Серовой сообщили о гибели мужа в театре – она в тот вечер была занята в спектакле. Правда, сделали это не сразу, опасаясь за ее ребенка. Сослуживцы мужа просто сказали ей, что с Анатолием «не все в порядке», и предложили отвезти домой. И только по дороге сообщили, что Серов погиб.
Ей вернули вещи мужа: кусок шлема, планшетку. Но Валентина не могла на них смотреть и все отдала родителям Серова, которые в те дни находились у нее.
12 мая, на следующий день после гибели мужа, Валентина играла премьерный спектакль – комедию «Галины». По утверждениям очевидцев, играла спокойно, внешне ничем не выдавая, что накануне у нее случилась трагедия.
Два дня спустя состоялись похороны летчиков: урны с прахом обоих поместили в Кремлевской стене. После похорон сослуживцы Серова увезли Валентину в Барвиху – отдыхать.
Чтобы отвлечься от грустных мыслей, Серова с головой ушла в работу. В «Ленкоме» она репетировала две роли: Джульетты в «Ромео и Джульетте» и Ларисы Огудаловой в «Бесприданнице». Но главное – она ждала ребенка.
Сын появился на свет в больнице 4-го управления на Ульяновской улице 14 сентября (Дева-Кот). Как уже говорилось, назвали его в честь отца Анатолием. Вместе с сыном Валентина переехала к матери, на Малую Никитскую, поскольку жить в огромной квартире в проезде Серова (Лубянский проезд был переименован в память о прославленном летчике) она уже не могла.
После гибели мужа представители власти не отвернулись от Серовой, и 21 декабря 1939 года она даже была приглашена в Кремль на день рождения Сталина – ему исполнилось 60 лет. Согласно этой дате рождения, вождь был Стрельцом-Котом. Однако много позже будет найдена другая метрика, где датой рождения Сталина будет обозначен 1878 год (Тигр), который является векторным «хозяином» Козы. Судя по всему, верна была именно последняя дата рождения вождя.
Эта благосклонность со стороны вождя позволяла Серовой вести себя в театре как приме. Она могла опоздать на репетицию, а иной раз и вовсе не прийти, променяв ее на съемки в кино. Ей все прощалось, ведь как-никак она была вдовой Героя Советского Союза.
На том юбилее Сталина с Серовой произошел любопытный случай. В разгар веселья, когда гости встали из-за столов, чтобы передохнуть, юбиляр взял под руки двух вдов – Ольгу Чкалову и Валентину Серову – и повел их по залу. Повернув голову к Чкаловой (ее муж погиб ровно год назад – в декабре 38-го) он заметил: «Молодец, помнишь мужа». Потом посмотрел на Серову и изрек обратное: «А вот ты своего уже забываешь».
Намек Сталина был более чем прозрачен – из двух вдов именно Серова хранила верность мужу-герою меньше всего. Уже спустя несколько дней после гибели Анатолия в ее жизни появился мужчина, которому очень скоро суждено будет стать ее новым мужем. И снова это был не безвестный деятель – 24-летний поэт и корреспондент Константин Симонов (28 ноября 1915 года, Стрелец-Кот). Как видим, в жизни Серовой всегда доминировали мужчины-Коты: комсомольский вожак Косарев, собственный сын, а также писатель Симонов, который в итоге станет ее третьим мужем. Отметим, что Симонов начал печататься с 1934 года и на момент встречи с Серовой уже был известен в литературных кругах как одаренный поэт. Версий их знакомства существует несколько.
Согласно первой, они встретились 12 мая в доме Серовой, куда Симонов пришел в качестве журналиста, чтобы написать некролог о погибшем летчике. По второй версии, все случилось в «Ленкоме», куда Симонов пришел посмотреть спектакль «Зыковы» по пьесе М. Горького, в котором Серова играла роль Павлы. Молодая актриса произвела на поэта такое сильное впечатление, что в течение нескольких недель он приходил потом на каждый ее спектакль и неизменно садился в первый ряд с букетом цветов. После представления цветы обычно вручались ей. Валентина их принимала, но не более – как мужчина Симонов ей совсем не нравился. А однажды, по слухам, она и вовсе прилюдно его оскорбила.
Он принес в «Ленком» свою пьесу «История одной любви», которую театр после обсуждения принял к постановке. На главную роль назначили Серову. Но когда после одной из первых репетиций автор подошел к актрисе и поинтересовался, как ей нравится пьеса, та ответила: «Дерьмо! И роль дерьмовая!» Но даже после этого Симонов не перестал ухаживать за Серовой. Судя по всему, он действительно был от нее без ума. А она его не любила. К тому же Валентина знала, что он женат (жена – Евгения Ласкина, родная сестра писателя и поэта Бориса Ласкина, автора песни «Три танкиста») и что совсем недавно у него родился сынишка. Поэтому не хотела разрушать семью. Но Константин все решил сам: развелся с женой и ушел из семьи. Жена, которая безумно его любила, долго еще после этого приходила на репетиции в «Ленком» с маленьким сыном на руках, надеясь, что муж сжалится и вернется. Не помогло.
Отметим, что, останься Симонов в прежней семье, его личная жизнь могла протекать куда более спокойно. Ласкина была его ровесницей (1915, Кот), и это сулило им обоим хорошую и крепкую семью. Но Кот-Симонов оказался очарован Козой-Серовой настолько сильно, что бросился в эту любовь, как в омут с головой. В итоге эта любовь-страсть попортит ему много крови, но, с другой стороны, сослужит хорошую службу его писательскому таланту.
Серова сдалась весной 1940 года. Судя по всему, из жалости к чувствам Симонова. Он снял комнату на Арбате, где и проходили их встречи. Пишет биограф Н. Пушнова: «Ей нравился интеллигентный, умный Симонов, но она не влюбилась. Он был одним из самых ее пылких поклонников. Бурный роман только начинался. Зато Симонов влюбился безумно. Он приходил к Валентине на Никитскую, она его принимала по-дружески. Он занимался с маленьким Толей. Садился на четвереньки, сажал на себя Толика, изображал льва в джунглях, бегемота в прериях, играл, бегал, прыгал. Валентина таяла, потому что видела: если человек любит ребенка, значит, любит и ее. Он вошел в ее дом, в ее жизнь, он очень понравился ее сыну.
В то время Валентину знали все, ее имя было у каждого на слуху. Симонова тогда знали только в узких литературных кругах. Но Константин Михайлович был интересным человеком, умел красиво ухаживать и никогда не давал скучать, а это редкий дар. Случались, правда, забавные истории. Как-то поэт пригласил актрису в ресторан. Посидели, поели-выпили. Официант подходит, пора деньги платить, и вдруг Симонов беспомощно краснеет. Серова быстро смекнула, что пламенному поклоннику нечем заплатить за ужин. Вытащила из сумки деньги и сунула их ему под столом, незаметно. Он эти деньги взял, еще более побагровев, и рассчитался. А на следующий день принес ей огромный букет цветов…»
В том же 1940 году Симонов написал пьесу «Парень из нашего города» и принес ее в «Ленком». По одной из версий, это произведение он написал… из ревности. Зная о том, что Валентина продолжает в душе любить своего погибшего мужа, Симонов посвятил пьесу ему, выведя летчика Серова в образе танкиста Луконина. А его невеста актриса Варя – не кто иная, как Валентина Серова. Пьеса была немедленно принята к постановке, и главную женскую роль в ней должна была сыграть, конечно, Серова. Но она отказалась, догадавшись об аналогии.
По мнению биографов Симонова, именно любовь к Валентине Серовой сделала из него настоящего поэта. Он посвятил ей массу прекрасных стихотворений, которые стали шедеврами советской любовной лирики. Вершиной его творений можно смело назвать стихотворение «Жди меня», которое Симонов написал незадолго до войны и посвятил Валентине Серовой. В декабре 1941 года автор прочитал это стихотворение по Всесоюзному радио, и оно мгновенно полюбилось народу. Месяц спустя его напечатали в «Правде». Пишет журналист «Комсомольской правды» Б. Панкин:
«Правда» и «Звездочка» («Красная звезда», где тоже напечатали «Жди меня». – Ф. Р.) были завалены письмами. Рассказывали, что вырезки из газет находили в карманах гимнастерок погибших бойцов. «Жди меня» чертили на броне танков и на бортах грузовиков со снарядами. Солдаты переписывали стихи в свои солдатские треугольники и отправляли домой. Солдатки пересказывали стихотворение «прозой» и посылали мужьям за своей подписью».
А вот что думает по этому же поводу дочь актрисы и поэта Мария Симонова: «Она не умела ждать, хотя «Жди меня» было написано только для нее. И последняя строка «Просто ты умела ждать, как никто другой» была не вызывающим сомнения утверждением для тысяч чужих женщин. Для автора это было убеждением самого себя прежде всего в том, во что он хотел верить и верил с присущим ему упрямством».
Люди знали, о ком именно идет речь в «Жди меня», и это привело к новому взлету популярности Серовой. Этому способствовала и ее новая роль в кино – в фильме «Весенний поток» она сыграла свою сверстницу Надю Кулагину. Фильм, в общем-то, средний, но из-за присутствия в ней Серовой вызвавший немалый ажиотаж у зрителей. Этот ажиотаж мог быть еще более сильным, появись на экранах страны другая лента с ее участием – «Сердца четырех» (режиссером был все тот же Константин Юдин, снявший «Девушку с характером»), но руководство Кинокомитета посчитало, что выход этой веселой комедии не к месту (только-только началась кровопролитная война, и выход фильма был отложен до лучших времен, которые наступят уже скоро, о чем мы еще расскажем).
Так вышло, но в те суровые военные годы Валентина Серова превратилась в один из символов женской верности и красоты. Однако в реальности все оказалось несколько иначе. Верной невестой Серова (они с Симоновым тогда еще не были женаты) быть не смогла. В марте 1942 года, во время выступления перед ранеными в госпитале (он располагался в стенах Московской Тимирязевской сельхозакадемии), она встретилась с будущим Маршалом Советского Союза Константином Рокоссовским (8 марта он получил осколочное ранение в спину в бою под деревней Сухиничи) и влюбилась в него, что называется, до безумия (что вполне закономерно, учитывая, что военачальник родился в год Обезьяны – 1896). Ее не остановило даже то, что он был женат и имел маленькую дочь. Правда, на момент их встречи судьба семьи Рокоссовского была неизвестна: они выехали в эвакуацию и потерялись.
Вернувшись из госпиталя домой, Серова не стала ничего скрывать от Симонова и честно во всем призналась. Он был потрясен, смят. На следующий день Константин уехал в командировку на фронт, а Валентина с головой окунулась в свой новый роман. Благо труда это не составляло: Рокоссовский поселился… в том же доме на Малой Никитской (он жил на верхнем этаже, а Серова – на первом, в квартире матери, которая была тогда в эвакуации в Свердловске). По Москве сразу пошли сплетни, что Рокоссовский катает Серову по ночной Москве в своем открытом автомобиле. Москвичи острили: «Вот и жди ее!»
Вспоминает актриса Инна Макарова: «Павел Шпрингфельд, давний партнер Серовой по ТРАМу и «Сердцам четырех», рассказывал мне, как однажды Валентина предложила ему пари, что ровно в пять часов, минута в минуту, под ее окнами остановится правительственный «ЗИМ» и из него выйдет военный, который в течение нескольких минут простоит под ее окнами по стойке «смирно». «Думаю, ты узнаешь его в лицо». С этими словами она отодвинула штору, и Паша увидел, как к тротуару подъезжает лакированный лимузин, из него выходит представительный высокий мужчина, который, как и пообещала Серова, не сдвинулся с места, а только стоял и глядел на ее окна. Паша успел рассмотреть маршальские погоны и долгий печальный взгляд из-под лакированного козырька. Рокоссовский!..»
Роман Серовой с Рокоссовским продолжался месяца три. Завершился он по инициативе военачальника: ему сообщили, что его семья нашлась, и он счел за благо не травмировать жену и ребенка. По другой версии, вернуться к жене ему приказал сам Сталин, на прием к которому приходила жена Рокоссовского. На прощание Серова подписала возлюбленному несколько своих фотографий. Но спустя пару недель получила их обратно – жена Рокоссовского, обнаружив снимки у мужа, вернула их актрисе.
Спустя какое-то время с фронта к Серовой вернулся Симонов. Какой между ними произошел разговор, неизвестно, только они снова стали жить вместе. Видимо, Симонов нашел в себе силы простить свою ветреную возлюбленную. Летом «именного» для Серовой года Козы (1943) они наконец-то официально расписались. Свадьба была шумная, на ней присутствовал даже сын Сталина Василий (21 марта 1921 года, Рыбы-Петух), с которым Серова давно дружила (эта дружба зиждилась на гармонии месячных знаков). Вскоре после этого молодые переехали на Ленинградский проспект: Валентина поменяла свою квартиру на Малой Никитской на «двушку» в доме архитектора Бурова. При этом жили молодожены отдельно друг от друга: Серова в одном конце коридора, Симонов – в другом.
И вновь заглянем в гороскоп:
«Женщина-Коза – Мужчина-Кот: Скорее всего, жена заставит мужа быть более активным в любых областях, если, конечно, она не столкнулась с боевым Котом. Главное для нее – соблюсти меру. Постоянного диктата и капризов муж не выдержит. Жене лучше держать свою прямолинейность при себе. Она, безусловно, создаст прекрасный домашний очаг. С другой стороны, нужен постоянный контроль за супругом, так как его безответственность может достигать гигантских размеров. Если муж будет более внимателен к чувствительной жене, то он значительно облегчит свое существование.
Женщина-Козерог – Мужчина-Стрелец (эти знаки относятся к разным стихиям – Земли и Огня – и не являются дружественными: либо нейтральные, либо враждебные): Если Стрельцу уже успела надоесть его свобода, то Козерог – именно тот партнер, который в полной мере обеспечит его материально, а также позаботится о безопасности. Однако Козерога легкость Стрельца будет выводить из терпения. Хотя ценности партнеров и их поведение совершенно противоположны, каждый может успешно извлечь для себя выгоду из этих отношений. На сексуальном уровне вначале возникает сильнейшее притяжение, но уже очень скоро Стрелец может начать подавлять Козерога своей активностью и постоянными требованиями нового, считая своего партнера скучным и неизобретательным».
Отметим, что брак Козы и Кота считается гнездовым. Читаем о нем: «Взаимопонимание в таких союзах заложено от природы. Не разрушить гармонию союза – вот главная задача. Губят его вмешательство посторонних (как бы ни была велика жилищная проблема, именно в этом браке супругам следует жить отдельно) и недоверие партнеров друг к другу. В интимной сфере такого брака между партнерами существуют различия, каждый из супругов ведет самостоятельную линию в этой области отношений, тем самым обогащая спутника.
Такой брак раскрывает все, что заложено в человеке, не требует коренных изменений от него. Супругам следует всегда оставаться самостоятельными личностями и при этом не забывать оставлять друг другу время для личных дел – брак и так очень плотный, необходимо иметь возможность отдышаться…»
Символично, что в том же «именном» для Серовой 1943 году на экраны страны выходит последний значительный фильм с ее участием – «Жди меня». Автором сценария был Симонов, хотя сам он эту картину откровенно не любил. Серова играла там главную роль – жену летчика, Лизу Ермолову. Фильм рассказывал о верности в любви и дружбе, пронесенной сквозь суровые испытания войны.
Картину снял режиссер Александр Столпер, который, как и Серова, родился в год Козы (1907). А вот киношный возлюбленный актрисы (летчик Николай Ермолов) – актер Борис Блинов, родившийся в год Петуха (1909), – подходил ей плохо: Петух не способен обеспечить Козе так любимую ею комфортную жизнь.
Год спустя на экраны страны вышел еще один фильм с участием Серовой – тот самый «Сердца четырех», который был снят перед началом войны и был положен на полку до лучших времен. Эти времена наступили в 44-м, когда всем стало ясно, что гитлеровская Германия побеждена, и легкая музыкальная комедия оказалась как нельзя ко двору. Серова играла в нем главную роль – свою сверстницу Галю Мурашову, в которую без ума влюбляется статный красавец военный. Роль последнего сыграл популярный актер Евгений Самойлов, который по году своего рождения был Овеном-Крысой (16 апреля 1912 года). Как и в случае с Блиновым, у них с Серовой была астрологическая дисгармония, однако в кадре они вынуждены были играть любовь. В прокате-44 фильм занял 5-е место, собрав на своих сеансах 19 млн. 440 тыс. зрителей.
Пока шла война, Серова и Симонов жили в частых разлуках: она работала в Москве, а он постоянно выезжал на фронт в качестве военного корреспондента. Однако и после войны их дороги на некоторое время разошлись: Симонова отправили на Дальний Восток освещать в прессе войну с Японией. Затем он съездил в США, Канаду, Францию. Таким образом, их брак в те годы был скорее формальным. Симонов написал жене буквально гору писем! Вот отрывок из одного такого письма:
«Моя любимая!
Как ты? Может, я часто не прав бывал в последнее время и среди суеты и своих дел мало думал о тебе в самом главном – о том, как на душе у тебя, как тебе работается, как дышится. И это невнимание большее, это грех больший, чем забыть чиркнуть вовремя спичку. И я повинен в этом, и мне сейчас на расстоянии горько, что не могу поговорить с тобой, помочь тебе…»
В отсутствие мужа Серова по-прежнему играет в театре, снимается в кино (в 1944 году вышел фильм «Сердца четырех», снятый, как мы помним, еще в 41-м, в 1947 году – «Глинка», где Серова сыграла жену Глинки, фильм был удостоен Сталинской премии). Она посещает шумные вечеринки, где все чаще и чаще прикладывается к рюмке. К выпивке она пристрастилась еще во время войны, но если тогда пила, чтобы снять стресс и напряжение, то теперь – от тоски и уныния. В одном из своих писем Симонов напишет: «У тебя, я знаю, есть чудовищная русская привычка пить именно с горя, с тоски, с хандры, с разлуки…»
Вспоминает актриса Л. Смирнова: «Я была свидетелем того, как она пристрастилась к выпивке. Костя очень страдал… Помню, как мы летели с Валей с каких-то концертов. Во время полета разговаривали с летчиками. Они уважали Серову, знали, что ее муж был их коллегой, и даже дали ей на несколько минут руль управления. Пассажиры, наверное, почувствовали это, потому что самолет тут же сделал несколько ям. До Москвы была одна посадка, мы пошли обедать. Валя выпила рюмку чего-то, водки, наверное, и очень быстро захмелела. Когда мы шли обратно в самолет, мне пришлось ее поддерживать. Я забеспокоилась: нам лететь еще полтора часа, а вдруг она не придет в себя? В самолете она легла и заснула. Я слышала, что если человеку достаточно малой дозы, чтобы захмелеть, значит, он болен. И вот мы приземлились. Она была уже в форме. Когда мы вышли из самолета, Костя встречал нас с цветами. Я еще из окошка увидела: он стоит в белых, очень красивых брюках, стройный такой; тогда у него была очень хорошая прическа, это потом он стал носить какую-то детскую челку, которая ему не шла. Первое, что он у меня спросил, было:
– Что, Валя пила?
– Нет.
Он посмотрел мне в глаза и сказал:
– Это неправда.
Он знал малейшие нюансы ее поведения. Мы сели в машину, они повезли меня домой. И я почувствовала, что он озабочен. Как он старался ее вылечить!..»
Что касается сына Серовой, Анатолия, то мальчик рос сам по себе. Во всяком случае, мама, целиком увлеченная своей карьерой и вечеринками, уделяла ему мало внимания. Показателен такой случай. Однажды Серова собралась в очередной раз уйти из дома, а туфель нет. Причем сразу всех, которые имелись в доме! Она кинулась к сыну, а тот спрятался под стол и отказался вылезать. Потом выяснилось, что он выбросил всю обувь матери в окно (а это пятый этаж). Ему просто хотелось, чтобы она никуда не уходила, чтобы посидела с ним.
В 1946 году Симонов окончательно осел дома, получив должность главного редактора журнала «Новый мир». Вскоре на свои литературные гонорары он купил в Переделкине дачу – двухэтажный особняк с бассейном, который в тех местах был только у него. В этом бассейне, к слову, едва не утонул сын Серовой, который не умел плавать. Спас мальчика шофер Симонова.
Последний официальный успех Серовой произошел в 1947 году, когда она одновременно была удостоена Сталинской премии и звания заслуженной артистки РСФСР за участие в фильме «Глинка» (отмечу, что настоящим творческим взлетом ту маленькую роль – она сыграла жену Глинки – назвать нельзя). И все же широкий зритель Серову по-прежнему любил.
Вспоминает И. Макарова: «Сталинская премия еще больше упрочила ее славу и положение среди первых советских звезд… У нее есть дом в Переделкине и роскошная квартира в Москве, где жизнь поставлена на широкую ногу – две домработницы, серебристый трофейный «Виллис» с открытым верхом, который она водит сама, шумные застолья, которые собирают «всю Москву». Ее имя и союз с Симоновым, как и полагается, окружены молвой, разноречивыми слухами, сплетнями. Оба они слишком заметные и яркие люди, чтобы оставаться в тени. Говорят, что он влюблен в нее уже не так, как прежде. Говорят, что у нее были романы и он об этом знает…»
Летом 1949 года Серова и Симонов сменили место жительства: они сдали свои квартиры в доме на Ленинградском проспекте и переехали в центр, в дом № 19 по улице Горького (на первом этаже был магазин «Наташа»). Там у них произошло прибавление семейства: 11 мая (в день гибели Анатолия Серова!) 1950 года Валентина родила девочку, которую счастливые родители назвали Машей (Телец-Тигр – последний, как мы помним, является векторным «хозяином» Козы). Много лет спустя она расскажет:
«Когда я родилась, мама по телефону сообщила отцу: «Я родила Маргариту Алигер». В детстве я действительно была на нее очень похожа (М. Алигер – советская поэтесса, которая по году рождения была астрологической «родственницей» Симонова – тоже Кот (1915). – Ф. Р.). Впервые увидев меня, отец глубокомысленно заметил: «Черненькая, значит – моя». Его мечта, чтобы сын или дочь были похожи на мать – Валентину, не сбылась. Еще до моего рождения родители решили, что сына назовут Иваном, а если будет дочь – то Маша…»
Однако совсем скоро с новорожденной стало происходить что-то странное: Маша перестала брать грудь, плакала. Симонов грешил на жену: мол, та опять тайком пьет. Но Серова его обвинения категорически отвергала. Истина вскоре открылась. Сын Серовой однажды заметил, как старуха-домработница что-то подсыпает в молоко новорожденной. Мальчик тут же все рассказал отчиму. Симонов взял бутылочку и обнаружил в молоке… мак. Оказывается, старуха таким образом усыпляла девочку, чтобы та своим плачем не мешала ей спать.
Не все ладно было и с сыном Серовой Анатолием. Ему было всего 12 лет, когда родители заметили, что он начал выпивать. Причем делал это прямо дома: когда кто-то из взрослых не допивал спиртное, он, улучив момент, сливал остатки в свой стакан и пил. Так аукнулись Серовой отказ отдать сына в суворовское училище (это предлагал сделать Симонов) и потворство тому, что ребенок с раннего возраста сидел за столом вместе со взрослыми. Вот и насмотрелся.
Спустя месяц после рождения дочери – в июне 1950 года – Серова перешла из «Ленкома» в Малый театр. Поступить так ей посоветовал Симонов, который собирался отдать в Малый свою новую пьесу, в которой его жена должна была играть главную роль. Но год Тигра является не самым удачным для Козы (год, когда про нее забывают) – пьесу в театре не приняли, и Серовой пришлось довольствоваться более скромной ролью в другом спектакле. В Малом театре актриса долго не задержалась, причем ушла со скандалом. Как-то вечером выпила с приятелем, Павлом Шпрингфельдом, и отказалась приехать на вечерний спектакль. По этому поводу в Малом созвали собрание, на котором было принято решение Серову уволить. Когда Валентина это услышала, она упала в обморок. Домой ее, завернув в норковую шубу, увез Симонов. На дворе стоял конец января 1952 года.
Последней заметной киноролью Серовой той поры стала работа в фильме «Заговор обреченных» (1950), где она сыграла американку Киру Рейчел. После этого ее «бурный роман» с кинематографом фактически завершился. Время ее романтических героинь ушло, и Серова осталась не у дел. А ведь актрисе в ту пору было всего 33 года. Видимо, от этой творческой невостребованности, без любви Серова сломалась. Настоящей «девушки с характером» из нее не получилось. Как писал ей в одном из своих писем К. Симонов: «…мы жили часто трудно, но приемлемо для человеческой жизни. Потом ты стала пить… Я постарел за эти годы на много лет и устал, кажется, на всю жизнь вперед…»
После увольнения из Малого театра Серова сильно запила. Симонов, как мог, пытался спасти жену, но у него ничего не получалось. Болезнь пустила корни слишком глубоко. Не спасли Серову даже перевод в другой театр – имени Моссовета – и постановка специально для нее пьесы «История одной любви», в которой она впервые играла в «Ленкоме» 16 лет назад. Но, увы, нынешняя Серова была уже другой: та, ранняя, была молодой и обаятельной, эта – бледной, с отекшим лицом.
В 1955 году сын Серовой угодил в трудовой исправительный интернат под Нижним Тагилом. Все к тому и шло: Анатолий с 12 лет стал выпивать, водился преимущественно с хулиганами. Те его обожали, поскольку мальчик всегда был при деньгах и частенько кормил их за свой счет. Делал он это оригинально. У них на даче в Переделкине родители по выходным собирали шумные компании, которые гуляли всю ночь. Потом всей гурьбой взрослые уезжали догуливать в Москву. Так вот Анатолий дожидался этого момента, потом созывал своих приятелей из близлежащих дач, и они доедали и допивали все, что оставалось на столах (а оставалось там, как правило, много). После одной из таких попоек ребята подожгли чью-то дачу. После этого случая родители отправили Анатолия в интернат, думая, что там парня исправят.
Ей вернули вещи мужа: кусок шлема, планшетку. Но Валентина не могла на них смотреть и все отдала родителям Серова, которые в те дни находились у нее.
12 мая, на следующий день после гибели мужа, Валентина играла премьерный спектакль – комедию «Галины». По утверждениям очевидцев, играла спокойно, внешне ничем не выдавая, что накануне у нее случилась трагедия.
Два дня спустя состоялись похороны летчиков: урны с прахом обоих поместили в Кремлевской стене. После похорон сослуживцы Серова увезли Валентину в Барвиху – отдыхать.
Чтобы отвлечься от грустных мыслей, Серова с головой ушла в работу. В «Ленкоме» она репетировала две роли: Джульетты в «Ромео и Джульетте» и Ларисы Огудаловой в «Бесприданнице». Но главное – она ждала ребенка.
Сын появился на свет в больнице 4-го управления на Ульяновской улице 14 сентября (Дева-Кот). Как уже говорилось, назвали его в честь отца Анатолием. Вместе с сыном Валентина переехала к матери, на Малую Никитскую, поскольку жить в огромной квартире в проезде Серова (Лубянский проезд был переименован в память о прославленном летчике) она уже не могла.
После гибели мужа представители власти не отвернулись от Серовой, и 21 декабря 1939 года она даже была приглашена в Кремль на день рождения Сталина – ему исполнилось 60 лет. Согласно этой дате рождения, вождь был Стрельцом-Котом. Однако много позже будет найдена другая метрика, где датой рождения Сталина будет обозначен 1878 год (Тигр), который является векторным «хозяином» Козы. Судя по всему, верна была именно последняя дата рождения вождя.
Эта благосклонность со стороны вождя позволяла Серовой вести себя в театре как приме. Она могла опоздать на репетицию, а иной раз и вовсе не прийти, променяв ее на съемки в кино. Ей все прощалось, ведь как-никак она была вдовой Героя Советского Союза.
На том юбилее Сталина с Серовой произошел любопытный случай. В разгар веселья, когда гости встали из-за столов, чтобы передохнуть, юбиляр взял под руки двух вдов – Ольгу Чкалову и Валентину Серову – и повел их по залу. Повернув голову к Чкаловой (ее муж погиб ровно год назад – в декабре 38-го) он заметил: «Молодец, помнишь мужа». Потом посмотрел на Серову и изрек обратное: «А вот ты своего уже забываешь».
Намек Сталина был более чем прозрачен – из двух вдов именно Серова хранила верность мужу-герою меньше всего. Уже спустя несколько дней после гибели Анатолия в ее жизни появился мужчина, которому очень скоро суждено будет стать ее новым мужем. И снова это был не безвестный деятель – 24-летний поэт и корреспондент Константин Симонов (28 ноября 1915 года, Стрелец-Кот). Как видим, в жизни Серовой всегда доминировали мужчины-Коты: комсомольский вожак Косарев, собственный сын, а также писатель Симонов, который в итоге станет ее третьим мужем. Отметим, что Симонов начал печататься с 1934 года и на момент встречи с Серовой уже был известен в литературных кругах как одаренный поэт. Версий их знакомства существует несколько.
Согласно первой, они встретились 12 мая в доме Серовой, куда Симонов пришел в качестве журналиста, чтобы написать некролог о погибшем летчике. По второй версии, все случилось в «Ленкоме», куда Симонов пришел посмотреть спектакль «Зыковы» по пьесе М. Горького, в котором Серова играла роль Павлы. Молодая актриса произвела на поэта такое сильное впечатление, что в течение нескольких недель он приходил потом на каждый ее спектакль и неизменно садился в первый ряд с букетом цветов. После представления цветы обычно вручались ей. Валентина их принимала, но не более – как мужчина Симонов ей совсем не нравился. А однажды, по слухам, она и вовсе прилюдно его оскорбила.
Он принес в «Ленком» свою пьесу «История одной любви», которую театр после обсуждения принял к постановке. На главную роль назначили Серову. Но когда после одной из первых репетиций автор подошел к актрисе и поинтересовался, как ей нравится пьеса, та ответила: «Дерьмо! И роль дерьмовая!» Но даже после этого Симонов не перестал ухаживать за Серовой. Судя по всему, он действительно был от нее без ума. А она его не любила. К тому же Валентина знала, что он женат (жена – Евгения Ласкина, родная сестра писателя и поэта Бориса Ласкина, автора песни «Три танкиста») и что совсем недавно у него родился сынишка. Поэтому не хотела разрушать семью. Но Константин все решил сам: развелся с женой и ушел из семьи. Жена, которая безумно его любила, долго еще после этого приходила на репетиции в «Ленком» с маленьким сыном на руках, надеясь, что муж сжалится и вернется. Не помогло.
Отметим, что, останься Симонов в прежней семье, его личная жизнь могла протекать куда более спокойно. Ласкина была его ровесницей (1915, Кот), и это сулило им обоим хорошую и крепкую семью. Но Кот-Симонов оказался очарован Козой-Серовой настолько сильно, что бросился в эту любовь, как в омут с головой. В итоге эта любовь-страсть попортит ему много крови, но, с другой стороны, сослужит хорошую службу его писательскому таланту.
Серова сдалась весной 1940 года. Судя по всему, из жалости к чувствам Симонова. Он снял комнату на Арбате, где и проходили их встречи. Пишет биограф Н. Пушнова: «Ей нравился интеллигентный, умный Симонов, но она не влюбилась. Он был одним из самых ее пылких поклонников. Бурный роман только начинался. Зато Симонов влюбился безумно. Он приходил к Валентине на Никитскую, она его принимала по-дружески. Он занимался с маленьким Толей. Садился на четвереньки, сажал на себя Толика, изображал льва в джунглях, бегемота в прериях, играл, бегал, прыгал. Валентина таяла, потому что видела: если человек любит ребенка, значит, любит и ее. Он вошел в ее дом, в ее жизнь, он очень понравился ее сыну.
В то время Валентину знали все, ее имя было у каждого на слуху. Симонова тогда знали только в узких литературных кругах. Но Константин Михайлович был интересным человеком, умел красиво ухаживать и никогда не давал скучать, а это редкий дар. Случались, правда, забавные истории. Как-то поэт пригласил актрису в ресторан. Посидели, поели-выпили. Официант подходит, пора деньги платить, и вдруг Симонов беспомощно краснеет. Серова быстро смекнула, что пламенному поклоннику нечем заплатить за ужин. Вытащила из сумки деньги и сунула их ему под столом, незаметно. Он эти деньги взял, еще более побагровев, и рассчитался. А на следующий день принес ей огромный букет цветов…»
В том же 1940 году Симонов написал пьесу «Парень из нашего города» и принес ее в «Ленком». По одной из версий, это произведение он написал… из ревности. Зная о том, что Валентина продолжает в душе любить своего погибшего мужа, Симонов посвятил пьесу ему, выведя летчика Серова в образе танкиста Луконина. А его невеста актриса Варя – не кто иная, как Валентина Серова. Пьеса была немедленно принята к постановке, и главную женскую роль в ней должна была сыграть, конечно, Серова. Но она отказалась, догадавшись об аналогии.
По мнению биографов Симонова, именно любовь к Валентине Серовой сделала из него настоящего поэта. Он посвятил ей массу прекрасных стихотворений, которые стали шедеврами советской любовной лирики. Вершиной его творений можно смело назвать стихотворение «Жди меня», которое Симонов написал незадолго до войны и посвятил Валентине Серовой. В декабре 1941 года автор прочитал это стихотворение по Всесоюзному радио, и оно мгновенно полюбилось народу. Месяц спустя его напечатали в «Правде». Пишет журналист «Комсомольской правды» Б. Панкин:
«Правда» и «Звездочка» («Красная звезда», где тоже напечатали «Жди меня». – Ф. Р.) были завалены письмами. Рассказывали, что вырезки из газет находили в карманах гимнастерок погибших бойцов. «Жди меня» чертили на броне танков и на бортах грузовиков со снарядами. Солдаты переписывали стихи в свои солдатские треугольники и отправляли домой. Солдатки пересказывали стихотворение «прозой» и посылали мужьям за своей подписью».
А вот что думает по этому же поводу дочь актрисы и поэта Мария Симонова: «Она не умела ждать, хотя «Жди меня» было написано только для нее. И последняя строка «Просто ты умела ждать, как никто другой» была не вызывающим сомнения утверждением для тысяч чужих женщин. Для автора это было убеждением самого себя прежде всего в том, во что он хотел верить и верил с присущим ему упрямством».
Люди знали, о ком именно идет речь в «Жди меня», и это привело к новому взлету популярности Серовой. Этому способствовала и ее новая роль в кино – в фильме «Весенний поток» она сыграла свою сверстницу Надю Кулагину. Фильм, в общем-то, средний, но из-за присутствия в ней Серовой вызвавший немалый ажиотаж у зрителей. Этот ажиотаж мог быть еще более сильным, появись на экранах страны другая лента с ее участием – «Сердца четырех» (режиссером был все тот же Константин Юдин, снявший «Девушку с характером»), но руководство Кинокомитета посчитало, что выход этой веселой комедии не к месту (только-только началась кровопролитная война, и выход фильма был отложен до лучших времен, которые наступят уже скоро, о чем мы еще расскажем).
Так вышло, но в те суровые военные годы Валентина Серова превратилась в один из символов женской верности и красоты. Однако в реальности все оказалось несколько иначе. Верной невестой Серова (они с Симоновым тогда еще не были женаты) быть не смогла. В марте 1942 года, во время выступления перед ранеными в госпитале (он располагался в стенах Московской Тимирязевской сельхозакадемии), она встретилась с будущим Маршалом Советского Союза Константином Рокоссовским (8 марта он получил осколочное ранение в спину в бою под деревней Сухиничи) и влюбилась в него, что называется, до безумия (что вполне закономерно, учитывая, что военачальник родился в год Обезьяны – 1896). Ее не остановило даже то, что он был женат и имел маленькую дочь. Правда, на момент их встречи судьба семьи Рокоссовского была неизвестна: они выехали в эвакуацию и потерялись.
Вернувшись из госпиталя домой, Серова не стала ничего скрывать от Симонова и честно во всем призналась. Он был потрясен, смят. На следующий день Константин уехал в командировку на фронт, а Валентина с головой окунулась в свой новый роман. Благо труда это не составляло: Рокоссовский поселился… в том же доме на Малой Никитской (он жил на верхнем этаже, а Серова – на первом, в квартире матери, которая была тогда в эвакуации в Свердловске). По Москве сразу пошли сплетни, что Рокоссовский катает Серову по ночной Москве в своем открытом автомобиле. Москвичи острили: «Вот и жди ее!»
Вспоминает актриса Инна Макарова: «Павел Шпрингфельд, давний партнер Серовой по ТРАМу и «Сердцам четырех», рассказывал мне, как однажды Валентина предложила ему пари, что ровно в пять часов, минута в минуту, под ее окнами остановится правительственный «ЗИМ» и из него выйдет военный, который в течение нескольких минут простоит под ее окнами по стойке «смирно». «Думаю, ты узнаешь его в лицо». С этими словами она отодвинула штору, и Паша увидел, как к тротуару подъезжает лакированный лимузин, из него выходит представительный высокий мужчина, который, как и пообещала Серова, не сдвинулся с места, а только стоял и глядел на ее окна. Паша успел рассмотреть маршальские погоны и долгий печальный взгляд из-под лакированного козырька. Рокоссовский!..»
Роман Серовой с Рокоссовским продолжался месяца три. Завершился он по инициативе военачальника: ему сообщили, что его семья нашлась, и он счел за благо не травмировать жену и ребенка. По другой версии, вернуться к жене ему приказал сам Сталин, на прием к которому приходила жена Рокоссовского. На прощание Серова подписала возлюбленному несколько своих фотографий. Но спустя пару недель получила их обратно – жена Рокоссовского, обнаружив снимки у мужа, вернула их актрисе.
Спустя какое-то время с фронта к Серовой вернулся Симонов. Какой между ними произошел разговор, неизвестно, только они снова стали жить вместе. Видимо, Симонов нашел в себе силы простить свою ветреную возлюбленную. Летом «именного» для Серовой года Козы (1943) они наконец-то официально расписались. Свадьба была шумная, на ней присутствовал даже сын Сталина Василий (21 марта 1921 года, Рыбы-Петух), с которым Серова давно дружила (эта дружба зиждилась на гармонии месячных знаков). Вскоре после этого молодые переехали на Ленинградский проспект: Валентина поменяла свою квартиру на Малой Никитской на «двушку» в доме архитектора Бурова. При этом жили молодожены отдельно друг от друга: Серова в одном конце коридора, Симонов – в другом.
И вновь заглянем в гороскоп:
«Женщина-Коза – Мужчина-Кот: Скорее всего, жена заставит мужа быть более активным в любых областях, если, конечно, она не столкнулась с боевым Котом. Главное для нее – соблюсти меру. Постоянного диктата и капризов муж не выдержит. Жене лучше держать свою прямолинейность при себе. Она, безусловно, создаст прекрасный домашний очаг. С другой стороны, нужен постоянный контроль за супругом, так как его безответственность может достигать гигантских размеров. Если муж будет более внимателен к чувствительной жене, то он значительно облегчит свое существование.
Женщина-Козерог – Мужчина-Стрелец (эти знаки относятся к разным стихиям – Земли и Огня – и не являются дружественными: либо нейтральные, либо враждебные): Если Стрельцу уже успела надоесть его свобода, то Козерог – именно тот партнер, который в полной мере обеспечит его материально, а также позаботится о безопасности. Однако Козерога легкость Стрельца будет выводить из терпения. Хотя ценности партнеров и их поведение совершенно противоположны, каждый может успешно извлечь для себя выгоду из этих отношений. На сексуальном уровне вначале возникает сильнейшее притяжение, но уже очень скоро Стрелец может начать подавлять Козерога своей активностью и постоянными требованиями нового, считая своего партнера скучным и неизобретательным».
Отметим, что брак Козы и Кота считается гнездовым. Читаем о нем: «Взаимопонимание в таких союзах заложено от природы. Не разрушить гармонию союза – вот главная задача. Губят его вмешательство посторонних (как бы ни была велика жилищная проблема, именно в этом браке супругам следует жить отдельно) и недоверие партнеров друг к другу. В интимной сфере такого брака между партнерами существуют различия, каждый из супругов ведет самостоятельную линию в этой области отношений, тем самым обогащая спутника.
Такой брак раскрывает все, что заложено в человеке, не требует коренных изменений от него. Супругам следует всегда оставаться самостоятельными личностями и при этом не забывать оставлять друг другу время для личных дел – брак и так очень плотный, необходимо иметь возможность отдышаться…»
Символично, что в том же «именном» для Серовой 1943 году на экраны страны выходит последний значительный фильм с ее участием – «Жди меня». Автором сценария был Симонов, хотя сам он эту картину откровенно не любил. Серова играла там главную роль – жену летчика, Лизу Ермолову. Фильм рассказывал о верности в любви и дружбе, пронесенной сквозь суровые испытания войны.
Картину снял режиссер Александр Столпер, который, как и Серова, родился в год Козы (1907). А вот киношный возлюбленный актрисы (летчик Николай Ермолов) – актер Борис Блинов, родившийся в год Петуха (1909), – подходил ей плохо: Петух не способен обеспечить Козе так любимую ею комфортную жизнь.
Год спустя на экраны страны вышел еще один фильм с участием Серовой – тот самый «Сердца четырех», который был снят перед началом войны и был положен на полку до лучших времен. Эти времена наступили в 44-м, когда всем стало ясно, что гитлеровская Германия побеждена, и легкая музыкальная комедия оказалась как нельзя ко двору. Серова играла в нем главную роль – свою сверстницу Галю Мурашову, в которую без ума влюбляется статный красавец военный. Роль последнего сыграл популярный актер Евгений Самойлов, который по году своего рождения был Овеном-Крысой (16 апреля 1912 года). Как и в случае с Блиновым, у них с Серовой была астрологическая дисгармония, однако в кадре они вынуждены были играть любовь. В прокате-44 фильм занял 5-е место, собрав на своих сеансах 19 млн. 440 тыс. зрителей.
Пока шла война, Серова и Симонов жили в частых разлуках: она работала в Москве, а он постоянно выезжал на фронт в качестве военного корреспондента. Однако и после войны их дороги на некоторое время разошлись: Симонова отправили на Дальний Восток освещать в прессе войну с Японией. Затем он съездил в США, Канаду, Францию. Таким образом, их брак в те годы был скорее формальным. Симонов написал жене буквально гору писем! Вот отрывок из одного такого письма:
«Моя любимая!
Как ты? Может, я часто не прав бывал в последнее время и среди суеты и своих дел мало думал о тебе в самом главном – о том, как на душе у тебя, как тебе работается, как дышится. И это невнимание большее, это грех больший, чем забыть чиркнуть вовремя спичку. И я повинен в этом, и мне сейчас на расстоянии горько, что не могу поговорить с тобой, помочь тебе…»
В отсутствие мужа Серова по-прежнему играет в театре, снимается в кино (в 1944 году вышел фильм «Сердца четырех», снятый, как мы помним, еще в 41-м, в 1947 году – «Глинка», где Серова сыграла жену Глинки, фильм был удостоен Сталинской премии). Она посещает шумные вечеринки, где все чаще и чаще прикладывается к рюмке. К выпивке она пристрастилась еще во время войны, но если тогда пила, чтобы снять стресс и напряжение, то теперь – от тоски и уныния. В одном из своих писем Симонов напишет: «У тебя, я знаю, есть чудовищная русская привычка пить именно с горя, с тоски, с хандры, с разлуки…»
Вспоминает актриса Л. Смирнова: «Я была свидетелем того, как она пристрастилась к выпивке. Костя очень страдал… Помню, как мы летели с Валей с каких-то концертов. Во время полета разговаривали с летчиками. Они уважали Серову, знали, что ее муж был их коллегой, и даже дали ей на несколько минут руль управления. Пассажиры, наверное, почувствовали это, потому что самолет тут же сделал несколько ям. До Москвы была одна посадка, мы пошли обедать. Валя выпила рюмку чего-то, водки, наверное, и очень быстро захмелела. Когда мы шли обратно в самолет, мне пришлось ее поддерживать. Я забеспокоилась: нам лететь еще полтора часа, а вдруг она не придет в себя? В самолете она легла и заснула. Я слышала, что если человеку достаточно малой дозы, чтобы захмелеть, значит, он болен. И вот мы приземлились. Она была уже в форме. Когда мы вышли из самолета, Костя встречал нас с цветами. Я еще из окошка увидела: он стоит в белых, очень красивых брюках, стройный такой; тогда у него была очень хорошая прическа, это потом он стал носить какую-то детскую челку, которая ему не шла. Первое, что он у меня спросил, было:
– Что, Валя пила?
– Нет.
Он посмотрел мне в глаза и сказал:
– Это неправда.
Он знал малейшие нюансы ее поведения. Мы сели в машину, они повезли меня домой. И я почувствовала, что он озабочен. Как он старался ее вылечить!..»
Что касается сына Серовой, Анатолия, то мальчик рос сам по себе. Во всяком случае, мама, целиком увлеченная своей карьерой и вечеринками, уделяла ему мало внимания. Показателен такой случай. Однажды Серова собралась в очередной раз уйти из дома, а туфель нет. Причем сразу всех, которые имелись в доме! Она кинулась к сыну, а тот спрятался под стол и отказался вылезать. Потом выяснилось, что он выбросил всю обувь матери в окно (а это пятый этаж). Ему просто хотелось, чтобы она никуда не уходила, чтобы посидела с ним.
В 1946 году Симонов окончательно осел дома, получив должность главного редактора журнала «Новый мир». Вскоре на свои литературные гонорары он купил в Переделкине дачу – двухэтажный особняк с бассейном, который в тех местах был только у него. В этом бассейне, к слову, едва не утонул сын Серовой, который не умел плавать. Спас мальчика шофер Симонова.
Последний официальный успех Серовой произошел в 1947 году, когда она одновременно была удостоена Сталинской премии и звания заслуженной артистки РСФСР за участие в фильме «Глинка» (отмечу, что настоящим творческим взлетом ту маленькую роль – она сыграла жену Глинки – назвать нельзя). И все же широкий зритель Серову по-прежнему любил.
Вспоминает И. Макарова: «Сталинская премия еще больше упрочила ее славу и положение среди первых советских звезд… У нее есть дом в Переделкине и роскошная квартира в Москве, где жизнь поставлена на широкую ногу – две домработницы, серебристый трофейный «Виллис» с открытым верхом, который она водит сама, шумные застолья, которые собирают «всю Москву». Ее имя и союз с Симоновым, как и полагается, окружены молвой, разноречивыми слухами, сплетнями. Оба они слишком заметные и яркие люди, чтобы оставаться в тени. Говорят, что он влюблен в нее уже не так, как прежде. Говорят, что у нее были романы и он об этом знает…»
Летом 1949 года Серова и Симонов сменили место жительства: они сдали свои квартиры в доме на Ленинградском проспекте и переехали в центр, в дом № 19 по улице Горького (на первом этаже был магазин «Наташа»). Там у них произошло прибавление семейства: 11 мая (в день гибели Анатолия Серова!) 1950 года Валентина родила девочку, которую счастливые родители назвали Машей (Телец-Тигр – последний, как мы помним, является векторным «хозяином» Козы). Много лет спустя она расскажет:
«Когда я родилась, мама по телефону сообщила отцу: «Я родила Маргариту Алигер». В детстве я действительно была на нее очень похожа (М. Алигер – советская поэтесса, которая по году рождения была астрологической «родственницей» Симонова – тоже Кот (1915). – Ф. Р.). Впервые увидев меня, отец глубокомысленно заметил: «Черненькая, значит – моя». Его мечта, чтобы сын или дочь были похожи на мать – Валентину, не сбылась. Еще до моего рождения родители решили, что сына назовут Иваном, а если будет дочь – то Маша…»
Однако совсем скоро с новорожденной стало происходить что-то странное: Маша перестала брать грудь, плакала. Симонов грешил на жену: мол, та опять тайком пьет. Но Серова его обвинения категорически отвергала. Истина вскоре открылась. Сын Серовой однажды заметил, как старуха-домработница что-то подсыпает в молоко новорожденной. Мальчик тут же все рассказал отчиму. Симонов взял бутылочку и обнаружил в молоке… мак. Оказывается, старуха таким образом усыпляла девочку, чтобы та своим плачем не мешала ей спать.
Не все ладно было и с сыном Серовой Анатолием. Ему было всего 12 лет, когда родители заметили, что он начал выпивать. Причем делал это прямо дома: когда кто-то из взрослых не допивал спиртное, он, улучив момент, сливал остатки в свой стакан и пил. Так аукнулись Серовой отказ отдать сына в суворовское училище (это предлагал сделать Симонов) и потворство тому, что ребенок с раннего возраста сидел за столом вместе со взрослыми. Вот и насмотрелся.
Спустя месяц после рождения дочери – в июне 1950 года – Серова перешла из «Ленкома» в Малый театр. Поступить так ей посоветовал Симонов, который собирался отдать в Малый свою новую пьесу, в которой его жена должна была играть главную роль. Но год Тигра является не самым удачным для Козы (год, когда про нее забывают) – пьесу в театре не приняли, и Серовой пришлось довольствоваться более скромной ролью в другом спектакле. В Малом театре актриса долго не задержалась, причем ушла со скандалом. Как-то вечером выпила с приятелем, Павлом Шпрингфельдом, и отказалась приехать на вечерний спектакль. По этому поводу в Малом созвали собрание, на котором было принято решение Серову уволить. Когда Валентина это услышала, она упала в обморок. Домой ее, завернув в норковую шубу, увез Симонов. На дворе стоял конец января 1952 года.
Последней заметной киноролью Серовой той поры стала работа в фильме «Заговор обреченных» (1950), где она сыграла американку Киру Рейчел. После этого ее «бурный роман» с кинематографом фактически завершился. Время ее романтических героинь ушло, и Серова осталась не у дел. А ведь актрисе в ту пору было всего 33 года. Видимо, от этой творческой невостребованности, без любви Серова сломалась. Настоящей «девушки с характером» из нее не получилось. Как писал ей в одном из своих писем К. Симонов: «…мы жили часто трудно, но приемлемо для человеческой жизни. Потом ты стала пить… Я постарел за эти годы на много лет и устал, кажется, на всю жизнь вперед…»
После увольнения из Малого театра Серова сильно запила. Симонов, как мог, пытался спасти жену, но у него ничего не получалось. Болезнь пустила корни слишком глубоко. Не спасли Серову даже перевод в другой театр – имени Моссовета – и постановка специально для нее пьесы «История одной любви», в которой она впервые играла в «Ленкоме» 16 лет назад. Но, увы, нынешняя Серова была уже другой: та, ранняя, была молодой и обаятельной, эта – бледной, с отекшим лицом.
В 1955 году сын Серовой угодил в трудовой исправительный интернат под Нижним Тагилом. Все к тому и шло: Анатолий с 12 лет стал выпивать, водился преимущественно с хулиганами. Те его обожали, поскольку мальчик всегда был при деньгах и частенько кормил их за свой счет. Делал он это оригинально. У них на даче в Переделкине родители по выходным собирали шумные компании, которые гуляли всю ночь. Потом всей гурьбой взрослые уезжали догуливать в Москву. Так вот Анатолий дожидался этого момента, потом созывал своих приятелей из близлежащих дач, и они доедали и допивали все, что оставалось на столах (а оставалось там, как правило, много). После одной из таких попоек ребята подожгли чью-то дачу. После этого случая родители отправили Анатолия в интернат, думая, что там парня исправят.