Страница:
задумчиво произнёс полковник.
-- Товарищ полковник, а кто ваш водитель по национальности? - спросил
подполковник - командир части.
-- Азербайджанец, - ответил проверяющий.
-- Ну, тогда, думаю, не стоит его ждать!
-- Почему?!
-- Дома он уже.
-- Как дома?!
-- Он азербайджанец, а Азербайджан его родина. Вот, попав на родину, он
и дезертировал, - ответил командир части.
-- Что вы, подполковник, такое говорите? Этот азербайджанец хороший
солдат, и сам напросился со мной в командировку!
-- Для чего?
Лицо полковника постепенно стало приобретать серый оттенок, глаза
округлились, и первое, что он злобно прокричал, было:
-- Трибунал!!!
Апрель 2002г.
Рассказ написан на основе воспоминаний Виктора Мончаковского,
офицера служившего в 1991-92гг. на складе инженерных боеприпасов
в Закавказском Военном округе, город Сагареджо.
В Закавказском Военном округе довелось мне служить недолго - около
года. Прибыл я в свою часть - окружной склад инженерных боеприпасов, который
располагался недалеко от Тбилиси в грузинском городе Сагареджо, в начале
августа 1991-го года. Через неделю после моего прибытия в части, впрочем,
как и во всём Закавказском округе, было введено чрезвычайное положение.
Происходило это в тот период, когда в Москве был образован Государственный
Комитет по Чрезвычайному Положению. В Советском Союзе было принято любое
название сокращать до аббревиатуры. Вот в свете такой традиции и этот
комитет стали называть ГКЧП.
ГКЧП просуществовал три дня. А потом Президент СССР объявил его вне
Закона. Но чрезвычайное положение в Закавказье - хоть вводи его, хоть
отменяй - все равно оставалось. В нашей части периодически вводили
повышенную боевую готовность, а через некоторое время отменяли, для того
чтобы спустя некоторое время вновь ввести. Вот мы и ходили то с оружием, то
без него.
У нас, в Сагареджо было спокойно. Местное население не предпринимало
против нас каких-либо враждебных действий. Но этого нельзя было сказать о
Закавказье в целом. В Карабахе шло открытое вооружённое противостояние между
армянами и азербайджанцами, периодически совершались нападения на воинские
части на территориях Азербайджана и Армении, совершались диверсии, брались
заложники... В Южной Осетии грузины периодически стреляли в осетин, и
осетины отвечали им тем же...
Такое положение продолжалось до конца 91-го года. А с началом 1992 года
участились случаи захвата воинских частей 4-й Общевойсковой армии,
расположенной в Азербайджане. Захват части - это, соответственно, захват
всего оружия и имущества находящегося в части. Иногда это происходило не без
людских потерь.
Вот тогда было принято решение о выводе всех воинских частей 23-й
мотострелковой дивизии, которые дислоцировались в НКР и прилегающих к
республике районах Азербайджана в Гянджу, где находился штаб этой дивизии.
В марте 1992-го года меня вызвали в Тбилиси в инженерное управление
округа и приказали немедленно вылетать в Гянджу для проверки наличия
инженерного имущества 23-й МСД.
В этот же день я и ещё один капитан сели в вертолёт. И Ми-8 прямо из
Тбилиси полетел в Гянджу...
К тому времени все воинские части 23-й дивизии ''разбросанные'' по
всему Азербайджану уже были собраны в Гяндже. Каждая воинская часть,
прибывшая из места своей постоянной дислокации, будь то полк или отдельный
батальон, составляла акты на списание инженерного имущества и отправляла их
в штаб Закавказского Военного округа. Акты же, присланные в штаб округа,
порой, были составлены не правильно, и списывалось по ним имущества больше
того, чем должно было быть списано. Тут был ещё один любопытный момент -
некоторые акты носили название: ''Акт списания имущества утраченного при
захвате''. Но согласно соответствующим приказам, такое название приемлемо
лишь для актов тех воинских частей, которые официально считаются
захваченными. И даже если в каком-нибудь полку действительно было захвачено
определённое имущество, пусть даже с боем, но этот полк официально не
считается захваченным, то списание утраченного имущества на основании таких
актов будет считаться незаконным. Конечно, списать такое имущество можно, но
на основании совсем других актов. Нюансы, нюансы... Бюрократия? Согласен!...
Но вот такие моменты мы и ехали проверять. Нет-нет, не наказывать и делать
определённые оргвыводы, не доросли мы капитаны до этого, а просто проверять
наличие числящегося имущества и сверять количество списанного с тем, что
должно быть списано.
...Ми-8 приземлился на военном аэродроме 104-й Воздушно-десантной
дивизии, и оттуда мы добрались в штаб 23-й МСД. В принципе это не далеко...
У входа в штаб стояло несколько офицеров, но я чётко знал к кому
обратиться. Я подошёл к подполковнику - НИС (начальнику инженерной службы)
дивизии, и чётко доложил:
-- Здравия желаю, товарищ комбат! Командир сапёрного взвода, старший
лейтенант Мончаковский!
-- Витя! - заулыбался НИС дивизии, и крепко пожал мне руку.
-- Да, Юрий Григорьевич, я!
-- Живой чёрт! - всё также улыбаясь, проговорил НИС.
-- А куда мы денемся?! - улыбнулся я в ответ.
-- Да и не старший лейтенант ты, а капитан!
-- Время идёт. Уж четыре года прошло, как мы в последний раз виделись.
-- Слушай, а чего ты здесь? - спросил мой бывший комбат.
-- С проверкой я, Юрий Григорьевич.
-- Хорошо. Ну, тогда пошли, - подмигнув, проговорил НИС.
-- Приказ ясен, товарищ комбат! Только сначала вашему комдиву я должен
о прибытии доложить.
-- Генерал знает, Витя, о вашем приезде, но сейчас здесь нет его.
Выехал из территории.
-- Но, всё-таки...
-- Не переживай. Он мне поручил встретить вас. Так что, за мной! -
перебил меня НИС.
-- Есть! Только я не один.
-- А кто ещё?
-- А вот капитан, - указал я на прибывшего со мной офицера.
-- Знаешь его?
-- Не совсем.
НИС внимательно посмотрел на курящего метрах в десяти капитана, и
произнёс:
-- Забирай его и пошли!
-- Ясно.
Мы втроём направились в направлении штаба. По дороге НИС подхватил под
руку какого-то подполковника, и так уже вчетвером мы вошли в штаб. Дойдя по
недлинному коридору к двери с надписью: ''Начальник инженерной службы'', НИС
достал из кармана связку с ключами и открыл дверь.
-- Входите! - громко сказал он.
Мы вошли в его кабинет.
-- Что стоите, как лейтенанты перед первой звиздюлиной? Проходите и
садитесь!
-- Присаживайтесь хлопчики, поужинаем, - сказал, уже сидевший за столом
второй подполковник.
Пока мы рассаживались, Юрий Григорьевич открыл настенный сейф, вынул
оттуда две литровые пластиковые бутылки с коньяком, четыре солдатские
эмалированные кружки, закуску и разложил всё это на столе.
Мы выпили за встречу, потом за удачу. Третью кружку пили стоя и молча.
Третий - это святой тост. Он о тех, кого с нами нет и уже не будет, о людях
до конца выполнивших свой долг, о тех, кто погиб и больше не увидит свет
солнца, о тех... Третий тост очень объёмен и поэтому его пьют молча.
У нас с Юрием Григорьевичем было, кого и что вспомнить. Подполковник
Григорьев Ю.Г. был моим первым комбатом в Афганистане.
Потом мы пили за наш сапёрный батальон в Кондузе. Потом пили,
рассказывая о своей службе после Афганистана. После того, как закончился
коньяк в этих двух бутылках, Григорьев достал из сейфа третью, такую же
литровую бутылку. ''Приговорили'' и её...
Утром все, вместе похмелившись, ну чтоб голова не болела, мы принялись
за работу. Причём, когда ещё похмелялись, я заметил:
-- Юрий Григорьевич, вчера ты все пустые пластиковые бутылки в сейф
положил. Сейф при мне на ключ запер, а кабинет свой закрыл и опечатал. И
сегодня мы вместе в кабинет входили, а бутылки уже опять коньяком наполнены.
Ты как факир!
-- Кто как умеет, Витя! - весело проговорил НИС дивизии, и добавил: -
Кстати, как коньячок?
-- Весьма приличный.
-- Ну, тогда вечером повторим.
-- Вопросов нет!
Мы приступили к работе. Проверяли книги учёта воинских частей, акты на
списание и наличие имущества...
Вечером мы опять и с тем же успехом ужинали в кабинете Григорьева...
Утром ''восстанавливали силы'' и опять работа... И опять ужин... И так
несколько дней.
Работали мы быстро и согласованно, и в конечном итоге проверили во всех
прибывших в дивизию частях всё инженерное имущество. Выходило следующее. Всё
числящееся имущество было в наличии, а на то что недоставало - были акты
списания. Оставался, неясен только один вопрос, возможно из того, что было
списано, что-то было украдено должностными лицами и продано. Но заниматься
этим, мы не имеем полномочий. Это работа для особистов.
При проверке актов списания меня больше всего удивили акты 366-го
мотострелкового полка. В этих актах на списание было включено практически
всё инженерное имущество части. Да, я знал, что полк этот дислоцировался
раньше в Степанакерте. Я знал также, что полк был блокирован боевиками в
горах Карабаха, и что вывести его удалось только при помощи десантников из
104-й ВДД. Но я никак не мог понять, каким образом было списано всё
инженерное имущество полка, в том числе и несколько приспособлений для
подводного плавания, акваланги и прочее водолазное снаряжение.
На мои вопросы Юрий Григорьевич отвечал:
-- Да, я и сам, Витя, толком не пойму. Хотя, знаешь, из трёхсот
пятидесяти имеющихся в наличии человек выведены были только сто восемьдесят,
а остальные остались служить в Карабахе в Освободительной Армии Арцаха.
Говорят, платят им там хорошо. Но я это только слышал, а точно не знаю. Ну,
а с другой стороны, знаешь, что там было ещё пару месяцев назад?
-- Слышал. Стреляли по ним. Трудно им там было.
-- Не совсем так, Витя.
Я удивлённо посмотрел на Григорьева, а он продолжал:
-- Нет, конечно, им было нелегко сначала. И караулы обстреливали, и
прочее... Но потом некоторые засранцы: офицеры, прапорщики и солдаты, стали
по ночам выезжать за пределы полка, и азербайджанские сёла обстреливать.
-- Во, блин! А зачем им это?
-- Деньги, Витя, деньги. Им армяне деньги платили.
-- Неплохо, - уже без особого энтузиазма сказал я, поняв, что тут, в
повсеместно творящемся бардаке, всего можно ожидать
-- Знаешь, что они делали? - спросил подполковник и, не дождавшись
моего ответа, добавил: - Они на танках и БМП номера закрашивали.
-- Совсем? А как же танк без бортового номера в части? Его, ведь, сразу
заметно.
-- Вот смотри, на танке нет номера, и он смело выезжает ночью по селу
пострелять. А когда возвращается в часть, на него наносят номер, но наносят
номер не краской, а мелом. Ночью номер смывают водой, и опять ''в бой''.
Улавливаешь?
-- Лихо!
-- А по поводу списания имущества думаю так: оно разграблено, частично
утеряно. Но этим пусть компетентные органы занимаются.
-- Согласен!
Так разговаривая, мы дошли до открытой площадки с техникой, на которой
стояло несколько танков и с десяток БМП.
-- Вот всё, что осталось от 366-го полка, - сказал Григорьев, показывая
на технику рукой.
-- Не густо.
-- Вот в этом всё и дело...
На следующий день мы с капитаном отправились на автовокзал для того,
чтобы уехать маршрутным автобусом назад в Тбилиси. Особых проблем с билетами
не было. Мы их взяли. И ожидая автобуса, разговорились с одним стариком
азербайджанцем. Весь разговор я не помню. Запомнилась только одна фраза:
-- Мы учили своих детей, чтобы они в армии старались устроиться
каптёрами или поварами в столовой, а армяне сыновьям внушали, чтоб они
младшими командирами становились. И теперь пришла война, а у нас на танках
ездить некому!
Апрель 2002г.
Рассказ написан на основе реальных событий. Карабах 1990г.
Фамилии действующих лиц вымышлены.
Лейтенант сидел на стуле в одной из комнат сельсовета, и слушал
радиоприёмник стоящий на столе. На столе рядом с радио лежал его автомат с
пристёгнутым магазином. Из мебели в этой комнате, помимо стола и двух
стульев, было пять кроватей. На двух из них спали бойцы. За окнами ночь...
В динамике радиоприёмника звучала тихая медленная музыка. Лейтенант
закрыл глаза, и в его голове сами собой понеслись воспоминания о том, как
полгода назад, летом 1989 года он окончил училище. Выпуск в военном
училище... Звон мелких монет об асфальт, дружно подброшенных в воздух при
прохождении парадным маршем их строя - ''коробки'' новоиспечённых
лейтенантов, мимо трибуны с начальником училища. Красивая традиция!
Вообще-то, запрещали это делать, но никогда не наказывали. Потом, месяц
отпуска на море ''в золотых погонах''. Хорошо! Затем, прибытие к первому
месту службы, в полк внутренних войск... Знакомство с личным составом своего
взвода, приём техники взвода: три БТР-70. Хорошая машина! Повседневная
служба, наряды, караулы... В новогоднюю ночь - начальник караула. А что
делать? ''Молодым - везде у нас дорога...'' - и это правильно! В следующем
году уже другой лейтенант заступит на дежурство... 3-го января погрузка
полка в транспортные самолёты..., и в Карабах... Здесь, в селе Ахуллу, он с
пятью бойцами уже неделю. Задача, которую определил командир роты, простая,
и заключается она в поддержании в селе комендантского часа. Всё тихо и
спокойно... Красота!..
Раздумья лейтенанта прервал топот шагов по коридору сельсовета.
Лейтенант открыл глаза и взял в руки автомат.
Дверь открылась, и в комнату в спешке вошёл младший сержант - один из
бойцов лейтенанта.
-- Ну, и...? - спросил лейтенант.
-- Товарищ лейтенант, по селу проехали три грузовика, и остановились
возле сараев, ну возле этих, сельских складов! - доложил младший сержант.
-- Ясно, Сапронов. Пошли посмотрим, - проговорил лейтенант, вставая со
стула.
Младший сержант вышел из комнаты, а лейтенант, дойдя до двери, громко
сказал:
-- Сержант Лагута! Эй, Лагута!!!
-- Я! - с одной из двух занятых кроватей привстал боец, потирая руками
глаза.
-- Остаешься за меня!
-- Есть! - ответил сержант, и стал натягивать сапоги.
Лейтенант вышел из здания, и приблизившись к стоящим у входа, младшему
сержанту Сапронову и ещё одному солдату, произнёс:
-- Так, Никонов, остаешься здесь. А мы с Сапроновым пойдём посмотрим
что там!
-- Есть! - ответил солдат.
-- Да, Никонов, проверь как там наш водила в БТРе!
-- Всё в порядке, товарищ лейтенант, я минут десять назад с ним
разговаривал, - сказал Сапронов.
-- Не спит? - с иронией в голосе спросил лейтенант.
-- Никак нет. Бдит.
-- Бдит - ха-ха! Хорошее слово! - весело сказал лейтенант, направляясь
в сторону сельских складов.
До амбаров-складов было недалеко, метров четыреста. И поэтому лейтенант
решил не ехать на БТР, а пройти это расстояние пешком. Идти было не очень
легко. Накануне прошёл мокрый снег, и грунтовая сельская дорога представляла
собой не совсем приятное зрелище. Но лейтенант решение принял, значит нужно
идти, да и не возвращаться же за БТРом, в конце - концов...
Вот так, хлюпая по лужам и чавкая по грязи, потеряв какое-то время, они
и дошли к сторожке у сельских складов. У сторожки стоял один грузовик. А
непосредственно у складов стояли ещё два грузовика, и какие-то гражданские
люди сгружали с них ящики.
В сторожке горел свет, и через окно лейтенант увидел в ней милиционеров
и людей в гражданской одежде.
-- О! Да тут милиция, - сказал лейтенант.
-- Значит, всё в порядке? - спросил младший сержант Сапронов.
-- Пошли уточним, - произнёс лейтенант, входя в сторожку.
Сапронов последовал за ним.
Зайдя в помещение, они увидели трёх милиционеров - старшину и двух
старших сержантов, и двух гражданских. Все были азербайджанцами.
-- Что тут у вас? Может чем помочь? - спросил лейтенант, обращаясь к
милиционеру-старшине.
-- Иди лейтенант своей дорогой, сами разберёмся! - ответил не очень
приветливо старшина.
-- Не понял?!
-- Что не понял? Иди отсюда! - злобно ответил милиционер.
-- Э, мужик сейчас комендантский час. Покажи свои документы! - сказал
лейтенант, смотря милиционеру в глаза.
-- Х... тебе, а не документы! - прокричал один из милиционеров-старших
сержантов, и выстрелил из пистолета в грудь лейтенанту.
Сапронов схватился, было, за автомат, но тут же, получив от другого
милиционера пистолетом по голове, потерял сознание...
Рядовой Никонов, оставленный лейтенантом и куривший у входа в
сельсовет, услышал какой-то непонятный звук, то - ли негромкий одиночный
выстрел, то - ли упало что-то.
''Выстрел?'' - подумал он. И тут же, продолжая курить, сам себе
ответил: ''Да не может быть. С чего бы это, вдруг стрелять?'' Но, докурив
сигарету, он всё-таки пошёл и сообщил об услышанном им непонятном звуке
сержанту Лагуте.
-- Так выстрел или хлопок? - уточнил сержант, выслушав сообщение
Никонова.
-- Точно не знаю. Я толком не понял.
-- Во, блин, воин! Ну, даёшь!
-- Я и хлопок этот еле расслышал, - как бы виновато произнёс боец, и
добавил: - Может, проверим?
-- Конечно, проверим. Иди скажи водиле, пусть заводит ''тарантас''!
Минут через десять сержант Лагута с тремя солдатами подъехал на БТР к
сельскому амбару-складу. К тому моменту аборигенов у склада уже не было, они
в спешке побросали ящики в кузова машин, прихватили с собой автоматы
лейтенанта и сержанта, и покинули село.
-- Странно. Где же лейтенант с Сапроновым? - удивился Лагута, сидя на
броне и осматривая при помощи фары-искателя неосвещённое здание склада.
-- Товарищ сержант, они точно сюда, к складу пошли! - подтвердил
Никонов.
-- Ясно! Водила, блин, глуши мотор! - прокричал сержант.
Когда умолк двигатель БТРа и наступила полная ночная тишина, бойцы
спрыгнули с брони, и принялись тщательно обыскивать территорию около
амбара-склада.
Через некоторое время раздался голос рядового Никонова:
-- Здесь они!!!
На его голос сбежались все бойцы.
В тёмной неосвещённой сторожке на полу лежали лейтенант с младшим
сержантом. Сапронов был без сознания, а лейтенант негромко стонал, держась
рукой за окровавленную грудь.
-- Включите свет! - громко сказал сержант Лагута.
-- Б..., лампочка разбита! - ответил один из солдат.
-- Ну, суки!!!..
...Младший сержант Сапронов пришёл в сознание, и ему была оказана
необходимая медицинская помощь... Лейтенант был доставлен в районную
больницу в городе Мартуни, где ему была сделана первичная операция. А затем,
на вертолёте его отправили в Тбилиси.
Что это были за ящики, и зачем их разгружали в селе Ахуллу лейтенант
так никогда и не узнал. Потому, что ему было уже всё - равно... Он скончался
на операционном столе в Тбилисском военном госпитале.
Апрель 2002г.
Рассказ написан на основе реальных событий.
Все имена и фамилии вымышлены.
Тревога!!!
-- Командир! Что, опять?
-- Да, Петрович! Давай скорей наряд в ''вертушку''!
-- Понял! - перекрикивая рёв работающего двигателя, стоящего недалеко
Ми-8 ответил прапорщик, после чего добавил вполголоса: - Как уже достали эти
''оранжевые''...
Шесть солдат, одетых в бронежилеты и каски, быстро заскочили в
вертолёт. Последними в него влезли прапорщик и старший лейтенант, после чего
Ми-8 поднялся в воздух.
-- Что на этот раз, командир? - спросил прапорщик у старшего наряда.
-- ''Оранжевый'' приземлился в районе села Манашид. Летим туда! -
ответил старший лейтенант.
-- Понял! Может на этот раз повезёт?!
-- Что, Петрович, не терпится?
-- Надоело за ними гоняться! - ответил прапорщик, и в сердцах махнул
рукой...
Закавказье 1990-й год. Регион тяжёлый. Армяне и азербайджанцы устроили
настоящую междоусобную резню в Нагорном Карабахе. Азербайджанцев депортируют
с территории Армении, а армян с территории Азербайджана. Происходит захват
заложников, убийства мирных жителей, подрывы мостов и горных дорог, не
частые, но все же нападения на отделы милиции, военкоматы с целью захвата
оружия. Нет, не подумайте неправильно, занимается этим, не всё население
Армении и Азербайджана, а пока только боевики. Одними группами боевиков
кто-то руководит, организовывает их действия. Другие же, действуют
спонтанно. Во многих городах происходят массовые митинги, забастовки,
беспорядки. Страдают и гибнут мирные люди... В Ханларском районе
Азербайджана стали летать выкрашенные в оранжевый цвет вертолёты без номеров
и опознавательных знаков. Летают с нарушением всяких инструкций, и не
отвечают на запросы диспетчерских служб. Прилетают они из-за гор.
Обстреливают с воздуха азербайджанские сёла. Иногда совершают посадки на
окраинах сёл, и бородатые боевики, выскочив из вертолётов, обстреливают и
поджигают дома.
Подразделения Советской Армии и внутренних войск неоднократно пытались
застать врасплох этих боевиков, но пока эти оранжевые вертолёты успевали
вовремя скрыться...
-- Старлей, мы на месте! Будем садиться?! - прокричал из кабины пилот.
-- Будем! А зачем спрашивать?!
-- Нет ''оранжевого''! Уже улетел! Там только милиция!
-- Садись!
-- Опять ушли гады! - с сожалением сказал прапорщик.
-- Ладно, увидим! - ответил ему старший лейтенант.
Ми-8 плавно приземлился рядом со стоящими на мокрой и скользкой земле
возле милицейского УАЗа тремя милиционерами. Старший лейтенант и прапорщик
спрыгнули с вертолёта, и подошли к ним. Поздоровавшись, старший лейтенант
спросил:
-- Что было? Рассказывайте.
-- Один из местных жителей видел, как тут рядом приземлился оранжевый
вертолёт. Потом из него вылезло человек пятнадцать вооружённых людей. А
вертолёт улетел за гору.
-- Ясно. В какую сторону отправились боевики?
-- В сторону села, - ответил один из местных
азербайджанцев-милиционеров.
-- Ну, что, Петрович, двигаемся в село? - спросил старший лейтенант,
посмотрев на прапорщика.
-- Двигаем, командир! - ответил прапорщик, плотнее натягивая на голову
краповый берет.
Они опять залезли в вертолёт, и тот полетел в направлении села...
Подлетев поближе к селу Манашид, пилот предупредил:
- В селе горит несколько домов! И знаешь, что, старлей, по нам уже
стрелять начали! Расстояние пока безопасное, но если ближе - будем брюхом
пули ловить! И всё-таки, кажется мне, одну уже поймали!
- Я понял, капитан! Садись!
Вертолёт пошёл на посадку. После приземления, старший лейтенант со
своими бойцами выпрыгнул из Ми-8, и, разбившись на две группы, наряд стал
приближаться к селу.
Прапорщик и сержант Левченко стали незаметно обходить село справа, а
старший лейтенант с остальными бойцами, под пулями, медленно, от камня - к
камню и по-пластунски, периодически отвечая короткими очередями на выстрелы
боевиков, стали продвигаться прямо в сторону села.
Продолжалось это минут десять. А когда, благодаря слаженным действиям
бойцов из группы старшего лейтенанта, двое боевиков были убиты и несколько
ранены, - бандиты потеряли уверенность в своих силах, и стали отходить из
села. Вот именно там, на выходе их уже встретили автоматным огнём из-за
укрытия прапорщик с сержантом.
Оставшиеся в живых боевики в спешке покинули село, скрывшись в горах.
-- Как дела, Петрович?
-- Нормально командир! Штук шесть гавнюков все ж ушли в горы, - ответил
прапорщик, и, посмотрев на солдата, которому двое его товарищей бинтом
перевязывали левую руку, добавил: - А у тебя как?
-- Стрельцов ранен в предплечье. Ранен легко. Нормально. Петрович,
посмотри на ''басурманов'', может, кто жив? Всех, кто жив в ''вертушку''!
-- Понял! А с трупами что делать?
-- Ими пусть милиция занимается. Вон едут уже, - сказал старший
лейтенант, кивнув головой в сторону приближающегося милицейского УАЗика.
-- Ясно, - ответил прапорщик и, повернувшись к бойцам, сказал:
Левченко, за мной!
Прапорщик с сержантом Левченко ушли осматривать лежащих на земле
боевиков, а старший лейтенант с солдатами отправились к вертолёту.
-- Как дела, старлей?
-- Один легко ранен, капитан, - ответил старший лейтенант.
-- Понял, - сказал пилот, после чего связался по радиостанции с базой,
передав информацию.
-- У тебя как, капитан?
-- Норма. Ну, что взлетаем?
-- Подожди, вон наши ещё идут, - ответил старший лейтенант.
-- И с собой тащат кого-то, - добавил рядовой Антонович.
Приближавшиеся к вертолёту прапорщик с сержантом действительно кого-то
вели с собой. Сержант шёл последним и стволом автомата подталкивал в спину
бородатого джигита.
-- Ну, что Петрович, нашёл одного?
-- Как видишь, командир! Живой, здоровый и, даже не ранен. Он,
засранец, чтобы его не нашли, под одного своего убитого подлез и спрятался.
Но от Левченко хрен спрячешься. Молодец сержант!
-- Служу Советскому Союзу! - бодро ответил сержант.
-- Так, ладно. Давай ''басурмана'' на борт! И руки ему свяжи! -
приказал старший лейтенант.
-- Есть! - ответил сержант, и стал стволом автомата подталкивать
боевика в дверь вертолёта.
После того, как все влезли в вертолёт, сержант при помощи бойцов связал
задержанному руки. Ми-8 взлетел в воздух, и направился к месту дислокации
части.
- Ну что, б..., говори - чьих будешь?! - прапорщик задал конкретный
вопрос бородатому ''пассажиру'', одновременно пнув кулаком в бок.
Боевик наклонил голову, но ответа не последовало.
-- Смотри, командир, он ещё и брыкается! - смотря на старшего
лейтенанта, с ухмылкой сказал прапорщик.
- Не молчи, - хуже будет! - пристально посмотрев в глаза боевику,
сказал старший лейтенант.
-- Гиждаллах, - сквозь зубы процедил ''пассажир''.
После произнесённого слова у прапорщика округлились глаза, и он
удивлённо сказал:
-- Командир, так ведь он по-азербайджански ругается!
-- Товарищ полковник, а кто ваш водитель по национальности? - спросил
подполковник - командир части.
-- Азербайджанец, - ответил проверяющий.
-- Ну, тогда, думаю, не стоит его ждать!
-- Почему?!
-- Дома он уже.
-- Как дома?!
-- Он азербайджанец, а Азербайджан его родина. Вот, попав на родину, он
и дезертировал, - ответил командир части.
-- Что вы, подполковник, такое говорите? Этот азербайджанец хороший
солдат, и сам напросился со мной в командировку!
-- Для чего?
Лицо полковника постепенно стало приобретать серый оттенок, глаза
округлились, и первое, что он злобно прокричал, было:
-- Трибунал!!!
Апрель 2002г.
Рассказ написан на основе воспоминаний Виктора Мончаковского,
офицера служившего в 1991-92гг. на складе инженерных боеприпасов
в Закавказском Военном округе, город Сагареджо.
В Закавказском Военном округе довелось мне служить недолго - около
года. Прибыл я в свою часть - окружной склад инженерных боеприпасов, который
располагался недалеко от Тбилиси в грузинском городе Сагареджо, в начале
августа 1991-го года. Через неделю после моего прибытия в части, впрочем,
как и во всём Закавказском округе, было введено чрезвычайное положение.
Происходило это в тот период, когда в Москве был образован Государственный
Комитет по Чрезвычайному Положению. В Советском Союзе было принято любое
название сокращать до аббревиатуры. Вот в свете такой традиции и этот
комитет стали называть ГКЧП.
ГКЧП просуществовал три дня. А потом Президент СССР объявил его вне
Закона. Но чрезвычайное положение в Закавказье - хоть вводи его, хоть
отменяй - все равно оставалось. В нашей части периодически вводили
повышенную боевую готовность, а через некоторое время отменяли, для того
чтобы спустя некоторое время вновь ввести. Вот мы и ходили то с оружием, то
без него.
У нас, в Сагареджо было спокойно. Местное население не предпринимало
против нас каких-либо враждебных действий. Но этого нельзя было сказать о
Закавказье в целом. В Карабахе шло открытое вооружённое противостояние между
армянами и азербайджанцами, периодически совершались нападения на воинские
части на территориях Азербайджана и Армении, совершались диверсии, брались
заложники... В Южной Осетии грузины периодически стреляли в осетин, и
осетины отвечали им тем же...
Такое положение продолжалось до конца 91-го года. А с началом 1992 года
участились случаи захвата воинских частей 4-й Общевойсковой армии,
расположенной в Азербайджане. Захват части - это, соответственно, захват
всего оружия и имущества находящегося в части. Иногда это происходило не без
людских потерь.
Вот тогда было принято решение о выводе всех воинских частей 23-й
мотострелковой дивизии, которые дислоцировались в НКР и прилегающих к
республике районах Азербайджана в Гянджу, где находился штаб этой дивизии.
В марте 1992-го года меня вызвали в Тбилиси в инженерное управление
округа и приказали немедленно вылетать в Гянджу для проверки наличия
инженерного имущества 23-й МСД.
В этот же день я и ещё один капитан сели в вертолёт. И Ми-8 прямо из
Тбилиси полетел в Гянджу...
К тому времени все воинские части 23-й дивизии ''разбросанные'' по
всему Азербайджану уже были собраны в Гяндже. Каждая воинская часть,
прибывшая из места своей постоянной дислокации, будь то полк или отдельный
батальон, составляла акты на списание инженерного имущества и отправляла их
в штаб Закавказского Военного округа. Акты же, присланные в штаб округа,
порой, были составлены не правильно, и списывалось по ним имущества больше
того, чем должно было быть списано. Тут был ещё один любопытный момент -
некоторые акты носили название: ''Акт списания имущества утраченного при
захвате''. Но согласно соответствующим приказам, такое название приемлемо
лишь для актов тех воинских частей, которые официально считаются
захваченными. И даже если в каком-нибудь полку действительно было захвачено
определённое имущество, пусть даже с боем, но этот полк официально не
считается захваченным, то списание утраченного имущества на основании таких
актов будет считаться незаконным. Конечно, списать такое имущество можно, но
на основании совсем других актов. Нюансы, нюансы... Бюрократия? Согласен!...
Но вот такие моменты мы и ехали проверять. Нет-нет, не наказывать и делать
определённые оргвыводы, не доросли мы капитаны до этого, а просто проверять
наличие числящегося имущества и сверять количество списанного с тем, что
должно быть списано.
...Ми-8 приземлился на военном аэродроме 104-й Воздушно-десантной
дивизии, и оттуда мы добрались в штаб 23-й МСД. В принципе это не далеко...
У входа в штаб стояло несколько офицеров, но я чётко знал к кому
обратиться. Я подошёл к подполковнику - НИС (начальнику инженерной службы)
дивизии, и чётко доложил:
-- Здравия желаю, товарищ комбат! Командир сапёрного взвода, старший
лейтенант Мончаковский!
-- Витя! - заулыбался НИС дивизии, и крепко пожал мне руку.
-- Да, Юрий Григорьевич, я!
-- Живой чёрт! - всё также улыбаясь, проговорил НИС.
-- А куда мы денемся?! - улыбнулся я в ответ.
-- Да и не старший лейтенант ты, а капитан!
-- Время идёт. Уж четыре года прошло, как мы в последний раз виделись.
-- Слушай, а чего ты здесь? - спросил мой бывший комбат.
-- С проверкой я, Юрий Григорьевич.
-- Хорошо. Ну, тогда пошли, - подмигнув, проговорил НИС.
-- Приказ ясен, товарищ комбат! Только сначала вашему комдиву я должен
о прибытии доложить.
-- Генерал знает, Витя, о вашем приезде, но сейчас здесь нет его.
Выехал из территории.
-- Но, всё-таки...
-- Не переживай. Он мне поручил встретить вас. Так что, за мной! -
перебил меня НИС.
-- Есть! Только я не один.
-- А кто ещё?
-- А вот капитан, - указал я на прибывшего со мной офицера.
-- Знаешь его?
-- Не совсем.
НИС внимательно посмотрел на курящего метрах в десяти капитана, и
произнёс:
-- Забирай его и пошли!
-- Ясно.
Мы втроём направились в направлении штаба. По дороге НИС подхватил под
руку какого-то подполковника, и так уже вчетвером мы вошли в штаб. Дойдя по
недлинному коридору к двери с надписью: ''Начальник инженерной службы'', НИС
достал из кармана связку с ключами и открыл дверь.
-- Входите! - громко сказал он.
Мы вошли в его кабинет.
-- Что стоите, как лейтенанты перед первой звиздюлиной? Проходите и
садитесь!
-- Присаживайтесь хлопчики, поужинаем, - сказал, уже сидевший за столом
второй подполковник.
Пока мы рассаживались, Юрий Григорьевич открыл настенный сейф, вынул
оттуда две литровые пластиковые бутылки с коньяком, четыре солдатские
эмалированные кружки, закуску и разложил всё это на столе.
Мы выпили за встречу, потом за удачу. Третью кружку пили стоя и молча.
Третий - это святой тост. Он о тех, кого с нами нет и уже не будет, о людях
до конца выполнивших свой долг, о тех, кто погиб и больше не увидит свет
солнца, о тех... Третий тост очень объёмен и поэтому его пьют молча.
У нас с Юрием Григорьевичем было, кого и что вспомнить. Подполковник
Григорьев Ю.Г. был моим первым комбатом в Афганистане.
Потом мы пили за наш сапёрный батальон в Кондузе. Потом пили,
рассказывая о своей службе после Афганистана. После того, как закончился
коньяк в этих двух бутылках, Григорьев достал из сейфа третью, такую же
литровую бутылку. ''Приговорили'' и её...
Утром все, вместе похмелившись, ну чтоб голова не болела, мы принялись
за работу. Причём, когда ещё похмелялись, я заметил:
-- Юрий Григорьевич, вчера ты все пустые пластиковые бутылки в сейф
положил. Сейф при мне на ключ запер, а кабинет свой закрыл и опечатал. И
сегодня мы вместе в кабинет входили, а бутылки уже опять коньяком наполнены.
Ты как факир!
-- Кто как умеет, Витя! - весело проговорил НИС дивизии, и добавил: -
Кстати, как коньячок?
-- Весьма приличный.
-- Ну, тогда вечером повторим.
-- Вопросов нет!
Мы приступили к работе. Проверяли книги учёта воинских частей, акты на
списание и наличие имущества...
Вечером мы опять и с тем же успехом ужинали в кабинете Григорьева...
Утром ''восстанавливали силы'' и опять работа... И опять ужин... И так
несколько дней.
Работали мы быстро и согласованно, и в конечном итоге проверили во всех
прибывших в дивизию частях всё инженерное имущество. Выходило следующее. Всё
числящееся имущество было в наличии, а на то что недоставало - были акты
списания. Оставался, неясен только один вопрос, возможно из того, что было
списано, что-то было украдено должностными лицами и продано. Но заниматься
этим, мы не имеем полномочий. Это работа для особистов.
При проверке актов списания меня больше всего удивили акты 366-го
мотострелкового полка. В этих актах на списание было включено практически
всё инженерное имущество части. Да, я знал, что полк этот дислоцировался
раньше в Степанакерте. Я знал также, что полк был блокирован боевиками в
горах Карабаха, и что вывести его удалось только при помощи десантников из
104-й ВДД. Но я никак не мог понять, каким образом было списано всё
инженерное имущество полка, в том числе и несколько приспособлений для
подводного плавания, акваланги и прочее водолазное снаряжение.
На мои вопросы Юрий Григорьевич отвечал:
-- Да, я и сам, Витя, толком не пойму. Хотя, знаешь, из трёхсот
пятидесяти имеющихся в наличии человек выведены были только сто восемьдесят,
а остальные остались служить в Карабахе в Освободительной Армии Арцаха.
Говорят, платят им там хорошо. Но я это только слышал, а точно не знаю. Ну,
а с другой стороны, знаешь, что там было ещё пару месяцев назад?
-- Слышал. Стреляли по ним. Трудно им там было.
-- Не совсем так, Витя.
Я удивлённо посмотрел на Григорьева, а он продолжал:
-- Нет, конечно, им было нелегко сначала. И караулы обстреливали, и
прочее... Но потом некоторые засранцы: офицеры, прапорщики и солдаты, стали
по ночам выезжать за пределы полка, и азербайджанские сёла обстреливать.
-- Во, блин! А зачем им это?
-- Деньги, Витя, деньги. Им армяне деньги платили.
-- Неплохо, - уже без особого энтузиазма сказал я, поняв, что тут, в
повсеместно творящемся бардаке, всего можно ожидать
-- Знаешь, что они делали? - спросил подполковник и, не дождавшись
моего ответа, добавил: - Они на танках и БМП номера закрашивали.
-- Совсем? А как же танк без бортового номера в части? Его, ведь, сразу
заметно.
-- Вот смотри, на танке нет номера, и он смело выезжает ночью по селу
пострелять. А когда возвращается в часть, на него наносят номер, но наносят
номер не краской, а мелом. Ночью номер смывают водой, и опять ''в бой''.
Улавливаешь?
-- Лихо!
-- А по поводу списания имущества думаю так: оно разграблено, частично
утеряно. Но этим пусть компетентные органы занимаются.
-- Согласен!
Так разговаривая, мы дошли до открытой площадки с техникой, на которой
стояло несколько танков и с десяток БМП.
-- Вот всё, что осталось от 366-го полка, - сказал Григорьев, показывая
на технику рукой.
-- Не густо.
-- Вот в этом всё и дело...
На следующий день мы с капитаном отправились на автовокзал для того,
чтобы уехать маршрутным автобусом назад в Тбилиси. Особых проблем с билетами
не было. Мы их взяли. И ожидая автобуса, разговорились с одним стариком
азербайджанцем. Весь разговор я не помню. Запомнилась только одна фраза:
-- Мы учили своих детей, чтобы они в армии старались устроиться
каптёрами или поварами в столовой, а армяне сыновьям внушали, чтоб они
младшими командирами становились. И теперь пришла война, а у нас на танках
ездить некому!
Апрель 2002г.
Рассказ написан на основе реальных событий. Карабах 1990г.
Фамилии действующих лиц вымышлены.
Лейтенант сидел на стуле в одной из комнат сельсовета, и слушал
радиоприёмник стоящий на столе. На столе рядом с радио лежал его автомат с
пристёгнутым магазином. Из мебели в этой комнате, помимо стола и двух
стульев, было пять кроватей. На двух из них спали бойцы. За окнами ночь...
В динамике радиоприёмника звучала тихая медленная музыка. Лейтенант
закрыл глаза, и в его голове сами собой понеслись воспоминания о том, как
полгода назад, летом 1989 года он окончил училище. Выпуск в военном
училище... Звон мелких монет об асфальт, дружно подброшенных в воздух при
прохождении парадным маршем их строя - ''коробки'' новоиспечённых
лейтенантов, мимо трибуны с начальником училища. Красивая традиция!
Вообще-то, запрещали это делать, но никогда не наказывали. Потом, месяц
отпуска на море ''в золотых погонах''. Хорошо! Затем, прибытие к первому
месту службы, в полк внутренних войск... Знакомство с личным составом своего
взвода, приём техники взвода: три БТР-70. Хорошая машина! Повседневная
служба, наряды, караулы... В новогоднюю ночь - начальник караула. А что
делать? ''Молодым - везде у нас дорога...'' - и это правильно! В следующем
году уже другой лейтенант заступит на дежурство... 3-го января погрузка
полка в транспортные самолёты..., и в Карабах... Здесь, в селе Ахуллу, он с
пятью бойцами уже неделю. Задача, которую определил командир роты, простая,
и заключается она в поддержании в селе комендантского часа. Всё тихо и
спокойно... Красота!..
Раздумья лейтенанта прервал топот шагов по коридору сельсовета.
Лейтенант открыл глаза и взял в руки автомат.
Дверь открылась, и в комнату в спешке вошёл младший сержант - один из
бойцов лейтенанта.
-- Ну, и...? - спросил лейтенант.
-- Товарищ лейтенант, по селу проехали три грузовика, и остановились
возле сараев, ну возле этих, сельских складов! - доложил младший сержант.
-- Ясно, Сапронов. Пошли посмотрим, - проговорил лейтенант, вставая со
стула.
Младший сержант вышел из комнаты, а лейтенант, дойдя до двери, громко
сказал:
-- Сержант Лагута! Эй, Лагута!!!
-- Я! - с одной из двух занятых кроватей привстал боец, потирая руками
глаза.
-- Остаешься за меня!
-- Есть! - ответил сержант, и стал натягивать сапоги.
Лейтенант вышел из здания, и приблизившись к стоящим у входа, младшему
сержанту Сапронову и ещё одному солдату, произнёс:
-- Так, Никонов, остаешься здесь. А мы с Сапроновым пойдём посмотрим
что там!
-- Есть! - ответил солдат.
-- Да, Никонов, проверь как там наш водила в БТРе!
-- Всё в порядке, товарищ лейтенант, я минут десять назад с ним
разговаривал, - сказал Сапронов.
-- Не спит? - с иронией в голосе спросил лейтенант.
-- Никак нет. Бдит.
-- Бдит - ха-ха! Хорошее слово! - весело сказал лейтенант, направляясь
в сторону сельских складов.
До амбаров-складов было недалеко, метров четыреста. И поэтому лейтенант
решил не ехать на БТР, а пройти это расстояние пешком. Идти было не очень
легко. Накануне прошёл мокрый снег, и грунтовая сельская дорога представляла
собой не совсем приятное зрелище. Но лейтенант решение принял, значит нужно
идти, да и не возвращаться же за БТРом, в конце - концов...
Вот так, хлюпая по лужам и чавкая по грязи, потеряв какое-то время, они
и дошли к сторожке у сельских складов. У сторожки стоял один грузовик. А
непосредственно у складов стояли ещё два грузовика, и какие-то гражданские
люди сгружали с них ящики.
В сторожке горел свет, и через окно лейтенант увидел в ней милиционеров
и людей в гражданской одежде.
-- О! Да тут милиция, - сказал лейтенант.
-- Значит, всё в порядке? - спросил младший сержант Сапронов.
-- Пошли уточним, - произнёс лейтенант, входя в сторожку.
Сапронов последовал за ним.
Зайдя в помещение, они увидели трёх милиционеров - старшину и двух
старших сержантов, и двух гражданских. Все были азербайджанцами.
-- Что тут у вас? Может чем помочь? - спросил лейтенант, обращаясь к
милиционеру-старшине.
-- Иди лейтенант своей дорогой, сами разберёмся! - ответил не очень
приветливо старшина.
-- Не понял?!
-- Что не понял? Иди отсюда! - злобно ответил милиционер.
-- Э, мужик сейчас комендантский час. Покажи свои документы! - сказал
лейтенант, смотря милиционеру в глаза.
-- Х... тебе, а не документы! - прокричал один из милиционеров-старших
сержантов, и выстрелил из пистолета в грудь лейтенанту.
Сапронов схватился, было, за автомат, но тут же, получив от другого
милиционера пистолетом по голове, потерял сознание...
Рядовой Никонов, оставленный лейтенантом и куривший у входа в
сельсовет, услышал какой-то непонятный звук, то - ли негромкий одиночный
выстрел, то - ли упало что-то.
''Выстрел?'' - подумал он. И тут же, продолжая курить, сам себе
ответил: ''Да не может быть. С чего бы это, вдруг стрелять?'' Но, докурив
сигарету, он всё-таки пошёл и сообщил об услышанном им непонятном звуке
сержанту Лагуте.
-- Так выстрел или хлопок? - уточнил сержант, выслушав сообщение
Никонова.
-- Точно не знаю. Я толком не понял.
-- Во, блин, воин! Ну, даёшь!
-- Я и хлопок этот еле расслышал, - как бы виновато произнёс боец, и
добавил: - Может, проверим?
-- Конечно, проверим. Иди скажи водиле, пусть заводит ''тарантас''!
Минут через десять сержант Лагута с тремя солдатами подъехал на БТР к
сельскому амбару-складу. К тому моменту аборигенов у склада уже не было, они
в спешке побросали ящики в кузова машин, прихватили с собой автоматы
лейтенанта и сержанта, и покинули село.
-- Странно. Где же лейтенант с Сапроновым? - удивился Лагута, сидя на
броне и осматривая при помощи фары-искателя неосвещённое здание склада.
-- Товарищ сержант, они точно сюда, к складу пошли! - подтвердил
Никонов.
-- Ясно! Водила, блин, глуши мотор! - прокричал сержант.
Когда умолк двигатель БТРа и наступила полная ночная тишина, бойцы
спрыгнули с брони, и принялись тщательно обыскивать территорию около
амбара-склада.
Через некоторое время раздался голос рядового Никонова:
-- Здесь они!!!
На его голос сбежались все бойцы.
В тёмной неосвещённой сторожке на полу лежали лейтенант с младшим
сержантом. Сапронов был без сознания, а лейтенант негромко стонал, держась
рукой за окровавленную грудь.
-- Включите свет! - громко сказал сержант Лагута.
-- Б..., лампочка разбита! - ответил один из солдат.
-- Ну, суки!!!..
...Младший сержант Сапронов пришёл в сознание, и ему была оказана
необходимая медицинская помощь... Лейтенант был доставлен в районную
больницу в городе Мартуни, где ему была сделана первичная операция. А затем,
на вертолёте его отправили в Тбилиси.
Что это были за ящики, и зачем их разгружали в селе Ахуллу лейтенант
так никогда и не узнал. Потому, что ему было уже всё - равно... Он скончался
на операционном столе в Тбилисском военном госпитале.
Апрель 2002г.
Рассказ написан на основе реальных событий.
Все имена и фамилии вымышлены.
Тревога!!!
-- Командир! Что, опять?
-- Да, Петрович! Давай скорей наряд в ''вертушку''!
-- Понял! - перекрикивая рёв работающего двигателя, стоящего недалеко
Ми-8 ответил прапорщик, после чего добавил вполголоса: - Как уже достали эти
''оранжевые''...
Шесть солдат, одетых в бронежилеты и каски, быстро заскочили в
вертолёт. Последними в него влезли прапорщик и старший лейтенант, после чего
Ми-8 поднялся в воздух.
-- Что на этот раз, командир? - спросил прапорщик у старшего наряда.
-- ''Оранжевый'' приземлился в районе села Манашид. Летим туда! -
ответил старший лейтенант.
-- Понял! Может на этот раз повезёт?!
-- Что, Петрович, не терпится?
-- Надоело за ними гоняться! - ответил прапорщик, и в сердцах махнул
рукой...
Закавказье 1990-й год. Регион тяжёлый. Армяне и азербайджанцы устроили
настоящую междоусобную резню в Нагорном Карабахе. Азербайджанцев депортируют
с территории Армении, а армян с территории Азербайджана. Происходит захват
заложников, убийства мирных жителей, подрывы мостов и горных дорог, не
частые, но все же нападения на отделы милиции, военкоматы с целью захвата
оружия. Нет, не подумайте неправильно, занимается этим, не всё население
Армении и Азербайджана, а пока только боевики. Одними группами боевиков
кто-то руководит, организовывает их действия. Другие же, действуют
спонтанно. Во многих городах происходят массовые митинги, забастовки,
беспорядки. Страдают и гибнут мирные люди... В Ханларском районе
Азербайджана стали летать выкрашенные в оранжевый цвет вертолёты без номеров
и опознавательных знаков. Летают с нарушением всяких инструкций, и не
отвечают на запросы диспетчерских служб. Прилетают они из-за гор.
Обстреливают с воздуха азербайджанские сёла. Иногда совершают посадки на
окраинах сёл, и бородатые боевики, выскочив из вертолётов, обстреливают и
поджигают дома.
Подразделения Советской Армии и внутренних войск неоднократно пытались
застать врасплох этих боевиков, но пока эти оранжевые вертолёты успевали
вовремя скрыться...
-- Старлей, мы на месте! Будем садиться?! - прокричал из кабины пилот.
-- Будем! А зачем спрашивать?!
-- Нет ''оранжевого''! Уже улетел! Там только милиция!
-- Садись!
-- Опять ушли гады! - с сожалением сказал прапорщик.
-- Ладно, увидим! - ответил ему старший лейтенант.
Ми-8 плавно приземлился рядом со стоящими на мокрой и скользкой земле
возле милицейского УАЗа тремя милиционерами. Старший лейтенант и прапорщик
спрыгнули с вертолёта, и подошли к ним. Поздоровавшись, старший лейтенант
спросил:
-- Что было? Рассказывайте.
-- Один из местных жителей видел, как тут рядом приземлился оранжевый
вертолёт. Потом из него вылезло человек пятнадцать вооружённых людей. А
вертолёт улетел за гору.
-- Ясно. В какую сторону отправились боевики?
-- В сторону села, - ответил один из местных
азербайджанцев-милиционеров.
-- Ну, что, Петрович, двигаемся в село? - спросил старший лейтенант,
посмотрев на прапорщика.
-- Двигаем, командир! - ответил прапорщик, плотнее натягивая на голову
краповый берет.
Они опять залезли в вертолёт, и тот полетел в направлении села...
Подлетев поближе к селу Манашид, пилот предупредил:
- В селе горит несколько домов! И знаешь, что, старлей, по нам уже
стрелять начали! Расстояние пока безопасное, но если ближе - будем брюхом
пули ловить! И всё-таки, кажется мне, одну уже поймали!
- Я понял, капитан! Садись!
Вертолёт пошёл на посадку. После приземления, старший лейтенант со
своими бойцами выпрыгнул из Ми-8, и, разбившись на две группы, наряд стал
приближаться к селу.
Прапорщик и сержант Левченко стали незаметно обходить село справа, а
старший лейтенант с остальными бойцами, под пулями, медленно, от камня - к
камню и по-пластунски, периодически отвечая короткими очередями на выстрелы
боевиков, стали продвигаться прямо в сторону села.
Продолжалось это минут десять. А когда, благодаря слаженным действиям
бойцов из группы старшего лейтенанта, двое боевиков были убиты и несколько
ранены, - бандиты потеряли уверенность в своих силах, и стали отходить из
села. Вот именно там, на выходе их уже встретили автоматным огнём из-за
укрытия прапорщик с сержантом.
Оставшиеся в живых боевики в спешке покинули село, скрывшись в горах.
-- Как дела, Петрович?
-- Нормально командир! Штук шесть гавнюков все ж ушли в горы, - ответил
прапорщик, и, посмотрев на солдата, которому двое его товарищей бинтом
перевязывали левую руку, добавил: - А у тебя как?
-- Стрельцов ранен в предплечье. Ранен легко. Нормально. Петрович,
посмотри на ''басурманов'', может, кто жив? Всех, кто жив в ''вертушку''!
-- Понял! А с трупами что делать?
-- Ими пусть милиция занимается. Вон едут уже, - сказал старший
лейтенант, кивнув головой в сторону приближающегося милицейского УАЗика.
-- Ясно, - ответил прапорщик и, повернувшись к бойцам, сказал:
Левченко, за мной!
Прапорщик с сержантом Левченко ушли осматривать лежащих на земле
боевиков, а старший лейтенант с солдатами отправились к вертолёту.
-- Как дела, старлей?
-- Один легко ранен, капитан, - ответил старший лейтенант.
-- Понял, - сказал пилот, после чего связался по радиостанции с базой,
передав информацию.
-- У тебя как, капитан?
-- Норма. Ну, что взлетаем?
-- Подожди, вон наши ещё идут, - ответил старший лейтенант.
-- И с собой тащат кого-то, - добавил рядовой Антонович.
Приближавшиеся к вертолёту прапорщик с сержантом действительно кого-то
вели с собой. Сержант шёл последним и стволом автомата подталкивал в спину
бородатого джигита.
-- Ну, что Петрович, нашёл одного?
-- Как видишь, командир! Живой, здоровый и, даже не ранен. Он,
засранец, чтобы его не нашли, под одного своего убитого подлез и спрятался.
Но от Левченко хрен спрячешься. Молодец сержант!
-- Служу Советскому Союзу! - бодро ответил сержант.
-- Так, ладно. Давай ''басурмана'' на борт! И руки ему свяжи! -
приказал старший лейтенант.
-- Есть! - ответил сержант, и стал стволом автомата подталкивать
боевика в дверь вертолёта.
После того, как все влезли в вертолёт, сержант при помощи бойцов связал
задержанному руки. Ми-8 взлетел в воздух, и направился к месту дислокации
части.
- Ну что, б..., говори - чьих будешь?! - прапорщик задал конкретный
вопрос бородатому ''пассажиру'', одновременно пнув кулаком в бок.
Боевик наклонил голову, но ответа не последовало.
-- Смотри, командир, он ещё и брыкается! - смотря на старшего
лейтенанта, с ухмылкой сказал прапорщик.
- Не молчи, - хуже будет! - пристально посмотрев в глаза боевику,
сказал старший лейтенант.
-- Гиждаллах, - сквозь зубы процедил ''пассажир''.
После произнесённого слова у прапорщика округлились глаза, и он
удивлённо сказал:
-- Командир, так ведь он по-азербайджански ругается!