Гомонов Сергей. Душехранитель (Книга 1)

   - О чем это ты? - с омерзением ломая в пепельнице сигарету, спросила Рената.
   - Подожди, я рассуждаю!
   - Рассуждай про себя и не дави на нас своим интеллектом, злыдень!
   Саша не выдержал и хмуро взглянул на нее:
   - Рената! - он властно поднял руку, обращая внимание на этот жест внимание капризной особы. - Пожалуйста!
   Она фыркнула, но угомонилась.
   - Когда вас собирается больше одной штуки на квадратный метр, вы тут же создаете антиженскую коалицию! Катастрофа!
   - Я продолжать могу, граждане? - спросил Николай; в это время принесли заказ, и он подождал, пока удалится официант. Я имел в виду, что ваши челябинские други имеют влияние не во всех городах России. Это понятно. Остается только узнать, где их примут, как чужих, и ехать туда...
   - Да, так просто и легко! - съязвила Рената, осушая стакан с соком.
   - Не так уж легко и просто. Кое-кто из их конкурентов, видимо, допетрил, о том, что вы держите в руках нечто такое, способное подмять под колеса всю эту шайку-лейку. У них не меньше оснований преследовать вас, чтобы завладеть этой удобной штуковиной и опрокинуть противника вверх тормашками. Все ясно и понятно! - Ник непринужденно, с грацией светского человека, поддел на вилку омлет; во время мхатовской паузы он дожидался оваций, но их не последовало, и ему пришлось подводить резюме "всухую": - Короче, у вас есть только два выхода: найти дипломат, чтобы узнать, в чем загвоздка, или улететь на Луну. Не знаю, что сложнее... - побарабанил длинными пальцами с отполированными ногтями по столешнице.
   - Ты так обнадежил, Гроссман!
   - Я не волшебник, я только учусь.
   - У Дэвида Копперфилда ты учишься?!
   - А что?
   - А то, что как в песенке: "Даром преподаватели время со мною тратили"! Недоучка!
   - Кто бы говорил, - поморщился Гроссман и снова переключился на молчаливого телохранителя. - Может быть, Шура, ты и прав насчет Ростова....
   Ренату так и передернуло, настолько не вязалось это гроссмановское "Шура" с ЕЁ Сашей. Но сам Саша отнесся к этому весьма лояльно.
   - Пока что мне все это напоминает игру "Морской бой", произнес он наконец.
   - "Е-два" - ранен! "Же-два" - мимо! - усмехнулся Николай, согласно кивая.
   - Я поняла, чем ты занимался на уроках у Копперфилда... поддразнила Рената и пропела: - "Даром со мною мучился самый искусный маг"!
   - Ну, что ты прицепилась?! - отмахнулся он.
   Все оставшееся время, проведенное в ресторане, Саша не проронил ни слова и едва прикоснулся к еде. Неунывающий Гроссман, пытаясь заигрывать со своей очаровательной бывшей женой, сыпал анекдотами и "травил" всякие байки, на которые он был мастером. Рената поневоле смеялась и называла его болтуном. Телохранителя она принципиально игнорировала.
   - А не пора ли нам? - напомнил он о своем существовании, взглянув на часы.
   Девушка прищурилась:
   - Видишь, Гроссман, как мой телохранитель сегодня играет на публику! Какие мы старательные бультерьеры! Завидуешь, Ник? Хочешь, одолжу? Махнемся, не глядя? Ты мне - браслетик, а я тебе - верного Мухтара?
   Саша поджал упрямые губы и поднялся:
   - Когда тебе надоест упражняться в красноречии, можешь заглянуть в номер, - дернув плечами, он бесшумно вышел.
   - По-моему, ладонька, это ты играла на публику. И малость того... переиграла, - Николай указал пальцем на двери, за которыми скрылся телохранитель. - Сдается мне, ты его обидела...
   - Он не обидчивый. И вообще, твое какое дело, Гроссман?! Это мой личный телохранитель...
   - И не только... - пробормотал Гроссман, вертя в пальцах бокал.
   - Что?!
   - Ничего. Тебе послышалось! Я говорю, музыка слишком громкая для такого часа. Ну, пойдем, что ли?
   Они вышли из зала, но их догнал официант, с которым перед своим уходом рассчитался телохранитель. Он протянул Ренате ее сумочку:
   - Молодой человек, который сидел с вами, просил передать...
   - Спасибо, - Рената слегка удивилась; она так отвыкла держать в руках предметы вроде сумочек, что запросто забыла бы ее на спинке стула. На дне девушка нащупала холодную сталь пистолета. - Ты тоже не заметил, как он ее унес?!
   Гроссман засмеялся и отрицательно покрутил головой.
   - Я провожу тебя до гостиницы.
   - Можешь не утруждать себя.
   - Нам по пути: я остановился там же, прямо под вами...
   - Этого следовало ожидать. Гроссман, ты...
   Николай взял-таки ее под руку:
   - Не возмущайся, душка, я здесь по своим делам.
   - Ну, разумеется! Что, новая пассия?
   - Вовсе нет. Так ты всерьез решила остаться в Ростове?
   - Какая разница - Ростов или Челябинск?
   - О, это две большие разницы, как говорит Роза Давидовна! Чем же ты будешь заниматься в своем Ростове?
   - Не учи меня жить, сама разберусь!
   - Да я уже вижу, как ты - "сама"... И впрямь, Бог бережет пьяных, безумных и влюбленных... Шура - парень ништяк, но тебе с твоим характером нужно жить в зоопарке...
   Рената вырвалась из его рук:
   - Занимайся своими проблемами, Гроссман, мы уже год друг другу - никто!
   Николай развел руками, но видя, что она не собирается внимать разумным доводам, приложил ладони рупором ко рту:
   - Погоди-и-и! Вот, другое дело. Дай сказать. Мне нет дела до твоих романов. Спи, с кем хочешь, мне наплевать...
   - А кто тебе сказал, что...
   Гроссман усмехнулся:
   - Ну, я пока еще в состоянии анализировать, голуба моя. В Челябинске благодаря тестю ты имела все: работу, квартиру, личных телохранителей, шофера, знакомства, - он загибал пальцы, - богатых и влиятельных мужиков. А кем будет в Ростове Гроссман Рената Александровна? - он тряхнул рукой, как будто сбрасывая все то, что только что насчитал. - Девушкой с темным прошлым? На этом карьеру не сделаешь. А кем еще? Ау-у! Кем?
   - Что ты предлагаешь? - она взглянула на него сверху вниз через плечо.
   - Что я предлагаю? Одессу.
   - В великолепном обществе тебя и твоей маман? - Рената криво усмехнулась.
   - Что тебе сделала Роза? Она даже не в курсе, что мы разбежались.
   - Благодарю покорно, пусть меня режут тут, - она обогнала его и остановилась, по-боевому сжав кулачки, озаренная солнцем, разъяренная, словно кошка, готовая к броску: - Я ушла, Гроссман, потому что мне осточертело быть одной из твоих наложниц! Я ушла, потому что не собиралась быть рабыней в собственном доме, а к этому все шло! Я тебе больше - никто! Отвяжись от меня! У меня есть профессия, так что разберусь!
   - Профессия?! - Ник расхохотался, нимало не тронутый ее гневом: он не мог воспринимать всерьез эту вздорную дамочку. Историк?! Живо представляю: книжный червь Рената Александровна от рассвета до заката торчит в библиотеках Ростова, изучая быт и культуру какого-нибудь Занзибара. Или Лапуты. Что тебе больше нравится?
   - Да иди ты! - Рената развернулась и направилась дальше.
   - Ну, сбежит от тебя твой телохранитель после очередного бзика с твоей стороны - и что ты будешь делать?!
   - Я очень тебя прошу: уезжай сегодня же! Слышишь, Гроссман?!
   - Вот еще!
   Рената взбежала по ступенькам.
   - Встретимся на палубе, ладонька! - крикнул ей вслед Николай.
   Девушка даже не оглянулась.
   - Ну-ну! - усмехнулся он.
   За двадцать дней...
   Дурацкий, навязчивый сон. А тут еще эти "клиенты", как он их называет, со всех сторон понасели. Похоже, что весь Ростов свихнулся, одержим бесами, а кто еще не одержим, тот уже сглажен.
   Гарик совершал свой моцион, как обычно, минуя магазин одежды, где стояла она. И пусть это было не по пути. Вдоволь насмотревшись на красавицу за стеклом, воздевшую руки в немом призыве сверхъестественных сил, он начал думать о ее живом двойнике, и думал он следующее: пора бы уж им объявиться в Ростове; а может, они уже здесь, да только на черта он им сдался?! Хотя нашли бы. Он Саньке оставил координаты. Именно ему, другу детства, он, Гаррик, обязан этой идеей с изгнанием бесов и прочей чепухой. А вдруг они не доехали? Нет, о таком исходе думать не хотелось...
   На всякий случай он заехал на вокзал. Спроси его, зачем он это делает, Гарик растерялся бы и не знал, что ответить. Уж во всяком случае, не из трепетного чувства благодарности.
   Как обычно в это время, по репродуктору передали, что на такой-то путь прибывает Московский пассажирский. С чего только он взял, что они обязательно должны приехать на поезде, а не прилететь, например, на самолете или все на том же "Чероки"? Интуиция, что ли...
   Гарику показалось, что за ним кто-то наблюдает. Это было плохо с обеих сторон: и если ему это кажется, и если это так на самом деле. В его случае страдать нервными расстройствами недопустимо.
   Московский поезд прибыл точно по расписанию. Толпа схлынула на перрон, а Игорь все сидел в кресле зала ожидания и смотрел на большие круглые часы на стене. Встреча под часами. Ну... это самое... поэтично, блин!
   - Гражданин, пройдемте! - прогремело почти над ухом. Гарик давно готовился к такому исходу и все же окаменел. - Пройдемте в отделение!
   Он медленно привстал и повернул голову, чтобы узнать, кому он обязан арестом.
   Позади, в проходе между креслами, стояло два милиционера и поднимало с сидения разлегшегося там бомжа.
   - Да какой "гражданин"! - фыркнув, поправил напарника сержант, явно - начальник первого (или, скорее, первый был стажером из учебки). - Эй, шевелись! - и он подтолкнул бродягу концом резиновой дубинки - легонько, но убедительно.
   Игорь почувствовал, как кровь возвращается в онемевшие конечности. На дрожащих ногах он поковылял к выходу, от греха подальше, и окончательно отошел только на свежем воздухе. Больше он сюда - ни шагу! Она, конечно, хороша до невозможности, но все же не стоит того, чтобы из-за желания увидеться он потерял драгоценную свободу.
   И Гарик поехал по очередному вызову.
   То, что он увидел на даче бывшего партаппаратчика, который явно сгоряча пригласил к своему племяннику экзорциста, не поддавалось никакому описанию...
   ********************************************************************
   Виктор Николаевич Рушинский выигрывал гейм. Казалось, компьютерная "бродилка" целиком и полностью захватывала его.
   - Заходи, Андрей, мы уже ждем! - сказал Константин Геннадьевич заглянувшему в кабинет молодому человеку.
   Тот кивнул и неторопливо вошел. Рушинский поздоровался наскоро, через плечо, не отрывая глаз от монитора - Андрейка мал еще, чтобы выделять его излишними знаками уважения. Саблинов же, Станислав Антонович, поднялся с кресла и протянул ему руку, как равному.
   - Прилетел, сынуля вечно занятой? - Константин похлопал парня по плечу.
   На молодом человеке был расстегнутый черный плащ, шикарный английский костюм и сияющие туфли, словно только из магазина. В руке он держал небольшой темный кейс. Стоя рядом, Константин Геннадьевич и Андрей были очень похожи - и ростом, и фигурами, и выражением лица, и глазами, только сын был брюнетом, а волосы отца давно поседели. Кроме того, на шее у Константина было что-то вроде гипсового воротника, и головой он вертел не слишком проворно.
   - Так что за тайны Мадридского двора? - не смущаясь тем, что Станислав Антонович, потирая раздвоенный подбородок, пристально его разглядывает, спокойно спросил Андрей. - И что у тебя с шеей?
   - Ну, да, - наконец сообщил Саблинов. - Что-то есть... Отдаленное сходство, так сказать, наблюдается. И не более того.
   Секретарша Рушинского принесла для всех кофе и украдкой покосилась на нового персонажа.
   Андрей не понял, о чем говорит Саблинов, и взглянул на отца. Тот всем корпусом кивнул, дескать, сейчас все объясню по порядку, не спеши.
   Рушинский издал досадующий возглас: противник обвел его вокруг пальца и выпутался из безвыходной ситуации. Суть этой дурацкой игры заключалась в том, что в ней было два главных героя - один олицетворял в данном случае Рушинского, второй его антипод, жуткий пакостник и вообще сволочь еще та. Антипод бегал по коридорам "бродилки", собирая по пути куски мозаики и мимоходом "гася" воинов главного героя (у самого "пакостника" в запасе было ровно 9 жизней, которые он медленно утрачивал в процессе борьбы со всемогущим Виктором Николаевичем). Из мозаики в потайном месте он должен был сложить изображение какого-то птеродактиля, а Рушинскому нужно было помешать ему это сделать. Лучше всего, конечно, обнаружить "лежбище" антипода, чтобы разбить уже собранное, но это почти невозможно, а вот подловить где-нибудь в переходе бесчисленных коридоров вполне реально: на данный момент в распоряжении пакостника оставалось всего три жизни и очень мало оружия. И вот, когда Рушинский уже почти отсек ему голову, "пакостник" растворился в ответвлении потайного хода.
   - Витюх, от твоей игрушки в затылке ноет! - бросил Станислав Антонович. - Хоть звук выруби!
   - Вот сучара! - сказал Рушинский и выпустил пару огненных зарядов в черноту коридора. - Чтоб ты там задохся, уродец!... А по-моему, Стас, Андрейка очень даже похож на этого типа с фотографии... На мой взгляд - вылитый...
   - Вылитый-вылитый! - поддержал его Константин Геннадьевич. - Когда мне прилетело в Новгороде дверью по затылку, я чуть не спросил: "Какого хрена, Андрюха, ты делаешь?!"
   Саблинов снова взял со стола фотографию. Андрей успел разглядеть изображение: со снимка спокойно глядел парень приблизительно его возраста, волосы у него были светлее, чем у Андрея, глаза - тоже, нос более правильной формы, точеный, лоб поуже, но в общем и целом сильное сходство было бесспорным. Старики что-то задумали, не иначе... Андрея они гоняют только по делам особой важности.
   - Честно говоря, я все-таки не вижу в этом особой необходимости, - снова выходя на след "пакостника", признался Рушинский. - Интересно, где эта сволочь прячет фреску?.. Единственный интересующий меня пунктик - то, что на них вышел Котов. Есть вероятность, что для подстраховки они успели спрятать "дипломат" у кого-то третьего...
   - Все это отдает каким-то дурацким вестерном, - Станислав Антонович снова сел за стол. - Этот - брюнет, тот - шатен, у этого глаза больно темные, у того даже на фото видно - серые... И вообще... ну, не знаю, сколько надо выпить, чтобы их перепутать... Да, а голос... Конечно, я того не слышал, но у двух чужих друг другу людей в любом случае не может быть слишком много сходства...
   - Голос - ерунда. Меньше всего внимания обращают на голос, - небрежно высказался Рушинский.
   - Только не эта рыжая пигалица! - Саблинов передал Андрею еще одну фотографию.
   Молодой человек увидел миловидную девчонку лет восемнадцати - от силы двадцати, рыжую, с конопушками. Ничего особенного. Не в его вкусе. И, похоже, дура продувная: глаза наивные-наивные, как будто только вчера на свет родилась. Он отбросил карточку и зевнул. Ему становилось скучно без конкретной информации: чего им от него нужно? Флегматичный по темпераменту, Андрей никогда излишне не загорался идеями, тем более, чужими. Все, что бы ни задумывалось им, было вначале обточено им в уме подобно тому, как обтачивает море прибрежные камни. Если слабый огонек его интереса к делу ничем не подпитывался, то Андрей гасил его окончательно и переключался на другие занятия, недостатка в которых не было.
   - Есть у меня приятель, хирург-пластик... Я уж Стасу рассказывал о нем, - загоняя в угол паршивца-антипода при поддержке одного из своих воинов, заметил Рушинский. Безнадежные партии выигрывал: кислота, ожоги всех степеней, врожденные уродства... Умница, словом! Он из мертвого способен куколку сделать... И по гроб жизни мне обязан: я его сына от подрасстрельной статьи отмазал. Дурик пятью годами отделался... А-а-а! Так мы тебя сейчас вот так и вот так! Что, сволочь, не нравится?! Зараза, по-прежнему три жизни! Так вот, поняли, к чему это я?
   Андрей поджал упрямые губы, дожидаясь, когда "старики" придут к согласию и наконец посвятят его в обстоятельства дела.
   - А мой парикмахер сделает из него хоть шатена, хоть блондина. Любого, обратите внимание, оттенка! - вставил Константин. - Ладно, Андрюха, хорош нам тебя интриговать, садись и слушай сюда. Незаметно для девицы ты должен устранить этого паскудника, а сам - занять его место и мирно, без шума и пыли, узнать, куда они запихнули диск. По ходу событий разберешься, как потом поступить с пигалицей... Она - твоя, только вытряси из нее всю душу и верни нам диск... Пока будешь отлеживаться после операции - это не меньше недели, сына посмотришь, чем занимался этот парень раньше, что из себя представляет сейчас. Зовут его Александр, он телохранитель пигалицы, и довольно удачливый, надо сказать. Такое ощущение, что судьба сейчас на их стороне, иногда просто даже до смешного доходит, ей-ей... В общем, посмотришь кассеты, фотографии, войдешь в роль, так сказать, таланта тебе не занимать...
   - Ё-мое! Готов! - воскликнул Виктор Николаевич, но его радость была несколько преждевременной: у врага еще остались две жизни.
   Спустя шесть дней преображенный Андрей с едва зажившими шрамами за висками и возле ушей, небольшим, почти исчезнувшим кровоподтеком вокруг исправленного носа и глаз, с перекрашенными волосами и измененной прической выйдет из челябинского особняка отца, чтобы сесть в свой черный "Ландкрузер", который он предпочитал любым другим маркам машин, и вылететь со двора вдогонку солнцу...
   За две недели...
   - Мне снова приснился этот сон... Похоже на сумасшествие, однако... - Рената потянулась в кресле и выпрямилась; покоряя километр за километром, джип несся по трассе - из города в город, из области в область. - Полцарства тому, кто растолкует мне значение этого сна!
   - Опа! А оно у тебя есть? - с ехидцей спросил Николай, привольно раскинувшийся на заднем сидении автомобиля, обнимая коленями спинку сидения Ренаты: длинные ноги мешали ему даже в джипе. - Покажи!
   Рената обернулась:
   - Гроссман?! Ты еще здесь?! Я так надеялась: проснусь - и ты окажешься просто кошмаром!
   Придерживая руль, Саша с усмешкой посмотрел на нее:
   - Если говорить простым человеческим языком, тут действуют генетические аспекты, превращающие интерпсихические отношения в интрапсихические, после чего происходит опосредование выбора и сублимация процесса интериоризации на примере образов и символов, - "растолковал" он.
   Рената приоткрыла рот:
   - Он что-то сказал?!
   Гроссман кивнул:
   - Шура пытался сказать тебе, что это просто самый банальный подростковый кризис - прыщики, недовольство собой, комплекс "мои предки - конченные придурки" и так далее...
   - Ну, разве же от вас добьешься чего-нибудь приличного? Лучше уж магнитофон послушать вместо вас... - и Рената стала переключать радиоканалы, но почти везде звучал "белый" шум. Наконец она наткнулась на песню: - Боже! Это Розенбаум! Обожаю! Это что-то новенькое. Немедленно замолчите и дайте послушать песню!
   - Ты всегда была впечатлительной девочкой, - Николай приоткрыл окно и закурил.
   - Гроссман, не юродствуй, я слушаю!
   ...И она могла бы, в общем,
   В щель под дверью проскочить,
   Только гордые не ропщут
   И не жгут чужой свечи,
   И не жгут чужой свечи...
   Ведь нет у одиночества
   Имени и отчества,
   Ну а мне в плечо твое
   Так уткнуться хочется...
   Рената прикрыла глаза. Читала она где-то о том, что, когда ищешь ответ на беспокоящий тебя вопрос, он приходит неожиданно - извне, из строчек в книге, из песен, из услышанной на улице реплики постороннего человека. Почему так повелось неизвестно. Вот и теперь девушке показалось, что она как никогда близка к разгадке, однако присутствие Гроссмана действовало ей на нервы, мешало сосредоточиться.
   Рената была против его настойчивого желания сопровождать их с Сашей в опасном путешествии: это ставило её в положение хамелеона, посаженного на два бумажных листа разной расцветки, который безуспешно выбирает, в какой цвет ему перекраситься. Каждый из них воспринимал её по-своему, и она чувствовала инстинктивную потребность удовлетворять их ожидания, что сделать одновременно было бы невозможно. Хамелеон сошел бы от этого с ума. Кроме того, Ренате все время мерещились заговоры, казалось, что Ник и Саша объединились против нее. Она стала все чаще огрызаться, а то и прямо нападать на Гроссмана и косвенно - на телохранителя. Согласия между ними троими не было в помине. Саша ни во что не вмешивался, соблюдая нейтралитет. Если бы Рената знала его хуже, то могла бы предположить, что он стесняется.
   - Не пора ли нам сделать привал? Шикарный пейзаж, ёлки-палки! - вновь ворвался в ее мысли Николай.
   Саша молча повернул к обочине.
   **********************************************************************
   Фобосов поднимался чуть позади Раечки Мезудиной, своей "утешительницы", и потому она первой заметила, что дверь в квартиру не заперта.
   - Ты бы хоть предупредил, что у тебя гости! - укоризненно проворчала Раечка, понимая, что уединиться им не дадут и в этот раз.
   - Никаких гостей. Не должно. Быть.! - характерное для Михаила подергивание пшеничных бровей наводило на мысль, что он, должно быть, весьма удивлен (конечно, напиши Фобосов это на бумаге, стало бы куда понятнее). - Ну-ка! - он вошел внутрь, а Мезудина осторожно шагнула за ним в прихожую, маленькую и темную.
   Фобосов увидел перед собой Сашу, стоявшего посреди комнаты, близ компьютера, и очень неплохо одетого.
   - О! Здорово! Ну. Ты жук! - журналист поправил очки, коротким жестом толкнув их в перемычку на носу. - Уехали, называется! Чего. Стряслось?
   Саша медленно выудил руку из кармана плаща, где за минуту до этого что-то нащупывал. Вокруг носа и под глазами кожа на его лице была темнее, как будто от синяков. Раечка подумала, что ему, "бе-е-едненькому", где-то досталось. Телохранитель кашлянул и хрипловато ответил:
   - Мы одну вещь у тебя забыли... Извини за беспорядок, я тут порылся второпях... немного...
   Раечка с приоткрытым ртом оценила, что в понимании "Алекса" означает "немного": коробки от дисков и сами диски CD-ROM были разбросаны по столу как попало, без всякого указания на то, какой где лежал.
   - Что за... вещь? - пошевелив бровями, уточнил Фобосов.
   - "Кадэшка". Я твои пересмотрел, но им и не пахнет. Ты никуда его не убирал?
   - А вы. Мне... ничего. И не давали!.. Вы ж... с пустыми руками. Приехали! И уехали - тоже!
   - А Рената? Ты уверен, что она ничего тебе не оставляла?
   - Ну! Я ж не идиот! Какой-нибудь! Если б... оставляла. Я бы помнил. Наверное! - журналист развел руками.
   Саша утомленно повел головой (не Сашин жест, отметила некогда влюбленная в него несостоявшаяся актриса Раечка Мезудина).
   - Черт! - сквозь зубы бросил он. - Ну, ты тут... сам как-нибудь приберись... У тебя, вон, помощница есть. Привет, Рая.
   - А где Рената? - не поняла та.
   - В машине... то есть, в поезде... Короче, в самолете.
   - Она ж... высоты боится!..
   - А-а-а... - протянул Саша и, точно делая для себя отметку, со значением кивнул. - Ладно, пора ехать.
   - Алекс, ты чего такой странный?!
   - Какой странный?.. - поморщился телохранитель, и это уже была его мимика. - Ключи на тумбочке. Чуть не забыл вернуть. Ну, все. Чао!
   - Шифровальщики... - только и смог вымолвить Фобосов.
   Саша слегка подтанцовывающей легкой походкой вышел из квартиры.
   - Я расту в его глазах... - недоумевая, пробормотала Мезудина, глядя то на Фобосова, то на полный завал вокруг включенного компьютера, то вслед телохранителю. - Впервые за все десять лет нашего знакомства Алекс назвал меня по имени...
   - Бывает... - Фобосов отключил компьютер и сел разбирать перепутанные диски и дискетники.
   Раечка вышла на балкон посмотреть, в какую сторону отправится Саша. Каково же было ее удивление, когда она увидела этого самого Сашу, садящегося в шикарный, непотрепанный, черный "Ландкрузер" и выезжающего из двора на бешеной скорости. Соседские бабушки как по команде проследили за его отъездом. Тема для дальнейших обсуждений была готова:
   - Понасели на енти свои мобили и носятся, как оглашенные! громко выступила одна, и остальные её поддержали:
   - Да... всю страну разворовали!...
   Мезудина поскребла в затылке и вернулась в комнату.
   *********************************************************************
   Андрей развернул потертую бумажку, найденную им в ванной Фобосова. Внутреннее чутье подсказало ему, что эта записка обронена Ренатой и что она является одним из звеньев непрерывной цепи поисков, погонь и разочарований.
   "Москва 2408" - что бы это могло означать? И этот набор беспорядочных чисел внизу... Ясно, что это - не заглавие нового романа Владимира Войновича...
   Андрей завел машину. Номер гостиничной комнаты и телефон? Бред сивой кобылы: здесь номера семизначные. Компьютерный код? Видимо, это ближе, но тоже не то - он чувствовал. А если это код, но не компьютернай, а, скажем, камеры хранения? Вот только где эта камера? В аэропорту? На вокзале? И на каком из них? А в каком аэропорту? Эту версию необходимо проверить.
   "Ландкрузер" сорвался с места. Невидящим взглядом смотрел Андрей на дорогу, отмечая самое необходимое. Обычно же его глаза заставляли людей трепетать. За это Константина Геннадьевича и Андрея прозвали Скорпионами. Никогда не светился в них гнев, но это не означало, что Скорпиона - старший или младший - спустят нанесенную обиду. Джип летел в сторону Домодедово. Андрей решил начать с аэропортов.
   На поиск у него ушло три часа, и только в одном из аэропортов (по закону Мерфи, последнем - он оставил его, так как по дороге были вокзалы, и вспомнил, когда все мыслимые камеры хранения были исследованы), лишь в одном ячейка откликнулась на шифр и открыла свои пустые недра. Значит, "дипломат" уже у них. Если, конечно, он вообще здесь был...
   Андрей набрал номер и узнал, что "раздолбанный" "Чероки" был замечен на южном шоссе. Куда они направляются, было непонятно. Придется ехать на машине. Если быстро поедет нагонит. Только нужен сменщик и, желательно, не имеющий отношения к организации: возможны любые промашки, а Скорпион-младший терпеть не мог, когда "шестерки" обсуждали его неудачи. За это придется наказывать, лишнее беспокойство зачем это надо? Лучше взять парня с улицы. Приглянется - можно при себе оставить и насовсем...