Страница:
Исполненная раскаяния, фрейлина похоронила его и, покинув замок, вернулась к королю. Пышная свадьба с королем оказалась не очень веселой. Прошло еще немного времени, и у нее родилась дочь. Увы, память о моряке не удалось стереть так легко. Принцесса родилась слепой. Никто не знал, как это случилось, но вскоре опаловые глаза оказались в ее орбитах. Угрызения совести или странные толки о принцессе заставили короля удалить ее от двора. На берегу моря для нее выстроили небольшой замок и поселили там вместе с немногочисленной челядью. Однако против желания королевской четы принцесса стала занимать умы всего государства. Вначале обнаружилось, что у нее чудесный голос, и, когда она пела в замковой капелле, сам король приезжал тайно послушать ее. Сопровождавшие его придворные нередко видели, как он ронял слезы. Потом поползли слухи, что в лунные ночи принцесса обретает зрение. В самом деле, к ней собирались друзья, она звала музыкантов, и, не зажигая свечей, они танцевали до рассвета, причем слепая ни разу не споткнулась и никого не задевала. И, наконец, по просьбе принцессы, ей подарили небольшую парусную лодку. Не внимая уговорам слуг, она уплывала в море одна и могла возвратиться лишь через несколько дней, когда луна бывала на ущербе. Приближалось совершеннолетие юной наследницы престола, и никто не сомневался, что способности принцессы затмят ее главный недостаток. Король и королева приглядывались к женихам, но в день своего рождения принцесса исчезла. В канун праздника, по словам испуганной прислуги, какое-то странное облачное судно бросило якорь против замка. Старый моряк сошел на берег и, взяв принцессу за руку, перевез на свой призрачный корабль. Подул ветер, туман рассеялся и лишь лунная дорожка осталась на том месте, где недавно виднелись очертания судна. Никто при дворе не сомневался в том, что похитил принцессу тот, кто некогда достал опалы.
Вот так я узнал историю моего опала, и хотя осталось неведомым, как человеческая душа могла воплотиться в камень, страстное желание оставить в человеческой плоти сказочную принцессу обуяло меня. Не помню, сколько слов я потратил, пытаясь убедить ее. Как я клялся отдать за нее свою душу, чтобы вырвать ее из-под власти Лунной богини! Как молил вернуться на землю с ее страданиями и нищетой, но зато с живой жизнью, которой правит горячая кровь! Она молчала в ответ. Затем внезапно улыбнулась. Странную реч?? услышал я от нее:
– Послушай, я сама выбрала свою судьбу, и разве не помогло мне это сохранить в другой материи красоту и совершенство? Разве не они пленили тебя, когда я была заключена в камне? Но многое еще недоступно твоему пониманию, и память твоего прошлого существования скрыта в тумане лунного моря. Хорошо, я принимаю твою любовь и клятвы. Мы вернемся с тобой на Землю и разделим твою жизнь на двоих. Но и ты должен по истечении срока дней твоих вернуться со мной на лунную дорогу. Твоя душа войдет в камень и будет принадлежать вечно прекрасному прошлому. Мы соединимся воедино в капле опала, и ты будешь всегда мною, как я тобою.
Разве мог я в ту минуту понять ее? Для меня значило только то, что она отвечает на мою любовь. С пылом я протянул к ней руки. Она же вдруг растаяла в воздухе, как сновидение. В ладони моей осталась опять серебряная змейка кольца, сжимающая загадочный камень. Долго все случившееся казалось немыслимой фантазией. Я заперся в доме и, никуда не выходя, мучительно перебирал до деталей своей странствие. Образ Воглеа сливался с образом принцессы. История фрейлины представала предо мной так ярко, будто я сам пережил ее и принимал в ней участие. В какие-то мгновения я видел себя тем несчастным моряком, и на меня ложилась вина, что я первый открыл двери иного мира и вызвал к жизни силы Луны. Не они ли затем определили судьбу принцессы да и мою собственную? То мнилось, что я – самовластный король в темном углу замковой капеллы, и пение слепой дочери разрывает мое сердце. Эти возвращающиеся переживания доводили меня до полного изнеможения, и, когда наступал вечер, я засыпал так, словно проваливался в могилу. Но вот силы постепенно стали возвращаться, и вместе с тем какое-то воспоминание или навязчивое впечатление стало стучаться в сознание. И однажды среди ночи прозрение явилось ко мне. Я проснулся с чувством, совершенно незнакомым прежде. Дом, постель, окружающая обстановка, все оставалось знакомым и принадлежало мне, но тело, тело было чужим! Я стал ощупывать себя, протирать глаза, пытаясь избавиться от остатков сна, но ощущение не только не проходило, но усиливалось. Я прилагал неимоверные усилия, чтобы сохранить, хоть частичку своего «я», которая будто выдавливалась из меня новым сознанием. Как эквилибрист на канате, балансируя между центрами, раздвоившими мою личность, я подошел к зеркалу и с ужасом вгляделся в него. Из сумеречного сияния стекла проступило нежное лицо принцессы, и опаловые глаза ее струили тихий лунный свет. Чудо преображения смяло последнее сопротивление моего прежнего сознания. «Ты будешь мною, как я тобой», – вспомнил я. Да, это не греза. Я поднимаю руку и отражение в зеркале делает то же. Я кружусь, и волна разлетающихся волос обвивает мое лицо и стан. До самого рассвета я буду владеть этим легким телом, буду танцевать и петь лунные песни. Но с первыми лучами солнца мой возлюбленный сменит меня. Снова и снова будет он искать следы мои, снова и снова пытать свой драгоценный опал о том давнем королевстве на берегу моря.
Сердце
В глазах одиноких женщин обычно можно угадать какое-то особенное выражение: не то затаенной грусти, не то ожидания, не то нарочитой замкнутости… Трудно подобрать определение, но, вероятно, более, чем мужчины, созданные для любви и лишенные ее, они несут в себе тихую боль, которой не скрыть, как ни старайся. Однако нет ничего ошибочнее, чем делать обобщения и руководствоваться ими.
В прелестном местечке Гессель-Винкеле, прогуливаясь по утрам, встречаешь почти всех жителей. Одни выносят в свои аккуратные садики столы для завтрака, другие выводят на улицу своих четвероногих друзей, третьи спешат за продуктами или новостями в ближайшие магазины. Как звон колокольчиков, в воздухе звучит: «Доброе утро, доброе утро, доброе утро». Знаком ты со встречным или нет – неважно, приветствие летит к тебе и ждет ответа. Среди многих встречаемых людей я обратил внимание на немолодую женщину с огромной собакой. Она шла так легко и грациозно, словно всю жизнь танцевала и эта готовность осталась в ней. Наверное, этот порыв исходил из самой глубины ее души, потому что в лице ее, прекрасном и гармоничном, отражалась» та же окрыленность, тот же полет и одухотворенность. Но главное, это было лицо счастливого человека, которому нечего желать, кроме того, чтобы просто продолжать так идти, ведя на поводке собаку, и ??дыхать утренний воздух.
– Вот самое удивительное существо, что проживает здесь, – поделился я впечатлениями со своим хозяином, у которого гостил. – Представляю себе, сколько радости дарит она одним присутствием своим близким.
– Не тут-то было, – отвечал мой собеседник, – если вы имеете в виду Янтарную Сибиллу, а иной, я думаю, в нашем Гессель-Винкеле и нет. Так вот, она абсолютно одинока.
– А почему ее так прозывают? – заинтересовался я.
– О, это целая история, не то выдумка, не то безуминка.
Уступая моим настояниям, он рассказал мне ее. И вот как все это выглядело.
Лет двадцать назад здешние леса были еще достаточно глухие и обширные. Немало охотников собиралось в Гессель-Винкеле, чтобы отправиться отсюда за кабанами, оленями, а порой и на медведя. Среди них был один молодой человек по имени Генрих. Внешность имел он самую заурядную, да и состояние самое среднее, поэтому хоть и робким его нельзя было назвать, но только со стороны он мог любоваться прекрасной Сибиллой. В те времена она многих с ума сводила, но держалась, как королева. Холодна, величава, и никто не мог похвастаться ее благосклонностью. Однажды Генрих в очередной раз отправился на охоту и заблудился. Собаки его куда-то исчезли, дело было к вечеру, и решил он забраться на дерево, чтобы отыскать путь. И с вершины увидел, что над лесом, словно пламя без дыма, высится дерево с золотыми листьями. Слез Генрих вниз и поспешил к чуду, которое увидел. Но чем дальше шел, тем труднее был путь. То бурелом, завалы из павших стволов, то овраги, то скалы. Выбился из сил охотник. Сел под дерево и закрыл глаза. Очнулся от света. Видит, что рядом с ним костер пылает, а вокруг какие-то дети. Он пригляделся, а у детей – бороды! Хочешь верь, хочешь не верь, а попал Генрих к гномам.
– Что тебе здесь надо? – спрашивают его. Он и отвечает, как было: что заблудился, увидел дерево с золотыми листьями и пошел к нему.
– Опять это проклятое дерево! – говорят гномы. – Столько несчастий нам приносит. Если ты поможешь нам срубить его, мы тебя отпустим и дорогу покажем, а нет, так останешься с нами и станешь таким же, как мы.
Из их объяснений он понял, что дерево с золотыми листьями ему не пригрезилось, и оно – беда для гномов. Выросло дерево из подземных недр, где обитали гномы, и вытягивает их золото наружу. Срубить его им не под силу. И вот взялся Генрих за топор. Но сколько не рубил, только лезвие тупил, да топорище ломал. Каменный ствол был у дерева. Тогда пришла в голову Генриху мысль – не рубить дерево, а выкопать все его корни. Взялись все вместе за работу. Все корни освободили, а один, главный, не могут. Уходит он глубоко под землю. Пришлось Генриху лезть в подземное жилище гномов. И там увидели они озеро. Прямо из середины его и рос этот корень. Видит охотник, что гномы боятся в воду лезть. Тогда прыгнул сам в озеро. Нырнул глубоко и стал, держась за корень, копать основание его. И тут в руках его оказался скользкий камень. Из него и росло дерево. Он вынырнул и увидел, что камень светится изнутри. Тем не менее оборвал он корень и на берег вышел. В этот же момент загремела земля от тяжелого удара. Это свалилось дерево. Выбрались они на поверхность. Проводили гномы Генриха, дорогу ему показали. С тем он и вернулся, а камень тот, конечно, с собой взял. Оказалось при свете дня, что это кусок янтаря в виде сердца. Ничем особенным он не отличался, только в темноте начинал светиться. Какие-то облики в нем плыли, фигуры проходили, цветы распускались. И вот стали Генриху сниться чудесные сны. И явился ему однажды маленький гном в золотой короне. Рассказал о своей судьбе печальной и просил помочь ему.
Случилось гному в годы его царствия встретить среди людей прекрасную девушку. И влюбился он в нее, но сколько не молил о любви, только смеялась над ним красавица. И впрямь, какая может быть пара из гнома и человека. Проходило время, давно уже забыла о гноме девушка, а он все любил ее. Узнав об этом, рассердились гномы на своего владыку. Требовали, чтоб отрекся он от своего сумасбродства и жил, как все гномы. Он же отказывался и все норовил уйти к людям, чтобы хоть на мгновение вновь увидеть свою избранницу. Тогда казнили его злые гномы и бросили тело в подземное озеро. Но любовь не дала умереть сердцу короля, и выросло из него дерево с золотыми листьями. Теперь Генриху досталось оно, и вот крошка-король умолял пойти на поиски его возлюбленной. Взял Генрих янтарь в карман и отправился по Гессен-Винкелю. Первой, кого он встретил, была Сибилла. Как огонь запылал янтарь, а Сибилла вдруг взглянула на Генриха так, словно впервые увидела его. Долго они разговаривали и все наговориться не могли. Почувствовал Генрих, что у девушки вдруг вспыхнул интерес к нему, и пожалуй, он может надеяться, что это не пустой каприз красавицы. Однако решил он проверить, что будет, если он без янтаря к ней подойдет. Так и сделал. И смотрела на него Сибилла с удивлением, и будто искала чего-то, но не находила. Одна только вежливость не позволяла ей тотчас повернуться к нему спиной и уйти прочь. А ночью гном опять снился Генриху и в слезах благодарил его.
– Это она, я узнал ее. Спасибо тебе, добрый человек!
Стыдно стало Генриху, что хотел он стать соперником на пути любви гнома. Ведь тот даже жизнью своей пожертвовал ради возлюбленной. Только не мог он понять, когда это гном успел встретить Сибиллу и полюбить ее. Судя по дереву с золотыми листьями, то было не меньше, чем сотня лет назад.
– Ты прав! – ответил ему гном. – Случилось это сто лет назад, когда жила Сибилла другой жизнью. Но я ее душу узнал. Лишь тело меняется, а душа остается у человека вечной!
И тогда снова пошел Генрих к Сибилле. Рассказал ей все приключившееся с ним и отдал ей янтарное сердце гнома. С тех самых пор словно ушла в сновиденья свои и стала там королевой гномов. Что для нее стало главным в жизни, теперь трудно сказать. Ни в ком она не нуждается. Можно, конечно, и о безумии ее подумать. Кто-то рассказывал, что видел, как она ночью в лес гулять уходит и на голову надевает маленькую корону. Но чего не случается в Гессель-Винкеле!
– А что с охотником стало? – спросил я.
– Да ничего, зажил, как все. Гостей порой принимает. Вы, верно, не поняли, что я и есть тот охотник. Меня ведь Генрихом зовут, а многие по привычке добавляют – охотник Генрих.
Принц Августа
Не следует спешить, даже если тебе предлагают стать Принцем. Эргель Данк, поэт и бродяга, как-то странствуя по незнакомому краю, наткнулся на пустой старый дом. Время было позднее, накрапывал дождь, и он решил переночевать в этом заброшенном жилище Среди ночи ему послышались голоса в соседней комнате. Карманы Эргеля были пусты, так что будь это даже разбойники, терять ему было нечего. Он осторожно выбрался наружу, а затем громко постучал в двери.
Никто не ответил, тогда Эргель решительно толкнул двери и вошел в дом. Полоска света указала ему путь, и он попал в тускло освещенную комнату. Семь человек находились в ней, и среди них одна женщина. Одетая в старинное платье, так же как и остальные, она выделялась своей яркой внешностью. Отблески пламени из камина падали на ее лицо, и оно резко меняло выражение. Вот, словно темно-красный цветок распускался на нем, и оно становилось гневным и зловещим.
Мгновение спустя светлая волна смывала эту маску, и на ее месте возникало лицо Белоснежки. Печаль туманила черты ее, и в детских губах застывал немой упрек. Еще миг, и оранжевый блеск рысьих глаз, исполненных колдовской, звериной силы, устремлялся из омута ее смеющегося лица. Да, от него трудно было оторваться, тем более что остальные ее спутники казались мало примечательными, кроме одного. Молодой человек в бархатном наряде голландского художника.
Черный берет нависал над его непомерно высоким лбом. Большой нос с горбинкой скорее напоминал птичий клюв, лицо выражало глубокую печаль, и ее не могли изменить никакие тени.
После нескольких извинительных слов компания приняла Эргеля, как своего товарища. Пиво из солидного бочонка, черный хлеб с сыром, которыми его угощали, явно не соответствовали роскошному убранству стола. Золотые чаши, инкрустированные драгоценными камнями, вазы из перламутра, обрамленные затейливым серебряным литьем – все это явно напоминало натюрморты голландских мастеров XVI века. Впрочем, хмель вскоре ударил в голову Эргеля, и он с трудом воспринимал окружающее. Лишь отрывками вспоминал он эти события на следующий день. Помнилось ему, что хозяйка, желая подразнить печального юношу, старалась уделять особое внимание пришельцу. Потом сели играть в карты, и Эргель обыграл всех. Наградой должен был быть поцелуй красавицы.
Печальный «белый ворон», как про себя прозвал Эргель человека в берете, предложил горсть золотых, прося отказаться от приза.
Эргель лишь качнул головой. Тогда тот молча указал на шпагу. Разгоряченный победой, бродяга со смехом выхватил ее у противника и сломал. Окружающие захлопали его ловкости, однако видя неподдельное страдание молодого человека, Эргель отказался от своей награды. Его освистали остальные присутствующие. Но он отвернулся от них к стене. Там висела странная картина в золоченой раме. Пустой темный холст словно ждал, чтобы на него легли краски. Но одна фигура была вырисована на нем, и она являла собой самого Эргеля, стоящего спиной к зрителю. Потом компания куда-то заспешила и исчезла. Холодное прикосновение их рук оставляло неприятное впечатление. Лишь одно пожатие было искренним и благодарным, и, конечно же, оно принадлежало печальному юноше. Потом Эргель долго спал, а когда проснулся, сумбур этой ночной пирушки продолжал терзать его. Он опять осмотрел дом. Все исчезло, как будто и не было. Одна картина осталась на стене. На ней теперь была изображена вся ночная компания вокруг с драгоценной посудой стола. Лишь самого себя он уже не нашел на ней.
Прошел, вероятно, год, и снова Эргель бродил по дорогам. Однажды, в конце июля, в годовщину странной встречи в пустом доме, он заблудился в лесных дебрях. Темнота сгущалась вокруг него, и ему казалось, что какие-то маленькие фигурки крались за ним по сторонам тропинки. Однако стоило ему сделать шаг в их сторону, как они тут же замирали, сливаясь с кустами и деревьями.
Для волков они были слишком малы, для детей – слишком проворны. В тревоге путник ускорял шаги, порой бежал, но преследователи не отставали. Наконец, выбившись из сил, он сел под деревом посреди небольшой поляны. Глаза его слипались несмотря на страх. Он предался раздумьям, но вдруг услышал со всех сторон нарастающий шум. Эргель напряг зрение. Сотни крошечных фигурок, взявшись за руки, двигались по краю поляны. Этот странный хоровод вокруг него повторял какие-то слова или мелодию, и теперь Эргель не сомневался больше. Это были гномы. Они мелькали все быстрее и быстрее, и у путника закружилась голова. Когда он очнулся, то почувствовал, что не может двинуться.
«Я, очевидно, привязан к дереву», – мелькнуло у него в голове.
Но нет, ни одна веревка не оплетала его рук и тела. Он просто превратился в огромную ель. Та ель, у которой он присел, стояла рядом, и ее ветви участливо касались его. Наступил день. Гномы исчезли. Эргель видел лесных животных, группа охотников выехала на поляну верхом на стройных лошадях. Он хотел окликнуть их, но не мог. Лишь шевельнул ветвями. Тихий шорох слетел с вершины дерева, но никто не обратил на него внимания. В ужасе от своей участи, Эргель стал уверять себя, что это лишь сон и он проснется человеком. Увы, он не спал. На закате дня пришли гномы. Его снова превратили в человека и стали с ним разговаривать.
– Зачем ты явился в наши владения, незнакомец? Ты нарушил течение нашего времени. В Священный час гномов мы вынуждены были сопровождать тебя, пока ты шел в самые заповедные места нашего королевства.
– Я сбился с пути и заблудился, – отвечал Эргель, – но я готов сделать все, чтобы искупить свою вину!
Гномы пошептались, а затем принесли лук со стрелами.
– Мы хотим посмотреть, на что ты способен. Выстрели из лука в заходящее солнце, а затем постарайся найти стрелу до того, как наступит полночь!
Эргель понимал, что спорить или ставить условия бесполезно, зато у него есть шанс спастись. Изо всех сил натянув лук, он пустил золоченую стрелу в медно-красный диск, опускающийся за деревья.
Вслед за тем он побежал. Гномы ринулись следом за ним. Догадались ли они о его намерении бежать, но он слышал их крики, и маленькие стрелы свистели у него над головой. Он опередил их и, петляя как заяц, выскочил к реке. В сотне метров от него был узкий мост.
Спасение было рядом. На другом берегу меж деревьями виднелись дома людей. Внезапно Эргель услышал крик о помощи. Крошка гном, видимо еще ребенок, удивший рыбу, упал в реку, и течение уносило его к омуту. Забыв о себе, Эргель прыгнул в воду и вытащил малыша на берег. Быстро оглядевшись, он хотел бежать к переправе, но его преследователи уже отрезали ему дорогу. Он побежал прочь от моста вдоль реки. Снова ему удалось оторваться от погони. Грозное хрюканье раздалось впереди него. Из леса выскочил огромный вепрь и ринулся на Эргеля. Беглец увернулся от его громадных клыков, а затем прыгнул ему на спину, вцепившись в жесткую холку. Вепрь рванулся вперед и запутался среди кустов и корней поваленных деревьев. Эргель вдруг увидел, что под шкуру зверя загнаны под самую шляпку три золотых гвоздя. Сам не зная, зачем он это делает, Эргель вытащил гвозди и отбросил их в сторону. Вепрь внезапно успокоился. Вероятно, именно боль от гвоздей привела его в такую неистовую ярость. Теперь он успокоился. И снова, задыхаясь, Эргель бежал прочь от погони. На этот раз удача, казалось, была рядом. Он видел край леса, а за ним возделанные людьми поля. Стук молоточков обратил на себя его внимание. У крошечного домика под холмом стоял гном и ковал сверкающую золотую чашу. Она была инкрустирована бриллиантами и рубинами. Увидев беглеца, гном выпустил молоток и бросился бежать.
Драгоценная чаша упала и подкатилась к ногам Эргеля. Рука его потянулась к сокровищу, но он отдернул ее. Он не желал зла гномам и тем более не хотел посягать на их добро. Отвернувшись, Эргель рванулся вперед и упал в яму. Там лежала его стрела. Придя в себя, он вновь увидел, что находится на поляне. Гномы окружали его, но теперь в их обращении к нему звучало уважение.
– Ты выдержал испытание, человек! И мы предлагаем тебе стать принцем Августа. Ты станешь таким же, как мы, и женишься на нашей королеве!
– Нет, – отвечал Эргель. – Я благодарю вас за честь, но отказываюсь. Я хочу вернуться к людям.
– У тебя есть время подумать, но знай, что твой отказ превратит тебя навсегда в дерево этого леса, – сказали гномы. – Оставайся здесь и думай. Сбежать с этой поляны ты уже не сможешь. Оцени это место, которое может стать твоим до скончания твоих дней.
Наступила ночь, и Эргель сел под елью, не зная, что предпринять. Шелест ветвей над ним заставил его насторожиться. Он вспомнил, как, будучи елью, хотел заговорить с людьми, и они не услышали его. Теперь он может что-то узнать от дерева. Да, это была говорящая ель, и она пыталась его поддержать и утешить, когда он стоял рядом с ней.
– Ты не можешь узнать меня, но я тебя вспомнил, путник. Год назад мы встретились в пустом доме, и, когда ты пришел, гномы приняли образы людей с картины голландского мастера. И я был тогда твоим соперником, и ты дважды победил меня. Первый раз в карты, второй –когда сломал мою шпагу. Но я не мог забыть твоего благородства, когда ты отказался от поцелуя женщины, которую я любил. Знай же, что меня постигла почти такая же участь, как и тебя. Меня превратили в дерево, хотя я был человеком. Мое имя Нольд, и судьба моя печальна. Еще среди людей я встретил и полюбил прелестную девушку Герану. Увы, она играла со мной и со всеми, кто попадался на ее пути. Трудно представить, чего она хотела, но я думаю, что ее своенравной натуре хотелось власти над теми, кого она увлекала собой. Вероятно, это послужило причиной ее внезапно го исчезновения. Она ушла от людей к гномам, чтобы стать их королевой. Я ре шил последовать за ней. Не стану рассказывать, как это удалось, но я встретил в лесу светлых духов сосновых деревьев и дал клятву верности им. Тогда же узнал, что Герана владычествует над лесными гномами, которые враждуют с соснами. Они заключили союз с хмурыми елями из черного леса, и те пришли в эти леса отвоевывать место у светлых сосен. Немало людей попало под колдовские чары лесных гномов и превратилось в воинство еловых деревьев. Я сказал тебе что стал защитником солнечного леса, и дал клятву верности им. Наверное, ты поймешь меня. Сосновый лес светел, солнечные лучи касаются их корней и питают их. Ели –темны, и закрывают землю от света, потому темные силы пользу ются их покровительством. Но духи природы ищут союза с людьми. Этот союз дает им шанс победить в войне друг с другом. Лесные гномы также ищут предводителя для своих полчищ среди людей. Каждый месяц они находят себе принца, который должен повести их в бой. Герана помогает им, и ее красота служит приманкой. В ту ночь, год назад, я пришел на свидание с Гераной и попал в плен к гномам. Они хотели, чтобы я выступил против сосен, и я отказался. Тогда они превратили меня в дерево и оставили здесь. Теперь ты, волею судьбы, так же оказался в плену у гномов, и тебе предложили стать принцем Августа. От твоего выбора многое зависит.
– Но что происходит с теми принцами, когда проходит их время? Например, с Маем, Июнем или Июлем? Ведь это столь короткое время?
– Ты ошибаешься, – прошептала ель. – Время у природы иное, и то, что для людей месяц, для гномов может тянуться как год. Что же касается принцев, то они засыпают в подземном королевстве гномов и становятся памятниками самим себе и своему царствованию.
– Есть ли возможность спастись? – спросил Эргель.
– Пожалуй, ты можешь попробовать, – ответил Нольд. – Тебе не уйти за пределы поляны, но под моими корнями есть ход в подземелье. Там, если ты передвинешь стрелки каменных часов, гномы начнут встречу месяца раньше, чем надо. Может быть, ты узнаешь их тайный клич и песню, которые дадут тебе власть над ними. Они все подчиняются тайному гимну и не смогут сражаться против того, кто поет его.
Эргель скользнул в подземелье. Множество гномов сновали по узким галереям. Все были заняты подготовкой к встрече нового месяца, и на Эргеля не обращали внимания. Он долго пробирался по дорожкам, тускло освещенным светляками и фонариками, пока не оказался на широкой площади, посреди которой возвышалась статуя королевы.
Вокруг нее на пьедесталах стояли семь принцев, превращенных в янтарь. Сердце Эргеля сжалось, и он пошел дальше. У озера с темной ледяной водой он увидел громадные каменные часы. Изнутри шел тяжелый стук, словно билось огромное сердце. Эргель хотел подойти к часам, когда внезапно на него кинулся громадный вепрь.
Вот так я узнал историю моего опала, и хотя осталось неведомым, как человеческая душа могла воплотиться в камень, страстное желание оставить в человеческой плоти сказочную принцессу обуяло меня. Не помню, сколько слов я потратил, пытаясь убедить ее. Как я клялся отдать за нее свою душу, чтобы вырвать ее из-под власти Лунной богини! Как молил вернуться на землю с ее страданиями и нищетой, но зато с живой жизнью, которой правит горячая кровь! Она молчала в ответ. Затем внезапно улыбнулась. Странную реч?? услышал я от нее:
– Послушай, я сама выбрала свою судьбу, и разве не помогло мне это сохранить в другой материи красоту и совершенство? Разве не они пленили тебя, когда я была заключена в камне? Но многое еще недоступно твоему пониманию, и память твоего прошлого существования скрыта в тумане лунного моря. Хорошо, я принимаю твою любовь и клятвы. Мы вернемся с тобой на Землю и разделим твою жизнь на двоих. Но и ты должен по истечении срока дней твоих вернуться со мной на лунную дорогу. Твоя душа войдет в камень и будет принадлежать вечно прекрасному прошлому. Мы соединимся воедино в капле опала, и ты будешь всегда мною, как я тобою.
Разве мог я в ту минуту понять ее? Для меня значило только то, что она отвечает на мою любовь. С пылом я протянул к ней руки. Она же вдруг растаяла в воздухе, как сновидение. В ладони моей осталась опять серебряная змейка кольца, сжимающая загадочный камень. Долго все случившееся казалось немыслимой фантазией. Я заперся в доме и, никуда не выходя, мучительно перебирал до деталей своей странствие. Образ Воглеа сливался с образом принцессы. История фрейлины представала предо мной так ярко, будто я сам пережил ее и принимал в ней участие. В какие-то мгновения я видел себя тем несчастным моряком, и на меня ложилась вина, что я первый открыл двери иного мира и вызвал к жизни силы Луны. Не они ли затем определили судьбу принцессы да и мою собственную? То мнилось, что я – самовластный король в темном углу замковой капеллы, и пение слепой дочери разрывает мое сердце. Эти возвращающиеся переживания доводили меня до полного изнеможения, и, когда наступал вечер, я засыпал так, словно проваливался в могилу. Но вот силы постепенно стали возвращаться, и вместе с тем какое-то воспоминание или навязчивое впечатление стало стучаться в сознание. И однажды среди ночи прозрение явилось ко мне. Я проснулся с чувством, совершенно незнакомым прежде. Дом, постель, окружающая обстановка, все оставалось знакомым и принадлежало мне, но тело, тело было чужим! Я стал ощупывать себя, протирать глаза, пытаясь избавиться от остатков сна, но ощущение не только не проходило, но усиливалось. Я прилагал неимоверные усилия, чтобы сохранить, хоть частичку своего «я», которая будто выдавливалась из меня новым сознанием. Как эквилибрист на канате, балансируя между центрами, раздвоившими мою личность, я подошел к зеркалу и с ужасом вгляделся в него. Из сумеречного сияния стекла проступило нежное лицо принцессы, и опаловые глаза ее струили тихий лунный свет. Чудо преображения смяло последнее сопротивление моего прежнего сознания. «Ты будешь мною, как я тобой», – вспомнил я. Да, это не греза. Я поднимаю руку и отражение в зеркале делает то же. Я кружусь, и волна разлетающихся волос обвивает мое лицо и стан. До самого рассвета я буду владеть этим легким телом, буду танцевать и петь лунные песни. Но с первыми лучами солнца мой возлюбленный сменит меня. Снова и снова будет он искать следы мои, снова и снова пытать свой драгоценный опал о том давнем королевстве на берегу моря.
Сердце
В глазах одиноких женщин обычно можно угадать какое-то особенное выражение: не то затаенной грусти, не то ожидания, не то нарочитой замкнутости… Трудно подобрать определение, но, вероятно, более, чем мужчины, созданные для любви и лишенные ее, они несут в себе тихую боль, которой не скрыть, как ни старайся. Однако нет ничего ошибочнее, чем делать обобщения и руководствоваться ими.
В прелестном местечке Гессель-Винкеле, прогуливаясь по утрам, встречаешь почти всех жителей. Одни выносят в свои аккуратные садики столы для завтрака, другие выводят на улицу своих четвероногих друзей, третьи спешат за продуктами или новостями в ближайшие магазины. Как звон колокольчиков, в воздухе звучит: «Доброе утро, доброе утро, доброе утро». Знаком ты со встречным или нет – неважно, приветствие летит к тебе и ждет ответа. Среди многих встречаемых людей я обратил внимание на немолодую женщину с огромной собакой. Она шла так легко и грациозно, словно всю жизнь танцевала и эта готовность осталась в ней. Наверное, этот порыв исходил из самой глубины ее души, потому что в лице ее, прекрасном и гармоничном, отражалась» та же окрыленность, тот же полет и одухотворенность. Но главное, это было лицо счастливого человека, которому нечего желать, кроме того, чтобы просто продолжать так идти, ведя на поводке собаку, и ??дыхать утренний воздух.
– Вот самое удивительное существо, что проживает здесь, – поделился я впечатлениями со своим хозяином, у которого гостил. – Представляю себе, сколько радости дарит она одним присутствием своим близким.
– Не тут-то было, – отвечал мой собеседник, – если вы имеете в виду Янтарную Сибиллу, а иной, я думаю, в нашем Гессель-Винкеле и нет. Так вот, она абсолютно одинока.
– А почему ее так прозывают? – заинтересовался я.
– О, это целая история, не то выдумка, не то безуминка.
Уступая моим настояниям, он рассказал мне ее. И вот как все это выглядело.
Лет двадцать назад здешние леса были еще достаточно глухие и обширные. Немало охотников собиралось в Гессель-Винкеле, чтобы отправиться отсюда за кабанами, оленями, а порой и на медведя. Среди них был один молодой человек по имени Генрих. Внешность имел он самую заурядную, да и состояние самое среднее, поэтому хоть и робким его нельзя было назвать, но только со стороны он мог любоваться прекрасной Сибиллой. В те времена она многих с ума сводила, но держалась, как королева. Холодна, величава, и никто не мог похвастаться ее благосклонностью. Однажды Генрих в очередной раз отправился на охоту и заблудился. Собаки его куда-то исчезли, дело было к вечеру, и решил он забраться на дерево, чтобы отыскать путь. И с вершины увидел, что над лесом, словно пламя без дыма, высится дерево с золотыми листьями. Слез Генрих вниз и поспешил к чуду, которое увидел. Но чем дальше шел, тем труднее был путь. То бурелом, завалы из павших стволов, то овраги, то скалы. Выбился из сил охотник. Сел под дерево и закрыл глаза. Очнулся от света. Видит, что рядом с ним костер пылает, а вокруг какие-то дети. Он пригляделся, а у детей – бороды! Хочешь верь, хочешь не верь, а попал Генрих к гномам.
– Что тебе здесь надо? – спрашивают его. Он и отвечает, как было: что заблудился, увидел дерево с золотыми листьями и пошел к нему.
– Опять это проклятое дерево! – говорят гномы. – Столько несчастий нам приносит. Если ты поможешь нам срубить его, мы тебя отпустим и дорогу покажем, а нет, так останешься с нами и станешь таким же, как мы.
Из их объяснений он понял, что дерево с золотыми листьями ему не пригрезилось, и оно – беда для гномов. Выросло дерево из подземных недр, где обитали гномы, и вытягивает их золото наружу. Срубить его им не под силу. И вот взялся Генрих за топор. Но сколько не рубил, только лезвие тупил, да топорище ломал. Каменный ствол был у дерева. Тогда пришла в голову Генриху мысль – не рубить дерево, а выкопать все его корни. Взялись все вместе за работу. Все корни освободили, а один, главный, не могут. Уходит он глубоко под землю. Пришлось Генриху лезть в подземное жилище гномов. И там увидели они озеро. Прямо из середины его и рос этот корень. Видит охотник, что гномы боятся в воду лезть. Тогда прыгнул сам в озеро. Нырнул глубоко и стал, держась за корень, копать основание его. И тут в руках его оказался скользкий камень. Из него и росло дерево. Он вынырнул и увидел, что камень светится изнутри. Тем не менее оборвал он корень и на берег вышел. В этот же момент загремела земля от тяжелого удара. Это свалилось дерево. Выбрались они на поверхность. Проводили гномы Генриха, дорогу ему показали. С тем он и вернулся, а камень тот, конечно, с собой взял. Оказалось при свете дня, что это кусок янтаря в виде сердца. Ничем особенным он не отличался, только в темноте начинал светиться. Какие-то облики в нем плыли, фигуры проходили, цветы распускались. И вот стали Генриху сниться чудесные сны. И явился ему однажды маленький гном в золотой короне. Рассказал о своей судьбе печальной и просил помочь ему.
Случилось гному в годы его царствия встретить среди людей прекрасную девушку. И влюбился он в нее, но сколько не молил о любви, только смеялась над ним красавица. И впрямь, какая может быть пара из гнома и человека. Проходило время, давно уже забыла о гноме девушка, а он все любил ее. Узнав об этом, рассердились гномы на своего владыку. Требовали, чтоб отрекся он от своего сумасбродства и жил, как все гномы. Он же отказывался и все норовил уйти к людям, чтобы хоть на мгновение вновь увидеть свою избранницу. Тогда казнили его злые гномы и бросили тело в подземное озеро. Но любовь не дала умереть сердцу короля, и выросло из него дерево с золотыми листьями. Теперь Генриху досталось оно, и вот крошка-король умолял пойти на поиски его возлюбленной. Взял Генрих янтарь в карман и отправился по Гессен-Винкелю. Первой, кого он встретил, была Сибилла. Как огонь запылал янтарь, а Сибилла вдруг взглянула на Генриха так, словно впервые увидела его. Долго они разговаривали и все наговориться не могли. Почувствовал Генрих, что у девушки вдруг вспыхнул интерес к нему, и пожалуй, он может надеяться, что это не пустой каприз красавицы. Однако решил он проверить, что будет, если он без янтаря к ней подойдет. Так и сделал. И смотрела на него Сибилла с удивлением, и будто искала чего-то, но не находила. Одна только вежливость не позволяла ей тотчас повернуться к нему спиной и уйти прочь. А ночью гном опять снился Генриху и в слезах благодарил его.
– Это она, я узнал ее. Спасибо тебе, добрый человек!
Стыдно стало Генриху, что хотел он стать соперником на пути любви гнома. Ведь тот даже жизнью своей пожертвовал ради возлюбленной. Только не мог он понять, когда это гном успел встретить Сибиллу и полюбить ее. Судя по дереву с золотыми листьями, то было не меньше, чем сотня лет назад.
– Ты прав! – ответил ему гном. – Случилось это сто лет назад, когда жила Сибилла другой жизнью. Но я ее душу узнал. Лишь тело меняется, а душа остается у человека вечной!
И тогда снова пошел Генрих к Сибилле. Рассказал ей все приключившееся с ним и отдал ей янтарное сердце гнома. С тех самых пор словно ушла в сновиденья свои и стала там королевой гномов. Что для нее стало главным в жизни, теперь трудно сказать. Ни в ком она не нуждается. Можно, конечно, и о безумии ее подумать. Кто-то рассказывал, что видел, как она ночью в лес гулять уходит и на голову надевает маленькую корону. Но чего не случается в Гессель-Винкеле!
– А что с охотником стало? – спросил я.
– Да ничего, зажил, как все. Гостей порой принимает. Вы, верно, не поняли, что я и есть тот охотник. Меня ведь Генрихом зовут, а многие по привычке добавляют – охотник Генрих.
Принц Августа
Не следует спешить, даже если тебе предлагают стать Принцем. Эргель Данк, поэт и бродяга, как-то странствуя по незнакомому краю, наткнулся на пустой старый дом. Время было позднее, накрапывал дождь, и он решил переночевать в этом заброшенном жилище Среди ночи ему послышались голоса в соседней комнате. Карманы Эргеля были пусты, так что будь это даже разбойники, терять ему было нечего. Он осторожно выбрался наружу, а затем громко постучал в двери.
Никто не ответил, тогда Эргель решительно толкнул двери и вошел в дом. Полоска света указала ему путь, и он попал в тускло освещенную комнату. Семь человек находились в ней, и среди них одна женщина. Одетая в старинное платье, так же как и остальные, она выделялась своей яркой внешностью. Отблески пламени из камина падали на ее лицо, и оно резко меняло выражение. Вот, словно темно-красный цветок распускался на нем, и оно становилось гневным и зловещим.
Мгновение спустя светлая волна смывала эту маску, и на ее месте возникало лицо Белоснежки. Печаль туманила черты ее, и в детских губах застывал немой упрек. Еще миг, и оранжевый блеск рысьих глаз, исполненных колдовской, звериной силы, устремлялся из омута ее смеющегося лица. Да, от него трудно было оторваться, тем более что остальные ее спутники казались мало примечательными, кроме одного. Молодой человек в бархатном наряде голландского художника.
Черный берет нависал над его непомерно высоким лбом. Большой нос с горбинкой скорее напоминал птичий клюв, лицо выражало глубокую печаль, и ее не могли изменить никакие тени.
После нескольких извинительных слов компания приняла Эргеля, как своего товарища. Пиво из солидного бочонка, черный хлеб с сыром, которыми его угощали, явно не соответствовали роскошному убранству стола. Золотые чаши, инкрустированные драгоценными камнями, вазы из перламутра, обрамленные затейливым серебряным литьем – все это явно напоминало натюрморты голландских мастеров XVI века. Впрочем, хмель вскоре ударил в голову Эргеля, и он с трудом воспринимал окружающее. Лишь отрывками вспоминал он эти события на следующий день. Помнилось ему, что хозяйка, желая подразнить печального юношу, старалась уделять особое внимание пришельцу. Потом сели играть в карты, и Эргель обыграл всех. Наградой должен был быть поцелуй красавицы.
Печальный «белый ворон», как про себя прозвал Эргель человека в берете, предложил горсть золотых, прося отказаться от приза.
Эргель лишь качнул головой. Тогда тот молча указал на шпагу. Разгоряченный победой, бродяга со смехом выхватил ее у противника и сломал. Окружающие захлопали его ловкости, однако видя неподдельное страдание молодого человека, Эргель отказался от своей награды. Его освистали остальные присутствующие. Но он отвернулся от них к стене. Там висела странная картина в золоченой раме. Пустой темный холст словно ждал, чтобы на него легли краски. Но одна фигура была вырисована на нем, и она являла собой самого Эргеля, стоящего спиной к зрителю. Потом компания куда-то заспешила и исчезла. Холодное прикосновение их рук оставляло неприятное впечатление. Лишь одно пожатие было искренним и благодарным, и, конечно же, оно принадлежало печальному юноше. Потом Эргель долго спал, а когда проснулся, сумбур этой ночной пирушки продолжал терзать его. Он опять осмотрел дом. Все исчезло, как будто и не было. Одна картина осталась на стене. На ней теперь была изображена вся ночная компания вокруг с драгоценной посудой стола. Лишь самого себя он уже не нашел на ней.
Прошел, вероятно, год, и снова Эргель бродил по дорогам. Однажды, в конце июля, в годовщину странной встречи в пустом доме, он заблудился в лесных дебрях. Темнота сгущалась вокруг него, и ему казалось, что какие-то маленькие фигурки крались за ним по сторонам тропинки. Однако стоило ему сделать шаг в их сторону, как они тут же замирали, сливаясь с кустами и деревьями.
Для волков они были слишком малы, для детей – слишком проворны. В тревоге путник ускорял шаги, порой бежал, но преследователи не отставали. Наконец, выбившись из сил, он сел под деревом посреди небольшой поляны. Глаза его слипались несмотря на страх. Он предался раздумьям, но вдруг услышал со всех сторон нарастающий шум. Эргель напряг зрение. Сотни крошечных фигурок, взявшись за руки, двигались по краю поляны. Этот странный хоровод вокруг него повторял какие-то слова или мелодию, и теперь Эргель не сомневался больше. Это были гномы. Они мелькали все быстрее и быстрее, и у путника закружилась голова. Когда он очнулся, то почувствовал, что не может двинуться.
«Я, очевидно, привязан к дереву», – мелькнуло у него в голове.
Но нет, ни одна веревка не оплетала его рук и тела. Он просто превратился в огромную ель. Та ель, у которой он присел, стояла рядом, и ее ветви участливо касались его. Наступил день. Гномы исчезли. Эргель видел лесных животных, группа охотников выехала на поляну верхом на стройных лошадях. Он хотел окликнуть их, но не мог. Лишь шевельнул ветвями. Тихий шорох слетел с вершины дерева, но никто не обратил на него внимания. В ужасе от своей участи, Эргель стал уверять себя, что это лишь сон и он проснется человеком. Увы, он не спал. На закате дня пришли гномы. Его снова превратили в человека и стали с ним разговаривать.
– Зачем ты явился в наши владения, незнакомец? Ты нарушил течение нашего времени. В Священный час гномов мы вынуждены были сопровождать тебя, пока ты шел в самые заповедные места нашего королевства.
– Я сбился с пути и заблудился, – отвечал Эргель, – но я готов сделать все, чтобы искупить свою вину!
Гномы пошептались, а затем принесли лук со стрелами.
– Мы хотим посмотреть, на что ты способен. Выстрели из лука в заходящее солнце, а затем постарайся найти стрелу до того, как наступит полночь!
Эргель понимал, что спорить или ставить условия бесполезно, зато у него есть шанс спастись. Изо всех сил натянув лук, он пустил золоченую стрелу в медно-красный диск, опускающийся за деревья.
Вслед за тем он побежал. Гномы ринулись следом за ним. Догадались ли они о его намерении бежать, но он слышал их крики, и маленькие стрелы свистели у него над головой. Он опередил их и, петляя как заяц, выскочил к реке. В сотне метров от него был узкий мост.
Спасение было рядом. На другом берегу меж деревьями виднелись дома людей. Внезапно Эргель услышал крик о помощи. Крошка гном, видимо еще ребенок, удивший рыбу, упал в реку, и течение уносило его к омуту. Забыв о себе, Эргель прыгнул в воду и вытащил малыша на берег. Быстро оглядевшись, он хотел бежать к переправе, но его преследователи уже отрезали ему дорогу. Он побежал прочь от моста вдоль реки. Снова ему удалось оторваться от погони. Грозное хрюканье раздалось впереди него. Из леса выскочил огромный вепрь и ринулся на Эргеля. Беглец увернулся от его громадных клыков, а затем прыгнул ему на спину, вцепившись в жесткую холку. Вепрь рванулся вперед и запутался среди кустов и корней поваленных деревьев. Эргель вдруг увидел, что под шкуру зверя загнаны под самую шляпку три золотых гвоздя. Сам не зная, зачем он это делает, Эргель вытащил гвозди и отбросил их в сторону. Вепрь внезапно успокоился. Вероятно, именно боль от гвоздей привела его в такую неистовую ярость. Теперь он успокоился. И снова, задыхаясь, Эргель бежал прочь от погони. На этот раз удача, казалось, была рядом. Он видел край леса, а за ним возделанные людьми поля. Стук молоточков обратил на себя его внимание. У крошечного домика под холмом стоял гном и ковал сверкающую золотую чашу. Она была инкрустирована бриллиантами и рубинами. Увидев беглеца, гном выпустил молоток и бросился бежать.
Драгоценная чаша упала и подкатилась к ногам Эргеля. Рука его потянулась к сокровищу, но он отдернул ее. Он не желал зла гномам и тем более не хотел посягать на их добро. Отвернувшись, Эргель рванулся вперед и упал в яму. Там лежала его стрела. Придя в себя, он вновь увидел, что находится на поляне. Гномы окружали его, но теперь в их обращении к нему звучало уважение.
– Ты выдержал испытание, человек! И мы предлагаем тебе стать принцем Августа. Ты станешь таким же, как мы, и женишься на нашей королеве!
– Нет, – отвечал Эргель. – Я благодарю вас за честь, но отказываюсь. Я хочу вернуться к людям.
– У тебя есть время подумать, но знай, что твой отказ превратит тебя навсегда в дерево этого леса, – сказали гномы. – Оставайся здесь и думай. Сбежать с этой поляны ты уже не сможешь. Оцени это место, которое может стать твоим до скончания твоих дней.
Наступила ночь, и Эргель сел под елью, не зная, что предпринять. Шелест ветвей над ним заставил его насторожиться. Он вспомнил, как, будучи елью, хотел заговорить с людьми, и они не услышали его. Теперь он может что-то узнать от дерева. Да, это была говорящая ель, и она пыталась его поддержать и утешить, когда он стоял рядом с ней.
– Ты не можешь узнать меня, но я тебя вспомнил, путник. Год назад мы встретились в пустом доме, и, когда ты пришел, гномы приняли образы людей с картины голландского мастера. И я был тогда твоим соперником, и ты дважды победил меня. Первый раз в карты, второй –когда сломал мою шпагу. Но я не мог забыть твоего благородства, когда ты отказался от поцелуя женщины, которую я любил. Знай же, что меня постигла почти такая же участь, как и тебя. Меня превратили в дерево, хотя я был человеком. Мое имя Нольд, и судьба моя печальна. Еще среди людей я встретил и полюбил прелестную девушку Герану. Увы, она играла со мной и со всеми, кто попадался на ее пути. Трудно представить, чего она хотела, но я думаю, что ее своенравной натуре хотелось власти над теми, кого она увлекала собой. Вероятно, это послужило причиной ее внезапно го исчезновения. Она ушла от людей к гномам, чтобы стать их королевой. Я ре шил последовать за ней. Не стану рассказывать, как это удалось, но я встретил в лесу светлых духов сосновых деревьев и дал клятву верности им. Тогда же узнал, что Герана владычествует над лесными гномами, которые враждуют с соснами. Они заключили союз с хмурыми елями из черного леса, и те пришли в эти леса отвоевывать место у светлых сосен. Немало людей попало под колдовские чары лесных гномов и превратилось в воинство еловых деревьев. Я сказал тебе что стал защитником солнечного леса, и дал клятву верности им. Наверное, ты поймешь меня. Сосновый лес светел, солнечные лучи касаются их корней и питают их. Ели –темны, и закрывают землю от света, потому темные силы пользу ются их покровительством. Но духи природы ищут союза с людьми. Этот союз дает им шанс победить в войне друг с другом. Лесные гномы также ищут предводителя для своих полчищ среди людей. Каждый месяц они находят себе принца, который должен повести их в бой. Герана помогает им, и ее красота служит приманкой. В ту ночь, год назад, я пришел на свидание с Гераной и попал в плен к гномам. Они хотели, чтобы я выступил против сосен, и я отказался. Тогда они превратили меня в дерево и оставили здесь. Теперь ты, волею судьбы, так же оказался в плену у гномов, и тебе предложили стать принцем Августа. От твоего выбора многое зависит.
– Но что происходит с теми принцами, когда проходит их время? Например, с Маем, Июнем или Июлем? Ведь это столь короткое время?
– Ты ошибаешься, – прошептала ель. – Время у природы иное, и то, что для людей месяц, для гномов может тянуться как год. Что же касается принцев, то они засыпают в подземном королевстве гномов и становятся памятниками самим себе и своему царствованию.
– Есть ли возможность спастись? – спросил Эргель.
– Пожалуй, ты можешь попробовать, – ответил Нольд. – Тебе не уйти за пределы поляны, но под моими корнями есть ход в подземелье. Там, если ты передвинешь стрелки каменных часов, гномы начнут встречу месяца раньше, чем надо. Может быть, ты узнаешь их тайный клич и песню, которые дадут тебе власть над ними. Они все подчиняются тайному гимну и не смогут сражаться против того, кто поет его.
Эргель скользнул в подземелье. Множество гномов сновали по узким галереям. Все были заняты подготовкой к встрече нового месяца, и на Эргеля не обращали внимания. Он долго пробирался по дорожкам, тускло освещенным светляками и фонариками, пока не оказался на широкой площади, посреди которой возвышалась статуя королевы.
Вокруг нее на пьедесталах стояли семь принцев, превращенных в янтарь. Сердце Эргеля сжалось, и он пошел дальше. У озера с темной ледяной водой он увидел громадные каменные часы. Изнутри шел тяжелый стук, словно билось огромное сердце. Эргель хотел подойти к часам, когда внезапно на него кинулся громадный вепрь.