Горланова Нина. Тургенев - сын Ахматовой

- Да что ты, ей нужна косметика, всякая гигиена, обедать в институте, - стал защищать Александру папа (ему было неудобно долго быть символом незаслуженной обиды, хотя и почетно, конечно). Маша вернулась с двумя бутылками "Туборга". Папа хотел извиниться, но мама его опередила: - Извиняйся немедленно - родных дочерей разорвать на куски захотел! Сатурн, пожирающий своих детей! Получалось: если он сейчас извинится, то поддастся грубому и безжалостному давлению, как будто бы он не свободный человек, который может выбирать линию поведения. И он попытался всем телом снова изобразить какой-то символ. - Раз в жизни сказал! - повторял он шепотом. - Если б папа этого не сказал,- просветленно сказала Александра,- он бы, может, с ума сошел, поджег бы что-нибудь. Таисия думала: папа же всем видом извиняется - что еще надо! Ну, мама еще немного поприставала: извинись немедленно, извинись немедленно. И устала. Легла и задремала. Но потом вдруг подумала: надо просветить до конца ситуацию... Не открывая глаз, она сказала: - Как хорошо Саша выразилась... что папе нужна была отдушина. Папа начал неумеренно расхваливать пиво: - Какое хорошее пиво вы, девочки, купили, вкусное! - Нашел способ извиниться таким образом. А мама подумала: все-таки лучше ясность в любой ситуации. Лучше бы он сказал: "Извините меня, пожалуйста, девочки!" И тут она заснула, слава Богу. Она еще слышала, как за стеной шепотом задушенно хихикали дочери, как громко звучала где-то вода, в которую бросали запачканную свекольным салатом футболку, штору, Машин халат и блузку... За стеной Таисия рассказывала папе очередной сон Вероники, который ей, Таисии, передали сложным, окружным путем, поскольку добровольных парламентеров кругом очень много, хоть пруд пруди. Сон сначала приснился Веронике, но тут ведь не проверишь, был ли он. А потом, художественно изменяясь, он пришел к Таисии через Наташку, Иру и Лизу. И все с удовольствием работали в этой цепочке, утверждая необходимость благородной бесполезности. У взрослых это вылилось в чеканную форму: "Я могу обойтись без необходимого, но не могу без лишнего". - Как будто бы у меня, в ее сне, сделался... ковшеобразный подбородок и по краям еще бородавки... вдруг от себя, не потому что он еще был злой, а просто картина казалась более внушительной и завершенной, если эти бородавки расположены регулярно. И папа от всего этого эстетства радостно засмеялся. Александра вдруг сказала, что надо позвать Загроженко и испытать на нем новый тест, который дали на консультации: преподаватель велел взять мальчика-подростка десяти - четырнадцати лет. - А я вам что, не мальчик? - удивился папа.- Давай, я буду тестуемый, а ты тестующая.- Он поднял стакан с янтарным "Туборгом". - Загроженко уже около четырнадцати, а тебе, папа, никак не меньше пятнадцати! Александра начала собирать какую-то еду на стол, объясняя, что дети не могут отвлечься от импульсов, идущих от внутренних органов. - Поэтому сначала Алексея накормим. И исключим посторонние влияния... Таисия схватила веник и принялась мести пол. "Тургенев - сын Ахматовой" подняла пыль",- возмутилась Александра. Чего это с сестрой? Ее просили сбегать за Лешей, а она пол метет. Таисия остановилась, плачевно оттопырив губу: если пыль еще стирать сейчас, то от спешки что-нибудь уронится, и этому конца не видно! Она срочно стала брызгать во все стороны водой и забрызгала стенгазету Маши. "Да, Тургенев - сын Ахматовой",- подумала Маша, но промолчала... В этот же день Вероника, одетая в платье, как из каталога, читала: Мы в детстве были много откровенней: - Что у тебя на завтрак? - Ничего. - А у меня хлеб с маслом и вареньем Возьми немного хлеба моего. Прошли года, и мы другими стали. И уж никто не спросит никого: - Что у тебя на сердце, уж не тьма ли? Возьми немного света моего...* Пока она читала, ее мало кто слушал, но все сидели тихо, потому что понимали: в частной школе надо вести себя по-светски, у них сейчас тут почти дворянское собрание. Только изредка жужжал у кого-то в кармане пейджер. Прочтя выбранное стихотворение, Вероника почувствовала, что она похожа на человека, спрятанного в этих строчках. Силы в ней появились, такие свежие, чистые. Теперь, когда Вероника ходит в частную школу, у них тут такие интеллектуальные вечера! А Таисия медленно утопает в своем бытовом болоте, бедности. "Возьми немного хлеба моего". Вдруг настроение стало гадким: хлеб - это ведь Загроженко, который дал буханку Таисии. Конечно, раздавала бы я это добро горстями. Но надо ведь его сначала накопить. А для этого выучиться! Процедура чтения стихотворения дала Веронике не только силы, но и воображение. Не только воображение, но и интуицию. Сам собою придумался интересный сон, который мог бы зацепить слабые места Таисии. - Будто идет Таисия с косточкой в руке, а мой Мартик к ней подбегает, он, как всегда, думает, что она с угощением к нему пришла. И говорит человечьим голосом: "Дай погрыфть кофточку..." Это Вероника рассказывает сейчас Наташке, чтобы та передала Ире, а Ира вручила бы сообщение Лизке. Через Лизку дойдет до Таисии. - А Таисия говорит: "У меня самой есть нечего". Один конец кости откусила и дала Мартику, а другой сама как начала грызть, клыки растут. И кость тоже растет. Хруст такой стоит. Мартик прибежал ко мне, жмется... Вероника осязательно чувствовала, что у нее длинные руки и она через Иру, Наташку и Лизку достает Таисию своим сном. Она заранее прикинула, как может измениться сон, пройдя через всю эту цепь. И снова почувствовала удовлетворение, как от чтения стихотворения Решетова. Тася пригласила Алешу Загроженко с Лизой на тестирование. А Александра их накормила гречневой кашей, чтобы не мешали импульсы от пустых внутренностей. - Ну ладно,- сказала Александра, когда все поели.- За работу... Она попросила Алешу нарисовать вымышленное животное и подробно объяснить, где оно живет, чем питается, какие у него враги. А Лизе дала тест "Моя семья". Леша изобразил какого-то Тяни-толкая, одна голова которого мирно щипала траву, а другая окрысилась, зорко глядя с длинной жирафьей шеи. Ног много, они мощные и покрыты чешуей. Рядом двухголовый детеныш. Пасется. А Лиза нарисовала в центре две доски. Александре на лекции не говорили о таких символах. Алексей объяснил, что это доски из-под бабушкиного гроба. И тут же добавил: - Были доски, я их выбросил! Себя с братом Лиза поместила по одну сторону досок, а маму - очень съеженную, ниже табуретки - по другую сторону. - Бабушка хотя бы ругала маму: чего ты лежишь, пупом в небо смотришь? А теперь...- сказала Лиза и увеличила на рисунке одну ногу матери.- Вот теперь у нее нога и болит! - А! Мама скоро деньги получит за свои тарелки! И мы устроим мой день рождения,- перевела на веселое Таисия. - Я вам устрою, по сценарию,- пообещала довольная Александра, ведь теперь у нее все есть для сдачи экзамена по психологии. На самом деле душа у человека большая - всегда есть, чем утешиться! Если нет денег, есть любовь, друзья, красота, доброта, ум, талант или юмор. Родственники есть. Мечты. И все помогает выжить. Да еще любовь к Богу и Его любовь к нам. Так думал папа Таисии. Он думал, как обычно, вслух. Еще есть красота природы - она радует... - Или есть песик, верный товарищ,- добавила Таисия. - Или книги,- подсказала Маша.- Я вот начала читать "Мастера и Маргариту", и знаете что: на первых двух страницах ни разу не повторяются слова, да! Ни разу! Чтобы одно слово два раза - нет такого! Такой странный подход к чтению сильно поразил папу, но пиво - как всегда сгладило остроту восприятия, и он не стал пускать умные едкости по семейным каналам. Только и сказал: - Спокойной ночары.- И задал ежевечерний дежурный вопрос: - Что передать в страну снов? На этот раз Таисия сказала: - Передай, чтоб страна снов не отделялась от СНГ, а то визу долго придется оформлять... Загроженко и Лиза засобирались домой. "У них свои порядки, но... неделовые все они, по-моему,- думал Алеша.- Если никто в семье не пьет, то деньги должны появляться сами собой... Что люди в свободное время-то делают деньги зарабатывают. Я Таисию потихоньку перевоспитаю". Алеша в субботу взялся за полцены мыть машины. Время было грязное - май, и водители охотно останавливались у забора с надписью: "Мойка машин". Мыли подростки машины с улыбкой, которая была частью униформы. Еще не читан Карнеги, и вообще ничего еще почти не читано, кроме "Букваря" и пары учебников, но уже подростки схватили мысль: кроме хорошей работы, должен быть гарнир к ней в виде микропьесы общения. Алеша в булочной часто разгружал хлеб, но там запах от буханок поднимался сухой, теплый и живой. А мыть машины надо в болотине, которая, конечно, текла к люку, но медленно. Выбросы из глушителя, замерзшие руки - и все это за полцены. Злость вспыхнула, которая здесь не к месту, Алеша ее прогонял, но она снова возвращалась. Подъехал джип "Чероки", красивый весь, никелированный, как раз для детей сорока - пятидесяти лет от роду. Вышел водитель, поправил сползшее на бок брюхо и сказал: - Пацаны, за пять кусков вымоете? Всего за пять? Ребята молчали. Но у Алексея костер внутри запылал еще сильнее. - Может, за эти деньги ему еще и жопу помыть? - сказал он внешне спокойно, с каким-то удивлением полуинтеллигента. Новорус с самого начала знал, что зарвался,- просто привык надувать на каждом шагу. Если б он не жилил, то и не разбогател бы быстро. Но, хотя он был жила, долго терпеть не мог, чтоб последнее слово не за ним. - Ну ладно, птицей налетайте, десять кладу.- Не видя поползновений к сервису, добавил: - И еще пять сверху! Тут они поняли, что нельзя стоять, и схватились за губки и ведра. Еще они поняли, что Алеша - крученый пацан, он знает, где можно нахамить клиенту и не проиграть. А они не знают. А сам он вдруг подумал: "Здесь можно шишку держать - денег больше будет". В это время на стадионе чадила очередная скоротечная звезда эстрады, поддерживая кандидатуру Ельцина. Ветер доносил волнами бодрящий рев зрителей. А очередная машина неслась на подростков, как таран. Сначала ребята подумали, что водитель ненормальный и хочет всех скосить под корень. А он просто любил мастерски притормозить, с шиком, чтобы по маскам испуга, возникающим на лицах, понять важность своего существования. Зато он хорошо заплатил, не торгуясь и молча. Алеша вытянул руку с губкой, призывая очередного клиента, и закричал: - Голосуй или проиграешь! И его крутость еще больше закрепилась в глазах компании. Бабушка, которую они называли "проходной" (она каждый день мимо них ходила на рынок), продала им, как обычно, литровую банку картофельного пюре и шесть котлет - по две на каждого. Все было горячее. Алексея поразило, что Виктор быстро свернул из конфетной обертки жесткий длинный треугольник и стал пользоваться им как зубочисткой. Все у них пригнано без промежутков Загроженко выставил им мысленно хороший балл. Деловые! С ними я смогу подняться. Варя шла как миссионерка религии под названием "Я". Она всем насылалась, а люди отвергали ее миссию, думая, что она смутится. Наивность своих знакомых Варя прощала и приходила потом к ним еще много раз. Варе было уже под сорок, но на вид она была без возраста... У нее бывали периоды колебаний веры в себя, и тогда она казалась старше. Но на подъеме Варя лучилась юностью. - Я пришла вас предупредить вот о чем: один ваш знакомый о вас плохо говорит... что вы даже кошек не кормите! Но все остальное я скажу, если поклянетесь молчать. Папа Таисии только уселся поесть хлеба с мороженым салом и нарезал сало на крохотные дольки, стараясь их съесть еще до того, как они потеряют алмазную твердость. - Сала хочешь? - спросил-предложил он. - Если сама отрежу.- Варя взяла нож и отхватила кусок сала, а потом угостила себя еще куском хлеба.- Так вы клянетесь молчать? А Таисия со страхом на отца смотрела и думала: неужели он сейчас поклянется на всю жизнь и услышит такую грязь, что потом будет всю жизнь?.. - Не буду я клясться! - Неужели вы не хотите знать, кто ваш враг? - Не хочу. - А он, между прочим, распространяет о вас одиозные сведения. И может сделать что-то плохое. Я его знаю - он в силах! - Ну, ты, Варя, наверное, уже отдохнула, поела - теперь давай расстанемся. - Надо же! Первый раз вижу человека, который не захотел слышать, что о нем плохо кто-то говорит... Таисия подумала: если папа первый отказался, значит, тетя Варя уже ко многим ходила. Хорошо, что мамы нет дома - с ее неустойчивым здоровьем. От тети Вари впечатление, как от сковородки, плоской и твердой: сама она непрошибаема, а кого хочешь может пришибить своей информацией. Варя ушла, неся в себе чувство абсурдности происшедшего и обиды на то, что мир не так логичен, как на него надеешься. На лестнице она встретила радующуюся маму Таисии (она получила много денег за свою стопку тарелок). - Дорогая,- сказала ей Варя вразумляющим тоном,- в нашем возрасте пора уже влюбляться в молоденьких мальчиков. Посмотри, на кого стал похож твой муж. - Вот и влюбляйся - подай пример, будешь кому-то нужна,- с безжалостной радостью отвечала мама Таисии. - Ты же знаешь, что у меня одна гордость - я девственница. Представляю, что она навообразила себе за сорок лет, подумала мама Таисии. Варя на одном уровне с певичкой несчастной, которая агитирует ляжками голосовать за любимого кандидата в президенты. Спеть хорошие песни трудно, а показать голую ногу легко, ничего не стоит. И Варя, и мама Таисии не имели права друг друга осуждать, но осуждали. - Сделаем два торта и два салата! - возликовала Таисия, когда мама достала деньги. - Один торт и один салат! - отвечала мама. - Один торт - это уже не день рождения, а... - Но денег не хватит на два! Папа Таисии думал: да сколько ж надо работать, чтобы денег хватало! Зачем говорить о том, чего не изменишь? - Бродскому тоже, наверное, ни на что не хватило Нобелевской премии. - Ну вот что за человек, не знает, а говорит всегда.- Мама Таисии только светилась изнутри, а теперь начала мерцать и чадить, пока совсем все внутри не потухло и остался один дымящийся фитиль. - У денег есть коренное свойство - их всегда не хватает,- озвучил расхожую мысль папа с умным видом. - Кстати, о деньгах,- вспомнила Таисия.- У меня в кармане два письма - взяла в ящике, одно из налоговой какой-то, а другое от Димона. От Димона письмо положили в Сашин ящик письменного стола. А письмо из налоговой инспекции словно током всех било. Общая мысль была: не зря, нет, не зря приходила Варя! Она, наверное, в курсе, намекала на того, кто сообщил в налоговую полицию! Уж лучше б выслушать ее рассказ о неведомом враге. "Явиться с декларацией доходов и всеми документами, подтверждающими..." Листок в руках папы подрагивал, продолжая посылать невидимые государственные силы. - Раньше вот так же боялись повестки из КГБ! - возмутилась мама (в то же время ей захотелось боязливо посмотреть в окно: не подъехали ли экономические опричники с проверкой). - Ты скрываешь миллиарды,- сказал папа Маше.- Ну-ка выкапывай немедленно и плати за всех налоги, а то ишь ты... - Нет, это Таисия, наверно, закопала и в форточку каждый вечер смотрит - не на могилу Кулика, Кулик для нее - это прикрытие, а там баксы закопаны... Таисия подумала: щенок так мучился, а Маша говорит... Но она уже знала, что не надо делать душным то семейное пространство, в котором живешь. Поэтому она обернулась веселой девочкой и сказала Зевсу: - Это из-за твоих миллиардов к нам повестки ходят? Ну-ка живо! Выкапывай и плати... Грязный ты приходишь - наверное, по разным кладам шныряешь, проверяешь. Маша хотела успокоить родных: - Если приедут с проверкой, то увидят наши необыкновенные миллионные диваны.- И она обвела взглядом просевшие семейные лежбища. - Русская вера в доброту властей неистребима,- вздохнул папа.- Я не знаю, как к ней относиться... На лестничной площадке стали слышны легкие юношеские шаги и два баса: один принадлежал Петру, другой - неизвестно кому. Петр зашел и сразу испугался, увидев столбняк, охвативший всю семью. Последний раз все были такие деревянные, когда у мамы и папы умер близкий друг дядя Изя. У отца в руках развевалась какая-то бумажка. Единственный, кто сразу оживился, так это выглядывающий из-за плеча Петра бледный юноша. Как человек, очень сильно прикрепленный к реальности, он верил, что реальность ему за это всегда воздаст определенным количеством спиртных напитков. - Вот в Абхазии нам вообще ничего не давали: солдатских не платили, не кормили...- сказал бледный юноша.- А вы меня узнаете? Я - Боря, который приходил к вам играть на компьютере, когда мы с Петром в школе вместе учились. Он сразу понял, что бумага - весточка от государства. Но он уже наплевал на государство и не боялся его. Только дописывал на всех рекламах с "Хочешь похудеть?": "Сходи в армию" (кривым почерком). - Из налоговой полиции повестка! - Расписались в получении? - спросил Петр. - Нет! - просияла Таисия.- Из конверта. - Тогда выбросьте. Всем мужчинам пришли такие. У нас в фирме все выбросили. Бледный Боря, как утонченный режиссер ситуации, подумал: надо как-то усилить всеобщую радость, чтобы привести ее к известному благодатному результату. - Старик абхазец нас один раз пригласил - долго торговался. А ему нужен был бензин. Такое гостеприимство проявил - настоящую "Хванчкару" нам выставил... И правильно вы сделаете, что выбросите. Нам тоже что сержант говорил? А мы: "Слушаем, товарищ сержант",- а сами налево все спускали... Поэтому немногие только умерли, большинство-то выжило. Мама Таисии дала бледному Боре, тут же порозовевшему от приятных чувств, десятку, чтобы купил в ларьке чего-нибудь. И хотя эти деньги убавляли фонд дня рождения Таисии, но и она была радостная, потому что хотела веселья. Абхазия или Пермь - все равно приходится обороняться от натисков государства. - Дырка-то спереди у него на шее откуда? Ранение? - Нет, это у него от реанимации, с перепою - через трахею делали искусственное дыхание, отек горла был. Тут Петр из воздуха уловил нервные волны матери и добавил: - Боря сегодня пришел к нам устраиваться по объявлению, а мы уже плотника взяли. Не успел он договорить это, как раздался звонок. Прямо с порога Боря отрапортовал: - Купил спирт "Троя" - настойка на женьшене. Папа с его привычкой читать мелкие примечания обратил внимание: - Для наружного употребления. - Все пьют, и я пил - и все в порядке. Все посмотрели на дырку в отвороте рубашки - с глубоко пульсирующим морщинистым дном. Боря перехватил их взгляды и сказал твердо: - Позавчера пили. (Понимай: с тех пор он не был в реанимации.) Выпили по первой порции. Девочки устроились, как в партере, посмотреть и послушать. - Снится мне...- начал Петр и остановился, спохватившись - нужно ведь подождать, пока женьшень дойдет до самых отдаленных клеток.- Снится мне, что веду самолет. И вдруг стюардесса вызвала меня к какому-то капризному пассажиру. Успокоил я его, вернулся, а в кабине все приборы управления исчезли. Самолет начинает разваливаться на части, пассажиры гибнут, а я тут же оказываюсь подсудимым... - Что-то неладно с жизненными целями,- сказал после продолжительного молчания папа. - А мне приснилось, что я бронетранспортер на цистерну спирта поменял. К чему бы этот сон? - Боря достал из кармана сдачу, пошелестел и сказал: Дешевый этот женьшень... Мама Таисии поняла намек, но поскольку она уже внутрь себя уронила росинку этого наружного растирания, то перевела разговор в какую-то гносеологическую плоскость: - С Троей все время что-то не то происходит... Шлиман не ту Трою откопал, которая у Гомера. И вообще сейчас ученые доказали, что ту Трою так и не взяли. - А мы ее все-таки окончательно возьмем! - с угрозой сказал Петр. - Зачем спиртовую растирку назвали таким знаменитым именем и на этикетке лихой Гектор на колеснице скачет? Это Троя, что ли? - Это троянский конь,- качнул недавно стриженной головой папа.С сюрпризом внутри. Маша понимала: непедагогично поощрять выпивки разговорами с нетрезвыми родителями, но они ведь редко разрешают себе расслабиться. (А если будут часто, придется их взять в крутой оборот - откажусь их постригать, маму откажусь подкрашивать.) - Вчера Таисия,- начала речь Маша,- не могла сделать доклад о росписи древнегреческих ваз. Я ей достала "Мифы народов мира", Гаспарова, Куна, книгу Любимова по древнему искусству... Заливаюсь, диктую ей тезисы: краснофигурные, чернофигурные, последовательность времени, а Таисия в слезы - надо подробно, а она не успевает. Говорю: "Надоело мне это уже - давай я за тебя напишу, почерки у нас похожи..." Слушали Машу с голубиным терпением: понятно, что общаться нужно с детьми, отец кивал головой - вот еще один квант общения прошел, вот другой, а мама только водила глазами, как бы провожая каждую частицу общения. - Эмхакашка, блин, требует подробно,- добавила Таисия.- А у самой муж говорит: "Вера, я лоЇжу в сумку..." Петр сказал Боре: - МХК - это мировая художественная культура. Боже мой, ну и каково зерно этого сообщения? А, Маша? - А таково! Я за Таисию писала, а она потом еще целый час перед зеркалом так причешется, сяк... одно примерит, другое не нравится. А выла: не успею, не успею!.. - Это же МХК в действии,- заступился за Таисию папа.- Эстетика поведения... А взгляд Бори, как у всякого человека употребляющего, бродил по комнате в поисках предлога добавить. С каркаса психики обрушились все завитушки, придающие Боре вид обыкновенного человека, и при солнечном свете вылезло что-то колченогое, похожее на тарантула, чья экологическая ниша - океан алкоголя. Он увидел расписанную одуванчиками тарелку, сохнущую на подставке для учебников. Показывая на нее, сказал: - Тут у одуванчиков ножки... просто... голые нарисованы! А на самом деле они покрыты волосками. Вот как у меня! - Он задрал брючину, все ожидали увидеть суперсамцовское непотребное буйство джунглей, но не успела мама еще почувствовать неудобство перед дочерьми, как услышала разочарованный вскрик: - ?-мо°! Все вылезли... от пьянки! Это точно. Все Абхазия виновата: они нас поили, эти черные! Ну, покажу я им на рынке - в День пограничника! - Эти, на рынке, за тех отвечать должны? - удивился Петр. "Да, все должны за меня отвечать",- взглядом показал Борис. Петр сразу начал его выводить из зоны возможного конфликта. Борис хотя и поплыл от "Трои", но вертелся по прихожей очень быстро, так что все включились в его ловлю. Петр не мог понять, почему на одну ногу легко наделся туфель, а на другую ? с трудом, и то при помощи ложки для обуви. "Гениальный человек изобрел эту ложку - надо бы Нобелевскую премию дать",шептал Петр безрадостно. Родители Таисии неуместно педагогически нажали, когда Петр и Боря ушли: - Ишь, черные ему во всем виноваты,- сказала мама. - Он в чем-то прав: в самом деле все за всех в ответе,- добавил папа.- Но и он, Боря, должен за всех быть в ответе... в меру своих сил. А он абсолютно безмятежен... Мама продолжила: мол, Петру неудобно своего везения, что он не был в армии, вот он его и привел. И тут оба родителя разом вспомнили, как Боря угрожающе наставлял, как дуло, свою дырку между ключицами в коридоре, и дно этой дырки пульсировало всхлипами. "26 мая 1996. Сегодня я поняла, что враг существует: он мешал нам все время, пока мы собирались в монастырь. Вчера только приготовили мне мини-юбку, а сегодня найти не могли. Вся темная одежда на виду была, а мы ее словно не видели. Наконец оделись с Машей, гостинцев положили в кулек с ручками, уже чуть не вышли, мама сказала: "С Богом!" - и тут увидели, что на пакете "секс" по-английски. Слава Богу, еще не ушли... Не буду писать, с какими приключениями покупали кулек - вообще нет ничего строгого! То голые, то реклама... Мама написала по всем правилам письмо к матушке-игуменье. Сначала "Слава Богу нашему", потом "Благословите, матушка!". Мы у матушки Марии попросили благословения на поход - на сплав. У нас нет прививок от клещей, и может помочь только благословение. Матушка, оказывается, была врачом до монастыря. Она прочла молитвы и потом подробно рассказала, какие места на теле надо чаще всего осматривать. Матушка нам подарила по книжке "Таинственный смысл символических священнодействий". Завтра у меня день рождения - пригласила Алешу, Лизу, Наташу, Иру и Лильку". "А какие будут призы за победу в конкурсе?" - интересовалась Маша. Александра вычитывала из книги "Все о детской вечеринке", что можно взять для дня рождения. Маша подумала: вот бы прочесть книгу "ВСЕ о будущей жизни"! Чудаки эти англичане или американцы (книга была переводом с английского): "Не стоит устраивать сюрпризы для малышей - они могут оказаться источником испуга..." Н-да, для шестилетней Лизы Загроженко все, что мы предложим, будет очарованием. А в это время Таисия писала своим заунывно-аккуратным почерком; она чувствовала, что внутри букв скрывается что-то невеселое, и старалась их подвеселить всякими чернильными кудрями. Она сочиняла: "На кладбище встретишься с таинственным незнакомцем", "Если будешь грустить - лопну воздушный шарик возле уха"... - Картошку выключите,- командовала Александра,- салат режем! Она заглянула к Таисии и прочла надпись на открытке. - Что это у тебя за ажурная вязь полуарабская, Таисия? У них было сейчас такое раздолье: папа на работе, мама уехала за город на этюды. Перед этим она много раз повторила: "Не дай Бог, разобьете хоть одну тарелку! Я, конечно, все терплю, и это вытерплю, но будьте милосердны!" - Так какие будут призы? ? повторила вопрос Маша. - Да вон медведи,- небрежно сказала Александра.- Они новые. Сестры насторожились: как это - Димон выбирал, выбирал, а мы на призы их отдадим?! - А вы почитайте, какую он ерунду мне написал.- Александра с деланной небрежностью дала сестрам письмо Димона. "Дорогая Александра! Вчера вернулся из Москвы и сразу попал на похороны Васяна. У него было ранение в печень. Схватило в правом боку, вызвали "Скорую", потом сказали, что умер от старой раны. У него осталась беременная жена. После той войны еще многие раненые могли жить, а сейчас напридумывали всякое оружие, чтобы раненые не вставали в строй и не продолжали воевать.