Страница:
Мы можем с некоторой уверенностью говорить о том, что князь время от времени навещает свею вотчину. Об этом, мне кажется, говорит наличие охотничьих псов и приспособленных для охоты ястребов и соколов. "А оже украдут чюж пес, любо ястреб, любо сокол, то за обиду 3 гривны" (ст. 37). Тут, правда, не сказано, что эти пес, сокол и ястреб-принадлежности именно княжеской охоты, но, мне кажется, мы имеем право сделать такое заключение, во-первых, потому, что в "Правде" Ярославичей в основном речь идет о княжеской вотчине, во-вторых, потому, что иначе делается непонятной высота штрафа за кражу пса, ястреба и сокола. В самом деле, штраф этот равняется штрафу за кражу княжого коня и на одну гривну меньше штрафа за кражу коня, с которым работает в княжом хозяйстве смерд.1
Князь в своей вотчине рисуется "Правдой" в качестве землевладельца-феодала, имеющего известные феодальные права по отношению к зависимому от него как вотчинника населению. Вся администрация вотчины и все ее население, зависимое от вотчинника, подлежат его вотчинной юрисдикции.
Судить их можно только с разрешения и ведома вотчинника ("или смерд умучат, а без княжа слова, за обиду 3 гривны; а в огнищанине и в тивунице и в мечници 12 гривен" - ст. 33 Акад. сп.). Нельзя не заметить еще очень важного обстоятельства, касающегося княжеской вотчины. Она существует не в безвоздушном пространстве, не изолирована от внешнего мира, а находится в миру, непосредственно и самым тесным образом связана с сельской общиной. Это не гипотеза, а теорема, которую совсем не трудно доказать. Если убьют огнищанина и убийца его известен, то наказанию (штраф в 80 гривен) подлежит именно он, "а людем не надобе" написано в "Правде" (стр. 19). Если убийца не обнаружен, то отвечают "люди" "вирное платити, в ней же верви голова начнет лежати" (ст. 20). Это "вервь" "Правды" Ярославичей или иначе "мир" "Правды" Ярослава. О них шла уже речь в другом месте {см. стр. 44). Сейчас мне хотелось бы подчеркнуть отношение крупной вотчины к сельской общине, о чем приходилось уже в другой связи указывать выше (см. стр. 44). Крупная вотчина не только локально связана с сельской общиной, княжеская вотчинная администрация имеет какое-то отношение и к другим общинам, непосредственно не соприкасающимся с вотчиной. Огнищанин может быть убит не только в той верви, которая связана с вотчиной, а и в других вервях. Отвечает за убийство огнищанина - и, конечно, не только его одного, а всех представителей вотчины - та вервь, на территории которой найдено тело убитого (в случае необнаружения убийцы). Это обстоятельство может говорить о том, что огнищане, подъездные, тиуны имеют радиус действия, выходящий за пределы вотчины; это обстоятельство может указывать и на то, что представители княжеской вотчинной администрации имеют не только экономические, но и политические функции.
Расположение княжеской вотчины в окружении крестьянских миров объясняет нам очень многое в содержании "Правды" Ярославичей. Мы начинаем понимать, зачем она написана, для чего собиралось совещание из трех Ярославичей и их мужей, для нас проясняются и взаимные отношения между вотчиной и вотчинником, особенно таким вотчинником, как князь.
1 Допускаю возможность и иного толкования термина "смердий конь": а смысле коня" принадлежащего смерду.
Может быть, мы не ошибемся, если скажем, что именно перед детьми Ярослава возникла необходимость рассмотреть вопрос о взаимных отношениях между вотчинником и крестьянской общиной. Пусть совещание сочло возможным оставить здесь то, что было и при Ярославе, за исключением отмены мести. Но оно, во-первых, придало старым обычаям форму писанного закона и, во-вторых, оно подчеркнуло роль государства-: отменой мести оно передало карательные функции общины органам государственной власти. Устав важнейших вопросов внутривотчинных отношений с этого момента становится, если можно так выразиться, настольной книгой каждого из князей. Это было, очевидно, необходимо потому, что власть киевского князя в середине XI в., особенно после смерти Ярослава, настолько пошатнулась, настолько выросли отдельные новые центры на огромной территории Киевского государства, что возникла необходимость усилить и оформить деятельность этих новых центров.
Время Изяслава, Святослава и Всеволода ставило свои проблемы, и понятно, почему сыновья Ярослава политически не всегда мыслили так, как их отец. Они и собирались вместе для обсуждения создавшегося положения и для принятия мер, диктуемых требованиями момента.
Нельзя забывать и того, что вопрос о взаимных отношениях вотчинника и сельской общины касался интересов не только князей, но всех крупных землевладельцев и прежде всего, конечно, бояр, поскольку церковных крупных землевладельцев в это время было еще сравнительно очень немного.
Недаром бояре приняли к руководству и исполнению этот закон, на что власть, естественно, и рассчитывала: интересы у всех феодалов-вотчинников были в основном одинаковы.
В "Пространной Правде" совсем не случайно на полях перечня личного состава княжеской вотчины (значительно расширенного против перечня "Правды" Ярославичей), очевидно, какой-то "юрист" приписал: "Такоже и за бояреск", т. е., что все штрафы, положенные за убийство вотчинных княжеских слуг распространяются и на вотчины боярские. Иначе и быть не могло, так как перед всеми вотчинниками стояли одни и те же важнейшие задачи.
Первое впечатление от "Правды" Ярославичей, как, впрочем, и от "Пространной Правды" получается такое, что изображаемый в ней хозяин вотчины с сонмом своих слуг разных рангов и положений, собственник земли, угодий, двора, рабов, домашнего скота и птицы, владелец своих крепостных, обеспокоенный возможностью, убийств и краж, стремится найти защиту в системе серьезных наказаний, положенных за каждую из категорий деяний, направленных против его прав. Это впечатление нас не обманывает. Действительно "Правды" защищают вотчинника-феодала от всевозможных -покушений на его слуг, на его землю, коней, волов, рабов, рабынь, крестьян, уток, кур, собак, ястребов, соколов и пр. От кого же приходилось защищаться феодалу-вотчиннику? Сосед, такой же феодал-вотчинник, едва ли станет красть голубя, курицу или утку, не станет запахивать межу княжеского или боярского поля. Он может явиться с вооруженной дружиной, сжечь имение и увезти отсюда все наиболее ценное. С ним и расправа будет такая же: вооруженный наезд со всеми вытекающими отсюда следствиями. "Правда" Ярославичей, вырабатывая меры защиты, не об этой опасности говорит. Она видит опасность от населения соседних сел и деревень, враждебно настроенных к прочно осевшему в своем укрепленном гнезде крупному землевладельцу.
Население сел и деревень действительно прекрасно знало, что значит это соседство и, где только могло, старалось предупредить внедрение в свою среду богатого землевладельца. Жития святых наполнены этими протестами. Окрестные крестьяне позднее, с усилением церковного землевладения, не раз заявляли отдельным старцам, строителям монастырей: "почто в нашей земле построил еси монастырь, или хощеши землями и селами нашими обладати?" 1
Недаром Даниил Заточник, размышляя о бедности и нищете, вспоминает царя Соломона, который в передаче Даниила говорит: "богатства и убожества не дай же ми, господи: обогатев восприму гордость и буесть, а во убожестве помышляю на татьбу и на разбой..."
"Татьба и рэзбой" в терминологии Даниила это ответ бедного человека на насилие богатого.
Недаром тот же Даниил Заточник давал характерный совет "не держи села близ княжа села: тиун бо его яко огнь трепетицею накладен, а рядовичи его яко же искры. Аще от огня устереже-шися, но от искры не можешь устрещися..."
Это несомненная картина с натуры, ценная для нас своей непосредственностью. Без прикрас и условностей, под видом шутки,. Даниил Заточник преподносит нам полные реального смысла афоризмы, прекрасно характеризующие его время.
О крупной вотчине можно было бы сказать гораздо больше, если не ограничиваться рамками, поставленными мною в начале этой главы. Я умышленно не хотел выходить за пределы "Правды" Ярославичей (ссылка на Даниила Заточника - это только небольшой комментарий к "Правде" Ярославичей), чтобы у читателя могло сложиться впечатление о том богатом материале, который дает нам. эта "Правда" о вотчине и именно о княжеской и об ее окружении.
Мне кажется, что цель моя достигнута.
Но этого мало.
Нам необходимо углубить наблюдения над отдельными наиболее интересными сторонами в жизни вотчины (и не только княжеской)- и выйти за искусственно поставленные нами границы как в привлечении .исторических источников, так и в отношении хронологического охвата предмета исследования.
Чтобы проследить историю вотчины, а поскольку она является весьма показательной ячейкой, говорящей о стадиальном состоянии данного общества, то, следовательно, и эволюцию общественных отношений определенного периода, нам необходимо остановиться на изучении положения в вотчине непосредственных производителей, своим трудом обслуживающих вотчину, т. е., другими словами, мы должны перейти к вопросу об эволюции земельной докапиталистической ренты.
1 М. М. Богословский. Земское самоуправление на русском севере, т. I, стр. 88.
Для барского хозяйства IX-XI вв., несмотря на то, что в течение трех веков оно не оставалось без изменений, все же характерным является наличие челяди, работающей на своего хозяина под непосредственным наблюдением его самого или его уполномоченного.
Термин челядь хорошо известен нашим древним памятникам. Потом он исчезает (упоминается очень редко и уже в другом значении). Уже один этот факт говорит нам о.том, что общественное явление, обозначаемое этим термином, архаично и связано с древнейшим общественным строем нашей страны. Однако этот важный предмет до сих пор не получил еще надлежащего освещения.
Обычно историки не останавливались на изучении этого термина, предполагая, что он ясен, что челядин - это раб, что челядь - это рабы. Впрочем, имеются и исключения. И. А. Линниченко, например, в 1894 г. высказал по этому предмету следующее мнение: ". .. название "челядь"... употребляется в галицко-волын-ской летописи для обозначения низшего класса населения вообще. Что названием челядь обозначалось не одно только несвободное население, а крестьянское сословие вообще, видно из договоров русских князей с польскими не воевать челяди и из многих других мест летописи".1
Высказывался в том же смысле по этому предмету С. В. Юшков.2 В предыдущем издании настоящей книги я посвятил этому предмету главу, на которую С. В. Бахрушин ответил своими соображениями. Основной его вывод заключался в том, что "первоначально словом ."челядь" обозначалось рабское состояние", а "в более позднее время... под челядью подразумевалось не только рабское состояние, но и полусвободное население феодальной вотчины".8
Боюсь, что С. В. Бахрушин не дооценил того, что в древнейший период термин "челядь" вполне соответствует латинскому термину farnilia. A familia--это не только рабы.
Во всяком случае, поскольку до сих пор никто не разобрал моих аргументов и не опроверг моего толкования термина "челядь", я позволяю себе оставить главу о челяди в основном в прежнем виде.
1 И. А. Линниченко. Черты из истории сословий в юго-западной Руси XIV-XV вв.
2 Предисловие к "Правосудию Митрополичью", Летоп. зан. Археогр. ком., в. 35, стр. 119. Подходил к этому вопросу, не ставя его, однако, целиком, М. Зеленский в своей статье "О двух "новых" теориях крепостного хозяйства, "Историкмарксист", т. XX, стр. 137-138. 1030.
3 С. В. Бахрушин. Некоторые вопросы истории Киевской Руси. "Ийторик-марксист", кн. III, стр. 170. 1937.
Челядь
Этот термин знают и летописи, и "Правда Русская", и ряд отдельных документов частноправового и литературного характера, оставленных нам нашей древностью.
Совершенно ясно, что от правильного решения стоящей перед нами задачи зависит очень многое, так как челядь, как бы мы ни понимали этот термин, есть во всяком случае, комплекс рабочей силы, работающий не на себя, а на своих господ-землевладельцев.
Проникнув в содержание этого термина, мы сможем увидеть, кто именно входил в состав этого комплекса, и, может быть, перед нами раскроется то, что до сих пор было покрыто плотной пеленой тумана.
В "Правдах Русских" мы имеем очень много предметов первостепенной важности, на которых всегда сосредоточивалось внимание исследователей. Конечно, и "челядин" и "челядь" всегда относились к важнейшим объектам исследования, но нужно прямо сказать, что те представители старой науки, которые правильно-понимали эти термины, не делали всех вытекающих отсюда выводов; в нашей же современной науке, как мы видели, этим термином, занимались очень немногие: одни не могли, другие не успели или не сумели использовать одно из наиболее ответственных и содержательных понятий, которыми так часто оперировала в определенный период наша древность. В дальнейшем я вернусь к разбору литературы вопроса, а сейчас хочу обратиться к нашим источникам.
"Правда Русская" хорошо знает термины "челядь" и "челядин". В древнейшей "Правде" челядина называют две статьи - 11 и 16: "Аще ли челядин скрыется любо у варяга любо у колбяга, а его-, за 3 дня не выведуть, а познають и в третий день, то изымати ему свой челядин, а 3 гривне за обиду" (11). "Аще кто челядин пояти хощеть, познав свои, то к оному вести, у кого то будеть купил: а той ся ведет ко другому, даже доидеть до третьего, то рци третьему: вдай ты мне свои челядин, а ты своего скота ищи при видоце" (16).
И непосредственно за этой 16-й статьей идет следующая, 17-я: "Или холоп ударит свободна мужа, а бежит в хором, а господин нач-неть не дати его, то холопа пояти, да платить господин за нь 12 гривне; а за тым где его налезуть удареный той муж, да бьют его". Этим статьям древнейшей "Правды" имеются параллели и в "Пространной Правде".
Ст. 32 Троицк. IV сп. под заголовком "О челяди": "Оже челядин крыется, а закличють и на торгу, а за 3 дни не выведуть его, а познають и в 3-й день, то свои челядин поняти, а оному платити 3 гривны продажи". Ст. 38 под заголовком "Извод татбё о челядине": "Аще кто познает челядин свои украден, а поиметь и, т,о оному вести по конам и до 3-го свода, пояти же челядин в челядина место, а оному дати лице; ать (вар. "а той") идеть до конечного свода: а то есть не скот: не льзе реши: не ведаю, у кого есмь купил, но по языку ити до конца, а где будеть конечный тать, то опять воротить челядин, а свои поиметь; и протор тому же платити", а князю продажи 12 гривен в челядине или украдено или уведеше".
Еще два раза "Пространная Правда" упоминает челядина. В статье об опеке над имуществом малолетних сирот говорится о том, что опекун отвечает за сохранность имущества опекаемых. Всякую прибыль, полученную опекуном во время опеки, опекун может взять себе, но "от челяди плод или от скота" остаются за опекаемыми (ст. 99 Троицк. IV сп.). И, наконец, ст. 107, говорящая о судебных уроках, устанавливает 9 кун от освобождения челядина.
Ни разу в этих параллельных статьях не нарушена терминология. "Челядин" никогда не заменяется каким-либо другим словом. Ни разу не попадается в этих статьях термин "холоп" или "роба".
То же необходимо сказать и относительно статей, трактующих о холопах. Тут так же строго выдерживается употребление слов "холоп" или "роба".
Холопу, ударившему свободного мужа, в древнейшей "Правде" (стр. 17) соответствует ст. 65 "Пространной Правды" (Троицк. IVсп.) лишь с некоторыми дополнительными разъяснениями, относящимися к более позднему времени. "Аже холоп ударит свободна мужа, а убежит в хоромы, а господин его не выдаст... то Ярослав1 был уставил убита и, но то сынове его по отци уставиша на куны..." (ст. 65 Троицк. IV сп.).
Действительно, в ст. 2 той же "Правды" мы имеем отмену убиения за голову и установление кунного штрафа, но до сих пор эту статью обычно относили только к людям свободным.
Может быть, эта статья действительно к холопу не имеет никакого отношения. Тогда необходимо допустить другое распоряжение тех же детей Ярослава о холопах, на что явно ссылается ст. 76.
Дальше "Пространная Правда" трактует холопство в различных направлениях, никогда не сбиваясь с точной терминологии. Она говорит о холопах-татях, указывая на то, что эти холопы могут быть княжескими, боярскими или чернеческими (46), говорит об обельном холопе, укравшем коня (63), указывает на то, что проворовавшийся закуп превращается в обельного холопа (64), не очень решительно отмечает, что холоп не может быть послухом (66), так как в ст. 85 указывается случай, когда холоп бывает послухом, и совершенно определенно говорит о том, что в холопе и в робе виры нет (89). Тот же источник сообщает нам сведения об источниках холопства (110-121) и указывает на различные случаи, связанные с бегством и поимкой холопов (112-121).
При внимательном отношении к употреблению в "Правдах" термина "холоп" придется сделать вывод, что и холопы есть разные, что термин "холоп" не всегда тождествен понятию "раб". Но сейчас я не предполагаю заниматься изучением этого термина, так как передо мной стоит другая специальная задача.
Если "Правда Русская" своим разграничением терминов "холоп", "холоп обельный" и "челядин" предостерегает нас от поспешных выводов,то "Правосудие Митрополичье", этот сколок с различных источников, включивший в себя несомненно несколько статей и "Правды Русской", приспособленных к общественным отношениям XIII в., наводит на весьма серьезные размышления. Имею в виду ст. ст. 27, 28 и 29.
27. "А се стоит в суде челядин наймит, не похочет быти а осподарь (текст, несомненно, испорчен. Повидимому, нужно читать "у осподаря") - несть ему вины, но дати ему вдвое задаток; а побежит от осподаря, выдати его осподарю в польницу".
28. "Аще ли убиеть осподарь челядина полного, несть ему душе губства, но вина есть ему от бога".1
29. "А закупного ли наймита, то есть душегубство".
Несмотря на то, что этот интересный памятник воскрешен из забвения сравнительно недавно, он успел уже обратить на себя внимание современных ученых. Им пользовались С. В. Юшков и П. А. Аргунов, пользовался и я.
Нужно, однако, сознаться, что все названные мною авторы понимают интересующее нас место "Правосудия" о закупах по-разному.
Не касаясь пока наших разногласий, я хочу подчеркнуть, что из приведенного текста "Правосудия" с полной ясностью вытекает, что термин челядин гораздо сложнее по своему содержанию, чем обычно принято думать. Здесь совершенно четко различаются два вида челяди: челядин-наймит и челядин полный.
Челядин-наймит, по моему мнению, это не кто иной, как хорошо известный нам закуп, о чем, как мне кажется, и говорит стр. 29 "Митрополичьего Правосудия", называя челядина-наймита закупным наймитом.
Иного мнения держатся С. В. Юшков и П. А. Аргунов. Комментируя ст. ст. 27 и 28 "Митрополичьего Правосудия", С. В. Юшков пишет: "Особого внимания заслуживает ст. 28, на основании которой можно установить, насколько был прав или неправ В. И. Сергеевич, отождествлявший закупов с наймитами. По смыслу данной статьи закупы и наймиты - два различных института".2 Такого же мнения держится и П. А. Аргунов.3 Он по этому поводу пишет: "В конце сборника читаем статьи о наймите и отдельно о закупе", причем ст. 29 он трактует по-своему, соответственным образом расставляя и знаки препинания: "А закупного, ли наймита, то есть душегубство". Такую расстановку знаков препинания автор объясняет тем, что, по его мнению, здесь частица "ли" указывает не на тождество понятий, а на их различие, в доказательство чему автор приводит несколько мест памятника, где действительно частица "ли" играет указанную автором роль.
1 Ст. 28 и 29 я считаю разделенными на две без достаточных оснований; их, на мой взгляд, следует соединить.
2 Летоп. зан. Археогр. ком. 1927-1928 гг., вып. 35, стр. 119.
3 П. А. Аргунов. О закупах "Русской Правды", Изв. Акад. Наук, Отд. общ. наук, 1934, № 10, стр. 792.
П. А. Аргунов только забывает о том, что в ближайшей предшествующей спорному тексту фразе частица "ли" имеет иное назначение, и что второе "ли" вполне соответствует первому: "Аще ли убиет осподарь челядина полного, несть ему душегубств..., а закупного ли наймита, то есть душегубство..." П. А. Аргунов ищет рукавиц, которые оказываются у него тут же за поясом. Эти обе фразы, разбитые издателем на две статьи, в сущности составляют одно нераздельное целое. Полный челядин здесь противополагается закупному наймиту. Закупной наймит не выдуман ни мною, ни "Правосудием". Он давно известен "Правде Русской", где эти термины употребляются как синонимы. Отсюда, конечно, не вытекает, что я склонен защищить вывод Сергеевича о закупе как наймите. Я нисколько не сомневаюсь в том, что Сергеевич в своем отождествлении закупа и наймита был по существу не прав, потому что под наймитом он разумел наемного в капиталистическом смысле слова работника,1 но формально он был совершенно прав, потому что отождествляет наймита и закупа сама "Правда Русская": "продаст ли господин закупа обель, то и наймиту слобода во всех кунах" {ст. 61 Троицк. IV сп.), конечно, под наймитом понимая совсем не то, что понимал Сергеевич.
Отождествление этих двух терминов подтверждается и "Правосудием Митрополичьим", где говорится не о трех предметах, как думает С. В. Юшков (челядин-полный, челядин-наймит и закуп-ный наймит), а о двух (челядин-полный и челядин-наймит, он же закупный наймит). Этот закупньш челядин-наймит подразумевается и в ст. 27 "Митрополичьего Правосудия": "А се стоит в суде челядин-наймит". Он не хочет оставаться у своего осподаря. Он имеет полное право уйти от господина, вернув ему двойной задаток. Если же он побежит от осподаря, превращается в холопа. Ведь здесь нет абсолютно ничего нового против того, что говорит "Правда Русская" о закупе в ст. 56. "Оже закуп бежит от господина, то обель: идет ли искати кун, а явлено ходит или ко князю или к судьям бежит обиды деля своего господина, то про то не роботят его, но дати ему правда".2 В "Митрополичьем Правосудии" этот закуп рассматривается стоящим перед судом по вопросу о расторжении своих отношений с господином. Терминология этих двух памятников, тесно связанных между собою генетически, совершенно тождественна и, на мой взгляд, не вызывает никаких сомнений. В обоих памятниках говорится о рабе и закупе, причем в "Митрополичьем Правосудии" рабы и закупы считаются двумя разновидностями одного родового понятия - челядь.
1 Наемные рабочие и теперь нередко получают заработную плату вперед; то же делалось и в старину; <<...закуп служит за наемную плату". Рус. юрид. древн., т. I, стр. 191, 1902.
2 "Правда Русская". Троицк. IV список, ст. 56.
Это разъяснение источника для нас имеет огромное значение, и здесь я должен полностью согласиться с замечанием С. В. Юшкова в его предисловии к "Митрополичьему Правосудию": "Прежде всего выясняется, что нельзя отождествлять елядинов с холопами, как это до сего времени делалось. Оказывается, существовали челя-дины-полные и челядины-наймиты".1 Это, конечно, совершенно верно, но все же требует некоторого уточнения.
В нашей старой литературе по этому предмету дело обстоит не совсем так, как думает С. В. Юшков; мы можем здесь встретить немало интересного.
Вот, например, что говорит по этому поводу Владимирский-Буданов. "Факты языка указывают, что древнейший первоисточник рабства находился в связи с семейным правом. Слово "семия" (по словарю Востокова) означает рабы, домочадцы... Термины: челядь (чадь, чадо),2 раб (роба, робенец, ребенок), холоп (вмалор. хлопец - мальчик, сын) одинаково применяются как к лицам, подчиненным, отеческой власти, так и к рабам".3
В. И. Сергеевич по этому вопросу писал: "Челядь одного корня с чадью и чадом и означает домочадцев". Дальше Сергеевич уже-к этому термину не возвращается, но в своих толкованиях термина "холоп" дает понять, как он относится и к термину "челядь". "Правда Русская" не просто говорит о холопах, она различает еще "обельное холопство" (ст. 110 Троицк. IV сп.), а иногда вместо того, чтобы сказать "холоп", она говорит "обель". "Были, значит,-продолжает он дальше,-холопы совершенные и несовершенные. Что же такое несовершенный холоп?" - спрашивает он и отвечает на этот вопрос так: "Холоп и роба... означает слугу и работницу. Но слугой и работницей могут быть и вольные люди. Вольная работница, следовательно, может быть тоже названа рабой, а вольный слуга - холопом". В доказательство этой мысли Сергеевич ссылается на указ 1597 г., говорящий о "добровольном холопстве". "Только "обельные холопы" или "полные" суть несвободные люди или рабы в настоящем смысле этого слова".4
Если исключить из этого рассуждения ссылку на указ 1597 г., относящийся к совсем иным условиям, к другому времени и поэтому ни в коем случае не могущий служить аргументом для мысли Сергеевича, то можно признать мысль автора, если не доказанной в полной мере, то во всяком случае весьма правдоподобной и интересной. Рассуждения автора о холопстве, несомненно, должны быть распространены и на термин "челядь".
1 Летоп. зан. Археогр. ком. 1927-1928 гг., в. 35, стр. 119. С. В. Юшков
полагает, что двойной задаток получали эти наймиты от своих господ в момент
заключения договора. С таким толкованием ст. 27 "Правосудия" я согласиться
не могу. Для меня совершенно непонятным кажется в этом смысле самый термин "двойной задаток". Почему же он "двойной"? Разве была какая-либо узаконенная норма задатка вообще, который удваивался для наймита, поступавшего в зависимость к господарю? Совершенно понятным делается этот термин в моем толковании. Это - удвоенная сумма, взятая закупом-наймитом у господина в момент заключения договора. Всего вероятнее, это и есть купа. Ее удвоение есть мера к удержанию закупа-наймита в зависимости от господина.
Князь в своей вотчине рисуется "Правдой" в качестве землевладельца-феодала, имеющего известные феодальные права по отношению к зависимому от него как вотчинника населению. Вся администрация вотчины и все ее население, зависимое от вотчинника, подлежат его вотчинной юрисдикции.
Судить их можно только с разрешения и ведома вотчинника ("или смерд умучат, а без княжа слова, за обиду 3 гривны; а в огнищанине и в тивунице и в мечници 12 гривен" - ст. 33 Акад. сп.). Нельзя не заметить еще очень важного обстоятельства, касающегося княжеской вотчины. Она существует не в безвоздушном пространстве, не изолирована от внешнего мира, а находится в миру, непосредственно и самым тесным образом связана с сельской общиной. Это не гипотеза, а теорема, которую совсем не трудно доказать. Если убьют огнищанина и убийца его известен, то наказанию (штраф в 80 гривен) подлежит именно он, "а людем не надобе" написано в "Правде" (стр. 19). Если убийца не обнаружен, то отвечают "люди" "вирное платити, в ней же верви голова начнет лежати" (ст. 20). Это "вервь" "Правды" Ярославичей или иначе "мир" "Правды" Ярослава. О них шла уже речь в другом месте {см. стр. 44). Сейчас мне хотелось бы подчеркнуть отношение крупной вотчины к сельской общине, о чем приходилось уже в другой связи указывать выше (см. стр. 44). Крупная вотчина не только локально связана с сельской общиной, княжеская вотчинная администрация имеет какое-то отношение и к другим общинам, непосредственно не соприкасающимся с вотчиной. Огнищанин может быть убит не только в той верви, которая связана с вотчиной, а и в других вервях. Отвечает за убийство огнищанина - и, конечно, не только его одного, а всех представителей вотчины - та вервь, на территории которой найдено тело убитого (в случае необнаружения убийцы). Это обстоятельство может говорить о том, что огнищане, подъездные, тиуны имеют радиус действия, выходящий за пределы вотчины; это обстоятельство может указывать и на то, что представители княжеской вотчинной администрации имеют не только экономические, но и политические функции.
Расположение княжеской вотчины в окружении крестьянских миров объясняет нам очень многое в содержании "Правды" Ярославичей. Мы начинаем понимать, зачем она написана, для чего собиралось совещание из трех Ярославичей и их мужей, для нас проясняются и взаимные отношения между вотчиной и вотчинником, особенно таким вотчинником, как князь.
1 Допускаю возможность и иного толкования термина "смердий конь": а смысле коня" принадлежащего смерду.
Может быть, мы не ошибемся, если скажем, что именно перед детьми Ярослава возникла необходимость рассмотреть вопрос о взаимных отношениях между вотчинником и крестьянской общиной. Пусть совещание сочло возможным оставить здесь то, что было и при Ярославе, за исключением отмены мести. Но оно, во-первых, придало старым обычаям форму писанного закона и, во-вторых, оно подчеркнуло роль государства-: отменой мести оно передало карательные функции общины органам государственной власти. Устав важнейших вопросов внутривотчинных отношений с этого момента становится, если можно так выразиться, настольной книгой каждого из князей. Это было, очевидно, необходимо потому, что власть киевского князя в середине XI в., особенно после смерти Ярослава, настолько пошатнулась, настолько выросли отдельные новые центры на огромной территории Киевского государства, что возникла необходимость усилить и оформить деятельность этих новых центров.
Время Изяслава, Святослава и Всеволода ставило свои проблемы, и понятно, почему сыновья Ярослава политически не всегда мыслили так, как их отец. Они и собирались вместе для обсуждения создавшегося положения и для принятия мер, диктуемых требованиями момента.
Нельзя забывать и того, что вопрос о взаимных отношениях вотчинника и сельской общины касался интересов не только князей, но всех крупных землевладельцев и прежде всего, конечно, бояр, поскольку церковных крупных землевладельцев в это время было еще сравнительно очень немного.
Недаром бояре приняли к руководству и исполнению этот закон, на что власть, естественно, и рассчитывала: интересы у всех феодалов-вотчинников были в основном одинаковы.
В "Пространной Правде" совсем не случайно на полях перечня личного состава княжеской вотчины (значительно расширенного против перечня "Правды" Ярославичей), очевидно, какой-то "юрист" приписал: "Такоже и за бояреск", т. е., что все штрафы, положенные за убийство вотчинных княжеских слуг распространяются и на вотчины боярские. Иначе и быть не могло, так как перед всеми вотчинниками стояли одни и те же важнейшие задачи.
Первое впечатление от "Правды" Ярославичей, как, впрочем, и от "Пространной Правды" получается такое, что изображаемый в ней хозяин вотчины с сонмом своих слуг разных рангов и положений, собственник земли, угодий, двора, рабов, домашнего скота и птицы, владелец своих крепостных, обеспокоенный возможностью, убийств и краж, стремится найти защиту в системе серьезных наказаний, положенных за каждую из категорий деяний, направленных против его прав. Это впечатление нас не обманывает. Действительно "Правды" защищают вотчинника-феодала от всевозможных -покушений на его слуг, на его землю, коней, волов, рабов, рабынь, крестьян, уток, кур, собак, ястребов, соколов и пр. От кого же приходилось защищаться феодалу-вотчиннику? Сосед, такой же феодал-вотчинник, едва ли станет красть голубя, курицу или утку, не станет запахивать межу княжеского или боярского поля. Он может явиться с вооруженной дружиной, сжечь имение и увезти отсюда все наиболее ценное. С ним и расправа будет такая же: вооруженный наезд со всеми вытекающими отсюда следствиями. "Правда" Ярославичей, вырабатывая меры защиты, не об этой опасности говорит. Она видит опасность от населения соседних сел и деревень, враждебно настроенных к прочно осевшему в своем укрепленном гнезде крупному землевладельцу.
Население сел и деревень действительно прекрасно знало, что значит это соседство и, где только могло, старалось предупредить внедрение в свою среду богатого землевладельца. Жития святых наполнены этими протестами. Окрестные крестьяне позднее, с усилением церковного землевладения, не раз заявляли отдельным старцам, строителям монастырей: "почто в нашей земле построил еси монастырь, или хощеши землями и селами нашими обладати?" 1
Недаром Даниил Заточник, размышляя о бедности и нищете, вспоминает царя Соломона, который в передаче Даниила говорит: "богатства и убожества не дай же ми, господи: обогатев восприму гордость и буесть, а во убожестве помышляю на татьбу и на разбой..."
"Татьба и рэзбой" в терминологии Даниила это ответ бедного человека на насилие богатого.
Недаром тот же Даниил Заточник давал характерный совет "не держи села близ княжа села: тиун бо его яко огнь трепетицею накладен, а рядовичи его яко же искры. Аще от огня устереже-шися, но от искры не можешь устрещися..."
Это несомненная картина с натуры, ценная для нас своей непосредственностью. Без прикрас и условностей, под видом шутки,. Даниил Заточник преподносит нам полные реального смысла афоризмы, прекрасно характеризующие его время.
О крупной вотчине можно было бы сказать гораздо больше, если не ограничиваться рамками, поставленными мною в начале этой главы. Я умышленно не хотел выходить за пределы "Правды" Ярославичей (ссылка на Даниила Заточника - это только небольшой комментарий к "Правде" Ярославичей), чтобы у читателя могло сложиться впечатление о том богатом материале, который дает нам. эта "Правда" о вотчине и именно о княжеской и об ее окружении.
Мне кажется, что цель моя достигнута.
Но этого мало.
Нам необходимо углубить наблюдения над отдельными наиболее интересными сторонами в жизни вотчины (и не только княжеской)- и выйти за искусственно поставленные нами границы как в привлечении .исторических источников, так и в отношении хронологического охвата предмета исследования.
Чтобы проследить историю вотчины, а поскольку она является весьма показательной ячейкой, говорящей о стадиальном состоянии данного общества, то, следовательно, и эволюцию общественных отношений определенного периода, нам необходимо остановиться на изучении положения в вотчине непосредственных производителей, своим трудом обслуживающих вотчину, т. е., другими словами, мы должны перейти к вопросу об эволюции земельной докапиталистической ренты.
1 М. М. Богословский. Земское самоуправление на русском севере, т. I, стр. 88.
Для барского хозяйства IX-XI вв., несмотря на то, что в течение трех веков оно не оставалось без изменений, все же характерным является наличие челяди, работающей на своего хозяина под непосредственным наблюдением его самого или его уполномоченного.
Термин челядь хорошо известен нашим древним памятникам. Потом он исчезает (упоминается очень редко и уже в другом значении). Уже один этот факт говорит нам о.том, что общественное явление, обозначаемое этим термином, архаично и связано с древнейшим общественным строем нашей страны. Однако этот важный предмет до сих пор не получил еще надлежащего освещения.
Обычно историки не останавливались на изучении этого термина, предполагая, что он ясен, что челядин - это раб, что челядь - это рабы. Впрочем, имеются и исключения. И. А. Линниченко, например, в 1894 г. высказал по этому предмету следующее мнение: ". .. название "челядь"... употребляется в галицко-волын-ской летописи для обозначения низшего класса населения вообще. Что названием челядь обозначалось не одно только несвободное население, а крестьянское сословие вообще, видно из договоров русских князей с польскими не воевать челяди и из многих других мест летописи".1
Высказывался в том же смысле по этому предмету С. В. Юшков.2 В предыдущем издании настоящей книги я посвятил этому предмету главу, на которую С. В. Бахрушин ответил своими соображениями. Основной его вывод заключался в том, что "первоначально словом ."челядь" обозначалось рабское состояние", а "в более позднее время... под челядью подразумевалось не только рабское состояние, но и полусвободное население феодальной вотчины".8
Боюсь, что С. В. Бахрушин не дооценил того, что в древнейший период термин "челядь" вполне соответствует латинскому термину farnilia. A familia--это не только рабы.
Во всяком случае, поскольку до сих пор никто не разобрал моих аргументов и не опроверг моего толкования термина "челядь", я позволяю себе оставить главу о челяди в основном в прежнем виде.
1 И. А. Линниченко. Черты из истории сословий в юго-западной Руси XIV-XV вв.
2 Предисловие к "Правосудию Митрополичью", Летоп. зан. Археогр. ком., в. 35, стр. 119. Подходил к этому вопросу, не ставя его, однако, целиком, М. Зеленский в своей статье "О двух "новых" теориях крепостного хозяйства, "Историкмарксист", т. XX, стр. 137-138. 1030.
3 С. В. Бахрушин. Некоторые вопросы истории Киевской Руси. "Ийторик-марксист", кн. III, стр. 170. 1937.
Челядь
Этот термин знают и летописи, и "Правда Русская", и ряд отдельных документов частноправового и литературного характера, оставленных нам нашей древностью.
Совершенно ясно, что от правильного решения стоящей перед нами задачи зависит очень многое, так как челядь, как бы мы ни понимали этот термин, есть во всяком случае, комплекс рабочей силы, работающий не на себя, а на своих господ-землевладельцев.
Проникнув в содержание этого термина, мы сможем увидеть, кто именно входил в состав этого комплекса, и, может быть, перед нами раскроется то, что до сих пор было покрыто плотной пеленой тумана.
В "Правдах Русских" мы имеем очень много предметов первостепенной важности, на которых всегда сосредоточивалось внимание исследователей. Конечно, и "челядин" и "челядь" всегда относились к важнейшим объектам исследования, но нужно прямо сказать, что те представители старой науки, которые правильно-понимали эти термины, не делали всех вытекающих отсюда выводов; в нашей же современной науке, как мы видели, этим термином, занимались очень немногие: одни не могли, другие не успели или не сумели использовать одно из наиболее ответственных и содержательных понятий, которыми так часто оперировала в определенный период наша древность. В дальнейшем я вернусь к разбору литературы вопроса, а сейчас хочу обратиться к нашим источникам.
"Правда Русская" хорошо знает термины "челядь" и "челядин". В древнейшей "Правде" челядина называют две статьи - 11 и 16: "Аще ли челядин скрыется любо у варяга любо у колбяга, а его-, за 3 дня не выведуть, а познають и в третий день, то изымати ему свой челядин, а 3 гривне за обиду" (11). "Аще кто челядин пояти хощеть, познав свои, то к оному вести, у кого то будеть купил: а той ся ведет ко другому, даже доидеть до третьего, то рци третьему: вдай ты мне свои челядин, а ты своего скота ищи при видоце" (16).
И непосредственно за этой 16-й статьей идет следующая, 17-я: "Или холоп ударит свободна мужа, а бежит в хором, а господин нач-неть не дати его, то холопа пояти, да платить господин за нь 12 гривне; а за тым где его налезуть удареный той муж, да бьют его". Этим статьям древнейшей "Правды" имеются параллели и в "Пространной Правде".
Ст. 32 Троицк. IV сп. под заголовком "О челяди": "Оже челядин крыется, а закличють и на торгу, а за 3 дни не выведуть его, а познають и в 3-й день, то свои челядин поняти, а оному платити 3 гривны продажи". Ст. 38 под заголовком "Извод татбё о челядине": "Аще кто познает челядин свои украден, а поиметь и, т,о оному вести по конам и до 3-го свода, пояти же челядин в челядина место, а оному дати лице; ать (вар. "а той") идеть до конечного свода: а то есть не скот: не льзе реши: не ведаю, у кого есмь купил, но по языку ити до конца, а где будеть конечный тать, то опять воротить челядин, а свои поиметь; и протор тому же платити", а князю продажи 12 гривен в челядине или украдено или уведеше".
Еще два раза "Пространная Правда" упоминает челядина. В статье об опеке над имуществом малолетних сирот говорится о том, что опекун отвечает за сохранность имущества опекаемых. Всякую прибыль, полученную опекуном во время опеки, опекун может взять себе, но "от челяди плод или от скота" остаются за опекаемыми (ст. 99 Троицк. IV сп.). И, наконец, ст. 107, говорящая о судебных уроках, устанавливает 9 кун от освобождения челядина.
Ни разу в этих параллельных статьях не нарушена терминология. "Челядин" никогда не заменяется каким-либо другим словом. Ни разу не попадается в этих статьях термин "холоп" или "роба".
То же необходимо сказать и относительно статей, трактующих о холопах. Тут так же строго выдерживается употребление слов "холоп" или "роба".
Холопу, ударившему свободного мужа, в древнейшей "Правде" (стр. 17) соответствует ст. 65 "Пространной Правды" (Троицк. IVсп.) лишь с некоторыми дополнительными разъяснениями, относящимися к более позднему времени. "Аже холоп ударит свободна мужа, а убежит в хоромы, а господин его не выдаст... то Ярослав1 был уставил убита и, но то сынове его по отци уставиша на куны..." (ст. 65 Троицк. IV сп.).
Действительно, в ст. 2 той же "Правды" мы имеем отмену убиения за голову и установление кунного штрафа, но до сих пор эту статью обычно относили только к людям свободным.
Может быть, эта статья действительно к холопу не имеет никакого отношения. Тогда необходимо допустить другое распоряжение тех же детей Ярослава о холопах, на что явно ссылается ст. 76.
Дальше "Пространная Правда" трактует холопство в различных направлениях, никогда не сбиваясь с точной терминологии. Она говорит о холопах-татях, указывая на то, что эти холопы могут быть княжескими, боярскими или чернеческими (46), говорит об обельном холопе, укравшем коня (63), указывает на то, что проворовавшийся закуп превращается в обельного холопа (64), не очень решительно отмечает, что холоп не может быть послухом (66), так как в ст. 85 указывается случай, когда холоп бывает послухом, и совершенно определенно говорит о том, что в холопе и в робе виры нет (89). Тот же источник сообщает нам сведения об источниках холопства (110-121) и указывает на различные случаи, связанные с бегством и поимкой холопов (112-121).
При внимательном отношении к употреблению в "Правдах" термина "холоп" придется сделать вывод, что и холопы есть разные, что термин "холоп" не всегда тождествен понятию "раб". Но сейчас я не предполагаю заниматься изучением этого термина, так как передо мной стоит другая специальная задача.
Если "Правда Русская" своим разграничением терминов "холоп", "холоп обельный" и "челядин" предостерегает нас от поспешных выводов,то "Правосудие Митрополичье", этот сколок с различных источников, включивший в себя несомненно несколько статей и "Правды Русской", приспособленных к общественным отношениям XIII в., наводит на весьма серьезные размышления. Имею в виду ст. ст. 27, 28 и 29.
27. "А се стоит в суде челядин наймит, не похочет быти а осподарь (текст, несомненно, испорчен. Повидимому, нужно читать "у осподаря") - несть ему вины, но дати ему вдвое задаток; а побежит от осподаря, выдати его осподарю в польницу".
28. "Аще ли убиеть осподарь челядина полного, несть ему душе губства, но вина есть ему от бога".1
29. "А закупного ли наймита, то есть душегубство".
Несмотря на то, что этот интересный памятник воскрешен из забвения сравнительно недавно, он успел уже обратить на себя внимание современных ученых. Им пользовались С. В. Юшков и П. А. Аргунов, пользовался и я.
Нужно, однако, сознаться, что все названные мною авторы понимают интересующее нас место "Правосудия" о закупах по-разному.
Не касаясь пока наших разногласий, я хочу подчеркнуть, что из приведенного текста "Правосудия" с полной ясностью вытекает, что термин челядин гораздо сложнее по своему содержанию, чем обычно принято думать. Здесь совершенно четко различаются два вида челяди: челядин-наймит и челядин полный.
Челядин-наймит, по моему мнению, это не кто иной, как хорошо известный нам закуп, о чем, как мне кажется, и говорит стр. 29 "Митрополичьего Правосудия", называя челядина-наймита закупным наймитом.
Иного мнения держатся С. В. Юшков и П. А. Аргунов. Комментируя ст. ст. 27 и 28 "Митрополичьего Правосудия", С. В. Юшков пишет: "Особого внимания заслуживает ст. 28, на основании которой можно установить, насколько был прав или неправ В. И. Сергеевич, отождествлявший закупов с наймитами. По смыслу данной статьи закупы и наймиты - два различных института".2 Такого же мнения держится и П. А. Аргунов.3 Он по этому поводу пишет: "В конце сборника читаем статьи о наймите и отдельно о закупе", причем ст. 29 он трактует по-своему, соответственным образом расставляя и знаки препинания: "А закупного, ли наймита, то есть душегубство". Такую расстановку знаков препинания автор объясняет тем, что, по его мнению, здесь частица "ли" указывает не на тождество понятий, а на их различие, в доказательство чему автор приводит несколько мест памятника, где действительно частица "ли" играет указанную автором роль.
1 Ст. 28 и 29 я считаю разделенными на две без достаточных оснований; их, на мой взгляд, следует соединить.
2 Летоп. зан. Археогр. ком. 1927-1928 гг., вып. 35, стр. 119.
3 П. А. Аргунов. О закупах "Русской Правды", Изв. Акад. Наук, Отд. общ. наук, 1934, № 10, стр. 792.
П. А. Аргунов только забывает о том, что в ближайшей предшествующей спорному тексту фразе частица "ли" имеет иное назначение, и что второе "ли" вполне соответствует первому: "Аще ли убиет осподарь челядина полного, несть ему душегубств..., а закупного ли наймита, то есть душегубство..." П. А. Аргунов ищет рукавиц, которые оказываются у него тут же за поясом. Эти обе фразы, разбитые издателем на две статьи, в сущности составляют одно нераздельное целое. Полный челядин здесь противополагается закупному наймиту. Закупной наймит не выдуман ни мною, ни "Правосудием". Он давно известен "Правде Русской", где эти термины употребляются как синонимы. Отсюда, конечно, не вытекает, что я склонен защищить вывод Сергеевича о закупе как наймите. Я нисколько не сомневаюсь в том, что Сергеевич в своем отождествлении закупа и наймита был по существу не прав, потому что под наймитом он разумел наемного в капиталистическом смысле слова работника,1 но формально он был совершенно прав, потому что отождествляет наймита и закупа сама "Правда Русская": "продаст ли господин закупа обель, то и наймиту слобода во всех кунах" {ст. 61 Троицк. IV сп.), конечно, под наймитом понимая совсем не то, что понимал Сергеевич.
Отождествление этих двух терминов подтверждается и "Правосудием Митрополичьим", где говорится не о трех предметах, как думает С. В. Юшков (челядин-полный, челядин-наймит и закуп-ный наймит), а о двух (челядин-полный и челядин-наймит, он же закупный наймит). Этот закупньш челядин-наймит подразумевается и в ст. 27 "Митрополичьего Правосудия": "А се стоит в суде челядин-наймит". Он не хочет оставаться у своего осподаря. Он имеет полное право уйти от господина, вернув ему двойной задаток. Если же он побежит от осподаря, превращается в холопа. Ведь здесь нет абсолютно ничего нового против того, что говорит "Правда Русская" о закупе в ст. 56. "Оже закуп бежит от господина, то обель: идет ли искати кун, а явлено ходит или ко князю или к судьям бежит обиды деля своего господина, то про то не роботят его, но дати ему правда".2 В "Митрополичьем Правосудии" этот закуп рассматривается стоящим перед судом по вопросу о расторжении своих отношений с господином. Терминология этих двух памятников, тесно связанных между собою генетически, совершенно тождественна и, на мой взгляд, не вызывает никаких сомнений. В обоих памятниках говорится о рабе и закупе, причем в "Митрополичьем Правосудии" рабы и закупы считаются двумя разновидностями одного родового понятия - челядь.
1 Наемные рабочие и теперь нередко получают заработную плату вперед; то же делалось и в старину; <<...закуп служит за наемную плату". Рус. юрид. древн., т. I, стр. 191, 1902.
2 "Правда Русская". Троицк. IV список, ст. 56.
Это разъяснение источника для нас имеет огромное значение, и здесь я должен полностью согласиться с замечанием С. В. Юшкова в его предисловии к "Митрополичьему Правосудию": "Прежде всего выясняется, что нельзя отождествлять елядинов с холопами, как это до сего времени делалось. Оказывается, существовали челя-дины-полные и челядины-наймиты".1 Это, конечно, совершенно верно, но все же требует некоторого уточнения.
В нашей старой литературе по этому предмету дело обстоит не совсем так, как думает С. В. Юшков; мы можем здесь встретить немало интересного.
Вот, например, что говорит по этому поводу Владимирский-Буданов. "Факты языка указывают, что древнейший первоисточник рабства находился в связи с семейным правом. Слово "семия" (по словарю Востокова) означает рабы, домочадцы... Термины: челядь (чадь, чадо),2 раб (роба, робенец, ребенок), холоп (вмалор. хлопец - мальчик, сын) одинаково применяются как к лицам, подчиненным, отеческой власти, так и к рабам".3
В. И. Сергеевич по этому вопросу писал: "Челядь одного корня с чадью и чадом и означает домочадцев". Дальше Сергеевич уже-к этому термину не возвращается, но в своих толкованиях термина "холоп" дает понять, как он относится и к термину "челядь". "Правда Русская" не просто говорит о холопах, она различает еще "обельное холопство" (ст. 110 Троицк. IV сп.), а иногда вместо того, чтобы сказать "холоп", она говорит "обель". "Были, значит,-продолжает он дальше,-холопы совершенные и несовершенные. Что же такое несовершенный холоп?" - спрашивает он и отвечает на этот вопрос так: "Холоп и роба... означает слугу и работницу. Но слугой и работницей могут быть и вольные люди. Вольная работница, следовательно, может быть тоже названа рабой, а вольный слуга - холопом". В доказательство этой мысли Сергеевич ссылается на указ 1597 г., говорящий о "добровольном холопстве". "Только "обельные холопы" или "полные" суть несвободные люди или рабы в настоящем смысле этого слова".4
Если исключить из этого рассуждения ссылку на указ 1597 г., относящийся к совсем иным условиям, к другому времени и поэтому ни в коем случае не могущий служить аргументом для мысли Сергеевича, то можно признать мысль автора, если не доказанной в полной мере, то во всяком случае весьма правдоподобной и интересной. Рассуждения автора о холопстве, несомненно, должны быть распространены и на термин "челядь".
1 Летоп. зан. Археогр. ком. 1927-1928 гг., в. 35, стр. 119. С. В. Юшков
полагает, что двойной задаток получали эти наймиты от своих господ в момент
заключения договора. С таким толкованием ст. 27 "Правосудия" я согласиться
не могу. Для меня совершенно непонятным кажется в этом смысле самый термин "двойной задаток". Почему же он "двойной"? Разве была какая-либо узаконенная норма задатка вообще, который удваивался для наймита, поступавшего в зависимость к господарю? Совершенно понятным делается этот термин в моем толковании. Это - удвоенная сумма, взятая закупом-наймитом у господина в момент заключения договора. Всего вероятнее, это и есть купа. Ее удвоение есть мера к удержанию закупа-наймита в зависимости от господина.