Страница:
Итак, графиня решила в возмещение долга женить его на своей внучке. Разумеется, он жениться не собирается – хотя не видит нужды в этом признаваться. По крайней мере, сейчас. Скажет, когда придет время. Когда найдет способ сравнять счет.
Глупо? Может быть. Но отказываться от мести он не станет.
Пока самолет пробирался через густые облака над Ла-Маншем, Курт пытался представить, как воспримет Лорелея его появление. Должно быть, будет шокирована, испугается, возможно, попытается сделать вид, что ничего не помнит…
Тем временем прекрасная колдунья, управляющая компанией «Дамское изящество» Лорелея фон Левенштейн-Лоуренс сидела в кабинете за антикварным столом – фамильным достоянием семьи Левенштейн, в старинном кресле, доставшемся ей от отца, потомка старинного английского рода Лоуренсов. Подперев голову руками, она смотрела через стеклянную стену в торговый зал и время от времени тяжело вздыхала, ибо не ждала от будущего ничего хорошего.
Офис «Дамского изящества» выглядел роскошным и обворожительным анахронизмом. Правда, располагался он в центре Сити, на шумной улице, но, войдя в приемную, посетитель попадал в совершенно иной мир. Здесь его встречали высокие сводчатые потолки, стены с готической резьбой и электрические канделябры, освещающие помещения теплым и мягким светом.
Четыре года назад, при открытии лондонского офиса компании, пресса назвала его убранство элегантным. Кое-кто пошел дальше и употребил для описания дизайна офиса определения «сексуальный» и «возбуждающий». Наконец, в одной из телевизионных развлекательных программ о «Дамском изяществе» говорилось как о «последнем приюте романтики в наше меркантильное время».
Вот он, успех! – думала Лорелея, слыша и читая подобные характеристики. Переезд стоил дорого, дороже, чем компания могла себе позволить, но безудержные хвалы лондонской прессы заставляли верить, что дело того стоило. До сих пор клиентура «Дамского изящества» ограничивалась матронами из аристократических семейств, заказывавшими здесь платья скорее по традиции, чем из личных предпочтений. Лорелея же хотела завоевать новый рынок – привлечь к компании молодых работающих женщин, обладательниц хорошего вкуса и денег, которые можно с удовольствием потратить.
И поначалу Лондон не обманул ее ожиданий. Высокооплачиваемые дамы, а также их мужья и любовники ринулись в «Дамское изящество» толпой. Однако впереди поджидало жестокое разочарование. Не успела фирма обжиться на новом месте, как разразился экономический кризис. Многие мужчины, прежде готовые платить сотни, а то и тысячи фунтов за элегантный наряд для своих жен и подруг, остались без работы. А их женщинам, обожающим дорогие и оригинальные модели одежды, пришлось вернуться в магазины готового платья.
Люди по-прежнему приходили в «Дамское изящество», ахали, восторгались… но ничего не покупали. Прежние клиентки, пожилые дамы из лучших семейств Европы, остались верны этой фирме, но они одни не могли покрыть расходы по переезду, обустройству офиса и организации торговли на новом месте. Скоро стало ясно, что выплатить бабушкин долг Лорелее при всем желании не удастся. А значит, компания обречена. Дело, которым владели многие поколения фон Левенштейнов, должно перейти в чужие руки. И каждый день Лорелея засыпала и просыпалась с мыслью, что именно она нанесла фирме смертельную рану.
Сколько еще продержится ее маленькое королевство? Срок уплаты – завтра, но закрытие фирмы требует времени. К одру умирающей компании слетятся стервятники – банкиры, аудиторы, адвокаты. И Лорелея, как капитан тонущего судна, останется на своем посту до конца.
Страшнее всего было объясняться с бабушкой. Лорелея написала ей письмо, где подробно описывала все свои попытки спасти предприятие. Графиня ответила запиской, в которой просила внучку не винить себя. «Ты сделала все, что могла».
Лорелея встала и подошла к балкону, откуда открывался вид на демонстрационный зал: просторное помещение, оформленное в стиле торговых рядов средневекового города, лучи света из высоких узких окон, изящные платья, надетые на манекены, журнальные столики с креслами, примерочные кабины…
Пусто.
В «Дамском изяществе» не осталось никого – только Лорелея да один из ее помощников.
Быть может, графиня права. Быть может, Лорелея и вправду сделала все, что могла. Только от этого не легче.
Пять лет назад бабушка поверила ей. Вложила в фирму два с половиной миллиона фунтов стерлингов, чтобы преобразить ее и обеспечить ей процветание. Но Лорелея не оправдала надежд. Ставшее традиционным в течение веков семейное дело вот-вот утратит свое «я» и превратится в крохотный, почти неразличимый винтик в огромной транснациональной корпорации. Перейдет в руки человека по имени Курт Рудольштадт.
С этим Рудольштадтом она никогда не встречалась, но знала о нем все. Хищник. Безжалостный. Бездушный. Вырос на улице, зубами и ногтями пробивал себе дорогу наверх. Сам не забывает о своем прошлом и другим не позволяет о нем забыть.
Одно хорошо – если вообще возможно найти в такой ситуации хоть что-то хорошее: потеря фирмы никак не коснется личного состояния старой графини. Если бы бабушка на старости лет осталась без гроша, она, ее внучка, этого бы не пережила.
Вернувшись к столу, Лорелея достала из верхнего ящика пачку аспирина и наполнила водой из графина высокий венецианский бокал.
Кто бы мог подумать, что ее честолюбивые мечты, ее смелые планы приведут к столь сокрушительному поражению? Но что, что она сделала не так? Может быть, не стоило переезжать в Лондон? Или надо было переехать на год раньше? Или, быть может, вовсе не стоило брать на себя ответственность за фирму?
Но что толку горевать над пролитым молоком? Сделанного не отменишь. И время не вернешь назад, чтобы не совершать то, что было совершено. Этот урок Лорелея усвоила еще пять лет назад, в объятиях мужчины, о котором не знала ничего – даже имени.
Оглядываться назад нет смысла. Надо идти вперед. Думать о том, что делать дальше, как обеспечить себя;
И сына.
2
Глупо? Может быть. Но отказываться от мести он не станет.
Пока самолет пробирался через густые облака над Ла-Маншем, Курт пытался представить, как воспримет Лорелея его появление. Должно быть, будет шокирована, испугается, возможно, попытается сделать вид, что ничего не помнит…
Тем временем прекрасная колдунья, управляющая компанией «Дамское изящество» Лорелея фон Левенштейн-Лоуренс сидела в кабинете за антикварным столом – фамильным достоянием семьи Левенштейн, в старинном кресле, доставшемся ей от отца, потомка старинного английского рода Лоуренсов. Подперев голову руками, она смотрела через стеклянную стену в торговый зал и время от времени тяжело вздыхала, ибо не ждала от будущего ничего хорошего.
Офис «Дамского изящества» выглядел роскошным и обворожительным анахронизмом. Правда, располагался он в центре Сити, на шумной улице, но, войдя в приемную, посетитель попадал в совершенно иной мир. Здесь его встречали высокие сводчатые потолки, стены с готической резьбой и электрические канделябры, освещающие помещения теплым и мягким светом.
Четыре года назад, при открытии лондонского офиса компании, пресса назвала его убранство элегантным. Кое-кто пошел дальше и употребил для описания дизайна офиса определения «сексуальный» и «возбуждающий». Наконец, в одной из телевизионных развлекательных программ о «Дамском изяществе» говорилось как о «последнем приюте романтики в наше меркантильное время».
Вот он, успех! – думала Лорелея, слыша и читая подобные характеристики. Переезд стоил дорого, дороже, чем компания могла себе позволить, но безудержные хвалы лондонской прессы заставляли верить, что дело того стоило. До сих пор клиентура «Дамского изящества» ограничивалась матронами из аристократических семейств, заказывавшими здесь платья скорее по традиции, чем из личных предпочтений. Лорелея же хотела завоевать новый рынок – привлечь к компании молодых работающих женщин, обладательниц хорошего вкуса и денег, которые можно с удовольствием потратить.
И поначалу Лондон не обманул ее ожиданий. Высокооплачиваемые дамы, а также их мужья и любовники ринулись в «Дамское изящество» толпой. Однако впереди поджидало жестокое разочарование. Не успела фирма обжиться на новом месте, как разразился экономический кризис. Многие мужчины, прежде готовые платить сотни, а то и тысячи фунтов за элегантный наряд для своих жен и подруг, остались без работы. А их женщинам, обожающим дорогие и оригинальные модели одежды, пришлось вернуться в магазины готового платья.
Люди по-прежнему приходили в «Дамское изящество», ахали, восторгались… но ничего не покупали. Прежние клиентки, пожилые дамы из лучших семейств Европы, остались верны этой фирме, но они одни не могли покрыть расходы по переезду, обустройству офиса и организации торговли на новом месте. Скоро стало ясно, что выплатить бабушкин долг Лорелее при всем желании не удастся. А значит, компания обречена. Дело, которым владели многие поколения фон Левенштейнов, должно перейти в чужие руки. И каждый день Лорелея засыпала и просыпалась с мыслью, что именно она нанесла фирме смертельную рану.
Сколько еще продержится ее маленькое королевство? Срок уплаты – завтра, но закрытие фирмы требует времени. К одру умирающей компании слетятся стервятники – банкиры, аудиторы, адвокаты. И Лорелея, как капитан тонущего судна, останется на своем посту до конца.
Страшнее всего было объясняться с бабушкой. Лорелея написала ей письмо, где подробно описывала все свои попытки спасти предприятие. Графиня ответила запиской, в которой просила внучку не винить себя. «Ты сделала все, что могла».
Лорелея встала и подошла к балкону, откуда открывался вид на демонстрационный зал: просторное помещение, оформленное в стиле торговых рядов средневекового города, лучи света из высоких узких окон, изящные платья, надетые на манекены, журнальные столики с креслами, примерочные кабины…
Пусто.
В «Дамском изяществе» не осталось никого – только Лорелея да один из ее помощников.
Быть может, графиня права. Быть может, Лорелея и вправду сделала все, что могла. Только от этого не легче.
Пять лет назад бабушка поверила ей. Вложила в фирму два с половиной миллиона фунтов стерлингов, чтобы преобразить ее и обеспечить ей процветание. Но Лорелея не оправдала надежд. Ставшее традиционным в течение веков семейное дело вот-вот утратит свое «я» и превратится в крохотный, почти неразличимый винтик в огромной транснациональной корпорации. Перейдет в руки человека по имени Курт Рудольштадт.
С этим Рудольштадтом она никогда не встречалась, но знала о нем все. Хищник. Безжалостный. Бездушный. Вырос на улице, зубами и ногтями пробивал себе дорогу наверх. Сам не забывает о своем прошлом и другим не позволяет о нем забыть.
Одно хорошо – если вообще возможно найти в такой ситуации хоть что-то хорошее: потеря фирмы никак не коснется личного состояния старой графини. Если бы бабушка на старости лет осталась без гроша, она, ее внучка, этого бы не пережила.
Вернувшись к столу, Лорелея достала из верхнего ящика пачку аспирина и наполнила водой из графина высокий венецианский бокал.
Кто бы мог подумать, что ее честолюбивые мечты, ее смелые планы приведут к столь сокрушительному поражению? Но что, что она сделала не так? Может быть, не стоило переезжать в Лондон? Или надо было переехать на год раньше? Или, быть может, вовсе не стоило брать на себя ответственность за фирму?
Но что толку горевать над пролитым молоком? Сделанного не отменишь. И время не вернешь назад, чтобы не совершать то, что было совершено. Этот урок Лорелея усвоила еще пять лет назад, в объятиях мужчины, о котором не знала ничего – даже имени.
Оглядываться назад нет смысла. Надо идти вперед. Думать о том, что делать дальше, как обеспечить себя;
И сына.
2
Лорелея глубоко вздохнула. Рука ее сама потянулась к единственному украшению стола – фотографии в рамке. Со снимка лучистыми глазами смотрел на мир мальчуган с широкой улыбкой и непослушными темными кудрями. Уильям Лоуренс – ее жизнь, ее радость, ее сладкая тайна. Ребенок, чей отец так и остался для нее незнакомцем.
Лорелея не понимала до сих пор, как такое могло случиться. Одна роковая ночь – страстная ночь в объятиях незнакомца – изменила ее жизнь навсегда.
Они встретились на благотворительном банкете в отеле на Трафальгар-сквер. Безумие страсти бросило их друг к другу, они ринулись в постель, даже не назвав своих имен.
Как могло такое случиться с ней – до того момента всегда серьезной, целеустремленной, здравомыслящей женщиной? Вот уже пять лет она задавала себе этот вопрос – и не находила ответа.
На банкет она отправилась в надежде завязать полезные связи, но уже через полчаса пожалела о своем решении. От шума у нее разболелась голова, от блеска бриллиантов резало глаза. Тошнило от фальшивых улыбок и рукопожатий. Ну почему бы ей не остаться дома?
Она вышла на террасу глотнуть свежего воздуха – и там увидела его. Высокого темноволосого красавца с движениями, полными опасной хищной грации.
Он поднял на нее глаза – и кровь вскипела у нее в жилах. Она хотела отвести взгляд – напрасно. Сердце ее билось как сумасшедшее, в груди разгорался пожар. И он знал, что она чувствует, – это читалось в его необыкновенных изумрудных глазах.
Домой! – приказала она себе. Немедленно домой, Лорелея, пока ты не попала в беду!
Но ноги, словно обретя собственную волю, уже несли ее навстречу незнакомцу. Он протянул руку – и она ответила ему пожатием руки. И позволила увести себя на балкон, а потом… Она не помнила, как это случилось, но в следующий миг губы их уже слились в поцелуе, руки ее обвились вокруг его шеи, а грудь бесстыдно прижалась к его широкой груди…
Никогда прежде она не испытывала такого возбуждения! Ни один из прежних любовников – галантных молодых людей, умело скрывавших плотский голод за светской болтовней и утонченным ритуалом ухаживания, – не сумел пробудить в ней такой страсти, как этот незнакомец, с которым она едва обменялась несколькими словами.
– Ты прекрасна, – хрипловато, с легким акцентом прошептал он. – Моя колдунья. Я хочу тебя так, как никогда никого не хотел.
А затем он начал ласкать ее – прямо там, на балконе, где любой мог увидеть их. Рука его скользнула под короткую юбку, и – о Боже! – Лорелея сама подалась ему навстречу!
– Идем, – спокойно и властно сказал он. И она, очарованная, пошла за ним в пентхауз отеля. На ложе, где он не раз и не два подарил ей не испытанное прежде блаженство…
Тихо застонав, Лорелея закрыла глаза, стремясь изгнать из памяти запретно-сладкие воспоминания. Но они не уходили, не желали уходить вот уже пять лет. Мощное гибкое тело… горьковатый вкус губ… неисчерпаемая мужская сила и щедрость в любовной схватке…
Помнила она и свое потрясение и ужас, когда все завершилось. Помнила, как лежала, глядя в темноту, и прислушивалась к его дыханию.
Когда он заснул, Лорелея соскользнула с кровати, бесшумно оделась в темноте, выскользнула за дверь и на такси добралась домой. Там она сразу бросилась под душ и с остервенением терла и скребла свое тело, словно стараясь смыть память о прикосновениях незнакомца. Разумеется, это ей не удалось.
А месяц спустя она обнаружила, что беременна…
Вопроса «оставить ли ребенка?» у Лорелеи не возникало – не зря она воспитывалась в семье, придерживавшейся строгих нравов. Узнав о своей беременности, первым делом она отправилась в Дартмур, за миллион световых лет от Лондона и от всех своих великосветских знакомых, и купила коттедж в глухой деревушке. Теперь предстояло рассказать обо всем бабушке… Но, увы, в это самое время графиню уложил в постель сердечный приступ и доктора объявили, что волнения ей противопоказаны.
Лорелее пришлось промолчать. О том, что в Англии у нее растет четырехлетний правнук, старая графиня не знает до сих пор. И никто не знает, что каждые выходные Лорелея отправляется в Дартмур, что там, в деревенском домике, вместе с озорным кудрявым мальчуганом и его няней обитает ее сердце и душа.
Незнакомец похитил ее гордость, но взамен подарил неведомое прежде счастье…
У Лорелеи задрожали руки, и она осторожно поставила фотографию обратно на стол. Потом импульсивно потянулась к телефону и набрала знакомый номер. Ответила няня Уильяма, а минуту спустя в трубке послышался звонкий голосок сына.
– Привет, мам!
– Здравствуй, милый. Джуди говорит, вы устраивали пикник под старым кленом.
– Да, нам было так весело! Жалко, что тебя с нами не было!
– Мне тоже очень жаль, малыш. – У Лорелеи перехватило дыхание, и она вдруг подумала, что в гибели «Дамского изящества» есть и положительный момент: теперь она сможет жить вместе с сыном.
– Мама, а ты сегодня не приедешь? – Этот вопрос мальчик задавал каждый день.
– Не могу, милый. Но завтра пятница, помнишь? Сразу после работы я сяду в машину и поеду прямиком к тебе. И останусь до самого понедельника.
Они поговорили еще несколько минут. Лорелее не хотелось прерывать разговор, но Уильям сам с детской непосредственностью объявил, что ему не терпится пойти с Джуди в лес – няня обещала показать ему взаправдашнюю лисью нору!
– Хорошо, милый, иди. До завтра, – попрощалась Лорелея.
Повесив трубку, она облокотилась о стол и закрыла лицо руками. Откуда эти глупые слезы? О чем, собственно, ей плакать? Радоваться надо, что все так хорошо устроилось, что Уильям любит свою няню и та, судя по всему, тоже души в нем не чает, что ей, его матери, не приходится тревожиться о нем – остается лишь тосковать без него…
– Лорелея!
Она выпрямилась. В дверях стоял ее помощник.
– Да, Пол?
– Вам нездоровится?
– Все в порядке. Просто голова разболелась. А что такое?
– Звонит ваша бабушка. Ваша личная линия была занята, так что…
– Благодарю вас. – Лорелея сняла трубку второго телефона. Пол вышел, прикрыв за собой дверь. – Алло!
– Лорелея, – послышался в трубке знакомый властный голос, – у тебя уже, наверное, несколько часов занято! С кем ты там болтаешь?
Лорелея улыбнулась.
– Рада тебя слышать, бабушка. Как ты себя чувствуешь?
– А как, ты думаешь, я могу себя чувствовать в этом ужасном лондонском смоге, да еще когда никак нельзя дозвониться до собственной внучки?
– Я разговаривала, бабу… – Лорелея вдруг осеклась. – В лондонском смоге?! Бабушка! Ты в Лондоне?!
– Разумеется, в Лондоне. Ты что, не получила мое письмо?
Лорелея быстро перебрала кипу корреспонденции на столе.
– Нет, не получила. Бабушка, зачем ты отправилась в Лондон? Разве доктора не говорили тебе, что…
– Они уверяют, что для своего возраста я прекрасно сохранилась и могу делать все, что мне нравится.
– Не думаю…
– Вот и не думай. Лучше послушай меня. У тебя в офисе мы надеемся быть примерно через полчаса. Хотя, по-моему, для этого придется нанять не лимузин, а вертолет.
– Какой еще вертолет? И кто это «мы»?
В трубке послышался треск.
– Бабушка, я тебя не слышу!
Сквозь почти сплошные помехи до Лорелеи дошло только несколько отдельных слов и словосочетаний: «с трудом», «чая», «для герра», «кофе», «будем у тебя».
– Бабушка! Бабушка!
Связь прервалась. Лорелея повесила трубку и вызвала помощника.
– Пол, не было ли в почте письма от моей бабушки? Нет? Почему-то я так и подумала. Нет, ничего. Неважно. Приготовьте, пожалуйста, чай, кофе и шоколадные конфеты.
Зачем графиня прибыла в Лондон? Очевидно, хочет лично присутствовать при закрытии фирмы. Но кто с ней? Аудитор? Адвокат?
Лорелея сжала голову ладонями. Ну разумеется! Как же она сразу не догадалась! Это представитель «Рудольштадт интернэшнл» приехал оценить имущество «Дамского изящества»!
Она быстро убрала в ящик фотографию Уильяма и, кипя от гнева, вскочила на ноги.
Что себе воображает этот Курт Рудольштадт? Что она потихоньку вынесет из офиса ценные вещи? Сбежит с десятком платьев в чемодане? Может быть, сам он именно так и ведет дела, но как он смеет судить о ней по себе!
– Пол! – Лорелея вылетела из кабинета в приемную, где ее помощник заваривал чай. – Пожалуйста, Пол, подберите всю бухгалтерскую отчетность за последний год и принесите мне.
– Всю отчетность? Да ведь это огромный объем…
– Да, всю отчетность. И еще цифры продаж за тот же период.
– Хорошо.
– А конфет не надо, – мрачно добавила Лорелея. – Курт Рудольштадт прислал своего соглядатая, чтобы проверить мою честность! Я его впущу, но любезного обращения он от меня не дождется!
– Вы кругом неправы, мисс Лоуренс. Вашу честность никто не подвергает сомнению, а с гостями – даже, как вы выражаетесь, с соглядатаями – следует обходиться как можно любезнее, чтобы не нажить себе врагов.
У Лорелеи упало сердце…
Этот голос – глубокий мягкий голос, прозвучавший у нее за спиной, – был ей знаком.
Набрав воздуху в грудь, она обернулась. В дверях стояла бабушка, а рядом… Человек, которого она все эти пять лет тщетно пыталась забыть!
– Лорелея, на что это похоже? – гневно вопросила графиня. – Разве так я тебя воспитывала? Успокойся, никто тебя ни в чем не обвиняет. И будь любезна обращаться с нашим гостем повежливее. Герр Рудольштадт, это моя внучка, Лорелея фон Левенштейн-Лоуренс. Лорелея, это наш благодетель, герр Курт Рудольштадт.
Скажи что-нибудь, приказала себе Лорелея, хоть что-нибудь! Но вместо этого она ахнула… и начала падать.
Графиня пронзительно вскрикнула. Курт, чертыхнувшись, бросился вперед и успел подхватить Лорелею, прежде чем она рухнула на пол. Из соседней комнаты выскочил служащий-англичанин и присоединил свой голос к крикам графини.
Раздвинув их плечом, Курт уложил Лорелею на диван. Лицо ее было очень бледным. Он пощупал запястье – пульс бился как сумасшедший.
Англичанин все еще бестолково суетился, но графиня внезапно замолчала, схватившись за сердце, и лицо ее покрыла смертельная бледность.
Замечательно! – мрачно подумал Курт. Одна женщина в обмороке, другая вот-вот последует ее примеру, а этот чертов идиот все никак не заткнется…
– Заткнитесь! – рявкнул он англичанину в самое ухо.
Сработало.
– Как вас зовут?
– П-пол. Пол Эштон.
– Вот что, Пол, принесите холодной воды.
– Здесь… здесь есть вода… в кувшине.
– Налейте два стакана и дайте один графине. – Курт прикоснулся к плечу пожилой дамы. – Сядьте, пожалуйста.
К его облегчению, старуха не стала спорить.
– Что с Лорелеей? – выдохнула она, опускаясь на стул рядом.
– Ничего страшного. Просто обморок. Пожалуйста, выпейте воды.
Графиня послушно поднесла стакан к губам. Курт повернулся к Полу.
– Лед, – коротко приказал он. – Сделаем компресс.
– Компресс? Но у нас нет…
– Дайте то, что есть. Шарф, носовой платок. Что-нибудь, что можно наполнить льдом и положить на лоб фрейлейн Лоуренс.
– Да, сэр, конечно. Сейчас.
Лорелея слабо застонала. Курт присел рядом, обхватил ее плечи рукой. Если бы не старуха, цинично подумал он, черта с два я стал бы с ней возиться! Но старая графиня не отрывала взгляда от бледного лица внучки, стакан в ее руке заметно дрожал.
Курт ободряюще улыбнулся.
– Вот видите? Она уже приходит в себя.
В комнату вбежал Пол с кувшином льда и пакетиком с презервативом.
– Вот это подойдет?
– Отлично.
Курт распечатал пакетик, положил в презерватив немного льда и приложил ко лбу Лорелеи. Она снова застонала, веки ее затрепетали. Глаза, открывшись, встретились с ним взглядом – и снова, как пять лет назад, Курт поразился их удивительной чистейшей синеве. Цвет невинности, подумалось ему в ту ночь.
Горько скривив губы, он убрал лед, приподнял Лорелею за плечи и поднес к ее губам стакан с водой.
– Пейте.
– Что… что случилось?
– Вы потеряли сознание. Выпейте воды, – сухо сказал Курт.
Сделав глоток, она снова подняла на него глаза. По изумленному взгляду, по пятнам краски, мгновенно проступившей на бледных щеках, он понял: Лорелея все вспомнила.
– B-Bы? – еле слышно прошептала она.
– Какой сюрприз! – Курт усмехнулся. Она оттолкнула стакан и попыталась отстраниться.
– Сидите спокойно, а то опять рухнете в обморок.
– Отпустите меня!
Бесстрастно пожав плечами, он убрал руку. В конце концов, ему-то что за дело, если она снова отключится?
– Как пожелаете.
Лорелея села. На колени ей упало что-то холодное и мокрое. Разглядев, что это такое, она еще больше покраснела.
– Нам пришлось обойтись тем, что оказалось под рукой, – холодно объяснил Курт.
Лорелея спустила ноги на пол и сделала глубокий вдох, ожидая, пока пройдет головокружение. Нет, во второй раз она в обморок не свалится. И одного уже больше чем достаточно. Упасть без чувств к ногам Курта Рудольштадта – само по себе позорно, но выкинуть такой номер на глазах у бабушки…
– Как ты? – Лорелея сжала руку старой графини.
– Не беспокойся обо мне, дитя мое. Со мной все в порядке. Лучше объясни, что случилось? Почему ты потеряла сознание?
А в самом деле, почему? Как объяснить это бабушке? Не говорить же: «Я упала в обморок, потому что в дверях появился отец моего ребенка»!
– Очевидно, фрейлейн увидела нечто такое, что ее расстроило.
Метнув взгляд на Курта, Лорелея обнаружила, что он улыбается. Ах, ему смешно? Смешно видеть унижение женщины, которую он когда-то соблазнил?
– Мисс Лоуренс сегодня ничего не ела.
Все взгляды обратились на Пола.
– Ни крошки в рот не взяла, – продолжил он. – Мы готовились к завтрашнему закрытию… Лорелея, может быть, я схожу куплю что-нибудь поесть?
– Не надо. Просто приготовьте кофе и чай для бабушки и… нашего гостя. Я не голодна. Хотя… Бабушка, – обратилась она к графине, намеренно игнорируя Курта, – ты не хочешь перекусить?
– Мы пообедали в самолете герра Рудольштадта, – улыбнулась графиня. – Ах, Лорелея, видела бы ты, какой у него самолет! Сиденья из натуральной кожи, столики…
– Не сомневаюсь, самолет замечательный, – вежливо отозвалась Лорелея. – И еще не сомневаюсь, что герр Рудольштадт не для того проделал путь из Вены в Лондон, чтобы выслушивать похвалы своему самолету.
– Нет. Разумеется, нет. – Графиня вздохнула. – Он прилетел осмотреть «Дамское изящество» – свою новую собственность.
– Пока еще эта фирма ему не принадлежит, – быстро ответила Лорелея.
– Верно, подождем до завтра. – Курт сверкнул улыбкой. – А вас это беспокоит, фрейлейн Лоуренс? Неприятно сознавать, что «Дамское изящество» переходит в мое владение?
Да он просто наслаждается ее бедой! Но почему? Обижен на нее за то, что в ту ночь она ушла не попрощавшись? Ладно, какая разница. Так или иначе, фирма «Дамское изящество» для семьи фон Левенштейн потеряна.
– Совершенно верно, – холодно ответила она.
– Лорелея, Бога ради… – всплеснула руками графиня.
– Не беспокойтесь, – остановил ее Курт, – все в порядке. Мне нравится искренность в женщинах. – Он стоял, засунув руки в карманы, в самоуверенной позе победителя. – Вы, фрейлейн, разбудили мое любопытство. Скажите, что же именно вас так смущает – что вы теряете фирму «Дамское изящество» или что ее получаю я?
– И то, и другое, – не раздумывая ответила она.
– Лорелея, веди себя прилично! – сердито прошипела графиня.
– Почему бы герру Рудольштадту не выслушать правду? Ни для нас, ни для него это ничего не изменит. – Лорелея повернулась к Курту. – История предприятия «Дамское изящество» насчитывает несколько столетий. Но, если верно все, что я слышала о «Рудольштадт интернэшнл», для вас история гроша ломаного не стоит.
– Вы хотите сказать, «если верно все, что я слышала о вас», – сухо поправил Курт. – Не стесняйтесь, фрейлейн, продолжайте. Вы правы, моим предкам, в отличие от ваших, в истории места не нашлось.
– Ваша родословная меня не интересует. Мне важна судьба «Дамского изящества». Наша компания требует индивидуального подхода, а для вас она – лишь шестеренка в огромной машине для зарабатывания денег!
– Хотите сказать, я буду управлять компанией не так, как вы?
– Вот именно.
– Что ж, значит, я не разорюсь.
Это был удар ниже пояса, но Лорелея понимала, что заслужила его.
– Поверьте, все на свете я отдала бы, чтобы вернуться на пять лет назад!
– К несчастью, это невозможно. Повелевать временем не под силу даже колдунье.
Последние слова он произнес тихо, тоном заговорщика. Колдунья! Так он назвал ее в ту ночь! Щеки Лорелеи вспыхнули: если бы не бабушка, она дала бы наглецу пощечину.
– Это верно, герр Рудольштадт, – сладчайшим голосом ответила она. – К счастью, мы оба – из тех людей, которые умеют учиться на своих ошибках.
– Несомненно. Однако не могли бы вы, фрейлейн, рассеять мои сомнения?
Лорелея бросила на него быстрый опасливый взгляд.
– Если смогу.
– Мы ведь уже встречались?
– Нет. – Каким-то чудом ей удалось остаться внешне спокойной. – Не встречались.
– Вы уверены? Странно, ваше лицо кажется мне очень знакомым. Может быть, в Вене…
– В Вене? Нет, вряд ли.
– Тогда в Инсбруке? Вы ведь там бываете?
– Нет.
– Лорелея, не глупи! – вмешалась графиня. – Разумеется, она бывает в Инбруке, герр Рудольштадт. Может быть… – Она перевела взгляд с внучки на Курта. – Может быть, там вы и видели друг друга?
– Мы никогда раньше не встречались, – твердо ответила Лорелея.
– Я никогда не забываю лиц, фрейлейн, тем более столь прекрасных лиц. – Курт нахмурился. – Подождите! Я, кажется, вспомнил! На вечеринке. Здесь, в Лондоне. Пять лет назад. – И улыбнулся невыносимо сладкой улыбкой. – Припоминаете, фрейлейн? Или мне освежить вашу память?
Стены комнаты снова заходили ходуном. Ублюдок! Какого черта он затеял эту игру?!
– Незачем, герр Рудолыдтадт.
– Лорелея, к чему такие формальности? Пожалуйста, зовите меня Куртом.
– Курт, – хрипло повторила она – имя это, казалось, застревало у нее в горле. – Да, теперь я припоминаю, что мы встречались… давным-давно.
– Конечно. И я сразу вас узнал, как только увидел у графини вашу фотографию.
– А мне ничего не сказали! – Графиня игриво рассмеялась. – Курт, как нехорошо с вашей стороны! Почему же вы не признались, что уже знакомы с моей внучкой?
– Хотел сделать вам сюрприз, графиня, – промурлыкал Курт, и от ленивых ноток его голоса внутри у Лорелеи что-то болезненно сжалось.
Значит, он знал! С самого начала знал, кто она такая! Поэтому и прилетел сюда – чтобы встретиться с ней лицом к лицу, чтобы взглянуть ей в глаза, когда будет отнимать у нее любимое дело! Похоже, она и вправду смертельно оскорбила его тем ночным побегом.
Ах, если бы в ту ночь она знала, с кем имеет дело! О Курте Рудолылтадте ей приходилось слышать немало – это имя было хорошо известно всей деловой Европе. И если хоть половина того, что о нем рассказывали, было правдой, никогда в жизни она не легла бы с ним в постель! Безжалостный, бездушный хищник, человек без сердца и совести, негодяй…
Негодяй, которого она так и не смогла забыть.
Но в следующий миг лицо Лорелеи снова окрасилось гневным румянцем. Так он решил ее унизить? Поиграть с ней, как кошка с мышью? Отлично, она докажет, что способна ему противостоять!
Лорелея не понимала до сих пор, как такое могло случиться. Одна роковая ночь – страстная ночь в объятиях незнакомца – изменила ее жизнь навсегда.
Они встретились на благотворительном банкете в отеле на Трафальгар-сквер. Безумие страсти бросило их друг к другу, они ринулись в постель, даже не назвав своих имен.
Как могло такое случиться с ней – до того момента всегда серьезной, целеустремленной, здравомыслящей женщиной? Вот уже пять лет она задавала себе этот вопрос – и не находила ответа.
На банкет она отправилась в надежде завязать полезные связи, но уже через полчаса пожалела о своем решении. От шума у нее разболелась голова, от блеска бриллиантов резало глаза. Тошнило от фальшивых улыбок и рукопожатий. Ну почему бы ей не остаться дома?
Она вышла на террасу глотнуть свежего воздуха – и там увидела его. Высокого темноволосого красавца с движениями, полными опасной хищной грации.
Он поднял на нее глаза – и кровь вскипела у нее в жилах. Она хотела отвести взгляд – напрасно. Сердце ее билось как сумасшедшее, в груди разгорался пожар. И он знал, что она чувствует, – это читалось в его необыкновенных изумрудных глазах.
Домой! – приказала она себе. Немедленно домой, Лорелея, пока ты не попала в беду!
Но ноги, словно обретя собственную волю, уже несли ее навстречу незнакомцу. Он протянул руку – и она ответила ему пожатием руки. И позволила увести себя на балкон, а потом… Она не помнила, как это случилось, но в следующий миг губы их уже слились в поцелуе, руки ее обвились вокруг его шеи, а грудь бесстыдно прижалась к его широкой груди…
Никогда прежде она не испытывала такого возбуждения! Ни один из прежних любовников – галантных молодых людей, умело скрывавших плотский голод за светской болтовней и утонченным ритуалом ухаживания, – не сумел пробудить в ней такой страсти, как этот незнакомец, с которым она едва обменялась несколькими словами.
– Ты прекрасна, – хрипловато, с легким акцентом прошептал он. – Моя колдунья. Я хочу тебя так, как никогда никого не хотел.
А затем он начал ласкать ее – прямо там, на балконе, где любой мог увидеть их. Рука его скользнула под короткую юбку, и – о Боже! – Лорелея сама подалась ему навстречу!
– Идем, – спокойно и властно сказал он. И она, очарованная, пошла за ним в пентхауз отеля. На ложе, где он не раз и не два подарил ей не испытанное прежде блаженство…
Тихо застонав, Лорелея закрыла глаза, стремясь изгнать из памяти запретно-сладкие воспоминания. Но они не уходили, не желали уходить вот уже пять лет. Мощное гибкое тело… горьковатый вкус губ… неисчерпаемая мужская сила и щедрость в любовной схватке…
Помнила она и свое потрясение и ужас, когда все завершилось. Помнила, как лежала, глядя в темноту, и прислушивалась к его дыханию.
Когда он заснул, Лорелея соскользнула с кровати, бесшумно оделась в темноте, выскользнула за дверь и на такси добралась домой. Там она сразу бросилась под душ и с остервенением терла и скребла свое тело, словно стараясь смыть память о прикосновениях незнакомца. Разумеется, это ей не удалось.
А месяц спустя она обнаружила, что беременна…
Вопроса «оставить ли ребенка?» у Лорелеи не возникало – не зря она воспитывалась в семье, придерживавшейся строгих нравов. Узнав о своей беременности, первым делом она отправилась в Дартмур, за миллион световых лет от Лондона и от всех своих великосветских знакомых, и купила коттедж в глухой деревушке. Теперь предстояло рассказать обо всем бабушке… Но, увы, в это самое время графиню уложил в постель сердечный приступ и доктора объявили, что волнения ей противопоказаны.
Лорелее пришлось промолчать. О том, что в Англии у нее растет четырехлетний правнук, старая графиня не знает до сих пор. И никто не знает, что каждые выходные Лорелея отправляется в Дартмур, что там, в деревенском домике, вместе с озорным кудрявым мальчуганом и его няней обитает ее сердце и душа.
Незнакомец похитил ее гордость, но взамен подарил неведомое прежде счастье…
У Лорелеи задрожали руки, и она осторожно поставила фотографию обратно на стол. Потом импульсивно потянулась к телефону и набрала знакомый номер. Ответила няня Уильяма, а минуту спустя в трубке послышался звонкий голосок сына.
– Привет, мам!
– Здравствуй, милый. Джуди говорит, вы устраивали пикник под старым кленом.
– Да, нам было так весело! Жалко, что тебя с нами не было!
– Мне тоже очень жаль, малыш. – У Лорелеи перехватило дыхание, и она вдруг подумала, что в гибели «Дамского изящества» есть и положительный момент: теперь она сможет жить вместе с сыном.
– Мама, а ты сегодня не приедешь? – Этот вопрос мальчик задавал каждый день.
– Не могу, милый. Но завтра пятница, помнишь? Сразу после работы я сяду в машину и поеду прямиком к тебе. И останусь до самого понедельника.
Они поговорили еще несколько минут. Лорелее не хотелось прерывать разговор, но Уильям сам с детской непосредственностью объявил, что ему не терпится пойти с Джуди в лес – няня обещала показать ему взаправдашнюю лисью нору!
– Хорошо, милый, иди. До завтра, – попрощалась Лорелея.
Повесив трубку, она облокотилась о стол и закрыла лицо руками. Откуда эти глупые слезы? О чем, собственно, ей плакать? Радоваться надо, что все так хорошо устроилось, что Уильям любит свою няню и та, судя по всему, тоже души в нем не чает, что ей, его матери, не приходится тревожиться о нем – остается лишь тосковать без него…
– Лорелея!
Она выпрямилась. В дверях стоял ее помощник.
– Да, Пол?
– Вам нездоровится?
– Все в порядке. Просто голова разболелась. А что такое?
– Звонит ваша бабушка. Ваша личная линия была занята, так что…
– Благодарю вас. – Лорелея сняла трубку второго телефона. Пол вышел, прикрыв за собой дверь. – Алло!
– Лорелея, – послышался в трубке знакомый властный голос, – у тебя уже, наверное, несколько часов занято! С кем ты там болтаешь?
Лорелея улыбнулась.
– Рада тебя слышать, бабушка. Как ты себя чувствуешь?
– А как, ты думаешь, я могу себя чувствовать в этом ужасном лондонском смоге, да еще когда никак нельзя дозвониться до собственной внучки?
– Я разговаривала, бабу… – Лорелея вдруг осеклась. – В лондонском смоге?! Бабушка! Ты в Лондоне?!
– Разумеется, в Лондоне. Ты что, не получила мое письмо?
Лорелея быстро перебрала кипу корреспонденции на столе.
– Нет, не получила. Бабушка, зачем ты отправилась в Лондон? Разве доктора не говорили тебе, что…
– Они уверяют, что для своего возраста я прекрасно сохранилась и могу делать все, что мне нравится.
– Не думаю…
– Вот и не думай. Лучше послушай меня. У тебя в офисе мы надеемся быть примерно через полчаса. Хотя, по-моему, для этого придется нанять не лимузин, а вертолет.
– Какой еще вертолет? И кто это «мы»?
В трубке послышался треск.
– Бабушка, я тебя не слышу!
Сквозь почти сплошные помехи до Лорелеи дошло только несколько отдельных слов и словосочетаний: «с трудом», «чая», «для герра», «кофе», «будем у тебя».
– Бабушка! Бабушка!
Связь прервалась. Лорелея повесила трубку и вызвала помощника.
– Пол, не было ли в почте письма от моей бабушки? Нет? Почему-то я так и подумала. Нет, ничего. Неважно. Приготовьте, пожалуйста, чай, кофе и шоколадные конфеты.
Зачем графиня прибыла в Лондон? Очевидно, хочет лично присутствовать при закрытии фирмы. Но кто с ней? Аудитор? Адвокат?
Лорелея сжала голову ладонями. Ну разумеется! Как же она сразу не догадалась! Это представитель «Рудольштадт интернэшнл» приехал оценить имущество «Дамского изящества»!
Она быстро убрала в ящик фотографию Уильяма и, кипя от гнева, вскочила на ноги.
Что себе воображает этот Курт Рудольштадт? Что она потихоньку вынесет из офиса ценные вещи? Сбежит с десятком платьев в чемодане? Может быть, сам он именно так и ведет дела, но как он смеет судить о ней по себе!
– Пол! – Лорелея вылетела из кабинета в приемную, где ее помощник заваривал чай. – Пожалуйста, Пол, подберите всю бухгалтерскую отчетность за последний год и принесите мне.
– Всю отчетность? Да ведь это огромный объем…
– Да, всю отчетность. И еще цифры продаж за тот же период.
– Хорошо.
– А конфет не надо, – мрачно добавила Лорелея. – Курт Рудольштадт прислал своего соглядатая, чтобы проверить мою честность! Я его впущу, но любезного обращения он от меня не дождется!
– Вы кругом неправы, мисс Лоуренс. Вашу честность никто не подвергает сомнению, а с гостями – даже, как вы выражаетесь, с соглядатаями – следует обходиться как можно любезнее, чтобы не нажить себе врагов.
У Лорелеи упало сердце…
Этот голос – глубокий мягкий голос, прозвучавший у нее за спиной, – был ей знаком.
Набрав воздуху в грудь, она обернулась. В дверях стояла бабушка, а рядом… Человек, которого она все эти пять лет тщетно пыталась забыть!
– Лорелея, на что это похоже? – гневно вопросила графиня. – Разве так я тебя воспитывала? Успокойся, никто тебя ни в чем не обвиняет. И будь любезна обращаться с нашим гостем повежливее. Герр Рудольштадт, это моя внучка, Лорелея фон Левенштейн-Лоуренс. Лорелея, это наш благодетель, герр Курт Рудольштадт.
Скажи что-нибудь, приказала себе Лорелея, хоть что-нибудь! Но вместо этого она ахнула… и начала падать.
Графиня пронзительно вскрикнула. Курт, чертыхнувшись, бросился вперед и успел подхватить Лорелею, прежде чем она рухнула на пол. Из соседней комнаты выскочил служащий-англичанин и присоединил свой голос к крикам графини.
Раздвинув их плечом, Курт уложил Лорелею на диван. Лицо ее было очень бледным. Он пощупал запястье – пульс бился как сумасшедший.
Англичанин все еще бестолково суетился, но графиня внезапно замолчала, схватившись за сердце, и лицо ее покрыла смертельная бледность.
Замечательно! – мрачно подумал Курт. Одна женщина в обмороке, другая вот-вот последует ее примеру, а этот чертов идиот все никак не заткнется…
– Заткнитесь! – рявкнул он англичанину в самое ухо.
Сработало.
– Как вас зовут?
– П-пол. Пол Эштон.
– Вот что, Пол, принесите холодной воды.
– Здесь… здесь есть вода… в кувшине.
– Налейте два стакана и дайте один графине. – Курт прикоснулся к плечу пожилой дамы. – Сядьте, пожалуйста.
К его облегчению, старуха не стала спорить.
– Что с Лорелеей? – выдохнула она, опускаясь на стул рядом.
– Ничего страшного. Просто обморок. Пожалуйста, выпейте воды.
Графиня послушно поднесла стакан к губам. Курт повернулся к Полу.
– Лед, – коротко приказал он. – Сделаем компресс.
– Компресс? Но у нас нет…
– Дайте то, что есть. Шарф, носовой платок. Что-нибудь, что можно наполнить льдом и положить на лоб фрейлейн Лоуренс.
– Да, сэр, конечно. Сейчас.
Лорелея слабо застонала. Курт присел рядом, обхватил ее плечи рукой. Если бы не старуха, цинично подумал он, черта с два я стал бы с ней возиться! Но старая графиня не отрывала взгляда от бледного лица внучки, стакан в ее руке заметно дрожал.
Курт ободряюще улыбнулся.
– Вот видите? Она уже приходит в себя.
В комнату вбежал Пол с кувшином льда и пакетиком с презервативом.
– Вот это подойдет?
– Отлично.
Курт распечатал пакетик, положил в презерватив немного льда и приложил ко лбу Лорелеи. Она снова застонала, веки ее затрепетали. Глаза, открывшись, встретились с ним взглядом – и снова, как пять лет назад, Курт поразился их удивительной чистейшей синеве. Цвет невинности, подумалось ему в ту ночь.
Горько скривив губы, он убрал лед, приподнял Лорелею за плечи и поднес к ее губам стакан с водой.
– Пейте.
– Что… что случилось?
– Вы потеряли сознание. Выпейте воды, – сухо сказал Курт.
Сделав глоток, она снова подняла на него глаза. По изумленному взгляду, по пятнам краски, мгновенно проступившей на бледных щеках, он понял: Лорелея все вспомнила.
– B-Bы? – еле слышно прошептала она.
– Какой сюрприз! – Курт усмехнулся. Она оттолкнула стакан и попыталась отстраниться.
– Сидите спокойно, а то опять рухнете в обморок.
– Отпустите меня!
Бесстрастно пожав плечами, он убрал руку. В конце концов, ему-то что за дело, если она снова отключится?
– Как пожелаете.
Лорелея села. На колени ей упало что-то холодное и мокрое. Разглядев, что это такое, она еще больше покраснела.
– Нам пришлось обойтись тем, что оказалось под рукой, – холодно объяснил Курт.
Лорелея спустила ноги на пол и сделала глубокий вдох, ожидая, пока пройдет головокружение. Нет, во второй раз она в обморок не свалится. И одного уже больше чем достаточно. Упасть без чувств к ногам Курта Рудольштадта – само по себе позорно, но выкинуть такой номер на глазах у бабушки…
– Как ты? – Лорелея сжала руку старой графини.
– Не беспокойся обо мне, дитя мое. Со мной все в порядке. Лучше объясни, что случилось? Почему ты потеряла сознание?
А в самом деле, почему? Как объяснить это бабушке? Не говорить же: «Я упала в обморок, потому что в дверях появился отец моего ребенка»!
– Очевидно, фрейлейн увидела нечто такое, что ее расстроило.
Метнув взгляд на Курта, Лорелея обнаружила, что он улыбается. Ах, ему смешно? Смешно видеть унижение женщины, которую он когда-то соблазнил?
– Мисс Лоуренс сегодня ничего не ела.
Все взгляды обратились на Пола.
– Ни крошки в рот не взяла, – продолжил он. – Мы готовились к завтрашнему закрытию… Лорелея, может быть, я схожу куплю что-нибудь поесть?
– Не надо. Просто приготовьте кофе и чай для бабушки и… нашего гостя. Я не голодна. Хотя… Бабушка, – обратилась она к графине, намеренно игнорируя Курта, – ты не хочешь перекусить?
– Мы пообедали в самолете герра Рудольштадта, – улыбнулась графиня. – Ах, Лорелея, видела бы ты, какой у него самолет! Сиденья из натуральной кожи, столики…
– Не сомневаюсь, самолет замечательный, – вежливо отозвалась Лорелея. – И еще не сомневаюсь, что герр Рудольштадт не для того проделал путь из Вены в Лондон, чтобы выслушивать похвалы своему самолету.
– Нет. Разумеется, нет. – Графиня вздохнула. – Он прилетел осмотреть «Дамское изящество» – свою новую собственность.
– Пока еще эта фирма ему не принадлежит, – быстро ответила Лорелея.
– Верно, подождем до завтра. – Курт сверкнул улыбкой. – А вас это беспокоит, фрейлейн Лоуренс? Неприятно сознавать, что «Дамское изящество» переходит в мое владение?
Да он просто наслаждается ее бедой! Но почему? Обижен на нее за то, что в ту ночь она ушла не попрощавшись? Ладно, какая разница. Так или иначе, фирма «Дамское изящество» для семьи фон Левенштейн потеряна.
– Совершенно верно, – холодно ответила она.
– Лорелея, Бога ради… – всплеснула руками графиня.
– Не беспокойтесь, – остановил ее Курт, – все в порядке. Мне нравится искренность в женщинах. – Он стоял, засунув руки в карманы, в самоуверенной позе победителя. – Вы, фрейлейн, разбудили мое любопытство. Скажите, что же именно вас так смущает – что вы теряете фирму «Дамское изящество» или что ее получаю я?
– И то, и другое, – не раздумывая ответила она.
– Лорелея, веди себя прилично! – сердито прошипела графиня.
– Почему бы герру Рудольштадту не выслушать правду? Ни для нас, ни для него это ничего не изменит. – Лорелея повернулась к Курту. – История предприятия «Дамское изящество» насчитывает несколько столетий. Но, если верно все, что я слышала о «Рудольштадт интернэшнл», для вас история гроша ломаного не стоит.
– Вы хотите сказать, «если верно все, что я слышала о вас», – сухо поправил Курт. – Не стесняйтесь, фрейлейн, продолжайте. Вы правы, моим предкам, в отличие от ваших, в истории места не нашлось.
– Ваша родословная меня не интересует. Мне важна судьба «Дамского изящества». Наша компания требует индивидуального подхода, а для вас она – лишь шестеренка в огромной машине для зарабатывания денег!
– Хотите сказать, я буду управлять компанией не так, как вы?
– Вот именно.
– Что ж, значит, я не разорюсь.
Это был удар ниже пояса, но Лорелея понимала, что заслужила его.
– Поверьте, все на свете я отдала бы, чтобы вернуться на пять лет назад!
– К несчастью, это невозможно. Повелевать временем не под силу даже колдунье.
Последние слова он произнес тихо, тоном заговорщика. Колдунья! Так он назвал ее в ту ночь! Щеки Лорелеи вспыхнули: если бы не бабушка, она дала бы наглецу пощечину.
– Это верно, герр Рудольштадт, – сладчайшим голосом ответила она. – К счастью, мы оба – из тех людей, которые умеют учиться на своих ошибках.
– Несомненно. Однако не могли бы вы, фрейлейн, рассеять мои сомнения?
Лорелея бросила на него быстрый опасливый взгляд.
– Если смогу.
– Мы ведь уже встречались?
– Нет. – Каким-то чудом ей удалось остаться внешне спокойной. – Не встречались.
– Вы уверены? Странно, ваше лицо кажется мне очень знакомым. Может быть, в Вене…
– В Вене? Нет, вряд ли.
– Тогда в Инсбруке? Вы ведь там бываете?
– Нет.
– Лорелея, не глупи! – вмешалась графиня. – Разумеется, она бывает в Инбруке, герр Рудольштадт. Может быть… – Она перевела взгляд с внучки на Курта. – Может быть, там вы и видели друг друга?
– Мы никогда раньше не встречались, – твердо ответила Лорелея.
– Я никогда не забываю лиц, фрейлейн, тем более столь прекрасных лиц. – Курт нахмурился. – Подождите! Я, кажется, вспомнил! На вечеринке. Здесь, в Лондоне. Пять лет назад. – И улыбнулся невыносимо сладкой улыбкой. – Припоминаете, фрейлейн? Или мне освежить вашу память?
Стены комнаты снова заходили ходуном. Ублюдок! Какого черта он затеял эту игру?!
– Незачем, герр Рудолыдтадт.
– Лорелея, к чему такие формальности? Пожалуйста, зовите меня Куртом.
– Курт, – хрипло повторила она – имя это, казалось, застревало у нее в горле. – Да, теперь я припоминаю, что мы встречались… давным-давно.
– Конечно. И я сразу вас узнал, как только увидел у графини вашу фотографию.
– А мне ничего не сказали! – Графиня игриво рассмеялась. – Курт, как нехорошо с вашей стороны! Почему же вы не признались, что уже знакомы с моей внучкой?
– Хотел сделать вам сюрприз, графиня, – промурлыкал Курт, и от ленивых ноток его голоса внутри у Лорелеи что-то болезненно сжалось.
Значит, он знал! С самого начала знал, кто она такая! Поэтому и прилетел сюда – чтобы встретиться с ней лицом к лицу, чтобы взглянуть ей в глаза, когда будет отнимать у нее любимое дело! Похоже, она и вправду смертельно оскорбила его тем ночным побегом.
Ах, если бы в ту ночь она знала, с кем имеет дело! О Курте Рудолылтадте ей приходилось слышать немало – это имя было хорошо известно всей деловой Европе. И если хоть половина того, что о нем рассказывали, было правдой, никогда в жизни она не легла бы с ним в постель! Безжалостный, бездушный хищник, человек без сердца и совести, негодяй…
Негодяй, которого она так и не смогла забыть.
Но в следующий миг лицо Лорелеи снова окрасилось гневным румянцем. Так он решил ее унизить? Поиграть с ней, как кошка с мышью? Отлично, она докажет, что способна ему противостоять!