Гибсон Рэйчел. А может, это любовь?

   Мысль о Габриэль вызвала тупую боль в голове. Джо ухватил переносицу большим и средним пальцами, пытаясь сообразить, что ему делать с этой женщиной, но придумать ничего не смог.
   Когда закатное солнце окутало долину сумеречным светом, Джо поместил Сэма в его клетку и вставил в видеомагнитофон кассету с «Грязным Гарри». Если не считать Джерри Спрингера в картине «Слишком горячо для телевидения», это был почти единственный фильм, который нравился Сэму. Раньше Джо пытался пристрастить своего попугая к диснеевским мультикам, «Улице Сезам» или купленным им образовательным кассетам, но все бесполезно — Сэм был фанатом Джерри Спрингера, и, как большинство родителей, Джо потакал его увлечению.
   Он подъехал к небольшому кирпичному дому на другом конце города и припарковал свой «бронко» у бордюра. На крыльце, над парадной дверью, сиял розовый свет. Несколько вечеров назад лампочка была зеленой. Интересно, что бы это значило? Впрочем, Джо решил не вдаваться в такие подробности.
   Лужайку и тротуар перебежала пара белок. Зверьки взметнулись на древний дуб, покрытый грубой корой, остановились на середине ствола и уставились на Джо, загнув концы своих пушистых хвостиков и о чем-то взволнованно стрекоча между собой, точно боясь, что он украдет их съестные припасы. Белок он любил еще меньше, чем кошек.
   Джо подошел к двери Габриэль и стукнул три раза. Дверь отворилась. Девушка стояла перед ним в широкой белой рубашке, застегнутой спереди на пуговицы. При виде его ее зеленые глаза округлились, а лицо покрылось густым румянцем.
   — Джо? Что ты здесь делаешь?
   Прежде чем ответить на этот вопрос, он оглядел ее с головы до пят — от светло-каштановых локонов, забранных в хвост на макушке, до веревочки с бисером, повязанной на лодыжке. Она закатала рукава до локтей, а полы рубашки кончались примерно на дюйм выше голых коленок. Больше на ней ничего не было, если не считать разноцветных пятен краски.
   — Мне надо с тобой поговорить, — сказал Джо, вновь подняв глаза к ее все больше пламенеющим щекам.
   — Сейчас? — Она оглянулась назад, как будто он застал ее за каким-то незаконным занятием.
   — Да. Что ты сейчас делаешь?
   — Ничего! — поспешно выпалила она с виноватым видом.
   — На днях я растолковал тебе, чтобы ты не мешала расследованию, но ты, должно быть, не совсем меня поняла. Поэтому повторяю еще раз: перестань выгораживать Кевина.
   — Я его не выгораживаю. — Свет, падавший сзади, отражался от ее волос и обрисовывал под рубашкой контуры пышной груди и стройных бедер.
   — Ты отказалась прийти к нему завтра на вечеринку» Я принял его приглашение от нас обоих.
   — Я не хочу туда ходить. Мы с Кевином друзья и деловые партнеры, но за пределами салона мы не встречаемся. Я всегда считала, что так лучше.
   — Плохо.
   Джо ждал, когда она пригласит его в дом, но так и не дождался. Девушка скрестила руки и тем самым привлекла его внимание к мазку черной краски на ее левой груди.
   — Друзья Кевина — недалекие люди. Мы не очень хорошо проведем время.
   — Мы идем туда не затем, чтобы хорошо провести время.
   — Ты что, собираешься искать у него в доме картину Моне?
   — Да.
   — Ладно, только чтобы больше — никаких поцелуев!
   Он качнулся на каблуках и посмотрел на нее из-под опущенных век. Что ж, это требование было вполне резонным, но оно вызвало в нем странное раздражение.
   — Я же просил тебя не воспринимать это как личное.
   — Я и не воспринимаю, но мне неприятно.
   — Неприятно — что? Целоваться со мной или не воспринимать это как личное?
   — Целоваться с тобой.
   — Неправда! Ты просто таяла в моих объятиях.
   — Тебе показалось.
   Он покачал головой и сказал с улыбкой:
   — А я так не думаю. — Она вздохнула.
   — Это все, что вы хотели мне сказать, детектив?
   — Я заеду за тобой в восемь. — Он повернулся, чтобы уйти, но оглянулся через плечо: — Да, вот еще что, Габриэль.
   — Я слушаю.
   — Надень что-нибудь посексуальнее.
   Габриэль закрыла дверь и привалилась к ней спиной. Голова кружилась, колени подгибались от слабости. Она глубоко вздохнула и прижала руку к сердцу, которое грозило выпрыгнуть из груди. Его появление в ее доме в данный момент времени было весьма странным и пугающим совпадением.
   Сегодня днем, уйдя из своей палатки, она испытала непреодолимое желание опять его нарисовать — на этот раз стоящим в окружении своей красной ауры, обнаженным. Вернувшись домой после удачного дня, проведенного на фестивале «Кер», она немедленно отправилась к себе в студию, подготовила холст и, набросав карандашный эскиз, нарисовала его лицо и сильное мускулистое тело. Только она взялась изображать гениталии Джо, вдохновленная микеланджеловским Давидом, как он постучал в дверь. Когда она увидела его на пороге, ее охватил страх. Ей показалось, что он каким-то образом узнал, чем она сейчас занимается. Она устыдилась, словно подглядывала за ним голым, а он ее на этом поймал.
   Габриэль не верила в судьбу. Она была убеждена в господстве свободной человеческой воли, однако ее охватило недоброе предчувствие, а на затылке зашевелились волосы. Она оттолкнулась от двери и пошла к себе в студию. Габриэль сказала Джо, чтобы он больше ее не целовал, и эта просьба была искренней. За последнюю неделю она научилась ему лгать — это оказалось проще, чем она думала, — но лгать самой себе она не могла. Странно, когда он стоял рядом с ней, овевая своим дыханием ее щеку и нежно касаясь губами ее губ, она не испытывала неприязни. Да что там скрывать — ей было очень приятно!
   Габриэль считала, что любовь надо выражать честно и открыто. Но не в людном парке и не с детективом Джо Шанаханом. Она была ему безразлична. Он ясно дал понять, что целоваться с ней — часть его работы. Девушка вспомнила его поцелуй и рассудила, что прикосновения Джо сбивают ее биоритмы. Это своего рода камень преткновения, подводный риф для ее жизненной энергии, связующей тело, разум и дух.
   Если Кевин опять войдет, когда они будут ссориться, или если Джо увидит кого-то из своих прежних знакомых, пусть придумает что-нибудь другое. Она больше не желает стоять в его объятиях и вдыхать упоительный запах его кожи. Ей не нужны его дежурные поцелуи, от которых у нее дух захватывает и переворачивается все внутри. И уж конечно, она не станет ради него одеваться «посексуальнее!
   Когда на следующий вечер в дверь позвонили, Габриэль решила, что на этот раз готова к встрече с Джо. Больше никаких неожиданностей! Она спокойна и уверена в себе. Даже если он опять надел потертые джинсы и футболку — ничего, она и это переживет! Но стоило ей взглянуть на него, как ее центр умиротворения закружился и улетел куда-то в космос.
   Его загорелые щеки были гладко выбриты — от щетины не осталось и следа. Черная шелковая рубашка-поло в мелкий рубчик красиво облегала широкую грудь и плоский живот. В петли пояса светлых брюк с тщательно отутюженной складкой был вставлен плетеный кожаный ремень. На ногах вместо старых кроссовок или рабочих сапог красовались новые замшевые туфли. От него чудесно пахло, а выглядел он еще лучше.
   В отличие от Джо Габриэль нарочно потратила минимум усилий на свой внешний вид. Она оделась исключительно ради удобства в простую белую блузку и мешковатую сине-белую клетчатую юбку с грудкой на бретельках, длиной до колен. На ней почти не было макияжа, да и с прической она не стала возиться: распущенные волосы, как всегда, спускались по плечам и спине густыми волнистыми локонами. Единственной данью моде были серебряные серьги в виде колец и серебряный перстень на среднем пальце правой руки. Она оставила свои чулки в комоде и надела парусиновые теннисные тапочки на резиновой подошве. По ее мнению, такой наряд противоречил сексуальности.
   Увидев ее, Джо удивленно приподнял бровь, явно согласный с такой оценкой.
   — А где твоя маленькая собачка Тотошка?
   Неужели она так ужасно выглядит? Не может быть!
   — Послушай, это не я носила в детстве мамины красные туфли на шпильках и натыкалась на стены.
   Он посмотрел на нее в упор:
   — Мне тогда было пять лет.
   — Все так говорят. — Габриэль шагнула на крыльцо и заперла за собой дверь. — Я уверена, вечеринка будет без претензий. — Она бросила ключи в большую сумку, связанную в стиле макраме, и повернулась к нему. Он не сдвинулся с места, и ее обнаженная рука задела его грудь.
   — Сомневаюсь в этом. — Джо взял ее под локоть, как будто они и впрямь были возлюбленной парой, и повел к жуткой бежевой машине, которую Габриэль слишком хорошо помнила. В последний раз она сидела здесь на заднем сиденье в наручниках. — Судя по Кевину, у него ничего не бывает без претензий, разве что, может быть, секс.
   Теплая ладонь Джо скользнула вверх по ее руке, потом спустилась к кончикам пальцев. Габриэль шла рядом с ним, пытаясь казаться такой же спокойной и невозмутимой, как он, и борясь с желанием вырвать свой локоть из его руки. Она заставляла себя не думать о тех ощущениях, от которых у нее потели ладони. Мнение Джо о Кевине она оставила без комментариев, ибо сказанное им было сущей правдой. Впрочем, это не делало Кевина ни хуже, ни лучше большинства остальных мужчин.
   — Кажется, вчера вечером ты ездил на «бронко».
   — Да, но Кевин считает меня хроническим неудачником, и я не хочу его в этом разубеждать, — сказал он и нагнулся, чтобы открыть пассажирскую дверцу.
   Ее рука опять задела его грудь, и она потянула носом, пытаясь определить состав его одеколона. Интересно, это смесь кедра и сандала или что-то другое?
   — Зачем ты это делаешь?
   — Что именно?
   — Обнюхиваешь меня, как будто от меня дурно пахнет. — Он отпустил ее локоть, и она опять смогла расслабиться.
   — Это тебе кажется, — сказала она, садясь в машину, В отличие от Джо салон автомобиля источал такой же жуткий запах, как в день ее ареста. Пахло, кажется, машинным маслом. Хорошо хоть, сиденья были чистыми.
   Поездка к Кевину заняла меньше десяти минут. Джо использовал это время, чтобы напомнить ей условия соглашения тайного осведомителя, которое она подписала в полиции.
   — Если Кевин невиновен, — сказал он, — то ему не нужна твоя помощь. А если виновен, то ты все равно не сможешь его спасти.
   Холодный ветер обдувал ее голые ноги, руки и шею. Она жалела, что не осталась дома. Но увы, выбора не было.
   Конечно, Габриэль несколько раз до этого бывала у Кевина дома. Двухэтажный современный особняк висел на склоне горы, укрепленный на опорных сваях. Из окон открывалась живописная панорама города, а в интерьере господствовало обилие мрамора, древесины твердых пород и стали. Здесь было так же уютно, как в музее искусства модерн.
   Габриэль и Джо шли по подъездной аллее плечо к плечу, едва касаясь друг друга.
   — А если кто-то из друзей Кевина тебя узнает, что ты будешь делать?
   — Что-нибудь придумаю. Как раз этого она и боялась.
   — Что, например?
   Джо позвонил в дверной звонок, и они встали бок о бок, глядя перед собой.
   — Тебе что, страшно со мной? — спросил он. Немножко.
   — Нет.
   — У тебя встревоженный вид.
   — Неправда.
   — У тебя такой вид, как будто ты не доверяешь самой себе.
   — В чем именно?
   — Что сумеешь удержать свои руки при себе.
   Не успела она ответить, как дверь распахнулась, и комедия началась. Джо обнял ее рукой за плечи. Его жаркая ладонь согрела ее тело сквозь тонкую ткань блузки.
   — А я уже думал, вы не придете. — Кевин отступил назад, пропуская их в дом. Как всегда, он выглядел так, как будто только что позировал для журнала мод.
   — Я же сказал тебе, что сумею вытащить ее из дома на несколько часов.
   Кевин взглянул на наряд Габриэль, и на лбу у него прорезалась морщинка.
   — Гейб, ты сменила стиль? Любопытно.
   — Не так уж и плохо, — буркнула она, пытаясь защититься.
   — Да, для Канзаса. — Кевин закрыл дверь, и они пошли за ним в гостиную.
   — Неужели я в самом деле похожа на Дороти^[3]? — Габриэль оглядела свою сине-белую клетчатую юбку.
   Джо привлек ее к себе.
   — Не бойся, я спасу тебя от летучих обезьян.
   Она подняла голову и посмотрела в его яркие глаза с густыми длинными ресницами. Ее пугали отнюдь не летучие обезьяны.
   — Почему бы тебе не отдать Кевину свою сумку? Он ее куда-нибудь пристроит.
   — Я могу положить ее в свободной спальне, — предложил Кевин.
   — Нет, я хочу, чтобы она была при мне.
   Джо снял сумку с плеча Габриэль и протянул ее Кевину.
   — Ты заработаешь бурсит, — предрек он.
   — На плече?
   — Бурсит — вещь коварная, — заверил Джо, когда Кевин ушел с ее сумкой.
   Гостиная, кухня и столовая располагались на одном и том же большом пространстве и предлагали один и тот же великолепный вид на город. Небольшая группа гостей толпилась возле бара, а из скрытых динамиков лился голос Мэрайи Кэри, наполняя дом руладами. Габриэль ничего не имела против Мэрайи лично, но, на ее взгляд, поп-диве не мешало бы поучиться умеренности. Девушка обвела взглядом кожаный диван, на спинку которого была накинута шкура зебры, и многочисленные предметы африканского искусства, заполнявшие комнату. Кевину явно не хватало того же, что и модной певице.
   Вернувшись, Кевин представил Джо и Габриэль своим друзьям — кучке предпринимателей, которых, как поняла Габриэль, куда больше волновало состояние их банковских счетов, чем состояние их совести. Джо по-хозяйски обнимал Габриэль за талию, пока они пожимали руки супружеской чете, владевшей сетью процветающих кофеен. Другие гости торговали либо витаминами, либо компьютерами, либо недвижимостью, причем явно преуспевали. Кевин познакомил их со своей подружкой Чайной. Габриэль могла поклясться, что когда они виделись в последний раз, девушка звалась Сэнди. Впрочем, независимо от имени она была все такой же миниатюрной, безукоризненно красивой блондинкой. В ее присутствии Габриэль невольно хотелось ссутулиться.
   Рядом с Чайной стояла ее подруга Нэнси, такая же красивая и хрупкая. Она даже не делала вид, что интересуется беседой с Габриэль. Внимание ее было целиком поглощено мужчиной, который прижимался бедром к Габриэль. Краем глаза Габриэль заметила, как уголки губ Джо тронула одобрительная улыбка. Скользнув взглядом по пышной груди Нэнси, он перенес вес своего тела на другую ногу. Его теплая рука соскользнула с плеча Габриэль и прошлась по ее спине. Потом он и вовсе отпустил девушку, сунув руки в карманы брюк.
   Габриэль должна была бы обрадоваться. Да, она радовалась. Вот только чувствовала себя немножко одиноко. Нет, здесь было нечто большее. Нечто неприятное, похожее на ревность… Впрочем, ревновать она не могла, потому что, во-первых, Джо на самом деле не был ее приятелем, во-вторых, он был ей безразличен, и, в-третьих, ее не интересовали непросветленные мужчины.
   Кевин что-то сказал — видимо, что-то смешное, потому что Джо запрокинул голову назад и расхохотался, обнажив ровные белые зубы и гладкую загорелую шею. В уголках его глаз появились мелкие морщинки. Этот глубокий бархатистый смех тронул тайные струны ее души.
   Кто-то сказал что-то еще, и все засмеялись. Кроме Габриэль. Она не находила ничего забавного в анархии собственного организма. У нее сосало под ложечкой, а по жилам струились горячие, необузданные волны желания.

Глава 11

   Габриэль пожевала спаржу и взглянула на свои серебряные часики. Половина десятого. Ей казалось, что уже гораздо больше.
   — Смотри, как бы Нэнси не отбила твоего парня.
   Габриэль оглянулась на Кевина через плечо, потом посмотрела на тайного полицейского детектива, который явно забыл о том, что пришел сюда с девушкой — якобы своей подружкой, — и о том, что ему надо искать Моне мистера Хилларда.
   А поскольку на платье красотки Нэнси не было искомого полотна, то едва ли его миссия увенчается успехом. Джо стоял в другом конце комнаты, облокотившись о стойку бара, сжимал в руке полупустой бокал и внимал Нэнси, склонив голову в ее сторону, словно боялся пропустить хоть одно слово, слетавшее с ее накрашенных губок.
   — Этого я не боюсь. — Габриэль потянулась к тосту с грибами и сыром.
   — А зря. Нэнси любит уводить мужчин у их жен и подружек.
   — Как сегодня шла торговля в салоне? — спросила она, нарочно сменив тему и сосредоточив все свое внимание на Кевине.
   — Мы продали несколько предметов из граната и ту большую плетеную корзину для пикника. Выручка — около четырехсот долларов. По-моему, неплохо для июня. — Он пожал плечами. — А как твои масла?
   — К двум часам почти все распродала. Осталось лишь несколько пузырьков с солнцезащитным маслом. Так что я пораньше закрыла палатку и провела остаток дня дома — немножко порисовала и поспала.
   Она откусила кусок тоста и обвела взглядом гостиную. Теперь эти двое улыбались друг другу. Может, Джо воспользовался моментом и потихоньку назначает Нэнси свидание? Они прекрасно смотрелись вместе. Маленькая Нэнси, бледная и хрупкая, всем своим видом как бы говорила о том, что ей нужен защитник — рослый и сильный мужчина, который забросил бы ее на плечо и вынес из горящего здания. Такой мужчина, как Джо.
   — Ты точно не боишься за Джо и Нэнси?
   — Нисколько. — Чтобы доказать это, Габриэль повернулась к ним спиной и решила выбросить из головы детектива Шанахана. Однако ее попытка не удалась. Низкий бархатистый смех Джо перекрыл все остальные шумы в комнате, напомнив ей, что в данный момент он стоит у бара рядом с очаровательной миниатюрной блондинкой в маленьком платье. — Угадай, кого я сегодня видела, — сказала она, чтобы отвлечься. — Того парня, с которым я встречалась в прошлом году, Иена Рэни. Он по-прежнему работает в Центре нетрадиционной медицины. У него была палатка на фестивале, он врачевал с помощью своей исцеляющей ауры.
   — Странный тип, — усмехнулся Кевин.
   — Он стал геем, — она нахмурилась, — а может, он и раньше им был, просто я не знала.
   — Вот как? А как ты теперь поняла, что он гей?
   — Он познакомил меня со своим «близким другом» Брэдом. — Она отправила в рот остаток тоста и запила его белым вином. — Сексуальная ориентация Брэда не вызывает сомнений.
   — Ярко выраженный педик?
   — Не то слово. Подумать только, как я могла встречаться с парнем и не знать, что он гей? Неужели не было никаких признаков?
   — А он пытался затащить тебя в постель?
   — Нет.
   Кевин обнял Габриэль за плечи и ободряюще прижал к себе.
   — Вот тебе и признак.
   Она посмотрела в его знакомые голубые глаза и слегка расслабилась. Раньше они с Кевином частенько разговаривали по душам. В свободные дни, когда в салоне было мало посетителей, они откладывали бесконечные рутинные дела, без которых не обходится ни один мелкий бизнес, усаживались в кабинете, закинув ноги на стол, и болтали о том, о сем.
   — Не все мужчины такие, как ты.
   — Все. Но большинство не говорит правду, если думает, что у них есть шанс. Я знаю, что у меня шанса нет, поэтому мне нечего терять.
   Она засмеялась и отхлебнула еще вина. Иногда Кевин бывал таким же недалеким, как и его друзья, но с ней он вел себя по-другому. Она не понимала, каким образом ему удавалось совмещать в себе две эти грани. Его прямота, откровенность и веселые шуточки почти помогли ей забыть мужчину, стоявшего в другом конце гостиной, и ту причину, которая ее сюда привела.
   — Так, значит, ты говоришь мне правду только потому, что у нас с тобой никогда не будет сексуальных отношений?
   — Совершенно верно.
   — А если бы ты думал, что такой шанс есть, то ты бы мне лгал?
   — Напропалую!
   — И по-твоему, таковы все мужчины?
   — Безусловно. Если ты мне не веришь, спроси у своего приятеля. — Он убрал руку с ее плеча.
   — О чем именно надо меня спросить?
   Габриэль обернулась и посмотрела в задумчивые глаза Джо.
   У нее все свело внутри, и она попыталась убедить себя в том, что это из-за тоста. Ей не хотелось даже думать о том, что, помимо сытной еды, возможна какая-то иная причина.
   — Да так, ни о чем.
   — Габриэль не верит, что мужчины лгут женщинам, чтобы затащить их в постель, — пояснил Кевин.
   — Я сказала: не все мужчины, — уточнила она. Джо взглянул на Кевина, потом опять на Габриэль. Его рука скользнула к ее пояснице.
   — Это вопрос-ловушка, да? Что бы я ни ответил, все равно останусь в дураках.
   По спине ее пробежала теплая волна, и она высвободилась из его объятий, напуганная теми сильными ощущениями, которые вызывал в ней этот мужчина.
   — Похоже, ты и так остался в дураках. Наверное, тебе надо уделять побольше внимания Габриэль и поменьше — Нэнси, — посоветовал Кевин, взглянув на Габриэль и ошибочно приняв ее поведение за ревность. На самом деле, конечно, никакой ревности не было.
   — Габриэль знает, что ей нечего волноваться насчет других женщин. — Он взял у нее рюмку с вином и поставил на столик. — Мне очень нравится родинка у нее на бедре, с внутренней стороны. — Он поднес руку девушки к своим губами и поцеловал пальцы. — Можно даже сказать, что я от нее без ума.
   Он смотрел на нее поверх тыльной стороны ее ладони. Пальцы Габриэль дрожали. Она пыталась вспомнить, есть ли у, нее эта родинка, и не могла.
   — Ты сыта? — спросил он, уткнувшись губами ей в руку.
   — Что? — Он в самом деле спрашивает про еду? — А, да, сыта.
   — Тогда поедем домой? — Она медленно кивнула.
   — Вы уже уходите? — спросил Кевин.
   — Сегодня месячный юбилей нашего знакомства, — объяснил Джо, не выпуская ее руки. — А я сентиментально отношусь к такого рода вещам. Давай попрощаемся и возьмем твою сумочку.
   — Я сейчас вам ее принесу, — предложил Кевин.
   — Спасибо, мы сами, — настоял Джо.
   На то, чтобы попрощаться с друзьями Кевина, ушло около трех минут, и большую часть этого времени они пытались убедить Нэнси, что им действительно пора. Джо взял Габриэль за руку, и они вышли из комнаты. Если бы они были настоящей влюбленной парой, она положила бы голову ему на плечо, а он повернулся бы к ней и нежно поцеловал в щечку или шепнул ей на ушко что-нибудь ласковое. Но в Джо не было ничего нежного и ласкового, да и влюбленность их была наигранной. Габриэль удивлялась, почему никто из тех, кто на них смотрел, не видел фальши.
   Теплое прикосновение его руки вызвало в ней острое физическое желание, но на этот раз ее разум и дух были под контролем. На всякий случай она оттолкнула руку Джо и отошла от него на несколько дюймов. Странно, что Кевин не видел подвоха в их отношениях.
   Когда они выходили из комнаты, Кевин смотрел им вслед. Он видел, как Габриэль отпихнула руку Джо, и понял, что она чем-то расстроена. Но Кевин не сомневался, что ее приятель заставит ее забыть все обиды. Такие парни, как Джо, умели ладить с девушками. Даже будучи неудачниками, они получали от жизни все, что хотели. В отличие от него, Кевина. Ему приходилось брать желаемое самому.
   Он оглядел своих молодых богатых гостей, которые угощались, пили его вино и отдыхали в его роскошном особняке. Его дом был полон чудесных картин, изящных предметов старины и произведений искусства. Из его окон открывался один из лучших видов на город, а это было недешевое удовольствие. Однако стоило ему взглянуть на такого парня, как Джо, и у него опять начинало сосать под ложечкой и пульсировать в висках: его снедало знакомое чувство голода. Сколько бы он не имел денег, модной одежды, шикарных домов, быстрых машин и красивых женщин, ему всегда было мало. Он хотел чувствовать себя особенным — не таким, как все остальные парни, что топчут эту планету. Он хотел перестать быть человеком-невидимкой. И это желание было ненасытным. Иногда он боялся, что никогда не сумеет удовлетворить его до конца.
   — Стой здесь, — приказал Джо, как только они скрылись из поля зрения Кевина и его гостей. — Если кто-нибудь подойдет, говори громко и никого не впускай в эту комнату.
   — Что ты собираешься делать? — спросила Габриэль, когда он юркнул в первую комнату, к которой они подошли. Не ответив, он тихо закрыл дверь, оставив ее одну в холле.
   Девушка стояла, не смея пошевелиться и надеясь, что он не задержится слишком долго. Громкий стук ее сердца заглушал все остальные звуки. Она чувствовала себя шпионкой, только не очень опытной. Руки дрожали, а голову словно сковало обручем. Что и говорить, она не годилась на роль тайного агента. Где-то в глубине дома хлопнула дверь, и Габриэль подскочила, словно ей дали по голове прикладом Ружья. Она провела пальцами по волосам и несколько раз глубоко вдохнула. В конце концов, у нее не стальные нервы! Она взглянула на свои часы. Прошло только пять минут… самые долгие пять минут в ее жизни.
   Когда Джо наконец появился, брови его были сдвинуты, а на лбу прорезалась глубокая морщина. По его безрадостному виду, а также по тому, что он не звал подкрепление и не бряцал наручниками, Габриэль поняла, что он ничего не нашел. Она немного успокоилась. Значит, теперь они уйдут. Джо сунул ей в руки ее сумку и шмыгнул через холл в другую комнату. Не успела за ним затвориться дверь, как она услышала его знакомую фразу:
   — Пресвятая Дева Мария!
   Габриэль похолодела. Он что-то нашел! Она прокралась в комнату и закрыла дверь, почти уверенная, что сейчас увидит на стене украденную картину Моне мистера Хилларда. Но то, что она на самом деле увидела, потрясло ее не меньше. Зеркала. Они были повсюду — на стенах, на дверцах гардеробной, на потолке. Посреди комнаты стояла круглая кровать, застеленная покрывалом из черно-белой овчины с большим восточным символом в центре. Здесь не было ни комодов, ни шкафчиков, ни тумбочек, которые ограничивали бы обзор в зеркалах. Возле арочного дверного проема, ведущего в ванную, стоял небольшой столик, а на нем — шахматы из слоновой кости. Даже издалека, с расстояния в полширины комнаты, Габриэль заметила, что это старинные восточные шахматы и, что типично для того периода, обнаженные фигурки Не совсем анатомически пропорциональны. Ей показалось, что она попала в спальню особняка из «Плейбоя».