Губарев Виталий. Саркофаг

АННА ПЕТРОВНА. Уснул. Люба немного побудет с ним.
ВЕРА. Но там же радиация!
АННА ПЕТРОВНА. Девочка, здесь радиация везде.
СЕРГЕЕВ. Можно включать пульт.
АННА ПЕТРОВНА. Он уже работает. Я только не подняла ширму. Сейчас...

Подходят к столу дежурного. Ширма медленно поднимается вверх.
Пульт управления боксами. Синие, зеленые, голубые лампочки
показывают о состоянии больного - сюда выводится вся информация
из боксов. Красные лампы не горят. Они вспыхивают лишь в
крайнем случае...

АННА ПЕТРОВНА. (Смотрит на пульт). Радиационная обстановка в восьмом
боксе повышена незначительно. В пределах наших медицинских норм. (Вере) и,
пожалуйста, без эмоций - я же просила вас...

Входит Птицына.

ПТИЦЫНА. Но почему же без эмоций? Улыбайтесь, дочки... Плачьте, но
улыбайтесь.
СЕРГЕЕВ. Наконец-то. Ну, как там?
ПТИЦЫНА. Наших около пятидесяти. Я взяла самых тяжелых и прокурора.
АННА ПЕТРОВНА. А его-то зачем?
ПТИЦЫНА. Попросился. Ему сейчас больше всех надо...

Входит Прокурор.

ПРОКУРОР. У меня простое, но очень важное дело. Нужны объяснительные
записки. От каждого, кто может писать. Как, где был, что делал. Особенно в
первые минуты аварии.
СЕРГЕЕВ. Я распоряжусь.
ПРОКУРОР. И поподробнее, пожалуйста. Ведь с каждым не смогу
переговорить.
СЕРГЕЕВ. Сделаем.
ПРОКУРОР. Я завтра зайду. Тороплюсь. Мне еще в двух клиниках надо
побывать.
СЕРГЕЕВ. До завтра. Все сделаем.
БЕССМЕРТНЫЙ (выглядывает). Вы считаете, что диверсия?
ПРОКУРОР. Все возможно... До свидания. (Уходит).
БЕССМЕРТНЫЙ. Лидия Степановна, я приветствую вас.
ПТИЦЫНА. Рада видеть тебя, малыш, в добром здравии. Ты уж прости
меня, старуху, три дня не могла к тебе заглянуть, а потом вот улететь
пришлось... Беда-то сам видишь, какая стряслась... Большая беда.
БЕССМЕРТНЫЙ. Я не в обиде. Чуть освободитесь, заглядывайте, буду
ждать. Переговорить надо... А тяжелых-то многовато...
ПТИЦЫНА. Большая беда, большая. Такой и не видывала. А ведь с самого
начала. С Курчатовым еще, с Щелкиным... Со всеми. Не верится даже, что
такая беда... Идут сынки...

Входят Велосипедист, тетя Клава, Пожарный,
Дозиметрист, Оператор, Физик. Оглядываются.

ВЕЛОСИПЕДИСТ. Сюда, что ли? Ишь ты, душевых понастроили... А
кормежка-то ничего будет?
ПТИЦЫНА. Кормежка, сынок, хорошая. А пока по нумерам расселяйтесь. В
те, что свободны.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Хотель... лучше "Хилтона".
СЕРГЕЕВ. Эрудицию свою потом продемонстрируете, а сейчас -
переодеваться!

Пациенты расходятся по боксам.

ПТИЦЫНА. И всем успокаивающее. Пусть поспят немного. И поаккуратнее,
дочки, помягче и поласковей - им еще боли-то хватит...

Вера, Надежда и Любовь вместе с Анной Петровной переходят из
бокса в бокс. Сотрудники института выносят мешки с одеждой.
Птицына устало опускается в кресло.

СЕРГЕЕВ. Лидия Степановна, вы уж меня извините. В вашем возрасте и
такие перелеты, нагрузки, но распоряжение пришло сверху - обязательно вас
просили...
ПТИЦЫНА. И правильно просили!.. Медиков-то много туда понаехало, а
растерялись. Сами пооблучались... Опыта нет, а головы горячие. Ну и,
конечно, с классификацией запутались. Да и не мудрено! Попадались такие,
что и меня запутали: мол, тошнота, головокружение, слабость... Ну, хоть в
гроб клади, а на самом деле - пустяк. От мнительности все. А те, которых
отобрала, в общем-то не жаловались, тихо себя вели... Двое погибли сразу.
СЕРГЕЕВ. Знаю. Один от обычных ожогов.
ПТИЦЫНА. И лучевой в придачу. Мгновенно погиб во время взрыва.
СЕРГЕЕВ. Все-таки взрыв?
ПТИЦЫНА. Конечно. Просто некоторым ох как не нужно, чтобы он был, и
они доказывают, что реактор развалился без взрыва. Пожар. Просто пожар.
СЕРГЕЕВ. А разве разница столь велика?
ПТИЦЫНА. Слишком велика, сынок! Взрыв - это преступление, а пожар -
всего лишь служебная халатность. Вот так-то! И мера ответственности
разная... Вот почему прокурор к нам сразу же явился. Впрочем, для них
(кивает в сторону боксов) это уже не имеет значения.

Затемнение. Боксы освещены, а позади них
яркое зарево. Так горит графит.

Информация по радио. (Женский голос). Дорогие радиослушатели.
Продолжаем цикл передач "Это должен знать каждый". У микрофона - начальник
гражданской обороны района товарищ Нестеров. (Мужской голос) Взрыв ядерной
бомбы сопровождается ослепительной вспышки и резким звуком, напоминающим
раскат грома. Вслед за вспышкой образуется огненный шар. Яркая вспышка
обычно видна на десятки и даже сотни километров, откуда ударная волна
может и не дойти до вас, но меры защиты все-таки примите... (Постепенно
голос становится тише).

2

Поздний вечер. В дежурной комнате Анна Петровна и Вера.

АННА ПЕТРОВНА. Видите, какая вам практика предстоит. Надеялись
побродить по Москве, погулять.
ВЕРА. Мне завидовали. Тут жара, а у нас еще снег лежит. Заполярье.
АННА ПЕТРОВНА. Завербовалась?
ВЕРА. У меня отец военный. Он на севере почти десять лет. Привыкла.
При распределении сама попросилась.
АННА ПЕТРОВНА. Замужем?
ВЕРА. (Смеется). Не берут... Сейчас парни не торопятся жениться.
Выбирают долго.
АННА ПЕТРОВНА. Я в восемнадцать выскочила. В девятнадцать родила
Машу. Через два года сына Андрея. Маша уже замужем. Андрей служит в
ракетных войсках. Внуков пока нет, но Маша сейчас за границей с мужем, в
Чехословакии, думаю оттуда привезут внука. Андрей ухаживал за одной,
хорошая, но потом раздумал, наверное, или поссорились. Ничего о ней не
пишет...
ВЕРА. (Кивает в сторону боксов). В третьем - совсем молоденький.
Пожарный. Из армии, наверное, только пришел. Вот теперь здесь. Неужели?
АННА ПЕТРОВНА. (Перебивает). Не надо об этом, Верочка, не надо...

Дверь бокса N6 приоткрывается, оттуда появляется
Дозиметрист. Крадется к боксу N7.

ВЕРА. Глядите. Я выйду...
АННА ПЕТРОВНА. Не надо. Ничего страшного... Пусть бродит...

Дозиметрист стучит в дверь. Выглядывает Оператор.

ОПЕРАТОР. Чего?
ДОЗИМЕТРИСТ. Не спишь?
ОПЕРАТОР. Тут заснешь!..
ДОЗИМЕТРИСТ. Не виноват я, не виноват... Сам видишь здесь, с тобой!
Зашкалило, понимаешь, приборы, зашкалило!
ОПЕРАТОР. (Передразнивая). У него зашкалило! Попался бы ты мне в
другое время и в другом месте, я тебя зашкалил бы так, чтобы всю жизнь
помнил!..

Захлопывает дверь бокса. Дозиметрист устало опускается в кресло.

АННА ПЕТРОВНА. Сердитый у вас приятель.
ДОЗИМЕТРИСТ. Да нет, он добрый. Когда это случилось, у меня всю
аппаратуру зашкалило. На сто рентген она рассчитана, всего на сто... А я
подумал, что-то там не ладится... В голову не приходило, что такое может
случиться... Он подбегает и спрашивает: сколько? А я возьми и ляпни:
десятка два, не больше... Он мне - "ясно", и к блоку. Там вся энергетика
полетела. Он сразу - кабели ремонтировать, чтобы еще не жахнуло...
Кабели-то сделал, перемычки поставил, а сам... Но откуда я знал, что там
не двадцать, а двести?!
БЕССМЕРТНЫЙ. (Подслушивает). Незнание законов не освобождает от
наказания. А начальство на что? Надо требовать, добиваться! Зашкалило...
Еще великий Сократ - это мудрец древности - предупреждал, что все беды от
невежества.
АННА ПЕТРОВНА. Режим нарушаете. Не похоже на вас.
БЕССМЕРТНЫЙ. Не спится. Размышляю о случившемся. Слышали: по радио об
аварии об'явили? Значит, молчать нельзя было.
ВЕРА. Теперь гласность во всем.
БЕССМЕРТНЫЙ. Иногда лучше и промолчать. Чтобы народ не волновать. Я,
к примеру, когда размышлять начинаю, то такая чушь в голову приходит. А
оттого и волнение, беспокойство. Это потому, что много знаю. Вот он
(показывает на Дозиметриста) не размышлял, не беспокоился, вот и зашкалил.
ДОЗИМЕТРИСТ. А у оператора четверо детей... Передовик, вся станция
его знала... В прошлом году орден Ленина получил. На АЭС с первого
колышка. Строил ее, потом работать остался. (Анне Петровне) я
действительно не знал, что двести. Даже подумать не мог.
АННА ПЕТРОВНА. Я верю.
БЕССМЕРТНЫЙ. (Высовывается). А я нет. Слишком вы, Анна Петровна,
мягкосердечная. Он же человека знаменитого загубил, а вы его оправдываете.
Еще великий врач древности Гиппократ...
АННА ПЕТРОВНА. Перестаньте!
ДОЗИМЕТРИСТ. Он прав. Загубил человека... Загубил...

Из бокса N1 появляется Велосипедист.

ВЕЛОСИПЕДИСТ. (Анне Петровне). Слушай, врачиха, доставай-ка бутыль со
спиртом. Ему грамм сто и мне стаканчик. Он, как девица, расхныкался,
сейчас реветь начнет. А меня колотит, неси.
АННА ПЕТРОВНА. Нет спирта!
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Ты мне не заливай! Все вы, лекаришки, по домам спирт
таскаете. Знаю. Неси, нам положено - после этой самой радиации, черт ее
побери!

Велосипедист осматривает холл, входит в дежурную
комнату, пытается открыть ящики.

ВЕРА. Ведите себя прилично!
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Не возникай, старуха. Молоко на губах не обсохло, а
потому не возникай... Я нынче очень нервный... Могу прибить... Ну-ка
встань!.. Зайдешь ко мне, когда позову...
ВЕРА. Вы... Вы...
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Ну я, и что? (Анне Петровне). Давай спирт. По-хорошему
прошу.
ДОЗИМЕТРИСТ. (Устало) не надо так.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Плачь... Хныкай... О тебе, хлюпик, забочусь.
АННА ПЕТРОВНА. Сейчас... (Направляется к первому боксу). Минуту
подождите.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Это другой разговор. Жду. (Хлопает Веру ниже пояса).
Ничего... Пружинистая...
ВЕРА. Перестаньте!
ВЕЛОСИПЕДИСТ. (Ухмыляется). Дуреха, порадовать хочу. Благодарить
будешь.

Появляется Анна Петровна. В руках склянка, две мензурки.
Наливает в одну из них. Протягивает Велосипедисту.

АННА ПЕТРОВНА. Пожалуйста. Слегка разведен.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. (Принюхивается). Без обмана... Разводила зря (выпивает,
крякает от удовольствия). Вот теперь другое дело!
АННА ПЕТРОВНА. (Наливает Дозиметристу). Выпейте.
ДОЗИМЕТРИСТ. Не хочу.
АННА ПЕТРОВНА. Это успокаивает. Пожалуйста.

Дозиметрист выпивает. Велосипедист начинает зевать.

ВЕЛОСИПЕДИСТ. Ишь как сразу достало... Хороший у тебя продукт,
врачиха. Добавь!
АННА ПЕТРОВНА. Хватит до утра.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. (Зевая, Вере). Проводишь, старушка?
АННА ПЕТРОВНА. Идите, идите...
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Пожалуй. Приморился что-то. Ну, пока. А где это (кивает
на склянку) стоит? Я все облазил, не нашел.
АННА ПЕТРОВНА. Плохо искали... Идите...
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Вздремну. (Уходит).
АННА ПЕТРОВНА. И вам тоже пора. Сейчас заснете крепко.

Дозиметрист согласно кивает, медленно приподнимается и
отправляется в свой бокс.

ВЕРА. Разве можно алкоголь?
АННА ПЕТРОВНА. Это успокаивающее. Плюс капля спирта. Иногда
приходиться и обманывать. А агрессивность - это один из признаков...
БЕССМЕРТНЫЙ. (Высовывается). Бывает и с ума сходят... А то тихий -
тихий и сразу буйствовать начинает... Анна Петровна, этот феномен подробно
описала в своей диссертации и очень убедительные примеры привела. Я помню,
и у американского профессора описан аналогичный случай...
АННА ПЕТРОВНА. Может быть все-таки поспите? Завтра тяжелый день.
Может быть, и вам? (Показывает на склянку).
БЕССМЕРТНЫЙ. Нет, это вредно действует на мои почки. Вы же знаете...

Из бокса N3 высовывается Пожарный.

ПОЖАРНЫЙ. Простите, можно выйти?
АННА ПЕТРОВНА. Зачем?
ПОЖАРНЫЙ. Я написал рапорт. Как просили. Хотел бы передать.
ВЕРА. Как вы себя чувствуете?
ПОЖАРНЫЙ. Выспался, отдохнул. Спасибо вам.

В дежурной комнате раздается телефонный звонок.
Анна Петровна берет трубку.

АННА ПЕТРОВНА. Нет, Лидия Степановна, все спокойно.. Плазму и кровь
ввели всем... Теперь утром... Не все спят, но это естественно: новое
место, не привыкли... Пока нормально... Обязательно позвоню... Спокойной
ночи...
ПОЖАРНЫЙ. (Вере). Можно я с вами посижу? И почитайте, вдруг я не так
написал. (Протягивает листки).
ВЕРА. Я и сама не знаю как надо... (Читает. Удивленно смотрит на
Пожарного). Так вы все видели?
ПОЖАРНЫЙ. Сначала хлопок, а затем взрыв. И сразу огонь на крыше
машинного зала. Я передал сигнал тревоги, а сам полез наверх. Это метров
тридцать... Крыша уже полыхает. Смотрю в реакторный зал, а там яркий
ослепляющий такой огонь. А чему гореть-то? Нечему... Вот я и понял, что
это активная зона реактора. Мигом слетел с крыши и сразу дежурному
открытым текстом, мол, не пожар это, а взрыв!.. И опять полез наверх, а
там уже наши. Песком стали забрасывать огонь на крыше, чтобы он на другие
блоки не пошел...
ВЕРА. Неужели вам было не страшно?
ПОЖАРНЫЙ. Там? Нет... Потом, конечно... Да, честно говоря, и сейчас
страшно... Совсем как в Афганистане.
ВЕРА. Вы и туда успели?
ПОЖАРНЫЙ. На срочной. Я же в десантниках служил... Страшно в
охранении. Особенно на рассвете. И мулла начинает кричать... Страшно
потому, что незнакомое все. Язык, обычаи, люди. Горы тоже. Ничего нашего
нет. Непривычно, а значит, и страшно.

Подходит Анна Петровна.

АННА ПЕТРОВНА. Девушка у тебя есть? Утром сменюсь, могу позвонить.
ПОЖАРНЫЙ. Нет девушки. Мама.
АННА ПЕТРОВНА. Она все в клинике узнает. В справочном столе. Мы туда
все сообщаем. Родственники думают, что вы там...
БЕССМЕРТНЫЙ. Эй, пожарный, а ты в шашки играешь?
ПОЖАРНЫЙ. Умею.
АННА ПЕТРОВНА. Я же предупреждала: без контактов! И откуда такая
прыть? Раньше не замечала...
БЕССМЕРТНЫЙ. Так теперь общество... Общаться хочется. Заскучал.
ПОЖАРНЫЙ. Кто такой?
ВЕРА. Бессмертный.
ПОЖАРНЫЙ. Не понял...
АННА ПЕТРОВНА. Наш пациент. Второй год здесь.
БЕССМЕРТНЫЙ. 488-Й день!
ПОЖАРНЫЙ. Значит, можно жить...
БЕССМЕРТНЫЙ. (Анне Петровне) всего две-три партии. Для гимнастики
ума. Кстати, о кроссворде: "Памятник" не подходит. Там третья буква "р"...
ПОЖАРНЫЙ. Я готов.
АННА ПЕТРОВНА. Поосторожней.
БЕССМЕРТНЫЙ. Он обработан дважды. Там, на реакторе, и в
ультрафиолетовой прихожей... Так что чище меня. У него все микробы убиты
намертво, не опасно. Я кое-что посмотрел по литературе: судя по
расстоянию, у него полный набор, включая нейтроны и...
АННА ПЕТРОВНА. Слишком образованным стал! Против шашек не возражаю...

Бессмертный исчезает в своем боксе.

АННА ПЕТРОВНА. (Пожарному). И не любил даже... Не успел?
ПОЖАРНЫЙ. Пока не научился.
АННА ПЕТРОВНА. Учись. Смотри, какая у нас Верочка красивая.
ПОЖАРНЫЙ. Правда, красивая! (Улыбается). А как начинать?
АННА ПЕТРОВНА. Уже начал. Теперь продолжай.
ПОЖАРНЫЙ. Девушке цветы дарить надо, а я сейчас...
АННА ПЕТРОВНА. В следующий раз.
ВЕРА. Без меня меня женили...
ПОЖАРНЫЙ. А вы замужем?
ВЕРА. Пока нет.
ПОЖАРНЫЙ. Ну что же, начинаем... Вы очень симпатичная, приятная и
ласковая...
АННА ПЕТРОВНА. Это правильно. Это вы почувствовали, когда она вам
плазму вводила. И кровь.
ПОЖАРНЫЙ. Даже синяка нет.

Появляется Бессмертный с шашечной доской.

БЕССМЕРТНЫЙ. Если без синяков - это высший класс! Я через столько
женских рук прошел, что и не сосчитать. Тут талант нужен, чтобы без
синяков... (Пожарному) я привык играть белыми, не возражаете?

Они устраиваются у столика. Свет в боксе N7 начинает мигать.
Сразу же на пульте дежурного загорается красная лампа и
слышен зуммер.

АННА ПЕТРОВНА. (Вере). За мной! Сильная аритмия...

Они бросаются к боксу N7.

ПОЖАРНЫЙ. Что там?
БЕССМЕРТНЫЙ. Ничего особенного. Обычная аритмия. Ваш ход...
ПОЖАРНЫЙ. Ему плохо.
БЕССМЕРТНЫЙ. А кому сейчас хорошо?.. Раз, два - и в дамки... Нет, так
не получается... Да будете вы играть?! Ничего страшного!.. "Лучевка" берет
исподтишка, а если так явно - аритмия там или тошнота - то врачи
справляются. Они у меня высший класс!
ПОЖАРНЫЙ. Странно... Я ничего не чувствую!
БЕССМЕРТНЫЙ. Ну и радуйтесь!.. (Напевает). "И миг прекрасный я
прожил..."

Из бокса N9 появляется Физик.

ФИЗИК. Не откажите в любезности подсказать, откуда можно позвонить?
БЕССМЕРТНЫЙ. (Напевает). "На Центральном телеграфе, на Арбате и
вокзале..."
ФИЗИК. Простите великодушно, не понял.
БЕССМЕРТНЫЙ. Прощаю столь же великодушно... Ваш ход, маэстро. И не
зевайте!.. (Напевает) "тронул пешку и ходи..."
ФИЗИК. Извините, что отвлекаю, но мне совершенно необходимо. Я провел
кое-какие расчеты...
ПОЖАРНЫЙ. Отсюда нельзя звонить. Разве вы не поняли, где находитесь?
ФИЗИК. Благодарю. Конечно же, понимаю, но не кажется ли вам, что
столь сильная изоляция - это слишком.
БЕССМЕРТНЫЙ. Нет, не кажется. Советую вам, маэстро, сдаться.
ФИЗИК. (Заглядывает на доску). Рано еще. Вы не будете возражать, если
я подскажу...
БЕССМЕРТНЫЙ. Буду! Если хотите, записывайтесь на вылет.
ФИЗИК. Куда?
БЕССМЕРТНЫЙ. В очередь... Лучше о расчетиках ваших проинформируйте.
ФИЗИК. Вас это интересует?
БЕССМЕРТНЫЙ. Нас интересует абсолютно все! Ведь мы концентрируем в
себе достижения человечества. Каждый индивидуум - и сразу все!
ФИЗИК. Дело гораздо проще, чем может показаться. В неустойчивом
режиме, а реактор останавливали в это время, произошел местный перегрев -
есть такая зона. Так как аварийная система была отключена, то нарастание
температуры и привело к первому, небольшому взрыву, который повредил
охлаждающую систему... И тут начался весьма любопытный процесс: давление
возрастало, вода превратилась в пар...
ПОЖАРНЫЙ. Я видел его выброс. Но такое случалось и раньше.
ФИЗИК. Вы абсолютно верно заметили. Но раньше регулировала аварийная
система. Теперь же - нет. И поэтому процесс нарастал стремительно.
Одновременно с подъемом температуры практически вся охлаждающая вода
разлагалась на кислород и водород, и в конце концов...
БЕССМЕРТНЫЙ. Реактор разлетелся к чертовой матери!..
ФИЗИК. Вы абсолютно точно подметили - "разлетелся", а точнее
развалился в сторону машинного зала и в диаметрально противоположном
направлении. Характер разрушения также объясним. Эту модель необходимо
проиграть на вычислительных машинах. Поэтому я и должен позвонить.
ПОЖАРНЫЙ. Всех просили написать рапорты... Впрочем, я не знаю, как у
вас это называется, у нас - рапорты...
БЕССМЕРТНЫЙ. У них это называется "научное исследование"... Но какая,
извините за малолитературное словечко, сволочь отключила аварийную
систему?!
ФИЗИК. На этот вопрос я затрудняюсь вам ответить. Никакими
регламентами это не предусмотрено.
БЕССМЕРТНЫЙ. А поехать на машине в часы пик через Москву, если не
работают тормоза, предусмотрено?
ФИЗИК. Простите, не понял.
ПОЖАРНЫЙ. Он хотел сказать, что это - самоубийство.
БЕССМЕРТНЫЙ. Я совсем не это хотел сказать. Я хотел сказать, что это
- убийство! Не самоубийство, а убийство!.. Вы выиграли, маэстро. (Физику).
Ваша очередь.
ФИЗИК. Благодарю. Но, если позволите, я пойду в свой номер,
поработаю. Надо подробнее объяснить, если уж нельзя связаться по телефону.
БЕССМЕРТНЫЙ. Это справедливо. Все-таки шашки предложил я. И не буду
скрывать, мне хочется отыграться...

Свет в боксе N7 горит ровно, не мигает.
Выходит Анна Петровна, за ней Вера.

АННА ПЕТРОВНА. (Вере). Через два часа еще ампулу сердечного. Утром
начнем готовить к операции... (Бессмертному) не пора ли? Поиграли и
хватит.
БЕССМЕРТНЫЙ. Заключительная партия. Реванш. Как в матче Карпов -
Каспаров...
АННА ПЕТРОВНА. Игральный зал тут устроили, будто в парке культуры.
БЕССМЕРТНЫЙ. На западе есть клубы для избранных. Миллионеров разных.
Там общаются, политику делают. Почему бы и нам не создать такой клуб. И
название удачное подобрать, клуб бессмертных!

Мигает блок N7.

АННА ПЕТРОВНА. (Вере). Антишоковые мероприятия... Быстро!

Вбегают в бокс.

ПОЖАРНЫЙ. Там тоже?
БЕССМЕРТНЫЙ. Нет, это посложнее. Но тоже привычное дело... В общем,
разбегаемся. Поиграть нам больше не дадут. Благодарю за доставленное
удовольствие. До завтра. (Направляется к своему боксу, останавливается).
Ты, парень, иди к себе и лежи. Вставай, если уж невмоготу лежать. Лежи и
ни о чем не думай. Сейчас тебе думать вредно... А когда Вера освободится,
ухаживай за ней. Строй планы. Любые. Даже о совместной с ней жизни. Самые
лучшие планы строй, самые красивые. Не скупись, не сдерживай себя...
Захочешь сыграть, постучи. Не бойся, я давно уже не сплю, разучился... И
мне даже приятно, когда беспокоят, - значит, кому-то еще нужен...

Мигает бокс N4. Анна Петровна выходит из первого бокса,
направляется к столу дежурного. Мигает бокс N6. Анна
Петровна открывает телефон, набирает номер.

АННА ПЕТРОВНА. Общий сбор... Кажется, началось!.. Я и сама не думала,
что так быстро... Но мы с Верой уже не справляемся...

Мигает бокс N5, затем N8 и N2. Сцена постепенно погружается
в темноту, а на заднем плане ярко-красная заря разгорается
все сильнее.

ИНФОРМАЦИЯ ПО РАДИО. (Мужской голос). ...вы должны знать, что
проникающая радиация поражает людей только на расстоянии, не превышающем
2-3 километров от ядерного взрыва. После того, как увидите яркую вспышку,
ударная волна настигнет вас через несколько секунд. Этого времени
достаточно, чтобы занять находящееся рядом укрытие или в крайнем случае
лечь на землю...

3

Утро следующего дня. Идет "пятиминутка". В холле Сергеев,
Птицына, Анна Петровна, Вера и Любовь. Бессмертный, как
всегда, подслушивает из своего бокса.

СЕРГЕЕВ. Все ясно, но тем не менее принятый распорядок менять не
будем. Вам слово, Анна Петровна.
АННА ПЕТРОВНА. Номер первый - удовлетворительное состояние,
температура нормальная, пульс устойчивый... Номер второй...
ПТИЦЫНА. Оставь, Аннушка. Неожиданностей нет - и это главное.
Справились, Лев Иванович, справились. И это меня радует. Ну а дальше - по
программе. Повторное переливание плюс интенсивная терапия...
СЕРГЕЕВ. Вы не устали, Лидия Степановна? Все-таки почти всю ночь на
ногах... Может быть, подменить?
ПТИЦЫНА. Кем? Из "растительности" пришлешь? Так они пока на клеточном
уровне работают...
СЕРГЕЕВ. Но, дорогая Лидия Степановна, зачем вы так?
ПТИЦЫНА. Давно тебе говорю: думай о будущем, думай. Штат у тебя
растолстел, разбух, как на дрожжах, а третьем этаже экономишь. Сколько раз
я тебе говорила: не забывай нас. Мы тихие лишь до поры до времени... Так
вот оно... Теперь ты нам ботаников сюда пришлешь? Так у них нервишки не
те, они покой любят.
СЕРГЕЕВ. Но мы же сейчас, Лидия Степановна, не на собрании.
ПТИЦЫНА. Я тебя и там достану. И на пенсию не спровадишь, я тебе
прямо говорю... Не получится!
СЕРГЕЕВ. Да и в помыслах даже не было...
ПТИЦЫНА. Вы, начальство, народ хитрый. Ласково говорите, а дела-то
любите между собой тихонько обделывать... Шур-шур-шур, а потом, мол,
коллективное мнение. Кто у меня в прошлом году две ставки оттяпал?!
Успокаивали, мол, все хорошо, ваше мнение учтем, а сами двух старших на
первый этаж... Знаю, чью дочку ты пристраивал. Поздно, к сожалению,
узнала...
СЕРГЕЕВ. Ну, грешен. Каюсь.
ПТИЦЫНА. Этим и берешь меня - люблю, когда каются. Хитер ты, Лев
Иванович. Но спасает тебя другое - руки золотые. Цены бы тебе не было,
если бы в начальники не рвался. Тут, на третьем этаже, твое место. И
академиком уже был бы, да голову забиваешь не наукой, а взаимоотношениями
с разными чинами. А их ох как много! Да и сменяются быстро.
СЕРГЕЕВ. Что-то вас на философию потянуло, Лидия Степановна!
ПТИЦЫНА. Притомилась, а потому ворчливой становлюсь.
АННА ПЕТРОВНА. Так я останусь... Я не очень устала.
ПТИЦЫНА. Справлюсь. Отдыхайте. Да и девочки мне помогут. Кстати, их
три было... Где же еще одна?
ЛЮБОВЬ. Надежды нет. Уехала.
СЕРГЕЕВ. Как уехала?
ЛЮБОВЬ. Ночью собралась. Сказала: "Не могу!" - И на вокзал.
ПТИЦЫНА. Облучения что ли испугалась?
ЛЮБОВЬ. Да, говорит, мне еще рожать, а тут...
ПТИЦЫНА. А ты чего же? Рожать не будешь, что ли?
ЛЮБОВЬ. Буду.
ПТИЦЫНА. Почему же осталась?
ЛЮБОВЬ. Надо кому-то.
СЕРГЕЕВ. С этой Надеждой я разберусь. У меня все ее документы. Напишу
ее начальству.
ПТИЦЫНА. "На-пи-шу". Не хватило у девочки мужества. Хорошо, что
уехала. Раз уж испугалась... Жизнь не порти ей... Страх, он как ржавчина,
разъедает быстро. (Вере и Любе) так что, дочки, если боитесь, поезжайте.
Справимся и без вас. (Сергееву) и держать, а тем более грозить им не надо.
Радиация-то - штука действительно страшная. Кого хочешь напугает. Меня, да
и тебя тоже пугала, но мы об этом забыли, а потому и работаем здесь...
Пойму вас, дочки, если сбежите.
БЕССМЕРТНЫЙ. (Высовывается). Надежда сбежала... Исчезла...
Испарилась... Оставила нас... Как же нам без Надежды?!
ПТИЦЫНА. Ку-ку, малыш. Как спалось?
БЕССМЕРТНЫЙ. Обошлось без сновидений. Нынешней ночью - они на наяву.
ПТИЦЫНА. Я на тебя рассчитываю. В плане морально-политической
обстановки в коллективе. Ты наше главное лекарство.
БЕССМЕРТНЫЙ. Можете положиться. Первый матч по шашкам провел.
ПТИЦЫНА. Есть еще домино, шахматы, кроссворды... Ну и еще что там?
БЕССМЕРТНЫЙ. Соловьи-разбойники!
ПТИЦЫНА. Все! Стоп! Закройте, пожалуйста, дверь. Вы, малыш, начинаете
превращать в спектакль...
БЕССМЕРТНЫЙ. Вам, Лидия Степановна, я привык подчиняться
безоговорочно... (Скрывается за дверью).
ПТИЦЫНА. Он действительно сегодня наше главное лекарство...
ВЕРА. Я побуду здесь. В городе у меня никого нет, там делать нечего.
Посплю пару часиков в комнате отдыха и помогу вам.
ПТИЦЫНА. Спасибо, дочка.
СЕРГЕЕВ. И еще одно дело на сегодня. В двенадцать приедет прокурор...
(Видит недоуменный взгляд Птицыной). Дело такое - впервые авария реактора.
Прокурор торопится. Во-первых, прямые наблюдения нужны. Ну и, во-вторых,
боится опоздать... Отказать я ему не могу.
ПТИЦЫНА. Но я разрешу говорить только с теми...
СЕРГЕЕВ. Конечно, конечно... Он все понимает... Прощаюсь...