Человек по фамилии Окнов лежал на кровати, глупо вытянув ноги, и старался заснуть. Но сон бежал от Окнова. Окнов лежал с открытыми глазами, и страшные мысли стучали в его одеревеневшей голове.
8 марта 1938 года
Даниил Иванович Хармс
У него был такой нос, что хотелось ткнуть в него биллиардным кием.
За забором долго бранились и плевались. Слышно было, как кому-то плюнули в рот.
Это идет процессия. Зачем эта процессия идет?
Она несёт вырванную у Пятипалова ноздрю. Ноздрю несут, чтобы зарыть в Летнем Саду.
Михайлов ходил по Летнему Саду, неся под мышкой гамак. Он долго искал, куда бы гамак повесить. Но всюду толкались неприятные сторожа. Михайлов передумал и сел на скамеечку. На скамеечке лежала забытая кем-то газета.
Лежала забытая кем-то газета.
Лежала забытая кем-то газета.
Михайлов садился на эту газету
И думать поспешал
И думать поспешал.
март 1938 года
Даниил Иванович Хармс
К семидесятилетию Наташи[8]
Артамонов закрыл глаза, а Хрычов и Молотков стояли над Артамоновым и ждали.
– Ну, же! Ну, же!– торопил Хрычов.
А Молотков не утерпел и дёрнул стул, на котором сидел Артамонов, за задние ножки, и Артамонов свалился на пол.
– Ах так!– закричал Артамонов, поднимаясь на ноги.– Кто это меня со стула сбросил?
– Вы уж нас извините,– сказал Молотков,– мы ведь долго ждали, а вы всё молчите и молчите. Уж это меня черт попутал. Очень уж нам не терпелось.
– Не терпелось!– передразнил Артамонов.– А мне, пожилому человеку, по' полу валяться? Эх, вы! Стыдно!
Артамонов стряхнул с себя соринки, приставшие к нему с пола и, сев опять на стул, закрыл глаза.
– Да что же это? А? Что же это?– заговорил вдруг Хрычов, глядя то на Молоткова, то на Артамонова.
Молотков постоял некоторое время в раздумье, а потом нагнулся и дернул задние ножки Артамоновского стула. Артамонов съехал со стула на пол.
– Это издевательство!– закричал Артамонов,– Это уже второй раз меня на пол скидывают! Это опять ты, Молотков?
– Да уж не знаю как сказать, товарищ Артамонов. Просто опять какое-то помутнение в мозгу было. Вы уж нас извините, тов. Артамонов! Мы ведь это только от нетерпения!– сказал Молотков и чихнул.
– Пожалеете об этом,– сказал Артамонов, поднимаясь с пола.– Пожалеете, сукины дети! Артамонов сел на стул.
– Я тебе этого не спущу,– сказал Артамонов и погрозил кому-то пальцем.
Артамонов долго грозил кому-то пальцем, а потом спрятал руку за борт жилета и закрыл глаза.
Хрычев сразу заволновался:
– Ой! Что же это? Опять? Опять он! Ой!
Молотков отодвинул Хрычева в сторону и носком сапога выбил стул из-под Артамонова. Артамонов грузно рухнул на пол.
– Трижды!– сказал Артамонов шепотом.– Хорошо-с!…
В это время дверь открылась и в комнату вошёл я.
– Стоп!– сказал я.– Прекратите это безобразие! Сегодня Наталии Ивановне исполнилось семьдесят лет.
Артамонов, сидя на полу, повернул ко мне свое глупое лицо и, указав пальцем на Молоткова, сказал:
– Он меня трижды со стула на пол скинул…
– Цык!– крикнул я.– Встать!
Артамонов встал.
– Взяться за руки!– скомандовал я.
Артамонов, Хрычев и Молотков взялись за руки.
– А теперь за-а мной!
И вот, постукивая каблуками, мы двинулись по направлению к Детскому Селу. Я шел спереди, обдумывая ритуал поздравления.
2 августа 1938 года
Даниил Иванович Хармс
водевиль
Сно
Здравствуйте! Эх, выпьем! Эй! Гуляй-ходи! Эх! Эх! Эх!
Мариша
Да что с вами. Евгений Эдуардович?
Сно
Эх! Пить хочу! Эх, гуляй-ходи!
Мариша
Постойте, Евгений Эдуардович, вы успокойтесь. Хотите, я чай поставлю.
Сно
Чай? Нет. Я водку хлебать хочу.
Мариша
Евгений Эдуардович, милый, да что с вами? Я вас узнать не могу.
Сно
Ну и неча узнавать! Гони, мадам, водку!
Мариша
Господи, да что же это такое? Даня! Даня!
Даня (лёжа на полу в прихожей)
Ну? Чего там ещё?
Мариша
Да что же мне делать? Что же это такое?
Сно
Эх, гуляй-ходи! (пьет водку и выбрасывает ее фонтаном через нос)
Мариша (залезая за фисгармонию)
Заступница пресвятая! Мать пресвятая Богородица!
Хармс (лежа в прихожей на полу )
Эй ты, там, слова молитв путаешь!
Сно (разбивая бутылкой стеклянную дверцу шкапа)
Эх, гуляй-ходи!
падает занавес | слышно как Мариша чешет себе голову
Вера, Надежда, Любовь, София.
30 сентября 1938 года
Даниил Иванович Хармс
Как легко человеку запутаться в мелких предметах. Можно часами ходить от стола к шкапу и от шкапа к дивану и не находить выхода. Можно даже забыть, где находишься, и пускать стрелы в какой-нибудь маленький шкапчик на стене. «Гой! шкап!– можно кричать ему.– Я тебя!» Или можно лечь на пол и рассматривать пыль. В этом тоже есть вдохновение. Лучше делать это по часам, сообразуясь со временем. Правда, тут очень трудно определить сроки, ибо какие сроки у пыли?
Еще лучше смотреть в таз с водой. На воду смотреть всегда полезно и поучительно. Даже если там ничего не видно, а всё же хорошо. Мы смотрели на воду, ничего в ней не видели, и скоро нам стало скучно. Но мы утешали себя, что всё же сделали хорошее дело. Мы загибали наши пальцы и считали. А что считали, мы не знали, ибо разве есть какой-либо счет в воде?
17 августа 1940 года
Даниил Иванович Хармс
Мишурин был катерпиллером. Поэтому, а может быть и не поэтому, он любил лежать под диваном или за шкапом и сосать пыль. Так как он был человек не особенно аккуратный, то иногда целый день его рожа была в пыли, как в пуху.
Однажды его пригласили в гости, и Мишурин решил слегка пополоскать свою физиономию. Он налил в таз теплой воды, пустил туда немного уксусу и погрузил в воду свое лицо. Как видно, уксусу в воде было слишком много, и потому Мишурин ослеп. До глубокой старости он ходил ощупью и поэтому, а может быть и не поэтому стал ещё больше походить на катерпиллера.
пятница 16 октября 1940 года
Даниил Иванович Хармс
На кровати метался полупрозрачный юноша. На стуле, закрыв лицо руками, сидела женщина, должно быть, мать. Господин в крахмальном воротничке, должно быть, врач, стоял возле ночного столика. На окнах были спущены жёлтые шторы. Заскрипела дверь, и в комнату заглянул кот. Господин в крахмальном воротничке ударил кота сапогом по морде. Кот исчез. Юноша застонал.
Юноша что-то сказал. Господин, похожий на врача, прислушался. Юноша сказал: «Лодки плывут». Господин нагнулся над юношей.
– Что с вами, мой дорогой друг?– спросил господин, наклоняясь к юноше. Юноша молча лежал на спине, но лицо его было повернуто к стенке.
Юноша молчал.
– Хорошо,– сказал господин, выпрямляясь.– Вы не желаете отвечать вашему другу. Хорошо.
Господин пожал плечами и отошёл к окну.
– Дайте лодку,– произнес юноша.
Господин, стоя у окна, хихикнул.
Прошло минут восемь. Юноша отыскал глазами господина в крахмальном воротничке и сказал:
– Доктор, скажите мне откровенно: я умираю?
– Видите ли,– сказал доктор, играя цепочкой от часов.– Я бы не хотел отвечать на ваш вопрос. Я даже не имею права отвечать на него.
– То, что вы сказали, вполне достаточно,– сказал юноша.– Теперь я знаю, что надежд нет.
– Ну, уж это ваша фантазия,– сказал доктор.– Я вам про надежды не сказал ни слова.
– Доктор, вы меня считаете за дурака. Но уверяю вас, что я не так глуп и прекрасно понимаю свое положение.
Доктор хихикнул и пожал плечами.
– Ваше положение таково,– сказал он,– что понять вам его невозможно.
1940 год
Даниил Иванович Хармс
В трамвае сидели два человека и рассуждали так:
Один говорил: «Я не верю в загробную жизнь. Реальных доказательств того, что загробная жизнь существует – не имеется. И авторитетных свидетельств о ней мы не знаем. В религиях же о ней говорится либо очень неубедительно, например, в исламе, либо очень туманно, например, в христианстве, либо ничего не говорится, например, в библии, либо прямо говорится, что её нет, например, в буддизме. Случаи ясновидения, пророчества, разных чудес и даже привидений прямого отношения к загробной жизни не имеют и отнюдь не служат доказательством её существования. Меня нисколько не интересуют рассказы, подобные тому, как один человек увидел во сне льва и на другой день был убит вырвавшимся из Зоологического сада львом. Меня интересует только вопрос: есть ли загробная жизнь или её кет? Скажите, как по вашему?»
Второй Собеседник сказал: «Отвечу вам так: на ваш вопрос вы никогда не получите ответа, а если получите когда-нибудь ответ, то не верьте ему. Только вы сами сможете ответить на этот вопрос. Если вы ответите да, то будет да, если вы ответите нет, то будет нет. Только ответить надо с полным убеждением, без тени сомнения, или, точнее говоря, с абсолютной верой в свой ответ».
Первый Собеседник сказал: «Я бы охотно ответил себе. Но ответить надо с верой. А чтобы ответить с верой, надо быть уверенным в истинности своего ответа. А где мне взять эту уверенность?»
Второй Собеседник сказал: «Уверенность, или точнее, веру нельзя приобрести, её можно только развить в себе».
Первый Собеседник сказал: «Как же я могу развить в себе веру в свой ответ, когда я даже не знаю, что отвечать, да или нет».
Второй Собеседник сказал: «Выберите себе то, что вам больше нравится».
– Сейчас будет наша остановка,– сказал первый Собеседник и оба встали со своих мест, чтобы идти к выходу.
– Простите,– обратился к ним какой-то военный черезвычайно высокого роста.– Я слышал ваш разговор и меня, извините, заинтересовало: как это могут два ещё молодых человека серьёзно говорить о том, есть ли загробная жизнь, или её нет?
1940 год
Даниил Иванович Хармс
– Да,– сказал Козлов, притряхивая ногой,– она очень испугалась. Ещё бы! Хо-хо! Но сообразила, что бежать ни в коем случае нельзя. Это всё же она сообразила. Но тут хулиганы подошли ближе и начали ей в ухо громко свистеть. Они думали оглушить её свистом. Но из этого ничего не вышло, т. к. она как раз на это ухо была глуха. Тогда один из хулиганов шваркнул её палкой по ноге. Но и из этого тоже ничего не вышло, потому что как раз эта нога была у неё ещё пять лет тому назад ампутирована и заменена протезом. Хулиганы даже остановились от удивленья, видя, что она продолжает спокойно идти дальше.
– Ловко!– сказал Течорин.– Великолепно! Ведь что бы было, если бы хулиганы подошли к ней с другого бока? Ей повезло.
– Да,– сказал Козлов.– но обыкновенно ей не везёт. Недели две тому назад её изнасиловали, а прошлым летом ее просто так, из озорства, высекли лошадиным кнутом. Бедная Елизавета Платоновна даже привыкла к подобным историям.
– Бедняжка,– сказал Течорин.– Я был бы непрочь её повидать.
1940 год
Даниил Иванович Хармс
Жизнь делится на рабочее и нерабочее время. Нерабочее время создаёт схемы – трубы. Рабочее время наполняет эти трубы.
Работа в виде ветра влетает в полую трубу. Труба поёт ленивым голосом. Мы слушаем вой труб. И наше тело вдруг легчает в красивый ветер переходит: мы вдруг становимся двойными: направо ручка – налево ручка, направо ножка – налево ножка, бока и уши и глаза и плечи нас граничат с остальными. Точно рифмы наши грани остриём блестят стальным.
Нерабочее время – пустая труба. В нерабочее время мы лежим на диване, много курим и пьём. ходим в гости, много говорим, оправдываясь друг перед другом. Мы оправдываем наши поступки, отделяем от всего остального и говорим, что в праве существовать самостоятельно. Тут нам начинает казаться, что мы обладаем всем, что есть вне нас. И всё существующее вне нас и разграниченное с нами и всем остальным, отличным от нас и его (того, о чём мы в данный момент говорим) пространством (ну хотя бы наполненным воздухом) мы называем предметом. Предмет нами выделяется в самостоятельный мир и начинает обладать всем лежащим вне его, как и мы обладаем тем же.
Самостоятельно существующие предметы уже не связаны законами логических рядов и скачут в пространстве, куда хотят, как и мы. Следуя за предметами, скачат и слова существительного вида. Существительные слова рождают глаголы и даруют глаголам свободный выбор. Предметы, следуя за существительными словами, совершают различные действия, вольные, как новый глагол. Возникают новые качества, а за ними и свободные прилагательные. Так вырастает новое поколение частей речи. Речь, свободная от логических русел, бежит по новым путям, разграниченная от других речей. Грани речи блестят немного ярче, чтобы видно было, где конец и где начало, а то мы совсем бы потерялись. Эти грани, как ветерки, летят в пустую строку-трубу. Труба начинает звучать и мы слышим рифму.
Ура! стихи обогнали нас
Мы не вольны как стихи.
Слышен в трубах ветра глас,
мы же слабы и тихи.
Где граница наших тел,
наши светлые бока?
Мы неясны точно тюль,
мы беспомощны пока.
Слова несутся и речи,
предметы скачат следом,
и мы дерёмся в сече —
Ура! кричим победам.
Таким образом, мы завлекаемся в рабочее состояние. Тут уж некогда становится думать о еде и гостях. Разговоры перестают оправдывать наши поступки. В драке не оправдываются и не извиняются. Теперь каждый отвечает за самого себя. Он один своей собственной волей приводит себя в движение и проходит сквозь других. Всё существующее вне нас перестало быть в нас самих. Мы уже не подобны окружающему нас миру. Мир летит к нам в рот в виде отдельных кусочков: камня, смолы, стекла, железа, дерева и т. д. Подходя к столу, мы говорим: Это стол, а не я, а потому вот тебе!– и трах по столу кулаком, а стол пополам, а мы по половинам, а половины в порошок, а мы по порошку, а порошок в нам в рот, а мы говорим: это пыль, а не я,– и трах по пыли. А пыль уже наших ударов не боится.
Тут мы стоим и говорим: Вот я вытянул одну руку вперёд прямо перед собой, а другую руку назад. И вот я впереди кончаюсь там, где кончается моя рука, а сзади кончаюсь тоже там, где кончается моя другая рука. Сверху я кончаюсь затылком, снизу пятками, сбоку плечами. Вот я и весь. А, что вне меня, то уж не я.
Теперь, когда мы стали совсем обособленными, почистим наши грани, чтобы лучше видать было, где начинаемся уже не мы. Почистим нижний пункт – сапоги, верхний пункт – затылок – обозначим шапочкой: на руки наденем блестящие манжеты, а на плечи эполеты. Вот теперь уже сразу видать, где кончились мы и началось всё остальное.
Вот три пары наших граней:
1. рука – рука.
2. плечо – плечо.
3. затылок – пятки.
Вопрос
Началась ли наша работа? А если началась, то в чём она состоит?
Ответ
Работа наша сейчас начнется, а состоит она в регистрации мира, потому что мы теперь уже не мир.
Вопрос
Если мы теперь не мир, то что же мы?
Ответ
Нет, мы мир. Т. е. я не совсем правильно выразился. Не то чтобы мы же не мир, но мы сами по себе, а он сам по себе. Сейчас поясню: Существуют числа: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7 и т.д. Все эти числа составляют числовой, счётный ряд. Всякое число найдёт себе в нём место. Но 1 – это особенное число. Она может стоять в стороне, как показатель отсутствия счёта. 2 уже первое множество, и за 2 все остальные числа. Некоторые дикари умеют считать только так: раз и много. Так вот и мы в мире, вроде единицы в счётном ряду.
Вопрос
Хорошо, а как же мы будем регистрировать мир?
Ответ
Так же. как единица регистрирует остальные числа, т. е. укладываясь в них и наблюдая, что из этого получается.
Вопрос
Разве так единица регистрирует другие числа?
Ответ
Допустим, что так. Это неважно.
Вопрос
Странно. А как же мы будем укладываться в другие предметы, расположенные в мире? Смотреть, насколько шкап длиннее, шире и выше, чем мы? Так что ли?
Ответ
Единица изображается нами значком в виде палочки. Значок единицы есть только наиболее удобная форма для изображения единицы, как и всякий значёк числа. Так и мы есть только наиболее удобная форма нас самих.
Единица, регистрируя два, не укладывается своим значком в значёк два. Единица регистрирует числа своим качеством. Так должны поступать и мы.
Вопрос
Но что такое наше качество?
Ответ
Гибель уха —
глухота,
гибель носа —
носота,
гибель нёба —
немота,
гибель слепа —
слепота.
Абстрактное качество единицы мы тоже знаем. Но понятие единицы существует в нас, как понятие чего-либо. Скажем, аршина. Единица регистрирует два – есть: один аршин укладывается в двух аршинах, одна спичка укладывается в двух спичках и т. п. Таких единиц существует уже много. Так-же и человек не один, а много. И качеств у нас столько же, сколько существует людей. И у каждого из нас свой особое качество.
Вопрос
Какое качество у меня?
Ответ
Вот. Работа начинается с отыскания своего качества. Так как этим качеством нам придется потом орудовать, то назовем его оружие.
Вопрос
Но как найти мне своё оружие?
Если нет больше способов
побеждать нашествие смыслов,
надо выходить из войны гордо
и делать своё мирное дело.
Мирное дело постройка дома
из брёвен при помощи топора.
Я вышел в мир глухой от грома.
Домов раскинулась гора.
Но сабля войны остаток
моя единственная плоть
со свистом рубит с крышь касаток
бревна не в силах расколоть,
Менять ли дело иль оружие?
рубить врага иль строить дом?
Иль с девы сдёрнуть с дуба кружево
и саблю в грудь вонзить потом.
Я плотник саблей вооружённый,
встречаю дом как врага.
Дом саблей в центр пораженный
стоит к ногам склонив рога.
Вот моя сабля, мера моя
вера и пера, мегера моя!
Добавление.
Козьма Прутков регистрировал мир Пробирной Палаткой, и потому он был вооружён саблей.[9]
Сабли были у: Гёте, Блейка, Ломоносова, Гоголя, Пруткова и Хлебникова. Получив саблю, можно приступать к делу и регистрировать мир.
Регистрация мира.
(Сабля – мера)[10]
всё
19—20 ноября 1929 года
Даниил Иванович Хармс
Предметы пропали.
Было: Числовой ряд начинается с 2. Единица не число. Единица первое и единственное совершенство. Первое множество, первое число и первое от совершенства – это 2. (Пифагорова Единица).
Вообразим, что единица – первое число.
Новая единица подчиняется закону общих чисел. Закон чисел – Закон масс. (Хармсова Единица).
Закон единицы ложен – такого Закона нет. Есть только Закон масс.
Предмет обезоружен. Он стручок. Вооружена только куча.
Закон больших и малых чисел один. Разница только количественная.
И человек и слово и число подчинены одному закону.
Новая человеческая мысль двинулась и потекла. Она стала текучей. Старая человеческая мысль говорит про новую, что она «тронулась». Вот почему для кого-то большевики сумасшедшие.
Один человек думает логически; много людей думают ТЕКУЧЕ.
Я хоть и один, но думаю ТЕКУЧЕ.
всё
Я пишу высокие стихи.
16 марта 1930 года
Даниил Иванович Хармс
Значение всякого предмета многообразно. Уничтожая все значения, кроме одного, мы тем самым делаем данный предмет невозможным.
Уничтожая и это последнее значение, мы уничтожаем и само существование предмета.
Всякий предмет (неодушевлённый и созданный человеком) обладает четырьмя рабочими значениями и пятым сущим значением. Первые четыре суть: 1) Начертательное значение (геометрическое), 2) целевое значение (утилитарное), 3) значение эмоционального воздействия на человека, 4) значение эстетического воздействия на человека. Пятое значение определяется самим фактом существования предмета: Оно вне связи предмета с человеком и служит самому предмету. Пятое значение – есть свободная воля предмета.
Человек, вступая в общение с предметом, исследует его четыре рабочих значения. При помощи их предмет укладывается в сознании человека, где и живёт. Если бы человек натолкнулся на совокупность предметов только с тремя из четырёх рабочих значений, то перестал бы быть человеком. Человек же, наблюдающий совокупность предметов, лишённых всех четырёх рабочих значений, перестаёт быть наблюдателем, превратясь в предмет, созданный им самим. Себе он приписывает пятое значение своего существования.
Пятым, сущим значением, предмет обладает только вне человека, т. е. теряя отца, дом и почву. Такой предмет «реет».
Решающими бывают не только предметы, но также: жесты и действия.
Пятое значение шкафа – есть шкаф. Пятое значение бега – есть бег.
Бесконечное множество прилагательных и более сложных словесных определений шкафа объединяются словом «шкаф».
Разбив шкаф на четыре дисциплины, соответствующие четырём рабочим значениям шкафа, мы получили бы четыре предмета, представляющих в совокупности шкаф. Но шкафа как такового не было бы и такому синтетическому шкафу нельзя бы было приписать пятое значение единого шкафа. Он, смещённый во едино лишь в нашем сознании, обладал бы четырьмя сущими значениями и четырьмя рабочими. В самый же момент смещения вне нас жили бы четыре предмета, обладающие по одному сущему и по одному рабочему значению.
Натолкнись на них наблюдатель – он был бы не человеком.
Предмет в сознании человека имеет четыре рабочих значения и значение как слово (шкаф). Слово шкаф и шкаф – конкретный предмет существуют в системе конкретного мира наравне с другими предметами, камнями и светилами. Слово – шкаф существует в системе понятий наравне со словами: человек, бесплодность, густота, переправа и т. д.
Пятое сущее значение предмета в конкретной системе и в системе понятий различно. В первом случае оно свободная воля предмета, а во втором – свободная воля слова (или мысли, не выраженной словом, но мы будем говорить лишь о выраженных в слово понятиях).
Любой ряд предметов, нарушающий связь их рабочих значений, сохраняет связь значений сущих и по счёту пятых. Такого рода есть ряд нечеловеческий и есть мысль предметного мира. Рассматривая такой ряд, как целую величину и как вновь образовавшийся синтетический предмет, мы можем приписать ему новые значения, счётом три: 1) начертательное, 2) эстетическое и 3) сущее.
Переводя этот ряд в другую систему, мы получим словесный ряд, человечески БЕССМЫСЛЕННЫЙ.
8 августа 1927 года
Даниил Иванович Хармс
Беру на себя смелость утверждать следующее:
Смотрите внимательнее на ноль, ибо ноль не то, за что вы его принимаете.
Понятие «больше» и «меньше» столь же недействительно, как понятие «выше» и «ниже». Это наше частное условие считать одно число больше другого и по этому признаку мы расположили числа, создав солярный ряд. Не числа выдуманы нами, а их порядок. Многим покажется, что существо числа всецело зависит от его положения в солярном ряду,– но я беру на себя смелость утверждать, что число может быть рассматриваемо самостоятельно, вне порядка ряда. И только это будет подлинной наукой о числе.
Предполагаю, что один из способов обнаружить в числе его истинные свойства, а не порядковое значение, это обратить внимание на его аномалии. Для этого удобно 6. Но впрочем, пока я об этом распространяться не буду.
Предполагаю и даже беру на себя смелость утверждать, что учение о бесконечном будет учением о ноле. Я называю нолем, в отличие от нуля, именно то, что я под этим и подразумеваю.
8 марта 1938 года
Даниил Иванович Хармс
* * *
У него был такой нос, что хотелось ткнуть в него биллиардным кием.
За забором долго бранились и плевались. Слышно было, как кому-то плюнули в рот.
Это идет процессия. Зачем эта процессия идет?
Она несёт вырванную у Пятипалова ноздрю. Ноздрю несут, чтобы зарыть в Летнем Саду.
Михайлов ходил по Летнему Саду, неся под мышкой гамак. Он долго искал, куда бы гамак повесить. Но всюду толкались неприятные сторожа. Михайлов передумал и сел на скамеечку. На скамеечке лежала забытая кем-то газета.
Лежала забытая кем-то газета.
Лежала забытая кем-то газета.
Михайлов садился на эту газету
И думать поспешал
И думать поспешал.
март 1938 года
Даниил Иванович Хармс
Поздравительное шествие[7]
К семидесятилетию Наташи[8]
Артамонов закрыл глаза, а Хрычов и Молотков стояли над Артамоновым и ждали.
– Ну, же! Ну, же!– торопил Хрычов.
А Молотков не утерпел и дёрнул стул, на котором сидел Артамонов, за задние ножки, и Артамонов свалился на пол.
– Ах так!– закричал Артамонов, поднимаясь на ноги.– Кто это меня со стула сбросил?
– Вы уж нас извините,– сказал Молотков,– мы ведь долго ждали, а вы всё молчите и молчите. Уж это меня черт попутал. Очень уж нам не терпелось.
– Не терпелось!– передразнил Артамонов.– А мне, пожилому человеку, по' полу валяться? Эх, вы! Стыдно!
Артамонов стряхнул с себя соринки, приставшие к нему с пола и, сев опять на стул, закрыл глаза.
– Да что же это? А? Что же это?– заговорил вдруг Хрычов, глядя то на Молоткова, то на Артамонова.
Молотков постоял некоторое время в раздумье, а потом нагнулся и дернул задние ножки Артамоновского стула. Артамонов съехал со стула на пол.
– Это издевательство!– закричал Артамонов,– Это уже второй раз меня на пол скидывают! Это опять ты, Молотков?
– Да уж не знаю как сказать, товарищ Артамонов. Просто опять какое-то помутнение в мозгу было. Вы уж нас извините, тов. Артамонов! Мы ведь это только от нетерпения!– сказал Молотков и чихнул.
– Пожалеете об этом,– сказал Артамонов, поднимаясь с пола.– Пожалеете, сукины дети! Артамонов сел на стул.
– Я тебе этого не спущу,– сказал Артамонов и погрозил кому-то пальцем.
Артамонов долго грозил кому-то пальцем, а потом спрятал руку за борт жилета и закрыл глаза.
Хрычев сразу заволновался:
– Ой! Что же это? Опять? Опять он! Ой!
Молотков отодвинул Хрычева в сторону и носком сапога выбил стул из-под Артамонова. Артамонов грузно рухнул на пол.
– Трижды!– сказал Артамонов шепотом.– Хорошо-с!…
В это время дверь открылась и в комнату вошёл я.
– Стоп!– сказал я.– Прекратите это безобразие! Сегодня Наталии Ивановне исполнилось семьдесят лет.
Артамонов, сидя на полу, повернул ко мне свое глупое лицо и, указав пальцем на Молоткова, сказал:
– Он меня трижды со стула на пол скинул…
– Цык!– крикнул я.– Встать!
Артамонов встал.
– Взяться за руки!– скомандовал я.
Артамонов, Хрычев и Молотков взялись за руки.
– А теперь за-а мной!
И вот, постукивая каблуками, мы двинулись по направлению к Детскому Селу. Я шел спереди, обдумывая ритуал поздравления.
2 августа 1938 года
Даниил Иванович Хармс
Бытовая сценка
водевиль
Сно
Здравствуйте! Эх, выпьем! Эй! Гуляй-ходи! Эх! Эх! Эх!
Мариша
Да что с вами. Евгений Эдуардович?
Сно
Эх! Пить хочу! Эх, гуляй-ходи!
Мариша
Постойте, Евгений Эдуардович, вы успокойтесь. Хотите, я чай поставлю.
Сно
Чай? Нет. Я водку хлебать хочу.
Мариша
Евгений Эдуардович, милый, да что с вами? Я вас узнать не могу.
Сно
Ну и неча узнавать! Гони, мадам, водку!
Мариша
Господи, да что же это такое? Даня! Даня!
Даня (лёжа на полу в прихожей)
Ну? Чего там ещё?
Мариша
Да что же мне делать? Что же это такое?
Сно
Эх, гуляй-ходи! (пьет водку и выбрасывает ее фонтаном через нос)
Мариша (залезая за фисгармонию)
Заступница пресвятая! Мать пресвятая Богородица!
Хармс (лежа в прихожей на полу )
Эй ты, там, слова молитв путаешь!
Сно (разбивая бутылкой стеклянную дверцу шкапа)
Эх, гуляй-ходи!
падает занавес | слышно как Мариша чешет себе голову
Вера, Надежда, Любовь, София.
30 сентября 1938 года
Даниил Иванович Хармс
* * *
Как легко человеку запутаться в мелких предметах. Можно часами ходить от стола к шкапу и от шкапа к дивану и не находить выхода. Можно даже забыть, где находишься, и пускать стрелы в какой-нибудь маленький шкапчик на стене. «Гой! шкап!– можно кричать ему.– Я тебя!» Или можно лечь на пол и рассматривать пыль. В этом тоже есть вдохновение. Лучше делать это по часам, сообразуясь со временем. Правда, тут очень трудно определить сроки, ибо какие сроки у пыли?
Еще лучше смотреть в таз с водой. На воду смотреть всегда полезно и поучительно. Даже если там ничего не видно, а всё же хорошо. Мы смотрели на воду, ничего в ней не видели, и скоро нам стало скучно. Но мы утешали себя, что всё же сделали хорошее дело. Мы загибали наши пальцы и считали. А что считали, мы не знали, ибо разве есть какой-либо счет в воде?
17 августа 1940 года
Даниил Иванович Хармс
Приключения Катерпиллера
Мишурин был катерпиллером. Поэтому, а может быть и не поэтому, он любил лежать под диваном или за шкапом и сосать пыль. Так как он был человек не особенно аккуратный, то иногда целый день его рожа была в пыли, как в пуху.
Однажды его пригласили в гости, и Мишурин решил слегка пополоскать свою физиономию. Он налил в таз теплой воды, пустил туда немного уксусу и погрузил в воду свое лицо. Как видно, уксусу в воде было слишком много, и потому Мишурин ослеп. До глубокой старости он ходил ощупью и поэтому, а может быть и не поэтому стал ещё больше походить на катерпиллера.
пятница 16 октября 1940 года
Даниил Иванович Хармс
* * *
На кровати метался полупрозрачный юноша. На стуле, закрыв лицо руками, сидела женщина, должно быть, мать. Господин в крахмальном воротничке, должно быть, врач, стоял возле ночного столика. На окнах были спущены жёлтые шторы. Заскрипела дверь, и в комнату заглянул кот. Господин в крахмальном воротничке ударил кота сапогом по морде. Кот исчез. Юноша застонал.
Юноша что-то сказал. Господин, похожий на врача, прислушался. Юноша сказал: «Лодки плывут». Господин нагнулся над юношей.
– Что с вами, мой дорогой друг?– спросил господин, наклоняясь к юноше. Юноша молча лежал на спине, но лицо его было повернуто к стенке.
Юноша молчал.
– Хорошо,– сказал господин, выпрямляясь.– Вы не желаете отвечать вашему другу. Хорошо.
Господин пожал плечами и отошёл к окну.
– Дайте лодку,– произнес юноша.
Господин, стоя у окна, хихикнул.
Прошло минут восемь. Юноша отыскал глазами господина в крахмальном воротничке и сказал:
– Доктор, скажите мне откровенно: я умираю?
– Видите ли,– сказал доктор, играя цепочкой от часов.– Я бы не хотел отвечать на ваш вопрос. Я даже не имею права отвечать на него.
– То, что вы сказали, вполне достаточно,– сказал юноша.– Теперь я знаю, что надежд нет.
– Ну, уж это ваша фантазия,– сказал доктор.– Я вам про надежды не сказал ни слова.
– Доктор, вы меня считаете за дурака. Но уверяю вас, что я не так глуп и прекрасно понимаю свое положение.
Доктор хихикнул и пожал плечами.
– Ваше положение таково,– сказал он,– что понять вам его невозможно.
1940 год
Даниил Иванович Хармс
* * *
В трамвае сидели два человека и рассуждали так:
Один говорил: «Я не верю в загробную жизнь. Реальных доказательств того, что загробная жизнь существует – не имеется. И авторитетных свидетельств о ней мы не знаем. В религиях же о ней говорится либо очень неубедительно, например, в исламе, либо очень туманно, например, в христианстве, либо ничего не говорится, например, в библии, либо прямо говорится, что её нет, например, в буддизме. Случаи ясновидения, пророчества, разных чудес и даже привидений прямого отношения к загробной жизни не имеют и отнюдь не служат доказательством её существования. Меня нисколько не интересуют рассказы, подобные тому, как один человек увидел во сне льва и на другой день был убит вырвавшимся из Зоологического сада львом. Меня интересует только вопрос: есть ли загробная жизнь или её кет? Скажите, как по вашему?»
Второй Собеседник сказал: «Отвечу вам так: на ваш вопрос вы никогда не получите ответа, а если получите когда-нибудь ответ, то не верьте ему. Только вы сами сможете ответить на этот вопрос. Если вы ответите да, то будет да, если вы ответите нет, то будет нет. Только ответить надо с полным убеждением, без тени сомнения, или, точнее говоря, с абсолютной верой в свой ответ».
Первый Собеседник сказал: «Я бы охотно ответил себе. Но ответить надо с верой. А чтобы ответить с верой, надо быть уверенным в истинности своего ответа. А где мне взять эту уверенность?»
Второй Собеседник сказал: «Уверенность, или точнее, веру нельзя приобрести, её можно только развить в себе».
Первый Собеседник сказал: «Как же я могу развить в себе веру в свой ответ, когда я даже не знаю, что отвечать, да или нет».
Второй Собеседник сказал: «Выберите себе то, что вам больше нравится».
– Сейчас будет наша остановка,– сказал первый Собеседник и оба встали со своих мест, чтобы идти к выходу.
– Простите,– обратился к ним какой-то военный черезвычайно высокого роста.– Я слышал ваш разговор и меня, извините, заинтересовало: как это могут два ещё молодых человека серьёзно говорить о том, есть ли загробная жизнь, или её нет?
1940 год
Даниил Иванович Хармс
* * *
– Да,– сказал Козлов, притряхивая ногой,– она очень испугалась. Ещё бы! Хо-хо! Но сообразила, что бежать ни в коем случае нельзя. Это всё же она сообразила. Но тут хулиганы подошли ближе и начали ей в ухо громко свистеть. Они думали оглушить её свистом. Но из этого ничего не вышло, т. к. она как раз на это ухо была глуха. Тогда один из хулиганов шваркнул её палкой по ноге. Но и из этого тоже ничего не вышло, потому что как раз эта нога была у неё ещё пять лет тому назад ампутирована и заменена протезом. Хулиганы даже остановились от удивленья, видя, что она продолжает спокойно идти дальше.
– Ловко!– сказал Течорин.– Великолепно! Ведь что бы было, если бы хулиганы подошли к ней с другого бока? Ей повезло.
– Да,– сказал Козлов.– но обыкновенно ей не везёт. Недели две тому назад её изнасиловали, а прошлым летом ее просто так, из озорства, высекли лошадиным кнутом. Бедная Елизавета Платоновна даже привыкла к подобным историям.
– Бедняжка,– сказал Течорин.– Я был бы непрочь её повидать.
1940 год
Даниил Иванович Хармс
Сабля
§1
Жизнь делится на рабочее и нерабочее время. Нерабочее время создаёт схемы – трубы. Рабочее время наполняет эти трубы.
Работа в виде ветра влетает в полую трубу. Труба поёт ленивым голосом. Мы слушаем вой труб. И наше тело вдруг легчает в красивый ветер переходит: мы вдруг становимся двойными: направо ручка – налево ручка, направо ножка – налево ножка, бока и уши и глаза и плечи нас граничат с остальными. Точно рифмы наши грани остриём блестят стальным.
§2
Нерабочее время – пустая труба. В нерабочее время мы лежим на диване, много курим и пьём. ходим в гости, много говорим, оправдываясь друг перед другом. Мы оправдываем наши поступки, отделяем от всего остального и говорим, что в праве существовать самостоятельно. Тут нам начинает казаться, что мы обладаем всем, что есть вне нас. И всё существующее вне нас и разграниченное с нами и всем остальным, отличным от нас и его (того, о чём мы в данный момент говорим) пространством (ну хотя бы наполненным воздухом) мы называем предметом. Предмет нами выделяется в самостоятельный мир и начинает обладать всем лежащим вне его, как и мы обладаем тем же.
Самостоятельно существующие предметы уже не связаны законами логических рядов и скачут в пространстве, куда хотят, как и мы. Следуя за предметами, скачат и слова существительного вида. Существительные слова рождают глаголы и даруют глаголам свободный выбор. Предметы, следуя за существительными словами, совершают различные действия, вольные, как новый глагол. Возникают новые качества, а за ними и свободные прилагательные. Так вырастает новое поколение частей речи. Речь, свободная от логических русел, бежит по новым путям, разграниченная от других речей. Грани речи блестят немного ярче, чтобы видно было, где конец и где начало, а то мы совсем бы потерялись. Эти грани, как ветерки, летят в пустую строку-трубу. Труба начинает звучать и мы слышим рифму.
§3
Ура! стихи обогнали нас
Мы не вольны как стихи.
Слышен в трубах ветра глас,
мы же слабы и тихи.
Где граница наших тел,
наши светлые бока?
Мы неясны точно тюль,
мы беспомощны пока.
Слова несутся и речи,
предметы скачат следом,
и мы дерёмся в сече —
Ура! кричим победам.
Таким образом, мы завлекаемся в рабочее состояние. Тут уж некогда становится думать о еде и гостях. Разговоры перестают оправдывать наши поступки. В драке не оправдываются и не извиняются. Теперь каждый отвечает за самого себя. Он один своей собственной волей приводит себя в движение и проходит сквозь других. Всё существующее вне нас перестало быть в нас самих. Мы уже не подобны окружающему нас миру. Мир летит к нам в рот в виде отдельных кусочков: камня, смолы, стекла, железа, дерева и т. д. Подходя к столу, мы говорим: Это стол, а не я, а потому вот тебе!– и трах по столу кулаком, а стол пополам, а мы по половинам, а половины в порошок, а мы по порошку, а порошок в нам в рот, а мы говорим: это пыль, а не я,– и трах по пыли. А пыль уже наших ударов не боится.
§4
Тут мы стоим и говорим: Вот я вытянул одну руку вперёд прямо перед собой, а другую руку назад. И вот я впереди кончаюсь там, где кончается моя рука, а сзади кончаюсь тоже там, где кончается моя другая рука. Сверху я кончаюсь затылком, снизу пятками, сбоку плечами. Вот я и весь. А, что вне меня, то уж не я.
Теперь, когда мы стали совсем обособленными, почистим наши грани, чтобы лучше видать было, где начинаемся уже не мы. Почистим нижний пункт – сапоги, верхний пункт – затылок – обозначим шапочкой: на руки наденем блестящие манжеты, а на плечи эполеты. Вот теперь уже сразу видать, где кончились мы и началось всё остальное.
§5
Вот три пары наших граней:
1. рука – рука.
2. плечо – плечо.
3. затылок – пятки.
§6
Вопрос
Началась ли наша работа? А если началась, то в чём она состоит?
Ответ
Работа наша сейчас начнется, а состоит она в регистрации мира, потому что мы теперь уже не мир.
Вопрос
Если мы теперь не мир, то что же мы?
Ответ
Нет, мы мир. Т. е. я не совсем правильно выразился. Не то чтобы мы же не мир, но мы сами по себе, а он сам по себе. Сейчас поясню: Существуют числа: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7 и т.д. Все эти числа составляют числовой, счётный ряд. Всякое число найдёт себе в нём место. Но 1 – это особенное число. Она может стоять в стороне, как показатель отсутствия счёта. 2 уже первое множество, и за 2 все остальные числа. Некоторые дикари умеют считать только так: раз и много. Так вот и мы в мире, вроде единицы в счётном ряду.
Вопрос
Хорошо, а как же мы будем регистрировать мир?
Ответ
Так же. как единица регистрирует остальные числа, т. е. укладываясь в них и наблюдая, что из этого получается.
Вопрос
Разве так единица регистрирует другие числа?
Ответ
Допустим, что так. Это неважно.
Вопрос
Странно. А как же мы будем укладываться в другие предметы, расположенные в мире? Смотреть, насколько шкап длиннее, шире и выше, чем мы? Так что ли?
Ответ
Единица изображается нами значком в виде палочки. Значок единицы есть только наиболее удобная форма для изображения единицы, как и всякий значёк числа. Так и мы есть только наиболее удобная форма нас самих.
Единица, регистрируя два, не укладывается своим значком в значёк два. Единица регистрирует числа своим качеством. Так должны поступать и мы.
Вопрос
Но что такое наше качество?
Ответ
Гибель уха —
глухота,
гибель носа —
носота,
гибель нёба —
немота,
гибель слепа —
слепота.
Абстрактное качество единицы мы тоже знаем. Но понятие единицы существует в нас, как понятие чего-либо. Скажем, аршина. Единица регистрирует два – есть: один аршин укладывается в двух аршинах, одна спичка укладывается в двух спичках и т. п. Таких единиц существует уже много. Так-же и человек не один, а много. И качеств у нас столько же, сколько существует людей. И у каждого из нас свой особое качество.
Вопрос
Какое качество у меня?
Ответ
Вот. Работа начинается с отыскания своего качества. Так как этим качеством нам придется потом орудовать, то назовем его оружие.
Вопрос
Но как найти мне своё оружие?
§7
Если нет больше способов
побеждать нашествие смыслов,
надо выходить из войны гордо
и делать своё мирное дело.
Мирное дело постройка дома
из брёвен при помощи топора.
Я вышел в мир глухой от грома.
Домов раскинулась гора.
Но сабля войны остаток
моя единственная плоть
со свистом рубит с крышь касаток
бревна не в силах расколоть,
Менять ли дело иль оружие?
рубить врага иль строить дом?
Иль с девы сдёрнуть с дуба кружево
и саблю в грудь вонзить потом.
Я плотник саблей вооружённый,
встречаю дом как врага.
Дом саблей в центр пораженный
стоит к ногам склонив рога.
Вот моя сабля, мера моя
вера и пера, мегера моя!
Добавление.
§8
Козьма Прутков регистрировал мир Пробирной Палаткой, и потому он был вооружён саблей.[9]
Сабли были у: Гёте, Блейка, Ломоносова, Гоголя, Пруткова и Хлебникова. Получив саблю, можно приступать к делу и регистрировать мир.
§9
Регистрация мира.
(Сабля – мера)[10]
всё
19—20 ноября 1929 года
Даниил Иванович Хармс
Одиннадцать утверждений Даниила Ивановича Хармса[11]
I утверждение
Предметы пропали.
II утверждение
Было: Числовой ряд начинается с 2. Единица не число. Единица первое и единственное совершенство. Первое множество, первое число и первое от совершенства – это 2. (Пифагорова Единица).
III утверждение
Вообразим, что единица – первое число.
IV утверждение
Новая единица подчиняется закону общих чисел. Закон чисел – Закон масс. (Хармсова Единица).
V утверждение
Закон единицы ложен – такого Закона нет. Есть только Закон масс.
VI утверждение
Предмет обезоружен. Он стручок. Вооружена только куча.
VII утверждение
Закон больших и малых чисел один. Разница только количественная.
VIII утверждение
И человек и слово и число подчинены одному закону.
IX утверждение
Новая человеческая мысль двинулась и потекла. Она стала текучей. Старая человеческая мысль говорит про новую, что она «тронулась». Вот почему для кого-то большевики сумасшедшие.
Х утверждение
Один человек думает логически; много людей думают ТЕКУЧЕ.
ХI утверждение
Я хоть и один, но думаю ТЕКУЧЕ.
всё
Я пишу высокие стихи.
16 марта 1930 года
Даниил Иванович Хармс
Предметы и фигуры, открытые Даниилом Ивановичем Хармсом
1
Значение всякого предмета многообразно. Уничтожая все значения, кроме одного, мы тем самым делаем данный предмет невозможным.
Уничтожая и это последнее значение, мы уничтожаем и само существование предмета.
2
Всякий предмет (неодушевлённый и созданный человеком) обладает четырьмя рабочими значениями и пятым сущим значением. Первые четыре суть: 1) Начертательное значение (геометрическое), 2) целевое значение (утилитарное), 3) значение эмоционального воздействия на человека, 4) значение эстетического воздействия на человека. Пятое значение определяется самим фактом существования предмета: Оно вне связи предмета с человеком и служит самому предмету. Пятое значение – есть свободная воля предмета.
3
Человек, вступая в общение с предметом, исследует его четыре рабочих значения. При помощи их предмет укладывается в сознании человека, где и живёт. Если бы человек натолкнулся на совокупность предметов только с тремя из четырёх рабочих значений, то перестал бы быть человеком. Человек же, наблюдающий совокупность предметов, лишённых всех четырёх рабочих значений, перестаёт быть наблюдателем, превратясь в предмет, созданный им самим. Себе он приписывает пятое значение своего существования.
4
Пятым, сущим значением, предмет обладает только вне человека, т. е. теряя отца, дом и почву. Такой предмет «реет».
5
Решающими бывают не только предметы, но также: жесты и действия.
6
Пятое значение шкафа – есть шкаф. Пятое значение бега – есть бег.
7
Бесконечное множество прилагательных и более сложных словесных определений шкафа объединяются словом «шкаф».
8
Разбив шкаф на четыре дисциплины, соответствующие четырём рабочим значениям шкафа, мы получили бы четыре предмета, представляющих в совокупности шкаф. Но шкафа как такового не было бы и такому синтетическому шкафу нельзя бы было приписать пятое значение единого шкафа. Он, смещённый во едино лишь в нашем сознании, обладал бы четырьмя сущими значениями и четырьмя рабочими. В самый же момент смещения вне нас жили бы четыре предмета, обладающие по одному сущему и по одному рабочему значению.
Натолкнись на них наблюдатель – он был бы не человеком.
9
Предмет в сознании человека имеет четыре рабочих значения и значение как слово (шкаф). Слово шкаф и шкаф – конкретный предмет существуют в системе конкретного мира наравне с другими предметами, камнями и светилами. Слово – шкаф существует в системе понятий наравне со словами: человек, бесплодность, густота, переправа и т. д.
10
Пятое сущее значение предмета в конкретной системе и в системе понятий различно. В первом случае оно свободная воля предмета, а во втором – свободная воля слова (или мысли, не выраженной словом, но мы будем говорить лишь о выраженных в слово понятиях).
11
Любой ряд предметов, нарушающий связь их рабочих значений, сохраняет связь значений сущих и по счёту пятых. Такого рода есть ряд нечеловеческий и есть мысль предметного мира. Рассматривая такой ряд, как целую величину и как вновь образовавшийся синтетический предмет, мы можем приписать ему новые значения, счётом три: 1) начертательное, 2) эстетическое и 3) сущее.
12
Переводя этот ряд в другую систему, мы получим словесный ряд, человечески БЕССМЫСЛЕННЫЙ.
8 августа 1927 года
Даниил Иванович Хармс
Нуль и ноль
Беру на себя смелость утверждать следующее:
1
Смотрите внимательнее на ноль, ибо ноль не то, за что вы его принимаете.
2
Понятие «больше» и «меньше» столь же недействительно, как понятие «выше» и «ниже». Это наше частное условие считать одно число больше другого и по этому признаку мы расположили числа, создав солярный ряд. Не числа выдуманы нами, а их порядок. Многим покажется, что существо числа всецело зависит от его положения в солярном ряду,– но я беру на себя смелость утверждать, что число может быть рассматриваемо самостоятельно, вне порядка ряда. И только это будет подлинной наукой о числе.
3
Предполагаю, что один из способов обнаружить в числе его истинные свойства, а не порядковое значение, это обратить внимание на его аномалии. Для этого удобно 6. Но впрочем, пока я об этом распространяться не буду.
4
Предполагаю и даже беру на себя смелость утверждать, что учение о бесконечном будет учением о ноле. Я называю нолем, в отличие от нуля, именно то, что я под этим и подразумеваю.