Граков Александр. Безумное такси

   - А металл? - брови Николая Афанасьевича взметнулись вверх.
   - А металл отвезем в пункт приема, - заверил его Поняков. - Не волнуйтесь, отчитаюсь до копеечки за каждый килограмм по сдаточной квитанции.
   - Н-да? - посветлел лицом Бессменный. - Слушай, а они у тебя, оказывается, с головой. За час, скорее всего, управятся.
   - Я думаю, вдвое быстрее, - ответил Толян, прикинув что-то в уме. Потому что сейчас...
   Он не договорил - из-за угла дома выползал колесный "Беларусь" с передним отвалом, в кабине которого восседала Любашка. Тракторок тут же шустро забегал по стройке, подчищая за бульдозером-соткой вынужденные огрехи.
   - До чего слаженно работают! - невольно вырвалось у главного прораба, скуповатого обычно на похвалу. - Слушай, Анатолий, как у вас это получается? Почему в других бригадах нет такого, а?
   - Ну, для этого нужно не один пуд соли слопать за компанию, отшутился тот, вслед за Бессменым перешагивая порог подсобного вагончика. Ты лучше скажи мне, Николай Афанасьевич, куда увезли Бороду эти мордовороты?
   - Сперва расскажи, как все случилось, - потребовал прораб, вновь набивая трубку табаком из кожаного кисета. Пальцы его при этом слегка подрагивали. И Толян понял - переживает Бессменный случившееся здесь, ещё как переживает! И жалеет по-человечески погибшего Витю Бороду, и скорбит вместе с бригадой о его безвременной кончине. Но не показывает эмоций на людях. Ибо не положено всесильному копить в своем сердце все человеческие слабости - оно просто не выдержит перегруза. А запасного даже всесильный не имеет. И завел Николай Афанасьевич его в эту будку лишь для того, чтобы помолчать немного в память о погибшем, затягиваясь привычной горечью.
   - Ты знаешь, как, - просто ответил Толян. - Мы с тобой, Афанасьич, не раз обсуждали эту проблему.
   Да, прораб знал, что рано или поздно давно уже списанные, с разболтанными перемычками леса в один прекрасный день не выдержат и сложатся. Поэтому ещё три месяца назад заказал где-то передвижные гидравлические, с уплотненными сальниками. А пока их не было...
   - Помнишь, я предлагал твоей бригаде на выбор: либо дожидаемся новых подмостей, перебиваясь этот период случайными шабашками, либо...
   - Помню, - признался Толян, отчаянно теребя угол спецовки. - Бригада выбрала второй вариант. И первым за него проголосовал Витек Борода. Он вообще всегда был пионером в подобных начинаниях.
   - Да, такие всегда уходят из жизни молодыми, - подтвердил Бессменный, скрываясь в облаках табачного дыма. - А теперь ответь - ты очень хотел бы узнать о дальнейшей судьбе тела?
   - Не очень, - откровенно признался Толян. - Но я очень хотел бы положить к его небезымянной могиле букетик весенних цветов. Это желание всей бригады. Больше у Бороды никого из родственников нет.
   - Я покажу вам его могилу на одном из местных кладбищ. Ты мне веришь?
   Толик знал - прораб не очень любит обещать. Но если уж пообещал выполнит безоговорочно.
   - Я тебе верю, - сказал он просто. - Но я не верю этим трем пустоголовым, которые приехали за Витьком.
   - Они выполняли распоряжение. Ты хочешь эмоций от роботов?
   - Я просто хочу работать, - устало ответил Толик. - И зарабатывать положенные мне деньги. Причем не опасаясь за жизни людей, доверивших мне не только свои моозолистые руки, но ещё и души. Ты, Афанасьич, только что удивлялся слаженности их работы и правильной оценке сложившейся ситуации. Как думаешь, где такое ещё может быть?
   - В семье, - ответил, подумав, прораб. - В семье, любящей и понимающей.
   - Ну вот, ты сам ответил на свой вопрос, - Толик встал из-за стола, загасив сигарету в консервной банке с окурками. - Однако слышишь, трактора затихли? Пошли к парням, я уверен - твое распоряжение выполнено.
   Так оно и оказалось: Вся площадь вокруг малоэтажке уже была очищена от строительного мусора, а на пустыре, треща поджаренным бетоном, пылал гигантский костер. Однако в общежитие, расположенное на противоположной окраине города, так никто и не уехал.
   - Послушайте, - Бессменный обвел взглядом их лица, подсвеченные в подступающей темноте багровыми отблесками пламени, - я не буду обещать вам сегодня никаких премий и доплат, потому что это кощунственно и нереально, так как надо мной есть кое-кто покруче. Но я твердо могу обещать вам две вещи: Виктор будет похоронен по всем полагающимся для этого обрядам. И ещё - я добьюсь того, чтобы все условия контракта, заключенного с вашей бригадой, были выполнены до последней точки в его конце. Это вас устраивает?
   - Более чем, - Виктор Иванович Шумейко подошел к нему и пожал протянутую руку. - Это минимум. на который мы очень рассчитывали, но в который до этого вечера слабо верили. Теперь хоть спать спокойно буду, пошутил он. - Ну что, пошли в автобус?
   - Подождите, это ещё не все, - Бессменный вновь вгляделся в лица рабочих. - Остался последний вопрос, самый насущный на завтрашний день. Кто-нибудь мне подскажет, какой?
   - А мы его уже обсудили, Афанасьич, - вперед вышел Серега Кот. - Не удивляйся, живем ведь одними мыслями сейчас. Ты хотел спросить, как мы завершим кладку последнего этажа?
   Бессменному осталось лишь изумленно развести руками.
   - Так вот, хочу сообщить решение бригады. Кладка будет закончена в срок. А выполним мы её изнутри. Не беспокойся, не впервой. Чуть медленнее, конечно, но на качество отделки фасада, уверяю, это не повлияет.
   - Ну вот, теперь можно и по машинам, - легко выдохнул Николай Афанасьевич, шагнув к подъехавшему "Фольксвагену".
   - Постой, - придержал его Толян, когда вся бригада дружно потопала к автобусу. - Ты ничего не оставил за пазухой, Афанасьич? Только за этим вот и приезжал сегодня?
   - Не только, Анатолий, - признался тот, убирая ногу с подножки. Завтра, боюсь, у вас будет непростой день. И если мои подозрения подтвердятся... в случае чего я надеюсь только на тебя и Виктора Ивановича, остальные могут просто не сообразить, что к чему.Что ж, будем уповать на лучшее, - он, кряхтя, полез в машину.
   - Постой, ты куда? - Толян вцепился в дверную ручку. - Что может произойти завтра?
   Боковое стекло плавно опустилось и из него показалась рука прораба с мобильником.
   - Не гони лошадей, Поняков. Утро вечера мудренее. Но если уж случится то, что случится - нажми просто две кнопочки на этой игрушке: сначала "NO", а затем "YES". Она меня сама отыщет...
   Глава 8. Э Т И С Т Р А Н Н Ы Е Г О Р Ы.
   Конец апреля 1995 года, где-то в Ставрополье.
   - Вай, Толик, у тебя день рождения? - Аслан тут же ухватился за это событие, как за спасительную соломинку. Очень уж не хотелось упускать этих крепких, сохранивших прошлогодний загар парней. - Ты где его собираешься отмечать, а?
   - Да на перроне вроде неудобно, - Толян оглянулся на бригаду, ища поддержки. - Почти круглая дата как-никак, ровно двадцать три. А что вы, кстати, мне в подарок привезли? - с напускной суровостью обратился он к Виктору Ивановичу, который негласно признавался за старшего в отсутствие бригадира. Тот сразу скис, виновато позыркивая на Толяна исподлобья.
   - Извини, вторая новость похуже первой. Забыли, понимаешь, сообщить от радости.
   - Что, такая гадость, что с ней нельзя подождать хотя бы до завтра? продолжал допытываться Поняков. - Так же можно весь день рождения на нет свести.
   - А зачем тогда спрашивал? - подкатился сбоку Коробочка. - Завтра бы с похмелья и вспомнили - как раз гадость к гадости.
   - Цыц, стропалюга несчастный! - вызверился на него Толян. - Сперва растреплют душу на обтирочную ветошь, а потом...Эх, давай, плюй в душу, Иваныч! Ибо чувствую - эта заноза мне не даст сегодня и рюмки пропустить колом в горле встанет. Чего там у вас стряслось в этом заповеднике?
   - Вовка, объясни ты, - Виктор Иванович тут же умыл руки.
   - Понимаешь, тот хмырь, что заказал нам дачу - ну, эту самую избушку на курьих ножках, теперь отказывается подписывать акт приемки в эксплуатацию, - с виноватым видом сообщил Коробочка, будто сам был этим заказчиком-хмырем.
   - Постой, как это не подписывает? - схватил его за плечи Толян. - Ведь мы же все там вылизали перед моим отъездом, каждую детальку бронзовую аситолом надраили. Вам оставалось только сдать готовую продукцию и получить причитающиеся нам по договору тридцать процентов. Где этот Хопер хренов, я ему счас душу вытрясать буду!
   - Вот он я, шеф! - Эдик вынырнул из-за спин друзей, словно из-за древнеримской "черепахи". - На меня можешь не отвязываться - супруга этого олигарха чуть не оторвала своему благоверному эти самые...ну, которые между ног парой висят, - зыркнул он в сторону трущегося возле них Аслана. - Так что подпишет он в конце-концов эти бумаги, никуда не денется - с дачей-то все в полном ажуре. Но с одним условием.
   - Ф-фух, с этого бы и начинали, - перевел дух Толик. - Если там какую мелочь переделать или новое сотворить - это мы могем, безвыходных ситуаций не бывает. А то стоишь тут с похоронным видом... - напустился он на Шумейко.
   - Я посмотрю сейчас, с каким видом ты будешь стоять, - злорадно сообщил ему старейшина бригады. - Этому олигарху по условиям договора мы обязаны сдать базу отдыха в виде двухэтажной дачи с прилегающим к нему благоустроенным участком размером сто квадратных метров.
   - Ну, а мы, по-твоему , что сдаем? Банно-прачечный комбинат? - вновь психанул Толик. - Да такой дачи, может, у Президента нет.
   - Не спорю, - согласился с ним Шумейко. - Но где благоустроенный участок? Дача-то на голой скале стоит, на самом краю пропасти.
   - Так мы же эту пропасть канатами отгородили, каждый в руку толщиной! - совсем одурел Толик. - Да ещё якорей нацепляли по углам самых что ни на есть натуральных - сколько яхт наказали наши поставщики. Чего ещё ему надобно?
   - Чтобы вокруг дачи цвели настоящие цветы, - с торжествующим видом добил его Виктор Иванович. - Лютики-цветочки, одуванчики...ну и прочая мура.
   - Он в своем уме? - вопросил с горечью Толян. - Где это видано, чтобы на голой скале росли одуванчики? Ну, эдельвейсы там ещё куда ни шло. И то им в расщелину землю ветер задувает. Газманов ведь предупреждает в своей песне, что в пустыне цветы не цветут.
   - Так то в пустыне, - вновь вывернулся Коробочка.
   - А не один хрен? - гаркнул на него Толян, почти исходя пеной. - Песок та же скала, только распыленная. Повторяю ещё раз для тупых - на голом камне цветы не растут. Особенно лютики.
   - Да знаем мы об этом, чего ты орешь? - обиделся Хопер. - Еще в четвертом классе по биологии проходили. Ты пойди докажи это сам тому хмырю рогатому. Долдонит, как дятел - хочу цветы!
   - Как рогатому? - опешил Толян. - Ты уже и к его старухе успел подкатиться?
   - Этой старухе, между прочим, в июне только двадцать исполнится, злорадно сообщил Хопер. - Я ж тебе и говорю - с этой стороны все на мази. Дело осталось за цветочками.
   - Я уже прикинул предварительно, - перебил его Виктор Иванович. - На месте чернозема мало, да и брать его никто не разрешит - заповедник все же, притом мирового значения. Значит, придется возить грунт из долины, почти за полста километров. Понадобится два средних экскаватора, можно драглаи, и пяток "ЗИЛ-130". Это по минимуму. Затем пару колесных тракторят с передними отвалами - распланировать грунт на месте...
   - Притормози, - Толик положил ему руку на плечо. - То, что ты сейчас наговорил, под силу разве что строительному комбинату. И все-равно это нереально, цветов не будет - их ещё надо посадить и вырастить.
   - Тогда, значит, безвыходное положение? - растерянно глянул на него Шумейко.
   - Сколько вас учить, что безвыходных положений не бывает! - вновь освирепел Толик. И тут же затих, переваривая в голове какую-то мысль. Потом лукаво подмигнул Виктору Ивановичу.
   - Одуванчики, говоришь? Будут этому рогоносцу одуванчики. Вместе с лютиками впридачу.
   - Но техника... - вновь начал было Шумейко.
   - Для осуществления моего плана понадобятся два "ЗИЛ"-а: бортовой и самосвал.
   - И все? - поразился Шумейко.
   - Нет, не все. Еще горбатиться будем. Как черти, на износ. Потому что проволочки это дело не потерпит, иначе все коту под хвост. Дед мой рассказывал - выполняли они однажды подобное, для большой шишки из крайкома партии. Значит, должно получиться и у нас, - Толян повеселел и решительно стукнул кулаком по прилавку - товар Аслана запрыгал на тонких досках. А чайник с вином угрожающе наклонился и скользнул вниз, к асфальту перрона.
   - Хоп! - Васина мощная длань подхватила его почти на излете. - Что ж ты таким добром разбрасываешься, Толян. Я думаю, это ещё пригодится? - он весело оскалился деду Аслану, который стоял в ожидании окончания диалога. Слушай, аксакал, у тебя ещё много такого добра?
   - На всех хватит, даже с остатком, - Аслан засуетился, понимая, что сейчас может решиться то, что он задумал с самого начала. - И мангал есть, и барашка есть, и...
   - Это мы уже слышали, - притормозил его Хопер, поняв, куда клонит Василий. - Толик, есть прекрасное место, где можно отметить это событие. Насколько я понял, нас приглашают в гости.
   - Правильно понял, сынок! - тут же воссиял Аслан.
   - Ну, если приглашают, - согласился Толян.
   - Постой, а как же с дачей? - попытался охладить их пыл Виктор Иванович. - Там Соколок остался, Мама, Калория, Тарзан...Да они изведутся ведь - две недели сроку всего-то.
   - То, что я задумал, мы сделаем дня за четыре, от силы, - успокоил его Толик. - А ребятам позвоним от дедушки. Аслан, у тебя телефон имеется?
   - А как же, - тот с готовностью выхватил из кармана сотовый телефон.
   Толян обалдел.
   - Это что у вас тут, так принято - кому ни попадя шляться по перрону с трубой?
   - Почему это кому ни попадя, - обиделся старик. - Просто кабель к нам в аул не протянули. А вот рерто... реторан...
   - Ретранслятор, - посказал сбоку Виктор Иванович.
   - Вот, правильно, он самый и есть! - обрадовался Аслан. - Да ещё какой - на самую макушку ближайшей горы установили. Неподалеку от САО специализированной астрофизической обсерватории - мировая известность... Так мы едем или будем стоять? Только нужно сперва хлеба мешок купить. И потом, вот... - он погрустневшим взглядом охватил толпу рабочих, обступивших его прилавок.
   - Без проблем, - успокоил его Шкаф. - Сколько, говоришь, километров до твоего аула?
   - Больше ста. В районе Архыза.
   Вася не стал уточнять, на сколько больше, а просто подошел к автобусу, стоявшему за зданием вокзала. Удобно раположившись на месте водителя, парень лет двадцати пяти читал "Комсомолку". Шкаф пригляделся - вроде бы русский.
   - Привет, землячок. Ждешь кого?
   - Жду, но не тебя, - водила, мельком глянув на Васю, вновь уткнулся в газету. Тот не стал обижаться. Просто вынул из кармана пятьдесят долларов и опустил их в приоткрытое окошко, прямо на разворот.
   - Дело есть.
   - Так бы и говорил, - сразу оживился парень. Газета вмиг сложилась как бы сама собой, а зеленая полсотня испарилась в неизвестном направлении. Куда ехать?
   - Архыз.
   - М-мда, - враз погрустнел водитель. - Наших там сейчас не очень жалуют. Еще бы - из автономной области да сразу в республику переквалифицироваться - это тебе не халам-балам.
   Видно было - не очень хочется ему ехать в эту Тьму-Таракань. Но и баксы жалко назад отдавать - пригрелись, видимо, в кармане.
   - Сколько с тобой людей?
   - Всего полтора десятка, - прикинул в уме Шкаф.
   - Мало даешь, - решительно вынес приговор парень. - Мне в прошлую поездку там стекло боковое высадили. Из пневматического ружья. А могли из натурального шандарахнуть, очень даже запросто. Риск, по-твоему, или не риск?
   - Риск, - не стал спорить Шкаф. И вторая полсотня упала в окошко водителя. - А как же те, кого ты ожидаешь?
   - Их поезд на четыре часа опаздывает.
   Жил старик на самой окраине аула, на ровной, как стол, скалистой площадке. От неё уходил круто вниз склон, поросший смешанным лесом. А в самом низу расщелины весело журчала по камешкам и валунам небольшая горная речка.
   - Большой Зеленчук, - пояснил старик. - Это она только недавно успокоилась. А ранней весной, после таяния снегов, деревья с корнями корчевала. Ну, вот и мои хоромы, - он подвел бригаду к маленькой скособоченной хижине в тени большой раскидистой чинары, с оградой из сосновых слег вместо забора. За хижиной - досчатый сарай, примерно вдвое больше самого жилища, а по периметру ограды были свалены пакеты красного полуторного кирпича в полиэтиленовой упаковке, штабеля разнокалиберной доски и прочие стройматериалы типа мешков с цементом, огромной кучи песка, гравия... Все это лежало где попало и как попало, наводя на невольную мысль о постройке временного редута, или нашествии татаро-монгольской Орды. И никакого намека на домашнюю живность.
   - Заходите в дом, - радушно пригласил Аслан.
   - Куда? - изумился Толик, а все остальные расхохотались. Действительно, в этой сакле можно было разместить от силы человек восемь, и то вповалку на полу.
   - Такой хате мобильник подходит, как ишаку подаесной мотор, - прыснул Хопер в кулак. - Вот уж точно - в нищете, да не в обиде.
   - Нет уж, мы как-нибудь на улице, - Виктор Иванович уселся на лавку за длинный досчатый стол под все той же чинарой у стеня хижины. Остальные последовали его примеру. - А в сарае у тебя что?
   - Сейчас сено, две овцы и пять собак-помощников, - ответил старик, - а раньше кур держал, индюков. Собаки, кстати, не кусаются.
   А кого сеном кормишь? - указал Виктор Иванович на пустой двор.
   - Ягнят, которых на зиму забираю домой с пастбища.
   - Так остальные овцы у тебя на пастбише, - догадался Вася. - И много?
   - Не считал, - признался Аслан. - Ими наемные пастухи заведуют. Но тысячи полторы, пожалуй, наберется. А может, две.
   - Сколько-сколько? - Хопер, не удержавшись на ногах, шлепнулся на лавку рядом с Шумейко.
   - В нищете, говоришь, дедушка живет? - скосил на него тот насмешливые глаза.
   - Ага, - согласился тот, хлопая глазами. - Наш мясокомбинат столько голов в год не перерабатывает. - Пожалуй, индюками и прочей живностью тоже не стоит интересоваться. Еще на инфаркт нарвешься, от зависти. Теперь я понимаю, откуда у него мобильник. И откуда взялся насос высокого давления, поднимающий воду из речки на такую высоту. А ещё японская дизельная электростанция-автономка. Знаешь, я ничуть не удивлюсь, если где-нибудь под скалой мы на "Мерс" наткнемся. Но почему такая хибара?
   - А зачем им дворец со старухой? - пожал плечами Шумейко. - Это сейчас мода пошла на них. И все-равно, здесь что-то нечисто.
   Тем временем Аслан с помощью Васи уже разделывал посреди двора обеих овец из сарая. Собаки - лохматые кавказцы, крутились рядом, умильно заглядывая им в глаза - выпрашивали подачку.
   - Не многовато ли, аксакал? - подошел к ним Толик.
   - Давай, помогай приятелю резать и замачивать мясо, - скомандовал тот вместо ответа. - А мы с вон тем красавцем и ещё кем-нибудь, - он указал на Хопра, - пойдем вниз, в долину - поймаем пару индюшек.
   Захватив с собой ещё пару добровольцев и мешки, Аслан довольно шустро засеменил вниз по склону. Остальные еле поспевали за ним. Вскоре они вернулись, по двое волоча каждый мешок. Хопер выглядел плачевно.
   - Нет, я таки помру, наверное, от зависти, - жаловался он Шумейко. - У этого старика индюки величиной со страуса. Они там в долине под чинарами пасутся, прошлогодние шишки выковыривают. Я пытался сосчитать... - он безнадежно махнул рукой и пошел собирать дрова для мангала.
   Кроме мангала, в хозяйстве Аслана нашелся огромный трехведерный казан и, когда все, уже вечером, расселись за длинным столом под чинарой, на нем, кроме кувшинов с вином и плова, паровал ароматный плов. Вино разливали в такие же глиняные кружки.
   - Ну, за именинника? - старик поднялся над столом, легко удерживая в руке поллитровую посудину.
   - Послушай, Аслан, - в знак уважения Толик тоже встал. - Не знаю, как у вас, а по нашим обычаям первый тост подымают за хозяйку дома. Почему твоей жены до сих пор нет дома?
   И Аслан вмиг преобразился: осунулся и скис. Даже постарел, кажется, лет на десять. Пожевав немного сухими губами, он молча сел на место и так просидел с минуту.
   - Нет моей Нади здесь, сынки. И не будет больше. Наврал я вам, что мы с ней живем.
   - Умерла? - тихо спросил Хопер, отставив свою кружку.
   - Нет, хвала Аллаху. - Но после образования нашей республики в ауле однажды собрался совет старейшин. Обиды на русских копились долго, ещё с того времени, когда Сталин в одну неделю выселил наш народ с этих гор в Сальские степи. И потом...я хорошо говорю по-русски? - спросил он у Толика.
   - Лучше некоторых русских, - чистосердечно признался тот.
   - Вот в этом-то все дело. Горные татары, черкесы, абазины и сваны хотят говорить на своем родном наречии, поддерживать свою религию, традиции, чтить веками создаваемые уставы. А вы, русские, хотите все здесь переделать по-своему. Разве это справедливо? - с горечью обернулся старик к Виктору Ивановичу. Тот виновато опустил глаза.
   - Я не компетентен решать такие вопросы за свое правительство.
   - А кто компетентен? Те, кто научил наших детей колоться наркотиком и выходить на трассу в тринадцать лет? Кто принес в наши аулы телевидение, а вместе с ним разврат и разбой? Нам не нужны ваши обычаи и нравы, мы хотим жить по своим. Так решили все аксакалы. Русским Россия, карачаевцам и черкесам - их горы. Так было и так будет. Моя Надя русская. Поэтому ей пришлось уехать отсюда к сестре в Россию. Я сам проводил её на вокзал. Надеюсь, вы меня поймете, - старик вновь поднял кружку с вином, - ну что, все-таки за тебя, Анатолий?
   - Но как же... мы ведь тоже русские, Аслан, - тот внимательно посмотрел на него.
   - Вы гости. А гость любой нации - для хозяина святой человек, - просто сказал старик, простирая над столом руку с крепко зажатой посудиной.
   - Значит, за дружбу? - Толик первым сдвинул свою.
   - Без границ, - просто добавил Виктор Иванович.
   - И за любовь без расовых дискриминаций, - более витиевато, но в точку выразился Хопер. Остальные молча поддержали этот растянутый тост...
   - А хотите, я вам покажу план будущего дома? - спросил вдруг Аслан, протягивая Толику несколько листков бумаги, пробитых степлером. - Это черновик. Смотри, мне бы вот здесь, наверху, мансарду, с верандочкой на восток. Чтоб первым возносил хвалу аллаху.
   - Извини, аксакал, мы обсуждаем нюансы только на трезвую голову, Толян сложил листки вчетверо и засунул их в нагрудный карман рубахи. Утром вместе и посмотрим.
   - Между первой и второй перерывчик небольшой, - зажевав шашлыком терпковатый вкус вина, Вася Шкаф потянулся к кувшину по новой.
   - Стоп, - придержал его руку Толян. - Сперва нужно позвонить ребятам.
   Отозвался Женя Белов по прозвищу Калория.
   - Ты жив, Толян? - задал от избытка чувств идиотский вопрос. - Мы тебя все поздравляем. И присоединяемся. Только сними сперва груз с наших душ.
   Толик понял, о чем он. И вкратце обрисовал будущее положение с дачей. Поняв, что премиальные им все-таки светят, Женька совсем офонарел.
   - Слушай, Толян, тогда мы отвязываемся на сегодня,а?
   - Ясный хрен, - разрешил тот. - И куда, если не секрет?
   - Ну не на местную дискотеку же. Здесь неподалеку база с альпинистами имеется. Вернее, с альпинистками - мужиков раз-два и обчелся. У них тоже дискотека. Так мы туда.
   - С богом, - напутствовал Калорию Толик. - Только глядите там в оба призрак бродит по Европе, призрак спидолизма.
   На том и закончили разговор. Слышимость была отличная.
   - А теперь - танцуют все! - объявил Толян, поднимая вновь наполненную кружку. Что он имел в виду, поняли...
   Очнулся Поняков от неприятного чувства - солома лезла в нос, уши, за воротник рубахи. Но больше всего в нос. Что за черт - опять солома! Ему что, так и суждено всю жизнь в скирдятниках проходить?
   Толян оглушительно чихнул и, подняв голову, огляделся. Огромное помещение, наполовину забитое сеном. А вокруг, как после сражения под Ватерлоо - трупы, трупы...Он мотнул головой, отгоняя дурацкое сравнение почти по всему сеновалу храпели его друзья-товарищи из бригады. Собаки свернулись калачиками в самом дальнем углу сарая.
   Судя по лучам, пробивающимся сквозь дыры в шифере, солнце успело подняться раньше бригадира. Он продрал заспанные очи кулаками, зевнул и помотал головой из стороны в сторону ещё раз. Ничего, не ломит. Только гудит внутри, словно рой пчел расстревожил. И во рту ощущение не из приятных - словно мыши нагадили за ночь. А бригада продолжала дрыхнуть как ни в чем не бывало. Притомились, бедняги, шашлык с пловом перемалывая! Ничего, он знал, как их поднять. Толик приставил ладони рупором ко рту и заорал во всю мощь легких, продирая глотку.
   - Раствор давай!
   Этот магический клич подействовал эффектом разорвавшейся мины. Собаки, жалобно взвыв, рванули к выходу, будто наскипидаренные. А люди, как очумелые, посхватывались на ноги, тычась в разные стороны, словно слепые кутята. Толик, понаблюдав за ними, вновь покатился на подстилку из сена от хохота. Проснувшись окончательно, Хопер с неодобрением посмотрел на него.
   - Знаешь, что сказал как-то по этому поводу Дюма-отец? "Никогда не следует быть исключением. Если живешь среди сумасшедших, надо и самому научиться быть безумным". Иными словами - а не пойти бы ли вам, уважаемый бугор...
   - А вот этого не надо, - перестав ржать, запротестовал Толян. Обижаясь сам, не обижай других - это уже чисто мое выражение.
   Хопер, ничего не ответив, с надутым видом продефилировал мимо него к выходу, а через минуту снаружи раздался его истошный вопль.
   - Да что ж вы делаете, извращенцы?!
   Тут уж все кубарем покатились с сеновала, поспешая ему на помощь. Взорам открылась потрясная картина - лохматые зверюги с упоением подметали со стола остатки вчерашнего пиршества. Обглоданные до блеска шампуры сиротливо валялись под столом, избавленные от присутствия на них подкопченных кусков мяса, а овчарки в пять пастей наворачивали остатки плова из казана, став на его край передними лапами. Спасать уже было нечего. Даже остатки индюка исчезли из большой кастрюли, крышка которой валялась рядом с ней. Завидев высыпавших из сарая людей, собаки и не подумали убегать - лишь ещё с большим остервенением заработали челюстями.