Гребнев Григорий. Южное сияние

   Орли вспомнил о Карле Штуке. Этот гитлеровский атомщик, ставший ныне ученым-шпионом, видимо, нюхом чуял, что в лаборатории Кордато его атомному концерну будет чем поживиться. Он много дал бы, чтоб присутствовать при первой демонстрации Энергона. Да, это был знаменательный день. Орли никогда его не забудет. В этот день далеко за городом, в пустынном месте, у подножия горы Колло, Орли впервые выпустил из вакуума Энергона в пространство пучок мегонного луча. Эффект превзошел все ожидания его, Орли, и профессора Кордато.
   На расстоянии нескольких метров луч Энергона в одно мгновение расплавил стальную пластину толщиной в два сантиметра. При этом на глазах у Орли, профессора Кордато, Алонзо Спиро и Вери Кордато увял небольшой кустик тамариска, подле которого поставлена была пластина, и были парализованы движения у полевых мышей в клетке, установленной на пути луча Энергона. Очень интересные Превращения произошли с минералами, подвергнутыми облучению во время опыта. Небольшой кусок антрацита накалился и превратился в кокс, но настолько хрупкий, что от одного прикосновения к нему он рассыпался. Таким же хрупким стал и кусок гранита, подвергнутый бомбардировке мегонами больших энергий. Профессор Кордато объяснил эти явления:
   - Мегоны, достигающие скорости света, обладают большой способностью проникать в вещество. При этом в металле они сильно тормозятся, поток частиц бомбардирует атомы металла, энергия движения переходит при столкновении в тепловую энергию и последняя достигает очень высокой температуры. Все это происходит в тысячные доли секунды. Вот почему пластина наша накалилась и расплавилась в один миг.
   Алонзо Спиро, присутствовавший при подобных опытах, с изумлением смотрел на расплавленную пластину:
   - Значит лучи Энергона смогут плавить металл и в мартеновских печах? - спросил он.
   - Вполне, - ответил Кордато.
   - А что произошло с углем, гранитом, с мышами и тамариском?
   - Поток мегонов вызвал в антраците нагревание и превратил его в кокс, - объяснил Кордато. - Хрупкость гранита и кокса, видимо, вызвана ослаблением сцепления молекул. Мыши оцепенели и увял кустик? Гм... Гаммакванты и радиоактивное излучение уубительны для всякой живой клетки. Но их действие должно сказаться впоследствии. А здесь... Скорее всего, я думаю, что в ионизированный воздух проник сильный заряд из аккумулятора Спиро...
   Вери Кордато зачарованно смотрела на расплавленный металл, на сгоревший и рассыпавшийся уголь. Наконец, она приблизилась к Орли и сказала:
   - Пройдет еще немного времени, и наша родина станет свободной. Вот тогда ваш Энергон, Орли, очень пригодится нашему мирному трудовому народу. Я уверена, что он будет творить чудеса!
   Профессор Кордато ласково положил руку на плечо дочери:
   - Ты права, Вери, - сказал он. - Мегоний и Энергон действительно смогут в дальнейшем творить чудеса. С их помощью будет в мартенах плавиться металл, газифицироваться уголь в подземных пластах. Энергон будет дробить камни и прокладывать дороги в горах, рыть шахты. Прекращая рост клеток злокачественных опухолей, малые дозы излучения принесут человечеству избавление от таких тяжелых болезней, как рак... Нам с вами, друзья, надо только постараться, чтобы мегоний и Энергон не попали в руки людей, готовящих новую войну. В их грязных руках мегоний и Энергон могут превратиться в очень опасное оружие...
   В тот день подле горы Колло он, Орли, в присутствии своего лучшего друга Алонзо Спиро и Вери Кордато, девушки, которую он крепко любил, дал клятву своему учителю, что никогда мегоний и Энергон не попадут в руки врагов мирного человечества.
   Опыт у горы Колло был произведен утром на заре. Вокруг на расстоянии нескольких километров не было никого. О нем знали только четыре человека: Кордато, его дочь, Спиро и он, Орли. Никто посторонний о нем ничего узнать не мог, и тем не менее вскоре вокруг университетской лаборатории стали шнырять сыщики. Он, Орли, тотчас же предложил профессору Кордато немедленно перевести сейф с мегонием и Энергон в какое-нибудь потайное место, скрыть их и временно прекратить научную работу в лаборатории. Но Кордато уже трудно было оторвать от его опытов, которые с каждым днем давали все новые и новые поразительные результаты. Старый ученый не мог оставить свою работу, и, наконец, беда стряслась... Как хорошо, что он, Орли, в тот день, когда Фланго вызвал к себе Кордато, решил немедленно увезти из лаборатории сейф с мегонием, Энергон и всю аппаратуру. Ему помогали неизменные друзья - Алонзо и Вери. Спиро примчался в университет на грузовике, и, пока грузили все, Вери увлекла куда-то дежурного сыщика и отпустила его, когда машина уже умчалась.
   С тех пор прошло больше года. Здесь в тюрьме его, Орли, били на допросах, ему выкручивали суставы, лили на голову ледяную воду, сажали на доску, утыканную гвоздями, но он вытерпел все эти нечеловеческие терзания и не сказал своим мучителям, где хранятся сейф с мегонием и Энергон, не сказал, над чем работал Кордато и что делал в лаборатории он сам.
   Что же заставляло его молчать на допросах, в чем черпал он свою силу при этих страшных средневековых пытках?..
   Перед глазами Орли из дымки прошлого вставало прекрасное, мужественное лицо отца, залитое кровью. Шестнадцать лет назад, когда ему, Орли, было всего лишь двенадцать лет, его отец, инженер Витторио Орли погиб на баррикадах в дни героической обороны столицы от контрреволюционных банд генерала Фланго... Он, Ролландо Орли, был единственным сыном у матери, и она решила уберечь его в годы жесточайшего террора флангистов, отвратить от него трагическую участь отца. Дочь состоятельных родителей, она употребила все свои сбережения, чтобы дать сыну образование, направить его помыслы к науке. Орли очень любил свою мать, но сейчас он не жалел, что она умерла пять лет назад. После гибели горячо любимого мужа, увидеть сына в тюрьме было бы для нее величайшей трагедией. Орли бережно хранил воспоминания о матери, но он помнил и об отце. Наука лишь на время вытесняла из его памяти героические картины борьбы народа за свою свободу. Он, Орли, гордился отцом и ненавидел тех, кто убил его. Попав в тюрьму, он решил погибнуть, но не отдать своего изобретения убийцам отца.
   Рядом с дорогим образом отца вставал образ другого человека. Профессор Кордато!.. В этом честном и благородном ученом было много общего с отцом. Он мужественно держался на допросах, но первое же избиение свело его в могилу. У Кордато было больное сердце, оно не могло выдержать тех нечеловеческих мучений, которые перенес он, Орли, здоровый, молодой мужчина...
   Вери!.. Орли закрыл глаза и ясно увидел свою чудесную Бери. Ее большие, лучистые глаза смотрели ему прямо в душу. Сколько в них тепла и света!.. Неужели он никогда больше не увидит ее?.. Как хорошо, что ей удалось скрыться. Но что с нею? Где она?.. Уже больше года ни она, ни Алонзо Спиро не дают о себе никакой весточки. Может быть их тоже арестовали?.. Хотя, вряд ли! Флангисты уже давно устроили бы ему очную ставку с ними, или попытались бы спровоцировать его на каких-то их "признаниях".
   Но что же делать?.. Как уйти из этой проклятой тюрьмы?..
   Орли вскочил и вновь зашагал по своей тесной камере.
   - Раз! Два! Три! Четыре!..
   Считать, считать шаги и ни о чем не думать. Он все равно ничего не придумает.
   В коридоре послышались шаги. Загромыхал засов, щелкнул ключ в замке и со скрежетом открылась дверь.
   Орли остановился и напряженно ждал. Вошел заключенный-раздатчик хлеба и бросил на койку кусок черного хлеба. Затем он отметил что-то карандашом в замусоленной тетрадке; глянул на Орли, незаметно подмигнул ему и, стрельнув глазами на хлеб, лежавший на койке, вышел из камеры.
   Вновь загрохотала дверь. Орли остался один. Он настороженно смотрел на глазок в двери... Никого!.. Шаги замерли!..
   Орли бросился к хлебу, разломил его и увидел крохотный кусочек бумаги, свернутый в несколько раз. Он подбежал к окну.
   "Что это?... Почерк Вери!.. Откуда?.. Как?..".
   Не читая записки, Орли настороженно посмотрел на дверь. Не провокация ли это?...
   Орли впился глазами в записку:
   "Мой драгоценный! Я и Алонзо здесь. Мы долго скрывались. Он был за границей, я - в деревне. Сейчас о нас уже немного забыли, и мы решили вернуться. Мы хотим помочь вам. Отвечайте через того же человека".
   Да! Это она! Она называла его "мой драгоценный" и всегда говорила ему, так же как и он ей, "вы"...
   Орли" зашагал, почти забегал по камере. Значит они здесь? У Спиро неплохо работает голова, с ним можно что-нибудь придумать....
   "Вери здесь!" Эта мысль сразу переродила Орли, вдохнула в него большую силу и желание вырваться из тюрьмы во что бы то ни стало.
   Орли не спал в ту ночь. В голове его рождались тысячи планов побега, но при внимательном рассмотрении он отвергал их. Слишком мало у него было помощников, чтобы осуществить даже самый несложный из этих планов.
   Орли вспомнил о сильной подпольной организации "Свободная родина", о которой он слышал еще в университете. "Что, если как-нибудь связаться с этой организацией?" - думал он. Но и эта мысль угасла под градом реальных, трезвых вопросов: "Прежде всего эти люди спросят, почему я не нашел к ним дорогу раньше, когда был на свободе. И они, конечно, будут правы. Наука, работа над Энергоном поглотила меня всецело. Это верно. Но ведь и они работают и тем не менее находят время для борьбы с тиранией Фланго. Нет, обращаться к ним нельзя, стыдно. Да и захотят ли они рисковать ради какогото кабинетного ученого? Зачем я им нужен?.. Нет, нет! Надеяться можно только на Спиро и Вери...".
   Лишь на рассвете в голове Орли мелькнула почти фантастическая мысль:
   "Энергон!.. Действие мегонного излучения!.. Об этом надо подумать...".
   Орли встал с койки и зашагал по камере. Если раньше он шагал и механически считал, чтобы не думать, то сейчас его энергичный, твердый шаг как бы подгонял ищущую мысль.
   "Если они охотились за мегонием Кордато и моим Энергоном, чтобы превратить их в оружие для нападения на мирных людей, то почему же я, мирный ученый, на которого напали хищники, не могу, не имею права превратить свой аппарат в оружие обороны и уйти от своих тюремщиков с его помощью?.. - в десятый раз спрашивал себя Орли и в десятый раз отвечал: - Могу!.. Могу!.. И имею полное моральное право!..".
   "Итак, продолжим наш опыт уже в присутствии доктора Штука и полицейских генерала Фланго. Может быть они вполне заменят мне полевых мышей?" - с сарказмом подумал Орли.
   Уяснив себе, что Энергон, действительно, может стать его освободителем, Орли так взволновался, как никогда за эти четыреста дней. Он долго ходил по камере, рисуя себе картины страшной расправы с врагами, когда он вновь заполучит Энергон Потом он взял себя в руки и стал уже спокойно и тщательно обдумывать план действия.
   "Прежде всего надо объявить тюремщикам, что я сдаюсь, что я решил передать им все вывезенное из университета. Тем временем Спиро и Вери должны перестроить Энергон. Мне нужен не направленный пучком луч, а излучение в виде зонта. Да, да! Это прекрасная идея! Огромный зонт из лучистой энергии. Как только я доберусь до Энергона, я сейчас же должен прикрыться этим гигантским зонтом, и тогда мы увидим, кто выйдет победителем из схватки, в которую ринулся Фланго, бросив меня и Кордато в тюрьму...".
   Орли уже продумал, как с помощью особого конуса в трубке ускорителя направить во все стороны частицы излучения. Отскакивая "рикошетом" от наклонных стенок конуса, мегоны должны устремиться из полукольцеобразных дюз аппарата во все стороны и вниз от Энергона. Экраны из бористой стали, барито-бетона и специально приготовленного парафина не пропустят лучей прямо вниз, и Орли на каком-то пространстве под Энергоном будет защищен от вредного действия излучения. Но как поднять Энергон хотя бы метра на полтора над головой?.. И тут Орли вспомнил: "Бегемот"!.. Года три назад неугомонный изобретатель Алонзо Спиро задумал сконструировать специальный автомобиль для прогулок туристов по горам. Он долго и упорно трудился и наконец соорудил нечто среднее между трактором и автобусом. Сооружение было крепкое, просторное, его гусеничные цепи с шипами позволяли... преодолевать значительные препятствия, но машина Спиро была столь неказиста и неуклюжа, что ни одна туристская контора не решалась ее приобрести. Спиро назвал свою машину "Бегемотом". Он поставил ее в поселке Элита в сарае на пустой даче своей тетки и вскоре о ней забыл.
   Орли предвидел, что если он даже и вырвется из рук врагов, ему придется не только уйти из столицы, но и пробираться в горы, а затем перейти границу на севере. Однако, даже если Вери и Спиро раздобыли бы машину для побега, вряд ли удастся им беспрепятственно промчаться 400 километров до гор. Враги очнутся и примут все меры к задержанию беглецов. Они будут продолжать преследование даже в горах. Вот тут-то "Бегемот" со своими гусеничными цепями и стальными шипами может оказаться очень полезным...
   "Конечно, может быть все мои предположения рухнут при первом же вооруженном натиске на меня полицейских. Ну, что же, лучше ужасный конец, чем ужас без конца", - решил он.
   Однако Орли гнал от себя все мрачные мысли и обдумывал планы побега.
   Он вынул из-под отставшей штукатурки несколько листков бумаги и огрызок карандаша и стал составлять ответ на записку Вери. Экономя каждый миллиметр драгоценной бумаги, он мельчайшим почерком изложил свой план, как мог кратко и в выражениях, понятных лишь ему и Вери. Она знала Энергон не хуже его самого, она участвовала в опытах, и Орли был уверен, что его подруга поймет все. На обороте записки он обращался к Спиро, просил своего друга разыскать "Бегемот" и подготовить его к установке того самого аккумулятора, который когда-то приводил в действие Энергон.
   Когда утром явился тот же раздатчик хлеба, Орли показал ему на разломанный и не съеденный хлеб, валявшийся на полу, и сердито сказал:
   - Это не хлеб, а какой-то навоз. Его невозможно есть.
   - Ишь ты, граф какой! - насмешливо ответил раздатчик и, подобрав хлеб, вышел из камеры.
   - Проголодаешься, сожрешь и навоз, - хмуро сказал надзиратель и загрохотал дверью.
   Через два дня Орли получил ответ от Бери:
   "Мой драгоценный! Мы сделаем все. Ждите. Известим. Ваша Вери".
   В этот день Орли стал петь. Он ходил по камере и пел задорную студенческую песню так громко, что мрачный надзиратель с удивлением заглянул в глазок и проворчал за дверью:
   - Эй, потише! Ты не наменинах...
   - У меня сегодня именины, надзиратель! - весело крикнул Орли и вновь зашагал по камере, громко считая:
   - Раз! Два! Три! Четыре!.. Вот я и в Париже!.. Раз! Два! Три! Четыре!.. Вот я и в Бомбее!..
   III. ОРЛИ ПЕРЕХОДИТ В НОВУЮ ЛАБОРАТОРИЮ
   Прошел месяц. За этот срок Орли получил всего две записки от Вери. В первой было три слова:
   "Работаем. "Бегемот" найден".
   Во второй записке было два слова:
   "Скоро испытание".
   Орли отправил Вери еще одну записку, в которой давал ценные советы, как направить излучение Энергона по периферии. Между прочим, он попросил Вери и Спиро изготовить специальные белые плащи, капюшоны и перчатки и пропитать их препаратами бора, а сверху покрыть слоем буры. Такая одежда могла бы отражать рассеянные в воздухе частицы и гамма-лучи и служить защитой от вредного соседства с Энергоном.
   "Когда я начну "работать" у Фланго, я попрошу разрешения привлечь вас, Вери, к моей работе. Остальное сообщу потом", - приписал Орли в записке..
   Наконец, однажды все через того же раздатчика хлеба Орли получил записку, которая его радостно взволновала:
   "Испытали. Все в порядке. А. С. готовит машину. Действуйте...".
   В тот день Орли с большим аппетитом съел свой довольно несъедобный хлеб вместе с этой чудесной запиской и тотчас же стуком в дверь позвал надзирателя:
   - Ну, что тебе? - с угрожающим видом спросил тот, заглянув в глазок двери.
   - Господин надзиратель! - торжественно сказал Орли. - Немедленно передайте начальнику тюрьмы, что заключенный Ролландо Орли хочет сделать ему лично очень важное заявление.
   - Ишь ты! Очень важное заявление! У вас у всех тут "очень важные" заявления, - ворчливо сказал надзиратель и повернулся от двери.
   - Я должен открыть ему важную тайну государственного значения, - сказал Орли. - Если вы не сообщите об этом начальнику тюрьмы, он все равно узнает о моей просьбе и посадит вас в соседнюю камеру, рядом со мной.
   Потоптавшись возле камеры Орли, надзиратель прохрипел: "Будь ты проклят!", но все же спустился вниз по железной лестнице на первый этаж. Через двадцать минут Орли был уже в управлении тюрьмы.
   - Что случилось, милейший? - с удивлением глядя на него, спросил начальник тюрьмы, молодой хлыщеватый полицейский офицер.
   - Я решил рассказать властям все о своей работе и передать им то, что я утаил от них в прошлом году, - деревянным тоном сказал Орли.
   Начальник тюрьмы пожал плечами:
   - Странно! Сидя на гвоздях, ты, милейший, никак не мог припомнить, куда девалась вся ваша лабораторная труха. А сейчас, когда тебя уже оставили в покое, ты вдруг все вспомнил.
   - Сидя на гвоздях, трудно что-нибудь припомнить, господин начальник тюрьмы, - насмешливо сказал Орли. - Удобнее думать, когда спокойно пролежишь на койке почти полтора года.
   - Это верно, - согласился начальник тюрьмы.
   В тот же день Орли был доставлен к начальнику полиции Тадголико. Здесь его ожидал Штук. Танголико больше слушал, разговаривал с Орли почти исключительно Штук.
   - Я очень рад вас видеть, коллега! - восторженно воскликнул Штук.
   - Я тоже... - лаконично ответил Орли.
   - Я слыхал, что вы стали общительнее и хотите нам кое-что рассказать? - спросил Штук.
   - Да... Я хочу передать вам все, что мы вывезли когда-то из университетской лаборатории. Если вы не возражаете, я совместно с вами буду продолжать работу, начатую профессором Кордато.
   - Прекрасно! - воскликнул Штук. - А в чем заключалась работа профессора Кордато?
   - Он открыл новый метод получения искусственных радиоактивных элементов.
   - Ага! Это интересно. И ему удалось с помощью своего метода получить новые радиоактивные элементы? - с видимым интересом спросил Штук.
   - Да. Он был близок к этому.
   - На каком принципе основан его метод?
   - На бомбардировке тяжелыми частицами устойчивых элементов.
   - Гм... - Штук поморщился. - Это не ново...
   - Возможно. Но результаты, которых мог добиться профессор Кордато с помощью сконструированного мною весьма мощного, но миниатюрного по форме ускорителя, были бы новее самых больших новостей в области ядерной физики, - уверенно сказал Орли. - К сожалению, наша работа была прервана на кульминационной своей стадии.
   - Миниатюрный ускоритель? - спросил Штук. - Миниатюрнее бетатрона Керста, помещающегося на письменном столе, по-моему, ничего пока быть не может.
   - Мой ускоритель не больше бетатрона Керста, но эффективнее во много раз и построен на ином принципе.
   - И его сконструировали вы сами, в своей университетской лаборатории? - недоверчиво спросил Штук.
   - Вам кажется это невероятным, но это так, - спокойно глядя в прищуренные глаза Штука, сказал Орли.
   - Гм... Я хочу на него посмотреть. Где он? - спросил Штук.
   - Там же, где и вся остальная аппаратура лаборатории и записи профессора Кордато, - невозмутимо ответил Орли. - Он будет передан вам моими друзьями, как только мы с вами договоримся о совместном продолжении работы Кордато.
   Штук внимательно всматривался в лицо Орли. Он был убежден, что этот молодой ученый, фанатично преданный своему погибшему учителю, человек, от которого не удалось добиться ни слова, ни вздоха самыми страшными пытками, не может сейчас так просто разгласить тайну работы Кордато.
   "Несомненно он хочет нас провести", - думал Штук, пристально глядя на бледное, заросшее густой бородой лицо Орли.
   - Я полагаю, доктор Штук, что заявление господина Орли следует обдумать, - сказал молчавший до того Танголико. Напишите, господин Орли, заявление на имя генерала Фланго, укажите в нем, где вы скрыли аппаратуру лаборатории, материалы профессора Кордато и свой аптрат. Мы перевезем все в новую, лабораторию, и я не сомневаюсь, что господин генерал разрешит вам совместно с доктором Штуком продолжать свои опыты.
   - Я знаю, что все вывезенное из лаборатории сохранилось. Но где оно находится, знают только мой друзья, - ответил Орли. - Я могу с ними снестись, и они передадут мне все, что нам нужно.
   - Они не могут вам ничего передавать. Пока генерал не вынесет своего решения, вы будете находиться в тюрьме. А заключенным, как известно, ничего передавать нельзя, - официальным тоном сказал Танголико.
   - Я ничего не буду писать генералу. Вы отлично можете передать ему все, что сообщил вам я, - резко сказал Орли, но тотчас же спохватился и сбавил тон. - Добавьте к этому, что я полностью раскаиваюсь, но мои друзья вручат мой аппарат и прочее только мне лично. Против конвоя я, конечно, не возражаю.
   - Мы обсудим ваше заявление, - сказал Штук.
   Танголико подал знак конвоирам, и Орли увели.
   - Ну?.. - спросил Танголико.
   - Он что-то задумал, - ответил Штук.
   - Он даже не умеет этого скрыть, - сказал Танголико.
   - Но все же я уверен, что Макчерти посоветует Фланго принять его предложение. Мне нужно только взглянуть на его ускоритель, перелистать записи Кордато, и мы можем этого Орли сейчас же отправить либо обратно в тюрьму, либо на тот свет.
   - Я доложу сегодня о нем генералу, - сказал Танголико.
   - А я поговорю с Макчерти, - добавил Штук.
   Через два дня Штук явился в тюрьму к Орли. Они говорили недолго: Штук объявил Орли, что Фланго приказал отвести для его опытов специальное помещение вне тюрьмы, куда будут перевезены оборудование университетской лаборатории и аппарат Орли, и что сам Орли может немедленно покинуть тюрьму и перейти в дом, где будет находиться его новая лаборатория.
   - Там есть отличная комната, где вы сможете жить, - вежливо сказал Штук. - Кстати, там для вас приготовлены костюм, белье и все необходимое.
   - Ну, что же, доктор Штук! - воскликнул Орли. - Я уверен, что мы с вами доведем до конца работу профессора Кордато. Нам поможет мой ускоритель.
   Штук загадочно улыбнулся:
   - Я в этом не сомневаюсь.
   - Вы не знаете ли, доктор Штук, в новом помещении лаборатории существует телефон? - спросил Орли.
   - Помнится, там телефон есть, или, во всяком случае, был, - ответил Штук.
   - Очень прошу вас, сообщите мне завтра же номер телефона нашей с вами лаборатории.
   - Пожалуйста.
   - А послезавтра я перееду в новое помещение.
   - Вы можете переехать туда даже сегодня.
   Орли обвел взглядом свою камеду и сказал со вздохом:
   - Как это ни странно, но я уже свыкся с этим грустным своим пристанищем и хочу еще денек провести в нем наедине со своими мыслями.
   - Как вам угодно, - охотно согласился Штук. - Начальник тюрьмы переведет вас в новое помещение, как только вы того пожелаете.
   На другой день через надзирателя Орли получил от него записку:
   "Телефон в новом помещении был снят. Но сегодня он вновь работает. Его номер 82-34".
   В следующее утро Орли через того же раздатчика хлеба передал Бери записку:
   "Перехожу в новое помещение. Звоните мне из автомата по телефону 82-34. А. С. пусть займется сейчас только "Б-м" и держится от нас подальше".
   После этого Орли объявил надзирателю, что хочет видеть начальника тюрьмы. Надзиратель открыл дверь и сказал:
   - Выходите. Он вас ждет...
   Начальник тюрьмы, действительно, уже ждал его в своем кабинете. Он принял Орли вежливее, нежели в первый раз.
   - Я получил приказ Танголико о вашем переводе в другое помещение, - сказал он, с любопытством глядя на Орли. Поздравляю. Вам повезло.
   - Благодарю. Я уверен, что скоро мне повезет еще больше, - насмешливо сказал Орли.
   - Вы, несомненно, станете знаменитым. Но я надеюсь, что вы не забудете того гуманного обращения, которое вы встретили в стенах вверенного мне учреждения? - без тени улыбки спросил начальник тюрьмы.
   - О, нет, господин начальник! - воскликнул Орли. - Я буду помнить вас и вверенное вам учреждение до гробовой доски. Кстати о доске. Ее и гвозди, которыми она была утыкана, я тоже никогда не забуду...
   Помещение для научной работы Орли было отведено на краю города, в лаборатории заброшенного и несколько лет уже не работавшего химического завода. Здесь же в помещении бывшего управления завода для жилья Орли была отведена комната. В первый день своего переселения Орли чувствовал себя как на курорте. Он знал, что весь завод обнесен колючей проволокой, что его охрана вооружена пулеметами и минометами, но это не омрачало его отличного настроения. Он не сомневался, что скоро вновь получит свободу и увидит Бери.
   Орли догадывался о планах Штука в отношении его самого:
   "Эта подлая гитлеровская крыса хочет только заполучить от меня все, что ему надо, и тогда он со мной расправится. Они меня даже в тюрьму не отправят обратно, а пристрелят тут же в лаборатории, - думал он. - Но мы теперь с ними поборемся. Уж я постараюсь, чтобы мой Энергон "произвел на доктора Штука самое сильное впечатление".
   Бери позвонила в первый же день. Орли и Штук в это время осматривали помещения для лаборатории. К телефону подошел Штук.
   - Слушаю... Доктора Орли?.. - на лице Штука отразилось крайнее изумление. - Сейчас... Просят вас, - сказал он и передал трубку Орли.
   Орли услышал голос Вери. Радостное волнение охватило его. Голос Вери!.. Как давно он не слышал ее чудесного голоска!
   - Вери! - крикнул он. - Это я, Орли!.. Я слушаю вас!..