Страница:
Дональд не думал, что здесь будут какие-то осложнения. И действительно, на вопрос, хочет ли Том играть за их клуб, он ответил, краснея:
– «Манчестер Рейнджерс» – лучший клуб в мире, по-моему.
– Ну, вот и отлично. До следующей встречи. Когда, мой мальчик, ты закончишь школу.
Уже в машине Марфи сказал:
– Лео, этому парню надо подобрать приличную работу на время испытательного срока. Я сам попрошу Мейсла, если понадобится. Но вы позаботьтесь, чтобы работа была настоящей, а не липовой, когда только деньги платят… Как делают наши коллеги из «Элертона».
17
18
– «Манчестер Рейнджерс» – лучший клуб в мире, по-моему.
– Ну, вот и отлично. До следующей встречи. Когда, мой мальчик, ты закончишь школу.
Уже в машине Марфи сказал:
– Лео, этому парню надо подобрать приличную работу на время испытательного срока. Я сам попрошу Мейсла, если понадобится. Но вы позаботьтесь, чтобы работа была настоящей, а не липовой, когда только деньги платят… Как делают наши коллеги из «Элертона».
17
К служебному входу стадиона «Олд Треффорд» автобус с командой едва пробирался сквозь толпу поклонников. Каждый выкрикивал доброе пожелание успеха в сегодняшней игре против «Арсенала» – ключевой встрече на кубок страны. Крики эти, сливаясь, превращались в могучий однотонный гул. Ребята улыбались в ответ, кивали головами. Иногда высовывали из окна руку, чтобы поздороваться со старым приятелем. И сразу отдергивали ее назад, ибо десятки горячих ладоней жадно цеплялись за неосмотрительно высунутую руку.
Эта неизбежная встреча с болельщиками перед матчем сводила на нет большую работу тренеров, пытавшихся добиться у игроков душевного равновесия. Встреча возбуждала своей стихийной силой, наэлектризованностью, кружила голову, заставляла каждого игрока как бы возвыситься над всем, что есть в эту минуту в мире.
В просторном фойе перед директорской ложей Дональд заметил Мейсла. Он разговаривал с Барбарой.
– Добрый вечер, Дональд, – любезно приветствовал его Мейсл.
И после того как Роуз поздоровался с Барбарой, Уинстон извинился перед дамой.. – Небольшой деловой разговор. Всего пару слов… И сразу же верну вашего кавалера.
Мейсл отвел Дональда в сторону и, держа его под руку, заговорил прямо в ухо:
– Вот что, Дон, независимо от двух вещей – наших разногласий в отношении к процессу и исхода сегодняшнего матча, я хотел бы вас обоих, с Барбарой, – он мягко подчеркнул «с Барбарой», – видеть у себя в гостях. Если ничего не имеете против, пожалуйста, сегодня вечером, после матча, поедемте в мой загородный дом в Эссексе. Завтра поохотимся у приятелей на ферме. Надо немножко развеяться. Тем более что предстоят горячие денечки – через неделю играем с «Реалом». Совет директоров уже утвердил состав команды. Вы, Дональд, включены в список сопровождающих.
Роуз поблагодарил, прикинув, сколько предстоит хлопот в связи с поездкой. В начале будущей недели надлежит договориться с редакциями газет, с журналом «Уорлд спортс» относительно отчетов о матче и завершить несколько неотложных дел.
– Вам, Дональд, надо взглянуть на сегодняшний матч, как на репетицию перед Мадридом. У «Реала» необходимо выиграть во что бы то ни стало. В случае неудачи с «Арсеналом» победа в Испании может служить каким-то оправданием, а для болельщиков – утешением, В середине недели команда перебирается на базу в Эссекс. Я же уеду по делам в Лондон. Увидимся только в аэропорту. Попрошу вас, Дональд, помочь Марфи и присмотреть за ребятами. А главное – не подпускать близко своих коллег. Нам совершенно не нужен перед игрой с «Реалом» лишний шум.
– Хорошо. Я позвоню вам в Лондон и расскажу, как идут дела. Впрочем, Фокс это сделает лучше.
– Не надо осуждать ближнего, – с усмешкой отпарировал Мейсл. – Итак, будем считать, что насчет Эссекса мы договорились. У нас будет масса времени поболтать обо всем и кое о чем поговорить серьезно. А теперь идите – бедная девочка, по-моему, ненавидит меня сейчас лютой ненавистью.
«Сейчас что! Как она будет относиться к вам после процесса!» – хотелось сказать Дональду, но он сдержался. И, попрощавшись с Мейслом, пошел к Барбаре.
– У-у-у, самый большой негодяй на свете, – с укором начала она, капризно вытягивая губы. – Совсем меня забыл. А я соскучилась. Хотя женщине и не стоит говорить об этом такому, как ты.
– Милая, извини, но у меня в голове невообразимый ералаш. И все вокруг тому под стать. Время летит быстро и бессмысленно. Один день прошел, два, а ничего толком не сделано. И все же я рискну оставить тебя еще нанемножко. Мне нужно сходить в раздевалку. А ты проходи в ложу и садись. Я скоро вернусь.
В раздевалке царила настороженная атмосфера. Опасные форварды «Арсенала» могли лишить клуб привычной рождественской радости.
Кроме того, Солман мог сегодня стать болтуном в глазах герцога Эдинбургского. Когда в прошлом году «Манчестер Рейнджерс» проиграла в финале на «Уэмбли» со счетом 0:3 «Элертону», Солман сказал герцогу, вручавшему победителям медали:
– Ничего, ваше величество, мы вернемся сюда на следующий год, чтобы получить наши золотые награды.
До сих пор Дональд не мог забыть полные лихорадочного напряжения, мучительные сорок пять минут перед финальной игрой. Он помнил их до мельчайших подробностей, особой нервной памятью, которой обладает человек, непосредственно переживший все события.
Матч с «Элертоном» был проигран еще в раздевалке. И никто не смог бы разубедить Дональда в этом. По настроению, едва уловимым изменениям в поведении каждого из одиннадцати человек он мог безошибочно сказать, сможет или не сможет эта команда бороться. Не победить, а бороться…
Матч на «Уэмбли» никогда не сравнится с тысячью других, сыгранных на любом ином стадионе. Здесь, в раздевалке крупнейшего стадиона Англии, в преддверии славы, всего за два часа до момента, когда футболист удостаивается высшей награды, нервы напряжены до предела.
Возбуждает не просто желание победить. Скорее – эгоизм, тщеславие, жажда наживы, горячее стремление прикоснуться к древу бессмертия. Все, что двигало каждым из двадцати двух игроков на протяжении спортивной карьеры, аккумулируется, и преждевременная разрядка подобна краху.
Многие знаменитые футболисты играют на «Уэмбли» словно зеленые новички, только вчера впервые надевшие бутсы. Хотя любой из них всегда мечтал сыграть свой лучший в жизни матч именно на этом поле.
«Элертон» победил. «Рейнджерсы» играли из рук вон плохо. Даже юношеская команда «рейнджерсов» могла бы выступить успешнее. Счет 0:3 еще не отражал всей картины тяжкого падения манче-стерцев. И вина во многом легла на плечи Марфи. Он привез команду на стадион за час сорок пять минут до начала игры. По его мнению, это был один из многочисленных способов сбить нервную лихорадку. Маневр тогда казался всем единственно верным и действенным.
Игроки поднялись на верхнюю террасу и спокойно отдыхали в зеленых креслах под крышей из вьющихся растений. Сюда, словно далекое эхо, доносился неясный шум трибун, наполняющихся с каждой минутой. Игроки медленно побрели вниз, в раздевалку. И вновь начали думать о том, как лучше провести матч. О, это проклятое «лучше»! Сколько великолепных мастеров сгорело в огне этой лихорадки!
Одевание, отвлекающее от тревожных мыслей, длится целую вечность. И все же ему приходит конец. Затянуты все подвязки. Легкое постукивание бутсов о стену, чтобы обувь «села» на ногу, означает готовность команды. На «Уэмбли» это произошло за сорок пять минут до первого свистка судьи. И сорок пять минут агонии сделали свое черное дело…
На матч с «Арсеналом» Марфи привез команду ровно за час. И когда Дональд вошел в раздевалку, ребята лежали на лавках. Лишь Прегг копошился в своем гардеробе – большой голубой сумке, легко вмещающей форму всей команды.
Неделю назад оба вратаря сборной заболели. Прегг простудился, а запасной с аппендицитом лежал в больнице. Встала проблема: где взять голкипера? Начали искать и нашли парня у себя же в третьей команде клуба. Новичок только что прибыл из небольшого городка. Он даже испугался, когда ему предложили игру в первой лиге. Сборная клуба тогда проиграла 1:4. И во всех голах был виноват этот парень, Фрэнк Клифт.
Он, конечно, не смог заменить Прегга. И прошлая бездарная игра в чемпионате это показала. Но Марфи решил поставить парня вновь. Во-первых, это означало, что парню верят и он мог обрести себя; во-вторых, у Марфи все равно не было иного выхода.
Прегг кашлял и молча рылся в своей сумке… Что ему оставалось делать? Острить? Это легко, когда не играешь…
Чувствовалось: не хватает шутки, хорошей доброй шутки. Подобно той, которой некогда потешил команду Майкл Клемп. Их представляли королеве перед международным матчем. Королева заметила бандаж на колене у центра нападения Неда Гринхема.
– Что у вас с коленом? – спросила она участливо.
– Ваше величество, – вмешался в разговор Майкл Клемп, – у него немножко сломано колено. Еще слегка болит спина, небольшой приступ пневмонии. Гудит голова – результат старой травмы. А в остальном Нед чувствует себя отлично.
После таких шуток в раздевалке исчезает нервозность, остается лишь желание играть.
– Дональд, – внезапно позвал Марфи, – посмотрите, что там за дело у двоих молодых людей, которые ломятся в раздевалку.
Дональд вышел в коридор. Служащий сдерживал двух ребят из обслуживающего персонала стадиона. Два милых веснушчатых, с кудлатыми прическами парня – Марк и Герберт.
– Что случилось, ребята? – спросил Дон, оглядывая возбужденные лица.
– Видите ли, подай им менаджера, да и только! Словно тому сейчас делать нечего, как слушать всяких… – проворчал служащий.
– Мистер Роуз, – заговорщически прошептал Марк, но Герберт его перебил:
– У нас есть план, как побить «Арсенал».
– Ну-у, любопытно!
– Предлагаем «взять» обоих крайних «Арсенала».
– То есть как это «взять»?
– Когда они пойдут в туалет, хорошенько запереть за ними дверь. Гарантируем, что их не найдут до перерыва.
Дональд расхохотался.
– Братцы мои, ни в коем случае этого не делайте! Считайте, что своей идеей вы уже помогли «рейнджерсам» выиграть. Понимаете? И не надо ничего делать. Заходите в раздевалку после игры.
Марк и Герберт переглянулись, ничего не поняв.
Когда, смеясь, Дональд вошел в раздевалку, наполненную гнетущей тишиной, ребята и Марфи с удивлением посмотрели на него. Но когда он изложил им новый «тактический» вариант победы над «Арсеналом», предложенный Марком и Гербертом, такой хохот потряс раздевалку, что старик Марфи даже замахал руками: «Тише вы, черти, тише!» И начал вытирать слезы тыльной стороной ладони.
– А нельзя ли и Клифта запрятать в какой-нибудь чуланчик на время всей игры?
Фрэнк краснел и отмалчивался. Каждый изощрялся в остроумии, как мог. Крис одобрительно кивнул Дональду, но на всякий случай послал Фокса приглядеть, чтобы действительно не заперли кого-нибудь из арсенальцев в туалете.
Оставшееся до начала игры время пролетело незаметно. Команда гуськом направилась в коридор, наполнив его дробным цоканьем шипов.
История с туалетом, рассказанная Дональдом в ложе, произвела такое же впечатление на Мейсла, директоров и Барбару. Она смеялась даже после того, как на третьей минуте мяч оказался в воротах «рейнджерсов» и стало вообще не до смеха. Позорный гол целиком лежал на совести Фрэнка. Этакий легкий удар метров с двадцати пяти застал Фрэнка врасплох. Дональд видел, как у Мейсла передернулось лицо. Он что-то отрывисто бросил Фоксу. «Мистер детектив» кивнул и записал в блокнот.
«Конец парню. Если не вытянут игру, эксперимент дорого обойдется и Клифту и Марфи».
Крис, очевидно, подумал то же самое на своей скамеечке за воротами.
Если бы Дон мог разобрать, что крикнул Крис защитнику, бежавшему за мячом, он бы целиком согласился с Марфи:
– Парня надо поддержать!
Правый защитник подбежал к подавленному Фрэнку, облокотившемуся о стойку ворот, и, обняв, сказал:
– Ничего, Фрэнки, один гол – пустяки… Но теперь смотри в оба, иначе в перерыве нам придется запереть в туалет весь «Арсенал».
То ли шутка подействовала, то ли озлобила ошибка, но через две минуты Клифт спас «рейнджерсов». Защитник замешкался, и центрфорвард Алекс, перехватив прострел, оказался в наивыгоднейшем положении у правого угла вратарской площадки. Но длинное, неуклюжее тело Фрэнка, вытянувшись во весь свой гигантский рост, взметнулось в воздух. Грабли-руки у самой головы Алекса перекрыли мяч.
Глупое выражение лица было у форварда, когда он поднимался с земли после падения. Не понимая, почему не почувствовал удара головой но мячу, он тщетно шарил глазами в сетке ворот. Оглянувшись, увидел широкую спину Клифта, который выбивал мяч. Сплюнув от досады, Алекс все же не удержался и, пробегая мимо, похлопал Фрэнка по плечу.
Где-то в середине тайма арсенальцы имели еще одну возможность увеличить счет. Левый край, подхватив мяч, дотащил его почти до линии ворот и сильно подал в центр. В зоне одиннадцатиметровой отметки тот же Алекс поймал его на ногу и не глядя выстрелил в сторону ворот. Удар был резкий и мощный, словно Алекс вложил в него всю злость за сегодняшнее невезение.
Большинство вратарей, Дональд не сомневался, даже бы не среагировало. Но Фрэнк успел поднять руки и перевести мяч на угловой.
Пожалуй, после этого игра арсенальцев сломалась. Они все с большим трудом отбивались от атак «рейнджерсов» – атак, нараставших под дружный рев стадиона.
За три минуты до перерыва Солмана снесли около ворот, и он сам взялся бить одиннадцатиметровый. Еще не отдышавшись после рывка, он поднял мяч, обтер его руками и поставил на белую отметку. Потом вновь нагнулся и отшвырнул маленький камешек в сторону.
И вдруг спросил вратаря:
– Куда, думаешь, бить буду?
И, глядя вниз, сказал, чтобы слышали все:
– В правый от вратаря угол… И точно послал туда мяч.
Вратарь запоздал с броском. Он видывал виды и не обратил внимания на слова Солмана. Вратаря больше волнует, как бьющий ставит при ударе ногу.
Но Солман не обманул и во второй раз, когда после перерыва ему сразу же пришлось бить второй пенальти. Это была дуэль нервов.
– Бью в левый нижний от вратаря угол! – мрачно бросил Солман и точно выполнил обещание.
Когда позднее, почти перед самым концом встречи судья назначил третий штрафной удар, он не сказал ничего. Не спеша поставил мяч на отметку, страшным по силе ударом вогнал его в правый верхний угол и, не глядя на ворота, пошел к центру поля. Кто-то из арсенальцев ехидно спросил:
– Ну, а что же теперь не сказал, куда бить будешь?
Не оборачиваясь, Солман ответил:
– Думал, ваш вратарь пораскинет собственными мозгами.
После матча Дональд поздравил Мейсла с победой. Веселый, полный самодовольства, президент поспешил в раздевалку, чтобы лично поздравить команду. Но впопыхах все же не забыл попрощаться с Барбарой:
– До встречи в Эссексе.
Проводив Барбару до машины, Дональд договорился, что заедет за ней после того, как передаст материал в газету. Вернувшись в раздевалку, он застал там обычную победную вакханалию.
Разгоряченные тела. Лица, покрытые грязью и потом. Словно участники какого-то нелепого маскарада, стоят и сидят игроки. Черные от загара руки и ноги. Белые торсы, словно отбеленные специальным химическим составом.
Все устали, но никому не хочется забираться в душ. Перебивая друг друга, все рассказывают о только что пережитом, преломившемся в представлении каждого по-своему.
И среди этого карнавала голых тел смешными и странными выглядят черные строгие костюмы директоров, которые принимают самое активное участие в этом празднике беззаботной радости.
Один за другим исчезают игроки в клубах белого пара, катящегося из душевой, и там сдавленными от жары голосами спорят, вспоминают и перебрасываются шутками.
Здесь же, в углу раздевалки, Дональд берет короткое интервью у ошалевшего от счастья Фрэнка Клифта.
– Я рад… Ну, что там… Хорошо, что всыпали им… Ну… Сами знаете… В таком случае сказать нечего. До «Уэмбли» бы добраться…
«Парень начинает входить во вкус. Славный вратарь получиться может, если в Мадриде его не сломают. Все же лучше, чтобы Прегг поправился».
Из ближайшей телефонной кабины он передал в газету репортаж и отправился домой. Наспех побросав в чемодан чистые сорочки, туалетные принадлежности – с расчетом, чтобы хватило до возвращения в Манчестер уже после испанской поездки, – он на мгновение задумался, взяв в руки черновик книги о «рейнджерсах».
Захватить с собой? Будет ли там время писать? В последние дни добраться до письменного стола не часто случается. Возьму, не велика тяжесть!
Сунув рукопись в чемодан между ночной пижамой и тренировочным костюмом, он отправился за Барбарой.
Эта неизбежная встреча с болельщиками перед матчем сводила на нет большую работу тренеров, пытавшихся добиться у игроков душевного равновесия. Встреча возбуждала своей стихийной силой, наэлектризованностью, кружила голову, заставляла каждого игрока как бы возвыситься над всем, что есть в эту минуту в мире.
В просторном фойе перед директорской ложей Дональд заметил Мейсла. Он разговаривал с Барбарой.
– Добрый вечер, Дональд, – любезно приветствовал его Мейсл.
И после того как Роуз поздоровался с Барбарой, Уинстон извинился перед дамой.. – Небольшой деловой разговор. Всего пару слов… И сразу же верну вашего кавалера.
Мейсл отвел Дональда в сторону и, держа его под руку, заговорил прямо в ухо:
– Вот что, Дон, независимо от двух вещей – наших разногласий в отношении к процессу и исхода сегодняшнего матча, я хотел бы вас обоих, с Барбарой, – он мягко подчеркнул «с Барбарой», – видеть у себя в гостях. Если ничего не имеете против, пожалуйста, сегодня вечером, после матча, поедемте в мой загородный дом в Эссексе. Завтра поохотимся у приятелей на ферме. Надо немножко развеяться. Тем более что предстоят горячие денечки – через неделю играем с «Реалом». Совет директоров уже утвердил состав команды. Вы, Дональд, включены в список сопровождающих.
Роуз поблагодарил, прикинув, сколько предстоит хлопот в связи с поездкой. В начале будущей недели надлежит договориться с редакциями газет, с журналом «Уорлд спортс» относительно отчетов о матче и завершить несколько неотложных дел.
– Вам, Дональд, надо взглянуть на сегодняшний матч, как на репетицию перед Мадридом. У «Реала» необходимо выиграть во что бы то ни стало. В случае неудачи с «Арсеналом» победа в Испании может служить каким-то оправданием, а для болельщиков – утешением, В середине недели команда перебирается на базу в Эссекс. Я же уеду по делам в Лондон. Увидимся только в аэропорту. Попрошу вас, Дональд, помочь Марфи и присмотреть за ребятами. А главное – не подпускать близко своих коллег. Нам совершенно не нужен перед игрой с «Реалом» лишний шум.
– Хорошо. Я позвоню вам в Лондон и расскажу, как идут дела. Впрочем, Фокс это сделает лучше.
– Не надо осуждать ближнего, – с усмешкой отпарировал Мейсл. – Итак, будем считать, что насчет Эссекса мы договорились. У нас будет масса времени поболтать обо всем и кое о чем поговорить серьезно. А теперь идите – бедная девочка, по-моему, ненавидит меня сейчас лютой ненавистью.
«Сейчас что! Как она будет относиться к вам после процесса!» – хотелось сказать Дональду, но он сдержался. И, попрощавшись с Мейслом, пошел к Барбаре.
– У-у-у, самый большой негодяй на свете, – с укором начала она, капризно вытягивая губы. – Совсем меня забыл. А я соскучилась. Хотя женщине и не стоит говорить об этом такому, как ты.
– Милая, извини, но у меня в голове невообразимый ералаш. И все вокруг тому под стать. Время летит быстро и бессмысленно. Один день прошел, два, а ничего толком не сделано. И все же я рискну оставить тебя еще нанемножко. Мне нужно сходить в раздевалку. А ты проходи в ложу и садись. Я скоро вернусь.
В раздевалке царила настороженная атмосфера. Опасные форварды «Арсенала» могли лишить клуб привычной рождественской радости.
Кроме того, Солман мог сегодня стать болтуном в глазах герцога Эдинбургского. Когда в прошлом году «Манчестер Рейнджерс» проиграла в финале на «Уэмбли» со счетом 0:3 «Элертону», Солман сказал герцогу, вручавшему победителям медали:
– Ничего, ваше величество, мы вернемся сюда на следующий год, чтобы получить наши золотые награды.
До сих пор Дональд не мог забыть полные лихорадочного напряжения, мучительные сорок пять минут перед финальной игрой. Он помнил их до мельчайших подробностей, особой нервной памятью, которой обладает человек, непосредственно переживший все события.
Матч с «Элертоном» был проигран еще в раздевалке. И никто не смог бы разубедить Дональда в этом. По настроению, едва уловимым изменениям в поведении каждого из одиннадцати человек он мог безошибочно сказать, сможет или не сможет эта команда бороться. Не победить, а бороться…
Матч на «Уэмбли» никогда не сравнится с тысячью других, сыгранных на любом ином стадионе. Здесь, в раздевалке крупнейшего стадиона Англии, в преддверии славы, всего за два часа до момента, когда футболист удостаивается высшей награды, нервы напряжены до предела.
Возбуждает не просто желание победить. Скорее – эгоизм, тщеславие, жажда наживы, горячее стремление прикоснуться к древу бессмертия. Все, что двигало каждым из двадцати двух игроков на протяжении спортивной карьеры, аккумулируется, и преждевременная разрядка подобна краху.
Многие знаменитые футболисты играют на «Уэмбли» словно зеленые новички, только вчера впервые надевшие бутсы. Хотя любой из них всегда мечтал сыграть свой лучший в жизни матч именно на этом поле.
«Элертон» победил. «Рейнджерсы» играли из рук вон плохо. Даже юношеская команда «рейнджерсов» могла бы выступить успешнее. Счет 0:3 еще не отражал всей картины тяжкого падения манче-стерцев. И вина во многом легла на плечи Марфи. Он привез команду на стадион за час сорок пять минут до начала игры. По его мнению, это был один из многочисленных способов сбить нервную лихорадку. Маневр тогда казался всем единственно верным и действенным.
Игроки поднялись на верхнюю террасу и спокойно отдыхали в зеленых креслах под крышей из вьющихся растений. Сюда, словно далекое эхо, доносился неясный шум трибун, наполняющихся с каждой минутой. Игроки медленно побрели вниз, в раздевалку. И вновь начали думать о том, как лучше провести матч. О, это проклятое «лучше»! Сколько великолепных мастеров сгорело в огне этой лихорадки!
Одевание, отвлекающее от тревожных мыслей, длится целую вечность. И все же ему приходит конец. Затянуты все подвязки. Легкое постукивание бутсов о стену, чтобы обувь «села» на ногу, означает готовность команды. На «Уэмбли» это произошло за сорок пять минут до первого свистка судьи. И сорок пять минут агонии сделали свое черное дело…
На матч с «Арсеналом» Марфи привез команду ровно за час. И когда Дональд вошел в раздевалку, ребята лежали на лавках. Лишь Прегг копошился в своем гардеробе – большой голубой сумке, легко вмещающей форму всей команды.
Неделю назад оба вратаря сборной заболели. Прегг простудился, а запасной с аппендицитом лежал в больнице. Встала проблема: где взять голкипера? Начали искать и нашли парня у себя же в третьей команде клуба. Новичок только что прибыл из небольшого городка. Он даже испугался, когда ему предложили игру в первой лиге. Сборная клуба тогда проиграла 1:4. И во всех голах был виноват этот парень, Фрэнк Клифт.
Он, конечно, не смог заменить Прегга. И прошлая бездарная игра в чемпионате это показала. Но Марфи решил поставить парня вновь. Во-первых, это означало, что парню верят и он мог обрести себя; во-вторых, у Марфи все равно не было иного выхода.
Прегг кашлял и молча рылся в своей сумке… Что ему оставалось делать? Острить? Это легко, когда не играешь…
Чувствовалось: не хватает шутки, хорошей доброй шутки. Подобно той, которой некогда потешил команду Майкл Клемп. Их представляли королеве перед международным матчем. Королева заметила бандаж на колене у центра нападения Неда Гринхема.
– Что у вас с коленом? – спросила она участливо.
– Ваше величество, – вмешался в разговор Майкл Клемп, – у него немножко сломано колено. Еще слегка болит спина, небольшой приступ пневмонии. Гудит голова – результат старой травмы. А в остальном Нед чувствует себя отлично.
После таких шуток в раздевалке исчезает нервозность, остается лишь желание играть.
– Дональд, – внезапно позвал Марфи, – посмотрите, что там за дело у двоих молодых людей, которые ломятся в раздевалку.
Дональд вышел в коридор. Служащий сдерживал двух ребят из обслуживающего персонала стадиона. Два милых веснушчатых, с кудлатыми прическами парня – Марк и Герберт.
– Что случилось, ребята? – спросил Дон, оглядывая возбужденные лица.
– Видите ли, подай им менаджера, да и только! Словно тому сейчас делать нечего, как слушать всяких… – проворчал служащий.
– Мистер Роуз, – заговорщически прошептал Марк, но Герберт его перебил:
– У нас есть план, как побить «Арсенал».
– Ну-у, любопытно!
– Предлагаем «взять» обоих крайних «Арсенала».
– То есть как это «взять»?
– Когда они пойдут в туалет, хорошенько запереть за ними дверь. Гарантируем, что их не найдут до перерыва.
Дональд расхохотался.
– Братцы мои, ни в коем случае этого не делайте! Считайте, что своей идеей вы уже помогли «рейнджерсам» выиграть. Понимаете? И не надо ничего делать. Заходите в раздевалку после игры.
Марк и Герберт переглянулись, ничего не поняв.
Когда, смеясь, Дональд вошел в раздевалку, наполненную гнетущей тишиной, ребята и Марфи с удивлением посмотрели на него. Но когда он изложил им новый «тактический» вариант победы над «Арсеналом», предложенный Марком и Гербертом, такой хохот потряс раздевалку, что старик Марфи даже замахал руками: «Тише вы, черти, тише!» И начал вытирать слезы тыльной стороной ладони.
– А нельзя ли и Клифта запрятать в какой-нибудь чуланчик на время всей игры?
Фрэнк краснел и отмалчивался. Каждый изощрялся в остроумии, как мог. Крис одобрительно кивнул Дональду, но на всякий случай послал Фокса приглядеть, чтобы действительно не заперли кого-нибудь из арсенальцев в туалете.
Оставшееся до начала игры время пролетело незаметно. Команда гуськом направилась в коридор, наполнив его дробным цоканьем шипов.
История с туалетом, рассказанная Дональдом в ложе, произвела такое же впечатление на Мейсла, директоров и Барбару. Она смеялась даже после того, как на третьей минуте мяч оказался в воротах «рейнджерсов» и стало вообще не до смеха. Позорный гол целиком лежал на совести Фрэнка. Этакий легкий удар метров с двадцати пяти застал Фрэнка врасплох. Дональд видел, как у Мейсла передернулось лицо. Он что-то отрывисто бросил Фоксу. «Мистер детектив» кивнул и записал в блокнот.
«Конец парню. Если не вытянут игру, эксперимент дорого обойдется и Клифту и Марфи».
Крис, очевидно, подумал то же самое на своей скамеечке за воротами.
Если бы Дон мог разобрать, что крикнул Крис защитнику, бежавшему за мячом, он бы целиком согласился с Марфи:
– Парня надо поддержать!
Правый защитник подбежал к подавленному Фрэнку, облокотившемуся о стойку ворот, и, обняв, сказал:
– Ничего, Фрэнки, один гол – пустяки… Но теперь смотри в оба, иначе в перерыве нам придется запереть в туалет весь «Арсенал».
То ли шутка подействовала, то ли озлобила ошибка, но через две минуты Клифт спас «рейнджерсов». Защитник замешкался, и центрфорвард Алекс, перехватив прострел, оказался в наивыгоднейшем положении у правого угла вратарской площадки. Но длинное, неуклюжее тело Фрэнка, вытянувшись во весь свой гигантский рост, взметнулось в воздух. Грабли-руки у самой головы Алекса перекрыли мяч.
Глупое выражение лица было у форварда, когда он поднимался с земли после падения. Не понимая, почему не почувствовал удара головой но мячу, он тщетно шарил глазами в сетке ворот. Оглянувшись, увидел широкую спину Клифта, который выбивал мяч. Сплюнув от досады, Алекс все же не удержался и, пробегая мимо, похлопал Фрэнка по плечу.
Где-то в середине тайма арсенальцы имели еще одну возможность увеличить счет. Левый край, подхватив мяч, дотащил его почти до линии ворот и сильно подал в центр. В зоне одиннадцатиметровой отметки тот же Алекс поймал его на ногу и не глядя выстрелил в сторону ворот. Удар был резкий и мощный, словно Алекс вложил в него всю злость за сегодняшнее невезение.
Большинство вратарей, Дональд не сомневался, даже бы не среагировало. Но Фрэнк успел поднять руки и перевести мяч на угловой.
Пожалуй, после этого игра арсенальцев сломалась. Они все с большим трудом отбивались от атак «рейнджерсов» – атак, нараставших под дружный рев стадиона.
За три минуты до перерыва Солмана снесли около ворот, и он сам взялся бить одиннадцатиметровый. Еще не отдышавшись после рывка, он поднял мяч, обтер его руками и поставил на белую отметку. Потом вновь нагнулся и отшвырнул маленький камешек в сторону.
И вдруг спросил вратаря:
– Куда, думаешь, бить буду?
И, глядя вниз, сказал, чтобы слышали все:
– В правый от вратаря угол… И точно послал туда мяч.
Вратарь запоздал с броском. Он видывал виды и не обратил внимания на слова Солмана. Вратаря больше волнует, как бьющий ставит при ударе ногу.
Но Солман не обманул и во второй раз, когда после перерыва ему сразу же пришлось бить второй пенальти. Это была дуэль нервов.
– Бью в левый нижний от вратаря угол! – мрачно бросил Солман и точно выполнил обещание.
Когда позднее, почти перед самым концом встречи судья назначил третий штрафной удар, он не сказал ничего. Не спеша поставил мяч на отметку, страшным по силе ударом вогнал его в правый верхний угол и, не глядя на ворота, пошел к центру поля. Кто-то из арсенальцев ехидно спросил:
– Ну, а что же теперь не сказал, куда бить будешь?
Не оборачиваясь, Солман ответил:
– Думал, ваш вратарь пораскинет собственными мозгами.
После матча Дональд поздравил Мейсла с победой. Веселый, полный самодовольства, президент поспешил в раздевалку, чтобы лично поздравить команду. Но впопыхах все же не забыл попрощаться с Барбарой:
– До встречи в Эссексе.
Проводив Барбару до машины, Дональд договорился, что заедет за ней после того, как передаст материал в газету. Вернувшись в раздевалку, он застал там обычную победную вакханалию.
Разгоряченные тела. Лица, покрытые грязью и потом. Словно участники какого-то нелепого маскарада, стоят и сидят игроки. Черные от загара руки и ноги. Белые торсы, словно отбеленные специальным химическим составом.
Все устали, но никому не хочется забираться в душ. Перебивая друг друга, все рассказывают о только что пережитом, преломившемся в представлении каждого по-своему.
И среди этого карнавала голых тел смешными и странными выглядят черные строгие костюмы директоров, которые принимают самое активное участие в этом празднике беззаботной радости.
Один за другим исчезают игроки в клубах белого пара, катящегося из душевой, и там сдавленными от жары голосами спорят, вспоминают и перебрасываются шутками.
Здесь же, в углу раздевалки, Дональд берет короткое интервью у ошалевшего от счастья Фрэнка Клифта.
– Я рад… Ну, что там… Хорошо, что всыпали им… Ну… Сами знаете… В таком случае сказать нечего. До «Уэмбли» бы добраться…
«Парень начинает входить во вкус. Славный вратарь получиться может, если в Мадриде его не сломают. Все же лучше, чтобы Прегг поправился».
Из ближайшей телефонной кабины он передал в газету репортаж и отправился домой. Наспех побросав в чемодан чистые сорочки, туалетные принадлежности – с расчетом, чтобы хватило до возвращения в Манчестер уже после испанской поездки, – он на мгновение задумался, взяв в руки черновик книги о «рейнджерсах».
Захватить с собой? Будет ли там время писать? В последние дни добраться до письменного стола не часто случается. Возьму, не велика тяжесть!
Сунув рукопись в чемодан между ночной пижамой и тренировочным костюмом, он отправился за Барбарой.
18
В дом Мейсла они прибыли после полуночи. Горничная проводила их наверх и указала на двери соседних комнат.
Дональд заснул неглубоким сном человека, убаюканного дорогой. Перед его глазами еще долго мельтешило пестрое полотно ночного шоссе, перемигивались огнями встречные автомашины, полыхал хинный свет желтых противотуманных ламп.
Дональд проспал не больше четырех часов, однако свежий ночной воздух словно рукой снял усталость.
Светало. В комнате были распахнуты огромные окна, и предутренний холод гулял под наклонным сводом.
Дональд выглянул в окно. От холода шелковая пижама превратилась в ледяной панцирь. Но он с удовольствием подставил грудь потоку и почти задохнулся от свежести и аромата воздуха. Уже целую вечность, казалось, он не отдыхал и не был за городом.
Несколько часов гонки по автостраде Манчестер – Лондон, и вот тихий «Уикенд-хауз» – дом, словно заброшенный на другую планету.
Стоя перед окном, Дональд наслаждался покоем и с интересом рассматривал усадьбу, в которой не был ни разу. Окно по бокам было зажато черепичными скатами. И сквозь щели в красной черепице пробивался темный, густой мох. Внизу мерцала перламутром стеклянная крыша оранжереи, и сиамский кот в одиночестве прогуливался над морем видневшихся через стекло цветов и зелени. Палевый, с темными до черноты кончиком хвоста, лапами и мордой, на которой горели голубые-голубые глаза, кот поднял голову и долгим, внимательным взглядом уставился на Дональда.
Дон озорно свистнул. Но кот только выгнул дугой спину и отвернулся, демонстрируя свое полное безразличие к гостю. Затем прыгнул на нижний сук массивного платана и исчез за стволом.
Дональд отошел от окна, сполоснул лицо над умывальником, стоявшим здесь же, в комнате, и сел к столу.
Он раскрыл рукопись книги. Решил перечитать уже написанные фрагменты. Прежде чем делать что-то дальше, он имел привычку вчитаться в уже готовое.
Дональд наугад раскрыл рукопись. Это были страницы, рассказывающие о первых двух днях после мюнхенской трагедии…
«…Тяжелый шок в Манчестере проходил.
Почти обезумев от горя, обрушившегося на них, родственники футболистов рвались в Мюнхен. Но над Европой бушевали метели. Вьюжило и в Лондоне. Полеты отменили. Родственники погибших и раненых пересаживались в поезда и долгими часами томились в ожидании предстоящих страшных встреч.
Раненые «ребята Марфи», так называли игроков «Рейнджерса», лежали, закутанные в пухлые коконы из бинтов в госпитале «Рехтс дер изар». А мертвые?! Мертвые ждали своей отправки на родину в цинковых гробах. Но непогода не хотела отпускать мертвых.
Мейсл не спал вторые сутки. Кроме забот по отправке родственников на континент, на него свалились финансовые дела, связанные с отменой матчей. В среду команде предстояло играть в пятом туре кубка с командой Шеффильда, а в субботу – на своем стадионе в очередном матче первенства лиги.
Не смолкая, трещали телефонные аппараты в кабинете Мейсла. Он не отпускал секретаршу ни на минуту. Еду приносили прямо в кабинет. Но Мейсл почти ничего не ел. Его глаза горели, как у игрока, идущего ва-банк.
Там он выпрашивал отсрочку. Тут соглашался на высокий процент неустойки. И здесь же договаривался с руководством лиги об отмене столь высокой неустойки ввиду чрезвычайности происшедшего. Кредиторы, держатели акций бомбардировали его запросами.
Было от чего схватиться за голову. Восемь игроков сборной, которая, предполагалось, поедет в Швецию на чемпионат мира по футболу, остались лежать в мюнхенском морге.
Дик Лоу, один из лучших вратарей мира. Только в декабре клуб заплатил за него двадцать три тысячи фунтов стерлингов. Парень еще не успел обжиться после переезда из Ланкастера. И конечно, не успел отработать и сотой доли зтой суммы.
Нескладный, насупленный Лесли Уайт, второй вратарь, не менее одаренный, чем Лоу, но севший на скамью запасных только из-за покупки новой «звезды».
«Это роскошь, – говорили специалисты, – держать в запасе такого вратаря». И вот теперь его нет…
Защитник Билл Холл, выносливый, как вьючная лошадь. За весь предыдущий сезон он пропустил только одну игру…
Майкл Клемп – еще совсем мальчишка, только в прошлом году пришел в первую команду прямо со школьной скамьи…
Дункан Тейлор – надежда английского футбола в Стокгольме. Двадцать два гола в прошлом сезоне!…
Левый инсайд Грейвс Байолет, подписавший профессиональный контракт в день своего семнадцатилетия…
«Тень великой трагедии повисла над Англией и спортивным миром. Люди всех цветов кожи, всех религий и верований несут в своих сердцах славные имена, сострадая и взывая о помощи клубу. Мысли всех с семьями прекрасных молодых футболистов, погибших так трагически. Но футбол продолжает жить, даже если лучшие сердца не бьются».
Так высокопарно заканчивала свой отчет «Гардиан».
А в жизни все выглядело куда прозаичней. Вместо матча «Манчестер Рейнджерс» – «Вулверхемптон» была назначена другая игра. Дело не должно страдать.
Утренние бюллетени, опубликованные в газетах, были тревожны. Крис Марфи, Бен Солман и Дункан Тейлор – в тяжелом состоянии. Тейлор хуже всех. Он лежит под стеклянным колпаком кислородной камеры. И не приходит в себя. У Криса Марфи – шок. К утру стало лучше. Ночью был совсем плох.
Из Белграда пришли сообщения от тех, кто последним разговаривал с футболистами перед их отлетом. Жолтан Равич, югослав-переводчик, сказал, что Дункан Тейлор признался ему в трех своих желаниях: играть в сборной на первенстве мира, выиграть кубок Европы и кубок страны.
Мечты и реальность, слова и события мешаются в кучу. Слова Тейлора, будто пришедшие из небытия, и знакомый флаг Английской футбольной ассоциации, приспущенный на балконе здания в Лондоне. Длинные стилизованные львы на его полотнище словно застыли в траурном карауле.
Футбольный ансамбль развалился. Крис Марфи если оправится, то не скоро. Мертвых не воскресишь. Судьба шестерых проблематична. Мейсл затыкает дыры в составе совсем еще не обстрелянными парнями. Слова Мейсла кочуют из одного выпуска газет в другой. «Мы будем продолжать сезон, как бы тяжело нам ни было. Это наш долг перед зрителями, перед погибшими и перед футболом вообще! Команда полна решимости сражаться. И она будет сражаться. Так бы решили и те, кого сегодня нет с нами!»
Клуб «Блэкпул» предложил бесплатно перевести одного из своих игроков к «рейнджерсам», если это необходимо. Лига дала согласие. Поздно вечером Мейсл связался с Ливерпулем. Клуб отдавал безвозмездно центра нападения сборной Англии Роджера Камптона. Тот не возражал против перехода, если Манчестер примет.
– Хэлло, Роджер! – кричал в трубку охрипшим голосом Уинстон Мейсл. – «Рейнджерсы» с удовольствием возьмут вас. Жаль, что это происходит при столь грустных обстоятельствах. Сами понимаете, как нам трудно. И мы благодарны за сочувствие и деловую помощь.
– Да, жаль ребят… – прозвучало на другом конце провода.
– Не будем тянуть с переводом, – перебил Мейсл. – Простите, но у нас тут совсем нет времени. Хотелось, чтобы вы начали играть с будущей недели. Некоторых наших игроков вы знаете по старым встречам. Большинство сами не знают друг друга. Так что новичком себя чувствовать не будете. Ждем.
И сразу же зазвонил другой аппарат. Говорил президент футбольной ассоциации. Мейсл слушал.
– Да, конечно, мы согласны и благодарны ассоциации.
Подозвав секретаршу, продиктовал:
– Звонил мистер Фардакер. Решено провести специальный матч между сборной лиги и сборной Англии. Весь доход пойдет клубу. Что-то подобное было в 1946 году. Играли Шотландия и Англия.
Средства пошли на помощь пострадавшим во время несчастья в Болтоне. Тогда обрушилась секция трибун. Тридцать три человека погибли, и несколько сот были ранены.
Да, Эллен, в воскресенье собирается руководство лиги, чтобы решить, как помочь родственникам погибших и искалеченных.
В кабинет вошел Фокс со свежим номером «Дейли уоркер».
– «Уоркер» предлагает на пожертвованные нашему клубу средства создать национальный центр юношеского футбола. Все команды станут черпать из него свои резервы. Газета считает, что такой центр – лучший памятник погибшим.
Фокс умолк, предусмотрительно не высказав своего отношения к проблеме.
– Спасибо. У нас есть свои резервы, которых хватит до следующего Мюнхена. Относительно денег… Пусть сначала соберут деньги на выпуск своей газеты, а потом суются в чужую кассу. Эллен, все-таки зарегистрируйте и это предложение, – приказал он секретарше…»
Дональд отложил рукопись, вспоминая, как это было.
Тогда разрозненная информация о деятельности совета директоров едва долетала до Мюнхена. Чувство беспомощности перед свершившимся давило Дона. Оно ослабевало лишь в минуты работы над репортажами, над которыми трудился усердно, как никогда. Чтобы быть поближе к ребятам, он добился разрешения посещать госпиталь в любое время.
Дональд заснул неглубоким сном человека, убаюканного дорогой. Перед его глазами еще долго мельтешило пестрое полотно ночного шоссе, перемигивались огнями встречные автомашины, полыхал хинный свет желтых противотуманных ламп.
Дональд проспал не больше четырех часов, однако свежий ночной воздух словно рукой снял усталость.
Светало. В комнате были распахнуты огромные окна, и предутренний холод гулял под наклонным сводом.
Дональд выглянул в окно. От холода шелковая пижама превратилась в ледяной панцирь. Но он с удовольствием подставил грудь потоку и почти задохнулся от свежести и аромата воздуха. Уже целую вечность, казалось, он не отдыхал и не был за городом.
Несколько часов гонки по автостраде Манчестер – Лондон, и вот тихий «Уикенд-хауз» – дом, словно заброшенный на другую планету.
Стоя перед окном, Дональд наслаждался покоем и с интересом рассматривал усадьбу, в которой не был ни разу. Окно по бокам было зажато черепичными скатами. И сквозь щели в красной черепице пробивался темный, густой мох. Внизу мерцала перламутром стеклянная крыша оранжереи, и сиамский кот в одиночестве прогуливался над морем видневшихся через стекло цветов и зелени. Палевый, с темными до черноты кончиком хвоста, лапами и мордой, на которой горели голубые-голубые глаза, кот поднял голову и долгим, внимательным взглядом уставился на Дональда.
Дон озорно свистнул. Но кот только выгнул дугой спину и отвернулся, демонстрируя свое полное безразличие к гостю. Затем прыгнул на нижний сук массивного платана и исчез за стволом.
Дональд отошел от окна, сполоснул лицо над умывальником, стоявшим здесь же, в комнате, и сел к столу.
Он раскрыл рукопись книги. Решил перечитать уже написанные фрагменты. Прежде чем делать что-то дальше, он имел привычку вчитаться в уже готовое.
Дональд наугад раскрыл рукопись. Это были страницы, рассказывающие о первых двух днях после мюнхенской трагедии…
«…Тяжелый шок в Манчестере проходил.
Почти обезумев от горя, обрушившегося на них, родственники футболистов рвались в Мюнхен. Но над Европой бушевали метели. Вьюжило и в Лондоне. Полеты отменили. Родственники погибших и раненых пересаживались в поезда и долгими часами томились в ожидании предстоящих страшных встреч.
Раненые «ребята Марфи», так называли игроков «Рейнджерса», лежали, закутанные в пухлые коконы из бинтов в госпитале «Рехтс дер изар». А мертвые?! Мертвые ждали своей отправки на родину в цинковых гробах. Но непогода не хотела отпускать мертвых.
Мейсл не спал вторые сутки. Кроме забот по отправке родственников на континент, на него свалились финансовые дела, связанные с отменой матчей. В среду команде предстояло играть в пятом туре кубка с командой Шеффильда, а в субботу – на своем стадионе в очередном матче первенства лиги.
Не смолкая, трещали телефонные аппараты в кабинете Мейсла. Он не отпускал секретаршу ни на минуту. Еду приносили прямо в кабинет. Но Мейсл почти ничего не ел. Его глаза горели, как у игрока, идущего ва-банк.
Там он выпрашивал отсрочку. Тут соглашался на высокий процент неустойки. И здесь же договаривался с руководством лиги об отмене столь высокой неустойки ввиду чрезвычайности происшедшего. Кредиторы, держатели акций бомбардировали его запросами.
Было от чего схватиться за голову. Восемь игроков сборной, которая, предполагалось, поедет в Швецию на чемпионат мира по футболу, остались лежать в мюнхенском морге.
Дик Лоу, один из лучших вратарей мира. Только в декабре клуб заплатил за него двадцать три тысячи фунтов стерлингов. Парень еще не успел обжиться после переезда из Ланкастера. И конечно, не успел отработать и сотой доли зтой суммы.
Нескладный, насупленный Лесли Уайт, второй вратарь, не менее одаренный, чем Лоу, но севший на скамью запасных только из-за покупки новой «звезды».
«Это роскошь, – говорили специалисты, – держать в запасе такого вратаря». И вот теперь его нет…
Защитник Билл Холл, выносливый, как вьючная лошадь. За весь предыдущий сезон он пропустил только одну игру…
Майкл Клемп – еще совсем мальчишка, только в прошлом году пришел в первую команду прямо со школьной скамьи…
Дункан Тейлор – надежда английского футбола в Стокгольме. Двадцать два гола в прошлом сезоне!…
Левый инсайд Грейвс Байолет, подписавший профессиональный контракт в день своего семнадцатилетия…
«Тень великой трагедии повисла над Англией и спортивным миром. Люди всех цветов кожи, всех религий и верований несут в своих сердцах славные имена, сострадая и взывая о помощи клубу. Мысли всех с семьями прекрасных молодых футболистов, погибших так трагически. Но футбол продолжает жить, даже если лучшие сердца не бьются».
Так высокопарно заканчивала свой отчет «Гардиан».
А в жизни все выглядело куда прозаичней. Вместо матча «Манчестер Рейнджерс» – «Вулверхемптон» была назначена другая игра. Дело не должно страдать.
Утренние бюллетени, опубликованные в газетах, были тревожны. Крис Марфи, Бен Солман и Дункан Тейлор – в тяжелом состоянии. Тейлор хуже всех. Он лежит под стеклянным колпаком кислородной камеры. И не приходит в себя. У Криса Марфи – шок. К утру стало лучше. Ночью был совсем плох.
Из Белграда пришли сообщения от тех, кто последним разговаривал с футболистами перед их отлетом. Жолтан Равич, югослав-переводчик, сказал, что Дункан Тейлор признался ему в трех своих желаниях: играть в сборной на первенстве мира, выиграть кубок Европы и кубок страны.
Мечты и реальность, слова и события мешаются в кучу. Слова Тейлора, будто пришедшие из небытия, и знакомый флаг Английской футбольной ассоциации, приспущенный на балконе здания в Лондоне. Длинные стилизованные львы на его полотнище словно застыли в траурном карауле.
Футбольный ансамбль развалился. Крис Марфи если оправится, то не скоро. Мертвых не воскресишь. Судьба шестерых проблематична. Мейсл затыкает дыры в составе совсем еще не обстрелянными парнями. Слова Мейсла кочуют из одного выпуска газет в другой. «Мы будем продолжать сезон, как бы тяжело нам ни было. Это наш долг перед зрителями, перед погибшими и перед футболом вообще! Команда полна решимости сражаться. И она будет сражаться. Так бы решили и те, кого сегодня нет с нами!»
Клуб «Блэкпул» предложил бесплатно перевести одного из своих игроков к «рейнджерсам», если это необходимо. Лига дала согласие. Поздно вечером Мейсл связался с Ливерпулем. Клуб отдавал безвозмездно центра нападения сборной Англии Роджера Камптона. Тот не возражал против перехода, если Манчестер примет.
– Хэлло, Роджер! – кричал в трубку охрипшим голосом Уинстон Мейсл. – «Рейнджерсы» с удовольствием возьмут вас. Жаль, что это происходит при столь грустных обстоятельствах. Сами понимаете, как нам трудно. И мы благодарны за сочувствие и деловую помощь.
– Да, жаль ребят… – прозвучало на другом конце провода.
– Не будем тянуть с переводом, – перебил Мейсл. – Простите, но у нас тут совсем нет времени. Хотелось, чтобы вы начали играть с будущей недели. Некоторых наших игроков вы знаете по старым встречам. Большинство сами не знают друг друга. Так что новичком себя чувствовать не будете. Ждем.
И сразу же зазвонил другой аппарат. Говорил президент футбольной ассоциации. Мейсл слушал.
– Да, конечно, мы согласны и благодарны ассоциации.
Подозвав секретаршу, продиктовал:
– Звонил мистер Фардакер. Решено провести специальный матч между сборной лиги и сборной Англии. Весь доход пойдет клубу. Что-то подобное было в 1946 году. Играли Шотландия и Англия.
Средства пошли на помощь пострадавшим во время несчастья в Болтоне. Тогда обрушилась секция трибун. Тридцать три человека погибли, и несколько сот были ранены.
Да, Эллен, в воскресенье собирается руководство лиги, чтобы решить, как помочь родственникам погибших и искалеченных.
В кабинет вошел Фокс со свежим номером «Дейли уоркер».
– «Уоркер» предлагает на пожертвованные нашему клубу средства создать национальный центр юношеского футбола. Все команды станут черпать из него свои резервы. Газета считает, что такой центр – лучший памятник погибшим.
Фокс умолк, предусмотрительно не высказав своего отношения к проблеме.
– Спасибо. У нас есть свои резервы, которых хватит до следующего Мюнхена. Относительно денег… Пусть сначала соберут деньги на выпуск своей газеты, а потом суются в чужую кассу. Эллен, все-таки зарегистрируйте и это предложение, – приказал он секретарше…»
Дональд отложил рукопись, вспоминая, как это было.
Тогда разрозненная информация о деятельности совета директоров едва долетала до Мюнхена. Чувство беспомощности перед свершившимся давило Дона. Оно ослабевало лишь в минуты работы над репортажами, над которыми трудился усердно, как никогда. Чтобы быть поближе к ребятам, он добился разрешения посещать госпиталь в любое время.