Горький Максим. Яков Богомолов

   В е р о ч к а. Я знаю людей, которые не боятся этого.
   Б о г о м о л о в. О, конечно, есть и такие. Мы все очень небрежно относимся друг к другу. Мы совершенно не умеем любоваться человеком, а что на земле значительнее его, прекраснее, что более сложно и загадочно, чем он?
   В е р о ч к а. Боже мой, боже!
   Б о г о м о л о в. Что с вами?
   В е р о ч к а. Ничего... Не обращайте внимания. (Вдруг с неожиданной силой, страстно.) Послушайте, вы - я не понимаю вас... Я восхищаюсь вашими словами, но - мне жалко вас до тоски, до отчаяния. Как можете вы - такой ясный, добрый и мягкий, - как вы можете быть слепым? Вы говорите, что человеком надо любоваться, - вы не смеете не видеть, как унижают вас...
   Б о г о м о л о в (усм[ехаясь]). Меня? Кто?
   В е р о ч к а. Все! Жан - издевается над вами, мой дядя - ах господи! - он же хочет отбить у вас Ольгу Борисовну, - неужели вы не видите этого?
   Б о г о м о л о в. Чудак!
   В е р о ч к а. Ольга Борисовна, - я нехорошо делаю, говоря это, - но ведь все видят её отношения с Ладыгиным.
   Б о г о м о л о в (ласково). Довольно, Верочка. Есть вещи, которые не надо видеть, - вы понимаете? То, чего вы не видите, - не существует. Нас мучает то, что мы слишком пристально рассматриваем.
   В е р о ч к а. Но - поймите! - вы не смеете, не имеете права позволять, чтобы вас унижали.
   Б о г о м о л о в. А если я не чувствую унижения...
   В е р о ч к а. Тогда вы действительно...
   Б о г о м о л о в. Дурак?
   В е р о ч к а. О, господи... нет, это невозможно... это - кошмар... (Вскочила, быстро идёт прочь.)
   Б о г о м о л о в (пожим[ает] плечами, бормочет). Психологическая девушка... (Пьёт крюшон, морщится.) Яд... азотная кислота какая-то... (Вытирает рот платком.) Да.
   Ж а н (из кустов, рожа сияет, едва удерживается от смеха). Яков Сергеич, дорогой... (Смеётся.) ...с кем вы беседуете?
   Б о г о м о л о в. Сейчас здесь Вера Павловна была.
   Ж а н. Слышал её голос...
   Б о г о м о л о в. Философствует девица, знаете.
   Ж а н (смеясь). Это она... философствует?
   Б о г о м о л о в. И я тоже, конечно...
   Ж а н. Ах вы... дорогой мой! Давайте глотнём за идеализм...
   Б о г о м о л о в. Я уже глотнул и, кажется, сжёг себе пищевод...
   Ж а н. Ну, я один! Сейчас наши приедут, лодка уже у берега.
   Б о г о м о л о в. На море, вероятно, сыро.
   Ж а н. Даже реки обладают этим недостатком, не говоря о болотах.
   Б о г о м о л о в (смеётся). Остроумны вы...
   Ж а н. А Ладыгин неутомим, демонстрируя дамам свои мускулы.
   Б о г о м о л о в. Человеку свойственно хвастаться лучшим, что есть у него.
   Ж а н. Браво!
   Б у к е е в (медленно идёт). Жан, - ужинать надо здесь, распорядись.
   Ж а н. Могу.
   Б у к е е в (садясь). Жарко.
   Б о г о м о л о в. Да? А по-моему - прохладно.
   Б у к е е в. Нет, жарко. Я замечаю - вы не очень любите общество дам?
   Б о г о м о л о в. Да их здесь только две.
   Б у к е е в (тяжело смотрит). А вам сколько надо?..
   Б о г о м о л о в (смеясь). Самое большее - одну.
   Б у к е е в. Нет, серьёзно, - вас не интересуют женщины?
   Б о г о м о л о в. Я - женат, как видите...
   Б у к е е в. Да. А я вот часто думаю: что такое женщина?
   Б о г о м о л о в (неохотно). Поскольку можно исчерпать понятие словами... (Сразу увлекается.) ...это стержень нашей жизни, ось бытия, вокруг женщины вращаются все солнца и звёзды нашей поэзии, всё лучшее наше - для неё, от неё - все племена и народы, для неё посеяны на земле все цветы, её ради созданы искусства, и ради её пребудет вовеки всё прекрасное. Она несёт с собой невидимый цветок, над которым кружится весь мир, жаждущий счастья.
   Б у к е е в (вздохнув). Хорошо вы говорите, великий вы краснобай... Вот бы мне немножко этого дара.
   Б о г о м о л о в. Для женщин?
   Б у к е е в (кив[нув] головой). Конечно.
   Б о г о м о л о в. Почему вы не женились?
   Б у к е е в (мах[нув] рукой). Пробовал. На третий год - развёлся.
   Б о г о м о л о в. Она ушла?
   Б у к е е в. Выгнал. Хотите выпить?
   Б о г о м о л о в. Нет. Спасибо.
   Б у к е е в (вор[чливо]). Благочестивый вы человек: не пьёте, не курите. И в карты, наверное, не играете?
   Б о г о м о л о в. Не играю.
   Б у к е е в. Скучно?
   Б о г о м о л о в. Нет, ничего, живу.
   Б у к е е в. А я вот пью, курю, играю и вообще - развлекаюсь всячески, но - скучно мне.
   Б о г о м о л о в. Попробуйте работать.
   Б у к е е в. Непривычен.
   Б о г о м о л о в. Положение безвыходное.
   Б у к е е в (в упор смотрит на Богомолова). Посмотрим. Может, и нет ещё.
   (Смех и голоса. Ладыгин, Ольга, Нина.)
   Б о г о м о л о в. Приехали. (Идет встречу.)
   (Букеев, тяжело подняв руку, показ[ывает] ему кулак. Стукачёв и Дуняша накрывают на стол.)
   Б у к е е в. Шампанское похолоднее.
   С т у к а ч ё в. Слушаю.
   Б у к е е в (вставая). Болван ты, Стукачёв.
   С т у к а ч ё в. Почему же-с?
   Б у к е е в. Не твоё дело.
   С т у к а ч ё в. Обидно-с, ежели без дела ругаете!
   Б у к е е в. Мне нужно кого-нибудь обругать...
   С т у к а ч ё в. Дуняшу бы, она моложе меня...
   Б у к е е в. Ну, молчи... (Уходит.)
   С т у к а ч ё в. Пьян.
   Д у н я ш а. За что это меня ругать надо?
   С т у к а ч ё в. А меня за что?
   Д у н я ш а. Вы дольше моего служите здесь.
   С т у к а ч ё в. Тс...
   [(Жан и Ольга входят.)]
   Д я д я Ж а н. Ну, вы, живее! Марш отсюда... Устали, благодатная? Присядьте, прошу.
   [(Стукачёв и Дуняша уходят.)]
   О л ь г а. Мне надо переодеться...
   Ж а н. Минуточку! Позвольте сказать десяток слов от души...
   О л ь г а (разгляд[ывая] его). Да? Что такое?
   Ж а н. Послушайте, божественная! Я - романтик.
   О л ь г а. Серьёзно?
   Ж а н. Вполне! Я... мне тягостно видеть страдания людей, а если мучается близкий человек - я совершенно впадаю в отчаяние. И вот, будучи душевно предан Никону, я умоляю вас: обратите на него внимание, приласкайте ребёнка! Он страдает с Тамбова...
   О л ь г а. Откуда?
   Ж а н. С Тамбова, с первого дня знакомства с вами...
   О л ь г а. Вы много выпили?..
   Ж а н. Обыкновенно... Позвольте - вы, кажется, это иронически спросили?
   О л ь г а. Нет, серьёзно...
   Ж а н. Несравненная, будьте великодушны...
   Б о г о м о л о в [(входит)]. Вот она где.
   О л ь г а. Ты меня искал?
   Б о г о м о л о в. Я не видел, как ты сошла на берег.
   Ж а н (уныло). Как богиня!
   О л ь г а. Слышал - как?
   Б о г о м о л о в. Устала?
   О л ь г а. Нет. Ты что делал?
   Б о г о м о л о в. Закончил схему водонос[ного] горизонта, потом гулял с Верочкой, беседовал.
   Ж а н (смеётся). Извините, - смешное вспомнил!
   (Ладыгин, Нина; Жан идёт встречу им.)
   Л а д ы г и н. Скоро ужинать? Я голоден.
   Н и н а. Это у вас хроническое.
   Л а д ы г и н. Я человек здоровый...
   (Подошёл Букеев, угрюмый.)
   О л ь г а. О чём же вы беседовали?
   Б о г о м о л о в. Знаешь, - она милая девушка.
   О л ь г а. Да?
   Б о г о м о л о в. Очень. Только - она нетактична, на мой взгляд... Например, она сказала, что надо мной здесь немножко издеваются, считают меня чудаком...
   О л ь г а. Вот как?
   Б о г о м о л о в. Да.
   Л а д ы г и н. Позвольте, - мой брат, офицер гвардии, дрался на дуэли трижды...
   Б о г о м о л о в. Я ей советовал влюбиться в Ладыгина, а она сказала, что он очень ухаживает за тобой.
   О л ь г а. Вы и обо мне беседуете?
   Б о г о м о л о в. Она обо всём говорит довольно решительно.
   О л ь г а. А ты, по обыкновению, очень откровенно, да?
   Б о г о м о л о в. Ты сердишься?
   О л ь г а. Полно, - какие у меня причины сердиться! Ну, а ещё о ком сплетничала она?
   Л а д ы г и н (Ольге). Посмотрите, до чего Букеев мрачен сегодня. Это даже нелюбезно. Ах, извиняюсь, я помешал вам?
   Б о г о м о л о в. Нет, ничего...
   Л а д ы г и н. Сейчас будем ужинать. Букеев пробирал за что-то Верочку - гудел, гудел над ней! В сущности, он очень скучный человек... Вы знаете Нина Аркадьевна думает, что я трус. Я - оскорблён. Спортсмен не может быть трусом. У меня брат, гвардейский офицер... (Заметив, что его не слушают.) Я, кажется, лишний?
   О л ь г а. Вы уже спрашивали об этом.
   Л а д ы г и н. Да? Забыл. А хорошо здесь! Море, холмы, за холмами степь. Нужно бы ещё лес - это идеально... Ужасно утомляет ожидание.
   Б о г о м о л о в. А вы чего ждёте?
   Л а д ы г и н. Ужина. Я часа два работал веслами...
   (Букеев подходит.)
   Б о г о м о л о в (жене). Между прочим, я сказал ей, что здесь люди, точно пчёлы, кружатся над каким-то цветком, невидимым для них.
   О л ь г а. Ты умеешь сказать...
   Л а д ы г и н. А что это за цветок?
   Б у к е е в (угрюмо). Я слышал краем уха вашу беседу; мне показалось, что вы объясняетесь Вере в любви...
   (Богомолов смеётся.)
   Б у к е е в. У вас странная манера говорить со всеми обо всём.
   О л ь г а. Это выговор тебе, - ты понимаешь?
   Б у к е е в. Что вы, Ольга Борисовна. Просто я так... сказал... Ведь в самом деле для Якова Сергеича как будто нет зап[ретных] вопросов. Он... удивительный. Веру этот разговор расстроил, ну... вот я и говорю. Она ведь очень нервная...
   Л а д ы г и н. Заставьте её делать гимнастику, плавать, и - всё пройдёт!
   Ж а н. Господа! Посмотрите, как красиво рыбаки развели костёр на берегу, и - посмотрите! Великолепие.
   (Все нехотя идут.)
   Ж а н (удерж[ивает] Букеева). Ника, я перекинулся с ней парочкой слов насчёт тебя. Конечно, она и так и эдак и - ничего особенного не сказала, но - поверь моему опыту! Терпение, дружище!
   Б у к е е в (уходя, махая рукой). Ты пьян, брат!
   Ж а н (пожимая плечами). Я двадцать лет пьян... Странно!
   Н и н а. Куда они пошли?
   Ж а н. На берег.
   Н и н а. Опять? Я так устала. Почему Никон Васильевич не в духе?
   (Вера осматривает стол, накр[ытый] для ужина.)
   Ж а н. Всё ваша сестра виновата.
   Н и н а (оглядываясь). Неужели он серьёзно увлекается ею? Это было бы ужасно.
   Ж а н. Да, не очень весело. А вот вы рискуете проворонить кусок.
   Н и н а. Фу, как грубо! Что с вами?
   Ж а н. Я, Нина Аркадьевна, - циник! Уверяю вас. И я - огорчён! Чёрт бы взял водопроводчика и супругу его, - вот что я говорю! Если случится...
   Н и н а (тревожно). Вы думаете, что у него серьёзно, да?
   Ж а н. Последняя женщина, - вот что я думаю! А вы...
   Н и н а. Пожалуйста, оставьте меня в покое! Что за тон у вас?
   Ж а н. Я сказал - я циник, и - кончено!
   Н и н а. Но - как же Ладыгин?
   Ж а н. Уж не знаю как. Это меня не интересует... Нисколько!
   Н и н а. Так откр[ойте] ему глаза.
   Ж а н. Не угодно ли вам взять на себя это приятное дельце?
   Н и н а. И возьму!
   Ж а н. И возьмите!
   Н и н а. Жанчик, вы знаете, как я отношусь к вам, - вы не должны допускать...
   Ж а н. Эх, что там! Если б моя воля, я завтра же подстроил бы ей такую пакость, что - слоны ахнут!
   Н и н а. Я говорю вам - вы не должны.
   Ж а н. Оставьте. Знаю я, что должен и чего не должен. Воспитывать человека чуть не тридцать лет, а тут вдруг является герцогиня из Чухломы... и - пожалуйте!
   В е р о ч к а (глядя к морю). Дядя Жан, ужин готов.
   Ж а н. Прекрасно. Идёмте, позовём их.
   (Верочка садится на скамью за кустами. Идут Ольга и Ладыгин.)
   Л а д ы г и н. Я не понимаю этого.
   О л ь г а. Чего вы не понимаете?
   Л а д ы г и н. Я вас люблю, я страстно желаю вас, а вы капризничаете.
   О л ь г а (смеясь). Вы называете это - каприз, и только.
   Л а д ы г и н. Ну да, а - как же? Уверяю вас, что я вообще очень нравлюсь женщинам, - они меня любят, а тут вдруг...
   О л ь г а. А вы умеете любить, да?
   Л а д ы г и н. Господи, - какой странный вопрос. Я не мальчишка, не старик.
   О л ь г а (смеётся). Вы очень просто понимаете любовь, удивительно просто!
   Л а д ы г и н. Я же не... этот, не... как это?
   О л ь г а. Не - кто?
   Л а д ы г и н. Ну, вы знаете! Я забыл слово... имя.
   О л ь г а. Робинзон Крузо?
   Л а д ы г и н. Нет, - при чём тут Робинзон Крузо, если дело идёт о женщине. Другое.
   О л ь г а. Вильгельм Телль?
   Л а д ы г и н. Это - сказка. Ну - всё равно.
   О л ь г а. Гамлет? Ловелас?
   Л а д ы г и н. Я - честный человек, а Ловелас, кажется, был негодяй.
   О л ь г а. Кто же?
   Л а д ы г и н. Вы смеётесь надо мной - за что? За то, что я вас искренно люблю. Поверьте, я люблю вас не как других любил, - честное слово.
   О л ь г а. Бросьте это. Ваша любовь - на две недели скучных будних дней - не более. В вашей любви не будет праздника...
   Л а д ы г и н. Ну, уж извините! Вы не можете знать...
   О л ь г а. Вы - почти дитя, хотя и красивый мужчина. Вы очень извините! - сильное животное, но мало человек, очень мало!
   Л а д ы г и н. Человек - прежде всего - физика... (Дел[ает] поп[ытку] об[нять] её.)
   О л ь г а. Ну, это грубо, и я больше не стану говорить с вами. (Почти с тоской.) Как скучно здесь! Хоть бы кто-нибудь пел, хотя бы немножко музыки... Все живут, точно во сне...
   Л а д ы г и н. Вот - идут все эти! Ольга Борисовна, дайте мне возможность поговорить с вами после ужина... Умоляю вас!
   О л ь г а. Я подумаю.
   Л а д ы г и н. Умоляю.
   О л ь г а. Тише!
   Б у к е е в (пристально смотр[ит] на Ольгу). Хорошо сейчас один рыбак сказал: "Ежели, говорит, всё от ума делать, так это тоже глупость будет!" Вы согласны?
   О л ь г а. Не знаю, право.
   Л а д ы г и н. Я - совершенно согласен. Не люблю умных людей.
   Б у к е е в. Вам не холодно?
   О л ь г а. Немножко...
   Л а д ы г и н. У меня дядя математикой занимается и всё о теории вероятностей говорит, - нестерпимо скучно.
   Б у к е е в. Даме холодно - скажите, чтоб ей принесли плед или шаль.
   О л ь г а. Платок у меня в комнате, Дуняша знает. (Ладыгин, недов[ольный], уходит, насвистывая.)
   Б у к е е в. Надоел он вам?
   О л ь г а. Почему?
   (Букеев молча целует ей руку.)
   О л ь г а. Что это значит?
   Б у к е е в. Так. Это не обижает вас, надеюсь.
   О л ь г а. Нет. Но - удивляет.
   Б у к е е в. Не удивляйтесь. У меня душа наполнена чувством благодарности к вам.
   О л ь г а. За что?
   Б у к е е в. За то, что вы есть, вот такая неотразимо властная, такая красавица, за то, что я имею счастье знать вас. (Торопливо и тяжело бормочет.) Благодарю вас...
   (О л ь г а смотрит на него.)
   Б у к е е в (усмехаясь). Там, на берегу, вы стояли, задумчивая такая, в сторонке от всех, и уж не знаю почему - но очень тронуло меня это.
   О л ь г а. Что именно?
   Б у к е е в. Да вот - что в стороне от людей... вы стоите.
   О л ь г а. Вы ошибаетесь, если думаете, что я избегаю людей. Особенно я люблю весёлых людей.
   Б у к е е в. Жаль, что я не умею быть весёлым!
   О л ь г а. Что же вам мешает?
   Б у к е е в. Да так... не знаю что...
   О л ь г а. Вы богатый, независимый человек.
   Б у к е е в. Независ[имых] людей нет, я думаю.
   О л ь г а. Вот как? Почему?
   Б у к е е в. Ну... например: если чего-нибудь хочешь, так уж зависишь от предмета своих желаний.
   О л ь г а. Желайте возможного.
   Б у к е е в. Всё кажется возможным, а полное счастье недостижимо.
   О л ь г а. Удовлетворитесь неполным.
   Б у к е е в. Обидно. Человек жаден.
   (Ладыгин нес[ёт] шаль, за ним Жан.)
   Ж а н. Давно пора ужинать.
   Л а д ы г и н. Да! Пора. Извольте.
   О л ь г а. Спасибо.
   Ж а н. Но все разбрелись, а Яков Сергеич на ступ[еньках] террасы рассказывает Верочке, Нине Аркадьевне о каких-то чудесах науки, - не рассказ, а мёд и перец! Удивительный муж у вас, Ольга Борисовна! Его даже камни могут слушать.
   Л а д ы г и н. Был такой проповедник, который тоже... "Аминь, - ему грянули камни в ответ".
   Ж а н. Это было в хрестоматии.
   Л а д ы г и н. Не знаю, может быть. Позвольте, хрестоматия - это сборник стихов, книга?
   Ж а н. То - книга, а то - остров в Тихом океане.
   Л а д ы г и н. Никогда не слыхал. Будемте ужинать, а?
   Б у к е е в. Жан - зови! (Пред[лагая] Ольге руку.) Позволите?
   О л ь г а. Спасибо.
   Л а д ы г и н. "Аминь! - ему грянули камни в ответ". Это очень хорошо сказано. А вообще я не люблю стихов, - ужасно трудно читать их! Запятые не на месте, и слова переставлены нелепо. А вам, Ольга Борисовна, нравятся стихи?
   О л ь г а. Хорошие - да. (Вз[дохнув].) Как хочется музыки послушать!
   Б у к е е в. Можно послать в город, там есть старичок один.
   О л ь г а. Нет, не беспокойте старичка. Ваша племянница - не играет?
   Б у к е е в. Верочка? Не знаю... Она у меня недавно живёт, ещё года нет...
   О л ь г а. Сирота?
   Б у к е е в. Да. Сестра моя умерла, Вера осталась с вотчимом, а он такой авантюрист, гуляка...
   Л а д ы г и н. Вот авантюристов я люблю, интересные люди!
   Ж а н. Прошу за стол!
   (Идут Нина, Верочка, Богомолов.)
   Б о г о м о л о в. Каждый из нас чувствует себя творцом или рабом некой "истины", и каждый стремится укрепить её в жизни, - вбить свой гвоздь в мозг ближнего. Это глубоко отвратит[ельное] стремление...
   Б у к е е в. Ваш супруг неутомим.
   Л а д ы г и н. Какая-то думающая машина.
   О л ь г а (оглядываясь на него). Вы очень откровенны.
   Б у к е е в. Н-да...
   Л а д ы г и н. Виноват! Это я нечаянно сказал...
   О л ь г а. Яков!
   Б о г о м о л о в. Да?
   О л ь г а. Сядь рядом со мной.
   Б о г о м о л о в. Прекрасно!
   Ж а н. Усаживайтесь, синьоры!
   III ДЕЙСТВИЕ
   Комната первого действия. Пасмурный вечер. Сквозь стёкла террасы видно, как под ветром качаются тополя. В углу налево Б о г о м о л о в и В е р о ч к а играют в шахматы. За большим столом Л а д ы г и н раскладывает пасьянс. В фонаре на тахте полулежит О л ь г а с книгой.
   В е р о ч к а. Так я возьму у вас коня.
   Б о г о м о л о в. А я - так!
   В е р о ч к а. И так возьму.
   Б о г о м о л о в. Да? Гм... Что же мне делать?
   В е р о ч к а. Вы сегодня играете очень рассеянно...
   Л а д ы г и н. Рассеянность - признак влюбленности.
   (Ольга смотрит на него через книгу.)
   В е р о ч к а. Шах королеве.
   Б о г о м о л о в. Уже? Что такое? Действительно, я играю, как телёнок.
   Л а д ы г и н. Сравненьице не лестное, но...
   О л ь г а. О чём вы гадаете?
   Л а д ы г и н. Конечно, о том, любит ли она меня.
   О л ь г а. Она - купчиха?
   Л а д ы г и н. Почему?
   О л ь г а. Мне так кажется.
   Л а д ы г и н. Вы сегодня злая. (Смотрит на часы.)
   О л ь г а. Я не бываю доброй.
   В е р о ч к а. Вы проиграли. Шах королю... Видите.
   Б о г о м о л о в. Вижу. Странно.
   Л а д ы г и н. Ужасно медленно тянется этот день...
   Б о г о м о л о в (встал). Вот надпись для часов:
   Мы временем владеть не можем,
   Минуты счастья не умножим,
   Но если день наполнен горем,
   Работой ход часов ускорим.
   В е р о ч к а. Это чьё?
   Б о г о м о л о в. Моё. Сам сочинил.
   О л ь г а. Когда?
   Б о г о м о л о в. Не помню.
   О л ь г а. Я впервые слышу.
   В е р о ч к а. Вы пишете стихи?
   Б о г о м о л о в. Писал. И всё почему-то грустные. Потом - стало стыдно - бросил.
   В е р о ч к а. Чего же стыдно?
   Б о г о м о л о в. Не умею сказать. Так как-то, знаете... взрослый человек, с бородой, гидротехник и вдруг - пишет стихи! Да ещё лирические.
   Л а д ы г и н. Да, это - нелепо! Борода и стихи...
   В е р о ч к а. Очень многие поэты носили бороды...
   О л ь г а (ир[онически]). Да - что вы?
   Л а д ы г и н. Вообще борода - нелепость... (Мешает карты.) Когда дяди Жана нет дома - здесь скучно, как в монастыре.
   (Верочка, собрав шахматы, уходит на террасу.)
   О л ь г а. Вы очень любезны.
   Л а д ы г и н. Я - откровенен. Не умею кривить душой.
   Б о г о м о л о в (Ольге). Он - прав. Здесь скучно. По-моему, источником скуки является владыка здешних мест, - в нём неиссякаемый запас эдакой каменной скуки.
   О л ь г а. Ты сплетничаешь.
   Б о г о м о л о в. Что это за книга?
   О л ь г а (смотрит на титул). Поль Адан.
   Б о г о м о л о в (целует руку её). Пойду, схожу на работы.
   О л ь г а. Скоро вернешься?
   Б о г о м о л о в. Скоро... Утром эти звери опять сломали бур... И кто-то украл ремни. [(Уходит.)]
   Л а д ы г и н (оглянулся, не видит Верочку, прошёл в фонарь, садится на тахту, обнимает Ольгу). Пойдём к тебе.
   О л ь г а. Нельзя.
   Л а д ы г и н. Почему? Пойдём!
   О л ь г а. Перестаньте! Я не хочу...
   Л а д ы г и н, Как ты меня мучаешь, это ужас, ты невероятно капризна. Ну, поцелуй меня крепко...
   О л ь г а. Здесь не место.
   Л а д ы г и н. Тогда - пойдём к тебе.
   О л ь г а. Я же сказала...
   Л а д ы г и н. Но, чёрт возьми... Вы издеваетесь надо мной, что ли?.. Я не могу так... Если я люблю, то - надо меня любить. Ты так ласкова с мужем, - это неприятно волнует меня.
   О л ь г а. Неужели?
   Л а д ы г и н. Конечно! Надо, моя милая, ясно знать, на какую лошадь ставишь, как говорят англичане.
   О л ь г а. Это они в подобных случаях так говорят?
   (Верочка идёт с террасы.)
   О л ь г а (усмех[аясь]). Вы - удивительный! Не думала я, что существуют такие упрощённые люди.
   Л а д ы г и н (обнимает её). Во всех случаях!
   (Верочка, садясь у стола, двиг[ает] стул, открыв[ает] ящик.)
   Л а д ы г и н (вскочил на ноги, выглянул и, смущённо улыбаясь, идёт на террасу, говоря). Ах, вы здесь?..
   (Ольга встаёт, выходит в комнату, молча смотрит на Веру, та встала и тоже смотрит в лицо Ольге. Немая сцена.)
   О л ь г а. Вы хотите сказать мне что-то?
   В е р о ч к а. Нет.
   О л ь г а (после паузы). Но, может быть, скажете?
   В е р о ч к а. Нет. (Идёт к двери налево.)
   О л ь г а. Желаете остаться немым судьёй?
   В е р о ч к а (горячо). Я ничего не желаю... я никого не хочу осуждать...
   О л ь г а (иронически). Благодарю вас!
   В е р о ч к а. Но - разве это любовь?
   О л ь г а. Ага, всё-таки вы заговорили...
   (Верочка быстро уходит.)
   О л ь г а (постояв несколько секунд, закрывает лицо руками, потом бормочет). Боже мой - что я делаю?.. Боже мой...
   Ж а н [(входит).] Вот мы и приехали! Вы одна здесь, божественная? (Садится.) Устал! Никон зол, точно голодный волк. Ветер. В городе пылища. Что с вами, богиня? А? Вы бледненькая и опрокинутая - что такое?
   О л ь г а. Ничего. Нервы. Пойду, отдохну.
   Ж а н (прот[ягивает] руку). Минуточку, минутку. Позвольте мне ещё раз побеседовать с вами.
   О л ь г а. Бесполезно.
   Ж а н. Милости прошу, а не жертвы! Присядьте.
   О л ь г а. Благодарю вас. (Ходит.)
   Ж а н. Ольга Борисовна! Я - циник!
   О л ь г а. Кажется, вы недавно называли себя романтиком?
   Ж а н. Обмолвился. Нет, я - циник! Я смотрю на вещи просто: вы красавица и заслуживаете божеских почестей. Вам необходимо вставить себя в раму, достойную вашей красоты. Жить с водолеем...
   О л ь г а. Я прошу вас...
   Ж а н. Нисколько не хочу обижать Якова Сергеича. Но я вижу, что вы ему не нужны, - ему вообще ничего и никого не нужно. Это человек преждевременный, отвлечённейший мечтатель, поэт и тому подобное. Да здравствует! Но - при чём здесь вы? Не понимаю!
   О л ь г а. И что же дальше?
   Ж а н. Дальше - Никон.
   О л ь г а. Вы знаете, как называется ваша профессия?
   Ж а н. Знаю - приживал, паразит.
   О л ь г а. Нет, хуже.
   Ж а н. Знаю - сводник.
   О л ь г а. И - всё-таки?
   Ж а н. И всё-таки! Я циник, но я по-своему люблю Никона и желаю ему счастья. Счастье - это вы. Всё - вам, всё - для вас. Жизнь - ну, жизнь пустяки, но - состояние - это уже не пустяки, а около шести миллионов! Ольга Борисовна, - дело стоит так: лично мне невыгодно, чтоб эта комбинация осуществилась, ибо я знаю, войдя в дом Никона, вы меня - фюить.
   О л ь г а. Извините, но мне кажется, что вы или пьяны, или с ума сходите!
   Ж а н. Да - почему? Речь идёт о деле, и повторяю вам - невыгодном для меня. Но в дружбе я - рыцарь, да-с, рыцарь, не менее того... Ольга Борисовна, пред вами - всё, сзади вас - одни словесные бубенчики и пустота!
   О л ь г а. Не смейте говорить так.
   Ж а н (струхнул). Не буду. Не стану. Фу... Ведь экая вы... женщина! Понять нельзя какая. Но - клянусь! - действительная женщина.
   О л ь г а. Послушайте... это Букеев просил вас говорить со мной?
   Ж а н. Ни-ни! Ничего похожего! Я - сам, за свой страх из чувства рыцарской дружбы, ей-богу! Знаю, что есть риск получить пощёчину, но - иду на вы!
   О л ь г а. Что вы за люди все? Вы, Букеев, Ладыгин? Не понимаю.
   Ж а н. И не надо, не понимайте! Мы сами ни черта не понимаем, ей-богу. Живём вплоть до смерти, а для чего? Необъяснимо. (Серьёзно.) Послушайте, Никон несчастный парень. Он только однажды искренно любил, но возлюбленная оказалась с премией - у неё был туберкулёз, и она умерла в Давосе. Он хороший парень... А что касается Нины Аркадьевны, то это не более как шутка, знаете, от скуки... Ну, например, один купец московский, говорят, слонёнка у себя в комнате держал. Ах, да что там! Ольга Борисовна, подумайте... Я ухожу, - топают на лестнице... Ольга Борисовна, - прошу вас! Это очень серьёзно!
   (Входит с террасы Нина.)
   Н и н а. Какой прот[ивный] ветер! (Огляд[ывает] их.) Вы - ссорились?
   Ж а н. Мы?
   Н и н а. У вас такой взъерошенный вид.
   Ж а н. Это - вдохновение посетило меня. Я расск[азал] Ольге Борисовне историю, дррр-аму, которую видел в синематографе.
   (Ольга уходит к себе.)
   Н и н а. В чём дело?
   Ж а н. А что?
   Н и н а. Отчего она такая?
   Ж а н. Мамочка, я ей сейчас наговорил столько, что - знаете удивительно, как она на ногах, устояла! Разоблачил, так сказать! И о Ладыгине и - вообще! Говорю - лучше вы, сударыня, того - цюрюк, цюрюк! То есть - пожалуйте назад. Авантюристок, говорю...
   Н и н а. Врёте!
   Ж а н. Я? Когда это?
   Н и н а. Всегда! Вы меня надуть хотите, сударь!
   Ж а н. Господи! Я - вас?
   Н и н а. Смотрите, друг мой! Я вашу дипломатию понимаю...
   Ж а н. Ах, как вы несправедливы ко мне!
   Н и н а. Я насквозь вижу вас.
   Ж а н. Гм!
   Н и н а. Да, да! Вы из тех, кто всегда идёт за победителем...
   Ж а н. Таковы все люди...
   Н и н а. Но - ещё неизвестно, кто здесь победит...
   (Верочка входит с ключами.)
   Ж а н. Там покупки из города привезены, будьте любезны принять. Никон просит к ужину оленью ногу...
   В е р о ч к а. Хорошо.
   Н и н а. А где Никон Васильевич?
   В е р о ч к а. У себя.
   Ж а н (уходя). Какой сегодня нервный день!
   Н и н а. Верочка!
   В е р о ч к а. Да?
   Н и н а. Присядьте на минуту. Я хочу спросить вас - вы ничего не замечаете?
   (Верочка молчит, играя ключами.)
   Н и н а (нак[лонясь] к ней). Не правда ли, эта Ольга Борисовна охотится за Никоном Васильевичем?
   В е р о ч к а (удивлённо). Нет!
   Н и н а (взволнованно]). Однако - это так. Вы - девушка, человек неопытный, вам непонятны наши женские хитрости.
   В е р о ч к а. Да... я ничего не понимаю...
   Н и н а. Но вы должны понять, что эта авантюристка угрожает вашим интересам...
   В е р о ч к а. Мне? Моим интересам?