Гребнев Григорий. Пропавшее сокровище

   - Подождите... Но ведь ворота в монастыре уже заперты.
   - А мы пойдем в обход, со стороны озера.
   - Вы хотите сказать - вплавь?
   - Нет, вброд... Там возле башни мелко.
   Он покачал головой:
   - Вы, Тасенька, просто девчонка и притом очень взбалмошная.
   - Я не знаю... Может быть... Ну, идемте же!.. - И она нетерпеливо потащила его к выходу.
   - А вы не боитесь встретиться там с чем-нибудь страшным? - насмешливо спросил он.
   - С чем?.. - с тревогой и затаенной надеждой спросила Тася.
   - С привидением, например...
   - Нет, это не страшно. Я сама сейчас привидение.
   Они добрались до Кузнецкой башни, от которой крепостная стена поворачивала к югу. Здесь плескалась вода озера. Тася хотела снять туфли, но Волошин остановил ее:
   - Не надо... Я перенесу вас...
   Она молча позволила взять себя на руки и обняла его рукой за шею...
   Руки были сильные, но держали они ее так бережно, как маленького ребенка... Где-то в темноте слышалось журчание воды, потревоженной его шагами...
   Наконец он ступил на береговую полоску земли и остановился. Он спросил, помедлив:
   - Ну?.. Пойдем ножками?.. Или останемся у дяди на ручках?..
   - Ножками, - сказала она. - И я очень прошу вас, Ваня... не расхолаживайте меня. И не смейтесь над моими чудачествами. Слышите?..
   - Клянусь, Настенька!..
   - Такая я есть и такой останусь на всю жизнь. А если я вам... Если вам не нравится, вы можете со мной не дружить.
   - Да что вы, Настенька! Ну конечно же, вы мне нравитесь!.. Даже больше, чем полагается...
   Она поспешно отстранилась:
   - Не надо!.. Идемте скорее.
   - Может быть, все-таки на ручках? - робко спросил он.
   Она взяла его под руку и повела вперед к темному, загадочному, как древний курган, холму. Вскоре они подошли к церквушке на холме и остановились перед нею в молчании.
   - Обойдем вокруг... - тихо сказала Тася.
   - Обойдем...
   - Мне здесь ночью нравится больше, чем днем. А вам?..
   - Здесь хорошо, Настенька...
   Неожиданно где-то совсем рядом они услыхали шаги и оглянулись...
   - Здесь кто-то ходит, - шепотом произнесла Тася.
   - Тихо!..
   Волошин прислушался. Шаги послышались вновь.
   - Кто-то ходит в церкви, Настенька.
   - Уйдемте... Мне страшно!.. - прошептала испуганная девушка.
   Он обнял ее, успокаивая:
   - Не бойтесь. Я с вами... Но кто бы это мог быть?.. Шаги слышатся там, в церкви... Вот что. Отойдите. Настенька, вон к тем двум березкам - у вас светлое платье, и возле них вас будет не видно. А я пойду посмотрю...
   Но едва Тася отошла в сторону, а Волошин сделал два шага, как скрипнула массивная дубовая дверь, окованная железом, и из церкви медленно выползла неуклюжая серая фигура...
   Волошин сразу присел в высокой траве. Он не мог разглядеть странного ночного посетителя древней церквушки, но подойти или окликнуть не решался.
   Человек в сером загромыхал тяжелым замком на дверях и неторопливо направился в ту сторону, где, распластавшись в траве, залег Волошин. Волошин услыхал тяжелое дыхание и металлическое позвякивание. Ключи! Теперь он узнал незнакомца. Это был старый монастырский сторож дед Антон. Волошин не раз видел этого высокого сутулого старика, облаченного в длинную холщовую рубаху, лохматого, хмурого, немногословного, лицом своим напомнившего Волошину толстовского отца Сергия... В том, что монастырский сторож бродит по ночам по монастырю и заходит даже в церкви, ничего удивительного не было. Не дойдя до затаившего дыхание Волошина, старик вдруг повернул и направился в обход церкви. "Куда это он? - подумал Волошин. - Что ему понадобилось там, на задворках?" Он подождал немного, затем быстро встал и подбежал к Тасе.
   - Это сторож, дед Антон... Вы постойте здесь, а то он вас заметит, Настенька, а я схожу посмотрю, куда он побрел.
   - Мне страшно здесь!.. - прошептала Тася.
   - Ну, идемте со мной. Только вы останетесь за углом церкви, а я за ним послежу.
   Они пошли по траве, стараясь ступать неслышно. Тася приникла к углу церкви, а Волошин обогнул стену и стал тихонько пробираться вперед, раздвигая густые заросли полыни. Старика нигде не было, не слышно было и шагов его, лишь отчетливый лязг железного засова где-то вблизи услыхал Волошин. Что это за засов?.. Где он?..
   Волошин огляделся вокруг и ничего, кроме маленькой церкви, не увидел...
   "В часовню вошел?.. Но ведь под нею какая-то гробница, склеп, мертвецы... Что ему там понадобилось?" - размышлял Волошин, медленно приближаясь к часовне.
   Он приник ухом к облупленной штукатурке часовни, но ни единого шороха, ни звука не услыхал: старая усыпальница была так же мертва, как и захороненные в ней ссыльные бояре...
   Волошин подошел к двери часовни и дернул ее, но она не поддалась: было ясно, что дверь заперта изнутри и что запер ее, конечно, дед Антон.
   - Ваня! - услыхал Волошин и, не таясь уже, направился к Тасе.
   - Где вы? Я уже стала бояться за вас! - сказала девушка. - Ну, что там?
   - Исчез... заперся в гробнице...
   - Ночью?.. В гробнице?.. - испуганно спросила Тася. - Но там же покойники...
   - Очевидно, старичок считает их самой подходящей для себя компанией.
   - Уйдемте отсюда. Мне здесь страшно!..
   - Даже со мной?..
   - Идемте...
   Она взяла его за руку и пошла вперед.
   - А по озеру опять на ручках? - спросил он.
   - Хорошо... - Она помолчала. - Интересно, что ему понадобилось ночью в гробнице?
   МОНАСТЫРСКИЙ СТОРОЖ
   Однако в эту ночь побывали в монастыре не только Тася и Волошин.
   Джейк Бельский с первых же дней обратил внимание на старого монастырского сторожа, а разговор на берегу озера окончательно укрепил в нем уверенность, что старику, может быть, кое-что известно о книжном кладе Грозного. Но, прежде чем попытаться вызвать деда Антона на откровенность, бывший князь решил узнать о нем как можно больше. Он отправился к директору музея Анышеву и убедил его дать разрешение просмотреть личные дела "некоторых сотрудников". "Мне хочется узнать, кто из них был связан с монастырем до революции", - пояснил он, обдавая директора серией простодушных помаргиваний.
   Когда Стрелецкий в сопровождении Таси и Волошина ушел, Джейк Бельский отправился в канцелярию, уселся за чей-то письменный стол и раскрыл личное дело сторожа музея Антона Николаевича Белова. Уже через несколько минут внимание его привлекла пожелтевшая от времени справка, написанная выцветшими чернилами. Приглядевшись, князь достал лупу и поднял скоросшиватель к лампе. То, что он обнаружил, поразило его. Он тихо свистнул, сел и задумался.
   Затем он решительно вырвал справку из скоросшивателя, аккуратно сложил ее и сунул в бумажник.
   - Кто бы мог подумать? - тихо произнес он. - А впрочем, может, это и к лучшему...
   Уложив папки с личными делами на прежнее место, Джейк погасил свет и отправился в гостиницу.
   Кортец в своем номере уже поджидал его. Расставив на столе банки со шпротами, с зернистой икрой, тонко нарезанную буженину и ломтики лимбургского сыра, он осторожно вытаскивал пробку из бутылки с массандровским портвейном.
   - Ага! Товарищ Богемский! Вы пришли вовремя! - воскликнул он по-французски, потирая руки от удовольствия и с вожделением глядя на стол. - Не кажется ли вам, душа моя, что этот стол сервирован не хуже, чем мой круглый столик в Париже?
   - Да, месье, - вежливо согласился Джейк. - Здесь не хватает только одного...
   - Чего?
   - Не "чего", а "кого", месье... Мадлен!
   - Мадлен!.. Это что за намеки? Садитесь лучше к столу и выкладывайте, мистер Шерлок Холмс, что обнаружили вы в конторской келье этой Пармской обители.
   - Я сделал сенсационное открытие, месье Кортец, - спокойно сказал Джейк, продолжая стоять.
   Кортец посмотрел на него с любопытством:
   - Какое?
   - Сейчас я помою руки и расскажу вам все, месье.
   - Держу пари, что вы открыли какую-то тайну! - воскликнул Кортец. - Это написано на вашем мраморном челе.
   - Да, месье, вы угадали...
   - Арабы говорят: "Если ты хранишь тайну, она твоя пленница, если ты не хранишь ее, ты ее пленник".
   - Сейчас я умоюсь, месье, и мы вместе с вами станем пленниками одной любопытнейшей тайны, - сказал Джейк и вышел из комнаты.
   Через пятнадцать минут он уже сидел с Кортецом за столом.
   - Итак, какую тайну открыли вы, душа моя? - спросил Кортец, любовно разглядывая фужер с пламенным и ароматным вином.
   Джейк равнодушно сказал, словно речь шла о самом обыкновенном деле:
   - Я узнал, что дед Антон, древний сторож Сиверского монастыря, не кто иной, как мой родной дядя.
   Кортец поставил фужер и озадаченно поглядел на своего молодого соратника:
   - Простите... Я вас не понял, Джейк. Повторите...
   - Разбираясь в документах сотрудников музея, - тоном участника делового совещания объяснил Джейк, - я нашел вот эту справку...
   Он вынул из бумажника пожелтевшую бумажку и передал ее Кортецу.
   - Как видите, месье, эта справка выдана более тридцати лет назад каким-то вологодским домкомом гражданину Белову Антону Николаевичу... По этой справке нынешний сторож "дед Антон" был когда-то принят на работу в монастырь-музей, - пояснил Джейк.
   - Ну, и что же? - с недоумением разглядывая справку, спросил Кортец.
   Джейк подал ему лупу:
   - Рассмотрите внимательно имя и фамилию...
   Кортец прищурил один глаз и с минуту глядел на справку. Наконец он поднял глаза на Джейка и сказал:
   - Подчистка...
   - Да... Имя "Антон" явно переделано и, скорее всего, из "Платона", а фамилия "Белов" здесь была длиннее. Думаю, что "Бельский". Отчество то же, что и у моего отца, - "Николаевич"...
   Кортец привстал. Он не был лишен способности удивляться, но в эту минуту его состояние скорее напоминало столбняк, чем удивление.
   - Князь Платон Бельский?.. Тот самый?..
   - Думаю, что тот самый... Вам дать воды, месье?..
   - А вам?
   Джейк взял фужер с вином и сказал с улыбкой:
   - А я, пожалуй, от радости, что нашел родного дядю, выпью вина!
   Кортец заговорил нетерпеливо:
   - Перестаньте ломать комедию, Джейк! Этот оперный князь-мельник меня серьезно всполошил.
   - А меня нет. Я убежден, что это именно он, соперник моего отца и такой же охотник за книжным кладом, как и мы. Если это так, значит мы с вами, месье, приехали туда, куда надо.
   - Но он уже пошарил тут до нас! В его распоряжении было тридцать лет! раздраженный спокойствием Джейка, прорычал Кортец.
   - Он мог шарить здесь сто лет, месье, и ничего не найти. План тайника был в руках у моего отца, а не у него...
   - Вот как! - насмешливо воскликнул Кортец. - А вы не забыли, что он про Годунова сказал?
   - Я расшифровал это так: он слыхал все наши разговоры по-французски, он знает, зачем мы приехали сюда, и хочет нас выпроводить. Князь Платон не потерял еще надежды найти здесь тайник Грозного...
   Кортец в раздумье зашагал по комнате. Остановившись у окна, он долго смотрел на высокую крепостную стену монастыря, уходившую вдаль из-за березовой рощи сиверского "Парка культуры и отдыха".
   - Это опасный человек, Джейк, - заговорил он наконец. - Такой же опасный, как и профессор Стрелецкий... Я думаю, что мы должны установить с ним контакт, а затем как-то избавиться от него...
   - ...а заодно и от Стрелецкого... - подсказал Джейк.
   - Джейк! - строго сказал Кортец. - У вас часто появляются дельные мысли, очень дельные... Но если бы вы могли не делиться ими со мной... Вспомните ваше обещание в Париже... Я хотел бы быть в стороне от некоторых ваших... э... весьма необходимых мероприятий. Вам двадцать пять лет, а мне за пятьдесят, и даже один год тюрьмы для меня будет моим последним годом...
   Джейк осклабился:
   - Я все помню, месье... Я помню свое обещание. Я помню даже то, что вы получаете от треста пятнадцать процентов, а я только десять... Но я аристократ и свое обещание сдержу.
   - О'кей!.. Да благословят вас аллах и святая дева! - деловито сказал Кортец и молитвенно воздел очи горе.
   А утром на другой день Тася пришла в комнату Волошина на первом этаже Дома колхозника и застала его разглядывающим какой-то фотоснимок. Тася заглянула через плечо товарища.
   - М-да... полное разочарование, - сказал Волошин. - Красочная мозаика стала серой, и вся прелесть этого удивительного церковного пола поблекла.
   - Профессор говорит, что мозаику эту сделали по указанию Грозного после его второго приезда в монастырь, - тихо произнесла Тася и добавила с сожалением: - Как жалко...
   - Да, напрасно я не прихватил с собой цветную пленку... А остальные снимки хороши. Посмотрите, Настенька, на эту башню над озером. Ни дать ни взять богатырь стоит, как вечный страж в дозоре.
   - Правда! - восхищенно воскликнула Тася. - А вы заметили, Ваня, что на многих старинных русских церквах все купола разные?
   - Заметил... Ну что ж, это хорошо... нет однообразия... Народ большой, натура неуемная, и искусство такое же.
   - А на вологодской Софье купола симметричные: один большой в центре, а четыре поменьше по углам... Когда смотришь прямо, видишь одну большую главу в центре и две малые по бокам. Я смотрела и все припоминала, где я уже видела эти три головы, одну большую и две малые по бокам...
   - Ну и что же? Припомнили?..
   - Припомнила, Ваня... Третьяковская галерея. Васнецов. "Три богатыря". В центре - Илья Муромец, а по бокам - Алеша Попович и Добрыня Никитич... Ну вот, вы опять смеетесь!..
   - Да нет же, Настенька! Умница вы моя! - воскликнул Волошин. - Это здорово подмечено. Конечно, Васнецов это знал. Так вот с какой натуры он своих богатырей писал! Ох, и хитрый колдун!
   - Вы говорили, что я сумасшедшая, а теперь говорите, что я умница, - с улыбкой сказала Тася.
   - Я и сейчас то же говорю. Вы умница, но...
   - ...с придурью?
   - Нет, с... ну, с сумасшедшинкой, что ли.
   - А вам такие не нравятся?
   - "Нравятся"? Это не то слово, Настенька, - сказал Волошин и протянул к Тасе руку.
   Но она увернулась и отбежала к окну.
   - Какой чудесный день сегодня, Ваня!..
   Вдруг Тася что-то вспомнила:
   - А что, если я попрошу этого художника... как его... Еланский, что ли? Попрошу зарисовать мозаичный пол в красках?
   Волошин нахмурился:
   - Ни в коем случае не делайте этого.
   - Почему?.
   - Я не люблю его...
   - Напрасно. Он делает чудесные зарисовки.
   - Я ему башку оторву! - свирепо прорычал Волошин.
   - За что, Ваня?
   - Это подозрительный тип... Приехал, шныряет тут по всему монастырю, во все сует свой нос... Куда ни повернись, он уж тут как тут и все в альбомчике малюет. Проныра! Не люблю таких...
   - Но он для того и приехал из Вологды, чтобы все увидеть и зарисовать.
   - Из Вологды ли? - многозначительно спросил Волошин. - А не из Москвы ли матушки?.. И вообще, Настенька, он внушает мне подозрение. Не он ли это у Клавдии Антиповны на Ордынке побывал и письма Евгении Бельской прикарманил?..
   - Что вы! - в ужасе воскликнула Тася. - Почему вы так решили?
   - Имею основания... - с таинственным видом сообщил Волошин и тихо добавил: - Но вас я прошу об этом ни слова. Не общайтесь с ним...
   Тася закивала головой:
   - Да, да! Конечно!.. А с виду он такой симпатичный.
   - Настоящий жулик всегда бывает с виду симпатичный, - изрек Волошин.
   Желая переменить тему, он отошел от окна и снова обратился к снимку мозаичного пола:
   - Сплошная серятина...
   - А если подкрасить? - нерешительно спросила Тася.
   - Ну нет! Будет не то... А ведь как интересно расположены цветные плитки... Тут целый узор...
   Тася заглянула в снимок:
   - Цветные плитки мозаики стали серыми и образовали единую извилистую линию.
   - Верно... - согласился Волошин. - Смотрите, вот она начинается здесь, у притвора, подле огромного ромба, похожего очертаниями на Кузнецкую башню, а дальше вьется... Здесь в середине кружок, за ним снова витками идет линия. А вот тут ее конец помечен крестиком... Интересно!
   Тася задумчиво глядела в окно.
   - Я не понимаю, почему Грозный велел настлать в этой церкви такой причудливый пол...
   - Наверное, на память об умершем маленьком сыне, - неуверенно произнес Волошин.
   - А в каком месте он велел тайник для книг вырыть?
   - Профессор Стрелецкий уверен, что тайник должен находиться где-то между Кузнецкой башней и церковью Иоанна Предтечи... А почему вы об этом спрашиваете, Настенька?
   Тася молча взяла в руки снимок и стала пристально разглядывать ромбовидную серую плитку, от которой тянулась сплошная извилистая линия с крестиком на конце. Ромбовидная плитка действительно своими очертаниями напоминала Кузнецкую башню.
   - Неужели... - тихо произнесла Тася.
   - Что?
   Но Тася положила снимок на стол:
   - Нет... Это мне показалось.
   - Что вам показалось?
   - Нет, нет! Не скажу... - Она засмеялась: - А то вы опять будете называть меня сумасшедшей...
   Позавтракав, молодые друзья отправились в монастырь. Но, как только они вошли на главный двор, Волошин схватил Тасю за руку.
   - Стоп! - строго сказал он. - Нам, кажется, небесполезно будет понаблюдать за "умельцем живописных дел"...
   - За кем? - недоуменно оглядываясь, спросила Тася.
   - За художником Еланским...
   - Неужели вы серьезно думаете, что он украл письма Евгении Бельской?
   - Не знаю, он или нет, но я повторяю - мне его поведение кажется подозрительным...
   Волошин взял Тасю за руку и повел за собой в обход управленческого здания на задний двор.
   - Давайте обойдем конторские кельи, выйдем к Аллее Скорби и тихонько подберемся к этому "художнику", - тоном заговорщика предложил Волошин.
   Они быстро прошли по березовой аллее, добрались до церкви Иоанна Предтечи и тихонько выглянули из-за угла... Еланского не было на холмике, где он часто сидел. Там, подле заброшенной гробницы, стоял только его мольберт.
   - Гм!.. Куда же он делся? - проворчал Волошин.
   Он вышел на холмик и стал осматриваться.
   - Смотрите! - воскликнула Тася и указала пальцем на второй ярус крепостной стены, где мелькнула фигура человека.
   - Он!
   Еланский исчез в каком-то проломе так же быстро, как и появился.
   - Что он там ищет? - обшаривая стену злыми глазами, спросил Волошин. Настенька, вы по-пластунски умеете ползать?
   - Это как?
   - На животе...
   - У... умею.
   Волошин заговорил шепотом:
   - Ложитесь на живот и ползите сквозь эти джунгли... - он кивнул на заросли полыни и репейника, - прямо к башне. Когда доползете, поднимайтесь через пролом в башне по каменной лесенке на второй ярус стены и очень тихо идите мне навстречу. Я тем временем проползу вон до того "каменного мешка". Понятно?
   - Понятно...
   - Вперед! - скомандовал Волошин и, бросившись плашмя на траву, как змея вполз в густую чащу полыни и репейника.
   Тася с сожалением посмотрела на свое новое красивое платье и нерешительно оглянулась. Ей очень не хотелось порвать платье, расцарапать о колючки руки и лицо. Неожиданно ей пришла в голову простая мысль: если вернуться назад и быстро обогнуть холм, то до башни можно с успехом добраться и не "по-пластунски".
   Так она и сделала, и уже через две минуты достигла башни. Быстро и бесшумно вскарабкавшись по ее внутренней лестнице на кровлю первого яруса крепостной стены, она пошла по настилу над казематами и вскоре увидела Волошина. Он сидел на корточках и оглядывался по сторонам. Завидев Тасю, которая на цыпочках приближалась к нему, он приложил палец к губам.
   Внезапно Тася услыхала глухие голоса, доносившиеся снизу. Волошин уже приник ухом к щели в настиле и махнул рукой, жестом приказывая Тасе лечь. Позабыв о своем новом платье, Тася легла на живот и прислушалась. Внизу говорили по-французски...
   Да, в полуразрушенном "каменном мешке" крепостной стены действительно говорили по-французски. Там находились Кортец, Джейк и монастырский сторож дед Антон.
   Кортец то и дело беспокойно выглядывал из полуразрушенного "каменного мешка" во двор, а Джейк, вплотную подойдя к старику, говорил ему негромко, но внушительно, как гипнотизер:
   - Нам все известно, князь. Вы не тот, за кого себя выдаете. Подделанная вами справка уличает вас полностью. Мы также знаем, что именно привязывает вас к этому монастырю уже много лет. Вы ищете здесь библиотеку Грозного...
   Старик громко сопел и понуро глядел на груду кирпичей у себя под ногами. Джейк кивнул на Кортеца:
   - Этот господин прибыл сюда из Парижа по тому же делу. Он представитель крупнейшей американской антикварной фирмы. Ему надо помочь. Если вы знаете что-нибудь о книжном тайнике, расскажите... Вы получите деньги, уедете отсюда и спокойно проживете еще много лет...
   Старик молчал. Кортец напряженно вглядывался в его непроницаемое лицо. "Потомку великого конкистадора" казалось, что Джейк ошибся, что старик сейчас пожмет плечами и скажет:
   "Не пойму я, барин, по-какому это вы со мной лопочете..."
   Но старик выпрямился, сурово посмотрел на Джейка и заговорил на чистейшем французском языке:
   - Да... вы не ошиблись... Я князь Платон Бельский... Я не знаю, кто вы, молодой человек... но я слышал... все ваши разговоры... Думаю, что и вы не тот, за кого себя... выдаете...
   - Это не имеет значения, князь, - быстро ответил Джейк.
   - Вы хотите найти... книги царевны Зои и Ивана Грозного? Напрасный труд... Я искал их здесь больше тридцати лет... и нашел...
   Последнее слово старик не сказал, а прошептал, но этот звенящий шепот, как порыв ветра, можно было услышать и на берегу озера.
   Кортец подошел к нему и вытаращенными глазами уставился в немигающие, сурово устремленные вперед глаза старика:
   - Вы... нашли?..
   - Нашел! - твердо, как последнее слово клятвы, вымолвил старик и тотчас же заговорил сам с собой, торопливо, то пришептывая, то крича: - Нашел пустой тайник! Совсем пустой!.. Грабители растаскали древнюю библиотеку... Но они не унесли ее далеко!
   - Да? А где она? - Кортец вцепился в его рукав.
   Старик молчал, будто припоминая давний сон. Он беззвучно шевелил губами и глядел в треснувший, грозно нависший над ним потолок.
   - Да говори ты, старый пень! - грубо рявкнул Джейк.
   - Спокойно, Джейк! - сказал Кортец. - Продолжайте свой рассказ, князь...
   - Они... рассовали древние книги... по всему монастырю... Я десять лет собирал их... Я собрал и вновь захоронил их... Теперь уже никто... не найдет эти книги... - глухо сказал старик. - Никто!..
   Кортец и Джейк напряженно смотрели на старого сторожа. Он молчал.
   Кортец хотел что-то сказать, но Джейк властным жестом остановил его.
   - Князь Платон... - заговорил он тихо и вкрадчиво, так, как говорил когда-то в кабинете Кортеца. - Доверьтесь нам. Мы люди вашего круга. Мы поможем вам унести отсюда всю древнюю библиотеку. Вы поедете в Париж вместе с месье Кортецом...
   Старик перевел глаза на смиренную физиономию Джейка. Он будто вернулся на землю из какого-то глухого подземелья и еще не мог понять, чего хочет от него этот прилизанный, чистенький юноша.
   - В Париж? - спросил он и внезапно рассмеялся своим глухариным, клокочущим смехом. - Нет, господа, мне ваш Париж не нужен... Мне нужно только одно: отыскать среди древних книг... индийский свиток с рецептом... Он вернет мне силы, память, вернет жизнь...
   - Мы поможем вам найти индийский рецепт, - проникновенно зашептал Джейк. - У этого господина есть знакомые профессора, знающие все индийские наречия...
   - Нет! - крикнул старик. - Родной брат украл у меня план тайника! Больше я никому не верю! Я не отдам вам древние книги... Я нашел их!.. Я спас их от гибели! Я! Один я!.. Они мои... И больше ничьи!..
   Джейк обменялся быстрым взглядом с Кортецом и, отбросив вкрадчивый тон, заговорил уже с угрозой:
   - А если мы расскажем, кто вы такой? Если докажем, что вы присвоили себе ценности, принадлежащие советской власти?
   - Да, да! - подтвердил Кортец, глядя пылающими глазами на старого маньяка. - Вы знаете, что с вами сделают коммунисты?..
   Старик поглядел на Кортеца, затем на Джейка и ответил внятно и спокойно:
   - Знаю. Они отнимут у меня мои сокровища, а меня посадят в тюрьму как вора...
   - Вот именно! - воскликнул Кортец. - Вы умный человек, князь!
   - О да! - со смехом воскликнул старик. - Я умный человек... И потому я знаю... что вы ничего... и никому про меня не расскажете... Вы сами в моих руках, господа...
   Он хитро прищурился, и Кортец с Джейком вновь услыхали глухариное клохтанье.
   - Знаете что? - неожиданно оборвав смех, резко сказал старик. Убирайтесь вы оба... туда, откуда пожаловали... пока я первый не заговорил... Вот вам, господа... ответ князя Платона Бельского...
   Он грубо оттолкнул сперва Джейка, затем Кортеца и неуклюже полез в пролом...
   Джейк выхватил нож, но Кортец схватил его за руку:
   - Джейк! Опомнитесь!
   - Проклятая старая развалина! - позеленев от бешенства, прошипел Джейк, но нож спрятал. Его "азбука Морзе" после долгого перерыва работала полным ходом...
   - Нам надо хорошо подумать, - сказал Кортец. - Идемте, Джейк...
   - Что он сказал? - шепотом спросил Волошин.
   - "Нам надо хорошо подумать. Идемте, Джейк..." - перевела Тася последнюю французскую фразу, произнесенную в "каменном мешке".
   - Значит, "товарища Богемского" зовут Джейком?.. - сказал Волошин. Ого! Это любопытно!
   Тася и Волошин полежали еще минуты две на настиле, пока не затихли шаги Кортеца и Джейка.
   - А теперь надо бежать немедленно в милицию, - решительно сказал Волошин, помогая Тасе встать и отряхивая ее платье от пыли.
   - А это не обязательно, товарищ Волошин! - произнес кто-то почти рядом с ним.
   Тася и Волошин оглянулись и увидели, что из расселины соседнего каземата выбирается весь испачканный пылью художник Еланский. Волошин смотрел на него взглядом Фауста, впервые увидевшего Мефистофеля. Еланский продолжал:
   - Вы еще в Москве обратились в милицию по поводу исчезновения писем Евгении Бельской. Этого вполне достаточно, - он вынул из кармана какую-то бумажку. - Вот ваше заявление начальнику уголовного розыска... Бонжур, камрад Березкина! - обратился он к Тасе. - Компренэ ву франсэ?..