Горай Борис. Либерея раритетов

   В понедельник рано утром генерал Левко вылетел в Москву, на совещание. Во вторник ко второй половине, когда он вернулся, в приемной уже собралось несколько человек. Смолянинов хотел присесть на один из свободных стульев, но Полина Ивановна, секретарь, строго взглянув на него поверх очков, молча кивнула на дверь кабинета генерала.
   - Заходи, Дмитрий Григорьевич, - протягивая руку Смолянинову и отодвигая лежавшую перед ним папку на угол стола, произнес Левко. - Дел много - времени мало. О совещании потом поговорим. Сейчас о другом. Комиссия закончила работу. В один день правда, не уложились - прознали, черти, что я в понедельник улетаю, затянули. Ну теперь уж ладно. У тебя Логвинов сейчас чем занимается?
   - Канцелярией - бумажки подшивает, - ответил Смолянинов, пожимая плечами и отворачиваясь к окну.
   - А ведь не умеешь ты врать, Дмитрий Григорьевич. Никогда-то не умел и к старости не научился. Что, небось еще вчера побывал у Крымова?
   - Нет, - буркнул Смолянинов, недовольный, что его вот так откровенно, как мальчишку, уличили во вранье. - Он сам заходил, вместе с кадровиком, который нас курирует. Рассказали, ввели, как говорится, в курс дела. С разрешения Крымова и под мою ответственность решили тебя не дожидаться. Логвинов работает по делу "Либерея раритетов". Вот, черт, язык сломаешь. Раз десять повторил, пока правильно произнес.
   - Это кто же такое название придумал? Ким, что ли?
   - Он. Хотел, правда, "суперраритетом" назвать.
   Но тут уж я...
   - С этого и надо было начинать, Дмитрий Григорьевич. А то отнимаешь время у себя и у меня. Что ты на меня так смотришь? По поводу вашего с Крымовым решения я согласен.
   - Я хотел насчет Сычева. Может, просто уволим, без последствий?
   - А Крымов что?
   - Он в принципе не возражает.
   - Ишь ты, какие добренькие, - чуть ли не выкрикнул Левко, - он нас всех мордой об стол, а мы, значит, утремся и успокоимся? Будто и не было ничего? Ты, Дмитрий Григорьевич, меня знаешь. Я ничего утаивать не буду и наверх доложу все как есть и от сотрудников ничего скрывать не собираюсь. Прошляпили мы с тобой подлеца, нам и ответ держать.
   - Да я не о том, - досадливо поморщился Смолянинов. - Молодой же, вся жизнь впереди.
   - Нет уж, друг любезный. Я его тебе рекомендовал, и я буду настаивать на увольнении и передаче материалов служебного расследования в инстанции.
   - Ну, что касается инстанций... Ведь он только из трусости Логвинова подставил.
   - Он товарищей предал, - повысил голос Левко, - Логвинова, Карзаняна, да и нас с тобой в придачу. Мы все как-нибудь переживем, а что люди скажут? - "Опять милиции все можно?" - вот что скажут. Эх, вы, перестройщики! Да мы просто права не имеем подлецам и разгильдяям потворствовать. Сколько бед изза них! Это же не гуманность, а чистой воды попустительство. Выходит, раз демократизацию развиваем, значит, все можно: и делу навредить, и товарищей под тюрьму подвести? Далеко мы так зайдем.
   - Не в попустительстве дело, и демократия тут ни при чем. Ты не хуже меня это понимаешь. О человеческой судьбе речь идет. Вот и надо решать не только по долгу, но и по совести. - Смолянинов хмуро перелистывал лежащие перед ним материалы. - Мне тоже, знаешь... Как подумаю, так сам бы его...
   - Не шуми, не шуми. С тобой тоже придется разбираться. Как ты подчиненных воспитываешь? - слегка хлопнул ладонью по столу Левко. - Мы к этому еще вернемся. Что у нас нового по делу Ревзина? И, пожалуйста, поподробнее. Откровенно говоря, эта история с книгами, убийством и кражами зашла слишком далеко.
   - Не было убийства, Сергей Харитонович, - с заметным удовольствием от того, что генерал сменил тему разговора, произнес Смолянинов.
   - Так ли? - усмехнулся Левко. - Как камень с души.
   - Точно. Прокуратура вынесла постановление о прекращений уголовного дела за отсутствием состава преступления.
   - Рассказывай.
   Смолянинов не мог уподобиться Киму, ворвавшемуся в кабинет своего начальника с новостью. Полковник преподнес ее по возможности спокойно, словно дело состояло в потерявшемся и благополучно найденном кошельке.
   ...Сегодня утром, когда уборщица еще гремела ведрами в коридоре, дверь кабинета Смолянинова широко распахнулась и на пороге появился сияющий Логвинов.
   Даже забыв поздороваться, чего с ним никогда не случалось, он почти выкрикнул:
   - Не было убийства, не было, Дмитрий Григорьевич! Казаченко все рассказал. Вот, - Ким положил на стол протокол допроса заведующего реставрационной мастерской. - Накануне, в субботу, Игоря Владимировича Казаченко задержали сотрудники отдела БХСС при получении денег за иконы, похищенные из действующей церкви, в соседней- области. Оказывается, они давно эту мастерскую держат на примете. Возбуждено уголовное дело. Кроме того, при ревизии выявлены копии фиктивных документов, по которым мастерская отчитывалась за якобы проделанную работу. Таким образом, реставраторы получали деньги за фактически не исполненные заказы музея. Полностью вину Казаченко на себя не берет. Он назвал соучастников, через которых получал и продавал краденое, - реставраторов Владислава Галкина и Вячеслава Докучаева, а также некоего Александра Феоктистовича Поталова, который, по его словам, поставлял клиентуру не только из Московской, но и из других областей. Я знаю всех троих, познакомились во время вечеринки у дяди Леши, простите, у гражданина Коптева.
   - Постой, - Ким! Ты так увлеченно рассказываешь, словно у тебя других проблем нет. Ты что, претворяешься, или тебя в самом деле не интересует, чем закончилось служебное расследование?
   - Меня в кадры уже вызывали, - сразу сник Логвинов.
   - Ну, и что ты думаешь по этому поводу?
   - Я не хотел бы на эту тему, Дмитрий Григорьевич.
   Противно.
   - Всякое бывает, Ким. Жизнь еще и не такое закручивает.
   - Да я не о себе. Тут-то я был спокоен. Но еще когда прочитал, будто Ревзин именно мне книгу передал, понял, что это кто-то из управления состряпал.
   Но на Вадима подумать не мог. А вы?
   - Я-то? Я, наверное, идеалист. Вы как-то легчи называете вещи своими именами. Смелее вы, что ли, во взаимоотношениях, не так близко все принимаете к сердцу. Мне трудно тебе это объяснить. Спасать друзья меня спасали, но ни разу никто не предал. Может быть, поэтому я до сих пор не могу заставить себя поверить, что Сычев оказался способен на такое. Умом понимаю, а душой - никак. Ну, я понимаю, забыл, замотался, ошибся, не придал значения - распущенность и безответственность, одним словом. Но, уж если так серьезно все повернулось, приди, расскажи по-честному. Не расстреляют же, поймут. На что он рассчитывал, когда этот поклеп сочинял?
   - Наверное, думал, что, как и при прежнем руководстве, особо не будут разбираться, кто прав, кто виноват. Было бы указание выполнено, а чья голова с плеч слетит, не так уж и важно. Особенно, когда о чужой голове речь идет. - Ким замолчал.
   - У Левко с Крымовым такие вещи не пройдут.
   Они, слава богу, понимают, что пока в работе милиции действительно не восторжествует закон и справедливость, абсолютная правда и гласность преступность непобедима. Многие еще не верят, что милиция оздоровляется. Уж на что Ревзин был потрясен похищением, и то лишь на третий день решился к нам обратиться. - Смолянинов остановился напротив Кима и без всякого перехода спросил:
   - Кстати, о Ревзине речь не заходила?
   - Фамилия Ревзина всплыла, когда Казаченко спросили, не приходилось ли ему реставрировать книги. Он сразу же стал отнекиваться и заявил, что сейчас у них нет таких специалистов. Был, дескать, один, да и тот ушел на пенсию и недавно умер. Следователь, который вел допрос, обратил внимание, что при упоминании о реставраторе книг Казаченко занервничал.
   Следователь позвал меня. Пришлось задать еще несколько вопросов. В конце концов выяснилось, что он видел старика в день смерти около его дома.
   - И все? Что-то я ничего не понимаю.
   - Сейчас объясню. После допроса следователь зашел ко мне с протоколом. Посмотрел на меня и вдруг говорит: "Вас бы с Казаченко переодеть и можно местами поменять. Не близнецы?" Тут я вспомнил, что даже у Коптева нас об этом спрашивали, и подумал: а не был ли Казаченко рядом со стариком в момент трагедии? Если да, тогда понятно, почему соседка Ревзина такой крик подняла, увидев меня, и разговаривать со мной не захотела. Понятно стало и почему заволновался Казаченко, когда о Ревзине речь зашла. А что, если он старика не около дома, а в самом доме видел - в подъезде? Короче, сегодня с утра пораньше направляюсь в Петропавловский, к Марии Степановне Сизовой. И опять, как в прошлый раз, она встретила меня, мягко говоря, неприветливо. Ну я и спросил напрямик, не видела ли она меня в тот день, когда Ревзин умер около двери его квартиры.
   - И что Сизова?
   - Лучше бы не спрашивал. Так перепугалась что чуть в обморок не упала. Еле успокоил. Пришлось про Казаченко рассказать. Наконец поверила, а когда поверила, пригласила чай пить. За чаем и сообщила со всеми подробностями, что слышала, как сосед вошел в подъезд - узнала по голосу: он с кем-то разговаривал вернее, кричал. Сизова выглянула на лестничную площадку. Старик стоял на верхней ступеньке, почти на площадке первого этажа и кричал на человека, находившегося у дверей в подъезде. Что-то насчет каких-то денег, заказов, махинаций. Она не поняла что к чему.
   Потом Ревзин вдруг замолчал и, рухнув на пол, заохал. Мужчина подбежал к нему, поозирался, приподнял, подтащил к квартире, залез в карман старика, открыл его ключом дверь, втащил старика в переднюю и там оставил. И это все спиной к наблюдательнице.
   А когда выходил, повернулся к ней лицом. Тут-то она меня, вернее Казаченко, и разглядела.
   - Это еще доказать надо, что именно Казаченко, а не кого другого, тихо, будто самому себе, сказал Смолянинов.
   - Тут и доказывать нечего, - горячо заявил Ким. - Пальто по описанию, сделанному Сизовой, полностью совпадает с тем, во что был одет Казаченко при задержании.
   - Совпадение.
   - Нет, не совпадение. Группа крови Ревзина и следы ее на одежде Казаченко совпадают. Кроме того, я вчера вечером еще раз повидался с Казаченко. Он рассказал все, как было. Разногласия с показаниями Сизовой только в мелочах. Казаченко увидел Ревзина около его дома, хотел с ним поговорить и пошел к подъезду. Остальное известно.
   - Ты не спрашивал его о похищении старика, об "экспертизе"?
   - Впрямую нет. Поинтересовался вскользь: об их встречах в последнее время, о чем говорили, ну и так далее. У меня такое впечатление, что Казаченко к похищению отношения не имеет.
   Докладывая об этих событиях генералу, Смолянинов то и дело порывался встать, но, наталкиваясь на взгляд Левко, усаживался на место.
   - Долго, Дмитрий Григорьевич, очень долго тянется эта волынка. Я понимаю, конечно, важно сохранить книги, не дать расхитить библиотеку, если она существует...
   - Конечно, существует! - резко поднялся полковник и пошел вокруг длинного стола, за которым проходили совещания.
   - Я не закончил, - строго прервал его генерал. - Если она существует не только в нашем воображении.
   Пока мы дров вроде бы не наломали. Казаченко задержан без всякого отношения к книгам?
   - Об этом знают все, кого мы считали нужным поставить в известность.
   - Вот и ладно. Мне доложили, что на фабрике у Москвина тоже идет проверка. Его арест, если до этого дело дойдет, ненужного удивления не вызовет. А что дальше? Что вы наметили?
   - Надо арестовать Москвина. На нем все сходится.
   - На каком основании арестовать? Что мы предъявим прокурору? "Разгон"? Так Москвин - сам потерпевший. Описание квартиры, где Ревзин проводил "экспертизу"? Это не доказательство. Что еще? Ничего.
   - Знаю.
   - А раз знаешь, ищите. Москвин, Казаченко, мальчишки, обворовавшие квартиру Ревзина, все это - фрагменты одной мозаики. Кстати, как вы вышли на подростков?
   - Сами явились, с повинной. Разбираемся.
   - Вот-вот, разбираетесь. Выясните, кто за ними стоит. Приложите их друг к другу. Да моего старого знакомца дядю Лешу не оставьте без внимания, позаботьтесь. Это моя личная просьба.
   - Понял, - усмехнулся Смолянинов.
   - Понял, - ворчливо передразнил генерал. - Всето ты, Дмитрий Григорьевич, понимаешь, а того, что с меня каждый день за эти книги шкуру снимают, понять не можешь. В Москве создается специальная комиссия. Ее наши страсти-мордасти не интересуют: ей книги подавай, и чтоб в целости и сохранности.
   - Постараемся, что ты сейчас предлагаешь?
   - Да ты нахал! Я что, начальник уголовного розыска? У меня своих забот полон рот. Это ты предлагай. Ребята у тебя толковые, грамотные. Карзанян-то как?
   - Он не в курсе. Закончим это дело, тогда уж...
   - Ну вот видишь, такая сила, а ты руками разводишь... Вспомни нас: мы тоже в молодости не лаптем щи хлебали. Какие дела прокручивали!
   ...Когда Сергей Левко после окончания высшей школы милиции получил назначение в областной уголовный розыск, Смолянинов считался ветераном отдела и поначалу не воспринял новичка. Ему показалось, что тот не имея опыта практической работы, слишком громко высказывает собственное мнение. Но, как ни странно Сергея Харитоновича нередко поддерживало руководств во и его предположения оправдывались.
   Года через полтора на рыбалке Сергей признался Дмитрию и Степану Карзаняну, что очень боится допустить ошибку при выполнении одного пустякового задания, и просил их помощи. Тогда, несмотря на свою антипатию, Смолянинов пошел ему навстречу. Со временем они стали добрее относиться друг к другу, и постепенно все трое сдружились. Бывало, что ссорились, а то и обижались друг на друга, но взаимного уважения не теряли...
   - Так то мы, Сережа, а то они, - в тон ему заметил полковник. - Сколько им придется побегать, прежде чем из них получится хорошая упряжка!
   - Ты что же, не уверен в них или чего придумал?
   - Запрошу-ка я одно интересное дело из архива.
   Представь себе, имена стал забывать, клички. По делам, что были лет пятнадцать-двадцать назад, все фамилии помню, а как звали тех, кто год-два назад проходил, забыл.
   - Будет тебе прикидываться. В субботу на рыбалку махнем. Все вспомнишь. Готовь снасти. Кстати, и о кадрах поговорим: на наших сотрудников жалобы от населения все еще поступают.
   ...Старое уголовное дело помогло освежить в памяти детали, которые и в самом деле стали забываться.
   Москвин проходил свидетелем по делу группы мошенников. А мог, и, наверное, должен был сесть на скамью подсудимых. Но его участие в деятельности расхитителей, орудовавших на железной дороге, доказать не удалось, и он оказался по эту сторону барьера, отделявшего преступников от честных людей. А после засыпал все инстанции жалобами на то, что его посмели в чем-то заподозрить. Эти воспоминания вызвали в Смолянинове раздражение, злость на самого себя за то, что не удалось отыскать факты, свидетелей, которые обличили бы Москвина в соучастии. Вот уж действительно, не пойман - не вор. Но ведь вор же, вор.
   "Столько ценностей, что у него из квартиры во время "разгона" вынесли, - рассуждал полковник, - на зарплату не приобретешь. Ворюга этот Москвин, что и говорить. А вот, поди же, на свободе".
   Тут же Смолянинов укорил себя: "Уж не зависть ли застит глаза? Подумаешь, ценности. Вдруг Москвин всю жизнь только и делал, что о них мечтал. Не может что ли, честный человек быт свой украсить как хочет? Стыдно, полковник".
   Хотя ему и в самом деле стало стыдно, Дмитрии Григорьевич так и не переубедил себя в отношении Москвина...
   После обеда он собрал у себя Логвинова и Карзаняна.
   - Давайте, что у вас? Потом обсудим и решим, как дальше действовать. Сроку у нас всего одни сутки - генерал торопит.
   - Ого! - непроизвольно вырвалось у Кима
   - Что, мало? - улыбнулся Смолянинов. - Ладно, шучу. Целых двадцать четыре часа.
   - Вот это другое дело, - поддержал шутку Илья. - Двадцать четыре - это не один.
   - Раз ты доволен больше других, с тебя и начнем. Докладывай, что у Москвина.
   - Лично у него все в порядке. На работу является вовремя. До 11 часов ходит по цехам. Смирно сидит в кабинете, по вызовам выезжает. На проверку - ноль внимания.
   - Все это я и без тебя знаю. Что ты еще установил?
   - Да так, все больше мелочи.
   Смолянинов грустно покачал головой:
   - Докладывай быстро и подробно обо всех мелочах. Мне что, каждое слово из тебя клещами вытаскивать?
   - По моим наблюдениям, Москвин мало с кем общается. После работы сразу домой. Среди его посетителей посторонних не бывает. Гостей дома принимает редко. Все распоряжения передает в основном через своего заместителя. Тот почти все время проводит у него в кабинете. Я пока сидел в приемной, только и слышал от секретарши, как она отвечала по телефону:
   "Семен Павлович занят, у него Александр Феоктистович, позвоните позже".
   - Александр Феоктистович? - переспросил Ким. - Как он выглядит?
   - Я его всего раз видел, мельком. Высокий, худощавый. Лицо приятное, даже располагающее. Глаза вот только... наглые. Одет в костюм-тройку...
   - Точно, летчик, - воскликнул Ким. - Товарищ полковник, это же летчик из той компании. Ну и жук!
   А другие, похоже, и в самом деле думают, что он всю страну облетал.
   - Он и в самом деле облетал, - не понимая, о чем идет речь, сказал Илья. - Поталов - заместитель Москвина по снабжению.
   - Заместитель, значит, - усмехнулся Смолянинов, огибая стол и садясь. Так, так. А говоришь - мелочи. Так вот, к вашему сведению, этот Поталов до недавнего времени числился начальником товарной станции.
   Вот, значит, кто "отмазал" Москвина во время следствия. А тот в благодарность взял его к себе замом. Так, так. А не упоминалась ли фамилия Казаченко в твоих разговорах на фабрике?
   - Нет, - немного подумав, ответил Илья. - Надо у водителя Москвина поинтересоваться. Если Казаченко с Москвиным в одной компании, Витька должен его знать.
   - Так он тебе и сказал, - обернулся к нему Логвинов. - Болтуны у начальства в шоферах не задерживаются.
   - А он и не болтун, - обиделся Илья, не терпевший, когда его подозревали в незнании прописных истин. - Парень что надо.
   - Ты что, его знаешь? - удивился Смолянинов.
   - После школы работали вместе на заводе, в одном цехе.
   - Что же ты молчишь?
   - Почему молчу? Спросили - сказал.
   - А если бы не спросили? - улыбнулся полковник, все больше узнавая в Илье черты обидчивого характера своего друга Степана Карзаняна.
   Илья вместо ответа пожал плечами. Смолянинов расценил этот жест скорее как нежелание отвечать, чем отсутствие у Ильи подходящих выражений.
   - Вот ты, Илья Степанович, и потолкуй. Нужно выяснить, есть ли какая-нибудь связь между Москвиным и заведующим реставрационной мастерской.
   И вообще, постарайся установить связи Москвина с монастырем.
   - Ладно.
   - Сегодня же.
   - Тогда я пошел...
   - Подожди. Сначала Логвинова послушаем. Что у тебя, Ким?
   - Сегодня вечером у меня встреча с дядей Лешей.
   Он звонил мне в гостиницу, не застал, передал администратору, что хочет повидаться по важному делу. Думаю, речь пойдет о поисках древней библиотеки в нашем монастыре. Похоже, он не собирается ни с кем делиться, да и меня в сторону постарается оттереть, как только отпадет во мне надобность.
   - Но, но, - остановил его полковник. - Не оченьто зарывайся. Твое дело не библиотека, а сам Коптев и его связи. Смотри не упусти своего "дядю". Генерал в нем особенно заинтересован.
   - Старые счеты? - не удержался Илья.
   - Вот, именно, старые. У тебя, Ким, - повернулся он к Логвинову, - есть какие-нибудь соображения по поводу того, кто у них за главного?
   - Скорее всего Коптев, судя по взаимоотношениям на вечеринке. Поталов перед ним прогибается, не говоря уже о Владике и Славике. Те вообще, - Ким махнул рукой, - на подхвате...
   - А девушка, Лида?
   - По-моему, пытается изображать светскую львицу, не понимая, что находится в стае матерых волков. - Ким мельком взглянул на Илью, зная уже о его отношении к Лиде.
   Карзанян смотрел на него со смешанным чувством тревоги и надежды. Ему очень хотелось, чтобы Ким был прав и на этот раз, чтобы Лида действительно не оказалась впутанной в эту историю.
   - Что тебе удалось установить о ее роли в этой компании? - спросил полковник, заметив состояние Ильи.
   - Роль у нее незавидная, - хмыкнул Логвинов. - Ее могут попытаться выставить в качестве курьера, доставлявшего преступникам книги из монастыря, когда дело дойдет до суда. А сейчас держат как симпатичную приманку - на всякий случай. Мы недавно встречались, - не глядя на Илью, продолжал Ким. - Она провела для меня своеобразную индивидуальную экскурсию по монастырю. Говорили об общих знакомых. По-моему, Лида души не чает в Поталове - и умница, мол, он, и кавалер, и щедр необыкновенно. Упомянула, что он через нее передает Славику на реставрацию старые книги из своей библиотеки. Она передавала по просьбе Докучаева какие-то свертки Поталову.
   - Ты об этом в рапорте не сообщил, - поднял на Кима глаза Смолянинов, листая бумаги, которые он достал из сейфа.
   - Нужно еще проверить. Свертки она передает уже несколько лет. А книги объявились совсем недавно.
   - Это ничего не меняет, Логвинов, - сурово произнес полковник. - Вы должны были сообщить сразу.
   - Виноват, не хотелось по ошибке брать под подозрение.
   - Объявляю вам замечание, для начала. Подготовьте рапорт и со всеми подробностями изложите все, что вам стало известно из бесед с этой женщиной. Советую обратить внимание на показания Казаченко о том, что у них в мастерской нет специалиста по реставрации книг.
   Когда сотрудники вышли в коридор и Ким с Ильёй остались вдвоем, Карзанян спросил:
   - Ты еще что-нибудь о ней знаешь?
   - Если бы и знал, все равно не сказал бы. В этих делах, Илья, каждый сам должен разобраться.
   XI
   Большие круглые часы над входом в красный уголок мебельной фабрики показывали уже без четверти пять.
   Смена закончилась полчаса назад, но зал был заполнен только наполовину. Илья волновался. Хотя о предстоящей беседе он заранее договорился с председателем профкома, вывесил объявления на подъездах домов, народ собирался медленно. Генерал должен был подъехать с минуты на минуту.
   Такие встречи трудовых коллективов с руководителями УВД и его служб проводились и прежде. Но рабочие и жители прилегающих к фабрике домов, которых обычно приглашали на беседы, приходили неохотно.
   Немного находилось желающих раз за разом слушать о том, как успешно милиция борется с преступностью.
   За годы такой результативной работы все преступники должны были перевестись, а они все не исчезали; квартирных краж становилось все больше, в городе участились грабежи, откуда ни возьмись появились наркоманы, о которых прежде никто и слыхом не слыхивал.
   В последние годы положение резко изменилось: людям стали говорить всю правду, приводить объективную статистику о совершенных и раскрытых преступлениях. Это повысило интерес к подобным встречам. Те, кто приходил на них, хотели прежде всего узнать о практических результатах работы по конкретным происшествиям. Особенно повысился этот интерес в связи с арестом директора фабрики и его заместителя по снабжению.
   Карзанян надеялся, что вместе с Левко приедет ктонибудь из прокуратуры, начальник раиотдела, а может быть, и Смолянинов - как бывало раньше. Но генерал распорядился не отрывать сотрудников от работы. Представляя себя в президиуме рядом с Левко, Илья ощущал неуверенность.
   Начальник управления подъехал около пяти. Вместе с Карзаняном его встречал председатель профкома фабрики. Когда они втроем вошли в красный уголок, свободных мест в зале уже не оставалось. Люди сидели на подоконниках распахнутых настежь окон, даже стояли вдоль стен. Закатное майское солнце ярко освещало небольшую сцену. Обычно напористый и жестковатый в общении с подчиненными, здесь генерал говорил ровно и спокойно, только изредка выделяя интонацией наиболее существенные места. Это импонировало слушателям и концентрировало их внимание.
   Сделав короткий обзор состояния преступности в области за прошедший апрель и рассказав о принимаемых мерах, Левко достал из папки несколько писем.
   - Здесь у меня заявления, поступившие к нам от рабочих вашей фабрики. Так, гражданка Свиридова жалуется, что, когда она забыла в парикмахерской сережки, а вернувшись, не нашла их и обратилась в милицию, ей ничем не помогли, объяснив, что она утратила сережки по своей вине. У слесаря Иванова из раздевалки пропали куртка и рабочие ботинки, а у полировщицы Голубевой в столовой пропал кошелек. По этим и некоторым другим таким же заявлениям меры своевременно приняты не были. Изучив ряд отказных материаллов, мы пришли к выводу, что проверка обращений граждан в милицию проводилась формально, а выводы об отсутствии события или состава преступления сделаны по надуманным мотивам. Мало того, проверки в основном были направлены не на установление обстоятельств происшедшего, а на выяснение вопроса о том какую ценность представляет имущество для заявителей. Принято решение по этим материалам возбудить уголовные дела и провести соответствующие розыскные Мероприятия.
   В зале одобрительно зашумели.
   - За что Москвина и Поталова посадили? - громко спросил кто-то из дальних рядов. И сразу наступила мертвая т-ишина.
   - Не посадили, - поправил Левко. - Они арестованы по обвинению во взяточничестве и незаконных валютных операциях.
   - Расскажите поподробнее, - наклонился к геяералу председатель профкома. - На фабрике об этом только и говорят.