Глушановский Алексей. Улыбка гусара

Глава пятая,
в которой никто ничего не понимает, но это ни в коей мере не мешает развлекаться на полную катушку

   Да уж, после операции по приживлению ног надо бы и отдохнуть как следует, от души, в приятной компании. Я уже было собрался предложить подобный вариант прекрасной готессе, как вдруг относительную тишину окружающего пространства разорвал вой сирен.
   — Граф, ты только посмотри, опять доблестные правоохранители появились! — возмутилась Элен. — Вот со всей уверенностью могу сказать, что это по поводу того салата из зеленых бумажек, которыми ты патрульных накормил.
   — Неужели они хотят добавки? — Нет. Скорее всего хотят тебя арестовать и допросить с пристрастием. Так что давай, отводи им глаза или что ты там обычно делаешь.
   — А стоит ли…
   Я определенно задумался над складывающейся ситуацией. Поверьте. господа, в жизни не был в полицейском участке, а тут такая возможность образовалась. В конце концов, надо же мне как-то отдохнуть после трудов праведных. Да и изрядно подрастраченные запасы энергии возобновить следует. Выпитого недоумка с кастетом на исцеление чуть-чуть не хватило пришлось тратить свою энергию, и сейчас я ощущал некоторый дискомфорт, служащий явным намеком, что надо бы перекусить. Вообще, не мое это призвание — исцелять. Муторно, тяжело, кучу энергии тратится… Убивать куда как проще и приятнее.
   — Не поняла, ты что, решил сдаваться на милость этих гадов? — тем временем продолжала Элен всем своим видом выказывая искреннее изумление.
   — Ни при каком условии. Просто хочется посмотреть, неужто все так плохо с чинами полицейскими. Нет, я конечно про историю Ваньки-Каина наслышан, но неужто и здесь та московская история повторяется. Ну а если да, то придется мне роль Татищева ^[3]сыграть! Не хочу, чтобы на моей родине подобное безобразие происходило! А участок, куда меня доставят… Ты лучше о них побеспокойся.
 
   — Граф, ты хоть стены оставь… Помню, как ты с тем казино разобрался. Потом в новостях передавали о пожаре, охватившем несколько кварталов столицы одного маленького прибалтийского государства…
   — Ну все, тебе пора. — Перебил я её. — Идите домой. Они вас с Николаем не видят и не увидят. До скорого!
   Пожар в несколько кварталов? Хм, неплохо разгорелось, однако. Хорошее воспоминание всегда улучшает настроение и настраивает должным образом если и не на повторение, то на нечто в том же роде.
   — Стоять! Ни с места! Вы арестованы, — раздались вопли со стороны подбегающих людей с лицами, закрытыми черными масками и с автоматами в руках.
   Стою… Только вот арестовывателям этим, лучше бы деяние сие с максимальной вежливостью совершать, с должным уважением к моему титулу, и положению. Иначе и глотку вырвать могу. Голод довольно нешуточный разыгрался.
   Я демонстративно поднял руки вверх, показывая, что не собираюсь оказывать сопротивления. Разумеется, мне достаточно было приложить лишь минимум усилий, для учинения ба-альших таких беспорядков, но к чему обижать тех, кто пока что не предпринял никаких особо враждебных действий. Ну наставили стволы автоматов, так приказ у них такой. Зато если кто-нибудь попытается хамить, ну тогда… Тогда сбудутся те самые печальные прогнозы на которые так щедра моя знакомая любительница черного цвета.
   Руки? Ах да, вот у него появились небольшие кандалы современного образца, их теперь наручниками обозвали. Да надевайте на здоровье и для пущего своего спокойствия. Подобные игрушки мне ровным счетом ничем помешать не могут. Достаточно лишь немного напрячь вампирские мускулы, и тоненькая цепь, их соединяющая, порвется как гнилая нить. А можно действовать и иначе… Есть в моем арсенале несколько подходящих заклинаний. Ускоренное ржавление, размягчение металла, наконец, просто небольшое преобразование формы моих кистей, благо плоть вампира куда пластичней человеческой.
   Щелк. Ага, заковали и теперь считают себя в полной безопасности. Нет, какой шикарный эскорт для моей персоны! Двое по бокам, двое за спиной, а еще один впереди шествует. Вот только поведение далеко от приличного: грубят, угрожают накостылять по шее, как только до места доедем. К тому же от особого усердия кто-то из задних попытался было врезать прикладом по спине, чтобы быстрей шагалось, по отчего-то промахнулся и попал по ребрам своему сослуживцу, конвоировавшего меня сбоку.
   Внушительно попал — тот взвыл от всей души и обернулся, дабы высказать своему коллеге все нелестные мысли и эпитеты. Совсем уж нелестные, основная идея которых в том заключалась, что родители косорукого сотворили потомка, будучи в жутко пьяном виде, и к тому же третьим участником в процессе был павиан из знойной Африки. В ответ же послышалось утверждение, что может он и косорукий, но его мамаша точно не была замечена в прелюбодеянии с ослом при помощи трубы от самовара.
   Ага, а вот и оплеуха последовала. Неудивительно, я за подобное оскорбление вовсе бы убил. Так, теперь их пытаются разнять другие, оставив мою персону под присмотром одного-единственного охранника. Пусть присматривает, я все равно не собираюсь исчезать в самом начале спектакля, в коем сам выступаю в роли постановщика. Первый этап уже начался…
   Мысленный приказ Чуме и пытающийся растащить дерущихся получает болезненный удар в область нижней анатомии. Полный боли вскрик показал, что удар маленького бесенка может быть вполне эффективен. И никакой магии. Так, самую малость, всего лишь для того, чтобы изначально подогреть злобу конвоиров. Извиняюсь, даже не подогреть, а так, перенаправить в несколько иное русло. А заодно еще временно заставим не обращать внимания на происходящее вокруг. Так оно еще забавнее выйдет.
   Хорошо, великолепно просто. Сцепились, совсем уже ничего не соображают! Даже оставшийся в стороне мой личный конвоир теперь бегает вокруг и совершенно не понимает, что делать и как с этим бороться. К тому же вокруг этого безумно-примечательного зрелища начинал собираться народ, притягиваемый, словно магнитом. Вот и подбадривающие выкрики послышались, болельщики появились. Ну и обмен мнениями, не имеющими, само собой разумеется, ничего общего с действительностью. Раз так, надо бы и свою лепту внести, посеяв еще большую сумятицу:
   — Судари и сударыни. Не стоит обращать слишком уж пристальное внимание на сих доблестных представителей, защитников наших от элемента преступного. Они бьются здесь, как на рыцарском турнире с целью весьма благородной…
   — Так прекрасных дам тут нет. Вроде бы, — выкрикнул какой-то паренек.
   — Зато есть моя скромная особа. Нет, я ни в коем роде к мерзости содомской не причастен. Но вот они… Нет! — оборвал я, чуть было не вырвавшийся очередной комментарий. — Не стоит оскорблять людей, они также миновали сию прискорбную участь. Цель этой схватки состоит в том, что победитель получит возможность доставить меня в участок, дабы, как это там… Точно! Снять свидетельские показания и может даже заключить под стражу.
   Собравшаяся толпа начинала переходить от простой заинтересованности к гомерическому хохоту. Правильно, дорогие мои, сейчас я и еще огоньку подбавлю, пусть и в переносном смысле. А то и вовсе самому трудиться не придется, достаточно лишь направлять реплики с мест в нужное русло.
   Вы что-то хотите сказать? — обратился я к симпатичной девушке с рыжей гривой волос. — Не стесняйтесь, скромность украшает даму лишь при отсутствии прочих достоинств, а это явно не ваш случай. Ну же, просим!
   — Не больно их бой похож на рыцарский турнир. Грубо все как-то. Вы бы повлияли на них.
   — Увы, увы. Запал их молодецкий слишком уж велик. Не могу я, недостойный человек, смиренно победителя ожидающий, остужать пыл пусть и не рыцарского, но все же поединка.
   — А может вы… временно покинете это место, — кокетливо, с придыханием, проворковала девица. — Я и живу поблизости…
   Ну и что делать? Как гусар, я естественно, должен откликнуться на столь завлекательное предложение, но как человек чести не могу же я бросить сих мужей, доблестно сражающихся за право отконвоировоть мою персону… Да и кушать охота… Мало ли что, вдруг не удержусь. Мда… Ситуация. Ладно, попробую что-нибудь придумать
   — Искушение велико, — сказал я, осмотрев весьма привлекательную фигурку. — Но вы представьте себе разочарование, когда они обнаружат, что меня уже нет. Получится, что зря они проливали кровь в великой битве на городском асфальте. Может, вы мне дадите ваш адрес, или — тут я вспомнил о достижениях цивилизации — номер телефона, — и я обязательно вас навещу в ближайшее время? — Молча кивнув, девушка протянула мне небольшой картонный прямоугольник… — О, оказывается, визитки все еще в ходу!
   — Во-во! — открыто расхохотался высокий, спортивного вида мужчина с короткой стрижкой, движения которого выдавали весьма неплохого бойца. — Это как если бы из-под носа чемпионов мира по футболу во время матча золотой кубок убежал.
   Хохот стал вовсе истерическим. Народ изволил рыдать от смеха, и я всерьез начинал опасаться за их здоровье. Ладно, хорошего помаленьку, надо бы и завершать первый акт комедии. Они и так друг друга хорошо поколотили, довольно с них. Легкий ментальный удар и последние двое, еще державшиеся на ногах, рухнули. Теперь добавим лишь последний эффектный штрих:
   — А где же победитель? — горестно вопросил я у зрителей. — Неужто придется им заново выявлять сильнейшего среди своих рядов?
   — Может в карты разыграть победителя?
   — Мы не будем полагаться на волю случая, — строго и наставительно высказал я свое мнение. — Лучше я доставлю их всех в участок, и пусть начальство само определяет, какой награды кто из них достоин. Уверен, что награды обретут достойных владельцев. Ну а вы, господа, помогите погрузить их в автомобиль.
   Предложение нашло живой и радостный отклик. Щелкали вспышки фотоаппаратов, люди радостно, с прибаутками, грузили бесчувственные тела в машину. Ну а я руководил сим процессом, порой даже покрикивая на особо усердствующих в желании помочь родной милиции. Карманы там обчистить или пистолет перевести из государственной собственности в частную. Наконец погрузились.
   — Засим разрешите откланяться, — слегка склонил я голову, садясь за руль. — Надеюсь, что сей турнир доблестных защитников общественного порядка оставит хотя бы небольшие следы в вашей памяти.
   — Оставит! — раздался дружный и слитный рев.
   Поразительное единодушие, просто трогательное единение народных масс. Давненько я подобного не видел. Пора и ехать, к тому же будет интересно прокатиться на этом транспорте. Благо, тот му… — ну, пусть будет мужик, все же здесь рядом дамы находятся, — к которому я применил 'Поцелуй истины', — водить умел, ну и соответственно и мне кое-что из его знаний перепало. Правда, не так уж и много… Интересно, довезу ли ценный груз или вывалю в ближайшую канаву по причине неопытности?
   — Слышишь, друг, ну зачем тебе к ментам соваться? — попытался отговорить меня от поездки тот самый, коротко остриженный боец. — После этакого турнира тебе там ничего хорошего ждать не придется, каким бы ты там гипнотизером не был.
   — А и верно, милок, — поддержала его старушка очень преклонного возраста. да и остальные явно соглашались.
   — Дорогие мои, — ухмыльнулся я во все сорок четыре зуба. — Так ведь меня УЖЕ арестовали. Вот эти самые, что сейчас лежат и отдыхают. Вот и подумайте, что будет в том месте, куда я приеду. Кстати, где тут ближайший участок, который мне стоит осчастливить своим появлением?
   Вариантов было несколько. Возник даже спор. Некоторые из зрителей, чьи тела были обильно украшены наколками, — отстаивали кандидатуру третьего участка, упирая на то что 'пацанов там почем зря гнобят'. Другие, не столь украшенные, отвечали что 'нефиг гнать пургу на честных ментов, их сейчас и так немного осталось, пусть лучше с окончательно продавшимися разберется' — отстаивая кандидатуру участка номер два.
   При всем богатстве вариантов выбирать все же надо. Что ж, обратимся к наиболее спокойному, то есть все к тому же короткостриженому 'спортсмену':
   — Ну так что, куда действительно ехать? Но только поближе.
   — Хм, — он поскреб затылок, после чего выдал мысль. — Разницы особой, конечно, нет. Но вот что, друг. Тут до первого светофора и налево через три дома есть одно местечко. Второй участок. В третьем, конечно, тоже не ангелы работают, но чтобы они взятки откровенно брали, или людей не по делу гребли — такого я не слышал. Начальник у них там со старых времен остался. Держит их крепко. А вот эти, со второго… За базар отвечу, гнилые там люди. Не знаю уж кто или что ты такое, но гадом буду, за тот визит тебе все спасибо скажут… и мужики, и сами менты, у кого еще хоть что-то от человека в душе осталось. Хотя говорили, что есть там кто-то не до конца ссучившийся, так ты того, постарайся разобраться. Лады?
   — Можешь не сомневаться. Каждому по делам его.
   — Во, оно самое. Бог есть и он не фраер, правду видит! Бывай.
   — Прощай, незнакомец. — Странно… Упоминание бога, почему-то оказалось довольно неприятным, я едва удержался чтобы не поморщиться от неожиданной боли, кольнувшей грудь в том самом месте, куда когда-то вошел кол отца Савелия. Впрочем, боль была короткой и мимолетной.
   Я забрался в кабину, немного осмотревшись, нажал на педаль, как подсказывали мне чужие навыки, мотор взвыл, и автомобиль поехал в указанном направлении, везя меня к продолжению развлечения и приближая кого-то к не самым приятным минутам жизни.

* * *

   Довез. И даже по дороге ни разу не опрокинул. Разве что пару раз врезался в столбы и углы зданий, да несколько машин помял по дороге, но то дело для новичка простительное. Главное — довез! Хорошая машина все же этот фургончик милицейский. Крепкий… А вот и тот самый участок, в который меня так хотели доставить. Ну я и приехал, но что-то не видно торжественного комитета по встрече. Посигналить что ли?
   Нажав на клаксон, я уже не убирал с него руку до тех пор, пока из здания не выбежали его возмущенные таким поведением обитатели. Их взорам предстала полностью безумная картина — милицейская машина, в которой на месте водителя сидит странный тип в гражданской одежде и со странным украшением на руках. Каким? Н как же, теми самыми наручниками, которыми меня решили украсить господа, что сзади валяются и уже начинают постанывать, слабо выражая матерное неудовольствие своим состоянием. Только пришлось наручники все же разорвать, а то управлять автомобилем мешали.
   — Эй, мужик, ты вообще кто и какого тут разгуделся?
   Какое бескультурье — назвать меня, дворянина и офицера каким-то мужиком! Воистину, в современном мире совсем плохо с правилами приличия. Однако, ответить ему придется…
   — Арестованным лейтенантом Бельским конвоировавшие его сотрудники правоохранительных органов в количестве пяти экземпляров доставлены! Ожидаю дальнейших распоряжений!
   Непонимание в глазах «комитета по встрече» достигло вовсе уж высокой отметки. Вытаращенные глаза, ошалело моргающие, у некоторых полуоткрытые рты. Так и хочется посоветовать им поискать нижнюю челюсть где-то на асфальте, куда она вот-вот укатится. Догадываюсь, что ничего подобного в их жизни не случалось. Служебная машина, на которой арестованный доставляет тех, кто должен был арестовать его… Бред сумасшедшего вроде бы. Однако, один из них решил все же проверить и заглянуть внутрь салона автомобиля. Нет, зря я думал, что у него глаза выпучились до крайнего предела, был еще некоторый запас.
   — Ты это, что сделал-то? — Его рука потянулась было к висящей на поясе кобуре, но тут его взгляд упал на разорванные наручники, потом на избитые тела в полусознательном состоянии, и поползла обратно, в первоначальное положение. — Отвечай!!!
   — Сижу это я, никого не трогаю. Приезжают доблестные милиционеры, арестовывают и велят идти к машине. Ну я, как добропорядочный и законопослушный подданный, выполняю полученное распоряжение, — тут я чуть было не рассмеялся говоря подобную чушь. — Вдруг они останавливаются и начинают выяснять, кому именно принадлежит высокая честь доставить меня в участок. Ну и…
   — Павел, хватит эту пургу слушать! — рявкнул другой, более решительно настроенный. А ну выходи отсюда, тварь! Сейчас я тебя к капитану отведу, он таких интеллигентов любит!
   — Я тоже страсть как люблю нашу родную милицию, — раскланялся я, вылезая из авто. — Уверен, что беседа с вашим обожающим интеллигенцию начальством доставит мне массу удовольствия. Правда я к сему, несомненно заслуживающему всяческого уважения сословию чести принадлежать не имею, будучи потомственным дворянином… Однако, думается мне, что это не помешает взаимоинтересной беседе…
   — Че-его?!
   — Перевожу с языка нормального на тебе понятный. Веди к капитану, холуйская морда!
   Тот побагровел, цветом лица сравнявшись с перезрелым помидором. Полнокровие у него что ли? Так от этого есть одно давнее, но очень полезное лекарство… Вылечить может или пока подождать? А, успеется. Багроволицый замахнулся было на меня, но встретил мой взгляд и опустил руку, приговаривая что-то о том, что он еще мне устроит райскую жизнь в камере. Ну, родная душа, до камеры еще дойти надобно… И что-то мне подсказывает что в самом скором времени роли могут несколько поменяться.
   Интересно… Только что заметил я, что чувство голода несколько поуменьшилось. Не значит ли сие, что вовсе необязательно мне кровь пить, а можно наподобие Чумы чужими неприятностями довольствоваться? Может быть, моя нынче прорезавшаяся любовь к шуткам злым над людьми недостойными есть признак сего изменения? Ну ладно, хватит философствовать. Пора к реалиям земным возвращаться. Все равно, от удовольствия, что крови питие доставляет, отказываться я не намерен.
   Пока же я всего лишь шел впереди сопровождающих, некоторые из коих испытывали не совсем однозначные эмоции при виде такого «задержанного». Их никак не покидало ощущение, что здесь все не так просто, как всегда. Однако, я ведь вел себя весьма тихо и прилично, а для подобных субъектов такой расклад есть самый ободряющий. Парадокс… Будь я груб, нагл и хамоват — сразу преисполнились бы уважения и страха, тогда наверняка попросили бы удалиться с территории их участка и больше не показываться. Ну а так… Я великолепно чувствовал, как в их головах натужно скрипят довольно подленькие мысли, направленные на то, чтобы устроить мне множество неприятных впечатлений. Ладненько, подождем до беседы с их начальством, вдруг он умнее окажется.
   Привели, наконец-то, и представили пред очи своего непосредственного начальства. Капитан… Да уж, сразу видно, что личность большая во всех отношениях. По крайней мере, простого стола для этой туши было маловато. Вес явно перевалил за центнер, причем мышцы занимали не самое главное место. Ну да не в том суть, хотя офицеру лишняя масса вроде как и ни к чему. Дело в том, что глазки у него больше всего походили на те, что я видел во время охоты у старого кабана — такие же маленькие и злобные.
   — Это кого вы мне притащили, … …! — заорал он, орошая слюной все углы кабинета. Право слово, просто верблюд отечественного производства, ничуть не уступает. — Почему не в наручниках? Почему на поясе нож, да и ремень такой, что им можно вас всех поубивать на …?!
   Хорошо орет, громко орет, по делу орет. Молодец! Настоящий начальник. Вот только насчет наручников он зря. Я вновь приподнял руки и позвенел обрывками цепочки, заставив обратить на сей факт некоторое внимание.
   — Не живут они на мне, все время ломаются. Халтурят производители, сталь некачественную используют. Чуть попробуешь на прочность, они и рвутся.
   — Слушай, так тебя и в камеру сажать опасно, а то ты и там решетки выломаешь, стены на прочность проверять будешь, — ухмыльнулся стоящий позади капитана крепыш с погонами старшего лейтенанта.
   — А что их проверять? — в тон ему улыбнулся я — и так понятно, что слабые! Головой пробить можно, если голову достаточно крепкую подыскать. Уточняю сразу, моя не подходит. Предпочитаю для стенкопроламывания чужими пользоваться.
   Ухмыльнувшись, старлей заметил: — Капитан, давай его выслушаем, человек забавный, да и непростой, очень на то похоже…
   — Послушаем, — изначально тихо ответил тот и вдруг вновь взорвался. — Я сейчас тебя послушаю на предмет служебного соответствия. А ну снять ремень, изъять нож, а заодно и поучить жизни, чтоб не ухмылялся тут!
   Старлей открыл было рот, чтобы возразить, но тут тот самый, страдающий избытком крови в организме, решил проявить инициативу при помощи черной резиновой дубинки, похожей на ту, которой патрульные размахивали. Элен её упорно 'демократизатором' называла. Интересно, почему? Надо спросить будет. Хотя… Понял кажется! Вон как этот ею замахивается… Наверное, она способствует повышению уровня сознательности граждан, особенно когда это уровень пола, на который падает индивид, познакомившийся с сим достижением «самой прогрессивной формы правления».
   Замах, удар… и дубинка пролетает мимо. Отвод глаз, он самый. Ну а жертву инерции заносит в сторону и он врезается в шкаф своей не слишком субтильной фигурой, оттуда рушатся какие-то папки со всякими «слушали-постановили-арестовали-выпустили» и прочий хлам. Рычание и он вновь заходит в атаку, словно бык на тореадора. И снова мимо. На сей раз бедолага врезался в стол капитана, произведя там маленькое, но душевное сотрясение.
   — Третья попытка будет? — невинно поинтересовался я. — Если нет, то вы бы пошли проспались, а то тяжко, наверно, с похмелья по кабинету начальства бегать.
   — Какого еще похмелья? — деловито заинтересовался старлей. — Ты что, опять нажрался?
   — Да ни в одном глазу, я на работе ни-ни, — начал было открещиваться тот.
   — А вы проверьте, пусть он дыхнет…
   Предложенное мной заинтересовало лейтенанта и он повелительно подозвал к себе подозреваемого в распитии горячительных напитков в особо больших количествах. Тот, естественно зная, что ни в чем таком не замечен, приблизился, дыхнул и… по кабинету прокатилась волна могучего перегара, от которой присутствующие дружно загрустили. Больше всего загрустил сам «виновник торжества», который ну никак не ожидал подобного поворота событий.
   Оно и ясно, пить он сегодня не пил, вернее не пил такого количества… Откровенно говоря, и зловонно-перегарное дыхание принадлежало вовсе не ему, а моему бесенку, который всего лишь исполнял команду. Зато сделал это с удовольствием! Дыхание у Чумы и так благовоняет не розами, а тут он еще изволил вылакать пару бутылок коньяка, стоящих в сейфе у капитана. Дорвался, подлец… Однако, такой случай грех было не использовать и вот, как видите, небольшая импровизация принесла свои плоды. Кто ж теперь ему поверит, что он, пьянь подзаборная, не по своей вине не мог попасть дубинкой по стоявшему на одном месте арестованному? правильно, не поверят. Разве что старлей начал посматривать в мою сторону слишком пристально, видимо, умный и соображающий человек оказался, но это так, исключение из общей массы. Впрочем, мне и не нужно водить их за нос долго. Так, еще несколько минут и довольно.
   — Господа, быть может со мной все-таки дело решите? Кажется, кто-то хотел послушать о том, каким именно путем я здесь оказался?
   — Послушаем, — проскрипел боровоподобный капитан. — Поговори, все равно ты у меня надолго сядешь за нападение на сотрудников при исполнении.
   — Нападение? Разве было какое-то нападение? Что-то я такого не припомню.
   — Ты что, …, за идиотов нас держишь? Кто напал на патруль, обезоружил и под угрозой применения оружия заставил их съесть пачку бумаги? Хорошо, водитель их видел, и группу захвата вызвал! Да и исчезнувшие бесследно четверо молодых людей, детей уважаемых в городе людей тоже на тебе. Ох отдам я тебя их родичам, тогда ты сам ко мне запросишься и умолять будешь, чтобы я о твою харю сапоги вытер.
   Ну вот, родной, все с тобой ясно. Ты у нас вовсе не честный офицер, а всего лишь шавка на службе у сильных мира сего. Другой даже и не думал бы упоминать о «влиятельных людях» и уж тем более не угрожал бы расправой. Вон как у старлея лицо перекосилось при одном упоминании «влиятельных». Ну а остальные никак не отреагировали, видать, для них это в порядке вещей. Что ж, исходя из увиденного, и буду делать выводы. Разве что для окончательной проверки еще один тест проведу… на степень гнилья в душах человеческих.
   — Ах это… Помню, приходили эти молодые хамы, девушку оскорбили, грубости говорили. Я человек культурный, просто вежливо убедил их уйти куда подальше, в далекое пешее и всячески порнографическое путешествие. Видно пошли так далеко, что до сих пор идут. Как говорится, сработал четвертый закон Ньютона.
   — Это какой? — заинтересовался старлей.
   — Ну как же… Тело, посланное в то самое путешествие, движется равномерно, прямолинейно и обратно не возвращается.
   — Забавная формулировка. А ты их мирно убедил?
   — Относительно, — честно ответил я на его вопрос. — Ушли далеко за исключением того, которому я кастет на нежной лапке малость помял. Он и бросился жаловаться всем подряд, патруль привел.