Страница:
Однако Штибер был честолюбив, карьера адвоката его не удовлетворяла. Он стремился к более высоким постам. Благодаря острому уму, умению использовать любую возможность в 1850 г. он был назначен комиссаром полиции и вновь преуспел в работе.
После отстранения от власти кайзера Фридриха Вильгельма Штибер временно покидает Германию и перебирается в Санкт-Петербург, где содействует реорганизации русской разведки и одновременно собирает разведданые для немецкой разведки.
Работа Штибера получила высокую оценку начальства, и в 1863 г. он был представлен канцлеру Пруссии Бисмарку, который вынашивал планы превращения Пруссии в сильнейшее государство Европы и обеспечения ее господствующего положения. Первым шагом на пути к этой цели должен был стать разгром Австрии. Придавая огромное значение предварительной разведывательной работе, Бисмарк поручил это дело Штиберу. Такого случая талантливый шпион ждал давно и выполнил задание с блеском. На основании его отчета военное руководство Пруссии разработало план военных действий, которые завершились полным разгромом австрийцев в сражении при Садовой.
В период подготовки к кампании против Австрии Штибер создал совершенно новую отрасль тайной полиции, которая стала предшественницей современной внешней разведки. Одновременно служба Штибера выполняла и функции контрразведки.
При подготовке вторжения прусской армии во Францию в 1870 г. Штибер буквально наводнил эту страну своими агентами. Было учтено все: количество скота на фермах, сбережения сельских и городских общин, места нахождения складов оружия и боеприпасов, протяженность дорог, наличие транспортных средств и укреплений, дислокация войск, фамилии офицеров, их привычки и склонности и т.д. От внимательных глаз и ушей Штибера не ускользнуло ничего.
По окончании Франко-прусской войны Штибер приступил к созданию новой широко разветвленной заграничной шпионской сети. В качестве своих агентов он использовал буфетчиков, официанток, горничных, служащих в иностранных отелях, рабочих, бродячих немецких музыкантов, парикмахеров, женщин легкого поведения и даже аристократок. Вся Европа была опутана этой гигантской сетью осведомителей. Да и в самой Пруссии тайная полиция была вездесущей.
Вскоре доктрина тотального шпионажа, сформулированная Штибером, получила широкое распространение во всем мире. От прусских офицеров, помогавших Японии создавать собственную регулярную армию, узнали о ее существовании японцы и направили к Штиберу для консультаций особую делегацию. Штибер был хорошим учителем и познакомил японцев со своей доктриной в деталях, ну а те, в свою очередь, оказались прекрасными учениками и вскоре смогли продемонстрировать «учителю» результаты своих уроков.
Во всю ширь японский шпионаж развернулся накануне и во время русско-японской войны 1904-1905 гг. Япония готовилась к войне тщательнейшим образом. Японские шпионы наводнили Приморье, Маньчжурию, Северный Китай и Монголию. Группа офицеров генерального штаба под видом инженеров работала на постройке Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД). Там же были сконцентрированы большие группы тайных агентов из числа завербованных китайцев, маньчжуров и корейцев, работавших на строительстве.
Многие японские агенты, офицеры генерального штаба, «специализировались» в качестве содержателей публичных домов и курилен опиума. Причем «японские» улицы таких городов как Владивосток, Никольск и другие почти сплошь состояли из публичных домов. Шпионы скрывались под видом проституток и сутенеров. Они не гнались за деньгами, но вылавливали из портфелей и карманов посетителей важнейшие документы.
Одной из самых распространенных среди японских разведчиков была профессия фотографа. Из «фотографов» особенно прославился некий Нарита, который занимался шпионажем во Владивостоке. Нарита специализировался на групповых снимках военнослужащих и брал меньше, чем другие. Поэтому желающих сниматься у него всегда было хоть отбавляй. Недели за 2 до начала войны он исчез из города, имея в багаже точнейшие сведения об офицерском составе гарнизона, задокументированные фотографиями и автографами незадачливых офицеров!
Нередко японские шпионы скрывались под обличьем приказчиков магазинов, парикмахеров, лакеев, кучеров, коммивояжеров, точильщиков ножей, скупщиков старья... Особенно успешно орудовали «домашние брадобреи» на службе российских чиновников, генералов и дипломатов. В домашней обстановке они преспокойно переписывали и перефотографировали секретные документы, нередко хранившиеся совершенно небрежно.
За какую только работу не брались японские шпионы! Известно, что подрядчиком по очистке нечистот в Порт-Артуре был помощник начальника 3-й японской армии! Частые поездки по городу этого «подрядчика», обычно сидевшего на ассенизационной бочке, оказались весьма полезными для японского командования. Когда 3-я японская армия генерала Ноги напала на Порт-Артур, ее офицеры были прекрасно осведомлены о каждом уголке крепости, включая расстановку кораблей на рейде, местонахождение мощных прожекторов, предназначенных для ослепления противника, и т.д.
Японцы располагали большим количеством шпионов, в совершенстве владевших русским языком. Для их подготовки перед началом русско-японской войны в ряде японских университетов были открыты кафедры русского языка и литературы.
Разведкой у японцев занимались: особое отделение генерального штаба, отдел разведки военно-морского ведомства, информационная служба министерства иностранных дел, а также различные националистические «тайные» общества.
Эти «тайные» общества были типично японским новшеством. Все они исповедовали идеи превращения Японии в гегемона на Востоке и божественного происхождения японского народа. Формально они не были тайными, скрывалась лишь их причастность к шпионажу.
Так уже в 1879 г было создано общество «Гэнъёся» – «Общество черного океана». «Гэнъёся» открыто пропагандировало идеи захвата Китая, Кореи российского Дальнего Востока и тайно вело шпионаж против России.
Создание «Гэнъёся» положило начало организации других националистических обществ, внешне имевших различные предназначения, но в тайне ставивших одну единственную цель – выявлять уязвимые места у китайцев и русских, вести подрывную и разведывательную работу на их территории, готовить почву для японского вторжения.
В 1898 г. 2 небольших общества, возникшие вскоре после «Гэнъёся», объединились и образовали «Восточно-азиатское общество единой культуры». Официально его целью была объявлена выработка и распространение единой системы письменности для японо-китайского сближения. Деятельность этого общества ограничивалась территорией Китая.
В Шанхае японцы основали школу, известную как колледж Тун Вэня. Она готовила своих слушателей для работы в качестве тайных агентов в Восточной Азии. К1908 г. колледж закончили 272 человека, которые затем были направлены на работу в Китай, Бирму, Индию и на Филиппины. Колледж продолжал свою бурную деятельность до самой капитуляции Японии в 1945 г.
Самым значительным из всех японских националистических обществ было Кокурюкай – «Общество черного дракона», основанное в 1901 г. Утидой Рёхэем. «Черный дракон»-это японское название реки Амур. В самом названии этой организации содержался намек на его главную цель – вытеснить русских за Амур. Вся деятельность Кокурюкай была направлена на войну с Россией, цель его работы заключалась в обеспечении успеха японской армии при помощи своих шпионских сетей. Все создатели «Кокурюкай» имели опыт шпионажа в Азии. К 1944 г. Кокурюкай насчитывало свыше 10000 членов. Его деятельность охватывала такие отдаленные друг от друга районы как Россия, Северная Африка, США и Латинская Америка.
Как и другие подобные организации, общество «Кокурюкай» имело ряд собственных учреждений. Так в Токио ему принадлежало 2 школы, где проводилось обучение шпионажу. Подобная же школа существовала и в Осаке.
Формально японские националистические общества – «Гэнъёся», «Кокурюкай» и другие – были негосударственными организациями и не зависели друг от друга. На деле же, все они имели тесные связи с правительством и между собой и проводили единую политику, направленную на установление господства Японии в Азии, а затем во всем мире. Они оказывали постоянное сильное влияние на сторонников агрессивного курса в Японии, помогали тем, кто сочувствовал их целям занять высокие посты в правительстве и армии, устраняли их противников – политически или физически.
Своих членов националистические общества вербовали среди представителей различных социальных слоев. Например, членом «Кокурюкай» был премьер-министр Хирота Хиротакэ. Основным требованием к членам была беззаветная верность. Именно замечательная преданность членов привела к тому, что деятельность этих организаций за пределами Японии стала весьма значительной и опасной для других стран, в первую очередь для России. Агентам не обещали никаких наград, да они и не рассчитывали на это, считая, что их наградят боги. В националистические общества входили многие военнослужащие, работники официальной службы разведки. В свою очередь националистические общества отдали разведке многих своих лучших агентов.
Все агенты националистических обществ проходили курс обучения в специальных школах, где они изучали иностранные языки, методы конспиративной работы, а также дзю-дзюцу. Возможно, некоторые из них осваивали определенные приемы и из арсенала ниндзя.
С началом русско-японской войны большинство японских агентов покинуло вражескую территорию и с этого момента основной ударной силой японского шпионажа стали наскоро обученные китайцы, монголы и корейцы. Это сильно снизило качество работы, но в условиях использования колоссального количества агентов и почти полного попустительства русской контрразведки все равно обеспечило японскую армию необходимыми данными.
Разведка внесла огромный вклад в победу Японии в русско-японской войне. Например, французский корреспондент Людовик Нодо так оценивал деятельность японских шпионов: «Если бы меня после моего 10-месячного пребывания в Маньчжурии спросили, чем объясняю я... тот успех, который японцы одержали над русскими, то я ответил бы: японцы знали, а русские не знали».
По оценкам специалистов, ни в одной из предыдущих войн шпионаж не применялся в столь широких размерах, как в русско-японской войне 1904-1905 гг. В 1904 г. на разведывательную деятельность против России японцы истратили более 10% всех средств, ассигнованных на войну. В результате японцы постоянно на шаг опережали русские войска. Например, о готовящемся кавалерийском рейде на Инькоу генерала Мищенко штаб фельдмаршала Оямы был осведомлен по крайней мере за 2 недели до того, как об этом узнали русские части, которые должны были принять участие в налете.
Хотя японский шпионаж в период русско-японской войны и по размаху, и по организации сильно отличался от старинного нин-дзюцу, анализ методов добывания сведений, которыми пользовались рядовые японские агенты показывает, что в ряде случаев они использовали традиционные уловки ниндзя. Приведем несколько примеров.
В одно селение, где был расквартирован Н-ский полк, пришел фокусник китаец, который оказался замечательным мастером своего дела. Его выступление немало потешило солдат и офицеров, и они щедро одарили его деньгами. Однако фокусник попросил еще написать ему рекомендацию и заверить ее полковой печатью, чтобы ему было легче пройти в расположение других военных частей. Просьба китайца была удовлетворена. Постепенно он переходил из одного селения в другое, где стояли воинские части и в каждой после представления получал рекомендации с печатями. В результате этого «турне» японский шпион собрал документальные данные о расположении ряда частей русской армии, скрепленные полковыми печатями...
Для передачи сообщений японские шпионы применяли следующую уловку. Нарядившись уличным торговцем, агент нес в корзине товары различных цветов. Каждый цвет обозначал определенный род войск, а мелкие предметы – различные виды оружия: трубки – тяжелую артиллерию, папиросы – полевые пушки. Количество предметов точно соответствовало количеству того или иного вооружения на данном участке фронта. Кроме того, на товарах мельчайшими иероглифами делались записи, которые по отдельности ничего не значили, но собранные воедино составляли шпионское донесение.
Основную проблему передачи информации через линию фронта японские шпионы решали вполне традиционным способом – при помощи сигнальных огней, флажков, солнечных зайчиков.
В принципе все эти методы были прекрасно известны средневековым ниндзя. Большинство из них описаны, например, в «Сёнинки». Однако мы точно не знаем, обучали ли им своих агентов – по большей части китайцев, корейцев и маньчжуров – японские инструктора и, если да, то откуда сами они почерпнули эти знания, или же это было просто проявлением находчивости китайских осведомителей.
Никаких точных данных о задействовании в шпионаже ниндзя, натренированных по старинной методике, пока не найдено. Однако в истории японского шпионажа 20-40-х гг. XX в. встречается по крайней мере одна фигура, весь образ действий которой наводит на мысль о знакомстве с методами нин-дзюцу. Речь идет о генерале Доихара Кэндзи (1883-1948), который сначала был руководителем японского шпионажа в Китае и Маньчжурии, потом был назначен начальником всей системы японского военного шпионажа, в 1938-1940 гг. командовал Квантунской армии, в 1940-1943"гг. состоял Высшим Военным советником при императоре Хиро-хито, в 1944-1945 гг. командовал японской группировкой в Сингапуре. После войны Доихара был приговорен к повешению за распространение наркотиков в Маньчжурии и зверства.
Доихара Кэндзи был фигурой чрезвычайно таинственной. Это был человек маленького роста, склонный к полноте, носивший усики «а ля Чарли Чаплин» и в совершенстве владевший фехтованием мечом. По свидетельству сотрудников он был в состоянии в весьма короткий срок похудеть или пополнеть на 10 кг и умел столь изумительно преобразиться, что даже ближайшие коллеги не могли его опознать. При этом Доихара обладал фантастическими лингвистическими способностями, он в совершенстве владел. 9 европейскими языками и 4 китайскими диалектами. На всех он говорил без малейшего акцента.
Как Доихара попал в японскую разведку точно неизвестно. По одной легенде, он якобы послал одному из японских принцев фотографии своей сестры, которая была замечательной красавицей, в обнаженном виде, сделал ее наложницей принца и через нее получил назначение на шпионскую работу в Китай в качестве помощника военного атташе в чине майора.
В Китае Доихара завертелся словно белка в колесе. Он стремился к практической реализации идеала «Азия для японцев», а для этого использовал весь спектр возможных тайных приемов: саботаж, подкуп, убийства, диверсии, развращение... По утверждению одного высокопоставленного китайского чиновника, «Доихара имел среди китайцев знакомых больше, чем любой китаец, занятый самой активной политической деятельностью».
Доихара вступил в сговор с влиятельной политической группировкой Аньфу в расчете на ее поддержку в покорении Китая. Однако его ставка оказалась битой: возмущенный предательством и продажностью руководителей китайский народ поднялся против правительства, а восставшие студенты осадили президентский дворец, где укрылся главный пособник японцев президент Сюй. Сюй был страшно напуган, так как боялся, что студенты убьют его, но никто не мог ему помочь. В этой ситуации только Доихара сохранил спокойствие и способность соображать. Он решил спасти Сюя, чтобы еще больше усилить свое влияние на китайское руководство, а для этого воспользовался классическим методом нин-дзюцу, имеющим колоритное название «какурэмино-но дзюцу» – «способ плаща-невидимки».
Доихара спрятал Сюя в большую плетеную корзину, забросал его грязным бельем, завязал крышку, приказал двум слугам нести корзину за собой и направился прямо навстречу разъяренным студентам. Подойдя к ним, он поднял руку для привлечения внимания. При виде его невозмутимого лица толпа замолчала.
– Если вы ищете президента Сюя, – крикнул он так громко, чтобы слышали все, – боюсь, вам не повезет! Я только что обошел весь дворец, но его нигде нет. А ну-ка, ребята, дайте пройти этим людям! Если у вас восстание, это еще не причина, чтобы белье не стирать!
Его улыбка и несоответствие бельевой корзины всему происходящему подействовали на толпу. Студенты со смехом расступились, и носильщики беспрепятственно вынесли корзину из дворца, после чего Сюй укрылся в японском посольстве.
Немало усилий приложил Доихара для установления контроля над Маньчжурией, которую японцы намеревались использовать в качестве плацдарма при завоевании северного Китая. Однако в Маньчжурии имелся сильный и решительный руководитель маршал Чжан Цзо-лин. В этой ситуации было принято решение о его физическом устранении. 4 июня 1928 г. киллеры Доихары организовали взрыв поезда Чжан Цзо-лина, при котором маршал был убит.
После устранения Чжан Цзо-лина перед Доихарой встала проблема организации буферного марионеточного государства в Маньчжурии для прикрытия действий японской военщины. Для этого на трон нужно было посадить последнего маньчжурского императора Генри Пу И. Однако безвольный робкий Пу И на сей раз наотрез отказался сотрудничать с японцами. Убить его так же как Чжан Цзо-лина, Доихара не мог, так как это сразу бы обнажило японские агрессивные планы. Оставалось только каким-то способом заставить Пу И изменить свое решение. Что только не делали для этого Доихара и его ближайшая помощница – некая Кавадзима Ёсико, гениальная шпионка и по некоторым сведениям 10-я дочь принца Су из маньчжурской династии. Ни женские чары Ёсико, ни бомбы, подложенные в кровать Пу И на него впечатления не произвели. Но в конце концов Ёсико сумела нащупать слабину принца: он жутко боялся змей и испытывал к ним отвращение. Когда он увидел на своей постели гадюку, это произвело на него такое впечатление, что он тут же принял предложение Доихары.
Весь этот эпизод с поиском «ключика» к Пу И не может не напомнить известное учение ниндзя «годзё-гоёку-но дзюцу – „метод [использования] пяти слабостей (годзё) и пяти желаний (гоёку) [для манипулирования противником]. Нужно отметить, что случай с Пу И не был чем-то особенным или выдающимся в практике Доихары. Напротив, он показывает самый типичный образец его работы. Точно таким же образом Доихара подбирал «ключи“ и к другим нужным ему людям. Вот, например, как он завербовал чиновника центрального банка Китая Хуан Шеня.
... С завершением маньчжурского инцидента Доихара перенес свое внимание на северные провинции Китая. Первым делом он стал искать нужных ему людей среди лиц, занимавших высокие посты. Одним из них и был Хуан Шень, с которым японский шпион решил познакомиться лично.
Но как подойти к высокопоставленному китайцу? Как добиться его доверия? Как проникнуть в потаенные мысли? Осведомители Доихары сообщили, что Шень большой любитель золотых рыбок. «Вот и предмет для знакомства!» – решил японец. За несколько дней он выучил названия и особенности 600 различных видов золотых рыбок и поэтому, когда он «случайно» повстречался с Шенем у пруда с золотыми рыбками неподалеку от храма «Небесный алтарь», ему было о чем поговорить с «подопечным». Разговор о рыбках стал поводом для знакомства: Доихара представился финансистом и покровителем изящных искусств Ито Сомо. После знакомства «Ито» и Хуан Шень стали встречаться у храма чуть ли не каждый день и постепенно стали лучшими друзьями. Однажды после разговора о привычках одного из, видов рыб Хуан Шень признался, что у него есть еще одна страсть – женщины. Но, к несчастью, он испытывает финансовые затруднения и не может позволить себе в должной степени отдаться этому увлечению. Через день или два Хуан Шень получил подарок в 200000 китайских долларов. Он удивился и поначалу отказался принять его, но Сома успокоил чиновника, да и соблазн был велик. Короче, Хуан Шень не устоял, и попал на удочку Доихары. Через некоторое время он передал японцам план нападения на японскую речную флотилию, стоявшую на якоре в Ханькоу...
Японский шпионаж накануне второй мировой войны носил поистине тотальный характер. Японские агенты проникали во все страны, выведывали все тайны, готовясь к вступлению в войну за мировое господство. Подлинным триумфом японского шпионажа стало уничтожение американского флота на его базе в Пирл-Харборе 7 декабря 1941 г.
Во время боев в джунглях Индонезии и Индокитая японцы активно использовали специальные мобильные диверсионные группы, подготовленные к действиям во вражеском тылу, способные выживать в тяжелейших условиях. Уже через много лет после окончания войны эти группы произвели настоящий фурор: в периодической печати разных стран сообщалось, что они «продолжают выполнять неотмененные приказы своих начальников, полученные во время войны, ведя боевые действия». Особенно примечателен случай с лейтенантом Онода Хироо, который в течение 30 лет после капитуляции Японии вместе с несколькими подчиненными скрывался в джунглях филлипинского острова Лубанг, продолжая вести партизанскую войну. Когда Онода был обнаружен и разоружен, он рассказал о той специальной подготовке, которую прошел в диверсионной школе, с 1944 г. находившейся в местечке Футамата: «Наша подготовка сильно отличалась от той, которую мы получили в офицерском училище. Там нас учили ни о чем не думать и лишь вести свои подразделения в бой, будучи готовыми умереть, если это необходимо. Единственной целью было атаковать силы противника и убить как можно больше врагов до того, как убьют тебя. В Футамата, однако, мы научились тому, что целью является остаться в живых и продолжать бой в качестве партизан как можно дольше, даже если это повлечет за собой такую ситуацию, которая в нормальных условиях рассматривалась бы как позор... Нас учили, что разрешается даже сдаваться в плен. Нам объясняли, что став пленниками, мы должны давать врагам ложную информацию. На самом деле, мог наступить даже такой момент, когда мы сами должны будем позволить нашим врагам захватить нас... Практически никто не должен был знать о нашей службе нашей стране – такова была судьба тех, кто вел тайную войну».
Аналогичная картина наблюдалась в начале 80-х гг. на Соломоновых островах. На острове Велья-Лавелья, по словам местных жителей, еще скрывались японские спецназовцы, не знавшие о давнем окончании войны. Министерством здравоохранения и социального обеспечения Японии была даже организована экспедиция для их отыскания.
Подготовка этих подразделений не может не вызвать удивления и восхищения. Причем речь идет не столько о физической натренированности, сколько о невероятной психологической закалке. Ведь просидеть в джунглях 30 лет в полном отрыве от внешнего мира и не сойти с ума вовсе не шутка.
Система подготовки японских диверсантов вызывает большой интерес у исследователей нин-дзюцу. Школа в Фу-тамата была филиалом центральной разведывательной школы Накано-гакко (помимо «Школы в Накано» подготовкой разведчиков и диверсантов занимались также такие заведения как Токуко – Особая высшая школа – и Бактериологический научно-исследовательский центр). По утверждению Кимуры Бумпэя, автора обстоятельного исследования системы подготовки японских диверсантов «Кёфу-но киндай борякусэн», опубликованного в 1957 г., в Накано-гакко курсанты практически овладевали самыми разными методами и уловками ниндзя, но упор делался на традиционную психологическую закалку.
Планам милитаристов не было суждено осуществиться. В войне Япония потерпела полное поражение. После капитуляции деятельность всех националистических обществ была запрещена, многие их руководители вместе с рядом работников официальных разведорганов оказались на скамье подсудимых по обвинению в преступлениях против человечества. По новой конституции страна Восходящего солнца отказалась от вооружений и создания армии. Однако японская разведка не сгинула бесследно. Многие специалисты получили приглашение на службу в ЦРУ. Авторы некоторых работ по ниндзя предполагают, что в их числе было и несколько мастеров нин-дзюцу. Туда же были вывезены архивы японских разведорганов...
Ниндзямания в Японии
После отстранения от власти кайзера Фридриха Вильгельма Штибер временно покидает Германию и перебирается в Санкт-Петербург, где содействует реорганизации русской разведки и одновременно собирает разведданые для немецкой разведки.
Работа Штибера получила высокую оценку начальства, и в 1863 г. он был представлен канцлеру Пруссии Бисмарку, который вынашивал планы превращения Пруссии в сильнейшее государство Европы и обеспечения ее господствующего положения. Первым шагом на пути к этой цели должен был стать разгром Австрии. Придавая огромное значение предварительной разведывательной работе, Бисмарк поручил это дело Штиберу. Такого случая талантливый шпион ждал давно и выполнил задание с блеском. На основании его отчета военное руководство Пруссии разработало план военных действий, которые завершились полным разгромом австрийцев в сражении при Садовой.
В период подготовки к кампании против Австрии Штибер создал совершенно новую отрасль тайной полиции, которая стала предшественницей современной внешней разведки. Одновременно служба Штибера выполняла и функции контрразведки.
При подготовке вторжения прусской армии во Францию в 1870 г. Штибер буквально наводнил эту страну своими агентами. Было учтено все: количество скота на фермах, сбережения сельских и городских общин, места нахождения складов оружия и боеприпасов, протяженность дорог, наличие транспортных средств и укреплений, дислокация войск, фамилии офицеров, их привычки и склонности и т.д. От внимательных глаз и ушей Штибера не ускользнуло ничего.
По окончании Франко-прусской войны Штибер приступил к созданию новой широко разветвленной заграничной шпионской сети. В качестве своих агентов он использовал буфетчиков, официанток, горничных, служащих в иностранных отелях, рабочих, бродячих немецких музыкантов, парикмахеров, женщин легкого поведения и даже аристократок. Вся Европа была опутана этой гигантской сетью осведомителей. Да и в самой Пруссии тайная полиция была вездесущей.
Вскоре доктрина тотального шпионажа, сформулированная Штибером, получила широкое распространение во всем мире. От прусских офицеров, помогавших Японии создавать собственную регулярную армию, узнали о ее существовании японцы и направили к Штиберу для консультаций особую делегацию. Штибер был хорошим учителем и познакомил японцев со своей доктриной в деталях, ну а те, в свою очередь, оказались прекрасными учениками и вскоре смогли продемонстрировать «учителю» результаты своих уроков.
Во всю ширь японский шпионаж развернулся накануне и во время русско-японской войны 1904-1905 гг. Япония готовилась к войне тщательнейшим образом. Японские шпионы наводнили Приморье, Маньчжурию, Северный Китай и Монголию. Группа офицеров генерального штаба под видом инженеров работала на постройке Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД). Там же были сконцентрированы большие группы тайных агентов из числа завербованных китайцев, маньчжуров и корейцев, работавших на строительстве.
Многие японские агенты, офицеры генерального штаба, «специализировались» в качестве содержателей публичных домов и курилен опиума. Причем «японские» улицы таких городов как Владивосток, Никольск и другие почти сплошь состояли из публичных домов. Шпионы скрывались под видом проституток и сутенеров. Они не гнались за деньгами, но вылавливали из портфелей и карманов посетителей важнейшие документы.
Одной из самых распространенных среди японских разведчиков была профессия фотографа. Из «фотографов» особенно прославился некий Нарита, который занимался шпионажем во Владивостоке. Нарита специализировался на групповых снимках военнослужащих и брал меньше, чем другие. Поэтому желающих сниматься у него всегда было хоть отбавляй. Недели за 2 до начала войны он исчез из города, имея в багаже точнейшие сведения об офицерском составе гарнизона, задокументированные фотографиями и автографами незадачливых офицеров!
Нередко японские шпионы скрывались под обличьем приказчиков магазинов, парикмахеров, лакеев, кучеров, коммивояжеров, точильщиков ножей, скупщиков старья... Особенно успешно орудовали «домашние брадобреи» на службе российских чиновников, генералов и дипломатов. В домашней обстановке они преспокойно переписывали и перефотографировали секретные документы, нередко хранившиеся совершенно небрежно.
За какую только работу не брались японские шпионы! Известно, что подрядчиком по очистке нечистот в Порт-Артуре был помощник начальника 3-й японской армии! Частые поездки по городу этого «подрядчика», обычно сидевшего на ассенизационной бочке, оказались весьма полезными для японского командования. Когда 3-я японская армия генерала Ноги напала на Порт-Артур, ее офицеры были прекрасно осведомлены о каждом уголке крепости, включая расстановку кораблей на рейде, местонахождение мощных прожекторов, предназначенных для ослепления противника, и т.д.
Японцы располагали большим количеством шпионов, в совершенстве владевших русским языком. Для их подготовки перед началом русско-японской войны в ряде японских университетов были открыты кафедры русского языка и литературы.
Разведкой у японцев занимались: особое отделение генерального штаба, отдел разведки военно-морского ведомства, информационная служба министерства иностранных дел, а также различные националистические «тайные» общества.
Эти «тайные» общества были типично японским новшеством. Все они исповедовали идеи превращения Японии в гегемона на Востоке и божественного происхождения японского народа. Формально они не были тайными, скрывалась лишь их причастность к шпионажу.
Так уже в 1879 г было создано общество «Гэнъёся» – «Общество черного океана». «Гэнъёся» открыто пропагандировало идеи захвата Китая, Кореи российского Дальнего Востока и тайно вело шпионаж против России.
Создание «Гэнъёся» положило начало организации других националистических обществ, внешне имевших различные предназначения, но в тайне ставивших одну единственную цель – выявлять уязвимые места у китайцев и русских, вести подрывную и разведывательную работу на их территории, готовить почву для японского вторжения.
В 1898 г. 2 небольших общества, возникшие вскоре после «Гэнъёся», объединились и образовали «Восточно-азиатское общество единой культуры». Официально его целью была объявлена выработка и распространение единой системы письменности для японо-китайского сближения. Деятельность этого общества ограничивалась территорией Китая.
В Шанхае японцы основали школу, известную как колледж Тун Вэня. Она готовила своих слушателей для работы в качестве тайных агентов в Восточной Азии. К1908 г. колледж закончили 272 человека, которые затем были направлены на работу в Китай, Бирму, Индию и на Филиппины. Колледж продолжал свою бурную деятельность до самой капитуляции Японии в 1945 г.
Самым значительным из всех японских националистических обществ было Кокурюкай – «Общество черного дракона», основанное в 1901 г. Утидой Рёхэем. «Черный дракон»-это японское название реки Амур. В самом названии этой организации содержался намек на его главную цель – вытеснить русских за Амур. Вся деятельность Кокурюкай была направлена на войну с Россией, цель его работы заключалась в обеспечении успеха японской армии при помощи своих шпионских сетей. Все создатели «Кокурюкай» имели опыт шпионажа в Азии. К 1944 г. Кокурюкай насчитывало свыше 10000 членов. Его деятельность охватывала такие отдаленные друг от друга районы как Россия, Северная Африка, США и Латинская Америка.
Как и другие подобные организации, общество «Кокурюкай» имело ряд собственных учреждений. Так в Токио ему принадлежало 2 школы, где проводилось обучение шпионажу. Подобная же школа существовала и в Осаке.
Формально японские националистические общества – «Гэнъёся», «Кокурюкай» и другие – были негосударственными организациями и не зависели друг от друга. На деле же, все они имели тесные связи с правительством и между собой и проводили единую политику, направленную на установление господства Японии в Азии, а затем во всем мире. Они оказывали постоянное сильное влияние на сторонников агрессивного курса в Японии, помогали тем, кто сочувствовал их целям занять высокие посты в правительстве и армии, устраняли их противников – политически или физически.
Своих членов националистические общества вербовали среди представителей различных социальных слоев. Например, членом «Кокурюкай» был премьер-министр Хирота Хиротакэ. Основным требованием к членам была беззаветная верность. Именно замечательная преданность членов привела к тому, что деятельность этих организаций за пределами Японии стала весьма значительной и опасной для других стран, в первую очередь для России. Агентам не обещали никаких наград, да они и не рассчитывали на это, считая, что их наградят боги. В националистические общества входили многие военнослужащие, работники официальной службы разведки. В свою очередь националистические общества отдали разведке многих своих лучших агентов.
Все агенты националистических обществ проходили курс обучения в специальных школах, где они изучали иностранные языки, методы конспиративной работы, а также дзю-дзюцу. Возможно, некоторые из них осваивали определенные приемы и из арсенала ниндзя.
С началом русско-японской войны большинство японских агентов покинуло вражескую территорию и с этого момента основной ударной силой японского шпионажа стали наскоро обученные китайцы, монголы и корейцы. Это сильно снизило качество работы, но в условиях использования колоссального количества агентов и почти полного попустительства русской контрразведки все равно обеспечило японскую армию необходимыми данными.
Разведка внесла огромный вклад в победу Японии в русско-японской войне. Например, французский корреспондент Людовик Нодо так оценивал деятельность японских шпионов: «Если бы меня после моего 10-месячного пребывания в Маньчжурии спросили, чем объясняю я... тот успех, который японцы одержали над русскими, то я ответил бы: японцы знали, а русские не знали».
По оценкам специалистов, ни в одной из предыдущих войн шпионаж не применялся в столь широких размерах, как в русско-японской войне 1904-1905 гг. В 1904 г. на разведывательную деятельность против России японцы истратили более 10% всех средств, ассигнованных на войну. В результате японцы постоянно на шаг опережали русские войска. Например, о готовящемся кавалерийском рейде на Инькоу генерала Мищенко штаб фельдмаршала Оямы был осведомлен по крайней мере за 2 недели до того, как об этом узнали русские части, которые должны были принять участие в налете.
Хотя японский шпионаж в период русско-японской войны и по размаху, и по организации сильно отличался от старинного нин-дзюцу, анализ методов добывания сведений, которыми пользовались рядовые японские агенты показывает, что в ряде случаев они использовали традиционные уловки ниндзя. Приведем несколько примеров.
В одно селение, где был расквартирован Н-ский полк, пришел фокусник китаец, который оказался замечательным мастером своего дела. Его выступление немало потешило солдат и офицеров, и они щедро одарили его деньгами. Однако фокусник попросил еще написать ему рекомендацию и заверить ее полковой печатью, чтобы ему было легче пройти в расположение других военных частей. Просьба китайца была удовлетворена. Постепенно он переходил из одного селения в другое, где стояли воинские части и в каждой после представления получал рекомендации с печатями. В результате этого «турне» японский шпион собрал документальные данные о расположении ряда частей русской армии, скрепленные полковыми печатями...
Для передачи сообщений японские шпионы применяли следующую уловку. Нарядившись уличным торговцем, агент нес в корзине товары различных цветов. Каждый цвет обозначал определенный род войск, а мелкие предметы – различные виды оружия: трубки – тяжелую артиллерию, папиросы – полевые пушки. Количество предметов точно соответствовало количеству того или иного вооружения на данном участке фронта. Кроме того, на товарах мельчайшими иероглифами делались записи, которые по отдельности ничего не значили, но собранные воедино составляли шпионское донесение.
Основную проблему передачи информации через линию фронта японские шпионы решали вполне традиционным способом – при помощи сигнальных огней, флажков, солнечных зайчиков.
В принципе все эти методы были прекрасно известны средневековым ниндзя. Большинство из них описаны, например, в «Сёнинки». Однако мы точно не знаем, обучали ли им своих агентов – по большей части китайцев, корейцев и маньчжуров – японские инструктора и, если да, то откуда сами они почерпнули эти знания, или же это было просто проявлением находчивости китайских осведомителей.
Никаких точных данных о задействовании в шпионаже ниндзя, натренированных по старинной методике, пока не найдено. Однако в истории японского шпионажа 20-40-х гг. XX в. встречается по крайней мере одна фигура, весь образ действий которой наводит на мысль о знакомстве с методами нин-дзюцу. Речь идет о генерале Доихара Кэндзи (1883-1948), который сначала был руководителем японского шпионажа в Китае и Маньчжурии, потом был назначен начальником всей системы японского военного шпионажа, в 1938-1940 гг. командовал Квантунской армии, в 1940-1943"гг. состоял Высшим Военным советником при императоре Хиро-хито, в 1944-1945 гг. командовал японской группировкой в Сингапуре. После войны Доихара был приговорен к повешению за распространение наркотиков в Маньчжурии и зверства.
Доихара Кэндзи был фигурой чрезвычайно таинственной. Это был человек маленького роста, склонный к полноте, носивший усики «а ля Чарли Чаплин» и в совершенстве владевший фехтованием мечом. По свидетельству сотрудников он был в состоянии в весьма короткий срок похудеть или пополнеть на 10 кг и умел столь изумительно преобразиться, что даже ближайшие коллеги не могли его опознать. При этом Доихара обладал фантастическими лингвистическими способностями, он в совершенстве владел. 9 европейскими языками и 4 китайскими диалектами. На всех он говорил без малейшего акцента.
Как Доихара попал в японскую разведку точно неизвестно. По одной легенде, он якобы послал одному из японских принцев фотографии своей сестры, которая была замечательной красавицей, в обнаженном виде, сделал ее наложницей принца и через нее получил назначение на шпионскую работу в Китай в качестве помощника военного атташе в чине майора.
В Китае Доихара завертелся словно белка в колесе. Он стремился к практической реализации идеала «Азия для японцев», а для этого использовал весь спектр возможных тайных приемов: саботаж, подкуп, убийства, диверсии, развращение... По утверждению одного высокопоставленного китайского чиновника, «Доихара имел среди китайцев знакомых больше, чем любой китаец, занятый самой активной политической деятельностью».
Доихара вступил в сговор с влиятельной политической группировкой Аньфу в расчете на ее поддержку в покорении Китая. Однако его ставка оказалась битой: возмущенный предательством и продажностью руководителей китайский народ поднялся против правительства, а восставшие студенты осадили президентский дворец, где укрылся главный пособник японцев президент Сюй. Сюй был страшно напуган, так как боялся, что студенты убьют его, но никто не мог ему помочь. В этой ситуации только Доихара сохранил спокойствие и способность соображать. Он решил спасти Сюя, чтобы еще больше усилить свое влияние на китайское руководство, а для этого воспользовался классическим методом нин-дзюцу, имеющим колоритное название «какурэмино-но дзюцу» – «способ плаща-невидимки».
Доихара спрятал Сюя в большую плетеную корзину, забросал его грязным бельем, завязал крышку, приказал двум слугам нести корзину за собой и направился прямо навстречу разъяренным студентам. Подойдя к ним, он поднял руку для привлечения внимания. При виде его невозмутимого лица толпа замолчала.
– Если вы ищете президента Сюя, – крикнул он так громко, чтобы слышали все, – боюсь, вам не повезет! Я только что обошел весь дворец, но его нигде нет. А ну-ка, ребята, дайте пройти этим людям! Если у вас восстание, это еще не причина, чтобы белье не стирать!
Его улыбка и несоответствие бельевой корзины всему происходящему подействовали на толпу. Студенты со смехом расступились, и носильщики беспрепятственно вынесли корзину из дворца, после чего Сюй укрылся в японском посольстве.
Немало усилий приложил Доихара для установления контроля над Маньчжурией, которую японцы намеревались использовать в качестве плацдарма при завоевании северного Китая. Однако в Маньчжурии имелся сильный и решительный руководитель маршал Чжан Цзо-лин. В этой ситуации было принято решение о его физическом устранении. 4 июня 1928 г. киллеры Доихары организовали взрыв поезда Чжан Цзо-лина, при котором маршал был убит.
После устранения Чжан Цзо-лина перед Доихарой встала проблема организации буферного марионеточного государства в Маньчжурии для прикрытия действий японской военщины. Для этого на трон нужно было посадить последнего маньчжурского императора Генри Пу И. Однако безвольный робкий Пу И на сей раз наотрез отказался сотрудничать с японцами. Убить его так же как Чжан Цзо-лина, Доихара не мог, так как это сразу бы обнажило японские агрессивные планы. Оставалось только каким-то способом заставить Пу И изменить свое решение. Что только не делали для этого Доихара и его ближайшая помощница – некая Кавадзима Ёсико, гениальная шпионка и по некоторым сведениям 10-я дочь принца Су из маньчжурской династии. Ни женские чары Ёсико, ни бомбы, подложенные в кровать Пу И на него впечатления не произвели. Но в конце концов Ёсико сумела нащупать слабину принца: он жутко боялся змей и испытывал к ним отвращение. Когда он увидел на своей постели гадюку, это произвело на него такое впечатление, что он тут же принял предложение Доихары.
Весь этот эпизод с поиском «ключика» к Пу И не может не напомнить известное учение ниндзя «годзё-гоёку-но дзюцу – „метод [использования] пяти слабостей (годзё) и пяти желаний (гоёку) [для манипулирования противником]. Нужно отметить, что случай с Пу И не был чем-то особенным или выдающимся в практике Доихары. Напротив, он показывает самый типичный образец его работы. Точно таким же образом Доихара подбирал «ключи“ и к другим нужным ему людям. Вот, например, как он завербовал чиновника центрального банка Китая Хуан Шеня.
... С завершением маньчжурского инцидента Доихара перенес свое внимание на северные провинции Китая. Первым делом он стал искать нужных ему людей среди лиц, занимавших высокие посты. Одним из них и был Хуан Шень, с которым японский шпион решил познакомиться лично.
Но как подойти к высокопоставленному китайцу? Как добиться его доверия? Как проникнуть в потаенные мысли? Осведомители Доихары сообщили, что Шень большой любитель золотых рыбок. «Вот и предмет для знакомства!» – решил японец. За несколько дней он выучил названия и особенности 600 различных видов золотых рыбок и поэтому, когда он «случайно» повстречался с Шенем у пруда с золотыми рыбками неподалеку от храма «Небесный алтарь», ему было о чем поговорить с «подопечным». Разговор о рыбках стал поводом для знакомства: Доихара представился финансистом и покровителем изящных искусств Ито Сомо. После знакомства «Ито» и Хуан Шень стали встречаться у храма чуть ли не каждый день и постепенно стали лучшими друзьями. Однажды после разговора о привычках одного из, видов рыб Хуан Шень признался, что у него есть еще одна страсть – женщины. Но, к несчастью, он испытывает финансовые затруднения и не может позволить себе в должной степени отдаться этому увлечению. Через день или два Хуан Шень получил подарок в 200000 китайских долларов. Он удивился и поначалу отказался принять его, но Сома успокоил чиновника, да и соблазн был велик. Короче, Хуан Шень не устоял, и попал на удочку Доихары. Через некоторое время он передал японцам план нападения на японскую речную флотилию, стоявшую на якоре в Ханькоу...
Японский шпионаж накануне второй мировой войны носил поистине тотальный характер. Японские агенты проникали во все страны, выведывали все тайны, готовясь к вступлению в войну за мировое господство. Подлинным триумфом японского шпионажа стало уничтожение американского флота на его базе в Пирл-Харборе 7 декабря 1941 г.
Во время боев в джунглях Индонезии и Индокитая японцы активно использовали специальные мобильные диверсионные группы, подготовленные к действиям во вражеском тылу, способные выживать в тяжелейших условиях. Уже через много лет после окончания войны эти группы произвели настоящий фурор: в периодической печати разных стран сообщалось, что они «продолжают выполнять неотмененные приказы своих начальников, полученные во время войны, ведя боевые действия». Особенно примечателен случай с лейтенантом Онода Хироо, который в течение 30 лет после капитуляции Японии вместе с несколькими подчиненными скрывался в джунглях филлипинского острова Лубанг, продолжая вести партизанскую войну. Когда Онода был обнаружен и разоружен, он рассказал о той специальной подготовке, которую прошел в диверсионной школе, с 1944 г. находившейся в местечке Футамата: «Наша подготовка сильно отличалась от той, которую мы получили в офицерском училище. Там нас учили ни о чем не думать и лишь вести свои подразделения в бой, будучи готовыми умереть, если это необходимо. Единственной целью было атаковать силы противника и убить как можно больше врагов до того, как убьют тебя. В Футамата, однако, мы научились тому, что целью является остаться в живых и продолжать бой в качестве партизан как можно дольше, даже если это повлечет за собой такую ситуацию, которая в нормальных условиях рассматривалась бы как позор... Нас учили, что разрешается даже сдаваться в плен. Нам объясняли, что став пленниками, мы должны давать врагам ложную информацию. На самом деле, мог наступить даже такой момент, когда мы сами должны будем позволить нашим врагам захватить нас... Практически никто не должен был знать о нашей службе нашей стране – такова была судьба тех, кто вел тайную войну».
Аналогичная картина наблюдалась в начале 80-х гг. на Соломоновых островах. На острове Велья-Лавелья, по словам местных жителей, еще скрывались японские спецназовцы, не знавшие о давнем окончании войны. Министерством здравоохранения и социального обеспечения Японии была даже организована экспедиция для их отыскания.
Подготовка этих подразделений не может не вызвать удивления и восхищения. Причем речь идет не столько о физической натренированности, сколько о невероятной психологической закалке. Ведь просидеть в джунглях 30 лет в полном отрыве от внешнего мира и не сойти с ума вовсе не шутка.
Система подготовки японских диверсантов вызывает большой интерес у исследователей нин-дзюцу. Школа в Фу-тамата была филиалом центральной разведывательной школы Накано-гакко (помимо «Школы в Накано» подготовкой разведчиков и диверсантов занимались также такие заведения как Токуко – Особая высшая школа – и Бактериологический научно-исследовательский центр). По утверждению Кимуры Бумпэя, автора обстоятельного исследования системы подготовки японских диверсантов «Кёфу-но киндай борякусэн», опубликованного в 1957 г., в Накано-гакко курсанты практически овладевали самыми разными методами и уловками ниндзя, но упор делался на традиционную психологическую закалку.
Планам милитаристов не было суждено осуществиться. В войне Япония потерпела полное поражение. После капитуляции деятельность всех националистических обществ была запрещена, многие их руководители вместе с рядом работников официальных разведорганов оказались на скамье подсудимых по обвинению в преступлениях против человечества. По новой конституции страна Восходящего солнца отказалась от вооружений и создания армии. Однако японская разведка не сгинула бесследно. Многие специалисты получили приглашение на службу в ЦРУ. Авторы некоторых работ по ниндзя предполагают, что в их числе было и несколько мастеров нин-дзюцу. Туда же были вывезены архивы японских разведорганов...
Ниндзямания в Японии
В то время как японское правительство было озабочено созданием эффективных разведорганов, массовое сознание японцев оказалось в плену у очаровательного образа «ночных невидимок» ниндзя.
С конца прошлого века в Осаке существовало частное издательство «Татикавабунко». Оно специализировалось на дешевой развлекательной литературе – рассказах о похождениях самураев, знаменитых монахов, разбойников и т.д. Душой всего предприятия был старый профессиональный рассказчик Тамада Гёкусюсай, знавший тысячи занимательных сюжетов и обладавший выдающимся красноречием. Фактически, издатели просто переносили на бумагу его замечательные рассказы. Первой книгой «Татикава Бунко» стала книга «Дзэнский наставник на отдыхе», вышедшая в самом начале XX в. За ней последовали «Золотые ворота Мито», «Ивами Дзютаро», «Окубо Хикодзаэмон» и др. Эти книги пользовались большой популярностью, но постепенно объем продаж издательства стал падать. Требовалось найти нового героя, способного привлечь публику. И тут Тамаде вспомнились предания о знаменитых воинах Санады Юкимуры. В некоторых сказаниях упоминался ниндзя, который был прыгуч, словно обезьяна, и совершал невероятные проделки. Ну чем не герой?! Но как его назвать? Феноменальная память Тамады напомнила ему, что на о-ве Кюсю у подножия горы Исидзути есть мост «Сарутоби-хаси». Вот и имя для героя, ведь «Сарутоби» значит «прыгающая обезьяна». По замыслу создателей образа, это должен был быть отважный воин, умный и преданный, короче, классический герой. По ходу дела он будет расправляться с отступниками, нарушившими заповеди ниндзя. Их подобрали из все тех же героев устных сказаний: Исикава Гоэмон, Ники Дандзо, Дзирая и другие. Так появилась на свет книга «Мастер нин-дзюцу Сарутоби Сасу-кэ». Книга имела колоссальный успех. Тираж был раскуплен в мгновение ока. Жителям Осаки пришлись по душе деяния ниндзя-героя, защищавшего их родной город от врагов. К тому же книга была написана добротным языком и с немалой толикой юмора. Увидев такой успех «Сарутоби Сасукэ», редакция «Татикава бунко» решила продолжать в том же духе. Так появились на свет десятки замечательных романов о легендарных «невидимках»: «Сарутоби Котаро», «Маленький тэнгу Сарутоби», «Маленький тэнгу Санада», «Большие деяния нин-дзюцу», «Нин-дзюцу: буря в Эдо», «Маленький тэнгу Киритаро», «Дзинцу Котаро», «Нин-дзюцу: сто обезглавленных», «Маленький тэнгу Касумигакурэ», «Похвальное нин-дзюцу Сасукэ», «Состязание в нин-дзюцу», «Три героя нин-дзюцу», «Нин-дзюцу: Гэндзо из Набари», «Момоти Мицуёмару», «Четыре небесных царя нин-дзюцу», «Мастера нин-дзюцу в сборе», «Нин-дзюцу: Кумогакурэ Рютаро», «Саруватари Торатаро», «Синдо Хэбимару», «Сиратацу Мон-дзюмару», «Момоти Хатиро», «Нин-дзюцу: Фума Рютаро», «Муракумо Рютаро», «Тацумаки Кумохира», «Киригакурэ Дайдзо», «Тодзава Ямасиро-но Ками», «Состязание в нин-дзюцу перед Тоётоми и Одой» и другие.
С конца прошлого века в Осаке существовало частное издательство «Татикавабунко». Оно специализировалось на дешевой развлекательной литературе – рассказах о похождениях самураев, знаменитых монахов, разбойников и т.д. Душой всего предприятия был старый профессиональный рассказчик Тамада Гёкусюсай, знавший тысячи занимательных сюжетов и обладавший выдающимся красноречием. Фактически, издатели просто переносили на бумагу его замечательные рассказы. Первой книгой «Татикава Бунко» стала книга «Дзэнский наставник на отдыхе», вышедшая в самом начале XX в. За ней последовали «Золотые ворота Мито», «Ивами Дзютаро», «Окубо Хикодзаэмон» и др. Эти книги пользовались большой популярностью, но постепенно объем продаж издательства стал падать. Требовалось найти нового героя, способного привлечь публику. И тут Тамаде вспомнились предания о знаменитых воинах Санады Юкимуры. В некоторых сказаниях упоминался ниндзя, который был прыгуч, словно обезьяна, и совершал невероятные проделки. Ну чем не герой?! Но как его назвать? Феноменальная память Тамады напомнила ему, что на о-ве Кюсю у подножия горы Исидзути есть мост «Сарутоби-хаси». Вот и имя для героя, ведь «Сарутоби» значит «прыгающая обезьяна». По замыслу создателей образа, это должен был быть отважный воин, умный и преданный, короче, классический герой. По ходу дела он будет расправляться с отступниками, нарушившими заповеди ниндзя. Их подобрали из все тех же героев устных сказаний: Исикава Гоэмон, Ники Дандзо, Дзирая и другие. Так появилась на свет книга «Мастер нин-дзюцу Сарутоби Сасу-кэ». Книга имела колоссальный успех. Тираж был раскуплен в мгновение ока. Жителям Осаки пришлись по душе деяния ниндзя-героя, защищавшего их родной город от врагов. К тому же книга была написана добротным языком и с немалой толикой юмора. Увидев такой успех «Сарутоби Сасукэ», редакция «Татикава бунко» решила продолжать в том же духе. Так появились на свет десятки замечательных романов о легендарных «невидимках»: «Сарутоби Котаро», «Маленький тэнгу Сарутоби», «Маленький тэнгу Санада», «Большие деяния нин-дзюцу», «Нин-дзюцу: буря в Эдо», «Маленький тэнгу Киритаро», «Дзинцу Котаро», «Нин-дзюцу: сто обезглавленных», «Маленький тэнгу Касумигакурэ», «Похвальное нин-дзюцу Сасукэ», «Состязание в нин-дзюцу», «Три героя нин-дзюцу», «Нин-дзюцу: Гэндзо из Набари», «Момоти Мицуёмару», «Четыре небесных царя нин-дзюцу», «Мастера нин-дзюцу в сборе», «Нин-дзюцу: Кумогакурэ Рютаро», «Саруватари Торатаро», «Синдо Хэбимару», «Сиратацу Мон-дзюмару», «Момоти Хатиро», «Нин-дзюцу: Фума Рютаро», «Муракумо Рютаро», «Тацумаки Кумохира», «Киригакурэ Дайдзо», «Тодзава Ямасиро-но Ками», «Состязание в нин-дзюцу перед Тоётоми и Одой» и другие.