Страница:
– Лорелея! Моя колдунья!
Прижав ее к себе, он перекатился на спину – и вздрогнул от резкой боли в руке. Он сдавленно зашипел сквозь зубы, и Лорелея отпрянула.
– Что? О, Курт, твоя рука! Прости, я не подумала…
Он поймал ее руку и поднес к губам.
– Не уходи.
– Но твоя рука…
– С ней все в порядке.
– Неправда. Тебе больно!
Он поцеловал ее ладонь, слегка прикусив нежный бугорок у основания большого пальца.
– Нет. Но станет больно, если ты уйдешь.
Курт не кривил душой: рука еще ныла, но рядом с Лорелеей он готов был перенести любую боль.
Запустив пальцы в льняную копну ее волос, он осторожно развернул ее лицом к себе и припал к ее губам. Goti, какая же она сладкая!
– Лорелея, – хрипло прошептал он, – я хочу тебя увидеть. Но раздеть тебя одной рукой не смогу. Сделай это, моя колдунья. Сними рубашку – для меня.
О, как она жаждала ощутить на своем теле сильные мужские руки! Быть может, сказывались пять лет воздержания – ведь после Курта у нее никого не было. А теперь он снова стал ее возлюбленным.
И мужем.
Эта мысль поразила ее до глубины души. Выходит, сегодня – ее запоздалая брачная ночь!
– Разденься, Лорелея.
Сердце ее отчаянно забилось. Она изменилась за пять лет – чуть пополнела, красота ее стала более зрелой и женственной. Что, если Курт будет разочарован?
– Mein Lilebling! – Он нежно провел рукой по ее спине. – Позволь мне тебя увидеть.
Нервно облизнув губы, Лорелея встала на колени и медленно стянула рубашку через голову. Тело ее в лунном свете отливало цветом слоновой кости.
Курт молча смотрел на нее – смотрел так, словно хотел поглотить взглядом каждую клеточку ее тела.
– Я… я уже не такая, как пять лет назад, – неуверенно проговорила она.
Так оно и было. Время и рождение ребенка превратили хрупкую юную красавицу в цветущую женщину. На мгновение Курт ощутил острый укол боли, не имеющей ничего общего с болью в сломанной руке. Если бы… ах, если бы ему было дано стать отцом ее ребенка…
Лорелея прикрыла грудь руками, словно защищаясь.
– Может быть… может быть, не стоило?
– Еще как стоило! – улыбнулся Курт. – Ты стала еще прекраснее, чем прежде. Так прекрасна, что у меня дух захватывает. – Он ласково отвел ее руки от груди. – Я жалею лишь об одном – что все эти годы мы провели в разлуке.
– Я тоже жалею, – со слезами на глазах прошептала Лорелея.
Он осторожно коснулся набухшего соска.
– Но теперь мы вместе. Это все, что имеет значение.
Курт провел пальцем по соску, и Лорелея издала тихий стон.
– Mein Liebling, какая же у тебя прекрасная грудь! – Рука его скользнула в ложбинку меж белоснежных холмов, спустилась ниже – вдоль живота – и еще ниже…
Лорелея молча прикрыла глаза.
– Пожалуйста, – прошептала она, – пожалуйста!
– Чего ты хочешь? Скажи.
– Войди в меня, Курт. Возьми меня. Я так хочу тебя, так хочу…
Кровь закипела у него в жилах. Одним движением он сбросил пижамные штаны…
– О, Курт! Мой муж!
Не отрывая глаз от его лица, Лорелея легла на него сверху и помогла найти дорогу… Восторженный возглас женщины слился с хриплым стоном мужчины.
Наконец-то! Курт, ее возлюбленный, ее муж, человек, которого она любит всеми силами души и тела, – он стал с ней единым целым. Глаза его потемнели от страсти, сильная рука нежно гладит ее бедра, дыхание учащается от ее движений.
И Лорелея начала любовную скачку. Сперва медленно, затем все быстрее и быстрее, забыв о робости и стыде. Поверх барьеров любовь несла ее в рай, о существовании которого она прежде и не подозревала.
Курт ощутил приближение развязки, но усилием воли заставил себя помедлить. Ему хотелось увидеть экстаз Лорелеи. И долго ждать не пришлось. Вот она, громко выкрикнув его имя, забилась на нем в сладостных судорогах. А в следующий миг он, притянув ее к себе, перекатился на нее и отдал ей вместе с семенем всю свою страсть, всю душу, все мечты.
В этот миг она достигла второго пика наслаждения. Стоны их слились в единый хор, славящий любовь. Прижавшись губами к ее щеке, Курт ощутил соленую влагу слез, но не знал, ее это слезы или его собственные.
– О Курт! – простонала она. – Не оставляй меня! Никогда не оставляй меня, любимый!
И он тихо поклялся:
– Я никогда тебя не оставлю.
В этот миг блаженной опустошенности Курт наконец понял, почему женился на Лорелее. Расчеты и сделки здесь ни при чем все проще.
Он ее любит.
Лениво текло время. Минуты, часы – не все ли равно?
Лорелея вздохнула и погладила мужа по спине. Кожа под ее ладонью была гладкой и шелковистой, под ней угадывались крепкие, развитые мускулы.
– Тебе понравилось, милая? – промурлыкал он.
– Очень, – улыбнулась она.
Курт улыбнулся в ответ и, обняв ее, перекатился на бок.
– Да уж вижу, – удовлетворенно заметил он и легко поцеловал ее в губы. – Кажется, тебе эта поза по душе.
– А тебе? – порозовев, поинтересовалась Лорелея.
– Ну как тебе сказать… – задумчиво протянул он.
– О, прости! Я никогда…
– Лорелея, милая! Да я же просто тебя дразню! Это было невероятно. Надеюсь, ты не откажешься повторить этот номер на бис – раз этак двести или триста?
– Ах вот как! Ну тогда…
Курт снова поцеловал ее и, откинувшись на подушку, привлек ее голову к своей груди.
– Ах, Лорелея, каким же дурнем я был тогда, пять лет назад!
– Нет. Это я во всем виновата. Зачем я убежала? Мне было стыдно. Казалось, что мы сделали что-то дурное. Никогда прежде я…
– Я тоже, mein Liebling. Никогда – ни до того, ни после – я ни одну женщину не желал так, как желаю тебя.
Новый поцелуй, глубже и страстнее предыдущего, – и удовлетворенный вздох.
– Сколько раз я думал о том, чтобы тебя разыскать! – Он нежно провел ладонью по ее волосам, пропуская льняные пряди сквозь пальцы. – Но гордость меня останавливала. Если уж, думал я, она исчезла, даже не назвав своего имени…
– Мне было так стыдно!
– Теперь я понимаю, но тогда… – Он снова вздохнул. – Знаешь, дорогая, мужчины порой ведут себя как полные идиоты. Особенно когда охраняют свою драгоценную, гордость. Я убедил себя, что лучше всего просто о тебе забыть… но если бы это было так просто! – хрипловато добавил он.
– Я тоже не могла забыть тебя, – тихо призналась Лорелея. – Ты снился мне по ночам, а днем я мечтала о встрече с тобой. Представляла, как вхожу в комнату – а там ждешь меня ты.
Курт крепче прижал ее к себе.
– Теперь мы нашли друг друга, mein Liebling, и никогда больше не расстанемся!
Что-то сжало ей горло. Боже, как же она любит этого мужчину! Как удавалось ей долгих пять лет скрывать от себя правду? И как теперь скрывать правду от него?
Честность важна в любых отношениях, но в их браке – особенно. Курт ясно дал понять: он женился на ней именно потому, что не хотел строить семью на лжи.
Но их семья уже построена на лжи! И какой ужасной лжи! Курт воспитывает собственного сына, не зная, что Вилли – его плоть и кровь!
Сейчас, сказала себе Лорелея. Сейчас она во всем признается…
Но в этот миг Курт снова прикоснулся к ней, шепча ее имя, – и она забыла обо всем на свете…
После обеда они отправились на автомобильную прогулку по окрестностям Вены. Курт загадочно сказал, что хочет кое-что показать жене. Лорелея предложила повести машину, и муж, немного поворчав, согласился – ему и самому не хотелось, чтобы их уединение нарушал водитель.
– Ты прекрасно водишь машину, – заметил он по дороге.
– Спасибо. Мне это нравится. Хотя впервые я села за руль всего несколько лет назад. – Она улыбнулась ему. – Бабушка всегда мне внушала, что водить машину – не дело для женщины.
– Представляю себе! – рассмеялся он. Несколько минут прошло в молчании. – Ты научилась водить после того, как купила коттедж в деревне?
– Нет, еще до того. Мне хотелось время от времени уезжать из Лондона на выходные.
– А я подумал, после того, как появился Вилли… Уильям…
– Вилли. – Лорелея облизнула губы. – Это прекрасное имя, и… моему сыну оно очень подходит. Прости, что я запрещала тебе так его называть.
– Тебе не за что извиняться, mein Liebling, – мягко ответил Курт. – Все верно, он твой сын, и только тебе решать, как произносится его имя.
– Что ж, пусть отныне он будет Вилли.
– Отлично, – улыбнулся Курт. Немного помолчав, он заговорил снова: – Тот человек, его отец… Ты говорила, он так ничего и не знает.
Невидимая ледяная рука сжала ее сердце.
– Верно.
– Ты думаешь, ему это безразлично. – Да.
– Ты в этом уверена? Видит Бог, если бы у меня был сын…
– Поверь, я приняла правильное решение.
– В этом я не сомневаюсь, mein Liebling. Просто пытаюсь представить, каково тебе было, когда ты поняла, что беременна и не к кому обратиться за помощью.
Лорелея крепче сжала руль.
– Да ничего страшного, – с напускной легкостью ответила она. – В жизни и не такое случается. Как-то пережила. Кроме того, беременность протекала легко, и роды были легкими.
– И слава Богу, – с улыбкой ответил он. – Я тобой восхищаюсь. Как тебе удалось в одиночку вырастить такого чудесного мальчугана?!
– Спасибо.
– Таким сыном, как Вилли, любой мужчина мог бы только гордиться.
– Спасибо, – тупо повторила Лорелея. К чему он клонит? Она понимала, что рано или поздно придется сказать правду. Но не сейчас, когда они мчатся по пригородному шоссе.
– Лорелея, об этом я и хочу с тобой поговорить… Видишь тот поворот? Сверни туда.
Она свернула на узкую, не асфальтированную проселочную дорогу. По обеим сторонам дороги как часовые стояли высокие сосны, и сквозь ветви их сочился солнечный свет.
– Куда мы едем?
– Сейчас сама увидишь. Так, теперь прямо… Вот и он.
На склоне холма перед ними открылся сказочный замок: стрельчатые окна, готические башенки, у входа – фонтан с фигурой Дианы-охотницы.
– Вот мы и приехали, – понизив голос, произнес Курт.
– Здесь живут твои друзья? – Лорелея поспешно пригладила волосы. – Если бы ты предупредил…
– Здесь никто не живет. Уже очень давно. Курт вышел из машины и открыл дверь для Лорелеи. Щеки его пылали румянцем. На миг она заподозрила, что у мужа температура. Но пальцы его, когда он помог ей выйти из машины, были холодными как лед.
– Впервые я увидел этот дом много лет назад, – тихо сказал он.
Рука об руку они поднялись по крутым ступеням. Курт достал из кармана ключ и отворил дверь.
Лорелея ахнула от восторга. Дом не был обставлен, но отсутствие мебели, ковров и штор на окнах не могло скрыть его сияющую красоту.
– Курт, как же здесь прекрасно!
– И мне так кажется, – В голосе его звучала гордость. – Я помогал его реставрировать.
– Ты? – Она удивленно обернулась к нему.
– Mein Liebling, я не всегда был богат. Ты ведь наверняка слышала сплетни обо мне. О моем прошлом.
– Я не прислушиваюсь к сплетням, – твердо ответила Лорелея, – и твое прошлое для меня неважно.
– И все же ты имеешь право знать правду о человеке, за которого вышла замуж. – Негромкий голос его гулко отдавался в просторном пустом холле. – Я родился вне брака и вырос на улице. Отца никогда не знал, а мать бросила меня, когда я был еще совсем ребенком.
– Курт! – Она положила руку ему на плечо. – Все это неважно!
– Для меня важно. – Он поймал ее руку и поднес к губам. – Я ведь не слепой и не глухой, милая. И прекрасно знаю, что за спиной меня называют бесчувственным чудовищем. – Он улыбнулся. – Это неправда. Чувства у меня есть, просто до сих пор я не давал им воли. – Улыбка его угасла. – Только сейчас я понял, почему не позволял себе довериться женщине. Из-за матери. Из-за ее предательства.
Что-то сжало ей горло.
– Пожалуйста, Курт, не…
– Милая, позволь мне договорить до конца. Мне нелегко об этом вспоминать, но я должен. Ради тебя.
– Мне ты ничего не должен…
Он прервал ее легким нежным поцелуем, затем обнял за плечи.
– В ранней юности мне приходилось делать такое, чего я сейчас стыжусь. Воровал еду на рынке, лазил по карманам… Словом, делал все, чтобы выжить. Однажды меня поймали. Я попал в тюрьму. Вышел всего через месяц – но этого урока оказалось достаточно. Я поклялся, что никогда больше не потеряю свободу. И стал искать работу. Хозяин этой виллы как раз занимался ремонтом и искал рабочих. – Рот Курта скривился в горькой усмешке. – Здесь я научился класть кирпичи и забивать гвозди. И еще научился никогда не доверять женщинам. Это был последний урок, милая. Я знал, что больше не повторю такой ошибки.
– Курт, пожалуйста, не надо…
– Прошло семнадцать лет. Теперь, как видишь, я один из богатейших людей в Европе. И всего, что имею, добился сам. Деньги, власть – все, о чем можно только мечтать. Лишь одного у меня не было… – Помолчав, он тихо заключил: – Семьи. Но теперь у меня есть семья – благодаря тебе.
Глаза Лорелеи затуманились слезами.
– Курт, милый мой! Бедный мой!
– Не надо меня жалеть. Все мои невзгоды в прошлом. И эту историю я рассказал не для того, чтобы ты плакала обо мне, а чтобы объяснить, что вы – ты и Вилли – для меня значите. И еще, – добавил он внезапно охрипшим голосом, – чтобы ты поняла, почему мне так трудно было тебе довериться. Впустить тебя сюда, – он указал на свое сердце, – куда я поклялся не впускать больше ни одну женщину. – Курт судорожно вздохнул. – Милая, я хочу жениться на тебе еще раз. По-настоящему. Обменяться клятвами перед священником.
Помолчав, он добавил со странной неуверенностью в голосе:
– И еще… если ты позволишь, я хочу сделать кое-что еще. То, что сделает нас настоящей семьей. Я хочу усыновить Вилли. Пусть он станет и моим сыном.
Из груди Лорелеи вырвалось рыдание. У Курта упало сердце. Она не согласна! Что ж, это ее право, ее сын…
– О Курт! – Дрожащей рукой она коснулась его щеки. – Ты говоришь о доверии, о том, что наконец решился открыть свое сердце, и не знаешь… – Голос ее дрогнул и сломался. – Я люблю тебя, – прошептала она. – Пожалуйста, помни об этом. Верь мне. Я тебя люблю.
Разве не об этих словах он мечтал? Почему же какая-то ледяная рука мертвой хваткой сжала его сердце?
– Что ты хочешь сказать, Лорелея? Она набрала воздуху в грудь.
– Я солгала тебе об отце Вилли. Он для меня – не незнакомец из прошлого.
Он побелел как мел.
– Что это значит?
– Это значит, что тебе нет нужды усыновлять Вилли. Он – твой сын.
Курт пошатнулся. Лорелее вдруг вспомнилась его драка Джозефом Лидсом – тогда он держал удар.
Удар, который нанесла она, оказался куда страшнее.
– Курт, умоляю…
Он оттолкнул ее протянутую руку.
– И я должен в это поверить? Что Вилли – мой сын?
– Это правда. Он твой. В ту ночь, когда мы были вместе…
– Всего одна ночь!
– Этого оказалось достаточно, Я забеременела.
– Забеременела? – ледяным голосом переспросил он. – Я был очень осторожен.
– Да, помню. Не знаю, что произошло. Случайность…
На щеке его задергался мускул.
– И почему же ты так уверена, что ребенок от меня?
Жестокий вопрос. Но Лорелея понимала, что заслуживает его.
– Потому что больше у меня никого не было. Ни перед тобой – я много месяцев была одна, – ни после. Я не спала ни с кем, кроме тебя.
– Это можно проверить, – холодно заметил он.
– Проверяй. Любые тесты покажут, что Вилли – твой сын.
Курт вдруг уставился на нее, словно громом пораженный.
– Когда я в первый раз его увидел, – медленно проговорил он, – мне подумалось…
– Да, я боялась, что ты догадаешься.
– Волосы, глаза, улыбка… – Растерянно проведя рукой по волосам, он резко развернулся и принялся мерить шагами комнату. – Так он мой? И вправду мой?
Лорелея кивнула.
– Он твой сын. Мне казалось, ты сразу это заметишь, но…
– Но, – резко повернулся он к ней, – когда я спросил, мой ли это ребенок, ты солгала.
– Нет! То есть да, но…
– Опять «но»! Хватит с меня оправданий! – Он сжал кулаки. – Ты мне солгала!
Лорелея задрожала. Ей случалось видеть Курта в гневе, но в таком… Лицо его было бело как мел, в голосе клокотала ярость, глаза метали молнии. Она шагнула к нему, протянула руку – он брезгливо ее отбросил.
– Попытайся меня понять! – взмолилась она. – Когда шел этот разговор, я тебя совсем не знала! И понятия не имела, что ты сделаешь, если узнаешь, что отец мальчика – ты… Я не хотела…
Он больно схватил ее за запястье.
– Девять месяцев ты носила моего ребенка – и даже не подумала сообщить мне, что у меня есть сын?
– Зачем? Ведь мы совсем не знали друг друга. Я подумала, что такая новость тебя вряд ли обрадует.
– Понятно. Значит, ты решила, что эта новость меня не обрадует, и поэтому…
– Хватит повторять мои слова! И отпусти меня, мне больно!
Курт взглянул на ее руку так, словно увидел ее впервые, и отбросил с таким видом, как будто случайно схватил какое-то отвратительное насекомое.
– Четыре года… – тихо проговорил он. – Четыре года мой сын рос без отца. И даже теперь, когда мы стали мужем и женой, ты предпочла скрывать от меня правду. – В голосе его звучала едва сдерживаемая ярость. – На это у тебя тоже найдется объяснение?
Лорелея с трудом сглотнула.
– Я… я думала об этом в день свадьбы.
– Ах, ты думала! – Курт скрестил руки на груди. – И что же придумала?
– Ты сам знаешь, я выходила замуж против воли. Я была глубоко несчастна, думала, что ненавижу тебя, и…
– И твои чувства оказались для тебя важнее правды?
– Нет! Этого я не говорила!
– Извини, пожалуйста. – Он вежливо улыбнулся. – Продолжай, Лорелея. Не буду тебя прерывать. Хочу дослушать эту трогательную историю до конца.
– Я злилась на тебя, а кроме того, я тебя боялась. Не знала, как ты это воспримешь. – Глаза ее снова наполнились слезами. – Боялась, что ты попытаешься отнять у меня сына.
– Понятно. Только что я был равнодушным незнакомцем – и тут же превращаюсь в свирепого монстра, жаждущего отнять дитя у матери. Противоречивая получается картинка, не находишь?
– Не переиначивай мои слова! – гневно воскликнула Лорелея. – Ты прекрасно понимаешь, о чем я!
– Хорошо, пойдем дальше. Оставим день свадьбы. Если не ошибаюсь, после него прошло несколько недель. – Он сжал губы. – И в любую минуту из этих недель ты могла бы подойти ко мне и сказать…
– После свадьбы все стало еще сложнее. – Лорелея нервно облизнула губы. – Я увидела, что мой сын…
– Наш сын, – поправил Курт.
– Я увидела, что он полюбил тебя. И ты… кажется, ты тоже его полюбил.
– Да, это, безусловно, веский повод скрывать правду.
– Наш брак обернулся кошмаром, – не обращая внимания на его сарказм, торопливо продолжала Лорелея. – Я думала, что долго он не продлится, и…
– Хочешь сказать, надеялась, что он долго не продлится. И в таком случае – в самом деле, зачем мне знать правду?
– Нет, все совсем не так! – воскликнула она. – Я знала, что должна признаться, но боялась… боялась…
– Ну?!
В холле, прогретом лучами летнего солнца, было жарко, но Лорелею охватила дрожь.
– Больше чем когда-либо я боялась, что ты отнимешь у меня Уильяма, – прошептала она. – А потом – эта авария… Только после аварии я осознала, что к тебе чувствую. Я твердо решила признаться, но… но… все не могла найти подходящего момента.
– Я тебе скажу, Лорелея, какой момент был самым подходящим. Когда ты поняла, что беременна. Ты должна была начать меня искать. В тот же день.
– Пожалуйста, постарайся меня понять! – взмолилась она. – Я думала…
– Знаю я, что ты думала! Что можешь изображать из себя вершителя чужих судеб. Принимать решения за всех – за меня, за моего сына. Не позволить нам узнать друг друга.
Глаза Лорелеи вспыхнули гневом.
– Как у тебя все легко получается! И что же, по-твоему, я должна была сделать? Нанять детективов? В один прекрасный день позвонить тебе в дверь? Привет, помнишь меня, мы с тобой пару месяцев назад неплохо развлеклись вдвоем… и да, кстати, я беременна.
– Да, черт побери, именно так!
– Вот интересно, что бы ты ответил? Если не ошибаюсь, тебя осаждали охотницы за состоянием! Хочешь сказать, ты не счел бы меня одной из них? – Она шагнула вперед, глядя ему прямо в глаза. – Скажи честно, Курт, что бы ты сделал, явись я к тебе с такой новостью пять лет назад?
Несмотря на обуревающий его гнев, Курт почувствовал, что она права. Этот вопрос заслуживает серьезного и честного ответа.
Как бы он воспринял такую новость? С радостью? Пришел бы в восторг от того, что ночь с незнакомкой наградила его обязательствами по меньшей мере на восемнадцать лет? Едва ли. Скорее всего, он был бы расстроен и взбешен. Для начала не поверил бы. Заподозрил бы Лорелею во лжи с самыми корыстными целями. Потребовал бы проведения генетического теста. Но в конце концов поступил бы как порядочный человек. Финансовая поддержка, регулярные встречи. Человек, выросший без отца, не станет отказываться от собственного ребенка.
Но ощущал бы он ту жгучую радость отцовства, которая теперь, несмотря на гнев и ярость, охватывает его при мысли, что малыш Вилли – его сын? Ответ прост: нет. Приходится признать: живого, уже родившегося ребенка любить куда проще, чем безликий зародыш во чреве едва знакомой женщины.
И все же последние недели он простить не мог. Лорелея – больше не незнакомка, связанная с ним одной ночью случайного секса! Полтора месяца назад она стала его женой. Целых полтора месяца! Почему же она молчала? В самом деле, как уверяет, из страха – или ее заставило заговорить только его желание усыновить Вилли?
Для усыновления необходимы документы ребенка: свидетельство о рождении, записи из роддома, Бог знает что еще. Ее тайна могла раскрыться. Неужели только поэтому Лорелея решилась сказать правду?
А ее слезы, признание в любви? Обман. В этой женщине все фальшиво.
Курт отвернулся, чтобы не видеть ее. Сердце его разрывалось от боли. Подумать только – он воображал, что ее любит! Молил Бога, чтобы она ответила на его любовь! Gott, как же, должно быть, она над ним потешалась!
Что ж, ей удалось его обмануть – теперь его очередь нанести ответный удар. Своей блестящей карьерой он был обязан способности мгновенно принимать верные решения. Настало время решить судьбу троих – свою, сына и Лорелеи.
И Курт знал, что ему делать.
– Ты права, – проговорил он с рассчитанной медлительностью, повернувшись к ней и безжалостно вглядываясь в ее опрокинутое лицо. – Я могу отнять у тебя сына.
– Только попробуй!
Он не мог не восхититься ее мужеством. Она знала, что на руках у него все карты, но – дрожа всем телом, белая как полотно – готова была защищаться до последней капли крови.
– Мы не в Англии. Здесь другие законы. – Он холодно усмехнулся. – И я – один из богатейших и влиятельнейших людей в стране. Подумай об этом. И прикинь, каковы твои шансы на победу. – Он сделал паузу, чтобы его слова дошли до нее в полной мере, и, увидев в ее глазах тень страха, продолжил: – Но я не хочу разлучать Вилли с матерью.
Лорелея с облегчением перевела дух.
– Я тоже не хочу, чтобы он страдал, – тихо ответила она. – Знаю, нам будет нелегко, но мы сможем это преодолеть.
– Что «это»? То, что я отец Вилли? Или твою ложь? – Курт покачал головой. – Нет, не думаю.
– Я лгала только потому, что не видела иного выхода! Неужели ты не понимаешь?
– О, теперь я многое понимаю. – Он шагнул к ней и ощутил мрачное удовлетворение, когда она испуганно попятилась. – Например, понимаю, как я ошибался, когда думал, что наш брак основан на честности. Но все к лучшему, mein Liebling. Если бы не наша свадьба, я бы никогда не узнал, что Вилли мой сын. Он рос бы, думая, что отец его бросил. Быть может, однажды мы встретились бы где-нибудь на улице – и не узнали друг друга.
По щекам Лорелеи струились слезы. На миг – всего лишь миг, между двумя ударами сердца – Курта охватило желание заключить ее в объятия и сказать… сказать…
Но что тут скажешь? Она врала, с самого начала ему врала. И о сыне. И о своей любви.
Минута слабости осталась позади. Да, ей удалось его одурачить. Но больше это не повторится.
– Как видишь, милая, наш брак обернулся на пользу всем. Теперь у меня есть Вилли. У него есть я. И, разумеется, ты – мать, которую он обожает. – Он едко усмехнулся. – Есть даже чем подсластить пилюлю. Твое выступление в постели прошлой ночью. – Он поднял руку в насмешливо одобрительном жесте. – Мои комплименты, Лорелея. Ты была великолепна – совсем как в тот, первый раз.
Страдание в ее глазах сменилось гневом. Теперь перед ней стоял настоящий Курт Рудольштадт – тот, которого она ненавидела всей душой.
– Ты отвратителен! – дрожащим голосом произнесла она. – Не понимаю, как я могла думать иначе!
– Ты невнимательно слушаешь, mein Liebling. Я хочу сказать, что ты останешься со мной.
– Черт побери, не смей называть меня… Что ты сказал? Я останусь с тобой?
Курт небрежно пожал плечами.
– Это самый разумный выход. Я не стану разводиться с тобой и оформлять единоличное опекунство над сыном. И, пожалуйста, не трудись уверять, что мне это не удастся. Мне удается все, чего я захочу, – добавил он с обманчивой мягкостью в голосе. – Надеюсь, это ты уже усвоила.
О да, теперь она знала все, что должна знать! Что он жесток и мстителен, что в своей ярости не останавливается ни перед чем. Страшно подумать – еще и суток не прошло с тех пор, как она отдала этому чудовищу и тело, и сердце!
Прижав ее к себе, он перекатился на спину – и вздрогнул от резкой боли в руке. Он сдавленно зашипел сквозь зубы, и Лорелея отпрянула.
– Что? О, Курт, твоя рука! Прости, я не подумала…
Он поймал ее руку и поднес к губам.
– Не уходи.
– Но твоя рука…
– С ней все в порядке.
– Неправда. Тебе больно!
Он поцеловал ее ладонь, слегка прикусив нежный бугорок у основания большого пальца.
– Нет. Но станет больно, если ты уйдешь.
Курт не кривил душой: рука еще ныла, но рядом с Лорелеей он готов был перенести любую боль.
Запустив пальцы в льняную копну ее волос, он осторожно развернул ее лицом к себе и припал к ее губам. Goti, какая же она сладкая!
– Лорелея, – хрипло прошептал он, – я хочу тебя увидеть. Но раздеть тебя одной рукой не смогу. Сделай это, моя колдунья. Сними рубашку – для меня.
О, как она жаждала ощутить на своем теле сильные мужские руки! Быть может, сказывались пять лет воздержания – ведь после Курта у нее никого не было. А теперь он снова стал ее возлюбленным.
И мужем.
Эта мысль поразила ее до глубины души. Выходит, сегодня – ее запоздалая брачная ночь!
– Разденься, Лорелея.
Сердце ее отчаянно забилось. Она изменилась за пять лет – чуть пополнела, красота ее стала более зрелой и женственной. Что, если Курт будет разочарован?
– Mein Lilebling! – Он нежно провел рукой по ее спине. – Позволь мне тебя увидеть.
Нервно облизнув губы, Лорелея встала на колени и медленно стянула рубашку через голову. Тело ее в лунном свете отливало цветом слоновой кости.
Курт молча смотрел на нее – смотрел так, словно хотел поглотить взглядом каждую клеточку ее тела.
– Я… я уже не такая, как пять лет назад, – неуверенно проговорила она.
Так оно и было. Время и рождение ребенка превратили хрупкую юную красавицу в цветущую женщину. На мгновение Курт ощутил острый укол боли, не имеющей ничего общего с болью в сломанной руке. Если бы… ах, если бы ему было дано стать отцом ее ребенка…
Лорелея прикрыла грудь руками, словно защищаясь.
– Может быть… может быть, не стоило?
– Еще как стоило! – улыбнулся Курт. – Ты стала еще прекраснее, чем прежде. Так прекрасна, что у меня дух захватывает. – Он ласково отвел ее руки от груди. – Я жалею лишь об одном – что все эти годы мы провели в разлуке.
– Я тоже жалею, – со слезами на глазах прошептала Лорелея.
Он осторожно коснулся набухшего соска.
– Но теперь мы вместе. Это все, что имеет значение.
Курт провел пальцем по соску, и Лорелея издала тихий стон.
– Mein Liebling, какая же у тебя прекрасная грудь! – Рука его скользнула в ложбинку меж белоснежных холмов, спустилась ниже – вдоль живота – и еще ниже…
Лорелея молча прикрыла глаза.
– Пожалуйста, – прошептала она, – пожалуйста!
– Чего ты хочешь? Скажи.
– Войди в меня, Курт. Возьми меня. Я так хочу тебя, так хочу…
Кровь закипела у него в жилах. Одним движением он сбросил пижамные штаны…
– О, Курт! Мой муж!
Не отрывая глаз от его лица, Лорелея легла на него сверху и помогла найти дорогу… Восторженный возглас женщины слился с хриплым стоном мужчины.
Наконец-то! Курт, ее возлюбленный, ее муж, человек, которого она любит всеми силами души и тела, – он стал с ней единым целым. Глаза его потемнели от страсти, сильная рука нежно гладит ее бедра, дыхание учащается от ее движений.
И Лорелея начала любовную скачку. Сперва медленно, затем все быстрее и быстрее, забыв о робости и стыде. Поверх барьеров любовь несла ее в рай, о существовании которого она прежде и не подозревала.
Курт ощутил приближение развязки, но усилием воли заставил себя помедлить. Ему хотелось увидеть экстаз Лорелеи. И долго ждать не пришлось. Вот она, громко выкрикнув его имя, забилась на нем в сладостных судорогах. А в следующий миг он, притянув ее к себе, перекатился на нее и отдал ей вместе с семенем всю свою страсть, всю душу, все мечты.
В этот миг она достигла второго пика наслаждения. Стоны их слились в единый хор, славящий любовь. Прижавшись губами к ее щеке, Курт ощутил соленую влагу слез, но не знал, ее это слезы или его собственные.
– О Курт! – простонала она. – Не оставляй меня! Никогда не оставляй меня, любимый!
И он тихо поклялся:
– Я никогда тебя не оставлю.
В этот миг блаженной опустошенности Курт наконец понял, почему женился на Лорелее. Расчеты и сделки здесь ни при чем все проще.
Он ее любит.
Лениво текло время. Минуты, часы – не все ли равно?
Лорелея вздохнула и погладила мужа по спине. Кожа под ее ладонью была гладкой и шелковистой, под ней угадывались крепкие, развитые мускулы.
– Тебе понравилось, милая? – промурлыкал он.
– Очень, – улыбнулась она.
Курт улыбнулся в ответ и, обняв ее, перекатился на бок.
– Да уж вижу, – удовлетворенно заметил он и легко поцеловал ее в губы. – Кажется, тебе эта поза по душе.
– А тебе? – порозовев, поинтересовалась Лорелея.
– Ну как тебе сказать… – задумчиво протянул он.
– О, прости! Я никогда…
– Лорелея, милая! Да я же просто тебя дразню! Это было невероятно. Надеюсь, ты не откажешься повторить этот номер на бис – раз этак двести или триста?
– Ах вот как! Ну тогда…
Курт снова поцеловал ее и, откинувшись на подушку, привлек ее голову к своей груди.
– Ах, Лорелея, каким же дурнем я был тогда, пять лет назад!
– Нет. Это я во всем виновата. Зачем я убежала? Мне было стыдно. Казалось, что мы сделали что-то дурное. Никогда прежде я…
– Я тоже, mein Liebling. Никогда – ни до того, ни после – я ни одну женщину не желал так, как желаю тебя.
Новый поцелуй, глубже и страстнее предыдущего, – и удовлетворенный вздох.
– Сколько раз я думал о том, чтобы тебя разыскать! – Он нежно провел ладонью по ее волосам, пропуская льняные пряди сквозь пальцы. – Но гордость меня останавливала. Если уж, думал я, она исчезла, даже не назвав своего имени…
– Мне было так стыдно!
– Теперь я понимаю, но тогда… – Он снова вздохнул. – Знаешь, дорогая, мужчины порой ведут себя как полные идиоты. Особенно когда охраняют свою драгоценную, гордость. Я убедил себя, что лучше всего просто о тебе забыть… но если бы это было так просто! – хрипловато добавил он.
– Я тоже не могла забыть тебя, – тихо призналась Лорелея. – Ты снился мне по ночам, а днем я мечтала о встрече с тобой. Представляла, как вхожу в комнату – а там ждешь меня ты.
Курт крепче прижал ее к себе.
– Теперь мы нашли друг друга, mein Liebling, и никогда больше не расстанемся!
Что-то сжало ей горло. Боже, как же она любит этого мужчину! Как удавалось ей долгих пять лет скрывать от себя правду? И как теперь скрывать правду от него?
Честность важна в любых отношениях, но в их браке – особенно. Курт ясно дал понять: он женился на ней именно потому, что не хотел строить семью на лжи.
Но их семья уже построена на лжи! И какой ужасной лжи! Курт воспитывает собственного сына, не зная, что Вилли – его плоть и кровь!
Сейчас, сказала себе Лорелея. Сейчас она во всем признается…
Но в этот миг Курт снова прикоснулся к ней, шепча ее имя, – и она забыла обо всем на свете…
После обеда они отправились на автомобильную прогулку по окрестностям Вены. Курт загадочно сказал, что хочет кое-что показать жене. Лорелея предложила повести машину, и муж, немного поворчав, согласился – ему и самому не хотелось, чтобы их уединение нарушал водитель.
– Ты прекрасно водишь машину, – заметил он по дороге.
– Спасибо. Мне это нравится. Хотя впервые я села за руль всего несколько лет назад. – Она улыбнулась ему. – Бабушка всегда мне внушала, что водить машину – не дело для женщины.
– Представляю себе! – рассмеялся он. Несколько минут прошло в молчании. – Ты научилась водить после того, как купила коттедж в деревне?
– Нет, еще до того. Мне хотелось время от времени уезжать из Лондона на выходные.
– А я подумал, после того, как появился Вилли… Уильям…
– Вилли. – Лорелея облизнула губы. – Это прекрасное имя, и… моему сыну оно очень подходит. Прости, что я запрещала тебе так его называть.
– Тебе не за что извиняться, mein Liebling, – мягко ответил Курт. – Все верно, он твой сын, и только тебе решать, как произносится его имя.
– Что ж, пусть отныне он будет Вилли.
– Отлично, – улыбнулся Курт. Немного помолчав, он заговорил снова: – Тот человек, его отец… Ты говорила, он так ничего и не знает.
Невидимая ледяная рука сжала ее сердце.
– Верно.
– Ты думаешь, ему это безразлично. – Да.
– Ты в этом уверена? Видит Бог, если бы у меня был сын…
– Поверь, я приняла правильное решение.
– В этом я не сомневаюсь, mein Liebling. Просто пытаюсь представить, каково тебе было, когда ты поняла, что беременна и не к кому обратиться за помощью.
Лорелея крепче сжала руль.
– Да ничего страшного, – с напускной легкостью ответила она. – В жизни и не такое случается. Как-то пережила. Кроме того, беременность протекала легко, и роды были легкими.
– И слава Богу, – с улыбкой ответил он. – Я тобой восхищаюсь. Как тебе удалось в одиночку вырастить такого чудесного мальчугана?!
– Спасибо.
– Таким сыном, как Вилли, любой мужчина мог бы только гордиться.
– Спасибо, – тупо повторила Лорелея. К чему он клонит? Она понимала, что рано или поздно придется сказать правду. Но не сейчас, когда они мчатся по пригородному шоссе.
– Лорелея, об этом я и хочу с тобой поговорить… Видишь тот поворот? Сверни туда.
Она свернула на узкую, не асфальтированную проселочную дорогу. По обеим сторонам дороги как часовые стояли высокие сосны, и сквозь ветви их сочился солнечный свет.
– Куда мы едем?
– Сейчас сама увидишь. Так, теперь прямо… Вот и он.
На склоне холма перед ними открылся сказочный замок: стрельчатые окна, готические башенки, у входа – фонтан с фигурой Дианы-охотницы.
– Вот мы и приехали, – понизив голос, произнес Курт.
– Здесь живут твои друзья? – Лорелея поспешно пригладила волосы. – Если бы ты предупредил…
– Здесь никто не живет. Уже очень давно. Курт вышел из машины и открыл дверь для Лорелеи. Щеки его пылали румянцем. На миг она заподозрила, что у мужа температура. Но пальцы его, когда он помог ей выйти из машины, были холодными как лед.
– Впервые я увидел этот дом много лет назад, – тихо сказал он.
Рука об руку они поднялись по крутым ступеням. Курт достал из кармана ключ и отворил дверь.
Лорелея ахнула от восторга. Дом не был обставлен, но отсутствие мебели, ковров и штор на окнах не могло скрыть его сияющую красоту.
– Курт, как же здесь прекрасно!
– И мне так кажется, – В голосе его звучала гордость. – Я помогал его реставрировать.
– Ты? – Она удивленно обернулась к нему.
– Mein Liebling, я не всегда был богат. Ты ведь наверняка слышала сплетни обо мне. О моем прошлом.
– Я не прислушиваюсь к сплетням, – твердо ответила Лорелея, – и твое прошлое для меня неважно.
– И все же ты имеешь право знать правду о человеке, за которого вышла замуж. – Негромкий голос его гулко отдавался в просторном пустом холле. – Я родился вне брака и вырос на улице. Отца никогда не знал, а мать бросила меня, когда я был еще совсем ребенком.
– Курт! – Она положила руку ему на плечо. – Все это неважно!
– Для меня важно. – Он поймал ее руку и поднес к губам. – Я ведь не слепой и не глухой, милая. И прекрасно знаю, что за спиной меня называют бесчувственным чудовищем. – Он улыбнулся. – Это неправда. Чувства у меня есть, просто до сих пор я не давал им воли. – Улыбка его угасла. – Только сейчас я понял, почему не позволял себе довериться женщине. Из-за матери. Из-за ее предательства.
Что-то сжало ей горло.
– Пожалуйста, Курт, не…
– Милая, позволь мне договорить до конца. Мне нелегко об этом вспоминать, но я должен. Ради тебя.
– Мне ты ничего не должен…
Он прервал ее легким нежным поцелуем, затем обнял за плечи.
– В ранней юности мне приходилось делать такое, чего я сейчас стыжусь. Воровал еду на рынке, лазил по карманам… Словом, делал все, чтобы выжить. Однажды меня поймали. Я попал в тюрьму. Вышел всего через месяц – но этого урока оказалось достаточно. Я поклялся, что никогда больше не потеряю свободу. И стал искать работу. Хозяин этой виллы как раз занимался ремонтом и искал рабочих. – Рот Курта скривился в горькой усмешке. – Здесь я научился класть кирпичи и забивать гвозди. И еще научился никогда не доверять женщинам. Это был последний урок, милая. Я знал, что больше не повторю такой ошибки.
– Курт, пожалуйста, не надо…
– Прошло семнадцать лет. Теперь, как видишь, я один из богатейших людей в Европе. И всего, что имею, добился сам. Деньги, власть – все, о чем можно только мечтать. Лишь одного у меня не было… – Помолчав, он тихо заключил: – Семьи. Но теперь у меня есть семья – благодаря тебе.
Глаза Лорелеи затуманились слезами.
– Курт, милый мой! Бедный мой!
– Не надо меня жалеть. Все мои невзгоды в прошлом. И эту историю я рассказал не для того, чтобы ты плакала обо мне, а чтобы объяснить, что вы – ты и Вилли – для меня значите. И еще, – добавил он внезапно охрипшим голосом, – чтобы ты поняла, почему мне так трудно было тебе довериться. Впустить тебя сюда, – он указал на свое сердце, – куда я поклялся не впускать больше ни одну женщину. – Курт судорожно вздохнул. – Милая, я хочу жениться на тебе еще раз. По-настоящему. Обменяться клятвами перед священником.
Помолчав, он добавил со странной неуверенностью в голосе:
– И еще… если ты позволишь, я хочу сделать кое-что еще. То, что сделает нас настоящей семьей. Я хочу усыновить Вилли. Пусть он станет и моим сыном.
Из груди Лорелеи вырвалось рыдание. У Курта упало сердце. Она не согласна! Что ж, это ее право, ее сын…
– О Курт! – Дрожащей рукой она коснулась его щеки. – Ты говоришь о доверии, о том, что наконец решился открыть свое сердце, и не знаешь… – Голос ее дрогнул и сломался. – Я люблю тебя, – прошептала она. – Пожалуйста, помни об этом. Верь мне. Я тебя люблю.
Разве не об этих словах он мечтал? Почему же какая-то ледяная рука мертвой хваткой сжала его сердце?
– Что ты хочешь сказать, Лорелея? Она набрала воздуху в грудь.
– Я солгала тебе об отце Вилли. Он для меня – не незнакомец из прошлого.
Он побелел как мел.
– Что это значит?
– Это значит, что тебе нет нужды усыновлять Вилли. Он – твой сын.
Курт пошатнулся. Лорелее вдруг вспомнилась его драка Джозефом Лидсом – тогда он держал удар.
Удар, который нанесла она, оказался куда страшнее.
– Курт, умоляю…
Он оттолкнул ее протянутую руку.
– И я должен в это поверить? Что Вилли – мой сын?
– Это правда. Он твой. В ту ночь, когда мы были вместе…
– Всего одна ночь!
– Этого оказалось достаточно, Я забеременела.
– Забеременела? – ледяным голосом переспросил он. – Я был очень осторожен.
– Да, помню. Не знаю, что произошло. Случайность…
На щеке его задергался мускул.
– И почему же ты так уверена, что ребенок от меня?
Жестокий вопрос. Но Лорелея понимала, что заслуживает его.
– Потому что больше у меня никого не было. Ни перед тобой – я много месяцев была одна, – ни после. Я не спала ни с кем, кроме тебя.
– Это можно проверить, – холодно заметил он.
– Проверяй. Любые тесты покажут, что Вилли – твой сын.
Курт вдруг уставился на нее, словно громом пораженный.
– Когда я в первый раз его увидел, – медленно проговорил он, – мне подумалось…
– Да, я боялась, что ты догадаешься.
– Волосы, глаза, улыбка… – Растерянно проведя рукой по волосам, он резко развернулся и принялся мерить шагами комнату. – Так он мой? И вправду мой?
Лорелея кивнула.
– Он твой сын. Мне казалось, ты сразу это заметишь, но…
– Но, – резко повернулся он к ней, – когда я спросил, мой ли это ребенок, ты солгала.
– Нет! То есть да, но…
– Опять «но»! Хватит с меня оправданий! – Он сжал кулаки. – Ты мне солгала!
Лорелея задрожала. Ей случалось видеть Курта в гневе, но в таком… Лицо его было бело как мел, в голосе клокотала ярость, глаза метали молнии. Она шагнула к нему, протянула руку – он брезгливо ее отбросил.
– Попытайся меня понять! – взмолилась она. – Когда шел этот разговор, я тебя совсем не знала! И понятия не имела, что ты сделаешь, если узнаешь, что отец мальчика – ты… Я не хотела…
Он больно схватил ее за запястье.
– Девять месяцев ты носила моего ребенка – и даже не подумала сообщить мне, что у меня есть сын?
– Зачем? Ведь мы совсем не знали друг друга. Я подумала, что такая новость тебя вряд ли обрадует.
– Понятно. Значит, ты решила, что эта новость меня не обрадует, и поэтому…
– Хватит повторять мои слова! И отпусти меня, мне больно!
Курт взглянул на ее руку так, словно увидел ее впервые, и отбросил с таким видом, как будто случайно схватил какое-то отвратительное насекомое.
– Четыре года… – тихо проговорил он. – Четыре года мой сын рос без отца. И даже теперь, когда мы стали мужем и женой, ты предпочла скрывать от меня правду. – В голосе его звучала едва сдерживаемая ярость. – На это у тебя тоже найдется объяснение?
Лорелея с трудом сглотнула.
– Я… я думала об этом в день свадьбы.
– Ах, ты думала! – Курт скрестил руки на груди. – И что же придумала?
– Ты сам знаешь, я выходила замуж против воли. Я была глубоко несчастна, думала, что ненавижу тебя, и…
– И твои чувства оказались для тебя важнее правды?
– Нет! Этого я не говорила!
– Извини, пожалуйста. – Он вежливо улыбнулся. – Продолжай, Лорелея. Не буду тебя прерывать. Хочу дослушать эту трогательную историю до конца.
– Я злилась на тебя, а кроме того, я тебя боялась. Не знала, как ты это воспримешь. – Глаза ее снова наполнились слезами. – Боялась, что ты попытаешься отнять у меня сына.
– Понятно. Только что я был равнодушным незнакомцем – и тут же превращаюсь в свирепого монстра, жаждущего отнять дитя у матери. Противоречивая получается картинка, не находишь?
– Не переиначивай мои слова! – гневно воскликнула Лорелея. – Ты прекрасно понимаешь, о чем я!
– Хорошо, пойдем дальше. Оставим день свадьбы. Если не ошибаюсь, после него прошло несколько недель. – Он сжал губы. – И в любую минуту из этих недель ты могла бы подойти ко мне и сказать…
– После свадьбы все стало еще сложнее. – Лорелея нервно облизнула губы. – Я увидела, что мой сын…
– Наш сын, – поправил Курт.
– Я увидела, что он полюбил тебя. И ты… кажется, ты тоже его полюбил.
– Да, это, безусловно, веский повод скрывать правду.
– Наш брак обернулся кошмаром, – не обращая внимания на его сарказм, торопливо продолжала Лорелея. – Я думала, что долго он не продлится, и…
– Хочешь сказать, надеялась, что он долго не продлится. И в таком случае – в самом деле, зачем мне знать правду?
– Нет, все совсем не так! – воскликнула она. – Я знала, что должна признаться, но боялась… боялась…
– Ну?!
В холле, прогретом лучами летнего солнца, было жарко, но Лорелею охватила дрожь.
– Больше чем когда-либо я боялась, что ты отнимешь у меня Уильяма, – прошептала она. – А потом – эта авария… Только после аварии я осознала, что к тебе чувствую. Я твердо решила признаться, но… но… все не могла найти подходящего момента.
– Я тебе скажу, Лорелея, какой момент был самым подходящим. Когда ты поняла, что беременна. Ты должна была начать меня искать. В тот же день.
– Пожалуйста, постарайся меня понять! – взмолилась она. – Я думала…
– Знаю я, что ты думала! Что можешь изображать из себя вершителя чужих судеб. Принимать решения за всех – за меня, за моего сына. Не позволить нам узнать друг друга.
Глаза Лорелеи вспыхнули гневом.
– Как у тебя все легко получается! И что же, по-твоему, я должна была сделать? Нанять детективов? В один прекрасный день позвонить тебе в дверь? Привет, помнишь меня, мы с тобой пару месяцев назад неплохо развлеклись вдвоем… и да, кстати, я беременна.
– Да, черт побери, именно так!
– Вот интересно, что бы ты ответил? Если не ошибаюсь, тебя осаждали охотницы за состоянием! Хочешь сказать, ты не счел бы меня одной из них? – Она шагнула вперед, глядя ему прямо в глаза. – Скажи честно, Курт, что бы ты сделал, явись я к тебе с такой новостью пять лет назад?
Несмотря на обуревающий его гнев, Курт почувствовал, что она права. Этот вопрос заслуживает серьезного и честного ответа.
Как бы он воспринял такую новость? С радостью? Пришел бы в восторг от того, что ночь с незнакомкой наградила его обязательствами по меньшей мере на восемнадцать лет? Едва ли. Скорее всего, он был бы расстроен и взбешен. Для начала не поверил бы. Заподозрил бы Лорелею во лжи с самыми корыстными целями. Потребовал бы проведения генетического теста. Но в конце концов поступил бы как порядочный человек. Финансовая поддержка, регулярные встречи. Человек, выросший без отца, не станет отказываться от собственного ребенка.
Но ощущал бы он ту жгучую радость отцовства, которая теперь, несмотря на гнев и ярость, охватывает его при мысли, что малыш Вилли – его сын? Ответ прост: нет. Приходится признать: живого, уже родившегося ребенка любить куда проще, чем безликий зародыш во чреве едва знакомой женщины.
И все же последние недели он простить не мог. Лорелея – больше не незнакомка, связанная с ним одной ночью случайного секса! Полтора месяца назад она стала его женой. Целых полтора месяца! Почему же она молчала? В самом деле, как уверяет, из страха – или ее заставило заговорить только его желание усыновить Вилли?
Для усыновления необходимы документы ребенка: свидетельство о рождении, записи из роддома, Бог знает что еще. Ее тайна могла раскрыться. Неужели только поэтому Лорелея решилась сказать правду?
А ее слезы, признание в любви? Обман. В этой женщине все фальшиво.
Курт отвернулся, чтобы не видеть ее. Сердце его разрывалось от боли. Подумать только – он воображал, что ее любит! Молил Бога, чтобы она ответила на его любовь! Gott, как же, должно быть, она над ним потешалась!
Что ж, ей удалось его обмануть – теперь его очередь нанести ответный удар. Своей блестящей карьерой он был обязан способности мгновенно принимать верные решения. Настало время решить судьбу троих – свою, сына и Лорелеи.
И Курт знал, что ему делать.
– Ты права, – проговорил он с рассчитанной медлительностью, повернувшись к ней и безжалостно вглядываясь в ее опрокинутое лицо. – Я могу отнять у тебя сына.
– Только попробуй!
Он не мог не восхититься ее мужеством. Она знала, что на руках у него все карты, но – дрожа всем телом, белая как полотно – готова была защищаться до последней капли крови.
– Мы не в Англии. Здесь другие законы. – Он холодно усмехнулся. – И я – один из богатейших и влиятельнейших людей в стране. Подумай об этом. И прикинь, каковы твои шансы на победу. – Он сделал паузу, чтобы его слова дошли до нее в полной мере, и, увидев в ее глазах тень страха, продолжил: – Но я не хочу разлучать Вилли с матерью.
Лорелея с облегчением перевела дух.
– Я тоже не хочу, чтобы он страдал, – тихо ответила она. – Знаю, нам будет нелегко, но мы сможем это преодолеть.
– Что «это»? То, что я отец Вилли? Или твою ложь? – Курт покачал головой. – Нет, не думаю.
– Я лгала только потому, что не видела иного выхода! Неужели ты не понимаешь?
– О, теперь я многое понимаю. – Он шагнул к ней и ощутил мрачное удовлетворение, когда она испуганно попятилась. – Например, понимаю, как я ошибался, когда думал, что наш брак основан на честности. Но все к лучшему, mein Liebling. Если бы не наша свадьба, я бы никогда не узнал, что Вилли мой сын. Он рос бы, думая, что отец его бросил. Быть может, однажды мы встретились бы где-нибудь на улице – и не узнали друг друга.
По щекам Лорелеи струились слезы. На миг – всего лишь миг, между двумя ударами сердца – Курта охватило желание заключить ее в объятия и сказать… сказать…
Но что тут скажешь? Она врала, с самого начала ему врала. И о сыне. И о своей любви.
Минута слабости осталась позади. Да, ей удалось его одурачить. Но больше это не повторится.
– Как видишь, милая, наш брак обернулся на пользу всем. Теперь у меня есть Вилли. У него есть я. И, разумеется, ты – мать, которую он обожает. – Он едко усмехнулся. – Есть даже чем подсластить пилюлю. Твое выступление в постели прошлой ночью. – Он поднял руку в насмешливо одобрительном жесте. – Мои комплименты, Лорелея. Ты была великолепна – совсем как в тот, первый раз.
Страдание в ее глазах сменилось гневом. Теперь перед ней стоял настоящий Курт Рудольштадт – тот, которого она ненавидела всей душой.
– Ты отвратителен! – дрожащим голосом произнесла она. – Не понимаю, как я могла думать иначе!
– Ты невнимательно слушаешь, mein Liebling. Я хочу сказать, что ты останешься со мной.
– Черт побери, не смей называть меня… Что ты сказал? Я останусь с тобой?
Курт небрежно пожал плечами.
– Это самый разумный выход. Я не стану разводиться с тобой и оформлять единоличное опекунство над сыном. И, пожалуйста, не трудись уверять, что мне это не удастся. Мне удается все, чего я захочу, – добавил он с обманчивой мягкостью в голосе. – Надеюсь, это ты уже усвоила.
О да, теперь она знала все, что должна знать! Что он жесток и мстителен, что в своей ярости не останавливается ни перед чем. Страшно подумать – еще и суток не прошло с тех пор, как она отдала этому чудовищу и тело, и сердце!