Роксана нахмурилась и прислонилась к стене.
— Хорошо, больше не буду ничего поджигать. У вас, видать, нет чувства юмора.
— Конечно, нет, — ответил Вульф. — Мы же политики.
— Если вы закончили, — резко обратился к ним Хардкастл, — то будьте добры, пройдите в мой кабинет. Я ожидаю прихода важных гостей и хочу, чтобы вы оба присутствовали при встрече. Если у вас есть свободное время.
— Конечно, — непринужденно кивнула Роксана. — Ведь вы — начальник.
Хардкастл сурово взглянул на нее и направился в кабинет. Братья де Витт уже ожидали его. Хардкастл мысленно пообещал своему растяпе дворецкому медленную и мучительную смерть, учтиво улыбнулся де Виттам и, передав меч Вульфу, шагнул к ним, чтобы пожать руки. К счастью, у Джиллиан хватило сообразительности предложить де Виттам вина. Возможно, ситуацию еще удастся исправить, и гости простят его за опоздание. Братьям де Витт — Маркусу и Дэвиду — было лет под пятьдесят. Сразу же бросалось в глаза сходство между ними: оба высокие, стройные, изящные, надменные. Темные волосы делали бесстрастные лица бледными и невыразительными масками. В их непоколебимом самообладании заключалась скрытая угроза. Свои мечи они оставили у парадного входа вместе с телохранителями, как знак доверия, но Хардкастл не был дураком и не верил, что они не вооружены. У де Виттов много врагов, и они не рисковали понапрасну, даже когда имели дело с предполагаемым союзником.
Маркус и Дэвид де Витты владели каждым третьим доком в Хейвене, придерживаясь древнего принципа — максимум прибыли при минимуме затрат. Их доки прославились тем, что были самыми плохо оснащенными и опасными для работы в Хейвене. Если братьев это и заботило, то они весьма умело скрывали свое беспокойство. Жизнь в Хейвене ценилась дешево, а рабочие руки — еще дешевле. Цены за услуги у де Виттов были такими низкими, что им не приходилось жаловаться на недостаток клиентов. Но сейчас забастовка докеров, даже несмотря на использование рабочих-зомби, лишала их доходов. Мертвецы достаточно дешевы и могли работать не уставая, но они были скверными работниками, нуждались в постоянном присмотре и представляли легкую мишень для боевых подразделений докеров, вооруженных солью и огнем.
Консервативный хейвенский Совет поддержал бы де Виттов в противостоянии с докерами, даже если бы дело дошло до прямого насилия. Реформаторы, в свою очередь, поддерживали гильдию. Поэтому братья перед выборами старались подкупить членов Совета. К несчастью для них, они нуждались в Хардкастле больше, чем он в них. И дабы заручиться его поддержкой, им придется заплатить изрядную сумму.
Вульф откинулся на спинку кресла, незаметно рассматривая гостей. По всем статьям они были неприятной парой, но ему приходилось работать и с более опасными людьми. Например, сейчас с Хардкастлом. Жестокий негодяй и задира, вдобавок далеко не такой умный, каким колдун считал себя. Конечно, он тоже делал множество гнусных вещей, но совершал их по необходимости, поскольку того требовало дело. Хардкастл же творил зло просто потому, что это ему нравилось. Он был одним из тех людей, которые доказывают свою значительность, только унижая остальных. Вульф слегка нахмурился. Такие люди опасны — и для себя, и для окружающих.
Но в данный момент Хардкастл был человеком, обладающим властью, восходящей звездой. Вульф мог добиться многого, схватившись за его фалды и поднимаясь вместе с ним. А когда звезда Хардкастла начнет закатываться, Вульф не станет зевать. У него есть собственные амбиции. Хардкастл — только средство подняться наверх.
— Двадцать тысяч дукатов, — произнес Маркус де Витт холодным ровным голосом. Он вытащил из кармана сложенный чек и аккуратно положил на стол перед собой. — Полагаю, достаточно?
— На данный момент — да, — ответил Хардкастл. Он подал Вульфу знак, колдун протянул руку и взял чек.
— У Джеймса Адаманта чертовски много сторонников на улицах, — заметил Дэвид де Витт, открывая маленькую серебряную табакерку. Взяв из нее щепотку белого порошка, он понюхал снадобье, медленно вздохнул, когда наркотик начал действовать, улыбнулся и спокойно посмотрел на Хардкастла.
— Сэр Хардкастл, каким образом вы собираетесь расправиться с этим реформатором, пользующимся громадной популярностью?
— Как обычно, — ответил Хардкастл. — Деньги и сила оружия. Кнут и пряник. Этот способ никогда не подводит, если его правильно применять. Мои люди уже вышли на улицы.
— У Адаманта есть деньги, — возразил Маркус. — Кроме того, у него — Хок и Фишер.
— Они не безупречны, — ответил Хардкастл. — Они не смогли уберечь Блекстоуна, и он был убит.
— Но они поймали убийцу, — возразил Дэвид де Витт, — и постарались, чтобы он не дожил до суда.
— Не стоит беспокоиться, — произнес Вульф. — У нас тоже есть туз в рукаве. Джентльмены, позвольте представить вам легендарную Роксану.
Роксана улыбнулась братьям де Витт, и они оба вздрогнули.
— Ах да, — сказал Маркус. — Мне показалось, что, когда мы вошли, я почувствовал запах гари.
— Я думал, что она выше ростом, — заметил Дэвид. — И кроме того, покрыта свежей кровью.
Вульф улыбнулся.
— Она обладает всем, о чем говорят легенды, и даже больше.
Маркус де Витт нахмурился.
— Адамант знает, что она работает на вас?
— Нет, — ответил Хардкастл. — Пока что нет. Мы приготовили ему сюрприз.
Колдун, известный под именем Серый Плащ, скорчился в углу заброшенной церкви, дрожа от холода. Он провел здесь несколько часов, собирая последние крохи своего волшебного дара. Он не мог поверить в происшедшую катастрофу. Только что он был силой, с которой следовало считаться, — колдуном, под контролем которого находились сотни более слабых умов, — а в следующее мгновение его чары были разрушены каким-то Стражем, и ему пришлось бежать, спасая жизнь. Рабы волшебника снова стали свободными, а его самого разыскивали, чтобы казнить.
Сначала казалось, что все так просто! Стать кандидатом на выборах, подчинить своей власти многих людей, чтобы получить достаточное число голосов. А когда он окажется в Совете, все сильные мира сего станут подвластны ему. План выглядел таким простым, в нем не было, казалось, изъяна. Хотя ему не мешало бы знать, что случаются и неожиданности. Серый Плащ прижал колени к груди и стал раскачиваться взад-вперед. Странно, что Стражи обнаружили его. Правда, сейчас это уже не имело значения. Он поставил на кон все — и проиграл… Хорошо еще, если он выберется из Хейвена живым.
Колдун плотно завернулся в тонкий плащ. Ему следовало догадаться, чем все кончится, ибо то, к чему он протягивал руки, всегда ускользало от него. Серый Плащ родился в отягощенной долгами семье, которая чем дальше, тем сильнее погружалась в нищету. Уже в семь лет он начал работать, надрываясь от непосильного труда и не зная детства. Подростком он постоянно переходил с одной работы на другую, пытаясь поймать удачу, которая изменила бы его жизнь. Все заработанные деньги уходили на реализацию отчаянных планов, но ни один из них ни к чему не привел. Даже девушка, которую он любил, ушла к другому.
Затем он встретил старика, который открыл в нем магический дар, и пришлось работать до изнеможения, чтобы оплатить уроки колдовства, а если денег не хватало, красть их у друзей. Переняв у старика знания, он убил его и забрал все магические книги и предметы. Став волшебником по имени Серый Плащ, он поклялся, что никогда не будет бедным.
Колдун горько усмехнулся. Неудачник остается неудачником, сколько бы новых имен он себе ни придумывал. Он дышал на руки, пытаясь немного отогреть закоченевшие пальцы, — в храме Великого Ужаса очень холодно.
На Улице Богов стояло много покинутых церквей: либо сила божества истощилась, либо его последователи изменяли ему, а может быть, менялась мода, но наутро церковь, в которой еще накануне раздавались гимны и славословия и звенели монеты, падая в чашу для подаяний, оказывалась покинутой и заброшенной. Иногда здание церкви забирала себе другая секта, поклонявшаяся новому богу, и храм вновь оживал. Но некоторые так и оставались заброшенными, потому что люди боялись таинственной тишины и темноты.
Храм Великого Ужаса — простое квадратное каменное здание в нижнем конце Улицы Богов — простоял пустынным и заброшенным несколько столетий. Он не выглядел особенно большим, и снаружи казался скорее мавзолеем, чем церковью. В нем нет окон — только одна дверь, и она не заперта. Храм Ужаса пользовался неважной репутацией даже на Улице Богов. Люди, входившие туда, иногда не выходили обратно, но Серому Плащу было все равно. Ему необходимо место, чтобы спрятаться, место, где его никто не станет искать. Все остальное не имело значения.
Постепенно колдуну стало ясно, что внутри храма не так уж и темно, как показалось вначале. Войдя в храм, он закрыл за собой дверь. Непроглядная тьма могла спрятать его от глаз преследователей. Но вскоре он уже ясно различал интерьер храма, хотя смотреть, собственно, почти не на что: голые стены, разбитый каменный алтарь, размещавшийся приблизительно в центре помещения. Чародей нахмурился. Черт побери, откуда исходит свет?
Любопытство заставило его выйти из темного угла, он сделал несколько шагов и поморщился, когда затрещали закоченевшие суставы. Собственные шаги среди общего безмолвия показались ему слишком громкими. Снаружи, на Улице Богов, с рассвета до заката шумели голоса сотен священнослужителей под аккомпанемент гимнов и криков верующих, но толстые каменные стены храма заглушали все звуки.
Серый Плащ внимательно всматривался, но не видел никакого источника тускло-голубого света, наполнявшего церковь. Тогда он опустил глаза, чтобы определить направление своей тени, и сердце его остановилось и заныло от боли, будто кто-то сжал его холодной рукой. У него нет тени! Он перестал и дышать. Все предметы в храме отбрасывали тени, некоторые даже двигались. А его тени нет! Серый Плащ отступил на шаг и быстро оглянулся, но в церкви по-прежнему не было никого, и тишину все так же ничто не нарушало. Колдун глубоко вздохнул и задержал воздух в груди. Не время позволять воображению уводить мысли слишком далеко. Подумаешь, нет тени. Ничего удивительного, если здесь все еще действует какая-то забытая магия.
Чародей заставил себя обойти вокруг каменного алтаря. Вблизи он не выглядел особенно внушительным — обыкновенный большой камень, похожий на гроб и имеющий приблизительно те же размеры. Колдун поморщился от такого сравнения. Камень рассечен трещиной, и кто-то зубилом выбил на нем магические руны. Руны представляли собой часть заклятья, чтобы не позволить кому-то вырваться из камня.
Он задумался. Про Храм Ужаса ему было известно только то, что знали все. Сотни лет назад, когда город был еще молодым, на Улице Богов процветал культ смерти и кое-что похуже, но какие-то твари объединились, чтобы уничтожить Ужас и всех его почитателей. Это случилось так давно, что никто даже не помнил, что представлял собой Ужас. Повинуясь импульсу, Серый Плащ положил руки на алтарь и призвал на помощь свою магию, пытаясь извлечь наружу то, что было скрыто в камне.
Сквозь тело прошла, как приливная волна, ужасная и величественная сила, ослепив и оглушив колдуна своей мощью. Серый Плащ зашатался, как пьяный, в его мозгу проносились странные мысли и чувства, воспоминания о священнослужителях и поклонниках, — вспыхивая и пропадая, как множество свечей, погашенных неумолимой тьмой. Их было слишком много, чтобы сосчитать, но все они служили Ужасу, и он давал им силу, с которой не могло сравниться ничто на Земле.
Серый Плащ поднял голову и огляделся. В церкви стало светло, как днем. Он чувствовал, что в нем нарастает сила, которая с нетерпением жаждет вырваться наружу. Он мог использовать ее, чтобы собрать последователей, и насытить Ужас их общей энергией, и тогда зловещая тварь снова станет великой.
Естественно, ее звали совсем иначе. Теперь Серый Плащ знал, что такое Ужас. Колдун громко засмеялся, и зловещий звук в тишине отразился эхом от стен, как раскаты грома.
4. ПРАВДА БЫВАЕТ РАЗНОЙ
— Хорошо, больше не буду ничего поджигать. У вас, видать, нет чувства юмора.
— Конечно, нет, — ответил Вульф. — Мы же политики.
— Если вы закончили, — резко обратился к ним Хардкастл, — то будьте добры, пройдите в мой кабинет. Я ожидаю прихода важных гостей и хочу, чтобы вы оба присутствовали при встрече. Если у вас есть свободное время.
— Конечно, — непринужденно кивнула Роксана. — Ведь вы — начальник.
Хардкастл сурово взглянул на нее и направился в кабинет. Братья де Витт уже ожидали его. Хардкастл мысленно пообещал своему растяпе дворецкому медленную и мучительную смерть, учтиво улыбнулся де Виттам и, передав меч Вульфу, шагнул к ним, чтобы пожать руки. К счастью, у Джиллиан хватило сообразительности предложить де Виттам вина. Возможно, ситуацию еще удастся исправить, и гости простят его за опоздание. Братьям де Витт — Маркусу и Дэвиду — было лет под пятьдесят. Сразу же бросалось в глаза сходство между ними: оба высокие, стройные, изящные, надменные. Темные волосы делали бесстрастные лица бледными и невыразительными масками. В их непоколебимом самообладании заключалась скрытая угроза. Свои мечи они оставили у парадного входа вместе с телохранителями, как знак доверия, но Хардкастл не был дураком и не верил, что они не вооружены. У де Виттов много врагов, и они не рисковали понапрасну, даже когда имели дело с предполагаемым союзником.
Маркус и Дэвид де Витты владели каждым третьим доком в Хейвене, придерживаясь древнего принципа — максимум прибыли при минимуме затрат. Их доки прославились тем, что были самыми плохо оснащенными и опасными для работы в Хейвене. Если братьев это и заботило, то они весьма умело скрывали свое беспокойство. Жизнь в Хейвене ценилась дешево, а рабочие руки — еще дешевле. Цены за услуги у де Виттов были такими низкими, что им не приходилось жаловаться на недостаток клиентов. Но сейчас забастовка докеров, даже несмотря на использование рабочих-зомби, лишала их доходов. Мертвецы достаточно дешевы и могли работать не уставая, но они были скверными работниками, нуждались в постоянном присмотре и представляли легкую мишень для боевых подразделений докеров, вооруженных солью и огнем.
Консервативный хейвенский Совет поддержал бы де Виттов в противостоянии с докерами, даже если бы дело дошло до прямого насилия. Реформаторы, в свою очередь, поддерживали гильдию. Поэтому братья перед выборами старались подкупить членов Совета. К несчастью для них, они нуждались в Хардкастле больше, чем он в них. И дабы заручиться его поддержкой, им придется заплатить изрядную сумму.
Вульф откинулся на спинку кресла, незаметно рассматривая гостей. По всем статьям они были неприятной парой, но ему приходилось работать и с более опасными людьми. Например, сейчас с Хардкастлом. Жестокий негодяй и задира, вдобавок далеко не такой умный, каким колдун считал себя. Конечно, он тоже делал множество гнусных вещей, но совершал их по необходимости, поскольку того требовало дело. Хардкастл же творил зло просто потому, что это ему нравилось. Он был одним из тех людей, которые доказывают свою значительность, только унижая остальных. Вульф слегка нахмурился. Такие люди опасны — и для себя, и для окружающих.
Но в данный момент Хардкастл был человеком, обладающим властью, восходящей звездой. Вульф мог добиться многого, схватившись за его фалды и поднимаясь вместе с ним. А когда звезда Хардкастла начнет закатываться, Вульф не станет зевать. У него есть собственные амбиции. Хардкастл — только средство подняться наверх.
— Двадцать тысяч дукатов, — произнес Маркус де Витт холодным ровным голосом. Он вытащил из кармана сложенный чек и аккуратно положил на стол перед собой. — Полагаю, достаточно?
— На данный момент — да, — ответил Хардкастл. Он подал Вульфу знак, колдун протянул руку и взял чек.
— У Джеймса Адаманта чертовски много сторонников на улицах, — заметил Дэвид де Витт, открывая маленькую серебряную табакерку. Взяв из нее щепотку белого порошка, он понюхал снадобье, медленно вздохнул, когда наркотик начал действовать, улыбнулся и спокойно посмотрел на Хардкастла.
— Сэр Хардкастл, каким образом вы собираетесь расправиться с этим реформатором, пользующимся громадной популярностью?
— Как обычно, — ответил Хардкастл. — Деньги и сила оружия. Кнут и пряник. Этот способ никогда не подводит, если его правильно применять. Мои люди уже вышли на улицы.
— У Адаманта есть деньги, — возразил Маркус. — Кроме того, у него — Хок и Фишер.
— Они не безупречны, — ответил Хардкастл. — Они не смогли уберечь Блекстоуна, и он был убит.
— Но они поймали убийцу, — возразил Дэвид де Витт, — и постарались, чтобы он не дожил до суда.
— Не стоит беспокоиться, — произнес Вульф. — У нас тоже есть туз в рукаве. Джентльмены, позвольте представить вам легендарную Роксану.
Роксана улыбнулась братьям де Витт, и они оба вздрогнули.
— Ах да, — сказал Маркус. — Мне показалось, что, когда мы вошли, я почувствовал запах гари.
— Я думал, что она выше ростом, — заметил Дэвид. — И кроме того, покрыта свежей кровью.
Вульф улыбнулся.
— Она обладает всем, о чем говорят легенды, и даже больше.
Маркус де Витт нахмурился.
— Адамант знает, что она работает на вас?
— Нет, — ответил Хардкастл. — Пока что нет. Мы приготовили ему сюрприз.
Колдун, известный под именем Серый Плащ, скорчился в углу заброшенной церкви, дрожа от холода. Он провел здесь несколько часов, собирая последние крохи своего волшебного дара. Он не мог поверить в происшедшую катастрофу. Только что он был силой, с которой следовало считаться, — колдуном, под контролем которого находились сотни более слабых умов, — а в следующее мгновение его чары были разрушены каким-то Стражем, и ему пришлось бежать, спасая жизнь. Рабы волшебника снова стали свободными, а его самого разыскивали, чтобы казнить.
Сначала казалось, что все так просто! Стать кандидатом на выборах, подчинить своей власти многих людей, чтобы получить достаточное число голосов. А когда он окажется в Совете, все сильные мира сего станут подвластны ему. План выглядел таким простым, в нем не было, казалось, изъяна. Хотя ему не мешало бы знать, что случаются и неожиданности. Серый Плащ прижал колени к груди и стал раскачиваться взад-вперед. Странно, что Стражи обнаружили его. Правда, сейчас это уже не имело значения. Он поставил на кон все — и проиграл… Хорошо еще, если он выберется из Хейвена живым.
Колдун плотно завернулся в тонкий плащ. Ему следовало догадаться, чем все кончится, ибо то, к чему он протягивал руки, всегда ускользало от него. Серый Плащ родился в отягощенной долгами семье, которая чем дальше, тем сильнее погружалась в нищету. Уже в семь лет он начал работать, надрываясь от непосильного труда и не зная детства. Подростком он постоянно переходил с одной работы на другую, пытаясь поймать удачу, которая изменила бы его жизнь. Все заработанные деньги уходили на реализацию отчаянных планов, но ни один из них ни к чему не привел. Даже девушка, которую он любил, ушла к другому.
Затем он встретил старика, который открыл в нем магический дар, и пришлось работать до изнеможения, чтобы оплатить уроки колдовства, а если денег не хватало, красть их у друзей. Переняв у старика знания, он убил его и забрал все магические книги и предметы. Став волшебником по имени Серый Плащ, он поклялся, что никогда не будет бедным.
Колдун горько усмехнулся. Неудачник остается неудачником, сколько бы новых имен он себе ни придумывал. Он дышал на руки, пытаясь немного отогреть закоченевшие пальцы, — в храме Великого Ужаса очень холодно.
На Улице Богов стояло много покинутых церквей: либо сила божества истощилась, либо его последователи изменяли ему, а может быть, менялась мода, но наутро церковь, в которой еще накануне раздавались гимны и славословия и звенели монеты, падая в чашу для подаяний, оказывалась покинутой и заброшенной. Иногда здание церкви забирала себе другая секта, поклонявшаяся новому богу, и храм вновь оживал. Но некоторые так и оставались заброшенными, потому что люди боялись таинственной тишины и темноты.
Храм Великого Ужаса — простое квадратное каменное здание в нижнем конце Улицы Богов — простоял пустынным и заброшенным несколько столетий. Он не выглядел особенно большим, и снаружи казался скорее мавзолеем, чем церковью. В нем нет окон — только одна дверь, и она не заперта. Храм Ужаса пользовался неважной репутацией даже на Улице Богов. Люди, входившие туда, иногда не выходили обратно, но Серому Плащу было все равно. Ему необходимо место, чтобы спрятаться, место, где его никто не станет искать. Все остальное не имело значения.
Постепенно колдуну стало ясно, что внутри храма не так уж и темно, как показалось вначале. Войдя в храм, он закрыл за собой дверь. Непроглядная тьма могла спрятать его от глаз преследователей. Но вскоре он уже ясно различал интерьер храма, хотя смотреть, собственно, почти не на что: голые стены, разбитый каменный алтарь, размещавшийся приблизительно в центре помещения. Чародей нахмурился. Черт побери, откуда исходит свет?
Любопытство заставило его выйти из темного угла, он сделал несколько шагов и поморщился, когда затрещали закоченевшие суставы. Собственные шаги среди общего безмолвия показались ему слишком громкими. Снаружи, на Улице Богов, с рассвета до заката шумели голоса сотен священнослужителей под аккомпанемент гимнов и криков верующих, но толстые каменные стены храма заглушали все звуки.
Серый Плащ внимательно всматривался, но не видел никакого источника тускло-голубого света, наполнявшего церковь. Тогда он опустил глаза, чтобы определить направление своей тени, и сердце его остановилось и заныло от боли, будто кто-то сжал его холодной рукой. У него нет тени! Он перестал и дышать. Все предметы в храме отбрасывали тени, некоторые даже двигались. А его тени нет! Серый Плащ отступил на шаг и быстро оглянулся, но в церкви по-прежнему не было никого, и тишину все так же ничто не нарушало. Колдун глубоко вздохнул и задержал воздух в груди. Не время позволять воображению уводить мысли слишком далеко. Подумаешь, нет тени. Ничего удивительного, если здесь все еще действует какая-то забытая магия.
Чародей заставил себя обойти вокруг каменного алтаря. Вблизи он не выглядел особенно внушительным — обыкновенный большой камень, похожий на гроб и имеющий приблизительно те же размеры. Колдун поморщился от такого сравнения. Камень рассечен трещиной, и кто-то зубилом выбил на нем магические руны. Руны представляли собой часть заклятья, чтобы не позволить кому-то вырваться из камня.
Он задумался. Про Храм Ужаса ему было известно только то, что знали все. Сотни лет назад, когда город был еще молодым, на Улице Богов процветал культ смерти и кое-что похуже, но какие-то твари объединились, чтобы уничтожить Ужас и всех его почитателей. Это случилось так давно, что никто даже не помнил, что представлял собой Ужас. Повинуясь импульсу, Серый Плащ положил руки на алтарь и призвал на помощь свою магию, пытаясь извлечь наружу то, что было скрыто в камне.
Сквозь тело прошла, как приливная волна, ужасная и величественная сила, ослепив и оглушив колдуна своей мощью. Серый Плащ зашатался, как пьяный, в его мозгу проносились странные мысли и чувства, воспоминания о священнослужителях и поклонниках, — вспыхивая и пропадая, как множество свечей, погашенных неумолимой тьмой. Их было слишком много, чтобы сосчитать, но все они служили Ужасу, и он давал им силу, с которой не могло сравниться ничто на Земле.
Серый Плащ поднял голову и огляделся. В церкви стало светло, как днем. Он чувствовал, что в нем нарастает сила, которая с нетерпением жаждет вырваться наружу. Он мог использовать ее, чтобы собрать последователей, и насытить Ужас их общей энергией, и тогда зловещая тварь снова станет великой.
Естественно, ее звали совсем иначе. Теперь Серый Плащ знал, что такое Ужас. Колдун громко засмеялся, и зловещий звук в тишине отразился эхом от стен, как раскаты грома.
4. ПРАВДА БЫВАЕТ РАЗНОЙ
Хок и Фишер сидели в кабинете Адаманта, нетерпеливо ожидая его появления. Им предстояло выйти на улицу, но вначале Адамант обещал предоставить им возможность поговорить со своими людьми. Хок и Фишер по-прежнему считали себя в первую очередь телохранителями кандидата, но оставалась еще одна задача — найти предателя среди ближайших друзей Адаманта. Хок намеревался разобраться с этой проблемой. Он не любил предателей.
Фишер налила вина из графина и вопросительно взглянула на мужа. Тот покачал головой.
— Тебе тоже хватит пить, Изабель. Чтобы дожить до вечера, нам понадобятся ясные головы.
Фишер пожала плечами и вылила полбокала обратно в графин.
— Черт, возьми, куда, в конце концов, запропастился Адамант? Он обещал предоставить нам не меньше часа.
— Успеем, — ответил Хок. — Сейчас Адаманта занимают другие проблемы.
— И тебя тоже, верно? — спросила Фишер.
— Да. Адамант очень сильно напоминает мне Блекстоуна. Яркая личность, преданная своей партии. Изабель, я не хочу, чтобы он погиб.
— Не увлекайся, — предостерегла его Фишер. — Помни, мы Стражи и должны хранить нейтралитет. Мы не принимаем ничью сторону. Мы защищаем человека, а не его партию. Если ты хочешь поддерживать реформаторов, занимайся этим в свободное от работы время.
— Изабель, неужели красноречие Адаманта не подействовало на тебя хоть немного? Подумай о том, что он может сделать, когда будет избран.
— Если будет избран.
Дверь открылась, и они замолчали. Адамант коротко кивнул Стражам, сделав вид, что не замечает бокала в руке Фишер.
— Извините, что задержался, но Медлей постоянно терзает меня проблемами, которые, по его словам, могу решить только я. Ну, чем могу помочь?
— Нам нужны подробности об угрозах в ваш адрес, об утечке информации и похищении денег, — сказал Хок. — Давайте начнем с угроз.
Адамант присел на край стола и нахмурился, задумавшись.
— Сначала я почти не обращал на них внимания. Кандидаты всегда получают угрозы и письма сумасшедших. У реформаторов много врагов. Но затем характер угроз изменился. Мне заявили, что мой сад погибнет, — так и произошло. Затем последовали атаки с помощью магии, в результате одной из них был убит Мортис… Последнее послание гласило, что я погибну, если не отступлю. Относительно кражи денег, — продолжал Адамант, — я не могу почти ничего сказать. Бухгалтеры случайно узнали об этом. Подробности известны Медлею. Мои люди согласились помалкивать, пока мы не найдем предателя, но они не смогут долго хранить тайну. Они работают на партию, а не лично на меня.
— А утечка информации? — спросила Фишер.
— После похищения денег я стал проверять свои документы и обнаружил нечто не просто досадное, а прямо-таки зловещее. Кто-то оповещал консерваторов о моих планах и передвижении. Наемники консерваторов разгоняли людей, собравшихся послушать меня, потенциальных союзников запугивали, а митинги срывались наемными головорезами. К этой информации почти никто не имеет доступа, кроме нескольких людей, весьма близких мне.
— Предположим, что мы вычислим личность предателя, — проговорил Хок, — и окажется, что это близкий вам человек?
— Вы прибегнете к закону, — спокойно ответил Адамант.
— Даже если это будет друг?
— Особенно если это будет друг.
Колдун Мортис сидел во тьме погреба среди глыб льда и чувствовал, как разлагается его тело. Внутренняя боль, ужасная и нескончаемая, уничтожала мужество и разум. Раньше он напрягал внимание, чтобы защитить Адаманта, и это помогало справиться с болью, но сейчас усилия его были тщетны. Дни проходили, сменяясь ночами, а Мортису оставалось только сидеть, думать и страдать.
Вначале он испытывал ярость, потом смирился с болью, но теперь все больше погружался в тихое отчаяние. Его уже давно оставила надежда. Он был на грани сумасшествия, держался только желанием защитить Адаманта. Его магическая сила не уменьшилась, но мысли становились все более и более расплывчатыми и неясными.
Никто давно не приходил повидаться с ним. Мортис мог это понять. У всех его друзей слишком много дел, важных дел. И Адамант, добрый друг Джеймс Адамант, приходил все реже. В темноте время тянулось медленно.
Терзаемый болью, Мортис с ужасом сознавал, что он ничего не может сделать, чтобы остановить надвигающееся безумие.
Медлей непринужденно вошел в кабинет, держа пачку бумаг в руке, и застыл на месте, увидев Хока и Фишер.
— Ах, черт! Вы хотели видеть меня, верно? Извините, но сегодня утром Джеймс совершенно загонял меня. Чем могу помочь?
— Для начала расскажите о растрате денег, — попросил Хок. — Сколько именно денег пропало?
— Крупная сумма, — ответил Медлей, небрежно присаживаясь на край стола Адаманта. — Примерно три тысячи дукатов за три месяца. В первое время крали понемногу, но чем дальше, тем больше и больше.
— Кто имеет доступ к деньгам? — спросила Фишер.
Медлей нахмурился.
— Сложный вопрос. Очень немногие люди. Во-первых, естественно, Джеймс и я, затем Даниель, дворецкий Вильерс, полдюжины прочих слуг и, конечно, несколько реформаторов, которые вместе с нами проводят кампанию.
— Нам понадобится список имен, — сказал Хок.
— Хорошо.
— Как были украдены деньги? — снова задала вопрос Фишер.
— Точно не знаю, — ответил Медлей. — Бухгалтеры первыми заметили непорядок. Не хотите взглянуть на бухгалтерские книги?
Хок и Фишер переглянулись.
— Может быть, позже, — решил Хок. — Расскажите, как Адамант реагировал на угрозы.
— Абсолютно спокойно. Это не первые угрозы в его адрес. Такова жизнь политиков в Хейвене. Магические нападения, конечно, беспокоят его — Мортис уже не тот, что раньше.
— Тогда почему он не наймет нового колдуна?
— Мортис — друг Джеймса. И он лишился жизни, защищая его. Джеймс не может так просто взять и отправить Мортиса в отставку. Кроме того, когда Мортис в форме, он по-прежнему остается одним из самых могущественных колдунов Хейвена.
Некоторое время они сидели молча, выжидающе глядя друг на друга.
— Если у вас больше нет вопросов… — произнес Медлей.
— Вы занимаетесь делами Адаманта. Кого, по вашему мнению, можно подозревать в утечке информации? — спросил Хок.
— Не знаю, — ответил Медлей. — Видимо, кто-то, затаивший зло на Джеймса, но черт меня подери, если я догадываюсь, кто это. Джеймс — один из самых честных и благородных людей, с которыми я знаком. У него нет врагов, кроме политиков. А теперь, если вы извините меня…
Медлей положил бумаги на стол, поспешно кивнул Стражам и покинул кабинет. Хок не стал его останавливать. Он просмотрел бумаги, но они ничем не помогли капитану.
— В качестве политического консультанта Медлей либо чрезмерно тактичен, либо не слишком умен, — заметила Фишер. — Давай подумаем, кто может быть тайным недругом Адаманта. Например, Мортис. Он спас жизнь Адаманту, после чего превратился в разлагающийся труп. Затем Даниель. Она имеет право злиться на мужа, потому что он интересуется ею меньше, чем работой. И наконец, как насчет самого Медлея? Он отвечает за повседневный ход кампании; кто еще может похищать деньги так, чтобы их не сразу хватились?
— Подожди минутку, — прервал ее Хок. — Что касается Мортиса и Даниель, то я согласен. Но Медлей? Какие у него мотивы?
— Ему доводилось работать по обе стороны политических баррикад, прежде чем они сошлись с Адамантом. Возможно, он по-прежнему тайный агент консерваторов.
Хок недовольно нахмурился.
— Тут имеется один щекотливый момент. Если мы объявим кого-то врагом, не располагая достаточными доказательствами, то навлечем на свои головы массу неприятностей.
— Действительно, — согласилась Фишер.
Даниель сидела на краю кровати в спальне Адаманта и критически наблюдала, как Джеймс примеряет рубашку, ожидая ее одобрения. Рубашка выглядела не лучше, чем две предыдущие, но Даниель решила, что придется согласиться с выбором мужа, пока он не разозлился. Она бы не возражала, если бы Джеймс сейчас побагровел и накричал на нее, но он обычно в таких случаях выглядел ужасно несчастным и обращался к ней с ледяной вежливостью. Даниель иногда начинала ссоры со слугами только для того, чтобы разрядиться. Наконец, поняв, что Джеймс по-прежнему терпеливо ждет, она поспешно кивнула в знак одобрения. Адамант улыбнулся и надел рубашку.
Даниель прикусила губу. Лучше поговорить об этом сейчас, пока муж в хорошем настроении.
— Джеймс, что ты думаешь о Хоке и Фишер?
— Они выглядят вполне компетентными и очень умными, что не часто встречается среди Стражей.
— Но ты уверен, что они справятся с работой? В качестве телохранителей?
— Ну конечно.
— Значит, нам больше не надо так сильно полагаться на Мортиса, правда?
Джеймс бросил на жену осуждающий взгляд, и она поспешно добавила, прежде чем он успел что-нибудь сказать:
— Джеймс, нужно что-то делать с Мортисом. Нам необходима настоящая магическая защита. Раньше мы никому не доверяли, но теперь есть Хок и Фишер…
— Мортис — один из самых могущественных колдунов в Хейвене, — спокойно ответил Адамант.
— Он был таким раньше, а теперь Мортис — просто труп с манией величия. Он сходит с ума, Джеймс. Кровавые твари, напавшие на нас, не первые из тех, кто прорвался через его магические чары, не так ли?
— Мортис — мой друг, — тихо сказал Адамант. — Он отдал жизнь за меня. Я не могу так просто повернуться к нему спиной.
— Когда ты последний раз навещал его, не считая сегодняшнего дня?
Адамант подошел и сел на кровать рядом с женой. Даниель показалось, что он очень устал.
— Денни, у меня больше нет сил смотреть на него. Один только взгляд — и меня тошнит, я чувствую злобу и свою вину. Если бы он просто умер, я бы оплакал его и отпустил. Но он ни живой, ни мертвый… Тварь в погребе, от вида которой у меня бегут мурашки по коже. Моим другом был чародей Маска, а не тварь, гниющая во тьме! Но он был моим другом, и если бы не он, я бы умер. Ох, Денни, я не знаю, что мне делать!
Даниель обняла мужа и начала баюкать его, успокаивая.
— Знаю, любимый. Знаю.
Даниель вошла в кабинет всего через несколько минут после того, как Хок послал за ней. Она мило улыбнулась двум Стражам и изящно опустилась в кресло.
— Надеюсь, наш разговор будет недолгим. Джеймс почти готов к выходу.
— Нам нужно выяснить несколько вопросов, — сказал Хок. — Ничего особенного. Насколько вы вникаете в дела Адаманта?
— Не очень активно. Политической кампанией занимается Стефан. У меня отсутствуют организаторские способности. Моя роль — стоять рядом с Джеймсом и улыбаться всем, кто собирается голосовать за него. Мне это вполне удается.
— А как насчет финансовой стороны? — спросила Фишер.
— Боюсь, что я не слишком сильна в арифметике. Единственное, на что я способна, — вести домашние счета. Однажды я превысила бюджет на несколько сотен дукатов, и Джеймс рассердился. Так что всеми финансами распоряжается Стефан. Это входит в его обязанности.
— Давайте поговорим о слухах, — предложил Хок.
Даниель удивленно посмотрела на него.
— Каких слухах?
— Ну как же, — пояснила Фишер. — Кому, как не вам, знать все сплетни? Слуги расскажут вам то, чего они никогда бы не рассказали Адаманту, Медлею или нам.
Даниель на мгновение задумалась и пожала плечами.
— Хорошо, но не ручаюсь за их достоверность. Стефан в последнее время был… немного рассеянным. Очевидно, у него появилась женщина, которую он очень любит, но молчит, потому что Джеймс не одобрил бы его выбора. Похоже, что дама родом из семьи консерваторов, тесно связанной с Хардкастлом. Можете себе представить, какой поднимется скандал, если все выплывет наружу.
— Как долго продолжается роман? — спросил Хок.
— Точно не знаю. Думаю, с месяц.
— Он начался после того, как кто-то начал похищать деньги?
— Да, после. Я думаю, Стефан никогда не предаст Джеймса. Он чересчур профессионален.
Хок заметил ударение на последнем слове и поднял брови.
— Мне казалось, что Адамант нанял его именно по этой причине?
— Понимаете, Стефан живет только своей работой. Он следит за своей репутацией так, как не многие женщины следят за своей. Его слово нерушимо. Более того, он работает почти круглосуточно и хочет, чтобы Джеймс поступал точно так же. Мне остается только позаботиться, чтобы они хотя бы регулярно питались. Я буду очень рада, когда эта чертова кампания кончится и мы сможем вернуться к нормальной жизни.
— Можете добавить еще что-нибудь? — спросил Хок. — Случалось ли в последнее время что-нибудь необычное?
— Вы имеете в виду что-то, кроме кровавого дождя в холле и того, что наш сад погиб за одну ночь?
Хок кивнул.
— Нет, — Даниель поднялась. — Было очень приятно побеседовать с вами, но прошу меня извинить — Джеймс ждет.
Она вышла из кабинета, не дожидаясь разрешения. Хок подождал, когда за ней закроется дверь, и взглянул на Фишер.
— Итак, у Медлея есть любовница из стана консерваторов. Это может быть важным. Не исключен шантаж.
— Но ведь похищение денег началось за несколько месяцев до того, как они стали встречаться.
Фишер налила вина из графина и вопросительно взглянула на мужа. Тот покачал головой.
— Тебе тоже хватит пить, Изабель. Чтобы дожить до вечера, нам понадобятся ясные головы.
Фишер пожала плечами и вылила полбокала обратно в графин.
— Черт, возьми, куда, в конце концов, запропастился Адамант? Он обещал предоставить нам не меньше часа.
— Успеем, — ответил Хок. — Сейчас Адаманта занимают другие проблемы.
— И тебя тоже, верно? — спросила Фишер.
— Да. Адамант очень сильно напоминает мне Блекстоуна. Яркая личность, преданная своей партии. Изабель, я не хочу, чтобы он погиб.
— Не увлекайся, — предостерегла его Фишер. — Помни, мы Стражи и должны хранить нейтралитет. Мы не принимаем ничью сторону. Мы защищаем человека, а не его партию. Если ты хочешь поддерживать реформаторов, занимайся этим в свободное от работы время.
— Изабель, неужели красноречие Адаманта не подействовало на тебя хоть немного? Подумай о том, что он может сделать, когда будет избран.
— Если будет избран.
Дверь открылась, и они замолчали. Адамант коротко кивнул Стражам, сделав вид, что не замечает бокала в руке Фишер.
— Извините, что задержался, но Медлей постоянно терзает меня проблемами, которые, по его словам, могу решить только я. Ну, чем могу помочь?
— Нам нужны подробности об угрозах в ваш адрес, об утечке информации и похищении денег, — сказал Хок. — Давайте начнем с угроз.
Адамант присел на край стола и нахмурился, задумавшись.
— Сначала я почти не обращал на них внимания. Кандидаты всегда получают угрозы и письма сумасшедших. У реформаторов много врагов. Но затем характер угроз изменился. Мне заявили, что мой сад погибнет, — так и произошло. Затем последовали атаки с помощью магии, в результате одной из них был убит Мортис… Последнее послание гласило, что я погибну, если не отступлю. Относительно кражи денег, — продолжал Адамант, — я не могу почти ничего сказать. Бухгалтеры случайно узнали об этом. Подробности известны Медлею. Мои люди согласились помалкивать, пока мы не найдем предателя, но они не смогут долго хранить тайну. Они работают на партию, а не лично на меня.
— А утечка информации? — спросила Фишер.
— После похищения денег я стал проверять свои документы и обнаружил нечто не просто досадное, а прямо-таки зловещее. Кто-то оповещал консерваторов о моих планах и передвижении. Наемники консерваторов разгоняли людей, собравшихся послушать меня, потенциальных союзников запугивали, а митинги срывались наемными головорезами. К этой информации почти никто не имеет доступа, кроме нескольких людей, весьма близких мне.
— Предположим, что мы вычислим личность предателя, — проговорил Хок, — и окажется, что это близкий вам человек?
— Вы прибегнете к закону, — спокойно ответил Адамант.
— Даже если это будет друг?
— Особенно если это будет друг.
Колдун Мортис сидел во тьме погреба среди глыб льда и чувствовал, как разлагается его тело. Внутренняя боль, ужасная и нескончаемая, уничтожала мужество и разум. Раньше он напрягал внимание, чтобы защитить Адаманта, и это помогало справиться с болью, но сейчас усилия его были тщетны. Дни проходили, сменяясь ночами, а Мортису оставалось только сидеть, думать и страдать.
Вначале он испытывал ярость, потом смирился с болью, но теперь все больше погружался в тихое отчаяние. Его уже давно оставила надежда. Он был на грани сумасшествия, держался только желанием защитить Адаманта. Его магическая сила не уменьшилась, но мысли становились все более и более расплывчатыми и неясными.
Никто давно не приходил повидаться с ним. Мортис мог это понять. У всех его друзей слишком много дел, важных дел. И Адамант, добрый друг Джеймс Адамант, приходил все реже. В темноте время тянулось медленно.
Терзаемый болью, Мортис с ужасом сознавал, что он ничего не может сделать, чтобы остановить надвигающееся безумие.
Медлей непринужденно вошел в кабинет, держа пачку бумаг в руке, и застыл на месте, увидев Хока и Фишер.
— Ах, черт! Вы хотели видеть меня, верно? Извините, но сегодня утром Джеймс совершенно загонял меня. Чем могу помочь?
— Для начала расскажите о растрате денег, — попросил Хок. — Сколько именно денег пропало?
— Крупная сумма, — ответил Медлей, небрежно присаживаясь на край стола Адаманта. — Примерно три тысячи дукатов за три месяца. В первое время крали понемногу, но чем дальше, тем больше и больше.
— Кто имеет доступ к деньгам? — спросила Фишер.
Медлей нахмурился.
— Сложный вопрос. Очень немногие люди. Во-первых, естественно, Джеймс и я, затем Даниель, дворецкий Вильерс, полдюжины прочих слуг и, конечно, несколько реформаторов, которые вместе с нами проводят кампанию.
— Нам понадобится список имен, — сказал Хок.
— Хорошо.
— Как были украдены деньги? — снова задала вопрос Фишер.
— Точно не знаю, — ответил Медлей. — Бухгалтеры первыми заметили непорядок. Не хотите взглянуть на бухгалтерские книги?
Хок и Фишер переглянулись.
— Может быть, позже, — решил Хок. — Расскажите, как Адамант реагировал на угрозы.
— Абсолютно спокойно. Это не первые угрозы в его адрес. Такова жизнь политиков в Хейвене. Магические нападения, конечно, беспокоят его — Мортис уже не тот, что раньше.
— Тогда почему он не наймет нового колдуна?
— Мортис — друг Джеймса. И он лишился жизни, защищая его. Джеймс не может так просто взять и отправить Мортиса в отставку. Кроме того, когда Мортис в форме, он по-прежнему остается одним из самых могущественных колдунов Хейвена.
Некоторое время они сидели молча, выжидающе глядя друг на друга.
— Если у вас больше нет вопросов… — произнес Медлей.
— Вы занимаетесь делами Адаманта. Кого, по вашему мнению, можно подозревать в утечке информации? — спросил Хок.
— Не знаю, — ответил Медлей. — Видимо, кто-то, затаивший зло на Джеймса, но черт меня подери, если я догадываюсь, кто это. Джеймс — один из самых честных и благородных людей, с которыми я знаком. У него нет врагов, кроме политиков. А теперь, если вы извините меня…
Медлей положил бумаги на стол, поспешно кивнул Стражам и покинул кабинет. Хок не стал его останавливать. Он просмотрел бумаги, но они ничем не помогли капитану.
— В качестве политического консультанта Медлей либо чрезмерно тактичен, либо не слишком умен, — заметила Фишер. — Давай подумаем, кто может быть тайным недругом Адаманта. Например, Мортис. Он спас жизнь Адаманту, после чего превратился в разлагающийся труп. Затем Даниель. Она имеет право злиться на мужа, потому что он интересуется ею меньше, чем работой. И наконец, как насчет самого Медлея? Он отвечает за повседневный ход кампании; кто еще может похищать деньги так, чтобы их не сразу хватились?
— Подожди минутку, — прервал ее Хок. — Что касается Мортиса и Даниель, то я согласен. Но Медлей? Какие у него мотивы?
— Ему доводилось работать по обе стороны политических баррикад, прежде чем они сошлись с Адамантом. Возможно, он по-прежнему тайный агент консерваторов.
Хок недовольно нахмурился.
— Тут имеется один щекотливый момент. Если мы объявим кого-то врагом, не располагая достаточными доказательствами, то навлечем на свои головы массу неприятностей.
— Действительно, — согласилась Фишер.
Даниель сидела на краю кровати в спальне Адаманта и критически наблюдала, как Джеймс примеряет рубашку, ожидая ее одобрения. Рубашка выглядела не лучше, чем две предыдущие, но Даниель решила, что придется согласиться с выбором мужа, пока он не разозлился. Она бы не возражала, если бы Джеймс сейчас побагровел и накричал на нее, но он обычно в таких случаях выглядел ужасно несчастным и обращался к ней с ледяной вежливостью. Даниель иногда начинала ссоры со слугами только для того, чтобы разрядиться. Наконец, поняв, что Джеймс по-прежнему терпеливо ждет, она поспешно кивнула в знак одобрения. Адамант улыбнулся и надел рубашку.
Даниель прикусила губу. Лучше поговорить об этом сейчас, пока муж в хорошем настроении.
— Джеймс, что ты думаешь о Хоке и Фишер?
— Они выглядят вполне компетентными и очень умными, что не часто встречается среди Стражей.
— Но ты уверен, что они справятся с работой? В качестве телохранителей?
— Ну конечно.
— Значит, нам больше не надо так сильно полагаться на Мортиса, правда?
Джеймс бросил на жену осуждающий взгляд, и она поспешно добавила, прежде чем он успел что-нибудь сказать:
— Джеймс, нужно что-то делать с Мортисом. Нам необходима настоящая магическая защита. Раньше мы никому не доверяли, но теперь есть Хок и Фишер…
— Мортис — один из самых могущественных колдунов в Хейвене, — спокойно ответил Адамант.
— Он был таким раньше, а теперь Мортис — просто труп с манией величия. Он сходит с ума, Джеймс. Кровавые твари, напавшие на нас, не первые из тех, кто прорвался через его магические чары, не так ли?
— Мортис — мой друг, — тихо сказал Адамант. — Он отдал жизнь за меня. Я не могу так просто повернуться к нему спиной.
— Когда ты последний раз навещал его, не считая сегодняшнего дня?
Адамант подошел и сел на кровать рядом с женой. Даниель показалось, что он очень устал.
— Денни, у меня больше нет сил смотреть на него. Один только взгляд — и меня тошнит, я чувствую злобу и свою вину. Если бы он просто умер, я бы оплакал его и отпустил. Но он ни живой, ни мертвый… Тварь в погребе, от вида которой у меня бегут мурашки по коже. Моим другом был чародей Маска, а не тварь, гниющая во тьме! Но он был моим другом, и если бы не он, я бы умер. Ох, Денни, я не знаю, что мне делать!
Даниель обняла мужа и начала баюкать его, успокаивая.
— Знаю, любимый. Знаю.
Даниель вошла в кабинет всего через несколько минут после того, как Хок послал за ней. Она мило улыбнулась двум Стражам и изящно опустилась в кресло.
— Надеюсь, наш разговор будет недолгим. Джеймс почти готов к выходу.
— Нам нужно выяснить несколько вопросов, — сказал Хок. — Ничего особенного. Насколько вы вникаете в дела Адаманта?
— Не очень активно. Политической кампанией занимается Стефан. У меня отсутствуют организаторские способности. Моя роль — стоять рядом с Джеймсом и улыбаться всем, кто собирается голосовать за него. Мне это вполне удается.
— А как насчет финансовой стороны? — спросила Фишер.
— Боюсь, что я не слишком сильна в арифметике. Единственное, на что я способна, — вести домашние счета. Однажды я превысила бюджет на несколько сотен дукатов, и Джеймс рассердился. Так что всеми финансами распоряжается Стефан. Это входит в его обязанности.
— Давайте поговорим о слухах, — предложил Хок.
Даниель удивленно посмотрела на него.
— Каких слухах?
— Ну как же, — пояснила Фишер. — Кому, как не вам, знать все сплетни? Слуги расскажут вам то, чего они никогда бы не рассказали Адаманту, Медлею или нам.
Даниель на мгновение задумалась и пожала плечами.
— Хорошо, но не ручаюсь за их достоверность. Стефан в последнее время был… немного рассеянным. Очевидно, у него появилась женщина, которую он очень любит, но молчит, потому что Джеймс не одобрил бы его выбора. Похоже, что дама родом из семьи консерваторов, тесно связанной с Хардкастлом. Можете себе представить, какой поднимется скандал, если все выплывет наружу.
— Как долго продолжается роман? — спросил Хок.
— Точно не знаю. Думаю, с месяц.
— Он начался после того, как кто-то начал похищать деньги?
— Да, после. Я думаю, Стефан никогда не предаст Джеймса. Он чересчур профессионален.
Хок заметил ударение на последнем слове и поднял брови.
— Мне казалось, что Адамант нанял его именно по этой причине?
— Понимаете, Стефан живет только своей работой. Он следит за своей репутацией так, как не многие женщины следят за своей. Его слово нерушимо. Более того, он работает почти круглосуточно и хочет, чтобы Джеймс поступал точно так же. Мне остается только позаботиться, чтобы они хотя бы регулярно питались. Я буду очень рада, когда эта чертова кампания кончится и мы сможем вернуться к нормальной жизни.
— Можете добавить еще что-нибудь? — спросил Хок. — Случалось ли в последнее время что-нибудь необычное?
— Вы имеете в виду что-то, кроме кровавого дождя в холле и того, что наш сад погиб за одну ночь?
Хок кивнул.
— Нет, — Даниель поднялась. — Было очень приятно побеседовать с вами, но прошу меня извинить — Джеймс ждет.
Она вышла из кабинета, не дожидаясь разрешения. Хок подождал, когда за ней закроется дверь, и взглянул на Фишер.
— Итак, у Медлея есть любовница из стана консерваторов. Это может быть важным. Не исключен шантаж.
— Но ведь похищение денег началось за несколько месяцев до того, как они стали встречаться.