Страница:
– Un momento. – И вышла из комнаты.
Техасец принялся мерить спальню крупными шагами, то и дело тревожно поглядывая на Брайони, которая, прикрыв глаза, тихо стонала. Ее маленькое красивое личико, обрамленное густой массой черных кудрей, было смертельно бледным. В эту минуту она была необыкновенно хороша. Глядя на нее, неподвижно лежащую на кровати, такую хрупкую и беззащитную, Логан с горечью нахмурился. Наконец вернулась Росита с полотенцем, смоченным холодной водой. Она отерла Брайони лицо и поврежденную руку, а затем обернула запястье холодной повязкой. После этих процедур Брайони полегчало. Веки ее дрогнули, и она открыла глаза.
– О Росита, – прошептала она с благодарностью, но затем взгляд ее упал на Техасца Джима Логана, стоявшего подле кровати. Внезапный страх отразился в зеленых глазах Брайони. – Вы! – вскрикнула она испуганно.
– К вашим услугам, мэм, – мрачно процедил он сквозь зубы с каменным выражением на лице.
– Вы пытались убить меня! – прошептала она, разом вспоминая все случившееся.
– Напротив, мисс Хилл. Если бы я пытался вас убить, то теперь вы были бы уже мертвы. Я всего лишь хотел предупредить ваш выстрел, потому что это вы пытались убить меня.
– Уходите! – устало пробормотала она, почувствовав внезапно, что не в силах больше препираться с ним. Слабость навалилась на нее. Этому высокому сильному человеку, видимо, доставляло удовольствие ее мучить. – Уходите, – повторила она слабеющим, еле слышным шепотом.
– Я уйду, – пообещал он холодно, – но запомните одно. В следующий раз, когда решите направить на меня оружие, приготовьтесь заранее умереть на месте. Несмотря на то что вы женщина, я не пощажу вас во второй раз.
С этими словами он круто повернулся на каблуках и, стуча сапогами, вышел из комнаты. Его тяжелые, сердитые шаги прогромыхали по всему дому, и несколько секунд спустя обе женщины услышали глухой перестук копыт Пекоса, уносящего своего всадника прочь с ранчо.
– Вы в порядке, сеньорита Хилл?
Брайони устало посмотрела на дородную, миловидную мексиканку. Она удивилась, что именно Росита позаботилась о ее поврежденной руке. Но в доме ведь больше никого не было. Слабая улыбка тронула ее губы.
– Да, Росита. Со мной теперь все в порядке. Рука болит немного, но теперь уже гораздо меньше, чем раньше. Gracias, muchas gracias.
Экономка пожала плечами.
– De nada, – ответила она невозмутимо, однако высокомерное безразличие, которое она выказывала Брайони в первые дни их знакомства, исчезло, и теперь она смотрела на девушку с молчаливым состраданием.
– Росита, – начала девушка, ободренная смягчившимся взглядом женщины, – я должна просить вас об услуге. Por favor. – Она сделала паузу и вдруг густо покраснела, обнаружив, что и платье, и сорочка разорваны у нее на груди.
Росита, должно быть, догадалась, что нечто не вполне пристойное произошло в запертом амбаре. К счастью, ее экономка была не из тех людей, которые пристают с расспросами, однако Брайони совсем не хотелось, чтобы завтра все ранчо судачило о ее встрече с Джимом Логаном.
– Пожалуйста, – попросила она, умоляюще глядя в серьезные глаза Роситы. – Пожалуйста, не говорите никому о том, что произошло здесь сегодня. О моей руке или… или о чем бы то ни было другом. Я хочу все это забыть, и мне было бы очень тяжело слышать лишние вопросы или сплетни. – Ее глаза затуманились слезами. – Можете ли вы мне пообещать, Росита, что ни единой душе не обмолвитесь о случившемся?
– Si, сеньорита, я буду молчать, – просто ответила женщина. – Не волнуйтесь и постарайтесь отдохнуть. – Впервые с тех пор, как они встретились, Брайони увидела, как Росита улыбается. Улыбка совершенно преобразила ее лицо. – А сейчас я приготовлю una deliciosa cena. Это сделает вас сильной. – Она шумно удалилась, прикрыв за собой дверь.
Брайони откинулась на мягкую подушку, глубоко потрясенная бурными событиями сегодняшнего дня. Она постаралась заставить себя думать только лишь об ужине, который скоро обещала приготовить Росита, но память, помимо воли, возвращала ее к ужасной встрече с Джимом Логаном, и один-единственный вопрос не давал ей покоя. Спустила бы она курок или нет? Если бы он ей не помешал, неужели она убила бы Техасца Джима Логана?
Она закрыла лицо руками, зная ответ на этот вопрос. Если кто и заслуживал смерти, она твердо верила, что это был именно он. В конце концов разве не он убил ее отца? Разве не он приставал к ней в запертом амбаре? Без сомнений, он заслуживал смерти!
И все же она не убила бы его, не смогла бы. Это была простая и ясная истина, и она легла на ее сердце холодным могильным камнем.
Брайони чувствовала себя больной, разбитой и до смерти напуганной. Но тем не менее это не был страх за жизнь. Она боялась Техасца Джима Логана, но не его силы или его револьвера, а той власти, которую он уже приобрел над ней. Когда он прикасался к ней, когда он целовал ее, она таяла, как воск свечи, моментально теряла голову, становясь податливой в его сильных руках. Это страшило Брайони больше, чем любые угрозы и предостережения, потому что еще ни один мужчина не имел над ней подобной власти и она не понимала ее причины и значения. Она знала только то, что ей нужно ненавидеть его больше, чем кого бы то ни было в этом мире, а вместо этого она чувствовала…
Брайони не могла понять, что она чувствовала. Переполненная стыдом, потрясенная своими запутанными, непонятными чувствами, она зарылась лицом в подушку. Когда апрельское солнце стало клониться к закату, на ранчо вернулись ковбои, и их шумные голоса наполнили двор, вместе с нагретым воздухом проникая в окно ее спальни. Но Брайони не слышала их. Она никак не могла найти выход из лабиринта своих чувств и сомнений.
К тому же девушка не знала, как отнестись к предостережениям, высказанным Джимом Логаном относительно ее дальнейшего пребывания в Аризоне. Было ли правдой то, что он ей сказал? А даже если так, как мог он ожидать, что она ему поверит? Однако эти предостережения каким-то странным образом соответствовали ее собственным предчувствиям. Брайони почти физически ощущала, что кто-то хочет ее запугать, но нельзя впадать в панику, бежать немедленно, как струсивший ребенок. Она хотела остаться здесь и жить на этой земле, которая принадлежала ей по праву.
«Поживем – увидим», – решила она в конце концов. Нужно быть осторожной, нужно быть начеку, а если все-таки произойдет что-то, подтверждающее подозрения Логана, тогда она решит, что делать.
Чувство тревоги все же не покидало Брайони. Оно оставалось и тогда, когда Росита принесла ей ужин, когда сумерки сгустились в спальне и тусклый свет масляной лампы углубил тени в углах. А когда поздно ночью койоты затеяли тоскливую перекличку, острый холод пронзил сердце девушки, наполняя чуткий сон причудливыми кошмарами.
Глава 13
Техасец принялся мерить спальню крупными шагами, то и дело тревожно поглядывая на Брайони, которая, прикрыв глаза, тихо стонала. Ее маленькое красивое личико, обрамленное густой массой черных кудрей, было смертельно бледным. В эту минуту она была необыкновенно хороша. Глядя на нее, неподвижно лежащую на кровати, такую хрупкую и беззащитную, Логан с горечью нахмурился. Наконец вернулась Росита с полотенцем, смоченным холодной водой. Она отерла Брайони лицо и поврежденную руку, а затем обернула запястье холодной повязкой. После этих процедур Брайони полегчало. Веки ее дрогнули, и она открыла глаза.
– О Росита, – прошептала она с благодарностью, но затем взгляд ее упал на Техасца Джима Логана, стоявшего подле кровати. Внезапный страх отразился в зеленых глазах Брайони. – Вы! – вскрикнула она испуганно.
– К вашим услугам, мэм, – мрачно процедил он сквозь зубы с каменным выражением на лице.
– Вы пытались убить меня! – прошептала она, разом вспоминая все случившееся.
– Напротив, мисс Хилл. Если бы я пытался вас убить, то теперь вы были бы уже мертвы. Я всего лишь хотел предупредить ваш выстрел, потому что это вы пытались убить меня.
– Уходите! – устало пробормотала она, почувствовав внезапно, что не в силах больше препираться с ним. Слабость навалилась на нее. Этому высокому сильному человеку, видимо, доставляло удовольствие ее мучить. – Уходите, – повторила она слабеющим, еле слышным шепотом.
– Я уйду, – пообещал он холодно, – но запомните одно. В следующий раз, когда решите направить на меня оружие, приготовьтесь заранее умереть на месте. Несмотря на то что вы женщина, я не пощажу вас во второй раз.
С этими словами он круто повернулся на каблуках и, стуча сапогами, вышел из комнаты. Его тяжелые, сердитые шаги прогромыхали по всему дому, и несколько секунд спустя обе женщины услышали глухой перестук копыт Пекоса, уносящего своего всадника прочь с ранчо.
– Вы в порядке, сеньорита Хилл?
Брайони устало посмотрела на дородную, миловидную мексиканку. Она удивилась, что именно Росита позаботилась о ее поврежденной руке. Но в доме ведь больше никого не было. Слабая улыбка тронула ее губы.
– Да, Росита. Со мной теперь все в порядке. Рука болит немного, но теперь уже гораздо меньше, чем раньше. Gracias, muchas gracias.
Экономка пожала плечами.
– De nada, – ответила она невозмутимо, однако высокомерное безразличие, которое она выказывала Брайони в первые дни их знакомства, исчезло, и теперь она смотрела на девушку с молчаливым состраданием.
– Росита, – начала девушка, ободренная смягчившимся взглядом женщины, – я должна просить вас об услуге. Por favor. – Она сделала паузу и вдруг густо покраснела, обнаружив, что и платье, и сорочка разорваны у нее на груди.
Росита, должно быть, догадалась, что нечто не вполне пристойное произошло в запертом амбаре. К счастью, ее экономка была не из тех людей, которые пристают с расспросами, однако Брайони совсем не хотелось, чтобы завтра все ранчо судачило о ее встрече с Джимом Логаном.
– Пожалуйста, – попросила она, умоляюще глядя в серьезные глаза Роситы. – Пожалуйста, не говорите никому о том, что произошло здесь сегодня. О моей руке или… или о чем бы то ни было другом. Я хочу все это забыть, и мне было бы очень тяжело слышать лишние вопросы или сплетни. – Ее глаза затуманились слезами. – Можете ли вы мне пообещать, Росита, что ни единой душе не обмолвитесь о случившемся?
– Si, сеньорита, я буду молчать, – просто ответила женщина. – Не волнуйтесь и постарайтесь отдохнуть. – Впервые с тех пор, как они встретились, Брайони увидела, как Росита улыбается. Улыбка совершенно преобразила ее лицо. – А сейчас я приготовлю una deliciosa cena. Это сделает вас сильной. – Она шумно удалилась, прикрыв за собой дверь.
Брайони откинулась на мягкую подушку, глубоко потрясенная бурными событиями сегодняшнего дня. Она постаралась заставить себя думать только лишь об ужине, который скоро обещала приготовить Росита, но память, помимо воли, возвращала ее к ужасной встрече с Джимом Логаном, и один-единственный вопрос не давал ей покоя. Спустила бы она курок или нет? Если бы он ей не помешал, неужели она убила бы Техасца Джима Логана?
Она закрыла лицо руками, зная ответ на этот вопрос. Если кто и заслуживал смерти, она твердо верила, что это был именно он. В конце концов разве не он убил ее отца? Разве не он приставал к ней в запертом амбаре? Без сомнений, он заслуживал смерти!
И все же она не убила бы его, не смогла бы. Это была простая и ясная истина, и она легла на ее сердце холодным могильным камнем.
Брайони чувствовала себя больной, разбитой и до смерти напуганной. Но тем не менее это не был страх за жизнь. Она боялась Техасца Джима Логана, но не его силы или его револьвера, а той власти, которую он уже приобрел над ней. Когда он прикасался к ней, когда он целовал ее, она таяла, как воск свечи, моментально теряла голову, становясь податливой в его сильных руках. Это страшило Брайони больше, чем любые угрозы и предостережения, потому что еще ни один мужчина не имел над ней подобной власти и она не понимала ее причины и значения. Она знала только то, что ей нужно ненавидеть его больше, чем кого бы то ни было в этом мире, а вместо этого она чувствовала…
Брайони не могла понять, что она чувствовала. Переполненная стыдом, потрясенная своими запутанными, непонятными чувствами, она зарылась лицом в подушку. Когда апрельское солнце стало клониться к закату, на ранчо вернулись ковбои, и их шумные голоса наполнили двор, вместе с нагретым воздухом проникая в окно ее спальни. Но Брайони не слышала их. Она никак не могла найти выход из лабиринта своих чувств и сомнений.
К тому же девушка не знала, как отнестись к предостережениям, высказанным Джимом Логаном относительно ее дальнейшего пребывания в Аризоне. Было ли правдой то, что он ей сказал? А даже если так, как мог он ожидать, что она ему поверит? Однако эти предостережения каким-то странным образом соответствовали ее собственным предчувствиям. Брайони почти физически ощущала, что кто-то хочет ее запугать, но нельзя впадать в панику, бежать немедленно, как струсивший ребенок. Она хотела остаться здесь и жить на этой земле, которая принадлежала ей по праву.
«Поживем – увидим», – решила она в конце концов. Нужно быть осторожной, нужно быть начеку, а если все-таки произойдет что-то, подтверждающее подозрения Логана, тогда она решит, что делать.
Чувство тревоги все же не покидало Брайони. Оно оставалось и тогда, когда Росита принесла ей ужин, когда сумерки сгустились в спальне и тусклый свет масляной лампы углубил тени в углах. А когда поздно ночью койоты затеяли тоскливую перекличку, острый холод пронзил сердце девушки, наполняя чуткий сон причудливыми кошмарами.
Глава 13
На следующий день Брайони решила поехать в город вместе с Баком Монро. Она вышла из дома, одетая в костюм для верховой езды, с письмами в руке. Она решительно настроилась стряхнуть с себя груз минувшего дня и заняться чем-нибудь исключительно приятным. С тех пор как она приехала в Аризону, у нее еще не было возможности поездить верхом. И теперь Брайони хотела выбрать себе лошадь для верховой езды.
На дворе стоял прекрасный весенний день. С гор дул прохладный ветерок. Небо, солнце, горы и долина – все сияло чистыми, яркими красками. Заметив Бака среди других ковбоев в дальнем корале, Брайони направилась туда. Ее немало удивили озадаченный вид работников и их открывшиеся рты, когда она подошла ближе. Щеки девушки вспыхнули от пристального внимания к своей особе.
– Ну и ну, чтоб мне лопнуть! – воскликнул Бак, выпучив глаза.
– О чем это вы? В чем дело? – Брайони вопросительно взглянула на ковбоев. – Ради Бога, неужели вы никогда не видели одежды для верховой езды?
Усмехнувшись, Бак покачал головой, меряя взглядом худенькую элегантную фигурку девушки, облаченную в темно-синий вельветовый костюм, дополненный черными сапогами из козьей кожи до колен, перчатками и кнутиком. Изящная, маленькая шляпка из того же синего вельвета украшала ее голову, резко контрастируя с широкополыми пыльными стетсонами ковбоев. Баку и остальным Брайони казалась столь же чуждой, как английское чайное пирожное – отбивным с бобами.
– Ну? – возмущенно обратилась Брайони к Баку. – В чем дело? Хочу довести до вашего сведения, Бак Монро, что это мой лучший верховой костюм. Я всегда надевала его, когда каталась в парке по воскресеньям, а коль скоро он был хорош для сент-луисского общества, полагаю, что для вашего круга он тоже подойдет!
Бак громко расхохотался, не в силах сдержаться, и тут же заметил, что девушка уязвлена.
– Прошу прощения, Брайони… то есть мисс Хилл. Вы замечательно выглядите… просто замечательно. Клянусь. Но дело совсем не в этом.
– Тогда в чем же?
– Ну, мэм, – он искренне посмотрел ей в глаза, – ваш костюм действительно отличный и вообще… красивый. Но, похоже, он будет не особенно практичным в Аризоне. Во-первых, он слишком плотный. Очень скоро вы просто сваритесь в нем, как соус чили, который готовит Росита. А во-вторых, мэм, ну… вы чертовски шикарная в нем. Городская такая, вы понимаете, о чем я?
– О да, теперь понимаю. Как это глупо с моей стороны! – медленно ответила Брайони, приуныв.
Ну, разумеется. Ездить верхом в Аризоне и прогуливаться в парке Сент-Луиса – это вовсе не одно и то же. Она сама должна была об этом догадаться. Ее английский костюм для верховой езды неизбежно должен вызывать смех у обитателей этого дикого края, и, если она хотела жить по их обычаям, ей необходимо быть наблюдательнее. Брайони вспомнилось бесформенное одеяние Энни Блэйк, и она внутренне содрогнулась. Конечно, вовсе не обязательно впадать в такие крайности. Ей следует выбрать для себя такой стиль одежды, который не делал бы ее похожей на мешок с картошкой. Брайони не была склонна к самолюбованию, однако до определенной степени гордилась собственной внешностью, не считая нужным скрывать свои достоинства. Она решила пересмотреть свой гардероб в самое ближайшее время, но сегодня у нее не было выбора. Не отказываться же от поездки в город из-за того, что у нее нет подходящей одежды.
– На данный момент ничего более подходящего для верховой езды у меня нет, – твердо сказала Брайони. – Так что сегодня придется ехать в этом. Конечно, с вашего позволения, мистер Монро.
Эта фраза была встречена взрывом смеха, а Бак моментально покраснел. Добродушно усмехнувшись, он посмотрел на девушку блестящими карими глазами.
– Вы босс, мэм, – согласился он примирительно, – я только пытался дать вам дружеский совет.
Во взгляде молодого ковбоя читалось восхищение. Казалось, Баку нравились эти шутливые разговоры, и Брайони уже не в первый раз замечала, как светлело его лицо всякий раз, когда он видел ее. Она чувствовала, что нравится ему. Многие молодые люди в Сент-Луисе вели себя так же, как он, и Брайони без труда уже распознавала симпатию. Естественно, ей было приятно осознавать себя красивой, но тем не менее ответных чувств к Баку она не испытывала.
Она надеялась, что ситуация не зайдет слишком далеко и не станет болезненной или просто неловкой для кого-нибудь из них. Бак нравился ей, но только в качестве друга. Брайони вообще не собиралась пока ни в кого влюбляться. Ей хотелось посвятить себя руководству ранчо.
Девушка притворилась, что не замечает красноречивого взгляда Бака Монро.
– Я слышала, что вы не ездили в Винчестер вчера, хотя и собирались, – сказала она мягко. – Едете ли вы сегодня?
– Да. Мне нужно забрать продукты, которые Шорти заказывал на прошлой неделе, а кроме того, я собирался купить себе новые сапоги на ту добавку к зарплате, которую вы нам всем дали.
– Хорошо, – она улыбнулась. – Я поеду с вами. Вы готовы отправиться прямо сейчас?
– Конечно. Какую лошадь прикажете для вас оседлать? – Он усмехнулся довольно лукаво. – Вы босс – вам выбирать.
– Оседлайте мне того черного жеребца, которого вы объезжаете. Я влюбилась в это животное с первого взгляда.
Если прежде Бак был удивлен, то теперь он выглядел просто пораженным. Остальные ковбои также с трудом верили своим ушам.
– Мисс Хилл, – быстро начал он, – я не могу этого сделать. Этот черный конь убьет вас. Он все еще полудикий!
Брайони терпеливо встретила его взволнованный взгляд.
– Но ведь вы же объезжали его все это время, разве не так?
– Так, и он делает определенные успехи, но потребуется еще немало времени, прежде чем на него сможет сесть кто-нибудь, кроме опытного ковбоя.
– Я хорошая наездница, Бак, – заверила его Брайони. – С сегодняшнего дня этот жеребец – мой.
Крайняя тревога за нее заставила долговязого Бака Монро говорить раздраженно:
– Это сильное, полудикое животное, мэм. Оно вовсе не похоже на тех пони, к которым вы привыкли! Оно убьет вас!
Остальные ковбои нервно переминались с ноги на ногу. Идея хозяйки казалась им полным безумием. После первой встречи они зауважали Брайони, увидя в ней здравомыслящего человека, но, должно быть, она все-таки невежественная, капризная барышня, раз склонна умалять реальные опасности жизни на западе. Если бы она была мужчиной, они просто пожали бы плечами и с готовностью дали бы ей возможность получить хороший урок, но перед ними была женщина, молодая и красивая. Им вовсе не хотелось видеть, как она покалечится или даже погибнет из-за собственной глупой причуды.
– Бак прав, сеньорита, – хмуро вмешался Томас, ковбой-мексиканец в клетчатой рубашке. – Забудьте об этом черном жеребце. Он для вас не годится.
– Они правы, мэм. Мустанг слишком опасен для кого бы то ни было, кроме его объездчика, – добавил третий ковбой. – У нас в конюшне есть симпатичный маленький мерин. Он подошел бы вам больше – не норовистый, спокойный, как раз для леди.
Брайони с усилием подавила вспышку гнева. Она понимала, что они противоречат ей из лучших побуждений, но она уже достаточно их слушала. Мужчины! Они думают, что знают все на свете и могут указывать любой женщине, что ей лучше делать. Она уже приняла решение скакать на черном мустанге и не хотела его менять. Всякие возражения выводили ее из себя, особенно когда их приходилось выслушивать от своих же собственных работников. Брайони тряхнула головой, решительно сверкнув зелеными глазами.
– Седлайте черного жеребца немедленно! – сказала она непререкаемым тоном. – Я не собираюсь терять время на препирательства с вами. Я тороплюсь в город. – Она посмотрела на Бака. – Да делайте же, что я вам говорю, черт возьми! – Брайони сама удивилась собственным словам.
Услышь их мисс Марш, она была бы поражена поведением своей ученицы, однако Брайони уже переросла условные ограничения Сент-Луиса, и ей не терпелось доказать, что она может выжить на этой суровой земле наравне с ковбоями, ее населявшими.
Как бы то ни было, крепкое выражение Брайони заставило Бака хотя и неохотно, но повиноваться. Без дальнейших возражений он скрылся в конюшне и вскоре вернулся оттуда, ведя по уздцы оседланного мустанга. Выражение лица молодого человека было раздраженным и испуганным. В душе он проклинал эту черноволосую девушку, упрямую, как мул, и… такую же глупую. Он был уверен, что она не сможет справиться с полудиким животным и свернет себе шею… в лучшем случае серьезно пострадает под мощными копытами мустанга.
Брайони слегка улыбнулась, когда Бак подвел к ней жеребца. Перед ней стояло великолепное животное, гордое и величественное, как те горы, где он еще совсем недавно скакал на свободе. Он беспокойно прял ушами и перебирал длинными сильными ногами, тревожно глядя на окружавших его людей. Ясные, умные глаза жеребца светились огнем.
Брайони тут же почувствовала родственную душу в этом диком, свободолюбивом создании, потому что внутри нее самой жил непокорный дух, который так старались обуздать остальные. Она понимала, каково теперь этому мустангу, лишенному возможности резвиться на свободе. Ей было жаль его, но она инстинктивно чувствовала, что они будут прекрасно понимать друг друга. Девушка медленно приблизилась к нему и заговорила мягким, нежным голосом, слегка поглаживая рукой черную, лоснящуюся морду коня.
– Хороший мальчик, – шептала она, – не бойся меня. Я тебя не обижу. Мы будем друзьями, большими друзьями. Спокойно, милый. Вот так, хорошо.
Бак, Томас и остальные с сомнением смотрели, как Брайони разговаривает с мустангом. Ее гнев улетучился мгновенно. Все свое внимание девушка сосредоточила на жеребце.
В Сент-Луисе она любила ездить верхом, и все ее знакомые сходились во мнении, что Брайони имеет свой, особенный подход к лошадям, как цыганка или колдунья. Но тогда она имела дело с хорошо объезженными городскими животными. Теперь же все было иначе. Ей нужно было пустить в ход всю свою настойчивость и умение, чтобы завоевать расположение и доверие полудикого жеребца.
Девушка надеялась, что магия, которой она всегда владела, покорит это своенравное, великолепное создание, потому что теперь уже ее не удовлетворила бы никакая другая лошадь. Быть может, этот черный жеребец был единственным во всем штате, способным соперничать с быстрым, как ураган, Пекосом Техасца Джима Логана. Оба коня были примерно одного роста и одинаково гордо несли свои красивые головы.
Наконец Брайони решилась вставить одну ногу в стремя и легко вскочила в седло. Однако она не усидела в нем и доли секунды. Мустанг резко встал на дыбы, звучно вспоров воздух, и Брайони кубарем полетела вниз, откатившись далеко в сторону от страшных копыт жеребца. Бак кинулся ей на помощь, а Томас подхватил коня под уздцы.
– Мисс Хилл! Вы в порядке? Черт возьми! Я же говорил вам, что так и случится! Вам просто повезло, что…
– Замолчите! – процедила. Брайони сквозь зубы, отпихивая его протянутые руки.
Поднявшись на ноги, она нетерпеливо отряхнула пыль со своего костюма.
– Держите поводья! – коротко приказала она Томасу.
– Вы с ума сошли! – выкрикнул Бак, хватая ее за руку.
Она стряхнула его руку и снова направилась к лошади. Теперь она уже не будет такой самонадеянной. Надо быть готовой к любым фокусам. Девушка снова вскочила в седло.
Мустанг попятился, опять становясь на дыбы, но Брайони знала, чего ожидать. Она вцепилась в животное руками и ногами, приникла к нему, как бы слившись с его телом. Жеребец не пытался скинуть ее, он пританцовывал на месте и кидался из стороны в сторону. Брайони догадалась, что он испытывает свою наездницу, и держалась изо всех сил.
– Чтоб мне…
– …лопнуть? – подсказала Брайони со смешком, когда движения мустанга стали похожи на ровный горделивый шаг. – Будьте осторожны, Бак, а то, чего доброго, действительно беду накличете!
Брайони была в восторге. Раздражение уступило место замечательному чувству свободы на спине черного сильного красавца коня. Она обернулась к Баку и остальным ковбоям, пораженным ее успехами.
– Ну, мистер Монро, вы собираетесь в город или мне вас весь день дожидаться? У меня не так много свободного времени!
Бак недоверчиво покачал головой, садясь в седло пегой крапчатой лошади. Ковбои восхищенными взглядами проводили Брайони, стрелой пронесшуюся мимо них на диком мустанге. Новая хозяйка снова сумела их удивить, и рабочие еще больше зауважали ее. Переглядываясь и усмехаясь, они уже предвкушали, как будут рассказывать остальным о только что увиденном. Бак, с криком пришпорив свою лошадь, немедленно помчался вслед за девушкой по дороге, ведущей в город.
Сердце Брайони так и пело от радости, когда она летела вперед по весенней прерии, ощущая всем телом могучий перестук копыт жеребца. Он скакал на огромной скорости, уверенно и удивительно ровно. Именно о такой скачке мечталось ей во время прогулок в парке. Брайони испытывала пьянящее чувство свободы. Все сомнения исчезли, когда свежий ветер с гор ударил ей в разрумяненное лицо. Она задумалась о том, как назвать коня, и остановилась на поэтичном имени Сумрак. Вспомнив о Баке, Брайони натянула поводья, давая возможность его пегой кобыле догнать своего резвого собрата.
Приехав в город, Брайони отвезла письма на почту и отправилась за покупками в центральный магазин. К радости девушки, жители города тепло приветствовали ее, едва узнав, кто она такая. Владелец центрального магазина Клайд Уэбстер просиял и оживленно потряс ее руку.
– Чрезвычайно рад с вами познакомиться, мисс Хилл, чрезвычайно рад, – провозгласил он. – Ваш отец был одним из самых замечательных людей в штате, это вам подтвердит в Винчестере любой. Всегда радушный, готовый помочь в беде другому… Да, прекрасный человек был, прекрасный. Мы все скорбим о нем, мэм, уж вы мне поверьте.
– Спасибо, – ответила Брайони, польщенная столь высокой оценкой достоинств своего отца.
После этих слов он казался ей ближе.
Закончив с покупками, Брайони зашла в гостиницу навестить Эдну Биллингс, которая представила ее нескольким своим подругам, собравшимся у нее, чтобы посплетничать. Все женщины с неподдельной искренностью рассказывали Брайони немало хорошего о ее отце, и девушка с удовольствием слушала их рассказы до тех пор, пока не настало время собираться в обратный путь. Попрощавшись со своими новыми знакомыми, она отправилась в условленное место, чтобы встретиться с Баком.
Пока она шла по пыльному тротуару вдоль улицы, ее элегантный костюм то и дело привлекал взгляды прохожих. Красота девушки тоже не оставалась без внимания. Никто из мужчин не решался задеть Брайони, гордую и недоступную на вид, однако это не спасало ее от наглых и развязных взглядов встречных ковбоев. В дверях салуна, не замеченный Брайони, Расти Джессап наблюдал за ней с жесткой, неприятной усмешкой на губах. Он нырнул внутрь только тогда, когда девушка совсем близко подошла к вращающимся дверям. С хитрой усмешкой ковбой поспешил вернуться к своим картам и виски.
Когда Брайони проходила мимо «Серебряной шпоры», в ней проснулось непреодолимое желание заглянуть внутрь. Из салуна доносились хриплые мужские голоса и визгливый смех женщин. Она знала, что не стоит останавливаться под дверью притона с сомнительной репутацией, однако именно это возбуждало ее интерес. Недозволенное всегда притягивает людей. Повинуясь естественному любопытству, Брайони подошла к дверям и, встав на цыпочки, заглянула внутрь.
Зал был заполнен примерно наполовину. Ковбои сидели за игральными столами и у изогнутой черной стойки бара. Высокая рыжеволосая женщина, запрокинув голову, заливалась смехом в ответ на речи одного из посетителей. Длинноногая брюнетка в нескромном облегающем платье и в туфлях на высоком каблуке разносила на подносе выпивку между игроками, шумно и непристойно ругавшимися за столами. Случайно взгляд Брайони упал на одного из них, и девушка испуганно отшатнулась. У нее не было ни малейшего желания быть замеченной Расти Джессапом. Она поспешно повернулась, собираясь уходить, как вдруг услышала резкую фразу, брошенную ей в спину:
– Провалиться мне на месте, если это не дочурка Уэсли Хилла собственной персоной!
Брайони быстро обернулась, удивленная этим бесцеремонным высказыванием, и увидела роскошную девушку с волосами медного цвета, ту самую, которая взволнованно наблюдала за поединком с балкона «Серебряной шпоры». Сегодня она была одета в яркое розовое платье с черными оборками, не оставлявшее сомнений относительно великолепия ее фигуры, подчеркивая пышную грудь и широкие округлые бедра. Длинные густые волосы свободно спадали на плечи из-под маленькой розовой шляпки, украшенной длинными черными перьями. Рыже-карие глаза девушки приобрели надменное, презрительное выражение, когда она, высоко вскинув голову, посмотрела на Брайони, которая не имела ни малейшего представления, откуда неожиданной собеседнице известно, кто она такая. Ни говоря ни слова, Брайони удивленно смотрела на медноволосую красавицу, а она между тем продолжала:
– Да, ты хорошенькая, как мне и рассказывали, но ума у тебя не много, дорогуша, а то бы ты не околачивалась около «Серебряной шпоры».
– Прошу прощения, – быстро начала Брайони, но девушка резко оборвала ее, оскорбительно засмеявшись:
– Не напускайте на себя такой важный, городской вид, мисс Брайони Хилл! Со мной это не обязательно! Мне на него плевать!
Брайони сжала кулаки, борясь с искушением ударить нахальную девицу, но совладала с собой и вместо этого гордо выпрямилась со всем достоинством, какое у нее было.
– Я понятия не имею, кто вы такая и о чем вы говорите, – сказала она раздраженно, – но у меня нет желания продолжать наше знакомство, равно как и слушать дальше ваши вульгарные высказывания. Так что прошу извинить, мне пора идти.
После этих уничтожающих слов, выдержанных в лучших традициях пансионного воспитания, Брайони двинулась своей дорогой вниз по тротуару, но медноволосая девушка мгновенно нагнала ее и преградила путь. Гневные красные пятна вспыхнули у нее не щеках.
– Ну так я вам тоже скажу, мисс Недотрога, что меня не более, чем вас, тянет продолжать наше знакомство! Но попомните мое слово, держитесь подальше от «Серебряной шпоры» и от меня лично, потому что Дэйзи Уинстон была моей подругой, а я не забываю своих друзей. Понятно? Лучше не попадайся мне на пути!
На дворе стоял прекрасный весенний день. С гор дул прохладный ветерок. Небо, солнце, горы и долина – все сияло чистыми, яркими красками. Заметив Бака среди других ковбоев в дальнем корале, Брайони направилась туда. Ее немало удивили озадаченный вид работников и их открывшиеся рты, когда она подошла ближе. Щеки девушки вспыхнули от пристального внимания к своей особе.
– Ну и ну, чтоб мне лопнуть! – воскликнул Бак, выпучив глаза.
– О чем это вы? В чем дело? – Брайони вопросительно взглянула на ковбоев. – Ради Бога, неужели вы никогда не видели одежды для верховой езды?
Усмехнувшись, Бак покачал головой, меряя взглядом худенькую элегантную фигурку девушки, облаченную в темно-синий вельветовый костюм, дополненный черными сапогами из козьей кожи до колен, перчатками и кнутиком. Изящная, маленькая шляпка из того же синего вельвета украшала ее голову, резко контрастируя с широкополыми пыльными стетсонами ковбоев. Баку и остальным Брайони казалась столь же чуждой, как английское чайное пирожное – отбивным с бобами.
– Ну? – возмущенно обратилась Брайони к Баку. – В чем дело? Хочу довести до вашего сведения, Бак Монро, что это мой лучший верховой костюм. Я всегда надевала его, когда каталась в парке по воскресеньям, а коль скоро он был хорош для сент-луисского общества, полагаю, что для вашего круга он тоже подойдет!
Бак громко расхохотался, не в силах сдержаться, и тут же заметил, что девушка уязвлена.
– Прошу прощения, Брайони… то есть мисс Хилл. Вы замечательно выглядите… просто замечательно. Клянусь. Но дело совсем не в этом.
– Тогда в чем же?
– Ну, мэм, – он искренне посмотрел ей в глаза, – ваш костюм действительно отличный и вообще… красивый. Но, похоже, он будет не особенно практичным в Аризоне. Во-первых, он слишком плотный. Очень скоро вы просто сваритесь в нем, как соус чили, который готовит Росита. А во-вторых, мэм, ну… вы чертовски шикарная в нем. Городская такая, вы понимаете, о чем я?
– О да, теперь понимаю. Как это глупо с моей стороны! – медленно ответила Брайони, приуныв.
Ну, разумеется. Ездить верхом в Аризоне и прогуливаться в парке Сент-Луиса – это вовсе не одно и то же. Она сама должна была об этом догадаться. Ее английский костюм для верховой езды неизбежно должен вызывать смех у обитателей этого дикого края, и, если она хотела жить по их обычаям, ей необходимо быть наблюдательнее. Брайони вспомнилось бесформенное одеяние Энни Блэйк, и она внутренне содрогнулась. Конечно, вовсе не обязательно впадать в такие крайности. Ей следует выбрать для себя такой стиль одежды, который не делал бы ее похожей на мешок с картошкой. Брайони не была склонна к самолюбованию, однако до определенной степени гордилась собственной внешностью, не считая нужным скрывать свои достоинства. Она решила пересмотреть свой гардероб в самое ближайшее время, но сегодня у нее не было выбора. Не отказываться же от поездки в город из-за того, что у нее нет подходящей одежды.
– На данный момент ничего более подходящего для верховой езды у меня нет, – твердо сказала Брайони. – Так что сегодня придется ехать в этом. Конечно, с вашего позволения, мистер Монро.
Эта фраза была встречена взрывом смеха, а Бак моментально покраснел. Добродушно усмехнувшись, он посмотрел на девушку блестящими карими глазами.
– Вы босс, мэм, – согласился он примирительно, – я только пытался дать вам дружеский совет.
Во взгляде молодого ковбоя читалось восхищение. Казалось, Баку нравились эти шутливые разговоры, и Брайони уже не в первый раз замечала, как светлело его лицо всякий раз, когда он видел ее. Она чувствовала, что нравится ему. Многие молодые люди в Сент-Луисе вели себя так же, как он, и Брайони без труда уже распознавала симпатию. Естественно, ей было приятно осознавать себя красивой, но тем не менее ответных чувств к Баку она не испытывала.
Она надеялась, что ситуация не зайдет слишком далеко и не станет болезненной или просто неловкой для кого-нибудь из них. Бак нравился ей, но только в качестве друга. Брайони вообще не собиралась пока ни в кого влюбляться. Ей хотелось посвятить себя руководству ранчо.
Девушка притворилась, что не замечает красноречивого взгляда Бака Монро.
– Я слышала, что вы не ездили в Винчестер вчера, хотя и собирались, – сказала она мягко. – Едете ли вы сегодня?
– Да. Мне нужно забрать продукты, которые Шорти заказывал на прошлой неделе, а кроме того, я собирался купить себе новые сапоги на ту добавку к зарплате, которую вы нам всем дали.
– Хорошо, – она улыбнулась. – Я поеду с вами. Вы готовы отправиться прямо сейчас?
– Конечно. Какую лошадь прикажете для вас оседлать? – Он усмехнулся довольно лукаво. – Вы босс – вам выбирать.
– Оседлайте мне того черного жеребца, которого вы объезжаете. Я влюбилась в это животное с первого взгляда.
Если прежде Бак был удивлен, то теперь он выглядел просто пораженным. Остальные ковбои также с трудом верили своим ушам.
– Мисс Хилл, – быстро начал он, – я не могу этого сделать. Этот черный конь убьет вас. Он все еще полудикий!
Брайони терпеливо встретила его взволнованный взгляд.
– Но ведь вы же объезжали его все это время, разве не так?
– Так, и он делает определенные успехи, но потребуется еще немало времени, прежде чем на него сможет сесть кто-нибудь, кроме опытного ковбоя.
– Я хорошая наездница, Бак, – заверила его Брайони. – С сегодняшнего дня этот жеребец – мой.
Крайняя тревога за нее заставила долговязого Бака Монро говорить раздраженно:
– Это сильное, полудикое животное, мэм. Оно вовсе не похоже на тех пони, к которым вы привыкли! Оно убьет вас!
Остальные ковбои нервно переминались с ноги на ногу. Идея хозяйки казалась им полным безумием. После первой встречи они зауважали Брайони, увидя в ней здравомыслящего человека, но, должно быть, она все-таки невежественная, капризная барышня, раз склонна умалять реальные опасности жизни на западе. Если бы она была мужчиной, они просто пожали бы плечами и с готовностью дали бы ей возможность получить хороший урок, но перед ними была женщина, молодая и красивая. Им вовсе не хотелось видеть, как она покалечится или даже погибнет из-за собственной глупой причуды.
– Бак прав, сеньорита, – хмуро вмешался Томас, ковбой-мексиканец в клетчатой рубашке. – Забудьте об этом черном жеребце. Он для вас не годится.
– Они правы, мэм. Мустанг слишком опасен для кого бы то ни было, кроме его объездчика, – добавил третий ковбой. – У нас в конюшне есть симпатичный маленький мерин. Он подошел бы вам больше – не норовистый, спокойный, как раз для леди.
Брайони с усилием подавила вспышку гнева. Она понимала, что они противоречат ей из лучших побуждений, но она уже достаточно их слушала. Мужчины! Они думают, что знают все на свете и могут указывать любой женщине, что ей лучше делать. Она уже приняла решение скакать на черном мустанге и не хотела его менять. Всякие возражения выводили ее из себя, особенно когда их приходилось выслушивать от своих же собственных работников. Брайони тряхнула головой, решительно сверкнув зелеными глазами.
– Седлайте черного жеребца немедленно! – сказала она непререкаемым тоном. – Я не собираюсь терять время на препирательства с вами. Я тороплюсь в город. – Она посмотрела на Бака. – Да делайте же, что я вам говорю, черт возьми! – Брайони сама удивилась собственным словам.
Услышь их мисс Марш, она была бы поражена поведением своей ученицы, однако Брайони уже переросла условные ограничения Сент-Луиса, и ей не терпелось доказать, что она может выжить на этой суровой земле наравне с ковбоями, ее населявшими.
Как бы то ни было, крепкое выражение Брайони заставило Бака хотя и неохотно, но повиноваться. Без дальнейших возражений он скрылся в конюшне и вскоре вернулся оттуда, ведя по уздцы оседланного мустанга. Выражение лица молодого человека было раздраженным и испуганным. В душе он проклинал эту черноволосую девушку, упрямую, как мул, и… такую же глупую. Он был уверен, что она не сможет справиться с полудиким животным и свернет себе шею… в лучшем случае серьезно пострадает под мощными копытами мустанга.
Брайони слегка улыбнулась, когда Бак подвел к ней жеребца. Перед ней стояло великолепное животное, гордое и величественное, как те горы, где он еще совсем недавно скакал на свободе. Он беспокойно прял ушами и перебирал длинными сильными ногами, тревожно глядя на окружавших его людей. Ясные, умные глаза жеребца светились огнем.
Брайони тут же почувствовала родственную душу в этом диком, свободолюбивом создании, потому что внутри нее самой жил непокорный дух, который так старались обуздать остальные. Она понимала, каково теперь этому мустангу, лишенному возможности резвиться на свободе. Ей было жаль его, но она инстинктивно чувствовала, что они будут прекрасно понимать друг друга. Девушка медленно приблизилась к нему и заговорила мягким, нежным голосом, слегка поглаживая рукой черную, лоснящуюся морду коня.
– Хороший мальчик, – шептала она, – не бойся меня. Я тебя не обижу. Мы будем друзьями, большими друзьями. Спокойно, милый. Вот так, хорошо.
Бак, Томас и остальные с сомнением смотрели, как Брайони разговаривает с мустангом. Ее гнев улетучился мгновенно. Все свое внимание девушка сосредоточила на жеребце.
В Сент-Луисе она любила ездить верхом, и все ее знакомые сходились во мнении, что Брайони имеет свой, особенный подход к лошадям, как цыганка или колдунья. Но тогда она имела дело с хорошо объезженными городскими животными. Теперь же все было иначе. Ей нужно было пустить в ход всю свою настойчивость и умение, чтобы завоевать расположение и доверие полудикого жеребца.
Девушка надеялась, что магия, которой она всегда владела, покорит это своенравное, великолепное создание, потому что теперь уже ее не удовлетворила бы никакая другая лошадь. Быть может, этот черный жеребец был единственным во всем штате, способным соперничать с быстрым, как ураган, Пекосом Техасца Джима Логана. Оба коня были примерно одного роста и одинаково гордо несли свои красивые головы.
Наконец Брайони решилась вставить одну ногу в стремя и легко вскочила в седло. Однако она не усидела в нем и доли секунды. Мустанг резко встал на дыбы, звучно вспоров воздух, и Брайони кубарем полетела вниз, откатившись далеко в сторону от страшных копыт жеребца. Бак кинулся ей на помощь, а Томас подхватил коня под уздцы.
– Мисс Хилл! Вы в порядке? Черт возьми! Я же говорил вам, что так и случится! Вам просто повезло, что…
– Замолчите! – процедила. Брайони сквозь зубы, отпихивая его протянутые руки.
Поднявшись на ноги, она нетерпеливо отряхнула пыль со своего костюма.
– Держите поводья! – коротко приказала она Томасу.
– Вы с ума сошли! – выкрикнул Бак, хватая ее за руку.
Она стряхнула его руку и снова направилась к лошади. Теперь она уже не будет такой самонадеянной. Надо быть готовой к любым фокусам. Девушка снова вскочила в седло.
Мустанг попятился, опять становясь на дыбы, но Брайони знала, чего ожидать. Она вцепилась в животное руками и ногами, приникла к нему, как бы слившись с его телом. Жеребец не пытался скинуть ее, он пританцовывал на месте и кидался из стороны в сторону. Брайони догадалась, что он испытывает свою наездницу, и держалась изо всех сил.
– Чтоб мне…
– …лопнуть? – подсказала Брайони со смешком, когда движения мустанга стали похожи на ровный горделивый шаг. – Будьте осторожны, Бак, а то, чего доброго, действительно беду накличете!
Брайони была в восторге. Раздражение уступило место замечательному чувству свободы на спине черного сильного красавца коня. Она обернулась к Баку и остальным ковбоям, пораженным ее успехами.
– Ну, мистер Монро, вы собираетесь в город или мне вас весь день дожидаться? У меня не так много свободного времени!
Бак недоверчиво покачал головой, садясь в седло пегой крапчатой лошади. Ковбои восхищенными взглядами проводили Брайони, стрелой пронесшуюся мимо них на диком мустанге. Новая хозяйка снова сумела их удивить, и рабочие еще больше зауважали ее. Переглядываясь и усмехаясь, они уже предвкушали, как будут рассказывать остальным о только что увиденном. Бак, с криком пришпорив свою лошадь, немедленно помчался вслед за девушкой по дороге, ведущей в город.
Сердце Брайони так и пело от радости, когда она летела вперед по весенней прерии, ощущая всем телом могучий перестук копыт жеребца. Он скакал на огромной скорости, уверенно и удивительно ровно. Именно о такой скачке мечталось ей во время прогулок в парке. Брайони испытывала пьянящее чувство свободы. Все сомнения исчезли, когда свежий ветер с гор ударил ей в разрумяненное лицо. Она задумалась о том, как назвать коня, и остановилась на поэтичном имени Сумрак. Вспомнив о Баке, Брайони натянула поводья, давая возможность его пегой кобыле догнать своего резвого собрата.
Приехав в город, Брайони отвезла письма на почту и отправилась за покупками в центральный магазин. К радости девушки, жители города тепло приветствовали ее, едва узнав, кто она такая. Владелец центрального магазина Клайд Уэбстер просиял и оживленно потряс ее руку.
– Чрезвычайно рад с вами познакомиться, мисс Хилл, чрезвычайно рад, – провозгласил он. – Ваш отец был одним из самых замечательных людей в штате, это вам подтвердит в Винчестере любой. Всегда радушный, готовый помочь в беде другому… Да, прекрасный человек был, прекрасный. Мы все скорбим о нем, мэм, уж вы мне поверьте.
– Спасибо, – ответила Брайони, польщенная столь высокой оценкой достоинств своего отца.
После этих слов он казался ей ближе.
Закончив с покупками, Брайони зашла в гостиницу навестить Эдну Биллингс, которая представила ее нескольким своим подругам, собравшимся у нее, чтобы посплетничать. Все женщины с неподдельной искренностью рассказывали Брайони немало хорошего о ее отце, и девушка с удовольствием слушала их рассказы до тех пор, пока не настало время собираться в обратный путь. Попрощавшись со своими новыми знакомыми, она отправилась в условленное место, чтобы встретиться с Баком.
Пока она шла по пыльному тротуару вдоль улицы, ее элегантный костюм то и дело привлекал взгляды прохожих. Красота девушки тоже не оставалась без внимания. Никто из мужчин не решался задеть Брайони, гордую и недоступную на вид, однако это не спасало ее от наглых и развязных взглядов встречных ковбоев. В дверях салуна, не замеченный Брайони, Расти Джессап наблюдал за ней с жесткой, неприятной усмешкой на губах. Он нырнул внутрь только тогда, когда девушка совсем близко подошла к вращающимся дверям. С хитрой усмешкой ковбой поспешил вернуться к своим картам и виски.
Когда Брайони проходила мимо «Серебряной шпоры», в ней проснулось непреодолимое желание заглянуть внутрь. Из салуна доносились хриплые мужские голоса и визгливый смех женщин. Она знала, что не стоит останавливаться под дверью притона с сомнительной репутацией, однако именно это возбуждало ее интерес. Недозволенное всегда притягивает людей. Повинуясь естественному любопытству, Брайони подошла к дверям и, встав на цыпочки, заглянула внутрь.
Зал был заполнен примерно наполовину. Ковбои сидели за игральными столами и у изогнутой черной стойки бара. Высокая рыжеволосая женщина, запрокинув голову, заливалась смехом в ответ на речи одного из посетителей. Длинноногая брюнетка в нескромном облегающем платье и в туфлях на высоком каблуке разносила на подносе выпивку между игроками, шумно и непристойно ругавшимися за столами. Случайно взгляд Брайони упал на одного из них, и девушка испуганно отшатнулась. У нее не было ни малейшего желания быть замеченной Расти Джессапом. Она поспешно повернулась, собираясь уходить, как вдруг услышала резкую фразу, брошенную ей в спину:
– Провалиться мне на месте, если это не дочурка Уэсли Хилла собственной персоной!
Брайони быстро обернулась, удивленная этим бесцеремонным высказыванием, и увидела роскошную девушку с волосами медного цвета, ту самую, которая взволнованно наблюдала за поединком с балкона «Серебряной шпоры». Сегодня она была одета в яркое розовое платье с черными оборками, не оставлявшее сомнений относительно великолепия ее фигуры, подчеркивая пышную грудь и широкие округлые бедра. Длинные густые волосы свободно спадали на плечи из-под маленькой розовой шляпки, украшенной длинными черными перьями. Рыже-карие глаза девушки приобрели надменное, презрительное выражение, когда она, высоко вскинув голову, посмотрела на Брайони, которая не имела ни малейшего представления, откуда неожиданной собеседнице известно, кто она такая. Ни говоря ни слова, Брайони удивленно смотрела на медноволосую красавицу, а она между тем продолжала:
– Да, ты хорошенькая, как мне и рассказывали, но ума у тебя не много, дорогуша, а то бы ты не околачивалась около «Серебряной шпоры».
– Прошу прощения, – быстро начала Брайони, но девушка резко оборвала ее, оскорбительно засмеявшись:
– Не напускайте на себя такой важный, городской вид, мисс Брайони Хилл! Со мной это не обязательно! Мне на него плевать!
Брайони сжала кулаки, борясь с искушением ударить нахальную девицу, но совладала с собой и вместо этого гордо выпрямилась со всем достоинством, какое у нее было.
– Я понятия не имею, кто вы такая и о чем вы говорите, – сказала она раздраженно, – но у меня нет желания продолжать наше знакомство, равно как и слушать дальше ваши вульгарные высказывания. Так что прошу извинить, мне пора идти.
После этих уничтожающих слов, выдержанных в лучших традициях пансионного воспитания, Брайони двинулась своей дорогой вниз по тротуару, но медноволосая девушка мгновенно нагнала ее и преградила путь. Гневные красные пятна вспыхнули у нее не щеках.
– Ну так я вам тоже скажу, мисс Недотрога, что меня не более, чем вас, тянет продолжать наше знакомство! Но попомните мое слово, держитесь подальше от «Серебряной шпоры» и от меня лично, потому что Дэйзи Уинстон была моей подругой, а я не забываю своих друзей. Понятно? Лучше не попадайся мне на пути!