— Стоп. Огнянка говорите? — Прервал Олег разведчика. — И давно болеет?
   — Третий год пошел.
   — А почему до сих пор не свозили в Валенсию и не вылечили? — Изумился Олег. — Зачем девчонку мучить? Жадность что ли заела? На дорогу потратиться жаль?
   Изумление его было вполне понятным. Огненная болезнь, в просторечии огнянка, была весьма неприятным заболеванием, сильно напоминающим по своим характеристикам знакомую по земле проказу, однако в добавление к и без того неприятным симптомам, человек, заболевший этой гадостью, страдал от повышенной температуры и ярко–красной сыпи по всему телу, отчего и пошло название болезни. Лечение для сильного мага было довольно просто — достаточно было уничтожить внедрившегося в ауру больного астрального паразита, что было простейшим делом для любого окончившего Академию, однако без магии исцелить заболевшего было невозможно. Впрочем, подобная услуга в Валенсии была доступна даже беднейшему из крестьян. По прямому приказу ректора за излечение огнянки был обязан бесплатно взяться любой маг, к которому обращался заболевший. В остальных государствах маги брали за исцеление чисто символическую плату в размере одного медного гроша.
   — А какой маг сюда зайдет? — Вопросом на вопрос ответил великий Мейсер. — И какое государство, в котором есть маги, допустит к себе дочь жреца младшего посвящения Орхиса, в сан которых по приказу еще Фридриха III производятся все старшие офицеры?
   — Мда… — Олег улыбнулся. — Нехорошо конечно, однако, нам это на руку. Мы можем устроить переговоры? С обязательным присутствием коменданта гарнизона? И что бы у нас была возможность для приватного разговора?
   — Переговоры организовать не сложно. Присутствие коменданта — сложнее, но тоже можно. Он не из трусливых, так что если дадим подходящих заложников — пойдет. А вот приватный разговор — увы. Гейнц славится как человек принципиальный и неподкупный и очень гордится этой репутацией. Так что переговоры будут вестись совершенно открыто и в присутствии множества офицеров. Я понял вашу идею, лзр. Увы — она совершенно неосуществима. Как извещают мои агенты, он уже объявил всему городу свою позицию — стоять до последнего, и её резкая перемена будет слишком уж заметна. Фактически, в этом случае его офицеры имеют прямое распоряжение сместить его с занимаемой должности и продолжать сопротивление, причем подписанное им самим. Как сказал полковник: 'На случай если эти колдуны мне голову закружат'.
   — Мда… Жаль… — Пожал плечами Олег. — Что ж, короткий путь недоступен. Пойдем по длинному. Что вы знаете об этих офицерах, которым приказано его сместить?
   Закончив разговор, Олег вызвал к себе Вереену.
   — Мне нужна помощь. Твоя и твоих птенцов. Есть идея.

***

   Генц фон Браух, крайнц–полковник [4]Орваленского гарнизона довольным взглядом оглядел стены непритязательной таверны и встряхнул стаканчик с костями. В сегодняшней игре ему везло.
   — Ну что, еще партейку? — Он победным взглядом осмотрел своего противника — невысокого черноволосого шемского купца, застрявшего в городе из–за осады, и сейчас спускавшего вырученную прибыль.
   Тот отрицательно покачал головой.
   — Нет, лэр. Увы — я вам не соперник. Сегодня боги явно на вашей стороне. - Он сгреб оставшиеся перед ним монеты и понуро удалился.
   — Кто–нибудь еще хочет сыграть? — Довольно щурясь на возвышавшийся перед ним столбик золотых монет — сегодняшний выигрыш, — поинтересовался фон Браух, отхлебывая вина. — Или здесь больше нет настоящих мужчин?
   — Можно и сыграть, — за стол к нему подсел высокий, немного бледноватый, молодой парень, одетый по трирской моде, похоже, кто–то из купцов. Правда тонкие, изящные черты лица, и мягкие, отточенные движения намекали на аристократическое происхождение, однако удивительного в этом ничего не было. Многие из обедневших после падшего на их землю проклятия трирских аристократов не видели ничего зазорного для родовой чести в занятии торговлей.
   — Бросайте, лэр! — Довольно усмехнувшись очередной жертве, фон Браух протянул трирцу стаканчик с костями.
   Спустя два часа, выходя из таверны, он грустно хмурился и недовольно морщил лоб. Такой проигрыш с ним случался впервые. Он ухитрился проиграть все! И это при его–то, ставшей притчей во языцах, везучести в игре. Мало того, он, как последний забулдыга, просил дать ему возможность реванша! А трирец все же человек чести. Поставить весь выигрыш против кого–то, совершенно ерундового, желания. Видимо просто из добродушия. Подумаешь… Да он, и так любой приказ коменданта выполнит! Это ж его прямые обязанности! Фон Браух усмехнулся, вспомнив свой торжественный вид и клятву: 'Клянусь своей честью, кровью и жизнью, что в течение ближайшей недели буду быстро, беспрекословно и добросовестно выполнять любые приказания своего командира, полковника Гейнца Райера'. Нет, все же понимающий человек этот Атений… Даже отсрочку с выплатой долга согласился дать!

***

   Капитан особого отряда егерей, Крут фон Вилхот, опустил арбалет и повернулся к ополченцам:
   — Вот как надо стрелять, — назидательно произнес он, указывая на мишень. Все десять выпущенных им арбалетных болтов густо утыкали торс соломенного чучела, расположенного в шестидесяти шагах. — А вы! Да любая баба точнее стреляет, нежели вы! Солдаты… — с презрением в голосе протянул он и сплюнул на утоптанную землю тренировочного поля.
   — Это точно! — Звонкий голос разнесся над замершим строем. — Впрочем, и командир от своих подчиненных ушел недалеко!
   — Что? — Егерь разъяренно обернулся в сторону неожиданно вмешавшийся в муштру девушки. Невысокого роста, стройная, изящная, с длинными черными волосами она сидела на ограждавшем тренировочное поле высоком заборе, покусывая травинку и насмешливо взирала на разворачивающееся перед ней действо.
   — Кто такая? По какому праву вмешиваешься в обучение? — Разъяренным мамонтом взревел капитан.
   — Вернетта фон Торас, — девушка ехидно улыбнулась, продемонстрировав ровный ряд невероятно белых зубов. — А вмешиваюсь просто потому, что смешно стало! И это вы называете хорошей стрельбой? — Она презрительно кивнула в сторону меланхоличного чучела.
   — А вы, сударыня, можете лучше? — Голос Крута стал до приторности сладким. Любой егерь из его отряда сейчас стрелой мчался бы прочь от впавшего в ярость командира, однако нахальная девица ничуть не смутилась.
   — А то! — Она легко спрыгнула со своего двухметрового насеста, отряхнула простую белую тунику и, слегка покачивая бедрами, направилась к замершему от такой наглости капитану.
   — Так может, вы, сударыня, покажете нам, неумехам, как надо стрелять? — Слова Крута буквально сочились ядом, когда он протянул ей легкий пехотный арбалет с поясным крюком, сама возможность взвода которого столь стройной, и явно не переувлекающейся поднятиями тяжестей, барышней казалась просто смехотворной.
   — Могу и показать. — Девушка явно приняла его слова за чистую монету, проигнорировав скрытый в них сарказм. Она внимательно осмотрела крюк, затем попробовала прицепить его к легкой цепочке из позолоченной меди заменявшей ей пояс и неожиданно, неуловимо быстрым движением, сдернула с ближайшего ополченца толстый ремень, к которому по уставу и должен был крепиться крюк. Надев его на себя, девушка довольно улыбнулась и начала стрельбу, причем с такой скоростью, что фон Вилхот только и успел, что ошарашено моргнуть.
   — Р–раз, — тонкое тело сгибается в пояснице, цепляя крюком тетиву арбалета.
   — Два, — изящная нога крепко упирается в арбалетное стремя, тело разгибается, натягивая тетиву.
   — Три, — на ложе падает болт, девушка выпрямляется, ловя в прицел мишень
   — Четыре, — тяжелый болт, получивший мощный удар тетивы срывается в недолгий полет, находя свое новое пристанище в набитой землей кадушке заменяющей голову чучелу–мишени, и все повторяется снова.
   Десять стрел были выпущены менее чем за три минуты, и капитан лишь ошарашено переводил взгляд с хрупкой фигуры на торчащие из длинной жерди, на которую было насажено чучело, арбалетные болты. Деревянная 'голова' не выдержав ударов, развалилась на части, и последние два болта были всажены в толстую сосновую жердь, игравшую роль 'шеи'.
   А представившаяся Вернеттой невозмутимо сняла с себя пояс и вернула его ограбленному пехотинцу.
   — Это невероятно! — Выдохнул пораженный капитан. Давно и тщательно изучавший боевые искусства и стрельбу в особенности фон Вилхот мог оценить продемонстрированный ему класс стрельбы. Еще бы! Ведь именно стрелковое мастерство составляло весь смысл и цель его жизни, и до сих пор он по праву считал себя лучшим стрелком Фенриана.
   — Это не сложно. — Усмехнулась девушка. — Шестьдесят метров — дистанция детская! Вот на ста — пришлось бы поднапрячься.
   — Это невозможно! — Холодно отвернулся от нее егерь. — Дальнобойность данного арбалета восемьдесят метров. Стрела просто не долетит! Каким бы мастером стрельбы вы не были бы, на ста метрах вы не попадете даже в стену!
   — Спорим? — Улыбнулась девушка. — На желание?
   Несколько мгновений фон Вилхоп колебался. Он не очень–то любил всякого рода споры, однако сейчас желание несколько осадить нахальную девчонку победило. В конце концов, он сам пристреливал этот арбалет и хорошо представлял его возможности. Сто метров дистанции лежали далеко за ними.
   — Спорим! — Наконец решился он. — В случае если вы сможете всадить хотя бы пять стрел из десяти в чучело на ста метрах, то обязуюсь выполнить любое ваше желание, но если вы этого не сможете сделать, то… — Он ехидно осмотрел изящную фигурку. — Вы проведете со мной пару тройку 'индивидуальных занятий' в моей квартире. — При этих словах со стороны ополченцев послышались смешки.
   — Договорились, — девушка вернула капитану его же оценивающий взгляд. — Помните — ЛЮБОЕ желание.
   — Клянусь честью! — Фон Вилхот усмехнулся и широким жестом указал на предназначенный для упражнения с луком барьер. — Прошу к рубежу! — В рифму произнес он.
   Вереена злорадно усмехнулась. Насколько она помнила предоставленные мейсером Квирином характеристики, слову чести этого капитана можно было доверять целиком и полностью. Люди такого типа скорее повесятся, чем нарушат клятву. Тем более данную публично.

***

   — Лэр Торне! Лэр Торне, откройте! — Настойчивый стук лакея, оторвал капитана Джарвиса Торне от самого приятного и любимого дела на свете. С сожалением взглянув на красавицу–куртизанку, старательно отрабатывающую заплаченную ей непомерную сумму, он недовольно крикнул:
   — Чего там? Я занят!
   — Лэр Торне! К вам опять заявился этот ростовщик! Что прикажете делать?
   — Я же уже говорил! Спустите его с лестницы, Джозеф! И не смейте меня тревожить! Разве что в случае нового штурма.
   — Так я потому и тревожу! У меня нет никакой возможности выполнить ваше распоряжение! Ростовщик с тремя своими подручными штурмует вашу дверь! Они неплохо вооружены! И с ними наряд городской стражи!
   — Я сейчас выйду, — грустно вздохнул офицер, отстраняя от себя обнаженную прелестницу. — Прости, дорогая, но мне сейчас придется заняться финансовыми проблемами, — пробормотал он, торопливо напяливая форменную тогу и цепляя меч к поясу.
   Разбирательство длилось долго. Куртизанка, оплаченное время которой истекло, давно ушла, а стороны продолжали орать друг на друга, размахивать руками и острыми предметами. В конце концов, победили закон и количество, и ростовщик ушел, цепляя к поясу пухлый кошелек, оставив своего помощника делать опись имущества, в то время как разъяренный Джарвис Торне скорым шагом направился в сторону трактира, намереваясь залить приключившееся несчастье крепким иринийским вином. Ему оставалось только радоваться так вовремя наступившей осаде, которая единственно не позволяла упечь боевого офицера в долговую тюрьму.
   Темнело. Солнце давно зашло, когда Джарвис услышал позади себя легкий перестук каблучков. Ведомый естественным инстинктом любого мужчины, он обернулся и так и замер. К нему не спеша приближалась очаровательнейшая девушка в дорогом, правда несколько устаревшего фасона, платье. Предыдущая его пассия, стоившая ему немалого количества золота и во многом и явившаяся причиной сегодняшних неприятностей, не выдерживала рядом с этим неземным видением никакого сравнения, словно разукрашенная и намазюканная крестьянская баба рядом с первой красавицей Вельминта. В один миг Джарвис был покорен.
   Оставалось найти предлог для знакомства. Впрочем, тот не замедлил появиться. Проходя мимо офицера, девушка внезапно оступилась, и Джарвис вовремя успел подхватить легкое тело.
   — Кто вы, прекрасная незнакомка? Почему вы без охраны? Здесь может быть опасно…
   Лера Террас, одна из 'птенцов' Вереены, возвращаясь в лагерь, довольно улыбалась. Жаль конечно, что с того момента, как она стала вампиром, телесные радости ей больше недоступны. Впрочем, искреннее восхищение этого мальчика от того было ничуть не менее приятно. Задание она выполнила на 'отлично'. И её внешность, вкупе с легким ментальным воздействием, сыграла в этом ничуть не меньшую, а то и большую, роль, нежели уплаченная ею солидная сумма в золоте. Отныне Джарвис Торне был искренним и преданным сторонником Аталетты.

***

   Гернер Трузе, председатель торговой палаты Орвалена, и 'по совместительству' предводитель городского ополчения, тяжело отдуваясь, поднимался вверх по улице, на все лады проклиная свою злосчастную судьбу, а заодно — и своего торгового партнера и лучшего друга — Лауса Броме. Ведь это никто иной как Лаус, чтоб его вша заела и крысы кошелек прогрызли, выдвинул его на почетный пост предводителя ополчения год назад. Ну кто мог бы подумать, что эти сумасшедшие мятежники рискнут напасть на самый укрепленный город страны?
   Гернер вздохнул и бочком протиснулся в калитку своего дома, в очередной раз подумав, что пора, пора приказать расширить дверной проем, однако тут же забыл об этом своем решении: к нему торопливо подбежал слуга.
   — Господин, вас ожидают в приемной!
   — Кто там еще? — Недовольно скривился почтенный председатель торговой палаты, устало переводя дух. После интенсивных тренировок под началом егерских сержантов, приказом коменданта крепости являющимися абсолютно обязательными для всех без исключения ополченцев, включая и их предводителя, сил не хватало даже на дыхание, а не то что на занятие делами. При этом наглые егеря–сержанты, и особенно их капитан, который изредка принимал участие в тренировках, как он сам говорил 'для забавы', не испытывали никакого почтения к авторитету главы торговой палаты и городского ополчения.
   Впрочем, их неприязненное отношение и демонстративное неуважение к его положению в обществе Гернер еще мог как–то понять и принять, — в конце концов, уж эти–то голодранцы точно никогда не смогут занять почетный и многоответственный пост председателя торговой палаты преуспевающего города, что, несомненно, возбуждает жестокую зависть в сердцах недостойных. Их насмешки и презрительные взгляды торговец еще мог бы как–то терпеть. Но мало того! Эти подлые и завистливые создания делали вид, что никоим образом не замечают природный, накопленный 'авторитет', коего у почтенного торговца, чей вес давно уже перевалил за сотню килограммов, наблюдалось в изрядном достатке, весьма затрудняя ему выполнение физических упражнений. Да что преуменьшать - 'затрудняло'!
   — Э–э–х!!! — Гернер вспомнил сломавшийся турник, на котором садист–капитан попробовал было заставить его подтягиваться, и, не удержавшись от печального вздоха, провел рукой немного ниже поясницы, потирая ушибленное при падении место.
   В общем, предмет мечтаний почтеннейшего купца на данный момент составляла горячая ванна, целебные припарки, которые он, после первой же тренировки, с избытком приобрел у городского лекаря и ласковые руки молодой наложницы — селийки из гаремных, которую он за бешенные деньги купил сразу же после того, как лорд–канцлер, да благословит Орхис его мудрость, отменил этот нелепый запрет на рабство. Гаремница, как оказалось, владела великолепным, буквально–таки волшебным искусством под названием 'массаж', приносящим изряднейшее облегчение избитому телу и ноющей пояснице почтенного господина Трузе.
   Таким образом, явление неизвестного гостя никак не радовало. Ведь придется, придется принять и проявить уважение, и побеседовать… Дела они на то и дела, что ими нельзя пренебрегать в какое бы время они к тебе не являлись. Иначе и до разорения недалеко. А то, что гость явился по делу, купец не усомнился ни на миг. Большинство его знакомых, также соблазненных налоговыми льготами, положенными ополченцам, нынче пребывало в не лучшем, а то и худшем состоянии, чем он сам — ведь у них то не было наложниц, обученных массажу! Так что вынудить их зайти к нему, пожертвовав драгоценным временем отдыха, могло только очень важное дело. А какого–нибудь бездельника–попрошайку слуги просто не пропустили бы, зная о состоянии своего господина.
   — Кто? — Коротко поинтересовался Гернер, с кряхтеньем и оханьем взбираясь по крыльцу.
   — Представился лэром Атением Рау, купцом из Трира. Судя по виду — богат. Сказал, что у него имеется деловое предложение, весьма для вас выгодное, однако, о сущности его уточнить отказался, заявив, что оно только для ваших ушей. Ожидает вас в кабинете, — четко доложил слуга.
   С печальным вздохом Гернер кивнул, заходя в дом, и поднялся в свой кабинет.
   — Лэр Рау? — Изобразив почтительный поклон, купец рухнул в свое кресло и не удержал болезненного стона. Неудачное падение с проклятого турника вновь напомнило о себе, и Гернер сделал заметку в памяти — приказать снабдить стулья и кресла дополнительными мягкими подушечками, дабы не подвергать дальнейшим мучениям пострадавшую часть тела.
   — Рад вас приветствовать, почтеннейший Трузе. Простите, но мне кажется, у вас некоторые проблемы со здоровьем?
   — У меня БОЛЬШИЕ проблемы со здоровьем, садистами сержантами, чтоб жены их дурной болезнью наградили, сволочью–капитаном, провались он в отхожее место, да чтоб не вынырнул, участием в ополчении и всей этой … войной! — Не сдержался купец. — Но я думаю, что вы пришли суда не обсуждать мои проблемы, — прозрачно намекнул он, мечтая только о том, чтобы этот трирец поскорее высказал своим предложения, и можно было наконец–то пойти в ванную комнату и отдаться в руки селийской умелицы.
   — Мда, похоже, в данном состоянии вам сложно будет провести разговор, — пробормотал гость и решительно шагнул к купцу. — Позвольте вам помочь, — продолжил он и, не дожидаясь разрешения, быстро шагнул к замершему от неожиданности купцу, приложив одну руку к его лбу, а другую к груди, напротив сердца. Горячая, какая–то пряная волна прокатилась по телу Гернера, оставив по себе слабый привкус крови во рту и ощущение наполненности жизнью и силой. Боль в многочисленных синяках и ссадинах мгновенно утихла, мышцы налились неизвестной доселе силой и упругостью, а голова прояснилась. Так прекрасно он не ощущал себя даже в молодости!
   — Вы маг? — Ошарашено выдавил из себя купец, вглядываясь в побледневшее лицо своего загадочного гостя, на котором ярким пятном выделялись красные, словно смазанные дорогой селийской помадой губы. Одновременно он лихорадочно вспоминал, в каком из тайников лежит прикупленный по случаю амулет Орхиса, и нельзя ли его как–нибудь достать, не привлекая внимания гостя.
   — Нет, что вы, — рассмеялся трирец, демонстрируя удивительно белые и ровные зубы, с изрядно выдающимися клыками. — Я вампир, — он неторопливо прогулялся мимо висящего на стене кабинета дорогого валенсийского зеркала, и Гернер с ужасом увидел, что его гость в нем не отражается. — Так что, принести меня в жертву мало того, что дровольно затруднительно, так еще и абсолютно бессмысленно, — продолжил он, словно прочитав мысли торговца.
   — Что вы от меня хотите? — Выдавил из себя побледневший купец.
   — Я же сказал — заключить взаимовыгодную сделку, — прожал плечами вампир. — Вам вовсе не следует меня так бояться, уважаемый господин Трузе, поверьте, я никоим образом не желаю причинять вам вред! Ну, подумайте сами: стал бы я тратить столько сил на ваше исцеление, если бы намеревался вас убить.
   — Что за сделка? — Почувствовав себя в своей стихии и услышав такое логичное рассуждение, Гернер и впрямь несколько успокоился.
   — Как вы думаете, — гость начал издалека, — что случится с вами и вашим богатством в случае штурма? Вы ведь, если не ошибаюсь, являетесь предводителем городского ополчения, и значит, будете вынуждены сражаться в первых рядах против профессиональных воинов, к тому же имеющих поддержку мага.
   — Ничего, — пожал плечами купец. — Стены города крепки и надежны, в городе сильный гарнизон, талисманы дают нам защиту… Так что отобьемся как–нибудь. В конце конов, один штурм мы уже отбили, и больше войска этой са… — Тут он сообразил, чьим представителем является его гость, и поправился, — Аталетты штурмовать нас не рисковали.
   — Вы хороший торговец, — улыбнулся трирец, — но позвольте заметить, что в военном искусстве вы разбираетесь до прискорбия мало. Подумайте сами: я в городе, том самом, защищенном амулетами и чарами. Кроме того — Верховный маг Владычицы Фенриана помимо меня имеет на службе немалое число моих сородичей, кое–кто из которых гораздо сильнее меня. Стоит ему приказать, и в ближайшую ночь охранники любой из башен или стен будут тихо вырезаны, наружу спущены веревочные лестницы, и армия Владычицы войдет в город. Вы понимаете, что это будет значить для жителей города и конкретно вас?
   — И почему же он до сих пор этого не сделал? — От открывшийся перед ним перспективы Гернера передернуло, однако он мужественно боролся со своим страхом, понимая, что сейчас то и начнется сама торговля.
   — Владычица не хочет крови своих сограждан, обманутых и разоряемых наглым узурпатором! — Торжественно заявил посланник. — Она надеется, что почтенные горожане осознают свою выгоду и добровольно присоединятся к истинной королеве, которая вполне понимает важность развития торгового дела нашей страны и не будет душить его дичайшими пошлинами, которые вызывают её искреннее возмущение. Например, немедленно по восшествию её на престол будет отменена граничная пошлина, которая способна вызвать возмущение любого более–менее понимающего человека. Кроме того, торговые палаты городов получат право создавать проекты управления торговыми делами города, которые после заверки Владычецей будут иметь законную силу, превратившись в подобие иринийских советов магнатов города.
   — Весьма, весьма достойные планы, — пожевал губами торговец. — Однако должен заметить, что Иринийские магнаты имеют дворянский статус, и, кроме того, дорожная пошлина является для большинства торговых людей бедой ничуть не меньшей, чем граничная.
   — Гм… Однако вы ОЧЕНЬ хороший торговец, — вновь улыбнулся посланник. — Однако боюсь, что подобные решения выходят за рамки моих полномочий. В конце концов, казна королевства должна пополняться! Впрочем, должен заметить, что Владычица, несомненно, оценит помощь верных слуг, поддержавших её в трудное время, и таковые слуги по восшествии её на престол могут вполне рассчитывать как на дворянский титул, так и на весьма существенные преференции.
   — Например, пожизненное избавление от налогового бремени? — Купец всем телом подался в сторону вампира, заставив закачаться принявший на себя вес его 'авторитета' дубовый стол.
   — Трехлетнее будет, на мой взгляд, более разумным. — Вампир откинулся на спинку кресла и начал легонько постукивать пальцами по столу, выбивая простенький мотивчик.
   — Да, но вы не учитываете, какой опасности подвергнется этот сторонник, и сколько сил и средств ему придется приложить, чтобы убедить торговую палату и ополченцев занять правильную сторону! Двадцать лет без налогов, может быть, и окупят эти потери.
   — Не думаю, что убеждение будет так уж сложно. Вы забываете о возможности штурма. Да и дворянство предоставляет немалые льготы, которые будут с этим смелым горожанином пожизненно, а потом перейдут его детям. Так что, пяти лет будет более чем достаточно не только для полной компенсации потерь, но и получения изрядной прибыли.
   — Вы наверно хотели сказать — десяти, лэр?
   — Да, пожалуй, я оговорился. Семь лет, не так ли?
   — Истинно так! А что же потребуется от этого безусловно преданного истинной владычице человека?

***

   Черные крылья легко и незаметно перенесли Олега через крепостную стену.
   — И где он обитает? - Тихо поинтересовался Олег у летящей рядом с ним Вереены. Та ответила раздраженным писком и взмахом крыла, как бы случайно направила пролетающую мимо мошку точно Олегу в глаз. Тот сердито засопел и начал усиленно моргать.