Страница:
К сожалению, в пылу схватки Олег совершенно забыл про третьего – кабанообразного любителя чужих девушек, вырубленного первым ударом и отдыхавшего в случившейся под ногами лужице, от чего его сходство со свиньей достигало и вовсе непредставимых размеров. Тот же, отлежавшись в родной стихии, почувствовал прилив сил. Достав из кармана дешевый китайский нож с выкидным лезвием, он, подбадривая себя нецензурными воплями, бросился на Олега со спины.
В тот самый момент, когда Олег восстанавливал природную симметрию, повторным маваси-гири вышибая у «прыщавого» вторую тройку зубов, но на этот раз с правой стороны того, что уже заменяло ему лицо, удар «кабана» достиг цели. Олег ощутил резкую боль в боку и, взглянув туда, увидел пластиковую рукоятку ножа, зажатого в кулаке кабанообразного. Затем она исчезла, но взамен появилась кровь. Ее было много. Очень много. Ярко-алая, она мигом пропитала одежду и, пульсируя в такт ударам сердца, стекала вниз. «Похоже, перебита артерия» – как-то вяло подумал Олег, медленно оседая на грязный асфальт.
Имея некоторые познания в медицине, он вполне осознавал тот факт, что жить ему осталось меньше минуты. Однако сейчас ему все было безразлично: и резко сгустившиеся, придвинувшиеся вплотную тени, заслонившие его убийц, и сами гопники, чьи взволнованные голоса он слышал как будто издалека, и даже звезды, вдруг ставшие огромными, близкими, словно зовущими его к себе. Он смотрел на свою кровь, в изобилии текущую на асфальт, и в голове его вертелась всякая ерунда. Он вспоминал книгу магии, читанную всего три дня и целую жизнь назад, рукописный листочек с заклинанием «Свобода пути».
Перед его глазами вновь проносились произнесенные им тогда знаки, и загадочное стихотворение барабанным грохотом стучало в голове. Впрочем, сейчас оно перестало таить в себе какую-либо загадку. Смерть – вот что было ключевым словом, вот что активировало заклинание. И сейчас Олег, умирая, вполне осознавал это. Заклятие было напряжено, оно изготовилось, как кот перед мышиной норой, откуда уже показался кончик усатого носа зверька, оно выжидало последней секунды, чтобы подхватить отлетающую душу и отправить ее. Куда? Вот какой вопрос интересовал Олега. Какие миры он повидает? Что будет дальше?
Вспоминая, он припомнил и второй лист. «Какой удачный момент для благодарности, – подумал Олег. – Крови сейчас много… Как там?… Отторе михаре лирис, Ясное Пламя», – прошептал он. И, будто бы дождавшись этого момента, тени сгустились и набросились на него, полностью закрывая обзор.
Затем он почувствовал, как какая-то могучая сила бережно подхватывает его и несет в самую сердцевину тьмы, мимо переливающегося ослепительно-белым свечением тоннеля, вдруг возникшего над его головой, и перемещает его все дальше. Туда, где среди ставших разноцветными теней вспыхивают язычки изумительно чистого, какого-то светлого и радостного пламени, мелькают капли воды, то и дело принимающие вид смеющихся рожиц, пролетают облака, похожие на иллюстрации из какой-нибудь доброй детской сказки. Их подгоняют потоки вдруг ставшего видимым ветра, и важно катаются каменные глыбы самых невероятных размеров, расцветок и форм…
Все это было перемешано без всякого порядка, двигалось хаотично и, хотя на первый взгляд казалось вполне привлекательным, быстро вызывало усталость.
Олег прикрыл глаза и постарался расслабиться. Спустя недолгое время, он почувствовал, что движение замедлилось, и вскоре он вовсе остановился. И сразу же услышал, как его кто-то настойчиво зовет приятным женским голосом.
В этот вечер Толян планировал хорошо поразвлечься. Толян – так звали главаря небольшой тусовки приблатненной молодежи, уже около трех месяцев не дававшей покоя этому району города. На их счету уже было значительное количество избитых парней, несколько изнасилованных и ограбленных лиц разного пола и возраста. Однако пока это сходило им с рук. Отец Анатолия занимал очень высокую должность в городском управлении милиции и, как мог, защищал сына. Двое его спутников носили имена Семен и Виталий. Однако Семен с куда большей охотой откликался на прозвище Кабан, которое дали ему за особенности внешнего вида и поведения. Что касается Виталика, то иначе как Воблой его никто не называл. Такое прозвище появилось в результате небольшого искажения любимого восклицания Виталика[4], которым он пользовался к месту и не к месту.
Итак, сегодня Толян планировал хорошо поразвлечься. Вместе с Кабаном и Воблой он шлялся по району в поисках приключений.
Первым прогуливающуюся парочку заметил Вобла. Окинув Лену страстным взглядом, он выдал свой излюбленный возглас и громко зашептал, привлекая внимание приятелей:
– Гля, братва, какая ляля с фраером шкандыбает!
Братва ахнула. Посмотреть, действительно, было на что. Короткая юбка едва прикрывала изящные Ленины бедра, словно вылепленные греческим мастером из белоснежного алебастра Тонкая талия, способная вызвать зависть у любой из манекенщиц, была обнажена. Легкая полупрозрачная блузка с эротичной небрежностью сползала с одного плеча, оголяя его. А упругая грудь, казалось, так и рвалась из стесняющих оков, пытаясь прорвать тонкую ткань блузки. Ее шелковые темные волосы будто манили прикоснуться к ним, развеваясь на ветру.
Пока «братва», выпучив глаза и распустив слюни, глазела на это, действительно заслуживающее внимания зрелище, пара скрылась за поворотом.
Первым опомнился Кабан:
– Давай за ними. Скорей, а то свалят. – затеребил он Толяна, одновременно давая пинка Вобле, чтобы тот подобрал слюни.
Очнувшийся от эротических грез Вобла тут же затянул:
– Толян, а Толян, я их первый заметил. Я первым в очереди на бабу буду?! Ну, или после тебя. А то после Кабана там и делать нечего. Он же их так отхаживает, что и взглянуть нечего. Сплошные синяки, и разорвано все. Никакого удовольствия.
Сплюнув, Толян взглянул на набычившегося Кабана и коротко бросил: «Х… тебе. Кабан в делах завязан, а ты шестерка примазавшаяся. Не нравится – вали домой и…» – (дальше следовал довольно большой список различного рода извращений, которыми, по мнению Толяна, Вобла должен был заниматься дома. Первым в списке шла мастурбация с помощью различных предметов домашнего обихода, а заканчивалось все зоофилией.)
Успокоив, таким образом, свою главную боевую единицу – Кабана, Толян поспешил за уходящей добычей.
Однако на этот раз запланированный и уже не раз опробованный сценарий сорвался. Вместо того чтобы, оценив тройное преимущество команды Толяна, смирно выполнять все их требования, парень полез драться. Причем делал он это весьма неплохо.
Ему повезло с первого удара вырубить Кабана, и Анатолию, который предпочитал отдавать команды, а не действовать самому, вместе с Воблой, который вообще годился только для добивания и издевательств над уже упавшими противниками, пришлось драться.
Через пару минут боя Толян горько пожалел, что наехал на парочку. Девка давно успела смотаться и сейчас наверняка названивала, вызывая ментов, а парень оказался крутым.
Сема валялся в грязной луже, полностью оправдывая свое прозвище, и было непохоже, что в ближайшее время он сможет что-либо сделать. Вобла харкал кровью с осколками выбитых зубов и явно прикидывал, как бы ему половчее свалить. Сам же главарь едва успевал парировать удары, стараясь особенно прикрывать истекающий кровью нос, и грустно прикидывал, сломан он или просто расквашен. По совокупности признаков выходило, что вроде как сломан, и данное наблюдение очень расстраивало Анатолия. Тем более их противник выглядел практически невредимым, не считая небольшой ссадины на левой скуле, и даже не снял со спины футляр с гитарой. (Справедливости ради, надо заметить, что мысль использовать гитару в качестве ударного инструмента и хорошенько сыграть ею по головам нападавших приходила Олегу на ум. Для осуществления этой идеи ему элементарно не хватило времени. Да и гитару было жалко…)
В общем, Толян уже совсем собирался предпочесть «лучший вид доблести», то есть драпать так, чтобы и свет не мог догнать, когда положение на «поле боя» резко изменилось.
Медленно, словно воздвигаясь из грязной лужи, поднялся Семен и, покачиваясь, вперился мутными глазами в спину Олега. Заметив это, Толян с Воблой удвоили усилия, надеясь в скором времени сполна расквитаться за неудачную ночь с ненавистным «крутым». В результате они забыли об обороне, и очередной удар Олега заставил Виталика снова выплевывать осколки зубов.
Но своей цели они достигли. Бешено поводя глазами, Кабан выхватил свой выкидной нож, которым часто любил помахать перед приятелями и, грязно выругавшись, всадил его в бок парня. Коротко всхлипнув, тот осел на асфальт, зажимая рану рукой.
Толян с Виталиком уставились на Кабана. Под их взглядами тот поежился и быстро забормотал:
– А чего он? Понял, как на меня наезжать!! Будет в другой раз наука!
Толян посмотрел на парня. Тот лежал на асфальте, и вокруг него быстро расплывалась красная лужа.
– Нет, не будет. Ты, Сема, завалил чувака. Теперь он уже ничему научиться не сможет.
Банда была в напряжении. Это был их первый «жмурик», так как Анатолий твердо помнил наставление отца: «Шалить – шалите, но меру знайте. Если пойдет «мокруха», дело направят в прокуратуру, а там у меня есть пара недоброжелателей. Влететь можете по полной…»
Сейчас, стоя над лужей крови, он вспомнил и другой совет отца, которому ранее не придавал значения: «Если все же влипнете – забирай ценности и документы. Ограбленный и неопознанный труп – дело обычное, может, и «висяком» пройти. Или на какого-нибудь мазурика спихнуть удастся… А лучше и тело спрячь подальше: чем позже найдут, тем меньше шансов вас поймать».
Самое время было заметать следы. Опьяненная адреналином банда тут же принялась за дело под чутким руководством Толяна и даже не задумывалась про факторы, делающие эти мероприятия бессмысленными: бегство Лены, которая была уже рядом с общагой и через пять минут названивала в милицию, диктуя место столкновения и приметы нападавших; кучу улик, прямо указывающих на них, в виде капель крови из носа Толяна, осколков зубов Воблы и «грязевого» отпечатка Кабана, не считая лужи крови, вытекшей из Олега. Всего этого было вполне достаточно для возбуждения дела, нахождения убийц и отправки их за решетку.
Впрочем, знание этого всего банде Толяна было вовсе не нужно. Их ждала совсем другая участь. Наказание, которое их ожидало, было отмерено вовсе не российским судом, который порой проявляет просто невероятную гуманность, особенно к детям больших начальников.
Когда испуганные и наадреналиненные гопники стали подходить к телу Олега, в действие вступила еще одна сила, о существовании которой Толян, Виталий и Семен даже не подозревали. Первым неладное, как всегда, заметил Вобла. Коротко взвизгнув, он отпрыгнул в сторону и испуганно завопил, уставясь на лужу крови, натекшую вокруг тела:
– Это чего ребята?! Она – горит!!!
Толян машинально поднял глаза, взглянул на кровь, и рука, уже занесенная, чтобы дать Вобле подзатыльник, дабы не шумел, замерла в воздухе: кровь действительно горела! Неправдоподобно алые, яркие и слепящие глаза язычки пламени танцевали по такой же алой жидкости, будто слизывая ее и вплотную подбираясь к телу. Вот один из них несмело прикоснулся к ране, из которой все еще слабым ручейком тянулась ниточка крови, отпрянул, словно испугавшись, а затем юркнул внутрь.
В тот же миг вспыхнуло все тело. Огонь, окруживший Олега, словно нежно и аккуратно переносил тело куда-то вдаль, по молекуле разбирая его здесь и собирая где-то в неизведанном далеке. Внезапно ставшее полупрозрачным, тело с легким хлопком исчезло, оставив только свои контуры на расплавившимся от жара асфальте.
Первым от шока отошел Толян:
– Мне это не нравится, – прошептал он себе под нос, – Мне это ОЧЕНЬ не нравится, – заявил он уже в полный голос. – Мотаем отсюда, – заорал он на подельников. И очнувшаяся банда бросилась бежать.
Впрочем, далеко убежать они не успели…
Глава третья
Когда полет остановился, Олег почувствовал под собой что-то твердое. Несколько долгих секунд прошли в напряженном раздумье: стоит ли рискнуть остатками своего здравого смысла и открыть глаза или ему и так вполне неплохо? Из этих размышлений Олега вывел приятный женский голос, с заметным ехидством поинтересовавшийся:
– Ну и долго ты собираешься строить из себя спящую красавицу?
Олег открыл глаза и огляделся. Он находился в очень странном месте. С первого взгляда могло показаться, что это небольшая лесная полянка где-то в средней полосе России. Однако, присмотревшись внимательнее, Олег заметил совершенно невероятные отличия. Все, что окружало его – и молоденькие ели с серыми стволами и маленькими иголками, и изумрудно-зеленая трава, и валун, похожий на гранитный, и даже небольшая рыжая ящерка, сидящая на нем, – в общем, абсолютно все, на что падал его взгляд, оказалось созданным из пламени.
Огонь был повсюду; замерший как земля, плещущий или текущий, подражая воде, он окружал Олега, поддерживал его и аккуратно огибал его руки, когда Олег хотел дотронуться до «листика» или сломать «веточку».
Осознав этот факт, Олег замер, просто осматривая окружающий пейзаж.
– Впечатляет, не так ли?– на этот раз в голосе были ясно слышны горделивые нотки. – Сама создавала. Специально для тебя. Цени.
Опомнившись, Олег повернулся в сторону, откуда раздавался голос, но никого не обнаружил. Лишь ящерка на валуне с любопытством наблюдала за ним.
– Ты где? – спросил Олег в воздух, решив придерживаться принятого здесь бесцеремонного стиля общения.
– Я здесь, – голос опять раздался прямо от валуна, причем говорившая, судя по звуку, находилась неподалеку.
Олег заозирался еще сильнее, однако так никого и не заметил. О чем не преминул известить пространство.
– Да все ты прекрасно видишь, – возмутился женский голос. – Просто вы, люди, такие недогадливые.
Тут ящерка сорвалась с валуна и заскользила по направлению к Олегу. С каждым шагом она увеличивала свой размер и меняла очертания, так что вплотную к Олегу подошла уже не ящерка, а молодая женщина выше среднего роста, с идеально правильными чертами лица, великолепной фигурой, глазами, похожими на работу какого-нибудь японского мультипликатора и огненно-рыжими волосами. Одета она была в короткое красное платьице.
В один миг Олег был покорен.
– Кто вы, прекрасная незнакомка?
Ответом ему был искренний смех. Отсмеявшись, девушка добродушно улыбнулась Олегу и сказала:
– А у вас оригинальная манера общаться с женщинами, молодой человек! Вначале вы делаете девушке дорогой подарок, снабжая его подписанной открыткой, а когда, заинтересовавшись, вас приглашают в гости, вы спрашиваете, как меня зовут.
Выдав эту тираду, она взглянула в ошеломленные глаза Олега и, прочтя там полное недоумение, снова расхохоталась.
Обсмеянный Олег решил посопротивляться:
– О каком подарке ты говоришь? Я ничего подобного не помню! Будь это действительно что-то ценное, я бы знал. Да и такую красавицу, как ты, забыть невозможно.
Внезапно девушка стала серьезной.
– Ты хочешь знать мое имя? Что же, я намекну. А заодно и разъясню кое-что. Видишь ли, твой подарок был очень ценен. Ты отдал мне все, что у тебя было: кровь, жизнь, тело. Вот уже три тысячи лет я не получала подобных даров. Да и раньше подобное было крайне редко. Я никогда не требовала человеческих жертв, всегда предпочитая добровольные дары…
По мере ее рассказа до Олега постепенно начало доходить. Наконец, он не выдержал гнета своих догадок и потрясенно воскликнул:
– Ты – Ясное Пламя?!!
– Догадался, наконец. – Девушка улыбнулась. – Так называли меня люди одного небольшого племени, жившего около трех тысяч лет назад далеко к юго-западу от того места, откуда прибыл ты… Впрочем, у меня есть и другие имена. Если хочешь, можешь звать меня Гелионой. Так называли меня единственные представители людского рода, которые были моими друзьями. Они приплыли из страны, которую ты называешь Грецией, а они звали – Эллада. Их предводитель нарек меня Гелионой, сочтя дочерью своего солнечного бога. Я была не против. Это имя мне понравилось.
В течение всего рассказа Олег хранил благоговейное молчание. Когда же Гелиона замолчала, он рискнул задать терзавший его вопрос.
– Скажи… те, вы богиня?
Обдумав предполагаемый статус своей собеседницы, Олег решил перейти на «вы». Наглость, конечно, – второе счастье, но обращаться на «ты» к существу, пусть и выглядящему твоим ровесником, но по возрасту более древнему, чем вся современная цивилизация, было как-то неудобно. Тот же Зевс, помнится, чуть что, сразу хвать свою молнию и тюк ею по черепушке шутника.
Изменение обращения не прошло незамеченным, и вызвало у предполагаемой богини очередной приступ смеха.
– Можешь не выкать, – сквозь смех выдавила она. – Я уже не богиня. К тому же, никогда не уважала болванов, которые поддерживали свою репутацию такими методами. Так что можешь не бояться за свою «черепушку»
Как видно, содержимое Олеговой головы тайной для Гелионы не являлось, богиня она там или нет.
Когда до Олега дошел этот факт, он густо покраснел, вспомнив некоторые из мыслей, сугубо неприличного содержания, посетившие его голову при первом взгляде на женскую ипостась Гелионы.
На этот раз смех девушки больше напоминал истерику.
– Пощади, – выдавила она, пытаясь справиться с собой. – Я больше не могу! Последний раз я так смеялась лет четыреста назад, когда один колдун-недоучка, пытаясь вызвать суккуба, перепутал заклинания, и призвал одного из тупейших демонов-разрушителей низшего уровня. Тот, как назло, был в женском облике. И вот, стоят эти двое, и колдун усиленно толкует, что готов отдать душу за ночь пламенной страсти, а демон старательно пытается сообразить, что же ему нужно сжечь, чтобы заполучить душу этого придурка.
Коротко хохотнув, Олег поинтересовался:
– И чем же все закончилось?
– Сгоревшим Лондоном, – с безразличием ответила его собеседница. Подумав, она продолжила: – Видимо, мне придется прочесть тебе небольшую лекцию, а то ты так ничего и не будешь понимать. Да, я была богиней. Не самой могущественной и довольно недолгое для божеств время. Как ты думаешь, что наделяет такой силой богов и демонов? – Не дождавшись от Олега ответа, она продолжила: – Вера! В одной из ваших священных книг сказано: «По вере вашей да будет вам». Очень точно подмечено… Когда я сочла забавным явиться к людям в качестве богини, они поверили в меня, и я стала богиней. Потом мне это надоело, я ушла, постепенно обо мне забыли, и я снова стала тем, кем была до этого, – вольным огненным духом, элементалем огня, саламандрой, как вы называли подобных мне в средние века. Что же касается твоих мыслей, которых ты так застеснялся… Зря стеснялся. Я не только огненный дух, но еще и женщина, и в твоей заинтересованности не было ничего плохого. Кое-какие варианты мне весьма приглянулись. Жаль, что в ближайшее время подавляющее большинство из них неосуществимы!
На этих словах раскрасневшийся Олег вскинул голову и с удивлением и надеждой посмотрел на саламандру. Он попытался найти причину, по которой два взрослых, свободных человека (тьфу, то есть один человек и одна бывшая богиня) не могли удовлетворить обоюдное желание.
Вдруг ужасная догадка пришла ему в голову. Он посмотрел в глаза саламандры, и тихо спросил:
– Это потому, что меня убили? У меня нет тела? Я сейчас что-то вроде призрака?
– Нет – на все три вопроса. – Повинуясь небрежному движению кисти Гелионы, из земли вырвался клок серебристого пламени, и застыл, превратившись в идеальное зеркало. Посмотрев в него, экс-богиня довольно кивнула, поправила волосы и продолжала: – Во-первых, ты еще не умер. Точнее, умер, но очень скоро воскреснешь. Своим последним заклинанием ты передал мне свою кровь, жизнь и силу. Я верну их тебе, если пожелаешь. Кроме того, у тебя и сейчас есть весьма неплохое тело. Взгляни!
С этими словами она немного посторонилась. Олег подошел поближе и заглянул в зеркало. Собственно, в тот момент он думал отнюдь не о зеркале, а о том, как бы половчее приобнять оказавшуюся соблазнительно близко Гелиону. Но первый же взгляд в зеркало вышиб из его головы все «дурные» мысли.
В зеркале отражался демон. Ростом превышая два метра, мощное тело его было укрыто зеленоватой чешуей. За спиной черным плащом виднелись огромные крылья. Мускулистые пятипалые руки были также покрыты чешуей, а на каждом пальце виднелись огромные когти. Лицо сохранило некоторые характерные черты прежнего лица Олега, однако вместе с тем приобрело классические очертания, а глаза казались двумя озерами, заполненными тьмой и ужасом. Вместо волос на голове извивались длинные тонкие змеи.
– Что это? – Олег с удивлением всматривался в зеркального демона, в точности копирующего каждое его движение. Несмотря на крайне непривычный вид, демон отнюдь не был уродлив. Наоборот, его можно было назвать красивым, но это была жутковатая и завораживающая красота совершенного по своей эффективности орудия убийства. Кроме того, Олег вовсе не ощущал себя демоном. Все его ощущения сообщали ему, что у него вполне привычное, любимое и родное тело: никакой чешуи, когтей, крыльев, змей, глядя на себя, он не видел и не ощущал.
Недоумевая, он обернулся к саламандре. Видя его реакцию, она улыбнулась.
– Да, это и есть твой внешний облик. Так ты сейчас выглядишь для всех, кроме себя. Ну, и меня, когда я заглядываю в твои мысли.
– Но почему? – удивился Олег.
– Таково свойство нашего мира. Здесь каждый выглядит так, как подсознательно хотел бы выглядеть. А если желание и удобство не совпадают друг с другом, то гость получает два обличья. Для всех он выглядит так, как хотел бы выглядеть, но сам ощущает себя так, как ему удобно. Кстати, ты зря огорчился. Твой новый облик достаточно привлекателен. В нем ты похож на кого-то из высших демонов Темного Круга. Да и боеспособность куда как повыше, чем у твоего родного тела. Думаю, что сейчас тебя не удалось бы так просто убить.
При этих словах Олег грустно вздохнул.
– Да не переживай ты так, – угадала причину его грусти Гелиона. – Я же сказала: верну тебе твое тело, почти прежним.
– Почти? – в голосе Олега зазвенел испуг.
– Да. – Экс-богиня посмотрела на него, как строгая учительница на нерадивого ученика. – Ты все же умирал, а это весьма вредное событие. Чтобы заставить твое тело жить, я влила в твою кровь частицу своего огня. Думаю, тебе это понравится. Подобные процедуры часто просят сделать маги, чтобы увеличить свои способности.
– Тогда почему же мы не сможем быть вместе? – недоуменно спросил Олег. – У вас тут такие строгие правила морали?
– Нет. – Гелиона вдруг прогнулась в талии и слегка повела плечами. В ее исполнении это движение было наполнено такой страстью и призывом, что Олег, не выдержав, отвел глаза и принялся вспоминать таблицу умножения, проклиная свои слишком тесные джинсы. Затем он вспомнил о способности саламандры читать мысли и покраснел.
Довольно мурлыкнув, Гелиона ответила:
– Мораль, в смысле сексуальных запретов, придумана христианами, а я все же языческая богиня, хотя и бывшая. Так что ни о каких подобных глупостях и речи нет. – Она снова потянулась. Бывшей языческой богине явно понравилось смущать Олега, который, в конце концов, плюнул на все правила приличия и начал откровенно пялиться на девушку. Та только одобрительно улыбнулась и продолжила движения, все больше напоминающие некую смесь аэробики и откровенно эротического танца,
Наконец Олег смог оторвать глаза от ее декольте и поинтересовался:
– Так в чем же дело?
– В моей и твоей природе. – Гелиона грустно улыбнулась, прекращая свой танец. – Я саламандра, а ты человек. В моменты страсти я, как и любой другой дух стихии, часто теряю над собой контроль.
– Ну и что? – не понял Олег. – Мне нравятся страстные девушки.
– Я не просто страстная. Я – пламенная! Причем в прямом смысле. Если я потеряю над собой контроль, ты сгоришь в доли секунды. Температура моего тела в нормальном состоянии превышает шесть тысяч градусов по Цельсию. Когда же я возбуждаюсь, она может достигать десятков или даже сотен тысяч градусов. Сейчас и всегда, при общении с людьми, я поддерживаю барьер, не позволяющий жару моего тела коснуться вас. Но во время страсти этот барьер слабеет, и может даже спадать полностью. Поверь, нет ничего приятного в том, чтобы, очнувшись от любовного угара, обнаружить пепел, оставшийся от твоего любимого. – Глаза Гелионы, произносящей этот монолог, потемнели и наполнились грустью. – Поэтому я не встречаюсь с мужчинами человеческой расы, не обладающими магической силой, достаточной для самостоятельной поддержки барьера, – закончила она.
В тот самый момент, когда Олег восстанавливал природную симметрию, повторным маваси-гири вышибая у «прыщавого» вторую тройку зубов, но на этот раз с правой стороны того, что уже заменяло ему лицо, удар «кабана» достиг цели. Олег ощутил резкую боль в боку и, взглянув туда, увидел пластиковую рукоятку ножа, зажатого в кулаке кабанообразного. Затем она исчезла, но взамен появилась кровь. Ее было много. Очень много. Ярко-алая, она мигом пропитала одежду и, пульсируя в такт ударам сердца, стекала вниз. «Похоже, перебита артерия» – как-то вяло подумал Олег, медленно оседая на грязный асфальт.
Имея некоторые познания в медицине, он вполне осознавал тот факт, что жить ему осталось меньше минуты. Однако сейчас ему все было безразлично: и резко сгустившиеся, придвинувшиеся вплотную тени, заслонившие его убийц, и сами гопники, чьи взволнованные голоса он слышал как будто издалека, и даже звезды, вдруг ставшие огромными, близкими, словно зовущими его к себе. Он смотрел на свою кровь, в изобилии текущую на асфальт, и в голове его вертелась всякая ерунда. Он вспоминал книгу магии, читанную всего три дня и целую жизнь назад, рукописный листочек с заклинанием «Свобода пути».
Перед его глазами вновь проносились произнесенные им тогда знаки, и загадочное стихотворение барабанным грохотом стучало в голове. Впрочем, сейчас оно перестало таить в себе какую-либо загадку. Смерть – вот что было ключевым словом, вот что активировало заклинание. И сейчас Олег, умирая, вполне осознавал это. Заклятие было напряжено, оно изготовилось, как кот перед мышиной норой, откуда уже показался кончик усатого носа зверька, оно выжидало последней секунды, чтобы подхватить отлетающую душу и отправить ее. Куда? Вот какой вопрос интересовал Олега. Какие миры он повидает? Что будет дальше?
Вспоминая, он припомнил и второй лист. «Какой удачный момент для благодарности, – подумал Олег. – Крови сейчас много… Как там?… Отторе михаре лирис, Ясное Пламя», – прошептал он. И, будто бы дождавшись этого момента, тени сгустились и набросились на него, полностью закрывая обзор.
Затем он почувствовал, как какая-то могучая сила бережно подхватывает его и несет в самую сердцевину тьмы, мимо переливающегося ослепительно-белым свечением тоннеля, вдруг возникшего над его головой, и перемещает его все дальше. Туда, где среди ставших разноцветными теней вспыхивают язычки изумительно чистого, какого-то светлого и радостного пламени, мелькают капли воды, то и дело принимающие вид смеющихся рожиц, пролетают облака, похожие на иллюстрации из какой-нибудь доброй детской сказки. Их подгоняют потоки вдруг ставшего видимым ветра, и важно катаются каменные глыбы самых невероятных размеров, расцветок и форм…
Все это было перемешано без всякого порядка, двигалось хаотично и, хотя на первый взгляд казалось вполне привлекательным, быстро вызывало усталость.
Олег прикрыл глаза и постарался расслабиться. Спустя недолгое время, он почувствовал, что движение замедлилось, и вскоре он вовсе остановился. И сразу же услышал, как его кто-то настойчиво зовет приятным женским голосом.
***
В этот вечер Толян планировал хорошо поразвлечься. Толян – так звали главаря небольшой тусовки приблатненной молодежи, уже около трех месяцев не дававшей покоя этому району города. На их счету уже было значительное количество избитых парней, несколько изнасилованных и ограбленных лиц разного пола и возраста. Однако пока это сходило им с рук. Отец Анатолия занимал очень высокую должность в городском управлении милиции и, как мог, защищал сына. Двое его спутников носили имена Семен и Виталий. Однако Семен с куда большей охотой откликался на прозвище Кабан, которое дали ему за особенности внешнего вида и поведения. Что касается Виталика, то иначе как Воблой его никто не называл. Такое прозвище появилось в результате небольшого искажения любимого восклицания Виталика[4], которым он пользовался к месту и не к месту.
Итак, сегодня Толян планировал хорошо поразвлечься. Вместе с Кабаном и Воблой он шлялся по району в поисках приключений.
Первым прогуливающуюся парочку заметил Вобла. Окинув Лену страстным взглядом, он выдал свой излюбленный возглас и громко зашептал, привлекая внимание приятелей:
– Гля, братва, какая ляля с фраером шкандыбает!
Братва ахнула. Посмотреть, действительно, было на что. Короткая юбка едва прикрывала изящные Ленины бедра, словно вылепленные греческим мастером из белоснежного алебастра Тонкая талия, способная вызвать зависть у любой из манекенщиц, была обнажена. Легкая полупрозрачная блузка с эротичной небрежностью сползала с одного плеча, оголяя его. А упругая грудь, казалось, так и рвалась из стесняющих оков, пытаясь прорвать тонкую ткань блузки. Ее шелковые темные волосы будто манили прикоснуться к ним, развеваясь на ветру.
Пока «братва», выпучив глаза и распустив слюни, глазела на это, действительно заслуживающее внимания зрелище, пара скрылась за поворотом.
Первым опомнился Кабан:
– Давай за ними. Скорей, а то свалят. – затеребил он Толяна, одновременно давая пинка Вобле, чтобы тот подобрал слюни.
Очнувшийся от эротических грез Вобла тут же затянул:
– Толян, а Толян, я их первый заметил. Я первым в очереди на бабу буду?! Ну, или после тебя. А то после Кабана там и делать нечего. Он же их так отхаживает, что и взглянуть нечего. Сплошные синяки, и разорвано все. Никакого удовольствия.
Сплюнув, Толян взглянул на набычившегося Кабана и коротко бросил: «Х… тебе. Кабан в делах завязан, а ты шестерка примазавшаяся. Не нравится – вали домой и…» – (дальше следовал довольно большой список различного рода извращений, которыми, по мнению Толяна, Вобла должен был заниматься дома. Первым в списке шла мастурбация с помощью различных предметов домашнего обихода, а заканчивалось все зоофилией.)
Успокоив, таким образом, свою главную боевую единицу – Кабана, Толян поспешил за уходящей добычей.
Однако на этот раз запланированный и уже не раз опробованный сценарий сорвался. Вместо того чтобы, оценив тройное преимущество команды Толяна, смирно выполнять все их требования, парень полез драться. Причем делал он это весьма неплохо.
Ему повезло с первого удара вырубить Кабана, и Анатолию, который предпочитал отдавать команды, а не действовать самому, вместе с Воблой, который вообще годился только для добивания и издевательств над уже упавшими противниками, пришлось драться.
Через пару минут боя Толян горько пожалел, что наехал на парочку. Девка давно успела смотаться и сейчас наверняка названивала, вызывая ментов, а парень оказался крутым.
Сема валялся в грязной луже, полностью оправдывая свое прозвище, и было непохоже, что в ближайшее время он сможет что-либо сделать. Вобла харкал кровью с осколками выбитых зубов и явно прикидывал, как бы ему половчее свалить. Сам же главарь едва успевал парировать удары, стараясь особенно прикрывать истекающий кровью нос, и грустно прикидывал, сломан он или просто расквашен. По совокупности признаков выходило, что вроде как сломан, и данное наблюдение очень расстраивало Анатолия. Тем более их противник выглядел практически невредимым, не считая небольшой ссадины на левой скуле, и даже не снял со спины футляр с гитарой. (Справедливости ради, надо заметить, что мысль использовать гитару в качестве ударного инструмента и хорошенько сыграть ею по головам нападавших приходила Олегу на ум. Для осуществления этой идеи ему элементарно не хватило времени. Да и гитару было жалко…)
В общем, Толян уже совсем собирался предпочесть «лучший вид доблести», то есть драпать так, чтобы и свет не мог догнать, когда положение на «поле боя» резко изменилось.
Медленно, словно воздвигаясь из грязной лужи, поднялся Семен и, покачиваясь, вперился мутными глазами в спину Олега. Заметив это, Толян с Воблой удвоили усилия, надеясь в скором времени сполна расквитаться за неудачную ночь с ненавистным «крутым». В результате они забыли об обороне, и очередной удар Олега заставил Виталика снова выплевывать осколки зубов.
Но своей цели они достигли. Бешено поводя глазами, Кабан выхватил свой выкидной нож, которым часто любил помахать перед приятелями и, грязно выругавшись, всадил его в бок парня. Коротко всхлипнув, тот осел на асфальт, зажимая рану рукой.
Толян с Виталиком уставились на Кабана. Под их взглядами тот поежился и быстро забормотал:
– А чего он? Понял, как на меня наезжать!! Будет в другой раз наука!
Толян посмотрел на парня. Тот лежал на асфальте, и вокруг него быстро расплывалась красная лужа.
– Нет, не будет. Ты, Сема, завалил чувака. Теперь он уже ничему научиться не сможет.
Банда была в напряжении. Это был их первый «жмурик», так как Анатолий твердо помнил наставление отца: «Шалить – шалите, но меру знайте. Если пойдет «мокруха», дело направят в прокуратуру, а там у меня есть пара недоброжелателей. Влететь можете по полной…»
Сейчас, стоя над лужей крови, он вспомнил и другой совет отца, которому ранее не придавал значения: «Если все же влипнете – забирай ценности и документы. Ограбленный и неопознанный труп – дело обычное, может, и «висяком» пройти. Или на какого-нибудь мазурика спихнуть удастся… А лучше и тело спрячь подальше: чем позже найдут, тем меньше шансов вас поймать».
Самое время было заметать следы. Опьяненная адреналином банда тут же принялась за дело под чутким руководством Толяна и даже не задумывалась про факторы, делающие эти мероприятия бессмысленными: бегство Лены, которая была уже рядом с общагой и через пять минут названивала в милицию, диктуя место столкновения и приметы нападавших; кучу улик, прямо указывающих на них, в виде капель крови из носа Толяна, осколков зубов Воблы и «грязевого» отпечатка Кабана, не считая лужи крови, вытекшей из Олега. Всего этого было вполне достаточно для возбуждения дела, нахождения убийц и отправки их за решетку.
Впрочем, знание этого всего банде Толяна было вовсе не нужно. Их ждала совсем другая участь. Наказание, которое их ожидало, было отмерено вовсе не российским судом, который порой проявляет просто невероятную гуманность, особенно к детям больших начальников.
Когда испуганные и наадреналиненные гопники стали подходить к телу Олега, в действие вступила еще одна сила, о существовании которой Толян, Виталий и Семен даже не подозревали. Первым неладное, как всегда, заметил Вобла. Коротко взвизгнув, он отпрыгнул в сторону и испуганно завопил, уставясь на лужу крови, натекшую вокруг тела:
– Это чего ребята?! Она – горит!!!
Толян машинально поднял глаза, взглянул на кровь, и рука, уже занесенная, чтобы дать Вобле подзатыльник, дабы не шумел, замерла в воздухе: кровь действительно горела! Неправдоподобно алые, яркие и слепящие глаза язычки пламени танцевали по такой же алой жидкости, будто слизывая ее и вплотную подбираясь к телу. Вот один из них несмело прикоснулся к ране, из которой все еще слабым ручейком тянулась ниточка крови, отпрянул, словно испугавшись, а затем юркнул внутрь.
В тот же миг вспыхнуло все тело. Огонь, окруживший Олега, словно нежно и аккуратно переносил тело куда-то вдаль, по молекуле разбирая его здесь и собирая где-то в неизведанном далеке. Внезапно ставшее полупрозрачным, тело с легким хлопком исчезло, оставив только свои контуры на расплавившимся от жара асфальте.
Первым от шока отошел Толян:
– Мне это не нравится, – прошептал он себе под нос, – Мне это ОЧЕНЬ не нравится, – заявил он уже в полный голос. – Мотаем отсюда, – заорал он на подельников. И очнувшаяся банда бросилась бежать.
Впрочем, далеко убежать они не успели…
Глава третья
Элементалистика и демонология
Поспорили как-то раз русский, немец и американец, что смогут накормить кошку горчицей. Немец связал бедную мурлыку и влил горчицу ей в рот. Нет, протестует русский, – это насилие! Следующим был американец. Он обмазал горчицей кусок мяса, и кошка с удовольствием его съела. Нет, протестует русский, – это подкуп!
Настала очередь русского. Он намазал кошке горчицей под хвостом, и она с диким мявом начала вылизывать там. Учитесь, – говорит русский. – Все съела, добровольно и с песнями!
Просто анекдот
Когда полет остановился, Олег почувствовал под собой что-то твердое. Несколько долгих секунд прошли в напряженном раздумье: стоит ли рискнуть остатками своего здравого смысла и открыть глаза или ему и так вполне неплохо? Из этих размышлений Олега вывел приятный женский голос, с заметным ехидством поинтересовавшийся:
– Ну и долго ты собираешься строить из себя спящую красавицу?
Олег открыл глаза и огляделся. Он находился в очень странном месте. С первого взгляда могло показаться, что это небольшая лесная полянка где-то в средней полосе России. Однако, присмотревшись внимательнее, Олег заметил совершенно невероятные отличия. Все, что окружало его – и молоденькие ели с серыми стволами и маленькими иголками, и изумрудно-зеленая трава, и валун, похожий на гранитный, и даже небольшая рыжая ящерка, сидящая на нем, – в общем, абсолютно все, на что падал его взгляд, оказалось созданным из пламени.
Огонь был повсюду; замерший как земля, плещущий или текущий, подражая воде, он окружал Олега, поддерживал его и аккуратно огибал его руки, когда Олег хотел дотронуться до «листика» или сломать «веточку».
Осознав этот факт, Олег замер, просто осматривая окружающий пейзаж.
– Впечатляет, не так ли?– на этот раз в голосе были ясно слышны горделивые нотки. – Сама создавала. Специально для тебя. Цени.
Опомнившись, Олег повернулся в сторону, откуда раздавался голос, но никого не обнаружил. Лишь ящерка на валуне с любопытством наблюдала за ним.
– Ты где? – спросил Олег в воздух, решив придерживаться принятого здесь бесцеремонного стиля общения.
– Я здесь, – голос опять раздался прямо от валуна, причем говорившая, судя по звуку, находилась неподалеку.
Олег заозирался еще сильнее, однако так никого и не заметил. О чем не преминул известить пространство.
– Да все ты прекрасно видишь, – возмутился женский голос. – Просто вы, люди, такие недогадливые.
Тут ящерка сорвалась с валуна и заскользила по направлению к Олегу. С каждым шагом она увеличивала свой размер и меняла очертания, так что вплотную к Олегу подошла уже не ящерка, а молодая женщина выше среднего роста, с идеально правильными чертами лица, великолепной фигурой, глазами, похожими на работу какого-нибудь японского мультипликатора и огненно-рыжими волосами. Одета она была в короткое красное платьице.
В один миг Олег был покорен.
– Кто вы, прекрасная незнакомка?
Ответом ему был искренний смех. Отсмеявшись, девушка добродушно улыбнулась Олегу и сказала:
– А у вас оригинальная манера общаться с женщинами, молодой человек! Вначале вы делаете девушке дорогой подарок, снабжая его подписанной открыткой, а когда, заинтересовавшись, вас приглашают в гости, вы спрашиваете, как меня зовут.
Выдав эту тираду, она взглянула в ошеломленные глаза Олега и, прочтя там полное недоумение, снова расхохоталась.
Обсмеянный Олег решил посопротивляться:
– О каком подарке ты говоришь? Я ничего подобного не помню! Будь это действительно что-то ценное, я бы знал. Да и такую красавицу, как ты, забыть невозможно.
Внезапно девушка стала серьезной.
– Ты хочешь знать мое имя? Что же, я намекну. А заодно и разъясню кое-что. Видишь ли, твой подарок был очень ценен. Ты отдал мне все, что у тебя было: кровь, жизнь, тело. Вот уже три тысячи лет я не получала подобных даров. Да и раньше подобное было крайне редко. Я никогда не требовала человеческих жертв, всегда предпочитая добровольные дары…
По мере ее рассказа до Олега постепенно начало доходить. Наконец, он не выдержал гнета своих догадок и потрясенно воскликнул:
– Ты – Ясное Пламя?!!
– Догадался, наконец. – Девушка улыбнулась. – Так называли меня люди одного небольшого племени, жившего около трех тысяч лет назад далеко к юго-западу от того места, откуда прибыл ты… Впрочем, у меня есть и другие имена. Если хочешь, можешь звать меня Гелионой. Так называли меня единственные представители людского рода, которые были моими друзьями. Они приплыли из страны, которую ты называешь Грецией, а они звали – Эллада. Их предводитель нарек меня Гелионой, сочтя дочерью своего солнечного бога. Я была не против. Это имя мне понравилось.
В течение всего рассказа Олег хранил благоговейное молчание. Когда же Гелиона замолчала, он рискнул задать терзавший его вопрос.
– Скажи… те, вы богиня?
Обдумав предполагаемый статус своей собеседницы, Олег решил перейти на «вы». Наглость, конечно, – второе счастье, но обращаться на «ты» к существу, пусть и выглядящему твоим ровесником, но по возрасту более древнему, чем вся современная цивилизация, было как-то неудобно. Тот же Зевс, помнится, чуть что, сразу хвать свою молнию и тюк ею по черепушке шутника.
Изменение обращения не прошло незамеченным, и вызвало у предполагаемой богини очередной приступ смеха.
– Можешь не выкать, – сквозь смех выдавила она. – Я уже не богиня. К тому же, никогда не уважала болванов, которые поддерживали свою репутацию такими методами. Так что можешь не бояться за свою «черепушку»
Как видно, содержимое Олеговой головы тайной для Гелионы не являлось, богиня она там или нет.
Когда до Олега дошел этот факт, он густо покраснел, вспомнив некоторые из мыслей, сугубо неприличного содержания, посетившие его голову при первом взгляде на женскую ипостась Гелионы.
На этот раз смех девушки больше напоминал истерику.
– Пощади, – выдавила она, пытаясь справиться с собой. – Я больше не могу! Последний раз я так смеялась лет четыреста назад, когда один колдун-недоучка, пытаясь вызвать суккуба, перепутал заклинания, и призвал одного из тупейших демонов-разрушителей низшего уровня. Тот, как назло, был в женском облике. И вот, стоят эти двое, и колдун усиленно толкует, что готов отдать душу за ночь пламенной страсти, а демон старательно пытается сообразить, что же ему нужно сжечь, чтобы заполучить душу этого придурка.
Коротко хохотнув, Олег поинтересовался:
– И чем же все закончилось?
– Сгоревшим Лондоном, – с безразличием ответила его собеседница. Подумав, она продолжила: – Видимо, мне придется прочесть тебе небольшую лекцию, а то ты так ничего и не будешь понимать. Да, я была богиней. Не самой могущественной и довольно недолгое для божеств время. Как ты думаешь, что наделяет такой силой богов и демонов? – Не дождавшись от Олега ответа, она продолжила: – Вера! В одной из ваших священных книг сказано: «По вере вашей да будет вам». Очень точно подмечено… Когда я сочла забавным явиться к людям в качестве богини, они поверили в меня, и я стала богиней. Потом мне это надоело, я ушла, постепенно обо мне забыли, и я снова стала тем, кем была до этого, – вольным огненным духом, элементалем огня, саламандрой, как вы называли подобных мне в средние века. Что же касается твоих мыслей, которых ты так застеснялся… Зря стеснялся. Я не только огненный дух, но еще и женщина, и в твоей заинтересованности не было ничего плохого. Кое-какие варианты мне весьма приглянулись. Жаль, что в ближайшее время подавляющее большинство из них неосуществимы!
На этих словах раскрасневшийся Олег вскинул голову и с удивлением и надеждой посмотрел на саламандру. Он попытался найти причину, по которой два взрослых, свободных человека (тьфу, то есть один человек и одна бывшая богиня) не могли удовлетворить обоюдное желание.
Вдруг ужасная догадка пришла ему в голову. Он посмотрел в глаза саламандры, и тихо спросил:
– Это потому, что меня убили? У меня нет тела? Я сейчас что-то вроде призрака?
– Нет – на все три вопроса. – Повинуясь небрежному движению кисти Гелионы, из земли вырвался клок серебристого пламени, и застыл, превратившись в идеальное зеркало. Посмотрев в него, экс-богиня довольно кивнула, поправила волосы и продолжала: – Во-первых, ты еще не умер. Точнее, умер, но очень скоро воскреснешь. Своим последним заклинанием ты передал мне свою кровь, жизнь и силу. Я верну их тебе, если пожелаешь. Кроме того, у тебя и сейчас есть весьма неплохое тело. Взгляни!
С этими словами она немного посторонилась. Олег подошел поближе и заглянул в зеркало. Собственно, в тот момент он думал отнюдь не о зеркале, а о том, как бы половчее приобнять оказавшуюся соблазнительно близко Гелиону. Но первый же взгляд в зеркало вышиб из его головы все «дурные» мысли.
В зеркале отражался демон. Ростом превышая два метра, мощное тело его было укрыто зеленоватой чешуей. За спиной черным плащом виднелись огромные крылья. Мускулистые пятипалые руки были также покрыты чешуей, а на каждом пальце виднелись огромные когти. Лицо сохранило некоторые характерные черты прежнего лица Олега, однако вместе с тем приобрело классические очертания, а глаза казались двумя озерами, заполненными тьмой и ужасом. Вместо волос на голове извивались длинные тонкие змеи.
– Что это? – Олег с удивлением всматривался в зеркального демона, в точности копирующего каждое его движение. Несмотря на крайне непривычный вид, демон отнюдь не был уродлив. Наоборот, его можно было назвать красивым, но это была жутковатая и завораживающая красота совершенного по своей эффективности орудия убийства. Кроме того, Олег вовсе не ощущал себя демоном. Все его ощущения сообщали ему, что у него вполне привычное, любимое и родное тело: никакой чешуи, когтей, крыльев, змей, глядя на себя, он не видел и не ощущал.
Недоумевая, он обернулся к саламандре. Видя его реакцию, она улыбнулась.
– Да, это и есть твой внешний облик. Так ты сейчас выглядишь для всех, кроме себя. Ну, и меня, когда я заглядываю в твои мысли.
– Но почему? – удивился Олег.
– Таково свойство нашего мира. Здесь каждый выглядит так, как подсознательно хотел бы выглядеть. А если желание и удобство не совпадают друг с другом, то гость получает два обличья. Для всех он выглядит так, как хотел бы выглядеть, но сам ощущает себя так, как ему удобно. Кстати, ты зря огорчился. Твой новый облик достаточно привлекателен. В нем ты похож на кого-то из высших демонов Темного Круга. Да и боеспособность куда как повыше, чем у твоего родного тела. Думаю, что сейчас тебя не удалось бы так просто убить.
При этих словах Олег грустно вздохнул.
– Да не переживай ты так, – угадала причину его грусти Гелиона. – Я же сказала: верну тебе твое тело, почти прежним.
– Почти? – в голосе Олега зазвенел испуг.
– Да. – Экс-богиня посмотрела на него, как строгая учительница на нерадивого ученика. – Ты все же умирал, а это весьма вредное событие. Чтобы заставить твое тело жить, я влила в твою кровь частицу своего огня. Думаю, тебе это понравится. Подобные процедуры часто просят сделать маги, чтобы увеличить свои способности.
– Тогда почему же мы не сможем быть вместе? – недоуменно спросил Олег. – У вас тут такие строгие правила морали?
– Нет. – Гелиона вдруг прогнулась в талии и слегка повела плечами. В ее исполнении это движение было наполнено такой страстью и призывом, что Олег, не выдержав, отвел глаза и принялся вспоминать таблицу умножения, проклиная свои слишком тесные джинсы. Затем он вспомнил о способности саламандры читать мысли и покраснел.
Довольно мурлыкнув, Гелиона ответила:
– Мораль, в смысле сексуальных запретов, придумана христианами, а я все же языческая богиня, хотя и бывшая. Так что ни о каких подобных глупостях и речи нет. – Она снова потянулась. Бывшей языческой богине явно понравилось смущать Олега, который, в конце концов, плюнул на все правила приличия и начал откровенно пялиться на девушку. Та только одобрительно улыбнулась и продолжила движения, все больше напоминающие некую смесь аэробики и откровенно эротического танца,
Наконец Олег смог оторвать глаза от ее декольте и поинтересовался:
– Так в чем же дело?
– В моей и твоей природе. – Гелиона грустно улыбнулась, прекращая свой танец. – Я саламандра, а ты человек. В моменты страсти я, как и любой другой дух стихии, часто теряю над собой контроль.
– Ну и что? – не понял Олег. – Мне нравятся страстные девушки.
– Я не просто страстная. Я – пламенная! Причем в прямом смысле. Если я потеряю над собой контроль, ты сгоришь в доли секунды. Температура моего тела в нормальном состоянии превышает шесть тысяч градусов по Цельсию. Когда же я возбуждаюсь, она может достигать десятков или даже сотен тысяч градусов. Сейчас и всегда, при общении с людьми, я поддерживаю барьер, не позволяющий жару моего тела коснуться вас. Но во время страсти этот барьер слабеет, и может даже спадать полностью. Поверь, нет ничего приятного в том, чтобы, очнувшись от любовного угара, обнаружить пепел, оставшийся от твоего любимого. – Глаза Гелионы, произносящей этот монолог, потемнели и наполнились грустью. – Поэтому я не встречаюсь с мужчинами человеческой расы, не обладающими магической силой, достаточной для самостоятельной поддержки барьера, – закончила она.