Хизер Грэм
Бурный рай
Пролог
Докладная записка
Дж. М. от Тейлора
Шеф!
Что касается последнего задания, то у меня один главный вопрос: ЗАЧЕМ?
Тейлор.
Докладная записка
Тейлору от Дж. М.
Тейлор!
У меня один главный ответ: это СЕКРЕТНО!
Ты получил четкий приказ. Ни на шаг не отходи от дочери Хантингтона. Охраняй ее. Держи в неведении. Далее будешь действовать согласно указаниям.
Дж. М.
Докладная записка
Сэр!
Прошу вас, избавьте меня от этого задания! Я был под пулями в Лондондерри, пережил бомбежку на Ближнем Востоке и дизентерию в Африке. Не заставляйте меня возиться с представителями вашингтонской знати. Нянька из меня никудышная.
Тейлор.
P.S. Не могли бы вы снова послать меня туда, где пули, бомбы и дизентерия?
Докладная записка
Тейлору от Дж. М.
Прости, не могу!
Наверху выбрали именно тебя. Считай это отпуском. Тебе здорово повезло, парень!
Дж. М.
Докладная записка
Дж. М. от Тейлора
Шеф!
Я не специалист по дамской части. Почему бы вам не послать Джона Деннера? Он больше подходит для этого задания.
Тейлор.
Дж. М. от Тейлора
Тейлору от Дж. М.
Докладная записка
Тейлор!
Будь мужчиной! Я уже сказал: этот приказ получен сверху. У меня связаны руки. Повторяю, считай это отпуском!
Прости. Дж. М.
Докладная записка
Дж. М. от Тейлора
Дорогой сэр!
Благодарю покорно: опекать какую-то благонравную аристократку – для меня это не отпуск! А нельзя ли нарушить секретность и попросить эту дамочку подобру-поздорову убраться из Центральной Америки?
Тейлор.
Докладная записка
Тейлору от Дж. М.
Тейлор!
Женщину, которую тебе поручено охранять, едва ли можно назвать дамочкой. Но это не относится к делу. Задание секретное.
Дж. М.
P.S. Если боишься скуки, то можешь успокоиться. Я слышал, что наша дамочка – тигрица с когтистыми лапками. По сравнению с ней бомбы, пули и джунгли покажутся тебе просто детскими игрушками.
Докладная записка
Дж. М. от Тейлора
Ну спасибо, шеф!
О великий Цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя!
Тейлор.
Докладная запискаУ окна скудно, но со вкусом обставленного кабинета стоял мужчина – далеко не молодой и почти совсем седой, однако все еще по-юношески стройный. Время и беспокойная жизнь оставили отпечаток на его лице, выражавшем доброжелательность и чувство собственного достоинства, что придавало облику мужчины благородство. Правда, сам он, будучи человеком ироничным, наверняка посмеялся бы, услышав такую характеристику в свой адрес, ибо обладал еще одной чертой, редкой для столь влиятельной персоны, – скромностью.
Тейлору от Дж. М.
Очень смешно, Тейлор!
Встреча с Хантингтоном назначена на завтра. Ровно в девять. Смотри не опаздывай!
Дж. М.
За сорок лет службы Эндрю Хантингтон навидался всякого, но душа его не очерствела.
Отвернувшись от окна, он взглянул на письменный стол – там, наполовину прикрытая папками, лежала газетная вырезка. Большая часть статьи была на виду, а остальное он знал наизусть. Знал он и то, что статья эта лжива, хотя и не по вине репортера.
«…кажется, начала проясняться. С приходом к власти нового правительства повстанческое движение практически сошло на нет как вблизи столицы, так и в удаленных районах. Истощенная войной страна делает первые шаги на пути восстановления порядка при поддержке США, других стран-союзниц и международных благотворительных организаций. Новый министр иностранных дел Роберто Эстевес заявил вчера: «Мир, за который мы так долго боролись, уже близок…»
Эндрю Хантингтон не отличался вспыльчивостью, но тут он внезапно резким движением руки смахнул на пол газету вместе с папками и тихо выругался, выразив таким образом все, что думал по поводу этого материала. Увидев статью несколько дней назад, он сразу понял: пора действовать! Да, повстанцы затихли. Но это затишье перед бурей.
«Секретность!» – думал Хантингтон с мучительной яростью. Он начинал ненавидеть это слово, имевшее такую власть над ним и над его жизнью.
Он был прав, решив воспользоваться своим положением и связями с высокопоставленными друзьями. Результат – сегодняшняя утренняя встреча. Посетитель уже ждет за дверью кабинета.
В дверь постучали, и Хантингтон попросил гостя войти. Перед ним стоял молодой человек. На какое-то мгновение Хантингтон увидел в нем себя: когда-то и его фигура бугрилась стальными мускулами, а волевое лицо с чеканным профилем и пронзительным взглядом выражало внутреннюю несгибаемую силу. Когда-то… очень давно.
Годы изменили Хантингтона. Теперь сила его была в умении переиграть противника. И настало время использовать его недюжинный ум для спасения той, чье существование наполняло его жизнь истинным смыслом.
Но он нуждался в помощи этого молодого и сильного мужчины – незнакомца, о котором знал практически все. Много лет Хантингтон с интересом следил за его карьерой. Непритязательный, преданный делу и принципиальный, порой излишне откровенный, но прямой и честный, этот человек заслуживал доверия.
– Спасибо, что пришли.
Гость вежливо поклонился и продолжал стоять, сцепив руки за спиной. Взгляд внимательных желтых глаз, высоко и широко посаженных над орлиным носом, был непроницаем. Но пожилой мужчина с трудом подавил улыбку, зная, с каким пренебрежением относится Крэг Тейлор к новому заданию. Однако за все годы службы Хантингтон никогда ничего не просил для себя лично.
Теперь же он нуждался в услуге и хотел получить по максимуму.
– Садитесь, пожалуйста.
Крэг Тейлор сел, скрестив длинные сильные ноги, достал сигарету из нагрудного кармана неброского, но безупречно скроенного темно-синего костюма и затянулся, не спуская с Хантингтона холодного, изучающего взгляда.
Губы Хантингтона тронула легкая улыбка. Этот парень еще не знает, что ему предстоит, но он идеально подходит для такой работы. При всей вежливой сдержанности в нем чувствуются неумолимая сила, решительность и, пожалуй, безжалостность – именно то, что нужно. Хантингтон откинулся на спинку стула.
– Думаю, все детали вам известны. Я просто хотел встретиться с вами перед отъездом и лично поблагодарить за помощь.
Крэг Тейлор улыбнулся – полные чувственные губы едва приоткрылись, обнажив ряд ровных белых зубов:
– Не буду скрывать, сэр, я не в восторге от этого задания.
– Но вы сделаете все возможное. – Это был не вопрос, а утверждение.
– Да, – кивнул Тейлор, но в голосе его сквозила горечь. – Я приложу все силы, обещаю вам.
Хантингтон поморщился:
– Вам, сэр, действительно понадобятся все ваши силы. Молодой человек лишь пожал плечами, и седовласый Хантингтон вновь подавил усмешку. Крэг Тейлор еще не знал, что его ждет.
– Сэр… – Мускулистая рука, которой позавидовал бы любой борец, легла на подлокотник из красного дерева. – Это может быть очень опасно. Я не понимаю, почему вы не потребовали…
– Прошу вас! – Хантингтон взмахнул рукой и страдальчески закрыл глаза. – Я не имею права ничего «требовать». Моей дочери под тридцать. Она серьезная, умная и самостоятельная женщина. – Теперь и в его ровном тоне послышалась горечь. – Я не могу сказать вам больше: это секретная информация и приказы исходят непосредственно из Овального кабинета. Но в данный момент ее жизни угрожает опасность – у меня есть веские причины это утверждать. – В его глазах на мгновение вспыхнул страх. – Может случиться непоправимое. Думая, что вы террорист, она будет бороться за свою жизнь – и выживет. Силы духа ей не занимать.
– Но, сэр… – Крэг Тейлор вдруг ощутил неловкость. – Она наверняка будет сопротивляться…
– Используйте любые средства для ее спасения. Дайте мне месяц – всего лишь месяц. К этому времени наши люди возьмут ситуацию под контроль.
– Любые средства, сэр?
Заглянув в горящие кошачьи глаза собеседника, Хантингтон внутренне содрогнулся, потом со вздохом выпрямился и кивнул. Опыт говорил ему, что царапины и синяки в конце концов заживают, гнев остывает, а уязвленная гордость обретает былую силу.
Единственное, чего невозможно вернуть, – это жизнь.
– Любые средства, – тихо повторил Эндрю Хантингтон, – только сберегите ее. Сберегите ее и вовремя вывезите оттуда.
На следующее утро Хантингтон с трудом узнал Крэга Тейлора, когда тот сел рядом с ним в служебный лимузин. Он и не догадывался, что эти рыжевато-каштановые волосы, вчера тщательно зачесанные, так длинны и что отросшая за ночь щетина может сделать точеные черты столь грубыми и резкими. На смену деловому костюму пришли потертые джинсы и голубая рабочая рубашка. На ногах красовались стоптанные ботинки.
Отлично! Ни намека на истинный род его деятельности.
– Вот фотография. – Хантингтон протянул Тейлору полароидный снимок. Его исчерченное морщинками лицо на мгновение исказилось. – У меня никого нет, кроме нее.
– Я понял, сэр. – Взгляд Тейлора скользнул по фотографии.
«Принцесса!» – промелькнуло в голове у молодого человека. Со снимка на него повелительно смотрели изумрудно-зеленые глаза, в глубине которых плясали веселые огоньки; уголки красивых полных губ, казалось, вот-вот дрогнут в улыбке. Роскошные рыжие волосы струились по плечам, и даже на фотографии было видно, как играют на них солнечные блики.
Она была копией отца: за тонкими женственными чертами угадывалась та же внутренняя сила и решительность.
«Замечательно, – хмуро подумал Крэг. – Меня записали в няньки к модели с Парк-авеню!»
– Сэр… – начал он, когда машина резко остановилась. Хантингтон печально улыбнулся и покачал головой. Лицо его в этот момент казалось совсем старым.
– Вряд ли что-нибудь изменилось бы, не будь даже грифа «Секретно». Она не верит в телохранителей… Понимаете, ее муж был под охраной, когда его убили. И помните: она думает, никто не знает, что она моя дочь.
Молодой человек бесстрастно кивнул:
– До свидания, сэр.
– До свидания. Удачи вам!
Перекинув спортивную сумку через плечо, Крэг Тейлор зашагал к самолету. До Эндрю Хантингтона донеслось чуть слышное ругательство. Пожилой мужчина невесело усмехнулся: ему и самому хотелось выругаться. Но иного способа спасти свою дочь он не видел.
Глава 1
День был знойным и влажным. Соленый пот разъедал глаза. Бросив половник в котел с супом, Блэр Морган устало провела по лбу тыльной стороной ладони и на мгновение зажмурилась. «Жара похлеще, чем на теннисных кортах где-нибудь в Акапулько или Сен-Мартене», – подумала она, мысленно усмехнувшись. Однако здесь ей нравилось гораздо больше, чем на роскошных спортивных площадках. Вдруг ни с того ни с сего на нее навалилась тоска по дому. Домом она считала, конечно же, не федеральный округ Колумбия, а величественный особняк в привольном Мэриленде, где множество сине-зеленых равнин и дует прохладный ветерок.
Блэр поморгала и тотчас встретилась взглядом с умоляющими карими глазами. «О Господи! – промелькнула у нее мысль. – Какой же красивый ребенок!» Выйдя из оцепенения, она ободряюще улыбнулась и налила мальчику супа.
– Gracias, senora,[1] – прошептал тот и мысленно добавил: «Angela de dios».
Божественный ангел. Она была прекрасна, эта американка с глазами как зеленеющий луг и волосами как пламенный закат, и очень добра, но Мигелито знал, что сеньора способна превращаться и в карающего ангела, подобного тем, о которых им рассказывал священник в церкви, когда они изучали Ветхий завет. Он видел, как яростно сражалась она с чиновниками-инспекторами, иногда наезжавшими в поселок в больших джипах.
– De nada, Мигелито, de nada.[2] – Она рассеянно улыбнулась, и мальчик отошел, взяв кусок хлеба и миску с супом.
Блэр продолжала разливать суп, размышляя о том, что ее правая рука скоро станет толще левой, – как у тех игроков в хай-алай,[3] которых она когда-то видела в Испании.
«Нет, – сказала она себе, радуясь тому, что еще может шутить, – все-таки разливать суп – это не то же самое, что играть в хай-алай».
Наконец все детишки из разрушенной деревни были накормлены. Обмахиваясь соломенной шляпой с обвисшими полями и одновременно пытаясь отлепить от груди потную рубашку цвета хаки, Блэр продолжала размышлять.
В такие моменты человек, выросший в роскоши, становится жалок. В юности ей довелось попотеть всего один раз, да и то по собственному желанию: она хотела красиво загореть. Когда солнышко слишком припекало, она просто ныряла в блестящую прозрачную прохладу бассейна.
Что ж, теперь она взрослая, а те безмятежные дни канули в Лету. Она здесь, в этой разоренной войной стране, потому что таков ее выбор. Судьба долго была добра к ней, но, когда ужасная трагедия разрушила ее жизнь, Блэр решила, что пора подумать и о несчастьях других.
Работа не давала ей замкнуться в своем горе, избавляла от светской суеты и помогала справиться с одиночеством. Здесь она была нужна. Никто не бросал на нее привычных снисходительных взглядов, когда она бралась за что-то серьезное. Блэр прищурилась и взглянула на солнце. В той, прежней ее жизни все было предопределено. Она, дочь богача, была замужем за богачом. Даже ученая степень магистра психологии не смогла заставить окружающих поверить, что она умна и способна трудиться, как все. Спасибо Кейт, никогда не сомневавшейся, что Блэр умеет гораздо больше, нежели блистать на дипломатических приемах. Именно с помощью Кейт она доказала своему любимому, но склонному к чрезмерной опеке папочке, что после случившегося ей необходимо дать выход своей энергии и своей скорби.
Блэр подняла глаза и сразу увидела подругу. Легка на помине! Стройная рыжеволосая девушка шла к ней, тоже обмахиваясь соломенной шляпой.
– Я вижу, ты запарилась не меньше моего! – крикнула Блэр со смехом.
Поморщившись, Кейт сунула палец в миску с чуть теплым супом, а затем осторожно лизнула его.
– Могу сообщить тебе хорошую новость.
– Что такое?
– В полумиле отсюда есть чудесный ручей. – Кейт счастливо вздохнула. Такое удовольствие, как купание, было для них роскошью.
– Надеюсь, мужчины, как истинные джентльмены, пропустят нас вперед?
Она шутила. Их бригада состояла из шести человек – в том числе трое мужчин, которые всегда вели себя безупречно. Томас Харди, увлеченный своим делом врач, почти не замечал присутствия жены – хохотушки Долли, третьей женщины в их коллективе. По ее словам, она работала в бригаде помощи голодающим лишь потому, что это была единственная возможность видеться с собственным мужем. На самом же деле добрая и жалостливая Долли просто не смогла бы уехать от нуждающихся детей. Гарри Кантон – тощий очкарик, лет двадцати с небольшим, красневший всякий раз, когда при нем произносили бранное слово. И, наконец, Хуан Васкес, их местный гид, многократный дедушка и образованный человек. Он не давал женщинам забывать о том, что они женщины, шутливо заигрывал с ними и во всеуслышание выражал сожаление, что возраст не позволяет ему развернуться в полную силу. Блэр видела в нем темнокожую версию своего отца.
– Мы купаемся первыми! – радостно сообщила Кейт. – Но сначала зайди к Тому в больничную палатку, он просил.
Кажется, завтра к нам приедет репортер, и тебе опять придется на время исчезнуть.
Блэр застонала. Бригада помощи голодающим была неполитической организацией, хотя и поддерживалась правительствами нескольких стран. Однако каждый заезжий репортер надеялся хитростью вытянуть у кого-нибудь высказывание о политике и тем самым щелкнуть по носу власть. У Блэр, кроме того, были собственные причины избегать представителей прессы. Она жила здесь под девичьей фамилией матери, отца ее знали немногие, но любой журналист мог вспомнить ее лицо: фотографии Блэр появились во всех газетах рядом с сообщениями о безвременной и трагической смерти сенатора Тейла. Бригада помощи голодающим не возражала против того, что она скрывает свое имя, но нельзя было ожидать тактичности от репортера, гоняющегося за сенсациями.
– Иди к Тому, – сказала Кейт, – я буду ждать тебя у ручья.
Блэр быстро пересекла территорию маленького лагеря и заглянула в палатку доктора. Тот сидел, уткнув худое лицо в книгу и поглаживая седеющую бороду. Когда не требовалось обрабатывать раны и колоть антибиотики, он обычно читал. Чтобы привлечь внимание доктора, девушке пришлось окликнуть его дважды. Он рассеянно поднял голову и резко захлопнул книгу.
– А, Блэр! – улыбнулся он. – Проходи, садись.
Она опустилась на жесткий складной стул и только сейчас поняла, как сильно устала за день.
– Что случилось?
Доктор почесал затылок и задумчиво улыбнулся. Она видела, что Том чем-то озадачен и необычно серьезен.
– Кейт сказала тебе про репортера?
– Да. Есть проблемы?
– Нет-нет, дело обычное! Вообще-то я хотел поговорить с тобой не об этом.
– О чем же?
– Ты не думаешь возвращаться домой, Блэр? Блэр нахмурилась, неприятно удивленная вопросом:
– Думаю, но не сейчас. Я приехала сюда на два года. Осталась еще пара месяцев. А в чем дело?
– К нам посылают двух новичков. – Доктор слегка покачал головой.
– Замечательно! – воскликнула Блэр. – Вы же сами просили еще людей…
– Да, но не рассчитывал их получить. – Он поднялся со своей койки и заходил по земляному полу. – Просто я подумал… – Он пожал плечами и посмотрел на нее в упор. – Может, ты знаешь что-то такое, чего не знаю я?
Блэр покачала головой. Идя ей навстречу, Том Харди хранил ее инкогнито, а потому имел право на откровенность.
– Я уверена, что нам нечего опасаться, – честно ответила девушка. – Как раз на днях я получила письмо. – Она хмуро улыбнулась. – И я вам гарантирую: папа обязательно предупредил бы, если бы мне угрожала хоть малейшая опасность. Нет. – Она вновь покачала головой. – Новое правительство занимает прочные позиции. Уже скоро месяц, как не слышно о партизанских действиях.
– Ну что ж. – Доктор опять сел на койку и потер лоб. – Видимо, они просто начали с нами немного считаться.
– Думаю, вы правы, – согласилась Блэр, поднимаясь со смущенной улыбкой. – Если не возражаете, я пойду…
Он махнул ей рукой и взялся за свою книгу:
– Иди, Блэр. Приятно искупаться!
Купание и в самом деле оказалось приятным. Живописный ручей, скрытый от глаз буйной пестрой растительностью, с веселым журчанием сбегал по склону утеса. Здесь был даже маленький водопадик под размытой скалой.
Когда Блэр с мылом в руке подошла к ручью, Кейт уже стояла на берегу, энергично растираясь полотенцем.
– Ты не поверишь, – предупредила она, – но вода здесь действительно холодная!
– Отлично! – Блэр радостно засмеялась.
Она уже начала забывать, что такое холод, и теперь, шагнув в воду, испытала ни с чем не сравнимое наслаждение. По разгоряченному телу побежали мурашки. Не обращая на это внимания, она медленно поплыла к водопаду и подставила лицо под прохладные струи.
– Я пошла! – крикнула Кейт, махнув ей рукой, но Блэр едва слышала подругу.
Не заметила она и того, как в кустах, слева от ручейка, чуть шелохнулась листва, хотя ветра не было.
Разве могла она вообразить, что в этот воскресный вечер за ней кто-то наблюдал?
Он стоял в кустах – не шевелясь и почти не дыша. Жили и, казалось, дышали только его горящие желтые глаза.
Она! Не очень-то она сейчас похожа на свой портрет: длинные волосы намокли и падают на спину тяжелой блестящей гривой. Лицо, правда, такое же – те же тонкие черты. И потом, разумеется, на снимке она одета. У него заходили желваки. Ему не нравилась роль тайного наблюдателя, однако он не мог сдержать восхищения. Фотография не давала никакого представления о ее теле, а оно было так же прекрасно, как и лицо: здоровое, загорелое, с сильными тонкими руками и длинными стройными ногами. Высокая упругая грудь, тонкая талия и призывно-округлые ягодицы.
Его охватил жар, не имевший ничего общего с влажной тропической духотой. Лоб покрылся испариной. Пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не смахнуть с лица щекочущие капельки пота. «Это же принцесса!» – напомнил он себе. Избалованная дамочка, по вине которой он здесь торчит. Мысль об этом охладила огненное томление в чреслах.
Однако она и в самом деле являла собой неправдоподобно красивое зрелище: изящная фигурка, мелькавшая в прохладных чистых струях. Ее мелодичный смех сливался с шумом ручья. Поджав ноги и изящно выгнув спину, она уселась на большой валун под водопадом и высоко подняла руки, точно в молитве.
Возвращение на Ближний Восток уже не казалось ему таким желанным. Черт возьми! Как бы после такого задания не угодить в преждевременную отставку…
Наконец она вышла на берег, и он смог вернуться к себе в лагерь. Без аппетита поужинав, он улегся в спальный мешок, тщетно пытаясь стереть из памяти образ прекрасной купальщицы.
Несмотря на москитные сетки, комары кусали нещадно. Он долго ворочался, проклиная избалованную принцессу, но в конце концов заснул.
Крэг Тейлор появился в лагере помощи голодающим, когда розовые полосы рассвета только-только начали светлеть. Но в лагере уже бурлила жизнь. Местные жители выстроились в длинную очередь за порцией жидкой каши из большого железного котла.
Выскочив из джипа, он быстро огляделся, но Блэр Морган нигде не было. У котла стояла стройная рыженькая девушка и разливала половником кашу, на вид овсянку. Молодой человек, едва вышедший из подросткового возраста, поил детей молоком, а женщина средних лет раздавала фрукты.
Затем Крэг заметил бородатого мужчину в потрепанной одежде, который спешил ему навстречу с сияющим лицом, и вновь мысленно обругал руководство, пославшее его на такое задание. Этот человек радовался, думая, что получил еще одного помощника.
– Добро пожаловать! – Бородач протянул руку. – Меня зовут Том Харди, я заведую всем этим сумасшедшим домом.
– Крэг. Крэг Тейлор.
Ответив на сильное, энергичное рукопожатие, Крэг повесил на плечо свою спортивную сумку, изобразив беззаботную усмешку:
– С чего мне начать?
– Мне нравится ваш запал! – засмеялся доктор, разглядывая новичка.
Странно, он не был похож на тех людей, которые обычно сюда приезжают. В его взгляде таилась властность, не вязавшаяся с длинными волосами и простой одеждой. А как сложен – будто отлит из стали! Это вам не юный идеалист, мечтающий о спасении мира. Ну что ж, философски рассудил доктор, у каждого свои причины ехать сюда, в эти чужие края. Он старался задавать поменьше вопросов и судил о мужчинах и женщинах по ним самим и результатам их труда.
При мысли о «результатах труда» улыбка его стала еще шире, расщепив пополам косматую бороду. Совсем неплохо иметь в бригаде умного сильного мужчину. Особенно когда пришла машина с продовольствием и надо ее разгрузить.
– Сейчас, – сказал доктор, не стыдясь выказывать свою радость, – я познакомлю вас с остальными. А потом дам кое-какую тяжелую работенку. Разгрузка. Надеюсь, вы не возражаете?
– Нисколько, – отозвался Крэг, в душе стыдясь своего вранья, – за этим я сюда и приехал.
Черт возьми, он с удовольствием сделает все, о чем его попросит этот доверчивый доктор! Ведь тот такая же пешка в чужой игре, как и сам Крэг. Впрочем, нет, положение доктора еще хуже, ибо он даже не ведает о том, что происходит на самом деле.
– Пойдемте, я познакомлю вас с бригадой, – пригласил Том.
Блэр слышала, как подъехал джип, и решила, что это явился корреспондент. Пора смываться.
Надвинув соломенную шляпу на глаза, она тихо вышла на тропинку за палатками и скрылась в лесной чаще. Ей не обязательно уходить далеко в джунгли – можно отсидеться на маленькой полянке неподалеку от лагеря. Раскидистые деревья укроют ее от зноя, а гладкий плоский камень послужит креслом. Девушка села, раскрыв на коленях справочник по съедобным растениям джунглей.
Однако, услышав, как к лагерю подъехал еще один джип, Блэр отложила книжку. Любопытство пересилило осторожность, и она бесшумно прокралась обратно, стараясь держаться в тени деревьев.
Во втором джипе действительно прибыл репортер – она поняла это сразу. Человек, вышедший из машины, был чужим в тропиках. Его городская одежда выглядела здесь по меньшей мере неуместно: джинсы (модельные! – даже с такого расстояния видно множество фирменных нашивок) и дорогая рубашка с длинными рукавами, закатанными до локтей. За ухом торчал карандаш. В его манерах сквозила наглая развязность.
«Подающий надежды щелкопер», – подумала Блэр. Жизнь приучила ее относиться к газетчикам без особой симпатии. Среди них встречались настоящие профессионалы, но попадались и такие, у которых напрочь отсутствовали и такт, и чувство ответственности.
Блэр слушала голос доктора Харди, отрывисто отвечавшего на вопросы. Как ни настаивал молодой репортер, Том наотрез отказался обсуждать вопросы, связанные с политикой этой разоренной страны. Интервью получилось кратким. Доктор Харди знал, чего хочет от жизни, и твердо стоял на своих позициях. Ни один газетчик не вытянет из него ничего, кроме сухой информации: у бригады помощи голодающим только одна цель – облегчить страдания гражданских жертв катастрофы.
Блэр поморгала и тотчас встретилась взглядом с умоляющими карими глазами. «О Господи! – промелькнула у нее мысль. – Какой же красивый ребенок!» Выйдя из оцепенения, она ободряюще улыбнулась и налила мальчику супа.
– Gracias, senora,[1] – прошептал тот и мысленно добавил: «Angela de dios».
Божественный ангел. Она была прекрасна, эта американка с глазами как зеленеющий луг и волосами как пламенный закат, и очень добра, но Мигелито знал, что сеньора способна превращаться и в карающего ангела, подобного тем, о которых им рассказывал священник в церкви, когда они изучали Ветхий завет. Он видел, как яростно сражалась она с чиновниками-инспекторами, иногда наезжавшими в поселок в больших джипах.
– De nada, Мигелито, de nada.[2] – Она рассеянно улыбнулась, и мальчик отошел, взяв кусок хлеба и миску с супом.
Блэр продолжала разливать суп, размышляя о том, что ее правая рука скоро станет толще левой, – как у тех игроков в хай-алай,[3] которых она когда-то видела в Испании.
«Нет, – сказала она себе, радуясь тому, что еще может шутить, – все-таки разливать суп – это не то же самое, что играть в хай-алай».
Наконец все детишки из разрушенной деревни были накормлены. Обмахиваясь соломенной шляпой с обвисшими полями и одновременно пытаясь отлепить от груди потную рубашку цвета хаки, Блэр продолжала размышлять.
В такие моменты человек, выросший в роскоши, становится жалок. В юности ей довелось попотеть всего один раз, да и то по собственному желанию: она хотела красиво загореть. Когда солнышко слишком припекало, она просто ныряла в блестящую прозрачную прохладу бассейна.
Что ж, теперь она взрослая, а те безмятежные дни канули в Лету. Она здесь, в этой разоренной войной стране, потому что таков ее выбор. Судьба долго была добра к ней, но, когда ужасная трагедия разрушила ее жизнь, Блэр решила, что пора подумать и о несчастьях других.
Работа не давала ей замкнуться в своем горе, избавляла от светской суеты и помогала справиться с одиночеством. Здесь она была нужна. Никто не бросал на нее привычных снисходительных взглядов, когда она бралась за что-то серьезное. Блэр прищурилась и взглянула на солнце. В той, прежней ее жизни все было предопределено. Она, дочь богача, была замужем за богачом. Даже ученая степень магистра психологии не смогла заставить окружающих поверить, что она умна и способна трудиться, как все. Спасибо Кейт, никогда не сомневавшейся, что Блэр умеет гораздо больше, нежели блистать на дипломатических приемах. Именно с помощью Кейт она доказала своему любимому, но склонному к чрезмерной опеке папочке, что после случившегося ей необходимо дать выход своей энергии и своей скорби.
Блэр подняла глаза и сразу увидела подругу. Легка на помине! Стройная рыжеволосая девушка шла к ней, тоже обмахиваясь соломенной шляпой.
– Я вижу, ты запарилась не меньше моего! – крикнула Блэр со смехом.
Поморщившись, Кейт сунула палец в миску с чуть теплым супом, а затем осторожно лизнула его.
– Могу сообщить тебе хорошую новость.
– Что такое?
– В полумиле отсюда есть чудесный ручей. – Кейт счастливо вздохнула. Такое удовольствие, как купание, было для них роскошью.
– Надеюсь, мужчины, как истинные джентльмены, пропустят нас вперед?
Она шутила. Их бригада состояла из шести человек – в том числе трое мужчин, которые всегда вели себя безупречно. Томас Харди, увлеченный своим делом врач, почти не замечал присутствия жены – хохотушки Долли, третьей женщины в их коллективе. По ее словам, она работала в бригаде помощи голодающим лишь потому, что это была единственная возможность видеться с собственным мужем. На самом же деле добрая и жалостливая Долли просто не смогла бы уехать от нуждающихся детей. Гарри Кантон – тощий очкарик, лет двадцати с небольшим, красневший всякий раз, когда при нем произносили бранное слово. И, наконец, Хуан Васкес, их местный гид, многократный дедушка и образованный человек. Он не давал женщинам забывать о том, что они женщины, шутливо заигрывал с ними и во всеуслышание выражал сожаление, что возраст не позволяет ему развернуться в полную силу. Блэр видела в нем темнокожую версию своего отца.
– Мы купаемся первыми! – радостно сообщила Кейт. – Но сначала зайди к Тому в больничную палатку, он просил.
Кажется, завтра к нам приедет репортер, и тебе опять придется на время исчезнуть.
Блэр застонала. Бригада помощи голодающим была неполитической организацией, хотя и поддерживалась правительствами нескольких стран. Однако каждый заезжий репортер надеялся хитростью вытянуть у кого-нибудь высказывание о политике и тем самым щелкнуть по носу власть. У Блэр, кроме того, были собственные причины избегать представителей прессы. Она жила здесь под девичьей фамилией матери, отца ее знали немногие, но любой журналист мог вспомнить ее лицо: фотографии Блэр появились во всех газетах рядом с сообщениями о безвременной и трагической смерти сенатора Тейла. Бригада помощи голодающим не возражала против того, что она скрывает свое имя, но нельзя было ожидать тактичности от репортера, гоняющегося за сенсациями.
– Иди к Тому, – сказала Кейт, – я буду ждать тебя у ручья.
Блэр быстро пересекла территорию маленького лагеря и заглянула в палатку доктора. Тот сидел, уткнув худое лицо в книгу и поглаживая седеющую бороду. Когда не требовалось обрабатывать раны и колоть антибиотики, он обычно читал. Чтобы привлечь внимание доктора, девушке пришлось окликнуть его дважды. Он рассеянно поднял голову и резко захлопнул книгу.
– А, Блэр! – улыбнулся он. – Проходи, садись.
Она опустилась на жесткий складной стул и только сейчас поняла, как сильно устала за день.
– Что случилось?
Доктор почесал затылок и задумчиво улыбнулся. Она видела, что Том чем-то озадачен и необычно серьезен.
– Кейт сказала тебе про репортера?
– Да. Есть проблемы?
– Нет-нет, дело обычное! Вообще-то я хотел поговорить с тобой не об этом.
– О чем же?
– Ты не думаешь возвращаться домой, Блэр? Блэр нахмурилась, неприятно удивленная вопросом:
– Думаю, но не сейчас. Я приехала сюда на два года. Осталась еще пара месяцев. А в чем дело?
– К нам посылают двух новичков. – Доктор слегка покачал головой.
– Замечательно! – воскликнула Блэр. – Вы же сами просили еще людей…
– Да, но не рассчитывал их получить. – Он поднялся со своей койки и заходил по земляному полу. – Просто я подумал… – Он пожал плечами и посмотрел на нее в упор. – Может, ты знаешь что-то такое, чего не знаю я?
Блэр покачала головой. Идя ей навстречу, Том Харди хранил ее инкогнито, а потому имел право на откровенность.
– Я уверена, что нам нечего опасаться, – честно ответила девушка. – Как раз на днях я получила письмо. – Она хмуро улыбнулась. – И я вам гарантирую: папа обязательно предупредил бы, если бы мне угрожала хоть малейшая опасность. Нет. – Она вновь покачала головой. – Новое правительство занимает прочные позиции. Уже скоро месяц, как не слышно о партизанских действиях.
– Ну что ж. – Доктор опять сел на койку и потер лоб. – Видимо, они просто начали с нами немного считаться.
– Думаю, вы правы, – согласилась Блэр, поднимаясь со смущенной улыбкой. – Если не возражаете, я пойду…
Он махнул ей рукой и взялся за свою книгу:
– Иди, Блэр. Приятно искупаться!
Купание и в самом деле оказалось приятным. Живописный ручей, скрытый от глаз буйной пестрой растительностью, с веселым журчанием сбегал по склону утеса. Здесь был даже маленький водопадик под размытой скалой.
Когда Блэр с мылом в руке подошла к ручью, Кейт уже стояла на берегу, энергично растираясь полотенцем.
– Ты не поверишь, – предупредила она, – но вода здесь действительно холодная!
– Отлично! – Блэр радостно засмеялась.
Она уже начала забывать, что такое холод, и теперь, шагнув в воду, испытала ни с чем не сравнимое наслаждение. По разгоряченному телу побежали мурашки. Не обращая на это внимания, она медленно поплыла к водопаду и подставила лицо под прохладные струи.
– Я пошла! – крикнула Кейт, махнув ей рукой, но Блэр едва слышала подругу.
Не заметила она и того, как в кустах, слева от ручейка, чуть шелохнулась листва, хотя ветра не было.
Разве могла она вообразить, что в этот воскресный вечер за ней кто-то наблюдал?
Он стоял в кустах – не шевелясь и почти не дыша. Жили и, казалось, дышали только его горящие желтые глаза.
Она! Не очень-то она сейчас похожа на свой портрет: длинные волосы намокли и падают на спину тяжелой блестящей гривой. Лицо, правда, такое же – те же тонкие черты. И потом, разумеется, на снимке она одета. У него заходили желваки. Ему не нравилась роль тайного наблюдателя, однако он не мог сдержать восхищения. Фотография не давала никакого представления о ее теле, а оно было так же прекрасно, как и лицо: здоровое, загорелое, с сильными тонкими руками и длинными стройными ногами. Высокая упругая грудь, тонкая талия и призывно-округлые ягодицы.
Его охватил жар, не имевший ничего общего с влажной тропической духотой. Лоб покрылся испариной. Пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не смахнуть с лица щекочущие капельки пота. «Это же принцесса!» – напомнил он себе. Избалованная дамочка, по вине которой он здесь торчит. Мысль об этом охладила огненное томление в чреслах.
Однако она и в самом деле являла собой неправдоподобно красивое зрелище: изящная фигурка, мелькавшая в прохладных чистых струях. Ее мелодичный смех сливался с шумом ручья. Поджав ноги и изящно выгнув спину, она уселась на большой валун под водопадом и высоко подняла руки, точно в молитве.
Возвращение на Ближний Восток уже не казалось ему таким желанным. Черт возьми! Как бы после такого задания не угодить в преждевременную отставку…
Наконец она вышла на берег, и он смог вернуться к себе в лагерь. Без аппетита поужинав, он улегся в спальный мешок, тщетно пытаясь стереть из памяти образ прекрасной купальщицы.
Несмотря на москитные сетки, комары кусали нещадно. Он долго ворочался, проклиная избалованную принцессу, но в конце концов заснул.
Крэг Тейлор появился в лагере помощи голодающим, когда розовые полосы рассвета только-только начали светлеть. Но в лагере уже бурлила жизнь. Местные жители выстроились в длинную очередь за порцией жидкой каши из большого железного котла.
Выскочив из джипа, он быстро огляделся, но Блэр Морган нигде не было. У котла стояла стройная рыженькая девушка и разливала половником кашу, на вид овсянку. Молодой человек, едва вышедший из подросткового возраста, поил детей молоком, а женщина средних лет раздавала фрукты.
Затем Крэг заметил бородатого мужчину в потрепанной одежде, который спешил ему навстречу с сияющим лицом, и вновь мысленно обругал руководство, пославшее его на такое задание. Этот человек радовался, думая, что получил еще одного помощника.
– Добро пожаловать! – Бородач протянул руку. – Меня зовут Том Харди, я заведую всем этим сумасшедшим домом.
– Крэг. Крэг Тейлор.
Ответив на сильное, энергичное рукопожатие, Крэг повесил на плечо свою спортивную сумку, изобразив беззаботную усмешку:
– С чего мне начать?
– Мне нравится ваш запал! – засмеялся доктор, разглядывая новичка.
Странно, он не был похож на тех людей, которые обычно сюда приезжают. В его взгляде таилась властность, не вязавшаяся с длинными волосами и простой одеждой. А как сложен – будто отлит из стали! Это вам не юный идеалист, мечтающий о спасении мира. Ну что ж, философски рассудил доктор, у каждого свои причины ехать сюда, в эти чужие края. Он старался задавать поменьше вопросов и судил о мужчинах и женщинах по ним самим и результатам их труда.
При мысли о «результатах труда» улыбка его стала еще шире, расщепив пополам косматую бороду. Совсем неплохо иметь в бригаде умного сильного мужчину. Особенно когда пришла машина с продовольствием и надо ее разгрузить.
– Сейчас, – сказал доктор, не стыдясь выказывать свою радость, – я познакомлю вас с остальными. А потом дам кое-какую тяжелую работенку. Разгрузка. Надеюсь, вы не возражаете?
– Нисколько, – отозвался Крэг, в душе стыдясь своего вранья, – за этим я сюда и приехал.
Черт возьми, он с удовольствием сделает все, о чем его попросит этот доверчивый доктор! Ведь тот такая же пешка в чужой игре, как и сам Крэг. Впрочем, нет, положение доктора еще хуже, ибо он даже не ведает о том, что происходит на самом деле.
– Пойдемте, я познакомлю вас с бригадой, – пригласил Том.
Блэр слышала, как подъехал джип, и решила, что это явился корреспондент. Пора смываться.
Надвинув соломенную шляпу на глаза, она тихо вышла на тропинку за палатками и скрылась в лесной чаще. Ей не обязательно уходить далеко в джунгли – можно отсидеться на маленькой полянке неподалеку от лагеря. Раскидистые деревья укроют ее от зноя, а гладкий плоский камень послужит креслом. Девушка села, раскрыв на коленях справочник по съедобным растениям джунглей.
Однако, услышав, как к лагерю подъехал еще один джип, Блэр отложила книжку. Любопытство пересилило осторожность, и она бесшумно прокралась обратно, стараясь держаться в тени деревьев.
Во втором джипе действительно прибыл репортер – она поняла это сразу. Человек, вышедший из машины, был чужим в тропиках. Его городская одежда выглядела здесь по меньшей мере неуместно: джинсы (модельные! – даже с такого расстояния видно множество фирменных нашивок) и дорогая рубашка с длинными рукавами, закатанными до локтей. За ухом торчал карандаш. В его манерах сквозила наглая развязность.
«Подающий надежды щелкопер», – подумала Блэр. Жизнь приучила ее относиться к газетчикам без особой симпатии. Среди них встречались настоящие профессионалы, но попадались и такие, у которых напрочь отсутствовали и такт, и чувство ответственности.
Блэр слушала голос доктора Харди, отрывисто отвечавшего на вопросы. Как ни настаивал молодой репортер, Том наотрез отказался обсуждать вопросы, связанные с политикой этой разоренной страны. Интервью получилось кратким. Доктор Харди знал, чего хочет от жизни, и твердо стоял на своих позициях. Ни один газетчик не вытянет из него ничего, кроме сухой информации: у бригады помощи голодающим только одна цель – облегчить страдания гражданских жертв катастрофы.