Страница:
Серена не выглядела спящей. Когда я постучала по дверному косяку, она повернула голову и посмотрела на меня. Непохоже, чтобы она плакала. Лицо было бледным, но без следов слез, взгляд выражал скорее смирение с судьбой, нежели горе, если, конечно, можно точно различать эти два понятия.
– Они уже закончили? – спросила она.
Я покачала головой.
– Им, наверное, понадобится еще немного времени. Может, хотите, чтобы я позвонила кому-нибудь?
– Нет. Я уже позвонила Роджеру. Он приедет, как только освободится на работе. Вы что-то хотели?
– Мне надо задать вам вопрос, если только вас не смущает мое вторжение.
– Все в порядке. Какой вопрос?
– Вы ежедневно пользуетесь бассейном?
– Нет. Я вообще не люблю плавать. Бассейн был страстью отца. Он построил его около пяти лет назад.
– А кто-нибудь еще плавает в нем? Кто-то из служанок или кухарка?
Серена задумалась на секунду.
– Иногда могут позвонить друзья и попросить разрешения воспользоваться бассейном, но больше никто. А в чем дело?
– Я слышала записанный на пленку разговор, правда, не хотела бы объяснять, каким образом запись попала ко мне. Лорна разговаривала с мужчиной, который употребил фразу: "Она прыгает туда каждый день в одно и тоже время". Я подумала, что это может относиться к бассейну, но теперь это предположение не имеет смысла. Просто я хотела узнать, нет ли в доме "ее", кто "прыгает каждый день в одно и то же время".
Серена с трудом улыбнулась.
– Только собака. Она одна прыгала в бассейн вместе с папой. Вы ее видели в прошлый раз. Они обычно играли, а потом вместе плавали.
Я малость опешила.
– Но я думала, что это кобель. Ведь ее зовут Макс?
– Это уменьшительное от Максины. На самом деле имя у нее гораздо длиннее, потому что она очень породистая.
– Ах, Максина. А как она? Внизу я ее не видела, и подумала, что она, наверное, здесь, с вами.
Серена села на кровати.
– Ох, Господи! Спасибо, что напомнили. Она ведь до сих пор у парикмахера. Я отвезла ее туда прямо с утра. По такому случаю даже владелец парикмахерской явился пораньше. Я должна была забрать ее в одиннадцать, но у меня совершенно все вылетело из головы. Попросите миссис Холлоуэй съездить за ней, или по крайней мере позвонить, чтобы они знали, что случилось. Бедная Макс, бедная девочка. Она умрет без папы. Ведь они были неразлучны.
– Миссис Холлоуэй, это домоправительница? Ее я тоже не видела, но если хотите, я сама могу позвонить.
– Будьте добры. Может быть, Роджер сможет забрать собаку по дороге сюда. Парикмахерская в районе Монтебелло, а телефон записан на календаре в кухне. Извините, что утруждаю вас.
– Ничего страшного. А как вы себя чувствуете?
– Хорошо, все в порядке. Просто хочу побыть немного одна, а потом спущусь вниз. Мне все равно, наверное, придется еще один раз говорить с детективом. Не могу поверить в происходящее. Все как в тумане.
– Отдохните, – посоветовала я. – А парикмахеру я скажу, что позже кто-нибудь заберет Макс. Может быть, закрыть дверь, чтобы было потише?
– Да, закройте. И спасибо вам.
– Не за что. Очень сожалею о том, что произошло с вашим отцом.
– Спасибо.
Я вышла из спальни, плотно закрыв за собой дверь. Спустилась в кухню и позвонила в парикмахерскую. Представилась подругой Серены и объяснила, что ее отец скоропостижно скончался. Говорившая со мной женщина выразила свои соболезнования и была очень любезна. Парикмахерская закрывалась в три, и она пообещала сама завезти Макс, когда поедет домой. Я оставила на кухне записку, в надежде, что миссис Холлоуэй или Серена заметят ее.
К тому времени когда я вернулась во двор, трупы уже убрали, фотограф собрал свою технику и уехал. Не видно было ни электрика, ни коронера с помощником. Специалист по отпечаткам пальцев работал с оборудованием для бассейна. У ближайшего края бассейна я заметила Чини, который разговаривал с более молодым детективом. Я догадалась, что это его приятель Хоторн, хотя Чини и не знакомил нас. Заметив меня, Чини оборвал разговор и направился ко мне через двор.
– А я уже интересовался, куда ты подевалась. Они скоро закончат. Может, поедем?
– Поехали, – согласилась я.
Мы почти не разговаривали, пока шли к машине Чини. Уже возле "мазды" я спросила:
– Ну и какая версия? Это не может быть несчастным случаем. Такое предположение просто нелепо.
Чини открыл дверцу и распахнул ее передо мной.
– На первый взгляд не похоже, но посмотрим, что они раскопают.
Он захлопнул мою дверцу, эффектно оборвав наш разговор. Я наклонилась и открыла дверцу с его стороны, но мне пришлось ждать, пока он обойдет машину и усядется за руль.
– Ладно, не изображай из себя строгого полицейского, – не отставала я. – Что ты сам об этом думаешь?
– Я думаю, что гадать – это бесполезное занятие.
– Ох, не надо, Чини. Это убийство. Кто-то разбил лампу в бассейне, а потом отсоединил устройство защитного отключения. Ты ведь сам не веришь, что это несчастный случай. Я знаю, именно ты сказал Хоторну, что между смертью Лорны и смертью Эссельмана может существовать косвенная связь.
– Какая связь? – не сдавался Чини.
– Но я тебя об этом и спрашиваю! Господи, ну какой ты противный. Ладно, начну первая. Вот что я думаю.
Чини смешно вытаращил глаза, улыбнулся и повернул ключ зажигания. Он медленно проехал через ворота, а когда мы оказались на дороге, прибавил скорость. По пути к моему дому я рассказала ему о записи, сделанной тайком Ледой. У меня с собой не было текста, но он был таким коротким, что я давно выучила его наизусть.
– Мне кажется, что мужчина посвящает Лорну в свой план. Он собрался убить Эссельмана и чувствует себя большим умником. Наверное, даже думает, что его рассказ забавляет Лорну, но это вовсе не так. Тебе надо бы послушать его голос на пленке. Она взволнованна и расстроена, а он пытается вести себя так, словно все это просто шутка. Но все дело в том, что как только он рассказал Лорне о своем плане, тайное тут же стало явным. И если он действительно был намерен осуществить свой замысел, то Лорна сразу бы поняла, чьих рук это дело. А видя ее реакцию, он мог подумать, что она не станет держать язык за зубами.
– Ну и какова твоя версия?
– Мне кажется, Лорну убили потому, что она слишком много знала.
Чини поморщился.
– Да, но Лорна умерла в апреле. А если этот парень намеревался убить Эссельмана, то зачем ждать так долго? Если его тревожило только то, что Лорна может проболтаться, то почему бы не убить старика сразу после ее смерти?
– Не знаю. Может быть, ему пришлось ждать, пока все уляжется. Ведь он мог привлечь к себе внимание, если бы начал действовать слишком быстро.
Чини слушал, но я видела, что мои слова не убедили его.
– Давай вернемся к плану убийства, – предложил он. – Что этот парень задумал?
– Мне кажется, он задумал вариант того, что, собственно говоря, и произошло. Кларк и Макс проделывали по утрам одну и ту же процедуру. Он бросает палку в бассейн, а она прыгает за ней. Она ведь охотничья собака, у нее это в крови. А после игры они вместе плавали. На этом все и строилось. Предположим, что в воду бассейна пущен ток. Эссельман бросает палку, собака прыгает за ней и получает сильный удар тока. Он бросается спасать ее, и тоже погибает. Все выглядит как несчастный случай, ужасное стечение обстоятельств, о чем все очень сожалеют. Бедный старик. Пытался спасти свою собаку и сам погиб. Но случилось так, что Серена рано утром отвезла собаку в парикмахерскую, поэтому Кларк купался один. Вместо Кларка и собаки мы имеем Кларка и садовника, но результат тот же самый.
Некоторое время Чини молчал.
– Откуда ты знаешь, что на пленке записана Лорна? Ты ведь никогда не слышала ее голос. А может, этот парень разговаривает с Сереной.
– А почему тебе в голову сразу пришла Серена? – быстро спросила я, отмстив про себя, что задавать вопросы приятнее, чем отвечать на них.
– Просто мы еще не рассматривали этот вариант. Предположим, что Серена расстроена, потому что не хочет, чтобы собаку использовали в качестве приманки. Поэтому она и отвозит ее с утра к парикмахеру.
– Я говорила с Сереной. На пленке не ее голос.
– Подожди минутку. Тут ты хитришь. Ты же сказала, что голоса искажены. Ты и с Дж.Д. говорила и утверждала, что на пленке не его голос.
– Верно, – неохотно согласилась я. – Но ты предполагаешь, что Серена убила собственного отца, а я в это не верю. Зачем ей делать это?
– У старика полно денег. Разве не она наследница его состояния?
– Возможно, но зачем убивать его? У него уже был сердечный приступ, и здоровье постоянно ухудшалось. Все, что ей надо было делать, так это просто ждать, и, наверное, не очень долго. Да кроме того, я наблюдала за ними. Прекрасные отношения. Иногда она жаловалась на его упрямство, но можно с уверенностью сказать, что Серена обожала его. Знаешь, в любом случае я постараюсь забрать пленку, и ты сможешь сам послушать.
– У кого она?
– У Леды. Вчера вечером она прислала за ней Дж.Д. Во всяком случае, он так сказал. Эту семейку нельзя исключать из числа подозреваемых. Оба очень напугались, что я передам пленку полиции. И прочного алиби оба не имеют. А знаешь, чем Дж.Д. зарабатывает на жизнь? Он электрик. Если кто и знает, как пустить ток в бассейн, так это он.
– В городе полно людей, кто мог бы сделать это. Но если твоя версия верна, то кто бы ни убил Эссельмана, он хорошо знает дом, бассейн и ритуал игры с собакой.
– Совершенно верно.
– А это снова возвращает нас к Серене.
– Возможно, – тихо промолвила я. – Хотя все это мог знать еще и Роджер Бонни.
– А какой у него может быть мотив?
– Понятия не имею, но он определенно связующее звено между Лорной и Эссельманом.
– Ну, тогда все ясно, – фыркнула Чини. – И если Роджер знаком с "Коротышкой", то круг замкнулся, и мы можем предъявить ему обвинение в убийстве.
Чини развеселился. А я ощутила тревогу, хотя он подал хорошую идею.
Мои мысли вернулись к Дэниель и мужчине, который скрылся в темноте аллеи.
– А может, это сделал тот же человек, который напал на Дэниель? Возможно, это покушение может многое объяснить.
Подъехав к моему дому, Чини остановился, поставил машину на ручник и включил "нейтралку". Когда он повернулся ко мне, улыбки на его лице уже не было.
– Сделай мне одолжение и подумай о чем-нибудь другом. Это интересная игра, но ты, как и я, прекрасно знаешь, что она опасна.
– Я просто перебираю версии, как будто швыряю тарелки в стену и наблюдаю, не прилипнет ли хоть одна.
Протянув руку, Чини легонько взъерошил мне волосы.
– Только будь осторожна. И если даже ты права, и все эти дела связаны между собой, не пытайся что-то предпринимать сама. Это работа шерифа округа. И ты к ней не имеешь никакого отношения.
– Я знаю.
– Тогда не смотри так на меня. Тут нет ничего личного.
– Для тебя, но не для меня. Особенно если это касается Дэниель.
– Может, хватит беспокоиться? Она в безопасности.
– Надолго? В любой день ее могут перевести из отделения интенсивной терапии. А больницы не охраняются, там вечно полно людей.
– Тут ты права. Ладно, я подумаю и посмотрю, что можно будет сделать. Мы скоро вернемся к этому разговору, хорошо? – Чини улыбнулся, и я невольно улыбнулась в ответ.
– Хорошо.
– Вот и отлично. Я дам тебе номер моего пейджера. Если что-то надумаешь, дай мне знать.
– Непременно, – пообещала я.
Чини продиктовал номер и, пока включал скорость, заставил меня повторить его.
Я стояла на тротуаре, наблюдая, как отъезжает "мазда", затем прошла через ворота и направилась к дому. Была уже суббота, около трех часов дня. Войдя в квартиру, я записала номер пейджера Чини и оставила записку на своем столе. Меня не покидало ощущение, что я стою на пороге раскрытия тайны. Ответ на главный вопрос крутился где-то рядом, в пределах видимости, но каждый раз отскакивал в сторону, когда я поворачивалась, чтобы увидеть его. Существовала какая-то цепочка событий, нечто такое, что связывало воедино все кусочки мозаики. Мне следовало как-то отвлечься, отложить в сторону все вопросы, до тех пор, пока не получу несколько ответов. Поднявшись в спальню, я переоделась, натянув спортивный костюм и кроссовки. Сунула в карман ключи от дома и выбежала на бульвар Кабана.
День стоял прохладный и ясный, лучи послеполуденного солнца струились на видневшиеся вдалеке горы, словно золотистый сироп. Океан сверкал, как будто покрытый бриллиантовым ковром, в воздухе стоял соленый запах морской воды. Приятно было пробежаться, вновь ощутив в полной мере радость физической активности. Преодолев четыре мили, почувствовав прилив сил, я вернулась домой, приняла душ и стала поглощать овсяную кашу с тостами, читая при этом газету, которую не успела просмотреть утром. Потом прошлась за покупками, купила кое-что из еды и заскочила в винный магазин. Было уже почти шесть часов, когда я наконец почувствовала себя достаточно расслабившейся, чтобы сесть за работу.
Начала я со своих каталожных карточек. Я просматривала их, не ища там чего-то конкретного, а просто старалась занять себя, рассуждая тем временем, что предпринять дальше. Взгляд мой упал на пакет со сломанными рамками для фотографий. Черт побери, конечно же, я забыла отнести в прачечную постельное белье Дэниель, и она уже была закрыта. Зато сейчас я, по крайней мере, могла поменять рамки. Пройдя на кухню, я забрала там со стола новые. Поставив рядом со столом мусорную корзину, я вытащила из пакета фотографии. Четыре снимка восемь на десять, все цветные. Я сняла рамку и подложку с первой фотографии, потом задержалась, разглядывая ее: три кошки расположились на садовом столике. Одна из них, полосатая, намеревалась спрыгнуть вниз, ее явно не радовал тот факт, что ее собираются увековечить на фотографии. Две другие, пушистые – одна рыжая, другая черная, – смотрели в объектив, соответственно, с надменным и равнодушным видом. На обратной стороне фотографии имелись дата и клички кошек: Смоки, Тайгер и Чешир.
Когда я вынула фотографию из рамки, стекло развалилось на два куска. Я бросила их в мусорную корзину, а за ними последовала и рамка. Потом достала новую рамку, оторвала ценник, вытащила подложку и заднюю картонку, вставила между ними снимок и перевернула его, чтобы не оказалось вверх ногами. Далее все три слоя – подложку, фотографию и картонку – вставила между стеклом и скобками. Получилось хорошо.
То же самое проделала я и со второй фотографией. Стекло здесь только треснуло в углу, но сама рамка восстановлению не подлежала. На фотографии были изображены двое молодых мужчин и молодая женщина на парусной яхте. Все загорелые, с растрепанными волосами, в руках банки с пивом. Наверное, снимок делала Дэни-ель. Должно быть, это был прекрасный день, проведенный с хорошими друзьями, чудесный момент ее жизни, когда она еще не сбилась с пути. У меня тоже бывали такие дни. Возвращаешься домой грязной и усталой как собака, но счастливый день навсегда остается в памяти.
На третьей фотографии Дэниель позировала под белой решетчатой аркой, а рядом стоял аккуратно подстриженный парень. По одежде и орхидее в руках я догадалась, что фотография сделана во время бала в средней школе. Приятно было увидеть Дэниель такой, какой она была раньше. Она вошла в жизнь с такой решительностью, с какой новичок входит в монастырь, перешагнув широкую пропасть, отделяющую прошлое от настоящего.
Последняя фотография была заклеена широкой серой лентой, так что видны были только две центральные фигуры: Дэниель и Лорна, сидевшие за столиком в кабинке ресторана. Похоже, что это фото было сделано бродячим фотографом, одним из тех, кто зарабатывает на жизнь фотографируя вас, а потом предлагает купить снимок. Трудно было определить, где находятся девушки, может быть, в Лос-Анджелесе или Лас-Вегасе, но явно в каком-то шикарном ночном клубе, где можно поесть и потанцевать. На заднем плане я разглядела часть эстрады для оркестра, а на столике перед подругами стояли бокалы с шампанским. Широкая серая лента четко выделяла их двоих.
Обе выглядели чрезвычайно элегантно. Они сидели за круглым столиком в кабинке, отделанной черной кожей. Лорна была особенно красива: темные волосы, карие глаза, безупречный овал лица. Выражение лица серьезное, но на губах играла тончайшая улыбка. Черное вечернее платье из атласа с длинными рукавами и низким прямоугольным вырезом, в ушах сверкали бриллиантовые сережки в виде колец. Дэниель, как обычно, в зеленом – плотно облегающий грудь топ с блестками и, предположительно, мини-юбка (насколько я знала вкус Дэниель). Длинные темные волосы собраны в высокую прическу. Я представила себе, как они с Лорной специально наряжались для этой светской встречи. Две городские девушки по вызову. На темном фоне кабинки я заметила мужскую руку, обнимавшую Лорну. Сердце мое тревожно забилось.
Я вытащила фотографию и, сняв ленту, увидела всех четверых, кто сидел за столиком в тот вечер. Роджер, Дэниель, Лорна и "Коротышка" Стоктон. Ох, Господи, вот оно. Вот оно. Может быть, эта фотография объясняла и не все, но она являлась ключом к разгадке.
Держа фотографию в руке, я подошла к телефону, набрала номер пейджера Чини, потом номер моего телефона и нажала кнопку "вызов". Положив трубку, я вернулась за стол и стала ждать звонка Чини, сортируя тем временем свои записи и собирая вместе все каталожные карточки, на которых упоминался Роджер. В основном это были черновики моих первых бесед, да еще заметки после разговора с Сереной. Я осмотрела оставшиеся на доске карточки, но в них Роджер нигде не упоминался. Тогда я разложила карточки на столе, словно пасьянс. Нашла записи, сделанные после разговора с ним. Роджер сказал мне, что Лорна позвонила ему в пятницу утром. Я обвела дату в кружок и поставила вопросительный знак, а потом скрепкой прикрепила карточку к фотографии.
Зазвонил телефон.
Я схватила трубку и машинально ответила:
– Кинси Милхоун.
– Это Чини. Что случилось?
– Полной уверенности у меня нет. Но давай я расскажу тебе, что обнаружила, а ты сам решишь. – Я быстренько рассказала о фотографиях и детально описала ту, на которую смотрела. – Я понимаю, что ты шутил, говоря о Роджере и "Коротышке", но они действительно знакомы, причем настолько близко, что вместе ездят с проститутками куда-то за город. А еще я проверила все свои записи и обнаружила любопытное несоответствие. Роджер сказал мне, что Лорна позвонила ему в пятницу утром, но она не могла этого сделать. К тому времени она была уже мертва.
Некоторое время Чини молчал.
– Я не знаю, что ты сможешь с этим сделать.
– И я не знаю. Поэтому я позвонила тебе. Предположим, что у Роджера и "Коротышки" были совместные дела. Если Лорна рассказала Роджеру о своих отношениях с Эссельманом, то они, используя эту информацию, могли надавить на него. Эссельман заартачился...
– "Коротышка" убил его? Это смешно. У "Коротышки" полно сделок в запасе. Не вышло с этой, принимается за другую, не получилось со второй, берется за третью. Поверь мне. Стоктона интересует исключительно бизнес. И хватит об этом. Смерть Эссельмана могла принести ему только дополнительные затруднения, потому что пришлось бы ждать новых выборов и все такое прочее...
– А я и не говорю о Стоктоне. Я думаю, это дело рук Роджера. Он имел доступ к оборудованию бассейна. Имел доступ к Лорне. Имел доступ вообще ко всему. А кроме того, он знал Дэниель. Возможно, в тот вечер они со Стоктоном говорили о делах. И теперь Дэниель оказалась единственной свидетельницей.
– А как ты собираешься доказать это? Все, что у тебя есть, так это только подозрения. И ничего конкретного. Во всяком случае ничего, с чем ты могла бы пойти к окружному прокурору. Он тебя и слушать не станет.
– А как насчет пленки?
– Она ничего не доказывает. Начнем с того, что запись сделана незаконно, а потом, ты даже не знаешь, Лорна это или нет. Они могли говорить о чем угодно. Ты слышала о теории "плода с отравленного дерева"? После того как мы расстались с тобой, я постоянно размышлял об этом деле. Имеются люди, которые нарушали картину места преступления, которые утаивали улики. Да любой приличный адвокат разобьет тебя в пух и прах.
– А как быть с заявлением Роджера о том, что Лорна позвонила ему в пятницу утром?
– Просто ошибся. Она звонила ему в другой день.
– А что если я пойду к нему и тайком запишу нашу беседу? Давай, я спрошу...
Чини оборвал меня, в его голосе прозвучали нетерпение и раздражительность:
– Что ты у него спросишь? Мы на это не пойдем. Не будь глупой. Что ты ему скажешь? "Привет, Роджер. Это Кинси. Кого ты убил сегодня? Ох, ничего особенного, мне просто любопытно. Извини, но не мог бы ты говорить вот в этот искусственный цветок, который приколот у меня на лацкане?" Это не твоя работа, Кинси. Пойми это. Тут ты ничего не можешь поделать.
– Чушь. Все это чушь.
– Ладно, пусть так, но тебе придется смириться с этой чушью. Не будем даже обсуждать это.
– Чини, мне надоело видеть, как преступники выходят сухими из воды, как убийцы остаются безнаказанными. Как получается, что закон защищает их, а не нас?
– Я понимаю тебя, Кинси, но это ничего не меняет. Если даже ты права насчет Роджера, то не сможешь засадить его за решетку. Так что лучше брось эту затею. Когда-нибудь он все равно совершит ошибку, и вот тогда мы его накроем.
– Посмотрим.
– Не надо говорить мне "посмотрим". Ты можешь сотворить какую-нибудь глупость, и влипнешь сама, а он останется чистеньким. Поговорим позже. Мне кто-то еще звонит.
Я положила трубку, кипя от возмущения. Да, Чини был прав, но я действительно не могла смириться с этим, и правота Чини только усугубляла ситуацию. Минуту я сидела неподвижно, уставившись на фотографию Лорны и Дэниель. Неужели я единственная, кого по-настоящему волнует их судьба? Я получила недостающий кусок мозаики, но у меня не было средств восстановить справедливость. Было что-то унизительное в моей собственной бесполезности. Я принялась расхаживать по комнате, ощущая полное бессилие. Снова зазвонил телефон, и я сняла трубку.
– Это Чини... – в его голосе звучало какое-то странное спокойствие.
– Очень хорошо. Я ждала твоего звонка. Честно говоря, я тоже не знаю, что тут можно поделать. – Я подумала, что Чини позвонил, чтобы извиниться за свою резкость, ожидала предложения каких-нибудь совместных действий, но совершенно не была готова к тому, что услышала.
– Мне позвонили из больницы "Санта-Терри". Сестра отделения интенсивной терапии. Мы потеряли Дэниель. Она только что умерла.
– Умерла?
– Произошла остановка сердца. Они пытались спасти ее, но было уже слишком поздно.
– Дэниель умерла? Но это же абсурд. Я только вчера вечером видела ее.
– Кинси, мне очень жаль. Я так же удивлен, как и ты. Мне очень не хотелось самому сообщать тебе об этом, но я решил, что ты должна знать. – Его голос был полон сочувствия.
– Чини, – укоризненно отозвалась я.
– Хочешь, я приеду?
– Нет, не хочу. И перестань морочить мне голову, – рявкнула я. – Что тебе нужно?
– Я буду у тебя через пятнадцать минут. – В трубке раздался щелчок.
Я осторожно опустила трубку на рычаг. Продолжая стоять, я прижала ладонь к губам. Что же это такое? Что происходит? Как же может так быть, что Дэниель умерла, а Роджер неуязвим? Поначалу я не испытала никаких чувств, на удивление, никакой эмоциональной реакции. Я поверила тому, что сообщил мне Чини и, как обезьянка, схватила эту блестящую монетку с информацией и принялась крутить ее в руке. Умом я все понимала, но не могла воспринять сердцем. Минуту, наверное, я стояла не шевелясь, а потом наконец чувства вырвались наружу, но я испытала не горе, а нарастающую ярость, которая, словно какое-то древнее существо, выскочила из недр земли на поверхность.
Сняв трубку телефона, я сунула руку в карман джинсов и вытащила карточку, которую дал мне в лимузине адвокат. Минуту я разглядывала магическое сочетание цифр, которое означало смерть. Совершенно не задумываясь над тем, что я делаю, набрала номер. Меня охватило непреодолимое желание отомстить человеку, который нанес мне такой страшный удар.
После двух гудков на другом конце сняли трубку.
– Да?
– Лорну Кеплер убил Роджер Бонни, – сообщила я, положила трубку и села, чувствуя, как горит лицо и выступают слезы.
Я прошла в ванную и выглянула в окошко, но ничего не увидела в темноте. Потом вернулась к столу. Ох, Господи! Что же я натворила? Сняла трубку телефона и снова набрала номер адвоката. Но в трубке слышались только гудки, на этот раз никто мне не ответил. Дрожащими руками я вытащила из нижнего ящика стола свой пистолет и вставила полную обойму. Потом сунул его сзади за пояс джинсов и надела куртку. Взяла сумочку, ключи от машины, выключила свет и вышла на улицу, заперев за собой дверь.
Я мчалась по шоссе сто один в сторону Колгейт, постоянно бросая взгляд в зеркало заднего вида, но лимузина не было видно. Доехав до Литл-пони-роуд, повернула направо и поехала мимо ярмарочных площадок до пересечения со Стейт-стрит. Там я остановилась перед светофором, в нетерпении барабаня пальцами по рулевому колесу и снова поглядывая в зеркало заднего вида. Вдоль оживленной улицы тянулись красные неоновые вывески, в универмаге слева от меня шла ночная распродажа. Небо освещалось прожекторами, между лотками были натянуты белые пластиковые флажки. У въезда на стоянку клоун и два мима размахивали руками, зазывая проезжавшие автомобили. Лицедеи с белыми лицами начали разыгрывать веселую пантомиму, смысл которой я не уловила. Когда я оставила позади этот маленький театр, один из актеров обернулся и посмотрел на меня. В зеркало я увидела только скорбную гримасу, нарисованную на его лице.
– Они уже закончили? – спросила она.
Я покачала головой.
– Им, наверное, понадобится еще немного времени. Может, хотите, чтобы я позвонила кому-нибудь?
– Нет. Я уже позвонила Роджеру. Он приедет, как только освободится на работе. Вы что-то хотели?
– Мне надо задать вам вопрос, если только вас не смущает мое вторжение.
– Все в порядке. Какой вопрос?
– Вы ежедневно пользуетесь бассейном?
– Нет. Я вообще не люблю плавать. Бассейн был страстью отца. Он построил его около пяти лет назад.
– А кто-нибудь еще плавает в нем? Кто-то из служанок или кухарка?
Серена задумалась на секунду.
– Иногда могут позвонить друзья и попросить разрешения воспользоваться бассейном, но больше никто. А в чем дело?
– Я слышала записанный на пленку разговор, правда, не хотела бы объяснять, каким образом запись попала ко мне. Лорна разговаривала с мужчиной, который употребил фразу: "Она прыгает туда каждый день в одно и тоже время". Я подумала, что это может относиться к бассейну, но теперь это предположение не имеет смысла. Просто я хотела узнать, нет ли в доме "ее", кто "прыгает каждый день в одно и то же время".
Серена с трудом улыбнулась.
– Только собака. Она одна прыгала в бассейн вместе с папой. Вы ее видели в прошлый раз. Они обычно играли, а потом вместе плавали.
Я малость опешила.
– Но я думала, что это кобель. Ведь ее зовут Макс?
– Это уменьшительное от Максины. На самом деле имя у нее гораздо длиннее, потому что она очень породистая.
– Ах, Максина. А как она? Внизу я ее не видела, и подумала, что она, наверное, здесь, с вами.
Серена села на кровати.
– Ох, Господи! Спасибо, что напомнили. Она ведь до сих пор у парикмахера. Я отвезла ее туда прямо с утра. По такому случаю даже владелец парикмахерской явился пораньше. Я должна была забрать ее в одиннадцать, но у меня совершенно все вылетело из головы. Попросите миссис Холлоуэй съездить за ней, или по крайней мере позвонить, чтобы они знали, что случилось. Бедная Макс, бедная девочка. Она умрет без папы. Ведь они были неразлучны.
– Миссис Холлоуэй, это домоправительница? Ее я тоже не видела, но если хотите, я сама могу позвонить.
– Будьте добры. Может быть, Роджер сможет забрать собаку по дороге сюда. Парикмахерская в районе Монтебелло, а телефон записан на календаре в кухне. Извините, что утруждаю вас.
– Ничего страшного. А как вы себя чувствуете?
– Хорошо, все в порядке. Просто хочу побыть немного одна, а потом спущусь вниз. Мне все равно, наверное, придется еще один раз говорить с детективом. Не могу поверить в происходящее. Все как в тумане.
– Отдохните, – посоветовала я. – А парикмахеру я скажу, что позже кто-нибудь заберет Макс. Может быть, закрыть дверь, чтобы было потише?
– Да, закройте. И спасибо вам.
– Не за что. Очень сожалею о том, что произошло с вашим отцом.
– Спасибо.
Я вышла из спальни, плотно закрыв за собой дверь. Спустилась в кухню и позвонила в парикмахерскую. Представилась подругой Серены и объяснила, что ее отец скоропостижно скончался. Говорившая со мной женщина выразила свои соболезнования и была очень любезна. Парикмахерская закрывалась в три, и она пообещала сама завезти Макс, когда поедет домой. Я оставила на кухне записку, в надежде, что миссис Холлоуэй или Серена заметят ее.
К тому времени когда я вернулась во двор, трупы уже убрали, фотограф собрал свою технику и уехал. Не видно было ни электрика, ни коронера с помощником. Специалист по отпечаткам пальцев работал с оборудованием для бассейна. У ближайшего края бассейна я заметила Чини, который разговаривал с более молодым детективом. Я догадалась, что это его приятель Хоторн, хотя Чини и не знакомил нас. Заметив меня, Чини оборвал разговор и направился ко мне через двор.
– А я уже интересовался, куда ты подевалась. Они скоро закончат. Может, поедем?
– Поехали, – согласилась я.
Мы почти не разговаривали, пока шли к машине Чини. Уже возле "мазды" я спросила:
– Ну и какая версия? Это не может быть несчастным случаем. Такое предположение просто нелепо.
Чини открыл дверцу и распахнул ее передо мной.
– На первый взгляд не похоже, но посмотрим, что они раскопают.
Он захлопнул мою дверцу, эффектно оборвав наш разговор. Я наклонилась и открыла дверцу с его стороны, но мне пришлось ждать, пока он обойдет машину и усядется за руль.
– Ладно, не изображай из себя строгого полицейского, – не отставала я. – Что ты сам об этом думаешь?
– Я думаю, что гадать – это бесполезное занятие.
– Ох, не надо, Чини. Это убийство. Кто-то разбил лампу в бассейне, а потом отсоединил устройство защитного отключения. Ты ведь сам не веришь, что это несчастный случай. Я знаю, именно ты сказал Хоторну, что между смертью Лорны и смертью Эссельмана может существовать косвенная связь.
– Какая связь? – не сдавался Чини.
– Но я тебя об этом и спрашиваю! Господи, ну какой ты противный. Ладно, начну первая. Вот что я думаю.
Чини смешно вытаращил глаза, улыбнулся и повернул ключ зажигания. Он медленно проехал через ворота, а когда мы оказались на дороге, прибавил скорость. По пути к моему дому я рассказала ему о записи, сделанной тайком Ледой. У меня с собой не было текста, но он был таким коротким, что я давно выучила его наизусть.
– Мне кажется, что мужчина посвящает Лорну в свой план. Он собрался убить Эссельмана и чувствует себя большим умником. Наверное, даже думает, что его рассказ забавляет Лорну, но это вовсе не так. Тебе надо бы послушать его голос на пленке. Она взволнованна и расстроена, а он пытается вести себя так, словно все это просто шутка. Но все дело в том, что как только он рассказал Лорне о своем плане, тайное тут же стало явным. И если он действительно был намерен осуществить свой замысел, то Лорна сразу бы поняла, чьих рук это дело. А видя ее реакцию, он мог подумать, что она не станет держать язык за зубами.
– Ну и какова твоя версия?
– Мне кажется, Лорну убили потому, что она слишком много знала.
Чини поморщился.
– Да, но Лорна умерла в апреле. А если этот парень намеревался убить Эссельмана, то зачем ждать так долго? Если его тревожило только то, что Лорна может проболтаться, то почему бы не убить старика сразу после ее смерти?
– Не знаю. Может быть, ему пришлось ждать, пока все уляжется. Ведь он мог привлечь к себе внимание, если бы начал действовать слишком быстро.
Чини слушал, но я видела, что мои слова не убедили его.
– Давай вернемся к плану убийства, – предложил он. – Что этот парень задумал?
– Мне кажется, он задумал вариант того, что, собственно говоря, и произошло. Кларк и Макс проделывали по утрам одну и ту же процедуру. Он бросает палку в бассейн, а она прыгает за ней. Она ведь охотничья собака, у нее это в крови. А после игры они вместе плавали. На этом все и строилось. Предположим, что в воду бассейна пущен ток. Эссельман бросает палку, собака прыгает за ней и получает сильный удар тока. Он бросается спасать ее, и тоже погибает. Все выглядит как несчастный случай, ужасное стечение обстоятельств, о чем все очень сожалеют. Бедный старик. Пытался спасти свою собаку и сам погиб. Но случилось так, что Серена рано утром отвезла собаку в парикмахерскую, поэтому Кларк купался один. Вместо Кларка и собаки мы имеем Кларка и садовника, но результат тот же самый.
Некоторое время Чини молчал.
– Откуда ты знаешь, что на пленке записана Лорна? Ты ведь никогда не слышала ее голос. А может, этот парень разговаривает с Сереной.
– А почему тебе в голову сразу пришла Серена? – быстро спросила я, отмстив про себя, что задавать вопросы приятнее, чем отвечать на них.
– Просто мы еще не рассматривали этот вариант. Предположим, что Серена расстроена, потому что не хочет, чтобы собаку использовали в качестве приманки. Поэтому она и отвозит ее с утра к парикмахеру.
– Я говорила с Сереной. На пленке не ее голос.
– Подожди минутку. Тут ты хитришь. Ты же сказала, что голоса искажены. Ты и с Дж.Д. говорила и утверждала, что на пленке не его голос.
– Верно, – неохотно согласилась я. – Но ты предполагаешь, что Серена убила собственного отца, а я в это не верю. Зачем ей делать это?
– У старика полно денег. Разве не она наследница его состояния?
– Возможно, но зачем убивать его? У него уже был сердечный приступ, и здоровье постоянно ухудшалось. Все, что ей надо было делать, так это просто ждать, и, наверное, не очень долго. Да кроме того, я наблюдала за ними. Прекрасные отношения. Иногда она жаловалась на его упрямство, но можно с уверенностью сказать, что Серена обожала его. Знаешь, в любом случае я постараюсь забрать пленку, и ты сможешь сам послушать.
– У кого она?
– У Леды. Вчера вечером она прислала за ней Дж.Д. Во всяком случае, он так сказал. Эту семейку нельзя исключать из числа подозреваемых. Оба очень напугались, что я передам пленку полиции. И прочного алиби оба не имеют. А знаешь, чем Дж.Д. зарабатывает на жизнь? Он электрик. Если кто и знает, как пустить ток в бассейн, так это он.
– В городе полно людей, кто мог бы сделать это. Но если твоя версия верна, то кто бы ни убил Эссельмана, он хорошо знает дом, бассейн и ритуал игры с собакой.
– Совершенно верно.
– А это снова возвращает нас к Серене.
– Возможно, – тихо промолвила я. – Хотя все это мог знать еще и Роджер Бонни.
– А какой у него может быть мотив?
– Понятия не имею, но он определенно связующее звено между Лорной и Эссельманом.
– Ну, тогда все ясно, – фыркнула Чини. – И если Роджер знаком с "Коротышкой", то круг замкнулся, и мы можем предъявить ему обвинение в убийстве.
Чини развеселился. А я ощутила тревогу, хотя он подал хорошую идею.
Мои мысли вернулись к Дэниель и мужчине, который скрылся в темноте аллеи.
– А может, это сделал тот же человек, который напал на Дэниель? Возможно, это покушение может многое объяснить.
Подъехав к моему дому, Чини остановился, поставил машину на ручник и включил "нейтралку". Когда он повернулся ко мне, улыбки на его лице уже не было.
– Сделай мне одолжение и подумай о чем-нибудь другом. Это интересная игра, но ты, как и я, прекрасно знаешь, что она опасна.
– Я просто перебираю версии, как будто швыряю тарелки в стену и наблюдаю, не прилипнет ли хоть одна.
Протянув руку, Чини легонько взъерошил мне волосы.
– Только будь осторожна. И если даже ты права, и все эти дела связаны между собой, не пытайся что-то предпринимать сама. Это работа шерифа округа. И ты к ней не имеешь никакого отношения.
– Я знаю.
– Тогда не смотри так на меня. Тут нет ничего личного.
– Для тебя, но не для меня. Особенно если это касается Дэниель.
– Может, хватит беспокоиться? Она в безопасности.
– Надолго? В любой день ее могут перевести из отделения интенсивной терапии. А больницы не охраняются, там вечно полно людей.
– Тут ты права. Ладно, я подумаю и посмотрю, что можно будет сделать. Мы скоро вернемся к этому разговору, хорошо? – Чини улыбнулся, и я невольно улыбнулась в ответ.
– Хорошо.
– Вот и отлично. Я дам тебе номер моего пейджера. Если что-то надумаешь, дай мне знать.
– Непременно, – пообещала я.
Чини продиктовал номер и, пока включал скорость, заставил меня повторить его.
Я стояла на тротуаре, наблюдая, как отъезжает "мазда", затем прошла через ворота и направилась к дому. Была уже суббота, около трех часов дня. Войдя в квартиру, я записала номер пейджера Чини и оставила записку на своем столе. Меня не покидало ощущение, что я стою на пороге раскрытия тайны. Ответ на главный вопрос крутился где-то рядом, в пределах видимости, но каждый раз отскакивал в сторону, когда я поворачивалась, чтобы увидеть его. Существовала какая-то цепочка событий, нечто такое, что связывало воедино все кусочки мозаики. Мне следовало как-то отвлечься, отложить в сторону все вопросы, до тех пор, пока не получу несколько ответов. Поднявшись в спальню, я переоделась, натянув спортивный костюм и кроссовки. Сунула в карман ключи от дома и выбежала на бульвар Кабана.
День стоял прохладный и ясный, лучи послеполуденного солнца струились на видневшиеся вдалеке горы, словно золотистый сироп. Океан сверкал, как будто покрытый бриллиантовым ковром, в воздухе стоял соленый запах морской воды. Приятно было пробежаться, вновь ощутив в полной мере радость физической активности. Преодолев четыре мили, почувствовав прилив сил, я вернулась домой, приняла душ и стала поглощать овсяную кашу с тостами, читая при этом газету, которую не успела просмотреть утром. Потом прошлась за покупками, купила кое-что из еды и заскочила в винный магазин. Было уже почти шесть часов, когда я наконец почувствовала себя достаточно расслабившейся, чтобы сесть за работу.
Начала я со своих каталожных карточек. Я просматривала их, не ища там чего-то конкретного, а просто старалась занять себя, рассуждая тем временем, что предпринять дальше. Взгляд мой упал на пакет со сломанными рамками для фотографий. Черт побери, конечно же, я забыла отнести в прачечную постельное белье Дэниель, и она уже была закрыта. Зато сейчас я, по крайней мере, могла поменять рамки. Пройдя на кухню, я забрала там со стола новые. Поставив рядом со столом мусорную корзину, я вытащила из пакета фотографии. Четыре снимка восемь на десять, все цветные. Я сняла рамку и подложку с первой фотографии, потом задержалась, разглядывая ее: три кошки расположились на садовом столике. Одна из них, полосатая, намеревалась спрыгнуть вниз, ее явно не радовал тот факт, что ее собираются увековечить на фотографии. Две другие, пушистые – одна рыжая, другая черная, – смотрели в объектив, соответственно, с надменным и равнодушным видом. На обратной стороне фотографии имелись дата и клички кошек: Смоки, Тайгер и Чешир.
Когда я вынула фотографию из рамки, стекло развалилось на два куска. Я бросила их в мусорную корзину, а за ними последовала и рамка. Потом достала новую рамку, оторвала ценник, вытащила подложку и заднюю картонку, вставила между ними снимок и перевернула его, чтобы не оказалось вверх ногами. Далее все три слоя – подложку, фотографию и картонку – вставила между стеклом и скобками. Получилось хорошо.
То же самое проделала я и со второй фотографией. Стекло здесь только треснуло в углу, но сама рамка восстановлению не подлежала. На фотографии были изображены двое молодых мужчин и молодая женщина на парусной яхте. Все загорелые, с растрепанными волосами, в руках банки с пивом. Наверное, снимок делала Дэни-ель. Должно быть, это был прекрасный день, проведенный с хорошими друзьями, чудесный момент ее жизни, когда она еще не сбилась с пути. У меня тоже бывали такие дни. Возвращаешься домой грязной и усталой как собака, но счастливый день навсегда остается в памяти.
На третьей фотографии Дэниель позировала под белой решетчатой аркой, а рядом стоял аккуратно подстриженный парень. По одежде и орхидее в руках я догадалась, что фотография сделана во время бала в средней школе. Приятно было увидеть Дэниель такой, какой она была раньше. Она вошла в жизнь с такой решительностью, с какой новичок входит в монастырь, перешагнув широкую пропасть, отделяющую прошлое от настоящего.
Последняя фотография была заклеена широкой серой лентой, так что видны были только две центральные фигуры: Дэниель и Лорна, сидевшие за столиком в кабинке ресторана. Похоже, что это фото было сделано бродячим фотографом, одним из тех, кто зарабатывает на жизнь фотографируя вас, а потом предлагает купить снимок. Трудно было определить, где находятся девушки, может быть, в Лос-Анджелесе или Лас-Вегасе, но явно в каком-то шикарном ночном клубе, где можно поесть и потанцевать. На заднем плане я разглядела часть эстрады для оркестра, а на столике перед подругами стояли бокалы с шампанским. Широкая серая лента четко выделяла их двоих.
Обе выглядели чрезвычайно элегантно. Они сидели за круглым столиком в кабинке, отделанной черной кожей. Лорна была особенно красива: темные волосы, карие глаза, безупречный овал лица. Выражение лица серьезное, но на губах играла тончайшая улыбка. Черное вечернее платье из атласа с длинными рукавами и низким прямоугольным вырезом, в ушах сверкали бриллиантовые сережки в виде колец. Дэниель, как обычно, в зеленом – плотно облегающий грудь топ с блестками и, предположительно, мини-юбка (насколько я знала вкус Дэниель). Длинные темные волосы собраны в высокую прическу. Я представила себе, как они с Лорной специально наряжались для этой светской встречи. Две городские девушки по вызову. На темном фоне кабинки я заметила мужскую руку, обнимавшую Лорну. Сердце мое тревожно забилось.
Я вытащила фотографию и, сняв ленту, увидела всех четверых, кто сидел за столиком в тот вечер. Роджер, Дэниель, Лорна и "Коротышка" Стоктон. Ох, Господи, вот оно. Вот оно. Может быть, эта фотография объясняла и не все, но она являлась ключом к разгадке.
Держа фотографию в руке, я подошла к телефону, набрала номер пейджера Чини, потом номер моего телефона и нажала кнопку "вызов". Положив трубку, я вернулась за стол и стала ждать звонка Чини, сортируя тем временем свои записи и собирая вместе все каталожные карточки, на которых упоминался Роджер. В основном это были черновики моих первых бесед, да еще заметки после разговора с Сереной. Я осмотрела оставшиеся на доске карточки, но в них Роджер нигде не упоминался. Тогда я разложила карточки на столе, словно пасьянс. Нашла записи, сделанные после разговора с ним. Роджер сказал мне, что Лорна позвонила ему в пятницу утром. Я обвела дату в кружок и поставила вопросительный знак, а потом скрепкой прикрепила карточку к фотографии.
Зазвонил телефон.
Я схватила трубку и машинально ответила:
– Кинси Милхоун.
– Это Чини. Что случилось?
– Полной уверенности у меня нет. Но давай я расскажу тебе, что обнаружила, а ты сам решишь. – Я быстренько рассказала о фотографиях и детально описала ту, на которую смотрела. – Я понимаю, что ты шутил, говоря о Роджере и "Коротышке", но они действительно знакомы, причем настолько близко, что вместе ездят с проститутками куда-то за город. А еще я проверила все свои записи и обнаружила любопытное несоответствие. Роджер сказал мне, что Лорна позвонила ему в пятницу утром, но она не могла этого сделать. К тому времени она была уже мертва.
Некоторое время Чини молчал.
– Я не знаю, что ты сможешь с этим сделать.
– И я не знаю. Поэтому я позвонила тебе. Предположим, что у Роджера и "Коротышки" были совместные дела. Если Лорна рассказала Роджеру о своих отношениях с Эссельманом, то они, используя эту информацию, могли надавить на него. Эссельман заартачился...
– "Коротышка" убил его? Это смешно. У "Коротышки" полно сделок в запасе. Не вышло с этой, принимается за другую, не получилось со второй, берется за третью. Поверь мне. Стоктона интересует исключительно бизнес. И хватит об этом. Смерть Эссельмана могла принести ему только дополнительные затруднения, потому что пришлось бы ждать новых выборов и все такое прочее...
– А я и не говорю о Стоктоне. Я думаю, это дело рук Роджера. Он имел доступ к оборудованию бассейна. Имел доступ к Лорне. Имел доступ вообще ко всему. А кроме того, он знал Дэниель. Возможно, в тот вечер они со Стоктоном говорили о делах. И теперь Дэниель оказалась единственной свидетельницей.
– А как ты собираешься доказать это? Все, что у тебя есть, так это только подозрения. И ничего конкретного. Во всяком случае ничего, с чем ты могла бы пойти к окружному прокурору. Он тебя и слушать не станет.
– А как насчет пленки?
– Она ничего не доказывает. Начнем с того, что запись сделана незаконно, а потом, ты даже не знаешь, Лорна это или нет. Они могли говорить о чем угодно. Ты слышала о теории "плода с отравленного дерева"? После того как мы расстались с тобой, я постоянно размышлял об этом деле. Имеются люди, которые нарушали картину места преступления, которые утаивали улики. Да любой приличный адвокат разобьет тебя в пух и прах.
– А как быть с заявлением Роджера о том, что Лорна позвонила ему в пятницу утром?
– Просто ошибся. Она звонила ему в другой день.
– А что если я пойду к нему и тайком запишу нашу беседу? Давай, я спрошу...
Чини оборвал меня, в его голосе прозвучали нетерпение и раздражительность:
– Что ты у него спросишь? Мы на это не пойдем. Не будь глупой. Что ты ему скажешь? "Привет, Роджер. Это Кинси. Кого ты убил сегодня? Ох, ничего особенного, мне просто любопытно. Извини, но не мог бы ты говорить вот в этот искусственный цветок, который приколот у меня на лацкане?" Это не твоя работа, Кинси. Пойми это. Тут ты ничего не можешь поделать.
– Чушь. Все это чушь.
– Ладно, пусть так, но тебе придется смириться с этой чушью. Не будем даже обсуждать это.
– Чини, мне надоело видеть, как преступники выходят сухими из воды, как убийцы остаются безнаказанными. Как получается, что закон защищает их, а не нас?
– Я понимаю тебя, Кинси, но это ничего не меняет. Если даже ты права насчет Роджера, то не сможешь засадить его за решетку. Так что лучше брось эту затею. Когда-нибудь он все равно совершит ошибку, и вот тогда мы его накроем.
– Посмотрим.
– Не надо говорить мне "посмотрим". Ты можешь сотворить какую-нибудь глупость, и влипнешь сама, а он останется чистеньким. Поговорим позже. Мне кто-то еще звонит.
Я положила трубку, кипя от возмущения. Да, Чини был прав, но я действительно не могла смириться с этим, и правота Чини только усугубляла ситуацию. Минуту я сидела неподвижно, уставившись на фотографию Лорны и Дэниель. Неужели я единственная, кого по-настоящему волнует их судьба? Я получила недостающий кусок мозаики, но у меня не было средств восстановить справедливость. Было что-то унизительное в моей собственной бесполезности. Я принялась расхаживать по комнате, ощущая полное бессилие. Снова зазвонил телефон, и я сняла трубку.
– Это Чини... – в его голосе звучало какое-то странное спокойствие.
– Очень хорошо. Я ждала твоего звонка. Честно говоря, я тоже не знаю, что тут можно поделать. – Я подумала, что Чини позвонил, чтобы извиниться за свою резкость, ожидала предложения каких-нибудь совместных действий, но совершенно не была готова к тому, что услышала.
– Мне позвонили из больницы "Санта-Терри". Сестра отделения интенсивной терапии. Мы потеряли Дэниель. Она только что умерла.
– Умерла?
– Произошла остановка сердца. Они пытались спасти ее, но было уже слишком поздно.
– Дэниель умерла? Но это же абсурд. Я только вчера вечером видела ее.
– Кинси, мне очень жаль. Я так же удивлен, как и ты. Мне очень не хотелось самому сообщать тебе об этом, но я решил, что ты должна знать. – Его голос был полон сочувствия.
– Чини, – укоризненно отозвалась я.
– Хочешь, я приеду?
– Нет, не хочу. И перестань морочить мне голову, – рявкнула я. – Что тебе нужно?
– Я буду у тебя через пятнадцать минут. – В трубке раздался щелчок.
Я осторожно опустила трубку на рычаг. Продолжая стоять, я прижала ладонь к губам. Что же это такое? Что происходит? Как же может так быть, что Дэниель умерла, а Роджер неуязвим? Поначалу я не испытала никаких чувств, на удивление, никакой эмоциональной реакции. Я поверила тому, что сообщил мне Чини и, как обезьянка, схватила эту блестящую монетку с информацией и принялась крутить ее в руке. Умом я все понимала, но не могла воспринять сердцем. Минуту, наверное, я стояла не шевелясь, а потом наконец чувства вырвались наружу, но я испытала не горе, а нарастающую ярость, которая, словно какое-то древнее существо, выскочила из недр земли на поверхность.
Сняв трубку телефона, я сунула руку в карман джинсов и вытащила карточку, которую дал мне в лимузине адвокат. Минуту я разглядывала магическое сочетание цифр, которое означало смерть. Совершенно не задумываясь над тем, что я делаю, набрала номер. Меня охватило непреодолимое желание отомстить человеку, который нанес мне такой страшный удар.
После двух гудков на другом конце сняли трубку.
– Да?
– Лорну Кеплер убил Роджер Бонни, – сообщила я, положила трубку и села, чувствуя, как горит лицо и выступают слезы.
Я прошла в ванную и выглянула в окошко, но ничего не увидела в темноте. Потом вернулась к столу. Ох, Господи! Что же я натворила? Сняла трубку телефона и снова набрала номер адвоката. Но в трубке слышались только гудки, на этот раз никто мне не ответил. Дрожащими руками я вытащила из нижнего ящика стола свой пистолет и вставила полную обойму. Потом сунул его сзади за пояс джинсов и надела куртку. Взяла сумочку, ключи от машины, выключила свет и вышла на улицу, заперев за собой дверь.
Я мчалась по шоссе сто один в сторону Колгейт, постоянно бросая взгляд в зеркало заднего вида, но лимузина не было видно. Доехав до Литл-пони-роуд, повернула направо и поехала мимо ярмарочных площадок до пересечения со Стейт-стрит. Там я остановилась перед светофором, в нетерпении барабаня пальцами по рулевому колесу и снова поглядывая в зеркало заднего вида. Вдоль оживленной улицы тянулись красные неоновые вывески, в универмаге слева от меня шла ночная распродажа. Небо освещалось прожекторами, между лотками были натянуты белые пластиковые флажки. У въезда на стоянку клоун и два мима размахивали руками, зазывая проезжавшие автомобили. Лицедеи с белыми лицами начали разыгрывать веселую пантомиму, смысл которой я не уловила. Когда я оставила позади этот маленький театр, один из актеров обернулся и посмотрел на меня. В зеркало я увидела только скорбную гримасу, нарисованную на его лице.