– А может, увели? Кстати, тут…
– Погоди ты со своими байками, – отстранил Степку Колян. – Ее кто-то видел? Серый?
– Кажется, туда пошла, – кивнул в сторону кустов Серый.
– А ну-ка пошли, – дернулся вперед Колян.
Пятеро лбов двинулись в сторону кустов. Степа с досадой огляделся, но мужичка-провокатора рядом не было. Вот гад, подумал Степа, сунулся не в свое дело и слинял. Убивать таких надо.
– Люда, обещай мне одну вещь.
– Ого! Еще и обещания, – оживилась девушка.
– Сейчас ты пойдешь домой и оглядываться не будешь. Я позвоню тебе завтра. Честно.
– А что случилось? – заволновалась девушка.
– Еще не случилось. – Голос Олега стал властным. – Но скоро может. Иди. До завтра.
Сказано это было так, что девчонка словно завороженная повернулась и пошла прочь. Колян с приятелями увидели обоих и ринулись вперед.
– Людка, зараза! – гаркнул предводитель тусовки.
Люда обернулась и, теперь уже поняв, в чем дело, поспешила домой. Говорить с пьяным Коляном в таком состоянии ей явно не улыбалось. Олег вышел вперед. Колян хищно прищурился.
– Ты, значит, охотник до чужих баб?
Олег говорить не стал. Правила уличной драки знал назубок, потому, не дожидаясь традиционных вопросов-ответов, в которых все равно все повернется против тебя, чего бы ни сказал, ударил первым. Колян отлетел, но упасть не успел, подхватили подоспевшие дружки.
– Ах ты ж сученок, – взревел он и ринулся на Олега.
Замах был сильный, но удара не получилось. Олег увернулся, достал ногой вскользь. Снова повернулся, стараясь держать в зоне видимости всех пятерых, хотя остальные в драку пока не лезли.
– Может, по-хорошему разойдемся? – поинтересовался Олег.
Глаза Коляна загорелись ненавистью. Он поглядел на приятелей, с которыми только что кирял у подъезда. Те без слов подались вперед, обступая Олега. По-хорошему явно не получалось. Олег метнулся в сторону, выходя на открытое пространство и пытаясь держать дистанцию. Первого из нападавших ударил ногой, повернулся и саданул второму локтем в живот. Второй сложился, но четверо оставшихся стали злее и ломанулись на него теперь разом.
Олег увернулся от удара, понимая, что долго вертеться не сможет, осознавая, что за спиной теперь тоже опасность, которую сам туда по глупости запустил. Дернулся вперед, подпрыгнул, выкинув ногу, ударил. Нога проскользила по чьей-то скуле. Олег опустился на ноги. Переместить центр тяжести не успел, почувствовал, как сзади кто-то скручивает руки, хватает, мешая двигаться.
Конец фильма, метнулось в голове.
– Олежкааааа! – крик разнеслось над двором, разрезая вечернюю тишину. Унесся вверх к крышам.
Степа бежал через двор огромными скачками, перепрыгнул невысокую загородку возле дороги. Секундного замешательства хватило на быстрое решение. Олег наклонил голову и ударил головой назад. Хрустнуло, и хватка ослабла. Затылок ныл, подсказывая, что удар был достаточно силен, чтобы свернуть кому-то нос.
Замершая на мгновение мизансцена ожила столь стремительно, что уже в следующую секунду невозможно стало разобрать, что происходит в этой свалке. Серый орал в стороне, держась за кровящий нос. Колян ломанулся к Степке и пропустил хороший удар в ухо от Олега. Отчего его развернуло, накренило, и лишившийся девчонки парень утратил равновесие. Степа зашел к Олегу со спины. Дальше ребята работали слаженно, как учили на тренировках. И очень скоро драка превратилась в свалку.
Вопли смешались со звуками ударов и матом. Степа сделал движение в сторону, уходя из центра потасовки. Дернул за собой Олега. Теперь стало возможным оглядеть поле боя.
Колян валялся на земле, держась за причинное место, по которому, кажется, никто не бил, а просто прошелся один из его же архаровцев. Серый сидел в стороне, хлюпая ставшим похожим на оладью носом. Трое остались на ногах, но тоже довольно потрепанные. Продолжать им уже не хотелось.
– Я ж говорил, что надо по-хорошему. – Олег утер рукой нос. – Пошли?
– Ага, – кивнул Степа.
Первые шагов десять прошли осторожно, не поворачиваясь спиной к Коляну и его потрепанной гвардии. Потом Олег рискнул повернуться, но еще долго шел, периодически оборачиваясь, таща за рукав приятеля. Степа шел неторопливо, подволакивал ногу, и как только место разборки исчезло из вида, Олег подставил ему плечо.
Когда ушли настолько далеко, что можно было немного расслабиться, Степа поглядел на приятеля. Несмотря на произошедшее, азарта и веселья в глазах не поубавилось, а рожа с подбитым глазом светилась довольством.
– Теперь я понял, почему ты дни рождения не любишь. Ты б хоть предупреждал, что к тебе такие гости приходят.
– Они еще и подарки приносят, – хохотнул Олег, чувствуя, как отступает напряжение. – У тебя морда опухла и фонарь будет.
– Шрам на роже, шрам на роже для мужчин всего дороже, – пропел Степа. – Слушай, может, мне бросить медицинский и пойти в консерваторию?
– В консерваторию с такой рожей не примут, – рассмеялся Олег. – А туфту про шрамы придумали неудачники, которые все время битыми ходят. Так что пусть Колян эту песню поет.
– Ты сам-то как? Целый?
– Целей тебя. Рубашку только порвали.
Степа скосился на надорванный до половины джинсовый рукав, пожал плечами:
– Оторвешь совсем, причем оба. Жилетка будет.
Степку он довел до квартиры. Там приятель попросил оставить его в гордом одиночестве, ибо мамины нотации слушать при зрителях выше его сил. Олег прислонил друга к стене, утрамбовался в лифт к какому-то собачнику с ротвейлером и нажал кнопку.
От Степки до своего дома было минут десять пехом. Олег вышел из подъезда, огляделся по сторонам, нет ли кого. Бывали случаи, когда не наученные горьким опытом возвращались с группой поддержки. А драться в одиночку против толпы не хотелось. До смерти, конечно, не забьют, но до больницы запинают, факт. Никакого пессимизма в этом не было, просто Олег реально оценивал свои силы.
Впрочем, толпы, жаждущей отмщения, тоже не было. Олег зябко повел плечами, вечер был не таким уж и жарким, и довольно быстро потопал в сторону дома. Самый неуютный для ночных прогулок кусок пути между длинной девятиэтажкой и забором детского сада тоже показался пустым. Фонарей здесь почти не было, дай бог один горел с переменным успехом, но народу, по счастью, оказалось и того меньше.
– Эй, – нагнал негромкий голос, когда Олег дошел где-то до середины забора.
Неудобное место, пришла мысль. Деваться некуда. Только вперед. А впереди могут поджидать. Эх, надо было кругом обходить. Парень неторопливо повернулся. Сзади шагах в двадцати стоял невысокий сухощавый мужичок в защитных штанах и такой же рубашке. На ногах мужика красовались тяжелые армейские ботинки.
– Вы мне? – поинтересовался Олег.
– Ага, – кивнул мужичок. – Плохо ногами работаешь.
– В смысле? – не понял Олег.
– В смысле голенью. От такого удара легко уходить. Ну чего пялишься, как будто не понимаешь?
Мужичок подошел совсем близко, остановился в нескольких шагах.
– Не понимаю, – честно признался парень.
– А чего тут непонятного. Видел я, как вы с приятелем ногами махали.
– И не вступились? – усмехнулся Олег, чувствуя подвох.
– Не-а. Мне интересно было поглядеть, чего ты можешь. Ногами работаешь плохо. Объяснить? Вот ударь меня.
Мужичок пошел в сторону, сохраняя расстояние между ними, но заходя к Олегу сбоку.
– С чего это? – Олег отступил на шаг, поворачиваясь в направлении мужика, чувствуя, что теряет из поля зрения конец забора, где могла быть «группа поддержки».
– Ну хотя бы потому, что это я их на тебя натравил, – усмехнулся мужичок.
– Врете, – покачал головой Олег.
– С чего мне врать? – Мужичок остановился и задорно поглядел на парня. – Они сидели базарили, я подошел и рассказал им, как у них девку увели из-под носа. Ты бы видел, как один из них раздухарился. Ну а остальные, видимо, за компанию. Девка-то хоть стоящая? Или так себе?
Мужичок стоял и нагло улыбался. Олег чувствовал, знал, был уверен на сто пятьдесят процентов, что его провоцируют, но ничего не смог с собой поделать. Это нарочитое «девка» оглушительно ударило по ушам. А от похабных намеков к голове прилила кровь, в глазах потемнело. Мир сузился до одной цели, и целью этой была нагло улыбающаяся физиономия.
Удар, в который вложился Олег, должен был если не снести мужика, то смести улыбку с его рожи и отбить всякое желание улыбаться. Однако, четко отработанный, он просвистел мимо. Мужичок непостижимым образом оказался рядом, словно исчез и возник снова, но уже в другом месте.
– Я ж говорю, плохо работаешь, – усмехнулся он. – Мазила.
Олег почувствовал, как ярость накатывает новой, все сметающей волной. Второй удар был мощнее первого, но снова просвистел мимо. Олег почувствовал, как подставляется, понял, что допустил ошибку, но противник ею не воспользовался. Он все так же стоял рядом на расстоянии удара и нагло улыбался. Эта улыбка выбила из головы остатки ясности, разум залила эмоция, и Олег пошел в новую атаку.
Больше он не останавливался, работал на износ, на полную катушку. Хлеще, чем на тренировках и соревнованиях. Удары непостижимым образом проходили мимо цели, но больше Олег не подставился ни разу. Видя, что соперник снова уходит, переносил центр тяжести, поворачивался, бил снова и снова, но с тем же результатом. Через невообразимый промежуток времени, он затруднялся сказать, сколько прошло с начала стычки, дыхание начало давать сбои.
Олег отпрыгнул в сторону и оценил противника, тот, кажется, не запыхался вовсе.
– Загонять меня решил, – ухмыльнулся он. – Ну-ну. Смотри не запарься.
Где-то на краю сознания родилась мысль, что группы поддержки в конце забора никакой нет, что это не уличная драка, а что-то совсем другое. Но закончить поединок сейчас было уже невозможно.
Парень снова ринулся в атаку. Попытался сработать на опережение, предугадать движение противника, но и это оказалось недостижимой задачей. Мужичок был бойцом посильнее учителя. Того Олег, конечно, тоже сделать не мог, но со своим уровнем мог хотя бы пару раз дотянуться до противника. То ли учитель поддавался, то ли в подметки не годился странному мужику в камуфляже, но теперешний спарринг напоминал бой с тенью, где до противника не достать, потому как существует он только в воображении.
Олег снова попытался сработать на опережение и снова ошибся. Понял, что ошибся, уже в следующий момент, когда соперник неожиданно вырос сбоку и сам пошел в атаку. Олег не успел ничего сообразить, только почувствовал, как что-то больно садануло по кадыку. В следующее мгновение так же резко и холодно ткнуло в живот, а еще через долю секунды ощутимо ударило в грудь.
Парень судорожно сглотнул. Горло жгло болью, саднило грудь, и удар в живот, хоть и не сильный, тоже давал о себе знать. В полусогнутом состоянии обернулся и посмотрел на мужичка. Соперник стоял все так же на расстоянии удара, но уже не улыбался. В руке держал за черное лезвие внушительных размеров нож.
– Плохо, – покачал головой мужик. – Совсем плохо.
– Почему? – хрипло произнес Олег, пытаясь проглотить вставшую поперек глотки боль.
Мужичок повертел перед носом рукоятью ножа, который продолжал держать за лезвие.
– Потому что ты уже почти три раза умер.
– Почему почти? – Олег попытался распрямиться, но до конца не вышло.
– Потому что в брюхо не смертельно. Кишки наружу, конечно, но выкарабкаешься. А горло и сердце – это насовсем.
Парень распрямился, расправил плечи и повертел шеей. Удержать боль внутри не получилось, и он судорожно поморщился.
– Болит? – поинтересовался мужичок.
Олег кивнул.
– Это хорошо. Понимания без боли не бывает. Через боль можно прийти к ложному, а можно к истинному. А без боли ни к чему не придешь. Хочешь что-то понять?
Парень снова кивнул, чувствуя, что говорить толком не может.
– Значит, должен болеть. Должно быть больно. Всегда.
– Что ж теперь, руки-ноги переломать для понимания?
– Зачем? – искренне удивился мужик. – Боль должна быть не обязательно физической. А вот душа должна всегда болеть. Так что, ты хочешь что-то понять?
Олег провел ладонью по ноющему кадыку.
– Ага, – кивнул он. – Сперва хочу понять, кто вы.
Они шли прогулочным шагом по аллейке, о существовании которой Олег почти забыл. Вся жизнь в районе проходит по дворам либо по дороге от метро до дома. Если б мужичок не вытащил на бульварчик, так и мысли бы сюда прийти не возникло.
– Знаешь, почему я ухожу от твоих ударов? Ты голенью работаешь. Это расстояние. А расстояние – это упущенное время.
– Чем ближе к противнику, тем опаснее, – пожал плечами Олег.
Мысль была настолько нехитрая, что казалась очевидной.
– Для обоих, – поправил мужичок. – Ты забываешь, что тот, кто выходит против тебя, тоже человек. Ты опасаешься ближнего боя? Отлично, а он чего опасается? Да того же самого. Если ты это знаешь и умеешь этим пользоваться, то ближний бой становится менее опасным, зато более эффективным. Смотри.
Мужичок отошел в сторону и быстро нанес воображаемому противнику несколько ударов. Он работал полусогнутыми ногами, но удары выходили точными, стремительными и явно не безопасными. Короткая серия ударов закончилась так же стремительно, как и началась. Мужичок снова подошел ближе.
– Видел?
Олег кивнул.
– Не совсем понял несколько переходов, – пожаловался он. – Может, покажете на мне?
– Не покажу, – покачал головой собеседник. – Драться не умею, только убивать. Так что, если хочешь чему-то учиться, будешь смотреть со стороны и перенимать. Спаррингов со мной не будет, Олег.
Парень замер, внимательно посмотрел на мужичка. Тот ответил простым открытым взглядом.
– Вы меня знаете? Но откуда?
– Скажем так, – словно собираясь с мыслями, протянул мужичок. – Видел на тренировках.
– Так вы тоже занимаетесь карате?
– Нет, – покачал головой мужичок. – Я это название сегодня первый раз услышал. Никогда такого не знал и знать особо не хочу.
– Напрасно, – не согласился Олег. – Карате – это ведь не просто стиль борьбы, это учение, философия. Путь.
Мужичок остановился, присел на стоящую рядом лавочку, хлопнул по сиденью рядом, приглашая сесть.
– Путь, – согласился он. – Всего лишь путь. Один из многих. Знаешь в чем беда всех восточных школ? Как, говоришь, зовут основателя твоего кёкусинкая?
– Ояма. – Олег пристроился рядом на лавочке.
– Так вот я полагаю, что этот Ояма был достойным человеком, который шел своим путем, достиг чего-то. Его путь, его заслуги. Понимаешь? А ученики этой школы пытаются идти путем другого человека, забывая, что он уже пройден. Да, это может быть великий человек. Да, его путь заслуживает уважения, достоин подражания. Но нельзя идти чужим путем и придумывать себе бога из человека. Путь у каждого свой.
Олег смотрел с интересом.
– Подумай, – кивнул мужичок. – Я ведь не настаиваю. Просто предлагаю поле для раздумий. Теперь вторая твоя ошибка. Никогда не поддавайся на провокации. Не доверяй словам, если ими играют. Слова лживы.
Парень вспомнил едкое «девка». В висках снова забилась кровь. Он вспыхнул, как солома, в которую бросили спичку, вскочил. Голос зазвучал порывисто.
– Даже если они обидны? Даже если кто-то говорит грубость? Несправедливость?
– Особенно если так, – кивнул мужичок. – Сядь и не подскакивай. Если кто-то бьет словом, подумай, для чего. Каким будет его следующий удар. Я не предлагаю прощать несправедливые и грубые слова. Но когда незнакомый человек бьет словом, значит, знает, куда бить. А если знает, куда бить, значит, он тебя знает. Он тебя знает, а ты его – нет. Помни об этом и не подставляйся под удар. И еще одно. Будь осторожен во всем, что касается женщин.
Парень дернулся было снова вскочить, но удержался на месте.
– Ояма, хоть он вам и не нравится, делил женщин на матерей, жен и соблазнительниц. Последних мужчина должен в идеале считать сестрами.
Мужичок перехватил взгляд, посмотрел в самые глаза Олегу, будто в душу заглянул. От этого взгляда захотелось вздрогнуть.
– Считаешь ее женой? – быстро спросил мужичок.
– Да, – без колебаний ответил Олег.
– Хорошо, – кивнул собеседник, вальяжно откидываясь на спинку скамейки. – Но только помни, что помимо того, что считаешь ты, есть действительность. А в действительности она пока не твоя жена. Женщина, не ставшая женой, по твоему делению соблазнительница. А соблазнительницы опасны. Берегись ее.
– Вы просто не знаете, о чем говорите, – грустно произнес Олег. – Когда я ее вижу, мне кажется, что знал ее еще до рождения, что мы одно целое. Вы ведь любили когда-нибудь? Неужели от женщины не осталось ни одного доброго воспоминания?
Мужичок дернулся, словно ему смазали пощечину. В глазах на мгновение появилась боль.
– Все светлое, – произнес тихо, – что помню в жизни, связано с женщиной. Всем темным обязан этим воспоминаниям. Я не буду рассказывать тебе, в чем ты не прав, здесь каждый решает сам. Просто будь осторожен. И не поворачивай спину той «жене», которая не считает тебя мужем.
Олег долго сидел в задумчивости, ковырял носком кроссовка землю возле лавочки. Мысли текли неспешно, и было над чем подумать. Собеседник не мешал, молча ждал, когда парень проявится.
– И все-таки кто вы? – встрепенулся наконец Олег.
– Зови меня Ко… – Мужичок замялся на мгновение. – Костя.
– Хорошо, дядя Костя, – улыбнулся Олег. – А для чего вам все это? Зачем вы меня нашли? Зачем все эти разговоры?
Дядя Костя встал со скамейки и сурово посмотрел на парня.
– Поймешь со временем, – суховато ответил он. – Если хочешь, чтобы я тебя чему-то учил, завтра придешь сюда же часам к девяти утра. Если не придешь, второй раз предлагать не буду.
И прежде чем Олег успел что-то сказать, мужичок быстро пошел вдоль по аллее.
Мелко порубленный лук стал золотистым, шкворчал в раскаленном масле. Старуха взяла доску, ссыпала в сковороду порезанную кругляшками картошку. Зашипело. Старческие пальцы ловко накинули сверху крышку и убавили огонь.
Старуха повернулась. Игорь сидел за столом над пустой тарелкой с видом послушного мальчика. Казалось, попроси показать руки, не удивится, а спешно продемонстрирует, что они вымыты.
– Чего примолк?
– Да спрашивать боязно, – хмыкнул Игорь.
Бабулька явно прибывала в хорошем расположении духа. Благодушно отмахнулась.
– Спрашивай, чего хотел. Про Олега, что ли?
Игорь кивнул.
– Он кто?
Старуха задумалась. Неспешно отошла, взяла доску, нож и пучок зелени. Вернувшись к столу, принялась неторопливо шинковать.
– Его зовут Милонег. Он внук киевского коваля, что у Владимира-крестителя служил. Сам тоже ковал, изобретал чего-то. Потом князю под горячую руку сунулся и в погреба попал. А оттуда пути два: либо ногами вперед, либо вперед за Русь на верную гибель. У Красна Солнышка с этим все в порядке было, он пленников просто так не отпускал. Всегда с умыслом. Вот и тогда так. Выпустил и услал на верную гибель.
– Так он погиб?
– Погиб, но позже. Не о том речь. Я уже говорила, он неравнодушный. Человек когда умирает, душа его куда летит?
Игорь пожал плечами:
– Не знаю. В рай, в ад, в космический разум.
– Рай и ад – это придумка для обывателей, чтоб вели себя пристойно. А то вам только волю дай, сперва друг дружку переимеете с особым извращением, потом перережете. Но, в общем, недалек от истины. Душа в новый для себя мир летит. Стремится к нему, надеется, что он будет лучше. Потому о старом мире и не вспоминает.
Старуха дорезала зелень. Убрала доску, поворошила картошку. Когда сняла крышку со сковороды, по кухне разнесся умопомрачительный аромат. Бородатый сглотнул голодную слюну. С сожалением проследил за тем, как крышка возвращается на место.
– Люди равнодушны в большинстве своем. О себе заботятся, о себе думают. Редко когда неравнодушного встретишь, который больше о том, что вокруг, думает. Но встречаются. Когда у такого неравнодушного душа отлетает, она тоже не о себе и не о новом лучшем для себя мире думает. Потому те неравнодушные на мосту и задерживаются. Милонег тоже там был. Только он сейчас здесь нужен, потому я его с моста вытащила и в живое тело вернула. Теперь он – Олег.
– А как же… – начал было Игорь.
– В обмен. Душа на душу. Таков порядок. Настоящий Олег при родах умер. А Милонег его тело занял, так и живет уже семнадцать лет.
– А родители, родственники? – удивился бородатый. – Как же можно скрывать, что ты не ты, грудного ребенка из себя изображать?
Старуха выключила плиту.
– А кто тебе сказал, что он изображает? Он с рождения живет как Олег. Память Милонегова в нем спит. Пока. Как для дела понадобится, так я ее разбужу.
– Кого?
– Память. А пока пусть Кот его тело тренирует. Ты тоже можешь чему дельному научить.
Старуха взяла сковородку и принялась накладывать истомившемуся Игорю картошку. В прихожей заскрежетал замок. Хлопнула дверь. Благодушие слетело со старухи, как с белых яблонь цвет.
– Приятель твой пришел, – проворчала она.
Кот не заставил себя ждать. Уже через минуту он появился в дверях кухни. Вид он имел озадаченный. Уминавший картошку Игорь встрепенулся.
– Ну что? Познакомился?
Кот молча кивнул. Глазами стрельнул на Ягу.
– Что-то не так? – перехватила взгляд старуха.
– Не так, – сощурился Кот. – Ты, костяная нога, зачем бабу его сюда притащила? Или тебе гурьбой оживлять сподручнее?
– Какую бабу? Ты о чем?
– А то ты не знаешь, – фыркнул Кот. – Я сегодня видел Милонегову девку. И он по ней с ума сходит. Даже память прорезается. Слава богам, он этого не понял.
Старуха помрачнела, молча опустилась на табуретку. Кот смотрел испытующе. Игорь тихой сапой трескал картошку, не решаясь встревать в разговор. Наконец старуха прервала молчание.
– Это не я, – тихо и быстро произнесла она. – Я ее не воскрешала. Только его.
– Хорошие дела, – протянул Кот. – И что это значит?
– Одно из двух, – задумчиво откликнулась старуха. – Либо ее воскресили силы мертвого мира, либо в этой истории участвует кто-то, кроме нас.
– Еще одна яга?
– Не знаю, – окрысилась старуха. – В любом случае эта девка скорее враг, чем друг. Вот что, надо будет ее как-нибудь подловить и к нам затащить. Я ей память открою, все и выясним.
– А Олег? В смысле Милонег? Если узнает, что мы с ней так… – Кот запнулся. – Он тебе этого не простит.
– Мало кто мне чего не прощает, – пробурчала старуха. – Переживу. Чего там с Олегом?
Кот расплылся в довольной улыбке.
– Все хорошо. Завтра начну его тренировать. Это, конечно, не то тело, что у Муромца и Поповича воинским хитростям училось, но кое-что может. Будем развивать. Сколько времени у нас есть?
Старуха пожала плечами.
– Кто знает. Может, несколько месяцев, может, несколько лет.
Олег очень торопился. Встал рано с мыслью, что проспал, глянул на часы и понял, нет, будильник еще не звонил. Тем не менее встал, наскоро собрался и вышел в утро с вялыми машинами, сонными пешеходами и сумасшедше орущими птицами.
К заветной лавочке он пришел на полчаса раньше, но дядя Костя, оказалось, уже был на месте. Он сидел откинувшись на спинку лавочки и блаженно щурился на солнце. На подошедшего Олега глянул лениво приоткрытым глазом.
– Не спится? – поинтересовался он. – Это хорошо. Значит, в следующий раз встречаемся на час раньше.
Олег не успел ничего ответить или спросить. Дядя Костя распрямился, как отпущенная пружина.
– Лес где, знаешь?
– Знаю, – опешил Олег. – А что?
– Беги, – приказал не терпящим возражений тоном. – Там встретимся, поговорим.
Олег развернулся и побежал, постепенно набирая скорость. Очень хотелось оглянуться, но сдержался.
– Беги так, словно от этого твоя жизнь зависит, – догнал его оклик.
Кот поглядел, как набирает темп удаляющийся парень, выждал паузу, потом спешно перешел через дорогу и побежал к лесу окружным путем.
Солнце прогрело остывший за ночь воздух и начинало припекать основательно. Кот старался выбирать путь так, чтобы меньше бежать по солнцепеку, больше находиться в тени. Это увеличивало дорогу, но до леса он тем не менее добрался первым. Остановился у импровизированного шлагбаума, который перекрывал дорожку в лес любителям закатывать туда на личном автотранспорте, огляделся. В стороне валялась здоровая ржавая труба. Кот подхватил, взвесил на руке, улыбнулся.
Олег появился через несколько минут. Бежал уже не так быстро. Увидев Кота, остановился.
– Дядя Костя…
– Чего встал? – полюбопытствовал тот. – Иди сюда. Трубу видишь?
Олег кивнул.
– Хватай на плечо и вместе с ней вдоль леса.
– Сколько бежать? – сипло поинтересовался Олег.
– Торговаться вздумал?
– Нет, – парировал парень. – Силы рассчитывать.
– А ты не рассчитывай. Просто беги, пока они не кончатся. Пока не упадешь.
Тот кивнул, но на трубу поглядел с сомнением. Уж больно ржавая. Впрочем, как учит реклама, если правильно выбрать стиральную машину и стиральный порошок, то отстирывается все. Спорить не стал, по тренировкам в школе карате знал, что с учителем не спорят. Либо делают, что сказали, либо уходят раз и навсегда. Потому молча подхватил ржавую железяку, взвалил на плечо и неторопливо двинулся вдоль кромки леса, переходя на бег.
Сперва ноша показалась не такой уж и тяжелой. Олег взял темп, отвлекая себя мыслями о том, каким образом дядя Костя умудрился добраться до леса первым. Разве что на машине доехал. Вскоре труба напомнила о своем существовании, разогнав все мысли. Олег понял, что напрасно так разогнался. Движения давались все труднее, дыхание начало сбоить.
Он попытался дышать ровнее и думать о чем-то стороннем. Мысли тем не менее возвращались к чертовой трубе. Олег подумал было, что неплохо бы перекинуть ее на другое плечо, но на бегу это было немыслимо. А останавливаться нельзя.
Олег не знал, сколько пробежал так. Он потерял счет времени. Ему казалось, что тело безбожно перекосило, а труба с садистским наслаждением врезается в плечо ровными, в такт шагам, ударами. Когда впереди увидел МКАД и забор, в который упиралась тропка, чуть не заплакал от счастья.
Трудно сказать, откуда взялись силы. Олег поднажал, закусив губу от боли в плече, и ринулся вперед. Последние скачки вырвали остатки сил. Справа был забор, впереди на небольшом возвышении гудели машины. Бежать дальше было некуда. Олег отшвырнул трубу, та болезненно скользнула по руке, и упал на колени. Дыхание вырывалось с хрипами.
– Неплохо, – похвалил голос сзади.
Олег обернулся. Дядя Костя почти и не запыхался. Сейчас возвышался рядом и восстанавливал дыхание. Олег кивнул, стоя на карачках. На большее не хватило.
– Неплохо, – повторил наставник. – Теперь трубу можешь оставить и бегом назад.
Домой Олег приполз в таком состоянии, в каком не возвращался ни с одной тренировки. Скинул кроссовки и вымазанную ржавчиной футболку. В душ залез едва живой и долго стоял под струей, привалившись к стене.
Когда в комнате затрещал телефон, он даже не пошевелился. Звонили долго и навязчиво, ну и наплевать. Кому надо, тот перезвонит, а кому не надо, так и бог с ним.
Второй звонок раздался много позже. Олег уже вылез из душа и расчесывал мокрые волосы, стоя перед зеркалом в одном полотенце, когда снова надрывно и нетерпеливо затрещало. Он хотел было и в этот раз не обратить внимания, как вдруг внутри что-то дрогнуло. А вдруг это она? Олег бросился к телефону, чуть не потеряв размотавшееся по дороге полотенце.
В трубку вцепился как в спасение.
– Алло.
– Привет, – отозвалась трубка Степкиным голосом. – Это я. Ну, как вчера дошел?
– Вчера дошел, сегодня дополз, – вяло отрапортовался Олег. Говорить с другом почему-то особенно не хотелось.
– А чего сегодня? Опять дрался?
– Нет. Вчера дрался. Сегодня тренировался.
В трубке воцарилось долгое молчание. Олег даже мысленно улыбнулся, не каждый день удается ввести в ступор говорливого приятеля.
– И с кем ты вчера дрался?
– С тем, с кем сегодня тренировался, – загадочно пояснил довольный собой Олег.
– Говоришь загадками, – буркнул недовольный от уязвленного любопытства Степка. – А все-таки?
Олег прижал трубку плечом к уху, отбросил в сторону полотенце и принялся не спеша одеваться.
– Его зовут Костя, – объяснил Олег. – Замечательный мужик.
– И сколько лет замечательному мужику?
– Лет сорок.
– Охрененных ты себе приятелей находишь. – В трубке послышалась легкая обида. – Главное, по возрасту. А завтра на тренировку идем?
– Идем, конечно. Ладно, я пойду, мне еще один звонок сделать надо.
– Ну и иди. – Голос Степки совсем поскучнел, словно его оскорбили в лучших чувствах.
Но Олег этого уже не слышал. Трубка вернулась на базу. Олег застегнул рубашку, подхватил брошенное на диван полотенце. Мягкая ткань была приятно влажной. Развесив мокрое полотенце на балконе, он вернулся в комнату, достал мобильник и решительно набрал номер.
– Алло, Люда?
Она пришла к нему вечером. От нее веяло чем-то. Ему показалось – любовью. Олег погасил свет и зажег свечи. В чем-то Кот был прав. Время может меняться сколько влезет, но люди не меняются, как и их представления о жизни, о романтике, обо всем.
Он смотрел на нее влюбленными глазами, а она сладко тянула вино. Бесконечно долго. Потом были разговоры о чем-то незначительном. А когда вино и разговоры иссякли, она притянула его к себе.
Губы обжег поцелуй. В голове заплясали странные образы, будто из другой жизни. Будто бы он не он и она другая. Реальность поплыла, как воск от свечки. Он упивался ее губами, а потом…
– Погоди ты со своими байками, – отстранил Степку Колян. – Ее кто-то видел? Серый?
– Кажется, туда пошла, – кивнул в сторону кустов Серый.
– А ну-ка пошли, – дернулся вперед Колян.
Пятеро лбов двинулись в сторону кустов. Степа с досадой огляделся, но мужичка-провокатора рядом не было. Вот гад, подумал Степа, сунулся не в свое дело и слинял. Убивать таких надо.
* * *
Пятерых парней во главе с Коляном он увидел еще издалека, когда пытался подобрать новые слова в свое оправдание. По счастью, увидел их раньше, чем они его. Новая мысль чувств не касалась, а потому улеглась в словоформу мгновенно.– Люда, обещай мне одну вещь.
– Ого! Еще и обещания, – оживилась девушка.
– Сейчас ты пойдешь домой и оглядываться не будешь. Я позвоню тебе завтра. Честно.
– А что случилось? – заволновалась девушка.
– Еще не случилось. – Голос Олега стал властным. – Но скоро может. Иди. До завтра.
Сказано это было так, что девчонка словно завороженная повернулась и пошла прочь. Колян с приятелями увидели обоих и ринулись вперед.
– Людка, зараза! – гаркнул предводитель тусовки.
Люда обернулась и, теперь уже поняв, в чем дело, поспешила домой. Говорить с пьяным Коляном в таком состоянии ей явно не улыбалось. Олег вышел вперед. Колян хищно прищурился.
– Ты, значит, охотник до чужих баб?
Олег говорить не стал. Правила уличной драки знал назубок, потому, не дожидаясь традиционных вопросов-ответов, в которых все равно все повернется против тебя, чего бы ни сказал, ударил первым. Колян отлетел, но упасть не успел, подхватили подоспевшие дружки.
– Ах ты ж сученок, – взревел он и ринулся на Олега.
Замах был сильный, но удара не получилось. Олег увернулся, достал ногой вскользь. Снова повернулся, стараясь держать в зоне видимости всех пятерых, хотя остальные в драку пока не лезли.
– Может, по-хорошему разойдемся? – поинтересовался Олег.
Глаза Коляна загорелись ненавистью. Он поглядел на приятелей, с которыми только что кирял у подъезда. Те без слов подались вперед, обступая Олега. По-хорошему явно не получалось. Олег метнулся в сторону, выходя на открытое пространство и пытаясь держать дистанцию. Первого из нападавших ударил ногой, повернулся и саданул второму локтем в живот. Второй сложился, но четверо оставшихся стали злее и ломанулись на него теперь разом.
Олег увернулся от удара, понимая, что долго вертеться не сможет, осознавая, что за спиной теперь тоже опасность, которую сам туда по глупости запустил. Дернулся вперед, подпрыгнул, выкинув ногу, ударил. Нога проскользила по чьей-то скуле. Олег опустился на ноги. Переместить центр тяжести не успел, почувствовал, как сзади кто-то скручивает руки, хватает, мешая двигаться.
Конец фильма, метнулось в голове.
– Олежкааааа! – крик разнеслось над двором, разрезая вечернюю тишину. Унесся вверх к крышам.
Степа бежал через двор огромными скачками, перепрыгнул невысокую загородку возле дороги. Секундного замешательства хватило на быстрое решение. Олег наклонил голову и ударил головой назад. Хрустнуло, и хватка ослабла. Затылок ныл, подсказывая, что удар был достаточно силен, чтобы свернуть кому-то нос.
Замершая на мгновение мизансцена ожила столь стремительно, что уже в следующую секунду невозможно стало разобрать, что происходит в этой свалке. Серый орал в стороне, держась за кровящий нос. Колян ломанулся к Степке и пропустил хороший удар в ухо от Олега. Отчего его развернуло, накренило, и лишившийся девчонки парень утратил равновесие. Степа зашел к Олегу со спины. Дальше ребята работали слаженно, как учили на тренировках. И очень скоро драка превратилась в свалку.
Вопли смешались со звуками ударов и матом. Степа сделал движение в сторону, уходя из центра потасовки. Дернул за собой Олега. Теперь стало возможным оглядеть поле боя.
Колян валялся на земле, держась за причинное место, по которому, кажется, никто не бил, а просто прошелся один из его же архаровцев. Серый сидел в стороне, хлюпая ставшим похожим на оладью носом. Трое остались на ногах, но тоже довольно потрепанные. Продолжать им уже не хотелось.
– Я ж говорил, что надо по-хорошему. – Олег утер рукой нос. – Пошли?
– Ага, – кивнул Степа.
Первые шагов десять прошли осторожно, не поворачиваясь спиной к Коляну и его потрепанной гвардии. Потом Олег рискнул повернуться, но еще долго шел, периодически оборачиваясь, таща за рукав приятеля. Степа шел неторопливо, подволакивал ногу, и как только место разборки исчезло из вида, Олег подставил ему плечо.
Когда ушли настолько далеко, что можно было немного расслабиться, Степа поглядел на приятеля. Несмотря на произошедшее, азарта и веселья в глазах не поубавилось, а рожа с подбитым глазом светилась довольством.
– Теперь я понял, почему ты дни рождения не любишь. Ты б хоть предупреждал, что к тебе такие гости приходят.
– Они еще и подарки приносят, – хохотнул Олег, чувствуя, как отступает напряжение. – У тебя морда опухла и фонарь будет.
– Шрам на роже, шрам на роже для мужчин всего дороже, – пропел Степа. – Слушай, может, мне бросить медицинский и пойти в консерваторию?
– В консерваторию с такой рожей не примут, – рассмеялся Олег. – А туфту про шрамы придумали неудачники, которые все время битыми ходят. Так что пусть Колян эту песню поет.
– Ты сам-то как? Целый?
– Целей тебя. Рубашку только порвали.
Степа скосился на надорванный до половины джинсовый рукав, пожал плечами:
– Оторвешь совсем, причем оба. Жилетка будет.
Степку он довел до квартиры. Там приятель попросил оставить его в гордом одиночестве, ибо мамины нотации слушать при зрителях выше его сил. Олег прислонил друга к стене, утрамбовался в лифт к какому-то собачнику с ротвейлером и нажал кнопку.
От Степки до своего дома было минут десять пехом. Олег вышел из подъезда, огляделся по сторонам, нет ли кого. Бывали случаи, когда не наученные горьким опытом возвращались с группой поддержки. А драться в одиночку против толпы не хотелось. До смерти, конечно, не забьют, но до больницы запинают, факт. Никакого пессимизма в этом не было, просто Олег реально оценивал свои силы.
Впрочем, толпы, жаждущей отмщения, тоже не было. Олег зябко повел плечами, вечер был не таким уж и жарким, и довольно быстро потопал в сторону дома. Самый неуютный для ночных прогулок кусок пути между длинной девятиэтажкой и забором детского сада тоже показался пустым. Фонарей здесь почти не было, дай бог один горел с переменным успехом, но народу, по счастью, оказалось и того меньше.
– Эй, – нагнал негромкий голос, когда Олег дошел где-то до середины забора.
Неудобное место, пришла мысль. Деваться некуда. Только вперед. А впереди могут поджидать. Эх, надо было кругом обходить. Парень неторопливо повернулся. Сзади шагах в двадцати стоял невысокий сухощавый мужичок в защитных штанах и такой же рубашке. На ногах мужика красовались тяжелые армейские ботинки.
– Вы мне? – поинтересовался Олег.
– Ага, – кивнул мужичок. – Плохо ногами работаешь.
– В смысле? – не понял Олег.
– В смысле голенью. От такого удара легко уходить. Ну чего пялишься, как будто не понимаешь?
Мужичок подошел совсем близко, остановился в нескольких шагах.
– Не понимаю, – честно признался парень.
– А чего тут непонятного. Видел я, как вы с приятелем ногами махали.
– И не вступились? – усмехнулся Олег, чувствуя подвох.
– Не-а. Мне интересно было поглядеть, чего ты можешь. Ногами работаешь плохо. Объяснить? Вот ударь меня.
Мужичок пошел в сторону, сохраняя расстояние между ними, но заходя к Олегу сбоку.
– С чего это? – Олег отступил на шаг, поворачиваясь в направлении мужика, чувствуя, что теряет из поля зрения конец забора, где могла быть «группа поддержки».
– Ну хотя бы потому, что это я их на тебя натравил, – усмехнулся мужичок.
– Врете, – покачал головой Олег.
– С чего мне врать? – Мужичок остановился и задорно поглядел на парня. – Они сидели базарили, я подошел и рассказал им, как у них девку увели из-под носа. Ты бы видел, как один из них раздухарился. Ну а остальные, видимо, за компанию. Девка-то хоть стоящая? Или так себе?
Мужичок стоял и нагло улыбался. Олег чувствовал, знал, был уверен на сто пятьдесят процентов, что его провоцируют, но ничего не смог с собой поделать. Это нарочитое «девка» оглушительно ударило по ушам. А от похабных намеков к голове прилила кровь, в глазах потемнело. Мир сузился до одной цели, и целью этой была нагло улыбающаяся физиономия.
Удар, в который вложился Олег, должен был если не снести мужика, то смести улыбку с его рожи и отбить всякое желание улыбаться. Однако, четко отработанный, он просвистел мимо. Мужичок непостижимым образом оказался рядом, словно исчез и возник снова, но уже в другом месте.
– Я ж говорю, плохо работаешь, – усмехнулся он. – Мазила.
Олег почувствовал, как ярость накатывает новой, все сметающей волной. Второй удар был мощнее первого, но снова просвистел мимо. Олег почувствовал, как подставляется, понял, что допустил ошибку, но противник ею не воспользовался. Он все так же стоял рядом на расстоянии удара и нагло улыбался. Эта улыбка выбила из головы остатки ясности, разум залила эмоция, и Олег пошел в новую атаку.
Больше он не останавливался, работал на износ, на полную катушку. Хлеще, чем на тренировках и соревнованиях. Удары непостижимым образом проходили мимо цели, но больше Олег не подставился ни разу. Видя, что соперник снова уходит, переносил центр тяжести, поворачивался, бил снова и снова, но с тем же результатом. Через невообразимый промежуток времени, он затруднялся сказать, сколько прошло с начала стычки, дыхание начало давать сбои.
Олег отпрыгнул в сторону и оценил противника, тот, кажется, не запыхался вовсе.
– Загонять меня решил, – ухмыльнулся он. – Ну-ну. Смотри не запарься.
Где-то на краю сознания родилась мысль, что группы поддержки в конце забора никакой нет, что это не уличная драка, а что-то совсем другое. Но закончить поединок сейчас было уже невозможно.
Парень снова ринулся в атаку. Попытался сработать на опережение, предугадать движение противника, но и это оказалось недостижимой задачей. Мужичок был бойцом посильнее учителя. Того Олег, конечно, тоже сделать не мог, но со своим уровнем мог хотя бы пару раз дотянуться до противника. То ли учитель поддавался, то ли в подметки не годился странному мужику в камуфляже, но теперешний спарринг напоминал бой с тенью, где до противника не достать, потому как существует он только в воображении.
Олег снова попытался сработать на опережение и снова ошибся. Понял, что ошибся, уже в следующий момент, когда соперник неожиданно вырос сбоку и сам пошел в атаку. Олег не успел ничего сообразить, только почувствовал, как что-то больно садануло по кадыку. В следующее мгновение так же резко и холодно ткнуло в живот, а еще через долю секунды ощутимо ударило в грудь.
Парень судорожно сглотнул. Горло жгло болью, саднило грудь, и удар в живот, хоть и не сильный, тоже давал о себе знать. В полусогнутом состоянии обернулся и посмотрел на мужичка. Соперник стоял все так же на расстоянии удара, но уже не улыбался. В руке держал за черное лезвие внушительных размеров нож.
– Плохо, – покачал головой мужик. – Совсем плохо.
– Почему? – хрипло произнес Олег, пытаясь проглотить вставшую поперек глотки боль.
Мужичок повертел перед носом рукоятью ножа, который продолжал держать за лезвие.
– Потому что ты уже почти три раза умер.
– Почему почти? – Олег попытался распрямиться, но до конца не вышло.
– Потому что в брюхо не смертельно. Кишки наружу, конечно, но выкарабкаешься. А горло и сердце – это насовсем.
Парень распрямился, расправил плечи и повертел шеей. Удержать боль внутри не получилось, и он судорожно поморщился.
– Болит? – поинтересовался мужичок.
Олег кивнул.
– Это хорошо. Понимания без боли не бывает. Через боль можно прийти к ложному, а можно к истинному. А без боли ни к чему не придешь. Хочешь что-то понять?
Парень снова кивнул, чувствуя, что говорить толком не может.
– Значит, должен болеть. Должно быть больно. Всегда.
– Что ж теперь, руки-ноги переломать для понимания?
– Зачем? – искренне удивился мужик. – Боль должна быть не обязательно физической. А вот душа должна всегда болеть. Так что, ты хочешь что-то понять?
Олег провел ладонью по ноющему кадыку.
– Ага, – кивнул он. – Сперва хочу понять, кто вы.
Они шли прогулочным шагом по аллейке, о существовании которой Олег почти забыл. Вся жизнь в районе проходит по дворам либо по дороге от метро до дома. Если б мужичок не вытащил на бульварчик, так и мысли бы сюда прийти не возникло.
– Знаешь, почему я ухожу от твоих ударов? Ты голенью работаешь. Это расстояние. А расстояние – это упущенное время.
– Чем ближе к противнику, тем опаснее, – пожал плечами Олег.
Мысль была настолько нехитрая, что казалась очевидной.
– Для обоих, – поправил мужичок. – Ты забываешь, что тот, кто выходит против тебя, тоже человек. Ты опасаешься ближнего боя? Отлично, а он чего опасается? Да того же самого. Если ты это знаешь и умеешь этим пользоваться, то ближний бой становится менее опасным, зато более эффективным. Смотри.
Мужичок отошел в сторону и быстро нанес воображаемому противнику несколько ударов. Он работал полусогнутыми ногами, но удары выходили точными, стремительными и явно не безопасными. Короткая серия ударов закончилась так же стремительно, как и началась. Мужичок снова подошел ближе.
– Видел?
Олег кивнул.
– Не совсем понял несколько переходов, – пожаловался он. – Может, покажете на мне?
– Не покажу, – покачал головой собеседник. – Драться не умею, только убивать. Так что, если хочешь чему-то учиться, будешь смотреть со стороны и перенимать. Спаррингов со мной не будет, Олег.
Парень замер, внимательно посмотрел на мужичка. Тот ответил простым открытым взглядом.
– Вы меня знаете? Но откуда?
– Скажем так, – словно собираясь с мыслями, протянул мужичок. – Видел на тренировках.
– Так вы тоже занимаетесь карате?
– Нет, – покачал головой мужичок. – Я это название сегодня первый раз услышал. Никогда такого не знал и знать особо не хочу.
– Напрасно, – не согласился Олег. – Карате – это ведь не просто стиль борьбы, это учение, философия. Путь.
Мужичок остановился, присел на стоящую рядом лавочку, хлопнул по сиденью рядом, приглашая сесть.
– Путь, – согласился он. – Всего лишь путь. Один из многих. Знаешь в чем беда всех восточных школ? Как, говоришь, зовут основателя твоего кёкусинкая?
– Ояма. – Олег пристроился рядом на лавочке.
– Так вот я полагаю, что этот Ояма был достойным человеком, который шел своим путем, достиг чего-то. Его путь, его заслуги. Понимаешь? А ученики этой школы пытаются идти путем другого человека, забывая, что он уже пройден. Да, это может быть великий человек. Да, его путь заслуживает уважения, достоин подражания. Но нельзя идти чужим путем и придумывать себе бога из человека. Путь у каждого свой.
Олег смотрел с интересом.
– Подумай, – кивнул мужичок. – Я ведь не настаиваю. Просто предлагаю поле для раздумий. Теперь вторая твоя ошибка. Никогда не поддавайся на провокации. Не доверяй словам, если ими играют. Слова лживы.
Парень вспомнил едкое «девка». В висках снова забилась кровь. Он вспыхнул, как солома, в которую бросили спичку, вскочил. Голос зазвучал порывисто.
– Даже если они обидны? Даже если кто-то говорит грубость? Несправедливость?
– Особенно если так, – кивнул мужичок. – Сядь и не подскакивай. Если кто-то бьет словом, подумай, для чего. Каким будет его следующий удар. Я не предлагаю прощать несправедливые и грубые слова. Но когда незнакомый человек бьет словом, значит, знает, куда бить. А если знает, куда бить, значит, он тебя знает. Он тебя знает, а ты его – нет. Помни об этом и не подставляйся под удар. И еще одно. Будь осторожен во всем, что касается женщин.
Парень дернулся было снова вскочить, но удержался на месте.
– Ояма, хоть он вам и не нравится, делил женщин на матерей, жен и соблазнительниц. Последних мужчина должен в идеале считать сестрами.
Мужичок перехватил взгляд, посмотрел в самые глаза Олегу, будто в душу заглянул. От этого взгляда захотелось вздрогнуть.
– Считаешь ее женой? – быстро спросил мужичок.
– Да, – без колебаний ответил Олег.
– Хорошо, – кивнул собеседник, вальяжно откидываясь на спинку скамейки. – Но только помни, что помимо того, что считаешь ты, есть действительность. А в действительности она пока не твоя жена. Женщина, не ставшая женой, по твоему делению соблазнительница. А соблазнительницы опасны. Берегись ее.
– Вы просто не знаете, о чем говорите, – грустно произнес Олег. – Когда я ее вижу, мне кажется, что знал ее еще до рождения, что мы одно целое. Вы ведь любили когда-нибудь? Неужели от женщины не осталось ни одного доброго воспоминания?
Мужичок дернулся, словно ему смазали пощечину. В глазах на мгновение появилась боль.
– Все светлое, – произнес тихо, – что помню в жизни, связано с женщиной. Всем темным обязан этим воспоминаниям. Я не буду рассказывать тебе, в чем ты не прав, здесь каждый решает сам. Просто будь осторожен. И не поворачивай спину той «жене», которая не считает тебя мужем.
Олег долго сидел в задумчивости, ковырял носком кроссовка землю возле лавочки. Мысли текли неспешно, и было над чем подумать. Собеседник не мешал, молча ждал, когда парень проявится.
– И все-таки кто вы? – встрепенулся наконец Олег.
– Зови меня Ко… – Мужичок замялся на мгновение. – Костя.
– Хорошо, дядя Костя, – улыбнулся Олег. – А для чего вам все это? Зачем вы меня нашли? Зачем все эти разговоры?
Дядя Костя встал со скамейки и сурово посмотрел на парня.
– Поймешь со временем, – суховато ответил он. – Если хочешь, чтобы я тебя чему-то учил, завтра придешь сюда же часам к девяти утра. Если не придешь, второй раз предлагать не буду.
И прежде чем Олег успел что-то сказать, мужичок быстро пошел вдоль по аллее.
Мелко порубленный лук стал золотистым, шкворчал в раскаленном масле. Старуха взяла доску, ссыпала в сковороду порезанную кругляшками картошку. Зашипело. Старческие пальцы ловко накинули сверху крышку и убавили огонь.
Старуха повернулась. Игорь сидел за столом над пустой тарелкой с видом послушного мальчика. Казалось, попроси показать руки, не удивится, а спешно продемонстрирует, что они вымыты.
– Чего примолк?
– Да спрашивать боязно, – хмыкнул Игорь.
Бабулька явно прибывала в хорошем расположении духа. Благодушно отмахнулась.
– Спрашивай, чего хотел. Про Олега, что ли?
Игорь кивнул.
– Он кто?
Старуха задумалась. Неспешно отошла, взяла доску, нож и пучок зелени. Вернувшись к столу, принялась неторопливо шинковать.
– Его зовут Милонег. Он внук киевского коваля, что у Владимира-крестителя служил. Сам тоже ковал, изобретал чего-то. Потом князю под горячую руку сунулся и в погреба попал. А оттуда пути два: либо ногами вперед, либо вперед за Русь на верную гибель. У Красна Солнышка с этим все в порядке было, он пленников просто так не отпускал. Всегда с умыслом. Вот и тогда так. Выпустил и услал на верную гибель.
– Так он погиб?
– Погиб, но позже. Не о том речь. Я уже говорила, он неравнодушный. Человек когда умирает, душа его куда летит?
Игорь пожал плечами:
– Не знаю. В рай, в ад, в космический разум.
– Рай и ад – это придумка для обывателей, чтоб вели себя пристойно. А то вам только волю дай, сперва друг дружку переимеете с особым извращением, потом перережете. Но, в общем, недалек от истины. Душа в новый для себя мир летит. Стремится к нему, надеется, что он будет лучше. Потому о старом мире и не вспоминает.
Старуха дорезала зелень. Убрала доску, поворошила картошку. Когда сняла крышку со сковороды, по кухне разнесся умопомрачительный аромат. Бородатый сглотнул голодную слюну. С сожалением проследил за тем, как крышка возвращается на место.
– Люди равнодушны в большинстве своем. О себе заботятся, о себе думают. Редко когда неравнодушного встретишь, который больше о том, что вокруг, думает. Но встречаются. Когда у такого неравнодушного душа отлетает, она тоже не о себе и не о новом лучшем для себя мире думает. Потому те неравнодушные на мосту и задерживаются. Милонег тоже там был. Только он сейчас здесь нужен, потому я его с моста вытащила и в живое тело вернула. Теперь он – Олег.
– А как же… – начал было Игорь.
– В обмен. Душа на душу. Таков порядок. Настоящий Олег при родах умер. А Милонег его тело занял, так и живет уже семнадцать лет.
– А родители, родственники? – удивился бородатый. – Как же можно скрывать, что ты не ты, грудного ребенка из себя изображать?
Старуха выключила плиту.
– А кто тебе сказал, что он изображает? Он с рождения живет как Олег. Память Милонегова в нем спит. Пока. Как для дела понадобится, так я ее разбужу.
– Кого?
– Память. А пока пусть Кот его тело тренирует. Ты тоже можешь чему дельному научить.
Старуха взяла сковородку и принялась накладывать истомившемуся Игорю картошку. В прихожей заскрежетал замок. Хлопнула дверь. Благодушие слетело со старухи, как с белых яблонь цвет.
– Приятель твой пришел, – проворчала она.
Кот не заставил себя ждать. Уже через минуту он появился в дверях кухни. Вид он имел озадаченный. Уминавший картошку Игорь встрепенулся.
– Ну что? Познакомился?
Кот молча кивнул. Глазами стрельнул на Ягу.
– Что-то не так? – перехватила взгляд старуха.
– Не так, – сощурился Кот. – Ты, костяная нога, зачем бабу его сюда притащила? Или тебе гурьбой оживлять сподручнее?
– Какую бабу? Ты о чем?
– А то ты не знаешь, – фыркнул Кот. – Я сегодня видел Милонегову девку. И он по ней с ума сходит. Даже память прорезается. Слава богам, он этого не понял.
Старуха помрачнела, молча опустилась на табуретку. Кот смотрел испытующе. Игорь тихой сапой трескал картошку, не решаясь встревать в разговор. Наконец старуха прервала молчание.
– Это не я, – тихо и быстро произнесла она. – Я ее не воскрешала. Только его.
– Хорошие дела, – протянул Кот. – И что это значит?
– Одно из двух, – задумчиво откликнулась старуха. – Либо ее воскресили силы мертвого мира, либо в этой истории участвует кто-то, кроме нас.
– Еще одна яга?
– Не знаю, – окрысилась старуха. – В любом случае эта девка скорее враг, чем друг. Вот что, надо будет ее как-нибудь подловить и к нам затащить. Я ей память открою, все и выясним.
– А Олег? В смысле Милонег? Если узнает, что мы с ней так… – Кот запнулся. – Он тебе этого не простит.
– Мало кто мне чего не прощает, – пробурчала старуха. – Переживу. Чего там с Олегом?
Кот расплылся в довольной улыбке.
– Все хорошо. Завтра начну его тренировать. Это, конечно, не то тело, что у Муромца и Поповича воинским хитростям училось, но кое-что может. Будем развивать. Сколько времени у нас есть?
Старуха пожала плечами.
– Кто знает. Может, несколько месяцев, может, несколько лет.
Олег очень торопился. Встал рано с мыслью, что проспал, глянул на часы и понял, нет, будильник еще не звонил. Тем не менее встал, наскоро собрался и вышел в утро с вялыми машинами, сонными пешеходами и сумасшедше орущими птицами.
К заветной лавочке он пришел на полчаса раньше, но дядя Костя, оказалось, уже был на месте. Он сидел откинувшись на спинку лавочки и блаженно щурился на солнце. На подошедшего Олега глянул лениво приоткрытым глазом.
– Не спится? – поинтересовался он. – Это хорошо. Значит, в следующий раз встречаемся на час раньше.
Олег не успел ничего ответить или спросить. Дядя Костя распрямился, как отпущенная пружина.
– Лес где, знаешь?
– Знаю, – опешил Олег. – А что?
– Беги, – приказал не терпящим возражений тоном. – Там встретимся, поговорим.
Олег развернулся и побежал, постепенно набирая скорость. Очень хотелось оглянуться, но сдержался.
– Беги так, словно от этого твоя жизнь зависит, – догнал его оклик.
Кот поглядел, как набирает темп удаляющийся парень, выждал паузу, потом спешно перешел через дорогу и побежал к лесу окружным путем.
Солнце прогрело остывший за ночь воздух и начинало припекать основательно. Кот старался выбирать путь так, чтобы меньше бежать по солнцепеку, больше находиться в тени. Это увеличивало дорогу, но до леса он тем не менее добрался первым. Остановился у импровизированного шлагбаума, который перекрывал дорожку в лес любителям закатывать туда на личном автотранспорте, огляделся. В стороне валялась здоровая ржавая труба. Кот подхватил, взвесил на руке, улыбнулся.
Олег появился через несколько минут. Бежал уже не так быстро. Увидев Кота, остановился.
– Дядя Костя…
– Чего встал? – полюбопытствовал тот. – Иди сюда. Трубу видишь?
Олег кивнул.
– Хватай на плечо и вместе с ней вдоль леса.
– Сколько бежать? – сипло поинтересовался Олег.
– Торговаться вздумал?
– Нет, – парировал парень. – Силы рассчитывать.
– А ты не рассчитывай. Просто беги, пока они не кончатся. Пока не упадешь.
Тот кивнул, но на трубу поглядел с сомнением. Уж больно ржавая. Впрочем, как учит реклама, если правильно выбрать стиральную машину и стиральный порошок, то отстирывается все. Спорить не стал, по тренировкам в школе карате знал, что с учителем не спорят. Либо делают, что сказали, либо уходят раз и навсегда. Потому молча подхватил ржавую железяку, взвалил на плечо и неторопливо двинулся вдоль кромки леса, переходя на бег.
Сперва ноша показалась не такой уж и тяжелой. Олег взял темп, отвлекая себя мыслями о том, каким образом дядя Костя умудрился добраться до леса первым. Разве что на машине доехал. Вскоре труба напомнила о своем существовании, разогнав все мысли. Олег понял, что напрасно так разогнался. Движения давались все труднее, дыхание начало сбоить.
Он попытался дышать ровнее и думать о чем-то стороннем. Мысли тем не менее возвращались к чертовой трубе. Олег подумал было, что неплохо бы перекинуть ее на другое плечо, но на бегу это было немыслимо. А останавливаться нельзя.
Олег не знал, сколько пробежал так. Он потерял счет времени. Ему казалось, что тело безбожно перекосило, а труба с садистским наслаждением врезается в плечо ровными, в такт шагам, ударами. Когда впереди увидел МКАД и забор, в который упиралась тропка, чуть не заплакал от счастья.
Трудно сказать, откуда взялись силы. Олег поднажал, закусив губу от боли в плече, и ринулся вперед. Последние скачки вырвали остатки сил. Справа был забор, впереди на небольшом возвышении гудели машины. Бежать дальше было некуда. Олег отшвырнул трубу, та болезненно скользнула по руке, и упал на колени. Дыхание вырывалось с хрипами.
– Неплохо, – похвалил голос сзади.
Олег обернулся. Дядя Костя почти и не запыхался. Сейчас возвышался рядом и восстанавливал дыхание. Олег кивнул, стоя на карачках. На большее не хватило.
– Неплохо, – повторил наставник. – Теперь трубу можешь оставить и бегом назад.
Домой Олег приполз в таком состоянии, в каком не возвращался ни с одной тренировки. Скинул кроссовки и вымазанную ржавчиной футболку. В душ залез едва живой и долго стоял под струей, привалившись к стене.
Когда в комнате затрещал телефон, он даже не пошевелился. Звонили долго и навязчиво, ну и наплевать. Кому надо, тот перезвонит, а кому не надо, так и бог с ним.
Второй звонок раздался много позже. Олег уже вылез из душа и расчесывал мокрые волосы, стоя перед зеркалом в одном полотенце, когда снова надрывно и нетерпеливо затрещало. Он хотел было и в этот раз не обратить внимания, как вдруг внутри что-то дрогнуло. А вдруг это она? Олег бросился к телефону, чуть не потеряв размотавшееся по дороге полотенце.
В трубку вцепился как в спасение.
– Алло.
– Привет, – отозвалась трубка Степкиным голосом. – Это я. Ну, как вчера дошел?
– Вчера дошел, сегодня дополз, – вяло отрапортовался Олег. Говорить с другом почему-то особенно не хотелось.
– А чего сегодня? Опять дрался?
– Нет. Вчера дрался. Сегодня тренировался.
В трубке воцарилось долгое молчание. Олег даже мысленно улыбнулся, не каждый день удается ввести в ступор говорливого приятеля.
– И с кем ты вчера дрался?
– С тем, с кем сегодня тренировался, – загадочно пояснил довольный собой Олег.
– Говоришь загадками, – буркнул недовольный от уязвленного любопытства Степка. – А все-таки?
Олег прижал трубку плечом к уху, отбросил в сторону полотенце и принялся не спеша одеваться.
– Его зовут Костя, – объяснил Олег. – Замечательный мужик.
– И сколько лет замечательному мужику?
– Лет сорок.
– Охрененных ты себе приятелей находишь. – В трубке послышалась легкая обида. – Главное, по возрасту. А завтра на тренировку идем?
– Идем, конечно. Ладно, я пойду, мне еще один звонок сделать надо.
– Ну и иди. – Голос Степки совсем поскучнел, словно его оскорбили в лучших чувствах.
Но Олег этого уже не слышал. Трубка вернулась на базу. Олег застегнул рубашку, подхватил брошенное на диван полотенце. Мягкая ткань была приятно влажной. Развесив мокрое полотенце на балконе, он вернулся в комнату, достал мобильник и решительно набрал номер.
– Алло, Люда?
Она пришла к нему вечером. От нее веяло чем-то. Ему показалось – любовью. Олег погасил свет и зажег свечи. В чем-то Кот был прав. Время может меняться сколько влезет, но люди не меняются, как и их представления о жизни, о романтике, обо всем.
Он смотрел на нее влюбленными глазами, а она сладко тянула вино. Бесконечно долго. Потом были разговоры о чем-то незначительном. А когда вино и разговоры иссякли, она притянула его к себе.
Губы обжег поцелуй. В голове заплясали странные образы, будто из другой жизни. Будто бы он не он и она другая. Реальность поплыла, как воск от свечки. Он упивался ее губами, а потом…
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента