Грин Мэри. Поцелуй разбойника

   За горной грядой расстилались торфяные болота, пологие склоны сбегали вниз, к морю. Вереск гнулся к земле под порывами ветра, осенние листья шуршали и кружились над лугом. Серина высунулась в окошко кареты, высматривая впереди знакомую дорожку, ведущую к Хай-Кресенту. Поворот будет недалеко от Уиллитона..
   Вскоре показалась высокая каменная ограда и ворота с львиными головами. Сердце ее сжалось. Дом. Но не тот дом, который ей запомнился с детства. Хай-Кресент всегда казался ей огромным особняком, почти дворцом, а сейчас он словно сжался и выглядел весьма скромно.
   Ник ехал рядом.
   – Как ты себя чувствуешь? Может, мне поехать вперед и узнать, кто из слуг покинул поместье после смерти твоего отца?
   Серина была благодарна ему за предложение. После их последней ночи любви он вел себя с ней как заботливый и предупредительный друг, и это ее тревожило, но в то же время придавало силы. Им никогда не быть вместе, так что же понапрасну себя терзать?
   – Нет, я сама войду в дом, – решила она.
   Пять минут спустя карета остановилась у парадного крыльца особняка, выстроенного в елизаветинском стиле – из кирпича и камня. Во дворе никого не было, и дом выглядел заброшенным.
   Она вышла из кареты, прежде чем Ник успел ей помочь. Она боялась, что, если коснется его руки, сразу бросится в его объятия.
   Серина попыталась открыть дверь, но она оказалась заперта. Крыльцо усыпали опавшие листья. Раф и кучер остались ждать у кареты, а Серина и Ник обошли дом, чтобы проникнуть в него с заднего крыльца.
   – В кухне кто-то есть, – насторожился Ник. – Видишь, дымок вьется из трубы?
   Серина вступила в полутемный холл и прошла на кухню. С потолка свисали сушеные травы, в углу стояла метла. Полная служанка сидела за столом и пила чай. Увидев Серину, она от изумления раскрыла рот и вскочила на ноги.
   – Мисс Серина! Вы вернулись! Сэр Лютер не сказал, что вы скоро вернетесь. Он говорил, что вы уехали погостить к друзьям.
   – Да, миссис Уиппл, я вернулась. – Она повернулась к Нику. – Это наша кухарка. Она служит у нас сколько я себя помню. – Она представила Ника служанке.
   Ник приветливо кивнул, снимая перчатки.
   – Сэр Лютер дома?
   – Нет, – ответила миссис Уиппл, присев в реверансе. – Он уехал в Лондон по делам. Понятия не имею, когда он вернется.
   – Надо было мне приехать на похороны отца.
   – Поднимайтесь наверх, мисс Серина, я подам вам чаю в столовую.
   – Не беспокойтесь, мы попьем чай здесь, на кухне. А потом я заберу кое-какие вещи.
   Кухарка удивленно покосилась на Серину и пошла к очагу, где на таганке закипал чайник. По-видимому, она и помыслить не могла, что Серина может пить чай на кухне. «А я изменилась», – невесело подумала Серина.
   – Похороны – печальное событие, и все мы понимали, как вас напугала смерть хозяина. – Кухарка округлила маленькие глазки. – Я сама плохо сплю по ночам – все боюсь, как бы меня не зарезал во сне какой-нибудь разбойник.
   Серина и Ник присели к столу, и миссис Уиппл поставила перед ними блюдо со свежеиспеченными булочками из дрожжевого теста.
   Серина спросила ее:
   – А вы знаете, как умер отец, миссис Уиппл?
   – Мне сказал новый хозяин. Как же я могу сомневаться в его словах?
   – Но вы верите ему? Верите?
   Кухарка задумчиво надула красные щеки.
   – Не знаю, мисс Серина. Сперва я думала, как-то странно он умер, но в ту же ночь пропала шкатулка с деньгами. Только разбойник мог ее украсть. – Она поставила глиняные кружки и стала разливать чай.
   – И все разделяют ваше мнение, миссис Уиппл? Кухарка энергично покачала головой, так что чепчик съехал ей на лоб, и она раздраженно поправила его.
   – Просто и не знаю, что за бес вселился в некоторых слуг. Большинство из них уехали, заявив, что не станут служить сэру Лютеру. У нас тут в округе никакой работы нет, так что напрасно они вот так бросили хорошее место. Будут голодать, что ж поделать.
   Серина и Ник переглянулись, и у Серины затеплилась надежда.
   – Уж и не знаю, что бы со мной было, если бы я уехала вслед за ними, – фыркнула кухарка, поставив на стол горшок с маслом.
   Серина разломила булочку и щедро намазала ее маслом.
   – А эти слуги, которые уехали, работают поблизости или покинули пределы поместья?
   – Нет, конюхи работают в платных конюшнях в соседней деревне, а про остальных я не знаю. Нед Нельсон вместе с братом устроился в пивной, что в Уиллитоне. Вот и все, что я знаю.
   – Интересно, что заставило их всех уехать так внезапно? – задумчиво протянула Серина, отпив чаю из кружки.
   – Может, они обиделись на что-то? – предположил Ник. Кухарка покачала головой.
   – Нет… я ничего такого не слышала, но ведь я держусь особняком. Кое-кому не пришелся по нраву новый хозяин. Сэр Лютер частенько бывал крут, а конюхов поколачивал и сек кнутом.
   – Отец никогда себе такого не позволял, – возмутилась Серина. – Теперь понятно, почему конюхи покинули дом.
   – Да, что правда, то правда. Сэр Лютер даже не платил слугам, кроме меня: он-то понимает, что хорошую кухарку сыскать непросто.
   – Но почему он так поступал? – размышляла вслух Серина. – Он ведь богатый человек.
   – Да, есть такие, кому жаль расставаться со звонкой монетой, – заметила кухарка, неодобрительно поджав губы.
   Серина допила чай.
   – Нам пора, миссис Уиппл.
   Кухарка широко распахнула глаза от удивления.
   – Куда же вы? Только приехали – и опять уезжать. – Она подозрительно покосилась па Ника. – К тому же, когда молодая незамужняя леди…
   – Ни слова больше, миссис Уиппл! Со мной в карете едет служанка. Я непременно вернусь, когда придет время, а пока мне надо решить кое-какие дела. – Она повернулась к Нику. – Ты можешь осмотреть дом, пока я соберу вещи.
   Они вышли в длинный коридор, который заканчивался просторным холлом. Повсюду царило запустение, воздух был затхлым. Шторы на окнах задернуты, и ни один луч света не проникал в комнаты.
   – Клянусь небом, а дом-то огромный! – воскликнул Ник, рассматривая роспись на потолке.
   – Может, и огромный, но в нем нет души. Раньше я этого не замечала. – Она провела его через парадные комнаты с обитыми шелком стенами и громоздкой мебелью. Старые ковры несколько смягчали мрачную обстановку, но комнаты казались темными, несмотря даже на солнечно-желтые шторы.
   Винтовая лестница вела на второй этаж.
   – Моя комната наверху, – сказала Серина, указывая на темную лестницу.
   Она легко взбежала по ступеням, покрытым ковром, и Ник последовал за ней. Она показала ему галерею и музыкальный зал, в котором гулко отдавалось эхо шагов. Пробежав рукой по клавишам клавесина, Серина вдруг осознала, что не играла на нем целую вечность.
   Улыбнувшись, она сказала:
   – Может быть, когда-нибудь мы сыграем с тобой дуэтом: ты на лютне, а я на клавесине.
   Тень улыбки пробежала по его губам.
   – Я был бы рад.
   Они вошли в спальню Серины. Комната осталась в точности такой, какой она ее запомнила. Кровать с золотистым пологом, диван и кресло, обитые полосатым шелком. На скамеечке у подоконника разложены подушки, а рядом на столике книги, которые она так и не успела прочитать.
   Серина принялась вытаскивать из шкафа платья.
   – Ник, – проговорила она, – ты как-то упомянул, что твой отец и мой дядя были врагами. А тебе известно почему?
   Ник присел у окна и взглянул на нее.
   – Сэр Джеймс как-то рассказывал мне об этом. Он был женат дважды, и его первая жена не могла иметь детей. Она умерла от чахотки – это случилось зимой. – Ник почесал за ухом, явно смущаясь. – В тот год он разыскал меня и усыновил, поскольку думал, что никогда больше не женится. Я должен был стать его наследником.
   Серина складывала одежду, внимательно слушая Ника.
   – А как же сэр Итан и Делиция?
   – Сэр Джеймс познакомился с одной леди – Сарой Майлз. Он влюбился без памяти, но у них не было будущего. Она происходила из очень религиозной семьи, и ее родители хотели, чтобы она вышла замуж за священника. Она взбунтовалась – так рассказывал мне сэр Джеймс. Сэр Лютер тоже влюбился в Сару и, когда она выбрала отца, изнасиловал ее. Сэр Джеймс вызвал его па дуэль, и сэр Лютер чуть не умер от полученных ран. После этого они стали врагами.
   – Теперь попятно, – протянула она, положив сверху на груду белья стопку платков.
   – Вражда между нашими семьями продолжается до сих пор. Разве не странно, что наследуют не только имущество, но и симпатии и антипатии? – Ник потер затылок.
   – Да… это была зависть – такая же сильная, как и та, что поссорила тебя с сэром Итаном. – Серина завернула вещи в шаль и завязала концы узлом. – Мне бы не хотелось, чтобы у тебя были сложности с братом. Семейная вражда разъедает душу, как кислота, и мешает жить и дышать.
   Он кивнул и резко поднялся.
   – Ты права. – Он подхватил узел с вещами. – Ты все забрала?
   Она окинула взглядом комнату, но больше ей ничего не хотелось брать с собой. Подхватив шкатулочку с драгоценностями, содержимое которой было весьма скромным, она улыбнулась.
   – Да. Идем же.
   Кухарка уперла пухлые руки в бока и с любопытством воззрилась на них, когда они вернулись на кухню.
   – Няня Хопкинс беспокоилась за вас, мисс. Говорят, вы и у друзей-то не были и вещей с собой не взяли.
   – Думайте что хотите, миссис Уинпл. В свое время вы все узнаете.
   Она вышла на улицу, и Ник за ней, плотно прикрыв за собой дверь.
   – Серина, ты будешь скучать по дому? Она покачана головой.
   – Это больше не мой дом. Я никогда не забуду, что здесь совершено преступление. Мрачная тень нависла над этим местом. Даже если сэр Лютер будет осужден за убийство, Хай-Кресент никогда не станет прежним. Все уже в прошлом. Кроме того, если дядю Лютера осудят, поместье наверняка конфискуют.
   Ник стоял так близко, что она чувствовала его дыхание на своей щеке. В глазах его отразились сострадание, тревога, понимание и грусть. Он здесь, рядом с пей, и в то же время они ужасно далеки друг от друга. Надежды нет – только смирение перед судьбой.
   – Идем искать няню Хопкинс. Я не уеду, пока не повидаюсь с ней, – произнесла Серина.
   Старый дом, сложенный из деревянных балок, с крутой крышей, крытой соломой, был в точности таким, каким он запомнился Серине с детства. Летом здесь повсюду цвели цветы, а рядом на грядках зрели кочаны капусты.
   – Няня! – позвала она старую кормилицу, которая стояла у дверей. Старушка внимательно вглядывалась в лицо Серины подслеповатыми глазами. Она очень похудела, некогда голубые глаза ее заволокла белесая пелена, лицо избороздили морщины.
   Сердце Серины болезненно сжалось. Это единственный человек, который по-настоящему любил се, ничего не требуя взамен. Она обняла няню за худенькие плечи.
   – Няня, – нежно повторила она.
   – Ты вернулась, детка, но ненадолго, – прозорливо сказала старушка. – Я это чувствую – косточки так и поют, и будут ныть, пока тучи над Хай-Кресентом не рассеются. – Она вздрогнула, будто от холода, и вытерла глаза фартуком.
   – Не волнуйся, няня, справедливость восторжествует. Няня медленно поковыляла по дорожке, обсаженной хризантемами и маргаритками.
   – Видишь эти цветы, мисс Серина? Они такие храбрые – цветут до самых морозов. И не жалуются. Вот так же и я. Когда придет за мной зима, склоню голову и покорюсь судьбе.
   – Зима долго не продлится, – утешила Серина.
   – Но я не уйду, пока не буду знать, что ты счастлива, деточка моя.
   Няня стояла у каменной ограды рядом с Ником и разглядывала его сквозь очки. Серина представила своего спутника.
   Она обняла няню и укутала изъеденным молью платком ее плечи. Седые волосы старушки были зачесаны назад и спрятаны под скромным чепчиком.
   – Ты похудела, – грустно произнесла Серина. – У тебя нет денег?
   Старушка покачала головой.
   – Нет, друзья приносят мне продукты, а я им рассказываю разные истории.
   Серина вытащила кожаный кошелек из кармана и положила его в фартук кормилицы.
   – Это тебе на тот случай, если вдруг закончатся истории. Няня негромко рассмеялась.
   – Мне больше ничего не нужно от жизни, – заявила она и, взяв руку Ника, крепко ее сжала.
   Серина была рада, что Ник не отдернул руку, когда ее коснулись худые старческие пальцы. Они стояли молча, пока нянях Хопкинс читала в душе Ника.
   – Вы хороший человек, мистер Терстон, – заключила она наконец. – У вас доброе сердце. – Она взяла руку Серины и вложила ее в руку Ника. – Благословляю вас, дети. Я чувствую, что вы принесете друг другу счастье.
   Серина вспыхнула, не смея взглянуть в лицо Нику. Он ничего не сказал, только сжал се руку.
   – Разыщите Неда Нельсона в Уиллитоне. Он вам поможет. Он кое-что сказал мне, что и вам следует знать. Отпираться ему незачем, если он хочет сойти в могилу с чистой совестью.
   – Это касается сэра Лютера Хиллиарда? – спросил Ник. Старушка кивнула.
   – Сэр Лютер утверждает, что его не было в Хай-Кресенте в ту ночь, когда убили мистера Хиллиарда, но я-то знаю правду, и Нед тоже.
   Итак, у них появилась надежда, подумала Серина, приободрившись. Теперь она была почти уверена, что их миссия увенчается успехом.

Глава 24

   Нед Нельсон, крепкий светловолосый парень, нес бочонок с элем через грязный двор, изборожденный колесами карет и повозок. Серина наблюдала за ним из окошка кареты, а Ник окликнул его, не слезая с седла.
   – Нед Нельсон?
   – Кому это я понадобился? – подозрительно осведомился парень, поправив бочонок на могучем плече и смерив Ника тяжелым взглядом.
   – Здесь твоя бывшая хозяйка, мисс Хиллиард, – ответил Ник, указывая на карету.
   Нед медленно обернулся и почтительно коснулся рукой лба, когда Серина помахала ему из окна. Впрочем, особой радости при виде хозяйки он не изъявил. На лице его отразился страх, и он начал испуганно озираться по сторонам.
   – Что вам угодно, мисс?
   Серина вышла из кареты, осторожно ступая по грязи, пока не выбралась на сухое крыльцо.
   – Мне надо поговорить с тобой, Нед. Не бойся, мне просто нужна твоя помощь. Думаю, тебе известно, зачем я здесь.
   Конюх бросил взгляд через плечо, как будто кто-то мог наброситься на него сзади.
   – Я ничего не знаю, мисс Серина. Вряд ли я смогу вам помочь, – испуганно залепетал он.
   – А я думаю, сможешь. – Она твердо посмотрела ему в лицо, и парень, почесав шею, поставил бочонок на ступеньки. – Она подождала, пока в пивную зашли два фермера, а вслед за ними и Раф, и снова заговорила: – Я думаю, ты знаешь, что произошло той ночью, когда умер отец.
   – А, это Хопкинс вам сказала. Не слушайте ее бредни, она совсем из ума выжила. – Он постучал пальцем по голове. – Она хотела убедить меня, что я видел то, чего на самом деле не видел. Как будто я только и делаю, что шныряю под окнами и подглядываю! У меня других забот хватает. – Он упрямо поджал губы.
   – Ты наверняка видел что-нибудь в тот вечер, – настойчиво продолжала Серина. – Я тоже видела. Я стояла за портьерой в библиотеке и стала свидетельницей убийства. – Она взглянула на поношенную куртку Неда и штаны в заплатах. – Тебе, я вижу, приходится нелегко. В Хай-Кресенте ты никогда не ходил в поношенной одежде, пока жалованье тебе платил отец.
   Грубоватое лицо Неда побагровело от злости.
   – Так ведь он его больше не платит, верно? И я ушел, иначе бы мне не прокормить семью. У нас десять ртов.
   – А я думаю, ты ушел потому, что кое-что видел в ту ночь и хотел спасти свою шкуру.
   Нед яростно сверкнул глазами.
   – А что вам до этого, мисс Серина? Не сочтите за грубость, но зачем ворошить прошлое? От этого одни неприятности.
   Серина решила быть откровенной.
   – Сэр Лютер убил моего отца, и ты это знаешь. Ты же видел их ссору, так или нет? – Она шагнула к нему и коснулась его руки. – Прошу тебя, не отпирайся! Это очень важно. Я надеюсь передать сэра Лютера в руки правосудия, но без твоей помощи у меня ничего не получится. – Она тряхнула его за рукав. – Я обещаю найти тебе хорошую работу, где платят больше. Если сэр Лютер пойдет на виселицу, ты будешь вознагражден за то, что сказал правду. Нед сдернул треуголку и почесал затылок.
   – А вы правду говорите, мисс Серина?
   – Она никогда не лжет, – заверил его Ник.
   – Да, я говорю правду. Нед, скажи мне, что ты видел той ночью?
   – Я уже собирался домой к жене, когда услышал какой-то шум в большом доме. Окна были открыты. Уже стемнело – я работал в конюшне до позднего вечера. В окнах библиотеки горел свет, и сперва я подумал, что ваш отец работает. Но всякий, кто в этот момент проходил по двору мимо дома, мог слышать, как ссорятся и кричат ваш отец и сэр Лютер.
   Нед с опаской оглянулся, но никто их не подслушивал.
   – Я забеспокоился и подошел к окну посмотреть, не нужна ли моя помощь. Я увидел вас, мисс Серина, за портьерой, и лицо у вас было белее полотна.
   – А ты видел нож, которым сэр Лютер ударил отца? Нед кивнул, с трудом сглотнув.
   – Он ударил вашего отца несколько раз в грудь. Я не мог пошевелиться – стоял и смотрел на это, как последний трус.
   – Но ведь ты ничего не мог сделать после того, как сэр Лютер ударил отца.. Кто же знал, что он способен на такое!
   – Они всегда друг друга недолюбливали. Сэр Лютер ненавидел вашего отца, вы уж простите за резкость.
   – Он ненавидит весь свет. И всегда был склочным скрягой, а теперь стал еще и убийцей.
   Ник взял Неда за плечо.
   – Ты согласишься свидетельствовать против сэра Лютера в суде?
   Наступило напряженное молчание. Серима затаив дыхание ждала ответа конюха. Вид у него был напуганный – того и гляди бросится прочь.
   – Что ж, другого пути нет, если уж мы решили восстановить справедливость, – наконец выдавил он из себя. – »К тому же мне бы хотелось сменить работу.
   Серина едва не бросилась ему на шею.
   – Я знала, что могу на тебя рассчитывать! – воскликнула она радостно. С плеч ее свалилась тяжесть. Она повернулась к Нику: – Может, ему лучше вернуться с нами в Лондон?
   Ник покачал головой.
   – Пусть остается здесь, пока сэра Лютера не арестуют. Нельзя допустить, чтобы негодяй узнал, что у нас есть еще один свидетель его преступления. Вряд ли до него дойдут слухи о нашем сегодняшнем разговоре, но тем не менее надо соблюдать осторожность.
   Нед кивнул.
   – Я никому не скажу ни слова о нашей встрече и буду работать здесь, пока вы за мной не приедете.
   – Я пришлю за тобой экипаж, когда придет время, – пообещал Ник и ободряюще похлопал Неда по плечу. – У тебя будет работа в моем поместье в Суссексе. Тебе там понравится.
   – Благодарю, сэр, – поклонился Нед, впервые улыбнувшись.
   Ник протянул Серине руку.
   – Идем, мы сделали все, что намечали. Серина улыбнулась.
   – И гораздо быстрее, чем я думала. Няня Хопкинс говорила мне, что ты нам непременно поможешь, Нед.
   – Правда? Всегда подозревал, что старуха знает больше, чем положено. Она почти слепая, но чует беду сердцем.
   – Это так, – подтвердила Серина. – За эти годы она много чего перевидала. Не хотела бы я иметь такого врага.
   – А вот наш хозяин точно сделал ее своим врагом, когда уволил без пенсии, – заметил Нед и взглянул на Серину с восхищением, смешанным с ужасом. – Я на вашей стороне, мисс Серина, не сомневайтесь.
   После этих ободряющих слов Серина с помощью Ника села в карету. Кучер повернул четверку лошадей на восток, и Серина принялась обдумывать предстоящую встречу с дядей. Когда карета поднялась на холм, с высоты которого открывался вид на деревню, кучер натянул поводья, пропуская крестьянскую повозку с сеном.
   Серина высунулась в окно, вдыхая соленый ветер с моря и тоскуя по прошлому. Над морской гладью вдалеке повис молочно-белый туман. Знакомый пейзаж! Воспоминания детства нахлынули на нее, но теперь она видела их совсем в другом свете. Она и сама стала другой, и назад пути нет. Все изменилось вокруг, даже Хай-Кресент. Там будут жить другие люди, другие слуги. Ее память осталась неизменной, но сам дом теперь для нее чужой.
   Тяжело вздохнув, она вдруг поняла, что прошлое наконец-то осталось позади, затянулось дымкой времени. Умиротворение снизошло на нее, и она теперь точно знала, что выйдет победительницей из всех испытаний, выпавших на ее долю. Она больше не избалованная мисс Хиллиард, а Серина, которая нашла себя в этом хаосе, в который обстоятельства превратили ее жизнь. Она все еще учится жить по-новому, но с прошлым покончено навсегда.
   Когда дядя Лютер будет арестован, она приедет сюда еще раз – поклониться могиле отца. Она скажет ему последнее «прости», и его тень упокоится с миром.
   На следующий день они остановились на окраине Бейзингстока, чтобы переменить лошадей и перекусить. Ник предложил Серине прогуляться. Они вышли на узкую тропинку, вьющуюся вдоль пастбища. Траву примял недавний дождь, воздух был влажный и холодный, на дорожке блестели лужи. Ник взял Серину за руку, помогая ей перепрыгнуть через широкую яму, полную воды.
   – Не тревожься больше насчет своего дяди, – проговорил он. – Сэр Лютер у нас в руках. Я извещу о его преступлении лондонский суд, и тебе останется только ждать, когда его арестуют.
   – Ты сделаешь это для меня? – спросила она. – Но ведь это рискованно!
   – А я законопослушный Николас Терстон. Мне ничто не угрожает. О моей тайной деятельности знают всего несколько человек. – Он остановился и обхватил ее лицо ладонями.
   Сладостное и томительное желание мгновенно вспыхнуло между ними, и Серина едва сдержалась, чтобы не броситься в его объятия. Калли стояла между ними, невидимый барьер, который так же трудно преодолеть, как и каменную стену.
   Его ладони согревали ее кожу.
   – Я хочу, чтобы ты поехала в Холлоуз и подождала меня там, – тихо произнес он. – Я должен быть уверен, что ты в безопасности.
   Она покачала головой, не в силах отвести взгляд. В его голубых глазах читалась мольба.
   – Нет, Ник, я не могу. После того, что было между нами, это невозможно. Как я буду смотреть в глаза Калли и называть ее своей подругой, если я была близка с ее женихом?
   Горькое чувство пронзило ее, когда он провел пальцем по се щеке. Его сильные руки могут быть такими нежными, думала она, и решимость ее таяла. Его глаза потемнели, и он внимательно вглядывался в ее лицо, словно стараясь запечатлеть в памяти каждую черточку.
   – И вот я обнимаю тебя – обнимаю женщину, которую люблю, и в то же время ты недосягаема для меня, далека, как звезда, и до боли желанна. – Он опустил руки. – Неужели наши пути никогда не сольются?
   Серина бросила взгляд на луг, покрытый пеленой тумана, в котором были еле различимы темные силуэты пасущихся коров.
   – Вряд ли. Я благодарна тебе, несмотря на то что сначала я тебя возненавидела, когда ты меня похитил. Ты помог мне обрести себя и проститься с прошлым.
   Он положил ей руку на затылок.
   – Серина, ты любишь меня?
   Сердце ее подпрыгнуло и забилось чаще.
   – Да… Я люблю тебя.
   – Тогда ничто не должно помешать нам быть вместе.
   – Может, ты и прав, – неуверенно сказала она, – но мысли о Каландре отравят наше счастье. Ты не можешь отвергнуть ее так же жестоко, как это сделал Итан. И жить со мной ты не сможешь – тебя будет терзать совесть.
   Его плечи опустились, брови нахмурились.
   – Ты права, как всегда. Глупо надеяться, что наши проблемы исчезнут в один миг. Но ты отрезвила меня. Ты такая рассудительная. В твоем мире нет полутонов: черное – черное, белое – белое.
   – Ты ошибаешься. В. моей жизни все перепуталось. Я устала думать об этом, но отныне я буду верна себе. Прошлое не изменить ни мне, пи тебе. – Она коснулась его щеки. – Боль я оставлю позади, чтобы смотреть в будущее без сожалений.
   Он сделал движение, намереваясь заключить ее в объятия, но раздумал.
   – А твои ночные кошмары? Больше не будешь звать меня, чтобы я тебя успокоил? Призраки исчезли без следа?
   Она прикусила губу, вспомнив ужасные образы из своих сновидений.
   – Хочется верить, но кто знает? Как-нибудь переживу. Со временем они исчезнут, я знаю.
   – Ты сказала, что я изменил твою жизнь. Ты тоже сделала меня другим, – признался он. – Я больше не чувствую страсти к риску и опасности.
   – Значит, ты тоже простился с прошлым, Ник. И пусть Полуночный разбойник исчезнет. Он не сможет спасти весь мир.
   – И никогда не мог, по он надеялся это сделать.
   – В отличие от Николаса Терстона, эсквайра? – перебила она его.
   Ник рассмеялся.
   – Эта часть меня чересчур эфемерна, чтобы искать ответы на такие серьезные вопросы. К тому же проект требовал денег.
   – Ты говорил, что почти полностью выплатил закладную на сиротский приют?
   Его глаза радостно блеснули.
   – Да. – Он взял ее за локоть и повел за собой. – Еще одна вылазка, и я покончу с долгами.
   Он схватила его руку и с силой сжала.
   – Я хотела предложить тебе недостающую сумму после того, как дядю осудят. Поверенный отца передаст мне права наследования…
   – Нет! – твердо заявил Ник.
   – Тебе противно принимать от меня деньги? – удивилась она, выпустив его руку.
   – Нет, конечно! – испугавшись, поправился он. – Просто тебе не следует оплачивать мои долги. Я не приму твое предложение, и довольно об этом.
   – Тебе не позволяет гордость? – разозлилась она. – Ведь это ради детей!
   – Да, но выкупить закладную – мой долг, цель, которую я сам себе поставил. И сам доведу дело до конца.
   Серина печально вздохнула.
   – Значит, таким образом ты хочешь оправдать жизнь, которую ведешь, будучи эсквайром? Ты страдаешь от мысли, что твои друзья голодают в трущобах?