Граков Александр. Безумное такси

   - Во дают! - восхищенно облизнулся Серега Швец. - Пропадать, так с музыкой. Видать, не впервой.
   Вася Шкаф, выскочив из деревянного туалета на задах, первым делом метнулся к кувшинам. Проверив все четыре, даже присвистнул от разочарования.
   - Пусто, как у меня в брюхе на данный момент. Слушай, бугор, а где же хозяин?
   - В халупе этой, наверное, где ж ему ещё быть, - пожал плечами Толян.
   Он подошел к расхлябанной двери и, крякнув от неожиданности, снял с её полотна квадратик бумаги, пришпиленный к доске кухонным ножом.
   - Эй, орлы с куриными перьями, а летите-ка сюда, - позвал остальных. Здесь послание от нашего дедушки. Итак, оглашаю.
   "Ребята, не трожьте собак - пусть как следует вымоют посуду. Я уехал по личному делу, вернусь через два дня. Будьте как дома, продукты в холодильнике, холодильник в сакле. Вино в подвале."
   - Вот это ни фига себе заявочка! Теперь я понимаю, в каком смысле Аслан вчера назвал этих лохматых оглоедов помощниками, - Толик растерянно поскреб в затылке. - Но куда же старик смылся? Да ещё на целых два дня. А нам-то что делать?
   - Как что? - Шкаф подошел и ткнул пальцем в бумажку. - Здесь написано - вино в подвале. А я знаю дорогу - вчера с дедом спускался. Значит, будем завтракать.
   - А потом?
   - А потом - фьюить! - Вася изобразил ладонями крылышки. - Полетим домой, то есть, я хотел сказать - на стройку.
   - Это общее мнение? - Толик повернулся к бригаде. Все промолчали, даже Виктор Иванович.
   - Ну что ж, давайте завтракать, коли так, - пожал он плечами и решительно толкнул входную дверь. Все гурьбой ломанулись за ним - интересно же посмотреть, как живут твои соседи с гор. Угрюмые подслеповатые окошки. Подкопченные стены и провисшие потолочные балки, давящие на голову. Полы из пары слоев рубероида, постеленного прямо на голый камень. Обстановка...
   - Мать твою Марусей звали! - выразил Юра Котелок общее мнение.
   Телевизор "Панасоник" последней модели на шведской стеклянной тумбочке, трехкамерный "Стинол" двухметровой высоты, кожаное кресло "Тюльпан", видеомагнитофон, СВЧ, даже компьютер "Пентиум-3". Все, кроме "Стинола", в упаковке, пахнущее особым ароматом новизны - составляло такой разительный контраст с закопченными стенами и провисшими балками, что волосы шевелились на голове и мурашки бегали по коже. Мистика, средневековье пополам с модерном - это было потрясающе!
   - Братцы, я знаю, что это! - восторженно зашептал сзади Серега Кот. Это начинка для нового дома.
   - Да что ты говоришь? - с насмешливым фейсом повернулся к нему Хопер. - Ну, если ты такой умник, может быть, объяснишь остальным профанам - для кого все это? Особенно "Пентиум". Никак дедушке в Интернет захотелось, а?
   - Нестыковочка, - Кот смущенно заскреб макушку. - Вчера вечером Аслан мне сам признался, что боится новой техники, даже к калькулятору относится с опаской.
   Толян распахнул по очереди все дверцы холодильника - он был забит бараниной и индюшатиной до отказа.
   - А ну, набирайте мяса и пошли отсюда на свежий воздух.
   Свежий шашлык готовили молча. Тостов под вино из подвала не было. И только когда все насытились и дружно задымили сигаретами, Толик нарушил молчание.
   - Ну, что скажете, гости дорогие? Попили, поели, пора и честь знать, да? А все это добро после нашего отъезда пусть растаскивают местные бомжи и алкашня подзаборная. Вы думаете, здесь таких не имеется? Ошибаетесь, уверяю вас - они теперь существуют по всему СНГ - слава Богу, наплодили власть имущие! Чего молчите, работнички-профи? Кому скажем спасибо за теплый прием и кров над головой, пусть даже на сеновале?
   Виктор Иванович первым взглянул ему прямо в глаза, не отводя взгляда.
   - Я знаю, ты предлагаешь остаться здесь до возвращения старика. А что будем делать? Не перетаскивать же кирпичи с места на место, как он предлагал там, на перроне.
   - Я скажу, что мы будем делать. Прямо со следующего часа, - Толик запустил руку в карман рубашки и вынул оттуда вчетверо сложенные листы. Мы будем строить дом.
   Глава 9. С Л И Ш К О М Г О Л Ы Е Ф А К Т Ы .
   Москва, Северо-Западный район, наше время.
   Как только окончилось закрытое совещание акционеров компании "Линия плюс", Лилиана Викторовна сразу утратила всю свою чопорность. Закрыв двери офиса за последним сотрудником фирмы, она с очаровательной улыбкой бесцеремонно влезла на колени шефа и непринужденно чмокнула его в гладко выбритую щеку.
   - А теперь ты ответишь на несколько моих вопросов. Официальное время Романа Юрьевича Боровикова закончилось, наступил черед приема по личным вопросам просто Ромы. Возражения имеются?
   - Ни в коем случае, киса, - Роман Юрьевич ответал ей взаимным поцелуем, одной рукой охватив тонкую талию своего заместителя, а другой ласково провел по её изящной спине между лопатками. Лиля тут же выгнулась, томно прикрыв пушистыми ресницами огромные глаза - только что не замурлыкала. Ее грудь, обтянутая золотистым крепом с глубоким декольте, произвела на пожилого шефа магическое действие: его дыхание участилось, в глазах блеснул алчный огонек, а губы потянулись к ложбинке меж двух соблазнительно-упругих полушарий.
   - Ап! - Лиля выскользнула из его объятий, словно змея и, мягко спрыгнув на пол, погрозила пальцем. - Но-но, старичок! Ишь, расшалился.
   - Но почему, киса? - Роман Юрьевич козлом скакнул к двери офиса и щелкнул задвижкой. Затем пошел на нее, расставив руки. - Я тебя вытащил из дерьма четыре с лишним года назад. Купил трехкомнатную квартиру здесь, в Москве...
   - На окраине Москвы, - с улыбкой уточнила Лиля, скрестив руки на груди.
   - Но это все же Москва! А не твои бывшие вонючие Нью-Васюки. Все эти годы я тебя нежил и баюкал на своей груди, страстно любя и надеясь на такую же ответную любовь.
   - Ха, ну ты даешь! - снова перебила его Лиля. - О какой страстной взаимной любви может идти речь между двадцатитрехлетней соплячкой и её шестидесятилетним дедушкой? Ты меня убил!
   Роман Юрьевич встал, как вкопанный, опустив руки и с горечью поглядел на нее.
   - Скажи, мало я тебе денег перелопатил за эти годы? И в связи с этим могу ли надеяться хоть на какое-то ответное чувство?
   - Ну естественно, котик, - Лиля, мило улыбнувшись, послала ему воздушный поцелуй из-за стола заседаний, перебежав на другую его сторону. На искреннее чувство благодарности можешь надеяться всегда. А что я делала скажи, все эти годы, как не подкрепляла это чувство своим отношением к тебе, милый старичок? Мало ты меня тискал, облизывал и использовал вместо простыни в своей одинокой постели? Ты же за эти годы на мне отрепетировал все разделы Камасутры. Тебе этого мало?
   - Лиля, мне не хватает чистой любви, - жалобно посмотрел на неё Роман Юрьевич.
   Та расхохоталась так заразительно, что он тут же пожалел о сказанном.
   - Да где ты встречал эту самую любовь? На каком из перекрестков Тверской? Даже Франция, законодательница моды и парфюма, предпочла отделаться анекдотом в этом спорном диспуте. Дочь спрашивает у матери.
   - Маман, что такое секс?
   - Это любовь за деньги, дочка.
   - А что же такое тогда любовь?
   - А-а-а, это русские придумали, чтобы денег не платить.
   - Понял? Ты просто эгоист, Рома, самовлюбленная меркантильная личность. Хотя пытаешься натянуть на эти дешевые качества красивую любовную оболочку. А любовь бывает только в сказках. Хотя, если, например, сделать жизнь девушки вроде меня, сказочной, то есть оформить её соответственно максимальным запросам, вот тогда можно поговорить и о возвышенных чувствах.
   - Скажи, чего тебе не хватает? - взорвался Роман Юрьевич. Квартира...
   - Снова о квартире, - досадливо поморщилась Лиля, усаживаясь в директорское кресло и забрасывая нога на ногу так, что и без того укороченный подол платья пополз к талии. - Да ты и купил-то её только для того, чтобы прозаически трахаться в ней со мной в свободное от биржи и родственников время. Кстати, я с тобой за неё рассчиталась полностью.
   - Как это? - не понял Роман Юрьевич. - Да я от тебя и копейки...
   - Ты считаешь - только в копейках счастье? - перебила его Лиля, в свою очередь распаляясь. - А чувствовать себя полноценным жеребцом в шестьдесят лет - это разве не мечта любого мужика? А теперь вспомни - кто тебе дал это счастье?
   Что правда, то правда. Четыре года назад у Романа Юрьевича отказал детородный инструмент. Напрочь - никакому домкрату не справиться. То ли простатит, то ли что-то там с тестостероном не склеилось, а скорее всего возрастное. Иные мужи преклонных лет плюют по этому поводу на всякие процессы совокупления - хватит, мол, намиловались в свое время, и уходят от этой проблемы в сторону, посвятив остаток свободного времени охоте или рыбалке. Но Роман Юрьевич слишком ценил этот самый остаток, чтобы вот так, за здорово живешь, растратить его на бесцельное разглядывание неподвижного поплавка посреди какой-нибудь большой лужи. Он хотел от жизни полноценной отдачи. Это раз. И второе - ему до ужаса не хотелось терять Лилю единственную, как он думал, бесценную вещь, однажды походя прикупленную на обочине междугородней трассы.
   И он тогда признался ей.
   - Не знаю, что бы сделал для того, кто поможет мне справиться с моей проблемой.
   Лиля давно уже поняла, какие мысли одолевают в последнее время её единственного на то время спонсора. Прищурив свои фары-глазищи, она насмешливо уставилась на престарелого Казанову.
   - Что, например? Твоих щедрот хватило бы, допустим, на трехкомнатную столичную квартиру?
   - А ты можешь сотворить это чудо? - в свою очередь недоверчиво уставился на неё Роман Юрьевич.
   Лиля только фыркнула в ответ и, выпросив у него денег, укатила на три дня в Пятигорск. Там обретался какой-то её дядюшка по матери - бывший геолог, полтора десятка лет прошлявшийся по лабиринтам Тянь-Шаньских отрогов. Оттуда в нагрузку к пенсии он притащил с собой кучу знаний по Тибетской медицине и два походных рюкзака всяких шаманских хитростей типа мумие, маточного молочка диких горных пчел и порошка корня жень-шень, настоянного пополам с пантами марала.
   Лечение длилось три месяца. По истечении которых Роман Юрьевич обрел половое бессмертие, а Лиля - квартиру на окраине Москвы, в одной из многоэтажек-близняшек... И теперь она добивала его этой квартирой.
   - Ты хоть замечаешь, в какую обстановку приходишь проводить досуг с любимой, как только что изволил выразиться, женщиной? Я тебе скажу - в свинарник, лошадиное стойло, Авгиевы конюшни, вот куда!
   - Ты сгущаешь краски, киса, - отбивался, как мог, Роман Юрьевич. Приходящая уборщица, котрую я нанял для этой квартиры, доложила мне, что ты её содержишь в абсолютной чистоте - пылинки нигде не видать.
   - Да будет тебе известно, - язвительно отпарировала Лиля, - что всякая уважающая себя пыль заводится в престижных жилищах с элитной отделкой и такой же обстановкой. А в моей квартире пылинкам и зацепиться-то не за что. Поэтому в ней и чисто. Короче, Рома, или бери меня замуж и окружай соответствующим обхождением, или делай в квартире евроремонт по полной программе.
   - Родишь мне сына - сделаю все, что хочешь, - заявил Роман Юрьевич, что-то прикинув в мозгах.
   А вот это уж дудки! Даже если бы Лиля очень захотела - совместного детеныша от этого престарелого полового гиганта ей не завести. Потому что тот же дядюшка с Тянь - Шаня по окончании лечения шепнул на ушко, что её протеже работать в постели будет, но вот детей иметь - никогда. Все-таки чего-то там не в порядке было со стероидами.
   - Возможно, после усердного двухгодичного лечения... - продолжал нашептывать дядя.
   А нафига ей нужна была эта лотерея, спрашивается? Чай, не для себя старалась. Да и потом, прикинула в мыслях Лиля, вряд ли седой кочан Ромы в столь преклонном возрасте посетят мысли о карапузиках. Ан поди ж ты...
   - Мне нужен наследник, понимаешь? - Роман Юрьевич так разошелся, выкладывая свою заветную мечту, что его уже не гипнотизировал даже матерчатый шнурок - признак присутствия полувиртуального ажурного белья на обнажившемся аппетитном бедре заместителя. - Как подумаю. что когда-то все мое состояние, нажитое потом и кровью, достанется случайному человеку, пусть даже из родственников - крыша ехать начинает.
   Ага, вот ты и выложился до конца, мерзкий старикашка! Лилю даже передернуло от накатившей волны бешенства.
   - Потом и кровью, говоришь, нажито добро? Возможно, не спорю, но только не твоей, Рахматулла Ниязов! Можешь кому другому вешать лапшу на уши про честно нажитые бизнесом деньги. Вспомни свою банду в Краснодарском крае - по угону иномарок и рэкету на пляжах и трассах Причерноморья. Это и был твой начальный капитал. Ты даже моего брата не пожалел - прикарманил деньги, которые он вез, чтобы обеспечить мое счастливое будущее. Да, я его ненавидела и продолжаю ненавидеть всей душой - как невольную причину смерти наших родителей. Но обошелся ты с ним, прямо скажем, как самая распоследняя сволочь и мародер.
   - Киса, но ведь ты сама тогда попросила... - пытался остановить её Роман Юрьевич.
   - Молчи, старый извращенец! Я попросила тебе сделать ему больно, но в моральном отношении, а не в физическом! - сквозь подступившие слезы выкрикнула Лиля, запрыгав в кресле так, что платье уехало совсем черт знает куда. Но она сейчас этого не замечала так же, как до этого не замечал её любовник и спонсор. - Если уж тебе так нужны были его деньги - мог бы просто забрать их.
   - Ну, конечно, это так просто, - чуть не поклонился ей Рахматулла. Подойти и вежливо попросить отдать то, что он, по твоим словам, копил пять лет. Ты прекрасно видела, как твой братик послал в нокаут одного из моих секьюрити. Так что треть экспроприированной суммы ушла на пересадку хрящей для ремонта переносицы этому самому телохрану плюс подтяжка лица. Еще треть - на контурную пластику мягких тканей твоего лица и последствующую лазерную шлифовку кожи - ты ведь всегда мечтала выглядеть лучше всех. И выглядишь сейчас на все сто - мама родная не узнает. Я тогда влюбился в тебя во второй раз, киса, решительно и бесповоротно, - пытался подлизаться к ней Рахматулла.. - Я ведь и увез тебя в Москву, чтобы оградить от всяких нежелательных слухов. Ты понимаешь, надеюсь, о чем я.
   Если и хотел он добиться этими словами благотворного результата, то достиг прямо противоположного. Упоминание о бывшей профессии "плечевой" на Краснодарской трассе окончательно взбеленило притихшую было после комплимента Лилю.
   - Лжешь, Мохи! Ты уехал после того, как тебе на хвост упали Краснодарские менты. Сбежал, изменив фамилию, документы, сбрив усы и бороду, прихватив деньги, драгоценности и меня - в качестве бесплатного интимного приложения. Еще немного, и тебя накрыли бы вместе с твоей бывшей компашкой из тринадцати мордоворотов. Несчастливое число для банды, а, Мохи?
   - Я был четырнадцатым, - напомнил он, внимательно глядя на нее.
   - Потому-то тебе и повезло во сто крат больше, чем всем остальным. Интересно, сколько денег нужно, чтобы все тринадцать вдруг в один вечер пали неожиданной смертью "при попытке к побегу", не подскажешь, дорогой? невинно поинтересовалась Лиля. - И куда подевался вдруг "общак", на проценты из которого так рассчитывали вдовы твоих бывших соучастников? А ведь у многих из них, да почти у всех, остались сыновья... На что рассчитывал ты, Рахматулла?
   - На временную амнезию в твоей хорошенькой головке, - с расстановкой ответил Роман Юрьевич таким тоном, что у Лили вдруг сыпнуло морозом по коже и сразу мучительно захотелось в туалет. - Я, видишь ли, не Гай Юлий Цезарь, и летописцы мне ни к чему. Но если когда-нибудь и обращусь к мемуарам, то найду себе для этого более подходящего человека, чем какой-нибудь следователь Московской прокуратуры. Ты, надеюсь, понимаешь, о чем я? - он поглядел ей в глаза тяжелым взглядом, от которого Лиля вжалась в кожаное нутро кресла, стараясь затеряться в укромном его уголке. Господи, если бы можно было сейчас превратиться в ма-аленькую мышку! Конечно, она понимала, о чем речь - насмотрелась в свое время достаточно голых и обезглавленных трупов по многочисленным ерикам и заросшим едва проходимым камышом лиманам Кубани. Одно время у Мохи была привычка показывать ей полароидные фото несчастных жертв - своеобразное доказательство исполнения приговора. До сих пор они снились Лиле иногда в кошмарных снах. и сейчас она была не рада, что затеяла этот разговор.
   - Да брось ты, киска! - голос Рахматуллы неожиданно подобрел и в нем прозвучали ласковые, почти отеческие нотки. Он подошел к креслу и погладил Лилю по её пушистым волосам. - Не бойся, не стану я тебя убивать - не для этого связал с тобой свою жизнь. Ну посуди сама: ты главный после меня держатель акций компании "Линия плюс". Да и фирма названа, как ты знаешь, лишь в честь нас двоих, из первых букв твоего имени и моей настоящей фамилии. И сына ты мне родишь - я буду очень стараться на этом поприще. Кстати, будущий ребенок и есть тот самый плюс - дополнение к названию фирмы. Любая уважающая себя страна не может обойтись без символов власти: Флага, гимна и герба. Герб - это мое состояние. Флагом будешь ты, Лиля. А гимном - продолжение моего рода в лице наследника, которого ты мне подаришь. Как тебе эта идея насчет моих личных символов? - захохотал Рахматулла, довольный столь удачно найденным сравнением.
   - По-моему, совсем неплохо, - Лиля потихоньку отходила от шокового состояния, вызванного убийственным взглядом любовника. Можно было, конечно, вспомнить, как в старые добрые времена флибустьеры запросто меняли на мачте флаг собственной родины на более прозаический - с черепом и костями. Но к чему вновь будить спящую собаку? Пусть его тешится своими честолюбивыми замыслами. Но как же все-таки быстро разбогател Ниязов, едва появившись здесь! Для этого, кроме огромного стартового капитала, нужно было всего ничего: либо иметь очень большие связи с преступной диаспорой, курирующей строительную отрасль Москвы и Подмосковья, либо мохнатую лапу в среде высокопоставленных чиновников, способствующих прогрессу бизнеса в данной отрасли. Что, по сути, одно и то же. У Ниязова было и то, и другое. Плюс интуиция, правильная оценка происходящих и назревающих событий и мертвая хватка бульдога. И, главное, ему нужна была Лиля - пусть даже в качестве инкубатора для его будущего наследника. А что будет потом? А-а, черт, потом будем посмотреть, как говорят в Одессе! Ниязов, в свою очередь, был нужен Лиле как никто другой - как толчковая опора для прыжка в сказочную жизнь. Конечно, с её теперешним положением и мордашкой лучшей кинозвезды Голливуда можно найти и другого спонсора. Но уж очень непредсказуемой и хлипкой выглядела эта неизвестная пока опора - ещё ногу вывихнешь. А Рахматулла был рядом: раскрытый для нее, словно книга, изученный за эти годы до тонкостей, с твердо-гарантированным уставным капиталом компании "Линия плюс" - её компании в том числе. Значит, ставку нужно делать именно на него.
   - Я рожу тебе наследника, Ниязов, - ужасаясь этим своим словам, произнесла Лиля. - Именно мальчика, как ты того желаешь. Но за период моей беременности ты выполнишь два условия: перепланируешь квартиру и женишься на мне. Иначе ведь никогда не поздно сделать аборт, ты об этом знаешь.
   Она шла ва-банк. Ставила сейчас на карту не только свою дальнейшую карьеру, но и жизнь. Ниязов мог ответить, что вместе с неродившимся ребенком автоматически закончится и её земное существование, так как пустой инкубатор ему будет без надобности. Потому что другого наследника он может просто не дождаться - в связи с преклонным возрастом. И лишний свидетель приобретения стартового капитала для возрождения фирмы "Линия плюс" тоже вроде как ни к чему. Он мог все это сказать, даже намеревался сначала Лиля готова была себе в этом поклясться. Но почему-то промолчал. А когда пауза затянулась и стала уже почти невыносимой, она вдруг каким-то шестым чувством осознала, что победила в этой слишком неравной схватке кролика с удавом. По проясневшему вдруг лицу Ниязова и мимолетной торжествующей ухмылке, едва заметно проскользнувшей в уголке рта. Он-то думал, что выиграл, добившись от неё согласия зачать его наследника. И уже торжествовал победу. Что ж, пусть его, значит, каждый останется при своей Виктории.
   - Спасибо, киса, - пробормотал растроганно Ниязов. - Я знал, что в глубине своего сердца ты все-таки оставила для моей любви маленький уголок. Но давай договоримся все же на будущее - Рахматуллы Ниязова больше нет. Пусть это тоже останется только в твоей памяти. А лучше всего выбрось, чтобы зря не занимало места. И с завтрашнего дня я финансирую ремонт твоей квартиры. Выбирай лучшего дизайнера, за деньгами дело не станет.А пока...
   Он с плотоядной улыбкой приблизился к креслу, в котором утопала Лилина фигурка и, подцепив пальцем то, что сейчас у женщин называется трусиками, легонько дернул. Кружево тут же лопнуло, обнажив то, что, собственно, почти не прикрывало до этого. Лиля легонько ойкнула, невольно ухватившись за его руку.
   - Ты что это делаешь, паразит? Это же французское белье!
   - Как что - приступаю к процессу производства того, о чем мы с тобой только что договорились, - Роман Юрьевич тяжело задышал и, содрав с неё остатки белья, принялся за платье, Оно с треском расползлось снизу доверху после очередного рывка. И этот звук рвущейся материи подействовал на Лилю почище любого возбудителя. Тем более, она знала - завтра с утра, да что там с утра - ещё сегодня, Рома выдаст ей сумму, с лихвой десятикратно перекрывающую стоимость этих лохмотьев, минуту назад бывших самым престижным нарядом на сегодняшний день. И она поедет по магазинам. О-о, это ни с чем не сравнимое ощущение свободы выбора того, что тебе нравится, без оглядки на содержимое кошелька! Это пьянящее чувство безнаказанности в трате денег! Экстаз независимости и эйфория власти над чопорной обслугой супермаркетов и бутиков!
   Легко возбудившись от предвкушения, Лиля в свою очередь так рванула на спонсоре двухсотдолларовую сорочку, что от неё только пуговицы полетели в разные стороны. Роман Юрьевич, распаляясь от еле сдерживаемого желания, расправился с бюстгальтером. Лиля наманикюренными коготками превратила в ленточки его белоснежную майку, сама оставшись, в чем мать родила. Нижнюю часть своей одежды Боровиков сбросил сам, торопясь и путаясь поэтому в отдельных деталях. Слегка подкачанный тренажерами, он смотрелся отнюдь неплохо для своего возраста. Но Лиля...Уже овладев её божественно вылепленным телом, Роман Юрьевич самым краешком тонущего в любовном экстазе сознания успел осознать - она явно продешевила только что в своих запросах...
   Потом они курили, сидя прямо на клочьях некогда бывшей одежды, и пили "Шерри" из горлышка, передавая бутылку друг другу. И густой кроваво-красный ликер, проливаясь на разгоряченное тело Лили, оставлял на нем липкие потеки.
   - Очень похоже на кровь, - рассмеялся Боровиков. А Лиля вдруг вспыхнула и, резко обернувшись, уперла свой взгляд в его глазницы.
   - А ну, оближи сейчас же! - приказала, словно заслужила это право стажем супружеской жизни.
   И Роман Юрьевич покорно повиновался, по новой доводя до эйфории и её, и себя. И снова объятия и бурные ласки: до дрожи, стона, до полного проникновения и взаимной самоотдачи.
   - Знаешь, - отстранившись затем, опустошенная и усталая, Лиля вновь схватилась за сигарету, - если бы дело происходило в темной спальне да под соответствующую мелодию - ни одна из находящихся под тобой сказочных принцесс ни за что не угадала бы твой возраст.
   Она знала, что сказать и когда - Боровиков вмиг расцвел и выглядел уже отнюдь не тем выжатым лимоном, каким казался полминуты назад. Он долго молча любовался ею, наслаждаясь и млея от сокровища, которым обладал.
   - Я тебя никому не отдам, - решительно вымолвил наконец. - Люблю, несмотря на твои скептические выссказывания насчет этого чувства. Посмотришь, оно ещё к тебе придет. Дай Бог только, чтобы не было слишком поздно. Ты мне веришь, киса?
   - Верю всякому зверю, но тебе, ежу - погожу, - ответила Лиля со смехом. - Судя по твоему возрасту, мне ещё до этого неиспытанного чувства жить и жить. Поэтому мой кредит доверия к тебе, котик, будет соответствовать твоему кредиту - в финансовом отношении. Так что ты там говорил насчет евроремонта моей конуры? - спросила она как бы мимоходом, пролезая вслед за Романом Юрьевичем в тесноватую для двоих кабинку душа, расположенную сразу за стеной офиса в боковом коридорчике.
   - Интересно, кто из нас двоих большая меркантильная личность? хихикнул он, припомнив Лилины недавние слова. И пустил воду в баклушу. Становись, мойся, и выбрось эти проблемы из головы. Когда выйдешь отсюда, деньги будут лежать на столе совещаний.
   Потом он сменил её в душе, а она вышла, закутанная в махровый халат. И ахнула от восхищения - весь угол стола был завален зеленоватыми бумажками, в основном крупного номинала. Видать, выгреб их Боровиков из какого-то потаенного сейфа, а бросил небрежно на стол для произведения большего эффекта. И добился своего - Лиля взвизгнула и бросилась пересчитывать купюры, как говорится, не отходя от кассы. Потом сбилась и, плюнув на все условности, принялась складировать доллары прямо в большую полиэтиленовую сумку, которую обнаружила в подсобке душевой. А Роман Юрьевич, выйдя оттуда, стоял на пороге и вновь любовался её стройной фигуркой. И улетучивалась постепенно куда-то мимолетная жалость о деньгах, вложенных в неизвестность. А на смену ему приходило чувство глубокого удовлетворения достигнутым. Так, наверное, Батый в свое время любовался на сокровища, сложенные у копыт его кривоногого степного конька нукерами Орды. Сокровищами, добытыми в России потом и кровью - своей и чужой.