Страница:
Грабин Василий Гаврилович
Оружие победы
Грабин Василий Гаврилович
Оружие победы
Биографическая справка: ГРАБИН Василий Гаврилович (1899/1900-1980), конструктор артиллерийского вооружения, генерал-полковник технических войск (1945), доктор технических наук (1941), Герой Социалистического Труда (1940). Член КПСС с 1921. Окончил военно-техническую академию им. Ф. Э. Дзержинского (1930). Под руководством Грабина созданы 76-мм пушки образца 1936 (Ф-22), образца 1939 (УСВ) и 1942 (ЗИС-3), 57-мм пушка образца 1943 (ЗИС-2), 100-мм полевая пушка образца 1944 (БС-3), которые широко применялись в войну. Депутат Верховного Совета СССР в 1946-1954. Государственная премия СССР (1941, 1943, 1946, 1950). Награжден 4 орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, 2 орденами Красного Знамени, орденами Суворова 1-й и 2-й степени, Трудового Красного Знамени, Красной Звезды. (Великая Отечественная война 1941-1945. Энциклопедия. Москва, "Советская Энциклопедия". 1985. Стр. 221.)
Hoaxer: Нельзя не согласиться с автором предисловия В. Левашовым (который, как из этого самого предисловия явствует, вместе с М. Михалёвым, занимался литобработкой сих мемуаров), что чтиво вышло захватывающее. Лично я прочёл воспоминания Грабина безотрывно, и будь второй, третий тома, их бы постигла та же участь. Литобработчики ли, сам Грабин тому "виной", но сквозь строчки проступает личность весьма незаурядного, оригинального человека, и становится понятно, как этот человек добивался своего и что давало ему основания обещать Сталину сделать то, что казалось невыполнимым для других. Конечно, Грабин в своих мемуарах пристрастен (например, читая о создании 76-мм пушки Ф-22, возникает впечатление, что она сразу вышла настолько прекрасной, что практически не потребовалось никаких доделок; а между тем, в других источниках история создания и внедрения этой пушки не столь гладка), а время не остудило его симпатий и антипатий. Но никакая (и легко понятная) пристрастность автора не может умалить его громадного вклада в нашу победу над немцами в прошлой войне. И этот вклад был оценен по достоинству - орденами Суворова 1-й и 2-й степени.
Содержание
О книге "Оружие победы" и ее авторе. В. Левашов
От автора
Мы - артиллерийские конструкторы
Тринадцать энтузиастов
"Желтенькая"
Судьба каждой пушки решалась в Кремле...
"Желтенькая" будет жить!
Награда
Директора меняются, недостатки остаются
Новые испытания
Вынужденная инициатива
От карандаша к металлу - новыми методами
Полгода не у дел: сомнения и надежды
"Мигунов сделал! "
После успеха
КБ приобретает новую специальность
Пушка для среднего танка
С полигона - на фронт
Снаряд против брони
История одной ошибки
От старых методов к новым
Пушка, рожденная за одну ночь
Странный телефонный звонок
Новые времена - новые ритмы
Пушки - к бою
Примечания
О книге "Оружие Победы" и ее авторе
Автор этой книги, известный советский конструктор артиллерийских систем Василий Гаврилович Грабин - генерал-полковник технических войск, доктор технических наук, профессор, Герой Социалистического Труда, четырежды лауреат Государственной премии СССР (он был удостоен ее в 1941, 1943, 1946 и 1950 годах), кавалер четырех орденов Ленина и других высоких правительственных наград.
"Известный" - неточное слово. Если говорить о широкой популярности, правильнее сказать - неизвестный. Как были неизвестны С. П. Королев и создатель легендарного танка Т-34 А. А. Морозов. Как были до поры неизвестны имена многих инженеров и ученых, работавших на Победу. В обстановке строжайшей секретности проходили и их рабочие будни, и их праздники.
Из 140 тысяч полевых орудий, которыми воевали наши солдаты во время Великой Отечественной войны, более 90 тысяч были сделаны на заводе, которым в качестве Главного конструктора руководил В. Г. Грабин (в книге этот завод назван Приволжским), а еще 30 тысяч были изготовлены по проектам Грабина на других заводах страны. Имя В. Г. Грабина мало кто знал, но все знали знаменитую дивизионную пушку ЗИС-3, вобравшую в себя все достоинства прославленной русской "трехдюймовки" и многократно умножившую их, оцененную высшими мировыми авторитетами как шедевр конструкторской мысли. Пушки эти до сего дня стоят на мемориальных постаментах на полях крупнейших сражений - как памятник русскому оружию. Так оценил их народ. Грабинскими пушками были вооружены "тридцатьчетверки" и тяжелые танки "КВ", грабинские 100-миллиметровые "зверобои" встали неодолимой преградой на пути фашистских "тигров" и "пантер", грабинские "САУ" помогали атакующей нашей пехоте подавлять огонь вражеских дотов.
Обычно в мемуарах читатель ищет подробности жизни знаменитых людей, живые детали, позволяющие полно и живо воссоздать образ времени. Эта книга иная. В. Г. Грабин описывает не историю своей жизни, он пишет то, что можно бы назвать биографией его дела. Насколько полно прослежены этапы рождения почти каждой из пушек, настолько же скуп автор в отношении даже крутых поворотов своей жизни. Для В. Р. Грабина событием было принятие его пушки на вооружение, а не награждение его самого высшей премией. Поэтому и пришлось начать эти страницы энциклопедической справкой, официальным перечислением его титулов и званий.
Как и для большинства читателей, далеких от специальных проблем вооружения и детально не вникавших в историю Великой Отечественной войны, фамилия "Грабин" ничего мне не говорила до одного из холодных ранневесенних вечеров 1972 года, когда на моем пороге возник залепленный мокрым снегом молодой майор с черными петлицами и поставил на пол два тяжелённых пакета со словами: "Приказано передать". Такой тяжелой могла быть только бумага. Так и оказалось: в свертках было два десятка папок с плотным машинописным текстом. Я внутренне ужаснулся: это же не меньше недели читать! Но отступать было некуда. Накануне в телефонном разговоре с моим старшим коллегой по писательскому цеху М. Д. Михалевым (он тогда заведовал отделом очерка в журнале "Октябрь") я дал согласие взглянуть на материалы с тем, чтобы - если это меня заинтересует принять участие в их литературной обработке. Сам М. Д. Михалев занимался этой работой уже с год и чувствовал, что в одиночку не справится. Майор, козырнув, исчез в темноте. Я перетащил пакеты поближе к столу и раскрыл первую папку. На титульном листе стояло: В. Г. Грабин.
Читал я ровно неделю. Не отрываясь - как увлекательнейший детектив. Отложив все дела и отключив телефон. Собственно, никакие это были не мемуары. Правильнее сказать: технический отчет. Со всеми внешними признаками этого канцелярского жанра. Но отчет - о всей своей жизни. А поскольку для В. Г. Грабина, как и для многих его сверстников, юность которых была осияна молодой идеологией Октября, дело было главным, а порой и просто единственным содержанием жизни, отчет Грабина о своей жизни стал отчетом о своем деле.
Среди талантов Василия Гавриловича не было литературного дара, но он обладал даром иным, редчайшим, который роднит его с Львом Толстым. Я бы назвал это - точечная память. Память его была феноменальной, он помнил в мельчайших подробностях все - в ходе работы наши с М. Д. Михалевым архивные изыскания неизменно подтверждали его правоту. Но мало того, что он помнил все, что происходило. Самое поразительное, что он помнил все, что тогда чувствовал, последующие впечатления не стирали и не искажали того, что он переживал в каждый конкретный момент своей почти сорокалетней деятельности. Когда-то где-то какой-то мелкий военный чиновник помешал (чаще пытался помешать) работе над очередной пушкой. И хотя чуть раньше или чуть позже этот чиновник был переубежден или просто отступил, отстранился, был смят, убран с пути ходом самого дела, Грабин словно бы возвращается в тот день, и вся ненависть к чинуше, все отчаяние ложатся на бумагу, он снова спорит со своим давно побежденным оппонентом так, как спорил тогда, и приводит доказательства своей, а не его правоты, не упуская ни малейшей мелочи: "Во-первых... в-третьих... в-пятых... И наконец, в-сто тридцать вторых..."
В. Г. Грабин писал отчет о своей жизни. И возможность не просто узнать итог, а проследить процесс сообщает книге В. Г. Грабина особую динамичность, а также дополнительную и довольно редкую для мемуарной литературы ценность.
Еще через несколько дней я приехал в подмосковную Валентиновку и долго ходил по раскисшим от весеннего половодья улочкам, отыскивая дом, где жил В. Г. Грабин. Возле калитки с нужным мне номером стояли два потрепанных мужичка и безуспешно давили кнопку звонка. У ног их стояла молочная фляга с какой-то то ли олифой, то ли краской, которую они жаждали как можно скорей продать за любую цену, кратную стоимости бутылки. Наконец, не на звонок, а на стук калитка открылась, выглянул какой-то человек, одетый так, как одеваются все жители подмосковных поселков для работы на улице, в самый что ни на есть затрапез: какой-то ватник, опорки,- вопросительно глянул на посетителей: что надо?
- Слышь, батя, позови-ка генерала, дело есть! - оживился один из них.
Человек мельком глянул на флягу и недружелюбно буркнул:
- Нет генерала дома.
И когда они, чертыхаясь, потащили свою флягу к другой калитке, перевел взгляд на меня. Я назвался и объяснил цель своего приезда. Человек посторонился, пропуская меня:
- Проходите. Я Грабин.
В глубине просторного, но совсем не генеральских размеров участка стоял небольшой двухэтажный дом, опоясанный верандой, тоже ничем не напоминающий генеральские хоромы. Позже, во время работы над книгой, я часто бывал в этом доме, и всякий раз он поражал меня какой-то своей странностью. В нем было довольно много комнат, шесть или семь, но все они были маленькие и проходные, а по центру дома шла лестница, дымоход и то, что называется инженерными коммуникациями. Однажды я спросил у Анны Павловны, жены Василия Гавриловича, кто строил этот дом.
- Сам Василий Гаврилович,- ответила она.- Сам проектировал и следил за постройкой, он очень его любил.
И все стало понятно, дом был похож на пушку: в центре ствол, а все остальное вокруг...
Через два года работа над рукописью была закончена, весной 1974 года из типографии пришла верстка, на титуле которой стояло: Политиздат, 1974. Еще через год набор был рассыпан и книга перестала существовать.
Как бы перестала существовать.
Но все же существовала. Все же "рукописи не горят".
По традиции предисловия к мемуарам крупных государственных деятелей пишут другие крупные государственные деятели, своим авторитетом как бы свидетельствуя о подлинности заслуг автора, значительности его вклада в науку, культуру или экономику страны. В. Г. Грабин был несомненно крупным государственным деятелем и в этом своем качестве заслуживает, бесспорно, предисловия, написанного (или хотя бы подписанного) человеком, титулованным куда как солиднее, чем скромное "член Союза писателей", и к тому же выступающим в совсем уж скромнейшей роли литобработчика или литзаписчика. Думаю, что "Оружие победы" привлечет внимание авторитетных авторов, которые отметят не только вклад В. Г. Грабина в общую победу нашего народа над фашизмом, но и его роль как крупнейшего организатора промышленного производства, который (вновь обращаюсь к Большой Советской Энциклопедии) "разработал и применил методы скоростного проектирования арт. систем с одновременным проектированием технологич. процесса, что позволило организовать в короткие сроки массовое произ-во новых образцов орудий для обеспечения Сов. Армии в Великой Отечеств, войне". Попросту говоря: КБ Грабина создавало танковую пушку за 77 дней после получения заказа, причем создавало не опытный образец, а серийный, валовый. Не останется, надеюсь, без внимания и не столь материальная, но не менее важная сторона деятельности В. Г. Грабина, утверждавшая не на словах, а в насущнейшем деле такое подзабытое понятие, как честь советского инженера.
Но ни один, самый авторитетный и высокотитулованный, автор не сможет объяснить в предисловии то, без чего книга сегодня не может выйти к читателю: ее пятнадцатилетнего несуществования, ее насильственной выключенности из духовной жизни страны. Сделать попытку объяснить это может человек, который непосредственно участвовал в этом процессе "неиздания". Даже Василий Гаврилович не смог бы этого сделать, даже если бы дожил до сегодняшнего дня: незадолго до окончания работы над книгой он перенес тяжелый инсульт, и мы старались не посвящать его в мелкие и порой тяжело унизительные перипетии борьбы, продолжавшейся больше года и закончившейся поражением. Это мог бы сделать Михаил Дмитриевич Михалев, но и он не дожил до выхода книги.
Остался один я.
Так почему же это случилось? Почему книга, в которой каждая страница убеждает в огромных возможностях советских инженеров и рабочих, почему эта книга не вышла тогда, когда она могла произвести пусть не решающую, но хоть небольшую подвижку в душевном настрое общества?
Очень сильно сокращенный журнальный вариант книги, а правильнее сказать отрывки, был опубликован в журнале "Октябрь", и это немедленно вызвало первую волну недовольства. Она была вполне персонифицированной: нашлись обиженные. И хотя речь в журнальной публикации шла в основном о тридцатых годах, протесты пошли "с верхов" Люди, которые оказывали сопротивление В. Г. Грабину в те годы, к началу 70-х занимали уже весьма значительные посты, вплоть до главных маршалов родов войск, и, как говорится, по-человечески их можно понять: кому же приятно, когда ему напоминают о его заблуждениях, тем более что это были не личные заблуждения, а заблуждения господствующей военной (артиллерийской в данном случае) доктрины, которую они, по долгу службы, не могли не разделять. Даже песня была: "Броня крепка, и танки наши быстры". Как же можно было не одернуть никому не известного, в малых чинах, молодого конструктора, дерзающего утверждать, что "танк - это лишь повозка для пушки"!
Начались доработки. Нужно сказать, на них Василий Гаврилович шел легко: у него и в мыслях не было сводить с кем-то счеты, тем более что все счеты свела война. Казалось, все претензии были удовлетворены, а рукопись встречала все более и более упорное противодействие. Кому-то книга мешала. В поддержку книги вступили крупные силы, были написаны и подписаны предисловия, одно имя авторов которых могло бы, казалось, разрешить все проблемы. Не разрешало. Уже тогда можно было понять, что книге "Оружие победы" противостоит не кто-то, а что-то. Но это стало ясно только теперь, когда, оглядываясь назад, мы видим общие тенденции времени. Тогда же, ощущая эти тенденции на себе, на своем деле, каждый считал это личным как бы невезением и относил за счет конкретных людей.
Главным же было то, что Грабин не врал. Ни в единой запятой. Он мог ошибаться в своих оценках, не боялся сказать о своих ошибках, но подлаживаться под чужую волю он не мог. И когда из всех туманностей и недоговоренностей стало ясно, что от него требуют не частных уточнений и смягчений излишне резких формулировок, а требуют лжи, он сказал: "Нет". И объяснил: "Я писал мои воспоминания не для денег и славы. Я писал, чтобы сохранить наш общий опыт для будущего. Моя работа сделана, она будет храниться в Центральном архиве Министерства обороны и ждать своего часа". И на все повторные предложения о доработке повторял: "Нет". А в одном из разговоров в те тяжелые для всех нас времена произнес еще одну фразу, поразив и меня, молодого тогда литератора, и М. Д. Михалева, литератора немолодого и с куда большим, чем у меня, опытом, пронзительнейшим пониманием самой сути происходящего: "Поверьте мне, будет так: они заставят нас дорабатывать рукопись еще три года и все равно не издадут книгу. А если издадут, то в таком виде, что нам будет стыдно".
Так, скорее всего, и было бы.
Сегодня книга воспоминаний Василия Гавриловича Грабина приходит к читателю в первом варианте, на котором он поставил свою подпись.
Рукописи не горят.
А честь в конечном итоге оказывается сильней бесчестья. В какие бы высокие слова и титулы оно ни рядилось.
Это - последний урок В. Г. Грабина.
И еще об одном необходимо предуведомить читателя.
В. Г. Грабин, как я уже упоминал, был человеком, высоко одержимым своим делом. И единственно с точки зрения своего дела оценивал людей. Бесспорно, он много знал, но долгом своим счел писать лишь то, что относится к избранной теме. Поэтому его оценки людей, намеренно лишенные эмоциональности, есть оценки профессиональные. И только. В. Г. Грабин высоко ценил талант Тухачевского, но всегда осуждал его за то, что по его приказу были временно свернуты конструкторские работы по ствольной артиллерии в пользу захватившей Тухачевского идеи динамореактивной артиллерии. Острые столкновения у Грабина были с начальником Автобронетанкового управления РККА Д. Г. Павловым, также расстрелянным, но и они носили сугубо профессиональный характер.
Речь в книге идет в основном о 30-х годах и начале войны - времени, как известно, трагически сложном, омраченном массовыми репрессиями, которые не обошли стороной и ту среду военных инженеров-конструкторов, к которой принадлежал В. Г. Грабин. Обвинения во вредительстве могли обрушиться на человека за чисто профессиональную неудачу, даже за упорство в отстаивании своего взгляда по любой из проблем совершенствования вооружений. Василий Гаврилович рассказывал, что по меньшей мере четыре раза он был близок к тому, чтобы разделить судьбу видных деятелей оборонной промышленности, навсегда или - что было гораздо реже - временно (как Б. Л. Ванников) исчезнувших в сталинских лагерях.
В. Г. Грабин не рассказывает в своей книге о судьбе людей, которые подвергались незаконным репрессиям (поэтому в ряде случаев в текст введены пояснения от редактора), об обстоятельствах их арестов и дальнейшей участи. Тому две причины. Первую я уже упоминал: он писал биографию своего дела и намеренно оставлял за рамками книги все, что не относилось непосредственно к теме. Второе соображение более общее. К своей работе над книгой В. Г. Грабин приступил в начале 60-х годов, когда в расцвете творческих сил (ему только-только исполнилось 60 лет) был отстранен от руководства научно-исследовательским институтом из-за несогласия со взглядами руководства на перспективы развития артиллерии и присущего Грабину непоколебимого упорства в отстаивании своих взглядов. В то время появлялось довольно много мемуарной литературы, где тема репрессий времен культа личности освещалась достаточно подробно, и это давало В. Г Грабину основания сосредоточиться на своем деле Сегодня, когда насильственно прерванный процесс освещения истории советского общества получил новый мощный импульс, позиция В. Г. Грабина вновь обрела реальную политическую и нравственную обоснованность.
В свете нынешнего обостренного интереса к кровавым временам культа Сталина требует оговорки и эта тема. Практически все пушки Грабина проходили, а вернее - проламывались в жизнь, как правило, вопреки воле тогдашнего артиллерийского руководства, а многие - после личного вмешательства Сталина. Но Сталин весьма слабо разбирался в современном артиллерийском вооружении, и это вызывало порой резкие столкновения между ним и Грабиным. Эти эпизоды описаны в книге, "и они должны быть восприняты в контексте всех наших знаний о тех временах: это не попытки возвеличения Сталина, как и не попытки его низвержения, это крупицы исторической мозаики, которыми в сознании читателя восполнится картина нашего прошлого. Да, В. Г. Грабин - человек своего времени. Этим и вызваны оценки, которые он дает в книге некоторым государственным деятелям, роль которых в нашей истории и общественном сознании сегодня определена четко и недвусмысленно.
А теперь я оставляю читателя наедине с этой книгой, которая не сулит легкого чтения, но дает обильную пищу пытливому и взыскательному уму.
В. Левашов,
член Союза писателей СССР
От автора
Ветеранам Приволжского завода посвящаю
В канун Великой Отечественной войны Указами Президиума Верховного Совета СССР от 2 января и 28 октября 1940 года работникам промышленности вооружения В. А. Дегтяреву, Ф. В. Токареву, Б. Г. Шпитальному, И. И. Иванову, М. Я. Крупчатникову и автору этих строк было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Публикация этих Указов о награждении конструкторов и изобретателей "за выдающиеся заслуги в области создания новых типов вооружения, поднявших оборонную мощь Советского Союза", как бы приоткрывала завесу строгой секретности, в которой в течение целого ряда предвоенных лет велась напряженная работа по повышению обороноспособности страны, по созданию новых образцов всех видов оружия и по организации мощной материально-технической базы, призванной обеспечить все нужды Красной Армии в современном вооружении.
В ходе этой работы были преодолены огромные трудности. За сравнительно короткий срок коренным образом реконструированы старые заводы, создана целая сеть новых предприятий, способных решать любые задачи по созданию и массовому производству всех видов оружия и боеприпасов. Артиллерийская академия имени Дзержинского, Ленинградский военно-механический институт, Ленинградский институт повышения квалификации инженерно-технических работников и другие учебные заведения страны обеспечили оборонную промышленность квалифицированными кадрами и руководящими работниками, большая работа по подготовке кадров велась и на предприятиях, в конструкторских бюро. Мощь советского оружия в полной мере испытали фашистские полчища в годы Великой Отечественной войны. Но лишь сегодня, спустя годы и годы, мы можем в полной мере оценить сложность задач, решенных в предвоенные десятилетия, и подвиг советских рабочих, инженеров и техников, всех работников молодой оборонной промышленности, сумевших к началу Великой Отечественной войны дать Красной Армии новое оружие взамен утративших свое значение артиллерии и других видов вооружения времен первой мировой войны, уже в ходе Великой Отечественной войны выполнивших все заказы фронта.
Давно отгремела Великая Отечественная война. Новое поколение советских людей пришло на смену ветеранам боевых и трудовых побед. Это молодое поколение продолжает дело отцов. Непрерывно крепнет обороноспособность нашей Родины, возглавляющей рожденное в огне Великой Отечественной войны содружество стран социализма. Огромные усилия прилагают советский народ, Коммунистическая партия, ее Центральный Комитет в борьбе за мир, за созидательный труд, за счастье и благополучие наших детей.
Но, идя вперед, иногда полезно оглянуться назад. Главная цель, которую ставил перед собой автор, принимаясь за эту книгу,- показать, как в сложной борьбе технических идей, в столкновении различных взглядов на перспективы развития советской артиллерии, в атмосфере напряженного поиска решались в предвоенные годы и в начале войны принципиальные вопросы артиллерийского вооружения, проектирования и производства пушек, как росли кадры конструкторов, технологов и производственников, как наш народ под руководством партии готовился к защите своей Родины, ковал оружие победы - артиллерию, прозванную у нас "богом войны".
Над созданием артиллерийских орудий, минометов, танков, стрелкового вооружения, боеприпасов трудились тысячи конструкторов, коллективы десятков и сотен оборонных заводов. Рассказывая в этой книге лишь о некоторых конструкторских бюро и о Приволжском заводе, где мне пришлось многие годы работать, я отнюдь не намерен умалять роль других КБ и заводов, ни тем более переоценивать вклад нашего конструкторского и заводского коллектива в общее дело победы над фашистскими захватчиками. Каждый на своем месте делал все, что было в его силах, отдавая работе все свое время, все свои силы и энергию. Примеры подлинного творческого горения, трудового энтузиазма моих товарищей по работе - конструкторов, технологов и производственников, о которых я рассказываю на страницах этой книги, могут и должны быть дополнены воспоминаниями других работников оборонной промышленности, причастных к созданию новых артиллерийских систем конструкторскими коллективами под руководством В. М. Беринга, Н. Г. Горлицкого, Н. А. Доровлева, Г. Д. Дорохина, А. Г. Драпкина, В. Н Дроздова, И. И. Иванова, Н. Г. Кастрюлина, Н. Г. Комарова, М. Я Крупчатникова, М. Н. Логинова, И. А. Маханова, П. В Михневича, Ф. Ф. Петрова, В. Н. Сидоренко и многих других. Только так, сообща, возможно дать современному читателю полное представление о том, как создавалась артиллерия Красной Армии. Мои воспоминания - лишь посильный вклад в такую работу
Материалом для книги послужила сама жизнь, но автор не брал на себя смелость давать исчерпывающие характеристики всем тем партийным, военным и хозяйственным руководителям, имена которых читатель встретит на этих страницах. Люди разных масштабов и разных судеб, они показаны здесь лишь в той мере, в какой мне пришлось соприкасаться с ними по службе или по конкретным поводам, опять-таки связанным с делом. При этом я не подправлял задним числом ни фактов, ни поступков людей. Старался показать их такими, какими видел и воспринимал в то время, чтобы не погрешить против истории и по возможности полно донести до читателя ту атмосферу, что царила в нашем КБ и на заводе в Приволжье, на испытаниях и совещаниях на всех уровнях, где происходила основная часть описываемых событий.
Много лет прошло после разгрома германского фашизма. Но продолжает существовать империализм с его агрессивной военной машиной и военными блоками. Поэтому, как и прежде, бесконечно велика ответственность перед народом, перед историей советских конструкторов, ученых и исследователей, военных инженеров и командиров, совершенствующих и развивающих ракетно-артиллерийское вооружение нашей армии. К ним в первую очередь обращена эта книга.
Оружие победы
Биографическая справка: ГРАБИН Василий Гаврилович (1899/1900-1980), конструктор артиллерийского вооружения, генерал-полковник технических войск (1945), доктор технических наук (1941), Герой Социалистического Труда (1940). Член КПСС с 1921. Окончил военно-техническую академию им. Ф. Э. Дзержинского (1930). Под руководством Грабина созданы 76-мм пушки образца 1936 (Ф-22), образца 1939 (УСВ) и 1942 (ЗИС-3), 57-мм пушка образца 1943 (ЗИС-2), 100-мм полевая пушка образца 1944 (БС-3), которые широко применялись в войну. Депутат Верховного Совета СССР в 1946-1954. Государственная премия СССР (1941, 1943, 1946, 1950). Награжден 4 орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, 2 орденами Красного Знамени, орденами Суворова 1-й и 2-й степени, Трудового Красного Знамени, Красной Звезды. (Великая Отечественная война 1941-1945. Энциклопедия. Москва, "Советская Энциклопедия". 1985. Стр. 221.)
Hoaxer: Нельзя не согласиться с автором предисловия В. Левашовым (который, как из этого самого предисловия явствует, вместе с М. Михалёвым, занимался литобработкой сих мемуаров), что чтиво вышло захватывающее. Лично я прочёл воспоминания Грабина безотрывно, и будь второй, третий тома, их бы постигла та же участь. Литобработчики ли, сам Грабин тому "виной", но сквозь строчки проступает личность весьма незаурядного, оригинального человека, и становится понятно, как этот человек добивался своего и что давало ему основания обещать Сталину сделать то, что казалось невыполнимым для других. Конечно, Грабин в своих мемуарах пристрастен (например, читая о создании 76-мм пушки Ф-22, возникает впечатление, что она сразу вышла настолько прекрасной, что практически не потребовалось никаких доделок; а между тем, в других источниках история создания и внедрения этой пушки не столь гладка), а время не остудило его симпатий и антипатий. Но никакая (и легко понятная) пристрастность автора не может умалить его громадного вклада в нашу победу над немцами в прошлой войне. И этот вклад был оценен по достоинству - орденами Суворова 1-й и 2-й степени.
Содержание
О книге "Оружие победы" и ее авторе. В. Левашов
От автора
Мы - артиллерийские конструкторы
Тринадцать энтузиастов
"Желтенькая"
Судьба каждой пушки решалась в Кремле...
"Желтенькая" будет жить!
Награда
Директора меняются, недостатки остаются
Новые испытания
Вынужденная инициатива
От карандаша к металлу - новыми методами
Полгода не у дел: сомнения и надежды
"Мигунов сделал! "
После успеха
КБ приобретает новую специальность
Пушка для среднего танка
С полигона - на фронт
Снаряд против брони
История одной ошибки
От старых методов к новым
Пушка, рожденная за одну ночь
Странный телефонный звонок
Новые времена - новые ритмы
Пушки - к бою
Примечания
О книге "Оружие Победы" и ее авторе
Автор этой книги, известный советский конструктор артиллерийских систем Василий Гаврилович Грабин - генерал-полковник технических войск, доктор технических наук, профессор, Герой Социалистического Труда, четырежды лауреат Государственной премии СССР (он был удостоен ее в 1941, 1943, 1946 и 1950 годах), кавалер четырех орденов Ленина и других высоких правительственных наград.
"Известный" - неточное слово. Если говорить о широкой популярности, правильнее сказать - неизвестный. Как были неизвестны С. П. Королев и создатель легендарного танка Т-34 А. А. Морозов. Как были до поры неизвестны имена многих инженеров и ученых, работавших на Победу. В обстановке строжайшей секретности проходили и их рабочие будни, и их праздники.
Из 140 тысяч полевых орудий, которыми воевали наши солдаты во время Великой Отечественной войны, более 90 тысяч были сделаны на заводе, которым в качестве Главного конструктора руководил В. Г. Грабин (в книге этот завод назван Приволжским), а еще 30 тысяч были изготовлены по проектам Грабина на других заводах страны. Имя В. Г. Грабина мало кто знал, но все знали знаменитую дивизионную пушку ЗИС-3, вобравшую в себя все достоинства прославленной русской "трехдюймовки" и многократно умножившую их, оцененную высшими мировыми авторитетами как шедевр конструкторской мысли. Пушки эти до сего дня стоят на мемориальных постаментах на полях крупнейших сражений - как памятник русскому оружию. Так оценил их народ. Грабинскими пушками были вооружены "тридцатьчетверки" и тяжелые танки "КВ", грабинские 100-миллиметровые "зверобои" встали неодолимой преградой на пути фашистских "тигров" и "пантер", грабинские "САУ" помогали атакующей нашей пехоте подавлять огонь вражеских дотов.
Обычно в мемуарах читатель ищет подробности жизни знаменитых людей, живые детали, позволяющие полно и живо воссоздать образ времени. Эта книга иная. В. Г. Грабин описывает не историю своей жизни, он пишет то, что можно бы назвать биографией его дела. Насколько полно прослежены этапы рождения почти каждой из пушек, настолько же скуп автор в отношении даже крутых поворотов своей жизни. Для В. Р. Грабина событием было принятие его пушки на вооружение, а не награждение его самого высшей премией. Поэтому и пришлось начать эти страницы энциклопедической справкой, официальным перечислением его титулов и званий.
Как и для большинства читателей, далеких от специальных проблем вооружения и детально не вникавших в историю Великой Отечественной войны, фамилия "Грабин" ничего мне не говорила до одного из холодных ранневесенних вечеров 1972 года, когда на моем пороге возник залепленный мокрым снегом молодой майор с черными петлицами и поставил на пол два тяжелённых пакета со словами: "Приказано передать". Такой тяжелой могла быть только бумага. Так и оказалось: в свертках было два десятка папок с плотным машинописным текстом. Я внутренне ужаснулся: это же не меньше недели читать! Но отступать было некуда. Накануне в телефонном разговоре с моим старшим коллегой по писательскому цеху М. Д. Михалевым (он тогда заведовал отделом очерка в журнале "Октябрь") я дал согласие взглянуть на материалы с тем, чтобы - если это меня заинтересует принять участие в их литературной обработке. Сам М. Д. Михалев занимался этой работой уже с год и чувствовал, что в одиночку не справится. Майор, козырнув, исчез в темноте. Я перетащил пакеты поближе к столу и раскрыл первую папку. На титульном листе стояло: В. Г. Грабин.
Читал я ровно неделю. Не отрываясь - как увлекательнейший детектив. Отложив все дела и отключив телефон. Собственно, никакие это были не мемуары. Правильнее сказать: технический отчет. Со всеми внешними признаками этого канцелярского жанра. Но отчет - о всей своей жизни. А поскольку для В. Г. Грабина, как и для многих его сверстников, юность которых была осияна молодой идеологией Октября, дело было главным, а порой и просто единственным содержанием жизни, отчет Грабина о своей жизни стал отчетом о своем деле.
Среди талантов Василия Гавриловича не было литературного дара, но он обладал даром иным, редчайшим, который роднит его с Львом Толстым. Я бы назвал это - точечная память. Память его была феноменальной, он помнил в мельчайших подробностях все - в ходе работы наши с М. Д. Михалевым архивные изыскания неизменно подтверждали его правоту. Но мало того, что он помнил все, что происходило. Самое поразительное, что он помнил все, что тогда чувствовал, последующие впечатления не стирали и не искажали того, что он переживал в каждый конкретный момент своей почти сорокалетней деятельности. Когда-то где-то какой-то мелкий военный чиновник помешал (чаще пытался помешать) работе над очередной пушкой. И хотя чуть раньше или чуть позже этот чиновник был переубежден или просто отступил, отстранился, был смят, убран с пути ходом самого дела, Грабин словно бы возвращается в тот день, и вся ненависть к чинуше, все отчаяние ложатся на бумагу, он снова спорит со своим давно побежденным оппонентом так, как спорил тогда, и приводит доказательства своей, а не его правоты, не упуская ни малейшей мелочи: "Во-первых... в-третьих... в-пятых... И наконец, в-сто тридцать вторых..."
В. Г. Грабин писал отчет о своей жизни. И возможность не просто узнать итог, а проследить процесс сообщает книге В. Г. Грабина особую динамичность, а также дополнительную и довольно редкую для мемуарной литературы ценность.
Еще через несколько дней я приехал в подмосковную Валентиновку и долго ходил по раскисшим от весеннего половодья улочкам, отыскивая дом, где жил В. Г. Грабин. Возле калитки с нужным мне номером стояли два потрепанных мужичка и безуспешно давили кнопку звонка. У ног их стояла молочная фляга с какой-то то ли олифой, то ли краской, которую они жаждали как можно скорей продать за любую цену, кратную стоимости бутылки. Наконец, не на звонок, а на стук калитка открылась, выглянул какой-то человек, одетый так, как одеваются все жители подмосковных поселков для работы на улице, в самый что ни на есть затрапез: какой-то ватник, опорки,- вопросительно глянул на посетителей: что надо?
- Слышь, батя, позови-ка генерала, дело есть! - оживился один из них.
Человек мельком глянул на флягу и недружелюбно буркнул:
- Нет генерала дома.
И когда они, чертыхаясь, потащили свою флягу к другой калитке, перевел взгляд на меня. Я назвался и объяснил цель своего приезда. Человек посторонился, пропуская меня:
- Проходите. Я Грабин.
В глубине просторного, но совсем не генеральских размеров участка стоял небольшой двухэтажный дом, опоясанный верандой, тоже ничем не напоминающий генеральские хоромы. Позже, во время работы над книгой, я часто бывал в этом доме, и всякий раз он поражал меня какой-то своей странностью. В нем было довольно много комнат, шесть или семь, но все они были маленькие и проходные, а по центру дома шла лестница, дымоход и то, что называется инженерными коммуникациями. Однажды я спросил у Анны Павловны, жены Василия Гавриловича, кто строил этот дом.
- Сам Василий Гаврилович,- ответила она.- Сам проектировал и следил за постройкой, он очень его любил.
И все стало понятно, дом был похож на пушку: в центре ствол, а все остальное вокруг...
Через два года работа над рукописью была закончена, весной 1974 года из типографии пришла верстка, на титуле которой стояло: Политиздат, 1974. Еще через год набор был рассыпан и книга перестала существовать.
Как бы перестала существовать.
Но все же существовала. Все же "рукописи не горят".
По традиции предисловия к мемуарам крупных государственных деятелей пишут другие крупные государственные деятели, своим авторитетом как бы свидетельствуя о подлинности заслуг автора, значительности его вклада в науку, культуру или экономику страны. В. Г. Грабин был несомненно крупным государственным деятелем и в этом своем качестве заслуживает, бесспорно, предисловия, написанного (или хотя бы подписанного) человеком, титулованным куда как солиднее, чем скромное "член Союза писателей", и к тому же выступающим в совсем уж скромнейшей роли литобработчика или литзаписчика. Думаю, что "Оружие победы" привлечет внимание авторитетных авторов, которые отметят не только вклад В. Г. Грабина в общую победу нашего народа над фашизмом, но и его роль как крупнейшего организатора промышленного производства, который (вновь обращаюсь к Большой Советской Энциклопедии) "разработал и применил методы скоростного проектирования арт. систем с одновременным проектированием технологич. процесса, что позволило организовать в короткие сроки массовое произ-во новых образцов орудий для обеспечения Сов. Армии в Великой Отечеств, войне". Попросту говоря: КБ Грабина создавало танковую пушку за 77 дней после получения заказа, причем создавало не опытный образец, а серийный, валовый. Не останется, надеюсь, без внимания и не столь материальная, но не менее важная сторона деятельности В. Г. Грабина, утверждавшая не на словах, а в насущнейшем деле такое подзабытое понятие, как честь советского инженера.
Но ни один, самый авторитетный и высокотитулованный, автор не сможет объяснить в предисловии то, без чего книга сегодня не может выйти к читателю: ее пятнадцатилетнего несуществования, ее насильственной выключенности из духовной жизни страны. Сделать попытку объяснить это может человек, который непосредственно участвовал в этом процессе "неиздания". Даже Василий Гаврилович не смог бы этого сделать, даже если бы дожил до сегодняшнего дня: незадолго до окончания работы над книгой он перенес тяжелый инсульт, и мы старались не посвящать его в мелкие и порой тяжело унизительные перипетии борьбы, продолжавшейся больше года и закончившейся поражением. Это мог бы сделать Михаил Дмитриевич Михалев, но и он не дожил до выхода книги.
Остался один я.
Так почему же это случилось? Почему книга, в которой каждая страница убеждает в огромных возможностях советских инженеров и рабочих, почему эта книга не вышла тогда, когда она могла произвести пусть не решающую, но хоть небольшую подвижку в душевном настрое общества?
Очень сильно сокращенный журнальный вариант книги, а правильнее сказать отрывки, был опубликован в журнале "Октябрь", и это немедленно вызвало первую волну недовольства. Она была вполне персонифицированной: нашлись обиженные. И хотя речь в журнальной публикации шла в основном о тридцатых годах, протесты пошли "с верхов" Люди, которые оказывали сопротивление В. Г. Грабину в те годы, к началу 70-х занимали уже весьма значительные посты, вплоть до главных маршалов родов войск, и, как говорится, по-человечески их можно понять: кому же приятно, когда ему напоминают о его заблуждениях, тем более что это были не личные заблуждения, а заблуждения господствующей военной (артиллерийской в данном случае) доктрины, которую они, по долгу службы, не могли не разделять. Даже песня была: "Броня крепка, и танки наши быстры". Как же можно было не одернуть никому не известного, в малых чинах, молодого конструктора, дерзающего утверждать, что "танк - это лишь повозка для пушки"!
Начались доработки. Нужно сказать, на них Василий Гаврилович шел легко: у него и в мыслях не было сводить с кем-то счеты, тем более что все счеты свела война. Казалось, все претензии были удовлетворены, а рукопись встречала все более и более упорное противодействие. Кому-то книга мешала. В поддержку книги вступили крупные силы, были написаны и подписаны предисловия, одно имя авторов которых могло бы, казалось, разрешить все проблемы. Не разрешало. Уже тогда можно было понять, что книге "Оружие победы" противостоит не кто-то, а что-то. Но это стало ясно только теперь, когда, оглядываясь назад, мы видим общие тенденции времени. Тогда же, ощущая эти тенденции на себе, на своем деле, каждый считал это личным как бы невезением и относил за счет конкретных людей.
Главным же было то, что Грабин не врал. Ни в единой запятой. Он мог ошибаться в своих оценках, не боялся сказать о своих ошибках, но подлаживаться под чужую волю он не мог. И когда из всех туманностей и недоговоренностей стало ясно, что от него требуют не частных уточнений и смягчений излишне резких формулировок, а требуют лжи, он сказал: "Нет". И объяснил: "Я писал мои воспоминания не для денег и славы. Я писал, чтобы сохранить наш общий опыт для будущего. Моя работа сделана, она будет храниться в Центральном архиве Министерства обороны и ждать своего часа". И на все повторные предложения о доработке повторял: "Нет". А в одном из разговоров в те тяжелые для всех нас времена произнес еще одну фразу, поразив и меня, молодого тогда литератора, и М. Д. Михалева, литератора немолодого и с куда большим, чем у меня, опытом, пронзительнейшим пониманием самой сути происходящего: "Поверьте мне, будет так: они заставят нас дорабатывать рукопись еще три года и все равно не издадут книгу. А если издадут, то в таком виде, что нам будет стыдно".
Так, скорее всего, и было бы.
Сегодня книга воспоминаний Василия Гавриловича Грабина приходит к читателю в первом варианте, на котором он поставил свою подпись.
Рукописи не горят.
А честь в конечном итоге оказывается сильней бесчестья. В какие бы высокие слова и титулы оно ни рядилось.
Это - последний урок В. Г. Грабина.
И еще об одном необходимо предуведомить читателя.
В. Г. Грабин, как я уже упоминал, был человеком, высоко одержимым своим делом. И единственно с точки зрения своего дела оценивал людей. Бесспорно, он много знал, но долгом своим счел писать лишь то, что относится к избранной теме. Поэтому его оценки людей, намеренно лишенные эмоциональности, есть оценки профессиональные. И только. В. Г. Грабин высоко ценил талант Тухачевского, но всегда осуждал его за то, что по его приказу были временно свернуты конструкторские работы по ствольной артиллерии в пользу захватившей Тухачевского идеи динамореактивной артиллерии. Острые столкновения у Грабина были с начальником Автобронетанкового управления РККА Д. Г. Павловым, также расстрелянным, но и они носили сугубо профессиональный характер.
Речь в книге идет в основном о 30-х годах и начале войны - времени, как известно, трагически сложном, омраченном массовыми репрессиями, которые не обошли стороной и ту среду военных инженеров-конструкторов, к которой принадлежал В. Г. Грабин. Обвинения во вредительстве могли обрушиться на человека за чисто профессиональную неудачу, даже за упорство в отстаивании своего взгляда по любой из проблем совершенствования вооружений. Василий Гаврилович рассказывал, что по меньшей мере четыре раза он был близок к тому, чтобы разделить судьбу видных деятелей оборонной промышленности, навсегда или - что было гораздо реже - временно (как Б. Л. Ванников) исчезнувших в сталинских лагерях.
В. Г. Грабин не рассказывает в своей книге о судьбе людей, которые подвергались незаконным репрессиям (поэтому в ряде случаев в текст введены пояснения от редактора), об обстоятельствах их арестов и дальнейшей участи. Тому две причины. Первую я уже упоминал: он писал биографию своего дела и намеренно оставлял за рамками книги все, что не относилось непосредственно к теме. Второе соображение более общее. К своей работе над книгой В. Г. Грабин приступил в начале 60-х годов, когда в расцвете творческих сил (ему только-только исполнилось 60 лет) был отстранен от руководства научно-исследовательским институтом из-за несогласия со взглядами руководства на перспективы развития артиллерии и присущего Грабину непоколебимого упорства в отстаивании своих взглядов. В то время появлялось довольно много мемуарной литературы, где тема репрессий времен культа личности освещалась достаточно подробно, и это давало В. Г Грабину основания сосредоточиться на своем деле Сегодня, когда насильственно прерванный процесс освещения истории советского общества получил новый мощный импульс, позиция В. Г. Грабина вновь обрела реальную политическую и нравственную обоснованность.
В свете нынешнего обостренного интереса к кровавым временам культа Сталина требует оговорки и эта тема. Практически все пушки Грабина проходили, а вернее - проламывались в жизнь, как правило, вопреки воле тогдашнего артиллерийского руководства, а многие - после личного вмешательства Сталина. Но Сталин весьма слабо разбирался в современном артиллерийском вооружении, и это вызывало порой резкие столкновения между ним и Грабиным. Эти эпизоды описаны в книге, "и они должны быть восприняты в контексте всех наших знаний о тех временах: это не попытки возвеличения Сталина, как и не попытки его низвержения, это крупицы исторической мозаики, которыми в сознании читателя восполнится картина нашего прошлого. Да, В. Г. Грабин - человек своего времени. Этим и вызваны оценки, которые он дает в книге некоторым государственным деятелям, роль которых в нашей истории и общественном сознании сегодня определена четко и недвусмысленно.
А теперь я оставляю читателя наедине с этой книгой, которая не сулит легкого чтения, но дает обильную пищу пытливому и взыскательному уму.
В. Левашов,
член Союза писателей СССР
От автора
Ветеранам Приволжского завода посвящаю
В канун Великой Отечественной войны Указами Президиума Верховного Совета СССР от 2 января и 28 октября 1940 года работникам промышленности вооружения В. А. Дегтяреву, Ф. В. Токареву, Б. Г. Шпитальному, И. И. Иванову, М. Я. Крупчатникову и автору этих строк было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Публикация этих Указов о награждении конструкторов и изобретателей "за выдающиеся заслуги в области создания новых типов вооружения, поднявших оборонную мощь Советского Союза", как бы приоткрывала завесу строгой секретности, в которой в течение целого ряда предвоенных лет велась напряженная работа по повышению обороноспособности страны, по созданию новых образцов всех видов оружия и по организации мощной материально-технической базы, призванной обеспечить все нужды Красной Армии в современном вооружении.
В ходе этой работы были преодолены огромные трудности. За сравнительно короткий срок коренным образом реконструированы старые заводы, создана целая сеть новых предприятий, способных решать любые задачи по созданию и массовому производству всех видов оружия и боеприпасов. Артиллерийская академия имени Дзержинского, Ленинградский военно-механический институт, Ленинградский институт повышения квалификации инженерно-технических работников и другие учебные заведения страны обеспечили оборонную промышленность квалифицированными кадрами и руководящими работниками, большая работа по подготовке кадров велась и на предприятиях, в конструкторских бюро. Мощь советского оружия в полной мере испытали фашистские полчища в годы Великой Отечественной войны. Но лишь сегодня, спустя годы и годы, мы можем в полной мере оценить сложность задач, решенных в предвоенные десятилетия, и подвиг советских рабочих, инженеров и техников, всех работников молодой оборонной промышленности, сумевших к началу Великой Отечественной войны дать Красной Армии новое оружие взамен утративших свое значение артиллерии и других видов вооружения времен первой мировой войны, уже в ходе Великой Отечественной войны выполнивших все заказы фронта.
Давно отгремела Великая Отечественная война. Новое поколение советских людей пришло на смену ветеранам боевых и трудовых побед. Это молодое поколение продолжает дело отцов. Непрерывно крепнет обороноспособность нашей Родины, возглавляющей рожденное в огне Великой Отечественной войны содружество стран социализма. Огромные усилия прилагают советский народ, Коммунистическая партия, ее Центральный Комитет в борьбе за мир, за созидательный труд, за счастье и благополучие наших детей.
Но, идя вперед, иногда полезно оглянуться назад. Главная цель, которую ставил перед собой автор, принимаясь за эту книгу,- показать, как в сложной борьбе технических идей, в столкновении различных взглядов на перспективы развития советской артиллерии, в атмосфере напряженного поиска решались в предвоенные годы и в начале войны принципиальные вопросы артиллерийского вооружения, проектирования и производства пушек, как росли кадры конструкторов, технологов и производственников, как наш народ под руководством партии готовился к защите своей Родины, ковал оружие победы - артиллерию, прозванную у нас "богом войны".
Над созданием артиллерийских орудий, минометов, танков, стрелкового вооружения, боеприпасов трудились тысячи конструкторов, коллективы десятков и сотен оборонных заводов. Рассказывая в этой книге лишь о некоторых конструкторских бюро и о Приволжском заводе, где мне пришлось многие годы работать, я отнюдь не намерен умалять роль других КБ и заводов, ни тем более переоценивать вклад нашего конструкторского и заводского коллектива в общее дело победы над фашистскими захватчиками. Каждый на своем месте делал все, что было в его силах, отдавая работе все свое время, все свои силы и энергию. Примеры подлинного творческого горения, трудового энтузиазма моих товарищей по работе - конструкторов, технологов и производственников, о которых я рассказываю на страницах этой книги, могут и должны быть дополнены воспоминаниями других работников оборонной промышленности, причастных к созданию новых артиллерийских систем конструкторскими коллективами под руководством В. М. Беринга, Н. Г. Горлицкого, Н. А. Доровлева, Г. Д. Дорохина, А. Г. Драпкина, В. Н Дроздова, И. И. Иванова, Н. Г. Кастрюлина, Н. Г. Комарова, М. Я Крупчатникова, М. Н. Логинова, И. А. Маханова, П. В Михневича, Ф. Ф. Петрова, В. Н. Сидоренко и многих других. Только так, сообща, возможно дать современному читателю полное представление о том, как создавалась артиллерия Красной Армии. Мои воспоминания - лишь посильный вклад в такую работу
Материалом для книги послужила сама жизнь, но автор не брал на себя смелость давать исчерпывающие характеристики всем тем партийным, военным и хозяйственным руководителям, имена которых читатель встретит на этих страницах. Люди разных масштабов и разных судеб, они показаны здесь лишь в той мере, в какой мне пришлось соприкасаться с ними по службе или по конкретным поводам, опять-таки связанным с делом. При этом я не подправлял задним числом ни фактов, ни поступков людей. Старался показать их такими, какими видел и воспринимал в то время, чтобы не погрешить против истории и по возможности полно донести до читателя ту атмосферу, что царила в нашем КБ и на заводе в Приволжье, на испытаниях и совещаниях на всех уровнях, где происходила основная часть описываемых событий.
Много лет прошло после разгрома германского фашизма. Но продолжает существовать империализм с его агрессивной военной машиной и военными блоками. Поэтому, как и прежде, бесконечно велика ответственность перед народом, перед историей советских конструкторов, ученых и исследователей, военных инженеров и командиров, совершенствующих и развивающих ракетно-артиллерийское вооружение нашей армии. К ним в первую очередь обращена эта книга.