Страница:
— Я на него тогда ужасно рассердился, — сказал Сэм. Он не назвал имени Оливера, но ни секунды не сомневался, что Эмили прекрасно поймет, о ком идет речь. — Я первым увидел тебя на пляже, еще накануне, и рассказал ему. На следующий день мы пошли вместе, но предполагалось, что знакомиться должен я, а он просто будет рядом — для подстраховки.
Сэм легко рассмеялся. Он рассказывал о событиях почти десятилетней давности так, словно все это больше не имеет никакого значения — было и прошло.
Но, несмотря на шутливый тон Сэма, Эмили поняла, что он пережил, и была глубоко тронута его рассказом. На самом деле тогда она смотрела только на Оливера и даже не заметила Сэма, робко топтавшегося за спиной друга. Все, что Эмили помнила о дне первой встречи, — это странное чувство, когда Оливер обнял ее за плечи сильной загорелой рукой, и потом, позже, когда Эмили провела пальцами по его груди, покрытой золотистыми, выгоревшими на солнце волосками, стряхивая крупинки белого песка.
— Ты собираешься с ним увидеться? — спросил Сэм.
Эмили показалось, что голос Сэма изменился, — в нем появилось едва заметное волнение, которого не было раньше, и какое-то напряженное ожидание. Однако она не могла отказать себе в удовольствии поговорить об Оливере.
— Да, то есть я надеюсь, что мы увидимся. К сожалению, я не была на той вечеринке, которую он устраивал сразу после возвращения. Холли сказала, что звонила, но меня не было в городе, так получилось… — Эмили понимала, что говорит слишком много, но не могла заставить себя остановиться.
— Ты слышала, он и Несси…
Эмили кивнула и отвела взгляд. Она ждала продолжения, но знала: то, что собирается сказать Сэм, ей вряд ли понравится.
— Эмили, будь осторожна. — Так и есть, она не ошиблась. — С Оливером ты не будешь счастлива.
Она посмотрела на него с искренним удивлением.
— Я перехожу границы дозволенного? — спросил Сэм.
— Да, — коротко бросила Эмили.
Но Сэм не намерен был отступать.
— Я понял, что ничего не изменилось, еще там, в магазине, когда ты услышала о его возвращении, и сейчас — я вижу по твоему лицу, как само имя Оливера заставляет тебя волноваться.
Удивление во взгляде Эмили сменилось гневом и возмущением. Да как он смеет, кто дал ему право читать ей мораль и вообще разговаривать с ней в таком тоне?!
— Он только что бросил девушку, с которой прожил пять лет. — Сэм говорил мягко, тихим спокойным голосом, но даже Артур, который с упоением болтал о милых пустяках с Дженнифер, на секунду очнулся и тревожно переглянулся с Эмили. Она закатила глаза, изображая готовность честно играть роль светской дамы и терпеливо выслушивать разные глупости. Артур понимающе улыбнулся и вновь погрузился в воркование с Дженнифер.
— Я понимаю, тебе кажется, что он славный парень, — снова заговорил Сэм. — Милый, хорошо воспитанный человек, предупредительный и внимательный, причем не только со своей девушкой, но и со всеми женщинами, как и полагается галантному кавалеру. И по натуре весельчак, душа компании, к тому же хорош собой — настоящий красавец. Но на самом деле Оливер самовлюбленный эгоист, который ждет от окружающих только одного — восхищения его бесподобной персоной. Эмили, он не принесет тебе ничего, кроме страданий. Особенно теперь, после разрыва с Несси, Оливер не станет искать долгих и прочных отношений. Максимум, на что он готов, — это бурный и ни к чему не обязывающий роман, просто чтобы повеселиться и хорошо провести время. — Сэм сделал паузу и тихо добавил: — Я знаю, в это трудно поверить, но иногда Оливер может вести себя как последний негодяй.
— Я тоже хочу повеселиться и хорошо провести время, — с вызовом бросила Эмили, — с Оливером или без…
— Не сердись… — от волнения Сэм чуть повысил голос.
Эмили заметила, что Артур снова навострил уши и время от времени с недоумением поглядывает в их сторону.
— По-моему, это ты сердишься, — прошипела Эмили, — на меня. Не понимаю, что ты себе напридумывал: после его возвращения из Штатов я с ним даже не виделась.
«Но обязательно увижусь, в ближайшую субботу».
Сэм кивнул.
— Извини, — сказал он бесцветным голосом. — Я не хотел тебя обидеть.
Выдернув из ведерка со льдом бутылку шампанского, Сэм разлил остатки вина по бокалам и подтянул к себе меню.
— Ну, что будем заказывать дальше — красное или белое?
Разговор об Оливере иссяк так же внезапно, как и начался. Сэм углубился в изучение карты вин с таким видом, словно это был единственный вопрос, который его интересовал.
Но, читая строчку за строчкой, он не понимал ни слова. Ему хотелось схватить Эмили за плечи и крикнуть: «Посмотри на меня! Чем я хуже? Разве со мной нельзя хорошо провести время? Эмили, почему же ты ничего не замечаешь?»
А она смотрела на пузырьки шампанского у себя в бокале и не могла заставить себя уйти от пусть опасной, но такой волнующей темы разговора.
— Ты с ним часто встречаешься?
— Нет. Мы живем слишком далеко друг от друга — он в столице, я в Корнуолле. — Сэм пожал плечами. — К тому же в последние годы наши интересы несколько разошлись.
— И все же, — не унималась Эмили, — ты приехал к нему на вечеринку.
— Потому что надеялся увидеть тебя.
Эмили опешила, не зная как реагировать на его слова. Что это — пустой комплимент, которому не стоит придавать особого значения? Или Сэм совершенно серьезно хочет сказать, что проехал триста миль ради встречи с ней? Эмили не верилось. Да и почему она должна верить? Они едва знакомы, виделись-то всего несколько раз, когда случайно оказывались в компании общих друзей, вернее, друга — Оливера.
— Пойдем на террасу, — резко сказал Сэм. Эмили вздрогнула от неожиданности. — Пойдем, — он почти приказывал, — посмотрим на море.
— Шутишь?
— Ничуть. Разве нам видно море из этого угла?
— Нет, не видно, — рассмеялась Эмили.
— А разве ты не обратила внимание — сегодня полнолуние.
Эмили отрицательно мотнула головой и бросила взгляд в сторону воркующей парочки.
— Уверяю тебя, они даже не заметят нашего отсутствия, — усмехнулся Сэм. — А на следующее блюдо раньше чем через полчаса рассчитывать не приходится, да и то если нам очень повезет и заказанную рыбу выловят достаточно быстро. В зале так душно. Идем, подышим свежим воздухом.
Они прошли между столиками к высокой стеклянной двери, ведущей на террасу.
Эмили полной грудью вдохнула свежий морозный воздух.
— Неужели тебе не холодно? — она поежилась и, обхватив себя руками, спрятала под мышками озябшие ладони.
— Ни капельки, — соврал Сэм, стараясь подавить дрожь и не клацать зубами от холода.
Летом Эмили и Артур часто обедали в «Пеликане», но они бывали здесь днем, и Эмили никогда не приходилось видеть город и море ночью при полной луне. Она и представить не могла, какой великолепный вид открывается с высокой террасы ресторана: вдали мерцали тысячи ярких огней — на рыбацких лодках, покачивающихся возле причалов, в окнах домов, разбросанных по окрестным холмам, и на шоссе, по которому мчались автомобили с включенными фарами.
Терраса находилась на краю утеса, ее огораживал невысокий парапет, за которым не было ничего, кроме черной пустоты и отвесных скал, уходящих вниз на сотню футов к узкой полоске каменистого пляжа.
Они стояли, прислонившись к парапету, в молчании смотрели в темноту на далекие огни и прислушивались к тихому шелесту волн, перекатывающих гальку на морском берегу. Эмили чувствовала плечо Сэма, едва касающееся ее плеча, ей было хорошо и спокойно.
— Ты слышишь шорох прибрежной гальки под набегающей волной. Она то бросает ее на берег, то снова в море влечет за собой… — Эмили медленно произнесла несколько строк из какого-то давно забытого стихотворения. — …И, отступив, возвращается вновь к берегу робко волна, — она помолчала, вспоминая слова, — и вечная повесть светлой печали в мерном ритме ее слышна… — Эмили запнулась.
— А дальше забыла? — поддразнил ее Сэм.
— Не забыла, не забыла, — голосом капризного ребенка протянула Эмили. Она рассмеялась, откинув голову, и вдруг резко оборвала смех. — Извини, не помню. — Эмили вздрогнула и еще крепче обхватила себя руками.
— Замерзла? Хочешь вернуться?
— Нет.
— Иди сюда. — Сэм придвинулся ближе и обнял ее за плечи. Эмили прижалась к его теплому боку, чувствуя, как уходит напряжение. — Красивое стихотворение. Что там дальше, помнишь?
Эмили подняла голову и взглянула на Сэма.
— Не помню, ни единого слова.
Он понимающе улыбнулся, с трудом подавив в себе желание наклониться и поцеловать ее.
— Что ты делаешь в Корнуолле? — неожиданно спросила Эмили.
— Работаю в питомнике отца, — сказал Сэм. — Мы выращиваем розы.
Сэм произнес простые слова, но что-то в его тоне привлекло внимание Эмили — захотелось продолжить разговор и непременно выяснить все подробности.
7
8
Сэм легко рассмеялся. Он рассказывал о событиях почти десятилетней давности так, словно все это больше не имеет никакого значения — было и прошло.
Но, несмотря на шутливый тон Сэма, Эмили поняла, что он пережил, и была глубоко тронута его рассказом. На самом деле тогда она смотрела только на Оливера и даже не заметила Сэма, робко топтавшегося за спиной друга. Все, что Эмили помнила о дне первой встречи, — это странное чувство, когда Оливер обнял ее за плечи сильной загорелой рукой, и потом, позже, когда Эмили провела пальцами по его груди, покрытой золотистыми, выгоревшими на солнце волосками, стряхивая крупинки белого песка.
— Ты собираешься с ним увидеться? — спросил Сэм.
Эмили показалось, что голос Сэма изменился, — в нем появилось едва заметное волнение, которого не было раньше, и какое-то напряженное ожидание. Однако она не могла отказать себе в удовольствии поговорить об Оливере.
— Да, то есть я надеюсь, что мы увидимся. К сожалению, я не была на той вечеринке, которую он устраивал сразу после возвращения. Холли сказала, что звонила, но меня не было в городе, так получилось… — Эмили понимала, что говорит слишком много, но не могла заставить себя остановиться.
— Ты слышала, он и Несси…
Эмили кивнула и отвела взгляд. Она ждала продолжения, но знала: то, что собирается сказать Сэм, ей вряд ли понравится.
— Эмили, будь осторожна. — Так и есть, она не ошиблась. — С Оливером ты не будешь счастлива.
Она посмотрела на него с искренним удивлением.
— Я перехожу границы дозволенного? — спросил Сэм.
— Да, — коротко бросила Эмили.
Но Сэм не намерен был отступать.
— Я понял, что ничего не изменилось, еще там, в магазине, когда ты услышала о его возвращении, и сейчас — я вижу по твоему лицу, как само имя Оливера заставляет тебя волноваться.
Удивление во взгляде Эмили сменилось гневом и возмущением. Да как он смеет, кто дал ему право читать ей мораль и вообще разговаривать с ней в таком тоне?!
— Он только что бросил девушку, с которой прожил пять лет. — Сэм говорил мягко, тихим спокойным голосом, но даже Артур, который с упоением болтал о милых пустяках с Дженнифер, на секунду очнулся и тревожно переглянулся с Эмили. Она закатила глаза, изображая готовность честно играть роль светской дамы и терпеливо выслушивать разные глупости. Артур понимающе улыбнулся и вновь погрузился в воркование с Дженнифер.
— Я понимаю, тебе кажется, что он славный парень, — снова заговорил Сэм. — Милый, хорошо воспитанный человек, предупредительный и внимательный, причем не только со своей девушкой, но и со всеми женщинами, как и полагается галантному кавалеру. И по натуре весельчак, душа компании, к тому же хорош собой — настоящий красавец. Но на самом деле Оливер самовлюбленный эгоист, который ждет от окружающих только одного — восхищения его бесподобной персоной. Эмили, он не принесет тебе ничего, кроме страданий. Особенно теперь, после разрыва с Несси, Оливер не станет искать долгих и прочных отношений. Максимум, на что он готов, — это бурный и ни к чему не обязывающий роман, просто чтобы повеселиться и хорошо провести время. — Сэм сделал паузу и тихо добавил: — Я знаю, в это трудно поверить, но иногда Оливер может вести себя как последний негодяй.
— Я тоже хочу повеселиться и хорошо провести время, — с вызовом бросила Эмили, — с Оливером или без…
— Не сердись… — от волнения Сэм чуть повысил голос.
Эмили заметила, что Артур снова навострил уши и время от времени с недоумением поглядывает в их сторону.
— По-моему, это ты сердишься, — прошипела Эмили, — на меня. Не понимаю, что ты себе напридумывал: после его возвращения из Штатов я с ним даже не виделась.
«Но обязательно увижусь, в ближайшую субботу».
Сэм кивнул.
— Извини, — сказал он бесцветным голосом. — Я не хотел тебя обидеть.
Выдернув из ведерка со льдом бутылку шампанского, Сэм разлил остатки вина по бокалам и подтянул к себе меню.
— Ну, что будем заказывать дальше — красное или белое?
Разговор об Оливере иссяк так же внезапно, как и начался. Сэм углубился в изучение карты вин с таким видом, словно это был единственный вопрос, который его интересовал.
Но, читая строчку за строчкой, он не понимал ни слова. Ему хотелось схватить Эмили за плечи и крикнуть: «Посмотри на меня! Чем я хуже? Разве со мной нельзя хорошо провести время? Эмили, почему же ты ничего не замечаешь?»
А она смотрела на пузырьки шампанского у себя в бокале и не могла заставить себя уйти от пусть опасной, но такой волнующей темы разговора.
— Ты с ним часто встречаешься?
— Нет. Мы живем слишком далеко друг от друга — он в столице, я в Корнуолле. — Сэм пожал плечами. — К тому же в последние годы наши интересы несколько разошлись.
— И все же, — не унималась Эмили, — ты приехал к нему на вечеринку.
— Потому что надеялся увидеть тебя.
Эмили опешила, не зная как реагировать на его слова. Что это — пустой комплимент, которому не стоит придавать особого значения? Или Сэм совершенно серьезно хочет сказать, что проехал триста миль ради встречи с ней? Эмили не верилось. Да и почему она должна верить? Они едва знакомы, виделись-то всего несколько раз, когда случайно оказывались в компании общих друзей, вернее, друга — Оливера.
— Пойдем на террасу, — резко сказал Сэм. Эмили вздрогнула от неожиданности. — Пойдем, — он почти приказывал, — посмотрим на море.
— Шутишь?
— Ничуть. Разве нам видно море из этого угла?
— Нет, не видно, — рассмеялась Эмили.
— А разве ты не обратила внимание — сегодня полнолуние.
Эмили отрицательно мотнула головой и бросила взгляд в сторону воркующей парочки.
— Уверяю тебя, они даже не заметят нашего отсутствия, — усмехнулся Сэм. — А на следующее блюдо раньше чем через полчаса рассчитывать не приходится, да и то если нам очень повезет и заказанную рыбу выловят достаточно быстро. В зале так душно. Идем, подышим свежим воздухом.
Они прошли между столиками к высокой стеклянной двери, ведущей на террасу.
Эмили полной грудью вдохнула свежий морозный воздух.
— Неужели тебе не холодно? — она поежилась и, обхватив себя руками, спрятала под мышками озябшие ладони.
— Ни капельки, — соврал Сэм, стараясь подавить дрожь и не клацать зубами от холода.
Летом Эмили и Артур часто обедали в «Пеликане», но они бывали здесь днем, и Эмили никогда не приходилось видеть город и море ночью при полной луне. Она и представить не могла, какой великолепный вид открывается с высокой террасы ресторана: вдали мерцали тысячи ярких огней — на рыбацких лодках, покачивающихся возле причалов, в окнах домов, разбросанных по окрестным холмам, и на шоссе, по которому мчались автомобили с включенными фарами.
Терраса находилась на краю утеса, ее огораживал невысокий парапет, за которым не было ничего, кроме черной пустоты и отвесных скал, уходящих вниз на сотню футов к узкой полоске каменистого пляжа.
Они стояли, прислонившись к парапету, в молчании смотрели в темноту на далекие огни и прислушивались к тихому шелесту волн, перекатывающих гальку на морском берегу. Эмили чувствовала плечо Сэма, едва касающееся ее плеча, ей было хорошо и спокойно.
— Ты слышишь шорох прибрежной гальки под набегающей волной. Она то бросает ее на берег, то снова в море влечет за собой… — Эмили медленно произнесла несколько строк из какого-то давно забытого стихотворения. — …И, отступив, возвращается вновь к берегу робко волна, — она помолчала, вспоминая слова, — и вечная повесть светлой печали в мерном ритме ее слышна… — Эмили запнулась.
— А дальше забыла? — поддразнил ее Сэм.
— Не забыла, не забыла, — голосом капризного ребенка протянула Эмили. Она рассмеялась, откинув голову, и вдруг резко оборвала смех. — Извини, не помню. — Эмили вздрогнула и еще крепче обхватила себя руками.
— Замерзла? Хочешь вернуться?
— Нет.
— Иди сюда. — Сэм придвинулся ближе и обнял ее за плечи. Эмили прижалась к его теплому боку, чувствуя, как уходит напряжение. — Красивое стихотворение. Что там дальше, помнишь?
Эмили подняла голову и взглянула на Сэма.
— Не помню, ни единого слова.
Он понимающе улыбнулся, с трудом подавив в себе желание наклониться и поцеловать ее.
— Что ты делаешь в Корнуолле? — неожиданно спросила Эмили.
— Работаю в питомнике отца, — сказал Сэм. — Мы выращиваем розы.
Сэм произнес простые слова, но что-то в его тоне привлекло внимание Эмили — захотелось продолжить разговор и непременно выяснить все подробности.
7
Эмили знала, что Сэм родился и вырос в Корнуолле. Но для нее было абсолютной новостью известие о том, что семья Финчей владеет питомником и уже несколько десятилетий занимается разведением роз, Эмили не знала и того, что полгода назад Сэм вернулся в Корнуолл и решил остаться работать вместе с отцом.
— Питомник называется «Тревисси». Он известен далеко за пределами графства. — Фраза прозвучала просто, без хвастовства, но в голосе Сэма слышалась явная гордость. — В Англии наши розы пользуются большим спросом.
Воодушевленный интересом Эмили к его занятиям, Сэм попытался за десять минут объяснить ей все тонкости разведения роз, на изучение которых ему потребовались многие годы. Наконец, когда Эмили взмолилась о пощаде, Сэм прервал свое вдохновенное повествование, на секунду умолк, затем снова заговорил:
— Если ты слышишь слово «роза», что тебе представляется в первую очередь?
Они все еще стояли на террасе, и Сэм по-прежнему обнимал Эмили за плечи. Она закрыла глаза и на мгновение спрятала голову у него на груди. Подумав, Эмили описала свое видение:
— Длинный стебель — прямой и жесткий — и пышный цветок с тонкими изящными лепестками темно-пурпурного цвета.
— А запах?
— О, великолепный запах, от которого кружится голова.
— Сомневаюсь.
Эмили распахнула глаза и в недоумении уставилась на Сэма.
— Почему?
— То, что тебе привиделось, — это новый современный сорт, как правило, такие розы почти не пахнут.
— Ладно, — согласилась Эмили. — Но давай предположим, что некоторые розы все же имеют запах.
— Давай предположим.
— Тогда какие именно?
— Вот именно — какие. Только старинные классические сорта, но никак не нарисованный тобой современный гибрид чайной розы.
— Интересно, кому может понравиться цветок без запаха?
— Очень многим. Такие розы продаются в большинстве цветочных магазинов. И люди с удовольствием их покупают. Во-первых, им кажется, что роза такой и должна быть, — они же не знают, какими бывают настоящие розы. Но главное, у них просто нет выбора.
— Хорошо, классические сорта великолепно пахнут, а внешне они похожи на современные розы?
— Нет, совершенно не похожи. Современные гибриды торчат из земли жестким веником. У них такой надменный вид, как будто они вырвались на волю после долгого заточения, где их держали связанными, а теперь не могут поверить в собственную свободу и поэтому беспрестанно кричат всему миру: «Смотрите, какие мы независимые существа!» Они напыщенные гордячки, которые никогда не сумеют гармонично вписаться в сад и переплестись своими ветвями с другими растениями, как это любят делать кустарниковые розы. И окраска у них обычно вызывающе яркая — кроваво-красная и ядовито-оранжевая, как у карамельных леденцов, или приторно-розовая, как у губной помады, и огромные цветы с крупными, широко раскрытыми лепестками. Старинные розы не такие: у них преобладают нежные оттенки розовых и бежевых тонов, а по форме они идеальны. Ничего красивее я не видел. — Сэм приподнял согнутую в локте руку и сложил пальцы, изображая чашу с изящно выгнутыми краями.
— Потрясающе! Дай-ка попробую угадать, какими розами славится «Тревисси».
— О нет, все не так просто.
— Почему? Что же, в таком случае, вы выращиваете — пресные чайные гибриды или старинные кустарниковые розы? — спросила Эмили, с видом знатока используя садоводческие термины.
— Ни те и не другие, — сказал Сэм.
Эмили нахмурилась.
— Ничего не понимаю.
— Сейчас попытаюсь объяснить. Кустарниковые розы бывают разных видов — галльская, дамасская, белая и многие-многие другие. Во Франции из них стали выводить садовые сорта, которые появились и у нас, в Англии, и выращивались в садах в течение нескольких веков. А потом, примерно лет сто назад, появился гибрид — чайная роза: яркая, крупная, неприхотливая, расцветает в самом начале лета и держится до глубокой осени. Она быстро завоевала популярность благодаря своим коммерческим свойствам, а отсутствие запаха и грубый, по сравнению со старинными розами, внешний вид казались несущественными мелочами. Чайная роза вошла в моду и почти полностью вытеснила классические сорта. В какой-то момент даже появилась угроза, что некоторые из них — самые красивые, самые изящные и потому самые трудные для разведения — и вовсе исчезнут.
— Понятно. Вы занимаетесь редкими видами роз?
— В тридцатых годах прошлого века знаменитые английские садовники Гертруда Джекилл и Констанция Спрай стали бороться за сохранение классических сортов. Питомник «Вайта Саквилл-Уэст» в Сиссингхэрсте специально занимался разведением кустарниковых роз. Только благодаря их усилиям до нас дошли такие древние сорта, как Rosa Munda[2] (говорят, цветок был назван в честь фаворитки короля Генриха II), Бель де Креси, Кардинал де Ришелье, Графиня де Мюринэ.
В устах Сэма изысканные французские названия звучали, как таинственные заклинания, и Эмили, которая никогда в жизни не задумывалась о розах — ни о чайных гибридах, ни о классических кустарниковых, — слушала его как завороженная.
— Вслед за ними и другие питомники стали выращивать настоящие розы, и теперь в Англии есть замечательные коллекции.
— В том числе и в «Тревисси»?
— Да, у нас есть интересные экземпляры, но мы работаем в несколько ином направлении. — Сэм сделал паузу, словно собирался поведать Эмили о каком-то грандиозном открытии. — Декоративные кустарниковые розы во многом схожи со своими дикими предками, и хотя это означает, что они могут быть безумно красивы, но в то же время возникают и некоторые проблемы: главная — слишком короткий период цветения. Это не так важно, если у тебя огромный сад, где есть разные сорта, которые будут цвести, сменяя друг друга. Но большинство людей разводят небольшие сады, поэтому чайная роза и приобрела такую популярность. И вот, в семидесятых годах специалисты попытались найти решение. Первыми за дело взялись два человека — садовник Дэвид Остин из Шропшира и мой отец здесь, в Корнуолле.
Эмили поудобнее устроилась в объятиях Сэма, с удовольствием слушая его неторопливый рассказ.
— Они стали скрещивать кустарниковые розы с некоторыми сортами чайных, чтобы добиться способности к более долгому цветению, которой обладают гибриды, и, с другой стороны, сохранить естественную красоту и аромат диких роз. И в конце концов им удалось выполнить задуманное. Они создали совершенно новую розу, которая в то же время является прямым потомком знаменитых сортов прошлого. Дэвид Остин назвал свою коллекцию «Английская Роза», а отец — «Золотое Наследие».
Теперь, сорок лет спустя, мы продолжаем развивать нашу коллекцию и одновременно выращиваем традиционные кустарниковые розы. Оба вида прекрасно дополняют друг друга и очень гармонично вписываются в окружающий пейзаж. Найти розы и внешне, и по запаху похожи на своих французских родственников, но могут цвести гораздо дольше и не подвержены различным заболеваниям — они не боятся мучнистой росы и на их лепестках никогда не появляются черные пятна.
— И сколько же видов в вашей коллекции? Сотни? Тысячи?
— Обычно в течение сезона «Тревисси» предлагает три или четыре новых вида. В прошлом году было только два — Дочь Габриэля и Летняя Песня. Мы представляли их на цветочной выставке в Челси.
Эмили понимающе закивала головой.
— Наверное, скрещивать розы очень трудно, если вы производите всего два-три новых сорта в год.
— В год! — воскликнул Сэм. — Иногда на создание новой розы уходит несколько лет. А потом, мы не хотим засорять нашу коллекцию случайными сортами и специально держим ее относительно небольшой.
«Чайный гибрид» — словосочетание вызвало у Эмили смутное воспоминание: ей лет восемь-девять, она идет по дорожке сада среди высоких розовых кустов, цветы выглядят именно так, как их описал Сэм, — длинные упругие стебли, пышные головки с огромными, широко раскрытыми лепестками — ядовито-оранжевые, кроваво-красные и темно-лиловые, почти черные. Эмили шагает вслед за мамой, только что прошел дождь, и влажная трава липнет к ногам. Мама пожимает плечами и бормочет, обращаясь скорее к самой себе, чем к Эмили: «Не понимаю, почему чайные гибриды всегда окрашены в такие дикие цвета?» Эмили представилось, что сейчас они повернут за угол дома, выйдут на поляну и увидят стол, на котором лежит странное и жутковатое угощение — горы разноцветных пирожных и тортов вперемежку с конфетами в обертках из яркой фольги — чайные гибриды.
— Когда ты начал работать в питомнике? — спросила Эмили.
— В шесть лет я уже помогал отцу, подростком участвовал в летних работах. Сколько себя помню, вся жизнь так или иначе была связана с питомником. Но серьезно я начал заниматься семейным бизнесом только полгода назад.
«Интересно, — подумала Эмили, — как это выглядит — работать под руководством отца».
— Мы с ним неплохо ладим. — По его голосу Эмили поняла, что Сэм улыбается. — Отец отдает приказание, а я исполняю. Если у меня появляются возражения, папа велит заткнуться.
— Правда?
— Нет, конечно. У отца потрясающая интуиция, он чувствует растения и всегда знает, что для них хорошо, а чем можно навредить. Сорок лет проб и ошибок не проходят даром.
— Ну, наверное, все же существуют какие-то записи, или он все держит в голове?
— Нет, что ты, при выведении нового сорта мы фиксируем каждый шаг.
— M-м, понятно… У них должно быть столько шипов, — задумчиво протянула Эмили и тут же смущенно зажала рот ладошкой. — Ой, извини. Я сказала глупость?
Сэм расхохотался.
— Просто надо знать, как с ними обращаться. Со временем это становится шестым чувством. Вот посмотри, — он показал руку, — никаких царапин.
Она взяла его руку и внимательно осмотрела каждый палец.
— О, они такие зеленые, — удивилась Эмили, — как у садового гнома, который охраняет растения.
— Скорее, грязно-коричневые с черными полосками под ногтями, как и полагается садовнику, — пошутил Сэм, надеясь продлить разговор о руках, чтобы подольше чувствовать на своей ладони пальчики Эмили. — Если тебе интересно взглянуть на «Тревисси», я бы мог завтра устроить экскурсию.
— Завтра с утра мы с Артуром едем по делам, а потом я возвращаюсь в Лондон.
Эмили отпустила его руку.
— Вы будете заняты весь день?
— Нет, после обеда Артур должен вернуться на работу, но…
— Тогда удели мне час. Сможешь?
— С удовольствием.
— Только учти, сад пока совершенно голый, — предупредил Сэм. — Март не самый подходящий месяц для осмотра питомника, вот в июне-июле все будет в полном цвету. Пообещай, что еще раз приедешь летом. А пока я покажу тебе оранжереи, там тоже есть на что посмотреть.
— Хорошо. Мы съездим в Сент-Брайдз, а на обратном пути Артур закинет меня в «Тревисси».
— Договорились, — сказал Сэм.
Они помолчали, глядя в темноту на далекие огни.
— Как думаешь, наше отсутствие уже заметили? — спросила Эмили.
— А ты как считаешь, второе блюдо уже подали? — вопросом на вопрос ответил Сэм.
Они вернулись в зал и направились к своему столику. Сэм не ошибся — официанты с заказом не спешили, но Эмили еще издали уловила вопросительный взгляд брата. Когда она усаживалась на свое место, Артур улыбнулся и одобрительно подмигнул. Эмили поняла: на обратном пути ее ждет подробный допрос о том, что они так долго делали на террасе в такой холод. И она заранее знала, какова будет реакция Артура: «Сэм отличный парень, в тысячу раз лучше Оливера».
— А твои брат и сестра, они тоже работают в питомнике? — спросила Эмили, укладывая себе на колени салфетку.
— Нет. Брат преподает в колледже в Эксетере, а сестра живет в Лондоне — делает карьеру брокера на фондовой бирже.
Эмили представила, как молодая энергичная бизнес-леди появляется на работе, вырядившись в цветастую юбку, которую брат-садовник подарил ей на день рождения.
Она покосилась на своего брата. Но Артур уже покинул реальный мир: рука Дженнифер лежала в его руке, он нежно поглаживал указательным пальцем ладонь девушки и нашептывал что-то невероятно трогательное.
«Нет, — подумала Эмили, — он и не вспомнит о том, что мы куда-то выходили и отсутствовали почти полчаса. Единственным воспоминанием сегодняшнего вечера для него будут прекрасные глаза его длинноволосой русалки».
А для самой Эмили главным воспоминанием стал рассказ о «Тревисси».
После того как они, дождавшись, наконец, когда официанты подадут знаменитое фирменное блюдо «Пеликана» fruits de mer — «Дары моря», отведали его и отправились домой, и Эмили, пожелав Артуру спокойной ночи, ушла к себе в комнату, улеглась в постель и погасила свет, красоты розового питомника все еще стояли у нее перед глазами. Она слово в слово помнила рассказ Сэма и поняла, что с нетерпением ждет следующего дня, чтобы воочию увидеть чудесный сад.
— Питомник называется «Тревисси». Он известен далеко за пределами графства. — Фраза прозвучала просто, без хвастовства, но в голосе Сэма слышалась явная гордость. — В Англии наши розы пользуются большим спросом.
Воодушевленный интересом Эмили к его занятиям, Сэм попытался за десять минут объяснить ей все тонкости разведения роз, на изучение которых ему потребовались многие годы. Наконец, когда Эмили взмолилась о пощаде, Сэм прервал свое вдохновенное повествование, на секунду умолк, затем снова заговорил:
— Если ты слышишь слово «роза», что тебе представляется в первую очередь?
Они все еще стояли на террасе, и Сэм по-прежнему обнимал Эмили за плечи. Она закрыла глаза и на мгновение спрятала голову у него на груди. Подумав, Эмили описала свое видение:
— Длинный стебель — прямой и жесткий — и пышный цветок с тонкими изящными лепестками темно-пурпурного цвета.
— А запах?
— О, великолепный запах, от которого кружится голова.
— Сомневаюсь.
Эмили распахнула глаза и в недоумении уставилась на Сэма.
— Почему?
— То, что тебе привиделось, — это новый современный сорт, как правило, такие розы почти не пахнут.
— Ладно, — согласилась Эмили. — Но давай предположим, что некоторые розы все же имеют запах.
— Давай предположим.
— Тогда какие именно?
— Вот именно — какие. Только старинные классические сорта, но никак не нарисованный тобой современный гибрид чайной розы.
— Интересно, кому может понравиться цветок без запаха?
— Очень многим. Такие розы продаются в большинстве цветочных магазинов. И люди с удовольствием их покупают. Во-первых, им кажется, что роза такой и должна быть, — они же не знают, какими бывают настоящие розы. Но главное, у них просто нет выбора.
— Хорошо, классические сорта великолепно пахнут, а внешне они похожи на современные розы?
— Нет, совершенно не похожи. Современные гибриды торчат из земли жестким веником. У них такой надменный вид, как будто они вырвались на волю после долгого заточения, где их держали связанными, а теперь не могут поверить в собственную свободу и поэтому беспрестанно кричат всему миру: «Смотрите, какие мы независимые существа!» Они напыщенные гордячки, которые никогда не сумеют гармонично вписаться в сад и переплестись своими ветвями с другими растениями, как это любят делать кустарниковые розы. И окраска у них обычно вызывающе яркая — кроваво-красная и ядовито-оранжевая, как у карамельных леденцов, или приторно-розовая, как у губной помады, и огромные цветы с крупными, широко раскрытыми лепестками. Старинные розы не такие: у них преобладают нежные оттенки розовых и бежевых тонов, а по форме они идеальны. Ничего красивее я не видел. — Сэм приподнял согнутую в локте руку и сложил пальцы, изображая чашу с изящно выгнутыми краями.
— Потрясающе! Дай-ка попробую угадать, какими розами славится «Тревисси».
— О нет, все не так просто.
— Почему? Что же, в таком случае, вы выращиваете — пресные чайные гибриды или старинные кустарниковые розы? — спросила Эмили, с видом знатока используя садоводческие термины.
— Ни те и не другие, — сказал Сэм.
Эмили нахмурилась.
— Ничего не понимаю.
— Сейчас попытаюсь объяснить. Кустарниковые розы бывают разных видов — галльская, дамасская, белая и многие-многие другие. Во Франции из них стали выводить садовые сорта, которые появились и у нас, в Англии, и выращивались в садах в течение нескольких веков. А потом, примерно лет сто назад, появился гибрид — чайная роза: яркая, крупная, неприхотливая, расцветает в самом начале лета и держится до глубокой осени. Она быстро завоевала популярность благодаря своим коммерческим свойствам, а отсутствие запаха и грубый, по сравнению со старинными розами, внешний вид казались несущественными мелочами. Чайная роза вошла в моду и почти полностью вытеснила классические сорта. В какой-то момент даже появилась угроза, что некоторые из них — самые красивые, самые изящные и потому самые трудные для разведения — и вовсе исчезнут.
— Понятно. Вы занимаетесь редкими видами роз?
— В тридцатых годах прошлого века знаменитые английские садовники Гертруда Джекилл и Констанция Спрай стали бороться за сохранение классических сортов. Питомник «Вайта Саквилл-Уэст» в Сиссингхэрсте специально занимался разведением кустарниковых роз. Только благодаря их усилиям до нас дошли такие древние сорта, как Rosa Munda[2] (говорят, цветок был назван в честь фаворитки короля Генриха II), Бель де Креси, Кардинал де Ришелье, Графиня де Мюринэ.
В устах Сэма изысканные французские названия звучали, как таинственные заклинания, и Эмили, которая никогда в жизни не задумывалась о розах — ни о чайных гибридах, ни о классических кустарниковых, — слушала его как завороженная.
— Вслед за ними и другие питомники стали выращивать настоящие розы, и теперь в Англии есть замечательные коллекции.
— В том числе и в «Тревисси»?
— Да, у нас есть интересные экземпляры, но мы работаем в несколько ином направлении. — Сэм сделал паузу, словно собирался поведать Эмили о каком-то грандиозном открытии. — Декоративные кустарниковые розы во многом схожи со своими дикими предками, и хотя это означает, что они могут быть безумно красивы, но в то же время возникают и некоторые проблемы: главная — слишком короткий период цветения. Это не так важно, если у тебя огромный сад, где есть разные сорта, которые будут цвести, сменяя друг друга. Но большинство людей разводят небольшие сады, поэтому чайная роза и приобрела такую популярность. И вот, в семидесятых годах специалисты попытались найти решение. Первыми за дело взялись два человека — садовник Дэвид Остин из Шропшира и мой отец здесь, в Корнуолле.
Эмили поудобнее устроилась в объятиях Сэма, с удовольствием слушая его неторопливый рассказ.
— Они стали скрещивать кустарниковые розы с некоторыми сортами чайных, чтобы добиться способности к более долгому цветению, которой обладают гибриды, и, с другой стороны, сохранить естественную красоту и аромат диких роз. И в конце концов им удалось выполнить задуманное. Они создали совершенно новую розу, которая в то же время является прямым потомком знаменитых сортов прошлого. Дэвид Остин назвал свою коллекцию «Английская Роза», а отец — «Золотое Наследие».
Теперь, сорок лет спустя, мы продолжаем развивать нашу коллекцию и одновременно выращиваем традиционные кустарниковые розы. Оба вида прекрасно дополняют друг друга и очень гармонично вписываются в окружающий пейзаж. Найти розы и внешне, и по запаху похожи на своих французских родственников, но могут цвести гораздо дольше и не подвержены различным заболеваниям — они не боятся мучнистой росы и на их лепестках никогда не появляются черные пятна.
— И сколько же видов в вашей коллекции? Сотни? Тысячи?
— Обычно в течение сезона «Тревисси» предлагает три или четыре новых вида. В прошлом году было только два — Дочь Габриэля и Летняя Песня. Мы представляли их на цветочной выставке в Челси.
Эмили понимающе закивала головой.
— Наверное, скрещивать розы очень трудно, если вы производите всего два-три новых сорта в год.
— В год! — воскликнул Сэм. — Иногда на создание новой розы уходит несколько лет. А потом, мы не хотим засорять нашу коллекцию случайными сортами и специально держим ее относительно небольшой.
«Чайный гибрид» — словосочетание вызвало у Эмили смутное воспоминание: ей лет восемь-девять, она идет по дорожке сада среди высоких розовых кустов, цветы выглядят именно так, как их описал Сэм, — длинные упругие стебли, пышные головки с огромными, широко раскрытыми лепестками — ядовито-оранжевые, кроваво-красные и темно-лиловые, почти черные. Эмили шагает вслед за мамой, только что прошел дождь, и влажная трава липнет к ногам. Мама пожимает плечами и бормочет, обращаясь скорее к самой себе, чем к Эмили: «Не понимаю, почему чайные гибриды всегда окрашены в такие дикие цвета?» Эмили представилось, что сейчас они повернут за угол дома, выйдут на поляну и увидят стол, на котором лежит странное и жутковатое угощение — горы разноцветных пирожных и тортов вперемежку с конфетами в обертках из яркой фольги — чайные гибриды.
— Когда ты начал работать в питомнике? — спросила Эмили.
— В шесть лет я уже помогал отцу, подростком участвовал в летних работах. Сколько себя помню, вся жизнь так или иначе была связана с питомником. Но серьезно я начал заниматься семейным бизнесом только полгода назад.
«Интересно, — подумала Эмили, — как это выглядит — работать под руководством отца».
— Мы с ним неплохо ладим. — По его голосу Эмили поняла, что Сэм улыбается. — Отец отдает приказание, а я исполняю. Если у меня появляются возражения, папа велит заткнуться.
— Правда?
— Нет, конечно. У отца потрясающая интуиция, он чувствует растения и всегда знает, что для них хорошо, а чем можно навредить. Сорок лет проб и ошибок не проходят даром.
— Ну, наверное, все же существуют какие-то записи, или он все держит в голове?
— Нет, что ты, при выведении нового сорта мы фиксируем каждый шаг.
— M-м, понятно… У них должно быть столько шипов, — задумчиво протянула Эмили и тут же смущенно зажала рот ладошкой. — Ой, извини. Я сказала глупость?
Сэм расхохотался.
— Просто надо знать, как с ними обращаться. Со временем это становится шестым чувством. Вот посмотри, — он показал руку, — никаких царапин.
Она взяла его руку и внимательно осмотрела каждый палец.
— О, они такие зеленые, — удивилась Эмили, — как у садового гнома, который охраняет растения.
— Скорее, грязно-коричневые с черными полосками под ногтями, как и полагается садовнику, — пошутил Сэм, надеясь продлить разговор о руках, чтобы подольше чувствовать на своей ладони пальчики Эмили. — Если тебе интересно взглянуть на «Тревисси», я бы мог завтра устроить экскурсию.
— Завтра с утра мы с Артуром едем по делам, а потом я возвращаюсь в Лондон.
Эмили отпустила его руку.
— Вы будете заняты весь день?
— Нет, после обеда Артур должен вернуться на работу, но…
— Тогда удели мне час. Сможешь?
— С удовольствием.
— Только учти, сад пока совершенно голый, — предупредил Сэм. — Март не самый подходящий месяц для осмотра питомника, вот в июне-июле все будет в полном цвету. Пообещай, что еще раз приедешь летом. А пока я покажу тебе оранжереи, там тоже есть на что посмотреть.
— Хорошо. Мы съездим в Сент-Брайдз, а на обратном пути Артур закинет меня в «Тревисси».
— Договорились, — сказал Сэм.
Они помолчали, глядя в темноту на далекие огни.
— Как думаешь, наше отсутствие уже заметили? — спросила Эмили.
— А ты как считаешь, второе блюдо уже подали? — вопросом на вопрос ответил Сэм.
Они вернулись в зал и направились к своему столику. Сэм не ошибся — официанты с заказом не спешили, но Эмили еще издали уловила вопросительный взгляд брата. Когда она усаживалась на свое место, Артур улыбнулся и одобрительно подмигнул. Эмили поняла: на обратном пути ее ждет подробный допрос о том, что они так долго делали на террасе в такой холод. И она заранее знала, какова будет реакция Артура: «Сэм отличный парень, в тысячу раз лучше Оливера».
— А твои брат и сестра, они тоже работают в питомнике? — спросила Эмили, укладывая себе на колени салфетку.
— Нет. Брат преподает в колледже в Эксетере, а сестра живет в Лондоне — делает карьеру брокера на фондовой бирже.
Эмили представила, как молодая энергичная бизнес-леди появляется на работе, вырядившись в цветастую юбку, которую брат-садовник подарил ей на день рождения.
Она покосилась на своего брата. Но Артур уже покинул реальный мир: рука Дженнифер лежала в его руке, он нежно поглаживал указательным пальцем ладонь девушки и нашептывал что-то невероятно трогательное.
«Нет, — подумала Эмили, — он и не вспомнит о том, что мы куда-то выходили и отсутствовали почти полчаса. Единственным воспоминанием сегодняшнего вечера для него будут прекрасные глаза его длинноволосой русалки».
А для самой Эмили главным воспоминанием стал рассказ о «Тревисси».
После того как они, дождавшись, наконец, когда официанты подадут знаменитое фирменное блюдо «Пеликана» fruits de mer — «Дары моря», отведали его и отправились домой, и Эмили, пожелав Артуру спокойной ночи, ушла к себе в комнату, улеглась в постель и погасила свет, красоты розового питомника все еще стояли у нее перед глазами. Она слово в слово помнила рассказ Сэма и поняла, что с нетерпением ждет следующего дня, чтобы воочию увидеть чудесный сад.
8
Но прежде чем отправиться на экскурсию в «Тревисси», необходимо было тщательным образом исследовать Сент-Брайдз.
Утро выдалось ясное, на высоком небе ни облачка, но с моря дул холодный ветер, от которого перехватывало дыхание. Они оставили машину Артура на стоянке возле пляжа и отправились в город.
Улицы Сент-Брайдза были пустынны. Эмили с удивлением озиралась по сторонам — куда подевались все жители? Ей казалось, что они одни во всем городе. Лишь на центральной улице навстречу стали попадаться одинокие прохожие, которые торопливо пробегали мимо, склонив головы и пряча носы в поднятые воротники пальто. Удручающее зрелище — Эмили зябко поежилась.
Конечно, она и раньше бывала в Сент-Брайдзе и видела его при разной погоде: и под проливным дождем, и в густой снегопад, и в летний зной. Но почему-то всякий раз, когда Эмили возвращалась к своей идее об открытии магазина, она представляла город, залитый ярким солнцем, с улицами, запруженными толпами отдыхающих.
«Сейчас еще только начало марта, — утешала себя Эмили. — Сезон начнется месяца через два, появятся туристы, и Сент-Брайдз сразу оживет».
И все же Эмили расстроилась — она никак не думала, что город может выглядеть таким заброшенным. Кроме того, ее ждало еще одно разочарование — как минимум половина магазинов зимой не работала, во многих витринах были вывешены таблички: «Закрыто до 31 мая». Перспектива стать владелицей небольшого художественного салона под названием «Морская волна» уже не казалась столь заманчивой. Если раньше идея начать собственное дело представлялась довольно рискованной, то теперь она выглядела откровенно путающей. Окидывая взглядом серые дома и безлюдную улицу, Эмили совсем загрустила. В городе и так полно торговцев всевозможными сувенирами. Поэтому не стоит рассчитывать на то, что покупатели будут ломиться в ее магазин, разве только в самый разгар лета, когда обалдевшие туристы готовы смести с прилавков все, начиная от кустарных поделок из камней и ракушек и до последнего гвоздя в скобяной лавке. В остальное же время главными покупателями будут местные жители, которым нужны простые и дешевые товары повседневного спроса, вряд ли их заинтересуют художественные ценности. И если Эмили хочет привлечь обитателей Сент-Брайдза, ей придется очень постараться, она должна предложить им нечто такое, от чего скромные граждане провинциального городка и окрестных деревень не смогут отказаться.
Однако унылая картина не могла заставить Эмили так легко отказаться от мечты, которую она вынашивала не один год. В последнее время Сент-Брайдз начал бурно развиваться, число туристов постоянно растет. Взять хотя бы «Пеликан»-успех ресторана очевиден, он пользуется большой популярностью и не пустует даже зимой. Но даже если Эмили придется закрыть магазин на несколько месяцев — ничего страшного. Это время она сможет посвятить подготовке к сезону: посетить торговые ярмарки и выставки, поговорить с художниками, работающими в студиях «Кокпит» и «Грейт-Уэст» в Лондоне, с модельерами и ювелирами, заключить договора с производителями керамики и кожгалантереи. Также можно привлечь местных ремесленников. Некоторых она знала. Однажды Артур познакомил ее с умельцем, который вырезал деревянные лодочки и плел симпатичные безделушки из сухих водорослей.
Минут через десять после бесцельного блуждания по пустынным улицам Артур не выдержал, он чуть забежал вперед и остановился перед Эмили.
— Хватит, поехали домой. — Чтобы перекрыть шум ветра ему приходилось почти кричать. — Если ты хочешь жить здесь, я мог бы помочь найти работу. Тебе не обязательно открывать магазин.
Утро выдалось ясное, на высоком небе ни облачка, но с моря дул холодный ветер, от которого перехватывало дыхание. Они оставили машину Артура на стоянке возле пляжа и отправились в город.
Улицы Сент-Брайдза были пустынны. Эмили с удивлением озиралась по сторонам — куда подевались все жители? Ей казалось, что они одни во всем городе. Лишь на центральной улице навстречу стали попадаться одинокие прохожие, которые торопливо пробегали мимо, склонив головы и пряча носы в поднятые воротники пальто. Удручающее зрелище — Эмили зябко поежилась.
Конечно, она и раньше бывала в Сент-Брайдзе и видела его при разной погоде: и под проливным дождем, и в густой снегопад, и в летний зной. Но почему-то всякий раз, когда Эмили возвращалась к своей идее об открытии магазина, она представляла город, залитый ярким солнцем, с улицами, запруженными толпами отдыхающих.
«Сейчас еще только начало марта, — утешала себя Эмили. — Сезон начнется месяца через два, появятся туристы, и Сент-Брайдз сразу оживет».
И все же Эмили расстроилась — она никак не думала, что город может выглядеть таким заброшенным. Кроме того, ее ждало еще одно разочарование — как минимум половина магазинов зимой не работала, во многих витринах были вывешены таблички: «Закрыто до 31 мая». Перспектива стать владелицей небольшого художественного салона под названием «Морская волна» уже не казалась столь заманчивой. Если раньше идея начать собственное дело представлялась довольно рискованной, то теперь она выглядела откровенно путающей. Окидывая взглядом серые дома и безлюдную улицу, Эмили совсем загрустила. В городе и так полно торговцев всевозможными сувенирами. Поэтому не стоит рассчитывать на то, что покупатели будут ломиться в ее магазин, разве только в самый разгар лета, когда обалдевшие туристы готовы смести с прилавков все, начиная от кустарных поделок из камней и ракушек и до последнего гвоздя в скобяной лавке. В остальное же время главными покупателями будут местные жители, которым нужны простые и дешевые товары повседневного спроса, вряд ли их заинтересуют художественные ценности. И если Эмили хочет привлечь обитателей Сент-Брайдза, ей придется очень постараться, она должна предложить им нечто такое, от чего скромные граждане провинциального городка и окрестных деревень не смогут отказаться.
Однако унылая картина не могла заставить Эмили так легко отказаться от мечты, которую она вынашивала не один год. В последнее время Сент-Брайдз начал бурно развиваться, число туристов постоянно растет. Взять хотя бы «Пеликан»-успех ресторана очевиден, он пользуется большой популярностью и не пустует даже зимой. Но даже если Эмили придется закрыть магазин на несколько месяцев — ничего страшного. Это время она сможет посвятить подготовке к сезону: посетить торговые ярмарки и выставки, поговорить с художниками, работающими в студиях «Кокпит» и «Грейт-Уэст» в Лондоне, с модельерами и ювелирами, заключить договора с производителями керамики и кожгалантереи. Также можно привлечь местных ремесленников. Некоторых она знала. Однажды Артур познакомил ее с умельцем, который вырезал деревянные лодочки и плел симпатичные безделушки из сухих водорослей.
Минут через десять после бесцельного блуждания по пустынным улицам Артур не выдержал, он чуть забежал вперед и остановился перед Эмили.
— Хватит, поехали домой. — Чтобы перекрыть шум ветра ему приходилось почти кричать. — Если ты хочешь жить здесь, я мог бы помочь найти работу. Тебе не обязательно открывать магазин.