С этой подстанции пакет направлялся уже к месту назначения. К нему прикреплялся другой рейтер, и с ним он помещался на местный конвейер, проложенный возле дома адресата. У места назначения рейтер снова задевал контакт, находящийся над лентой, включался электромагнит, который подавал пакет в подвальный этаж дома, где он падал на полку электрического подъёмного ящика. Тот автоматически включался и тотчас доставлял пакет по назначению.
Благодаря этой системе покупка доставлялась на дом в среднем через сорок минут после того, как она была сделана в магазине. Некоторые доставлялись даже быстрее, но те, которые были адресованы на окраины города, шли значительно дольше.
– Как чудесно! – воскликнула Элис, когда Ральф объяснил устройство этой системы. – Вероятно, понадобились десятилетия, чтобы построить такую сеть.
– Не совсем так, – ответил учёный. – Строительство велось постепенно большим числом рабочих. Туннели прокладываются и сейчас, чтобы развитие сети не отставало от роста города.
Из магазинов Ральф повёл своих гостей на крышу со стоянкой аэротакси. Они уселись в скоростной аппарат.
– Поднимите нас на десять тысяч футов, – сказал Ральф водителю.
– У вас маловато времени, – ответил тот. – В двенадцать часов все такси должны быть на месте.
– Почему?
– Сегодня пятнадцатое сентября, ночь воздушного карнавала, а по существующим правилам нельзя летать над Нью-Йорком, пока праздник не окончится. Но как бы то ни было, если вы всё же хотите подняться, в вашем распоряжении двадцать пять минут.
– Я совсем упустил из виду карнавал, – сказал Ральф, – но если мы поспешим, нам хватит этого времени.
Воздухолёт поднялся быстро и бесшумно. Предметы внизу точно съёживались, становились меньше, и уже через три минуты свет города стал слабеть.
За десять минут они поднялись на высоту 12 тысяч футов. Сильно похолодало, и Ральф сделал водителю знак не подниматься выше.
Сверху им открылся великолепный вид. Насколько хватал глаз, видна была россыпь огней, сверкавшая, как ковёр, расшитый алмазами. Тысячи воздухолётов бороздили небо своими мощными прожекторами, бесшумно проносясь в ночи; изредка с огромной скоростью пролетал мимо воздушный гигантский лайнер. Живописнее и сказочнее всего выглядели сигнализаторы.
Указав на них своим спутникам, Ральф стал рассказывать:
– В первый период развития воздухоплавания на открытых полях и крышах домов зажигались мощные электрические огни, расположенные в виде букв и разных фигур и указывавшие аэронавигаторам их путь.
Однако для воздушного транспорта на высоте свыше пяти тысяч футов подобная сигнализация была бесполезной, оттуда её попросту нельзя было разобрать. Это привело к изобретению сигнализаторов. Это мощные прожекторы самого современного типа, установленные на специальных сооружениях. Сигнализаторы обращены к небу и посылают вверх мощный поток света.
Ни один воздухолёт не имеет права пересечь эти световые столбы. Каждый сигнализатор подаёт определённый сигнал. Так, сигнализатор Геральд-сквера сначала посылает белый луч, а через десять секунд меняет его на красный, затем, ещё через десять, на жёлтый. Даже подлетающий со стороны моря воздушный лайнер может узнать сигнал Геральд-сквера и направиться прямо в порт, вместо того чтобы разыскивать его, кружа над городом. Другие сигнализаторы имеют одноцветный луч, который вспыхивает через определённые промежутки времени. Важнейшие сигнализаторы, как, например, на Сэнди Хук, снабжены двумя прожекторами: один из них пускает зелёный, другой – красный луч. Они горят непрерывно и не меняют своего цвета.
Гости Ральфа могли с этой высоты вдоволь налюбоваться сигнализаторами, пронизывавшими темноту своими мощными лучами. Это было великолепное зрелище. Волшебная красота цветных лучей заставляла Элис трепетать от восторга.
– Мы словно в сказочном царстве, – восклицала она. – Я могла бы любоваться ими вечно.
Но воздушное такси стремительно снижалось, и через несколько минут сильный свет с земли затмил сияние цветных прожекторов. По мере того как аппарат снижался, яснее различались улицы, протянувшиеся на целые мили и напоминавшие светящиеся ленты; отчётливо выступали роскошно иллюминованные площади.
Они приземлились в момент, когда часы били полночь, и Ральф быстро отыскал три свободных места на одном из общественных зданий. Вокруг них сидели сотни зрителей, глаза их были устремлены в небо.
При последнем ударе часов в городе сразу погасли огни, а за ними и прожекторы сигнализаторов. Всё вокруг погрузилось в полную темноту.
Внезапно над ними, на огромной высоте, возник гигантских размеров флаг планеты. Он был составлен из 6 тысяч воздухолётов, выстроившихся в одной плоскости. На каждом из них была мощная лампа – у одних белая, у других красная или синяя. Так составился огромный цветной флаг, причём полёт машин был так хорошо согласован, что, хотя минимальное расстояние между ними было не меньше 50 футов, зрителям с земли казалось, что они видят сплошное шёлковое полотнище. Этот громадный флаг двинулся с места и медленно поплыл в тёмном небе, описывая обширный круг, так что всё население города прекрасно его видело.
Зрители рукоплескали этой демонстрации. Затем флаг исчез так же внезапно, как и появился, и мрак снова окутал всё вокруг. Ральф объяснил, что на всех воздухолётах одновременно погасили свет и готовится следующий номер программы.
Вдруг в небе появился огромный разноцветный диск; он вращался с большой скоростью и становился при этом всё меньше и меньше, точно съёживался. Продолжая вращаться вокруг своей оси, диск вспыхнул ослепительным светом. Через несколько секунд от кромки диска отделилась прямая линия, удлинявшаяся по мере того, как диск сматывался наподобие рулетки. Ещё через несколько минут диск растаял, превратившись в прямую разноцветную линию в несколько миль длиной.
Затем свет снова погас и перед зрителями возникла солнечная система. В центре неподвижно висело Солнце. Ближе всех вокруг него крутился маленький красный шарик, изображавший планету Меркурий. Вокруг солнца и Меркурия описывал круги другой шар – голубого цвета: это была Венера. Далее следовала белая планета – Земля, с вращавшейся вокруг неё Луной.
Далее шёл красный Марс с двумя лунами, зелёный Юпитер со своими спутниками и жёлтый Сатурн. Уран был оранжевого цвета, а последний спутник Солнца, Нептун, – розового. Все эти шары и их спутники вращались по своим орбитам вокруг Солнца. Пока развёртывалось это зрелище, через орбиты планет прошла белая хвостатая комета и повернулась под острым углом к Солнцу, так что её хвост всё время был направлен в противоположную от него сторону; затем она снова пересекла орбиты планет и исчезла в темноте.
Одно представление сменялось другим, причём каждое последующее было великолепнее предыдущего.
Карнавал закончился показом светового портрета правителя планеты. В течение пяти минут, пока он висел в небе, не смолкали аплодисменты зрителей.
– Мы никогда не видели такого восхитительного зрелища, – объявил Джемс 212В 422.
Они вернулись домой во втором часу ночи, и Ральф предложил слегка закусить перед сном. Гости согласились, и он повёл их в бациллаторий.
Бациллаторий, изобретённый в 2509 году шведом 1А 299, представлял собой небольшую комнату, стены и пол которой были выложены свинцом. Возле стен стояли на подставках большие пустые колбы высотой в один фут, толщиной около шести дюймов и диаметром в два фута. В каждую из них был вставлен большой вогнутый катод радиоарктурия. Трубка перед катодом имела двойную стеклянную стенку, заполненную гелием.
При включении тока высокой частоты от катода в трубке исходили так называемые лучи арктурия. Они обладали свойством в течение нескольких секунд уничтожать любые бактерии. Арктуриевые лучи, как и рентгеновские, проходили сквозь твёрдые тела и, применённые в чистом виде, сжигали ткани человеческого тела. Было, однако, установлено, что эти же лучи, пропущенные через пары гелия, не дают ожогов, но мгновенно убивают бактерии и микробы в организме.
Закон обязывал всех граждан пользоваться бациллаторием не реже, чем через день: эта мера исключала распространение инфекционных заболеваний. Вплоть до двадцатого века высокая смертность более чем наполовину обусловливалась болезнями, распространяемыми бациллами и микробами.
Бациллаторий полностью ликвидировали эти болезни. Арктуриевые лучи имели также благотворное влияние на человеческий организм, и усиленное пользование бациллаториями приводило к удлинению человеческой жизни: человеческий возраст колебался теперь между ста двадцатью и ста сорока годами, тогда как прежде он не достигал и семидесяти лет.
Накорми нас
Благодаря этой системе покупка доставлялась на дом в среднем через сорок минут после того, как она была сделана в магазине. Некоторые доставлялись даже быстрее, но те, которые были адресованы на окраины города, шли значительно дольше.
– Как чудесно! – воскликнула Элис, когда Ральф объяснил устройство этой системы. – Вероятно, понадобились десятилетия, чтобы построить такую сеть.
– Не совсем так, – ответил учёный. – Строительство велось постепенно большим числом рабочих. Туннели прокладываются и сейчас, чтобы развитие сети не отставало от роста города.
Из магазинов Ральф повёл своих гостей на крышу со стоянкой аэротакси. Они уселись в скоростной аппарат.
– Поднимите нас на десять тысяч футов, – сказал Ральф водителю.
– У вас маловато времени, – ответил тот. – В двенадцать часов все такси должны быть на месте.
– Почему?
– Сегодня пятнадцатое сентября, ночь воздушного карнавала, а по существующим правилам нельзя летать над Нью-Йорком, пока праздник не окончится. Но как бы то ни было, если вы всё же хотите подняться, в вашем распоряжении двадцать пять минут.
– Я совсем упустил из виду карнавал, – сказал Ральф, – но если мы поспешим, нам хватит этого времени.
Воздухолёт поднялся быстро и бесшумно. Предметы внизу точно съёживались, становились меньше, и уже через три минуты свет города стал слабеть.
За десять минут они поднялись на высоту 12 тысяч футов. Сильно похолодало, и Ральф сделал водителю знак не подниматься выше.
Сверху им открылся великолепный вид. Насколько хватал глаз, видна была россыпь огней, сверкавшая, как ковёр, расшитый алмазами. Тысячи воздухолётов бороздили небо своими мощными прожекторами, бесшумно проносясь в ночи; изредка с огромной скоростью пролетал мимо воздушный гигантский лайнер. Живописнее и сказочнее всего выглядели сигнализаторы.
Указав на них своим спутникам, Ральф стал рассказывать:
– В первый период развития воздухоплавания на открытых полях и крышах домов зажигались мощные электрические огни, расположенные в виде букв и разных фигур и указывавшие аэронавигаторам их путь.
Однако для воздушного транспорта на высоте свыше пяти тысяч футов подобная сигнализация была бесполезной, оттуда её попросту нельзя было разобрать. Это привело к изобретению сигнализаторов. Это мощные прожекторы самого современного типа, установленные на специальных сооружениях. Сигнализаторы обращены к небу и посылают вверх мощный поток света.
Ни один воздухолёт не имеет права пересечь эти световые столбы. Каждый сигнализатор подаёт определённый сигнал. Так, сигнализатор Геральд-сквера сначала посылает белый луч, а через десять секунд меняет его на красный, затем, ещё через десять, на жёлтый. Даже подлетающий со стороны моря воздушный лайнер может узнать сигнал Геральд-сквера и направиться прямо в порт, вместо того чтобы разыскивать его, кружа над городом. Другие сигнализаторы имеют одноцветный луч, который вспыхивает через определённые промежутки времени. Важнейшие сигнализаторы, как, например, на Сэнди Хук, снабжены двумя прожекторами: один из них пускает зелёный, другой – красный луч. Они горят непрерывно и не меняют своего цвета.
Гости Ральфа могли с этой высоты вдоволь налюбоваться сигнализаторами, пронизывавшими темноту своими мощными лучами. Это было великолепное зрелище. Волшебная красота цветных лучей заставляла Элис трепетать от восторга.
– Мы словно в сказочном царстве, – восклицала она. – Я могла бы любоваться ими вечно.
Но воздушное такси стремительно снижалось, и через несколько минут сильный свет с земли затмил сияние цветных прожекторов. По мере того как аппарат снижался, яснее различались улицы, протянувшиеся на целые мили и напоминавшие светящиеся ленты; отчётливо выступали роскошно иллюминованные площади.
Они приземлились в момент, когда часы били полночь, и Ральф быстро отыскал три свободных места на одном из общественных зданий. Вокруг них сидели сотни зрителей, глаза их были устремлены в небо.
При последнем ударе часов в городе сразу погасли огни, а за ними и прожекторы сигнализаторов. Всё вокруг погрузилось в полную темноту.
Внезапно над ними, на огромной высоте, возник гигантских размеров флаг планеты. Он был составлен из 6 тысяч воздухолётов, выстроившихся в одной плоскости. На каждом из них была мощная лампа – у одних белая, у других красная или синяя. Так составился огромный цветной флаг, причём полёт машин был так хорошо согласован, что, хотя минимальное расстояние между ними было не меньше 50 футов, зрителям с земли казалось, что они видят сплошное шёлковое полотнище. Этот громадный флаг двинулся с места и медленно поплыл в тёмном небе, описывая обширный круг, так что всё население города прекрасно его видело.
Зрители рукоплескали этой демонстрации. Затем флаг исчез так же внезапно, как и появился, и мрак снова окутал всё вокруг. Ральф объяснил, что на всех воздухолётах одновременно погасили свет и готовится следующий номер программы.
Вдруг в небе появился огромный разноцветный диск; он вращался с большой скоростью и становился при этом всё меньше и меньше, точно съёживался. Продолжая вращаться вокруг своей оси, диск вспыхнул ослепительным светом. Через несколько секунд от кромки диска отделилась прямая линия, удлинявшаяся по мере того, как диск сматывался наподобие рулетки. Ещё через несколько минут диск растаял, превратившись в прямую разноцветную линию в несколько миль длиной.
Затем свет снова погас и перед зрителями возникла солнечная система. В центре неподвижно висело Солнце. Ближе всех вокруг него крутился маленький красный шарик, изображавший планету Меркурий. Вокруг солнца и Меркурия описывал круги другой шар – голубого цвета: это была Венера. Далее следовала белая планета – Земля, с вращавшейся вокруг неё Луной.
Далее шёл красный Марс с двумя лунами, зелёный Юпитер со своими спутниками и жёлтый Сатурн. Уран был оранжевого цвета, а последний спутник Солнца, Нептун, – розового. Все эти шары и их спутники вращались по своим орбитам вокруг Солнца. Пока развёртывалось это зрелище, через орбиты планет прошла белая хвостатая комета и повернулась под острым углом к Солнцу, так что её хвост всё время был направлен в противоположную от него сторону; затем она снова пересекла орбиты планет и исчезла в темноте.
Одно представление сменялось другим, причём каждое последующее было великолепнее предыдущего.
Карнавал закончился показом светового портрета правителя планеты. В течение пяти минут, пока он висел в небе, не смолкали аплодисменты зрителей.
– Мы никогда не видели такого восхитительного зрелища, – объявил Джемс 212В 422.
Они вернулись домой во втором часу ночи, и Ральф предложил слегка закусить перед сном. Гости согласились, и он повёл их в бациллаторий.
Бациллаторий, изобретённый в 2509 году шведом 1А 299, представлял собой небольшую комнату, стены и пол которой были выложены свинцом. Возле стен стояли на подставках большие пустые колбы высотой в один фут, толщиной около шести дюймов и диаметром в два фута. В каждую из них был вставлен большой вогнутый катод радиоарктурия. Трубка перед катодом имела двойную стеклянную стенку, заполненную гелием.
При включении тока высокой частоты от катода в трубке исходили так называемые лучи арктурия. Они обладали свойством в течение нескольких секунд уничтожать любые бактерии. Арктуриевые лучи, как и рентгеновские, проходили сквозь твёрдые тела и, применённые в чистом виде, сжигали ткани человеческого тела. Было, однако, установлено, что эти же лучи, пропущенные через пары гелия, не дают ожогов, но мгновенно убивают бактерии и микробы в организме.
Закон обязывал всех граждан пользоваться бациллаторием не реже, чем через день: эта мера исключала распространение инфекционных заболеваний. Вплоть до двадцатого века высокая смертность более чем наполовину обусловливалась болезнями, распространяемыми бациллами и микробами.
Бациллаторий полностью ликвидировали эти болезни. Арктуриевые лучи имели также благотворное влияние на человеческий организм, и усиленное пользование бациллаториями приводило к удлинению человеческой жизни: человеческий возраст колебался теперь между ста двадцатью и ста сорока годами, тогда как прежде он не достигал и семидесяти лет.
Накорми нас
Следующий день был посвящён поездке на фермы ускоренного роста растений. Уже в глубокой древности люди знали, что некоторые растения, например грибы, достигают полного развития в течение нескольких дней.
Растения и овощи, выращенные под стеклом и при повышенной температуре, растут быстрее и созревают раньше, чем выращенные в открытом грунте.
Но лишь недавно, объяснил Ральф Элис, стало возможным организовать это в широких масштабах. Правда, некоторые овощи, вроде спаржи, салата, горошка и других, уже выращивались в теплицах столетия назад, но их нельзя рассматривать как продукты первой необходимости – они скорее относятся к разряду деликатесов.
К началу XXVII столетия население земного шара настолько увеличилось, что во многих странах мира свирепствовал голод, вызванный недостатком таких основных продуктов питания, как пшеница и картофель.
Было признано жизненно необходимым значительно увеличить производство этих продуктов и обеспечить устойчивость урожаев. Во всех частях света были учреждены сельскохозяйственные предприятия, известные ныне под названием ферм ускоренного выращивания растений. Первые такие фермы в Европе и Африке – ныне устаревшие – были построены по образцу старых теплиц. В Европе это были попросту горизонтальные крыши с металлическим переплётом и обыкновенными застеклёнными рамами, позволявшими лучам солнца проникать внутрь. Такие фермы занимали огромную площадь, но не имели искусственного отопления, и для ускорения роста растений в них использовалось только солнечное тепло. Если в природных условиях можно было собрать в год один урожай пшеницы или кукурузы, то эти супертеплицы позволяли вырастить за сезон два урожая.
В Америке существовали такие же фермы, пока Ральф не принялся изучать это дело с научной точки зрения. На первых порах учёный попытался добиться большего нагрева этих гигантских теплиц; одна из них, например, имела три мили в длину и столько же в ширину. Ральф воспользовался этими теплицами, представлявшими собой продолговатые здания из стекла и железа с двойными стенками, недоступные воздействию внешнего воздуха, и заключил каждую из них как бы в футляр из того же материала. Расстояние между стеклянными стенками (внутренней и внешней) составляло около двух футов. В результате образовалась воздушная прослойка между стенками, а так как воздух – плохой проводник тепла, оно теперь удерживалось в теплице дольше, что имело особенно важное значение в холодные ночи.
Ральф и Элис вылетели из дома рано утром и направились на север от Нью-Йорка, где было сосредоточено большинство ферм ускоренного выращивания растений. Когда они показались на горизонте, местность под воздухолётом приобрела необычный вид: насколько хватал глаз, вся земля была покрыта стеклянными крышами ферм, отражавшими солнечные лучи. Элис была поражена этим зрелищем, потому что в Европе, где ей также доводилось их видеть, не было скопления таких огромных ферм. Через несколько минут они приземлились у одной из гигантских теплиц. Управляющий провёл их внутрь фермы, обозначенной номером Д1569.
На этой ферме выращивалась исключительно пшеница. Там, где мать-природа давала всего один урожай в год, стали получать четыре, а иногда даже пять благодаря новейшему, изобретённому Ральфом, ускорителю. Насколько знала Элис, на старых европейских фермах получали всего два урожая в год.
– Расскажите, как вы сумели добиться получения на три урожая больше, чем у нас в Европе?
– Во-первых, – начал Ральф, – можно принять за аксиому, что чем больше тепла даётся растениям, тем быстрее они растут. Холод и студёные ветры задерживают их рост, а электричество и некоторые химические вещества, наоборот, его ускоряют. Это факт, известный науке уже много веков. Однако только научное применение этих знаний позволяет вырастить пять урожаев в год. Для ускорения роста растений европейские фермы используют только солнечное тепло, поэтому ночью, когда температура падает, рост фактически прекращается. Заметьте, наши теплицы имеют двойные стенки и крыши. Иными словами, у нас теплица как бы заключена в другую теплицу. Воздух, заключённый между стенками, представляет превосходный теплоизолятор, так что к четырём часам утра, когда солнце стоит над горизонтом низко, температура в теплице остаётся почти такой же, какой она была в восемь или девять часов вечера. Даже зимой, когда солнце садится около четырёх часов пополудни и стоят холода, мы успеваем за день накопить достаточно тепла, чтобы сохранить высокую температуру до семи или восьми часов вечера.
Если бы мы не предприняли специальных мер, то между восьмью часами вечера и восьмью часами утра температура продолжала бы падать до уровня, при котором рост растений прекращается.
Чтобы прокормить огромное население Америки, мы были вынуждены добиваться очень высокой производительности ферм. Нас подгоняла необходимость. Она заставила нас прибегнуть к искусственному обогреву в ночное время. Известно, что, когда копают шахту, температура по мере углубления в землю очень быстро повышается. В некоторых частях нашей планеты она повышается быстрее, в других медленнее, но в среднем через каждые сто футов температура поднимается на 0,5 °C. Мы сочли экономически целесообразным использовать тепло самой земли для обогревания почвы.
Скоростные буры позволяют нам меньше чем за месяц делать скважины в 3 тысячи футов глубиной и 3 фута диаметром. Мы углублялись до горизонта с температурой от 40 до 50° С. В скважину опускаются стальные резервуары, от которых отведены трубы на поверхность земли. Резервуары наполняются водой, и от каждого из них идёт по две трубы большого диаметра к сети трубопроводов, проложенной вдоль и поперёк наших ферм по нижней стенке теплиц. Скважины сверху закрываются. Получается дешёвая и эффективная отопительная система. Горячая вода сама поднимается по трубам, а по мере охлаждения стекает обратно в подземные резервуары, где снова подогревается и поднимается вверх. Таким образом, на наших фермах круглый год поддерживается одна и та же температура и рост растений продолжается круглые сутки.
Однако одного тепла недостаточно. Оно, в конце концов, обусловливает всего лишь нормальный темп роста растений. Нам же нужно было получать пять урожаев в год. Я направил все усилия на изучение свойств удобрений. Прежние азотные удобрения, при всех их превосходных качествах, непригодны для высокопроизводительных и скоростных методов выращивания. Мы искали химические вещества, которые были бы одновременно дёшевы и легко применимы. Оказалось, что слабый раствор термидона в воде вызывает значительное ускорение роста растений. Мы его разбрызгиваем по полю при помощи распылителей, которые, как видите, проложены вдоль крыши.
Площадь поля до сева поливается раствором термидона, пока земля им как следует не пропитается.
Это мгновенно придаёт почве все свойства чернозёма, как известно, наиболее пригодного для пшеницы, картофеля и кукурузы. Благодаря термидону земля становится плодородной, и если применять его после каждого урожая, то никакие другие удобрения не нужны.
Они находились в поле, когда Элис вдруг спросила:
– Я ощущаю в подошвах покалывание. Уж не используете ли вы электрические разряды?
– Вы угадали, – ответил Ральф. – Всех принятых нами искусственных мер оказалось недостаточно, чтобы добиться желаемого ускорения роста растений. Тогда я прибегнул к изоляции внутренней теплицы от грунта. Внутренняя теплица поставлена на стеклянные опоры и наэлектризована токами высокой частоты. Вся площадь внутренней теплицы день и ночь подвергается действию токов высокой частоты, и в этом оказался подлинный секрет стимулирования быстрого роста растений. Между прочим, этот метод отнюдь не нов, о нём знали уже несколько веков назад. Новшество заключается лишь в способе его применения. Решающее значение приобретают такие факторы, как плотность тока, его характер – постоянный или переменный, как он применяется и много других особенностей. Мне удалось установить, что наиболее эффективный способ ускорения роста растений с помощью электричества заключается в том, чтобы направлять ток от растения к потолку, причём ток должен быть постоянным, пульсирующим, но не переменным.
Ральф попросил одного из служителей дать ему разрядник. Это был металлический шест около семи футов длиной со стеклянной рукояткой посередине. Ральф взялся за неё и поставил шест вертикально: верхний конец шеста не доставал до стеклянной крыши примерно на шесть дюймов. Тотчас поток мелких искр устремился от железного переплёта крыши к концу шеста.
– Вот, – сказал Ральф, – ток, которым мы пользуемся для ускорения роста растений.
Затем, вернув шест служителю, он продолжал:
– Плотность электрического тока на квадратный фут невелика, так что за сутки пшеница получает не очень большое количество электричества. Главное – это чтобы ток поступал беспрерывно.
После завтрака, за которым им подали хлеб, испечённый из местной пшеницы, они отправились на соседнюю ферму, где шла полным ходом уборка. Машины, подвешенные к рельсам, быстро срезали пшеницу циркулярными серпами. Поскольку все стебли были одинакового роста, машина срезала их у самого колоса. Колосья тут же сбрасывались на конвейер, который транспортировал их на центральный распределительный пункт. За жнейкой непосредственно следовала другая машина, которая выдёргивала из земли обезглавленные стебли вместе с корнями. Благодаря этому почва взрыхлялась и отпадала надобность в пахоте. Жатва заняла немного времени – через несколько часов последний стебель пшеницы был выдернут из земли. Землю тут же полили раствором термидона. Уже через три часа после уборки урожая поле начали засевать снова. Семена поступали из проложенных под крышей труб.
Соседнее поле оказалось уже подготовленным к севу: голая земля выглядела почти чёрной. По просьбе Ральфа служитель повернул выключатель, и Элис увидела, как из труб под крышей дождём полились зёрна.
– Семена подаются в трубы сжатым воздухом, – пояснил Ральф. – В трубах имеются отверстия; когда пускается воздух под давлением, он гонит по трубам семена и выбрасывает их наружу через эти отверстия, расположенные так, что на определённую площадь равномерно рассеивается нужное количество зёрен. Как только высеялось нужное количество семян, отверстия автоматически закрываются. Как видите, сев организован на научной базе. Это позволяет выращивать столько пшеницы, сколько нам нужно.
Элис, онемев от изумления, наблюдала, как сыплются семена. Завеса семян, подобно дождю, медленно отступала всё дальше и дальше, пока не скрылась из глаз.
– За сколько времени можно засеять поле? – спросила она.
– За два-три часа в зависимости от его размеров. То, которое вы видите, имеет длину восемь миль и ширину – три. Его можно засеять, вероятно, за три с половиной часа.
– И когда же пшеница на нём созреет? – снова задала вопрос Элис.
– Через семьдесят дней можно снимать урожай.
Элис, внимательно и вдумчиво приглядывавшаяся ко всему вокруг, спросила, не убыточно ли выращивание продовольственных культур из-за огромных затрат на сооружение ферм.
– Напротив, – возразил Ральф. – Мы теперь выращиваем пшеницу, картофель, кукурузу и много других продовольственных культур значительно дешевле, чем это делали наши предки пятьсот или шестьсот лет назад. Сооружение теплиц и их оборудование стоят, конечно, очень дорого, но эти здания из стекла и стали при надлежащем уходе стоят века. Переплёты сделаны из нержавеющей стали, не требующей окраски. Стекло, как вы знаете, материал практически вечный. Затрата рабочей силы на сев и сбор урожая – лишь малая доля того, что затрачивалось на это прежде. Для того чтобы засеять и убрать урожай на поле площадью в двадцать четыре квадратные мили, требуется всего двадцать человек. На старых фермах с такой площадью, затрачивалось гораздо больше рабочей силы. Кроме того, у нас не бывает потерь. Плохих урожаев мы не знаем; наши урожаи в три или четыре раза выше, чем у наших предков.
Они подошли к стеклянной витрине с образцами пшеницы, собранной за несколько сотен лет: колосья 1900 года имели около трёх дюймов в длину, тогда как современные достигали шести дюймов. Иными словами, прежний колос содержал в два раза меньше зёрен, чем нынешний. Ральф также обратил внимание Элис на то, что солома современной пшеницы гораздо толще, чем прежняя. Это объяснялось возросшей тяжестью колосьев: прежние стебли не могли бы выдержать вес зерна нынешнего колоса, и это вызвало необходимость выращивать пшеницу с более прочным стеблем.
Ральф продолжал свои объяснения:
– Как я уже сказал, у нас ничего не пропадает зря. Вся солома поступает на бумажную фабрику в нескольких милях отсюда и там перерабатывается в первосортную бумагу. Несколько десятилетий назад был изобретён совершенно новый способ изготовления бумаги. Прежде из соломы умели делать только картон, а теперь научились вырабатывать из неё высшие сорта бумаги. Мы уже не используем свои леса для изготовления целлюлозы. Со времён изобретения метода изготовления бумаги из соломы рубка леса для нужд бумажной промышленности запрещена, и всю бумагу в Америке вырабатывают исключительно из химически обработанной соломы.
В тот же день они осмотрели картофельную ферму.
Здесь, как и на других овощных фермах, процесс выращивания протекал в несколько иных условиях, чем на ферме, где выращивалась пшеница.
Было уже совсем темно, когда Элис и Ральф возвратились на пшеничную ферму № Д1569. Управляющий приготовил для них изысканный ужин, указав при этом Элис, что всё, что есть на столе, собрано сегодня днём, а хлеб, поданный на стол, испечён из пшеницы, убранной, обмолоченной, высушенной в зерносушилке и смолотой в этот же день. И не без гордости добавил, что такая оперативность представляет, вероятно, рекорд.
Все блюда были приготовлены из овощей, выращенных на соседних фермах. Были поданы горошек, спаржа, молодой картофель, салат, сочные яблоки и множество других вкусных яств.
На десерт управляющий подал на большом серебряном подносе разнообразные фрукты, ещё не поступившие на широкий рынок. Тут были, например, гибрид яблока и груши, сочетавший в себе все лучшие качества обоих фруктов; чудесный гибрид сливы и вишни; дыня с лёгким привкусом апельсина; вишня размером с крупную сливу и много других.
Чай был заварен из листьев, также собранных в этот же день на одной из ферм. Управляющий предложил Элис сигареты и поставил перед Ральфом коробку сигар из табака, собранного сегодня. Листья обрабатывались скоростным методом при помощи сушки в вакууме.
Отужинав, Ральф и Элис поблагодарили своего гостеприимного хозяина за необычное угощение и отправились на прогулку по пшеничной ферме. Было уже темно, но пшеничное поле, раскинувшееся вокруг на несколько миль, светилось слабым пурпуровым сиянием.
При этом слышался звук, похожий на потрескивание или лёгкий шелест. Колоски пшеницы казались светящимися.
– Так выглядит ночью поле под электрическим током, который вы ощутили днём, – сказал Ральф. – Днём слабые разряды не видны, но в темноте возникает свечение. Один из полюсов высокочастотного генератора соединён с почвой, другой – со стальными переплётами крыши теплицы. Без помощи электричества мы не могли бы выращивать более двух или трёх урожаев пшеницы в год. Днём необходимо изменять силу тока. Когда солнце стоит высоко и наступает дневная жара, нет надобности давать пшенице ночную дозу тока. Несколько веков назад, когда начали пользоваться методами, подобными нынешним, но ещё недостаточно их разработали, по ночам применяли искусственный свет, необходимый для роста растений. Однако мы установили, что мягкого света, который вы видите сейчас, достаточно – растения растут и без дополнительного освещения.
Элис долго любовалась полем, излучавшим слабый красноватый свет, и слушала лёгкое потрескивание электрических разрядов. Затем они распрощались с персоналом и улетели в Нью-Йорк.
На другой день Ральф взял с собой Элис в одну из городских лабораторий синтетических продуктов питания. Пока они летели, учёный объяснил своей спутнице: если фермы, которые они осматривали накануне, были предназначены для производства основных видов продуктов питания, то такие, как сахар, молоко – и многие другие, которые нельзя было получать таким же способом, изготовляются синтетическим путём. Химики уже много веков назад знали, что сахар – это просто углевод, тогда как молоко представляет эмульсию казеина, молочной кислоты, масла, воды и второстепенных составных частей. С ростом населения сделалось не только невыгодным, но и невозможным получать в достаточном количестве эти продукты питания естественным путём, необходимо было обратиться к химикам.
Растения и овощи, выращенные под стеклом и при повышенной температуре, растут быстрее и созревают раньше, чем выращенные в открытом грунте.
Но лишь недавно, объяснил Ральф Элис, стало возможным организовать это в широких масштабах. Правда, некоторые овощи, вроде спаржи, салата, горошка и других, уже выращивались в теплицах столетия назад, но их нельзя рассматривать как продукты первой необходимости – они скорее относятся к разряду деликатесов.
К началу XXVII столетия население земного шара настолько увеличилось, что во многих странах мира свирепствовал голод, вызванный недостатком таких основных продуктов питания, как пшеница и картофель.
Было признано жизненно необходимым значительно увеличить производство этих продуктов и обеспечить устойчивость урожаев. Во всех частях света были учреждены сельскохозяйственные предприятия, известные ныне под названием ферм ускоренного выращивания растений. Первые такие фермы в Европе и Африке – ныне устаревшие – были построены по образцу старых теплиц. В Европе это были попросту горизонтальные крыши с металлическим переплётом и обыкновенными застеклёнными рамами, позволявшими лучам солнца проникать внутрь. Такие фермы занимали огромную площадь, но не имели искусственного отопления, и для ускорения роста растений в них использовалось только солнечное тепло. Если в природных условиях можно было собрать в год один урожай пшеницы или кукурузы, то эти супертеплицы позволяли вырастить за сезон два урожая.
В Америке существовали такие же фермы, пока Ральф не принялся изучать это дело с научной точки зрения. На первых порах учёный попытался добиться большего нагрева этих гигантских теплиц; одна из них, например, имела три мили в длину и столько же в ширину. Ральф воспользовался этими теплицами, представлявшими собой продолговатые здания из стекла и железа с двойными стенками, недоступные воздействию внешнего воздуха, и заключил каждую из них как бы в футляр из того же материала. Расстояние между стеклянными стенками (внутренней и внешней) составляло около двух футов. В результате образовалась воздушная прослойка между стенками, а так как воздух – плохой проводник тепла, оно теперь удерживалось в теплице дольше, что имело особенно важное значение в холодные ночи.
Ральф и Элис вылетели из дома рано утром и направились на север от Нью-Йорка, где было сосредоточено большинство ферм ускоренного выращивания растений. Когда они показались на горизонте, местность под воздухолётом приобрела необычный вид: насколько хватал глаз, вся земля была покрыта стеклянными крышами ферм, отражавшими солнечные лучи. Элис была поражена этим зрелищем, потому что в Европе, где ей также доводилось их видеть, не было скопления таких огромных ферм. Через несколько минут они приземлились у одной из гигантских теплиц. Управляющий провёл их внутрь фермы, обозначенной номером Д1569.
На этой ферме выращивалась исключительно пшеница. Там, где мать-природа давала всего один урожай в год, стали получать четыре, а иногда даже пять благодаря новейшему, изобретённому Ральфом, ускорителю. Насколько знала Элис, на старых европейских фермах получали всего два урожая в год.
– Расскажите, как вы сумели добиться получения на три урожая больше, чем у нас в Европе?
– Во-первых, – начал Ральф, – можно принять за аксиому, что чем больше тепла даётся растениям, тем быстрее они растут. Холод и студёные ветры задерживают их рост, а электричество и некоторые химические вещества, наоборот, его ускоряют. Это факт, известный науке уже много веков. Однако только научное применение этих знаний позволяет вырастить пять урожаев в год. Для ускорения роста растений европейские фермы используют только солнечное тепло, поэтому ночью, когда температура падает, рост фактически прекращается. Заметьте, наши теплицы имеют двойные стенки и крыши. Иными словами, у нас теплица как бы заключена в другую теплицу. Воздух, заключённый между стенками, представляет превосходный теплоизолятор, так что к четырём часам утра, когда солнце стоит над горизонтом низко, температура в теплице остаётся почти такой же, какой она была в восемь или девять часов вечера. Даже зимой, когда солнце садится около четырёх часов пополудни и стоят холода, мы успеваем за день накопить достаточно тепла, чтобы сохранить высокую температуру до семи или восьми часов вечера.
Если бы мы не предприняли специальных мер, то между восьмью часами вечера и восьмью часами утра температура продолжала бы падать до уровня, при котором рост растений прекращается.
Чтобы прокормить огромное население Америки, мы были вынуждены добиваться очень высокой производительности ферм. Нас подгоняла необходимость. Она заставила нас прибегнуть к искусственному обогреву в ночное время. Известно, что, когда копают шахту, температура по мере углубления в землю очень быстро повышается. В некоторых частях нашей планеты она повышается быстрее, в других медленнее, но в среднем через каждые сто футов температура поднимается на 0,5 °C. Мы сочли экономически целесообразным использовать тепло самой земли для обогревания почвы.
Скоростные буры позволяют нам меньше чем за месяц делать скважины в 3 тысячи футов глубиной и 3 фута диаметром. Мы углублялись до горизонта с температурой от 40 до 50° С. В скважину опускаются стальные резервуары, от которых отведены трубы на поверхность земли. Резервуары наполняются водой, и от каждого из них идёт по две трубы большого диаметра к сети трубопроводов, проложенной вдоль и поперёк наших ферм по нижней стенке теплиц. Скважины сверху закрываются. Получается дешёвая и эффективная отопительная система. Горячая вода сама поднимается по трубам, а по мере охлаждения стекает обратно в подземные резервуары, где снова подогревается и поднимается вверх. Таким образом, на наших фермах круглый год поддерживается одна и та же температура и рост растений продолжается круглые сутки.
Однако одного тепла недостаточно. Оно, в конце концов, обусловливает всего лишь нормальный темп роста растений. Нам же нужно было получать пять урожаев в год. Я направил все усилия на изучение свойств удобрений. Прежние азотные удобрения, при всех их превосходных качествах, непригодны для высокопроизводительных и скоростных методов выращивания. Мы искали химические вещества, которые были бы одновременно дёшевы и легко применимы. Оказалось, что слабый раствор термидона в воде вызывает значительное ускорение роста растений. Мы его разбрызгиваем по полю при помощи распылителей, которые, как видите, проложены вдоль крыши.
Площадь поля до сева поливается раствором термидона, пока земля им как следует не пропитается.
Это мгновенно придаёт почве все свойства чернозёма, как известно, наиболее пригодного для пшеницы, картофеля и кукурузы. Благодаря термидону земля становится плодородной, и если применять его после каждого урожая, то никакие другие удобрения не нужны.
Они находились в поле, когда Элис вдруг спросила:
– Я ощущаю в подошвах покалывание. Уж не используете ли вы электрические разряды?
– Вы угадали, – ответил Ральф. – Всех принятых нами искусственных мер оказалось недостаточно, чтобы добиться желаемого ускорения роста растений. Тогда я прибегнул к изоляции внутренней теплицы от грунта. Внутренняя теплица поставлена на стеклянные опоры и наэлектризована токами высокой частоты. Вся площадь внутренней теплицы день и ночь подвергается действию токов высокой частоты, и в этом оказался подлинный секрет стимулирования быстрого роста растений. Между прочим, этот метод отнюдь не нов, о нём знали уже несколько веков назад. Новшество заключается лишь в способе его применения. Решающее значение приобретают такие факторы, как плотность тока, его характер – постоянный или переменный, как он применяется и много других особенностей. Мне удалось установить, что наиболее эффективный способ ускорения роста растений с помощью электричества заключается в том, чтобы направлять ток от растения к потолку, причём ток должен быть постоянным, пульсирующим, но не переменным.
Ральф попросил одного из служителей дать ему разрядник. Это был металлический шест около семи футов длиной со стеклянной рукояткой посередине. Ральф взялся за неё и поставил шест вертикально: верхний конец шеста не доставал до стеклянной крыши примерно на шесть дюймов. Тотчас поток мелких искр устремился от железного переплёта крыши к концу шеста.
– Вот, – сказал Ральф, – ток, которым мы пользуемся для ускорения роста растений.
Затем, вернув шест служителю, он продолжал:
– Плотность электрического тока на квадратный фут невелика, так что за сутки пшеница получает не очень большое количество электричества. Главное – это чтобы ток поступал беспрерывно.
После завтрака, за которым им подали хлеб, испечённый из местной пшеницы, они отправились на соседнюю ферму, где шла полным ходом уборка. Машины, подвешенные к рельсам, быстро срезали пшеницу циркулярными серпами. Поскольку все стебли были одинакового роста, машина срезала их у самого колоса. Колосья тут же сбрасывались на конвейер, который транспортировал их на центральный распределительный пункт. За жнейкой непосредственно следовала другая машина, которая выдёргивала из земли обезглавленные стебли вместе с корнями. Благодаря этому почва взрыхлялась и отпадала надобность в пахоте. Жатва заняла немного времени – через несколько часов последний стебель пшеницы был выдернут из земли. Землю тут же полили раствором термидона. Уже через три часа после уборки урожая поле начали засевать снова. Семена поступали из проложенных под крышей труб.
Соседнее поле оказалось уже подготовленным к севу: голая земля выглядела почти чёрной. По просьбе Ральфа служитель повернул выключатель, и Элис увидела, как из труб под крышей дождём полились зёрна.
– Семена подаются в трубы сжатым воздухом, – пояснил Ральф. – В трубах имеются отверстия; когда пускается воздух под давлением, он гонит по трубам семена и выбрасывает их наружу через эти отверстия, расположенные так, что на определённую площадь равномерно рассеивается нужное количество зёрен. Как только высеялось нужное количество семян, отверстия автоматически закрываются. Как видите, сев организован на научной базе. Это позволяет выращивать столько пшеницы, сколько нам нужно.
Элис, онемев от изумления, наблюдала, как сыплются семена. Завеса семян, подобно дождю, медленно отступала всё дальше и дальше, пока не скрылась из глаз.
– За сколько времени можно засеять поле? – спросила она.
– За два-три часа в зависимости от его размеров. То, которое вы видите, имеет длину восемь миль и ширину – три. Его можно засеять, вероятно, за три с половиной часа.
– И когда же пшеница на нём созреет? – снова задала вопрос Элис.
– Через семьдесят дней можно снимать урожай.
Элис, внимательно и вдумчиво приглядывавшаяся ко всему вокруг, спросила, не убыточно ли выращивание продовольственных культур из-за огромных затрат на сооружение ферм.
– Напротив, – возразил Ральф. – Мы теперь выращиваем пшеницу, картофель, кукурузу и много других продовольственных культур значительно дешевле, чем это делали наши предки пятьсот или шестьсот лет назад. Сооружение теплиц и их оборудование стоят, конечно, очень дорого, но эти здания из стекла и стали при надлежащем уходе стоят века. Переплёты сделаны из нержавеющей стали, не требующей окраски. Стекло, как вы знаете, материал практически вечный. Затрата рабочей силы на сев и сбор урожая – лишь малая доля того, что затрачивалось на это прежде. Для того чтобы засеять и убрать урожай на поле площадью в двадцать четыре квадратные мили, требуется всего двадцать человек. На старых фермах с такой площадью, затрачивалось гораздо больше рабочей силы. Кроме того, у нас не бывает потерь. Плохих урожаев мы не знаем; наши урожаи в три или четыре раза выше, чем у наших предков.
Они подошли к стеклянной витрине с образцами пшеницы, собранной за несколько сотен лет: колосья 1900 года имели около трёх дюймов в длину, тогда как современные достигали шести дюймов. Иными словами, прежний колос содержал в два раза меньше зёрен, чем нынешний. Ральф также обратил внимание Элис на то, что солома современной пшеницы гораздо толще, чем прежняя. Это объяснялось возросшей тяжестью колосьев: прежние стебли не могли бы выдержать вес зерна нынешнего колоса, и это вызвало необходимость выращивать пшеницу с более прочным стеблем.
Ральф продолжал свои объяснения:
– Как я уже сказал, у нас ничего не пропадает зря. Вся солома поступает на бумажную фабрику в нескольких милях отсюда и там перерабатывается в первосортную бумагу. Несколько десятилетий назад был изобретён совершенно новый способ изготовления бумаги. Прежде из соломы умели делать только картон, а теперь научились вырабатывать из неё высшие сорта бумаги. Мы уже не используем свои леса для изготовления целлюлозы. Со времён изобретения метода изготовления бумаги из соломы рубка леса для нужд бумажной промышленности запрещена, и всю бумагу в Америке вырабатывают исключительно из химически обработанной соломы.
В тот же день они осмотрели картофельную ферму.
Здесь, как и на других овощных фермах, процесс выращивания протекал в несколько иных условиях, чем на ферме, где выращивалась пшеница.
Было уже совсем темно, когда Элис и Ральф возвратились на пшеничную ферму № Д1569. Управляющий приготовил для них изысканный ужин, указав при этом Элис, что всё, что есть на столе, собрано сегодня днём, а хлеб, поданный на стол, испечён из пшеницы, убранной, обмолоченной, высушенной в зерносушилке и смолотой в этот же день. И не без гордости добавил, что такая оперативность представляет, вероятно, рекорд.
Все блюда были приготовлены из овощей, выращенных на соседних фермах. Были поданы горошек, спаржа, молодой картофель, салат, сочные яблоки и множество других вкусных яств.
На десерт управляющий подал на большом серебряном подносе разнообразные фрукты, ещё не поступившие на широкий рынок. Тут были, например, гибрид яблока и груши, сочетавший в себе все лучшие качества обоих фруктов; чудесный гибрид сливы и вишни; дыня с лёгким привкусом апельсина; вишня размером с крупную сливу и много других.
Чай был заварен из листьев, также собранных в этот же день на одной из ферм. Управляющий предложил Элис сигареты и поставил перед Ральфом коробку сигар из табака, собранного сегодня. Листья обрабатывались скоростным методом при помощи сушки в вакууме.
Отужинав, Ральф и Элис поблагодарили своего гостеприимного хозяина за необычное угощение и отправились на прогулку по пшеничной ферме. Было уже темно, но пшеничное поле, раскинувшееся вокруг на несколько миль, светилось слабым пурпуровым сиянием.
При этом слышался звук, похожий на потрескивание или лёгкий шелест. Колоски пшеницы казались светящимися.
– Так выглядит ночью поле под электрическим током, который вы ощутили днём, – сказал Ральф. – Днём слабые разряды не видны, но в темноте возникает свечение. Один из полюсов высокочастотного генератора соединён с почвой, другой – со стальными переплётами крыши теплицы. Без помощи электричества мы не могли бы выращивать более двух или трёх урожаев пшеницы в год. Днём необходимо изменять силу тока. Когда солнце стоит высоко и наступает дневная жара, нет надобности давать пшенице ночную дозу тока. Несколько веков назад, когда начали пользоваться методами, подобными нынешним, но ещё недостаточно их разработали, по ночам применяли искусственный свет, необходимый для роста растений. Однако мы установили, что мягкого света, который вы видите сейчас, достаточно – растения растут и без дополнительного освещения.
Элис долго любовалась полем, излучавшим слабый красноватый свет, и слушала лёгкое потрескивание электрических разрядов. Затем они распрощались с персоналом и улетели в Нью-Йорк.
На другой день Ральф взял с собой Элис в одну из городских лабораторий синтетических продуктов питания. Пока они летели, учёный объяснил своей спутнице: если фермы, которые они осматривали накануне, были предназначены для производства основных видов продуктов питания, то такие, как сахар, молоко – и многие другие, которые нельзя было получать таким же способом, изготовляются синтетическим путём. Химики уже много веков назад знали, что сахар – это просто углевод, тогда как молоко представляет эмульсию казеина, молочной кислоты, масла, воды и второстепенных составных частей. С ростом населения сделалось не только невыгодным, но и невозможным получать в достаточном количестве эти продукты питания естественным путём, необходимо было обратиться к химикам.