Страница:
Волна гнева ударила в голову, затмила сознание, и Никита ед. — ва удержался от ответа, вовремя вспомнив наставление Красильникова: «Злость должна быть чисто спортивной и направлена на себя, но ни в коем случае на противника. Это — верный путь к поражению».
Видимо, трое приняли его колебания за проявление малодушия, потому что третий член группы презрительно сплюнул, едва не попав на брюки Сухова.
— Наложил в штаны, танцор? Мы тебя побьем не сильно, для профилактики, чтобы знал, как отвечать шефу, и чтоб другим неповадно было.
Высокий тут же ударил Никиту в грудь, вернее, в то место, где он только что стоял. И ойкнул, получив хлесткую пощечину, от которой у него посыпались искры из глаз. Второй «экзекутор» тоже махнул рукой — у него был кастет, и заработал удар по ушам, который вывел его из строя на несколько минут. Третий, самый низкорослый, небыстрый и подвижный, знал каратэ — судя по его прыжку и удару ногой, но и его замах не нашел цель: Никита ушел в сторону и добавил прыгуну пинка, увеличившему его скорость.
— Все? — буднично спросил Сухов высокого. — Я могу идти?
Сам он в это время думал о тех двоих, что готовились его встретить у выхода из переулка. Но заниматься ими ему не пришлось.
На свет фонаря вышла фигура в спортивной куртке с капюшоном, поманила танцора рукой:
— Кит, побыстрей.
У Никиты едва не выскочило от радости сердце — это был Такэда собственной персоной.
Трое нападавших не стали продолжать «урок», ворча и ругаясь, убрались прочь.
— А остальные? — спросил Никита.
Такэда оглянулся на кусты, махнул рукой.
— Ими занимался Красильников, все нормально.
— Иван Григорьевич?!
— Для подстраховки. Извини, я не предупредил. Но и ты, я гляжу, кое-чему научился, а?
— Ситуация была не очень сложной. — Изумление Сухова прошло не сразу.
— Ну ты и даешь, Оямыч! И Красильников согласился?
— У меня осечек не бывает. Идем, сейчас дождь пойдет, а я без зонтика.
Никита поспешил за другом, даже не пытаясь скрыть радость: появление Толи означало не только свежую информацию, но и перемену хода событий.
Они проговорили часа два и спать легли только в половине третьего ночи. Но Сухов не смог уснуть и заявился к Такэде через пятнадцать минут. Постучал.
— Извини, не спишь? У меня пара вопросов.
— Спи, завтра задашь… вернее, сегодня утром. Подъем в семь. — Толя задумчиво оглядел стоящего в халате танцора. — Плохо контролируешь нервы. Что вы проходите с Красильниковым?
— Блоки. То есть это не те блоки, а комплексы приемов…
— Мне можешь не пояснять.
— Прошли блоки сидя, лежа, против уличной толпы, сейчас доводим блок «работы с хода». Но этих блоков еще — пруд пруди: против всех видов захватов, в ограниченном пространстве, против профессионалов каратэ… и айкидо, кстати, против вооруженных банд. Не отвлекай, Оямыч, а то не слезу с тебя до утра. Как ты думаешь, этот сегодняшний случай связан с «печатью зла»?
— Не знаю, — тихо ответил Такэда, подвинул повыше подушку и лег. — Мы с тобой вроде бы как умерли… но для полного отрицания, как говорят мудрецы, самоубийства недостаточно. «Свита Сатаны» умеет доводить дело до конца и не остановится, пока не проверит подлинность нашего ухода в мир иной.
Никита хмыкнул. Они уже поговорили о маме, о Ксении, о ситуации в Москве, о квартирах. Жалко, что квартира Такэды отошла в госпользование (книги, кое-какие личные вещи и картины Толя все-таки увез), и все же душа Сухова была неспокойна. Хотелось лично убедиться в безопасности мамы, родственников и Ксении, которая переслала через Толю письмо в десять страниц.
— Как ты умеешь успокаивать, — произнес наконец Никита недовольно. — А если они все-таки появятся здесь?
— Все зависит от тебя. Ты должен успеть обрести свою силу и найти свое оружие, только тогда появится шанс уйти от преследования и вступить на Путь.
— Путь Меча? Никак не пойму, почему нельзя сразу начать с другого Пути — Ума, например.
— Потому что тебя будут стремиться уничтожить всеми средствами, доступными СС, ЧК и магам — помощника Люцифера, и ты должен выжить, чтобы вступить на синто — Путь Мысли.
Самое трудное — выйти на первого Владыку, первого мага. Он поможет дальше.
Никита беззвучно выговорил ругательство.
— Отличная перспектива! Жутко оптимистичная. Тогда следующий вопрос. Ты говорил, что Семеро уже собирались дважды — или трижды? — чтобы справиться с Люцифером, а теперь их надо собирать снова. Но неужели они так долго живут?
Такэда покачал головой.
— Хоть время в Мирах Веера течет по-разному, никто, конечно, в пределах всего Веера не вечен, даже Владыка любого из хронов, но дело в том, что защита Веера — прерогатива молодости!
Состарившиеся Владыки, как правило, уходят в такую творческую деятельность, ни цели которой, ни способов их достижения, ни масштабов нам не понять. А может быть, они вообще уходят из Веера, создают свои вселенные. Никто этого не знает. Точнее, я не осведомлен. Факт, что Семеро каждый раз собирались вновь. Время от времени в Мирах Веера рождаются маги, начинающие с малого, проходящие этапы роста, в том числе и этап борьбы с Денницей.
Такэда улыбнулся, глянув на ошеломленного танцора.
— Все, иди спать. Тебе есть теперь о чем размышлять до утра, хотя я советую делать это завтра.
Никита послушно направился к себе, но уже открыв дверь, остановился:
— Толя, а почему его… ну, Люцифера… не убили? Это же проще, чем каждый раз потом…
— Молодец, — печально сказал инженер. — Я тоже когда-то задал такой вопрос и получил ответ, над которым размышляю до сих пор: во-первых, мага класса Денницы невозможно ни победить, ни уничтожить, он практически неуязвим. Ни одна из Семерок магов не нашла способа его умертвить. Впрочем, как мне известно, не очень-то они и искали. А во-вторых, смерть не является абсолют но правильным решением. Ты все понял?
— Ни фига! — честно признался Никита.
— Вот иди и думай, созревай.
Уснул Сухов, придя к себе, мгновенно.
— Он схватывает все на лету, — сказал инструктор при встрече с Такэдой. — Так тренинг «амортизатора» [25]требует не менее полугода занятий, а он овладел им за месяц. Если будет заниматься и расти в том же темпе, через год догонит меня. Но… — Красильников замялся. — Странный он какой-то, неуравновешенный, то бесшабашно веселый, то угрюмый, ожесточенный.
— У него есть на это причины. Просьбу свою о его подстраховке снимаю, он и сам теперь постоит за себя. А вот кэндо уделите как можно больше внимания, это ему пригодится в первую очередь.
— Где это ему пригодится? — нахмурился инструктор.
Такэда неопределенно ткнул пальцем вверх.
— Там, в других сферах. Я не шучу, Иван Григорьевич, но и объяснить внятно не смогу.
— Темните вы что-то, уважаемый Тоява Оямович. Уж не контрразведчика ли будущего вы мне подсунули? Или разведчика? Роман-то в этой организации работает. Впрочем, меня это не касается, тем более, что заниматься с таким парнем — одно удовольствие. Не поверите, но он усовершенствовал два приема в комбинациях импоссибл. [26]Творчество — дар необыкновенный, подвластным только избранникам, и ваш Петров далеко пойдет, если будет этот дар развивать и дальше.
Они сидели в комнате наставника на втором этаже здания ЦРБИ и пили чай. Такэда больше молчал, слушая инструктора, к лишь иногда вставлял реплики. Отвечая на последние слова Красильникова, заметил:
— Вы даже не представляете, насколько правы — насчет избранника. Хотя известный философ Даниил Андреев с вами был бы не согласен. Он говорил, что творчество, как и любовь, не есть исключительный дар, ведомый только избранникам. Избранникам ведомы праведность и святость, героизм и мудрость, гениальность и талант.
— Я читал Андреева. С ним можно спорить, потому что в его утверждениях кроются парадоксы, но я не буду. Скажу только, что у Петрова — фамилия, небось, подставная? — есть и талант, и творцеская жилка, а остальное придет. Что касается занятий с мечами, то они впереди. Я не считаю себя великим знатоком кэндо, дам, что смогу, а потом сведу его с одним своим знакомым. Вот он — мастер высшего класса по бою на мечах, владеющий даже «сечей Радогора».
— Годится. Иван Григорьевич, сегодня вы меня не видели и вообще не знаете. Договорились? Так надо. Во-вторых, я снова уеду на некоторое время…
— Понял, подстрахую.
— Нет, дело в другом. Ник… Владимир Петров — не только акробат, но и танцор, причем неординарный.
— Уже видел. Он связался с казино, хотя я и не советовал.
— Спасибо, что вмешались в прошлый раз, я мог бы не успеть.
Ему надо бы дать возможность где-то репетировать, танцевать, хотя бы раз в неделю, иначе он затоскует. В каком-нибудь интеллигентном молодежном клубе, но не в заведении типа казино.
— Хорошо, я поищу. И все же было бы лучше, если бы вы рассказали мне о нем побольше. Такое впечатление, что он вспоминает забытое умение боя, а это заставляет меня сомневаться в правильности планов.
— «Когда ты изучаешь, ты лишь открываешь, что давно уже знаешь», [27] — философски промолвил Такэда. — Это не я сказал. — Встал. — Спасибо за прием.
После встречи с Красильниковым инженер зашел на Главпочтамт и спросил корреспонденцию «до востребования» на имя Кусуноки Мацумото — под этим псевдонимом он поселился в Хабаровске. Писем не было, но пришла телеграмма из Москвы, от Романа: «Творится странное. Прилетай». Думал Толя недолго. Он знал инструктора давно и не верил, что тот может запаниковать. Уж если он дал телеграмму, значит, действительно не мог разобраться с возникшей проблемой.
Инженер нашел Сухова в ЦРБИ и сообщил, что улетает на неделю. Не дав ему опомниться, поспешил из центра, на ходу предупредив Красильникова об отъезде. Спустя сутки он звонил Роману из аэропорта Быково, а когда тот поднял трубку, сказал только несколько слов: «Это я. Вариант один подходит?»
— Подходит, — глуховатым голосом ответил Роман.
— О'кей.
Для подстраховки Такэда разработал три варианта встреч с Романом. В первом они встречались в Переделкино, недалеко от писательского дома творчества, у знаменитого кладбища, где было похоронено немало именитых писателей.
Роман прибыл первым, окликнул инженера, когда тот поднимался по ступенькам на холм.
Как всегда, в конце ноября уже выпал снег, было холодно, и одет инструктор был в зеленое финское пальто, в отличие от Такэды, предпочитавшего куртки на меху.
Вечерело. Лицо Романа казалось серым, холодным и страдающим, но голос не изменился.
— Быстро ты добрался.
— Хорошо, что существуют частные авиакомпании.
Они пожали друг другу руки, и Роман кивнул на скамеечку возле одной из огороженных могил.
— Присядем. Я здесь все осмотрел, вроде никого нет.
— Ксению видел?
— Вчера вечером. Как и договаривались, я ее провожаю домой… негласно. Какие-то типы подходили пару раз, но инцидентов не было. А вот у меня дома… и на работе… — Роман хмыкнул. Он хорошо контролировал свои чувства, но по некоторой суетливости Такэда видел, что приятель взволнован.
— Сначала позвонили по телефону:
«Никита Сухов не у вас? Дайте ему трубочку».
Я говорю:
«Девушка, он погиб и давно похоронен…»
— Звонила девушка?
— Женский голос, приятный такой, мурлыкающий. Положила трубку. Ни «извините», ни «до свидания». Потом через неделю зашел некто в штатском, представился сотрудником милиции, книжечку показал, все чин-чином, и тоже о Сухове: как погиб, когда, с кем, где похоронен. Я ответил, а потом спрашиваю, в чем дело?
И ты знаешь, что он ответил? Начал вдруг оглядываться, да с такой изумленной рожей, будто не понимает, где находится и как сюда попал, да и говорит: «Кажется, я заблудился».
— Вселение, — глухо сказал Такэда.
— Что?
— Ничего, продолжай.
— Ну вот. Через день после прихода этого ненормального на меня с плиты упал бак с кипятком. Еле увернулся! И ведь точно помню, что стоял он в центре плиты, прочно. А завалился — будто подтолкнул кто. Дальше — больше. Загорелся стол, когда я писал отчет! Ни с чего. Сгорел почти весь, зеленым пламенем. Телефон вдруг начал… стрелять! Звонок. Беру трубку, говорю: «Алло», — а динамик в ухе чуть ли не взрывается. От одного такого «выстрела» я оглох на два дня. И это еще не все…
— Короче, Роман.
Инструктор умолк, слегка обидевшись, но пересилил раздражение.
— Длится эта кутерьма уже месяц. Каждый день жду новой каверзы. А позавчера… меня встретили. Вышел из школы, повернул к остановке, а навстречу человек пять, все в пятнистых комбинезонах без шапок…
Такэда молча встал, потом сел. Роман смотрел на него удивленно, потом неуверенно продолжил:
— Я подумал, что это или омоновцы или спецгруппа нашего учреждения. Командиры из «высших» соображений вполне могли устроить тренировку, не ставя меня в известность, как уже было один раз. Так и не понял, кто это был. Один из них, настоящий Геракл, подошел и тихо так, но внятно: «Ты работал с Суховым? Больше не вмешивайся. Умрешь». А я ему так же тихо отвечаю: «А пошел бы ты в известном направлении». Он внимательно на меня посмотрел, а взгляд у него — б-р-р! — как у мертвеца, просипел: «Второго предупреждения не будет». И они все вместе не спеша удалились.
Такэда выдохнул сквозь стиснутые зубы, отвернулся.
— Может быть, тебе уехать на время?
Роман повернул его к себе.
— Что все это означает, Толя? Какие секреты вы скрываете с Суховым? За что вас преследуют и кто?
— Длинная история… и невероятная. Да и ни к чему тебе знать все, Рома. Не обижайся. Сухов в опасности, а от него очень многое зависит в будущем, очень многое. Если не все.
— Кто он? Сверхсекретный агент? Террорист? Главарь мафии, укравший миллиард и скрывающийся от своих?
— Не гадай. Рома, он… скажем так, Тэнгу, сказочный герой, вынужденный до поры до времени скрываться и — и тайно копить свою силу.
— Темно. Мне было бы легче, — если бы ты кое-что рассказал.
— Чем меньше ты знаешь, тем лучше. Эти «омоновцы» — боевики СС, и они не отстанут, пока не найдут Сухова. Ах, наму-мехорэнгэке! Я думал, что у нас больше времени…
— Что еще за СС?
— «Свита Сатаны». Их задача — нейтрализовать Посла… э-э, в общем, уничтожить Сухова.
Роман покачал головой.
— Веселенькое дельце. — Помолчал. — Как дела у Никиты?
— Нормально, Красильников доволен. Но времени у него на серьезную подготовку мало, в конце концов СС выйдут на след. Рома, не связывайся с этими… «омоновцами», если они встретят еще раз, даже тебе с ними не справиться. Если уж такое случится, скажешь им, что мы уехали на Дальний Восток, это даст нам еще пару месяцев форы. Договорились?
— Посмотрим.
— А за Ксенией посмотри еще некоторое время. Она предупреждена, но подстраховка не помешает. Хотя, опять же, если и на нес выйдут люди «свиты»…
— Понял, не беспокойся, я приму кое-какие меры.
Такэда молча сжал плечо инструктора.
Расстались они через полчаса, не заметив и не встретив ни одного человека. Стемнело. Тучи заволокли небосвод, и пошел мелкий снег.
В Хабаровск Такэда вернулся через трое суток, повидав Ксению — с такими же предосторожностями, как и при встрече с Романом, — и посетив кое-какие учреждения для пополнения информации. Очень недоставало выхода в компьютерную сеть, приходилось изворачиваться.
Поиски Книги Бездн не то чтобы зашли в тупик, но не дали ощутимых результатов. Такэда объехал все древние монастыри, церкви и пустыни, как работающие, так и заброшенные, разрушенные, хоть как-то завязанные легендами в предполагаемый путь Книги по Руси, однако ни в одном не нашел достаточно реального, достоверного следа, за который можно было бы уцепиться. Оставался единственный шанс — Сухарева башня. Надо было либо вскрывать асфальт, под которым покоился фундамент башни, и попытаться разобрать фундамент, что было практически невыполнимо, либо искать свидетелей взрыва башни, которые помнили какие-нибудь необычные факты. Этим поиском и занимался инженер в последнее время, используя свои старые связи и каналы госбезопасности, нащупанные им с помощью компьютера.
Конечно, он искал выход в Веер и другим способом, не через Книгу Бездн, — с помощью хрустальной пепельницы в форме бабочки — рации, имеющей связь с информационной службой Собора. Толя упорно клал в нее записки с вопросом: где вход? Но ответа пока так и не получил.
Свидетелей, оставшихся в живых из обширного списка всех причастных к акту вандализма — разрушению Сухаревки, он-обнаружил четырех, причем один из них непосредственно участвовал в подготовке и проведении взрыва, но возраст их не позволял надеяться на успех: самому младшему исполнилось девяносто шесть лет, а старший дышал на ладан, неизвестно как ухитрившись дожить до ста с лишним. Этим старшим и был взрывник — Кирилл Мефодиевич Неплюев, живший в настоящий момент в поселке Грозодухово, в ста сорока километрах от Хабаровска. Визит к нему Такэда наметил нанести вместе с Суховым, тем более, что по пути можно было показать танцору одну интересную вещь — «прогиб Мира».
Никита был рад и возвращению друга и возможности отвлечься, сменить обстановку. Однако у него появились сомнения, и он честно высказал их вслух:
— По-моему, искать твою Книгу Бездн — похуже, чем искать иголку в стоге сена.
— Ты был бы прав, если бы речь шла о книге обычной, — возразил Такэда. — Но Книга Бездн — не книга вовсе, это свод магических формул и сведений, закодированных неизвестным способом, нечто вроде генетически запрограммированного зародыша, информационной программы, готовой открыться только магу.
— Но ты же говорил, что это Книга… и она связана страшным проклятием на десять тысяч лет…
— Язык человеческий беден для адекватного отражения свойств Книги, и, говоря о Страшном Проклятии, я подразумевал команду маскировки, а также защиты Книги, которую подал ее последний владелец. И пришла эта книга к нам, очевидно, из другого хрона, где законы физики несколько иные и допускают магические преобразования. Но, и будучи у нас, эта Книга натворила дел, изменяя вариабельность бытия и стабильность материальных основ.
— Жуть! — вполне искренне сказал Сухов. — Я ничего такого не предполагал. Есть над чем задуматься.
— Тебе еще придется поломать голову всерьез, отдыхай, пока Книгой занимаюсь я.
Сухов откинул спинку сидения и закрыл глаза.
Чтобы подстраховаться, он по совету (по сути — приказу) Такэды уволился из казино, сказав, что уезжает во Владивосток. Красильников уже на следующий день после разговора с Толей нашел молодежный клуб, где танцор мог бы показать свое умение, но Никита решил не спешить с «гастролями», пока тяга к танцу не станет непреодолимой. Он еще не оценил по достоинству все сделанное для него Тоявой, но чувствовал, что давно был бы на том свете, не будь рядом инженера.
В Грозодухово можно было добраться самолетом, поездом или автобусом, но путешественники решили отправиться на автобусе, договорившись действовать по обстоятельствам.
Выехали в девятом часу утра, приодевшись потеплей: зимние холода наступили еще в начале ноября и держались на уровне минус пятнадцати-двадцати градусов.
Пока автобус выбирался по заснеженным улицам города на шоссе Хабаровск — Комсомольск-на-Амуре, молчали… Потом Никита, одетый в такую же куртку, что и Такэда, с капюшоном и пуховой подбивкой, только серого цвета, высвободили подбородок из Пухового белого шарфа:
— Не спишь?
Инженер приоткрыл один глаз, не отвечая.
— Ты хорошо знаешь Красильникова?
Ни звука в ответ. Это означало, что Толя ответил положительно.
Никита давно привык к манере его разговора и знал, когда можно продолжать беседу, а когда нет.
— Это правда, что Иван может вести бой с меняющимся противником двое суток подряд?
— Правда. Он может и больше, я его пределов не знаю. В истории единоборств такие примеры уже были. Мастер кекусинкай каратэ Масутацу Ояма вел бой с меняющимся противником в течение трех суток и победил сто человек.
— Ничего себе!
— Ты тоже смажешь, если захочешь.
— Я хочу.
Такэда промолчал. Некоторое время ехали, погруженные каждый в свои думы. Сухов перевел разговор на другую, более интересующую его тему.
— Допустим, я дойду до нужной кондиции и начну Путь. Каким образом я отыщу нужных людей? Я имею в виду магов. Ведь Миров много. На Земле — и то непросто найти нужного человека, а тут — огромное количество вселенных! Не планет, не звездных систем — вселенных!
— Во-первых, Миры Веера в некотором смысле напоминают жесткие пластины веера-прообраза, так как время в одном из них течет «под углом» ко времени в другом, а хроноскважины, соединяющие их, жестко привязаны к одному моменту в каждом. И не только к моменту, но и пространственно — в точке с координатами, соответствующими положению Земли — в нашем хроне, и другим обитаемым планетам-дройникам — в других хронах. Во-вторых, искать мы будем не просто людей, а Владык, магов, которых легко выделить из толпы и вообще в пространстве по их ауре, то есть по так называемой магауре. Каждый из них излучает в «магическом диапазоне» — это целый набор био, пси, электромагнитных и еще ненеизвестных нам волн.
— Более или менее понятно. Однако я не обладаю способностью видеть эту… магауру.
— На первом этапе придется обходиться кое-какими… локаторами, приборами одним словом, если говорить нашим языком, хотя на самом деле это нечто вроде магических вещей из волшебных сказок.
— Типа волшебной палочки и сапог-скороходов?
— Не ерничай, ты угодил в самую точку.
— И где же Мы их найдем, в каком сундуке?
Такэда заворочался, полез в грудной карман куртки и достал стеклянную или, скорее, хрустальную вещицу величиной с ладонь в виде крылышка бабочки в серебряной огфаве. Открыл — пусто.
— Портсигар, что ли? — спросил Никита.
— Рация. Точнее — М-передатчик и еще что-то, о чем я не имею ни малейшего представления. Мне его вручил ангел, после посвящения.
— Кто?!
— А-а… разве ты не знаешь, что ангел с греческого — вестник?
— В греческом не силен. Ну и что дальше? Как эта штука работает?
— Я передаю с ее помощью информацию в те Миры, где ждут моих сообщений. Надиктовываю кассету, кладу сюда, закрываю и… кассета исчезает. Правда, ответа дождался за все это время только один раз, когда меня предупредили, чтобы я ждал Вестника. — Такэда спрятал портсигар-пепельницу. — Это было в тот день, когда ты наткнулся на мальчиков СС.
— Все? У тебя больше ничего нет? — в голосе Сухова послышалось разочарование. — А где волщебная палочка?
— Палочки нет. — Такэда вытянул левую руку, растопырил пальцы: на среднем был надет перстень из голубовато-сизого металла с невзрачным мутно-черным камешком. — М-индикатор. Может засечь и «наших» магов и «чужих», в том числе функционеров СС и ЧК. На первое время сгодятся они, а потом…
Молчание длилось больше трех минут, так что Никита не выдержал:
— Что потом?
— А потом должна заговорить Весть. — Такэда кивком показал на плечо танцора.
— А если не заговорит?
— В таком случае ты не тот человек, который может пройти Путь. Но ведь она уже подавала сигналы?
Никита вспомнил свои ощущения, когда он нечаянно задевал «родинку»-звезду, помрачнел.
— Подавала… как дубиной по голове!
— Ничего, значит, не безнадежен. Но если она заговорит, у тебя появится шанс самому стать магом. Весть может разбудить резервы твоей психики, экстравозможности, глубокую родовую память, только понравься ей.
Никита хмыкнул, искоса глянул на неподвижно-спокойное лицо друга. Хотел произнести фразу: «Легко сказать — понравься…» — но передумал. Вместо этого пробормотал:
— Как во сне все это! — Виновато шмыгнул носом. — Не то, чтобы не верю, но…
— Понимаю, — кивнул Такэда. — Пусть будет все, что будет.
Выкарабкаемся.
Никита вдруг успокоился, откинулся на спинку сидения, закрыл глаза и не заметил, как заснул.
Квартиру Неплюева удалось найти почти сразу, жил он в центре Грозодухова, в новой девятиэтажке. Жил — в прошедшем времени. Потому что нежданные гости прибыли прямо на похороны. Кирилл Мефодиевич Неплюев, бывший сапер, бывший минер, бывший рядовой штрафбата, заключенный, конюх, скотник, бригадир, партработник, пенсионер — умер на сто шестом году жизни.
Прибывшие потолкались в толпе родственников и знакомых покойного, побывали в квартире, поглазели на гроб, в котором лежал Неплюев — высохший, как скелет, вышли во двор, где уже готовились к траурной процессии. Такэда остановил пожилого мужчину с белой повязкой на рукаве:
— Отчего он умер, отец?
Мужчина снял шапку, вытер парящую лысину, надел.
— Несчастный случай — лифт оборвался. Жил бы еще, да жил.
С ним вообще в последнее время творились чудеса: то в ванной кипяток пойдет — чуть не сварился, то стул под ним рассыплется, то перецепится за что — упадет. А позавчера газ на кухне взорвался.
— Семеныч, — окликнули мужчину. Тот кивнул и отошел.
Друзья переглянулись.
— Все это сильно смахивает… — начал Сухов.
— На внедрение, — закончил Такэда. — Кто-то очень не хочет, чтобы Книга Бездн была Найдена. А это значит, что она не пропала бесследно, существует и находится где-то на Земле. Неплюев наверняка кое-что знал об этом. История сохранила легенду о «чудесах», творившихся во время уничтожения Сухаревой башни.
Видимо, трое приняли его колебания за проявление малодушия, потому что третий член группы презрительно сплюнул, едва не попав на брюки Сухова.
— Наложил в штаны, танцор? Мы тебя побьем не сильно, для профилактики, чтобы знал, как отвечать шефу, и чтоб другим неповадно было.
Высокий тут же ударил Никиту в грудь, вернее, в то место, где он только что стоял. И ойкнул, получив хлесткую пощечину, от которой у него посыпались искры из глаз. Второй «экзекутор» тоже махнул рукой — у него был кастет, и заработал удар по ушам, который вывел его из строя на несколько минут. Третий, самый низкорослый, небыстрый и подвижный, знал каратэ — судя по его прыжку и удару ногой, но и его замах не нашел цель: Никита ушел в сторону и добавил прыгуну пинка, увеличившему его скорость.
— Все? — буднично спросил Сухов высокого. — Я могу идти?
Сам он в это время думал о тех двоих, что готовились его встретить у выхода из переулка. Но заниматься ими ему не пришлось.
На свет фонаря вышла фигура в спортивной куртке с капюшоном, поманила танцора рукой:
— Кит, побыстрей.
У Никиты едва не выскочило от радости сердце — это был Такэда собственной персоной.
Трое нападавших не стали продолжать «урок», ворча и ругаясь, убрались прочь.
— А остальные? — спросил Никита.
Такэда оглянулся на кусты, махнул рукой.
— Ими занимался Красильников, все нормально.
— Иван Григорьевич?!
— Для подстраховки. Извини, я не предупредил. Но и ты, я гляжу, кое-чему научился, а?
— Ситуация была не очень сложной. — Изумление Сухова прошло не сразу.
— Ну ты и даешь, Оямыч! И Красильников согласился?
— У меня осечек не бывает. Идем, сейчас дождь пойдет, а я без зонтика.
Никита поспешил за другом, даже не пытаясь скрыть радость: появление Толи означало не только свежую информацию, но и перемену хода событий.
Они проговорили часа два и спать легли только в половине третьего ночи. Но Сухов не смог уснуть и заявился к Такэде через пятнадцать минут. Постучал.
— Извини, не спишь? У меня пара вопросов.
— Спи, завтра задашь… вернее, сегодня утром. Подъем в семь. — Толя задумчиво оглядел стоящего в халате танцора. — Плохо контролируешь нервы. Что вы проходите с Красильниковым?
— Блоки. То есть это не те блоки, а комплексы приемов…
— Мне можешь не пояснять.
— Прошли блоки сидя, лежа, против уличной толпы, сейчас доводим блок «работы с хода». Но этих блоков еще — пруд пруди: против всех видов захватов, в ограниченном пространстве, против профессионалов каратэ… и айкидо, кстати, против вооруженных банд. Не отвлекай, Оямыч, а то не слезу с тебя до утра. Как ты думаешь, этот сегодняшний случай связан с «печатью зла»?
— Не знаю, — тихо ответил Такэда, подвинул повыше подушку и лег. — Мы с тобой вроде бы как умерли… но для полного отрицания, как говорят мудрецы, самоубийства недостаточно. «Свита Сатаны» умеет доводить дело до конца и не остановится, пока не проверит подлинность нашего ухода в мир иной.
Никита хмыкнул. Они уже поговорили о маме, о Ксении, о ситуации в Москве, о квартирах. Жалко, что квартира Такэды отошла в госпользование (книги, кое-какие личные вещи и картины Толя все-таки увез), и все же душа Сухова была неспокойна. Хотелось лично убедиться в безопасности мамы, родственников и Ксении, которая переслала через Толю письмо в десять страниц.
— Как ты умеешь успокаивать, — произнес наконец Никита недовольно. — А если они все-таки появятся здесь?
— Все зависит от тебя. Ты должен успеть обрести свою силу и найти свое оружие, только тогда появится шанс уйти от преследования и вступить на Путь.
— Путь Меча? Никак не пойму, почему нельзя сразу начать с другого Пути — Ума, например.
— Потому что тебя будут стремиться уничтожить всеми средствами, доступными СС, ЧК и магам — помощника Люцифера, и ты должен выжить, чтобы вступить на синто — Путь Мысли.
Самое трудное — выйти на первого Владыку, первого мага. Он поможет дальше.
Никита беззвучно выговорил ругательство.
— Отличная перспектива! Жутко оптимистичная. Тогда следующий вопрос. Ты говорил, что Семеро уже собирались дважды — или трижды? — чтобы справиться с Люцифером, а теперь их надо собирать снова. Но неужели они так долго живут?
Такэда покачал головой.
— Хоть время в Мирах Веера течет по-разному, никто, конечно, в пределах всего Веера не вечен, даже Владыка любого из хронов, но дело в том, что защита Веера — прерогатива молодости!
Состарившиеся Владыки, как правило, уходят в такую творческую деятельность, ни цели которой, ни способов их достижения, ни масштабов нам не понять. А может быть, они вообще уходят из Веера, создают свои вселенные. Никто этого не знает. Точнее, я не осведомлен. Факт, что Семеро каждый раз собирались вновь. Время от времени в Мирах Веера рождаются маги, начинающие с малого, проходящие этапы роста, в том числе и этап борьбы с Денницей.
Такэда улыбнулся, глянув на ошеломленного танцора.
— Все, иди спать. Тебе есть теперь о чем размышлять до утра, хотя я советую делать это завтра.
Никита послушно направился к себе, но уже открыв дверь, остановился:
— Толя, а почему его… ну, Люцифера… не убили? Это же проще, чем каждый раз потом…
— Молодец, — печально сказал инженер. — Я тоже когда-то задал такой вопрос и получил ответ, над которым размышляю до сих пор: во-первых, мага класса Денницы невозможно ни победить, ни уничтожить, он практически неуязвим. Ни одна из Семерок магов не нашла способа его умертвить. Впрочем, как мне известно, не очень-то они и искали. А во-вторых, смерть не является абсолют но правильным решением. Ты все понял?
— Ни фига! — честно признался Никита.
— Вот иди и думай, созревай.
Уснул Сухов, придя к себе, мгновенно.
* * *
Красильников, как и Роман, в свое время тоже был удивлен успехами ученика, вернее, не столько удивлен, сколько озадачен.— Он схватывает все на лету, — сказал инструктор при встрече с Такэдой. — Так тренинг «амортизатора» [25]требует не менее полугода занятий, а он овладел им за месяц. Если будет заниматься и расти в том же темпе, через год догонит меня. Но… — Красильников замялся. — Странный он какой-то, неуравновешенный, то бесшабашно веселый, то угрюмый, ожесточенный.
— У него есть на это причины. Просьбу свою о его подстраховке снимаю, он и сам теперь постоит за себя. А вот кэндо уделите как можно больше внимания, это ему пригодится в первую очередь.
— Где это ему пригодится? — нахмурился инструктор.
Такэда неопределенно ткнул пальцем вверх.
— Там, в других сферах. Я не шучу, Иван Григорьевич, но и объяснить внятно не смогу.
— Темните вы что-то, уважаемый Тоява Оямович. Уж не контрразведчика ли будущего вы мне подсунули? Или разведчика? Роман-то в этой организации работает. Впрочем, меня это не касается, тем более, что заниматься с таким парнем — одно удовольствие. Не поверите, но он усовершенствовал два приема в комбинациях импоссибл. [26]Творчество — дар необыкновенный, подвластным только избранникам, и ваш Петров далеко пойдет, если будет этот дар развивать и дальше.
Они сидели в комнате наставника на втором этаже здания ЦРБИ и пили чай. Такэда больше молчал, слушая инструктора, к лишь иногда вставлял реплики. Отвечая на последние слова Красильникова, заметил:
— Вы даже не представляете, насколько правы — насчет избранника. Хотя известный философ Даниил Андреев с вами был бы не согласен. Он говорил, что творчество, как и любовь, не есть исключительный дар, ведомый только избранникам. Избранникам ведомы праведность и святость, героизм и мудрость, гениальность и талант.
— Я читал Андреева. С ним можно спорить, потому что в его утверждениях кроются парадоксы, но я не буду. Скажу только, что у Петрова — фамилия, небось, подставная? — есть и талант, и творцеская жилка, а остальное придет. Что касается занятий с мечами, то они впереди. Я не считаю себя великим знатоком кэндо, дам, что смогу, а потом сведу его с одним своим знакомым. Вот он — мастер высшего класса по бою на мечах, владеющий даже «сечей Радогора».
— Годится. Иван Григорьевич, сегодня вы меня не видели и вообще не знаете. Договорились? Так надо. Во-вторых, я снова уеду на некоторое время…
— Понял, подстрахую.
— Нет, дело в другом. Ник… Владимир Петров — не только акробат, но и танцор, причем неординарный.
— Уже видел. Он связался с казино, хотя я и не советовал.
— Спасибо, что вмешались в прошлый раз, я мог бы не успеть.
Ему надо бы дать возможность где-то репетировать, танцевать, хотя бы раз в неделю, иначе он затоскует. В каком-нибудь интеллигентном молодежном клубе, но не в заведении типа казино.
— Хорошо, я поищу. И все же было бы лучше, если бы вы рассказали мне о нем побольше. Такое впечатление, что он вспоминает забытое умение боя, а это заставляет меня сомневаться в правильности планов.
— «Когда ты изучаешь, ты лишь открываешь, что давно уже знаешь», [27] — философски промолвил Такэда. — Это не я сказал. — Встал. — Спасибо за прием.
После встречи с Красильниковым инженер зашел на Главпочтамт и спросил корреспонденцию «до востребования» на имя Кусуноки Мацумото — под этим псевдонимом он поселился в Хабаровске. Писем не было, но пришла телеграмма из Москвы, от Романа: «Творится странное. Прилетай». Думал Толя недолго. Он знал инструктора давно и не верил, что тот может запаниковать. Уж если он дал телеграмму, значит, действительно не мог разобраться с возникшей проблемой.
Инженер нашел Сухова в ЦРБИ и сообщил, что улетает на неделю. Не дав ему опомниться, поспешил из центра, на ходу предупредив Красильникова об отъезде. Спустя сутки он звонил Роману из аэропорта Быково, а когда тот поднял трубку, сказал только несколько слов: «Это я. Вариант один подходит?»
— Подходит, — глуховатым голосом ответил Роман.
— О'кей.
Для подстраховки Такэда разработал три варианта встреч с Романом. В первом они встречались в Переделкино, недалеко от писательского дома творчества, у знаменитого кладбища, где было похоронено немало именитых писателей.
Роман прибыл первым, окликнул инженера, когда тот поднимался по ступенькам на холм.
Как всегда, в конце ноября уже выпал снег, было холодно, и одет инструктор был в зеленое финское пальто, в отличие от Такэды, предпочитавшего куртки на меху.
Вечерело. Лицо Романа казалось серым, холодным и страдающим, но голос не изменился.
— Быстро ты добрался.
— Хорошо, что существуют частные авиакомпании.
Они пожали друг другу руки, и Роман кивнул на скамеечку возле одной из огороженных могил.
— Присядем. Я здесь все осмотрел, вроде никого нет.
— Ксению видел?
— Вчера вечером. Как и договаривались, я ее провожаю домой… негласно. Какие-то типы подходили пару раз, но инцидентов не было. А вот у меня дома… и на работе… — Роман хмыкнул. Он хорошо контролировал свои чувства, но по некоторой суетливости Такэда видел, что приятель взволнован.
— Сначала позвонили по телефону:
«Никита Сухов не у вас? Дайте ему трубочку».
Я говорю:
«Девушка, он погиб и давно похоронен…»
— Звонила девушка?
— Женский голос, приятный такой, мурлыкающий. Положила трубку. Ни «извините», ни «до свидания». Потом через неделю зашел некто в штатском, представился сотрудником милиции, книжечку показал, все чин-чином, и тоже о Сухове: как погиб, когда, с кем, где похоронен. Я ответил, а потом спрашиваю, в чем дело?
И ты знаешь, что он ответил? Начал вдруг оглядываться, да с такой изумленной рожей, будто не понимает, где находится и как сюда попал, да и говорит: «Кажется, я заблудился».
— Вселение, — глухо сказал Такэда.
— Что?
— Ничего, продолжай.
— Ну вот. Через день после прихода этого ненормального на меня с плиты упал бак с кипятком. Еле увернулся! И ведь точно помню, что стоял он в центре плиты, прочно. А завалился — будто подтолкнул кто. Дальше — больше. Загорелся стол, когда я писал отчет! Ни с чего. Сгорел почти весь, зеленым пламенем. Телефон вдруг начал… стрелять! Звонок. Беру трубку, говорю: «Алло», — а динамик в ухе чуть ли не взрывается. От одного такого «выстрела» я оглох на два дня. И это еще не все…
— Короче, Роман.
Инструктор умолк, слегка обидевшись, но пересилил раздражение.
— Длится эта кутерьма уже месяц. Каждый день жду новой каверзы. А позавчера… меня встретили. Вышел из школы, повернул к остановке, а навстречу человек пять, все в пятнистых комбинезонах без шапок…
Такэда молча встал, потом сел. Роман смотрел на него удивленно, потом неуверенно продолжил:
— Я подумал, что это или омоновцы или спецгруппа нашего учреждения. Командиры из «высших» соображений вполне могли устроить тренировку, не ставя меня в известность, как уже было один раз. Так и не понял, кто это был. Один из них, настоящий Геракл, подошел и тихо так, но внятно: «Ты работал с Суховым? Больше не вмешивайся. Умрешь». А я ему так же тихо отвечаю: «А пошел бы ты в известном направлении». Он внимательно на меня посмотрел, а взгляд у него — б-р-р! — как у мертвеца, просипел: «Второго предупреждения не будет». И они все вместе не спеша удалились.
Такэда выдохнул сквозь стиснутые зубы, отвернулся.
— Может быть, тебе уехать на время?
Роман повернул его к себе.
— Что все это означает, Толя? Какие секреты вы скрываете с Суховым? За что вас преследуют и кто?
— Длинная история… и невероятная. Да и ни к чему тебе знать все, Рома. Не обижайся. Сухов в опасности, а от него очень многое зависит в будущем, очень многое. Если не все.
— Кто он? Сверхсекретный агент? Террорист? Главарь мафии, укравший миллиард и скрывающийся от своих?
— Не гадай. Рома, он… скажем так, Тэнгу, сказочный герой, вынужденный до поры до времени скрываться и — и тайно копить свою силу.
— Темно. Мне было бы легче, — если бы ты кое-что рассказал.
— Чем меньше ты знаешь, тем лучше. Эти «омоновцы» — боевики СС, и они не отстанут, пока не найдут Сухова. Ах, наму-мехорэнгэке! Я думал, что у нас больше времени…
— Что еще за СС?
— «Свита Сатаны». Их задача — нейтрализовать Посла… э-э, в общем, уничтожить Сухова.
Роман покачал головой.
— Веселенькое дельце. — Помолчал. — Как дела у Никиты?
— Нормально, Красильников доволен. Но времени у него на серьезную подготовку мало, в конце концов СС выйдут на след. Рома, не связывайся с этими… «омоновцами», если они встретят еще раз, даже тебе с ними не справиться. Если уж такое случится, скажешь им, что мы уехали на Дальний Восток, это даст нам еще пару месяцев форы. Договорились?
— Посмотрим.
— А за Ксенией посмотри еще некоторое время. Она предупреждена, но подстраховка не помешает. Хотя, опять же, если и на нес выйдут люди «свиты»…
— Понял, не беспокойся, я приму кое-какие меры.
Такэда молча сжал плечо инструктора.
Расстались они через полчаса, не заметив и не встретив ни одного человека. Стемнело. Тучи заволокли небосвод, и пошел мелкий снег.
В Хабаровск Такэда вернулся через трое суток, повидав Ксению — с такими же предосторожностями, как и при встрече с Романом, — и посетив кое-какие учреждения для пополнения информации. Очень недоставало выхода в компьютерную сеть, приходилось изворачиваться.
Поиски Книги Бездн не то чтобы зашли в тупик, но не дали ощутимых результатов. Такэда объехал все древние монастыри, церкви и пустыни, как работающие, так и заброшенные, разрушенные, хоть как-то завязанные легендами в предполагаемый путь Книги по Руси, однако ни в одном не нашел достаточно реального, достоверного следа, за который можно было бы уцепиться. Оставался единственный шанс — Сухарева башня. Надо было либо вскрывать асфальт, под которым покоился фундамент башни, и попытаться разобрать фундамент, что было практически невыполнимо, либо искать свидетелей взрыва башни, которые помнили какие-нибудь необычные факты. Этим поиском и занимался инженер в последнее время, используя свои старые связи и каналы госбезопасности, нащупанные им с помощью компьютера.
Конечно, он искал выход в Веер и другим способом, не через Книгу Бездн, — с помощью хрустальной пепельницы в форме бабочки — рации, имеющей связь с информационной службой Собора. Толя упорно клал в нее записки с вопросом: где вход? Но ответа пока так и не получил.
Свидетелей, оставшихся в живых из обширного списка всех причастных к акту вандализма — разрушению Сухаревки, он-обнаружил четырех, причем один из них непосредственно участвовал в подготовке и проведении взрыва, но возраст их не позволял надеяться на успех: самому младшему исполнилось девяносто шесть лет, а старший дышал на ладан, неизвестно как ухитрившись дожить до ста с лишним. Этим старшим и был взрывник — Кирилл Мефодиевич Неплюев, живший в настоящий момент в поселке Грозодухово, в ста сорока километрах от Хабаровска. Визит к нему Такэда наметил нанести вместе с Суховым, тем более, что по пути можно было показать танцору одну интересную вещь — «прогиб Мира».
Никита был рад и возвращению друга и возможности отвлечься, сменить обстановку. Однако у него появились сомнения, и он честно высказал их вслух:
— По-моему, искать твою Книгу Бездн — похуже, чем искать иголку в стоге сена.
— Ты был бы прав, если бы речь шла о книге обычной, — возразил Такэда. — Но Книга Бездн — не книга вовсе, это свод магических формул и сведений, закодированных неизвестным способом, нечто вроде генетически запрограммированного зародыша, информационной программы, готовой открыться только магу.
— Но ты же говорил, что это Книга… и она связана страшным проклятием на десять тысяч лет…
— Язык человеческий беден для адекватного отражения свойств Книги, и, говоря о Страшном Проклятии, я подразумевал команду маскировки, а также защиты Книги, которую подал ее последний владелец. И пришла эта книга к нам, очевидно, из другого хрона, где законы физики несколько иные и допускают магические преобразования. Но, и будучи у нас, эта Книга натворила дел, изменяя вариабельность бытия и стабильность материальных основ.
— Жуть! — вполне искренне сказал Сухов. — Я ничего такого не предполагал. Есть над чем задуматься.
— Тебе еще придется поломать голову всерьез, отдыхай, пока Книгой занимаюсь я.
Сухов откинул спинку сидения и закрыл глаза.
Чтобы подстраховаться, он по совету (по сути — приказу) Такэды уволился из казино, сказав, что уезжает во Владивосток. Красильников уже на следующий день после разговора с Толей нашел молодежный клуб, где танцор мог бы показать свое умение, но Никита решил не спешить с «гастролями», пока тяга к танцу не станет непреодолимой. Он еще не оценил по достоинству все сделанное для него Тоявой, но чувствовал, что давно был бы на том свете, не будь рядом инженера.
В Грозодухово можно было добраться самолетом, поездом или автобусом, но путешественники решили отправиться на автобусе, договорившись действовать по обстоятельствам.
Выехали в девятом часу утра, приодевшись потеплей: зимние холода наступили еще в начале ноября и держались на уровне минус пятнадцати-двадцати градусов.
Пока автобус выбирался по заснеженным улицам города на шоссе Хабаровск — Комсомольск-на-Амуре, молчали… Потом Никита, одетый в такую же куртку, что и Такэда, с капюшоном и пуховой подбивкой, только серого цвета, высвободили подбородок из Пухового белого шарфа:
— Не спишь?
Инженер приоткрыл один глаз, не отвечая.
— Ты хорошо знаешь Красильникова?
Ни звука в ответ. Это означало, что Толя ответил положительно.
Никита давно привык к манере его разговора и знал, когда можно продолжать беседу, а когда нет.
— Это правда, что Иван может вести бой с меняющимся противником двое суток подряд?
— Правда. Он может и больше, я его пределов не знаю. В истории единоборств такие примеры уже были. Мастер кекусинкай каратэ Масутацу Ояма вел бой с меняющимся противником в течение трех суток и победил сто человек.
— Ничего себе!
— Ты тоже смажешь, если захочешь.
— Я хочу.
Такэда промолчал. Некоторое время ехали, погруженные каждый в свои думы. Сухов перевел разговор на другую, более интересующую его тему.
— Допустим, я дойду до нужной кондиции и начну Путь. Каким образом я отыщу нужных людей? Я имею в виду магов. Ведь Миров много. На Земле — и то непросто найти нужного человека, а тут — огромное количество вселенных! Не планет, не звездных систем — вселенных!
— Во-первых, Миры Веера в некотором смысле напоминают жесткие пластины веера-прообраза, так как время в одном из них течет «под углом» ко времени в другом, а хроноскважины, соединяющие их, жестко привязаны к одному моменту в каждом. И не только к моменту, но и пространственно — в точке с координатами, соответствующими положению Земли — в нашем хроне, и другим обитаемым планетам-дройникам — в других хронах. Во-вторых, искать мы будем не просто людей, а Владык, магов, которых легко выделить из толпы и вообще в пространстве по их ауре, то есть по так называемой магауре. Каждый из них излучает в «магическом диапазоне» — это целый набор био, пси, электромагнитных и еще ненеизвестных нам волн.
— Более или менее понятно. Однако я не обладаю способностью видеть эту… магауру.
— На первом этапе придется обходиться кое-какими… локаторами, приборами одним словом, если говорить нашим языком, хотя на самом деле это нечто вроде магических вещей из волшебных сказок.
— Типа волшебной палочки и сапог-скороходов?
— Не ерничай, ты угодил в самую точку.
— И где же Мы их найдем, в каком сундуке?
Такэда заворочался, полез в грудной карман куртки и достал стеклянную или, скорее, хрустальную вещицу величиной с ладонь в виде крылышка бабочки в серебряной огфаве. Открыл — пусто.
— Портсигар, что ли? — спросил Никита.
— Рация. Точнее — М-передатчик и еще что-то, о чем я не имею ни малейшего представления. Мне его вручил ангел, после посвящения.
— Кто?!
— А-а… разве ты не знаешь, что ангел с греческого — вестник?
— В греческом не силен. Ну и что дальше? Как эта штука работает?
— Я передаю с ее помощью информацию в те Миры, где ждут моих сообщений. Надиктовываю кассету, кладу сюда, закрываю и… кассета исчезает. Правда, ответа дождался за все это время только один раз, когда меня предупредили, чтобы я ждал Вестника. — Такэда спрятал портсигар-пепельницу. — Это было в тот день, когда ты наткнулся на мальчиков СС.
— Все? У тебя больше ничего нет? — в голосе Сухова послышалось разочарование. — А где волщебная палочка?
— Палочки нет. — Такэда вытянул левую руку, растопырил пальцы: на среднем был надет перстень из голубовато-сизого металла с невзрачным мутно-черным камешком. — М-индикатор. Может засечь и «наших» магов и «чужих», в том числе функционеров СС и ЧК. На первое время сгодятся они, а потом…
Молчание длилось больше трех минут, так что Никита не выдержал:
— Что потом?
— А потом должна заговорить Весть. — Такэда кивком показал на плечо танцора.
— А если не заговорит?
— В таком случае ты не тот человек, который может пройти Путь. Но ведь она уже подавала сигналы?
Никита вспомнил свои ощущения, когда он нечаянно задевал «родинку»-звезду, помрачнел.
— Подавала… как дубиной по голове!
— Ничего, значит, не безнадежен. Но если она заговорит, у тебя появится шанс самому стать магом. Весть может разбудить резервы твоей психики, экстравозможности, глубокую родовую память, только понравься ей.
Никита хмыкнул, искоса глянул на неподвижно-спокойное лицо друга. Хотел произнести фразу: «Легко сказать — понравься…» — но передумал. Вместо этого пробормотал:
— Как во сне все это! — Виновато шмыгнул носом. — Не то, чтобы не верю, но…
— Понимаю, — кивнул Такэда. — Пусть будет все, что будет.
Выкарабкаемся.
Никита вдруг успокоился, откинулся на спинку сидения, закрыл глаза и не заметил, как заснул.
Квартиру Неплюева удалось найти почти сразу, жил он в центре Грозодухова, в новой девятиэтажке. Жил — в прошедшем времени. Потому что нежданные гости прибыли прямо на похороны. Кирилл Мефодиевич Неплюев, бывший сапер, бывший минер, бывший рядовой штрафбата, заключенный, конюх, скотник, бригадир, партработник, пенсионер — умер на сто шестом году жизни.
Прибывшие потолкались в толпе родственников и знакомых покойного, побывали в квартире, поглазели на гроб, в котором лежал Неплюев — высохший, как скелет, вышли во двор, где уже готовились к траурной процессии. Такэда остановил пожилого мужчину с белой повязкой на рукаве:
— Отчего он умер, отец?
Мужчина снял шапку, вытер парящую лысину, надел.
— Несчастный случай — лифт оборвался. Жил бы еще, да жил.
С ним вообще в последнее время творились чудеса: то в ванной кипяток пойдет — чуть не сварился, то стул под ним рассыплется, то перецепится за что — упадет. А позавчера газ на кухне взорвался.
— Семеныч, — окликнули мужчину. Тот кивнул и отошел.
Друзья переглянулись.
— Все это сильно смахивает… — начал Сухов.
— На внедрение, — закончил Такэда. — Кто-то очень не хочет, чтобы Книга Бездн была Найдена. А это значит, что она не пропала бесследно, существует и находится где-то на Земле. Неплюев наверняка кое-что знал об этом. История сохранила легенду о «чудесах», творившихся во время уничтожения Сухаревой башни.