Страница:
– Я умею сочувствовать. Вспомните, что я знал вашу мать. Милая, замечательная леди… То, что произошло, было настоящей трагедией.
– Не трагедией, злодеянием! – зло сказал Доминик.
Юристу не было известно и половины. Доминик поборол свои чувства, и когда он повернулся, его лицо приняло свое обычное холодное выражение.
– Я хочу, чтобы Идс расплатился за все.
– Сыщики найдут его, милорд, не беспокойтесь, – заверил его Подмор. Он посмотрел на него проницательным взглядом. – Я так понимаю, ваша привязанность к Вульфстону возродилась с тех пор, как вы приехали?
В ответ на этот вопрос Доминик лишь вскинул голову.
– Привязанность? Разумеется, нет. Я ненавижу это место ничуть не меньше, чем прежде!
Подмор извинился голосом опытного юриста:
– Простите, разумеется, нет. Просто вы показались мне немного более… заинтересованным, чем прежде. – Он начал раскладывать бумаги перед собой на столе. – Значит, вы не собираетесь производить ремонт в домах арендаторов?
Доминик задумался на мгновение.
– Я должен, – сказал он наконец. – Я не могу позволить людям жить в таких отвратительных условиях. Это конечно, не моя вина, но ответственность за это тем не менее лежит на мне.
– Разумеется, милорд. Хотя считаю своим долгом напомнить, что если вы продадите имение по частям, новый владелец может все равно решить снести все постройки и выселить арендаторов. Современные методики сельского хозяйства, насколько я понимаю, требуют работы в больших масштабах.
Доминик снова выглянул из окна на двор, по которому туда-сюда сновали люди. Черт, ему не хотелось думать о последствиях, он просто хотел избавиться от этого места.
– А может быть, и нет, – сказал он наконец. – Все нужно закончить до зимы. Некоторые из этих чертовых крыш протекают.
– Хорошо. – Подмор сделал пометку в бумагах. – Это все, что вы хотели?
– Нет, – сказал Доминик, все еще глядя из окна во двор. – Я хотел уточнить кое-что по поводу завещания. Предположим, я разорву помолвку с мисс Петтифер, и поместье продадут. Что мне помешает просто его купить?
Поверенный вздохнул:
– Я уже объяснял вам в Бристоле, милорд. Правда, я опасался, что вы были настолько рассержены, что не уделили должного внимания всем деталям. Ваш отец предвидел это. Вы не можете купить поместье, это особо подчеркнуто в завещании. Ни вы, ни ваш агент, ни кровный родственник, ни жена. – Он с сожалением покачал головой. – Мне очень жаль, милорд, но ваш отец был в бешенстве, когда вы сбежали. Он намеревался заставить вас повиноваться в конце концов.
Доминик сжал челюсти. Он не позволит своему отцу командовать собой, даже после смерти.
– Сэр Джон приехал сюда со своей дочерью, чтобы попробовать обвенчать нас пораньше. Он болен. Мне тут пришла в голову мысль: а что, если он умрет?
– Если мисс Петтифер к тому времени не выйдет замуж, завещание остается в силе.
– А если она захочет разорвать помолвку?
– Если так, то десять тысяч фунтов, выплаченные вашим отцом сэру Джону при подписании контракта, должны будут быть возвращены поместью Вульфстон.
– А если я не захочу получать с них деньги?
Подмор покачал головой:
– Вы не можете. Деньги должны быть уплачены мисс Петтифер или ее отцом, а вы знаете, что денег у них нет. Простите, милорд, но ваш отец предусмотрел расточительность сэра Джона и ваше нежелание жениться на девушке по его выбору.
– Что, если я дам ей деньги из моих собственных средств? Поверенный пожал плечами:
– Я об этом не узнаю. Но факт остается фактом: вам все равно придется получить разрешение сэра Джона на женитьбу. Как я уже говорил, ваш отец вознамерился подчинить вас своей воле, а у меня создалось такое впечатление, что сэр Джон предпочитает, чтобы вы заключили союз с его дочерью.
– Да уж, чертов дурак! – Доминик обхватил одной ладонью другую, сжатую в кулак. Упрямый старик отказывался видеть, что из Доминика выйдет ужасный муж для его дочери – жестокий и равнодушный. Он продолжал мерить комнату шагами.
– Полагаю, у вас уже есть молодая леди на примете, милорд.
Доминик посмотрел ему прямо в глаза.
– Нет, с чего это вам взбрела в голову такая идея? Подмор пожал плечами:
– Просто так, стариковские мысли. – Он поколебался, а затем добавил: – Милорд, почему бы вам просто не отказаться от этого брака, и пусть поместье продают. Поскольку вы все равно намеревались так поступить и поскольку в деньгах вы не нуждаетесь…
– Нет! Мне нужно владеть им. Это мое право! Я не позволю отцу лишить меня моих прав с помощью какого-то дурацкого завещания. Если поместью суждено быть проданным по частям, то это произойдет, потому что так пожелал я, а не мой отец, чтоб он вечно горел в аду!
Подмор сморгнул. Доминик продолжал:
– Мою мать продали замуж из-за этого замка. Ей было всего семнадцать лет.
– Я помню, – мягко сказал поверенный. – Она была прекрасной невестой.
Доминик кивнул. Он все время забывал, что старик знал его мать.
– Мой отец превратил ее жизнь в кошмар, так что в конце концов она вынуждена была бежать на континент. Там она долгие годы жила в нищете, и все это из-за моего отца и Вульфстона.
Наступила долгая тишина, во время которой Доминик пытался сглотнуть горечь, скопившуюся в горле. Наконец он сел в кресло напротив Подмора и сказал:
– Когда моя мать была на смертном одре, я обещал ей, что сделаю все, что угодно, чтобы завладеть Вульфстоном. Она просила, умоляла меня забрать его ради нее. Так я и сделаю. Любыми доступными мне средствами.
Подмор глубоко вздохнул:
– Да, понимаю. Мне бы очень хотелось как-то вам помочь, но ваш отец основательно подошел к этому вопросу.
Доминик насупился. Он должен, он должен. Вульфстон будет принадлежать ему.
– Теперь по поводу поместья! Оно требует большого внимания, поскольку очень запущено. Надеюсь, что у меня есть ваше разрешение, как исполнителя воли моего отца, заниматься этим?
– Разумеется.
– Я нанял местного жителя, Джейка Таскера, в качестве временного управляющего и послал за Абдулом. Он займет место Идса.
Подмор с сомнением поджал губы.
– Умно ли это, милорд? У Абдула нет никакого опыта по управлению английским поместьем.
Доминик приподнял бровь.
– Абдул – гений. Подмор неуютно поежился в кресле.
– Да, но… он же совсем чужой здесь. Он может не понравиться местным. Английские сельские жители обладают довольно узким кругозором. В этих местах они называют людей из Шрусбери иностранцами, а это всего лишь в двадцати трех милях отсюда.
Доминик пожал плечами:
– Мне все равно, что они подумают об Абдуле. Он не должен им нравиться. Он приедет, чтобы выполнять работу – привести поместье в то состояние, которое обеспечит ему наивысшую цену. • Подмор взволнованно покачал головой:
– Боюсь, что с ним будут неприятности. Могли бы вы попросить его одеваться не слишком… экзотично? И побриться, чтобы он не выглядел таким свирепым.
– Его внешний вид – это его дело.
– В таком случае нанять вам слуг мог бы и я, а не Абдул. Если это место в таком запущенном состоянии, как вы говорите, будет…
– Не беспокойтесь. Прямо сейчас, пока мы с вами тут разговариваем, мой дом отчищают человек пятьдесят, не меньше, – сообщил ему Доминик. Он поднялся на ноги и вновь начал расхаживать из стороны в сторону. – Только прежде чем вы похвалите меня за проявление инициативы, должен сказать, что мне все это ужасно не нравится. Наемная компаньонка мисс Петтифер взяла на себя смелость собрать целую армию из местных жителей, чтобы чистить, драить и полировать.
Бровь Подмора дрогнула.
– Наемная компаньонка занимается наймом слуг? Доминик фыркнул:
– Да, но, должен сказать, это самая необычная компаньонка, которую вам когда-либо приходилось видеть. Для начала, у нее нет никакого уважения к титулам, она дерзит мне, приказывает своей госпоже, но в то же время защищает ее, как тигрица своего детеныша. Она заполнила мой дом местной деревенщиной и велела им все вычистить, заметьте, в моем доме, а когда я начал задавать ей вопросы, она заверила меня, что, если я не могу себе это позволить, она сама им заплатит! – Доминик фыркнул еще раз.
– Пожилая женщина? – деликатно поинтересовался Подмор.
– Вовсе нет.
– А… – Подмор сложил пальцы вместе и внимательно а них посмотрел. – И сколько лет может быть этой компаньонке?
Доминик беззаботно отмахнулся.
– Не знаю. Молодая. Думаю, того же возраста, что и мисс Петтифер. Сэр Джон сообщил, что она лишь недавно занялась такой работой, говорит – одна из «девочек Гасси», что бы это ни означало…
– Леди Огаста Мерридью. Она занимается девочками-сиротками и провела немало работы…
– …Но если послушать, как эта девушка разговаривает с мисс Петтифер, можно подумать, что они знакомы много лет. Она даже называет ее Мелли. Мелли! Не мисс Петтифер. Никакого уважения. – Сообразив, что начал произносить напыщенную речь, Доминик сел.
Подмор проницательно посмотрел на него.
– Полагаю, она красива. Доминик нахмурился.
– Красивая? Конечно, она… да кому какое дело, красивая она или нет? Это никакого отношения к делу не имеет.
Поверенный улыбнулся:
– Разумеется, нет.
Глава 10
После обеда Грейс уже валилась с ног от усталости. Она замучилась отвечать на вопросы и решать проблемы. Чем больше она осматривалась вокруг, тем больше находила дел. Ее руки и ноги болели. Было жарко, она была вся грязная, пыльная и до предела вымотанная. Сейчас бы не помешало как следует отмокнуть в горячей ванне, но для этого сначала нужно было организовать, чтобы подогрели воду, а кроме того, тут была только небольшая ванна, а ей хотелось именно полежать. И она не выдержала бы ту лавину вопросов, которые на нее посыпались бы, если бы она заявила о своем желании принять ванну посреди дня, даже не в субботу.
Нет, ванна не подойдет, однако она могла бы поплавать. Плавать Грейс умела. Когда ее сестра Фейт вернулась из Франции со своим молодым мужем, она рассказала всем своим сестрам о том удовольствии, которое приносит плавание в море, и на следующий год они все научились. Это было просто великолепно, и Грейс научилась плавать как маленькая лягушка. С тех пор она каждое лето умудрялась найти возможность поплавать, хотя это и считалось не совсем подобающим занятием для женщины.
Если она ускользнет сейчас, никто и не заметит. В это время дня все заняты. А лорд д'Акр уехал в Ладлоу по делу и ей не помешает.
Она постучала в дверь спальни сэра Джона и сделала реверанс.
– Сэр Джон, мисс Петтифер. Как вы поживаете, сэр Джон? – Честно говоря, Грейс казалось, что он выглядит неважно. Он похудел и побледнел. Она взглянула на поднос с ужином, состоявшим из миски куриного супа и тонких ломтиков хлеба с маслом, который он оставил нетронутым. Мелли поймала ее взгляд и едва заметно качнула головой. Сэр Джон все еще ничего не ел.
– Не жалуюсь, Грейсток. – Он пошевелился и сморщился от боли. – Старею, вот и все. Ты пришла сыграть с нами в карты? Я скоро выиграю у дочери все бобы.
– Благодарю вас, нет. Я пришла забрать поднос, сэр, и напомнить мисс Петтифер, что она хотела сходить днем на прогулку.
– Тогда отправляйся, Мелли, – тут же велел ее отец. – Не нужно сидеть в угрюмой комнате с больным отцом, когда можно быть на улице в такой замечательный день, как сегодня.
Мелли решительно покачала головой:
– О нет, сейчас слишком жарко, чтобы выходить на улицу, папа. Я схожу вечером, когда станет прохладнее.
Отец многозначительно улыбнулся:
– Беспокоишься о цвете лица, малышка? Ну, такой нежный цвет лица, как у тебя, следует защищать, не правда ли, Грейсток? Не много утонченных лондонских леди могли бы таким похвастаться. – Он озабоченно посмотрел на Грейс. – А вот тебе, Грейсток, следует уделять себе побольше внимания. Вообще-то, может быть, Мелли могла бы тебе помочь советом.
– Да, сэр Джон, благодарю вас, сэр Джон. – Грейс сделала реверанс и взяла поднос.
Если Мелли не хотела воспользоваться предлогом и сбежать на часок, ничего не поделаешь. Грейс отнесла поднос на кухню и с легким сердцем ушла. Она могла делать все, что хочет.
Она могла пойти к озеру в лесу, о котором говорила бабушка Уигмор, тому, которое обладает волшебной силой избавлять от веснушек. Грейс немного поплавает, и никто ничего не заметит. И ее веснушкам не будет ничего угрожать. По правде говоря, ей начинали нравиться ее веснушки, она стала заботиться о них.
Раньше Грейс и не подозревала, как страдают веснушчатые девушки. Все предлагали ей разнообразные рецепты по избавлению от этих украшений на лице. Миссис Парри прислала пахту. Бабушка Уигмор посоветовала использовать воду из озера Гуидиона. Даже миссис Тикел прислала лимоны с указанием умываться лимонным соком дважды вдень.
И мужчины с золотистыми глазами вслух разглагольствовали о том, где эти веснушки заканчиваются.
Часом позже Доминик выехал из Ладлоу. Жара была невыносимой, и к тому времени, как он попал в Лауэр-Вульфстон, ему ужасно захотелось пить. Ему хотелось пить до такой степени, что даже мысль о том, чтобы отведать горького эля местного трактира, не вызывала отвращения.
Он ни за что бы не признался даже самому себе, что чертов напиток начинает ему нравиться.
В глубокой задумчивости Доминик прокладывал себе дорогу в толпе, заметив, что народу тут собралось довольно много, но не утруждая себя размышлениями по поводу такого столпотворения. Звонкий голос прервал его размышления:
– Вульф! Доминик Вульф! – Чья-то ладонь ударила его между лопаток с такой силой, что он чуть было не споткнулся.
Доминик обернулся и увидел перед собой модного человека, одетого в хорошо сидящие серые брюки, жилет в белую и серую полоску и элегантный черный пиджак, лишь слегка поношенный на лацканах.
Доминик от удивления открыл рот.
– Фрей, это ты? Боже мой! – Он схватил молодого человека за руку и от души ее пожал. – Фрей Неттертон! И вдруг здесь! Давай выйдем, выпьем чего-нибудь.
Его друг оглянулся по сторонам и наморщил нос.
– Согласен. Кажется, нашим соседям еще только предстоит открыть для себя чудодейственные свойства мыла.
Доминик ухмыльнулся. Некоторые люди, слава Богу, никогда не меняются, и Фрей был одним из них. Его друг мог быть беден, как церковная мышь, но по-прежнему привередлив.
– Не могу поверить, что ты и вправду здесь, Фрей. И что привело тебя в эти дикие земли Шропшира? Бьюсь об заклад, ты не знал, что я здесь. Почти никто этого не знает.
– Да уж! Как вспомню, что старый Дженкинз, бывало, хвалил тебя за великолепный почерк, начинаю жалеть, что ты никогда не используешь его, чтобы поддерживать контакт со своими друзьями. – Фрей аккуратно провел пальцем по отвороту воротника, чтобы ослабить его, не нарушая изящности всего костюма. – Не говоря уже о том, что ты позволяешь им умереть от жажды в такую жару.
Доминик рассмеялся и распорядился, чтобы напитки вынесли наружу, к скамейке, расположившейся в тени.
– Боюсь, что это всего-навсего эль. Высшее сословие здесь обычно не обслуживают.
Фрей схватил свою кружку и сделал большой глоток.
– Вот так лучше. Кстати, кого это ты назвал высшим сословием, лорд д'Акр, владелец всех здешних земель? – Он критично осмотрелся вокруг. – Деревня – ведь часть поместья, не так ли?
Доминик посмотрел на свою кружку, и его лицо вытянулось.
– Да, но на самом деле все, что ты видишь, мне еще не принадлежит. Мне только предстоит закрепить за собой поместье.
Фрей нахмурился:
– Как это закрепить? Ведь твой отец умер, так? А ты его единственный сын.
– Да, но завещание довольно запутанное. Фрей фыркнул:
– Ты хочешь сказать, он все еще пытается заставить тебя танцевать под свою дудку, даже из могилы?
Доминик расслабился. Ему бы следовало знать, что Фрей был одним из немногих, кто его понимал.
– Это ты верно подметил. Отец пытается манипулировать мной даже из могилы, так что я должен заработать свое наследство.
Фрей задумчиво отпил еще эля.
– Неплохой эль. И что же ты должен сделать?
– Быть почтительным сыном и наследником. И жениться на девушке, которую он выбрал мне в жены, когда мне было шестнадцать.
Фрей от изумления разинул рот.
– Ты мне никогда не говорил!
– Он мне тоже. Я узнал всего лишь несколько недель назад. – Доминик состроил гримасу. – Он хочет, чтобы я обеспечил Вульфстону наследников, но я этого не сделаю.
– Откажешься жениться? – Фрей пожал плечами. – Справедливо. Тебе же не нужна земля или лишний доход.
Доминик покачал головой:
– Нет, я женюсь, черт бы его побрал. Я не позволю ему лишить меня моих прав, но и по-своему ему все обделать не удастся.
– Так священнику это… – Фрей неубедительно закашлялся. – Ну и кто же эта счастливица? Она хорошенькая? Она в тебя уже влюбилась?
– Вовсе нет. Она простенькая, не блещет умом и делает это из-за денег.
Фрей с недоумением уставился на него.
– Боже мой! Зачем брать на себя такую обузу? Если бы я решил жениться, я бы выбрал хорошенькую девушку. Правда, сейчас я не могу этого сделать, жениться, я хочу сказать. Нужно подождать, пока мой чертов дедушка протянет ноги.
– Он все еще не выпускает кошелька из рук?
– Нет, как будто это спасательный плот, – угрюмо сказал Фрей. – Он держит меня, а следовательно, и мою мать, и сестер впроголодь. Не представляю, как, он предполагает, мы должны жить на эти деньги да еще оплачивать выходы девочек в свет.
Доминик сочувственно кивнул. Дядюшка Фрея обладал огромным состоянием, но был при этом ужасно скаредным, как будто нищета была добродетелью.
– Не будем об этом здесь говорить. – Он кивнул головой в сторону трактира, откуда любой мог бы услышать их разговор. – Почему бы тебе не приехать в Вульфстон? – Доминик нахмурился. – Ты, кстати, так и не сказал мне, почему ты приехал. Ведь ты не знал, что я здесь.
Фрей хитро на него посмотрел.
– Викарий церкви Святого Стефана стар и болен и уехал со своей дочкой в Лидс.
Доминик не понял.
– А зачем тебе этот викарий? Он что, твой родственник? – Доминик сделал большой глоток, понемногу привыкая к вкусу эля.
Фрей смахнул с пиджака воображаемую пылинку.
– Нет, не родственник. – Затем с легким смущением он добавил: – Вообще-то я новый викарий церкви Святого Стефана… Разве мама не говорила тебе, что невежливо плеваться элем в викариев? Это проявление грубости и неуважения. К счастью, как твой новый духовный пастырь я могу наставить тебя на путь истинный. – Он стер капельки эля, которыми Доминик обрызгал его от неожиданности.
– Ты викарий? Ты? Ты шутишь! Фрей с достоинством заметил:
– Выкажи хоть немного уважения человеку церкви, язычник. Да будет тебе известно, что несколько лет назад архиепископ Кентерберийский лично рукоположил меня.
Доминик издал резкий смешок.
– Бедняге, наверное, завязали глаза. Вол чара вроде тебя, одетый в овечью шкуру.
– Овечья шкура? – Возмущенный Фрей поправил отвороты пиджака. – Возможно, он был сшит и не специально для меня, но это, к твоему сведению, мериносовая шерсть лучшей выделки. А что касается волков, то волком в нашей компании всегда был ты.
Доминик покачал головой:
– Ты – священник? Но почему? Его друг пожал плечами:
– Надо же мне где-то достать денег. Для бизнеса у меня не хватит мозгов, и я не могу позволить, чтобы меня убили в армии: тогда после смерти дяди мать с сестрами останутся вообще без средств к существованию. К дипломатической службе у меня талантов нет, так что остается только церковь.
Доминик рассмеялся.
– Мне, кажется, этого не понять. Ты новый викарий… Где?
– В церкви Святого Стефана. Всего лишь на несколько месяцев, пока не найдут кого-нибудь на постоянную работу. У этого прихода репутация одного из беднейших в Шропшире.
– А где эта церковь Святого Стефана? Фрей неодобрительно покачал головой.
– Прямо здесь, в этой твоей деревне, язычник ты этакий.
– Боже правый!
– Вот именно. Я рад, что тебе хоть это известно, – сердито сказал его друг. Он поставил кружку и поднялся. – Благодарю за угощение, Доминик. А теперь мне пора отправляться в дом викария. Я провожу первую службу в воскресенье. Ты, разумеется, придешь?
Доминик закатил глаза и издал мученический стон.
– Великолепно! – Фрей хлопнул его по плечу. – Я знал, что ты не подведешь старого друга. – Он протянул ему руку и мягко сказал: – Я очень скучал по тебе и очень рад был с тобой увидеться.
Не говоря ни слова, Доминик пожал руку друга. Он тоже был чертовски рад видеть Фрея. Он посмотрел на кипу багажа, сваленную на ржавую тележку. Старомодные обтрепанные чемоданы, отмеченные все же гербом Неттертонов, могли принадлежать только Фрею.
– А где же твой экипаж? – Это была особая гордость и радость Фрея.
Фрей покачал головой и произнес голосом проповедника:
– Сельский священник не может разъезжать в экипаже, более подходящем для спорта, нежели для сельских визитов. – Он продолжил своим нормальным голосом. – Приехал на почтовой. Все равно пришлось продать карету и пару. Это были великолепные лошади, видел бы ты их! Но… – Он вздохнул. – Мне нужны были деньги. Так что епископ одолжил мне свою древнюю двуколку. – Он произнес это слово с отвращением и скорчил рожу, к вящему удовольствию своего друга. – Она прибудет на этой неделе.
– А тем временем?
– Буду ходить пешком, – с достоинством произнес преподобный Неттертон. – И платить крестьянам за помощь с теми делами, с которыми не смогу справиться сам. Знаешь, какой-то наглец пытался вырвать у меня вещи, когда я выходил из почтовой кареты. Хотел получить за это шесть пенсов, как в Лондоне. Я отвесил ему здоровенную оплеуху.
– Ты приехал на почтовой карете? – Доминик был потрясен. Положение оказалось хуже, чем он предполагал.
Фрей вздохнул.
– Приказ епископа. Воздержание должно улучшить мой характер, – признался он. – Правда, не понимаю, как можно стать лучшим человеком, живя в лачуге. Кажется, люди должны становиться только злобнее и отчаяннее, да попробуй объясни это епископу.
Доминик рассмеялся и подошел к своему коню, кото-ого привязал в теньке.
– Вот, возьми моего коня, по крайней мере на сегодня. – Он бросил другу поводья.
– Он тебе не нужен?
– Нет, я дойду тропинкой через лес. Это всего-то займет минут пятнадцать. Можешь взять Экса, чтобы разъезжать по округе, пока не прибудет твоя двуколка.
– Хорошо, и пусть епископ со своими приказами убирается куда подальше. Но… Экс? – Фрей приподнял бровь. Ты же не занимаешься колдовством, Доминик? Епископу бы это не понравится.
Доминик улыбнулся:
– Нет, но конь чертовски упрямый. Выглядит неплохо, но не слишком умен. Полное имя – Экстон.
Фрей пристальнее пригляделся к лошади и улыбнулся:
– Понятно, мерин. В следующий раз, когда увижу Экс-тона, обязательно расскажу, что ты назвал коня в его честь.
– Только заднюю половину. Фрей расхохотался.
– Ты же знаешь, что Экстон – восходящая звезда в правительстве.
– Вот видишь! Я ему еще в школе говорил, что он плохо кончит, и вот что получилось. – Доминик потянулся. – Приезжай сегодня к ужину. Увидишь, какое наследство оставил мне мой заботливый папочка. Спартанские условия, которые приведут твоего епископа в восторг. Я так понимаю, этот епископ – твой дядя.
Фрей угрюмо кивнул:
– Да, дядя Седди, чтоб ему! Он всегда меня терпеть не мог, с тех самых пор, как я налил клей ему в митру. Никакого чувства юмора! Откуда мне было знать, что с возрастом он станет еще хуже? Иначе подложил бы в митру гадюку!
Грейс последовала указаниям бабушки Уигмор и без труда нашла тропинку, ведущую к сказочному озеру. Она была узкая и мягкая от покрывавших ее опавших листьев. В лесу было тихо. Наверное, днем, когда было так жарко, все животные спали. Грейс шла потихоньку, стараясь не нарушать царившего вокруг спокойствия.
Ей, конечно, нравилось командовать батальонами армии Вульфстона, но как же хорошо было оказаться подальше от бесконечных вопросов и побыть наедине со своими мыслями.
Буки росли здесь очень густо. Солнечные лучи пронизывали густые кроны золотыми копьями. На фоне темно-зеленой листвы это выглядело великолепно.
Наконец буки сменились ольхой, и девушка поняла, что до озера уже осталось совсем немного. Внезапно темнота и мрак, окружавшие ее, закончились, и она вышла к озеру. Половина его лежала в тени, а другая половина танцевала и искрилась в лучах послеобеденного солнца.
Озеро питалось от небольшого ручья, который весело скатывался с холмов, выливаясь в него через небольшую кучку камней напротив Грейс. Вода выглядела чистой, прохладной и замечательной. По словам бабушки Уигмор, ей следует умыться этой водой при молодом месяце. Это поможет избавиться от веснушек. Ведь это озеро совершенно особенное – волшебное.
Сейчас вряд ли был молодой месяц, но Грейс это не волновало. Она собиралась окунуть в воду не только лицо и от всей души надеялась, что ее веснушки из хны переживут это погружение. Если же нет, ей придется подновить их. Девушка присела на узкой каемке травы и сняла ботинки и носки. Она быстро разделась, пока не осталась в нижней рубашке и панталонах.
– Не трагедией, злодеянием! – зло сказал Доминик.
Юристу не было известно и половины. Доминик поборол свои чувства, и когда он повернулся, его лицо приняло свое обычное холодное выражение.
– Я хочу, чтобы Идс расплатился за все.
– Сыщики найдут его, милорд, не беспокойтесь, – заверил его Подмор. Он посмотрел на него проницательным взглядом. – Я так понимаю, ваша привязанность к Вульфстону возродилась с тех пор, как вы приехали?
В ответ на этот вопрос Доминик лишь вскинул голову.
– Привязанность? Разумеется, нет. Я ненавижу это место ничуть не меньше, чем прежде!
Подмор извинился голосом опытного юриста:
– Простите, разумеется, нет. Просто вы показались мне немного более… заинтересованным, чем прежде. – Он начал раскладывать бумаги перед собой на столе. – Значит, вы не собираетесь производить ремонт в домах арендаторов?
Доминик задумался на мгновение.
– Я должен, – сказал он наконец. – Я не могу позволить людям жить в таких отвратительных условиях. Это конечно, не моя вина, но ответственность за это тем не менее лежит на мне.
– Разумеется, милорд. Хотя считаю своим долгом напомнить, что если вы продадите имение по частям, новый владелец может все равно решить снести все постройки и выселить арендаторов. Современные методики сельского хозяйства, насколько я понимаю, требуют работы в больших масштабах.
Доминик снова выглянул из окна на двор, по которому туда-сюда сновали люди. Черт, ему не хотелось думать о последствиях, он просто хотел избавиться от этого места.
– А может быть, и нет, – сказал он наконец. – Все нужно закончить до зимы. Некоторые из этих чертовых крыш протекают.
– Хорошо. – Подмор сделал пометку в бумагах. – Это все, что вы хотели?
– Нет, – сказал Доминик, все еще глядя из окна во двор. – Я хотел уточнить кое-что по поводу завещания. Предположим, я разорву помолвку с мисс Петтифер, и поместье продадут. Что мне помешает просто его купить?
Поверенный вздохнул:
– Я уже объяснял вам в Бристоле, милорд. Правда, я опасался, что вы были настолько рассержены, что не уделили должного внимания всем деталям. Ваш отец предвидел это. Вы не можете купить поместье, это особо подчеркнуто в завещании. Ни вы, ни ваш агент, ни кровный родственник, ни жена. – Он с сожалением покачал головой. – Мне очень жаль, милорд, но ваш отец был в бешенстве, когда вы сбежали. Он намеревался заставить вас повиноваться в конце концов.
Доминик сжал челюсти. Он не позволит своему отцу командовать собой, даже после смерти.
– Сэр Джон приехал сюда со своей дочерью, чтобы попробовать обвенчать нас пораньше. Он болен. Мне тут пришла в голову мысль: а что, если он умрет?
– Если мисс Петтифер к тому времени не выйдет замуж, завещание остается в силе.
– А если она захочет разорвать помолвку?
– Если так, то десять тысяч фунтов, выплаченные вашим отцом сэру Джону при подписании контракта, должны будут быть возвращены поместью Вульфстон.
– А если я не захочу получать с них деньги?
Подмор покачал головой:
– Вы не можете. Деньги должны быть уплачены мисс Петтифер или ее отцом, а вы знаете, что денег у них нет. Простите, милорд, но ваш отец предусмотрел расточительность сэра Джона и ваше нежелание жениться на девушке по его выбору.
– Что, если я дам ей деньги из моих собственных средств? Поверенный пожал плечами:
– Я об этом не узнаю. Но факт остается фактом: вам все равно придется получить разрешение сэра Джона на женитьбу. Как я уже говорил, ваш отец вознамерился подчинить вас своей воле, а у меня создалось такое впечатление, что сэр Джон предпочитает, чтобы вы заключили союз с его дочерью.
– Да уж, чертов дурак! – Доминик обхватил одной ладонью другую, сжатую в кулак. Упрямый старик отказывался видеть, что из Доминика выйдет ужасный муж для его дочери – жестокий и равнодушный. Он продолжал мерить комнату шагами.
– Полагаю, у вас уже есть молодая леди на примете, милорд.
Доминик посмотрел ему прямо в глаза.
– Нет, с чего это вам взбрела в голову такая идея? Подмор пожал плечами:
– Просто так, стариковские мысли. – Он поколебался, а затем добавил: – Милорд, почему бы вам просто не отказаться от этого брака, и пусть поместье продают. Поскольку вы все равно намеревались так поступить и поскольку в деньгах вы не нуждаетесь…
– Нет! Мне нужно владеть им. Это мое право! Я не позволю отцу лишить меня моих прав с помощью какого-то дурацкого завещания. Если поместью суждено быть проданным по частям, то это произойдет, потому что так пожелал я, а не мой отец, чтоб он вечно горел в аду!
Подмор сморгнул. Доминик продолжал:
– Мою мать продали замуж из-за этого замка. Ей было всего семнадцать лет.
– Я помню, – мягко сказал поверенный. – Она была прекрасной невестой.
Доминик кивнул. Он все время забывал, что старик знал его мать.
– Мой отец превратил ее жизнь в кошмар, так что в конце концов она вынуждена была бежать на континент. Там она долгие годы жила в нищете, и все это из-за моего отца и Вульфстона.
Наступила долгая тишина, во время которой Доминик пытался сглотнуть горечь, скопившуюся в горле. Наконец он сел в кресло напротив Подмора и сказал:
– Когда моя мать была на смертном одре, я обещал ей, что сделаю все, что угодно, чтобы завладеть Вульфстоном. Она просила, умоляла меня забрать его ради нее. Так я и сделаю. Любыми доступными мне средствами.
Подмор глубоко вздохнул:
– Да, понимаю. Мне бы очень хотелось как-то вам помочь, но ваш отец основательно подошел к этому вопросу.
Доминик насупился. Он должен, он должен. Вульфстон будет принадлежать ему.
– Теперь по поводу поместья! Оно требует большого внимания, поскольку очень запущено. Надеюсь, что у меня есть ваше разрешение, как исполнителя воли моего отца, заниматься этим?
– Разумеется.
– Я нанял местного жителя, Джейка Таскера, в качестве временного управляющего и послал за Абдулом. Он займет место Идса.
Подмор с сомнением поджал губы.
– Умно ли это, милорд? У Абдула нет никакого опыта по управлению английским поместьем.
Доминик приподнял бровь.
– Абдул – гений. Подмор неуютно поежился в кресле.
– Да, но… он же совсем чужой здесь. Он может не понравиться местным. Английские сельские жители обладают довольно узким кругозором. В этих местах они называют людей из Шрусбери иностранцами, а это всего лишь в двадцати трех милях отсюда.
Доминик пожал плечами:
– Мне все равно, что они подумают об Абдуле. Он не должен им нравиться. Он приедет, чтобы выполнять работу – привести поместье в то состояние, которое обеспечит ему наивысшую цену. • Подмор взволнованно покачал головой:
– Боюсь, что с ним будут неприятности. Могли бы вы попросить его одеваться не слишком… экзотично? И побриться, чтобы он не выглядел таким свирепым.
– Его внешний вид – это его дело.
– В таком случае нанять вам слуг мог бы и я, а не Абдул. Если это место в таком запущенном состоянии, как вы говорите, будет…
– Не беспокойтесь. Прямо сейчас, пока мы с вами тут разговариваем, мой дом отчищают человек пятьдесят, не меньше, – сообщил ему Доминик. Он поднялся на ноги и вновь начал расхаживать из стороны в сторону. – Только прежде чем вы похвалите меня за проявление инициативы, должен сказать, что мне все это ужасно не нравится. Наемная компаньонка мисс Петтифер взяла на себя смелость собрать целую армию из местных жителей, чтобы чистить, драить и полировать.
Бровь Подмора дрогнула.
– Наемная компаньонка занимается наймом слуг? Доминик фыркнул:
– Да, но, должен сказать, это самая необычная компаньонка, которую вам когда-либо приходилось видеть. Для начала, у нее нет никакого уважения к титулам, она дерзит мне, приказывает своей госпоже, но в то же время защищает ее, как тигрица своего детеныша. Она заполнила мой дом местной деревенщиной и велела им все вычистить, заметьте, в моем доме, а когда я начал задавать ей вопросы, она заверила меня, что, если я не могу себе это позволить, она сама им заплатит! – Доминик фыркнул еще раз.
– Пожилая женщина? – деликатно поинтересовался Подмор.
– Вовсе нет.
– А… – Подмор сложил пальцы вместе и внимательно а них посмотрел. – И сколько лет может быть этой компаньонке?
Доминик беззаботно отмахнулся.
– Не знаю. Молодая. Думаю, того же возраста, что и мисс Петтифер. Сэр Джон сообщил, что она лишь недавно занялась такой работой, говорит – одна из «девочек Гасси», что бы это ни означало…
– Леди Огаста Мерридью. Она занимается девочками-сиротками и провела немало работы…
– …Но если послушать, как эта девушка разговаривает с мисс Петтифер, можно подумать, что они знакомы много лет. Она даже называет ее Мелли. Мелли! Не мисс Петтифер. Никакого уважения. – Сообразив, что начал произносить напыщенную речь, Доминик сел.
Подмор проницательно посмотрел на него.
– Полагаю, она красива. Доминик нахмурился.
– Красивая? Конечно, она… да кому какое дело, красивая она или нет? Это никакого отношения к делу не имеет.
Поверенный улыбнулся:
– Разумеется, нет.
Глава 10
Рассказ о своих бедах зачастую приносит утешение.
Пьер Корнель
После обеда Грейс уже валилась с ног от усталости. Она замучилась отвечать на вопросы и решать проблемы. Чем больше она осматривалась вокруг, тем больше находила дел. Ее руки и ноги болели. Было жарко, она была вся грязная, пыльная и до предела вымотанная. Сейчас бы не помешало как следует отмокнуть в горячей ванне, но для этого сначала нужно было организовать, чтобы подогрели воду, а кроме того, тут была только небольшая ванна, а ей хотелось именно полежать. И она не выдержала бы ту лавину вопросов, которые на нее посыпались бы, если бы она заявила о своем желании принять ванну посреди дня, даже не в субботу.
Нет, ванна не подойдет, однако она могла бы поплавать. Плавать Грейс умела. Когда ее сестра Фейт вернулась из Франции со своим молодым мужем, она рассказала всем своим сестрам о том удовольствии, которое приносит плавание в море, и на следующий год они все научились. Это было просто великолепно, и Грейс научилась плавать как маленькая лягушка. С тех пор она каждое лето умудрялась найти возможность поплавать, хотя это и считалось не совсем подобающим занятием для женщины.
Если она ускользнет сейчас, никто и не заметит. В это время дня все заняты. А лорд д'Акр уехал в Ладлоу по делу и ей не помешает.
Она постучала в дверь спальни сэра Джона и сделала реверанс.
– Сэр Джон, мисс Петтифер. Как вы поживаете, сэр Джон? – Честно говоря, Грейс казалось, что он выглядит неважно. Он похудел и побледнел. Она взглянула на поднос с ужином, состоявшим из миски куриного супа и тонких ломтиков хлеба с маслом, который он оставил нетронутым. Мелли поймала ее взгляд и едва заметно качнула головой. Сэр Джон все еще ничего не ел.
– Не жалуюсь, Грейсток. – Он пошевелился и сморщился от боли. – Старею, вот и все. Ты пришла сыграть с нами в карты? Я скоро выиграю у дочери все бобы.
– Благодарю вас, нет. Я пришла забрать поднос, сэр, и напомнить мисс Петтифер, что она хотела сходить днем на прогулку.
– Тогда отправляйся, Мелли, – тут же велел ее отец. – Не нужно сидеть в угрюмой комнате с больным отцом, когда можно быть на улице в такой замечательный день, как сегодня.
Мелли решительно покачала головой:
– О нет, сейчас слишком жарко, чтобы выходить на улицу, папа. Я схожу вечером, когда станет прохладнее.
Отец многозначительно улыбнулся:
– Беспокоишься о цвете лица, малышка? Ну, такой нежный цвет лица, как у тебя, следует защищать, не правда ли, Грейсток? Не много утонченных лондонских леди могли бы таким похвастаться. – Он озабоченно посмотрел на Грейс. – А вот тебе, Грейсток, следует уделять себе побольше внимания. Вообще-то, может быть, Мелли могла бы тебе помочь советом.
– Да, сэр Джон, благодарю вас, сэр Джон. – Грейс сделала реверанс и взяла поднос.
Если Мелли не хотела воспользоваться предлогом и сбежать на часок, ничего не поделаешь. Грейс отнесла поднос на кухню и с легким сердцем ушла. Она могла делать все, что хочет.
Она могла пойти к озеру в лесу, о котором говорила бабушка Уигмор, тому, которое обладает волшебной силой избавлять от веснушек. Грейс немного поплавает, и никто ничего не заметит. И ее веснушкам не будет ничего угрожать. По правде говоря, ей начинали нравиться ее веснушки, она стала заботиться о них.
Раньше Грейс и не подозревала, как страдают веснушчатые девушки. Все предлагали ей разнообразные рецепты по избавлению от этих украшений на лице. Миссис Парри прислала пахту. Бабушка Уигмор посоветовала использовать воду из озера Гуидиона. Даже миссис Тикел прислала лимоны с указанием умываться лимонным соком дважды вдень.
И мужчины с золотистыми глазами вслух разглагольствовали о том, где эти веснушки заканчиваются.
Часом позже Доминик выехал из Ладлоу. Жара была невыносимой, и к тому времени, как он попал в Лауэр-Вульфстон, ему ужасно захотелось пить. Ему хотелось пить до такой степени, что даже мысль о том, чтобы отведать горького эля местного трактира, не вызывала отвращения.
Он ни за что бы не признался даже самому себе, что чертов напиток начинает ему нравиться.
В глубокой задумчивости Доминик прокладывал себе дорогу в толпе, заметив, что народу тут собралось довольно много, но не утруждая себя размышлениями по поводу такого столпотворения. Звонкий голос прервал его размышления:
– Вульф! Доминик Вульф! – Чья-то ладонь ударила его между лопаток с такой силой, что он чуть было не споткнулся.
Доминик обернулся и увидел перед собой модного человека, одетого в хорошо сидящие серые брюки, жилет в белую и серую полоску и элегантный черный пиджак, лишь слегка поношенный на лацканах.
Доминик от удивления открыл рот.
– Фрей, это ты? Боже мой! – Он схватил молодого человека за руку и от души ее пожал. – Фрей Неттертон! И вдруг здесь! Давай выйдем, выпьем чего-нибудь.
Его друг оглянулся по сторонам и наморщил нос.
– Согласен. Кажется, нашим соседям еще только предстоит открыть для себя чудодейственные свойства мыла.
Доминик ухмыльнулся. Некоторые люди, слава Богу, никогда не меняются, и Фрей был одним из них. Его друг мог быть беден, как церковная мышь, но по-прежнему привередлив.
– Не могу поверить, что ты и вправду здесь, Фрей. И что привело тебя в эти дикие земли Шропшира? Бьюсь об заклад, ты не знал, что я здесь. Почти никто этого не знает.
– Да уж! Как вспомню, что старый Дженкинз, бывало, хвалил тебя за великолепный почерк, начинаю жалеть, что ты никогда не используешь его, чтобы поддерживать контакт со своими друзьями. – Фрей аккуратно провел пальцем по отвороту воротника, чтобы ослабить его, не нарушая изящности всего костюма. – Не говоря уже о том, что ты позволяешь им умереть от жажды в такую жару.
Доминик рассмеялся и распорядился, чтобы напитки вынесли наружу, к скамейке, расположившейся в тени.
– Боюсь, что это всего-навсего эль. Высшее сословие здесь обычно не обслуживают.
Фрей схватил свою кружку и сделал большой глоток.
– Вот так лучше. Кстати, кого это ты назвал высшим сословием, лорд д'Акр, владелец всех здешних земель? – Он критично осмотрелся вокруг. – Деревня – ведь часть поместья, не так ли?
Доминик посмотрел на свою кружку, и его лицо вытянулось.
– Да, но на самом деле все, что ты видишь, мне еще не принадлежит. Мне только предстоит закрепить за собой поместье.
Фрей нахмурился:
– Как это закрепить? Ведь твой отец умер, так? А ты его единственный сын.
– Да, но завещание довольно запутанное. Фрей фыркнул:
– Ты хочешь сказать, он все еще пытается заставить тебя танцевать под свою дудку, даже из могилы?
Доминик расслабился. Ему бы следовало знать, что Фрей был одним из немногих, кто его понимал.
– Это ты верно подметил. Отец пытается манипулировать мной даже из могилы, так что я должен заработать свое наследство.
Фрей задумчиво отпил еще эля.
– Неплохой эль. И что же ты должен сделать?
– Быть почтительным сыном и наследником. И жениться на девушке, которую он выбрал мне в жены, когда мне было шестнадцать.
Фрей от изумления разинул рот.
– Ты мне никогда не говорил!
– Он мне тоже. Я узнал всего лишь несколько недель назад. – Доминик состроил гримасу. – Он хочет, чтобы я обеспечил Вульфстону наследников, но я этого не сделаю.
– Откажешься жениться? – Фрей пожал плечами. – Справедливо. Тебе же не нужна земля или лишний доход.
Доминик покачал головой:
– Нет, я женюсь, черт бы его побрал. Я не позволю ему лишить меня моих прав, но и по-своему ему все обделать не удастся.
– Так священнику это… – Фрей неубедительно закашлялся. – Ну и кто же эта счастливица? Она хорошенькая? Она в тебя уже влюбилась?
– Вовсе нет. Она простенькая, не блещет умом и делает это из-за денег.
Фрей с недоумением уставился на него.
– Боже мой! Зачем брать на себя такую обузу? Если бы я решил жениться, я бы выбрал хорошенькую девушку. Правда, сейчас я не могу этого сделать, жениться, я хочу сказать. Нужно подождать, пока мой чертов дедушка протянет ноги.
– Он все еще не выпускает кошелька из рук?
– Нет, как будто это спасательный плот, – угрюмо сказал Фрей. – Он держит меня, а следовательно, и мою мать, и сестер впроголодь. Не представляю, как, он предполагает, мы должны жить на эти деньги да еще оплачивать выходы девочек в свет.
Доминик сочувственно кивнул. Дядюшка Фрея обладал огромным состоянием, но был при этом ужасно скаредным, как будто нищета была добродетелью.
– Не будем об этом здесь говорить. – Он кивнул головой в сторону трактира, откуда любой мог бы услышать их разговор. – Почему бы тебе не приехать в Вульфстон? – Доминик нахмурился. – Ты, кстати, так и не сказал мне, почему ты приехал. Ведь ты не знал, что я здесь.
Фрей хитро на него посмотрел.
– Викарий церкви Святого Стефана стар и болен и уехал со своей дочкой в Лидс.
Доминик не понял.
– А зачем тебе этот викарий? Он что, твой родственник? – Доминик сделал большой глоток, понемногу привыкая к вкусу эля.
Фрей смахнул с пиджака воображаемую пылинку.
– Нет, не родственник. – Затем с легким смущением он добавил: – Вообще-то я новый викарий церкви Святого Стефана… Разве мама не говорила тебе, что невежливо плеваться элем в викариев? Это проявление грубости и неуважения. К счастью, как твой новый духовный пастырь я могу наставить тебя на путь истинный. – Он стер капельки эля, которыми Доминик обрызгал его от неожиданности.
– Ты викарий? Ты? Ты шутишь! Фрей с достоинством заметил:
– Выкажи хоть немного уважения человеку церкви, язычник. Да будет тебе известно, что несколько лет назад архиепископ Кентерберийский лично рукоположил меня.
Доминик издал резкий смешок.
– Бедняге, наверное, завязали глаза. Вол чара вроде тебя, одетый в овечью шкуру.
– Овечья шкура? – Возмущенный Фрей поправил отвороты пиджака. – Возможно, он был сшит и не специально для меня, но это, к твоему сведению, мериносовая шерсть лучшей выделки. А что касается волков, то волком в нашей компании всегда был ты.
Доминик покачал головой:
– Ты – священник? Но почему? Его друг пожал плечами:
– Надо же мне где-то достать денег. Для бизнеса у меня не хватит мозгов, и я не могу позволить, чтобы меня убили в армии: тогда после смерти дяди мать с сестрами останутся вообще без средств к существованию. К дипломатической службе у меня талантов нет, так что остается только церковь.
Доминик рассмеялся.
– Мне, кажется, этого не понять. Ты новый викарий… Где?
– В церкви Святого Стефана. Всего лишь на несколько месяцев, пока не найдут кого-нибудь на постоянную работу. У этого прихода репутация одного из беднейших в Шропшире.
– А где эта церковь Святого Стефана? Фрей неодобрительно покачал головой.
– Прямо здесь, в этой твоей деревне, язычник ты этакий.
– Боже правый!
– Вот именно. Я рад, что тебе хоть это известно, – сердито сказал его друг. Он поставил кружку и поднялся. – Благодарю за угощение, Доминик. А теперь мне пора отправляться в дом викария. Я провожу первую службу в воскресенье. Ты, разумеется, придешь?
Доминик закатил глаза и издал мученический стон.
– Великолепно! – Фрей хлопнул его по плечу. – Я знал, что ты не подведешь старого друга. – Он протянул ему руку и мягко сказал: – Я очень скучал по тебе и очень рад был с тобой увидеться.
Не говоря ни слова, Доминик пожал руку друга. Он тоже был чертовски рад видеть Фрея. Он посмотрел на кипу багажа, сваленную на ржавую тележку. Старомодные обтрепанные чемоданы, отмеченные все же гербом Неттертонов, могли принадлежать только Фрею.
– А где же твой экипаж? – Это была особая гордость и радость Фрея.
Фрей покачал головой и произнес голосом проповедника:
– Сельский священник не может разъезжать в экипаже, более подходящем для спорта, нежели для сельских визитов. – Он продолжил своим нормальным голосом. – Приехал на почтовой. Все равно пришлось продать карету и пару. Это были великолепные лошади, видел бы ты их! Но… – Он вздохнул. – Мне нужны были деньги. Так что епископ одолжил мне свою древнюю двуколку. – Он произнес это слово с отвращением и скорчил рожу, к вящему удовольствию своего друга. – Она прибудет на этой неделе.
– А тем временем?
– Буду ходить пешком, – с достоинством произнес преподобный Неттертон. – И платить крестьянам за помощь с теми делами, с которыми не смогу справиться сам. Знаешь, какой-то наглец пытался вырвать у меня вещи, когда я выходил из почтовой кареты. Хотел получить за это шесть пенсов, как в Лондоне. Я отвесил ему здоровенную оплеуху.
– Ты приехал на почтовой карете? – Доминик был потрясен. Положение оказалось хуже, чем он предполагал.
Фрей вздохнул.
– Приказ епископа. Воздержание должно улучшить мой характер, – признался он. – Правда, не понимаю, как можно стать лучшим человеком, живя в лачуге. Кажется, люди должны становиться только злобнее и отчаяннее, да попробуй объясни это епископу.
Доминик рассмеялся и подошел к своему коню, кото-ого привязал в теньке.
– Вот, возьми моего коня, по крайней мере на сегодня. – Он бросил другу поводья.
– Он тебе не нужен?
– Нет, я дойду тропинкой через лес. Это всего-то займет минут пятнадцать. Можешь взять Экса, чтобы разъезжать по округе, пока не прибудет твоя двуколка.
– Хорошо, и пусть епископ со своими приказами убирается куда подальше. Но… Экс? – Фрей приподнял бровь. Ты же не занимаешься колдовством, Доминик? Епископу бы это не понравится.
Доминик улыбнулся:
– Нет, но конь чертовски упрямый. Выглядит неплохо, но не слишком умен. Полное имя – Экстон.
Фрей пристальнее пригляделся к лошади и улыбнулся:
– Понятно, мерин. В следующий раз, когда увижу Экс-тона, обязательно расскажу, что ты назвал коня в его честь.
– Только заднюю половину. Фрей расхохотался.
– Ты же знаешь, что Экстон – восходящая звезда в правительстве.
– Вот видишь! Я ему еще в школе говорил, что он плохо кончит, и вот что получилось. – Доминик потянулся. – Приезжай сегодня к ужину. Увидишь, какое наследство оставил мне мой заботливый папочка. Спартанские условия, которые приведут твоего епископа в восторг. Я так понимаю, этот епископ – твой дядя.
Фрей угрюмо кивнул:
– Да, дядя Седди, чтоб ему! Он всегда меня терпеть не мог, с тех самых пор, как я налил клей ему в митру. Никакого чувства юмора! Откуда мне было знать, что с возрастом он станет еще хуже? Иначе подложил бы в митру гадюку!
Грейс последовала указаниям бабушки Уигмор и без труда нашла тропинку, ведущую к сказочному озеру. Она была узкая и мягкая от покрывавших ее опавших листьев. В лесу было тихо. Наверное, днем, когда было так жарко, все животные спали. Грейс шла потихоньку, стараясь не нарушать царившего вокруг спокойствия.
Ей, конечно, нравилось командовать батальонами армии Вульфстона, но как же хорошо было оказаться подальше от бесконечных вопросов и побыть наедине со своими мыслями.
Буки росли здесь очень густо. Солнечные лучи пронизывали густые кроны золотыми копьями. На фоне темно-зеленой листвы это выглядело великолепно.
Наконец буки сменились ольхой, и девушка поняла, что до озера уже осталось совсем немного. Внезапно темнота и мрак, окружавшие ее, закончились, и она вышла к озеру. Половина его лежала в тени, а другая половина танцевала и искрилась в лучах послеобеденного солнца.
Озеро питалось от небольшого ручья, который весело скатывался с холмов, выливаясь в него через небольшую кучку камней напротив Грейс. Вода выглядела чистой, прохладной и замечательной. По словам бабушки Уигмор, ей следует умыться этой водой при молодом месяце. Это поможет избавиться от веснушек. Ведь это озеро совершенно особенное – волшебное.
Сейчас вряд ли был молодой месяц, но Грейс это не волновало. Она собиралась окунуть в воду не только лицо и от всей души надеялась, что ее веснушки из хны переживут это погружение. Если же нет, ей придется подновить их. Девушка присела на узкой каемке травы и сняла ботинки и носки. Она быстро разделась, пока не осталась в нижней рубашке и панталонах.