Страница:
– Иллуги, – сказал барон. – Я поговорю с Имлах. Иллуги и его каменные болваны – отличная подмога. – Он ударил кулаком по колену. – Остается еще одно. И Морган, и его мамаша – в той или иной степени боги и чудотворцы. Если нас не поддержит мистическая Сила, всех наших полководческих талантов и воинских добродетелей не хватит, чтобы одолеть двух таких могущественных противников.
– Фейдельм, – воскликнул Отон. – У нас есть маленькая Фейдельм, наделенная Силой Радуги. Не забывайте об этом.
Барон с сомнением пожевал губами.
– Вопрос представляется спорным, – сказал он. – Фейдельм не принадлежит миру Аррой.
– Как и Морган, как и его мать, – горячо произнес Отон.
– Боги должны приходить извне. Они должны быть чисты от пятен этого мира.
– В чем состоят Силы Радуги? – продолжал барон. – Кто знает, какая власть заключена в Силах Фейдельм? Не может ли быть так, чтобы ею кто-то управлял?
– Это не известно, – признал Отон. – Но она могущественна, скромна, она наделена мудростью древних и сострадательностью юных. Если Фейдельм будет нашим знаменем, за нами пойдут многие. Кроме того, – Отон улыбнулся, – Она красива.
Громкое сердитое стрекотание и резкий запах нашатыря привлекли внимание собеседников, и они разом повернулись в ту сторону, где подрались два горностая. Теленн Гвад швырнул в них туфлей, и зверьки разбежались.
– Остается последний вопрос, – сказал Теленн Гвад. – Кто возглавит нашу армию? Вы или я?
– Да, вопрос принципиальный, – кивнул Отон. – С одной стороны, было бы целесообразно поставить во главе нашей армии военного вождя Народа. Во-первых, Народ – первый, кто появился в мире Аррой после Демиурга.
– Об этом могли бы и не напоминать, – заметил барон.
– Во-вторых, – не смущаясь продолжал Отон, – у меня имеется определенный опыт, поскольку я не раз выигрывал сражения против вас, сэр.
Он поклонился своему старому противнику. Теленн Гвад кисло улыбнулся – слова вождя отнюдь не были пустым хвастовством.
– И наконец, третье обстоятельство. Я приведу довольно большое воинство, в то время как вклад господина барона будет скорее символическим, ибо племя великанов весьма немногочисленно.
– Хм, – произнес барон.
– Но с другой стороны, – как ни в чем не бывало продолжал Отон, – не следует забывать о том, что вы сами, господин барон, стоите целой армии.
– Да, это справедливо, – подтвердил барон, разом воспряв духом. – Каждый великан – это целая армия.
– Стало быть, мы с вами оказались перед неразрешимым противоречием, – заключил Отон. – Но я подумал и об этом.
– Неужели нашли выход? – Барон казался одновременно и заинтересованным, и разочарованным. Он уже понял, что армией ему не командовать, и в душе успел смириться с этим.
– Да. Эта кандидатура идеальна во всех отношениях. – Отон посмотрел барону прямо в глаза. – Лаймерик.
По тому, как бестрепетно военный вождь выговорил имя изгоя, барон понял, что решение зрело в душе Отона несколько дней и стало прочным как камень. Между тем Отон продолжал:
– Да, Лаймерик. Не думайте, что это решение далось мне легко. Но лучшего предводителя нам не найти. Подумайте сами, ваше баронство: с одной стороны, Лаймерик принадлежит по праву рождения к Народу. Такого права у него никто не отнимал, и все злобствования Моргана будут бессильны перед этим. С другой стороны, Лаймерик как бы связан и с великанами, ибо с давних пор обитает в вашем замке. И наконец, его огромный опыт военного вождя. Не забывайте также о том, что Лаймерик – личный враг Моргана. Думаю, он идеально отвечает всем требованиям.
– Осталось выяснить последнее: как отнесется к вашей идее сам Лаймерик, – сказал Теленн Гвад. – Он ведь на долгие годы, м-м, отошел от дел. Не знаю, насколько положительно воспримет ваше предложение мой, м-м, гость, друг и мастер горностаев. Сейчас я его позову, чтобы вы могли повторить все это ему.
– Может быть, господин барон, вы передадите ему мои слова? – вкрадчиво предложил Отон. Ему смертельно не хотелось встречаться с проклятым вождем Народа лицом к лицу.
Барон улыбнулся – обезоруживающе простодушно.
– Я бы с радостью, друг мой, но вся беда в том, что не смогу. Я и половины ваших рассуждений не запомнил, хотя согласен решительно по всем пунктам. Так что лучше скажите ему все сами.
Отон заметно заволновался. Он не видел Лаймерика много лет, хотя никогда не забывал о своем прежнем вожде. Встреча со стариком пугала его. Отон не знал, чего он боялся больше – увидеть некогда гордого Лаймерика Окраину в униженном состоянии прислуги или встретиться лицом к лицу с тем Лаймериком, который остался в его памяти, – язвительным и бесстрашным. И как еще воспримет его предложение бывший вождь? Не станет ли высмеивать? Не окажется ли, что Лаймерик за эти годы превратился в развалину с трясущейся головой и вечно влажными глазами? Словом, Отона одолевали сомнения, и ему стоило больших трудов совладать со своим волнением.
Барон приподнялся в кресле и гаркнул так, что зазвенело эхо:
– Имлах!
Примчалась баронесса – с чернильным пятном на нижней губе, испуганная, недовольная.
– Что случилось?
– Позови Лаймерика, – распорядился барон.
– Великий Хорс! – закричала баронесса. – Почему я должна исполнять роль прислуги? Вы оторвали меня от научной работы своими дурацкими воплями.
– Всего на пять минут, – примирительно заметил барон.
– Пять минут! – Имлах покраснела от гнева. – Это тебе так кажется, Теленн Гвад, потому что ты не знаешь, что такое умственный труд. Пять минут я буду искать Лаймерика, а потом еще полчаса уйдет на то, чтобы сосредоточиться.
– Чем препираться, шла бы лучше и делала что ведено, – сказал Отон. Он недолюбливал Имлах. Тем более, она была тролльшей.
Имлах резко повернулась и вышла.
Спустя несколько минут в зале появился мастер горностаев. Он был встревожен и удивлен. Он знал, что к барону явился вождь Народа, однако полагал, что Отон уже ушел, в очередной раз оставив повелителя замка Аррой в недоумении. И, как это уже нередко бывало, барон призвал своего старого советника для того, чтобы обсудить с ним последние новости. Лаймерик никак не ожидал встретиться с Отоном лицом к лицу.
Старый вождь побелел как стена. Нарочно избегая смотреть в сторону соплеменника, он обратился к Теленну Гваду:
– Вы звали меня, господин барон? Барон растерянным жестом указал на Отона. Военный вождь Народа встал:
– Здравствуй, Окраина.
Тогда и Лаймерик повернулся к нему и без улыбки ответил:
– Здравствуй, Осенняя Мгла.
– Я рад видеть тебя в добром здравии, – осторожно начал Отон.
Лаймерик молчал. Он не собирался облегчать своему старому сопернику его задачу. И потому Отон вынужден был заговорить прямо.
– Сейчас настало время забыть прежние распри, Лаймерик. Морган Мэган задумал страшное дело, и богине Боанн не остановить его.
– Знаю, – холодно уронил Лаймерик. – Я предложил господину барону объединить все силы, какие у нас имеются, чтобы остановить Деструктора и его ораву головорезов.
– Правильно, – сказал Лаймерик. Отон слегка улыбнулся:
– Я хотел бы, чтобы нашу армию возглавил ты, Лаймерик.
Мастер горностаев вздрогнул и бросил на Теленна Гвада быстрый взгляд.
– Кто это придумал?
– Я, – сказал Отон. – Я считаю, что лучше тебя нам предводителя не найти.
– Почему ты сам не возьмешь на себя эту задачу? Я уже стар и к тому же давно не держал в руках оружия.
– Я не собираюсь перечислять тебе твои достоинства, Лаймерик Окраина. У меня нет на это времени, да и охоты, честно говоря, маловато. Отвечай прямо, и если да, то прими командование. Армия ждет. Если нет, отправляйся к себе в лакейскую.
Лаймерик Окраина захохотал.
– Да! – сказал он. – Я говорю «да» и к черту Мэгана!
Барон поднялся с кресла и, наклонившись, обнял своего старого слугу.
– Твоя служба окончена, – сказал он басом, – и будь я проклят, если замок без тебя не опустел! Пусть военная удача сопутствует тебе, Лаймерик. Что подарить тебе на прощание?
Лаймерик улыбался – от уха до уха, как не улыбался уже много лет.
– Подари мне горностая, Теленн Гвад, – сказал он. – Этот зверек принесет нам счастье.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
– Фейдельм, – воскликнул Отон. – У нас есть маленькая Фейдельм, наделенная Силой Радуги. Не забывайте об этом.
Барон с сомнением пожевал губами.
– Вопрос представляется спорным, – сказал он. – Фейдельм не принадлежит миру Аррой.
– Как и Морган, как и его мать, – горячо произнес Отон.
– Боги должны приходить извне. Они должны быть чисты от пятен этого мира.
– В чем состоят Силы Радуги? – продолжал барон. – Кто знает, какая власть заключена в Силах Фейдельм? Не может ли быть так, чтобы ею кто-то управлял?
– Это не известно, – признал Отон. – Но она могущественна, скромна, она наделена мудростью древних и сострадательностью юных. Если Фейдельм будет нашим знаменем, за нами пойдут многие. Кроме того, – Отон улыбнулся, – Она красива.
Громкое сердитое стрекотание и резкий запах нашатыря привлекли внимание собеседников, и они разом повернулись в ту сторону, где подрались два горностая. Теленн Гвад швырнул в них туфлей, и зверьки разбежались.
– Остается последний вопрос, – сказал Теленн Гвад. – Кто возглавит нашу армию? Вы или я?
– Да, вопрос принципиальный, – кивнул Отон. – С одной стороны, было бы целесообразно поставить во главе нашей армии военного вождя Народа. Во-первых, Народ – первый, кто появился в мире Аррой после Демиурга.
– Об этом могли бы и не напоминать, – заметил барон.
– Во-вторых, – не смущаясь продолжал Отон, – у меня имеется определенный опыт, поскольку я не раз выигрывал сражения против вас, сэр.
Он поклонился своему старому противнику. Теленн Гвад кисло улыбнулся – слова вождя отнюдь не были пустым хвастовством.
– И наконец, третье обстоятельство. Я приведу довольно большое воинство, в то время как вклад господина барона будет скорее символическим, ибо племя великанов весьма немногочисленно.
– Хм, – произнес барон.
– Но с другой стороны, – как ни в чем не бывало продолжал Отон, – не следует забывать о том, что вы сами, господин барон, стоите целой армии.
– Да, это справедливо, – подтвердил барон, разом воспряв духом. – Каждый великан – это целая армия.
– Стало быть, мы с вами оказались перед неразрешимым противоречием, – заключил Отон. – Но я подумал и об этом.
– Неужели нашли выход? – Барон казался одновременно и заинтересованным, и разочарованным. Он уже понял, что армией ему не командовать, и в душе успел смириться с этим.
– Да. Эта кандидатура идеальна во всех отношениях. – Отон посмотрел барону прямо в глаза. – Лаймерик.
По тому, как бестрепетно военный вождь выговорил имя изгоя, барон понял, что решение зрело в душе Отона несколько дней и стало прочным как камень. Между тем Отон продолжал:
– Да, Лаймерик. Не думайте, что это решение далось мне легко. Но лучшего предводителя нам не найти. Подумайте сами, ваше баронство: с одной стороны, Лаймерик принадлежит по праву рождения к Народу. Такого права у него никто не отнимал, и все злобствования Моргана будут бессильны перед этим. С другой стороны, Лаймерик как бы связан и с великанами, ибо с давних пор обитает в вашем замке. И наконец, его огромный опыт военного вождя. Не забывайте также о том, что Лаймерик – личный враг Моргана. Думаю, он идеально отвечает всем требованиям.
– Осталось выяснить последнее: как отнесется к вашей идее сам Лаймерик, – сказал Теленн Гвад. – Он ведь на долгие годы, м-м, отошел от дел. Не знаю, насколько положительно воспримет ваше предложение мой, м-м, гость, друг и мастер горностаев. Сейчас я его позову, чтобы вы могли повторить все это ему.
– Может быть, господин барон, вы передадите ему мои слова? – вкрадчиво предложил Отон. Ему смертельно не хотелось встречаться с проклятым вождем Народа лицом к лицу.
Барон улыбнулся – обезоруживающе простодушно.
– Я бы с радостью, друг мой, но вся беда в том, что не смогу. Я и половины ваших рассуждений не запомнил, хотя согласен решительно по всем пунктам. Так что лучше скажите ему все сами.
Отон заметно заволновался. Он не видел Лаймерика много лет, хотя никогда не забывал о своем прежнем вожде. Встреча со стариком пугала его. Отон не знал, чего он боялся больше – увидеть некогда гордого Лаймерика Окраину в униженном состоянии прислуги или встретиться лицом к лицу с тем Лаймериком, который остался в его памяти, – язвительным и бесстрашным. И как еще воспримет его предложение бывший вождь? Не станет ли высмеивать? Не окажется ли, что Лаймерик за эти годы превратился в развалину с трясущейся головой и вечно влажными глазами? Словом, Отона одолевали сомнения, и ему стоило больших трудов совладать со своим волнением.
Барон приподнялся в кресле и гаркнул так, что зазвенело эхо:
– Имлах!
Примчалась баронесса – с чернильным пятном на нижней губе, испуганная, недовольная.
– Что случилось?
– Позови Лаймерика, – распорядился барон.
– Великий Хорс! – закричала баронесса. – Почему я должна исполнять роль прислуги? Вы оторвали меня от научной работы своими дурацкими воплями.
– Всего на пять минут, – примирительно заметил барон.
– Пять минут! – Имлах покраснела от гнева. – Это тебе так кажется, Теленн Гвад, потому что ты не знаешь, что такое умственный труд. Пять минут я буду искать Лаймерика, а потом еще полчаса уйдет на то, чтобы сосредоточиться.
– Чем препираться, шла бы лучше и делала что ведено, – сказал Отон. Он недолюбливал Имлах. Тем более, она была тролльшей.
Имлах резко повернулась и вышла.
Спустя несколько минут в зале появился мастер горностаев. Он был встревожен и удивлен. Он знал, что к барону явился вождь Народа, однако полагал, что Отон уже ушел, в очередной раз оставив повелителя замка Аррой в недоумении. И, как это уже нередко бывало, барон призвал своего старого советника для того, чтобы обсудить с ним последние новости. Лаймерик никак не ожидал встретиться с Отоном лицом к лицу.
Старый вождь побелел как стена. Нарочно избегая смотреть в сторону соплеменника, он обратился к Теленну Гваду:
– Вы звали меня, господин барон? Барон растерянным жестом указал на Отона. Военный вождь Народа встал:
– Здравствуй, Окраина.
Тогда и Лаймерик повернулся к нему и без улыбки ответил:
– Здравствуй, Осенняя Мгла.
– Я рад видеть тебя в добром здравии, – осторожно начал Отон.
Лаймерик молчал. Он не собирался облегчать своему старому сопернику его задачу. И потому Отон вынужден был заговорить прямо.
– Сейчас настало время забыть прежние распри, Лаймерик. Морган Мэган задумал страшное дело, и богине Боанн не остановить его.
– Знаю, – холодно уронил Лаймерик. – Я предложил господину барону объединить все силы, какие у нас имеются, чтобы остановить Деструктора и его ораву головорезов.
– Правильно, – сказал Лаймерик. Отон слегка улыбнулся:
– Я хотел бы, чтобы нашу армию возглавил ты, Лаймерик.
Мастер горностаев вздрогнул и бросил на Теленна Гвада быстрый взгляд.
– Кто это придумал?
– Я, – сказал Отон. – Я считаю, что лучше тебя нам предводителя не найти.
– Почему ты сам не возьмешь на себя эту задачу? Я уже стар и к тому же давно не держал в руках оружия.
– Я не собираюсь перечислять тебе твои достоинства, Лаймерик Окраина. У меня нет на это времени, да и охоты, честно говоря, маловато. Отвечай прямо, и если да, то прими командование. Армия ждет. Если нет, отправляйся к себе в лакейскую.
Лаймерик Окраина захохотал.
– Да! – сказал он. – Я говорю «да» и к черту Мэгана!
Барон поднялся с кресла и, наклонившись, обнял своего старого слугу.
– Твоя служба окончена, – сказал он басом, – и будь я проклят, если замок без тебя не опустел! Пусть военная удача сопутствует тебе, Лаймерик. Что подарить тебе на прощание?
Лаймерик улыбался – от уха до уха, как не улыбался уже много лет.
– Подари мне горностая, Теленн Гвад, – сказал он. – Этот зверек принесет нам счастье.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
– Городищенская Лава! – сказал Хелот. Все трое путников остановились на берегу, разглядывая лаву – связанные пеньковой веревкой бревна, перекинутые через брод. На другом берегу стояли часовые. Их было десять или одиннадцать, рослых волосатых троллей, вооруженных гигантскими пиками. Многие привязали к основанию пики волчий хвост или связку перьев, полагая, что это украшение принесет их оружию удачу. Завидев святотатцев, городищенцы замахали пиками и принялись орать на разные голоса.
Наконец вперед выступил один, заросший черным волосом, и прокричал что-то хриплым голосом.
– Они что, всегда тут торчат? – недоверчиво спросил Тэм, разглядывая остроконечные шлемы и блестящие на солнце кирасы троллей. Хелот пожал плечами:
– Если верить рассказам, то всегда. Они выполняют повеление Боанн, которой верят крепче, чем самим себе. Видимо, у богини мозгов все-таки побольше, чем у народа холмов, мне так кажется.
Он еще раз оглядел сборище троллей и поежился. Меч Секач висел у него за спиной, и Хелот вынул его из ножен. Несколько древних рун смотрели на него с клинка, мерцая ясным темно-красным светом. Хелот провел по ним пальцами, ощутив едва заметное дуновение тепла.
– Лоэгайрэ сказал, что здесь написано «рассекаю подлежащее рассечению» или что-то в этом роде, – сказал Тэм, сунувшись Хелоту под локоть. Хелот ловко щелкнул по белой макушке мальчика: – Когда ты научишься вести себя подобающим образом, Тэм?
Мальчик застенчиво улыбнулся. Хелот знал, что это лицемерие: едва оттаяв после пережитого на болотах и в Дровяном переулке, Тэм обнаружил свой истинный характер – нахальный и любопытный. Такие чувства, как смущение, были ему неведомы. К тому же сам Хелот разбаловал его добрым отношением и теперь без устали проклинал себя за это.
– Я думаю, сэр, что, когда я научусь, в этом отпадет надобность.
– Почему? – Хелот не выдержал и улыбнулся в ответ.
– Потому что к тому времени, сэр, я уже буду древним старцем.
Хелот покачал головой и сунул меч в ножны. – «Рассекаю подлежащее рассечению», – пробормотал он. – Двусмысленное обещание.
Сейчас он уже жалел о том, что променял арбалет, оружие дальнего боя, на сомнительный колдовской меч, свойств которого толком никто не знал. Быть может, это обычное оружие. А если нет? Полагаться на добрую волю чьих-то чар Хелоту не слишком улыбалось.
Как будто угадав его мысли, Алькасар тихонько сказал:
– Хочешь, я отдам тебе твой старый меч?
Хелот обернулся к нему и покачал головой:
– Нет, оставь себе. Если эта железка вздумает предать в бою, то пусть лучше предаст меня.
Алькасар не стал спорить. Он ступил на бревна первым. Тролли на другом берегу заметно взволновались и огласили низкие берега разноголосыми, но одинаково неблагозвучными воплями.
За Алькасаром осторожно пошел Хелот, а замыкал шествие Тэм с двумя лошадьми. Тролли приседали, подскакивали, демонстрировали топоры и пики, делали угрожающие жесты и махали руками, приказывая путникам поворачивать обратно.
– Кричите, кричите, – пробормотал Хелот, который решил не тратить времени на пустые переговоры с охранниками.
Он видел, что сарацин уже на берегу, и все десять стражей набросились на него, спеша разделаться с первым противником до того, как остальные святотатцы успеют прийти к нему на помощь.
Алькасар ловко уворачивался от их неуклюжих выпадов, а они метались, натыкались друг на друга, и один тролль в суете едва не распорол другому живот. Ловчее остальных был предводитель троллей, заросший густым черным волосом с головы до ног и потому не нуждавшийся в одежде, в позолоченной кирасе на голое тело.
Зарычав на своих бестолковых подчиненных, черный тролль набросился на Алькасара. Старый меч сломался у рукояти, когда гигантский топор хрястнул по клинку. Алькасар отбросил бесполезное оружие и метнулся в сторону. Если бы они бились один на один, он мог бы загонять тролля до бесчувствия. Но за спиной сарацина наготове уже топтался другой враг, вооруженный алебардой. Несколько раз Алькасар ощущал прикосновение бунчука из перьев селезня, который болтался у основания алебарды, но всякий раз ему удавалось уклониться. Однако Алькасар знал, что долго эта игра продолжаться не может.
Хелот верхом на лошади крутился в самой гуще схватки, пытаясь выхватить оттуда Алькасара. Тэм, снабженный приказом немедленно удирать и не создавать своему господину лишних проблем, уже несся вдоль берега на второй лошади.
Однако троллей было слишком много. Откуда-то набежало еще пятнадцать или около того, и каждый норовил ухватить Хелота за ноту и вытащить его из седла. Хелот отчаянно дернул ногой, стряхивая с себя какого-то особенно настырного монстра с зеленой кучерявой шерстью на лице и желтыми раскосыми глазами. Толпа на мгновение расступилась, и Хелот увидел, что Алькасар упал навзничь на траву. На шее у него зияла огромная рана, и кровь била фонтаном.
Закричав, как будто ранили его самого, Хелот взмахнул колдовским мечом и нанес рубящий удар с седла прямо в середину зеленой физиономии. Ответом был отчаянный вой. Хелот ожидал увидеть, как расколется череп существа, однако ничего подобного не произошло. С тем же успехом удар мог быть нанесен обыкновенной палкой. Еще вчера Хелот срезал этим лезвием прядь волос, чтобы не падали на глаза, а сегодня Секач неожиданно оказался не просто не заточенным – он повел себя дубина дубиной. «Рассекаю подлежащее рассечению». Ох, до чего же двусмысленное обещание!
Хелот ударил лошадь пятками и вырвался из гущи сражения. Мимо него просвистела тяжелая пика и воткнулась в дерево. Лошадь шарахнулась, но Хелот твердой рукой направил ее к дороге, ведущей через все Городище и дальше, прочь от поселения троллей. Они перемахнули через какой-то покосившийся плетень и понеслись. Встречные разбегались. Испуганная лошадь едва не растоптала малыша, стоявшего посреди дороги и моргавшего тремя глазами в изумлении. В последнюю секунду Хелоту удалось обойти его, но проклятия матушки беспечного младенца еще долго неслись ему в спину.
Хелот знал, что городищенцы не сунутся в драконьи земли – не столько из страха перед драконами, сколько из почтения к заветам своей богини. Поэтому он несся не разбирая дороги, лишь бы поскорее оказаться на границе между владениями народа холмов и народа драконов. Впереди пылил Тэм Гили. Неожиданно лошадь пошла тише и тяжелее. Хелот увидел, что ступил на распаханную землю. Это и была граница.
Он придержал лошадь и пошел шагом. Мыс между двух рек – Боанн и Великой Рекой Адунн – стремительно сужался и поднимался, превращаясь в невысокий утес. Хелот поднялся на его вершину и замер, устало сутулясь в седле.
Был вечер. Долгий и светлый вечер северного лета. Нездешний тихий свет струился сквозь облака, и в этом свете справа и слева от странствующего рыцаря медленно катили свои воды широкие ленивые темные реки. Они не спешили соединиться и долго шли бок о бок, пока наконец не слились у этого мыса. Вдаль, к низким облакам, мимо заросших непролазной ольхой берегов, уходил величавый поток – безмолвный, отрешенный. Лилии, приткнувшиеся к берегам, казались бледными посланцами царства мертвых. Еще немного – и Хелот поверил бы в то, что видит перед собой Стикс.
Он медленно слез с седла, не торопясь, снял с себя одежду и по мокрой глине забрался в реку. Вода была теплая и мутная. Он стоял на вязком дне, по шею в воде, вытянув по течению руки. Вода уносила пот и пыль, усталость и отчаяние. Он нашел Алькасара и снова потерял. И больше никогда не найдет, потому что тролли убили его. Река мертвых уходила к горизонту, пронося свои воды мимо низких берегов. Вот плеснула вода, и стало невыносимо тихо.
«Интересно, стану ли я после этого неуязвимым, как Ахиллес?» – подумал Хелот, и в тот же миг очарование было нарушено громким воплем Тэма Гили. Срывая на ходу обувь и штаны, мальчишка мчался к воде. Испустив воинственный клич, он обрушился в воду, подняв фонтан брызг, начал бить руками и ногами, нырять и в конце концов едва не утонул. Вытащив его на берег, Хелот оставил мальчишку лежать, глотая воздух, а сам стал одеваться.
Тэм перевернулся на живот и потянулся за своими сапогами.
– Дошли! – сказал он, сияя. – А где ваш сарацин, сэр?
– Убит, – хмуро ответил Хелот. Тэм застыл с раскрытым ртом.
– Как это?
– Мне казалось, ты уже знаешь, как это бывает, – заметил Хелот.
– Но вы уверены, сэр, что он убит, а не в плену? Тэм сел и начал обуваться. Хелот искоса посмотрел на него.
– Сначала штаны одень, – сказал он. Тэм бросил рассеянный взгляд на свои ноги.
– Ой! – сказал он. – Про штаны-то я и забыл... И начал снимать сапоги.
Хелот молча поднял меч Секач, снова вынул его из ножен, посмотрел на руны, покачал головой. Сейчас руны не светились, и меч казался совершенно обычным. Хелот застегнул пояс, провел ладонями по лицу, пошел к мысу, чтобы еще раз взглянуть на поток. Длинный меч в ножнах бил его по ногам.
– Вы уверены, что он умер, сэр? – спросил за его спиной Тэм Гили.
– Да, – не оборачиваясь, ответил Хелот. – Я видел рану.
– А сами-то вы целы, сэр?
Хелот еле заметно усмехнулся.
– Сам я цел, – сказал он.
– Спасибо, Тэм. Ты меня очень выручил.
– Чем?
Хелот не мог видеть лица своего слуги, но отлично представлял себе, как Тэм удивленно хлопает белыми ресницами.
– Тем, что не путался под ногами.
Хелот вздохнул еще раз, и оба они медленно пошли назад по мысу ко второй переправе – через реку Адунн. Эта переправа принадлежала драконам, и ее никто не охранял. Говорили, что она проходит по древней плотине.
На другом берегу реки стояла брошенная деревня. Когда-то здесь жило могущественное племя троллей, но после битвы у Белого Ручья, где был уничтожен цвет их народа, деревню бросили и вся эта территория отошла к владениям драконов.
Пустые дома, числом девять, стояли по самые окна уходя в лебеду и крапиву. Их толстые черные стены зияли выбитыми стеклами. Деревня казалась могучим бастионом одиночества среди буйной некошеной травы. Здесь царила тишина. Все строения были обращены фасадами к центру круга, подчеркнутому коническим каменным зданием. Видимо, некогда это сооружение служило местом почитания какого-то божества. Хелот подозревал, что объектом поклонения мог быть кто угодно, но только не Морган Мэган. Вершина конуса обвалилась и рухнула внутрь храма, а стены поросли травой и молодыми деревцами.
Хелот, а за ним и Тэм осторожно вошли в оставленный храм и остановились перед треснувшим жертвенным камнем, на котором было высечено изображение бога, пригвожденного к дереву копьем.
– Как вы думаете, сэр, – прошептал Тэм, – не будет грехом, если я здесь помолюсь?
– Тебе обязательно молиться в языческом капище? – спросил Хелот немного резковато. – Может быть, лучше сделать это на свежем воздухе, подальше от языческих святынь?
Тэм замялся.
– Я не знаю, сэр, – сказал он наконец. – Я привык молиться в храме. Мне кажется, в любом алтаре обитает божественных дух. В конце концов, создатель – в каждом из своих творений.
– Ты забываешь о том, КТО создатель этого мира, Тэм.
Хелот неожиданно поймал себя на том, что время от времени воспитание, полученное в детстве, дает о себе знать, и он, Хелот, периодически превращается в такого же ортодоксального и твердолобого католика, каким был воспитавший его капеллан.
Но Тэм, как выяснилось, мыслил шире своего господина.
– Я не забываю об этом, сэр. А КТО создал самого Мэгана?
На это у Хелота возражений не нашлось, и мальчишка вознес к престолу христианского Бога горячую молитву за упокой души сарацина, погибшего без покаяния. Тэма ничуть не смущало то обстоятельство, что он преклонил колени перед языческим жертвенником, на котором еще остались бурые пятна крови от прежних жертвоприношений.
Хелот поднял глаза к потолку капища и увидел, как в дыре, зиявшей на месте рухнувшего купола, спокойно проплывают облака. Неожиданно ему подумалось о том, что Тэм, пожалуй, прав. Хелоту захотелось встать на колени рядом со своим слугой и присоединиться к его молитвам. Но вместо этого лангедокский рыцарь осенил себя крестом, пробормотал «Отче наш», радуясь, что еще не забыл хотя бы этого, и вышел из храма.
Снаружи было теплее, чем внутри. Воздух был напоен душным запахом белых цветов. И снова Хелота поразила несокрушимость оставленных домов. Он стоял в центре их грозного мертвого круга, под взглядами пустых провалов окон, по пояс в сорной траве, и чувствовал себя виноватым.
Он не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он оставил Тэма молиться. Ему показалось – много. Бесконечный северный закат все еще горел на небе, когда оруженосец с просветленным ликом выбрался из храма и уселся рядом с Хелотом на ступенях пустого дома.
– Есть хочешь? – спросил Хелот, вытаскивая из кармана ломоть белого хлеба. Он не стал ждать, пока Тэм ответит, и разломил ломоть пополам. Они прижались друг к другу, чтобы удобнее было сидеть, и принялись жевать. Потом Хелот вынул флягу с остатками зля, и они пили, передавая ее из рук в руки. Лошади спокойно паслись на лугу.
– Надо бы привязать их, – сказал Хелот, но не двинулся с места. Тэм покосился на него, словно желая узнать, не приказывают ли ему встать и заняться делом. Однако Хелот не стал донимать Тэма распоряжениями, решив, что лошадьми займется сам, когда соберется с силами.
– Если Господь пошлет нам удачу, завтра мы будем жарпть драконье мясо, – увлеченно сказал Тэм, желая перевести разговор на другую тему. Хелот не поддержал фальшивого оживления Тэма.
– Мы бросили его, – сказал Хелот машинально и понял, что все это время думал об Алькасаре.
– Вы же говорите, что он убит, сэр, – осторожно проговорил Тэм.
– Да. – Хелот вздохнул. – Не имело никакого смысла сражаться за мертвое тело. И все-таки мы его оставили. – Он встал и слизнул с ладони крошки. – Это моя вина. Ладно, Тэм, идем спать.
Тролли собрались возле тела умирающего врага и загалдели. Двое или трое бросились было в погоню за всадниками, но вскоре вернулись, запыхавшиеся и раздраженные, и присоединились к своим товарищам, которые как раз выясняли, по чьей вине двоим негодяям удалось-таки нарушить заветы мудрой Боанн и переправиться на другой берег, в драконьи земли.
– А вы куда смотрели? – орал предводитель, сверкая глазами сквозь черную шерсть, вставшую дыбом на его физиономии.
– Враг дал понять, на что он способен! Вы поняли хоть, кто это был?
– Откуда нам было понять? Он не представился!
– Он не назвал своего имени!
– Он ударил меня по лицу мечом, и только милости Боанн спасли мой череп от рассекания! – вопил громче всех зеленый тролль.
– Отомстим за наш позор! – ревел другой тролль, еще более лохматый.
Несколько троллей воодушевленно гаркнули «ура!», но быстро смутились под взглядами более сообразительных собратьев.
– Что мы скажем нашей богине? – горестно вопрошал вождь. Неожиданно удачная идея осенила его, и он просиял. – Мы дознаемся обо всем у нашего пленника! – Мы будем его допрашивать, и он нам все расскажет!
– Кажется, он уже умер, – высказал предположение зеленый тролль.
– Молчать! – рассвирепел вождь. – Если умер, оживим. Кто умеет оживлять убитых дакини?
Он обвел глазами свое воинство, но каждый норовил спрятаться за спину другого. Молчание становилось накаленным, и вождь начинал уже двигать нижней челюстью, обдумывая, кого из нерадивых подчиненных сожрать заживо для публичного устрашения остальных. И неожиданно один из них закричал:
– Смотрите, смотрите! Приближаются новые враги!
По лаве неторопливо шел рослый человек. Он был без шлема, и ветер трепал его неровно подрезанные светлые волосы. За последний месяц Морган Мэган так устал и отощал, что его вполне можно было принять за захудалого тролля. Ввалившиеся глаза бродячего мага мрачно горели на костлявом лице. Моргана терзало отвращение к самому себе.
На берегу лязгнули пики и алебарды. Предводитель троллей зловеще-радостно отдавал последние распоряжения. Тролли выстроились в каре и ощетинились колющим оружием.
Морган остановился, отбросил с лица волосы и хмуро уставился на воинственных троллей здоровым глазом. Больной ушел под веко и слепо глядел закатившимся белком.
– Это еще что такое? – властно спросил Демиург.
– Это застава, – объявил предводитель троллей. – Ты находишься в Городище, приятель, и дальше тебе ходу нет.
– С какой стати? – Демиург нахмурился. Его раздражал этот разговор.
– Властительница Боанн запретила гномам, троллям, Народу и дакини ходить за реку Адунн и нарушать границы драконьих владений, дабы не вызвать новой кровопролитной войны, – напыщенно произнес предводитель.
– Плевал я на вашу властительницу, – сказал Морган Мэган.
Тролли возмущенно загалдели, а их предводитель заговорил угрожающим тоном:
– Можешь полюбоваться, ничтожный, что ожидает тех, кто нарушает заветы великой Боанн. Расступитесь, болваны, дайте ему взглянуть.
Тролли подались в разные стороны, и Моргая Мэган увидел на земле человека, истекшего кровью. Вне всяких сомнений, он был уже мертв.
Наконец вперед выступил один, заросший черным волосом, и прокричал что-то хриплым голосом.
– Они что, всегда тут торчат? – недоверчиво спросил Тэм, разглядывая остроконечные шлемы и блестящие на солнце кирасы троллей. Хелот пожал плечами:
– Если верить рассказам, то всегда. Они выполняют повеление Боанн, которой верят крепче, чем самим себе. Видимо, у богини мозгов все-таки побольше, чем у народа холмов, мне так кажется.
Он еще раз оглядел сборище троллей и поежился. Меч Секач висел у него за спиной, и Хелот вынул его из ножен. Несколько древних рун смотрели на него с клинка, мерцая ясным темно-красным светом. Хелот провел по ним пальцами, ощутив едва заметное дуновение тепла.
– Лоэгайрэ сказал, что здесь написано «рассекаю подлежащее рассечению» или что-то в этом роде, – сказал Тэм, сунувшись Хелоту под локоть. Хелот ловко щелкнул по белой макушке мальчика: – Когда ты научишься вести себя подобающим образом, Тэм?
Мальчик застенчиво улыбнулся. Хелот знал, что это лицемерие: едва оттаяв после пережитого на болотах и в Дровяном переулке, Тэм обнаружил свой истинный характер – нахальный и любопытный. Такие чувства, как смущение, были ему неведомы. К тому же сам Хелот разбаловал его добрым отношением и теперь без устали проклинал себя за это.
– Я думаю, сэр, что, когда я научусь, в этом отпадет надобность.
– Почему? – Хелот не выдержал и улыбнулся в ответ.
– Потому что к тому времени, сэр, я уже буду древним старцем.
Хелот покачал головой и сунул меч в ножны. – «Рассекаю подлежащее рассечению», – пробормотал он. – Двусмысленное обещание.
Сейчас он уже жалел о том, что променял арбалет, оружие дальнего боя, на сомнительный колдовской меч, свойств которого толком никто не знал. Быть может, это обычное оружие. А если нет? Полагаться на добрую волю чьих-то чар Хелоту не слишком улыбалось.
Как будто угадав его мысли, Алькасар тихонько сказал:
– Хочешь, я отдам тебе твой старый меч?
Хелот обернулся к нему и покачал головой:
– Нет, оставь себе. Если эта железка вздумает предать в бою, то пусть лучше предаст меня.
Алькасар не стал спорить. Он ступил на бревна первым. Тролли на другом берегу заметно взволновались и огласили низкие берега разноголосыми, но одинаково неблагозвучными воплями.
За Алькасаром осторожно пошел Хелот, а замыкал шествие Тэм с двумя лошадьми. Тролли приседали, подскакивали, демонстрировали топоры и пики, делали угрожающие жесты и махали руками, приказывая путникам поворачивать обратно.
– Кричите, кричите, – пробормотал Хелот, который решил не тратить времени на пустые переговоры с охранниками.
Он видел, что сарацин уже на берегу, и все десять стражей набросились на него, спеша разделаться с первым противником до того, как остальные святотатцы успеют прийти к нему на помощь.
Алькасар ловко уворачивался от их неуклюжих выпадов, а они метались, натыкались друг на друга, и один тролль в суете едва не распорол другому живот. Ловчее остальных был предводитель троллей, заросший густым черным волосом с головы до ног и потому не нуждавшийся в одежде, в позолоченной кирасе на голое тело.
Зарычав на своих бестолковых подчиненных, черный тролль набросился на Алькасара. Старый меч сломался у рукояти, когда гигантский топор хрястнул по клинку. Алькасар отбросил бесполезное оружие и метнулся в сторону. Если бы они бились один на один, он мог бы загонять тролля до бесчувствия. Но за спиной сарацина наготове уже топтался другой враг, вооруженный алебардой. Несколько раз Алькасар ощущал прикосновение бунчука из перьев селезня, который болтался у основания алебарды, но всякий раз ему удавалось уклониться. Однако Алькасар знал, что долго эта игра продолжаться не может.
Хелот верхом на лошади крутился в самой гуще схватки, пытаясь выхватить оттуда Алькасара. Тэм, снабженный приказом немедленно удирать и не создавать своему господину лишних проблем, уже несся вдоль берега на второй лошади.
Однако троллей было слишком много. Откуда-то набежало еще пятнадцать или около того, и каждый норовил ухватить Хелота за ноту и вытащить его из седла. Хелот отчаянно дернул ногой, стряхивая с себя какого-то особенно настырного монстра с зеленой кучерявой шерстью на лице и желтыми раскосыми глазами. Толпа на мгновение расступилась, и Хелот увидел, что Алькасар упал навзничь на траву. На шее у него зияла огромная рана, и кровь била фонтаном.
Закричав, как будто ранили его самого, Хелот взмахнул колдовским мечом и нанес рубящий удар с седла прямо в середину зеленой физиономии. Ответом был отчаянный вой. Хелот ожидал увидеть, как расколется череп существа, однако ничего подобного не произошло. С тем же успехом удар мог быть нанесен обыкновенной палкой. Еще вчера Хелот срезал этим лезвием прядь волос, чтобы не падали на глаза, а сегодня Секач неожиданно оказался не просто не заточенным – он повел себя дубина дубиной. «Рассекаю подлежащее рассечению». Ох, до чего же двусмысленное обещание!
Хелот ударил лошадь пятками и вырвался из гущи сражения. Мимо него просвистела тяжелая пика и воткнулась в дерево. Лошадь шарахнулась, но Хелот твердой рукой направил ее к дороге, ведущей через все Городище и дальше, прочь от поселения троллей. Они перемахнули через какой-то покосившийся плетень и понеслись. Встречные разбегались. Испуганная лошадь едва не растоптала малыша, стоявшего посреди дороги и моргавшего тремя глазами в изумлении. В последнюю секунду Хелоту удалось обойти его, но проклятия матушки беспечного младенца еще долго неслись ему в спину.
Хелот знал, что городищенцы не сунутся в драконьи земли – не столько из страха перед драконами, сколько из почтения к заветам своей богини. Поэтому он несся не разбирая дороги, лишь бы поскорее оказаться на границе между владениями народа холмов и народа драконов. Впереди пылил Тэм Гили. Неожиданно лошадь пошла тише и тяжелее. Хелот увидел, что ступил на распаханную землю. Это и была граница.
Он придержал лошадь и пошел шагом. Мыс между двух рек – Боанн и Великой Рекой Адунн – стремительно сужался и поднимался, превращаясь в невысокий утес. Хелот поднялся на его вершину и замер, устало сутулясь в седле.
Был вечер. Долгий и светлый вечер северного лета. Нездешний тихий свет струился сквозь облака, и в этом свете справа и слева от странствующего рыцаря медленно катили свои воды широкие ленивые темные реки. Они не спешили соединиться и долго шли бок о бок, пока наконец не слились у этого мыса. Вдаль, к низким облакам, мимо заросших непролазной ольхой берегов, уходил величавый поток – безмолвный, отрешенный. Лилии, приткнувшиеся к берегам, казались бледными посланцами царства мертвых. Еще немного – и Хелот поверил бы в то, что видит перед собой Стикс.
Он медленно слез с седла, не торопясь, снял с себя одежду и по мокрой глине забрался в реку. Вода была теплая и мутная. Он стоял на вязком дне, по шею в воде, вытянув по течению руки. Вода уносила пот и пыль, усталость и отчаяние. Он нашел Алькасара и снова потерял. И больше никогда не найдет, потому что тролли убили его. Река мертвых уходила к горизонту, пронося свои воды мимо низких берегов. Вот плеснула вода, и стало невыносимо тихо.
«Интересно, стану ли я после этого неуязвимым, как Ахиллес?» – подумал Хелот, и в тот же миг очарование было нарушено громким воплем Тэма Гили. Срывая на ходу обувь и штаны, мальчишка мчался к воде. Испустив воинственный клич, он обрушился в воду, подняв фонтан брызг, начал бить руками и ногами, нырять и в конце концов едва не утонул. Вытащив его на берег, Хелот оставил мальчишку лежать, глотая воздух, а сам стал одеваться.
Тэм перевернулся на живот и потянулся за своими сапогами.
– Дошли! – сказал он, сияя. – А где ваш сарацин, сэр?
– Убит, – хмуро ответил Хелот. Тэм застыл с раскрытым ртом.
– Как это?
– Мне казалось, ты уже знаешь, как это бывает, – заметил Хелот.
– Но вы уверены, сэр, что он убит, а не в плену? Тэм сел и начал обуваться. Хелот искоса посмотрел на него.
– Сначала штаны одень, – сказал он. Тэм бросил рассеянный взгляд на свои ноги.
– Ой! – сказал он. – Про штаны-то я и забыл... И начал снимать сапоги.
Хелот молча поднял меч Секач, снова вынул его из ножен, посмотрел на руны, покачал головой. Сейчас руны не светились, и меч казался совершенно обычным. Хелот застегнул пояс, провел ладонями по лицу, пошел к мысу, чтобы еще раз взглянуть на поток. Длинный меч в ножнах бил его по ногам.
– Вы уверены, что он умер, сэр? – спросил за его спиной Тэм Гили.
– Да, – не оборачиваясь, ответил Хелот. – Я видел рану.
– А сами-то вы целы, сэр?
Хелот еле заметно усмехнулся.
– Сам я цел, – сказал он.
– Спасибо, Тэм. Ты меня очень выручил.
– Чем?
Хелот не мог видеть лица своего слуги, но отлично представлял себе, как Тэм удивленно хлопает белыми ресницами.
– Тем, что не путался под ногами.
Хелот вздохнул еще раз, и оба они медленно пошли назад по мысу ко второй переправе – через реку Адунн. Эта переправа принадлежала драконам, и ее никто не охранял. Говорили, что она проходит по древней плотине.
На другом берегу реки стояла брошенная деревня. Когда-то здесь жило могущественное племя троллей, но после битвы у Белого Ручья, где был уничтожен цвет их народа, деревню бросили и вся эта территория отошла к владениям драконов.
Пустые дома, числом девять, стояли по самые окна уходя в лебеду и крапиву. Их толстые черные стены зияли выбитыми стеклами. Деревня казалась могучим бастионом одиночества среди буйной некошеной травы. Здесь царила тишина. Все строения были обращены фасадами к центру круга, подчеркнутому коническим каменным зданием. Видимо, некогда это сооружение служило местом почитания какого-то божества. Хелот подозревал, что объектом поклонения мог быть кто угодно, но только не Морган Мэган. Вершина конуса обвалилась и рухнула внутрь храма, а стены поросли травой и молодыми деревцами.
Хелот, а за ним и Тэм осторожно вошли в оставленный храм и остановились перед треснувшим жертвенным камнем, на котором было высечено изображение бога, пригвожденного к дереву копьем.
– Как вы думаете, сэр, – прошептал Тэм, – не будет грехом, если я здесь помолюсь?
– Тебе обязательно молиться в языческом капище? – спросил Хелот немного резковато. – Может быть, лучше сделать это на свежем воздухе, подальше от языческих святынь?
Тэм замялся.
– Я не знаю, сэр, – сказал он наконец. – Я привык молиться в храме. Мне кажется, в любом алтаре обитает божественных дух. В конце концов, создатель – в каждом из своих творений.
– Ты забываешь о том, КТО создатель этого мира, Тэм.
Хелот неожиданно поймал себя на том, что время от времени воспитание, полученное в детстве, дает о себе знать, и он, Хелот, периодически превращается в такого же ортодоксального и твердолобого католика, каким был воспитавший его капеллан.
Но Тэм, как выяснилось, мыслил шире своего господина.
– Я не забываю об этом, сэр. А КТО создал самого Мэгана?
На это у Хелота возражений не нашлось, и мальчишка вознес к престолу христианского Бога горячую молитву за упокой души сарацина, погибшего без покаяния. Тэма ничуть не смущало то обстоятельство, что он преклонил колени перед языческим жертвенником, на котором еще остались бурые пятна крови от прежних жертвоприношений.
Хелот поднял глаза к потолку капища и увидел, как в дыре, зиявшей на месте рухнувшего купола, спокойно проплывают облака. Неожиданно ему подумалось о том, что Тэм, пожалуй, прав. Хелоту захотелось встать на колени рядом со своим слугой и присоединиться к его молитвам. Но вместо этого лангедокский рыцарь осенил себя крестом, пробормотал «Отче наш», радуясь, что еще не забыл хотя бы этого, и вышел из храма.
Снаружи было теплее, чем внутри. Воздух был напоен душным запахом белых цветов. И снова Хелота поразила несокрушимость оставленных домов. Он стоял в центре их грозного мертвого круга, под взглядами пустых провалов окон, по пояс в сорной траве, и чувствовал себя виноватым.
Он не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он оставил Тэма молиться. Ему показалось – много. Бесконечный северный закат все еще горел на небе, когда оруженосец с просветленным ликом выбрался из храма и уселся рядом с Хелотом на ступенях пустого дома.
– Есть хочешь? – спросил Хелот, вытаскивая из кармана ломоть белого хлеба. Он не стал ждать, пока Тэм ответит, и разломил ломоть пополам. Они прижались друг к другу, чтобы удобнее было сидеть, и принялись жевать. Потом Хелот вынул флягу с остатками зля, и они пили, передавая ее из рук в руки. Лошади спокойно паслись на лугу.
– Надо бы привязать их, – сказал Хелот, но не двинулся с места. Тэм покосился на него, словно желая узнать, не приказывают ли ему встать и заняться делом. Однако Хелот не стал донимать Тэма распоряжениями, решив, что лошадьми займется сам, когда соберется с силами.
– Если Господь пошлет нам удачу, завтра мы будем жарпть драконье мясо, – увлеченно сказал Тэм, желая перевести разговор на другую тему. Хелот не поддержал фальшивого оживления Тэма.
– Мы бросили его, – сказал Хелот машинально и понял, что все это время думал об Алькасаре.
– Вы же говорите, что он убит, сэр, – осторожно проговорил Тэм.
– Да. – Хелот вздохнул. – Не имело никакого смысла сражаться за мертвое тело. И все-таки мы его оставили. – Он встал и слизнул с ладони крошки. – Это моя вина. Ладно, Тэм, идем спать.
Тролли собрались возле тела умирающего врага и загалдели. Двое или трое бросились было в погоню за всадниками, но вскоре вернулись, запыхавшиеся и раздраженные, и присоединились к своим товарищам, которые как раз выясняли, по чьей вине двоим негодяям удалось-таки нарушить заветы мудрой Боанн и переправиться на другой берег, в драконьи земли.
– А вы куда смотрели? – орал предводитель, сверкая глазами сквозь черную шерсть, вставшую дыбом на его физиономии.
– Враг дал понять, на что он способен! Вы поняли хоть, кто это был?
– Откуда нам было понять? Он не представился!
– Он не назвал своего имени!
– Он ударил меня по лицу мечом, и только милости Боанн спасли мой череп от рассекания! – вопил громче всех зеленый тролль.
– Отомстим за наш позор! – ревел другой тролль, еще более лохматый.
Несколько троллей воодушевленно гаркнули «ура!», но быстро смутились под взглядами более сообразительных собратьев.
– Что мы скажем нашей богине? – горестно вопрошал вождь. Неожиданно удачная идея осенила его, и он просиял. – Мы дознаемся обо всем у нашего пленника! – Мы будем его допрашивать, и он нам все расскажет!
– Кажется, он уже умер, – высказал предположение зеленый тролль.
– Молчать! – рассвирепел вождь. – Если умер, оживим. Кто умеет оживлять убитых дакини?
Он обвел глазами свое воинство, но каждый норовил спрятаться за спину другого. Молчание становилось накаленным, и вождь начинал уже двигать нижней челюстью, обдумывая, кого из нерадивых подчиненных сожрать заживо для публичного устрашения остальных. И неожиданно один из них закричал:
– Смотрите, смотрите! Приближаются новые враги!
По лаве неторопливо шел рослый человек. Он был без шлема, и ветер трепал его неровно подрезанные светлые волосы. За последний месяц Морган Мэган так устал и отощал, что его вполне можно было принять за захудалого тролля. Ввалившиеся глаза бродячего мага мрачно горели на костлявом лице. Моргана терзало отвращение к самому себе.
На берегу лязгнули пики и алебарды. Предводитель троллей зловеще-радостно отдавал последние распоряжения. Тролли выстроились в каре и ощетинились колющим оружием.
Морган остановился, отбросил с лица волосы и хмуро уставился на воинственных троллей здоровым глазом. Больной ушел под веко и слепо глядел закатившимся белком.
– Это еще что такое? – властно спросил Демиург.
– Это застава, – объявил предводитель троллей. – Ты находишься в Городище, приятель, и дальше тебе ходу нет.
– С какой стати? – Демиург нахмурился. Его раздражал этот разговор.
– Властительница Боанн запретила гномам, троллям, Народу и дакини ходить за реку Адунн и нарушать границы драконьих владений, дабы не вызвать новой кровопролитной войны, – напыщенно произнес предводитель.
– Плевал я на вашу властительницу, – сказал Морган Мэган.
Тролли возмущенно загалдели, а их предводитель заговорил угрожающим тоном:
– Можешь полюбоваться, ничтожный, что ожидает тех, кто нарушает заветы великой Боанн. Расступитесь, болваны, дайте ему взглянуть.
Тролли подались в разные стороны, и Моргая Мэган увидел на земле человека, истекшего кровью. Вне всяких сомнений, он был уже мертв.