Страница:
— Зачем вообще я за ним иду? Ведь можно остановиться и заставить себя проснуться!
Так нет же, он позволил втянуть себя в этот сон, который с каждой минутой все больше и больше походил на реальность.
На тот случай, если происходящее все-таки не было сном, он пытался запоминать бесконечные повороты и ответвления туннеля, но очень скоро потерял даже общее направление. Единственное, что не вызывало сомнений, — постепенно они поднимались все выше к поверхности, пол туннеля у него под ногами довольно круто уходил вверх.
Любой сон алогичен, сюжет его время от времени неожиданно меняется, переходя в совершенно иную плоскость, но этот все длился, накапливая в памяти Сергея многочисленные неопровержимые доказательства того, что все происходит с ним на самом деле.
Пытаясь хотя бы частично вернуть ускользнувшую от него инициативу, Сергей решил передохнуть и опустился на наплыв какого-то сталагмита, похожего на ступеньку лестницы. Вокруг было холодно, сыро и безнадежно. Цыпленок не позволил ему взять рюкзак со снаряжением, сославшись на то, что с грузом идти труднее, а снаряжение ему не понадобится. Почему оно не понадобится, Птиц не соизволил объяснить. Теперь у Сергея не было даже фонаря, и он попал в полную зависимость от своего спутника. Возможно, именно эту цель тот и преследовал, когда убеждал его не брать рюкзак.
До этой остановки они шли около часа, и за это время цыпленок заметно подрос. Теперь своими размерами он уже походил на страуса, и Сергей вновь и вновь спрашивал себя, не является ли его гость порождением того самого мира, борьбе с которым он решил посвятить все свои силы?
Откуда ему знать, какие виды существ имеются в распоряжении иновремян? Он успел прикоснуться лишь к самому краю тайны, окружавшей всю их деятельность. И тем не менее в нем жила уверенность, что Птиц не имеет к ним отношения. Он многое чувствовал интуитивно и привык доверять своим ощущениям.
Огненный Птиц, заметив наконец, что Сергей больше не следует за ним, вернулся и остановился в метре от него, касаясь головой потолка туннеля. В туннеле сразу же стало светло, как днем, а жар, исходивший от Птица, легко прогнал холод, до этого продиравший Сергея до самых костей.
— И долго ты собираешься здесь сидеть? — спросил Птиц. Теперь Сергей иначе и не называл своего спутника, отдавая дань его внушительным размерам и, несомненно, мужскому роду, выражавшемуся в решительном поведении и в интонациях голоса.
На цыпленка это огромное существо походило все меньше. Даже форма тела у него изменилась, пропорции стали стройнее, оформились крылья, удлинился хвост.
Бросив на Птица затравленный взгляд, Сергей наконец ответил:
— Я буду здесь сидеть, пока не отдохну. Я не вижу причины для спешки. Ты даже не соизволил сообщить, куда мы идем!
— Сообщил. Мы идем изменять твой статус. Он слишком низок для того, чтобы выполнить возложенную на тебя задачу.
— Какую еще задачу? Нет у меня никаких задач! Были, да все сплыли!
— У каждого человека есть предназначение. Если его не выполнить, плохим будет посмертье.
— Плевать мне на мое посмертье! Я в этой жизни не сумел сделать ничего стоящего! Растерял друзей, взялся за невыполнимую задачу и вот теперь расплачиваюсь за все. Огненные птицы мне, видите ли, мерещатся!
— Никто тебе не мерещится. Я существую на самом деле, и у меня тоже есть свое предназначение.
Несколько секунд Сергей сдерживался, не задавая ожидаемого от него вопроса. Но и Птиц молчал и даже не смотрел в сторону Сергея. Казалось, он может стоять так целую вечность. В конце концов Сергей не выдержал:
— Давай выкладывай! Какое отношение ко мне имеет твое «предназначение»?
— Я должен подготовить тебя.
— К чему?
— К тому, чтобы ты смог выполнить свое предназначение.
— Перестань молоть чепуху и говорить загадками! Что я должен сделать?
— После того как друг твоего детства построил машину времени, провел ее испытание и прорвал мировой континуум, он перешел в другой временной слой и попал в плен к Дейлам.
Пока действует случайно созданный им «дикий» туннель, Дейлы могут проникать на Землю.
— Кто такие «Дейлы»?
— Те, кого вы называете «иновремянами». Те, что помогли тебе устроить аферу с очисткой Москвы от скверны.
— Зачем им это понадобилось?
— Прежде всего им надо было привлечь тебя на свою сторону, чтобы создавать опорные точки для будущего вторжения. Ты частично расстроил их планы, после того как предпринял неожиданную атаку на Чургина. Им пришлось срочно ликвидировать твою организацию и изолировать тебя самого.
— Значит, это были они… Я догадывался, но доказательств не было.
— Они хорошо умеют заметать следы, они мастера интриг и различных афер. Помнишь историю с ваучерами? Разве это не гениальная идея заставить все население страны носиться с фальшивыми бумажками, в то время как под руководством их эмиссаров разворовывалось все национальное достояние некогда великой державы?
— Значит, уже тогда…
— Конечно. Они готовили вторжение много лет. Они могут предвидеть основные события в будущем и сумели подготовиться к тому моменту, когда континуум был прорван и открылась дорога для прямого вторжения на вашу планету.
— Что я должен сделать, что я могу сделать?
— Сидя здесь — ничего. Но если ты пройдешь через реинкарнацию, я смогу направить тебя на планету, где сейчас находится профессор Северцев. Найди его, помоги вернуться и исправить ошибку.
— Что ты подразумеваешь под реинкарнацией?
— То же, что и ты. Реинкарнация — это смерть и новое рождение. Твое нынешнее тело слишком тяжело для перемещения. Тебе придется заменить свою изношенную, побитую жизненными невзгодами и неудачами шкуру.
— Оставь мою шкуру в покое! Она меня вполне устраивает.
— Тебя, может, и устраивает, а меня — нет. Тебе предстоит кое-что совершить. Хотя бы для того, чтобы исправить свои ошибки и помочь собственному народу выбраться из той ямы, куда его столкнули.
— Подобные задачи один человек решить не в состоянии! В этом я уже убедился.
— Помнишь вашего ученого Архимеда? Помнишь его знаменитую фразу: «Дайте мне точку опоры, и я переверну мир»? Так вот — это не пустые слова. Во времени существуют такие опорные точки, когда усилие одного человека способно сдвинуть чашу весов с места и направить мир по другой дороге.
— С чего ты взял, что я собираюсь что-то там совершать? Я простой ученый перестроечного периода.
— Ты уже дворник, а не ученый. Дальше будет еще хуже.
— Может, тебе лучше оставить меня в покое и обратиться к кому-нибудь другому, более достойному?
— Но ведь это ты нашел яйцо, в котором я родился, ты снабдил его необходимой энергией. Теперь и я обязан кое-что для тебя сделать!
— Спасибо! Огромное спасибо! Это простая случайность! Кто угодно мог оказаться на моем месте! Кто угодно мог найти это проклятое яйцо! Я освобождаю тебя от всех обязанностей! Ты мне ничего не должен! — Сергей почти кричал, его голос срывался, и только Птиц оставался совершенно спокоен.
— Случайностей не бывает. Все в этом мире взаимосвязано. До тебя яйцо побывало в руках у нескольких человек. Чургин мечтал о нем, надеялся обрести во время перевоплощения небывалую силу, но у него ничего не вышло. Жадные не способны делиться. Только ты сумел отдать мне часть своей жизненной энергии.
— Я этого не хотел. Мне пришла в голову дурацкая идея — сделать это яйцо моим талисманом, и теперь я расплачиваюсь за собственную глупость!
Птиц посмотрел на него задумчиво, оценивающим взглядом.
— А кто отправил Митрохина в иновременье? Кто заставил Чургина сделать свой последний шаг в водоворот? Знаешь, почему Дейлам удалось так легко добиться от тебя согласия участвовать в их планах, направленных против твоей расы? Потому что ты был к этому внутренне готов.
— К чему это я был готов?! — вскинулся Сергей, чувствуя в словах Птица какой-то подвох, но все еще не понимая, куда тот клонит.
— К тому, чтобы управлять чужими судьбами. К тому, чтобы взять на себя роль мессии.
— Ты преувеличиваешь, передергиваешь факты! Все это не более чем недоразумение. Уверяю тебя. Если я изложу историю своей жизни, ты поймешь, что ошибаешься!
— Как-нибудь в другой раз. По-моему, ты просто боишься расстаться со своей старой шкурой и тянешь время.
На этот раз Сергей разозлился по-настоящему. Он резко вскочил, больно ударившись макушкой о нависавший над ним сталактит, и прошипел сквозь зубы:
— Черт с тобой, пошли дальше! Надеюсь, этот поход когда-нибудь закончится! Так или иначе, мне удастся от тебя избавиться, когда я проснусь!
Дальше они шли молча. И Сергей с возмущением думал о том, с какой стати он должен избавляться от своей старой шкуры? Если отбросить всю словесную шелуху, ведь это означает смерть! Будет реинкарнация, не будет — это еще бабушка надвое сказала. Откуда ему знать, что будет потом? И кто в здравом уме способен добровольно согласиться на собственную смерть? Доводы казались безупречными, но, несмотря на это, он продолжал плестись за красноватым свечением, маячившим впереди.
Чтобы не обжигать Сергея своим огненным дыханием, Птиц опередил его шагов на десять. Теперь Сергею все время приходилось ускорять темп движения. В противном случае он мог отстать от поводыря и заблудиться в бесконечных поворотах туннеля.
Километров пять ход, то сужаясь, то расширяясь, шел на подъем, постепенно приближаясь к поверхности, но неожиданно закончился глубоким, почти вертикальным колодцем, по стенкам которого сочилась ледяная вода.
Птиц прыгнул в колодец и теперь поджидал его на дне. Сергею ничего не оставалось, как лезть вслед за ним.
Вскоре его защитный комбинезон промок насквозь, он едва не сорвался со скользкой стены, но в конце концов сумел благополучно добраться до дна.
— У меня нет крыльев, чтобы сигать за тобой во всякие колодцы! — заявил он Птицу, но тот, скорее всего, его вообще не услышал. Голос Сергея потонул в величественном реве подземной реки.
Она пробила туннель, наискось пересекавший пещеру, в которую упиралось жерло колодца, и теперь нашла себе другой путь, уходя в неведомые глубины подземного мира. Перед ними было только это узкое отверстие старого русла и никакого другого хода. Сергей содрогнулся, представив, что ему придется продираться сквозь этот лаз, и с надеждой посмотрел на еще больше подросшего за время их пути Птица.
— Тебе здесь не пролезть! Пора возвращаться!
Ему приходилось кричать, чтобы перекрыть рев подземного водопада.
— И не надейся. Мое тело способно легко изменять свою форму.
После этого заявления Птиц без всякого усилия нырнул в узкий проход, мгновенно вытянувшись и становясь похожим на какую-то огненную ящерицу.
Сергей, к сожалению, вытягиваться не умел, и ему пришлось ползком протискиваться между острыми клыками камней, еще не остывших от прикосновений огненного Птица. Изрыгая проклятия, он медленно продолжал двигаться по проходу.
Трудно было представить, что ждет их за следующим поворотом этого лаза, и оставалось только надеяться, что его провожатый выбирает дорогу не наугад. Надежда на то, что этот бесконечный, переходящий в реальность сон завершится благополучно, давно оставила Сергея.
В конце концов, узкий лаз закончился довольно обширным пустым пространством, перегороженным, как показалось Сергею в неверном красноватом свете, исходившем от Птица, какой-то бетонной стеной.
До спуска в колодец они поднялись настолько высоко, что это сооружение вполне могло оказаться фундаментом одного из московских домов, но, как выяснилось позже, здесь был совсем не фундамент.
— Вот мы и пришли… — в голосе Птица чувствовалось непонятное сожаление. — Настала пора проститься. Возможно, мы еще увидимся, возможно, нет.
Это зависит не от меня. Конец пути ты обязан проделать самостоятельно, без моей помощи.
— Какой конец? — спросил Сергей почему-то охрипшим голосом. Неожиданно предупреждения Птица о его расставании со своей телесной оболочкой приобрели угрожающий и вполне реальный смысл. — Ты хочешь меня оставить? Бросить одного в этом подземелье?
— Я же говорю, мы пришли. Вон там, в бетоне, есть трещина. Достаточно широкая, чтобы в ее верхней части ты мог просунуть сквозь нее свое хилое тело.
— И что там меня ждет?
— Скоро ты это узнаешь, — голос Птица стал подозрительно печальным. — Главное, ничего не бойся. Помни о том, что тот, кто повстречал Феникса в конце своего жизненного пути, никогда не умрет настоящей смертью.
Затем Птиц протянул к его груди тоненький лучик света. Сергей, почувствовав болезненный укол, от неожиданности вскрикнул. Ощущение было такое, словно к его груди прикоснулись раскаленным железом. Он начал было говорить все, что думает об этой последней шуточке Птица, но слова замерли у него на губах, потому что Птиц растаял, ненадолго превратившись в огненное облако, постепенно исчезнувшее в верхних горизонтах пещеры. Сергей остался один.
Но темнота не сомкнулась вокруг него полностью после исчезновения источника света, сопровождавшего его всю длинную дорогу через катакомбы. Сквозь трещину в бетоне пробивался мертвенный синеватый свет.
Весь этот сумасшедший поход Сергей желал избавиться от своего невероятного спутника, но после его исчезновения не испытал ни облегчения, ни радости.
В его ушах звучали последние слова Птица о конце жизненного пути, а грудь жгла боль от полученного прощального ожога. Холодок настоящего страха проснулся наконец в его сознании. Происходящее с ним больше не походило на сон…
ГЛАВА 31
Так нет же, он позволил втянуть себя в этот сон, который с каждой минутой все больше и больше походил на реальность.
На тот случай, если происходящее все-таки не было сном, он пытался запоминать бесконечные повороты и ответвления туннеля, но очень скоро потерял даже общее направление. Единственное, что не вызывало сомнений, — постепенно они поднимались все выше к поверхности, пол туннеля у него под ногами довольно круто уходил вверх.
Любой сон алогичен, сюжет его время от времени неожиданно меняется, переходя в совершенно иную плоскость, но этот все длился, накапливая в памяти Сергея многочисленные неопровержимые доказательства того, что все происходит с ним на самом деле.
Пытаясь хотя бы частично вернуть ускользнувшую от него инициативу, Сергей решил передохнуть и опустился на наплыв какого-то сталагмита, похожего на ступеньку лестницы. Вокруг было холодно, сыро и безнадежно. Цыпленок не позволил ему взять рюкзак со снаряжением, сославшись на то, что с грузом идти труднее, а снаряжение ему не понадобится. Почему оно не понадобится, Птиц не соизволил объяснить. Теперь у Сергея не было даже фонаря, и он попал в полную зависимость от своего спутника. Возможно, именно эту цель тот и преследовал, когда убеждал его не брать рюкзак.
До этой остановки они шли около часа, и за это время цыпленок заметно подрос. Теперь своими размерами он уже походил на страуса, и Сергей вновь и вновь спрашивал себя, не является ли его гость порождением того самого мира, борьбе с которым он решил посвятить все свои силы?
Откуда ему знать, какие виды существ имеются в распоряжении иновремян? Он успел прикоснуться лишь к самому краю тайны, окружавшей всю их деятельность. И тем не менее в нем жила уверенность, что Птиц не имеет к ним отношения. Он многое чувствовал интуитивно и привык доверять своим ощущениям.
Огненный Птиц, заметив наконец, что Сергей больше не следует за ним, вернулся и остановился в метре от него, касаясь головой потолка туннеля. В туннеле сразу же стало светло, как днем, а жар, исходивший от Птица, легко прогнал холод, до этого продиравший Сергея до самых костей.
— И долго ты собираешься здесь сидеть? — спросил Птиц. Теперь Сергей иначе и не называл своего спутника, отдавая дань его внушительным размерам и, несомненно, мужскому роду, выражавшемуся в решительном поведении и в интонациях голоса.
На цыпленка это огромное существо походило все меньше. Даже форма тела у него изменилась, пропорции стали стройнее, оформились крылья, удлинился хвост.
Бросив на Птица затравленный взгляд, Сергей наконец ответил:
— Я буду здесь сидеть, пока не отдохну. Я не вижу причины для спешки. Ты даже не соизволил сообщить, куда мы идем!
— Сообщил. Мы идем изменять твой статус. Он слишком низок для того, чтобы выполнить возложенную на тебя задачу.
— Какую еще задачу? Нет у меня никаких задач! Были, да все сплыли!
— У каждого человека есть предназначение. Если его не выполнить, плохим будет посмертье.
— Плевать мне на мое посмертье! Я в этой жизни не сумел сделать ничего стоящего! Растерял друзей, взялся за невыполнимую задачу и вот теперь расплачиваюсь за все. Огненные птицы мне, видите ли, мерещатся!
— Никто тебе не мерещится. Я существую на самом деле, и у меня тоже есть свое предназначение.
Несколько секунд Сергей сдерживался, не задавая ожидаемого от него вопроса. Но и Птиц молчал и даже не смотрел в сторону Сергея. Казалось, он может стоять так целую вечность. В конце концов Сергей не выдержал:
— Давай выкладывай! Какое отношение ко мне имеет твое «предназначение»?
— Я должен подготовить тебя.
— К чему?
— К тому, чтобы ты смог выполнить свое предназначение.
— Перестань молоть чепуху и говорить загадками! Что я должен сделать?
— После того как друг твоего детства построил машину времени, провел ее испытание и прорвал мировой континуум, он перешел в другой временной слой и попал в плен к Дейлам.
Пока действует случайно созданный им «дикий» туннель, Дейлы могут проникать на Землю.
— Кто такие «Дейлы»?
— Те, кого вы называете «иновремянами». Те, что помогли тебе устроить аферу с очисткой Москвы от скверны.
— Зачем им это понадобилось?
— Прежде всего им надо было привлечь тебя на свою сторону, чтобы создавать опорные точки для будущего вторжения. Ты частично расстроил их планы, после того как предпринял неожиданную атаку на Чургина. Им пришлось срочно ликвидировать твою организацию и изолировать тебя самого.
— Значит, это были они… Я догадывался, но доказательств не было.
— Они хорошо умеют заметать следы, они мастера интриг и различных афер. Помнишь историю с ваучерами? Разве это не гениальная идея заставить все население страны носиться с фальшивыми бумажками, в то время как под руководством их эмиссаров разворовывалось все национальное достояние некогда великой державы?
— Значит, уже тогда…
— Конечно. Они готовили вторжение много лет. Они могут предвидеть основные события в будущем и сумели подготовиться к тому моменту, когда континуум был прорван и открылась дорога для прямого вторжения на вашу планету.
— Что я должен сделать, что я могу сделать?
— Сидя здесь — ничего. Но если ты пройдешь через реинкарнацию, я смогу направить тебя на планету, где сейчас находится профессор Северцев. Найди его, помоги вернуться и исправить ошибку.
— Что ты подразумеваешь под реинкарнацией?
— То же, что и ты. Реинкарнация — это смерть и новое рождение. Твое нынешнее тело слишком тяжело для перемещения. Тебе придется заменить свою изношенную, побитую жизненными невзгодами и неудачами шкуру.
— Оставь мою шкуру в покое! Она меня вполне устраивает.
— Тебя, может, и устраивает, а меня — нет. Тебе предстоит кое-что совершить. Хотя бы для того, чтобы исправить свои ошибки и помочь собственному народу выбраться из той ямы, куда его столкнули.
— Подобные задачи один человек решить не в состоянии! В этом я уже убедился.
— Помнишь вашего ученого Архимеда? Помнишь его знаменитую фразу: «Дайте мне точку опоры, и я переверну мир»? Так вот — это не пустые слова. Во времени существуют такие опорные точки, когда усилие одного человека способно сдвинуть чашу весов с места и направить мир по другой дороге.
— С чего ты взял, что я собираюсь что-то там совершать? Я простой ученый перестроечного периода.
— Ты уже дворник, а не ученый. Дальше будет еще хуже.
— Может, тебе лучше оставить меня в покое и обратиться к кому-нибудь другому, более достойному?
— Но ведь это ты нашел яйцо, в котором я родился, ты снабдил его необходимой энергией. Теперь и я обязан кое-что для тебя сделать!
— Спасибо! Огромное спасибо! Это простая случайность! Кто угодно мог оказаться на моем месте! Кто угодно мог найти это проклятое яйцо! Я освобождаю тебя от всех обязанностей! Ты мне ничего не должен! — Сергей почти кричал, его голос срывался, и только Птиц оставался совершенно спокоен.
— Случайностей не бывает. Все в этом мире взаимосвязано. До тебя яйцо побывало в руках у нескольких человек. Чургин мечтал о нем, надеялся обрести во время перевоплощения небывалую силу, но у него ничего не вышло. Жадные не способны делиться. Только ты сумел отдать мне часть своей жизненной энергии.
— Я этого не хотел. Мне пришла в голову дурацкая идея — сделать это яйцо моим талисманом, и теперь я расплачиваюсь за собственную глупость!
Птиц посмотрел на него задумчиво, оценивающим взглядом.
— А кто отправил Митрохина в иновременье? Кто заставил Чургина сделать свой последний шаг в водоворот? Знаешь, почему Дейлам удалось так легко добиться от тебя согласия участвовать в их планах, направленных против твоей расы? Потому что ты был к этому внутренне готов.
— К чему это я был готов?! — вскинулся Сергей, чувствуя в словах Птица какой-то подвох, но все еще не понимая, куда тот клонит.
— К тому, чтобы управлять чужими судьбами. К тому, чтобы взять на себя роль мессии.
— Ты преувеличиваешь, передергиваешь факты! Все это не более чем недоразумение. Уверяю тебя. Если я изложу историю своей жизни, ты поймешь, что ошибаешься!
— Как-нибудь в другой раз. По-моему, ты просто боишься расстаться со своей старой шкурой и тянешь время.
На этот раз Сергей разозлился по-настоящему. Он резко вскочил, больно ударившись макушкой о нависавший над ним сталактит, и прошипел сквозь зубы:
— Черт с тобой, пошли дальше! Надеюсь, этот поход когда-нибудь закончится! Так или иначе, мне удастся от тебя избавиться, когда я проснусь!
Дальше они шли молча. И Сергей с возмущением думал о том, с какой стати он должен избавляться от своей старой шкуры? Если отбросить всю словесную шелуху, ведь это означает смерть! Будет реинкарнация, не будет — это еще бабушка надвое сказала. Откуда ему знать, что будет потом? И кто в здравом уме способен добровольно согласиться на собственную смерть? Доводы казались безупречными, но, несмотря на это, он продолжал плестись за красноватым свечением, маячившим впереди.
Чтобы не обжигать Сергея своим огненным дыханием, Птиц опередил его шагов на десять. Теперь Сергею все время приходилось ускорять темп движения. В противном случае он мог отстать от поводыря и заблудиться в бесконечных поворотах туннеля.
Километров пять ход, то сужаясь, то расширяясь, шел на подъем, постепенно приближаясь к поверхности, но неожиданно закончился глубоким, почти вертикальным колодцем, по стенкам которого сочилась ледяная вода.
Птиц прыгнул в колодец и теперь поджидал его на дне. Сергею ничего не оставалось, как лезть вслед за ним.
Вскоре его защитный комбинезон промок насквозь, он едва не сорвался со скользкой стены, но в конце концов сумел благополучно добраться до дна.
— У меня нет крыльев, чтобы сигать за тобой во всякие колодцы! — заявил он Птицу, но тот, скорее всего, его вообще не услышал. Голос Сергея потонул в величественном реве подземной реки.
Она пробила туннель, наискось пересекавший пещеру, в которую упиралось жерло колодца, и теперь нашла себе другой путь, уходя в неведомые глубины подземного мира. Перед ними было только это узкое отверстие старого русла и никакого другого хода. Сергей содрогнулся, представив, что ему придется продираться сквозь этот лаз, и с надеждой посмотрел на еще больше подросшего за время их пути Птица.
— Тебе здесь не пролезть! Пора возвращаться!
Ему приходилось кричать, чтобы перекрыть рев подземного водопада.
— И не надейся. Мое тело способно легко изменять свою форму.
После этого заявления Птиц без всякого усилия нырнул в узкий проход, мгновенно вытянувшись и становясь похожим на какую-то огненную ящерицу.
Сергей, к сожалению, вытягиваться не умел, и ему пришлось ползком протискиваться между острыми клыками камней, еще не остывших от прикосновений огненного Птица. Изрыгая проклятия, он медленно продолжал двигаться по проходу.
Трудно было представить, что ждет их за следующим поворотом этого лаза, и оставалось только надеяться, что его провожатый выбирает дорогу не наугад. Надежда на то, что этот бесконечный, переходящий в реальность сон завершится благополучно, давно оставила Сергея.
В конце концов, узкий лаз закончился довольно обширным пустым пространством, перегороженным, как показалось Сергею в неверном красноватом свете, исходившем от Птица, какой-то бетонной стеной.
До спуска в колодец они поднялись настолько высоко, что это сооружение вполне могло оказаться фундаментом одного из московских домов, но, как выяснилось позже, здесь был совсем не фундамент.
— Вот мы и пришли… — в голосе Птица чувствовалось непонятное сожаление. — Настала пора проститься. Возможно, мы еще увидимся, возможно, нет.
Это зависит не от меня. Конец пути ты обязан проделать самостоятельно, без моей помощи.
— Какой конец? — спросил Сергей почему-то охрипшим голосом. Неожиданно предупреждения Птица о его расставании со своей телесной оболочкой приобрели угрожающий и вполне реальный смысл. — Ты хочешь меня оставить? Бросить одного в этом подземелье?
— Я же говорю, мы пришли. Вон там, в бетоне, есть трещина. Достаточно широкая, чтобы в ее верхней части ты мог просунуть сквозь нее свое хилое тело.
— И что там меня ждет?
— Скоро ты это узнаешь, — голос Птица стал подозрительно печальным. — Главное, ничего не бойся. Помни о том, что тот, кто повстречал Феникса в конце своего жизненного пути, никогда не умрет настоящей смертью.
Затем Птиц протянул к его груди тоненький лучик света. Сергей, почувствовав болезненный укол, от неожиданности вскрикнул. Ощущение было такое, словно к его груди прикоснулись раскаленным железом. Он начал было говорить все, что думает об этой последней шуточке Птица, но слова замерли у него на губах, потому что Птиц растаял, ненадолго превратившись в огненное облако, постепенно исчезнувшее в верхних горизонтах пещеры. Сергей остался один.
Но темнота не сомкнулась вокруг него полностью после исчезновения источника света, сопровождавшего его всю длинную дорогу через катакомбы. Сквозь трещину в бетоне пробивался мертвенный синеватый свет.
Весь этот сумасшедший поход Сергей желал избавиться от своего невероятного спутника, но после его исчезновения не испытал ни облегчения, ни радости.
В его ушах звучали последние слова Птица о конце жизненного пути, а грудь жгла боль от полученного прощального ожога. Холодок настоящего страха проснулся наконец в его сознании. Происходящее с ним больше не походило на сон…
ГЛАВА 31
После исчезновения Птица путь у Сергея был только один — вперед, в ту самую трещину, о которой говорил Феникс. Но он все не решался сдвинуться с места, пытаясь вспомнить, что ему известно о мифической огненной птице. Нехорошее предчувствие не оставляло его ни на секунду. Предупреждения Птица обрели реальный и зловещий смысл.
Легенду о Фениксе первыми придумали египтяне. О ней встречались упоминания еще у Геродота. Феникс символизировал собой солнце, умиравшее и возрождавшееся каждое утро. Эта птица была посвящена богу Ра и прилетала каждую тысячу лет, чтобы умереть в жертвенном пламени храма и возродиться вновь…
Ее предсказания, если верить древним грекам, переводившим египетские папирусы, имели нехорошее свойство сбываться…
Из всего происшедшего единственное обстоятельство не вызывало у Сергея сомнений — рано или поздно ему все равно придется пролезть сквозь трещину в стене, что бы ни ожидало его на той стороне. Обратного пути без провожатого для него практически не существовало, там, в бесконечных коридорах и коварных ловушках, притаившихся в полной темноте, он мог найти только верную гибель.
У самого пола трещина была недостаточно широкой, чтобы в нее мог пролезть человек. Но выше она вроде бы расширялась… Уцепившись за скользкий бетонный край разрыва, Сергей вставил ногу в пролом и полез вверх. Фонаря у него не было, так что выяснить, есть ли наверху достаточно широкий проход, он мог одним-единственным способом: исследовав всю трещину, что называется, на ощупь.
Поднявшись на несколько метров над полом, он лишний раз убедился в том, что его огненный провожатый не ошибался… В своей верхней части трещина расширялась настолько, что он смог протиснуться внутрь ее без особого труда. Его поразила толщина бетонной стены, расколотой этой трещиной. Непонятно, какая сила смогла разорвать бетон. Тектонических подвижек в Москве вроде бы не наблюдалось, скорее всего, подземная река, изменившая с годами свое русло, подмыла основание стены, она просела в своей центральной части и не выдержала собственного веса, но сколько же лег должно было пройти, чтобы все это произошло? Стена не могла быть слишком старой. Железобетон изобрели не так уж давно, а это был именно железобетон. Сергей едва не напоролся на острый конец разорванной железной арматуры. Кому могло прийти в голову сооружать под Москвой подобную крепость со стенами двухметровой толщины, способными выдержать прямое попадание тысячекилограммовой авиабомбы?
Но дело было в том, что он знал ответ на этот вопрос и этот ответ отнюдь не прибавлял ему мужества…
Продвинуться внутрь стены ему удалось всего на полметра, дальше бетон опять сужался, но выше, над головой Сергея, трещина вновь расширялась, и он полез вверх, постепенно все больше протискиваясь в глубь стены.
Сырость в пещере пропитала все, и поэтому бетон был скользким, к тому же его покрывала какая-то слизь, и двигаться вверх в мокром комбинезоне, рискуя каждую минуту сорваться, оказалось намного труднее, чем это представлялось снизу, но теперь уж возвращаться не было никакого смысла.
Наконец, на высоте примерно десяти метров от пола пещеры, трещина расширилась настолько, что можно было попытаться пробраться внутрь помещения, которое скрывалось за стеной. Если это и в самом деле сталинский бункер — у него должен быть выход наружу. Хотя, если бы этот выход оставили открытым, бункер давно бы обнаружили…
Кто-то отдал приказ законсервировать и запечатать подземное сооружение. Так что, вполне возможно, Сергея не ждало впереди ничего, кроме новой подземной ловушки или чего-нибудь похуже…
Свет, пробивавшийся из помещения, отгороженного стеной, постепенно усиливался и желтел, сейчас он стал похож на огни обычных электрических ламп, и Сергей, почувствовав прилив надежды, ускорил движение. Раз там горит свет, значит, за стеной находятся люди. А это означало, что его сумасшедшее путешествие может завершиться благополучно.
Наконец он сумел просунуть голову за внутренний край стены и увидеть помещение, которое за ней скрывалось.
Перед ним лежал туннель метрополитена, заканчивавшийся тупиком.
Внизу, у ржавых стальных балок, перегородивших путь, стоял один-единственный покореженный вагон метро с выбитыми стеклами. Но внутри его почему-то продолжала светиться тусклым желтоватым светом уцелевшая лампочка. Откуда-то поступала электроэнергия, хотя на рельсах валялись обломки камня, и ничто, кроме этого освещенного вагона, не напоминало о том, что здесь когда-то были люди.
Слишком заброшенным, оставленным много лет назад выглядело здесь все. И если бы не лампочка, Сергей бы, наверно, повернул обратно. Однако свет лампочки производил довольно странное впечатление. Стоило отвернуться, и он менял свой желтый оттенок на мертвенный синий, но это все же был свет — пусть даже такой, едва справлявшийся с темнотой и не суливший ему ничего хорошего.
Спуск вниз, в заброшенный туннель метрополитена, оказался опасным. Ему пришлось спускаться по отвесной скользкой стене из-под самого потолка, не имея даже страховочной веревки. Но, благополучно преодолев это последнее препятствие, минут через пятнадцать Сергей уже стоял на каменных плитах платформы перед искореженным вагоном.
Проржавевшее насквозь железо свисало клочьями. Чудовищная сила, которая расколола стену, не пощадила и вагон, так что теперь трудно было определить, что он собой представлял раньше… Выбитые стекла, распахнутые настежь двери… Прогнившая насквозь кожаная обивка сидений…
«Кожаные сиденья? Когда это в вагонах московского метрополитена на сиденьях использовали обивку из натуральной кожи?» Эта мысль оживила и подкрепила тайные страхи, поселившиеся в его душе после разговора с Фениксом. Ничего хорошего не ждало его здесь, но раз уж человек сделал шаг навстречу своей судьбе, обратно поворачивать поздно… Но если отмежеваться от этих полумистических страхов, если заставить себя вернуться к реальности и ее насущным проблемам, то прежде всего необходимо выяснить, почему горит лампочка в этом проржавевшем скелете вагона.
Странное ощущение вошло в его ладонь, едва он прикоснулся к изогнутому поручню с внутренней стороны двери… Ощущение мертвящего тепла, которое исходит от еще не остывшего трупа… Другому теплу неоткуда было взяться в этом насквозь продрогшем от холода и давно умершем подземном мире. Где-то он уже сталкивался с чем-то подобным… Может быть, в другом вагоне метро? В том самом, который унес его на свидание с Павлом?
Но даже эта мысль не могла остановить Сергея. Он шагнул внутрь вагона, и в тот же миг с отвратительным визгом двери за его спиной закрылись. Этого не могло быть, но это случилось.
Он рванулся обратно, уже понимая, что произошло, но все еще пытаясь вырваться на свободу — поздно. Двери ловушки захлопнулись, а стены, минуту назад рассыпавшиеся от ржавчины, теперь у него на глазах восстанавливали былой вид и прочность.
Внизу, под полом, загудели, пробуя свою утраченную былую силу, электромоторы. Сергей бросился к разбитому окну. Но прочное бронестекло уже оказалось на своем месте.
Медленно раскачиваясь и словно перебирая отросшими вместо колес лапами, вагон двинулся вперед, через завалы щебня, преграждавшие ему путь.
Вскоре он уже несся по темному туннелю, постепенно набирая скорость и все сильнее раскачиваясь. Сергею ничего другого не осталось, как опуститься в уютное кожаное кресло, полностью восстановившее свой былой облик.
— И куда теперь? — спросил Сергей у пустого вагона, понимая, что вопрос прозвучал глупо. Но ответ все-таки пришел в виде однообразного гула колес, упорно выстукивающих на стыках рельсов издевательское: «Туда! Туда! Туда!»
Примерно через полчаса сумасшедшей гонки сквозь темный туннель, на стенах которого не видно было даже немногочисленных лампочек, освещающих привычный мир московской подземки, впереди показались огни.
Вагон резко замедлил скорость и остановился посреди платформы небольшой станции, отделанной мрамором и напоминающей станцию «Маяковская» в миниатюре. Платформа была короткой, рассчитанной всего на один вагон, и вдоль нее у каждой колонны, расположенной напротив дверей вагона, стояли солдаты с автоматами на груди.
Но с какими автоматами! Это были «Калашниковы» образца сорок второго года, с круглыми дисками магазинов, столь непривычными взгляду современного человека.
И если у Сергея еще оставались сомнения по поводу того, что произошло, то они развеялись после того, как двери вагона распахнулись и внутрь вошел капитан с клоком седых волос, выглядывавших из-под фуражки синего цвета, с зеленым околышем и скрещенными мечами на эмблеме. «Особый отряд „Смерш“! Только этого мне сейчас и не хватало», — обреченно подумал Сергей.
— Пропуск, пожалуйста! — вежливым тоном произнес капитан, протягивая руку за документом и всем своим видом показывая, что находится при исполнении даже сейчас, во время этой пустой формальности.
— Простите, но у меня нет пропуска… — растерянно произнес Сергей, инстинктивно хватаясь за нагрудный карман, словно там совсем еще недавно лежала вожделенная бумажка.
— Документы! — уже совершенно другим, официальным тоном рявкнул капитан, расстегивая кобуру своего «Макарова».
Дрожащей рукой Сергей протянул ему паспорт гражданина Российской Федерации, с которым не расставался из-за частых проверок документов в столице.
Капитан смерил Сергея уничтожающим взглядом, развернул паспорт и, глянув на него всего один раз, вновь уставился на Сергея.
— Это что еще за липа?! Как вы попали в вагон?
— Сел, на конечной станции… Там, где тупик и такая большая трещина.
— Все ясно. Пройдемте со мной.
Время здесь было тяжелое. Военное время. Хоть и шел уже сорок третий год и победа была не за горами, но с предателями и шпионами некогда им было церемониться, и лучше отправить под топор десяток невиновных, чем пропустить одного настоящего шпиона, проникшего в святая святых столицы. Человеческая жизнь в те годы стоила дешево. Этим принципом и руководствовались. Особенно хорошо он действовал, когда встречались с чем-то непонятным.
Объяснять ничего не нужно. А думать положено начальству. Подлый враг идет на любые выкрутасы, лишь бы усыпить бдительность, озадачить, заставить думать…
— Откуда у вас этот паспорт?
Следователь, который допрашивал Сергея, задавал этот вопрос в десятый раз, то вскользь, как бы походя, то вот так, как сейчас, в упор, со сверканием глаз и направленным в лицо ярким светом.
— Я же вам объяснял… Мне его выдали в паспортном отделе московской милиции…
— В каком году вам его выдали?
Все возвращалось на круги своя — разговор не имел никакого смысла. Они не верят ни одному его слову, да и кто бы на их месте поверил?
— В каком году вы родились? — Ну вот, опять… Война, которую они вели, уже кончилась, когда он родился… А их потомки разворовали победу, которую они завоевали ценой такой крови, этого они не поймут и не смогут простить…
— Так что это за государство, Российская Федерация? Гражданином какой страны вы являетесь?
И опять точно рассчитанные удары в лицо и в почки, пока не упадет на пол, не потеряет сознание, затем вода в лицо, и снова все те же вопросы… Вопросы — на которые не было вразумительных ответов, а в награду за это — боль.
Легенду о Фениксе первыми придумали египтяне. О ней встречались упоминания еще у Геродота. Феникс символизировал собой солнце, умиравшее и возрождавшееся каждое утро. Эта птица была посвящена богу Ра и прилетала каждую тысячу лет, чтобы умереть в жертвенном пламени храма и возродиться вновь…
Ее предсказания, если верить древним грекам, переводившим египетские папирусы, имели нехорошее свойство сбываться…
Из всего происшедшего единственное обстоятельство не вызывало у Сергея сомнений — рано или поздно ему все равно придется пролезть сквозь трещину в стене, что бы ни ожидало его на той стороне. Обратного пути без провожатого для него практически не существовало, там, в бесконечных коридорах и коварных ловушках, притаившихся в полной темноте, он мог найти только верную гибель.
У самого пола трещина была недостаточно широкой, чтобы в нее мог пролезть человек. Но выше она вроде бы расширялась… Уцепившись за скользкий бетонный край разрыва, Сергей вставил ногу в пролом и полез вверх. Фонаря у него не было, так что выяснить, есть ли наверху достаточно широкий проход, он мог одним-единственным способом: исследовав всю трещину, что называется, на ощупь.
Поднявшись на несколько метров над полом, он лишний раз убедился в том, что его огненный провожатый не ошибался… В своей верхней части трещина расширялась настолько, что он смог протиснуться внутрь ее без особого труда. Его поразила толщина бетонной стены, расколотой этой трещиной. Непонятно, какая сила смогла разорвать бетон. Тектонических подвижек в Москве вроде бы не наблюдалось, скорее всего, подземная река, изменившая с годами свое русло, подмыла основание стены, она просела в своей центральной части и не выдержала собственного веса, но сколько же лег должно было пройти, чтобы все это произошло? Стена не могла быть слишком старой. Железобетон изобрели не так уж давно, а это был именно железобетон. Сергей едва не напоролся на острый конец разорванной железной арматуры. Кому могло прийти в голову сооружать под Москвой подобную крепость со стенами двухметровой толщины, способными выдержать прямое попадание тысячекилограммовой авиабомбы?
Но дело было в том, что он знал ответ на этот вопрос и этот ответ отнюдь не прибавлял ему мужества…
Продвинуться внутрь стены ему удалось всего на полметра, дальше бетон опять сужался, но выше, над головой Сергея, трещина вновь расширялась, и он полез вверх, постепенно все больше протискиваясь в глубь стены.
Сырость в пещере пропитала все, и поэтому бетон был скользким, к тому же его покрывала какая-то слизь, и двигаться вверх в мокром комбинезоне, рискуя каждую минуту сорваться, оказалось намного труднее, чем это представлялось снизу, но теперь уж возвращаться не было никакого смысла.
Наконец, на высоте примерно десяти метров от пола пещеры, трещина расширилась настолько, что можно было попытаться пробраться внутрь помещения, которое скрывалось за стеной. Если это и в самом деле сталинский бункер — у него должен быть выход наружу. Хотя, если бы этот выход оставили открытым, бункер давно бы обнаружили…
Кто-то отдал приказ законсервировать и запечатать подземное сооружение. Так что, вполне возможно, Сергея не ждало впереди ничего, кроме новой подземной ловушки или чего-нибудь похуже…
Свет, пробивавшийся из помещения, отгороженного стеной, постепенно усиливался и желтел, сейчас он стал похож на огни обычных электрических ламп, и Сергей, почувствовав прилив надежды, ускорил движение. Раз там горит свет, значит, за стеной находятся люди. А это означало, что его сумасшедшее путешествие может завершиться благополучно.
Наконец он сумел просунуть голову за внутренний край стены и увидеть помещение, которое за ней скрывалось.
Перед ним лежал туннель метрополитена, заканчивавшийся тупиком.
Внизу, у ржавых стальных балок, перегородивших путь, стоял один-единственный покореженный вагон метро с выбитыми стеклами. Но внутри его почему-то продолжала светиться тусклым желтоватым светом уцелевшая лампочка. Откуда-то поступала электроэнергия, хотя на рельсах валялись обломки камня, и ничто, кроме этого освещенного вагона, не напоминало о том, что здесь когда-то были люди.
Слишком заброшенным, оставленным много лет назад выглядело здесь все. И если бы не лампочка, Сергей бы, наверно, повернул обратно. Однако свет лампочки производил довольно странное впечатление. Стоило отвернуться, и он менял свой желтый оттенок на мертвенный синий, но это все же был свет — пусть даже такой, едва справлявшийся с темнотой и не суливший ему ничего хорошего.
Спуск вниз, в заброшенный туннель метрополитена, оказался опасным. Ему пришлось спускаться по отвесной скользкой стене из-под самого потолка, не имея даже страховочной веревки. Но, благополучно преодолев это последнее препятствие, минут через пятнадцать Сергей уже стоял на каменных плитах платформы перед искореженным вагоном.
Проржавевшее насквозь железо свисало клочьями. Чудовищная сила, которая расколола стену, не пощадила и вагон, так что теперь трудно было определить, что он собой представлял раньше… Выбитые стекла, распахнутые настежь двери… Прогнившая насквозь кожаная обивка сидений…
«Кожаные сиденья? Когда это в вагонах московского метрополитена на сиденьях использовали обивку из натуральной кожи?» Эта мысль оживила и подкрепила тайные страхи, поселившиеся в его душе после разговора с Фениксом. Ничего хорошего не ждало его здесь, но раз уж человек сделал шаг навстречу своей судьбе, обратно поворачивать поздно… Но если отмежеваться от этих полумистических страхов, если заставить себя вернуться к реальности и ее насущным проблемам, то прежде всего необходимо выяснить, почему горит лампочка в этом проржавевшем скелете вагона.
Странное ощущение вошло в его ладонь, едва он прикоснулся к изогнутому поручню с внутренней стороны двери… Ощущение мертвящего тепла, которое исходит от еще не остывшего трупа… Другому теплу неоткуда было взяться в этом насквозь продрогшем от холода и давно умершем подземном мире. Где-то он уже сталкивался с чем-то подобным… Может быть, в другом вагоне метро? В том самом, который унес его на свидание с Павлом?
Но даже эта мысль не могла остановить Сергея. Он шагнул внутрь вагона, и в тот же миг с отвратительным визгом двери за его спиной закрылись. Этого не могло быть, но это случилось.
Он рванулся обратно, уже понимая, что произошло, но все еще пытаясь вырваться на свободу — поздно. Двери ловушки захлопнулись, а стены, минуту назад рассыпавшиеся от ржавчины, теперь у него на глазах восстанавливали былой вид и прочность.
Внизу, под полом, загудели, пробуя свою утраченную былую силу, электромоторы. Сергей бросился к разбитому окну. Но прочное бронестекло уже оказалось на своем месте.
Медленно раскачиваясь и словно перебирая отросшими вместо колес лапами, вагон двинулся вперед, через завалы щебня, преграждавшие ему путь.
Вскоре он уже несся по темному туннелю, постепенно набирая скорость и все сильнее раскачиваясь. Сергею ничего другого не осталось, как опуститься в уютное кожаное кресло, полностью восстановившее свой былой облик.
— И куда теперь? — спросил Сергей у пустого вагона, понимая, что вопрос прозвучал глупо. Но ответ все-таки пришел в виде однообразного гула колес, упорно выстукивающих на стыках рельсов издевательское: «Туда! Туда! Туда!»
Примерно через полчаса сумасшедшей гонки сквозь темный туннель, на стенах которого не видно было даже немногочисленных лампочек, освещающих привычный мир московской подземки, впереди показались огни.
Вагон резко замедлил скорость и остановился посреди платформы небольшой станции, отделанной мрамором и напоминающей станцию «Маяковская» в миниатюре. Платформа была короткой, рассчитанной всего на один вагон, и вдоль нее у каждой колонны, расположенной напротив дверей вагона, стояли солдаты с автоматами на груди.
Но с какими автоматами! Это были «Калашниковы» образца сорок второго года, с круглыми дисками магазинов, столь непривычными взгляду современного человека.
И если у Сергея еще оставались сомнения по поводу того, что произошло, то они развеялись после того, как двери вагона распахнулись и внутрь вошел капитан с клоком седых волос, выглядывавших из-под фуражки синего цвета, с зеленым околышем и скрещенными мечами на эмблеме. «Особый отряд „Смерш“! Только этого мне сейчас и не хватало», — обреченно подумал Сергей.
— Пропуск, пожалуйста! — вежливым тоном произнес капитан, протягивая руку за документом и всем своим видом показывая, что находится при исполнении даже сейчас, во время этой пустой формальности.
— Простите, но у меня нет пропуска… — растерянно произнес Сергей, инстинктивно хватаясь за нагрудный карман, словно там совсем еще недавно лежала вожделенная бумажка.
— Документы! — уже совершенно другим, официальным тоном рявкнул капитан, расстегивая кобуру своего «Макарова».
Дрожащей рукой Сергей протянул ему паспорт гражданина Российской Федерации, с которым не расставался из-за частых проверок документов в столице.
Капитан смерил Сергея уничтожающим взглядом, развернул паспорт и, глянув на него всего один раз, вновь уставился на Сергея.
— Это что еще за липа?! Как вы попали в вагон?
— Сел, на конечной станции… Там, где тупик и такая большая трещина.
— Все ясно. Пройдемте со мной.
Время здесь было тяжелое. Военное время. Хоть и шел уже сорок третий год и победа была не за горами, но с предателями и шпионами некогда им было церемониться, и лучше отправить под топор десяток невиновных, чем пропустить одного настоящего шпиона, проникшего в святая святых столицы. Человеческая жизнь в те годы стоила дешево. Этим принципом и руководствовались. Особенно хорошо он действовал, когда встречались с чем-то непонятным.
Объяснять ничего не нужно. А думать положено начальству. Подлый враг идет на любые выкрутасы, лишь бы усыпить бдительность, озадачить, заставить думать…
— Откуда у вас этот паспорт?
Следователь, который допрашивал Сергея, задавал этот вопрос в десятый раз, то вскользь, как бы походя, то вот так, как сейчас, в упор, со сверканием глаз и направленным в лицо ярким светом.
— Я же вам объяснял… Мне его выдали в паспортном отделе московской милиции…
— В каком году вам его выдали?
Все возвращалось на круги своя — разговор не имел никакого смысла. Они не верят ни одному его слову, да и кто бы на их месте поверил?
— В каком году вы родились? — Ну вот, опять… Война, которую они вели, уже кончилась, когда он родился… А их потомки разворовали победу, которую они завоевали ценой такой крови, этого они не поймут и не смогут простить…
— Так что это за государство, Российская Федерация? Гражданином какой страны вы являетесь?
И опять точно рассчитанные удары в лицо и в почки, пока не упадет на пол, не потеряет сознание, затем вода в лицо, и снова все те же вопросы… Вопросы — на которые не было вразумительных ответов, а в награду за это — боль.