Страница:
Пьеса с прологом в двух частях и девяти эпизодах
----------------------------------------------------------------------------
Переводы с английского под редакцией Т. Озерской.
Перевод О. П. Холмской
Джон Голсуорси. Собрание сочинений в шестнадцати томах. Т. 15.
Библиотека "Огонек".
М., "Правда", 1962
OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
----------------------------------------------------------------------------
Мэтт Деннант
Девушка в Хайд-парке
Сыщик
Двое полицейских
Заключенный
Двое тюремщиков
Дама со стрижеными волосами
Горничная
Пожилой джентльмен
Четвери выехавших на пикник
Мужчина в брюках гольф и его жена
Деревенский констебль
Двое батраков
Фермер
Девочка
Две старых девы
Пастор
Звонарь
Погоня
Пролог. Хайд-парк ночью.
Между этим и следующим эпизодом проходит более года.
Часть первая.
Эпизод первый. Дартмур в тумане (днем).
Эпизод второй. Спустя шесть часов. Дартмур в тумане (ночью).
Эпизод третий. Спустя тридцать два часа. Номер в гостинице.
Часть вторая.
Эпизод четвертый. Прошло семь часов. Открытый склон над рекой.
Эпизод пятый. Прошел час. На пригорке среди вересковых зарослей.
Эпизод шестой. Прошло полчаса. Открытая местность среди поросших
вереском склонов.
Эпизод седьмой. Прошел час. Песчаный карьер на краю вересковой пустоши.
Эпизод восьмой. Спустя несколько минут. Изящно обставленная гостиная в
деревенском домике.
Между этим эпизодом и следующим временного промежутка нет.
Эпизод девятый. Ризница в деревенской церкви.
Хайд-парк ночью. Роттен-Роу с его чугунной решеткой, пешеходной дорожкой,
скамьями, деревьями и кустами на заднем плане. Молодая женщина или девушка
(возраст трудно определить) сидит одна на скамейке в смутном свете фонарей,
находящихся справа и слева, но невидимых зрителю. Ее накрашенное лицо не
лишено привлекательности, поза неловкая, настороженная. Справа налево
проходит сыщик в штатском платье, замечает ее призывный взгляд, ускоряет
шаг. По выражению ее лица, когда он подходит и затем удаляется, ему
нетрудно определить, кто она такая. Потом проходят двое мужчин, не глядя на
нее, разговаривая между собой. Слышны обрывки фраз: "А он мне говорит", "А я
ему говорю". Потом некоторое время прохожих нет, и девушка, припудрив нос,
уже собирается уйти, как вдруг слева появляется неторопливо шагающий по
дорожке Мэтт Деннант. Это молодой человек, довольно высокий и стройный,
спортивного вида, одетый, как полагается, когда отправляешься на скачки в
летнее время; в руках у него сильный бинокль; курит сигару. Завидев его,
девушка подается вперед на скамейке, и, когда он проходит мимо, она вдруг
вскидывает на него глаза и тихо говорит: "Добрый вечер!" Он останавливается,
смотрит на нее, пожимает плечами, подносит руку к шляпе и, ответив: "Добрый
вечер!", уже хочет идти дальше, но она вновь обращается к нему.
Девушка. Нет ли у вас спичек? (Поднимает руку с сигаретой; он
останавливается и подает ей зажигалку.)
Девушка (вертит в руке зажигалку). Золотая?
Мэтт. Медная.
Девушка. Хотите? (Протягивает ему портсигар.)
Мэтт. Спасибо, я курю. (Показывает ей свою сигару, поставив ногу на
скамью и помахивая биноклем.)
Девушка. Были на скачках?
Mэтт. Да. Сегодня Гудвуд.
Девушка. Я тоже была в этом году - на Юбилейных.
Mэтт. На какую лошадь ставили?
Девушка. На тех, какие не выиграли. А если не выигрываешь, какой смысл
ходить?
Mэтт. А просто поглядеть на лошадей разве не приятно?
Девушка. Да ничего, они красивые.
Mэтт. Самое красивое на свете.
Девушка. Красивее женщин?
Mэтт. О присутствующих не говорят, а вообще-то да.
Девушка. Вы это всерьез?
Mэтт. Ну, иногда, бывает, встретишь женщину, которая тоже умеет высоко
держать голову, да только редко.
Девушка. Я вижу, вы не любите женщин.
Мэтт. Не очень.
Девушка (с улыбкой). По крайней мере, откровенно.
Мэтт. Да, видите ли, если сравнивать с лошадьми, у женщин нрав гораздо
хуже.
Девушка. А кто в этом виноват?
Мэтт. Ну да, вы все говорите, что мужчины, но сами-то вы в это верите?
Девушка (смеется). Не знаю!.. Но если лошадь с норовом, кто ее сделал
такой, как не мужчины?
Мэтт (поражен). М-м! (Садится рядом с ней.) Все-таки нет ничего
упрямей, чем необъезженная лошадка, - я их видал на Западе.
Девушка. Нет ничего упрямей, чем упрямая женщина.
Мэтт. У женщин нет того оправдания, что у лошадей, - их ведь давно
объездили, еще когда Ева подавала чай Адаму.
Девушка. А! В раю! Рай - это, наверно, вроде Хайд-парка, полицейский
там был, во всяком случае.
Мэтт. Вы часто сюда приходите?
Девушка. А куда еще идти? Всюду такие строгости.
Мэтт. Гоняют, да?
Девушка. Вы кто, военный?
Мэтт. Был.
Девушка. А теперь?
Mэтт. Думаю пойти в священники.
Девушка (смеется). Денежки, стало быть, есть?
Mэтт. Немножко.
Девушка (со вздохом). Ах!.. Будь у меня деньги, знаете, что я бы
сделала?
Mэтт. Спустили бы все до гроша.
Девушка. Вот уж нет! Чтоб я еще когда-нибудь поставила себя в
зависимость от вашего брата, мужчин (мрачно), лучше умереть!
Mэтт. Вы, значит, не как та дама, которой давали веселящий газ?
Девушка. А что с ней было?
Mэтт. Кричала все время: "Не хочу быть свободной, независимой
экономической единицей! Хочу, чтобы меня любили!"
Девушка. Ну, это она напрасно. Нет, сэр! Еще раз сунуть шею в ярмо? Да
ни за что! Но мы не можем копить - слишком мало выручаем. Так что пропащее
наше дело. Прежде еще, говорят, было ничего, а теперь...
Mэтт. Теперь и обыкновенная девушка стала держать себя свободнее, вы об
этом?
Девушка (с укором). Обыкновенная девушка!
Mэтт. Но вы же не считаете себя... обыкновенной?
Она молчит.
Mэтт. Простите! Я не хотел вас обидеть.
Девушка. Уж лучше бы хотели. Настоящий грубиян никогда так больно не
заденет. Но вы, конечно, правы. (С горечью.) Теперь у нас нет даже этого
оправдания.
Mэтт. Что это какой печальный у нас вышел разговор?
Девушка. А мы всегда должны быть веселенькие, а? Говорят, ко всему
можно привыкнуть, но я вам скажу: никогда не привыкнешь изображать из себя
канарейку, когда на сердце кошки скребут.
Mэтт. А! Я всегда сочувствовал канарейкам - все требуют от них пения, а
они, бедняжки, такие желтые.
Девушка. Все-таки вы очень милый - посидели со мной, поболтали.
Mэтт. Благодарю. Это все среднее образование.
Она нерешительно протягивает ему карточку.
Девушка. Тут мой адрес, может, когда зайдете.
Mэтт (вертит карточку; ему и смешно и неловко.) On verra! {Увидим!
(франц.).}
Девушка. Это что значит?
Mэтт. Выражение надежды.
Девушка (смотрит на него с полуоткрытым ртом). О! Так, может, сейчас?..
Mэтт. Спасибо... Нет, сейчас нельзя. Обещал в десять быть в одном
месте. Будут ждать...
Девушка. Другая?
Mэтт. Нет.
Девушка. Просто я вам не нравлюсь.
Мэтт (пожав плечами). О, нет, не скажите. В вас есть какая-то такая...
первородная свежесть.
Девушка. Первородный грех!
Мэтт. Что ж, есть вещи и похуже.
Девушка. Еще бы! Например, скромное достоинство. Ух! Ненавижу! Вы
только не думайте, что это такая сладкая жизнь. Врагу своему не пожелаю.
Мэтт. Как вы до этого дошли?
Девушка. Ну, это вы бросьте! Вы все об этом спрашиваете, но, будьте
покойны, правды вам никто не скажет. Ну, да ладно, чего там. Моя профессия
самая древняя в мире. Хотя и это неверно - есть одна еще древнее.
Мэтт. Какая?
Девушка. Полицейского. Кабы не они, и нашей бы профессии не было.
Мэтт. Что ж, это как будто говорит в вашу пользу.
Девушка. Какая уж там польза! Вы загляните как-нибудь в полицейский суд
- утром в понедельник.
Мэтт. Смотреть, как они стреляют сидячих фазанов? Нет уж, спасибо. От
полиции честной игры не жди. Да им, наверно, и нельзя, если хотят, чтоб был
порядок.
Девушка. Могли бы все-таки подождать, пока ты нарушишь ихний порядок.
Мэтт. Вы когда-нибудь попадались?
Девушка (бросив на него быстрый взгляд, решительно). М-м! Нет еще.
Пока. (В сердцах.) А что мы можем сделать? Если не подашь знак, кто тебя
распознает?
Mэтт. Прелестно!
Девушка. Искоренить разврат на улицах - вот ведь о чем они кричат.
Искоренили бы его в мужчинах - это бы верней!
Mэтт. А вы где тогда были бы?
Девушка (страстно). Только не здесь!
Mэтт (посмотрев на нее долгим взглядом). Гм! Одни хороши, да и другие
не лучше. Нет уж! Предпочитаю иметь дело с лошадьми и собаками.
Девушка. У меня есть котенок.
Mэтт. Ангорский?
Девушка (кивает). Красавчик! (Вкрадчиво.) Может, пойдем, посмотрим?
Он качает головой, встает, берет бинокль, протягивает ей руку. Она уже
готова пожать, но вдруг резко отдергивает руку, хмурясь и кусая губы. Он
пожимает плечами, притрагивается к шляпе и уходит. Она пытается удержать его
за рукав, не успевает, секунду сидит, потом встает и идет следом за ним. Но
ока не заметила, что слева еще раньше появился сыщик. Он быстро проходит по
дорожке, и в ту минуту, когда она уже уходит направо, он хватает ее за руку.
Девушка вскрикивает. Он тащит ее обратно к скамье, она сопротивляется.
Девушка. Кто вы такой?..
Сыщик. Полиция. (И так как она все еще противится, он для острастки
слегка выворачивает ей руку.)
Девушка. Не троньте! Ой! Негодяй!
Сыщик. Ну, ну! Ведите себя смирно, и никто вас не тронет.
Девушка. Я ничего не сделала
Сыщик. Ну, конечно. Вы же никогда ни в чем не виноваты.
Девушка (глядя вслед Мэтту). Я ничего не сделала! Он вам подтвердит!
Мэтт возвращается.
Скажите ему! Ведь вы сами со мной заговорили?
Mэтт. Конечно, сам. Да кто вы, собственно, такой?
Сыщик (показывает ему свой значок). Эта женщина приставала к вам. Я
давно за ней слежу и уже не раз видел.
Mэтт. Да нет же, вы ошиблись. Мы просто разговаривали, больше ничего.
Сыщик. Я видел, как она к вам приставала. Я видел, она пыталась вас
удержать - это уже и раньше с ней бывало.
Mэтт. Не знаю, что было раньше, а сейчас вы не имеете права ее
арестовывать. На этот раз вы ничего не видели.
Сыщик (все еще держа девушку и пристально глядя на Мэтта). Эта женщина
к вам приставала, сами знаете, и лучше вам в это дело не путаться.
Mэтт. Ну так отпустите девушку. Вы превышаете свои полномочия.
Сыщик. Много вы знаете о моих полномочиях! Я обязан следить, чтобы в
этом парке все вели себя прилично - и мужчины и женщины. Ну, намерены вы
удалиться?
Mэтт. Нет, я намерен остаться.
Сыщик. Очень хорошо. Можете пойти с нами в участок,
Mэтт. Да что это, нельзя людям поговорить! Я ведь не жалуюсь.
Сыщик. А я вам говорю, я знаю эту женщину. Не мешайте мне, а то я и вас
задержу.
Mэтт. Сделайте одолжение, только ее отпустите.
Сыщик. Слушайте, вы! До сих пор я терпел, но если вы и дальше будете
мешать мне при исполнении моих обязанностей, я вызову констебля, и вы оба
попадете в участок!
Mэтт. Не кипятитесь. Даю вам честное слово, что эта дама ничем меня не
обеспокоила. Наоборот...
Сыщик. Она занималась здесь своим ремеслом, как делала и раньше. А мне
поручено этого не допускать. Она будет привлечена к суду. Я уже третью ночь
слежу за ней.
Девушка. Да я вас никогда и в глаза не видела!
Сыщик. Вы-то меня не видели, зато я вас видел - и вы себя достаточно
показали. Ну, а теперь хватит! (Подносит свисток ко рту.)
Mэтт. Безобразие! Отпустите ее, слышите!
Берет сыщика за плечо. Тот свистит, отпускает девушку и хватает Мэтта.
Мэтт (вырывается, девушке). Бегите!
Девушка. Нет, нет! Не надо драться! С полицией не спорят. Я пойду с
ним.
Мэтт (держа кулаки наготове, не подпускает к себе сыщика). Бегите,
говорят вам! Ему со мной так легко не справиться!
Но сыщик оказывается более ловким, чем он ожидал, и, проскользнув под его
руку, обхватывает его поперек тела.
Девушка. Ой! Ой!
Mэтт. Э, нет! Шалишь!
В последующей ожесточенной борьбе у сыщика слетает с головы котелок. Мэтт
вывертывается и, снова отскочив на длину руки, принимает боксерскую стойку.
Мэтт. Еще хочешь? Ну, ну, иди!
Сыщик бросается на него. Мэтт встречает его ударом справа в подбородок.
Сыщик падает навзничь и лежит неподвижно.
Девушка. Ой! Ой!
Мэтт. Беги, глупая! Беги.
Девушка (в ужасе). Ой! Он ударился головой об решетку! Я слышала, как
хрустнуло. Смотрите, он не шевелится.
Мэтт. А как же иначе? Я его нокаутировал. (Подходит ближе, смотрит на
лежащего.) Об решетку?.. Разве?..
Девушка (стоя на коленях, ощупывает голову сыщика). Пощупайте!
Мэтт. Бог мой! Вот это стукнулся!
Девушка. Я говорила, не надо драться! И зачем только вы начали!
Мэтт (расстегивает пиджак сыщика, пытается прослушать сердце). Не
пойму... Черт! Теперь нельзя его оставить. (Выслушивает сердце.) Не
бьется!..
Девушка (нагибается и дергает Мэтта за руку). Скорей! Пока никого нет.
Туда, через лужайку! Никто не узнает.
Мэтт (слушает сердце). Не могу я так бросить этого беднягу.
(Оглядывается.) Вон его шляпа. Сбегайте, принесите воды из Серпентайна.
Девушка подбирает шляпу и стоит в нерешимости.
Девушка (в отчаянии). Нет, нет! Бегите! Это не шутки! Вдруг... вдруг он
умер!.. (Тянет его за плечо.)
Мэтт (стряхивая ее руку). Не будьте дурочкой! Ступайте, принесите воды.
Ну, живо!
Девушка ломает руки, потом поворачивается и убегает со шляпой налево. Мэтт,
по-прежнему стоя на коленях, растирает сыщику виски, щупает пульс,
выслушивает сердце.
Mэтт. Не понимаю, как это вышло. (С жестом отчаяния возобновляет свои
попытки оживить лежащего. Внезапно поднимает глаза.)
Справа тем временем появились двое полицейских.
Полицейский. Что тут такое?
Mэтт. Не знаю... Боюсь, он...
Полицейский. Что? Кто он такой? (Вглядевшись в лицо сыщика.) Фью-ю!
Наш! (Нагибается, становится на колени, прикладывает ладонь к губам
лежащего.) Не дышит! Как это случилось?
Mэтт (показывает на решетку). Ударился головой об эту штуку.
Полицейский. Где его шляпа?
Mэтт. Свалилась. Ее взяли, чтобы принести воды.
Полицейский. Кто?
Mэтт. Одна девушка...
Полицейский. Он нам свистел. Вы его ударили?
Mэтт. Мы поспорили. Он схватил меня. Я дал ему в подбородок. Он упал
навзничь и - головой об решетку.
Полицейский. Причина драки?
Mэтт (хватается за голову). О господи! Даже не знаю. Первородный грех!
Полицейский (другому полицейскому). Ты оставайся здесь. Я вызову карету
скорой помощи. (Мэтту.) А вы идите со мной!
Занавес
Прошло больше года. Тюремная ферма в Дартмуре. Густой туман. Задник
изображает стену, огораживающую поле, слева - отходящая от нее под углом
каменная стена. Мэтт Деннант и другой заключенный собирают ранее выкопанный
ими картофель. Они лишь смутно видны в тумане бросают картошку в стоящие
между ними две корзины. Разговаривают вполголоса.
Mэтт. Ну, и он умер, бедняга, а я получил пять лет за непредумышленное
убийство.
Заключенный. Ух ты! Полицейский! Это тебе, брат, повезло, что тебя не
вздернули.
Mэтт. Девушка выручила. Горой за меня стояла. Если бы не ее
показания...
Заключенный. Вишь ты! И тут повезло. Другая бы не стала. Очень уж они
запуганы. А сколько ж тебе еще сидеть?
Mэтт. Три года, если буду вести себя, как святой с иконы.
Заключенный. А мне четыре припаяли. (Прекращает работу и выпрямляется.)
Слушай, ты ведь из благородных, да?
Mэтт. Из благородных!.. (Со смехом.) Только и осталось моего
благородства, что говорю с оксфордским акцентом и не выношу, когда на меня
кричат, как на собаку.
Заключенный. Тише, ты! (Показывает большим пальцем вправо на стену.) От
тумана им уши не заложило, черт их побери!
Mэтт. Да, туман... И так вдруг... А как ты думаешь, долго продержится?
Заключенный. После дождей, да в это время года, да без ветра - надо
быть, долго. Нас сейчас загонят, вот увидишь. Построят - и марш ко двору.
Нервничают они, когда туман. Побегов боятся.
Mэтт. Говорят, отсюда еще никому не удавалось бежать.
Заключенный. Было все-таки, пробовали.
Mэтт. Черт! Я бы рискнул.
Заключенный. Ну нет, и не думай. Тут, брат, одежа нужна - переодеться,
и деньги чтоб были и автомобиль. Да и все равно поймают. Болота кругом - не
продерешься. А ты, видать, этого шпика здорово треснул, что он окочурился?
Mэтт. Обыкновенный нокаут в подбородок. Не в этом дело. Он ударился
затылком о решетку. (Опять принимается подбирать картошку.) Бедняга! Счастье
еще, что он был неженатый.
Заключенный. Счастье? Ну это как сказать. Да что ты все о нем? Плюнь! Я
бы давно плюнул. Кокнул и кокнул, и черт с ним, все равно как ганса на
войне. Эх! Хороша картошечка! (Поднимает руку с картошкой.)
Справа под стеной появляется смутный силуэт надзирателя.
Надзиратель. Прекратить разговоры! Когда кончите этот ряд, пройдете
обратно по следующему - и стоять тут, пока не подойдут остальные.
(Заключенные молчат.) Ну? Оглохли? Почему не отвечаете?
Заключенный. Так точно, сэр.
Надзиратель уходит обратно.
Во как он с нами! А что я тебе говорил? Скоро деточек домой позовут - чайку
попить.
Mэтт (сквозь зубы). Как с собакой. Еще три года - как с собакой!
Заключенный, Да он вообще-то ничего, не вредный. Это они от тумана.
Боятся. А я уж заметил: когда человек боится, он всегда этак вот
разговаривает.
Mэтт. Может быть. Только я не могу к этому привыкнуть.
Заключенный. Больно вы норовистые, как я посмотрю, - слишком много овса
получали, когда были двухлетками.
Mэтт (понизив голос, быстро). Ты хорошо знаешь эти места? Где
Ту-Бриджес?
Заключенный. Вон там, в миле отсюда.
Mэтт. А Тэвисток?
Заключенный (показывая назад направо). Туда верных семь. Ох, не затевай
ты это! Один ведь шанс на миллион! Схватишь только воспаление легких по
этакой мокреди да и, как пить дать, зацапают, а там, знаешь: в карцер, на
хлеб на воду, и все такое прочее.
Mэтт. Я бежал из Германии.
Заключенный. Из Германии? Ну-у! Вот это здорово!
Мэтт. Ищеек у них нет, не знаешь?
Заключенный. Ищеек-то вроде нету, да только все жители местные против
нас. Вся округа. Не любят арестантов. Чудно, правда?
Они прошли налево до конца ряда и остановились, нагнувшись, сблизив головы.
Мэтт. Нарисуй-ка мне план вот этим сучком.
Заключенный. Ишь, неймется тебе! (Царапает по земле.) Вот это большая
дорога, а вот поперечная на Тэвисток. Тут гостиница, что у Ту-Бриджес, а тут
Пост-Бридж. Тут проселок к холму Би-Тор-Кросс - десять-двенадцать миль.
Здесь Чагфорд, а там Мортон Хэмстид.
Мэтт. А что там дальше, после Ту-Бриджес?
Заключенный. Вересковая пустошь. Вот тут примерно лесок, длинный такой;
потом Хемблдон; дальше спуск на поля к Уайдкомбу; петом подъем и опять
вереск до Хейтора и Бови. Тут железная дорога, можно сесть на поезд в Бови
или Лестли, или Мортоне, или Тэвистоке, да что толку, когда там уже будет
тебе встреча готова, словно ты принц Уэльский! С этой стороны трясина
Фокс-Тор - такая топь, не приведи господи!
Минута молчания. Мэтт изучает вычерченную на земле карту.
Голос надзирателя (издали). Эй, вы, там, скорей кончайте последний ряд!
Туман все сгущается
Мэтт. (Затирает карту ногой.) Туман - хоть глаз выколи. Эх! Была не
была! Попробую.
Начинают новый ряд, постепенно передвигаясь вправо.
Заключенный. Там еще один караулит, за стеной. Тридцать шагов отсюда.
Стрелять будет.
Mэтт. Я знаю. Перелезу вон там в углу и сразу вдоль стены, под самым
его носом. В таком тумане он наверняка будет следить за наружной стеной, а
не за этой. Лишь бы тот (кивает вправо) не заметил, а то проскочу.
Заключенный. С ума ты спятил! Застрелят! А если сразу и не заметят, так
через десять минут я кончу этот ряд, все равно увидят, что тебя нет. На
рожон лезешь!
Mэтт. Ладно, друг, не волнуйся. Пуля так пуля - все-таки перемена. А уж
если прорвусь - ну, побегают они за мной!
Заключенный. Слушай, коли уж ты решил... Перво-наперво выходи на
большую дорогу и беги туда (показывает). В такой туман им придется сперва
развести нас по камерам, а уж потом пускаться в погоню. Там, чуть пройдя
речку, будет слева лесок. Заползи, где погуще, и листьями прикройся. И жди,
пока не стемнеет. Так ты, по крайности, будешь возле дороги - найдешь сена
стог или еще что, спрячешься до утра. А станешь ночью бродить - закружишься
в тумане, закоченеешь, на рассвете тебя и сцапают.
Mэтт. Спасибо. Ну, а теперь - чем скорее, тем лучше! Как на скачках -
только не медлить перед препятствием. Разогнался - и с ходу. (Сует несколько
картофелин в карман.) Pommes crues - Sauce Daftmoor {Сырой картофель под
дартмурским соусом (франц.).}. Их можно есть сырыми? В Германии я ел брюкву.
Заключенный. Не знаю. Не пробовал. Возьми! (Протягивает Мэтту ломоть
хлеба.)
Mэтт. Спасибо тебе! Ты славный малый.
Заключенный. Желаю удачи. Эх, и я бы с тобой, да вот смелости не
хватает.
Mэтт. Ну! Повернись в ту сторону и так и стой, не оборачивайся.
Кланяйся от меня тюрьме. Пока!
Делает три шага, останавливается на несколько секунд, потом вдруг, низко
пригнувшись, бежит к левой стене и, вскарабкавшись, на нее, как кошка,
исчезает за гребнем. Минута молчания. Заключенный прислушивается.
Заключенный (считает про себя секунды до двадцати, взволнованно
бормочет). Это он, значит, мимо караула уже прошел. (Снова прислушивается.)
Удрал! Ей-богу! (Успех товарища пробуждает в нем жажду последовать его
примеру). Может, и мне?.. Попробовать?.. А! Чем черт не шутит! Рискну!
Но едва он успел повернуться, как справа слышится издали голос надзирателя.
Надзиратель. Эй ты! Где твой напарник?
Заключенный. Его позвали, сэр. (Замирает на месте.)
Голос надзирателя (ближе). Что ты городишь?
Заключенный. К той стене пошел, сэр.
Надзиратель (появляется). Там его нет. Ну! Говори! Где он?
Заключенный. А что вы меня спрашиваете? Я-то почем знаю?
Надзиратель. Марш за мной. (Быстро проходит вдоль задней стены к левому
углу. Останавливается.) Заключенный! Эй! За стеной! Отвечай! Караульный!
Уильямс! Мимо тебя кто-нибудь проходил? У нас тут один пропал!
Голос второго надзирателя. Никто не проходил.
Первый надзиратель. Давай тревогу! Арестант сбежал!
Второй надзиратель появляется над гребнем стены.
Второй надзиратель. Значит, он мимо тебя прошел.
Первый надзиратель. Черт бы побрал этот туман! Дай выстрел! Нет, не
надо, а то все разбегутся. Сейчас же сделаем перекличку, отведем их домой,
доложим - только так, другого выхода нет. (Заключенному.) Эй ты! Молчать про
это, слышишь? Тут не без тебя обошлось, я знаю.
Заключенный. Да что вы, сэр! Просто он мне сказал, что приглашен
сегодня на чай к герцогине, а я, что ж, я стал подбирать картошку, потому
знаю, вы торопитесь.
Первый надзиратель. Не дерзить! Идем, Уильямс! Марш, ты!
Идут вправо.
Занавес
Спустя шесть часов. На вересковой пустоши, возле большой дороги. Ночь,
густой туман. Ничего не видно.
Голос первого надзирателя. И чего мы сторожим эту клятую дорогу, ничего
ж не видать.
Голос второго надзирателя. Полиция тоже тут, только что двое прошли. В
такую ночь всякого поближе к дороге тянет.
Первый надзиратель. Но он-то, может, совсем в другую сторону махнул.
Второй надзиратель. Если не залег где-нибудь, так уж непременно по
дороге пойдет. По лугам не станет - там в этакий туман живо заплутаешься.
Первый надзиратель. А может, он на Корнуорси подался?
Второй надзиратель. Нет, туда они никогда не бегут: трясины Фокс-Тор
боятся.
Первый надзиратель. А если на Тэвисток?
Второй надзиратель. Ту дорогу тоже патрулируют.
Первый надзиратель. Я бы их порол, этих беглых! Торчи тут из-за него
всю ночь напролет на этакой сырости. Свиньи паршивые, только о себе думают.
Дай-ка хлебнуть.
Второй надзиратель. Держи. Мимо рта только не пронеси, ну да ты нюхом,
по запаху!
Первый надзиратель. Только бы его поймать, уж я ему всыплю! Я не злой
человек, но когда держат тебя всю ночь в этаком чертовом киселе, тут и
святой не выдержит. (Пьет.)
Второй надзиратель. Оставь мне маленько. (Шепотом.) Что это? Слушай!
(Оба прислушиваются.)
Первый надзиратель. Я ничего не слышал. (Хочет опять поднести фляжку ко
рту.)
Второй надзиратель. Мне показалось, скребется что-то. Посветить?
Первый надзиратель. Не надо. (Прислушиваются.)
Второй надзиратель. Тут, бывает, пони пасутся.
Первый надзиратель. Он, слыхать, из джентльменов, этот беглый.
Второй надзиратель. Ага. Капитаном был на войне.
Первый надзиратель. Это тот самый, что убил сыщика в Хайд-парке.
Спортсмен, говорят. Закаленный! С этими всего хуже, когда сорвутся, - будет
бежать, пока не сдохнет.
Второй надзиратель. Коли он такой образованный, так мог бы понять, что
не к чему в побег пускаться. Знает же, что ничего не выйдет.
Первый надзиратель. А в них, видишь ли, такой дух, что нельзя сломить.
Знаешь этого юриста - в левом крыле? Который за растрату? На него посмотреть
- жуть берет. До того выдержанный - глазом никогда не сморгнет, - как
истукан каменный!
Второй надзиратель. Я наших дурачков иной раз жалею, но чтобы я
джентльмена когда пожалел - дудки! Им-то уж надо бы умней быть, не
выкидывать таких штук, за какие под замок сажают. С жиру бесятся, вот что.
Да и нахальства у них чересчур много, это ты верно сказал.
Первый надзиратель. Все ж таки то был на самом верху, а то сразу в
самый низ - им, небось, тяжелей, чем другим.
Второй надзиратель (зевая). Ох! Домой бы, в постельку! (Встрепенулся.)
Вот опять! (Оба слушают.) Пони, наверно. Тьфу! Собачья наша должность. Кабы
не жена, я бы лучше улицы стал подметать.
Первый надзиратель. Я уж привык, кроме, конечно, когда такой цирк, как
сейчас. К такому ни один черт не привыкнет. Это только в кино хорошо.
Второй надзиратель. Что верно, то верно. Видал ты эту новую картину - с
----------------------------------------------------------------------------
Переводы с английского под редакцией Т. Озерской.
Перевод О. П. Холмской
Джон Голсуорси. Собрание сочинений в шестнадцати томах. Т. 15.
Библиотека "Огонек".
М., "Правда", 1962
OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
----------------------------------------------------------------------------
Мэтт Деннант
Девушка в Хайд-парке
Сыщик
Двое полицейских
Заключенный
Двое тюремщиков
Дама со стрижеными волосами
Горничная
Пожилой джентльмен
Четвери выехавших на пикник
Мужчина в брюках гольф и его жена
Деревенский констебль
Двое батраков
Фермер
Девочка
Две старых девы
Пастор
Звонарь
Погоня
Пролог. Хайд-парк ночью.
Между этим и следующим эпизодом проходит более года.
Часть первая.
Эпизод первый. Дартмур в тумане (днем).
Эпизод второй. Спустя шесть часов. Дартмур в тумане (ночью).
Эпизод третий. Спустя тридцать два часа. Номер в гостинице.
Часть вторая.
Эпизод четвертый. Прошло семь часов. Открытый склон над рекой.
Эпизод пятый. Прошел час. На пригорке среди вересковых зарослей.
Эпизод шестой. Прошло полчаса. Открытая местность среди поросших
вереском склонов.
Эпизод седьмой. Прошел час. Песчаный карьер на краю вересковой пустоши.
Эпизод восьмой. Спустя несколько минут. Изящно обставленная гостиная в
деревенском домике.
Между этим эпизодом и следующим временного промежутка нет.
Эпизод девятый. Ризница в деревенской церкви.
Хайд-парк ночью. Роттен-Роу с его чугунной решеткой, пешеходной дорожкой,
скамьями, деревьями и кустами на заднем плане. Молодая женщина или девушка
(возраст трудно определить) сидит одна на скамейке в смутном свете фонарей,
находящихся справа и слева, но невидимых зрителю. Ее накрашенное лицо не
лишено привлекательности, поза неловкая, настороженная. Справа налево
проходит сыщик в штатском платье, замечает ее призывный взгляд, ускоряет
шаг. По выражению ее лица, когда он подходит и затем удаляется, ему
нетрудно определить, кто она такая. Потом проходят двое мужчин, не глядя на
нее, разговаривая между собой. Слышны обрывки фраз: "А он мне говорит", "А я
ему говорю". Потом некоторое время прохожих нет, и девушка, припудрив нос,
уже собирается уйти, как вдруг слева появляется неторопливо шагающий по
дорожке Мэтт Деннант. Это молодой человек, довольно высокий и стройный,
спортивного вида, одетый, как полагается, когда отправляешься на скачки в
летнее время; в руках у него сильный бинокль; курит сигару. Завидев его,
девушка подается вперед на скамейке, и, когда он проходит мимо, она вдруг
вскидывает на него глаза и тихо говорит: "Добрый вечер!" Он останавливается,
смотрит на нее, пожимает плечами, подносит руку к шляпе и, ответив: "Добрый
вечер!", уже хочет идти дальше, но она вновь обращается к нему.
Девушка. Нет ли у вас спичек? (Поднимает руку с сигаретой; он
останавливается и подает ей зажигалку.)
Девушка (вертит в руке зажигалку). Золотая?
Мэтт. Медная.
Девушка. Хотите? (Протягивает ему портсигар.)
Мэтт. Спасибо, я курю. (Показывает ей свою сигару, поставив ногу на
скамью и помахивая биноклем.)
Девушка. Были на скачках?
Mэтт. Да. Сегодня Гудвуд.
Девушка. Я тоже была в этом году - на Юбилейных.
Mэтт. На какую лошадь ставили?
Девушка. На тех, какие не выиграли. А если не выигрываешь, какой смысл
ходить?
Mэтт. А просто поглядеть на лошадей разве не приятно?
Девушка. Да ничего, они красивые.
Mэтт. Самое красивое на свете.
Девушка. Красивее женщин?
Mэтт. О присутствующих не говорят, а вообще-то да.
Девушка. Вы это всерьез?
Mэтт. Ну, иногда, бывает, встретишь женщину, которая тоже умеет высоко
держать голову, да только редко.
Девушка. Я вижу, вы не любите женщин.
Мэтт. Не очень.
Девушка (с улыбкой). По крайней мере, откровенно.
Мэтт. Да, видите ли, если сравнивать с лошадьми, у женщин нрав гораздо
хуже.
Девушка. А кто в этом виноват?
Мэтт. Ну да, вы все говорите, что мужчины, но сами-то вы в это верите?
Девушка (смеется). Не знаю!.. Но если лошадь с норовом, кто ее сделал
такой, как не мужчины?
Мэтт (поражен). М-м! (Садится рядом с ней.) Все-таки нет ничего
упрямей, чем необъезженная лошадка, - я их видал на Западе.
Девушка. Нет ничего упрямей, чем упрямая женщина.
Мэтт. У женщин нет того оправдания, что у лошадей, - их ведь давно
объездили, еще когда Ева подавала чай Адаму.
Девушка. А! В раю! Рай - это, наверно, вроде Хайд-парка, полицейский
там был, во всяком случае.
Мэтт. Вы часто сюда приходите?
Девушка. А куда еще идти? Всюду такие строгости.
Мэтт. Гоняют, да?
Девушка. Вы кто, военный?
Мэтт. Был.
Девушка. А теперь?
Mэтт. Думаю пойти в священники.
Девушка (смеется). Денежки, стало быть, есть?
Mэтт. Немножко.
Девушка (со вздохом). Ах!.. Будь у меня деньги, знаете, что я бы
сделала?
Mэтт. Спустили бы все до гроша.
Девушка. Вот уж нет! Чтоб я еще когда-нибудь поставила себя в
зависимость от вашего брата, мужчин (мрачно), лучше умереть!
Mэтт. Вы, значит, не как та дама, которой давали веселящий газ?
Девушка. А что с ней было?
Mэтт. Кричала все время: "Не хочу быть свободной, независимой
экономической единицей! Хочу, чтобы меня любили!"
Девушка. Ну, это она напрасно. Нет, сэр! Еще раз сунуть шею в ярмо? Да
ни за что! Но мы не можем копить - слишком мало выручаем. Так что пропащее
наше дело. Прежде еще, говорят, было ничего, а теперь...
Mэтт. Теперь и обыкновенная девушка стала держать себя свободнее, вы об
этом?
Девушка (с укором). Обыкновенная девушка!
Mэтт. Но вы же не считаете себя... обыкновенной?
Она молчит.
Mэтт. Простите! Я не хотел вас обидеть.
Девушка. Уж лучше бы хотели. Настоящий грубиян никогда так больно не
заденет. Но вы, конечно, правы. (С горечью.) Теперь у нас нет даже этого
оправдания.
Mэтт. Что это какой печальный у нас вышел разговор?
Девушка. А мы всегда должны быть веселенькие, а? Говорят, ко всему
можно привыкнуть, но я вам скажу: никогда не привыкнешь изображать из себя
канарейку, когда на сердце кошки скребут.
Mэтт. А! Я всегда сочувствовал канарейкам - все требуют от них пения, а
они, бедняжки, такие желтые.
Девушка. Все-таки вы очень милый - посидели со мной, поболтали.
Mэтт. Благодарю. Это все среднее образование.
Она нерешительно протягивает ему карточку.
Девушка. Тут мой адрес, может, когда зайдете.
Mэтт (вертит карточку; ему и смешно и неловко.) On verra! {Увидим!
(франц.).}
Девушка. Это что значит?
Mэтт. Выражение надежды.
Девушка (смотрит на него с полуоткрытым ртом). О! Так, может, сейчас?..
Mэтт. Спасибо... Нет, сейчас нельзя. Обещал в десять быть в одном
месте. Будут ждать...
Девушка. Другая?
Mэтт. Нет.
Девушка. Просто я вам не нравлюсь.
Мэтт (пожав плечами). О, нет, не скажите. В вас есть какая-то такая...
первородная свежесть.
Девушка. Первородный грех!
Мэтт. Что ж, есть вещи и похуже.
Девушка. Еще бы! Например, скромное достоинство. Ух! Ненавижу! Вы
только не думайте, что это такая сладкая жизнь. Врагу своему не пожелаю.
Мэтт. Как вы до этого дошли?
Девушка. Ну, это вы бросьте! Вы все об этом спрашиваете, но, будьте
покойны, правды вам никто не скажет. Ну, да ладно, чего там. Моя профессия
самая древняя в мире. Хотя и это неверно - есть одна еще древнее.
Мэтт. Какая?
Девушка. Полицейского. Кабы не они, и нашей бы профессии не было.
Мэтт. Что ж, это как будто говорит в вашу пользу.
Девушка. Какая уж там польза! Вы загляните как-нибудь в полицейский суд
- утром в понедельник.
Мэтт. Смотреть, как они стреляют сидячих фазанов? Нет уж, спасибо. От
полиции честной игры не жди. Да им, наверно, и нельзя, если хотят, чтоб был
порядок.
Девушка. Могли бы все-таки подождать, пока ты нарушишь ихний порядок.
Мэтт. Вы когда-нибудь попадались?
Девушка (бросив на него быстрый взгляд, решительно). М-м! Нет еще.
Пока. (В сердцах.) А что мы можем сделать? Если не подашь знак, кто тебя
распознает?
Mэтт. Прелестно!
Девушка. Искоренить разврат на улицах - вот ведь о чем они кричат.
Искоренили бы его в мужчинах - это бы верней!
Mэтт. А вы где тогда были бы?
Девушка (страстно). Только не здесь!
Mэтт (посмотрев на нее долгим взглядом). Гм! Одни хороши, да и другие
не лучше. Нет уж! Предпочитаю иметь дело с лошадьми и собаками.
Девушка. У меня есть котенок.
Mэтт. Ангорский?
Девушка (кивает). Красавчик! (Вкрадчиво.) Может, пойдем, посмотрим?
Он качает головой, встает, берет бинокль, протягивает ей руку. Она уже
готова пожать, но вдруг резко отдергивает руку, хмурясь и кусая губы. Он
пожимает плечами, притрагивается к шляпе и уходит. Она пытается удержать его
за рукав, не успевает, секунду сидит, потом встает и идет следом за ним. Но
ока не заметила, что слева еще раньше появился сыщик. Он быстро проходит по
дорожке, и в ту минуту, когда она уже уходит направо, он хватает ее за руку.
Девушка вскрикивает. Он тащит ее обратно к скамье, она сопротивляется.
Девушка. Кто вы такой?..
Сыщик. Полиция. (И так как она все еще противится, он для острастки
слегка выворачивает ей руку.)
Девушка. Не троньте! Ой! Негодяй!
Сыщик. Ну, ну! Ведите себя смирно, и никто вас не тронет.
Девушка. Я ничего не сделала
Сыщик. Ну, конечно. Вы же никогда ни в чем не виноваты.
Девушка (глядя вслед Мэтту). Я ничего не сделала! Он вам подтвердит!
Мэтт возвращается.
Скажите ему! Ведь вы сами со мной заговорили?
Mэтт. Конечно, сам. Да кто вы, собственно, такой?
Сыщик (показывает ему свой значок). Эта женщина приставала к вам. Я
давно за ней слежу и уже не раз видел.
Mэтт. Да нет же, вы ошиблись. Мы просто разговаривали, больше ничего.
Сыщик. Я видел, как она к вам приставала. Я видел, она пыталась вас
удержать - это уже и раньше с ней бывало.
Mэтт. Не знаю, что было раньше, а сейчас вы не имеете права ее
арестовывать. На этот раз вы ничего не видели.
Сыщик (все еще держа девушку и пристально глядя на Мэтта). Эта женщина
к вам приставала, сами знаете, и лучше вам в это дело не путаться.
Mэтт. Ну так отпустите девушку. Вы превышаете свои полномочия.
Сыщик. Много вы знаете о моих полномочиях! Я обязан следить, чтобы в
этом парке все вели себя прилично - и мужчины и женщины. Ну, намерены вы
удалиться?
Mэтт. Нет, я намерен остаться.
Сыщик. Очень хорошо. Можете пойти с нами в участок,
Mэтт. Да что это, нельзя людям поговорить! Я ведь не жалуюсь.
Сыщик. А я вам говорю, я знаю эту женщину. Не мешайте мне, а то я и вас
задержу.
Mэтт. Сделайте одолжение, только ее отпустите.
Сыщик. Слушайте, вы! До сих пор я терпел, но если вы и дальше будете
мешать мне при исполнении моих обязанностей, я вызову констебля, и вы оба
попадете в участок!
Mэтт. Не кипятитесь. Даю вам честное слово, что эта дама ничем меня не
обеспокоила. Наоборот...
Сыщик. Она занималась здесь своим ремеслом, как делала и раньше. А мне
поручено этого не допускать. Она будет привлечена к суду. Я уже третью ночь
слежу за ней.
Девушка. Да я вас никогда и в глаза не видела!
Сыщик. Вы-то меня не видели, зато я вас видел - и вы себя достаточно
показали. Ну, а теперь хватит! (Подносит свисток ко рту.)
Mэтт. Безобразие! Отпустите ее, слышите!
Берет сыщика за плечо. Тот свистит, отпускает девушку и хватает Мэтта.
Мэтт (вырывается, девушке). Бегите!
Девушка. Нет, нет! Не надо драться! С полицией не спорят. Я пойду с
ним.
Мэтт (держа кулаки наготове, не подпускает к себе сыщика). Бегите,
говорят вам! Ему со мной так легко не справиться!
Но сыщик оказывается более ловким, чем он ожидал, и, проскользнув под его
руку, обхватывает его поперек тела.
Девушка. Ой! Ой!
Mэтт. Э, нет! Шалишь!
В последующей ожесточенной борьбе у сыщика слетает с головы котелок. Мэтт
вывертывается и, снова отскочив на длину руки, принимает боксерскую стойку.
Мэтт. Еще хочешь? Ну, ну, иди!
Сыщик бросается на него. Мэтт встречает его ударом справа в подбородок.
Сыщик падает навзничь и лежит неподвижно.
Девушка. Ой! Ой!
Мэтт. Беги, глупая! Беги.
Девушка (в ужасе). Ой! Он ударился головой об решетку! Я слышала, как
хрустнуло. Смотрите, он не шевелится.
Мэтт. А как же иначе? Я его нокаутировал. (Подходит ближе, смотрит на
лежащего.) Об решетку?.. Разве?..
Девушка (стоя на коленях, ощупывает голову сыщика). Пощупайте!
Мэтт. Бог мой! Вот это стукнулся!
Девушка. Я говорила, не надо драться! И зачем только вы начали!
Мэтт (расстегивает пиджак сыщика, пытается прослушать сердце). Не
пойму... Черт! Теперь нельзя его оставить. (Выслушивает сердце.) Не
бьется!..
Девушка (нагибается и дергает Мэтта за руку). Скорей! Пока никого нет.
Туда, через лужайку! Никто не узнает.
Мэтт (слушает сердце). Не могу я так бросить этого беднягу.
(Оглядывается.) Вон его шляпа. Сбегайте, принесите воды из Серпентайна.
Девушка подбирает шляпу и стоит в нерешимости.
Девушка (в отчаянии). Нет, нет! Бегите! Это не шутки! Вдруг... вдруг он
умер!.. (Тянет его за плечо.)
Мэтт (стряхивая ее руку). Не будьте дурочкой! Ступайте, принесите воды.
Ну, живо!
Девушка ломает руки, потом поворачивается и убегает со шляпой налево. Мэтт,
по-прежнему стоя на коленях, растирает сыщику виски, щупает пульс,
выслушивает сердце.
Mэтт. Не понимаю, как это вышло. (С жестом отчаяния возобновляет свои
попытки оживить лежащего. Внезапно поднимает глаза.)
Справа тем временем появились двое полицейских.
Полицейский. Что тут такое?
Mэтт. Не знаю... Боюсь, он...
Полицейский. Что? Кто он такой? (Вглядевшись в лицо сыщика.) Фью-ю!
Наш! (Нагибается, становится на колени, прикладывает ладонь к губам
лежащего.) Не дышит! Как это случилось?
Mэтт (показывает на решетку). Ударился головой об эту штуку.
Полицейский. Где его шляпа?
Mэтт. Свалилась. Ее взяли, чтобы принести воды.
Полицейский. Кто?
Mэтт. Одна девушка...
Полицейский. Он нам свистел. Вы его ударили?
Mэтт. Мы поспорили. Он схватил меня. Я дал ему в подбородок. Он упал
навзничь и - головой об решетку.
Полицейский. Причина драки?
Mэтт (хватается за голову). О господи! Даже не знаю. Первородный грех!
Полицейский (другому полицейскому). Ты оставайся здесь. Я вызову карету
скорой помощи. (Мэтту.) А вы идите со мной!
Занавес
Прошло больше года. Тюремная ферма в Дартмуре. Густой туман. Задник
изображает стену, огораживающую поле, слева - отходящая от нее под углом
каменная стена. Мэтт Деннант и другой заключенный собирают ранее выкопанный
ими картофель. Они лишь смутно видны в тумане бросают картошку в стоящие
между ними две корзины. Разговаривают вполголоса.
Mэтт. Ну, и он умер, бедняга, а я получил пять лет за непредумышленное
убийство.
Заключенный. Ух ты! Полицейский! Это тебе, брат, повезло, что тебя не
вздернули.
Mэтт. Девушка выручила. Горой за меня стояла. Если бы не ее
показания...
Заключенный. Вишь ты! И тут повезло. Другая бы не стала. Очень уж они
запуганы. А сколько ж тебе еще сидеть?
Mэтт. Три года, если буду вести себя, как святой с иконы.
Заключенный. А мне четыре припаяли. (Прекращает работу и выпрямляется.)
Слушай, ты ведь из благородных, да?
Mэтт. Из благородных!.. (Со смехом.) Только и осталось моего
благородства, что говорю с оксфордским акцентом и не выношу, когда на меня
кричат, как на собаку.
Заключенный. Тише, ты! (Показывает большим пальцем вправо на стену.) От
тумана им уши не заложило, черт их побери!
Mэтт. Да, туман... И так вдруг... А как ты думаешь, долго продержится?
Заключенный. После дождей, да в это время года, да без ветра - надо
быть, долго. Нас сейчас загонят, вот увидишь. Построят - и марш ко двору.
Нервничают они, когда туман. Побегов боятся.
Mэтт. Говорят, отсюда еще никому не удавалось бежать.
Заключенный. Было все-таки, пробовали.
Mэтт. Черт! Я бы рискнул.
Заключенный. Ну нет, и не думай. Тут, брат, одежа нужна - переодеться,
и деньги чтоб были и автомобиль. Да и все равно поймают. Болота кругом - не
продерешься. А ты, видать, этого шпика здорово треснул, что он окочурился?
Mэтт. Обыкновенный нокаут в подбородок. Не в этом дело. Он ударился
затылком о решетку. (Опять принимается подбирать картошку.) Бедняга! Счастье
еще, что он был неженатый.
Заключенный. Счастье? Ну это как сказать. Да что ты все о нем? Плюнь! Я
бы давно плюнул. Кокнул и кокнул, и черт с ним, все равно как ганса на
войне. Эх! Хороша картошечка! (Поднимает руку с картошкой.)
Справа под стеной появляется смутный силуэт надзирателя.
Надзиратель. Прекратить разговоры! Когда кончите этот ряд, пройдете
обратно по следующему - и стоять тут, пока не подойдут остальные.
(Заключенные молчат.) Ну? Оглохли? Почему не отвечаете?
Заключенный. Так точно, сэр.
Надзиратель уходит обратно.
Во как он с нами! А что я тебе говорил? Скоро деточек домой позовут - чайку
попить.
Mэтт (сквозь зубы). Как с собакой. Еще три года - как с собакой!
Заключенный, Да он вообще-то ничего, не вредный. Это они от тумана.
Боятся. А я уж заметил: когда человек боится, он всегда этак вот
разговаривает.
Mэтт. Может быть. Только я не могу к этому привыкнуть.
Заключенный. Больно вы норовистые, как я посмотрю, - слишком много овса
получали, когда были двухлетками.
Mэтт (понизив голос, быстро). Ты хорошо знаешь эти места? Где
Ту-Бриджес?
Заключенный. Вон там, в миле отсюда.
Mэтт. А Тэвисток?
Заключенный (показывая назад направо). Туда верных семь. Ох, не затевай
ты это! Один ведь шанс на миллион! Схватишь только воспаление легких по
этакой мокреди да и, как пить дать, зацапают, а там, знаешь: в карцер, на
хлеб на воду, и все такое прочее.
Mэтт. Я бежал из Германии.
Заключенный. Из Германии? Ну-у! Вот это здорово!
Мэтт. Ищеек у них нет, не знаешь?
Заключенный. Ищеек-то вроде нету, да только все жители местные против
нас. Вся округа. Не любят арестантов. Чудно, правда?
Они прошли налево до конца ряда и остановились, нагнувшись, сблизив головы.
Мэтт. Нарисуй-ка мне план вот этим сучком.
Заключенный. Ишь, неймется тебе! (Царапает по земле.) Вот это большая
дорога, а вот поперечная на Тэвисток. Тут гостиница, что у Ту-Бриджес, а тут
Пост-Бридж. Тут проселок к холму Би-Тор-Кросс - десять-двенадцать миль.
Здесь Чагфорд, а там Мортон Хэмстид.
Мэтт. А что там дальше, после Ту-Бриджес?
Заключенный. Вересковая пустошь. Вот тут примерно лесок, длинный такой;
потом Хемблдон; дальше спуск на поля к Уайдкомбу; петом подъем и опять
вереск до Хейтора и Бови. Тут железная дорога, можно сесть на поезд в Бови
или Лестли, или Мортоне, или Тэвистоке, да что толку, когда там уже будет
тебе встреча готова, словно ты принц Уэльский! С этой стороны трясина
Фокс-Тор - такая топь, не приведи господи!
Минута молчания. Мэтт изучает вычерченную на земле карту.
Голос надзирателя (издали). Эй, вы, там, скорей кончайте последний ряд!
Туман все сгущается
Мэтт. (Затирает карту ногой.) Туман - хоть глаз выколи. Эх! Была не
была! Попробую.
Начинают новый ряд, постепенно передвигаясь вправо.
Заключенный. Там еще один караулит, за стеной. Тридцать шагов отсюда.
Стрелять будет.
Mэтт. Я знаю. Перелезу вон там в углу и сразу вдоль стены, под самым
его носом. В таком тумане он наверняка будет следить за наружной стеной, а
не за этой. Лишь бы тот (кивает вправо) не заметил, а то проскочу.
Заключенный. С ума ты спятил! Застрелят! А если сразу и не заметят, так
через десять минут я кончу этот ряд, все равно увидят, что тебя нет. На
рожон лезешь!
Mэтт. Ладно, друг, не волнуйся. Пуля так пуля - все-таки перемена. А уж
если прорвусь - ну, побегают они за мной!
Заключенный. Слушай, коли уж ты решил... Перво-наперво выходи на
большую дорогу и беги туда (показывает). В такой туман им придется сперва
развести нас по камерам, а уж потом пускаться в погоню. Там, чуть пройдя
речку, будет слева лесок. Заползи, где погуще, и листьями прикройся. И жди,
пока не стемнеет. Так ты, по крайности, будешь возле дороги - найдешь сена
стог или еще что, спрячешься до утра. А станешь ночью бродить - закружишься
в тумане, закоченеешь, на рассвете тебя и сцапают.
Mэтт. Спасибо. Ну, а теперь - чем скорее, тем лучше! Как на скачках -
только не медлить перед препятствием. Разогнался - и с ходу. (Сует несколько
картофелин в карман.) Pommes crues - Sauce Daftmoor {Сырой картофель под
дартмурским соусом (франц.).}. Их можно есть сырыми? В Германии я ел брюкву.
Заключенный. Не знаю. Не пробовал. Возьми! (Протягивает Мэтту ломоть
хлеба.)
Mэтт. Спасибо тебе! Ты славный малый.
Заключенный. Желаю удачи. Эх, и я бы с тобой, да вот смелости не
хватает.
Mэтт. Ну! Повернись в ту сторону и так и стой, не оборачивайся.
Кланяйся от меня тюрьме. Пока!
Делает три шага, останавливается на несколько секунд, потом вдруг, низко
пригнувшись, бежит к левой стене и, вскарабкавшись, на нее, как кошка,
исчезает за гребнем. Минута молчания. Заключенный прислушивается.
Заключенный (считает про себя секунды до двадцати, взволнованно
бормочет). Это он, значит, мимо караула уже прошел. (Снова прислушивается.)
Удрал! Ей-богу! (Успех товарища пробуждает в нем жажду последовать его
примеру). Может, и мне?.. Попробовать?.. А! Чем черт не шутит! Рискну!
Но едва он успел повернуться, как справа слышится издали голос надзирателя.
Надзиратель. Эй ты! Где твой напарник?
Заключенный. Его позвали, сэр. (Замирает на месте.)
Голос надзирателя (ближе). Что ты городишь?
Заключенный. К той стене пошел, сэр.
Надзиратель (появляется). Там его нет. Ну! Говори! Где он?
Заключенный. А что вы меня спрашиваете? Я-то почем знаю?
Надзиратель. Марш за мной. (Быстро проходит вдоль задней стены к левому
углу. Останавливается.) Заключенный! Эй! За стеной! Отвечай! Караульный!
Уильямс! Мимо тебя кто-нибудь проходил? У нас тут один пропал!
Голос второго надзирателя. Никто не проходил.
Первый надзиратель. Давай тревогу! Арестант сбежал!
Второй надзиратель появляется над гребнем стены.
Второй надзиратель. Значит, он мимо тебя прошел.
Первый надзиратель. Черт бы побрал этот туман! Дай выстрел! Нет, не
надо, а то все разбегутся. Сейчас же сделаем перекличку, отведем их домой,
доложим - только так, другого выхода нет. (Заключенному.) Эй ты! Молчать про
это, слышишь? Тут не без тебя обошлось, я знаю.
Заключенный. Да что вы, сэр! Просто он мне сказал, что приглашен
сегодня на чай к герцогине, а я, что ж, я стал подбирать картошку, потому
знаю, вы торопитесь.
Первый надзиратель. Не дерзить! Идем, Уильямс! Марш, ты!
Идут вправо.
Занавес
Спустя шесть часов. На вересковой пустоши, возле большой дороги. Ночь,
густой туман. Ничего не видно.
Голос первого надзирателя. И чего мы сторожим эту клятую дорогу, ничего
ж не видать.
Голос второго надзирателя. Полиция тоже тут, только что двое прошли. В
такую ночь всякого поближе к дороге тянет.
Первый надзиратель. Но он-то, может, совсем в другую сторону махнул.
Второй надзиратель. Если не залег где-нибудь, так уж непременно по
дороге пойдет. По лугам не станет - там в этакий туман живо заплутаешься.
Первый надзиратель. А может, он на Корнуорси подался?
Второй надзиратель. Нет, туда они никогда не бегут: трясины Фокс-Тор
боятся.
Первый надзиратель. А если на Тэвисток?
Второй надзиратель. Ту дорогу тоже патрулируют.
Первый надзиратель. Я бы их порол, этих беглых! Торчи тут из-за него
всю ночь напролет на этакой сырости. Свиньи паршивые, только о себе думают.
Дай-ка хлебнуть.
Второй надзиратель. Держи. Мимо рта только не пронеси, ну да ты нюхом,
по запаху!
Первый надзиратель. Только бы его поймать, уж я ему всыплю! Я не злой
человек, но когда держат тебя всю ночь в этаком чертовом киселе, тут и
святой не выдержит. (Пьет.)
Второй надзиратель. Оставь мне маленько. (Шепотом.) Что это? Слушай!
(Оба прислушиваются.)
Первый надзиратель. Я ничего не слышал. (Хочет опять поднести фляжку ко
рту.)
Второй надзиратель. Мне показалось, скребется что-то. Посветить?
Первый надзиратель. Не надо. (Прислушиваются.)
Второй надзиратель. Тут, бывает, пони пасутся.
Первый надзиратель. Он, слыхать, из джентльменов, этот беглый.
Второй надзиратель. Ага. Капитаном был на войне.
Первый надзиратель. Это тот самый, что убил сыщика в Хайд-парке.
Спортсмен, говорят. Закаленный! С этими всего хуже, когда сорвутся, - будет
бежать, пока не сдохнет.
Второй надзиратель. Коли он такой образованный, так мог бы понять, что
не к чему в побег пускаться. Знает же, что ничего не выйдет.
Первый надзиратель. А в них, видишь ли, такой дух, что нельзя сломить.
Знаешь этого юриста - в левом крыле? Который за растрату? На него посмотреть
- жуть берет. До того выдержанный - глазом никогда не сморгнет, - как
истукан каменный!
Второй надзиратель. Я наших дурачков иной раз жалею, но чтобы я
джентльмена когда пожалел - дудки! Им-то уж надо бы умней быть, не
выкидывать таких штук, за какие под замок сажают. С жиру бесятся, вот что.
Да и нахальства у них чересчур много, это ты верно сказал.
Первый надзиратель. Все ж таки то был на самом верху, а то сразу в
самый низ - им, небось, тяжелей, чем другим.
Второй надзиратель (зевая). Ох! Домой бы, в постельку! (Встрепенулся.)
Вот опять! (Оба слушают.) Пони, наверно. Тьфу! Собачья наша должность. Кабы
не жена, я бы лучше улицы стал подметать.
Первый надзиратель. Я уж привык, кроме, конечно, когда такой цирк, как
сейчас. К такому ни один черт не привыкнет. Это только в кино хорошо.
Второй надзиратель. Что верно, то верно. Видал ты эту новую картину - с