Гибсон Рэйчел. А может, это любовь?

   Его пальцы, касавшиеся ее обнаженного тела, мешали ей думать.
   — Почему? Ты думаешь, он знаком с Кевином?
   — Возможно.
   Габриэль повернулась к нему. На ней не было туфель, и ее макушка доходила как раз до козырька его кепки. Джо скользнул руками по ее спине и так крепко прижал к груди, что у нее перехватило дыхание.
   — Ты уверен, что он тебя запомнил? — Он провел свободной рукой по ее локтю.
   — Когда я работал в отделе по борьбе с наркотиками, он попался мне в лапы. Мне пришлось сунуть пальцы ему горло и заставить его сблевать презервативы с кокаином, которые он проглотил, — сказал он, поглаживая ее по спине.
   — Ой, — прошептала она, — какая мерзость!
   — Это была улика, — сказал он ей в губы. — Я должен был его уличить.
   Она теряла голову от запаха его тела и низкого, глубокого голоса. Он говорил совершенно спокойно, как будто вызвать у парня рвоту было делом обычным. Как будто его горячая ладонь на ее обнаженном теле не пробуждала в нем никаких желаний.
   — Он ушел?
   — Нет.
   Она заглянула ему в глаза и спросила:
   — И что ты собираешься делать?
   Вместо ответа он отступил на несколько шагов в тень палатки, увлекая ее за собой, и посмотрел на ее волосы.
   — Ты о чем?
   — О Рее.
   — Буду ждать, пока он не уйдет. — Он взглянул ей в глаза и провел пальцами по ее пояснице. — Если я тебя поцелую, ты не воспримешь это как личное?
   — Восприму. А ты?
   — Нет. — Он покачал головой и провел губами по ее губам. — Это моя работа.
   Она сдерживала себя, боясь расплавиться на его теплой твердой груди.
   — Целовать меня — твоя работа?
   — Да.
   — Такая же, как обыск с раздеванием?
   — Ага.
   — А это не привлечет к тебе внимание Рея?
   — Трудно сказать, — прошептал он ей в рот. — Ты не будешь стонать?
   — Нет. — Его сердце гулко стучало ей в грудь. Она положила руки ему на плечи и почувствовала под ладонями твердые мускулы. Душевное равновесие покинуло Габриэль, уступив место неодолимому желанию. — А ты будешь стонать?
   — Может быть. — Он нежно поцеловал ее в губы. — А ты вкусная, Габриэль Бридлав.
   Ей пришлось напомнить себе, что мужчина, который держал ее в своих крепких объятиях, был так же просветлен, как булыжник. И все-таки его поцелуи доставляли ей удовольствие.
   Он вобрал ее губы своими губами и его язык скользнул ей в рот. Она с трудом сдержала стон и вцепилась пальцами в его футболку, прижавшись к нему всем телом. Он склонил голову набок, продолжая целовать. Его ладонь скользнула к ее боку, он погладил ее голые ребра и погрузил большой палец в ее пупок. В тот момент, когда она уже собралась полностью отдаться во власть поцелуя и растянуть блаженство, Джо вдруг отстранился и убрал руки.
   — Вот черт! — прошептал он в ее левое ухо.
   — Джои, это ты?
   — Что ты делаешь, Джои? — спросил женский голос где-то за спиной у Габриэль.
   — Похоже, развлекается с девушкой.
   — Кто?
   — Я и не знала, что у него есть девушка. А ты, мама?
   — Тоже нет. Он мне ничего не говорил. Джо прошептал на ухо Габриэль:
   — Молчи и соглашайся со всем, что я буду говорить, и тогда, может быть, мы спасемся. Иначе они задумают нас поженить.
   Габриэль обернулась и встретила пять пар карих глаз, направленных на нее с живым любопытством. Женщин окружала кучка улыбающейся и хихикающей детворы, и она не знала, что делать: то ли смеяться, то ли прятаться.
   — Кто твоя девушка, Джои?
   Она взглянула через плечо на стоявшего рядом с ней мужчину. Джои? В уголках его рта пролегли глубокие морщинки. Девушку охватило странное чувство «дежа вю». На руках ее поднялись волоски. Совсем недавно он столкнулся с ее родными, теперь она сталкивается с его родственниками. Если бы Габриэль верила в судьбу, то решила бы, что ее мать права: слишком много совпадений, чтобы считать это просто космической случайностью. Она не верила в судьбу, однако не могла найти никакого другого объяснения той причудливой череде событий, которые происходили в ее жизни после встречи с Джо.
   Наконец Джо страдальчески вздохнул и начал знакомить ее со своей семьей.
   — Габриэль, это моя мама Джойс. — Он показал на самую старшую женщину в футболке с изображением головы Бетти Буп, приставленной к туловищу Рэмбо. На голове у Бетти была повязка с надписью: «Рэмбо Буп». — А это мои сестры: Пенни, Тамми, Таня и Дебби.
   — А еще я, дядя Джои.
   — И я.
   — Здесь почти все мои племянники и племянницы, — сказал он, по очереди тыкая в каждого пальцем, — Эрик, Тиффани, Сара, Джереми, малыш Пит и Кристи. Еще четверо где-то бродят.
   — Они на детской площадке или играют в баскетбол у церкви, — объяснила одна из сестер.
   Габриэль посмотрела сначала на Джо, потом на его родных. Неужели это не все? Стоявшая перед ней толпа казалась ей достаточно внушительной.
   — И сколько же вас всего?
   — У меня пятеро детей, — ответила Джойс, — и десять внуков. Разумеется, когда Джои женится и подарит мне новых, нас будет больше. — Она слегка отступила назад и взглянула на стол, заставленный маленькими пузырьками. — Что это такое?
   — Габриэль готовит разные масла, — ответил Джо.
   — Эфирные масла и ароматерапевтические средства, — уточнила девушка. — Я продаю их в мрем салоне.
   — А где находится ваш салон?
   — Вам не найти, — быстро ответил Джо, не дав ей и рта раскрыть.
   Одна из сестер взяла в руки пузырек с имбирным и кедровым маслами.
   — Это возбуждающее средство?
   Габриэль улыбнулась. Пришло время отомстить детективу Шанахану.
   — Некоторые мои массажные масла по своему химическому составу относятся к возбуждающим. Например, то, что вы сейчас держите в руках, доводит Джо до безумия. — Она обхватила его рукой за талию и прильнула к нему всем телом, с Удовольствием наблюдая, как он поеживается. — Правда… малыш?
   Он прищурился, но обворожительно улыбнулся.
   Сестра поставила пузырек на место и подмигнула Джо:
   — И давно вы знакомы?
   — Несколько дней, — сказал он, слегка дернув Габриэль сзади за волосы. Видимо, это было напоминание о том, чтобы она поменьше говорила.
   Сестры переглянулись.
   — Мне кажется, несколько дней — слишком мало для столь откровенного поцелуя. А вы как считаете?
   Все сестры обменялись кивками.
   — Он ее буквально пожирал. Я бы сказала, что мужчина так целует женщину после трех недель знакомства.
   Габриэль положила голову на плечо Джо и призналась:
   — Видимо, мы с ним были знакомы в прошлой жизни. Женщины из его семьи молча уставились на нее.
   — Она шутит, — заверил их Джо.
   — А…
   — Когда на днях ты заходил домой, — начала его мать, — ты не сказал, что у тебя есть девушка.
   — Габриэль мне просто подруга, — сообщил Джо и еще раз незаметно дернул ее за волосы. — Правда?
   Она откинулась назад, одарив его невинным взглядом, и сказала:
   — Да, это так.
   Он нахмурился и предупредил стоявших перед ним женщин:
   — Не подумайте ничего такого.
   — Чего, например? — спросила одна из сестер, сделав круглые глаза.
   — Например, что я скоро женюсь.
   — Тебе уже тридцать пять лет.
   — Хорошо хоть, что ему нравятся девушки. А то мы волновались, не записался ли он в геи.
   — Он часто надевал мамины красные туфли на шпильках и изображал Дороти из «Волшебника страны Оз».
   — А помнишь, как он налетел на стену и разбил себе лоб? Пришлось накладывать швы.
   — У него была истерика.
   — О Господи, мне тогда было пять лет! — процедил Джо сквозь зубы. — А одеваться, как Дороти, меня заставляли вы, девчонки!
   — Ему это нравилось.
   — Девочки, вы смущаете вашего брата, — укорила Джойс.
   Габриэль отпустила талию Джо и небрежно забросила руку ему на плечо. Его загорелые щеки подозрительно раскраснелись, и она едва сдерживала смех.
   — А теперь, когда ты уже не ходишь в платьях и красных туфлях на шпильках, ты стал завидным женихом? — спросила она.
   — Он отличный парень, — заявила сестра.
   — Любит детей.
   — И домашних животных.
   — Он хорошо обращается со своим попугаем.
   — И умеет мастерить.
   Но тут одна из сестер прервала этот поток похвал. Она обернулась к остальным и покачала головой:
   — Ну нет, мастер из него никудышный. Помните, как он разобрал на части мою говорящую куклу Полу, чтобы посмотреть, почему она ходит?
   — Ага, а потом так и не смог приделать ей ногу. Кукла все время заваливалась набок и дергалась.
   — После этого Пола уже не могла говорить.
   — Зато, — другая сестра попыталась выправить положение и напомнить остальным, что они должны дать Джо положительную характеристику, — он сам стирает свои вещи.
   — Верно, и больше не красит свои носки в розовый цвет.
   — Он прилично зарабатывает.
   — У него…
   — У меня целы все зубы, — буркнул Джо, — а еще у меня нет волос на спине и до сих пор встает член.
   — Джозеф Эндрю Шанахан! — охнула его мама и закрыла уши стоявшим поблизости детям.
   — Вам что, больше не с кем поговорить, женщины? — спросил он.
   — Пойдемте! Мы его разозлили! — Сестры быстренько собрали в кучу своих детей и дружно попрощались.
   — Приятно было познакомиться, — сказала им Габриэль.
   — Пусть на следующей неделе Джо приведет вас к нам на обед, — вставила Джойс, прежде чем удалиться в парк вместе с остальными.
   — В чем дело? — резко спросил он. — Ты что, решила поквитаться со мной за вчерашнее?
   Она убрала руку с его плеча и качнулась на пятках.
   — Совсем чуть-чуть.
   — Ну и как, тебе легче?
   — Не хотелось бы в этом признаваться, но я чувствую себя отлично, Джо. Никогда не думала, что месть так приятна.
   — Ну что ж, радуйся, — теперь настал его черед улыбаться, — но учти: мстительность — скверное качество.

Глава 10

   Джо хмуро сдвинул брови, видя, как быстро исчезли в толпе его сестры и мама. Что-то слишком легко они оставили его в покое! Обычно, если он начинал, злиться, они добивали его до конца. Почему они не вытащили на свет еще несколько надоевших пыльных историй? Впрочем, он догадывался: причина крылась в той женщине, что стояла рядом с ним. Его родные явно решили, что Габриэль — его девушка, хоть он и уверял их в обратном, а потому наперебой старались выставить его перед ней завидным женихом. Странно. Кажется, одного взгляда на Габриэль должно быть достаточно, чтобы понять: это не его тип женщины.
   Он оглядел ее красивое лицо, растрепанные волосы и гладкий голый живот, который вызывал в нем желание упасть на колени и приникнуть губами к его нежной коже. Она облачила свое роскошное тело в костюм, который он мог в два счета с нее сорвать.. Интересно, она сделала это нарочно, чтобы свести его с ума?
   — У тебя милые родственники.
   — Не такие уж и милые. — Он покачал головой. — Просто они пытались произвести на тебя впечатление — на случай, если ты станешь их невесткой.
   — Я?
   — Не обольщайся. Они были бы рады чуть ли не любой женщине. Почему, как ты думаешь, они мололи всякую чушь насчет моей любви к детям и домашним животным?
   — О! — Габриэль удивленно округлила большие зеленые глаза. — Неужели они говорили о тебе? А мне показалось, речь шла о ком-то другом.
   Он подхватил бумажный пакет, который принес из кафе.
   — Не выводи меня из терпения, а то я скажу Дагу, что ты желаешь прочистить кишечник. — С губ ее слетел тихий смех, и Джо застыл как вкопанный. Эти женственные звуки были такими сладкими и волнующими, что уголки его губ приподнялись в невольной улыбке. — Пока. Увидимся завтра утром.
   — Завтра я буду здесь.
   Джо отвернулся и стал пробираться сквозь фестивальную толпу к стоянке, на которой оставил свою машину. Надо проявлять осторожность, дабы не проникнуться к Габриэль чрезмерной симпатией. Она для него всего лишь тайная осведомительница, средство для достижения цели. Нельзя смотреть на нее как на желанную женщину, которую он с удовольствием бы раздел и обследовал языком. Он и так уже безнадежно запутался в этом деле.
   Джо пробегал взглядом по толпе, подсознательно выискивая наркоманов — курильщиков марихуаны с отекшими глазами и нервных, суетливых героинщиков. Все они думали, что владеют своим кайфом, тогда как кайф со всей очевидностью владел ими. Вот уже почти год Джо не работал в отделе по борьбе с наркотиками, но порой, особенно в людных местах он по-прежнему смотрел на мир глазами наркомана. Так его обучили, и он не знал, когда теперь избавится от этого навыка. Среди его знакомых были копы из «убойного» отдела, которые, проведя на пенсии десять лет, продолжали видеть в каждом встречном либо потенциального убийцу, либо жертву.
   Бежевый «шевроле-каприс» стоял на боковой улочке рядом с библиотекой. Он вырулил на проезжую часть вслед за полицейской машиной без опознавательных знаков, пропустил вперед микроавтобус и вклинился в транспортный ряд. В памяти всплыли улыбка Габриэль, вкус ее губ и нежная кожа, которую он ощупывал руками. Перед глазами появилось гладкое бедро, мелькнувшее в вырезе юбки. В паху заныло от острого желания, и он попытался прогнать ее из своих мыслей. Эта женщина — сумасшедшая, и вообще от нее одни неприятности. Из-за нее его могут лишить должности и разжаловать в уличные патрули. Нет уж, спасибо! Он едва остался жив в ходе последнего расследования и не хотел опять через это пройти.
   Это случилось почти год назад, но ему никогда не забыть дознания в министерстве юстиции и многочисленных интервью. До конца своих дней он будет помнить, как гнался за Робби Мартином по темному переулку, будет помнить вспышку оранжевого пламени, вырвавшуюся из «люгера» Робби, и его собственные ответные выстрелы. А потом он лежал в переулке, сжимая в руке пустой «кольт» сорок пятого калибра. Ночную тишину разорвал вой сирен, по деревьям и стенам домов заплясали красные, белые и синие отблески «мигалок». Из раны в бедре сочилась теплая кровь, а в двадцати футах от него распласталось неподвижное тело Робби Мартина. Его кроссовки явственно белели в темноте. Мысли в голове у Джо лихорадочно прыгали. Он что-то кричал парню, но тот его уже не слышал.
   Потом он лежал в больнице. Мама и сестры рыдали у него на груди, а отец сидел в ногах и молча смотрел на него. Нога Джо была укреплена на металлической подпорке. Он снова и снова прокручивал в голове события этого вечера, заново продумывая каждый свой шаг. Может, он зря погнался за Робби по тому переулку? Может, надо было его отпустить? Он знал, где парень живет, и мог бы дождаться подкрепления, а потом подъехать к его дому.
   Мог, но поступил иначе. В конце концов, это его работа — гоняться за плохими парнями. Общество хочет убрать наркотики со своих улиц, это всем известно!
   Это событие не стало главной новостью телеэфира, однако из Робби сделали эдакого типичного американского парня с ровными белыми зубами и ангельской улыбкой. Наутро после перестрелки газета «Айдахо стейтсмен» опубликовала на первой полосе фотографию Робби: тщательно уложенные, блестящие волосы и большие голубые невинные глаза, смотревшие на читателей, пока те пили свой утренний кофе.
   И читатели задавались вопросом: а нужно ли было тайному детективу стрелять на поражение? Не важно, что Робби удирал от полиции, что он первым выхватил пистолет и был наркоманом со стажем. В городе, задыхающемся от растущих проблем, в городе, привыкшем спихивать всю вину за беспорядки на иностранцев и выходцев из других штатов, девятнадцатилетний наркоман, который родился и вырос здесь же, в Бойсе, не вписывался в представления граждан о себе и о своей среде обитания.
   Они подвергли сомнению работу полиции. Они настаивали на создании городской коллегии по оценке работы служащих полицейского департамента. Они негодовали по поводу детектива, который бегал по городу и убивал невинных юношей.
   Начальник полиции выступил в местных новостях и напомнил всем о преступных деяниях Робби. Токсикологическая экспертиза обнаружила в его крови значительные следы метамфетамина и марихуаны. Министерства юстиции и внутренних дел оправдали Джо и постановили, что он применил оружие в силу необходимости. Однако каждый раз, когда фотография Робби мелькала на экране или появлялась в газетах, люди продолжали возмущаться.
   Джо направили к полицейскому психологу, но тот сказал совсем немного. Да и что тут было говорить? Он убил юношу, даже не мужчину. Отнял человеческую жизнь. Ему пришлось это сделать, и его оправдали. Он знал абсолютно точно, что был бы сейчас покойником, окажись Робби более метким стрелком. У него не было выхода.
   В этом он убеждал себя. А что еще ему оставалось?
   Провалявшись два месяца дома и пройдя четырехмесячный курс интенсивной физиотерапии, Джо вернулся на службу, но не в отдел по борьбе с наркотиками. Его без лишнего шума перевели на имущественные преступления. Да, это называлось «переводом», но он расценивал это как понижение. Черт возьми, его наказали за то, что он честно выполнил свою работу!
   Он завел «каприс» на стоянку в полуквартале от «Аномалии» и достал из багажника банку с краской, пакет с кистями, валик и тазик. Несмотря на служебные неприятности, он никогда не считал случай с Робби ошибкой. Печальный факт, неблагоприятное стечение обстоятельств, о котором он предпочитал не думать и по возможности не говорить, но не ошибка.
   В отличие от случая с Габриэль Бридлав. Здесь он крепко влип. Он недооценил эту женщину. Впрочем, кто мог подумать, что она разработает такой сумасшедший план: заманит его в парк, обезвредив антикварным «деринджером» и баллончиком с лаком для волос?
   Джо прошел в заднюю часть салона и поставил краску и пакет с вещами на прилавок возле раковины. Мара Пальино стояла за другим концом прилавка и распечатывала полученную вчера партию товара. Среди вновь поступивших вещей антиквариата не было.
   — Что у тебя там? — спросил детектив.
   — Габриэль заказала хрусталь баккара.
   Ее большие карие глаза смотрели на него чересчур пристально. Она завила свои густые черные волосы, а губы накрасила блестящей красной помадой. С первого момента их встречи Джо догадался, что Мара к нему неравнодушна. Она ходила за ним по пятам и все время предлагала свою помощь — что-нибудь подать или поднести. Это слегка льстило его самолюбию, но большей частью раздражало. Она была всего на год-два старше его племянницы Тиффани, а Джо не интересовался девочками. Ему нравились зрелые женщины, которым не надо показывать, что надо делать губами и руками, которые и сами умеют правильно двигаться в постели.
   — Тебе помочь? — спросила она. Он достал из пакета малярную кисть.
   — Я думал, ты в парке, помогаешь Габриэль.
   — Я собиралась туда, но Кевин велел мне распаковать этот хрусталь и убрать его подальше на случай, если ты захочешь сегодня измерить прилавок.
   Его плотницких навыков не хватило бы на перестановку прилавков.
   — Я подожду с этим до будущей недели. — Он надеялся, что на будущей неделе ему уже не придется заниматься переустройством этого салона. — Кевин у себя в кабинете?
   — Он еще не вернулся с ленча.
   — А кто же в торговом зале?
   — Никого, но если войдет посетитель, я услышу колокольчик.
   Джо взял кисть, банку с краской и прошел в маленькую подсобку. Это была как раз та часть работы тайного полицейского агента, которая выводила его из себя, ждать, когда подозреваемый сделает неверный шаг. Хотя, что и говорить, работать в салоне лучше, чем сидеть в машине без опознавательных знаков и обжираться хот-догами. Впрочем, не намного лучше.
   Он застелил пол тряпкой, взял доски, которые выпилил вчера под полочки, и приставил их под углом к стене. Мара ходила за ним, как щенок, и без умолку болтала о юнцах из колледжа, которые за ней ухаживали. Один раз прозвонил колокольчик у дверей, и она ушла, но быстро вернулась и заверила Джо, что подыскивает себе «зрелого мужчину постарше».
   К приходу Кевина Джо успел покрасить две полочки и готовился красить стены подсобки. Мельком взглянув на Мару, Кевин отправил ее помогать Габриэль и остался с детективом наедине.
   — По-моему, она в тебя втюрилась, — сказал Кевин, когда Мара, обернувшись на прощание, скрылась за дверью.
   — Возможно.
   Джо потянулся. Как ни прискорбно ему было сознавать, но у него жутко болели мышцы. Вообще-то он поддерживал себя в хорошей физической форме, а значит, оставалось только одно объяснение: надвигалась старость.
   — Габриэль хорошо тебе платит? Этих денег достаточно, чтобы смириться с больными мышцами? — поинтересовался Кевин.
   Он был одет во все фирменное и держал в одной руке пакет из магазина, торгующего готовыми блюдами на вынос, а в другой — сумку из бутика женского белья, расположенного на одной улице с «Аномалией».
   — Мне хватает. — Джо опустил руки. — Деньги не имеют для меня большого значения.
   — Значит, ты никогда не был бедным. А я был, дружище, и это чертовски неприятно, скажу я тебе. Бедность влияет на всю твою жизнь.
   — Каким образом?
   — Люди судят о тебе по фирме твоей рубашки и состоянию твоих ботинок. Деньги — это все. Без них ты круглый ноль, ничтожество. А уж о женщинах вообще можно забыть. Они и близко к тебе не подойдут.
   Джо сел на край сундука и скрестил руки на груди.
   — Все зависит от того, на какой тип женщин ты пытаешься произвести впечатление.
   — Исключительно на высший класс. На таких женщин, которые знают разницу между «тойотой» и «мерседесом».
   — Ага. — Джо запрокинул голову и посмотрел на стоявшего перед ним человека. — Такие женщины стоят очень дорого. У тебя есть столько денег?
   — Есть, а если бы и не было, то я знаю, как их достать. Я умею добиваться своего.
   Вот оно!
   — И как же ты это делаешь?
   Кевин загадочно улыбнулся и покачал головой.
   — Если я расскажу, ты мне не поверишь.
   — А ты попробуй, — наседал Джо.
   — Наверное, не смогу.
   — Ты инвестируешь в рынок ценных бумаг?
   — Я инвестирую в самого себя, Кевина Картера, и это все, что я могу тебе сказать.
   Джо понял, что пора дать задний ход.
   — А что у тебя в сумке? — спросил он, кивнув на пакет, который Кевин держал в руке.
   — Устраиваю вечеринку по случаю дня рождения моей девушки, Чайны.
   — Чайны? Это что, ее настоящее имя или сценический псевдоним?
   — Ни то и ни другое, — усмехнулся Кевин. — Просто оно ей нравится больше, чем настоящее имя, Сэнди. Сегодня утром, когда я зашел в палатку Гейб, я пригласил и ее на вечеринку, но она сказала, что у вас другие планы на вечер.
   Джо нахмурился. Кажется, он достаточно ясно дал ей понять, чтобы она не мешала его расследованию. Ну что ж, придется провести с ней еще одну разъяснительную беседу.
   — Я думаю, мы могли бы ненадолго забежать к тебе на вечеринку.
   — Да? А мне показалось, что она решительно настроена провести этот вечер дома.
   Вообще-то Джо был не из тех парней, что рассиживаются за стойкой бара и перемывают косточки своим и чужим девушкам, но иногда приходится играть вопреки собственным правилам: работа есть работа. Он доверительно наклонился к Кевину:
   — Между нами говори, Габриэль — нимфоманка.
   — Вот как? А я всегда думал, что она пуритански относится к сексу.
   — Она очень скрытна. — Он подался назад и много значительно усмехнулся, глядя на Кевина, Как на закадычного приятеля. — Но я, пожалуй, сумею на несколько часов вывести ее из дома. В котором часу ты собираешь гостей?
   — В восемь, — ответил Кевин и ушел к себе в кабинет.
   Джо остался в подсобке и в течение следующих двух часов красил полки. Вечером, после закрытия «Аномалии», он поехал в полицейский участок и прочитал дневной отчет по делу о краже картины Хилларда. После утренней переклички — никакой новой информации. За ленчем Кевин встречался с какой-то неизвестной женщиной в ресторане в деловой части города. Потом он купил продукты для вечеринки и зашел в бар промочить горло. Очень увлекательно!
   Джо доложил о своем разговоре с Кевином и сообщил Лучетти, что Кевин пригласил его к себе на вечеринку, потом взял со своего письменного стола стопку бумаг и отправился домой, к Сэму.
   На обед он поджарил свиные ребрышки и съел макароны с овощной подливкой, которые оставила в холодильнике его сестра Дебби, пока он был на работе. Сэм стоял на столе рядом с его тарелкой и отказывался клевать свои зерна и морковку.
   — Сэм любит Джо, — проскрипела птица.
   — Тебе нельзя есть ребрышки, парень.
   — Сэм любит Джо!
   — Нет, не дам.
   Сэм поморгал желто-черными глазками, поднял клюв и изобразил трель телефонного звонка.
   — Ты же знаешь, я не покупаюсь на эти штучки. — Джо цеплял на вилку макароны, чувствуя себя нехорошим дядькой, который дразнит двухлетнего малыша мороженым. — Ветеринар сказал, что тебе надо поменьше есть и побольше заниматься гимнастикой, иначе у тебя заболит печень.
   Сэм взлетел к хозяину на плечо и приложил свою пернатую головку к его уху.
   — Хор-рошая птичка! — проговорил он.
   — Ты толстый.
   Весь обед Джо оставался непреклонным и не кормил Сэма, но когда тот выдал любимую фразу Джо из фильма с Клинтом Иствудом, он смягчился и дал ему кусочки сырного пирога Энн Камерон. Энн не обманула: пирог и вправду оказался вкусным. Надо будет за это угостить ее кофе. Джо попытался вспомнить Энн в детстве и смутно увидел девочку в очках в проволочной оправе, которая сидела на одной из изумрудно-зеленых бархатных кушеток в доме своих родителей и смотрела на него, пока он дожидался ее сестру Шерри. Ей тогда было лет десять — она на шесть лет младше его. Почти ровесница Габриэль.