Страница:
Я подошла к зеркалу и, пока Данди была занята собой, стала внимательно рассматривать свое отражение. Прежде я никогда не смотрелась в зеркала. Я разглядывала свои раскосые глаза мерцающего зеленого цвета, свою бледную кожу с россыпью веснушек на носу, мятежные густые локоны вокруг лба и улыбающийся рот. Да-да, я улыбалась, хотя глаза оставались грустными, да и мало у меня было причин для радости.
– Ты могла бы быть очень хорошенькой, – и розовое личико Данди появилось в зеркале рядом с моим, – если бы ты только не смотрела так мрачно. И хоть немного улыбалась мальчикам.
– У них нет того, что мне нужно. – Я отошла от зеркала. – С какой стати мне им улыбаться?
Данди облизнула пальцы и стала подкручивать локоны.
– А что бы ты хотела? – лениво поинтересовалась она. – Что они не могут тебе дать?
– Мне нужен Вайд, – немедленно отозвалась я.
Данди повернулась и уставилась на меня.
– Ты все еще мечтаешь об этом? – изумленно спросила она. – Теперь, когда у тебя есть шелковая юбка, и бриджи, и амазонка, и мы с тобой можем зарабатывать пенни в день. И мы так хорошо питаемся. И все смотрят на нас. Все! Каждая девушка хотела бы иметь такое же бархатное платье, как у меня. И ты все еще мечтаешь о какой-то дребедени.
– Это не дребедень! – страстно воскликнула я. – Ты ничего не понимаешь. Это моя тайна. Ты тоже мечтала об этом, когда мы жили с отцом и Займой. И я не собираюсь отказываться от своей цели только из-за того, что временно попала кому-то в услужение.
– Услужение! – зло произнесла Данди. – Не называй это так. Я ношу платье не хуже, чем у леди.
– Это всего лишь тряпка, – гневно возразила я. – Только глупая цыганка вроде тебя, Данди, может на это клюнуть. Посмотри на настоящих леди – они не носят таких побрякушек, как ты. Леди носят дорогие красивые платья, и вдобавок свои собственные. Они не наденут десять позолоченных браслетов, у них он только один, но из настоящего золота! Их одежда всегда чистая. И они говорят тихими голосами. Они совсем не такие, как мы!
Данди вмиг налетела на меня, я даже не успела увернуться. Она нацелилась ногтями, будто намереваясь вцепиться мне в глаза и расцарапать щеки. Я была сильнее, чем она, но она оказалась гораздо увертливее и вдобавок была рассержена, как ошпаренная кошка.
– Я ничуть не хуже леди, – крикнула сестра и сорвала с меня чепчик.
Но он был пришпилен к волосам, от боли я вскрикнула и оттолкнула ее. Так же инстинктивно, как она, я сжала руку в кулак и двинула ее в челюсть. Данди отлетела назад.
– Меридон, ты свинья!
Она опять бросилась на меня и, опрокинув на матрац, уселась на мне верхом. Я сопротивлялась и барахталась, но бесполезно. Тогда я тихо спросила:
– Ну что ты так взбесилась?
Данди поднялась и подошла к зеркалу рассмотреть ушиб. Я села и поднесла руку к щеке. Она кровоточила.
– Мы с тобой по-разному смотрим на вещи, – грустно сказала я. – Ты думала, что можешь выйти замуж за джентльмена, когда мы жили в маленьком грязном фургоне. А теперь ты считаешь себя равной леди, потому что зазываешь людей в балаган. Мне, например, это совсем не кажется вершиной успеха.
Сестра глянула на меня через плечо, презрительно выпятив прелестные розовые губки.
– Передо мной открывается масса возможностей, – упрямо сказала она, повторяя слова Роберта. – Когда я стану Мадмуазель Данди на Летающей Трапеции, от предложений не будет отбоя. Даже Джек окажется у моих ног.
Я потрогала голову, и мои пальцы стали липкими от крови. Чепчик тоже был запачкан. Я собиралась заплакать, но слова Данди встревожили меня.
– Я думала, что ты оставила мысли о Джеке, – осторожно сказала я. – Ты же помнишь, что говорил его отец.
– Я знаю, что ты разделяешь мнение Роберта, – самодовольно ответила Данди и занялась своей челкой. – Да и Джек больно много воображает о себе. Но теперь, когда я узнала, как он богат, я, пожалуй, займусь им.
– Сначала нужно зацепить его, – ответила я.
Меня охватила паника. Данди понятия не имела о деспотической натуре Роберта. Если она рассчитывает женить Джека на себе и стать хозяйкой в той гостиной, куда нас даже не пускали на порог, она просто сошла с ума от тщеславия. Соблазнить его ничего не стоит. В этом я была уверена. Но с Робертом Гауэром такие штучки не пройдут. Вспомнив, как он оставил рыдающую жену на пустынной дороге и сам уехал, я почувствовала, как вдоль моей спины пробежала дрожь.
– Оставь эту идею, Данди, – умоляюще выговорила я. – У тебя еще будет много возможностей. Джек только первая из них.
Сестра улыбнулась своему отражению, любуясь ямочками на щеках.
– Я знаю! – самоуверенно сказала она, но тут же повернулась ко мне, и выражение ее лица мгновенно изменилось. – Ох, Мери! Моя маленькая! Я не хотела так обидеть тебя! – И она засуетилась вокруг кувшина и стала краем полотенца стирать кровь с моей щеки и головы. – Какая же я свинья! – сокрушенно приговаривала Данди. – Извини, пожалуйста, Мери.
– Оставь, – отмахнулась я. Эта суета и ласковые поглаживания заставили меня стиснуть зубы. – Что там за шум?
– Это Роберт, – ответила Данди, выглянув в окно. – Они все собрались во дворе и ждут нас.
И она сбежала к ним вниз по лестнице. А я подошла к окну и высунулась.
– Я никуда не пойду, – объявила я громко.
– Почему это? – сурово спросил Роберт. Здесь он говорил с нами особенно строгим хозяйским голосом. – Вы что там, поцапались?
– Да. – И Данди, стоя перед ним, улыбнулась ему, словно приглашая оценить шутку. – Но теперь мы снова друзья.
Не меняя выражения лица, Роберт поднял руку и наотмашь так хлестнул ее по лицу, что она чуть не упала.
Но миссис Гривс подхватила ее и поставила на ноги, сохраняя при этом полное спокойствие.
– Ваши лица, – Роберт говорил ровно и не повышая голоса, – как и все остальное, принадлежат мне. И если вы деретесь, то на здоровье, но чтобы не оставалось никаких следов. Надумай я завтра дать представление – и Мери не смогла бы работать. А если у тебя синяк на подбородке, то ты не сможешь ни созывать публику, ни сидеть у входа. В общем, пора выставить вас. Такие драчливые девки идут по две за пенни.
– Но они не умеют ездить верхом, – тихо возразила Данди.
– Да, и поэтому я выгоню только тебя, – резко обернулся к ней Роберт. – Ты здесь никому не требуешься. Поднимись, приведи Мери в порядок, и идите за нами.
Роберт отвернулся, и они с Джеком вышли со двора, даже не обернувшись. Миссис Гривс подождала, пока я спущусь по лестнице, прикрывая щеку рукой, и мы пошли все вместе, а Уильям плелся позади нас. Я совсем не злилась на Данди из-за этой драки. Я даже не сердилась на Роберта за оплеуху, которой он наградил сестру. Мы с ней прошли жестокую школу и умели пускать в ход кулаки. Но мне не понравилась готовность Роберта выбросить нас при первом же проявлении недовольства.
Вокруг церкви толпилась уйма народу, и я была рада, что не пошла в бриджах. Все провожали нас взглядами и даже указывали на нас пальцем. Я поняла, почему Роберт настоял на том, чтобы мы вели себя как примерные молодые дамы.
Он завоевывал свое положение в этой деревне год за годом. Он покупал уважение ценой своего богатства. И он не хотел рисковать, подвергая своих домашних пересудам. Респектабельность была для него прежде всего.
Данди с любопытством оглядывалась вокруг и даже рискнула послать легкую улыбку группе парней, стоящих у дверей церкви, но тут Роберт оглянулся, и она мгновенно устремила взор на свои туфли и прошла мимо ребят, даже не вильнув бедрами.
Я вообще не поднимала глаз. Я не нуждалась ни в чьем внимании, а тем более в восхищении этих юнцов. Кроме того, мне требовалось подумать. Мне настолько же не нравился этот новый Роберт Гауэр из Уорминстера, насколько понравился человек, сидевший на ступеньках фургона. Он имел перед собой цель, и вряд ли кто-нибудь мог заставить его отказаться от нее, а уж тем более две жалкие цыганские девчонки. Он не собирался возвращаться в ту грязную голодающую деревню, в которой когда-то мастерил повозки. Покупка первой лошади была началом пути. Его нарядный фургон и этот дом были следующими шагами на дороге, которая должна была привести его к знати. Он был незаурядным человеком и, я должна была признать это, заслуживал уважения.
Но Роберт прокладывал себе путь дорогой ценой. Поэтому его голос звучал жестко, поэтому он ударил Данди, поэтому он пригрозил выбросить нас вон.
Я так же, как он, стремилась к большему. И я понимала его. Я хотела спасти себя и Данди от этой позолоченной и мишурной жизни. Я мечтала сидеть в розовой гостиной и пить чай из чистой чашки. Я стремилась принадлежать к знати. Я хотела в Вайд.
А сейчас я внимательно следила за тем, что делают Роберт и миссис Гривс, и повторяла все их движения. Когда они опускались на колени, я делала то же самое. Я переворачивала страницы молитвенника одновременно с ними, хотя не умела читать. Я тщательно подражала им, и Роберт не имел причины жаловаться. Пока я не сумею вырваться из этой жизни, Роберт будет для нас спасательным кругом в море нищеты. Я должна принудить себя восхищаться им, пока не смогу уйти сама и забрать отсюда Данди. Пока мы не обретем свой дом.
Когда священник заговорил о грехах и возмездии, я, спрятав лицо в ладони, стала горячо молиться Богу, в которого даже не верила.
– Боже, пошли мне Вайд, – шептала я снова и снова. – Боже, пошли нам с Данди наш Вайд.
Глава 6
– Ты могла бы быть очень хорошенькой, – и розовое личико Данди появилось в зеркале рядом с моим, – если бы ты только не смотрела так мрачно. И хоть немного улыбалась мальчикам.
– У них нет того, что мне нужно. – Я отошла от зеркала. – С какой стати мне им улыбаться?
Данди облизнула пальцы и стала подкручивать локоны.
– А что бы ты хотела? – лениво поинтересовалась она. – Что они не могут тебе дать?
– Мне нужен Вайд, – немедленно отозвалась я.
Данди повернулась и уставилась на меня.
– Ты все еще мечтаешь об этом? – изумленно спросила она. – Теперь, когда у тебя есть шелковая юбка, и бриджи, и амазонка, и мы с тобой можем зарабатывать пенни в день. И мы так хорошо питаемся. И все смотрят на нас. Все! Каждая девушка хотела бы иметь такое же бархатное платье, как у меня. И ты все еще мечтаешь о какой-то дребедени.
– Это не дребедень! – страстно воскликнула я. – Ты ничего не понимаешь. Это моя тайна. Ты тоже мечтала об этом, когда мы жили с отцом и Займой. И я не собираюсь отказываться от своей цели только из-за того, что временно попала кому-то в услужение.
– Услужение! – зло произнесла Данди. – Не называй это так. Я ношу платье не хуже, чем у леди.
– Это всего лишь тряпка, – гневно возразила я. – Только глупая цыганка вроде тебя, Данди, может на это клюнуть. Посмотри на настоящих леди – они не носят таких побрякушек, как ты. Леди носят дорогие красивые платья, и вдобавок свои собственные. Они не наденут десять позолоченных браслетов, у них он только один, но из настоящего золота! Их одежда всегда чистая. И они говорят тихими голосами. Они совсем не такие, как мы!
Данди вмиг налетела на меня, я даже не успела увернуться. Она нацелилась ногтями, будто намереваясь вцепиться мне в глаза и расцарапать щеки. Я была сильнее, чем она, но она оказалась гораздо увертливее и вдобавок была рассержена, как ошпаренная кошка.
– Я ничуть не хуже леди, – крикнула сестра и сорвала с меня чепчик.
Но он был пришпилен к волосам, от боли я вскрикнула и оттолкнула ее. Так же инстинктивно, как она, я сжала руку в кулак и двинула ее в челюсть. Данди отлетела назад.
– Меридон, ты свинья!
Она опять бросилась на меня и, опрокинув на матрац, уселась на мне верхом. Я сопротивлялась и барахталась, но бесполезно. Тогда я тихо спросила:
– Ну что ты так взбесилась?
Данди поднялась и подошла к зеркалу рассмотреть ушиб. Я села и поднесла руку к щеке. Она кровоточила.
– Мы с тобой по-разному смотрим на вещи, – грустно сказала я. – Ты думала, что можешь выйти замуж за джентльмена, когда мы жили в маленьком грязном фургоне. А теперь ты считаешь себя равной леди, потому что зазываешь людей в балаган. Мне, например, это совсем не кажется вершиной успеха.
Сестра глянула на меня через плечо, презрительно выпятив прелестные розовые губки.
– Передо мной открывается масса возможностей, – упрямо сказала она, повторяя слова Роберта. – Когда я стану Мадмуазель Данди на Летающей Трапеции, от предложений не будет отбоя. Даже Джек окажется у моих ног.
Я потрогала голову, и мои пальцы стали липкими от крови. Чепчик тоже был запачкан. Я собиралась заплакать, но слова Данди встревожили меня.
– Я думала, что ты оставила мысли о Джеке, – осторожно сказала я. – Ты же помнишь, что говорил его отец.
– Я знаю, что ты разделяешь мнение Роберта, – самодовольно ответила Данди и занялась своей челкой. – Да и Джек больно много воображает о себе. Но теперь, когда я узнала, как он богат, я, пожалуй, займусь им.
– Сначала нужно зацепить его, – ответила я.
Меня охватила паника. Данди понятия не имела о деспотической натуре Роберта. Если она рассчитывает женить Джека на себе и стать хозяйкой в той гостиной, куда нас даже не пускали на порог, она просто сошла с ума от тщеславия. Соблазнить его ничего не стоит. В этом я была уверена. Но с Робертом Гауэром такие штучки не пройдут. Вспомнив, как он оставил рыдающую жену на пустынной дороге и сам уехал, я почувствовала, как вдоль моей спины пробежала дрожь.
– Оставь эту идею, Данди, – умоляюще выговорила я. – У тебя еще будет много возможностей. Джек только первая из них.
Сестра улыбнулась своему отражению, любуясь ямочками на щеках.
– Я знаю! – самоуверенно сказала она, но тут же повернулась ко мне, и выражение ее лица мгновенно изменилось. – Ох, Мери! Моя маленькая! Я не хотела так обидеть тебя! – И она засуетилась вокруг кувшина и стала краем полотенца стирать кровь с моей щеки и головы. – Какая же я свинья! – сокрушенно приговаривала Данди. – Извини, пожалуйста, Мери.
– Оставь, – отмахнулась я. Эта суета и ласковые поглаживания заставили меня стиснуть зубы. – Что там за шум?
– Это Роберт, – ответила Данди, выглянув в окно. – Они все собрались во дворе и ждут нас.
И она сбежала к ним вниз по лестнице. А я подошла к окну и высунулась.
– Я никуда не пойду, – объявила я громко.
– Почему это? – сурово спросил Роберт. Здесь он говорил с нами особенно строгим хозяйским голосом. – Вы что там, поцапались?
– Да. – И Данди, стоя перед ним, улыбнулась ему, словно приглашая оценить шутку. – Но теперь мы снова друзья.
Не меняя выражения лица, Роберт поднял руку и наотмашь так хлестнул ее по лицу, что она чуть не упала.
Но миссис Гривс подхватила ее и поставила на ноги, сохраняя при этом полное спокойствие.
– Ваши лица, – Роберт говорил ровно и не повышая голоса, – как и все остальное, принадлежат мне. И если вы деретесь, то на здоровье, но чтобы не оставалось никаких следов. Надумай я завтра дать представление – и Мери не смогла бы работать. А если у тебя синяк на подбородке, то ты не сможешь ни созывать публику, ни сидеть у входа. В общем, пора выставить вас. Такие драчливые девки идут по две за пенни.
– Но они не умеют ездить верхом, – тихо возразила Данди.
– Да, и поэтому я выгоню только тебя, – резко обернулся к ней Роберт. – Ты здесь никому не требуешься. Поднимись, приведи Мери в порядок, и идите за нами.
Роберт отвернулся, и они с Джеком вышли со двора, даже не обернувшись. Миссис Гривс подождала, пока я спущусь по лестнице, прикрывая щеку рукой, и мы пошли все вместе, а Уильям плелся позади нас. Я совсем не злилась на Данди из-за этой драки. Я даже не сердилась на Роберта за оплеуху, которой он наградил сестру. Мы с ней прошли жестокую школу и умели пускать в ход кулаки. Но мне не понравилась готовность Роберта выбросить нас при первом же проявлении недовольства.
Вокруг церкви толпилась уйма народу, и я была рада, что не пошла в бриджах. Все провожали нас взглядами и даже указывали на нас пальцем. Я поняла, почему Роберт настоял на том, чтобы мы вели себя как примерные молодые дамы.
Он завоевывал свое положение в этой деревне год за годом. Он покупал уважение ценой своего богатства. И он не хотел рисковать, подвергая своих домашних пересудам. Респектабельность была для него прежде всего.
Данди с любопытством оглядывалась вокруг и даже рискнула послать легкую улыбку группе парней, стоящих у дверей церкви, но тут Роберт оглянулся, и она мгновенно устремила взор на свои туфли и прошла мимо ребят, даже не вильнув бедрами.
Я вообще не поднимала глаз. Я не нуждалась ни в чьем внимании, а тем более в восхищении этих юнцов. Кроме того, мне требовалось подумать. Мне настолько же не нравился этот новый Роберт Гауэр из Уорминстера, насколько понравился человек, сидевший на ступеньках фургона. Он имел перед собой цель, и вряд ли кто-нибудь мог заставить его отказаться от нее, а уж тем более две жалкие цыганские девчонки. Он не собирался возвращаться в ту грязную голодающую деревню, в которой когда-то мастерил повозки. Покупка первой лошади была началом пути. Его нарядный фургон и этот дом были следующими шагами на дороге, которая должна была привести его к знати. Он был незаурядным человеком и, я должна была признать это, заслуживал уважения.
Но Роберт прокладывал себе путь дорогой ценой. Поэтому его голос звучал жестко, поэтому он ударил Данди, поэтому он пригрозил выбросить нас вон.
Я так же, как он, стремилась к большему. И я понимала его. Я хотела спасти себя и Данди от этой позолоченной и мишурной жизни. Я мечтала сидеть в розовой гостиной и пить чай из чистой чашки. Я стремилась принадлежать к знати. Я хотела в Вайд.
А сейчас я внимательно следила за тем, что делают Роберт и миссис Гривс, и повторяла все их движения. Когда они опускались на колени, я делала то же самое. Я переворачивала страницы молитвенника одновременно с ними, хотя не умела читать. Я тщательно подражала им, и Роберт не имел причины жаловаться. Пока я не сумею вырваться из этой жизни, Роберт будет для нас спасательным кругом в море нищеты. Я должна принудить себя восхищаться им, пока не смогу уйти сама и забрать отсюда Данди. Пока мы не обретем свой дом.
Когда священник заговорил о грехах и возмездии, я, спрятав лицо в ладони, стала горячо молиться Богу, в которого даже не верила.
– Боже, пошли мне Вайд, – шептала я снова и снова. – Боже, пошли нам с Данди наш Вайд.
Глава 6
Теперь, когда мы были девушками из шоу Роберта Гауэра, мы соблюдали все обычаи провинциальной жизни. И поэтому днем нам с Данди разрешили пройтись по главной улице городка рука об руку. Для меня – скакавшей на неоседланной лошади на глазах сотен людей – было бы легче прыгнуть в огонь, чем составить компанию Данди в этой прогулке. Но сестра упросила меня, ведь она так любила быть в центре внимания и разглядывать публику, даже такую невзрачную, как в Уорминстере. К тому же Роберт послал мне многозначительный взгляд поверх своей трубки, говоривший о том, что он будет мне весьма признателен, если я присмотрю за Данди.
При этом я ужасно покраснела. Кокетство Данди было постоянным поводом для шуток во время наших странствий, но здесь оно могло рассматриваться как преступление.
– Едва ли этим крестьянам удастся заинтересовать меня, – гордо вскинула головку Данди.
– Отлично, и не забудь об этом, пожалуйста, – отозвался Роберт. – Потому что если я услышу хоть шепоток относительно вас, мисс Данди, то прощайте и новые выступления, и короткие юбочки. И ваш собственный новый фургон.
– Новый фургон? – сразу заинтересовалась Данди.
– Да, я собираюсь приобрести для вас с Мери новый фургон, – улыбнулся ей Роберт. – Вам нужно переодеваться дважды за одно представление и хранить где-то ваши новые наряды. Я даже подумываю о служанке для вас.
– А какая лошадь повезет этот фургон? – задала я свой вопрос.
– Для тебя всегда на первом месте лошади? – удовлетворенно кивнул Роберт. – Да, я собираюсь купить новую лошадь. И потому хотел бы съездить с тобой послезавтра на ярмарку в Солсбери. Кстати, как тебе нравится наша жизнь здесь?
Я предпочла промолчать.
– У нее свои преимущества, – бесстрастно заметил Роберт. – Наша настоящая жизнь проходит на дорогах. Но только лудильщики и цыгане все время разъезжают. У меня хороший большой дом, и я собираюсь купить еще один. Я хотел бы иметь такую усадьбу, чтобы никто уже не осмеливался интересоваться моим происхождением. – И он вскользь взглянул на меня. – Для тебя, Мери, эти слова не пустой звук, правда?
Я немного помолчала, взволнованная этим разговором, и тихо объявила:
– Я хотела бы родиться в богатой семье. И чтобы мы жили в доме, обращенном на юг, и солнце бы целый день освещало его желтые стены, и вокруг дома тянулся бы розовый сад, а с западной стороны к дому примыкал бы выгон для лошадей.
Тут я прервала сама себя и со страхом глянула на него. Но Роберт не смеялся.
– Единственный способ для меня достичь этого – это много и усердно трудиться, – сказал он. – А для тебя этот путь лежит через брак. И тебе надо поработать над собой, чтобы стать такой же хорошенькой, как твоя сестра. Вряд ли тебе удастся подцепить сквайра, имея такие обкорнанные патлы и грудь, плоскую, как у парня.
При этих словах я вспыхнула до корней волос. Я была зла на себя за то, что сказала слишком много, и притом человеку, которому не доверяла.
– А теперь можете отправляться на свою прогулку, – дружелюбно сказал Роберт. – Потому что завтра рано утром начнутся тренировки.
Я прекрасно представляла, что это значит, и постаралась сделать нашу прогулку покороче. А после обеда, игнорируя протесты Данди, мы рано вышли из-за стола и отправились на конюшню, чтобы я успела вывести лошадей до темноты. Возвращаясь с выгона, Данди предложила заглянуть в огромный сарай, приготовленный Робертом для наших тренировок.
Мы толкнули дверь и вошли внутрь. И сразу наши ноги утонули в толстом слое опилок, которыми был усыпан пол. Высоко над нашими головами, почти невидимая в темноте, висела на тонких веревках узкая деревянная балка. Вид этой трапеции, раскачивающейся даже от легкого сквозняка, вызвал у меня тошноту, в то время как Данди глядела на нее с восторгом.
– Боже, как же мы сможем туда забраться? – Я едва могла шевелить губами.
– По ней, я думаю, – предположила Данди и подошла к концу веревочной лестницы, свисавшей с небольшой рамки, сделанной из светлого дерева в форме буквы А. – С этой рамки очень легко перепрыгнуть на трапецию.
Я с ужасом смотрела вверх. Да, это было очень легко – тем, кто не боится прыгнуть вперед как можно дальше и пролететь над пустотой до трапеции.
– А что мы будем делать на ней? – жалобно спросила я.
– Думаю, что мы, раскачавшись, прыгнем к Джеку вот сюда. – Данди указала на такую же опору в виде буквы А. – Он, стоя здесь, должен поймать нас за ноги и перебросить обратно. – Она проговорила таким тоном, будто в жизни не делала ничего более легкого.
– Я не полезу туда, – хрипло выговорила я. – Я просто не смогу это сделать. Неважно, что я обещала Роберту. Я не знала, что это будет так высоко и что веревки будут такие тонкие. Может быть, ты тоже не станешь это делать, а, Данди? Давай вместе откажемся. Если ты заартачишься, он не сумеет нас заставить.
Данди повернула ко мне круглое личико.
– Что за чепуха, Мери! – Она легко улыбнулась. – Я не такая трусиха, как ты, и собираюсь добиться этим трюком большого успеха. Я буду единственной летающей девушкой в стране. Все захотят смотреть на меня. Все, даже знать! Обо мне будут писать в газетах. Я просто не могу дождаться этого, Мери!
Я попыталась успокоиться. Но пока мы стояли здесь и я смотрела вверх, где под самой крышей раскачивались хрупкие качели, я чувствовала, как во рту появляется горечь и начинает кружиться голова.
В ушах у меня зазвенело, я даже не слышала, что говорит Данди. Я потрясла головой, стараясь прийти в себя, но тут все померкло перед моими глазами, и я пришла в себя от легкого шлепка по щеке. Открыв глаза, я увидела склонившегося надо мной Джека.
– Тебе лучше? – тревожно спросил он.
– Да, – ответила я и попыталась высвободиться из его рук.
– Это оттого, что ты смотрела на трапецию? – В его голосе звучало недоверие, что можно упасть в обморок от такого пустяка.
– Наверное, – неуверенно отозвалась я.
– Тогда не смотри на нее, – велел он мне без тени сочувствия. – И не расстраивай Данди. Не забудь, что ты обещала отцу попробовать выполнить этот трюк.
– Я сдержу свое слово, не беспокойся, – хрипло сказала я и сплюнула горькую слюну.
– Ты не будешь работать на такой высоте, – успокоил меня Джек. – Посмотри, что велел приготовить для тебя отец.
И он указал на установленные около двери качели, подвешенные так низко, что, раскачиваясь, они не поднимались выше десяти дюймов от пола.
– Ой, как хорошо! – воскликнула я, и Данди с Джеком рассмеялись, глядя на мое лицо. Напряжение спало, и я смогла присоединиться к их веселью. – На этом даже я смогу качаться.
– Вот и отлично, – отозвался Джек. – Не забывай, что мой отец заплатил большие деньги человеку, который взялся обучать нас этому трюку. Он специально приедет из Бристоля и будет с нами заниматься целых два месяца.
– Скорей бы! – воскликнула неугомонная Данди. – Только пусть твой отец не заставляет Меридон карабкаться сюда, если она не захочет. Ей достаточно работы с лошадьми.
– Конечно нет, – сказал Джек. – А теперь пошли спать, завтра придется рано вставать.
Мы вышли в уже наступившую темноту и пошли к дому.
– Как вам спится в доме после вашей вечной жизни на колесах? – поинтересовался Джек.
– Слишком уж тихо, – ответила Данди. – Мне недостает твоего храпа. А как ты, Джек? Ты не скучаешь без нас? Теперь тебе не за кем подглядывать во время умывания?
Джек рассмеялся, но я была уверена, что он покраснел в темноте.
– В Уорминстере полно девушек, Данди, – ответил он.
– Таких же красивых, как я? – спросила она.
В ее голосе звучали лукавые серебряные нотки. Джек шагал между нами, и я даже почувствовала, что его бросило в пот.
– Нет, – честно отозвался он. – Но зато с ними меньше хлопот. – Тут он резко остановился. – А теперь я с вами прощаюсь, спокойной ночи, – сказал он и пошел по направлению к дому.
Данди одним духом взлетела по лестнице и остановилась, снимая у зеркала шляпку, пока я зажигала нашу единственную свечку.
– Я могу заполучить этого парня, – сказала она своему отражению, будто колдуя. – Я могу заполучить его, несмотря на предупреждения его отца и на его собственные страхи. Я могу приманить его, как приманивают маленькую птичку на корочку хлеба.
Она развязала свой передник и через голову сбросила платье. Ее груди с бледно-розовыми сосками, темный мысок волос под животом, округлые ягодицы – все это казалось какими-то символами магии из старой волшебной книги.
– Я его заполучу, – повторила она опять.
Я аккуратно сняла свое воскресное платье, сложила его в сундук и, улегшись на матрац, накрылась до подбородка одеялом.
– Даже не думай об этом, – попросила я.
И сразу же таинственное выражение исчезло с лица Данди, и она обернулась ко мне, смеясь.
– Ох, старая матушка Меридон! – воскликнула она. – Ты во всем ждешь неприятностей. Единственное, что тебе нужно, это лошади.
– Да, – согласилась я. – Потому что мне понятно, о чем они думают. Этот миляга Джек может задумать убийство, и ты ничего не прочтешь в его глазах. А Роберт вообще думает только о деньгах. Нет, я предпочитаю иметь дело с лошадьми.
Данди рассмеялась и тоже стала укладываться спать. Я услышала, как заскрипели половицы под ее матрацем.
– Интересно, – пробормотала она сонным голосом, – какой он, этот артист? Старый ли он? Есть ли у него жена? Он был таким красивым на той афише, помнишь, Мери? И почти голый.
Я улыбнулась в темноте. Мне не нужно было бы бояться ни слабохарактерности Джека, ни гнева его отца, если бы этот акробат на трапеции пококетничал с Данди два месяца, которые он должен пробыть здесь. А потом бы уехал.
Во всяком случае, он оказался пунктуален. Едва наступил холодный ноябрьский рассвет, как человек из Бристоля появился в нашем дворе с одной маленькой сумкой в руках. Он был одет очень скромно, как фермер, одежда была добротной, но простой и немодной. Но великолепные усы, лихо закручиваясь вверх, делали его лицо хвастливым и добродушным. Уильям тут же побежал звать Роберта, а мы с Данди продолжали наблюдать за ним из окошка.
Роберт сразу же вышел и протянул приезжему руку как равному. Уильяму велели отнести сумку гостя в дом.
– Он будет спать у них, – прошептала мне Данди.
– Главное, где он будет есть? Эти вопросы занимали нас больше всего. Теперь во дворе появился Джек, его представили гостю.
– Мой сын Джек, – сказал Роберт. – Джек, это синьор Джулио.
– Иностранец, – опять раздался под моим ухом шепот Данди.
– Зовите меня Дэвид, – улыбнулся незнакомец. – Синьор Джулио – это мой псевдоним. Мы решили, что он звучит лучше.
Тут Роберт так быстро обернулся к нам, что мы даже не успели пригнуться.
– Ну-ка, спускайтесь сюда, – позвал он.
Мы мигом слетели по лестнице, и Данди пропустила меня вперед. Я была одета в рабочие бриджи и белую рубаху, которая когда-то принадлежала Джеку, и под взглядом Дэвида покраснела до корней волос. Но, подняв глаза, я увидела, что он изучает, насколько я сильна и пригодна для этой работы. Он одобрительно кивнул Роберту.
– Это Меридон, – представил меня Роберт. – Если вам удастся научить ее работать на высоте, я буду вам очень признателен. Но я дал слово, что мы не станем заставлять ее. Она боится высоты.
– Этим страдают многие, – улыбнулся Дэвид. – Но иногда из них выходят прекрасные артисты.
Его манера говорить напоминала мне того человека из Уэллса, который продал моему отцу самого крошечного пони, какого я когда-либо видела.
– А это Данди, ее сестра, – сказал Роберт.
Данди медленно вышла вперед, не сводя глаз с Дэвида, и на ее губах играла едва заметная улыбка.
– Люди станут платить, только чтобы посмотреть на вас, – очень тихо произнес Дэвид.
Она просияла.
– Отлично, – отрывисто сказал Роберт. – А теперь пойдемте в амбар. Мы оборудовали все, как вы велели, но если что-то не в порядке, то мы все исправим. Тренировки можно начать прямо сегодня.
Дэвид кивнул, и мы все отправились через сад к сараю. Когда мы приблизились к нему, Роберт распахнул дверь и Дэвид вошел внутрь и огляделся. Я заметила, что здесь он чувствует себя гораздо увереннее, чем во дворе.
– Хорошо, – одобрил он. – Вы поняли все мои рисунки?
– Да, – гордо ответил Роберт, – но плотник не знал, для чего это все предназначено, и мог в чем-то ошибиться. – Он вынул трубку из кармана и стал набивать ее табаком.
Дэвид направился к трапеции и, подпрыгнув, ухватился за нее. На секунду застыв, он согнул ноги под прямым углом и совершил три полных оборота. Затем спрыгнул на пол и, перекувырнувшись через голову, вытянулся в струнку, ослепительно улыбаясь.
– Я попрошу вас не курить здесь, – вежливо сказал он Роберту.
– Что? – в изумлении переспросил тот и вынул трубку изо рта.
– Здесь нельзя курить, – повторил Дэвид и повернулся к нам. – Здесь нельзя пить, есть, курить, нельзя валять дурака. Отнеситесь к этому делу серьезно. Не приходите сюда, если вы в плохом настроении. Здесь должна царить атмосфера как в церкви. Здесь вы становитесь артистами.
Роберт незаметно вышел и вытряхнул трубку прямо в мокрую траву. Он ничего не сказал. И я вспомнила, как он когда-то внушал нам с Джеком, чтобы мы никогда не ссорились на арене. Ну что же. Если он хочет платить деньги за то, чтобы ему самому делали замечания, это его дело. Он встретил мой взгляд и виновато мне улыбнулся.
Данди и Джек слушали Дэвида с благоговением. Им чрезвычайно польстила мысль о том, что они будут тренироваться в таком священном месте.
– А артисты – это люди, которые творят красоту. Так же, как поэты, художники или музыканты. – В голосе Дэвида звучало волнение. Тут он обратился к вернувшемуся в амбар Роберту: – Здесь предусмотрен обогрев?
Роберт выглядел удивленным.
– На вашем рисунке была печка, но я подумал, что она не понадобится. Вам будет жарко от работы.
– Нет, – покачал головой Дэвид, – сухожилия не разогреваются от работы. И тогда их легко повредить. На этом не надо экономить. Я не буду работать без печки.
– Я велю установить ее сегодня же, – с готовностью согласился Роберт. – Я думал, это напоминает работу с лошадьми. Мне всегда становится жарко в это время. Но тут, конечно, другое дело.
Дэвид с неудовольствием посмотрел на Данди.
– Ты не могла бы надеть какие-нибудь бриджи, как твоя сестра?
Ее лицо вытянулось.
– Я буду выступать в короткой юбке, – заявила она. – Так мне обещал Роберт.
– Короткая юбка? – Дэвид повернулся к Роберту, улыбаясь.
– Розовая, – кивнул тот. – Короткая пышная юбка с блестящими пуговицами и просторная блузка с рукавами.
– С голыми руками выступать безопасней, – возразил Дэвид. – Ее так легче поймать.
– Обнаженные руки и шея? – спросил Роберт, попыхивая трубкой. – Узкий корсаж и юбка выше колен? Да меня просто привлекут к суду.
– Зато вы сразу же заработали бы кучу денег, – рассмеялся Дэвид. – Если бы, конечно, девушка согласилась выступать в таком виде.
– Данди? – И Роберт указал на мою сестру концом трубки. – Да она согласилась бы выступать даже нагишом, не правда ли, малышка?
– Я не возражаю против короткой юбки и маленького корсажа, – притворно скромно сказала она.
– Очень хорошо, – подвел итог разговору Дэвид, – но тренироваться ты будешь в бриджах и плотной рубашке с короткими рукавами.
– Бегом домой, Данди, – приказал Роберт. – Миссис Гривс найдет для тебя что-нибудь подходящее. – И он взглянул на Джека и меня. – У этих двоих все в порядке?
– Да, – ответил Дэвид.
– Тогда я оставляю вас, – нехотя сказал Роберт. – Итак, наш уговор: они должны научиться прыгать на трапецию, раскачиваться на ней, перепрыгивать к Джеку и от него обратно на свою подвесную раму. И это за два месяца.
– Я помню, – бесстрастно ответил Дэвид. – Не забудьте и вы мои условия. Работать мы будем до одиннадцати, затем завтрак. Потом мы занимаемся до четырех, и после этого нам необходим отдых.
При этом я ужасно покраснела. Кокетство Данди было постоянным поводом для шуток во время наших странствий, но здесь оно могло рассматриваться как преступление.
– Едва ли этим крестьянам удастся заинтересовать меня, – гордо вскинула головку Данди.
– Отлично, и не забудь об этом, пожалуйста, – отозвался Роберт. – Потому что если я услышу хоть шепоток относительно вас, мисс Данди, то прощайте и новые выступления, и короткие юбочки. И ваш собственный новый фургон.
– Новый фургон? – сразу заинтересовалась Данди.
– Да, я собираюсь приобрести для вас с Мери новый фургон, – улыбнулся ей Роберт. – Вам нужно переодеваться дважды за одно представление и хранить где-то ваши новые наряды. Я даже подумываю о служанке для вас.
– А какая лошадь повезет этот фургон? – задала я свой вопрос.
– Для тебя всегда на первом месте лошади? – удовлетворенно кивнул Роберт. – Да, я собираюсь купить новую лошадь. И потому хотел бы съездить с тобой послезавтра на ярмарку в Солсбери. Кстати, как тебе нравится наша жизнь здесь?
Я предпочла промолчать.
– У нее свои преимущества, – бесстрастно заметил Роберт. – Наша настоящая жизнь проходит на дорогах. Но только лудильщики и цыгане все время разъезжают. У меня хороший большой дом, и я собираюсь купить еще один. Я хотел бы иметь такую усадьбу, чтобы никто уже не осмеливался интересоваться моим происхождением. – И он вскользь взглянул на меня. – Для тебя, Мери, эти слова не пустой звук, правда?
Я немного помолчала, взволнованная этим разговором, и тихо объявила:
– Я хотела бы родиться в богатой семье. И чтобы мы жили в доме, обращенном на юг, и солнце бы целый день освещало его желтые стены, и вокруг дома тянулся бы розовый сад, а с западной стороны к дому примыкал бы выгон для лошадей.
Тут я прервала сама себя и со страхом глянула на него. Но Роберт не смеялся.
– Единственный способ для меня достичь этого – это много и усердно трудиться, – сказал он. – А для тебя этот путь лежит через брак. И тебе надо поработать над собой, чтобы стать такой же хорошенькой, как твоя сестра. Вряд ли тебе удастся подцепить сквайра, имея такие обкорнанные патлы и грудь, плоскую, как у парня.
При этих словах я вспыхнула до корней волос. Я была зла на себя за то, что сказала слишком много, и притом человеку, которому не доверяла.
– А теперь можете отправляться на свою прогулку, – дружелюбно сказал Роберт. – Потому что завтра рано утром начнутся тренировки.
Я прекрасно представляла, что это значит, и постаралась сделать нашу прогулку покороче. А после обеда, игнорируя протесты Данди, мы рано вышли из-за стола и отправились на конюшню, чтобы я успела вывести лошадей до темноты. Возвращаясь с выгона, Данди предложила заглянуть в огромный сарай, приготовленный Робертом для наших тренировок.
Мы толкнули дверь и вошли внутрь. И сразу наши ноги утонули в толстом слое опилок, которыми был усыпан пол. Высоко над нашими головами, почти невидимая в темноте, висела на тонких веревках узкая деревянная балка. Вид этой трапеции, раскачивающейся даже от легкого сквозняка, вызвал у меня тошноту, в то время как Данди глядела на нее с восторгом.
– Боже, как же мы сможем туда забраться? – Я едва могла шевелить губами.
– По ней, я думаю, – предположила Данди и подошла к концу веревочной лестницы, свисавшей с небольшой рамки, сделанной из светлого дерева в форме буквы А. – С этой рамки очень легко перепрыгнуть на трапецию.
Я с ужасом смотрела вверх. Да, это было очень легко – тем, кто не боится прыгнуть вперед как можно дальше и пролететь над пустотой до трапеции.
– А что мы будем делать на ней? – жалобно спросила я.
– Думаю, что мы, раскачавшись, прыгнем к Джеку вот сюда. – Данди указала на такую же опору в виде буквы А. – Он, стоя здесь, должен поймать нас за ноги и перебросить обратно. – Она проговорила таким тоном, будто в жизни не делала ничего более легкого.
– Я не полезу туда, – хрипло выговорила я. – Я просто не смогу это сделать. Неважно, что я обещала Роберту. Я не знала, что это будет так высоко и что веревки будут такие тонкие. Может быть, ты тоже не станешь это делать, а, Данди? Давай вместе откажемся. Если ты заартачишься, он не сумеет нас заставить.
Данди повернула ко мне круглое личико.
– Что за чепуха, Мери! – Она легко улыбнулась. – Я не такая трусиха, как ты, и собираюсь добиться этим трюком большого успеха. Я буду единственной летающей девушкой в стране. Все захотят смотреть на меня. Все, даже знать! Обо мне будут писать в газетах. Я просто не могу дождаться этого, Мери!
Я попыталась успокоиться. Но пока мы стояли здесь и я смотрела вверх, где под самой крышей раскачивались хрупкие качели, я чувствовала, как во рту появляется горечь и начинает кружиться голова.
В ушах у меня зазвенело, я даже не слышала, что говорит Данди. Я потрясла головой, стараясь прийти в себя, но тут все померкло перед моими глазами, и я пришла в себя от легкого шлепка по щеке. Открыв глаза, я увидела склонившегося надо мной Джека.
– Тебе лучше? – тревожно спросил он.
– Да, – ответила я и попыталась высвободиться из его рук.
– Это оттого, что ты смотрела на трапецию? – В его голосе звучало недоверие, что можно упасть в обморок от такого пустяка.
– Наверное, – неуверенно отозвалась я.
– Тогда не смотри на нее, – велел он мне без тени сочувствия. – И не расстраивай Данди. Не забудь, что ты обещала отцу попробовать выполнить этот трюк.
– Я сдержу свое слово, не беспокойся, – хрипло сказала я и сплюнула горькую слюну.
– Ты не будешь работать на такой высоте, – успокоил меня Джек. – Посмотри, что велел приготовить для тебя отец.
И он указал на установленные около двери качели, подвешенные так низко, что, раскачиваясь, они не поднимались выше десяти дюймов от пола.
– Ой, как хорошо! – воскликнула я, и Данди с Джеком рассмеялись, глядя на мое лицо. Напряжение спало, и я смогла присоединиться к их веселью. – На этом даже я смогу качаться.
– Вот и отлично, – отозвался Джек. – Не забывай, что мой отец заплатил большие деньги человеку, который взялся обучать нас этому трюку. Он специально приедет из Бристоля и будет с нами заниматься целых два месяца.
– Скорей бы! – воскликнула неугомонная Данди. – Только пусть твой отец не заставляет Меридон карабкаться сюда, если она не захочет. Ей достаточно работы с лошадьми.
– Конечно нет, – сказал Джек. – А теперь пошли спать, завтра придется рано вставать.
Мы вышли в уже наступившую темноту и пошли к дому.
– Как вам спится в доме после вашей вечной жизни на колесах? – поинтересовался Джек.
– Слишком уж тихо, – ответила Данди. – Мне недостает твоего храпа. А как ты, Джек? Ты не скучаешь без нас? Теперь тебе не за кем подглядывать во время умывания?
Джек рассмеялся, но я была уверена, что он покраснел в темноте.
– В Уорминстере полно девушек, Данди, – ответил он.
– Таких же красивых, как я? – спросила она.
В ее голосе звучали лукавые серебряные нотки. Джек шагал между нами, и я даже почувствовала, что его бросило в пот.
– Нет, – честно отозвался он. – Но зато с ними меньше хлопот. – Тут он резко остановился. – А теперь я с вами прощаюсь, спокойной ночи, – сказал он и пошел по направлению к дому.
Данди одним духом взлетела по лестнице и остановилась, снимая у зеркала шляпку, пока я зажигала нашу единственную свечку.
– Я могу заполучить этого парня, – сказала она своему отражению, будто колдуя. – Я могу заполучить его, несмотря на предупреждения его отца и на его собственные страхи. Я могу приманить его, как приманивают маленькую птичку на корочку хлеба.
Она развязала свой передник и через голову сбросила платье. Ее груди с бледно-розовыми сосками, темный мысок волос под животом, округлые ягодицы – все это казалось какими-то символами магии из старой волшебной книги.
– Я его заполучу, – повторила она опять.
Я аккуратно сняла свое воскресное платье, сложила его в сундук и, улегшись на матрац, накрылась до подбородка одеялом.
– Даже не думай об этом, – попросила я.
И сразу же таинственное выражение исчезло с лица Данди, и она обернулась ко мне, смеясь.
– Ох, старая матушка Меридон! – воскликнула она. – Ты во всем ждешь неприятностей. Единственное, что тебе нужно, это лошади.
– Да, – согласилась я. – Потому что мне понятно, о чем они думают. Этот миляга Джек может задумать убийство, и ты ничего не прочтешь в его глазах. А Роберт вообще думает только о деньгах. Нет, я предпочитаю иметь дело с лошадьми.
Данди рассмеялась и тоже стала укладываться спать. Я услышала, как заскрипели половицы под ее матрацем.
– Интересно, – пробормотала она сонным голосом, – какой он, этот артист? Старый ли он? Есть ли у него жена? Он был таким красивым на той афише, помнишь, Мери? И почти голый.
Я улыбнулась в темноте. Мне не нужно было бы бояться ни слабохарактерности Джека, ни гнева его отца, если бы этот акробат на трапеции пококетничал с Данди два месяца, которые он должен пробыть здесь. А потом бы уехал.
Во всяком случае, он оказался пунктуален. Едва наступил холодный ноябрьский рассвет, как человек из Бристоля появился в нашем дворе с одной маленькой сумкой в руках. Он был одет очень скромно, как фермер, одежда была добротной, но простой и немодной. Но великолепные усы, лихо закручиваясь вверх, делали его лицо хвастливым и добродушным. Уильям тут же побежал звать Роберта, а мы с Данди продолжали наблюдать за ним из окошка.
Роберт сразу же вышел и протянул приезжему руку как равному. Уильяму велели отнести сумку гостя в дом.
– Он будет спать у них, – прошептала мне Данди.
– Главное, где он будет есть? Эти вопросы занимали нас больше всего. Теперь во дворе появился Джек, его представили гостю.
– Мой сын Джек, – сказал Роберт. – Джек, это синьор Джулио.
– Иностранец, – опять раздался под моим ухом шепот Данди.
– Зовите меня Дэвид, – улыбнулся незнакомец. – Синьор Джулио – это мой псевдоним. Мы решили, что он звучит лучше.
Тут Роберт так быстро обернулся к нам, что мы даже не успели пригнуться.
– Ну-ка, спускайтесь сюда, – позвал он.
Мы мигом слетели по лестнице, и Данди пропустила меня вперед. Я была одета в рабочие бриджи и белую рубаху, которая когда-то принадлежала Джеку, и под взглядом Дэвида покраснела до корней волос. Но, подняв глаза, я увидела, что он изучает, насколько я сильна и пригодна для этой работы. Он одобрительно кивнул Роберту.
– Это Меридон, – представил меня Роберт. – Если вам удастся научить ее работать на высоте, я буду вам очень признателен. Но я дал слово, что мы не станем заставлять ее. Она боится высоты.
– Этим страдают многие, – улыбнулся Дэвид. – Но иногда из них выходят прекрасные артисты.
Его манера говорить напоминала мне того человека из Уэллса, который продал моему отцу самого крошечного пони, какого я когда-либо видела.
– А это Данди, ее сестра, – сказал Роберт.
Данди медленно вышла вперед, не сводя глаз с Дэвида, и на ее губах играла едва заметная улыбка.
– Люди станут платить, только чтобы посмотреть на вас, – очень тихо произнес Дэвид.
Она просияла.
– Отлично, – отрывисто сказал Роберт. – А теперь пойдемте в амбар. Мы оборудовали все, как вы велели, но если что-то не в порядке, то мы все исправим. Тренировки можно начать прямо сегодня.
Дэвид кивнул, и мы все отправились через сад к сараю. Когда мы приблизились к нему, Роберт распахнул дверь и Дэвид вошел внутрь и огляделся. Я заметила, что здесь он чувствует себя гораздо увереннее, чем во дворе.
– Хорошо, – одобрил он. – Вы поняли все мои рисунки?
– Да, – гордо ответил Роберт, – но плотник не знал, для чего это все предназначено, и мог в чем-то ошибиться. – Он вынул трубку из кармана и стал набивать ее табаком.
Дэвид направился к трапеции и, подпрыгнув, ухватился за нее. На секунду застыв, он согнул ноги под прямым углом и совершил три полных оборота. Затем спрыгнул на пол и, перекувырнувшись через голову, вытянулся в струнку, ослепительно улыбаясь.
– Я попрошу вас не курить здесь, – вежливо сказал он Роберту.
– Что? – в изумлении переспросил тот и вынул трубку изо рта.
– Здесь нельзя курить, – повторил Дэвид и повернулся к нам. – Здесь нельзя пить, есть, курить, нельзя валять дурака. Отнеситесь к этому делу серьезно. Не приходите сюда, если вы в плохом настроении. Здесь должна царить атмосфера как в церкви. Здесь вы становитесь артистами.
Роберт незаметно вышел и вытряхнул трубку прямо в мокрую траву. Он ничего не сказал. И я вспомнила, как он когда-то внушал нам с Джеком, чтобы мы никогда не ссорились на арене. Ну что же. Если он хочет платить деньги за то, чтобы ему самому делали замечания, это его дело. Он встретил мой взгляд и виновато мне улыбнулся.
Данди и Джек слушали Дэвида с благоговением. Им чрезвычайно польстила мысль о том, что они будут тренироваться в таком священном месте.
– А артисты – это люди, которые творят красоту. Так же, как поэты, художники или музыканты. – В голосе Дэвида звучало волнение. Тут он обратился к вернувшемуся в амбар Роберту: – Здесь предусмотрен обогрев?
Роберт выглядел удивленным.
– На вашем рисунке была печка, но я подумал, что она не понадобится. Вам будет жарко от работы.
– Нет, – покачал головой Дэвид, – сухожилия не разогреваются от работы. И тогда их легко повредить. На этом не надо экономить. Я не буду работать без печки.
– Я велю установить ее сегодня же, – с готовностью согласился Роберт. – Я думал, это напоминает работу с лошадьми. Мне всегда становится жарко в это время. Но тут, конечно, другое дело.
Дэвид с неудовольствием посмотрел на Данди.
– Ты не могла бы надеть какие-нибудь бриджи, как твоя сестра?
Ее лицо вытянулось.
– Я буду выступать в короткой юбке, – заявила она. – Так мне обещал Роберт.
– Короткая юбка? – Дэвид повернулся к Роберту, улыбаясь.
– Розовая, – кивнул тот. – Короткая пышная юбка с блестящими пуговицами и просторная блузка с рукавами.
– С голыми руками выступать безопасней, – возразил Дэвид. – Ее так легче поймать.
– Обнаженные руки и шея? – спросил Роберт, попыхивая трубкой. – Узкий корсаж и юбка выше колен? Да меня просто привлекут к суду.
– Зато вы сразу же заработали бы кучу денег, – рассмеялся Дэвид. – Если бы, конечно, девушка согласилась выступать в таком виде.
– Данди? – И Роберт указал на мою сестру концом трубки. – Да она согласилась бы выступать даже нагишом, не правда ли, малышка?
– Я не возражаю против короткой юбки и маленького корсажа, – притворно скромно сказала она.
– Очень хорошо, – подвел итог разговору Дэвид, – но тренироваться ты будешь в бриджах и плотной рубашке с короткими рукавами.
– Бегом домой, Данди, – приказал Роберт. – Миссис Гривс найдет для тебя что-нибудь подходящее. – И он взглянул на Джека и меня. – У этих двоих все в порядке?
– Да, – ответил Дэвид.
– Тогда я оставляю вас, – нехотя сказал Роберт. – Итак, наш уговор: они должны научиться прыгать на трапецию, раскачиваться на ней, перепрыгивать к Джеку и от него обратно на свою подвесную раму. И это за два месяца.
– Я помню, – бесстрастно ответил Дэвид. – Не забудьте и вы мои условия. Работать мы будем до одиннадцати, затем завтрак. Потом мы занимаемся до четырех, и после этого нам необходим отдых.