Энн Хампсон
Золотая заря любви
Глава первая
На деревенской улице собралась большая толпа — всем хотелось посмотреть, как шаферы жениха вынесут матрас для брачной постели и потащат его по улице под песни и непристойные шутки. Потом подружки невесты украсят матрас лентами и положат на него младенца. Этот веселый ритуал был связан с пожеланиями продолжения рода. В семье должны родиться дети, и непременно мальчики. Девочки — обуза для родителей: ведь для них нужно копить приданое.
— Ты следующая! — Спирос наклонился к Геро и громко рассмеялся. Девушка вздрогнула и побледнела. — Ты ведь скоро выйдешь за Такиса.
— Но я англичанка! — возмущенно воскликнула девушка, стиснув кулаки. — Меня нельзя насильно выдавать замуж!
— А куда ты денешься? Твой опекун — киприот, и ты должна подчиняться здешним обычаям. К тому же ты сирота, у тебя нет приданого. Радуйся, что тебе нашли мужа. Если нет своего дома, замуж не выйдешь — таков на Кипре обычай. Бесприданница так и останется старой девой!
— Эй, Геро! Скоро понесут твою постель…
— Я не выйду за деревенщину!
— Тише, Геро, тише. — К ним подошел мясник Янис. — Если Петрос услышит, тебе несдобровать. Твой опекун рад, что Такис берет тебя в жены без приданого. Ты же знаешь — родители парня не в восторге от предстоящего брака. Они согласились взять тебя в дом только потому, что они уже стары и за ними некому ухаживать. После свадьбы это будешь делать ты.
— Пусть Петрос и мой опекун, но он не может выдать меня замуж силком.
— Тебя уже просватали. Ты же знаешь, помолвку нельзя разорвать. Так что деваться тебе некуда.
— Я — англичанка! — Голос Геро дрожал от негодования, но она уже знала, что никакой надежды у нее нет. Всего неделя… Только чудо может ее спасти! — Меня просватали без моего согласия.
Молодежь на улице продолжала петь и танцевать, вздымая матрас над головами. Бедняжка Исмена. Она мечтала выйти замуж за Одиссея, но тот женился на другой — отец Исмены не смог дать за дочерью богатого приданого. И вот завтра несчастная Исмена во главе веселой процессии войдет в церковь, чтобы стать женой нелюбимого.
— Петросу не надо было брать тебя в свою семью, Геро, — заметил Янис. — Ведь его отец был тебе очень дальним родственником. Но старик умер вскоре после твоего приезда сюда. Петрос по доброте душевной принял тебя в семью. Ты должна благодарить его, а вместо этого ты идешь наперекор.
— Лучше бы меня оставили в Англии!
— У тебя же там никого нет. Ты бы попала в приют.
Продолжать разговор не было смысла. Геро повернулась и пошла в кофейню Микиса. Там как обычно было много местных мужчин. Они пили вино и играли в карты. У стойки сидела совсем иная публика — почти все места были заняты иностранцами. Англичане только недавно открыли для себя поселок Сент-Джон и стали быстро осваивать здешние места. Геро проскользнула за стойку, Микис улыбнулся ей, но девушка не ответила. Хозяин кофейни был высоким, загорелым, добродушным. С появлением иностранцев его заведение превратилось в своеобразный клуб и начало процветать. Сюда заходили выпить вина, здесь устраивали деловые встречи и веселые пирушки.
— Нет ли писем для меня? — Геро смотрела на Микиса с надеждой, но тот покачал головой.
— Никто не любит тебя, Геро… В Англии, я хотел сказать, — добавил он, заметив вошедшего в кофейню Такиса. Тот искоса глянул на свою невесту, купил пачку сигарет и поспешил на улицу, где продолжалось веселье.
Взяв с полки стакан, Геро налила из-под крана воды. Она пила воду и разглядывала посетителей, когда ее внимание привлек радостный возглас Микиса:
— Добрый день, господин Дамиан! Чем могу служить? Вы еще не знакомы с этими господами? — Микис стал знакомить вошедшего с посетителями. А Геро не могла оторвать взгляд от незнакомого мужчины, пытаясь угадать, кто он такой.
— Вы грек? — Женщина с собачкой улыбнулась незнакомцу. — Из Афин?
Мужчина выпил бокал охлажденного вина.
— Нет, не из Афин, — коротко ответил он, поставив бокал на стойку.
Геро по-прежнему пристально смотрела на незнакомца. Он почувствовал взгляд девушки и взглянул в ее сторону. Смутившись, Геро опустила голову. Ее все еще мучила жажда, она опять потянулась к крану с водой, но при этом случайно задела сидевшую у стойки женщину.
— Какая неуклюжая! — воскликнула та. — Микис, кто эта девочка? Меня она давно интересует. Она, очевидно, киприотка, хотя выглядит типичной англичанкой.
— Она — не киприотка. Геро приехала сюда из Англии пять лет назад, тогда ей было двенадцать лет.
— Как интересно! А почему она ходит босиком?
«Какая невоспитанная женщина, — подумала Геро. — Разве можно задавать такие бестактные вопросы?»
— Геро очень бедна, у нее нет денег даже на обувь.
Ноги девушки были в пыли, подол юбки обтрепался, джемпер местами проела моль. К тому же одежда была измята, поскольку по ночам служила ей вместо подушки. Геро перевела взгляд на темноволосого незнакомца, невольно сравнивая его одежду со своей. Прекрасно пошитый светло-серый костюм, шелковая рубашка, красивый галстук…
«Что этот человек делает в Сент-Джоне, — недоумевала девушка, беспрепятственно разглядывая его лицо, пока он читал лежавшую на стойке газету.
Благородные черты несколько сурового лица, гладкая смуглая кожа, твердый подбородок, красивые дуги бровей. Зачесанные назад вьющиеся волосы открывали высокий аристократический лоб. Во взгляде темных проницательных глаз сквозило равнодушие — это она заметила, когда незнакомец небрежным жестом развернул газету. Серьезный, строгий мужчина, решила Геро, но очень привлекательный.
— Ты очень печальна, девочка, — заметила англичанка у стойки. — Что это с нею, Микис?
— На следующей неделе она выходит замуж, но ее это не радует. — Хозяин кофейни взглянул в сторону двери. — А вот и ее будущий муж.
Незнакомец из Греции отложил газету и медленно повернулся к двери. Холодным взглядом он окинул грузную фигуру вошедшего молодого человека, потом глянул на Геро.
— Бренди, — потребовал Такис, бросая деньги на стойку, — со льдом.
— Ты не хочешь заказать чего-нибудь для Геро? — спросил Микис, наливая бренди. — Она пьет простую воду.
— Это полезно для цвета лица. — Такис говорил по-гречески, он не знал английского. Содержимое бокала мгновенно исчезло. Забрав сдачу, молодой человек быстро ушел.
— Неудивительно, что Геро не хочет выходить за него. — Водитель автобуса Манолис, сидевший у двери, проводил взглядом Такиса, который вновь присоединился к веселящейся на улице молодежи. — За всю свою жизнь он ни дня не работал.
— Всегда сидел на шее у родителей, — подтвердил Микис, наливая выпивку капитану-англичанину, который собирался поселиться в Сент-Джоне после выхода в отставку. — А теперь за него будет работать жена.
— В промежутках между родами, — присоединился к разговору местный полицейский. — Хотя на это много времени не требуется, — усмехнулся он.
— Я заметила, что здесь все женщины работают за своих мужей, — вставила женщина с собачкой. — И не только в поле, но даже на строительстве дорог.
— На Кипре строят много новых дорог, — задумчиво произнес Микис. — Так что работы всем хватит.
Геро побледнела. Взгляды посетителей кофейни обратились к ней, как бы оценивая ее: тонкие руки с пушком золотистых волос, худенькое личико, высокий лоб, большие серые глаза, в которых застыла безнадежность. Девушка была болезненно худа, ее золотистые волосы выглядели тусклыми и безжизненными.
— Я не понимаю, как женщины справляются с такой тяжелой работой, — вступил в разговор молодой атташе немецкого посольства. — Мне раньше никогда не приходилось видеть, чтобы женщины ворочали киркой и лопатой. Но они такие изможденные… Горячий асфальт и слепящее солнце… — Он сочувственно покачал головой. — Строить дороги — не женское дело.
— А сколько они получают? — поинтересовалась англичанка.
— Три шиллинга в час.
— На такие деньги муж не особенно разгуляется, — заметил Янис.
— Он выручит еще за свои лимоны и маслины.
— Налить вам еще, господин Дамиан? — Микис взял с полки бутылку, но грек покачал головой.
— А что вы думаете по этому поводу? — обратилась к нему англичанка. — В Греции, наверное, то же самое? — Она потянулась к блюдцу с орехами, которое Микис поставил на стойку. — Как такая тяжелая работа сказывается на женщинах?
Незнакомец взглянул на назойливую даму с явным неудовольствием.
— Мне трудно судить: мне не приходилось бывать на их месте. Микис, сколько с меня?
— Ничего, это за мой счет.
— Спасибо. — Дамиан встал и снова взглянул на Геро.
— Как твоя фамилия? — спросил он.
— Кавендиш.
— Греческое имя и английская фамилия. Как ты оказалась здесь?
Девушка смущенно потупилась.
— Мои родители погибли, а других родственников у меня не было… То есть был только один — мой двоюродный дед. Он и согласился взять меня к себе…
— Старик умер вскоре после приезда Геро, — вмешался Микис. — А потом ее опекуном стал его сын, еще довольно молодой мужчина, и великодушно взял девочку в свою семью. Он добрый человек.
Дамиан перевел взгляд на Микиса.
— Добрый, говоришь?
— У него у самого три дочери, — объяснил Микис. — Все считают, что он был очень добр к Геро.
— Геро… возлюбленная Леандра[1]… — задумчиво произнес Дамиан, глядя на девушку. — И на следующей неделе ты выходишь замуж?
Геро не могла вымолвить ни слова. На ее лице опять появилось затравленное выражение. Девушка только прижала дрожащую руку к груди и тяжело вздохнула.
— Она будет счастлива, вот увидите, — заметил Янис. — Родит одного или двух детишек и будет счастлива, как все.
— Ты ведь будешь жить с родителями Такиса, верно, Геро? — Микис налил себе стакан холодного вина. — Им повезло. Ты будешь заботиться о них, когда они станут совсем беспомощными.
Дети и работа в поле, уход за стариками и тяжелый труд на строительстве дороги… Да еще Такиc… Геро стиснула кулаки, готовая расплакаться от отчаянья. Родители Такиса жили в лачуге вместе с цыплятами и козами, а их главным богатством был осел. И хотя такой уклад жизни ничем не отличался от того, к которому Геро привыкла в доме опекуна, все же девушка надеялась, что замужество поможет ей вырваться из нищеты. Она не предполагала, что ее выдадут за кипрского крестьянина.
— Какой ужасный шум! — пожаловалась англичанка на громкие звуки, доносившиеся с улицы. — Почему у вас такой шумный народ, Микис?
Хозяин кофейни только пожал плечами. Он всегда был вежлив со своими клиентами, но Геро часто задавалась вопросом, как он на самом деле относится к этим людям, — ведь некоторые иностранцы относились к нему с явным пренебрежением и делали непростительно грубые замечания о местных обычаях.
— Это обычное веселье перед свадьбой, — объяснил Янис. — Так у нас издавна.
— Мистер Дамиан, а что вы думаете об этом?
С высоты своего роста Дамиан равнодушно взглянул на назойливую англичанку.
— Мадам, — медленно произнес он, — если вы поселились в стране с непривычными для вас обычаями, то следует поскорее приспособиться к ним. Этот остров — родина киприотов, и они имеют полное право придерживаться своих традиций. — Дамиан сунул руку в карман и достал деньги. — Купи себе туфли, — сказал он Геро и положил на стойку банкноту. Кивнув Микису и попрощавшись с молодым немецким атташе, он не спеша покинул кофейню.
— Геро, — напомнил девушке Микис, — тебе лучше идти домой. Петрос будет тебя искать.
Девушка вышла на улицу как раз в тот момент, когда отъехал автомобиль грека — роскошный черный «мерседес».
Шум на улице стал просто оглушительным. Кто-то выставил на порог дома радио, и теперь по всей округе разносилась зажигательная мелодия бузуки, популярная на Кипре и в Греции.
— Скоро твоя очередь, Геро! — послышалось из толпы. Все засмеялись. — Осталась всего неделя!
Девушка поспешила прочь. На сердце у нее было очень тяжело. Родители Геро очень любили свою дочь, но после их гибели она осталась совсем одна и без средств к существованию. Соседка по дому вспомнила, что мать девочки упоминала о своем дальнем родственнике на Кипре — он был крестным отцом Геро, и девочку назвали так в честь его жены. Добрая женщина навела справки. Она была уверена, что Геро будет лучше у родственников, чем в приюте. Коста согласился взять крестницу, и девочке, наверное, жилось бы неплохо, если бы старик протянул подольше. Но всего через несколько дней после ее приезда на остров крестный умер, и Геро оказалась на попечении его сына. Петрос не хотел брать девочку в свою семью, но соседи считали, что его долг — выполнить волю отца, а мнение соседей на Кипре много значит. Геро была тогда слишком мала, чтобы самой решать свою судьбу. Ей даже не к кому было обратиться за помощью, — добрая соседка уехала из Англии в Австралию.
Долгие пять лет Геро безропотно сносила все тяготы жизни, лишь тихо плакала по ночам. Особенно тяжело девушке стало несколько месяцев назад, когда Петрос заявил, что он намерен найти ей мужа. На хорошую партию Геро рассчитывать не могла, ведь у нее не было приданого. Если бы ее опекун платил девушке за работу, которую она делала для него, ей удалось бы скопить немного и вернуться в Англию. Но Петрос не давал ей денег. Геро бесплатно работала в поле, собирала маслины и лимоны, кормила кур и коз, присматривала за многочисленными детьми Петроса, среди которых было три девочки. Их будущее очень беспокоило отца, потому что каждой из них он должен был дать в приданое дом.
«Интересно, кто этот господин Дамиан?» — думала Геро, поднимаясь вверх по пыльной дороге к так называемой ферме своего опекуна. Удивительно — незнакомец был так привлекателен, и одновременно так неприступен. Как ловко он поставил на место эту назойливую англичанку! Совершенно невозможная женщина! Какие бестактные вопросы она задавала Микису! Но где же живет Дамиан? Геро попыталась вспомнить, какие дома в поселке сдаются внаем. Только дом, предназначенный в приданое дочери Стефанидесов. Элли еще слишком молода, чтобы выходить замуж, а дом для нее уже готов. Может быть, Дамиан снял его?
— Где ты была?! — набросился на нее Петрос. — Цыплята не кормлены!
Никто в этой семье не говорил по-английски, и Геро могла поговорить на своем родном языке только в кофейне у Микиса. А скоро она лишится и этого. Как только девушка выходит замуж, она уже себе не хозяйка. Ее будут отпускать из дома лишь на работу. Замужние киприотки не посещают кофейни.
— Я ходила узнать, нет ли мне писем.
— Писем? От кого?
— От кого-нибудь, — уклончиво ответила Геро. Это было бы чудом… только на чудо она и надеялась.
— Как ты можешь получить письмо, если в Англии у тебя никого нет? Ведь ты ждешь письма из Англии?
Девушка молча покачала головой. Она не могла сказать, от кого она ждала письма. Геро жила этой несбыточной мечтой, хотя не хуже Петроса знала, что ни в Англии, ни в каком другом уголке планеты нет человека, который мог бы написать ей.
Печально понурясь, девушка пошла кормить кур. Каменистая земля уже не причиняла боли ее босым ногам; яркое солнце уже не слепило. Иногда Геро чувствовала себя киприоткой — так давно она покинула родину. Киприотка… А через неделю она станет женой Такиса… Девушка все еще сжимала в руке деньги, которые дал ей Дамиан. Если бы он знал, как ей хочется вернуться в Англию! А вдруг он даст ей денег на билет? Он, наверное, очень богат — у него такая роскошная машина! И костюм на нем дорогой. Вдруг ей захотелось вновь увидеть этого человека. Она бы все ему рассказала и попросила помочь. Возможно, Дамиан не захочет ее слушать, но девушке почему-то казалось, что он добр, несмотря на свой суровый вид — ведь он пожалел ее и дал ей денег на туфли.
— Что стоишь как неживая! — Пронзительный голос Марии вывел Геро из оцепенения, и она со всех ног бросилась к курятнику.
Кур кормили очень скудно. Геро насыпала им зерна, но его было мало, и куры стали драться. Девушка стояла и наблюдала за птицами, но мысли ее были далеко — она опять думала о Дамиане. Теперь Геро уже сомневалась, что он сможет ей помочь. Чего ради ему это делать? Может, они никогда больше не встретятся. Возможно, грек оказался здесь случайно… Но Микис знает его…
Геро понимала, что пытается ухватиться за соломинку, которой в действительности нет. Брак с Такисом неизбежен, с этим надо смириться. Муж-бездельник, куча детей, старики-родители, требующие ухода… и работа. Так уж суждено…
После обеда, который состоял из овощей и маленького кусочка тушеного мяса, Геро ушла в сарайчик, служивший ей спальней. Захватив с собой ведро, Геро набрала воды и умылась; потом поставила маленькое зеркальце и принялась расчесывать волосы. Местами они выгорели на солнце, но это лишь подчеркивало красоту глаз Геро, придавая им большую выразительность и глубину. Классически правильные черты лица девушки могли быть унаследованы ею от какого-нибудь эллинского предка. Ее изящная хрупкая фигура тоже наводила на мысль о прекрасных корах[2]. Однако греков в роду у Геро не было, она была чистокровной англичанкой, хоть и носила греческое имя.
Скоро волосы Геро засияли чистым золотом, но их чудесный блеск не доставил девушке радости. Ей не хотелось выглядеть привлекательной перед Такисом. Геро посмотрела на свои ладони — они уже успели огрубеть от работы…
Мимо прошла преждевременно состарившаяся сгорбленная женщина. Она вела за собой осла, нагруженного корзинами с овощами.
— Здравствуй! — Женщина улыбнулась Геро. Девушка ответила на ее приветствие, а сама подумала:
«Что может быть хуже судьбы женщины, родившейся на Востоке?»
Вдруг у Геро замерло сердце — к ней приближался Такис. На его заплывшем жиром лице блуждала ехидная улыбка.
— Куда это ты собралась? — Его маленькие глазки смотрели на девушку с явным вожделением.
— В кофейню.
— Держись подальше от англичан! — угрожающе бросил Такис.
Он подошел совсем близко, и Геро закрыла глаза, мысленно вспоминая Дамиана, его темные проницательные глаза, красивые черты, стройную фигуру.
— Мы еще не женаты, — возразила Геро. — Ты не можешь пока запретить мне ходить туда. Я сама англичанка! — Был ли смысл повторять это? Да, к англичанам на острове относились с уважением, но Геро уже никто не считал англичанкой.
Из дома вышел Петрос.
— В чем дело? — спросил он Такиса.
— Геро опять собирается в кофейню Микиса, — пожаловался Такис и недовольно поджал губы. — Она опять будет болтать с англичанами, а мне это не нравится.
— Зачем ты идешь туда?
— Спросить, нет ли писем.
— Но ты уже ходила за письмами. Ты же знаешь, что никто и никогда тебе не напишет.
— Автобус привозит почту в пять часов. Когда я была там, он еще не вернулся из Никозии.
— Не пускай ее! — крикнула из окна дома Мария. — Она должна еще постирать белье!
— Иди. — Петрос кивнул в сторону дома. — Тебя ждет работа. А ты, Такис, не должен приходить сюда. Ты же знаешь, что до свадьбы не должен встречаться с Геро.
— Пока не должен… — Он окинул фигурку девушки взглядом собственника. — Осталась всего неделя… Геро, девочка, улыбнись мне!
Девушка в нерешительности топталась на месте. Что-то подталкивало ее пойти в кофейню и спросить о Дамиане. Деньги, которые он с такой беспечностью отдал ей, вселяли в Геро надежду. Пусть даже этот человек не поможет ей, она все равно должна его увидеть.
— Иди в дом, — повторил Петрос. В эту минуту дверь с грохотом распахнулась, и во двор выбежали двое его сыновей.
Искоса взглянув на своего опекуна, Геро подумала, что могла бы сейчас ослушаться его. Нет, за долгие годы она привыкла подчиняться… А Петрос порой бывал очень жесток.
Геро послушно принялась за работу. Такис и Петрос расположились во дворе под деревом и наблюдали за ней. Девушка стирала белье, а в ее голове проносились разные мысли… Дамиан… Такис… Жизнь в доме престарелых родителей мужа… Геро станет служанкой в доме мужа; старики будут то и дело попрекать ее тем, что их сын женился на бесприданнице.
Взгляд девушки остановился на маленькой сараюшке, которая в течение пяти лет служила ей спальней. Ей осталось прожить здесь всего неделю…
А потом… Шаферы пойдут в дом Такиса и вынесут матрас… девушки с песнями украсят его… На следующий день невесту нарядят, и она во главе процессии пойдет в церковь. Все вокруг будут смеяться и шутить, только невеста будет печальна. Потом они войдут в церковь, и Геро станет женой Такиса. Свадьба продлится два или даже три дня, и каждую ночь Геро должна будет проводить с Такисом…
Охваченная отчаянием, девушка застыла над тазом с бельем. Она стремилась к свободе всем своим существом, но оставалась в неволе.
— Я — англичанка! — как заклинание, шептала Геро. — Кто-нибудь должен мне помочь! Я не хочу, чтобы меня насильно выдавали замуж… не хочу! — вдруг закричала она и, не обращая внимания на двух удивленных мужчин, бросилась прочь со двора. Она только услышала, как Петрос и Такис побежали за ней. До Геро донеслись их сердитые голоса.
— Ну, она у меня поплатится за это! — кричал Петрос.
— Не беспокойся. Я сам проучу ее, как только она станет моей женой! — успокаивал его Такис.
Задыхаясь, Геро бежала по деревне, хотя и знала, что ее поймают — несколько мужчин из соседей уже присоединились к погоне. Наконец девушка подбежала к шоссе.
Навстречу ей, широко раскинув руки, двигался толстый бакалейщик Павлос. Чтобы увернуться, Геро выскочила на дорогу. Мчавшийся к деревне «мерседес» едва не задел ее, но вовремя остановился.
От неожиданности девушка споткнулась и упала. Едва она поднялась на ноги, как к ней подбежал Петрос, схватил за плечи и начал немилосердно трясти. Геро стояла в окружении сердитых людей, озираясь по сторонам, как загнанный в ловушку зверек. Ее умоляющий взгляд остановился на владельце «мерседеса». Нахмурившись, тот молча смотрел на девушку.
— Что случилось? — спросил Янис.
— Она пыталась убежать, — объяснил Петрос, и толпа осуждающе зашумела.
— Какая черная неблагодарность!
— Как она могла?!
— У нее же нет приданого!
— И это после всего, что Петрос для нее сделал!
— Она не хочет тебя в мужья, — засмеялся какой-то парень, хлопнув Такиса по плечу.
Мрачный взгляд жениха остановился на лице Геро. Он красноречиво говорил о том, что ждет девушку совсем скоро.
Геро попыталась вырваться, но напрасно — теперь ее окружала половина населения деревни. Испуганный взгляд девушки вновь устремился на стоявшего у машины Дамиана. Он не вмешивался, только слушал, что говорили вокруг, и не сводил глаз с Геро, которая в конце концов прекратила борьбу и разрыдалась в голос.
— Ведите ее домой. — Такис крепко стиснул руку девушки. — Скоро ты за все заплатишь, так и знай! — Он потащил ее за собой. Петрос держал Геро за другую руку. Вся толпа приготовилась последовать за ними.
— Стойте! — Спокойный голос заставил всех остановиться. Сердце Геро учащенно забилось. Неужели этот человек хочет ей помочь? — Девушку нужно отвезти в больницу.
— В больницу? С ней же ничего не случилось.
— Хорошая трепка ей нужна, и больше ничего! — сердито бросил Петрос.
— Отпустите девушку. — Дамиан даже не повысил голос, но его слова сразу подействовали. — А теперь отойдите от нее… все. — Он подошел ближе, и все расступились. Кто-то лишь проворчал, что чертовы иностранцы заполонили остров и теперь суются не в свои дела.
— Я ее опекун, — выступил вперед Петрос. Стараясь придать себе побольше важности, он выпрямился во весь рост, но Дамиан все равно был выше его на целую голову. — Я отвезу ее в больницу.
Не удостоив его ответом, Дамиан велел девушке подойти. Геро медленно приблизилась.
— Садись в машину, девочка.
— Она не поедет с вами…
— Делай, что я сказал!
— Хорошо… — Геро подчинилась. У нее так дрожали ноги, что она едва могла идти. Проходя мимо своего спасителя, она бросила на него полный благодарности взгляд.
Дамиан понял, что девушка не в силах говорить, и ободряюще улыбнулся ей.
«Это спасение?» — спрашивала она себя, опускаясь на мягкое сиденье. Может быть. Во всяком случае у нее появился шанс попросить Дамиана о помощи.
— Я поеду с вами! — крикнул Петрос, но тут же осекся под суровым взглядом Дамиана.
— Вам непременно следует поехать в больницу, если вы так беспокоитесь о здоровье девушки. Без сомнения владелец местного такси будет рад возможности заработать. — С этими словами Дамиан сел за руль, и «мерседес» скрылся из вида.
Жителям деревни осталось только судачить о случившемся.
— Ты следующая! — Спирос наклонился к Геро и громко рассмеялся. Девушка вздрогнула и побледнела. — Ты ведь скоро выйдешь за Такиса.
— Но я англичанка! — возмущенно воскликнула девушка, стиснув кулаки. — Меня нельзя насильно выдавать замуж!
— А куда ты денешься? Твой опекун — киприот, и ты должна подчиняться здешним обычаям. К тому же ты сирота, у тебя нет приданого. Радуйся, что тебе нашли мужа. Если нет своего дома, замуж не выйдешь — таков на Кипре обычай. Бесприданница так и останется старой девой!
— Эй, Геро! Скоро понесут твою постель…
— Я не выйду за деревенщину!
— Тише, Геро, тише. — К ним подошел мясник Янис. — Если Петрос услышит, тебе несдобровать. Твой опекун рад, что Такис берет тебя в жены без приданого. Ты же знаешь — родители парня не в восторге от предстоящего брака. Они согласились взять тебя в дом только потому, что они уже стары и за ними некому ухаживать. После свадьбы это будешь делать ты.
— Пусть Петрос и мой опекун, но он не может выдать меня замуж силком.
— Тебя уже просватали. Ты же знаешь, помолвку нельзя разорвать. Так что деваться тебе некуда.
— Я — англичанка! — Голос Геро дрожал от негодования, но она уже знала, что никакой надежды у нее нет. Всего неделя… Только чудо может ее спасти! — Меня просватали без моего согласия.
Молодежь на улице продолжала петь и танцевать, вздымая матрас над головами. Бедняжка Исмена. Она мечтала выйти замуж за Одиссея, но тот женился на другой — отец Исмены не смог дать за дочерью богатого приданого. И вот завтра несчастная Исмена во главе веселой процессии войдет в церковь, чтобы стать женой нелюбимого.
— Петросу не надо было брать тебя в свою семью, Геро, — заметил Янис. — Ведь его отец был тебе очень дальним родственником. Но старик умер вскоре после твоего приезда сюда. Петрос по доброте душевной принял тебя в семью. Ты должна благодарить его, а вместо этого ты идешь наперекор.
— Лучше бы меня оставили в Англии!
— У тебя же там никого нет. Ты бы попала в приют.
Продолжать разговор не было смысла. Геро повернулась и пошла в кофейню Микиса. Там как обычно было много местных мужчин. Они пили вино и играли в карты. У стойки сидела совсем иная публика — почти все места были заняты иностранцами. Англичане только недавно открыли для себя поселок Сент-Джон и стали быстро осваивать здешние места. Геро проскользнула за стойку, Микис улыбнулся ей, но девушка не ответила. Хозяин кофейни был высоким, загорелым, добродушным. С появлением иностранцев его заведение превратилось в своеобразный клуб и начало процветать. Сюда заходили выпить вина, здесь устраивали деловые встречи и веселые пирушки.
— Нет ли писем для меня? — Геро смотрела на Микиса с надеждой, но тот покачал головой.
— Никто не любит тебя, Геро… В Англии, я хотел сказать, — добавил он, заметив вошедшего в кофейню Такиса. Тот искоса глянул на свою невесту, купил пачку сигарет и поспешил на улицу, где продолжалось веселье.
Взяв с полки стакан, Геро налила из-под крана воды. Она пила воду и разглядывала посетителей, когда ее внимание привлек радостный возглас Микиса:
— Добрый день, господин Дамиан! Чем могу служить? Вы еще не знакомы с этими господами? — Микис стал знакомить вошедшего с посетителями. А Геро не могла оторвать взгляд от незнакомого мужчины, пытаясь угадать, кто он такой.
— Вы грек? — Женщина с собачкой улыбнулась незнакомцу. — Из Афин?
Мужчина выпил бокал охлажденного вина.
— Нет, не из Афин, — коротко ответил он, поставив бокал на стойку.
Геро по-прежнему пристально смотрела на незнакомца. Он почувствовал взгляд девушки и взглянул в ее сторону. Смутившись, Геро опустила голову. Ее все еще мучила жажда, она опять потянулась к крану с водой, но при этом случайно задела сидевшую у стойки женщину.
— Какая неуклюжая! — воскликнула та. — Микис, кто эта девочка? Меня она давно интересует. Она, очевидно, киприотка, хотя выглядит типичной англичанкой.
— Она — не киприотка. Геро приехала сюда из Англии пять лет назад, тогда ей было двенадцать лет.
— Как интересно! А почему она ходит босиком?
«Какая невоспитанная женщина, — подумала Геро. — Разве можно задавать такие бестактные вопросы?»
— Геро очень бедна, у нее нет денег даже на обувь.
Ноги девушки были в пыли, подол юбки обтрепался, джемпер местами проела моль. К тому же одежда была измята, поскольку по ночам служила ей вместо подушки. Геро перевела взгляд на темноволосого незнакомца, невольно сравнивая его одежду со своей. Прекрасно пошитый светло-серый костюм, шелковая рубашка, красивый галстук…
«Что этот человек делает в Сент-Джоне, — недоумевала девушка, беспрепятственно разглядывая его лицо, пока он читал лежавшую на стойке газету.
Благородные черты несколько сурового лица, гладкая смуглая кожа, твердый подбородок, красивые дуги бровей. Зачесанные назад вьющиеся волосы открывали высокий аристократический лоб. Во взгляде темных проницательных глаз сквозило равнодушие — это она заметила, когда незнакомец небрежным жестом развернул газету. Серьезный, строгий мужчина, решила Геро, но очень привлекательный.
— Ты очень печальна, девочка, — заметила англичанка у стойки. — Что это с нею, Микис?
— На следующей неделе она выходит замуж, но ее это не радует. — Хозяин кофейни взглянул в сторону двери. — А вот и ее будущий муж.
Незнакомец из Греции отложил газету и медленно повернулся к двери. Холодным взглядом он окинул грузную фигуру вошедшего молодого человека, потом глянул на Геро.
— Бренди, — потребовал Такис, бросая деньги на стойку, — со льдом.
— Ты не хочешь заказать чего-нибудь для Геро? — спросил Микис, наливая бренди. — Она пьет простую воду.
— Это полезно для цвета лица. — Такис говорил по-гречески, он не знал английского. Содержимое бокала мгновенно исчезло. Забрав сдачу, молодой человек быстро ушел.
— Неудивительно, что Геро не хочет выходить за него. — Водитель автобуса Манолис, сидевший у двери, проводил взглядом Такиса, который вновь присоединился к веселящейся на улице молодежи. — За всю свою жизнь он ни дня не работал.
— Всегда сидел на шее у родителей, — подтвердил Микис, наливая выпивку капитану-англичанину, который собирался поселиться в Сент-Джоне после выхода в отставку. — А теперь за него будет работать жена.
— В промежутках между родами, — присоединился к разговору местный полицейский. — Хотя на это много времени не требуется, — усмехнулся он.
— Я заметила, что здесь все женщины работают за своих мужей, — вставила женщина с собачкой. — И не только в поле, но даже на строительстве дорог.
— На Кипре строят много новых дорог, — задумчиво произнес Микис. — Так что работы всем хватит.
Геро побледнела. Взгляды посетителей кофейни обратились к ней, как бы оценивая ее: тонкие руки с пушком золотистых волос, худенькое личико, высокий лоб, большие серые глаза, в которых застыла безнадежность. Девушка была болезненно худа, ее золотистые волосы выглядели тусклыми и безжизненными.
— Я не понимаю, как женщины справляются с такой тяжелой работой, — вступил в разговор молодой атташе немецкого посольства. — Мне раньше никогда не приходилось видеть, чтобы женщины ворочали киркой и лопатой. Но они такие изможденные… Горячий асфальт и слепящее солнце… — Он сочувственно покачал головой. — Строить дороги — не женское дело.
— А сколько они получают? — поинтересовалась англичанка.
— Три шиллинга в час.
— На такие деньги муж не особенно разгуляется, — заметил Янис.
— Он выручит еще за свои лимоны и маслины.
— Налить вам еще, господин Дамиан? — Микис взял с полки бутылку, но грек покачал головой.
— А что вы думаете по этому поводу? — обратилась к нему англичанка. — В Греции, наверное, то же самое? — Она потянулась к блюдцу с орехами, которое Микис поставил на стойку. — Как такая тяжелая работа сказывается на женщинах?
Незнакомец взглянул на назойливую даму с явным неудовольствием.
— Мне трудно судить: мне не приходилось бывать на их месте. Микис, сколько с меня?
— Ничего, это за мой счет.
— Спасибо. — Дамиан встал и снова взглянул на Геро.
— Как твоя фамилия? — спросил он.
— Кавендиш.
— Греческое имя и английская фамилия. Как ты оказалась здесь?
Девушка смущенно потупилась.
— Мои родители погибли, а других родственников у меня не было… То есть был только один — мой двоюродный дед. Он и согласился взять меня к себе…
— Старик умер вскоре после приезда Геро, — вмешался Микис. — А потом ее опекуном стал его сын, еще довольно молодой мужчина, и великодушно взял девочку в свою семью. Он добрый человек.
Дамиан перевел взгляд на Микиса.
— Добрый, говоришь?
— У него у самого три дочери, — объяснил Микис. — Все считают, что он был очень добр к Геро.
— Геро… возлюбленная Леандра[1]… — задумчиво произнес Дамиан, глядя на девушку. — И на следующей неделе ты выходишь замуж?
Геро не могла вымолвить ни слова. На ее лице опять появилось затравленное выражение. Девушка только прижала дрожащую руку к груди и тяжело вздохнула.
— Она будет счастлива, вот увидите, — заметил Янис. — Родит одного или двух детишек и будет счастлива, как все.
— Ты ведь будешь жить с родителями Такиса, верно, Геро? — Микис налил себе стакан холодного вина. — Им повезло. Ты будешь заботиться о них, когда они станут совсем беспомощными.
Дети и работа в поле, уход за стариками и тяжелый труд на строительстве дороги… Да еще Такиc… Геро стиснула кулаки, готовая расплакаться от отчаянья. Родители Такиса жили в лачуге вместе с цыплятами и козами, а их главным богатством был осел. И хотя такой уклад жизни ничем не отличался от того, к которому Геро привыкла в доме опекуна, все же девушка надеялась, что замужество поможет ей вырваться из нищеты. Она не предполагала, что ее выдадут за кипрского крестьянина.
— Какой ужасный шум! — пожаловалась англичанка на громкие звуки, доносившиеся с улицы. — Почему у вас такой шумный народ, Микис?
Хозяин кофейни только пожал плечами. Он всегда был вежлив со своими клиентами, но Геро часто задавалась вопросом, как он на самом деле относится к этим людям, — ведь некоторые иностранцы относились к нему с явным пренебрежением и делали непростительно грубые замечания о местных обычаях.
— Это обычное веселье перед свадьбой, — объяснил Янис. — Так у нас издавна.
— Мистер Дамиан, а что вы думаете об этом?
С высоты своего роста Дамиан равнодушно взглянул на назойливую англичанку.
— Мадам, — медленно произнес он, — если вы поселились в стране с непривычными для вас обычаями, то следует поскорее приспособиться к ним. Этот остров — родина киприотов, и они имеют полное право придерживаться своих традиций. — Дамиан сунул руку в карман и достал деньги. — Купи себе туфли, — сказал он Геро и положил на стойку банкноту. Кивнув Микису и попрощавшись с молодым немецким атташе, он не спеша покинул кофейню.
— Геро, — напомнил девушке Микис, — тебе лучше идти домой. Петрос будет тебя искать.
Девушка вышла на улицу как раз в тот момент, когда отъехал автомобиль грека — роскошный черный «мерседес».
Шум на улице стал просто оглушительным. Кто-то выставил на порог дома радио, и теперь по всей округе разносилась зажигательная мелодия бузуки, популярная на Кипре и в Греции.
— Скоро твоя очередь, Геро! — послышалось из толпы. Все засмеялись. — Осталась всего неделя!
Девушка поспешила прочь. На сердце у нее было очень тяжело. Родители Геро очень любили свою дочь, но после их гибели она осталась совсем одна и без средств к существованию. Соседка по дому вспомнила, что мать девочки упоминала о своем дальнем родственнике на Кипре — он был крестным отцом Геро, и девочку назвали так в честь его жены. Добрая женщина навела справки. Она была уверена, что Геро будет лучше у родственников, чем в приюте. Коста согласился взять крестницу, и девочке, наверное, жилось бы неплохо, если бы старик протянул подольше. Но всего через несколько дней после ее приезда на остров крестный умер, и Геро оказалась на попечении его сына. Петрос не хотел брать девочку в свою семью, но соседи считали, что его долг — выполнить волю отца, а мнение соседей на Кипре много значит. Геро была тогда слишком мала, чтобы самой решать свою судьбу. Ей даже не к кому было обратиться за помощью, — добрая соседка уехала из Англии в Австралию.
Долгие пять лет Геро безропотно сносила все тяготы жизни, лишь тихо плакала по ночам. Особенно тяжело девушке стало несколько месяцев назад, когда Петрос заявил, что он намерен найти ей мужа. На хорошую партию Геро рассчитывать не могла, ведь у нее не было приданого. Если бы ее опекун платил девушке за работу, которую она делала для него, ей удалось бы скопить немного и вернуться в Англию. Но Петрос не давал ей денег. Геро бесплатно работала в поле, собирала маслины и лимоны, кормила кур и коз, присматривала за многочисленными детьми Петроса, среди которых было три девочки. Их будущее очень беспокоило отца, потому что каждой из них он должен был дать в приданое дом.
«Интересно, кто этот господин Дамиан?» — думала Геро, поднимаясь вверх по пыльной дороге к так называемой ферме своего опекуна. Удивительно — незнакомец был так привлекателен, и одновременно так неприступен. Как ловко он поставил на место эту назойливую англичанку! Совершенно невозможная женщина! Какие бестактные вопросы она задавала Микису! Но где же живет Дамиан? Геро попыталась вспомнить, какие дома в поселке сдаются внаем. Только дом, предназначенный в приданое дочери Стефанидесов. Элли еще слишком молода, чтобы выходить замуж, а дом для нее уже готов. Может быть, Дамиан снял его?
— Где ты была?! — набросился на нее Петрос. — Цыплята не кормлены!
Никто в этой семье не говорил по-английски, и Геро могла поговорить на своем родном языке только в кофейне у Микиса. А скоро она лишится и этого. Как только девушка выходит замуж, она уже себе не хозяйка. Ее будут отпускать из дома лишь на работу. Замужние киприотки не посещают кофейни.
— Я ходила узнать, нет ли мне писем.
— Писем? От кого?
— От кого-нибудь, — уклончиво ответила Геро. Это было бы чудом… только на чудо она и надеялась.
— Как ты можешь получить письмо, если в Англии у тебя никого нет? Ведь ты ждешь письма из Англии?
Девушка молча покачала головой. Она не могла сказать, от кого она ждала письма. Геро жила этой несбыточной мечтой, хотя не хуже Петроса знала, что ни в Англии, ни в каком другом уголке планеты нет человека, который мог бы написать ей.
Печально понурясь, девушка пошла кормить кур. Каменистая земля уже не причиняла боли ее босым ногам; яркое солнце уже не слепило. Иногда Геро чувствовала себя киприоткой — так давно она покинула родину. Киприотка… А через неделю она станет женой Такиса… Девушка все еще сжимала в руке деньги, которые дал ей Дамиан. Если бы он знал, как ей хочется вернуться в Англию! А вдруг он даст ей денег на билет? Он, наверное, очень богат — у него такая роскошная машина! И костюм на нем дорогой. Вдруг ей захотелось вновь увидеть этого человека. Она бы все ему рассказала и попросила помочь. Возможно, Дамиан не захочет ее слушать, но девушке почему-то казалось, что он добр, несмотря на свой суровый вид — ведь он пожалел ее и дал ей денег на туфли.
— Что стоишь как неживая! — Пронзительный голос Марии вывел Геро из оцепенения, и она со всех ног бросилась к курятнику.
Кур кормили очень скудно. Геро насыпала им зерна, но его было мало, и куры стали драться. Девушка стояла и наблюдала за птицами, но мысли ее были далеко — она опять думала о Дамиане. Теперь Геро уже сомневалась, что он сможет ей помочь. Чего ради ему это делать? Может, они никогда больше не встретятся. Возможно, грек оказался здесь случайно… Но Микис знает его…
Геро понимала, что пытается ухватиться за соломинку, которой в действительности нет. Брак с Такисом неизбежен, с этим надо смириться. Муж-бездельник, куча детей, старики-родители, требующие ухода… и работа. Так уж суждено…
После обеда, который состоял из овощей и маленького кусочка тушеного мяса, Геро ушла в сарайчик, служивший ей спальней. Захватив с собой ведро, Геро набрала воды и умылась; потом поставила маленькое зеркальце и принялась расчесывать волосы. Местами они выгорели на солнце, но это лишь подчеркивало красоту глаз Геро, придавая им большую выразительность и глубину. Классически правильные черты лица девушки могли быть унаследованы ею от какого-нибудь эллинского предка. Ее изящная хрупкая фигура тоже наводила на мысль о прекрасных корах[2]. Однако греков в роду у Геро не было, она была чистокровной англичанкой, хоть и носила греческое имя.
Скоро волосы Геро засияли чистым золотом, но их чудесный блеск не доставил девушке радости. Ей не хотелось выглядеть привлекательной перед Такисом. Геро посмотрела на свои ладони — они уже успели огрубеть от работы…
Мимо прошла преждевременно состарившаяся сгорбленная женщина. Она вела за собой осла, нагруженного корзинами с овощами.
— Здравствуй! — Женщина улыбнулась Геро. Девушка ответила на ее приветствие, а сама подумала:
«Что может быть хуже судьбы женщины, родившейся на Востоке?»
Вдруг у Геро замерло сердце — к ней приближался Такис. На его заплывшем жиром лице блуждала ехидная улыбка.
— Куда это ты собралась? — Его маленькие глазки смотрели на девушку с явным вожделением.
— В кофейню.
— Держись подальше от англичан! — угрожающе бросил Такис.
Он подошел совсем близко, и Геро закрыла глаза, мысленно вспоминая Дамиана, его темные проницательные глаза, красивые черты, стройную фигуру.
— Мы еще не женаты, — возразила Геро. — Ты не можешь пока запретить мне ходить туда. Я сама англичанка! — Был ли смысл повторять это? Да, к англичанам на острове относились с уважением, но Геро уже никто не считал англичанкой.
Из дома вышел Петрос.
— В чем дело? — спросил он Такиса.
— Геро опять собирается в кофейню Микиса, — пожаловался Такис и недовольно поджал губы. — Она опять будет болтать с англичанами, а мне это не нравится.
— Зачем ты идешь туда?
— Спросить, нет ли писем.
— Но ты уже ходила за письмами. Ты же знаешь, что никто и никогда тебе не напишет.
— Автобус привозит почту в пять часов. Когда я была там, он еще не вернулся из Никозии.
— Не пускай ее! — крикнула из окна дома Мария. — Она должна еще постирать белье!
— Иди. — Петрос кивнул в сторону дома. — Тебя ждет работа. А ты, Такис, не должен приходить сюда. Ты же знаешь, что до свадьбы не должен встречаться с Геро.
— Пока не должен… — Он окинул фигурку девушки взглядом собственника. — Осталась всего неделя… Геро, девочка, улыбнись мне!
Девушка в нерешительности топталась на месте. Что-то подталкивало ее пойти в кофейню и спросить о Дамиане. Деньги, которые он с такой беспечностью отдал ей, вселяли в Геро надежду. Пусть даже этот человек не поможет ей, она все равно должна его увидеть.
— Иди в дом, — повторил Петрос. В эту минуту дверь с грохотом распахнулась, и во двор выбежали двое его сыновей.
Искоса взглянув на своего опекуна, Геро подумала, что могла бы сейчас ослушаться его. Нет, за долгие годы она привыкла подчиняться… А Петрос порой бывал очень жесток.
Геро послушно принялась за работу. Такис и Петрос расположились во дворе под деревом и наблюдали за ней. Девушка стирала белье, а в ее голове проносились разные мысли… Дамиан… Такис… Жизнь в доме престарелых родителей мужа… Геро станет служанкой в доме мужа; старики будут то и дело попрекать ее тем, что их сын женился на бесприданнице.
Взгляд девушки остановился на маленькой сараюшке, которая в течение пяти лет служила ей спальней. Ей осталось прожить здесь всего неделю…
А потом… Шаферы пойдут в дом Такиса и вынесут матрас… девушки с песнями украсят его… На следующий день невесту нарядят, и она во главе процессии пойдет в церковь. Все вокруг будут смеяться и шутить, только невеста будет печальна. Потом они войдут в церковь, и Геро станет женой Такиса. Свадьба продлится два или даже три дня, и каждую ночь Геро должна будет проводить с Такисом…
Охваченная отчаянием, девушка застыла над тазом с бельем. Она стремилась к свободе всем своим существом, но оставалась в неволе.
— Я — англичанка! — как заклинание, шептала Геро. — Кто-нибудь должен мне помочь! Я не хочу, чтобы меня насильно выдавали замуж… не хочу! — вдруг закричала она и, не обращая внимания на двух удивленных мужчин, бросилась прочь со двора. Она только услышала, как Петрос и Такис побежали за ней. До Геро донеслись их сердитые голоса.
— Ну, она у меня поплатится за это! — кричал Петрос.
— Не беспокойся. Я сам проучу ее, как только она станет моей женой! — успокаивал его Такис.
Задыхаясь, Геро бежала по деревне, хотя и знала, что ее поймают — несколько мужчин из соседей уже присоединились к погоне. Наконец девушка подбежала к шоссе.
Навстречу ей, широко раскинув руки, двигался толстый бакалейщик Павлос. Чтобы увернуться, Геро выскочила на дорогу. Мчавшийся к деревне «мерседес» едва не задел ее, но вовремя остановился.
От неожиданности девушка споткнулась и упала. Едва она поднялась на ноги, как к ней подбежал Петрос, схватил за плечи и начал немилосердно трясти. Геро стояла в окружении сердитых людей, озираясь по сторонам, как загнанный в ловушку зверек. Ее умоляющий взгляд остановился на владельце «мерседеса». Нахмурившись, тот молча смотрел на девушку.
— Что случилось? — спросил Янис.
— Она пыталась убежать, — объяснил Петрос, и толпа осуждающе зашумела.
— Какая черная неблагодарность!
— Как она могла?!
— У нее же нет приданого!
— И это после всего, что Петрос для нее сделал!
— Она не хочет тебя в мужья, — засмеялся какой-то парень, хлопнув Такиса по плечу.
Мрачный взгляд жениха остановился на лице Геро. Он красноречиво говорил о том, что ждет девушку совсем скоро.
Геро попыталась вырваться, но напрасно — теперь ее окружала половина населения деревни. Испуганный взгляд девушки вновь устремился на стоявшего у машины Дамиана. Он не вмешивался, только слушал, что говорили вокруг, и не сводил глаз с Геро, которая в конце концов прекратила борьбу и разрыдалась в голос.
— Ведите ее домой. — Такис крепко стиснул руку девушки. — Скоро ты за все заплатишь, так и знай! — Он потащил ее за собой. Петрос держал Геро за другую руку. Вся толпа приготовилась последовать за ними.
— Стойте! — Спокойный голос заставил всех остановиться. Сердце Геро учащенно забилось. Неужели этот человек хочет ей помочь? — Девушку нужно отвезти в больницу.
— В больницу? С ней же ничего не случилось.
— Хорошая трепка ей нужна, и больше ничего! — сердито бросил Петрос.
— Отпустите девушку. — Дамиан даже не повысил голос, но его слова сразу подействовали. — А теперь отойдите от нее… все. — Он подошел ближе, и все расступились. Кто-то лишь проворчал, что чертовы иностранцы заполонили остров и теперь суются не в свои дела.
— Я ее опекун, — выступил вперед Петрос. Стараясь придать себе побольше важности, он выпрямился во весь рост, но Дамиан все равно был выше его на целую голову. — Я отвезу ее в больницу.
Не удостоив его ответом, Дамиан велел девушке подойти. Геро медленно приблизилась.
— Садись в машину, девочка.
— Она не поедет с вами…
— Делай, что я сказал!
— Хорошо… — Геро подчинилась. У нее так дрожали ноги, что она едва могла идти. Проходя мимо своего спасителя, она бросила на него полный благодарности взгляд.
Дамиан понял, что девушка не в силах говорить, и ободряюще улыбнулся ей.
«Это спасение?» — спрашивала она себя, опускаясь на мягкое сиденье. Может быть. Во всяком случае у нее появился шанс попросить Дамиана о помощи.
— Я поеду с вами! — крикнул Петрос, но тут же осекся под суровым взглядом Дамиана.
— Вам непременно следует поехать в больницу, если вы так беспокоитесь о здоровье девушки. Без сомнения владелец местного такси будет рад возможности заработать. — С этими словами Дамиан сел за руль, и «мерседес» скрылся из вида.
Жителям деревни осталось только судачить о случившемся.
Глава вторая
Примерно через полчаса «мерседес» остановился перед величественной белой виллой. Геро вышла из машины, удивленно озираясь вокруг. Вилла стояла на высоком холме, откуда открывался прекрасный вид на пляж и море с одной стороны и узкую долину — с другой. Сразу за долиной начинались отроги хребта Кирения. Солнце, уже скрывшееся за горизонтом, последними отблесками освещало вершины. На смену солнцу выплывал серп луны, едва заметный над темным силуэтом горы Хиларион, увенчанной старым, замком.