Горький Максим. Фальшивая монета

   Е ф и м о в (вздохнув). Хотя бы и так - всё-таки хорошо. Но - уж если Ефимов, так что же? Вы можете представить себе - монумент Е ф и м о в у? Если поставить такой монумент на площади - так по ней никто ходить не будет...
   Г л и н к и н. Возможно - не будут! Фигура у вас...
   Е ф и м о в. Тут не в фигуре суть. Многие люди не обладали фигурой, а монументы им всё-таки поставлены.
   Г л и н к и н. Впрочем, я не совсем понимаю вашу идею...
   Е ф и м о в (задумчиво). Идея - простая. Все великие люди носили соответственные фамилии: Аристотель, Эмиль Золя, Степан Разин. А если сказать: великий человек - Ефимов - никто этому не поверит...
   Б о б о в а (идёт из кухни). Наташа пришла?
   Г л и н к и н (кивая на пакеты). Видишь...
   Е ф и м о в. Бобиха, - жену мою не видала?
   Б о б о в а (ставит стулья к столу). А вон, поглядите, на дворе-то... То есть до чего благочестивец наш, боголиз, кривой, Палагею заел - даже глядеть обидно!
   Е ф и м о в (у окна). С кем это она там?
   Б о б о в а. Только и твердит: я тебя с земли поднял, я тебя из грязи вынул!
   Г л и н к и н. Это мне не интересно...
   Б о б о в а. Эка важность - поднял! Эдакую-то бабочку, да не поднять! Всяк бы поднял, да снова положил, дело - дешёвое, а удовольствие большое, да!
   (Ефимов быстро идёт в кухню.)
   Г л и н к и н (Бобовой, тихо). Ревнив, чёрт!
   Б о б о в а. Без ревности любовь - как без соли хлеб.
   Г л и н к и н (идя за Ефимовым). Бобиха, скажи, чтоб скорее собирали обедать!
   Б о б о в а (про себя). Поспеешь, дроздова голова!
   П о л и н а (с тарелками). Господи, как тут всё нехорошо...
   Б о б о в а. Кому прибрать? У вас все - баре.
   П о л и н а (развёртывая пакеты). Ты в судьбу веришь?
   Б о б о в а. А как же?
   П о л и н а. И в бога веришь?
   Б о б о в а. И в бога. Что это ты, матушка, спрашиваешь как?
   П о л и н а. А кто сильнее: судьба или бог?
   Б о б о в а. Ну, уж этого я не знаю... Уж чего не знаю - так не знаю... Этого, поди-ка, и боголюбивый муженёк твой не знает, одноглазый чёрт! Ох, Поля, Поля, тяжела твоя доля...
   П о л и н а. Значит - заслужила такую.
   Б о б о в а. А ты - полно! Согрешив на грош, на рубль каешься... Ой, ой, утки-то, утки... (Бежит в кухню, в двери сталкивается с Яковлевым.)
   Я к о в л е в. Что ты, - слепая?
   Б о б о в а. Ох, прости...
   Я к о в л е в. Демоны... (Идёт в магазин.)
   П о л и н а. Подожди минуту.
   Я к о в л е в. Чего такое?
   П о л и н а. Напрасно ты сдал флигель.
   Я к о в л е в (приостановясь). Это - твоё дело?
   П о л и н а (твёрдо). Моё!
   Я к о в л е в (удивлён). Чего?
   П о л и н а. Это человек нехороший.
   Я к о в л е в. А тебе какое дело, а?
   По л и н а (волнуясь). Ты - добрый... ты поймёшь, ведь я - молчу! Я всегда молчу! Ведь уж если я говорю - значит...
   Я к о в л е в (строго). Значит - я с тобой должен серьёзно поговорить! Я и поговорю! (Быстро идёт в магазин.)
   П о л и н а (оглядывается вокруг, почти с ужасом, шепчет). Ах... ну, хорошо... ну - всё равно...
   К л а в д и я (вбегает со двора, встревожена). Поля, милая! Мой-то накрыл было меня с Ивановым, - слушай-ка, сходи к Дуне - пусть она скажет, что я с ней говорила через забор, - сбегай, милая... Что ты какая? Дурно, что ли, - что ты?..
   П о л и н а (как в бреду). Клава, ну - скажи правду: ведь меня можно пожалеть, выслушать? Ведь я всё молчу, я уже третий год молчу, вся живу, спрятавшись в сердце своём, - вся в своём сердце...
   К л а в д и я (беспокойно). Поля, что ты говоришь? Нездоровится тебе?
   П о л и н а (тихо, горячо). Подожди, - ну, хорошо: если даже я грешница, если я тяжело согрешила...
   К л а в д и я. Э, что вспомнила...
   П о л и н а. Нет, подожди! За грех мой - меня напугали, меня мучили, господи, как мучили... А в чём я грешна? Разве несчастие - грех? Ведь я же не собака, ведь меня нельзя звать, как собаку, - свистнул кто-то, и я должна бежать к нему, если он свистнул мне, - ведь я же человек, я...
   К л а в д и я (оглядываясь). Ах, да послала бы ты к чёрту своего кривого! Что мне делать? Сейчас придёт мой, - Полинька, сбегай к Дуне-то! Скорей...
   П о л и н а. Зачем?
   К л а в д и я. Ах, боже мой, ты ничего не можешь понять...
   П о л и н а. Не могу.
   Е ф и м о в (идёт из магазина, тягуче говорит). А вы, сударыня, опять начали беседы ваши сквозь забор?
   К л а в д и я. А тебе опять мерещится?
   Е ф и м о в. Ты с кем говорила?
   П о л и н а (прибирая на столе, машинально говорит). С Дуней говорила она...
   Е ф и м о в (смотрит на неё). Я спрошу Дуню!
   К л а в д и я. Спроси.
   (Полина вдруг тихонько засмеялась.)
   Е ф и м о в. Это над чем же вы?
   П о л и н а (почти со слезами, тоскливо). Над собой, право - над собой.
   Е ф и м о в. Что же такое смешное в себе нашли вы? Не вижу я ничего весёлого!
   К л а в д и я. При тебе и с горя засмеёшься.
   Б о б о в а (зовёт из кухни). Поля, Клава...
   (Обе ушли. Глинкин сносит с верха зеркало, в позолоченной старой раме, ставит на пол у лестницы.)
   Е ф и м о в (рассматривая себя, вздыхает). Дрянь зеркало.
   Г л и н к и н (поправляя галстук). Для местного населения вполне годится.
   Е ф и м о в. Дрянь. Человеку надо видеть себя в сиянии всех качеств, а тут - пятно.
   Г л и н к и н. Ты и есть пятно. Клякса на странице истории культуры.
   Е ф и м о в (отходя). Любишь ты критические слова. А по-моему, критик - просто человек дурного характера.
   Г л и н к и н (идёт в магазин). Много ты понимаешь.
   Е ф и м о в. А кто же повесит зеркало? (Ворчит.) История... На кой чёрт она мне, история! Дурак...
   (Ефимов, нахмурясь грозно, смотрит вслед ему, потом берёт со стола ножницы и наносит ими колющие удары и воздух. В двери магазина стоит Лузгин, чисто и скромно одетый человек лет за сорок, в котелке, сдвинутом на затылок, с портфелем подмышкой. Стоит, склонив голову на плечо, и смотрит на Ефимова с улыбкой. У него лицо и взгляд человека ненормального.)
   Е ф и м о в (нанося удары, бормочет). А - вот... и вот!.. И напишут в газетах, а ты не прочитаешь...
   Л у з г и н (шагнув в комнату). Гимнастика? (Делает правой рукой, с котелком в ней, нелепейшее движение.) Здравствуйте! Часовых дел мастер?
   Е ф и м о в (сердито). Нет ещё.
   Л у з г и н . Я хотел бы часы починить.
   Е ф и м о в. Чините.
   Л у з г и н. То есть отдать их починить.
   Е ф и м о в. Отдайте.
   Л у з г и н. А - кому?
   Е ф и м о в. Хоть трубочисту, мне всё равно... (Лузгин идёт к нему, тихонько посмеиваясь и немного подпрыгивая. Он так забавен, что Ефимов, сначала отступавший от него, остановился, ухмыляясь. Лузгин смеётся громче, бросает портфель на стол. Ефимов тоже начинает смеяться.)
   Е ф и м о в (сквозь смех.) Да вы - кто такой?
   Л у з г и н (так же, взвизгивая). Человек... Смешно?
   (Оба хохочут.)
   Е ф и м о в. Ой, чёрт... Чем... чем... вы занимаетесь?
   (Наташа на лестнице.)
   Л у з г и н. Ищу наследников к выморочному имуществу...
   Е ф и м о в (серьёзнее). Чье имущество?
   Л у з г и н (подмигивая). Нельзя сказать. Я скажу, а вы - вот вы - и закричите: я - наследник! И толкнёте меня на ложный путь...
   (Наташа сходит с лестницы, вопросительно осматривает Лузгина, он почтительно и низко кланяется ей.)
   Е ф и м о в (улыбаясь). Желает часы починить: где отец?
   Н а т а ш а. Не знаю. (Лузгину.) О каком это наследстве говорите вы?
   Л у з г и н (ласково). Интересно? Бо-ольшое наследство! Владелец помер, а наследники - неизвестны! Второй год ищу.
   Н а т а ш а. И что же? Они здесь, в нашем городе?
   Л у з г и н. Как будто... как если бы...
   Н а т а ш а. Вдруг это - я, а?
   Л у з г и н (кланяясь). Был бы рад... был бы очень рад!..
   Н а т а ш а. Так что же? Сделайте меня наследницей, а? Вы садитесь... Сделайте - ведь вам всё равно, да?
   Л у з г и н. Решительно всё равно! (Садится, посмеиваясь.)
   Е ф и м о в (смеясь). Чёрт знает, что! Чудак вы...
   (Клавдия входит из кухни, торопливо накрывает стол, посматривая на Лузгина. Яковлев - тоже из кухни.)
   Е ф и м о в. Что ж вы уходите, не запирая магазин?
   Я к о в л е в, А какой дурак зайдёт в него?
   Л у з г и н (вставая). Вот я зашёл.
   Я к о в л е в (смущён). Извините... Живём в таком глухом углу. Вы?..
   Л у з г и н. Я бы часы починить хотел...
   Я к о в л е в. Можно. Пожалуйте в магазин.
   Н а т а ш а. А потом - расскажите мне о наследстве - хорошо? Большое наследство, да?
   Л у з г и н. Невыносимо большое! (Идёт за Яковлевым, вглядываясь, подмигивая Наташе. Она, Ефимов и Клавдия смотрят вслед ему.)
   К л а в д и я. Что это такое? Какое наследство?
   Н а т а ш а. Странно... Зови крёстного обедать.
   Е ф и м о в (озабоченно). Наследники могут быть... если действительно существует имущество...
   К л а в д и я (взбегая, по лестнице). Неприятный какой...
   (Полина из кухни, затем с верха спускается Кемской, за ним Клавдия и Глинкин.)
   Н а т а ш а. Чувствую, что наследница - это я. Можете поздравлять...
   Е ф и м о в. Гм... Ведь и я... человек... (Вспомнил Лузгина, смеётся.)
   Л у з г и н (выбегает из магазина, схватив Ефимова под руку, тащит его к авансцене). А не заходил к вам такой... похожий на меня? Нет?
   Е ф и м о в (усмехаясь). Нет.
   Л у з г и н. Нет?
   Занавес
   СЦЕНА ВТОРАЯ
   Вечер. В комнате скучно прибрано: она приняла нежилой, неуютный вид. Из открытой двери магазина слышно торопливое разнозвучное тиканье часов. Шум, - запирают дверь с улицы. Выходят ил магазина - Стогов, с папиросой в зубах, Яковлев, в руке ключи, - взволнован, суетлив, оглядывается, говорит негромко.
   Я к о в л е в. Никого. Никого нет. Жена с племянницей в церковь пошли, дочь с крёстным - гулять. (Стогов бесшумно ходит, молчит. Яковлев вопросительно, тревожно.) Так - как же, а?
   С т о г о в (небрежно). Решайте.
   Я к о в л е в. Опасное дело...
   С т о г о в (так же). Опасное.
   Я к о в л е в. А работа - отличная!
   С т о г о в. Отличная работа.
   Я к о в л е в. Дайте ещё раз взгляну.
   (Стогов, не останавливаясь, бросил на стол золотую монету.)
   Я к о в л е в (разглядывает монету в лупу, руки трясутся). Вот оно жёлтенькое... Имя ему - зо-ло-то. Три удара - слово. Добро и зло в нём... и счастье... а? Всё зависит от того, как взять. Ведь если подумать...
   С т о г о в. Жизнь - коротка, думать не стоит.
   Я к о в л е в (мечтает). Кума моего, Кемского, я бы - в шею... Зятя наречённого, навязанного им, - в шею...
   С т о г о в (усмехаясь). Дочь обеспечите.
   Я к о в л е в. С деньгами много добра можно сделать.
   С т о г о в. Граммофон купить можно. Автомобиль... (Позёвывает.)
   Я к о в л е в. Я бы дрозда певчего купил, тут один парикмахер дрозда продаёт. (Вздохнул.) Замечательный дрозд - два года любуюсь им. Сказочная птица! (Положил монету на стол.) Да... но людей обманывать - грех.
   С т о г о в (равнодушно). Дело - ваше. Я предложил, а уговаривать не стану.
   Я к о в л е в. Грех...
   С т о г о в. Все люди грешат, только вы хотите быть праведником. Скучно будет вам, одиноко будет.
   Я к о в л е в (снова взял монету, взвешивает её на ладони. Пристально смотрит на Стогова). Н-да... Шутите вы... Непонятно вы шутите. И как это вы сразу начали говорить со мной о таком деле?
   С т о г о в (остановился, спокойно). Да ведь когда-нибудь, с кем-нибудь надо же было мне начать этот разговор. Вот, я вижу - человек вы бедный, живётся вам трудно, - ну, и начал...
   Я к о в л е в. И - не боитесь?
   С т о г о в. Чего же?
   Я к о в л е в (тихо). А вдруг я полиции объявлю?
   С т о г о в. Вы? Зачем же?
   Я к о в л е в. Фабрикантов этого товара здесь давно ищут.
   С т о г о в. Да? (Подошёл вплоть к Яковлеву.) Что же вы скажете полиции? Свидетелей беседе нашей - нет. А золото, может быть, настоящее.
   Я к о в л е в (подскочив на стуле). То есть... как? Как же это настоящее? Позвольте - зачем же тогда?.. Удивляюсь я...
   С т о г о в. Удивляться - занятие пустое...
   Я к о в л е в. Но если монета настоящая, тогда, значит...
   С т о г о в. Что же тогда?
   Я к о в л е в (сел). Вы - вроде дьявола!
   С т о г о в (вздохнув, усмехаясь). Э, нет, куда мне.
   Я к о в л е в. А... а вы - не агент полиции?
   С т о г о в (отходя от него). С вами говорить бесполезно. (Идёт к двери в кухню.)
   Я к о в л е в (тревожно). Подождите, постойте... О, господи!.. Послушайте, - ведь мне хочется правду знать! Как же дело делать, не зная правды? Правда - нужна?
   (С т о г о в смотрит на него вопросительно, молчит.)
   Я к о в л е в (жалобно). И... и потом: ведь если б господь не допускал греха, так люди не грешили бы? Не грешили бы, а?
   С т о г о в (грубовато). Этого я не знаю. А знаю вот что: вы Кирова помните?
   Я к о в л е в (испуган). Я? Позвольте! Какого? Кто это?
   С т о г о в. Лицо известное. Музей в Нижнем Новгороде обворовал, старинные монеты - помните? Он у Бобовой на квартире жил, - забыли? А Бобова краденое принимает, это вы должны знать, вы же сами подделываете для неё старинные вещи.
   Я к о в л е в (растерялся, испуган, усмехается, потирает руки). О-о... да, вот как? Значит, вы действительно?.. Ага! Зачем же эта игра со мной? Вы бы прямо сказали... если Киров - приятель вам? Приятель. Или вы?.. Вы агент? Зачем игра эта?
   С т о г о в (закуривая новую папиросу). Надо испытать человека... Дело серьёзное.
   Я к о в л е в. Ну, что ж? Значит я - в руках у вас?
   С т о г о в. И любопытно видеть, как человек, прижатый в угол, извивается, изгибается...
   Я к о в л е в. Я согрешил один раз...
   С т о г о в. Мне всё равно - один или одиннадцать. (Он сел к столу и, незаметно для себя, засунул локтем, монету под кружок из клеёнки, на котором стоит лампа.)
   Я к о в л е в. Я на грех шёл для других, для дочери... На худое ради хорошего... Господь тоже добр... Он меня не накажет.
   С т о г о в. За что же наказывать вас, если вы грешите ради других?
   Я к о в л е в. Шутите вы!
   С т о г о в. Нет. Я шутить не умею. (Идёт к двери в кухню.)
   Я к о в л е в (за ним). Позвольте... как же мы решили? Кто же вы будете? Ведь нельзя же так... поговорили - а конца нет...
   (Ушли. С лестницы идёт Глинкин, - в руках бумаги. Подошёл к столу, бросил бумаги, вынул папиросу. Бормочет: "Хамство... Хамы". Не глядя, ищет на столе спичек, нащупал монету, взял её, делает такой жест, как бы вставил монокль в глаз, развалился на стуле, вытянув ноги, осматривает монету. "Странно... Гм... Очень странно..." Прячет монету в карман. Снова вынул, улыбаясь разглядывает. "Замечательно". Из двери в кухню - Лузгин и Ефимов. Глинкин, как бы поправляя папиросу, торопливо сунул монету в рот.)
   Л у з г и н (как бы поддразнивая). А дети-то, дети - тоже Ефимовы будут, - Ефимовы...
   Е ф и м о в (решительно). Детей - не надо!
   Л у з г и н. У-у-у - не надо?
   Е ф и м о в. Если все мои предки ничем в жизни не отличились, не могли себя поставить заметно и меня сделали, так сказать, невидимым, то я, человек рассуждающий, протестую против своей пустой природы и, не желая распространять её далее, обязан не родить детей.
   Г л и н к и н. Вы точно прошение читаете!
   Л у з г и н. Так - так - так... Не родить?
   Г л и н к и н. Да, незначительные люди - лишние.
   Е ф и м о в. И вообще человек - вещь ненужная!
   Л у з г и н (серьёзно). А кому же наследство? А? Наследство-то кому?
   Е ф и м о в (озабоченно смотрит на него). Не верится в наследство. Что же - наследники - находятся?
   Л у з г и н. Ищу. День и ночь всё ищу, всё думаю.
   Г л и н к и н. Не забудьте, что мои предки были англичане, Гленквэн. Возможно, что один из них переселился н Америку и там...
   Е ф и м о в (искоса взглянул на Глинкина). Врёте вы! Англичане французы - не верю...
   Г л и н к и н. Не смеете не верить! (Лузгину.) Наследство - в деньгах или в земле?
   Л у з г и н. В земле, в земле! И - в деньгах, да, да! И в деньгах. Шш! Молчок! Наследство - вот! (Смеётся, сделав руками широкий круг.)
   Е ф и м о в. Неубедительно.
   Г л и н к и н. Сыграем в преферанс?
   Е ф и м о в. Четвёртого нет.
   Г л и н к и н. С болваном.
   Е ф и м о в. К е м с к о й прогонит.
   Г л и н к и н. В кухне.
   Е ф и м о в. Это можно.
   (Пока они говорят, Лузгин, осматривая комнату, увидал в зеркале своё отражение. Это испугало его, он отскочил, прижав портфель свой ко груди. Но, всмотревшись в отражение, тихонько засмеялся, погрозил ему пальцем.)
   Г л и н к и н (Лузгину). В преферанс - хотите?
   Л у з г и н. Я? Хочу.
   Г л и н к и н. Только четвёртого нет.
   Л у з г и н (показывая в зеркало). А - вот! Вот он!
   Г л и н к и н. Ну, это неостроумно.
   Л у з г и н (Глинкину). Вы - честный?
   Г л и н к и н (гордо). Что за вопрос!
   Л у з г и н (тише). Тут не был эдакий... похожий на меня, а?
   Г л и н к и н. Не видал. Да разве есть такой?
   Л у з г и н (подмигивая). Есть - один...
   Г л и н к и н (усмехаясь). Трудно быть похожим на вас!
   Л у з г и н. Очень! Очень трудно! Но он - умеет! Он - может!
   Е ф и м о в. Кто?
   Л у з г и н. Есть такой.
   Е ф и м о в (серьёзно смотрит в зеркало, потом на Лузгина). Продолжая разговор, скажу: каждая икринка хочет быть рыбой...
   Л у з г и н (внимательно). Икринка - рыбой? Верно!
   Е ф и м о в. И даже не просто рыбой, а - щукой.
   Л у з г и н (восторженно). Верно! От этого и всё такое... (Разбалтывает руками воздух.)
   Г л и н к и н (пренебрежительно). Это - чепуха, и всем известно.
   Л у з г и н (толкнув его локтем). Чепуха? А зачем необыкновенный галстучек носите? А? Галстучек-то - зачем? (Отошёл к окну. Д у н я и К л а в д и я вбегают. К л а в д и я, увидав мужа, сделала гримасу, шепчет на ухо подруге. Ефимов, надув щёки, смотрит на жену. Лузгин, оглядываясь, идёт в кухню. Глинкин - за ним, но остановился.)
   Д у н я. Здравствуйте, господа! Вп'очем, я всех видела, кроме искателя наследников. Нашли?
   (Лузгин тихонько смеётся.)
   Е ф и м о в (жене). Весело было в церкви?
   Г л и н к и н. Сколько тысяч метров показывали?
   К л а в д и я. Ну да, была в кинематографе! Ну, что ещё скажешь?
   Е ф и м о в. Ты ко всенощной пошла...
   Д у н я. А я её утащила с собой...
   (Лузгин озабоченно разглядывает всех, считает на пальцах.)
   Г л и н к и н. Ну, идёмте играть! Дуняша - в преферанс хотите?
   Д у н я. Очень. Мне в картах - везёт.
   (Все идут в кухню. Клавдия, взяв с буфета самовар, - за ними. Из кухни идёт Полина.)
   К л а в д и я. Откуда? Всенощная давно кончилась.
   П о л и н а. Гуляла.
   К л а в д и я. Ты? Это новость!
   П о л и н а. Муж дома?
   К л а в д и я. Во флигеле у постояльца. (Ушла. Полина, медленно перейдя комнату, остановилась у окна около буфета. Её не видно с лестницы. Клавдия вошла, вынимает из буфета чайную посуду.)
   П о л и н а. Ты сердита?
   К л а в д и я. Муж... Уксус проклятый. Ох, как вы все надоели мне! Ходят, как ограбленные... На тебя тошно смотреть.
   П о л и н а. Мне, Клава, плохо, тяжело мне, грустно...
   К л а в д и я. Всем не весело, а - веселятся!
   П о л и н а. Ты думаешь, не улыбнулась бы я? Если б было чему!
   К л а в д и я. Кому, а - не чему.
   П о л и н а. Ах, как улыбнулась бы! Всей душой... Господи!
   К л а в д и я (передразнивает). Господи! Ну, и улыбнись какому-нибудь весёлому мужчине.
   П о л и н а. Кроме этого - ничего нет для нас?
   К л а в д и я. Кроме - чего? Конечно - нет ничего, кроме мужчины.
   П о л и н а. В прятки играть, дрожать от страха?
   К л а в д и я (гневно). И - подрожи! В прятки! Скажите, какая праведная! У меня, матушка, муж двуглазый, да - играю, а тебе - с кривым...
   (Наташа и Кемской идут по лестнице, они не видят Полину за буфетом.)
   К е м с к о й. Чай - скоро?
   К л а в д и я. Сейчас будет.
   К е м с к о й. Почему не в саду?
   К л а в д и я. Можно и в саду. (Ушла в кухню. Оттуда возгласы: "Черви", "Пики", "Две черви", "Трефы".)
   К е м с к о й (морщится). Трактир. Не хватает только балалайки и канарейки. Это ужасно. Вообще - ужасно! Мачеха твоя - ни ума, ни души ничего! Раньше таких женщин не было. Например - твоя мать, - о!.. Ты очень похожа на неё.
   Н а т а ш а. Да, маркиз, вы говорили мне это пятьсот шестнадцать раз и я знаю, что моя мать была женщиной, очень похожей на меня. О других её достоинствах вы, маркиз, ничего не говорите...
   К е м с к о й. Она была тоже остроумна.
   Н а т а ш а. Понимаю: ещё раз похожа на меня. А вот зачем вы хотите выдать меня замуж за Глинкина - не понимаю!
   К е м с к о й (недовольно). Я же объяснил: будешь дворянкой.
   Н а т а ш а. Это очень украсит меня? Я всё ещё не нахожу вкуса в дворянстве. Это - всё?
   К е м с к о й. Ну, знаешь... надо выходить замуж!.. (Раздражается.) Здесь пахнет этим... швейными машинами, постояльцами, глупостью...
   Н а т а ш а. Шш... Не буяньте. Идите в сад, кормить комаров. Идите, я вам плед принесу. (Бежит наверх. Кемской идёт в кухню. Полина, стоя у окна, ощипывает с цветка увядшие листья. Наташа сбегает с лестницы, неся плед. Заметила Полину, обняла.)
   Н а т а ш а. Ты меня любишь?
   П о л и н а (прижимаясь к ней). Да. Очень.
   Н а т а ш а. Почему?
   П о л и н а. Об этом не спрашивают.
   Н а т а ш а. Я обо всём спрашиваю. Ты меня любишь потому, что здесь больше некого любить, - пока. И за то, что ты любишь меня пока, до завтра, мне хочется обидеть тебя.
   П о л и н а (гладит её голову). Что с тобой?
   Н а т а ш а. Ты... плохо действуешь на меня! Ты заставляешь думать о тебе, а я и о себе думать не умею. Тебе никто не нравится, это потому, что ты сама себе не нравишься. Эх ты... (Отошла, остановилась.) Впрочем, я себе тоже не нравлюсь. Я сегодня печальна, как гитара... мне плакать хочется. Не всегда весело жить шутя, - вот до чего меня довели, до каких мыслей. Веселюсь, веселюсь, а может быть, я, как все, тоже невесёлая? А?
   П о л и н а. Трудно ты говоришь, - не понимаю...
   Н а т а ш а (другим тоном). Тебе нравится этот... Стогов?
   П о л и н а (резко). Нет.
   (Клавдия входит, взяла посуду, ушла, сердито взглянув на Полину.)
   Н а т а ш а (удивилась, подозрительно). Что это, как ты?..
   П о л и н а (тише). Нет.
   Н а т а ш а (пытливо заглядывая в лицо её). Меня он интригует. Он похож на американского актера... в нём есть что-то, эдакое! (Щёлкает пальцами.) Я хочу пофлиртовать с ним. (Обняла Полину.) Так - не нравится?
   П о л и н а (тревожно). Нет, Ната, - право, нет! И не надо флиртовать, не надо, чтоб он тебе нравился!
   Н а т а ш а. Почему?
   П о л и н а (горячее). Не надо - поверь!
   Н а т а ш а. Почему так загадочно? Поля, у меня два глаза. (Показывает пальцами.) Два! И оба видят, что этот не милостивый государь - твой старый знакомый. Так, да?
   П о л и н а (испугалась). Нет! Ты ошибаешься. Нет!
   Н а т а ш а. А ты - врёшь! (Тихо, пытливо.) Это - он? Да? Тот, твой первый?
   П о л и н а (отступая от неё). Не надо спрашивать - не теперь...
   (Лузгин вошёл из кухни, беззвучно смеётся, разглядывая золотую монету.)
   Н а т а ш а. Почему не теперь?
   П о л и н а. Шш...
   Н а т а ш а (заметив Лузгина). Отнеси плед крёстному - он в саду. (Лузгину.) Вы что же, прячетесь от меня, а? Заинтриговали каким-то наследством и - прячетесь...
   Л у з г и н (играя монетой перед её глазами, посмеивается, затем лицо его странно изменяется, он отступает и поёт визгливо из "Демона"). "И будешь ты царицей мир-ра-а..."
   Н а т а ш а (смеясь). Это - смешно, однако этим не проживёшь! Нет, вы мне скажите: наследница я или нет?
   (Ефимов мрачно смотрит на них из двери кухни.)
   Л у з г и н. Вы - ангел!
   Н а т а ш а. Двадцати трёх лет. Ну-с?
   Л у з г и н. Вы - замечательная! И похожи...
   Н а т а ш а. Нет, не похожа. Довольно! Ни на кого не похожа!
   Л у з г и н (поёт). "И будешь ты царицей..."
   Е ф и м о в. Позвольте! А где доказательства?
   Н а т а ш а. Какие?
   Е ф и м о в. Может быть, наследник - это я?
   Н а т а ш а (взяв Лузгина под руку). Идёмте в сад, там вы мне расскажете о наследстве...
   (Лузгин идёт, подпрыгивая, обернулся, подмигнул Ефимову, тот смотрит вслед им, стоя неподвижно.)
   Г л и н к и н (входит навстречу Наташе. Неодобрительно осмотрел её. Ефимову). Обыграл меня этот клоун! Чёрт знает что... (Ходит.)
   Е ф и м о в (присел к столу). Н-да. И меня обыграл. Генрику Ибсену при жизни его памятник поставили. А что такое - Ибсен? Написал драму "Нора" и этим всех женщин с ума свёл, от мужей стали бегать.
   Г л и н к и н (остановясь у стола, поднимает лампу, смотрит). Вы истории человечества не знаете: жёны всегда от мужей бегали.
   Я к о в л е в (входит, потирая руки, за ним, тенью, Полина). Что ж вы чай пить не идёте? Там этот Лузгин с Кемским... смешно слушать... оба сумасшедшие. (Вынул часы, смотрит. Глинкин и Ефимов уходят, переглядываясь. Яковлев, ухмыляясь, мурлыкая, шарит рукой по столу, ворчит.) Соврал. (Грозит кулаком по направлению к окну.) Погоди, я тебя...
   П о л и н а (подходит). Мне с тобой поговорить надо...
   Я к о в л е в (вздрогнув). Что ты за мной ходишь, как собака?
   П о л и н а. Мне нужно поговорить.
   Я к о в л е в (снова глядя на часы). Три минуты.
   П о л и н а (горько). Больше нельзя?
   Я к о в л е в (смотрит на неё, хмурясь). Некогда мне. Ухожу. (Сел. Она стоит.)
   П о л и н а. Ты мне муж.
   Я к о в л е в. Ну?
   П о л и н а. Ты отвечаешь за меня...
   Я к о в л е в (обеспокоен). Что такое? Перед кем?
   П о л и н а. Перед богом, перед людьми.
   Я к о в л е в (спокойнее). Перед богом - это да... А люди... а полиция... (Снова встревожен). Ты что сделала? С Бобовой что-нибудь? Я же тебе, дура, говорил: вещей у неё не покупай!
   П о л и н а (вздохнув). Ничего не сделала я. Но... человек этот... во флигеле...
   Я к о в л е в (привстал, ударил ладонью по столу). Молчать! Ты и подходить к нему не смей, - слышала? Вы обе, ты и Наташка, в два голоса... Это - человек нужный мне. Ты его - не видишь! Нет его для тебя - поняла? Слова сказать с ним не смей! Нет его! (Встаёт, схватил жену за плечи, трясёт.) Понимаешь?
   П о л и н а (легко оттолкнув его). Слушай, я тебе в ноги поклонюсь помоги! Я - пряталась, я жила сама себя не видя... как в тюрьме жила в темноте души моей! Я - боюсь. Я - не могу... не могу видеть его!
   Я к о в л е в (изумлён её возбуждением). Стой... подожди! Что такое? Ах, чёрт тебя возьми! Влюбилась, проклятая? Сразу, в десять дней?
   П о л и н а (очень сильно). Не влюбилась я. Не хочу ничего. Только скажи ему - ушёл бы он. Не мутил бы души моей! Я - убить могу... .
   Я к о в л е в (испуган). Кого? Меня?
   П о л и н а. Себя. Его. Пойми же: он - первое горе моё...
   Я к о в л е в. Первое... что? Ага-а? (Между ним и женой - стол. Яковлев наклонился, упираясь руками в край стола. Руки дрожат, слышно, как звенит стекло абажура.) Он был... это он - любовник твой? Ах ты... Вот как? Вот почему он... (Растерялся, не находит, что сказать. Ревность старика борется в нём с жадностью к деньгам. Нашёл.) Ты - ненавидеть его должна, не-на-ви-деть, поняла? Не прикасайся к нему и - ненавидь! Ведь он тебя обманул, да? Говори!