Харрисон Эсли. В садах Шалимара

   - Вы считаете, что лучше отдаться течению жизни и обстоятельствам?
   - Наша судьба не в наших руках, - заметил он поучительным тоном.
   - Вы хотите сказать, что никогда нельзя изменить ход событий?
   - Вовсе нет, при большой силе воли можно. Именно в этом-то и таится опасность, потому что подобное поведение зачастую влечет за собой немало бед. Надо жить в согласии с природой.
   Лорин покачала головой.
   - Мы принадлежим таким разным мирам, - сказала она.
   - Вы близки к тому, чтобы обрести мудрость, - ответил он с бесстрастной улыбкой. - Поживете среди нас, вдали от безумной цивилизации, к которой принадлежали, вы меня поймете.
   "Какой странный разговор'" - сказала она себе. Он происходит так, будто Фуад намеревается передать ей какое-то сообщение, но какое?
   - Не торопите судьбу.. - добавил он в заключение. - Как бы не пришлось пожалеть Заинтригованная Лорин спрашивала себя, что же этим он хотел сказать, но уже возвратился Менсур в сопровождении Якуба.
   Оба несли по тарелке, полной "бирьяни" - этим пикантным на вкус рисом, сдобренным шафраном и корицей. Менсур положил сверху кусок баранины, а Якуб цыпленка.
   Они присели рядом с Лорин.
   - Ну что, как продвинулись твои проекты? - спросил Менсура Фуад. - Я доволен, что ты вернулся. Нашей стране нужны люди вроде тебя.
   - С тех пор как я здесь, я считаю, что города развиваются вопреки всем законам градостроительства. Я думаю, в частности, о Карачи.
   - А ты удивлен? - Голос Фуада стал почти агрессивным. - Темпы прироста городского населения столь высоки, что из-за этого будущее городов поставлено под вопрос.
   - Я всегда думал, - возразил Менсур, - что это нескончаемое бегство сельского населения в города вызывает болезненный дисбаланс.
   Фуад яростно наступал.
   - Ты говоришь об этой ситуации как человек посторонний. Я же вижу все те издержки, которые вызывает перенаселение., все эти судьбы, изломанные в силу плохих условий жизни и санитарии. Менсур оживился в свою очередь.
   - Если бы ты и твои коллеги разместили промышленные производства вне территории крупных городов, если бы вы помогли мелким земельным собственникам, если бы вы создали больше школ и диспансеров в сельской местности, то, может быть, сумели бы, пока еще было время, поставить заслон этой миграции в города. Теперь же ты пожинаешь, что сам и посеял.
   - А ты? Ты предпочел уехать и делать себе имя в другом месте. Вместо того чтобы строить небоскребы и другие претенциозные здания, ты мог бы поставить свои знания на службу нам, чтобы бороться с лачугами.
   Теперь оба мужчины столкнулись друг с другом на глазах у изумленной Лорин. Ничто не предвещало подобного взрыва.
   Но тут вмешался Якуб.
   - Не спорьте друг с другом. В любом случае столько работы, что каждый может найти сферу приложения своего таланта.
   - А вы ничего не сказали, мадам, - заметил Фуад, повернувшись к Лорин.
   - А разве мое мнение имеет какое-либо значение?
   - Безусловно!
   Тот, кто только что произнес это слово, был не кем иным, как Ашраф. Он как раз подошел с блюдом слоеных пирожков. Садясь на ковер скрестив ноги, он попытался угостить ее кофе.
   - У вас вид, как будто бы вы ведете очень серьезные разговоры, - заметил он. - О чем сегодня речь? О программе удобрения почв, о наступлении пустынь или о строительстве рыболовецкого порта в Гвадаре? Вы знаете, - добавил он, обращаясь к Лорин, - здесь все время заняты перестройкой мира.
   В то время как Лорин улыбалась, Фуад не скрывал своего пренебрежения в отношении вновь пришедшего, которого он принимал за какого-то ярмарочного петрушку.
   Он сделал вид, что незнаком с ним, и обращался в дальнейшем только к Менсуру.
   - Если вы добились снисхождения с его стороны, то я вас поздравляю, вкрадчиво заметил Ашраф Лорин. - Это человек очень занятый самим собой и своими полномочиями.
   Она вздохнула Она не понимала ничего из происходящего вокруг. Фуад вел себя самым странным образом. Что касается Ашрафа, то он также, в свою очередь, был более чем кто-либо неуловим. Об этой странной личности было трудно сказать, где он серьезен, а где шутит.
   - Вы можете мне сказать, - возобновила разговор Лорин, - с чем связаны все эти споры?
   - Не знаю, могу ли. Это государственная тайна. Менсур не ввел вас в курс дела?
   - Какого дела?
   - Подпольной деятельности Якуба.
   - Я думала, что это, скорее, Фуад плел заговор.
   - Да, это почти одно и то же. Лорин начинала терять терпение.
   - Как обычно, вы Бог знает что рассказываете.
   Ашраф, казалось, не был задет таким новым поворотом разговора.
   Лорин пожала плечами. Она все больше и больше сбивалась с толку. Развязность Ашрафа казалась ей неуместной.
   Но, может быть, это была лишь видимость? Здесь зачастую жизнь носила столь фантастические черты, что не стоило об этом так беспокоиться.
   Неожиданно она подумала, что Менсур тоже был частью этих людей.
   В Соединенных Штатах они жили в полной гармонии. Примечательно, что именно в сфере бизнеса встретились их характеры и окрепла их дружба. Тогда он был мужчиной без загадок. В то время как он открывался ей одновременно и более страстным, и более неукротимым, ее собственная внутренняя ясность, казалось, куда-то исчезла.
   Посматривая поочередно то на одного, то на другого из говорящих мужчин, она как-то осознала, что Менсур, продолжая обмениваться со своими друзьями банальными фразами, не лишал себя возможности пройтись лишний раз взглядом по ее затылку и плечам.
   Когда же он вот так смотрел на нее, то его обычно непроницаемые глаза начинали светиться каким-то буйным отблеском. В таких случаях у Лорин было чувство, что на нее действует некая неведомая власть.
   Находясь в замешательстве, она подумала куда-нибудь ретироваться. И исчезла под пустяковым предлогом, заметив мимоходом, что муж вдвоем с Якубом уединились у окна.
   Что они могли сказать друг другу?
   Фуад показался весьма загадочным. Она не очень-то доверяла ему, да и нет дыма без огня.
   Этот вечер оставил у нее впечатление, будто с ней играли из-за того, что она не знала правил игры.
   Глава 6
   Последовавшая затем неделя была полна испытаний. Первые дни проходили с четкостью часового механизма. Рано утром, чтобы успеть до наступления жары, Менсур уезжал Немного позднее к нему присоединялась Лорин Вскоре она поняла, что он ничего не будет менять ни в условиях, ни в ритме жизни. В отношении условий, они ее вполне удовлетворяли. Дом был хорошо продуман и имел многие преимущества. Она не смогла бы найти ничего лучше этого пристанища, где благодаря Салиме царила успокаивающая дисциплина.
   Кухня поставляла несчетное количество пахучих блюд. Та суматоха, что была в других местах, совершенно не доходила до ее апартаментов. Не говоря уже о внутреннем садике, исполненном бесконечного очарования со своими розами и оградой из апельсиновых деревьев.
   Единственно, на что можно было бы пожаловаться, так это на то, что организация быта совершенно ускользала от нее. Она сочла бы вполне естественным взять на себя какие-нибудь обязанности, но никто не просил ее об этом, даже Менсур.
   Она сделала из этого вывод, что в ней не нуждались, и в первый раз почувствовала себя иностранкой.
   Лорин не стала настаивать, так как ей надо было переделать миллион куда более интересных вещей. Прежде всего с головой уйти в свою работу, но здесь ее также ожидало некоторое разочарование.
   После первых дней, пролетевших в переходах от званых коктейлей к приемам, она очень скоро оказалась в одиночестве перед лицом обязанностей, которые потребовали от нее значительную часть времени.
   Менсур носился по городу в компании своих сотрудников. Вначале она упорно преследовала его. Жара и желание остаться незамеченной подтолкнули ее к ношению женского костюма коренного населения: саруал из легкой ткани и туника с длинными рукавами. Менсур ввел ее в деловые круги, но вскоре она вынуждена была признать, что почти не внушала к себе доверия. К ней избегали обращаться по любым важным вопросам. В течение нескольких дней она даже стала предметом некоторой враждебности. Занять свое место представлялось делом нелегким.
   В обеденный час они неизбежно венчались с Салимой, пустяковая болтовня которой, насколько она улавливала смысл, действовала на нервы.
   С наступлением вечера одна и та же сцена повторялась изо дня в день: за столом собиралось множество людей, большинство которых ей были незнакомы.
   Вскоре она заметила, что постоянно была единственной присутствовавшей там женщиной. Те редкие жены, которые сопровождали своих мужей, сразу исчезали, едва прибыв, в апартаментах Салимы, где она вместе с Фозией держала дамский салон.
   До настоящего момента у Лорин никогда не появлялось желания присоединиться к их встречам, настолько их интересы разнились.
   С этого времени вечера казались ей все более и более долгими. Споры мужчин продолжались за полночь, да и ей самой было трудно не клевать носом. Не ощущая себя комфортно ни в том, ни в другом случае, она приняла решение уходить ложиться спать очень рано.
   Чтобы затушевать свою досаду и скрыть свою растерянность, она принялась есть больше обычного, предпочитая прежде всего фисташки, курагу, а также нугу. Настоящая нуга была истинным лакомством. Чего бы только она не отдала за эту смесь меда, миндальной пастилы и кристаллического сахара, начиненную фисташками и лесным орехом.
   Когда же она исчерпала эти радости гурманства, то вновь погрязла в той угрюмой апатии, в которой уже известные, бесконечно скучные обязанности тянулись своей чередой.
   И теперь она, та, что боялась жизни слишком спокойной и без задоринок, видела свою собственную жизнь окрашенной в серые тона, протекающей в рамках, установленных традицией и обстоятельствами.
   Что до Менсура, поглощенного своими занятиями и устремленного к успеху, то его было совершенно невозможно застать свободным, и она видела его лишь изредка.
   Много раз в часы после полудня она надеялась, что время сиесты соединит их вновь, но ожидала она этого напрасно.
   Весь в работе, чувствуя себя уютно в своем большом доме среди родственников и друзей, он отдавался с пылким влечением новому делу, перенося на проекты тот интерес, который раньше проявлял к своей жене.
   Там, где она когда-то усматривала лишь желание идти впереди других, она вскоре обнаружила амбиции, о которых и не подозревала. До этого момента Менсур жил, никому не подчиняясь, отныне же ему было необходимо подчинить мир своим требованиям. Причем он был из тех, кто ищет славу и успех скорее из-за радости борьбы, нежели ради выгоды, которую получает.
   Эта предрасположенность характера казалась ей опасной. Она понимала его чаяния, но страдала от того, что он держал ее в стороне. Обширная программа, которую он для себя определил, требовала, по его понятиям, полной самоотдачи. Она очень сожалела об этом. Между тем, испытав приступ лихорадки, столь неожиданный, сколь и сильный, Менсур вынужден был слечь в постель. Находясь в мрачном расположении духа, он не хотел никого принимать.
   Когда же Лорин решила оставить его в покое, то узнала, что Салима находилась у его кровати. Поначалу она видела в этом лишь самое естественное проявление заботы, но когда свекровь срочно вызвала ее, то поддалась чувству гнева.
   - Надо предупредить врача, - сказала ей та после традиционного "салям алейкум".
   - Вас об этом, мама, Менсур попросил?
   - Я уже вызвала доктора Ахмеда, - невозмутимо продолжила Салима. Лорин в бешенстве не знала, как поступить: то ли выйти из себя, то ли поблагодарить ее?
   - Ну, тогда в таком случае... - Она сделала безнадежный жест, показав свое безразличие.
   Бросив взгляд в комнату, она поняла, что Менсур метался в беспокойном сне. Салима, суетившаяся у постели, повелительным тоном попросила Селима сходить за жаропонижающими отварами.
   - Может быть, было бы лучше принять аспирин? - предложила Лорин.
   Салима ее просто испепелила взглядом, как будто она сказала что-то неприличное.
   К вечеру доктор Ахмед все еще не появился. Теперь Менсур страдал от очень сильной мигрени. Салима следила за ним и повторяла всем, кто хотел ее слушать, что у ее сына голова раскалывалась от мучительной стреляющей боли.
   День был крайне жарким - это была влажная и изматывающая жара, приводившая всех в подавленное состояние. Однако Салима, нечувствительная к ней и полная удивительной живости, продолжала без устали сновать по дому.
   Лорин сдалась. Находясь во власти полной апатии, она просто ждала.
   Когда же, сильно запоздав, пришел доктор Ахмед, Салима понеслась к нему навстречу и принялась, сильно жестикулируя, говорить на урду.
   Лорин, удалившись в сумерки благоухающего сада, оставалась в стороне на протяжении всего визита доктора. Ошарашенная этой суматохой, она размышляла о том, что ей предстояло еще многое узнать о нравах этой страны.
   После ухода врача холл вдруг наполнился какими-то людьми, которые перешептывались и переговаривались тихими голосами.
   Обеспокоенная Лорин отправилась в комнату Менсура.
   - Ничего серьезного, - сказал он в ответ на ее вопрошающий взгляд, просто грипп. Он продержится у меня пару суток. Здесь эти обострения достаточно частое явление. Жара опасна для здоровья.
   Вздохнув с облегчением, Лорин тем не менее оставалась в некотором смущении. Если этот случай был настолько распространенным, насколько делал вид Менсур, то к чему весь этот ажиотаж?
   Вскоре прибыла Фозия со своими двумя детьми. Она принесла пирожные розового и зеленого цвета и растирания.
   Находясь в каком-то полуоцепенении, Лорин узнала голос Ашрафа.
   - Вы здесь? - бросила она ироническим тоном. - Пришли повидать больного?
   - Вовсе нет. Я здесь ради вас.
   - Ради меня?
   Лорин в замешательстве посмотрела на него.
   - А почему?
   - Я подумал, что среди этого бедлама вам понадобится поддержка. Лорин бросила на него признательный взгляд.
   - Но как вы узнали?
   - О! Здесь все узнается очень быстро. Вокруг них суетились домочадцы. Не обращая на них никакого внимания, Ашраф развязал шелковую ленточку на пакете, который он положил перед собой на стол.
   - Я принес вам кое-какие сладости, - сказал он. Она ему радостно подмигнула.
   - Вы по-прежнему преисполнены внимания. Пока она пробовала финики с начинкой, он не без иронии предложил:
   - Поспорим, что Салима и глаз не сомкнет ночью!
   - Ну, вы, как всегда, преувеличиваете.
   - Нет, нет, вы увидите.
   - После всего я задаю себе вопрос, не заболеть ли мне в свою очередь, - Не надо заблуждаться на сей счет, вы не сможете рассчитывать на подобное внимание...
   - Вы полагаете? - Лорин в задумчивости покачала головой.
   - В любом случае ваши страхи преувеличены. Цвет вашего лица свежее, чем когда-либо.
   Она, казалось, оценила комплимент, но воздержалась от какой-либо благодарности.
   Ашраф глубоко вздохнул, прежде чем продолжить.
   - Мне бы хотелось называть вас Анаркали.
   - Анаркали? - От неожиданности она рассмеялась. - Анаркали, - повторила она, словно привыкая к этому необыкновенному имени.
   - В этом имени есть большая нежность. Вы знаете, что оно означает?
   - Абсолютно не представляю.
   - Гранатовый цветок. Оно к вам чрезвычайно подходит.
   Лорин рассмеялась от души.
   - Не знаю, что сказал бы на это Менсур.
   - Я думаю, что он был бы не против. Имя Анаркали дали за красоту Надере Бегум, прелестной девушке, воспитанной в гареме Ахбара.
   - Какая честь! Должна ли я так понимать, что похожа на нее?
   - Некоторыми чертами - да. У вас такая же пылкость, - Ашраф сделался серьезным. - Вы так же грациозны, как и она, но в остальном я не желал бы вам иметь подобную судьбу.
   - О, правда! Почему? Что с ней случилось? Ашраф принял сострадательный вид.
   - Прекрасная Анаркали исчезла при драматических обстоятельствах... - Он замолчал. Лорин пришла в нетерпение.
   - Вы заставляете меня ждать. Это невежливо. Итак, как же она умерла?
   - Из-за государственных интересов и страстной любви.
   - А еще из-за чего?
   - Ужасный Ахбар приказал заживо замуровать ее в стену.
   - Нравы вполне в ваших традициях. И.., я полагаю, вы обожаете этого принца?
   Эти слова прозвучали как оскорбление. У Ашрафа появилась шутливая улыбка.
   - Это был великий правитель. Он во многом способствовал тому, чтобы сделать Лахор чудным городом.
   Лорин не унималась.
   - За что ему следует отпустить любые грехи. Но.., объясните, пожалуйста.
   - Так вот, эта история несколько запутана. Каждый пересказывает ее по-своему...
   - Каков же ваш собственный вариант?
   - Говорят, что император Ахбар якобы застиг ее в тот момент, когда она улыбалась его сыну Селиму. И тогда, подозревая ее в некой тайной связи, он приговорил ее к смерти. Когда же шесть лет спустя Селим взошел на престол, то приказал построить в ее честь мавзолей...
   - Хорошенькое утешенье! - с иронией заметила Лорин. - Судьбе этой несчастной трудно позавидовать. Но что за мысль сравнивать меня с ней!
   - Все дело вкуса! Одно не мешает другому.., очень красивое имя, и оно вам бы изумительно подошло.
   - А мое вам не нравится?
   Вопрос вырвался сам по себе, прежде чем она смогла удержать его. Она тотчас же об этом пожалела.
   Уже не сдерживаясь, он твердо заявил:
   - Оно меня волнует не меньше, чем вы сами. На какое-то короткое мгновение она была ошеломлена и оставалась в прострации от этого едва скрытого признания.
   Тогда, поддавшись какому-то внутреннему позыву, она, запинаясь, проговорила:
   - Скажите мне, Ашраф, вы никогда не думали жениться?
   Застигнутый врасплох вопросом, он помолчал некоторое время, прежде чем ответить:
   - К сожалению, я с вами встретился слишком поздно.
   Ей показалось, что почувствовала в голосе Ашрафа легкое волнение, которое выдавало его смущение, но тот уже спохватился.
   - Пойдемте взглянем на Менсура, - предложил он несколько грубоватым голосом. - Как бы не стали удивляться, что видят нас слишком долго вдвоем.
   Она вздохнула и подумала, что действительно, может быть, было не так уж разумно продолжать этот разговор с глазу на глаз.
   Они поднялись и подошли к комнате Менсура.
   Больной только что вышел из того бесчувственного состояния, в которое его ввергла лихорадка. Фозия суетилась возле своего брата.
   Лорин повернулась к Ашрафу.
   - Поверьте мне, он поймает насморк из-за обмахивания веером, - сказала она. - Моя свекровь, будучи очень крепкой женщиной, ратует за настои из кресс-салата... - Затем добавила, понизив голос:
   - Лично я задаюсь вопросом, не лучше было бы совершить паломничество в Мекку.., по крайней мере...
   Ашраф прервал ее:
   - Замолкните, о несчастная, иначе вас постигнет та же участь, что и Анаркали.
   В его глазах отразился лукавый огонек, однако Лорин подумала, что в действительности не должна была шутить святыми местами и религиозными обрядами.
   Как только Салима заметила Ашрафа, так сразу же заговорила первой.
   - Как это мило с вашей стороны зайти к нам! В такие вот моменты Менсур до смерти не любит быть один.
   Лорин с удивлением посмотрела на нее. Что она хотела этим сказать? Совершенно спокойно встретив повелительный взгляд свекрови, она заявила вкрадчивым голосом:
   - У него это редко случается, мама. Но вы правы, надо создать ему окружение.
   Обменявшись с Ашрафом заговорщической улыбкой, она немного рассердилась на себя за это замечание. Менсур был болен. Он ни в коей мере не был в ответе за смешное поведение матери или своего окружения. Тем не менее она была удивлена. Никогда раньше он не позволил бы, чтобы по отношению к нему вели себя таким образом.
   Ашраф подошел к кровати Менсура. Потом Лорин увидела, как подходил Фуад, а за ним Якуб. Оба мужчины обменивались взглядами, в которых не было и тени любезности.
   "Но зачем они в таком случае все вьются тут?" - спросила она себя.
   Пока Якуб присоединялся к своему кузену, стоящему у изголовья, Менсур жестом отстранил свою сестру, несшую ему чай, и перекинулся с ней несколькими фразами на урду. Тут же Фозия удалилась в сопровождении Салимы.
   Лорин поняла, что муж велел им уйти. Менсур не был человеком, способным долгое время выносить материнскую заботу.
   Салима покинула комнату, но прежде, чем та закрыла дверь, Лорин успела увидеть ее сверкающие грозно черные глаза. Несмотря ни на что, она подчинялась. Лорин уже подметила, что та никогда не выступала против чьей-то более сильной воли, чем ее собственная.
   Теперь Менсур и Якуб разговаривали между собой. У мужа был озабоченный вид. Он переоделся в домашний халат и, словно маятник, мерил комнату шагами. Она чувствовала, как он наполняется глухим гневом.
   Время от времени вступал в разговор Ашраф. В свою очередь Фуад уже не знал, по всей видимости, какую занять позицию. Будучи не столь близким человеком, он уже подумывал о том, как бы незаметно уйти, и тут помогла Лорин.
   - Можно вам предложить что-нибудь выпить?
   Видя трех мужчин, погруженных в обсуждение, таинственный характер которого не мог от нее ускользнуть, она интуитивно почувствовала, что следовало увести Фуада подальше.
   Тот секунду был в нерешительности, прежде чем ответить, а затем согласился.
   Лорин повела его за собой. Оказавшись в гостиной, она налила ему чашку чая и пригласила сесть. Фуад приблизился к ней и сказал тихим голосом:
   - Я счастлив этому случаю, он дает мне возможность видеть вас наедине.
   Застигнутая врасплох, Лорин спросила себя, куда он клонит.
   - Видите ли, - продолжал тот, - если вы имеете некоторое влияние на вашего мужа, то вам надо было бы посоветовать ему не слишком-то раскрываться перед Якубом Хаятом.
   - Разве это возможно? Ведь он его партнер.
   - Покуда дело касается его профессиональных занятий, это еще куда ни шло, но в остальном как бы ему не пришлось об этом пожалеть.
   - Я вас не понимаю.
   - Вправду?
   Лорин не смогла сдержать себя.
   - Итак, мосье, что вы этим хотите сказать?
   - Может быть, вы не знаете, но под прикрытием гуманитарной помощи, что может показаться вполне нормальным, Якуб в настоящий момент проявляет несколько излишний интерес к афганскому населению.
   Лорин увидела, как у него заходили желваки по скулам.
   - Вы знаете, Пакистан гостеприимная страна. Сейчас большое количество беженцев оседает.., и подчас на длительный срок, по западной границе нашей территории. Между беженцем и повстанцем разница подчас очень тонкая.
   - Я по-прежнему не вижу, каким образом это касается Менсура? - раздумчиво спросила Лорин.
   - Так вот, если он будет слишком глубоко вмешиваться в эти происки, то в результате вместо этого он, возможно, будет иметь пагубные последствия.
   Лорин сделала усилие, чтобы сохранить спокойствие.
   - И какие же, например?
   - Контракт, который он только что получил, может быть у него отобран.
   Это предположение заставило вскочить ее с места.
   - Ну, не говорите же вы всерьез! - вскрикнула она.
   Она относилась теперь к нему со смешанным чувством отвращения и негодования.
   - Я не думаю, что дело дойдет до этого, но...
   - Не знаю, на что вы намекаете, - нервно продолжила Лорин. - Менсур никогда не был замешан ни в каком заговоре, ни в каком сомнительном предприятии. Я была бы в курсе.
   - Именно поэтому я и хотел бы вас предостеречь. Возможно, вам удастся изменить ход событий...
   Она прервала его с железным хладнокровием.
   - Не вы ли мне говорили, мосье, что не нужно вмешиваться в судьбу?
   Какая-то искорка вспыхнула во взгляде мужчины, но он промолчал.
   Лорин посмотрела на небо. Ночь наполнялась свежестью. Потоки воздуха полились в комнату через распахнутое окно. Неожиданно она почувствовала, насколько ей осточертели все эти тайные заседания.
   В этот момент из комнаты Менсура в сопровождении Якуба вышел Ашраф. Оба кузена распрощались с Лорин, которая воспользовалась этим, чтобы избавиться от Фуада.
   - Я подумаю над тем, что вы мне сказали, - заверила она, покидая его.
   Он молча откланялся.
   После их ухода Лорин пошла к себе в комнату. У Менсура было замкнутое выражение лица. Лорин не осмелилась его расспрашивать, но дала себе слово сделать это на следующий день.
   Фуад, должно быть, ошибался. Однако эта сцена утвердила ее в мысли, что Менсур держит ее в стороне от каких-то граней своей жизни.
   Перед тем как уснуть, она мысленно прокрутила картинки этих последних дней, пытаясь понять, отчего ее жизнь изменилась столь быстрым и необъяснимым образом. В какое-то мгновение ей представился образ насекомого, отчаянно бьющегося о стекло. Подобно ей самой, растерянной перед загадочностью этой страны.
   Глава 7
   Лорин так и не обрела вновь всю свою безмятежность вплоть до самого отлета три дня спустя самолетом до Исламабада. Она должна была явиться в посольство Соединенных Штатов, чтобы ей уточнили рамки ее полномочий. Там она должна будет встретиться с кем-нибудь из представителей Всемирного банка, который финансировал часть работ по реконструкции кварталов.
   После того что несколько дней назад сообщил ей Фуад, эта поездка, казалось, должна была иметь для нее самое большое значение, и она рассчитывала воспользоваться ею, чтобы разузнать об этом побольше.
   Когда Менсур узнал о ее планах, то настоял на том, чтобы сопровождать ее. Поначалу она была удивлена этой неожиданной услужливостью: ей казалось, что присутствие ее мужа необходимо в Лахоре; однако он тут же выразил желание свозить ее в земли, которыми он владел на севере страны.