С возрастанием роли другой литературной организации – РАПП (Российской ассоциации пролетарских писателей) – писатели, работающие в ней, стали жить гораздо комфортнее, чем все остальные (особенно это касалось верхушки РАППа). Немалую роль при этом играло одно обстоятельство – сестра руководителя РАППа Леопольда Авербаха была замужем за тогдашним главой всемогущего НКВД Генрихом Ягодой. Постепенно РАПП подмяла под себя практически все литературные журналы в стране, создала свои ячейки по всему Союзу (ЛАПП, МАПП, была даже НахРАПП в Нахичевани). В системе этой организации кормились сотни людей. В конце 20-х к ним присоединился и Фадеев, который в структуре РАППа стал одним из ее руководителей – занял пост оргсекретаря. Правда, как утверждают очевидцы, Фадеев вел себя в отличие от своих коллег – того же Л. Авербаха или В. Киршона, которого называли «нуворишем», – достаточно скромно. Но вот по части борьбы с «врагами пролетарской литературы» Фадеев им ни в чем не уступал. Вместе со всеми он громил тогдашних «отщепенцев»: Бориса Пильняка, Евгения Замятина, Андрея Платонова – за то, что они первыми из писателей стали критиковать отдельные недостатки советской системы. Фадеев же был солдатом партии до мозга костей и любое несогласие с линией партии рассматривал как предательство.
Бурная общественная деятельность, которой в конце 20-х годов Фадеев отдавал все свои силы, пагубно сказывалась на его личной жизни. В 1929 году случилось то, что должно было случиться, – практически распался его брак с Валерией Герасимовой (официальный развод они оформили в 1932 году). Сама Герасимова позднее укажет на одну из причин их разрыва: «Мое здоровье пошатнулось. Моя грусть, а иногда прямое недомогание порой омрачали жизнь. И еще: я не любила так называемого «общества», псевдо (для меня псевдо) веселья, различных вечеринок и сборищ. Общение мое с людьми было избирательным. Иное дело Саша, еще молодой человек с неизбывной тогда силой, с навыками иной, «компанейской» жизни, с органической веселостью…»
Все эти характерстики четко укладываются в гороскоп людей, рожденных 27 апреля (день рождения В. Герасимовой): «Эти люди не любят быть в центре внимания, общественной жизни предпочитают семейное гнездышко. Даже если вынуждены общаться с большим количеством людей долгое время, они редко заводят друзей…
В любви им удается создать безмятежную атмосферу в семье, тем не менее партнер должен предоставлять им немного свободы. Им нравится возвращаться домой и видеть там близкого человека. Из них получаются любящие родители и верные партнеры, но уважение и честность должны быть взаимными, в противном случае могут порвать отношения».
Судя по всему, Фадеев, диктатор по своей натуре (Козерог-Бык), не предоставлял жене той свободы, о которой она мечтала. Да и дома он бывал не так часто, всего себя отдавая на работе. Все это и предопределило их разрыв.
В те же годы Фадеев оказался втянутым еще в одну «амурную» историю, которая навсегда легла темным пятном на его репутацию. Рассказывает писатель Л. Овалов:
«Фадеев был интересным мужчиной, с шармом, нравился женщинам. В журнале «Красная новь» работала секретарем прелестная девушка, дочь писателя Оля Ляшко. Фадеев ее соблазнил. А когда она однажды пришла к нему, он даже не вышел, а в грубых, матерных выражениях велел гнать ее. Через несколько дней это повторилось, потом еще… А в Олю был по уши влюблен молодой, очень способный писатель Виктор Дмитриев. Ради нее он согласился на совершенное безумство. Они сняли номер в Доме крестьянина на Трубной площади, где Дмитриев застрелил Ольгу, а потом себя.
Было возбуждено уголовное дело. А у меня сложились добрые отношения с ближайшим другом Фадеева Леопольдом Авербахом. Его сестра была женой Ягоды и прокурором Москвы. Как-то я пришел в гости к Леопольду Леонидовичу и увидел у него на столе уголовное дело. Я прочитал его от корки до корки, в том числе и Олины дневники. Было совершенно очевидно, что причиной трагедии стал Фадеев. Делу, естественно, не дали хода».
К 1932 году у Сталина окончательно созревает решение ликвидировать РАПП. Почему? Дело в том, что Сталин приступил тогда к созданию административной системы, которая руководилась бы из единого центра. В этой системе не было места организациям типа РАППа, поскольку на смену им должен был прийти единый Союз писателей.
В создавшейся ситуации Фадеев повел достаточно хитро. Он постарался отмежеваться от своих недавних соратников (он-то знал, каким боком ему может выйти недавняя дружба с тем же Авербахом, которого в письме Горькому он сам характеризовал как «прекрасного товарища, работающего в литературе не случайно, преданного этому делу и исключительно полезного»). В ноябре 1932 года Фадеев публикует в «Литературной газете» цикл статей под названием «Старое и новое», где обрушивается на руководителей РАППа с сокрушительной критикой, обвиняя их в вульгаризации, групповщине, администрировании и т. д. и т. п. Реакция рапповцев на эту публикацию была соответствующая. Руководитель Московской организации РАППа А. Сурков грозил: «Сашка предал друзей! Но мы еще посмотрим, кто кого! Он еще попляшет!» Однако время рапповцев уже прошло – ассоциацию распустили, а ее верхушку раскидали по стране (к примеру, Л. Авербаха сослали парторгом на Уралмаш). Кстати, тот же писатель Лев Овалов приводит любопытную деталь: когда он посетил Авербаха на Уралмаше, тот рассказал ему, что Фадеев был консультантом шефа НКВД Генриха Ягоды. А в конце разговора бывший руководитель РАППа многозначительно изрек: «Помяни мое слово: Фадеев кончит жизнь самоубийством». Как в воду глядел! Но об этом наш рассказ впереди.
Тем временем превентивные меры Фадеева принесли желаемый результат – его не тронули. Более того, даже поощрили – он вошел в оргкомитет Союза писателей и был приглашен на историческую встречу со Сталиным на квартире Максима Горького (состоялась 26 октября 1932 года).
Вспоминает К. Зелинский: «Перед тем как встретиться с группой писателей 26 октября (мне пришлось присутствовать на этой встрече, выступать и говорить со Сталиным), состоялась предварительная встреча писателей-коммунистов со Сталиным, Молотовым, Кагановичем, Ворошиловым, Бухариным – тоже на квартире у Горького.
Выпили. Фадеев и другие писатели обратились к Сталину с просьбой рассказать что-нибудь из своих воспоминаний о Ленине. Подвыпивший Бухарин, который сидел рядом со Сталиным, взял его за нос и сказал:
– Ну, соври им что-нибудь про Ленина.
Сталин был оскорблен. Горький как хозяин был несколько растерян. Сталин сказал:
– Ты, Николай, лучше расскажи Алексею Максимовичу, что ты на меня наговорил, будто я хотел отравить Ленина.
Бухарин ответил:
– Ну, ты же сам рассказывал, что Ленин просил у тебя яд, когда ему стало совсем плохо и он считал, что бесцельно существование, при котором он точно заключен в склеротической камере для смертников – ни говорить, ни писать, ни действовать не может. Что тебе тогда сказал Ленин, повтори то, что ты говорил на заседании Политбюро?
Сталин неохотно, но с достоинством сказал, отвалясь на спинку стула и расстегнув свой серый френч:
– Ильич понимал, что он умирает, и он действительно сказал мне, я не знаю, в шутку или серьезно, чтобы я принес ему яд, потому что с этой просьбой он не может обратиться ни к Наде, ни к Марусе. Вы самый жестокий член партии. – Эти слова, как показалось Павленко, Сталин произнес даже с оттенком некоторой гордости.
Все замолкли. Никому уже не хотелось дальше расспрашивать Сталина. Но Фадеев, когда рассказывал про этот эпизод, добавил от себя, что Сталин был действительно железный человек, но ему надо было разоблачить клевету Бухарина перед Горьким, и он это сделал…»
Отметим, что жестокость в характере Сталина была заложена в месяце его рождения – декабрь (Стрелец). Так что здесь все точно. Однако не следует слепо осуждать эту жестокость, поскольку в делах политики она очень часто служит во благо – именно такого рода политики одерживают верх на крутых виражах истории и завоевывают любовь миллионов. Кстати, об отношениях Фадеева и Сталина. Поскольку последний был Котом (1879), то здесь повторилась история с Герасимовой – Фадеев долгие годы был очарован вождем, а тот весьма умело пользовался этими чувствами. Это очарование пройдет у Фадеева позже, о чем речь у нас еще пойдет впереди. А пока отношения вождя и писателя самые что ни на есть теплые.
Между тем рапповское прошлое Фадеева долгое время не давало покоя его завистникам. И при любом удобном случае они старались лишний раз напомнить ему об этом. Фадееву это, естественно, не нравилось. В конце концов, видимо, следуя поговорке «С глаз долой – из сердца вон», он решает на время покинуть Москву. Уезжает сначала в Башкирию, затем на Южный Урал. В конце августа 1933 года он отправляется в места своей боевой юности – на Дальний Восток. Во время этих странствий он не забывает и о творчестве – заканчивает вторую часть «Последнего из удэге», начинает третью.
В конце 1933 года коммунисты Приморья избирают Фадеева делегатом на очередной XVII съезд партии, который должен пройти в январе следующего года в Москве. Так он вновь оказывается в столице. На съезде Фадеев выступает с докладом, его избирают в состав президиума правления. Но так как обязанность эта больше общественная, то в Москве его практически ничто не удерживает. В итоге осенью он вновь отправляется на Дальний Восток. Позднее в одном из писем Фадеев так опишет свое внутреннее состояние в тот период:
«Все эти годы – с 1930-го по 1936-й – скитался по свету и окончательно, как мне казалось, не мог никого полюбить. Мне было как-то особенно тяжело жить (в смысле жизни личной) вот в эти тридцатые годы, годы самого большого моего одиночества. Вполне уже зрелый человек, я много размышлял над этой стороной жизни своей и сопоставлял с жизнью других. И я понял (и просто увидел по жизни других), что наиболее счастливыми и наиболее устойчивыми, выдерживающими испытание времени, бывают браки, естественно (по ходу самой жизни) сложившиеся из юношеской дружбы, дружбы, носящей или с самого начала романтический характер, или превращающейся в романтическую спустя некоторый срок, но дружбы не случайной, а более или менее длительной, уже сознательной, когда начинают складываться убеждения, формироваться характеры и подлинные чувства. Необыкновенная чистота и первозданность такого чувства, его здоровый романтизм, естественно перерастающий в подлинную любовь, где молодые люди впервые раскрывают друг в друге мужчину и женщину и формируют друг друга в духовном и физическом смысле, рождение первого ребенка – все это такой благородный фундамент всей последующей жизни!»
В августе 1935 года Фадеев вновь возвращается в Москву. Кажется, теперь – навсегда. Ему предоставляют отдельную квартиру (№ 25) в Большом Комсомольском переулке, дом 3а. Однако оседлой жизни никак не получается – в доме нет хозяйки, и Фадеева все время тянет из дома. Осенью с делегацией писателей он едет в Чехословакию, а по возвращении отправляется отдыхать под Сухум. В 1936 году едет в сражающуюся Испанию, а затем месяц живет в Париже. Последняя поездка круто меняет и его личную жизнь. Что вполне закономерно. Согласно гороскопу, именно тогда заканчивается еще один 12-летний цикл жизни Фадеева (начался в 1925–1926 гг.) и взял старт новый цикл.
В те летние дни 36-го во Франции гастролирует Московский Художественный театр, спектакли которого Фадеев посещает. Там он знакомится с актрисой Ангелиной Степановой (23 ноября 1905 года, Стрелец-Змея – последняя из одной астрологической команды с Быком) и по возвращении в Москву делает ей предложение руки и сердца. Та его принимает. А теперь заглянем в гороскопы влюбленных.
«Женщина-Змея: Она чаще всего завораживающе красива, независимо от типа внешности. Она это знает и умеет пользоваться природным даром. У нее всегда чувство стиля во всем – одежде, аксессуарах и т. д. Она умеет преподнести себя. Эти женщины всегда на виду, всегда привлекают внимание, и у них много поклонников, которые подвергаются тщательной проверке.
Змея-Стрелец: Она способна к решительным действиям, против нее непросто найти защиту. Все ее решения и поступки неожиданны, их очень сложно предугадать. Натура разносторонне одаренная и противоречивая – ей сложно порой понять даже саму себя. Склонна к эмоциональным перепадам, поэтому пребывает то в состоянии душевного взлета, то в депрессии. Редко бывает спокойной и уравновешенной. Может больно укусить даже по самому незначительному поводу, поскольку легко выходит из себя… Ей необходимы внимание, уважение и восхищение, и если она не получает их в каком-то месте, то стремится найти другое, более подходящее для этих целей. Поэтому часто меняет сферы деятельности, места работы и жительства. Обожает путешествовать – и может даже выбрать работу, связанную с частыми переездами. В личных отношениях тоже не отличается постоянством и тягой к созданию семьи – вступает в брак в исключительных случаях.
Женщина-Змея – Мужчина-Бык: Созданный супругой очаг придаст мужу солидности. Она сможет ненавязчиво вылепить из него такого мужа, который ей необходим. Его трудолюбие принесет ей покой.
Со временем она сможет найти привлекательные черты в суровости и прямолинейности супруга, как и он – в ее утонченности и ранимости. Жене не стоит жаловаться – Бык останется к этому равнодушен.
Женщина-Стрелец – Мужчина-Козерог: Этот брачный союз бывает удачным в тех случаях, если между обоими партнерами существует физическое притяжение и если Козерог сумеет сексуально удовлетворить Стрельца. В противном случае семейная жизнь разладится».
Брак между Быком и Змеей считается гнездовым. В таких союзах взаимопонимание заложено от природы. И не разрушить эту гармонию – главная задача. Губят же его вмешательство извне и недоверие партнеров друг к другу.
В браке со Степановой на свет появляется мальчик, которого в честь отца называют Александром. Он станет актером (самая заметная роль – альпинист в фильме «Вертикаль»), однако, унаследовав от отца пагубное пристрастие к спиртному, рано уйдет из жизни. Впрочем, об этом речь еще пойдет впереди, а пока вернемся в конец 30-х.
Наступает «именной» для Фадеева год Быка (1937). Как мы помним из истории, именно тогда обостряется борьба за власть на самом кремлевском верху: Сталина пытаются сместить с его поста военные во главе с маршалом Михаилом Тухачевским, но этот заговор терпит крах. Начинаются репрессии. Как вел себя в то время Фадеев? По свидетельству очевидцев, он пытался спасти некоторых своих коллег по перу от ареста, но ему это не удалось. К примеру, он публично поклялся своим партийным билетом, что Юрий Либединский (1898, Собака – векторный «хозяин» Быка) – честный коммунист, но с его мнением не посчитались (Либединского исключили из партии). Отметим, что в мясорубке репрессий погибли многие из друзей и соратников Фадеева по Гражданской войне, в том числе Гриша Билибенко, Петр Нерезов (двое из четырех «мушкетеров»), Паша Цой, арестовали и командира партизанского отряда, в котором сражался Фадеев, Иосифа Певзнера, послужившего прообразом Левинсона в «Разгроме».
В конце 1938 года произошла следующая история. Тогда арестовали известного публициста Михаила Кольцова (1898, Собака – она является векторным «хозяином» Быка). Фадеев на правах секретаря Союза писателей стал активно дознаваться, на каком основании арестовали честного человека (и его «хозяина»). Когда об этом стало известно Сталину, он вызвал Фадеева к себе.
– Значит, вы не доверяете нашим органам НКВД, если ставите под сомнение арест Кольцова? – спросил Сталин Фадеева.
– Я просто хочу разобраться, Иосиф Виссарионович, – стоя навытяжку перед генсеком, отвечал Фадеев. – Я знаю Михаила Кольцова много лет, и у меня ни разу не возникало мысли, что он может быть врагом народа.
– Не стоит слишком доверяться своим чувствам, товарищ Фадеев. Ознакомьтесь лучше вот с этим. – И Сталин протянул гостю серую папку с личными признаниями Кольцова.
Ознакомившись с ними, Фадеев тут же снял все свои претензии. Вскоре Кольцова расстреляли.
Могли посадить и самого Фадеева. Известны несколько случаев, когда на него писались доносы, в которых подробно вскрывались факты его дружбы и сотрудничества с бывшими рапповцами, а ныне «врагами народа» Л. Авербахом, В. Киршоном и другими. Но ни один из этих доносов не нашел должной реакции со стороны НКВД. Более того, один из доносчиков – писатель Леонид Соловьев (автор книги «Похождения Ходжи Насреддина») – сам был арестован и отправлен в ГУЛАГ. Почему же Фадеева пощадили? На этот счет существует несколько версий.
Во-первых, согласно гороскопу, редкому Быку не везет в свой «именной» год. Во-вторых, Фадеева высоко ценил Сталин (по новым данным, он был Тигром по году рождения (1878), а тот является векторным «слугой» Быка – между ними сначала существует сильное обоюдное притяжение, затем – такое же сильное отторжение). Позднее писатель Илья Эренбург напишет о Фадееве следующее: «Он был смелым, но дисциплинированным солдатом, он никогда не забывал о прерогативах Главнокомандующего».
Любопытно еще одно признание. Первая жена Фадеева, Валерия Герасимова, Сталина ненавидела и еще в 30-е годы считала истинным виновником творившегося произвола. В те годы она встретилась с Фадеевым и, к своему изумлению, узнала, что он совершенно искренне любит Сталина. Она и представить себе не могла, что ее бывший муж очарован Тигром-Сталиным, как когда-то он был очарован и ей (напомним, что она была дальней астрологической «родственницей» Тигра – Котом).
Тем временем наступил год Тигра (1938) – антикармический для Быков (это год их векторного «слуги»). В нем везет только тем Быкам, кто не боится трудностей и проявляет большую энергию. Фадеев относился именно к последним, поэтому его дела в тот год складывались как никогда хорошо. В том году Сталин сделал весьма показательный жест в сторону своего векторного «хозяина» – предложил именовать отныне руководителя Союза писателей СССР генеральным секретарем и повелел избрать на этот пост именно Фадеева. Год спустя последнего избрали и членом Центрального Комитета партии. В декабре того же года писатель удостоился огромной чести – Сталин пригласил его на свое 60-летие, которое справлялось в узком кругу соратников.
Об одном из интересных случаев, произошедших в том же году, рассказывает первая жена Фадеева В. Герасимова:
«Когда в 1939 году группу писателей представляли, по рекомендации руководства СП, к орденам, докладывал Сталину Фадеев… Лишь много позднее я узнала от Саши, что, когда при чтении списка представленных к награждению черед дошел до меня, Сталин, глядя на него так, как, очевидно, он в нужные моменты умел глядеть, спросил: «А что, товарищ Фадеев, представляет собой эта Герасимова?» Было поразительно, невероятно, что ОН мог даже поинтересоваться мной. Но вопрос был зловещим. Саша никогда не говорил мне, как мужественно и благородно поступил он под этим взглядом, рискуя многим. Но П. Павленко, игравший в ту пору видную роль в Союзе писателей и присутствовавший на этом заседании, рассказал мне, что Саша, весь, правда, при этом покраснев (такая была у него особенность!), твердо ответил, что это «одаренный писатель». И еще что-то, опровергающее возможную клевету. Сталин, не спуская с него глаз, выждал паузу… И Саша ее выдержал…»
Стоит отметить, что, помимо Сталина, к Фадееву довольно доброжелательно относились и другие члены Политбюро: Ворошилов (Змея – из одной астрологической команды с Быком), Молотов (Тигр – векторный «слуга» Быка), Каганович (все та же Змея). Единственным человеком, кто относился к нему иначе, был Лаврентий Берия. Фадеева он ненавидел. Впрочем, те же чувства испытывал к нему и сам Фадеев. Это вполне закономерно, учитывая их гороскопы – Берия родился 17 марта 1899 года (Рыбы-Свинья) и не мог испытывать к Фадееву теплых чувств – у них была дисгармония годовых знаков. Как гласит гороскоп: «Бык и Свинья слишком разные, чтобы понять друг друга. Свинья обожает вечеринки и саму себя; Бык, напротив, предпочитает уединение, любит в домашних условиях отдыхать душой и телом. С точки зрения Свиньи, Бык для нее слишком требователен. Быка, в свою очередь, будут раздражать ее манеры поведения».
История ненависти Берии к Фадееву (и наоборот) восходит к 1937 году.
В том году по заданию Сталина Фадеев и его коллега по перу Петр Павленко отправились в Грузию, на очередной съезд Компартии республики. Сталин попросил Фадеева записать свои впечатления о съезде и представить ему на суд. И такое письмо вскоре было ему отправлено. О чем же написали в нем писатели? Они сообщили Сталину о том, что в Грузии присутствует настоящий культ личности товарища Берии. Мол, его бюст стоял в центре города, а делегаты съезда каждый раз вставали, когда Берия входил в зал заседаний. Такое почитание, писали Фадеев и Павленко, расходится с историей и традициями большевистской партии, и это абсолютно ни к чему.
Письмо через несколько дней дошло до Сталина, однако ожидаемого его авторами результата не принесло. Берию даже не пожурили, а наоборот – в середине 1938 года перевели на работу в Москву и назначили сначала заместителем, а затем и шефом НКВД. Однако история с письмом на этом не закончилась.
Спустя какое-то время известный в те годы актер – исполнитель роли Сталина в кино – Михаил Чиаурели по секрету поведал Фадееву такую историю. Однажды он был приглашен на обед к Сталину. Когда Чиаурели пришел, за столом, кроме хозяина, был еще один человек – Берия. И во время застолья между ними состоялся такой диалог. Сталин сказал:
– Что-то ты, Лаврентий, говорят, культ себе устраиваешь на родине, статуи воздвигаешь?
– Откуда такая информация, Иосиф Виссарионович? – удивился в ответ Берия.
– Слухами земля полнится, – хитро улыбаясь, ответил Сталин. – Среди писателей такой разговор был.
Тут Чиаурели заметил, что и по лицу Берии пробежала хитрая усмешка. По-видимому, он догадался, откуда растут ноги у этого слуха. А затем эту догадку подтвердил и сам Сталин. Он достал из нагрудного кармана своего френча сложенное вчетверо письмо Фадеева и передал его Берии. Мол, прочти на досуге. С тех пор Фадеев стал лютым врагом шефа НКВД. Однако превратить писателя в лагерную пыль Берия, естественно, не мог – на пути этого стоял сам Сталин. Поэтому Берия наносил удары исподтишка в основном по близкому окружению Фадееева. К примеру, перед самой войной он арестовал родную сестру первой жены писателя Марианну Герасимову. Стоит отметить, что та в свое время работала в ГПУ и слыла там одной из самых фанатичных сотрудниц. Она была коммунисткой до мозга костей и разоблачала «врагов народа» со свойственным ее фанатизму темпераментом. И вот теперь ее саму арестовали. Несмотря на то что Фадеев попытался предпринять все возможное, чтобы вызволить свою бывшую родственницу из тюрьмы – он написал два письма лично Берии, – у него ничего не получилось. Марианну отправили в «Алжир» (Акмолинский лагерь жен изменников родины), где она пробыла около пяти лет. Только в конце войны ее освободили, однако запретили возвращаться в Москву и ряд других крупных городов Союза. Не вынеся этого последнего издевательства, Герасимова покончила с собой. А в мае 1945 года опасность едва не нависла над самим Фадеевым. Что же произошло?
В один из дней Берия пригласил его к себе на дачу. Отказаться Фадеев не смог. Ужин был изысканный: тонкие вина, лососина, черная икра. Разговор шел о литературе, вернее, о проблемах, сопутствующих ей. В частности, Берия коснулся вопроса о том, что в Союзе писателей СССР существует гнездо иностранных шпионов, а генсек союза этого не замечает. Фадеев на это возразил: «Почему вы выдвигаете такие предположения, внушая их Иосифу Виссарионовичу, в которые я, работая бок о бок с людьми и хорошо зная их, просто не могу поверить?» Берии этот вопрос не понравился. Он прервал разговор и, поднявшись из-за стола, пригласил гостя в бильярдную. Но там, во время игры в «американку», вновь запел старую песню – про шпионов. И тут Фадеева прорвало (видимо, сказался выпитый коньяк, который Берия усиленно подливал ему в бокал). Фадеев начал говорить, что вообще нельзя так обращаться с писателями, как с ними обращаются в НКВД, что эти вызовы, эти перетряски, эти науськивания друг на друга, эти требования доносов – все это нравственно ломает людей. В таких условиях не может существовать литература, не могут расти писатели. Берия сначала пытался отвечать гостю вежливо, но затем и его понесло. Он начал кричать, размахивать руками, и они окончательно разругались. В один из моментов Берия бросил кий на стол и ушел в гостиную за своим пиджаком. И Фадеев воспользовался моментом – через другую дверь он неслышно вышел на террасу, спустился в сад и дошел до ворот. Часовые, стоявшие там, узнали его и беспрепятственно выпустили. Фадеев быстрым шагом отправился на Минское шоссе. Далее послушаем его собственный рассказ:
«Прошло минут пятнадцать, как я скорее догадался, а потом услышал и увидел, как меня прощупывают длинные усы пущенного вдогонку автомобиля. Я понял, что эта машина сейчас собьет меня, а потом Сталину скажут, что я был пьян. Я улучил момент, когда дрожащий свет фар оставил меня в тени, бросился направо в кусты, а затем побежал обратно, в сторону дачи Берии, и лег на холодную землю за кустами. Через минуту я увидел, как «Виллис», в котором сидело четверо военных, остановился возле того места, где я был впервые замечен. Они что-то переговорили между собой – что, я уже не слышал, – и машина, взвыв, помчалась дальше. Я понял, что если я отправлюсь в Москву по Барвихинскому, а потом Минскому шоссе, то меня, конечно, заметят и собьют. Поэтому, пройдя вперед еще около километра за кустами, я перебежал дорогу и пошел лесом наугад по направлению к Волоколамскому шоссе. Я вышел на него примерно в том месте, где проходит мост через Москву-реку у Петрово-Дальнего. Пройдя еще полкилометра, я сел в автобус, приехал к себе на московскую квартиру, где официально, так сказать, я был уже в безопасности. Не знаю, сообщил ли Берия Сталину о нашей встрече или нет. Однако в отношении Сталина ко мне усилились те язвительные ноты, которые, впрочем, были у него всегда…»
Бурная общественная деятельность, которой в конце 20-х годов Фадеев отдавал все свои силы, пагубно сказывалась на его личной жизни. В 1929 году случилось то, что должно было случиться, – практически распался его брак с Валерией Герасимовой (официальный развод они оформили в 1932 году). Сама Герасимова позднее укажет на одну из причин их разрыва: «Мое здоровье пошатнулось. Моя грусть, а иногда прямое недомогание порой омрачали жизнь. И еще: я не любила так называемого «общества», псевдо (для меня псевдо) веселья, различных вечеринок и сборищ. Общение мое с людьми было избирательным. Иное дело Саша, еще молодой человек с неизбывной тогда силой, с навыками иной, «компанейской» жизни, с органической веселостью…»
Все эти характерстики четко укладываются в гороскоп людей, рожденных 27 апреля (день рождения В. Герасимовой): «Эти люди не любят быть в центре внимания, общественной жизни предпочитают семейное гнездышко. Даже если вынуждены общаться с большим количеством людей долгое время, они редко заводят друзей…
В любви им удается создать безмятежную атмосферу в семье, тем не менее партнер должен предоставлять им немного свободы. Им нравится возвращаться домой и видеть там близкого человека. Из них получаются любящие родители и верные партнеры, но уважение и честность должны быть взаимными, в противном случае могут порвать отношения».
Судя по всему, Фадеев, диктатор по своей натуре (Козерог-Бык), не предоставлял жене той свободы, о которой она мечтала. Да и дома он бывал не так часто, всего себя отдавая на работе. Все это и предопределило их разрыв.
В те же годы Фадеев оказался втянутым еще в одну «амурную» историю, которая навсегда легла темным пятном на его репутацию. Рассказывает писатель Л. Овалов:
«Фадеев был интересным мужчиной, с шармом, нравился женщинам. В журнале «Красная новь» работала секретарем прелестная девушка, дочь писателя Оля Ляшко. Фадеев ее соблазнил. А когда она однажды пришла к нему, он даже не вышел, а в грубых, матерных выражениях велел гнать ее. Через несколько дней это повторилось, потом еще… А в Олю был по уши влюблен молодой, очень способный писатель Виктор Дмитриев. Ради нее он согласился на совершенное безумство. Они сняли номер в Доме крестьянина на Трубной площади, где Дмитриев застрелил Ольгу, а потом себя.
Было возбуждено уголовное дело. А у меня сложились добрые отношения с ближайшим другом Фадеева Леопольдом Авербахом. Его сестра была женой Ягоды и прокурором Москвы. Как-то я пришел в гости к Леопольду Леонидовичу и увидел у него на столе уголовное дело. Я прочитал его от корки до корки, в том числе и Олины дневники. Было совершенно очевидно, что причиной трагедии стал Фадеев. Делу, естественно, не дали хода».
К 1932 году у Сталина окончательно созревает решение ликвидировать РАПП. Почему? Дело в том, что Сталин приступил тогда к созданию административной системы, которая руководилась бы из единого центра. В этой системе не было места организациям типа РАППа, поскольку на смену им должен был прийти единый Союз писателей.
В создавшейся ситуации Фадеев повел достаточно хитро. Он постарался отмежеваться от своих недавних соратников (он-то знал, каким боком ему может выйти недавняя дружба с тем же Авербахом, которого в письме Горькому он сам характеризовал как «прекрасного товарища, работающего в литературе не случайно, преданного этому делу и исключительно полезного»). В ноябре 1932 года Фадеев публикует в «Литературной газете» цикл статей под названием «Старое и новое», где обрушивается на руководителей РАППа с сокрушительной критикой, обвиняя их в вульгаризации, групповщине, администрировании и т. д. и т. п. Реакция рапповцев на эту публикацию была соответствующая. Руководитель Московской организации РАППа А. Сурков грозил: «Сашка предал друзей! Но мы еще посмотрим, кто кого! Он еще попляшет!» Однако время рапповцев уже прошло – ассоциацию распустили, а ее верхушку раскидали по стране (к примеру, Л. Авербаха сослали парторгом на Уралмаш). Кстати, тот же писатель Лев Овалов приводит любопытную деталь: когда он посетил Авербаха на Уралмаше, тот рассказал ему, что Фадеев был консультантом шефа НКВД Генриха Ягоды. А в конце разговора бывший руководитель РАППа многозначительно изрек: «Помяни мое слово: Фадеев кончит жизнь самоубийством». Как в воду глядел! Но об этом наш рассказ впереди.
Тем временем превентивные меры Фадеева принесли желаемый результат – его не тронули. Более того, даже поощрили – он вошел в оргкомитет Союза писателей и был приглашен на историческую встречу со Сталиным на квартире Максима Горького (состоялась 26 октября 1932 года).
Вспоминает К. Зелинский: «Перед тем как встретиться с группой писателей 26 октября (мне пришлось присутствовать на этой встрече, выступать и говорить со Сталиным), состоялась предварительная встреча писателей-коммунистов со Сталиным, Молотовым, Кагановичем, Ворошиловым, Бухариным – тоже на квартире у Горького.
Выпили. Фадеев и другие писатели обратились к Сталину с просьбой рассказать что-нибудь из своих воспоминаний о Ленине. Подвыпивший Бухарин, который сидел рядом со Сталиным, взял его за нос и сказал:
– Ну, соври им что-нибудь про Ленина.
Сталин был оскорблен. Горький как хозяин был несколько растерян. Сталин сказал:
– Ты, Николай, лучше расскажи Алексею Максимовичу, что ты на меня наговорил, будто я хотел отравить Ленина.
Бухарин ответил:
– Ну, ты же сам рассказывал, что Ленин просил у тебя яд, когда ему стало совсем плохо и он считал, что бесцельно существование, при котором он точно заключен в склеротической камере для смертников – ни говорить, ни писать, ни действовать не может. Что тебе тогда сказал Ленин, повтори то, что ты говорил на заседании Политбюро?
Сталин неохотно, но с достоинством сказал, отвалясь на спинку стула и расстегнув свой серый френч:
– Ильич понимал, что он умирает, и он действительно сказал мне, я не знаю, в шутку или серьезно, чтобы я принес ему яд, потому что с этой просьбой он не может обратиться ни к Наде, ни к Марусе. Вы самый жестокий член партии. – Эти слова, как показалось Павленко, Сталин произнес даже с оттенком некоторой гордости.
Все замолкли. Никому уже не хотелось дальше расспрашивать Сталина. Но Фадеев, когда рассказывал про этот эпизод, добавил от себя, что Сталин был действительно железный человек, но ему надо было разоблачить клевету Бухарина перед Горьким, и он это сделал…»
Отметим, что жестокость в характере Сталина была заложена в месяце его рождения – декабрь (Стрелец). Так что здесь все точно. Однако не следует слепо осуждать эту жестокость, поскольку в делах политики она очень часто служит во благо – именно такого рода политики одерживают верх на крутых виражах истории и завоевывают любовь миллионов. Кстати, об отношениях Фадеева и Сталина. Поскольку последний был Котом (1879), то здесь повторилась история с Герасимовой – Фадеев долгие годы был очарован вождем, а тот весьма умело пользовался этими чувствами. Это очарование пройдет у Фадеева позже, о чем речь у нас еще пойдет впереди. А пока отношения вождя и писателя самые что ни на есть теплые.
Между тем рапповское прошлое Фадеева долгое время не давало покоя его завистникам. И при любом удобном случае они старались лишний раз напомнить ему об этом. Фадееву это, естественно, не нравилось. В конце концов, видимо, следуя поговорке «С глаз долой – из сердца вон», он решает на время покинуть Москву. Уезжает сначала в Башкирию, затем на Южный Урал. В конце августа 1933 года он отправляется в места своей боевой юности – на Дальний Восток. Во время этих странствий он не забывает и о творчестве – заканчивает вторую часть «Последнего из удэге», начинает третью.
В конце 1933 года коммунисты Приморья избирают Фадеева делегатом на очередной XVII съезд партии, который должен пройти в январе следующего года в Москве. Так он вновь оказывается в столице. На съезде Фадеев выступает с докладом, его избирают в состав президиума правления. Но так как обязанность эта больше общественная, то в Москве его практически ничто не удерживает. В итоге осенью он вновь отправляется на Дальний Восток. Позднее в одном из писем Фадеев так опишет свое внутреннее состояние в тот период:
«Все эти годы – с 1930-го по 1936-й – скитался по свету и окончательно, как мне казалось, не мог никого полюбить. Мне было как-то особенно тяжело жить (в смысле жизни личной) вот в эти тридцатые годы, годы самого большого моего одиночества. Вполне уже зрелый человек, я много размышлял над этой стороной жизни своей и сопоставлял с жизнью других. И я понял (и просто увидел по жизни других), что наиболее счастливыми и наиболее устойчивыми, выдерживающими испытание времени, бывают браки, естественно (по ходу самой жизни) сложившиеся из юношеской дружбы, дружбы, носящей или с самого начала романтический характер, или превращающейся в романтическую спустя некоторый срок, но дружбы не случайной, а более или менее длительной, уже сознательной, когда начинают складываться убеждения, формироваться характеры и подлинные чувства. Необыкновенная чистота и первозданность такого чувства, его здоровый романтизм, естественно перерастающий в подлинную любовь, где молодые люди впервые раскрывают друг в друге мужчину и женщину и формируют друг друга в духовном и физическом смысле, рождение первого ребенка – все это такой благородный фундамент всей последующей жизни!»
В августе 1935 года Фадеев вновь возвращается в Москву. Кажется, теперь – навсегда. Ему предоставляют отдельную квартиру (№ 25) в Большом Комсомольском переулке, дом 3а. Однако оседлой жизни никак не получается – в доме нет хозяйки, и Фадеева все время тянет из дома. Осенью с делегацией писателей он едет в Чехословакию, а по возвращении отправляется отдыхать под Сухум. В 1936 году едет в сражающуюся Испанию, а затем месяц живет в Париже. Последняя поездка круто меняет и его личную жизнь. Что вполне закономерно. Согласно гороскопу, именно тогда заканчивается еще один 12-летний цикл жизни Фадеева (начался в 1925–1926 гг.) и взял старт новый цикл.
В те летние дни 36-го во Франции гастролирует Московский Художественный театр, спектакли которого Фадеев посещает. Там он знакомится с актрисой Ангелиной Степановой (23 ноября 1905 года, Стрелец-Змея – последняя из одной астрологической команды с Быком) и по возвращении в Москву делает ей предложение руки и сердца. Та его принимает. А теперь заглянем в гороскопы влюбленных.
«Женщина-Змея: Она чаще всего завораживающе красива, независимо от типа внешности. Она это знает и умеет пользоваться природным даром. У нее всегда чувство стиля во всем – одежде, аксессуарах и т. д. Она умеет преподнести себя. Эти женщины всегда на виду, всегда привлекают внимание, и у них много поклонников, которые подвергаются тщательной проверке.
Змея-Стрелец: Она способна к решительным действиям, против нее непросто найти защиту. Все ее решения и поступки неожиданны, их очень сложно предугадать. Натура разносторонне одаренная и противоречивая – ей сложно порой понять даже саму себя. Склонна к эмоциональным перепадам, поэтому пребывает то в состоянии душевного взлета, то в депрессии. Редко бывает спокойной и уравновешенной. Может больно укусить даже по самому незначительному поводу, поскольку легко выходит из себя… Ей необходимы внимание, уважение и восхищение, и если она не получает их в каком-то месте, то стремится найти другое, более подходящее для этих целей. Поэтому часто меняет сферы деятельности, места работы и жительства. Обожает путешествовать – и может даже выбрать работу, связанную с частыми переездами. В личных отношениях тоже не отличается постоянством и тягой к созданию семьи – вступает в брак в исключительных случаях.
Женщина-Змея – Мужчина-Бык: Созданный супругой очаг придаст мужу солидности. Она сможет ненавязчиво вылепить из него такого мужа, который ей необходим. Его трудолюбие принесет ей покой.
Со временем она сможет найти привлекательные черты в суровости и прямолинейности супруга, как и он – в ее утонченности и ранимости. Жене не стоит жаловаться – Бык останется к этому равнодушен.
Женщина-Стрелец – Мужчина-Козерог: Этот брачный союз бывает удачным в тех случаях, если между обоими партнерами существует физическое притяжение и если Козерог сумеет сексуально удовлетворить Стрельца. В противном случае семейная жизнь разладится».
Брак между Быком и Змеей считается гнездовым. В таких союзах взаимопонимание заложено от природы. И не разрушить эту гармонию – главная задача. Губят же его вмешательство извне и недоверие партнеров друг к другу.
В браке со Степановой на свет появляется мальчик, которого в честь отца называют Александром. Он станет актером (самая заметная роль – альпинист в фильме «Вертикаль»), однако, унаследовав от отца пагубное пристрастие к спиртному, рано уйдет из жизни. Впрочем, об этом речь еще пойдет впереди, а пока вернемся в конец 30-х.
Наступает «именной» для Фадеева год Быка (1937). Как мы помним из истории, именно тогда обостряется борьба за власть на самом кремлевском верху: Сталина пытаются сместить с его поста военные во главе с маршалом Михаилом Тухачевским, но этот заговор терпит крах. Начинаются репрессии. Как вел себя в то время Фадеев? По свидетельству очевидцев, он пытался спасти некоторых своих коллег по перу от ареста, но ему это не удалось. К примеру, он публично поклялся своим партийным билетом, что Юрий Либединский (1898, Собака – векторный «хозяин» Быка) – честный коммунист, но с его мнением не посчитались (Либединского исключили из партии). Отметим, что в мясорубке репрессий погибли многие из друзей и соратников Фадеева по Гражданской войне, в том числе Гриша Билибенко, Петр Нерезов (двое из четырех «мушкетеров»), Паша Цой, арестовали и командира партизанского отряда, в котором сражался Фадеев, Иосифа Певзнера, послужившего прообразом Левинсона в «Разгроме».
В конце 1938 года произошла следующая история. Тогда арестовали известного публициста Михаила Кольцова (1898, Собака – она является векторным «хозяином» Быка). Фадеев на правах секретаря Союза писателей стал активно дознаваться, на каком основании арестовали честного человека (и его «хозяина»). Когда об этом стало известно Сталину, он вызвал Фадеева к себе.
– Значит, вы не доверяете нашим органам НКВД, если ставите под сомнение арест Кольцова? – спросил Сталин Фадеева.
– Я просто хочу разобраться, Иосиф Виссарионович, – стоя навытяжку перед генсеком, отвечал Фадеев. – Я знаю Михаила Кольцова много лет, и у меня ни разу не возникало мысли, что он может быть врагом народа.
– Не стоит слишком доверяться своим чувствам, товарищ Фадеев. Ознакомьтесь лучше вот с этим. – И Сталин протянул гостю серую папку с личными признаниями Кольцова.
Ознакомившись с ними, Фадеев тут же снял все свои претензии. Вскоре Кольцова расстреляли.
Могли посадить и самого Фадеева. Известны несколько случаев, когда на него писались доносы, в которых подробно вскрывались факты его дружбы и сотрудничества с бывшими рапповцами, а ныне «врагами народа» Л. Авербахом, В. Киршоном и другими. Но ни один из этих доносов не нашел должной реакции со стороны НКВД. Более того, один из доносчиков – писатель Леонид Соловьев (автор книги «Похождения Ходжи Насреддина») – сам был арестован и отправлен в ГУЛАГ. Почему же Фадеева пощадили? На этот счет существует несколько версий.
Во-первых, согласно гороскопу, редкому Быку не везет в свой «именной» год. Во-вторых, Фадеева высоко ценил Сталин (по новым данным, он был Тигром по году рождения (1878), а тот является векторным «слугой» Быка – между ними сначала существует сильное обоюдное притяжение, затем – такое же сильное отторжение). Позднее писатель Илья Эренбург напишет о Фадееве следующее: «Он был смелым, но дисциплинированным солдатом, он никогда не забывал о прерогативах Главнокомандующего».
Любопытно еще одно признание. Первая жена Фадеева, Валерия Герасимова, Сталина ненавидела и еще в 30-е годы считала истинным виновником творившегося произвола. В те годы она встретилась с Фадеевым и, к своему изумлению, узнала, что он совершенно искренне любит Сталина. Она и представить себе не могла, что ее бывший муж очарован Тигром-Сталиным, как когда-то он был очарован и ей (напомним, что она была дальней астрологической «родственницей» Тигра – Котом).
Тем временем наступил год Тигра (1938) – антикармический для Быков (это год их векторного «слуги»). В нем везет только тем Быкам, кто не боится трудностей и проявляет большую энергию. Фадеев относился именно к последним, поэтому его дела в тот год складывались как никогда хорошо. В том году Сталин сделал весьма показательный жест в сторону своего векторного «хозяина» – предложил именовать отныне руководителя Союза писателей СССР генеральным секретарем и повелел избрать на этот пост именно Фадеева. Год спустя последнего избрали и членом Центрального Комитета партии. В декабре того же года писатель удостоился огромной чести – Сталин пригласил его на свое 60-летие, которое справлялось в узком кругу соратников.
Об одном из интересных случаев, произошедших в том же году, рассказывает первая жена Фадеева В. Герасимова:
«Когда в 1939 году группу писателей представляли, по рекомендации руководства СП, к орденам, докладывал Сталину Фадеев… Лишь много позднее я узнала от Саши, что, когда при чтении списка представленных к награждению черед дошел до меня, Сталин, глядя на него так, как, очевидно, он в нужные моменты умел глядеть, спросил: «А что, товарищ Фадеев, представляет собой эта Герасимова?» Было поразительно, невероятно, что ОН мог даже поинтересоваться мной. Но вопрос был зловещим. Саша никогда не говорил мне, как мужественно и благородно поступил он под этим взглядом, рискуя многим. Но П. Павленко, игравший в ту пору видную роль в Союзе писателей и присутствовавший на этом заседании, рассказал мне, что Саша, весь, правда, при этом покраснев (такая была у него особенность!), твердо ответил, что это «одаренный писатель». И еще что-то, опровергающее возможную клевету. Сталин, не спуская с него глаз, выждал паузу… И Саша ее выдержал…»
Стоит отметить, что, помимо Сталина, к Фадееву довольно доброжелательно относились и другие члены Политбюро: Ворошилов (Змея – из одной астрологической команды с Быком), Молотов (Тигр – векторный «слуга» Быка), Каганович (все та же Змея). Единственным человеком, кто относился к нему иначе, был Лаврентий Берия. Фадеева он ненавидел. Впрочем, те же чувства испытывал к нему и сам Фадеев. Это вполне закономерно, учитывая их гороскопы – Берия родился 17 марта 1899 года (Рыбы-Свинья) и не мог испытывать к Фадееву теплых чувств – у них была дисгармония годовых знаков. Как гласит гороскоп: «Бык и Свинья слишком разные, чтобы понять друг друга. Свинья обожает вечеринки и саму себя; Бык, напротив, предпочитает уединение, любит в домашних условиях отдыхать душой и телом. С точки зрения Свиньи, Бык для нее слишком требователен. Быка, в свою очередь, будут раздражать ее манеры поведения».
История ненависти Берии к Фадееву (и наоборот) восходит к 1937 году.
В том году по заданию Сталина Фадеев и его коллега по перу Петр Павленко отправились в Грузию, на очередной съезд Компартии республики. Сталин попросил Фадеева записать свои впечатления о съезде и представить ему на суд. И такое письмо вскоре было ему отправлено. О чем же написали в нем писатели? Они сообщили Сталину о том, что в Грузии присутствует настоящий культ личности товарища Берии. Мол, его бюст стоял в центре города, а делегаты съезда каждый раз вставали, когда Берия входил в зал заседаний. Такое почитание, писали Фадеев и Павленко, расходится с историей и традициями большевистской партии, и это абсолютно ни к чему.
Письмо через несколько дней дошло до Сталина, однако ожидаемого его авторами результата не принесло. Берию даже не пожурили, а наоборот – в середине 1938 года перевели на работу в Москву и назначили сначала заместителем, а затем и шефом НКВД. Однако история с письмом на этом не закончилась.
Спустя какое-то время известный в те годы актер – исполнитель роли Сталина в кино – Михаил Чиаурели по секрету поведал Фадееву такую историю. Однажды он был приглашен на обед к Сталину. Когда Чиаурели пришел, за столом, кроме хозяина, был еще один человек – Берия. И во время застолья между ними состоялся такой диалог. Сталин сказал:
– Что-то ты, Лаврентий, говорят, культ себе устраиваешь на родине, статуи воздвигаешь?
– Откуда такая информация, Иосиф Виссарионович? – удивился в ответ Берия.
– Слухами земля полнится, – хитро улыбаясь, ответил Сталин. – Среди писателей такой разговор был.
Тут Чиаурели заметил, что и по лицу Берии пробежала хитрая усмешка. По-видимому, он догадался, откуда растут ноги у этого слуха. А затем эту догадку подтвердил и сам Сталин. Он достал из нагрудного кармана своего френча сложенное вчетверо письмо Фадеева и передал его Берии. Мол, прочти на досуге. С тех пор Фадеев стал лютым врагом шефа НКВД. Однако превратить писателя в лагерную пыль Берия, естественно, не мог – на пути этого стоял сам Сталин. Поэтому Берия наносил удары исподтишка в основном по близкому окружению Фадееева. К примеру, перед самой войной он арестовал родную сестру первой жены писателя Марианну Герасимову. Стоит отметить, что та в свое время работала в ГПУ и слыла там одной из самых фанатичных сотрудниц. Она была коммунисткой до мозга костей и разоблачала «врагов народа» со свойственным ее фанатизму темпераментом. И вот теперь ее саму арестовали. Несмотря на то что Фадеев попытался предпринять все возможное, чтобы вызволить свою бывшую родственницу из тюрьмы – он написал два письма лично Берии, – у него ничего не получилось. Марианну отправили в «Алжир» (Акмолинский лагерь жен изменников родины), где она пробыла около пяти лет. Только в конце войны ее освободили, однако запретили возвращаться в Москву и ряд других крупных городов Союза. Не вынеся этого последнего издевательства, Герасимова покончила с собой. А в мае 1945 года опасность едва не нависла над самим Фадеевым. Что же произошло?
В один из дней Берия пригласил его к себе на дачу. Отказаться Фадеев не смог. Ужин был изысканный: тонкие вина, лососина, черная икра. Разговор шел о литературе, вернее, о проблемах, сопутствующих ей. В частности, Берия коснулся вопроса о том, что в Союзе писателей СССР существует гнездо иностранных шпионов, а генсек союза этого не замечает. Фадеев на это возразил: «Почему вы выдвигаете такие предположения, внушая их Иосифу Виссарионовичу, в которые я, работая бок о бок с людьми и хорошо зная их, просто не могу поверить?» Берии этот вопрос не понравился. Он прервал разговор и, поднявшись из-за стола, пригласил гостя в бильярдную. Но там, во время игры в «американку», вновь запел старую песню – про шпионов. И тут Фадеева прорвало (видимо, сказался выпитый коньяк, который Берия усиленно подливал ему в бокал). Фадеев начал говорить, что вообще нельзя так обращаться с писателями, как с ними обращаются в НКВД, что эти вызовы, эти перетряски, эти науськивания друг на друга, эти требования доносов – все это нравственно ломает людей. В таких условиях не может существовать литература, не могут расти писатели. Берия сначала пытался отвечать гостю вежливо, но затем и его понесло. Он начал кричать, размахивать руками, и они окончательно разругались. В один из моментов Берия бросил кий на стол и ушел в гостиную за своим пиджаком. И Фадеев воспользовался моментом – через другую дверь он неслышно вышел на террасу, спустился в сад и дошел до ворот. Часовые, стоявшие там, узнали его и беспрепятственно выпустили. Фадеев быстрым шагом отправился на Минское шоссе. Далее послушаем его собственный рассказ:
«Прошло минут пятнадцать, как я скорее догадался, а потом услышал и увидел, как меня прощупывают длинные усы пущенного вдогонку автомобиля. Я понял, что эта машина сейчас собьет меня, а потом Сталину скажут, что я был пьян. Я улучил момент, когда дрожащий свет фар оставил меня в тени, бросился направо в кусты, а затем побежал обратно, в сторону дачи Берии, и лег на холодную землю за кустами. Через минуту я увидел, как «Виллис», в котором сидело четверо военных, остановился возле того места, где я был впервые замечен. Они что-то переговорили между собой – что, я уже не слышал, – и машина, взвыв, помчалась дальше. Я понял, что если я отправлюсь в Москву по Барвихинскому, а потом Минскому шоссе, то меня, конечно, заметят и собьют. Поэтому, пройдя вперед еще около километра за кустами, я перебежал дорогу и пошел лесом наугад по направлению к Волоколамскому шоссе. Я вышел на него примерно в том месте, где проходит мост через Москву-реку у Петрово-Дальнего. Пройдя еще полкилометра, я сел в автобус, приехал к себе на московскую квартиру, где официально, так сказать, я был уже в безопасности. Не знаю, сообщил ли Берия Сталину о нашей встрече или нет. Однако в отношении Сталина ко мне усилились те язвительные ноты, которые, впрочем, были у него всегда…»