Страница:
– Я ранен, о мой бог, я ранен! – причитал Тед.
«Крышка, – подумал Бад, – крышка. До машины слишком далеко».
Он поднялся и с трудом, рывками дотащил Теда до дерева в десяти метрах от того места, где они попали под огонь. К ним бегом приближался рослый человек. Бад поднял свой револьвер и начал стрелять. Человек пригнулся. Бад не мог понять, почему оружие не стреляет, – выстрелов не было, курок щелкал вхолостую. Бад посмотрел в барабан: так и есть, револьвер не заряжен. Он же не смог его перезарядить. Он потерял запасной барабан, патроны укатились в пыль. Он вспомнил, что в подсумке у него есть еще один барабан.
«Револьвер надо перезарядить, надо перезарядить револьвер», – говорил себе Бад, вытаскивая из подсумка второй барабан с шестью патронами. Его он тоже уронил. Потом он вспомнил об оружии Теда и попытался вытащить из кобуры его пистолет, но клапан кобуры не поддавался. Тед от отчаяния дрожал крупной дрожью. Из раны за ухом текла кровь, на лице запеклись пятна крови. На ногах тоже были кровоточащие раны.
– Я ничего не вижу, – простонал Тед. – О боже, Бад, я ничего не вижу.
– Успокойся, успокойся, – повторял Бад, пытаясь осмыслить ситуацию.
Он подобрал зарядное устройство и ухитрился вставить патроны в камеру барабана, повернул предохранитель, и патроны вошли в патронник. Бад замкнул барабан и оглянулся в поисках цели. Цели не было.
«Машина, – подумал он. – Надо добраться до радио и вызвать подкрепление. Делай это! Делай это сейчас!»
– Тед, я попробую добраться до машины.
– Не оставляй меня, пожалуйста, не оставляй меня!
Ричард затянул последний узел слишком туго, и старик скривился от боли. Но Ричарда это не волновало. Ему надо было позаботиться о других вещах. Он посмотрел на пожилую супружескую чету, на двух стариков, связанных, как свиньи перед убоем. В других обстоятельствах он был бы потрясен трагичностью подобной сцены, но не сейчас.
Он бросился вверх по лестнице на кухню. В голове металась одна-единственная мысль: бежать, выбраться отсюда!
Он выбежит во двор, а оттуда махнет в поля. Он просто исчезнет, пока они тут стреляют друг в друга. Его найдут позже. Он сумеет убедить полицию, что не имел с братьями Пай ничего общего.
Ричард был уже на полдороге к кухне, когда раздался первый выстрел. Он громыхнул еще громче, чем вчера, когда Ламар стрелял в потолок. Это было похоже на сильные удары кувалдой по огромному пустому котлу.
Ричард немедленно упал на пол лицом вниз.
Бум! Бум! Бум!
Это было нескончаемо. Грохот нарастал и нарастал. Ричард никогда не предполагал, что ружья стреляют так громко! Он лежал на полу и плакал.
«Господи, не оставь меня!»
Бад постарался освободиться от хватки Теда и оглянулся еще раз в поисках цели. Но в воздухе была видна только завеса из дыма и пыли, сверкающая на солнце. Он моргнул. Это не помогло. Единственное, что он мог сказать, – это то, что по ним стреляли из двух ружей. Это было все, что он мог знать наверняка.
Он заметил какое-то движение за углом дома и дважды выстрелил туда, затем поднялся, чтобы бежать к машине, но в это время тяжелый удар вырвал землю у него из-под ног, пистолет отлетел в сторону, и Бад не видел, куда он упал. Идти он не мог. Он попытался ползти.
– Не оставляй меня! – отчаянно крикнул Тед.
Он протянул руку и последним усилием схватил Бада за лодыжку. Бад вырвался и пополз дальше. В этот момент он увидел над собой громадную фигуру Ламара Пая.
– Ну, здорово, папаша, – сказал Ламар.
– О господи, – выдохнул Бад.
– Да, сэр. Если бы я был на твоем месте, то тоже стал бы думать о душе, мистер Легавый.
– Чтоб тебе… – ругнулся Бад.
– О, я смотрю, ты упрям как бык, да? Оделл, иди сюда, посмотри, кого мы заполучили. Парочку копов. – Он вновь повернулся к Баду: – Мне понравилось, как ты под огнем перезарядил свой револьвер. Это было здорово. Надо отдать тебе должное, ты профессионал. Просто тебе не повезло. Тебя перехитрили. Оделл, отними у другого парня пушку.
Оделл Пай, неправдоподобно огромный, с растрепанными рыжими волосами, с лицом, испятнанным угрями и веснушками, подошел к Теду, который лежал на земле, скорчившись и истекая кровью. Оделл пнул его в спину, от боли Тед распрямился, и Оделл взял у него пистолет.
– Пушка, – гордо сказал Оделл, подавая Ламару «смит-вессон» Теда.
– Да, Оделл, это она, пушка. – Ламар снова повернулся к Баду: – Ну что, папаша, если ты этого еще сам не понял, то, так и быть, скажу, что твоя песенка спета. Я никогда не убивал копов, этим дерьмом занимались другие. Но я помню, что много лет назад именно вы, легавые, убили моего старика. Меня самого тогда еще на свете не было.
– В рот тебя, Пай, и ту кобылу, которая родила тебя на свет. Мы тебя все равно возьмем, вот увидишь.
– Ты тоже посмотришь, полицейский. Я собираюсь прогуляться по штату так, чтобы эту прогулку запомнили надолго. Через сто лет папочки будут пугать на ночь своих сопливцев именем Ламара Пая, оклахомского льва. Оделл, всади пулю в передатчик в машине и посмотри, нет ли там оружия.
Оделл пошел к машине. Бад слышал выстрел, который разнес вдребезги радиотелефон, и звук открываемого багажника.
Ужье, ужье, – пел Оделл, и Бад увидел, как он потрясает зачехленной АР-15 Теда.
«Вот дерьмо», – подумал Бад.
Потом его осенило: «Еще не все потеряно». Он вспомнил, что в ножной кобуре у него лежит «смит» тридцать восьмого калибра.
Когда Ламар отвернулся, Бад согнулся и достал рукой до кобуры, но он не смог расстегнуть клапан, так как рука была в крови и скользила. Пока он счищал кровь с пальцев, момент был упущен. Ламар с быстротой молнии подскочил к Баду, наступил огромным ботинком на его лодыжку и, придавив ее к земле, нагнулся и взял маленький пистолет.
– Такой здоровый мужик и таскает такую дамскую штучку – тебе должно быть стыдно.
Он отшвырнул пистолетик в сторону.
– Не убивайте меня! Я прошу вас, не убивайте меня! – верещал Тед.
– Тед, заткнись, – рявкнул Бад.
– Думаю, что он не слышит твоего приказа, – сказал Ламар. – Он вовсе потерял рассудок.
– Он еще совсем ребенок. Пощади его, оставь ему жизнь. Он еще даже не стал капралом. У него жена. Когда-нибудь у него будут дети. Не трогай его. Убей меня. Я старик, у меня уже дети взрослые.
Глаза Ламара расширились в притворном изумлении.
– Вот что я тебе скажу, – произнес он. – Как насчет того, что я убью вас обоих, а вы потом на небесах сами разберетесь, кого из вас я должен был убить первым? – Он посчитал свою шутку весьма забавной. Затем повернулся к Оделлу: – Оделл, веди сюда этого треклятого Ричарда и стариков. Нам надо побыстрее выбираться, кто-нибудь мог слышать всю эту пальбу. Стариков мы берем с собой.
Ламар опустился на колени рядом с Бадом.
– Тебе очень больно? Я могу пристрелить тебя сейчас, чтобы ты не очень мучился.
– Отвяжись, Пай.
– А ты молодчина, я люблю таких мужиков. Но, скажу я тебе, у твоего напарника точно ничего нет там, где должны быть яйца. Он плачет, как ребенок. Я ненавижу детей.
– Он же совсем молодой парнишка, ты, дерьмо!
– Все же ему стоило бы научиться сдерживать слезы. Детишки не нравятся никому. Кстати, как вы нас нащупали?
– Было экстренное оповещение. Через минуту здесь будет шестьдесят машин.
– Ты хочешь предстать перед Господом с ложью на устах? Приятель, разве ты не знаешь, что это прямая дорога в ад? Ты бы лучше помолился о спасении своей души.
– Пай, не убивай мальчишку и стариков не трогай. Отпусти их. Ты получил меня – старого сержанта. Может, этого хватит на сегодня?
– Да, упрямства тебе не занимать, – сказал Ламар, – но мне все равно придется вас убить.
Бад старался не дрожать, но его трясла крупная дрожь. Он пытался унять боль, но она не унималась. Он глянул на себя. Как много крови! Он ранен в сотню мест. Он никогда не предполагал, что в нем так много крови. Ему было больно дышать. Ему было больно даже думать.
Ламар куда-то ушел. Бад остался один. Он подумал о Джен. О боже, каким же плохим мужем он был. Он вспомнил все, что не сказал и не сделал своей жене. Все это время он провел с Холли. Зачем? «Почему я не был хорошим человеком? Я очень хотел им быть, но вот чем все кончилось». Он подумал о своем младшем сыне – Джеффе. «Ох, Джефф, плохо твой папка стремился быть вместе с тобой. Я хотел помогать тебе, показать тебе, что к чему в этом мире, и сделать для тебя все, что нужно, если вдруг ты попадешь в трудное положение. Я хотел дать тебе все, что у меня есть. Мне не надо было оставлять тебя». Он потерял своих детей, и сейчас ему очень их не хватало.
– Бад, – послышался рыдающий стон.
Он повернулся. Поворот дался ему с таким трудом, словно он переплыл целый океан боли. Раньше он не знал, что бывает такая боль.
– Тед, постарайся успокоиться.
– Бад, они нас пристрелят.
– Они просто пытаются запугать нас. Им надо скорее уносить отсюда ноги, и они прекрасно это знают. Если они нас прикончат, то наши люди устроят охоту за ними и убьют, как только обнаружат, и они это знают. Так что все это блеф.
– Нет, Бад, это неправда. Ты просто успокаиваешь меня. Ты это переживешь, а я нет. Я знаю, что все равно умру. Господи, Бад, мне так нужна Холли, я так любил ее, о боже, как я люблю ее. Как жаль, что я так и не стал мужчиной…
– Перестань, Тед.
– Бад, позаботься о ней, пообещай мне это, Бад. Пожалуйста, пообещай. Помоги ей, как ты пытался помочь мне.
– Я…
– Ну прошу тебя! Боже, я в таком страхе. Боже, пожалуйста, пока я еще жив!
В этот момент вернулся Ламар. Завели мотор джипа старого фермера. Бад увидел на заднем сиденье двух угрюмых стариков, которые были связаны и сидели неестественно прямо, словно проглотили аршин. Теперь наступила их с Тедом очередь. За рулем джипа сидел хамского вида молодой белый парень – этот чертов Ричард Пид. К полицейским подошли Ламар и Оделл.
– Ты помолился о спасении души, полицейский? – спросил Ламар.
– Кусок дерьма, – ответил Бад.
Ламар подошел к Теду. Тот лежал лицом вниз, свернувшись, как младенец в утробе матери, и тихо плакал. Ламар наклонился над ним с пистолетом сорок пятого калибра, приставил дуло к затылку молодого полицейского и выстрелил. Волосы Теда взметнулись огненным вихрем, когда пуля поразила его голову. Потом Пай повернулся к Баду. Но патроны в револьвере сорок пятого калибра кончились. Казенная часть была выдвинута назад.
Он отдал пистолет Оделлу и вскинул обрез. Расстояние между ним и Бадом было около восьми метров.
– Тебе все же следовало надеть пуленепробиваемый жилет, сержант, – весело сказал Ламар.
Бад подскочил на месте, когда его ударила пуля. Выстрела он не услышал: ему показалось, что вокруг него взорвалась Вселенная. Все вокруг стало ослепительно красного цвета, в нос ударил запах дыма и пороха. Он почувствовал нестерпимый жар и тысячи мелких ударов по всему телу. Почувствовал, что его душа расстается с телом.
Глава 07
Глава 08
«Крышка, – подумал Бад, – крышка. До машины слишком далеко».
Он поднялся и с трудом, рывками дотащил Теда до дерева в десяти метрах от того места, где они попали под огонь. К ним бегом приближался рослый человек. Бад поднял свой револьвер и начал стрелять. Человек пригнулся. Бад не мог понять, почему оружие не стреляет, – выстрелов не было, курок щелкал вхолостую. Бад посмотрел в барабан: так и есть, револьвер не заряжен. Он же не смог его перезарядить. Он потерял запасной барабан, патроны укатились в пыль. Он вспомнил, что в подсумке у него есть еще один барабан.
«Револьвер надо перезарядить, надо перезарядить револьвер», – говорил себе Бад, вытаскивая из подсумка второй барабан с шестью патронами. Его он тоже уронил. Потом он вспомнил об оружии Теда и попытался вытащить из кобуры его пистолет, но клапан кобуры не поддавался. Тед от отчаяния дрожал крупной дрожью. Из раны за ухом текла кровь, на лице запеклись пятна крови. На ногах тоже были кровоточащие раны.
– Я ничего не вижу, – простонал Тед. – О боже, Бад, я ничего не вижу.
– Успокойся, успокойся, – повторял Бад, пытаясь осмыслить ситуацию.
Он подобрал зарядное устройство и ухитрился вставить патроны в камеру барабана, повернул предохранитель, и патроны вошли в патронник. Бад замкнул барабан и оглянулся в поисках цели. Цели не было.
«Машина, – подумал он. – Надо добраться до радио и вызвать подкрепление. Делай это! Делай это сейчас!»
– Тед, я попробую добраться до машины.
– Не оставляй меня, пожалуйста, не оставляй меня!
Ричард затянул последний узел слишком туго, и старик скривился от боли. Но Ричарда это не волновало. Ему надо было позаботиться о других вещах. Он посмотрел на пожилую супружескую чету, на двух стариков, связанных, как свиньи перед убоем. В других обстоятельствах он был бы потрясен трагичностью подобной сцены, но не сейчас.
Он бросился вверх по лестнице на кухню. В голове металась одна-единственная мысль: бежать, выбраться отсюда!
Он выбежит во двор, а оттуда махнет в поля. Он просто исчезнет, пока они тут стреляют друг в друга. Его найдут позже. Он сумеет убедить полицию, что не имел с братьями Пай ничего общего.
Ричард был уже на полдороге к кухне, когда раздался первый выстрел. Он громыхнул еще громче, чем вчера, когда Ламар стрелял в потолок. Это было похоже на сильные удары кувалдой по огромному пустому котлу.
Ричард немедленно упал на пол лицом вниз.
Бум! Бум! Бум!
Это было нескончаемо. Грохот нарастал и нарастал. Ричард никогда не предполагал, что ружья стреляют так громко! Он лежал на полу и плакал.
«Господи, не оставь меня!»
Бад постарался освободиться от хватки Теда и оглянулся еще раз в поисках цели. Но в воздухе была видна только завеса из дыма и пыли, сверкающая на солнце. Он моргнул. Это не помогло. Единственное, что он мог сказать, – это то, что по ним стреляли из двух ружей. Это было все, что он мог знать наверняка.
Он заметил какое-то движение за углом дома и дважды выстрелил туда, затем поднялся, чтобы бежать к машине, но в это время тяжелый удар вырвал землю у него из-под ног, пистолет отлетел в сторону, и Бад не видел, куда он упал. Идти он не мог. Он попытался ползти.
– Не оставляй меня! – отчаянно крикнул Тед.
Он протянул руку и последним усилием схватил Бада за лодыжку. Бад вырвался и пополз дальше. В этот момент он увидел над собой громадную фигуру Ламара Пая.
– Ну, здорово, папаша, – сказал Ламар.
– О господи, – выдохнул Бад.
– Да, сэр. Если бы я был на твоем месте, то тоже стал бы думать о душе, мистер Легавый.
– Чтоб тебе… – ругнулся Бад.
– О, я смотрю, ты упрям как бык, да? Оделл, иди сюда, посмотри, кого мы заполучили. Парочку копов. – Он вновь повернулся к Баду: – Мне понравилось, как ты под огнем перезарядил свой револьвер. Это было здорово. Надо отдать тебе должное, ты профессионал. Просто тебе не повезло. Тебя перехитрили. Оделл, отними у другого парня пушку.
Оделл Пай, неправдоподобно огромный, с растрепанными рыжими волосами, с лицом, испятнанным угрями и веснушками, подошел к Теду, который лежал на земле, скорчившись и истекая кровью. Оделл пнул его в спину, от боли Тед распрямился, и Оделл взял у него пистолет.
– Пушка, – гордо сказал Оделл, подавая Ламару «смит-вессон» Теда.
– Да, Оделл, это она, пушка. – Ламар снова повернулся к Баду: – Ну что, папаша, если ты этого еще сам не понял, то, так и быть, скажу, что твоя песенка спета. Я никогда не убивал копов, этим дерьмом занимались другие. Но я помню, что много лет назад именно вы, легавые, убили моего старика. Меня самого тогда еще на свете не было.
– В рот тебя, Пай, и ту кобылу, которая родила тебя на свет. Мы тебя все равно возьмем, вот увидишь.
– Ты тоже посмотришь, полицейский. Я собираюсь прогуляться по штату так, чтобы эту прогулку запомнили надолго. Через сто лет папочки будут пугать на ночь своих сопливцев именем Ламара Пая, оклахомского льва. Оделл, всади пулю в передатчик в машине и посмотри, нет ли там оружия.
Оделл пошел к машине. Бад слышал выстрел, который разнес вдребезги радиотелефон, и звук открываемого багажника.
Ужье, ужье, – пел Оделл, и Бад увидел, как он потрясает зачехленной АР-15 Теда.
«Вот дерьмо», – подумал Бад.
Потом его осенило: «Еще не все потеряно». Он вспомнил, что в ножной кобуре у него лежит «смит» тридцать восьмого калибра.
Когда Ламар отвернулся, Бад согнулся и достал рукой до кобуры, но он не смог расстегнуть клапан, так как рука была в крови и скользила. Пока он счищал кровь с пальцев, момент был упущен. Ламар с быстротой молнии подскочил к Баду, наступил огромным ботинком на его лодыжку и, придавив ее к земле, нагнулся и взял маленький пистолет.
– Такой здоровый мужик и таскает такую дамскую штучку – тебе должно быть стыдно.
Он отшвырнул пистолетик в сторону.
– Не убивайте меня! Я прошу вас, не убивайте меня! – верещал Тед.
– Тед, заткнись, – рявкнул Бад.
– Думаю, что он не слышит твоего приказа, – сказал Ламар. – Он вовсе потерял рассудок.
– Он еще совсем ребенок. Пощади его, оставь ему жизнь. Он еще даже не стал капралом. У него жена. Когда-нибудь у него будут дети. Не трогай его. Убей меня. Я старик, у меня уже дети взрослые.
Глаза Ламара расширились в притворном изумлении.
– Вот что я тебе скажу, – произнес он. – Как насчет того, что я убью вас обоих, а вы потом на небесах сами разберетесь, кого из вас я должен был убить первым? – Он посчитал свою шутку весьма забавной. Затем повернулся к Оделлу: – Оделл, веди сюда этого треклятого Ричарда и стариков. Нам надо побыстрее выбираться, кто-нибудь мог слышать всю эту пальбу. Стариков мы берем с собой.
Ламар опустился на колени рядом с Бадом.
– Тебе очень больно? Я могу пристрелить тебя сейчас, чтобы ты не очень мучился.
– Отвяжись, Пай.
– А ты молодчина, я люблю таких мужиков. Но, скажу я тебе, у твоего напарника точно ничего нет там, где должны быть яйца. Он плачет, как ребенок. Я ненавижу детей.
– Он же совсем молодой парнишка, ты, дерьмо!
– Все же ему стоило бы научиться сдерживать слезы. Детишки не нравятся никому. Кстати, как вы нас нащупали?
– Было экстренное оповещение. Через минуту здесь будет шестьдесят машин.
– Ты хочешь предстать перед Господом с ложью на устах? Приятель, разве ты не знаешь, что это прямая дорога в ад? Ты бы лучше помолился о спасении своей души.
– Пай, не убивай мальчишку и стариков не трогай. Отпусти их. Ты получил меня – старого сержанта. Может, этого хватит на сегодня?
– Да, упрямства тебе не занимать, – сказал Ламар, – но мне все равно придется вас убить.
Бад старался не дрожать, но его трясла крупная дрожь. Он пытался унять боль, но она не унималась. Он глянул на себя. Как много крови! Он ранен в сотню мест. Он никогда не предполагал, что в нем так много крови. Ему было больно дышать. Ему было больно даже думать.
Ламар куда-то ушел. Бад остался один. Он подумал о Джен. О боже, каким же плохим мужем он был. Он вспомнил все, что не сказал и не сделал своей жене. Все это время он провел с Холли. Зачем? «Почему я не был хорошим человеком? Я очень хотел им быть, но вот чем все кончилось». Он подумал о своем младшем сыне – Джеффе. «Ох, Джефф, плохо твой папка стремился быть вместе с тобой. Я хотел помогать тебе, показать тебе, что к чему в этом мире, и сделать для тебя все, что нужно, если вдруг ты попадешь в трудное положение. Я хотел дать тебе все, что у меня есть. Мне не надо было оставлять тебя». Он потерял своих детей, и сейчас ему очень их не хватало.
– Бад, – послышался рыдающий стон.
Он повернулся. Поворот дался ему с таким трудом, словно он переплыл целый океан боли. Раньше он не знал, что бывает такая боль.
– Тед, постарайся успокоиться.
– Бад, они нас пристрелят.
– Они просто пытаются запугать нас. Им надо скорее уносить отсюда ноги, и они прекрасно это знают. Если они нас прикончат, то наши люди устроят охоту за ними и убьют, как только обнаружат, и они это знают. Так что все это блеф.
– Нет, Бад, это неправда. Ты просто успокаиваешь меня. Ты это переживешь, а я нет. Я знаю, что все равно умру. Господи, Бад, мне так нужна Холли, я так любил ее, о боже, как я люблю ее. Как жаль, что я так и не стал мужчиной…
– Перестань, Тед.
– Бад, позаботься о ней, пообещай мне это, Бад. Пожалуйста, пообещай. Помоги ей, как ты пытался помочь мне.
– Я…
– Ну прошу тебя! Боже, я в таком страхе. Боже, пожалуйста, пока я еще жив!
В этот момент вернулся Ламар. Завели мотор джипа старого фермера. Бад увидел на заднем сиденье двух угрюмых стариков, которые были связаны и сидели неестественно прямо, словно проглотили аршин. Теперь наступила их с Тедом очередь. За рулем джипа сидел хамского вида молодой белый парень – этот чертов Ричард Пид. К полицейским подошли Ламар и Оделл.
– Ты помолился о спасении души, полицейский? – спросил Ламар.
– Кусок дерьма, – ответил Бад.
Ламар подошел к Теду. Тот лежал лицом вниз, свернувшись, как младенец в утробе матери, и тихо плакал. Ламар наклонился над ним с пистолетом сорок пятого калибра, приставил дуло к затылку молодого полицейского и выстрелил. Волосы Теда взметнулись огненным вихрем, когда пуля поразила его голову. Потом Пай повернулся к Баду. Но патроны в револьвере сорок пятого калибра кончились. Казенная часть была выдвинута назад.
Он отдал пистолет Оделлу и вскинул обрез. Расстояние между ним и Бадом было около восьми метров.
– Тебе все же следовало надеть пуленепробиваемый жилет, сержант, – весело сказал Ламар.
Бад подскочил на месте, когда его ударила пуля. Выстрела он не услышал: ему показалось, что вокруг него взорвалась Вселенная. Все вокруг стало ослепительно красного цвета, в нос ударил запах дыма и пороха. Он почувствовал нестерпимый жар и тысячи мелких ударов по всему телу. Почувствовал, что его душа расстается с телом.
Глава 07
Б́ольшую часть пути они проехали молча. Оделл, млея от счастья, сидел за рулем, рядом с ним, на переднем сиденье, – настороженный Ламар. На заднем сиденье поместились Ричард и сурово насупившиеся Степфорды. Миссис Степфорд придвинулась к мужу и что-то шепнула ему на ухо.
– Прошу прощения, – громко сказал мистер Степфорд. – Моей жене надо выйти, она хочет пипи.
– Мне очень жаль, мэм, но я должен попросить вас потерпеть еще чуть-чуть. Нам надо убежать немного дальше.
– Какая, к дьяволу, разница? – спросил мистер Степфорд. – Вы же все равно убьете нас, как тех ребят из полиции.
– Не мешай мне, ладно, старик? Мне надо подумать, куда мы едем.
Они ехали по проселочной дороге на предельной скорости, но ни разу не нарушив правила. Не было слышно сирен, по радио не прозвучало объявления о найденных трупах полицейских, в небе над ними не кружили вертолеты.
– Отлично, – проговорил Ламар, сверившись с картой. – Езжай прямо, никуда не сворачивай. Нам надо доехать до Кокс-Сити, а потом свернуть налево на дорогу номер двадцать один, она приведет нас в Брей. Оделл не умеет различать знаки и читать, но он может повернуть, когда я велю ему это сделать.
– Куда мы едем, Ламар? – спросил Ричард.
– Ричард, я еще не готов к такому разговору. Лучше подумай, что я собираюсь сделать с тобой. А пока сиди спокойно и не ерзай.
– Я сделал что-то не так?
Не удостоив его ответом, Ламар пристально смотрел на дорогу горящим взглядом. Наконец, когда они проехали Эмпайр-Сити, Ламар снял с головы шляпу. Это был широкополый белый стетсон, деталь выходного наряда мистера Степфорда. Ламар внимательно разглядывал перышко на ленте шляпы, но было ясно, что в этот момент он принимает решение. Он резко обернулся и в упор посмотрел на троицу, сидевшую сзади.
– Ну, Ричард, – произнес он скучным голосом, – рассказывай. Я хочу знать, что ты делал во время перестрелки.
– Э-э, – ответил Ричард, – э-э, я побежал на кухню вслед за Оделлом. Я хотел обежать дом с другой стороны, но не успел. Все кончилось очень быстро.
– Да никуда он не побежал, – промолвил мистер Степфорд. – Я же все слышал. Он все время провалялся на полу, на кухне. Он лежал и плакал.
– Из тебя бы получился хороший разбойник, правда, мистер Степфорд? Не то что из этого бедолаги Ричарда.
– Наверное, получился бы, Ламар, да не хочу я связываться с таким дерьмом, как вы.
– Ну ладно, – продолжил Ламар. – Ричард, скажи-ка мне, друг любезный, что мне с тобой теперь делать? Тебе надо делать больше, чем только рисовать.
– Ламар, ты же знаешь, что это не мое поприще.
– Конечно знаю. Но если я не могу рассчитывать на тебя в переделках, то какой, спрашивается, от тебя прок? А мы теперь все время будем ехать по стране Переделок.
– Ламар, я даже не знаю, как стрелять из писто…
Ламар резким движением выбросил вперед руку и с треском ударил Ричарда шляпой по лицу. Это было не очень больно, но Ричард был ошарашен, на его лице отразилось недовольство. Это привело Ламара в еще больший гнев, и он начал лупить Ричарда шляпой, совершенно расплющив ее. Закрываясь руками, Ричард сполз с сиденья.
– А ведь была такая хорошая шляпа, – произнес мистер Степфорд.
Наконец Ламар успокоился. Он сел в прежнее положение, тяжело и трудно дыша, от гнева его лицо побагровело, в легких что-то свистело, в груди появилась боль. Он повернулся к Оделлу:
– Сворачивай сюда. Это большое поле вполне подойдет.
Оделл затормозил, съехал с гравия, пересек дренажную канавку и выехал на поле. Он несколько секунд наслаждался работой восьмицилиндрового двигателя, затем повернул ключ. Все стихло. Мотор замолчал.
Узкая черная лента дороги пересекала бескрайний простор хлопковых и арахисовых плантаций. Над всем сиял огромный шатер неба, на котором громоздились в виде сказочных замков тяжелые серые и белые облака. Вокруг не было заметно ни одной машины. В стороне виднелась одинокая дубовая рощица. До нее было метров четыреста.
– Ну, народ, приехали, – сказал Ламар, – выходите.
– Не делай этого, Ламар, – проговорил мистер Степфорд. – Я знаю, что ты подонок, но ты не должен это делать. Тебе же понравилось, как готовит моя жена, и ты был в восторге от моей коллекции ружей. Тебе этого недостаточно? Эти ружья сослужили тебе хорошую службу в драке.
– Я должен сделать то, что должен, старик. И ты, Ричард, тоже. Подойди-ка сюда поближе.
– Зачем? О боже, Ламар, – захныкал Ричард.
– Подбери сопли, Ричард, – сказала миссис Степфорд. – Ламар, делай что хочешь, только заткни ему рот. От его причитаний у меня болит голова. Только, может, я сначала сделаю пипи? Я и так уже долго терплю.
– Конечно, мэм. Оделл будет наблюдать за вами, не волнуйтесь, для него это ровным счетом ничего не значит, а остальные отвернутся. Эй, Ричард, отвернись, пусть леди уединится.
Ричард задумчиво глядел на деревья вдали. На душе было муторно. Он же очень старался. Он так хотел сделать то, чего от него ожидали.
– Ламар, я прошу тебя.
– Заткнись, Ричард. Вы готовы, миссис Степфорд? Спасибо, мэм. Вот такие, значит, дела.
Он повел всех в поле. Начинало смеркаться. Закат полыхал оранжевым огнем. Ричарду вспомнились картины Констебла, изображавшие закат солнца. Природа была абсолютно безмятежна, составляя непостижимый контраст с происходящими патетическими событиями, она с изысканной иронией издевалась над делами своих детей. Маленькая группа двигалась через поле. Ричард чувствовал себя букашкой на дне пустого бассейна. Горизонт вокруг казался беспощадно плоским. Они спустились в мелкую лощину и подошли к небольшой дубраве. Посреди дубов протекал маленький ручеек. Место было необычно тихое и уютное.
– Ну вот мы и пришли, – сказал Ламар. – Вы помолились о спасении души?
– Ты дерьмо, Ламар, – отозвался Степфорд.
– Не делай себе хуже, старик. Меня это нисколько не задевает. Не суетись, тебе будет от этого только больнее.
– Поддержи меня, Билл, – попросила старая женщина.
– Ты чертовски хорошая женщина, Мэри, – обратился к жене Билл Степфорд. У него на глаза навернулись слезы. – Ты подарила мне пятьдесят прекрасных лет, и я ни разу не слышал от тебя ни одной жалобы. Я не был порядочным мужем. У меня были женщины, и много женщин. Дочь издольщика, Мэгги. В городе – Минни Пурвис. Племянница Эла Джефферсона, секретарша. Мэри, мне очень стыдно за это.
– Это давно прошло, да я и тогда знала о них. Успокойся. – Она обернулась к Ламару. – Этот человек пятьдесят раз летал бомбить Германию во время войны. Он был дважды ранен и награжден Летным Крестом за отличие, хотя сам он не любит рассказывать об этом. Он вернулся с войны и на голом месте построил ферму. Он двенадцать лет был председателем фермерского совета. Он вырастил четырех сыновей и двух дочерей. Он давал работу сотням сезонных рабочих и их семьям. Он платил за их лечение, когда они болели. Троим детям своих рабочих он дал возможность выучиться в колледже. И он никогда никого ни о чем не просил. Он хороший человек, и ты не имеешь права убивать его, как собаку, в этом поле.
– Он хороший человек, – согласился Ламар, – и у меня нет никакого права его убивать. Но есть одна маленькая загвоздка: у меня есть оружие и я получил такое право.
Он обернулся к Ричарду:
– Вот. – Он вручил Ричарду серебристый револьвер убитого полицейского. – Это принадлежало убитому копу. Старый полисмен до конца пытался сопротивляться. Может, часть его упорства прилипла к этой пушке и передастся тебе. Застрели их. Обоих. В голову. Или я пристрелю тебя.
Он поднял длинноствольный автоматический пистолет, снял его с предохранителя и прицелился в Ричарда.
Ричард проглотил несуществующую слюну.
– У него не хватит духу, – проговорил Степфорд. – Кишка у него тонка для такого дела.
– Ну вот и дайте ему шанс, – сказал Ламар. – Давай, Ричард. Покажи мне, что ты мужчина. Сделай мужскую работу.
Ричард обернулся. Старики стояли на коленях. Мистер Степфорд обнял за плечи свою жену. Старушка тихо плакала. К горлу Ричарда подкатила тошнота. Все обнажилось, речь шла о его самосохранении. Надо только прижать дуло к голове и нажать на спуск. Через секунду все будет кончено. Но у него и правда кишка тонка. Что произойдет? Их головы разлетятся вдребезги? Хлынет кровь? Ее будет много? Она зальет все кругом? Он отвернулся и посмотрел в дуло пистолета Ламара. В бесстрастных глазах Ламара он прочитал свой смертный приговор.
– Влип в дерьмо по самые уши, – сказал Ричард.
Он вспомнил классические эксперименты в Йельском университете: типичным американцам присоединяли к мозгу электроды и они под действием электрических импульсов мучили какого-нибудь человека, если им это приказывали. Но сейчас было совсем другое. Сейчас речь шла о его жизни и смерти.
Он снова повернулся к старикам и, прижав дуло пистолета к затылку миссис Степфорд, спустил курок.
Не последовало ничего, кроме щелчка. Он снова нажал на гашетку.
– Пистолет сломан, – сказал он.
– Ричард, ты дурак, – отрезал Ламар. – Поворачивай свою задницу и топай в машину.
Ричард не заставил себя долго упрашивать.
– Вот видите, – продолжал Ламар, – у него хватило духу это сделать. Просто он слишком туп, не понял, что пистолет не заряжен. Я прошу прощения, что привез вас сюда. Но мне надо было проверить парня. Он, конечно, ничтожество, но мистер Степфорд вряд ли захочет присоединиться к нам, поэтому мне не оставалось делать ничего другого.
– Ламар, ты до смерти напугал Мэри.
– Тут уж ничего не поделаешь. Я сделал то, что должен был сделать. Все очень просто. Если ты попался мне на дороге, старик, то мне приходится убивать тебя. Но ты оказался с перцем и характером, это я признаю. Ты очень мужественно принял то, что тебе выпало, и за это я тебя уважаю. Вы последние, кто остался в живых на ферме, и, можно сказать, вы спасли Ричарду жизнь. Вы останетесь здесь до утра. Сейчас не холодно, и вы не простудитесь. На дорогу вы выберетесь только к рассвету. Мы в это время будем уже далеко. А вы утром вернетесь домой.
– Ламар, – сказала миссис Степфорд, – ты нехороший человек, и тебя убьют даже скорее, чем ты предполагаешь. Но может, это будет слишком поспешное решение, если вспомнить о том милосердии, которое ты сегодня проявил.
– Спасибо, – ответил Ламар. – Это самая приятная вещь из всех, что мне когда-либо говорили. Мне очень жаль, что пришлось ограбить вас и взять у вас оружие. Но я должен был сделать то, что должен.
– Прощай, Ламар, – проговорила Мэри.
Ламар повернулся и зашагал к машине.
Билл смотрел ему вслед.
– Мэри, все же ты дура. Этот человек – чистокровный белый подонок. Его убьют до завтрашнего рассвета, ну, может быть, завтра днем, и один только бог знает, сколько человек он унесет с собой в могилу. Не могу понять, откуда у тебя симпатия к таким ублюдкам.
– Да, Билл Степфорд, – согласилась она, – ты правильно говоришь. Он плох. Он даже еще хуже, чем ты сказал. Но я прожила с тобой жизнь, и я знаю. У него есть то, чего никогда не было у тебя. Он верен сам себе.
Они ехали сначала на юг, потом свернули на запад, на заход солнца, проезжая страну фермеров и маленькие скучные сонные городишки. Наконец Ричард нарушил молчание:
– Спасибо тебе, Ламар.
– Спасибо и тебе, Ричард. Оделл, Ричард доказал, что он мужчина. Он способен нажать на гашетку.
– Делл поппи-поппи, – сказал Оделл и улыбнулся.
– Это значит, что Оделл счастлив, Ричард. Ты доставил радость его простой бедной душе. Отныне ты член нашей семьи.
– Спасибо, Ламар.
– Теперь нам надо найти место, где мы отсидимся и подумаем, куда нам двигаться дальше.
– Ламар!
– Ричард, я надеюсь, что ты любишь походную жизнь. Мы с Оделлом провели немало ночей под холодными звездами. Это не проблема. Это не отель, куда копы могут нагрянуть с облавой, это не мотоциклетная компания, куда легавые понасажали кучу стукачей и где плюнуть некуда – того и гляди, попадешь в жучок или микрофон. Я не собираюсь никуда проситься на ночлег – это может доставить нам массу хлопот. Лучше мы заляжем на дно и поживем немного на природе.
У Ричарда было одно предложение на этот счет, но он молчал до того момента, когда его испытание окажется позади. И вот теперь этот момент наступил. Он выдержал свой экзамен.
– Ламар!
– Что?
– Мне кажется, я знаю место, где мы можем остановиться, – сказал Ричард.
– Прошу прощения, – громко сказал мистер Степфорд. – Моей жене надо выйти, она хочет пипи.
– Мне очень жаль, мэм, но я должен попросить вас потерпеть еще чуть-чуть. Нам надо убежать немного дальше.
– Какая, к дьяволу, разница? – спросил мистер Степфорд. – Вы же все равно убьете нас, как тех ребят из полиции.
– Не мешай мне, ладно, старик? Мне надо подумать, куда мы едем.
Они ехали по проселочной дороге на предельной скорости, но ни разу не нарушив правила. Не было слышно сирен, по радио не прозвучало объявления о найденных трупах полицейских, в небе над ними не кружили вертолеты.
– Отлично, – проговорил Ламар, сверившись с картой. – Езжай прямо, никуда не сворачивай. Нам надо доехать до Кокс-Сити, а потом свернуть налево на дорогу номер двадцать один, она приведет нас в Брей. Оделл не умеет различать знаки и читать, но он может повернуть, когда я велю ему это сделать.
– Куда мы едем, Ламар? – спросил Ричард.
– Ричард, я еще не готов к такому разговору. Лучше подумай, что я собираюсь сделать с тобой. А пока сиди спокойно и не ерзай.
– Я сделал что-то не так?
Не удостоив его ответом, Ламар пристально смотрел на дорогу горящим взглядом. Наконец, когда они проехали Эмпайр-Сити, Ламар снял с головы шляпу. Это был широкополый белый стетсон, деталь выходного наряда мистера Степфорда. Ламар внимательно разглядывал перышко на ленте шляпы, но было ясно, что в этот момент он принимает решение. Он резко обернулся и в упор посмотрел на троицу, сидевшую сзади.
– Ну, Ричард, – произнес он скучным голосом, – рассказывай. Я хочу знать, что ты делал во время перестрелки.
– Э-э, – ответил Ричард, – э-э, я побежал на кухню вслед за Оделлом. Я хотел обежать дом с другой стороны, но не успел. Все кончилось очень быстро.
– Да никуда он не побежал, – промолвил мистер Степфорд. – Я же все слышал. Он все время провалялся на полу, на кухне. Он лежал и плакал.
– Из тебя бы получился хороший разбойник, правда, мистер Степфорд? Не то что из этого бедолаги Ричарда.
– Наверное, получился бы, Ламар, да не хочу я связываться с таким дерьмом, как вы.
– Ну ладно, – продолжил Ламар. – Ричард, скажи-ка мне, друг любезный, что мне с тобой теперь делать? Тебе надо делать больше, чем только рисовать.
– Ламар, ты же знаешь, что это не мое поприще.
– Конечно знаю. Но если я не могу рассчитывать на тебя в переделках, то какой, спрашивается, от тебя прок? А мы теперь все время будем ехать по стране Переделок.
– Ламар, я даже не знаю, как стрелять из писто…
Ламар резким движением выбросил вперед руку и с треском ударил Ричарда шляпой по лицу. Это было не очень больно, но Ричард был ошарашен, на его лице отразилось недовольство. Это привело Ламара в еще больший гнев, и он начал лупить Ричарда шляпой, совершенно расплющив ее. Закрываясь руками, Ричард сполз с сиденья.
– А ведь была такая хорошая шляпа, – произнес мистер Степфорд.
Наконец Ламар успокоился. Он сел в прежнее положение, тяжело и трудно дыша, от гнева его лицо побагровело, в легких что-то свистело, в груди появилась боль. Он повернулся к Оделлу:
– Сворачивай сюда. Это большое поле вполне подойдет.
Оделл затормозил, съехал с гравия, пересек дренажную канавку и выехал на поле. Он несколько секунд наслаждался работой восьмицилиндрового двигателя, затем повернул ключ. Все стихло. Мотор замолчал.
Узкая черная лента дороги пересекала бескрайний простор хлопковых и арахисовых плантаций. Над всем сиял огромный шатер неба, на котором громоздились в виде сказочных замков тяжелые серые и белые облака. Вокруг не было заметно ни одной машины. В стороне виднелась одинокая дубовая рощица. До нее было метров четыреста.
– Ну, народ, приехали, – сказал Ламар, – выходите.
– Не делай этого, Ламар, – проговорил мистер Степфорд. – Я знаю, что ты подонок, но ты не должен это делать. Тебе же понравилось, как готовит моя жена, и ты был в восторге от моей коллекции ружей. Тебе этого недостаточно? Эти ружья сослужили тебе хорошую службу в драке.
– Я должен сделать то, что должен, старик. И ты, Ричард, тоже. Подойди-ка сюда поближе.
– Зачем? О боже, Ламар, – захныкал Ричард.
– Подбери сопли, Ричард, – сказала миссис Степфорд. – Ламар, делай что хочешь, только заткни ему рот. От его причитаний у меня болит голова. Только, может, я сначала сделаю пипи? Я и так уже долго терплю.
– Конечно, мэм. Оделл будет наблюдать за вами, не волнуйтесь, для него это ровным счетом ничего не значит, а остальные отвернутся. Эй, Ричард, отвернись, пусть леди уединится.
Ричард задумчиво глядел на деревья вдали. На душе было муторно. Он же очень старался. Он так хотел сделать то, чего от него ожидали.
– Ламар, я прошу тебя.
– Заткнись, Ричард. Вы готовы, миссис Степфорд? Спасибо, мэм. Вот такие, значит, дела.
Он повел всех в поле. Начинало смеркаться. Закат полыхал оранжевым огнем. Ричарду вспомнились картины Констебла, изображавшие закат солнца. Природа была абсолютно безмятежна, составляя непостижимый контраст с происходящими патетическими событиями, она с изысканной иронией издевалась над делами своих детей. Маленькая группа двигалась через поле. Ричард чувствовал себя букашкой на дне пустого бассейна. Горизонт вокруг казался беспощадно плоским. Они спустились в мелкую лощину и подошли к небольшой дубраве. Посреди дубов протекал маленький ручеек. Место было необычно тихое и уютное.
– Ну вот мы и пришли, – сказал Ламар. – Вы помолились о спасении души?
– Ты дерьмо, Ламар, – отозвался Степфорд.
– Не делай себе хуже, старик. Меня это нисколько не задевает. Не суетись, тебе будет от этого только больнее.
– Поддержи меня, Билл, – попросила старая женщина.
– Ты чертовски хорошая женщина, Мэри, – обратился к жене Билл Степфорд. У него на глаза навернулись слезы. – Ты подарила мне пятьдесят прекрасных лет, и я ни разу не слышал от тебя ни одной жалобы. Я не был порядочным мужем. У меня были женщины, и много женщин. Дочь издольщика, Мэгги. В городе – Минни Пурвис. Племянница Эла Джефферсона, секретарша. Мэри, мне очень стыдно за это.
– Это давно прошло, да я и тогда знала о них. Успокойся. – Она обернулась к Ламару. – Этот человек пятьдесят раз летал бомбить Германию во время войны. Он был дважды ранен и награжден Летным Крестом за отличие, хотя сам он не любит рассказывать об этом. Он вернулся с войны и на голом месте построил ферму. Он двенадцать лет был председателем фермерского совета. Он вырастил четырех сыновей и двух дочерей. Он давал работу сотням сезонных рабочих и их семьям. Он платил за их лечение, когда они болели. Троим детям своих рабочих он дал возможность выучиться в колледже. И он никогда никого ни о чем не просил. Он хороший человек, и ты не имеешь права убивать его, как собаку, в этом поле.
– Он хороший человек, – согласился Ламар, – и у меня нет никакого права его убивать. Но есть одна маленькая загвоздка: у меня есть оружие и я получил такое право.
Он обернулся к Ричарду:
– Вот. – Он вручил Ричарду серебристый револьвер убитого полицейского. – Это принадлежало убитому копу. Старый полисмен до конца пытался сопротивляться. Может, часть его упорства прилипла к этой пушке и передастся тебе. Застрели их. Обоих. В голову. Или я пристрелю тебя.
Он поднял длинноствольный автоматический пистолет, снял его с предохранителя и прицелился в Ричарда.
Ричард проглотил несуществующую слюну.
– У него не хватит духу, – проговорил Степфорд. – Кишка у него тонка для такого дела.
– Ну вот и дайте ему шанс, – сказал Ламар. – Давай, Ричард. Покажи мне, что ты мужчина. Сделай мужскую работу.
Ричард обернулся. Старики стояли на коленях. Мистер Степфорд обнял за плечи свою жену. Старушка тихо плакала. К горлу Ричарда подкатила тошнота. Все обнажилось, речь шла о его самосохранении. Надо только прижать дуло к голове и нажать на спуск. Через секунду все будет кончено. Но у него и правда кишка тонка. Что произойдет? Их головы разлетятся вдребезги? Хлынет кровь? Ее будет много? Она зальет все кругом? Он отвернулся и посмотрел в дуло пистолета Ламара. В бесстрастных глазах Ламара он прочитал свой смертный приговор.
– Влип в дерьмо по самые уши, – сказал Ричард.
Он вспомнил классические эксперименты в Йельском университете: типичным американцам присоединяли к мозгу электроды и они под действием электрических импульсов мучили какого-нибудь человека, если им это приказывали. Но сейчас было совсем другое. Сейчас речь шла о его жизни и смерти.
Он снова повернулся к старикам и, прижав дуло пистолета к затылку миссис Степфорд, спустил курок.
Не последовало ничего, кроме щелчка. Он снова нажал на гашетку.
– Пистолет сломан, – сказал он.
– Ричард, ты дурак, – отрезал Ламар. – Поворачивай свою задницу и топай в машину.
Ричард не заставил себя долго упрашивать.
– Вот видите, – продолжал Ламар, – у него хватило духу это сделать. Просто он слишком туп, не понял, что пистолет не заряжен. Я прошу прощения, что привез вас сюда. Но мне надо было проверить парня. Он, конечно, ничтожество, но мистер Степфорд вряд ли захочет присоединиться к нам, поэтому мне не оставалось делать ничего другого.
– Ламар, ты до смерти напугал Мэри.
– Тут уж ничего не поделаешь. Я сделал то, что должен был сделать. Все очень просто. Если ты попался мне на дороге, старик, то мне приходится убивать тебя. Но ты оказался с перцем и характером, это я признаю. Ты очень мужественно принял то, что тебе выпало, и за это я тебя уважаю. Вы последние, кто остался в живых на ферме, и, можно сказать, вы спасли Ричарду жизнь. Вы останетесь здесь до утра. Сейчас не холодно, и вы не простудитесь. На дорогу вы выберетесь только к рассвету. Мы в это время будем уже далеко. А вы утром вернетесь домой.
– Ламар, – сказала миссис Степфорд, – ты нехороший человек, и тебя убьют даже скорее, чем ты предполагаешь. Но может, это будет слишком поспешное решение, если вспомнить о том милосердии, которое ты сегодня проявил.
– Спасибо, – ответил Ламар. – Это самая приятная вещь из всех, что мне когда-либо говорили. Мне очень жаль, что пришлось ограбить вас и взять у вас оружие. Но я должен был сделать то, что должен.
– Прощай, Ламар, – проговорила Мэри.
Ламар повернулся и зашагал к машине.
Билл смотрел ему вслед.
– Мэри, все же ты дура. Этот человек – чистокровный белый подонок. Его убьют до завтрашнего рассвета, ну, может быть, завтра днем, и один только бог знает, сколько человек он унесет с собой в могилу. Не могу понять, откуда у тебя симпатия к таким ублюдкам.
– Да, Билл Степфорд, – согласилась она, – ты правильно говоришь. Он плох. Он даже еще хуже, чем ты сказал. Но я прожила с тобой жизнь, и я знаю. У него есть то, чего никогда не было у тебя. Он верен сам себе.
Они ехали сначала на юг, потом свернули на запад, на заход солнца, проезжая страну фермеров и маленькие скучные сонные городишки. Наконец Ричард нарушил молчание:
– Спасибо тебе, Ламар.
– Спасибо и тебе, Ричард. Оделл, Ричард доказал, что он мужчина. Он способен нажать на гашетку.
– Делл поппи-поппи, – сказал Оделл и улыбнулся.
– Это значит, что Оделл счастлив, Ричард. Ты доставил радость его простой бедной душе. Отныне ты член нашей семьи.
– Спасибо, Ламар.
– Теперь нам надо найти место, где мы отсидимся и подумаем, куда нам двигаться дальше.
– Ламар!
– Ричард, я надеюсь, что ты любишь походную жизнь. Мы с Оделлом провели немало ночей под холодными звездами. Это не проблема. Это не отель, куда копы могут нагрянуть с облавой, это не мотоциклетная компания, куда легавые понасажали кучу стукачей и где плюнуть некуда – того и гляди, попадешь в жучок или микрофон. Я не собираюсь никуда проситься на ночлег – это может доставить нам массу хлопот. Лучше мы заляжем на дно и поживем немного на природе.
У Ричарда было одно предложение на этот счет, но он молчал до того момента, когда его испытание окажется позади. И вот теперь этот момент наступил. Он выдержал свой экзамен.
– Ламар!
– Что?
– Мне кажется, я знаю место, где мы можем остановиться, – сказал Ричард.
Глава 08
Первым делом Бад ощутил свои губы. Чувство было такое, словно они слиплись в засохшей грязи, или в запекшейся коросте, или еще в какой-нибудь гадости. Он попробовал пошевелить губами и разодрал с громким, как ему показалось, хрустом запекшуюся корку. Губы были сухими – две полоски засохшей кожи. Во рту тоже было совершенно сухо, язык стал шершавым, как рашпиль.
Рядом он услышал звук падающих капель: кап-кап-кап. Двигаться он не мог. Он не чувствовал своего тела. Он ничего не мог вспомнить, кроме оранжевых вспышек, ярко-красных цветков и жужжания невиданных насекомых. Потом он вспомнил, как Ламар наклонился над Тедом и как от выстрела у того взметнулись волосы на голове. Он вспомнил, как извивался Тед. Он вспомнил, как заряд впился в его собственное тело. Он вспомнил ощущение боли.
Джен!
Джефф!
Расс!
Он подумал, что они потеряны для него навсегда. Он чувствовал себя так, как, вероятно, чувствовал себя его отец, когда служители похоронной конторы навели ему макияж и он тихо спал в своем гробу, такой красный и румяный, каким он никогда не был при жизни.
Однако вскоре он стал различать свет и, как ему показалось, звуки. Он сосредоточился. Ему казалось, что он выныривает из глубины, долго и с трудом приближаясь к поверхности воды. Вот поверхность приближается, вот он выныривает и чувствует какой-то запах… и понимает, что это аромат бурбона.
Лейтенант Си Ди Гендерсон, сотрудник БРШО, смотрел на него сквозь стекла своих очков. Временами Бад очень отчетливо видел лейтенанта, но иногда его силуэт расплывался и становился мутным и смазанным. Вот он видит старика, а вот – хлоп, и от него остается только распластанное по серому небу пятно. Наконец очертания лейтенанта приняли некую устойчивую форму.
– Он приходит в себя, – проговорил лейтенант.
Слова прогрохотали так, словно Гендерсон вещал в мегафон. Они гулким эхом отдавались внутри черепа Бада.
Рядом он услышал звук падающих капель: кап-кап-кап. Двигаться он не мог. Он не чувствовал своего тела. Он ничего не мог вспомнить, кроме оранжевых вспышек, ярко-красных цветков и жужжания невиданных насекомых. Потом он вспомнил, как Ламар наклонился над Тедом и как от выстрела у того взметнулись волосы на голове. Он вспомнил, как извивался Тед. Он вспомнил, как заряд впился в его собственное тело. Он вспомнил ощущение боли.
Джен!
Джефф!
Расс!
Он подумал, что они потеряны для него навсегда. Он чувствовал себя так, как, вероятно, чувствовал себя его отец, когда служители похоронной конторы навели ему макияж и он тихо спал в своем гробу, такой красный и румяный, каким он никогда не был при жизни.
Однако вскоре он стал различать свет и, как ему показалось, звуки. Он сосредоточился. Ему казалось, что он выныривает из глубины, долго и с трудом приближаясь к поверхности воды. Вот поверхность приближается, вот он выныривает и чувствует какой-то запах… и понимает, что это аромат бурбона.
Лейтенант Си Ди Гендерсон, сотрудник БРШО, смотрел на него сквозь стекла своих очков. Временами Бад очень отчетливо видел лейтенанта, но иногда его силуэт расплывался и становился мутным и смазанным. Вот он видит старика, а вот – хлоп, и от него остается только распластанное по серому небу пятно. Наконец очертания лейтенанта приняли некую устойчивую форму.
– Он приходит в себя, – проговорил лейтенант.
Слова прогрохотали так, словно Гендерсон вещал в мегафон. Они гулким эхом отдавались внутри черепа Бада.