Хаббард Рон Лео. Судьба страха

   Крэк поднялась, сунула ноги в тапочки, набросила красный купальный халат из шелка и посмотрела на Хеллера. Тот мирно спал, повернувшись к стене.
   Не все шло так, как мне хотелось.
   Крэк вышла из «комнаты размышлений», закрыв за собой дверь, включила в главном офисе свет и, пройдя по белоснежному ковру, открыла дверь в коридор.
   Кроуб перестал созерцать кота и, когда перед ним распахнулась дверь, уставился на графиню.
   — Графиня Крэк! — воскликнул он. Буквы выстроились в сообщение: «Удивление. Страх».
   — Входите, — пригласила графиня на волтарианском языке.
   Тот робко вошел, и дверь за ним закрылась. «Тс-с!» — сказала Крэк и, подведя Кроуба к секретарскому кабинету, втолкнула его туда и вошла сама. Кроуб стоял, глядя на нее — на поверхность ее лица. Всякий, кто работал в Замке Мрака, прекрасно знал, что графиня Крэк может убить на месте.
   — Ну, так что же вы тут забыли, доктор Кроуб? — спросила графиня Крэк.
   На экране Кроуба вспыхнули буквы: «Ужас».
   Да, я ошибся. Полностью признаю свою вину. Я нарочно не сообщил ему, что графиня в Нью-Йорке. Сказал только, что наврать, если они встретятся. Внезапно я осознал тот факт, что он, возможно, не знает о личных отношениях между «тем мужчиной», которого он должен был обработать, и графиней Крэк. Вспомнит ли он то, что ему велено было сказать ей? Или испортит все дело и его втопчут в ковер?
   — Я… я… я забыл, — пролепетал он.
   Графиня Крэк хмыкнула. Мне определенно не понравилось звучание этого «хм-м». Она знала, что Кроуб помешан на экспериментах с телами: пока она готовила номера, он готовил уродцев. Графиня Крэк прекрасно знала, на что он был способен. Возможно, она даже не подозревала, что я послал его с заданием физически искалечить Хеллера. Ибо то, что Крэк сейчас сказала, могло бы объяснить все. А сказала она следующее:
   — С каким же делом прислал вас Солтен?
   У меня волосы зашевелились. Если Кроуб проболтается, графиня разыщет меня — и быть мне покойником!
   О, дело оборачивалось совсем скверно.
   Кроуб заикался, а нить моей жизни становилась все тоньше.
   Удивительно, как непосредственная близость смерти влияет на ум. Всегда было известно, что мужчины — мыслящие существа.
   — Я должен помочь одному человеку составить формулу споры, — выпалил он. Вспомнил!
   — А, ну что ж, я уверена, что ваша помощь будет весьма желательна. Почему бы вам не присесть вон там? — Она указала на кресло возле стены. — После долгого пути вы, наверное, очень устали.
   Мое радиопереговорное устройство издало легкий треск, затем послышался голос охранника:
   — Я думаю, с ним там все в порядке. У нас остался его чемодан. Что делать? Подсунуть его в контору и возвращаться?
   — Нет-нет! — отвечал я ему. — Оставайтесь на месте. Спрячьтесь и ждите. Не нравится мне, как идет дело.
   — Он должен установить «жучки», — сказал один охранник другому. — Нам нужно подождать.
   Графиня Крэк шарила на верхней полке секретарского стенного шкафа. Снимала ящик.
   — Не бойтесь, доктор Кроуб. Мы только дадим вам расслабиться, чтобы вы смогли немного поспать, — говорила графиня и при этом доставала что-то из ящика.
   Гипношлем!
   Я вдруг стал молиться. Под ним Кроуб мог бы выдать полученные им настоящие приказы. И мне пришел бы конец.
   Крэк нахлобучила гипношлем ему на голову. На экране вспыхнули буквы: «Двойной ужас».
   Щелчок — и гипношлем включился.
   Буквы на экране изменились: «Покой».
   Потом они сложились в другую надпись: «Загипнотизирован».
   Больше на экране Кроуба ничего не появилось.
   Крэк подключила ручной микрофон и сказала:
   — Посидите тут тихонечко и подождите.
   Положив микрофон на стол, она вышла за дверь, пересекла офис, открыла дверь «комнаты размышлений» и закрыла ее за собой. Потом опустилась коленями на постель и легко тронула Хеллера за плечо.
   — Дорогой, какие именно споры тебе понадобились?
   Он резко сел на постели, как обычно поступает человек, привыкший действовать.
   — Споры? В чем дело? Кто-нибудь пришел?
   — Нет, нет, дорогой. Я просто полюбопытствовала.
   — Я сейчас встану.
   — Нет, нет, дорогой. Ты полвечера возился в гараже с «порше», переделывая его под новый карбюратор, да еще на сквозняке. Просто черкни, что тебе нужно в отношении спор. Мне всегда приятно знать о твоих новых интересах.
   Она подала ему большую желтую дощечку и ручку со столика у постели. Хеллер зевнул и стал писать. Когда лист был заполнен, Крэк взяла его.
   — Спора должна разноситься по воздуху, — сказал Хеллер, указывая на листок. — Должна обладать способностью плавать по стратосфере, жить во всех этих ядовитых газах и засоряющих частицах, превращать их в кислород и сохраняться навсегда. Разносимая повсюду ветрами, она должна быть способна очищать от мусора атмосферную обертку планеты. У меня нет целлологи-ческих формул, чтобы ее синтезировать. Послушай, если тебе так интересно, может, мне лучше встать и объяснить дальше?
   — О нет, дорогой. Сейчас середина ночи. Ложись и спи. Не обращай внимания на меня, дуреху старую. Мне что-то не спится.
   Хеллер снова зевнул, улегся в постель, перевернулся на бок и заснул.
   Графиня Крэк вышла, закрыв дверь, вошла в кабинет и вложила исписанный Хеллером лист Кроубу в руку.
   — Сейчас вы должны испытать желание разработать формулу споры. Требование находится у вас в руке. И вы разработаете эту формулу.
   Она подвинула к нему стол, положила на него дощечку и сунула в пальцы ему ручку. Из-под шлема послышалось бормотание: «Я не помню».
   Буквы на экране говорили: «Замешательство».
   Графиня немного пожонглировала микрофоном и снова заговорила в него:
   — Вы опять юный студент. Вы сдаете выпускной экзамен. Экзаменационный вопрос звучит так: как синтезировать точно такую спору, которая определяется деталями на этом листе. Если вы не напишете ответа, то не сдадите экзамен и вам больше никогда не позволят кромсать людей.
   Ну и хитрюга эта графиня Крэк! Она воззвала к его основным инстинктам. Она перенесла его в то время, когда он действительно это знал.
   Доктор Кроуб быстро заработал ручкой. Он заполнил половину листа. Графиня, глядя на бумагу вверх ногами, увидела, что доктор рисует штаммы споровых культур, могущих скрещиваться с земными вредоносными частицами и преобразовывать их. Она выскользнула из комнаты, подошла к рабочему столу Хеллера и, найдя книгу о спорах Земли, взяла ее с собой.
   — Сейчас вы посмотрите в этой книге то, что написали, и убедитесь, есть ли это здесь.
   Пришлось ему здорово полистать книгу. Я понимал, в чем его затруднения. Она перенесла его во время, предшествующее знанию им английского языка. Но в книге были иллюстрации, и он ими воспользовался.
   — В этой книге все есть, — сказал он.
   — Теперь вы напишете, как смешивать культуры, чтобы вводить их, — сказала графиня.
   Кроуб быстро написал.
   — Теперь вы напишете все остальное, что нужно знать, чтобы осуществить это до конца.
   Кроуб написал.
   — Этого достаточно для сдачи экзамена? — спросила графиня.
   — Несомненно, — отвечал Кроуб.
   — Хорошо. С этим все. Теперь слушайте внимательно. Вы помните мужчину, которого видели в своей лаборатории в Замке Мрака? Блондин с голубыми глазами. С планеты Манко. Если вы когда-либо встретите этого человека снова, вас охватит жуткий страх. Вы побежите со всех ног, чтобы спастись от него. Знайте, что, если вы прикоснетесь к нему, из ваших ушей выскочат щупальца и задушат вас. Если хоть раз прикоснетесь к этому человеку электроножом или даже кончиком пальца — у вас прекратится дыхание. Уяснили?
   — Да, — отвечал загипнотизированный Кроуб.
   — Теперь вы забудете все, что здесь произошло. Вы выйдете в офис. Станете у двери в коридор. И будете стоять там и ждать.
   Она положила бумаги в карман халата и щелкнула выключателем.
   Кроуб встал, как-то очумело посмотрел на нее, и экранные буквы выстроились в слово: «Страх».
   Он вышел из комнаты в главный офис и встал у двери в коридор.
   Графиня зашла в «комнату размышлений» и тронула Хеллера за плечо.
   — Дорогой, — сказала она, — может, встанешь и выпьешь со мной чашку кофе?
   Хеллер приподнялся на постели, совершенно проснувшись, с удивлением посмотрел на нее, но встал и накинул белый купальный халат из ворсистого материала. Крэк открыла дверь, и они вошли в главный офис.
   Кроуб увидел Хеллера и завизжал.
   Потом распахнул дверь и бросился бежать со всех ног.
   — Это же был доктор Кроуб, — сказал Хеллер. — Что это с ним?
   — Мятный баварский кофе Мокко — это новинка, — объявила графиня.
   — Что здесь делал Кроуб? Почему он убежал?
   — Ах, Кроуб? Он только принес эти формулы — для тебя. Оставаться он не видел необходимости. У него назначена еще одна встреча.
   Хеллер взглянул на открытую дверь. Взял у графини бумаги и бегло просмотрел.
   — Дорогая, у тебя такой вид, словно ты чего-то не договариваешь.
   — Я? — удивленно воскликнула она. — Ну что ты, Джеттеро.

Глава 5

   Доктор Кроуб пролетел мимо охранников так быстро, что они не успели его схватить. Потом выскочил на лестничную клетку и, вместо того чтобы бежать вниз, помчался вверх!
   Старший охранник на бегу говорил по радио:
   — Что, черт побери, случилось?
   — Он увидел врага! — крикнул я. — За ним! За ним! Не дайте ему сбежать!
   — Он бежит вниз по лестнице! — прокричал охранник.
   — Он бежит вверх по лестнице! — возразил я. — Вверх! Вверх!
   Кроуб ворвался в холл двумя этажами выше. Лифт был открыт. Он юркнул в кабину.
   — Он в лифте номер пять! — крикнул я. — Спускается вниз. Нет, поднимается вверх!
   Охранников я видел, но Кроуба — нет. Когда лифт остановился, он выбежал и снова кинулся вверх по лестнице. Боги праведные, неужели он пытался вернуться на Волтар, пользуясь Эмпайр Стейт Билдинг в качестве пусковой площадки?!
   — Поднимайтесь на пятидесятый этаж, быстро! — велел я охранникам. — А потом бегите вниз по лестнице!
   Они так и сделали.
   Но Кроуб снова влетел в холл, забежал в лифт и снова поехал вверх.
   Я опять послал охранников на лифте вверх. Они доехали до последнего этажа. Там же открылась дверь и другого лифта. Оттуда выскочил Кроуб и угодил прямо в руки ждущих его преследователей.
   — Мы его поймали, — сообщил старший.
   Кроуб дико озирался по сторонам и твердил на волтарианском языке:
   — За мной гонятся, за мной гонятся!
   На его экране читалась надпись: «Тройной ужас».
   Он пытался освободиться. Внезапно его глаза сфокусировались за стенами здания, и ему, очевидно, показалось, что он падает, ибо он вдруг как-то весь обмяк. Надпись на экране сменилась другой: «В обмороке».
   — Что нам делать? — спросил меня старший.
   Вот именно — что? Если они привезут его снова на базу в Турцию, Фахт-бей будет рвать и метать и попытается заставить меня заплатить за безрезультатный полет или, может, даже пристрелит Кроуба. Но человек с Такими разрушительными способностями, как доктор, — слишком ценная фигура, чтобы его пристреливать. Мы в Аппарате ценим разрушителя планет. Кроуб должен быть спасен!
   Вдруг меня осенила счастливая мысль. Существует только один известный мне человек, потенциально столь же разрушительный, как Кроуб — Мэдисон! Только Мэдисон сообразил бы, как употребить это смертельное оружие в войне против Хеллера.
   Я велел охранникам взять Кроуба и вместе с чемоданом доставить по адресу: Месс-стрит, 42.
   Эта (…), (…), (…) Крэк провалила мой первый план, но надежда еще оставалась.
   В этот ранний час те, кто еще оставался на ночном дежурстве, внесли Кроуба в дом 42 по Месс-стрит. Дежурный репортер бесцеремонно велел им подождать в кабинете Свихнулсона. Они зашли туда и стали обмахивать Кроуба газетными публикациями Мэдисона. Он очнулся, возможно, от вони. Один из охранников принес ему горячего кофе из автомата, обнаружил в столе у Свихнулсона бутылку виски и плеснул немного в кофе. Это оживило Кроуба.
   С улицы послышался рев мотора. Это подъехал «экс-калибур» Дж. Уолтера Мэдисона.
   — Теперь поднеси радио к уху, — велел я старшему охраннику, — и передай ему мои слова.
   Кроуб взглянул на Мэдисона. Этот спец по связям с общественностью выглядел ухоженным и лощеным — совершенным образцом искреннего, честного и привлекательного молодого американского руководящего работника.
   Повторяя то, что я ему сказал, старший охранник обратился к Мэдисону:
   — Нас прислал мистер Смит. Мы здесь для того, чтобы познакомить вас с самым совершенным оружием в войне против Вундеркинда.
   — В войне? — переспросил Мэдисон. — О нет. У вас совершенно неправильное представление о нас. Мы заняты работой в сфере самых чистых, какие только возможны, общественных отношений, и наши мотивы абсолютно безупречны.
   Действуя по моему приказу, охранник сказал:
   — Позвольте представить вам доктора Эмбриона П. Кроуба, выдающегося психиатра.
   — Кто говорит у вас по этому радио? — спросил Мэдисон и моментально завладел устройством. И прежде чем охранник успел опомниться и вырвать у него радио, заговорил по нему:
   — Привет. Кто говорит?
   — Смит, — ответил я.
   — Вы, должно быть, где-то поблизости, коли пользуетесь такой маленькой рацией. Почему же не зашли сами?
   Я понял, что должен быстро что-то придумать. Уж слишком близко это было к нарушению Кодекса. Ведь он мог взглянуть на табличку радио и прочесть: «Предприятие средств связи Волтара».
   — Я пользуюсь аппаратурой Мисс Вселенной, — сказал я. — И должен спешить, потому что она многим нужна. Взгляните на документы доктора Кроуба. Я уверен, что он вам будет полезен.
   Мэдисон сел за стол, положил радио на книгу записей и, достав документы Кроуба, просмотрел их.
   К сожалению, в дело вмешался Кроуб. Он протянул руку через стол и слегка постучал Мэдисона по носу, говоря при этом:
   — Вам в холову кохта-нибудь приходило, что вы бы намнохо лючше выхлядели с либидо вместо носа, дорохой? Или, может быть, с пупком? А ваши руки стали бы красивей с рыбьими плавниками. — И он вытащил электронож! Сзади его схватил охранник.
   Мэдисон поглядел-поглядел на него и схватился за телефон. Очень быстро нажимая на кнопки, он набрал номер.
   Я прибавил звук на видеоустановке Кроуба. Голос по телефону ответил:
   — Психиатрическое отделение Бельвыо, — а затем музыкальным веселым тоном: — Доброе утро!
   — Говорит Дж. Уолтер Мэдисон, Месс-стрит, 42. Скорее пришлите неотложку.
   Охранник забрал свое радио, но слушать его не стал. Другой держал Кроуба, не позволяя ему лезть через стол, и пытался отнять у него электронож.
   Мэдисон дрожащим пальцем указал на дверь:
   — Подержите его внизу у лестницы, пока не придет неотложка!
   Я ничего не мог поделать.
   Вскоре с воем сирены прибыла психиатрическая неотложка из Бельвью. Оттуда выскочили двое санитаров в белых халатах и схватили Кроуба. Охранники, (…), отдали им его чемодан. Доктора затолкали в машину, и дверцы закрылись.
   Старший охранник ужасно самодовольным голосом проговорил в микрофон:
   — Итак, офицер Грис, дело сделано.
   — Быстрей, быстрей, — торопил я его. — Следуйте за этим фургоном! Вы должны его спасти.
   — Как я уже сказал, офицер Грис, дело сделано. Эти санитары выглядели вполне профессионально. У одного даже имелась под рукой дубинка. Наш подопечный передан в надежные руки.
   — Подождите!
   — В офисе я передам радио агенту Рату. Если вам и дальше захочется это обсуждать, можете говорить с ним. Мы едем к себе. Конец передачи. — Радио щелкнуло напоследок и замолкло.
   Я опечалился.

Глава 6

   Огорченный своим поражением, я вышел во двор. День был очень холодным, небо — серым. В голых кустах голодным волком рыскал ветер. И охотился он за мной.
   Я увидел Терса, подошел к нему и спросил:
   — Где таксист?
   — Наверное, проводит испытания новой машины Ютанк, — отвечал он с ехидным своим смешком.
   — Новой машины?
   — Доставили только сегодня в поддень. «Мерседес-бенц». Совсем новенькая. Очень хорошая. Таксисту продал его друг.
   Я нахмурился. А ведь Ютанк, подумалось мне, не приползла ко мне на коленях и не просила денег, как ожидалось. И вот у нее новенький «мерседес-бенц»! А ведь эти машины стоят уйму денег! Где же она их берет? Кредитные карточки? Меня охватила ярость. Я с ней разберусь!
   — Куда они поехали? В какую сторону?
   — Наверное, в центр по переподготовке фермеров. — И он ехидно рассмеялся.
   Я прыгнул в машину и приказал ему отвезти меня туда. В центре находился офис Фахт-бея. Может, они сговорились довести меня до нищеты?
   Я ехал, оглядывая дорогу, надеясь, что увижу Ютанк на ее новой машине. Мы въехали на территорию центра. Никакого «мерседеса» там не было.
   Я вбежал в холл возле офиса Фахт-бея, уже хотел было переступить порог, но, к счастью, сработали мои стремительные рефлексы. У Фахт-бея собралось нечто вроде совещания. Я остановился. Вокруг его стола, спиной ко мне, сидели турки — женщины и мужчины.
   Увидев меня, Фахт-бей сделал знак рукой, чтобы я уходил. Я тут же попятился, и в этот момент одна из женщин обернулась. Даже сквозь чадру я узнал в ней одну из первых, с кем я имел свидание в машине!
   Фахт-бей вышел в переднюю, закрыв за собой дверь.
   — Послушайте, — сказал он, — я бы на вашем месте не стал туда сейчас входить.
   — Что-то не так? — спросил я.
   — Пока не знаю, — отвечал он. — Собственно, мне пока неизвестно, что все это значит. Примерно час назад эта ваша Ютанк приехала ко мне и сказала, что со мной хотят встретиться несколько человек. Они только что прибыли.
   — Говорили они что-нибудь? — умоляюще спросил я.
   — Только что-то насчет беременности. Слушайте, заходите попозже. Может, к тому времени я узнаю, в чем дело.
   — Беременность? — сказал я. — Послушай, если тут какая-то проблема с беременностью, этому можно помочь. Не обещай ничего! Но помочь этому можно!
   Я выбежал, вскочил в машину и потребовал, чтобы Терс отвез меня в больницу.
   Если одна из этих женщин забеременела, все очень просто. Разве не мог я кое-чему научиться, будучи «шпиёном» в семействе Роксентера? Каждый раз беременность решается абортом! И Прахд — тот человек, которого нужно повидать по этому делу. Я добьюсь его согласия, он сделает женщине аборт, и все будет в порядке.
   Я вбежал в больницу и через вестибюль поспешил к кабинету Прахда. Он сидел за столом.
   — Беременность! — выпалил я с ходу. — Вы должны тут помочь!
   Молодой доктор Прахд Бителсфендер посмотрел на меня и грустно сказал:
   — Я рад, что вы наконец пришли ко мне с этим признанием.
   — Да я не хотел, это была случайность, — стал я оправдываться. — Она казалась такой красивой, когда там лежала, что я не мог устоять.
   — И вы не приняли никаких мер предосторожности?
   — Откуда мне было знать, что она забеременеет именно в этот раз! Это ей следовало предостерегаться!
   — И вы полагаете, что юная девушка знает о таких вещах?
   — Не такая уж она и юная! — возразил я.
   — Она достаточно молода, чтобы это привело в ярость ее отца! Она еще даже несовершеннолетняя.
   Тут меня поразила ужасная догадка.
   — Да о ком мы с вами говорим?!
   — О медсестре Билдирджине, — отвечал Прахд. — Эх, офицер Грис, офицер Грис, подумать только: за моей спиной вы развращаете малолетних. Вы набросились на нее, изнасиловали…
   — Стойте! — крикнул я. — Если мы говорим о медсестре Билдирджине, то это она изнасиловала меня!
   — Вы только что признались, что она просто лежала, а вы не могли удержаться, чтобы не наброситься на нее!
   — Нет-нет! Это была какая-то другая! — У меня голова пошла кругом. Внезапно в ней промелькнула счастливая мысль. — Постойте, вы же все время спите с медсестрой Билдирджиной!
   — Ну и что? — возразил Прахд. — Я предохраняюсь самым тщательным образом. Не думаете же вы, что квалифицированный целлолог станет так рисковать — при том, что она несовершеннолетняя и прочее. Кроме того, я взял пробы и исследовал набор генов. Как и в случае со вдовой Тейл, он, несомненно, ваш. Теперь же вы еще говорите, что есть и другая женщина! Офицер Грис, вам следует контролировать себя! Нельзя же делать женщин беременными направо и налево, дни и ночи напролет. Да еще к тому же на разных планетах!
   — Послушайте, — сказал я, — как целлологу вам бы не стоило никакого труда прервать эти беременности. Планеты и без того перенаселены, говорю вам. Просто сделайте несколько абортов, и дело в шляпе.
   — Дело не в шляпе, — возразил юный доктор Прахд. — Дело будет называться убийством. А убийство — это такая штука, которую даже вы, офицер Грис, не сможете заставить меня сделать. В отличие от некоторых, у меня есть свои собственные этические нормы, не говоря уже о кодексе целлолога. Убийство исключено!
   — Что же тогда мне делать? — вскричал я, заламывая руки.
   — И вы спрашиваете об этом после того, как соблазнили мою девушку?
   — Прахд, вспомните, что мы друзья, — а что такое девушка между друзьями?
   — Неприятности, — отвечал Прахд. — Понимаете, все было бы не так плохо, если бы ее не тошнило по утрам. Ее отец является главным врачом этого района, и он это заметил. И она ему все рассказала. Вы, наверное, знаете, что его любимое развлечение — охота на перепелов. Он и дочь назвал Билдирджина, что по-турецки означает «перепелка». Он — один из лучших стрелков в округе и у него один из самых крупных дробовиков. А поскольку она еще малолетка, вы можете угодить в тюрьму. Видели когда-нибудь турецкую тюрьму изнутри? — Я застонал, а он продолжал: — Мне кажется, у него «пунктик» насчет оттяпывания яичек, так что, возможно, как раз сейчас он думает о том, как бы отстрелить ваши. Впрочем, если вы примете мое предложение…
   Я больше не мог выносить его садистскую болтовню, я был сыт ею по горло. Мне стало ясно, что и он тоже охотится за мной!
   Я выскочил из его кабинета и посмотрел в обе стороны коридора. Слава богам, рабочие часы городских врачей в бесплатной клинике уже окончились.
   Я поспешил к машине, вскочил в нее и, скорее умоляя, чем приказывая, велел шоферу быстрее везти меня домой. На вилле я мог забаррикадироваться и обороняться.
   Во дворе я выскочил из машины на ходу и, пробежав по внутреннему дворику, ворвался к себе в комнату. Заперев дверь на засов, я стоял, привалившись к ней спиной, и тяжело дышал.
   Ну и передряга! Как же мне выпутаться?
   Раздался стук в дверь. Поначалу я решил, что это папаша медсестры Билдирджины увязался за мной по следу. Затем сообразил, что звук исходил от двери, ведущей в туннель, — потайной и потому вряд ли известной ее папаше — и осторожно открыл ее.
   За нею стоял Фахт-бей.
   Он вошел и, бросив на меня боязливый взгляд, заговорил очень тихим голосом:
   — Вот она, настоящая беда, Грис. Говорил я, что поставлю вас в известность, когда узнаю. Так вот, к несчастью, я узнал. Это ужасно.
   Я схватился за кровать. Приму все, как подобает мужчине, решил я.
   — Рассказывай.
   Фахт-бей сокрушенно покачал головой и спросил:
   — А вы уверены, что не разнервничаетесь?
   — Давай, — сказал я, стараясь еще больше собраться с духом.
   — Довольно скверная новость.
   — Ради богов, рассказывай!
   — Вы знаете таксиста Ахмеда?
   — Да, я знаю таксиста Ахмеда.
   — Он собирается дать показания, что это было сделано по вашему приказу.
   — Что было сделано по моему приказу? — взвизгнул я.
   — И это очень даже помогло бы ему выпутаться.
   — Дать показания о чем?
   — Может, вам лучше сесть вон в то кресло? — предложил Фахт-бей. — Новости действительно скверные.
   Я рухнул в кресло.
   — Вот, — сказал Фахт-бей, вынимая пулю из своего плечевого пистолета и засовывая ее мне в рот. — При кусите ее, и вы не сломаете себе коренных зубов, когда я буду рассказывать.
   Я зажал пулю зубами.
   — Вам известно, что водитель такси, которого зовут Ахмедом, на самом деле является осужденным преступником с планеты Модон?
   Я кивнул.
   — А вам известно, что водитель Терс является турецким коммунистом, только что отсидевшим двадцать семь лет в тюрьме за убийство генерала?
   Я отрицательно покачал головой. Дело складывалось не очень-то красивое.
   — Несколько последних недель, — продолжал Фахт-бей, — водитель такси выезжал вместе с этим турецким убийцей в той самой машине, на которой красовалось ваше имя. Они работали так: ехали на ферму, оглядывали женщин и, если находили красивую, говорили ее мужу и семье, что по вашему распоряжению они сожгут всю ферму, если эта женщина не согласится провести вечер в вашей машине. А если кто-нибудь пойдет в полицию, то и эта ферма, и соседние с ней, и ближайшая деревня будут преданы огню.
   Я прикусил пулю. Значит, гонорар таксист оставлял себе!
   — Это не все, — продолжал Фахт-бей. — Женщине они говорили, что, если она не доставит вам удовольствия, ее мужа убьют.
   Я прикусил пулю еще сильнее. Так вот чем объяснялись те умоляющие взгляды, которые я ошибочно принимал за мольбу о новой встрече.
   — Все это вышло наружу, потому что они решили, что я знаю вас, и кое-кто предложил им пойти ко мне за советом.
   Ютанк! Это она в ревнивом гневе натравила их на меня!
   — Но и это еще не все, — говорил Фахт-бей. — Прежде чем доставить женщину вам, Ахмед и Терс насиловали ее.
   Зубы мои все глубже впивались в латунь. Неудивительно, что женщины были такими усталыми. Неудивительно, что все они были такими влажными! Эти (…) заставляли меня ждать полчаса, пока они оба не (…), а потом звали меня подбирать их объедки! Так вот почему они так веселились, просто покатывались со смеху.