Сигимор подошел к жене, и она почувствовала, как напряглось ее тело. Что ей сейчас ожидать от него? Получит ли она хоть каплю нежности? Или снова упреки, обвинения, недовольство? За столом он просто издевался над ней, и она вылила ему на голову соус с мясом. Сколько еще времени ей придется скрываться здесь, в спальне, и ждать, когда о ее унижении забудут? Вероятно, даже тогда, когда ее волосы станут седыми, над этой историей все еще будут смеяться в замке. И эту же историю первой расскажут на ее похоронах, удовлетворенно подумала Джолин.
Сигимор положил руку ей на плечо. Теплая волна пробежала по спине, вызвав легкую дрожь во всем теле. Джолин почувствовала раздражение. Даже в те минуты, когда она злилась на Сигимора, когда была смущена или огорчена, его прикосновения все равно пробуждали в ней страсть. Оставалось только надеяться, что муж не замечает того, насколько она стала зависимой от него. Насколько слабой ее сделала любовь.
Сигимор наклонился и с нежностью поцеловал ее в макушку, мучительно подыскивая нужные слова. Вдруг совершенно неожиданно до его ушей донесся собственный голос, в котором слышалось откровенное самодовольство и даже насмешка.
– Так, значит, ты меня любишь? – Сигимор явственно услышал, как все его братья застонали от отвращения.
Джолин повернулась к мужу и, ни на мгновение не задумавшись, ударила его кулаком в нос. Потом тяжело вздохнула. Она дала ответ на его вопрос. Ясный и совершенно определенный. Для подтекста места не оставалось. Хорошо, что нет свидетелей, а то это стало бы второй историей, которую рассказали бы о ней на ее похоронах.
– Да, – сказала Джолин. – Именно поэтому я здесь, а не еду сейчас вместе с Роджером и Рейнардом обратно в Драмвич.
Сигимор удивился, что Джолин сказала ему о своих чувствах так просто и прямо, невзирая на то, что пылала от злости. В ее голосе слышалась и печаль, словно она сожалела о том, что испытывала эти чувства. Сигимор мог понять это. Она стольким пожертвовала ради него, а он дал ей всего лишь страсть. Лайам прав. Что ж, Джолин достаточно умна, чтобы понимать, что страсть мужчины весьма скоротечная, призрачная вещь. Это просто некий физиологический процесс, происходящий в организме мужчины. Разумеется, это так, думал Сигимор. Но у Джолин нет опыта, чтобы понять, что для мужчины страсть – это еще и проявление любви. Не в каждой страсти, конечно, присутствует любовь, но у него-то есть и то и другое. Он постарается объяснить это Джолин позже. Конечно, он не сладкоголосый соловей, как Лайам, но он постарается подобрать правильные слова. Он умеет отличить простую физическую потребность от глубоких чувств, затрагивающих сердце и душу. Ведь раньше он только и занимался тем, что удовлетворял свои естественные потребности.
Сигимор знал, что должен сейчас что-то сказать. Он не может стоять вот так неподвижно, как болван, и мучительно без конца прокручивать в своей голове одни и те же мысли. От неуклюжих и нелепых «сладких слов», которые он выискивал в своем подсознании, его начинало подташнивать. На ум приходили лишь всякие банальности. Нет, говорить – это не его стезя. Он умеет только действовать. Сейчас он займется с ней любовью. Может быть, тогда он придумает пару каких-нибудь подходящих слов, которые Джолин так жаждет услышать. Сигимор взял жену за плечи и повернул ее к себе.
– Если ты любишь меня, то почему убежала? – спросил он и начал развязывать тесемки на ее платье, радуясь тому, что Джолин не стала сопротивляться. Лишь ее красиво вычерченные черные брови сердито изогнулись.
Джолин молча смотрела, как Сигимор раздевается. На языке у нее крутились язвительные, злые слова, но она подавила в себе желание сказать ему что-нибудь неприятное. Она отвернулась от своей семьи, бросила дом, родину ради этого мужчины. Возможно, если бы Сигимор понимал, что творится в ее душе, он бы рассказал ей о том, какие чувства испытывает сам. Ей придется приложить немало усилий, чтобы добиться любви своего мужа.
– Я поклялась Питеру, что позабочусь о его сыне. Я не хотела уезжать, но у меня не было выбора. Между долгом и собственным желанием я выбрала долг. Кажется, ты сейчас собираешься заняться со мной любовью?
– Да, именно это я и собираюсь сейчас сделать, – ответил Сигимор.
Джолин, не отрывая глаз, смотрела на мужа, а он продолжал медленно раздеваться. И ее желание становилось все сильнее. Сигимор все-таки удивительно красив, думала Джолин. Высокий, стройный, чувственный. Вероятно, она должна гордиться тем, что смогла вызвать в этом человеке такую страсть. Она, собственно говоря, и гордилась этим. Но теперь ей было мало одной страсти. Джолин даже стала бояться того, что ее собственная страсть пройдет так же быстро, как и возникла, если между ними не установится более глубокая связь. От этой мысли у нее по спине пробежал холодок. Сигимор взял ее на руки и понес к кровати, ее голова безвольно склонилась ему на грудь.
– Дорогая, ты такая красивая, – пробормотал Сигимор и поцеловал Джолин в губы.
Она с готовностью ответила на его поцелуй и теснее прижалась к его груди. Она не станет больше скрывать от него свои чувства. Она будет любить его бескорыстно, всем сердцем, не ожидая ничего взамен, и тогда Сигимор ответит ей тем же. Возможно, это глупая мечта, пронеслось в голове у Джолин, но ведь любовь – это всегда мечта. Мечта, поселяющаяся в головах у романтиков. И отказаться от этой мечты бывает порой невозможно.
– Когда я проснулся и не обнаружил тебя рядом, мне стало плохо, – сказал Сигимор и снова поцеловал ее. – Я собирался гнаться за тобой до самого Драмвича, чтобы отобрать у тебя то, что ты украла у меня.
Он положил Джолин на постель и с восхищением посмотрел на нее.
– Я ничего не забирала у тебя, – тихо прошептала она. Сигимор стал ласкать ее грудь рукой, затем провел языком по розовому, упругому соску.
– Нет, забирала. – Его пальцы продолжали скользить по ее груди. – Ты забрала у меня эту прелесть... Эти два белоснежных яблочка. Прикасаться к тебе – наслаждение.
– Жаль, что я не могла оставить их на твоей подушке, чтобы ты развлекался с ними на досуге. – Появившаяся в ее голосе хрипловатость скрашивала неожиданно прорвавшийся сарказм.
На лице Сигимора вспыхнула улыбка. Он провел рукой по плоскому, упругому животу Джолин. Ее острый язык только разжигал его страсть, ему нравился насмешливый и даже иногда едкий ум Джолин, но в этом он никогда бы не признался ей. Его ладонь замерла на ее животе. Сигимор вдруг о чем-то задумался.
– Возможно, внутри этого прекрасного белого живота уже начало прорастать мое семя. – Сигимор поцеловал ее живот и почувствовал, что Джолин дрожит. – Мне бы совсем не хотелось, чтобы маленький Камерон родился в Англии. – Он начал гладить ее ноги. – Ты хотела лишить меня удовольствия ласкать твои стройные ноги.
Он продолжал ласкать ее тело, и ее стоны музыкой звучали у него в ушах. Рядом с Джолин он всегда ощущал себя превосходным любовником. Ее тело слегка подрагивало и извивалось от наслаждения. Сигимор стал гладить ее между ног. Его пальцы ощутили влагу. Нет, на этот раз он не сможет слишком долго оттягивать завершение.
Джолин вскрикнула от удовольствия, когда Сигимор прикоснулся губами к тому месту, где только что были его пальцы. Ей хотелось еще некоторое время наслаждаться этими ощущениями, но Джолин знала – мгновение, и она провалится в бесконечную черную пропасть блаженства. Сигимор говорил ей всякие забавные нежности, и это разжигало в ней огонь страсти еще сильнее. Его слова действовали на нее так же, как и его прикосновения. Сигимор был умелым любовником, способным доставить удовольствие любой женщине. В его устах даже банальности звучали как музыка.
Девушка громко вскрикнула, когда горячая судорога, поднимающаяся от низа живота, пробежала по ее телу. Джолин все еще продолжала дрожать, когда Сигимор вошел в нее. Она снова ощутила желание. Как он мог вызывать в ней такой шквал чувств, если не любил ее? Его руки и губы отзывались на малейшее желание ее тела. Но Джолин гнала от себя все эти мысли. Не нужно, ни к чему обманывать себя.
Джолин вдруг почувствовала, что Сигимор не двигается, и открыла глаза. Он застыл над ней, его глаза смотрели прямо в ее лицо. В этом взгляде было что-то очень странное, незнакомое, никогда раньше Джолин своего мужа таким не видела. Казалось, Сигимор силился понять, что же именно он сейчас испытывает.
– Сигимор? – Она испуганно провела рукой по его груди.
– Ты хотела забрать у меня и это, – проговорил он и снова стал двигаться. Медленно, даже как-то лениво. – Ты не подумала, как я теперь буду обходиться без твоего шелковистого тепла... – Его завораживал взгляд этих серых глаз, похожих на шотландское небо в грозу. – Ты оставила несчастного мужчину одного... мучиться от желания, дрожать в темноте, жаждать твоего тела и знать, что больше никогда он не сможет им насладиться.
Джолин впитывала исходившую от Сигимора властность, обволакивавшую ее разум, чувственность и была сейчас не в состоянии до конца понять все то, о чем говорил ей этот мужчина.
– Но я вернулась...
– Да, ты вернулась. – Сигимор почувствовал, что скоро потеряет над собой контроль, и стал двигаться быстрее. – Но кроме всех тех прелестей, о которых я говорил, ты забрала у меня еще и то, без чего мужчина не может жить.
– О чем ты говоришь? – спросила Джолин, удивляясь тому, что Сигимор был все еще способен разговаривать.
– Ты забрала с собой мое сердце и мою душу, бесценная моя. – Его губы прикоснулись к губам Джолин. – Я люблю тебя, Джо, жена моя, люблю...
Хотя Джолин ждала именно этих слов, они, тем не менее, прозвучали для нее совершенно неожиданно. Ей вдруг показалось, что она лишилась слуха и зрения. Эти три слова заполнили собой все раскаленное пространство вокруг них. Да, он любит, любит ее. Он наконец сказал это. Сигимор произнес ее имя и снова замер. Время остановилось, Джолин не знала, как долго они лежали в объятиях друг друга. И не могла точно сказать, что произвело на нее большее впечатление – чувственность Сигимора, его мастерство любовника или его признание. Только позже, когда они обтерли свои тела влажными, прохладными салфетками, Джолин почувствовала, что теперь может снова разговаривать. Она прикоснулась губами к его носу.
– Так, значит, ты меня любишь? – едва сдерживая смех, спросила Джолин.
– Кажется, ты теперь готова об этом поговорить. Да?
– Что ж, давай. Когда? Когда ты понял это?
– А ты когда поняла это? – спросил он.
– Я поняла это сразу же после того, как мы поженились, но я старалась не придавать особо большого значения своим чувствам.
– Из-за Рейнарда и своей клятвы?
Джолин молча кивнула и стала внимательно рассматривать узорчатую ленту, вытатуированную на руке у Сигимора.
– Для меня моя клятва была очень важна. И я чувствовала, что Рейнард без меня не выживет. Я ничего не сказала тебе, потому что боялась, что ты с легкостью уговоришь меня остаться и забыть о своем обещании, Я боялась, что у меня недостанет мужества исполнить свой долг. Но когда я узнала, что Роджер стал опекуном Рейнарда, то мое положение изменилось. Мне теперь не нужно было возвращаться в Англию, такая необходимость отпала. Я уверена, Роджер станет прекрасным опекуном. Разумеется, в тот момент я еще не знала, что ты чувствуешь ко мне, поэтому мне было страшно возвращаться в Дабхейдленд. Я ни в чем не была уверена. Я не знала, удалось ли мне завоевать твое сердце или нет.
– Я тебя полюбил в то самое мгновение, как только увидел в подвале Драмвича. Правда, я не могу вспомнить никаких подробностей. Но в этом виноват не я, а ты, – проговорил Сигимор. Джолин попыталась возражать мужу, но он не стал ее слушать. – Внутренний голос настойчиво повторял «моя». Ты англичанка, черноволосая, маленькая англичанка. Мне казалось, я просто раздавлю тебя, если займусь с тобой любовью. Но меня уже ничто не могло остановить. Я понял, ты – это то, что мне нужно. Ты предназначена мне самой судьбой.
Джолин снова поцеловала Сигимора и обняла.
– Жаль, что ты не сказал мне все это раньше. Мы могли бы избежать множества недоразумений.
– Я, разумеется, глупо вел себя, но вначале я и не подозревал, насколько сильны мои чувства. Я понял, что именно со мной происходит, когда ты сбежала. Собственно говоря, я догадывался об этом и раньше. Когда ты оказалась в руках у Гарольда, я думал, что сойду с ума. Тогда я начал понимать, что ты для меня значишь. Я хотел сказать тебе об этом, но ты убежала. Я просто не успел... – Сигимор провел рукой по спине Джолин. – Но вот теперь я тебе все это говорю. А ты говоришь мне все эти сладкие слова. Все так и должно быть, полная идиллия.
Разумеется, все эти «сладкие слова» ей не придется часто слышать от мужа. Сигимор не тот человек, из которого комплименты льются рекой. Но она любит его такого. Наконец он сказал ей то, что она так хотела услышать. Конечно, Джолин знала, чувствовала, что Сигимор любит ее, но не была в этом уверена. Теперь же в каждом его слове, даже если он станет ругать ее, она будет ощущать его любовь. Эти слова музыкой звучат в ее голове. Но только Сигимору она никогда этого не скажет.
– Женщина иногда чувствует себя не слишком уверенно рядом с мужчиной, поэтому он постоянно, время от времени, должен ободрять ее, каким-то образом показывать, что она любима и желанна, – пробормотала Джолин.
Сигимор взял руками ее голову и, поцеловав маленький точеный носик, внимательно посмотрел в серые глаза.
– Я люблю тебя, моя маленькая, хитрая английская женушка. Сегодня я уже дважды сказал тебе об этом. Ты мое сокровище. Ты та причина, из-за которой мне хочется утром открывать глаза, смотреть на солнце, дышать. Ты никогда не должна сомневаться в том, что я люблю тебя. А иначе... Иначе мне придется отшлепать тебя по твоей забавной попке.
– Господи, Сигимор, да ты вдруг заговорил как поэт. Ты ужасно хитрый. Ты дьявол!
– И всегда таким был, – засмеялся Сигимор. – Поэтому даже и не пытайся снова сбежать от меня.
– Я и не собираюсь, это не входит в мои планы. В мои планы входит все время думать о тебе. Утром, когда я просыпаюсь, и вечером, когда мои глаза закрываются от усталости, я все время буду думать о тебе и любить тебя.
Эпилог
Сигимор положил руку ей на плечо. Теплая волна пробежала по спине, вызвав легкую дрожь во всем теле. Джолин почувствовала раздражение. Даже в те минуты, когда она злилась на Сигимора, когда была смущена или огорчена, его прикосновения все равно пробуждали в ней страсть. Оставалось только надеяться, что муж не замечает того, насколько она стала зависимой от него. Насколько слабой ее сделала любовь.
Сигимор наклонился и с нежностью поцеловал ее в макушку, мучительно подыскивая нужные слова. Вдруг совершенно неожиданно до его ушей донесся собственный голос, в котором слышалось откровенное самодовольство и даже насмешка.
– Так, значит, ты меня любишь? – Сигимор явственно услышал, как все его братья застонали от отвращения.
Джолин повернулась к мужу и, ни на мгновение не задумавшись, ударила его кулаком в нос. Потом тяжело вздохнула. Она дала ответ на его вопрос. Ясный и совершенно определенный. Для подтекста места не оставалось. Хорошо, что нет свидетелей, а то это стало бы второй историей, которую рассказали бы о ней на ее похоронах.
– Да, – сказала Джолин. – Именно поэтому я здесь, а не еду сейчас вместе с Роджером и Рейнардом обратно в Драмвич.
Сигимор удивился, что Джолин сказала ему о своих чувствах так просто и прямо, невзирая на то, что пылала от злости. В ее голосе слышалась и печаль, словно она сожалела о том, что испытывала эти чувства. Сигимор мог понять это. Она стольким пожертвовала ради него, а он дал ей всего лишь страсть. Лайам прав. Что ж, Джолин достаточно умна, чтобы понимать, что страсть мужчины весьма скоротечная, призрачная вещь. Это просто некий физиологический процесс, происходящий в организме мужчины. Разумеется, это так, думал Сигимор. Но у Джолин нет опыта, чтобы понять, что для мужчины страсть – это еще и проявление любви. Не в каждой страсти, конечно, присутствует любовь, но у него-то есть и то и другое. Он постарается объяснить это Джолин позже. Конечно, он не сладкоголосый соловей, как Лайам, но он постарается подобрать правильные слова. Он умеет отличить простую физическую потребность от глубоких чувств, затрагивающих сердце и душу. Ведь раньше он только и занимался тем, что удовлетворял свои естественные потребности.
Сигимор знал, что должен сейчас что-то сказать. Он не может стоять вот так неподвижно, как болван, и мучительно без конца прокручивать в своей голове одни и те же мысли. От неуклюжих и нелепых «сладких слов», которые он выискивал в своем подсознании, его начинало подташнивать. На ум приходили лишь всякие банальности. Нет, говорить – это не его стезя. Он умеет только действовать. Сейчас он займется с ней любовью. Может быть, тогда он придумает пару каких-нибудь подходящих слов, которые Джолин так жаждет услышать. Сигимор взял жену за плечи и повернул ее к себе.
– Если ты любишь меня, то почему убежала? – спросил он и начал развязывать тесемки на ее платье, радуясь тому, что Джолин не стала сопротивляться. Лишь ее красиво вычерченные черные брови сердито изогнулись.
Джолин молча смотрела, как Сигимор раздевается. На языке у нее крутились язвительные, злые слова, но она подавила в себе желание сказать ему что-нибудь неприятное. Она отвернулась от своей семьи, бросила дом, родину ради этого мужчины. Возможно, если бы Сигимор понимал, что творится в ее душе, он бы рассказал ей о том, какие чувства испытывает сам. Ей придется приложить немало усилий, чтобы добиться любви своего мужа.
– Я поклялась Питеру, что позабочусь о его сыне. Я не хотела уезжать, но у меня не было выбора. Между долгом и собственным желанием я выбрала долг. Кажется, ты сейчас собираешься заняться со мной любовью?
– Да, именно это я и собираюсь сейчас сделать, – ответил Сигимор.
Джолин, не отрывая глаз, смотрела на мужа, а он продолжал медленно раздеваться. И ее желание становилось все сильнее. Сигимор все-таки удивительно красив, думала Джолин. Высокий, стройный, чувственный. Вероятно, она должна гордиться тем, что смогла вызвать в этом человеке такую страсть. Она, собственно говоря, и гордилась этим. Но теперь ей было мало одной страсти. Джолин даже стала бояться того, что ее собственная страсть пройдет так же быстро, как и возникла, если между ними не установится более глубокая связь. От этой мысли у нее по спине пробежал холодок. Сигимор взял ее на руки и понес к кровати, ее голова безвольно склонилась ему на грудь.
– Дорогая, ты такая красивая, – пробормотал Сигимор и поцеловал Джолин в губы.
Она с готовностью ответила на его поцелуй и теснее прижалась к его груди. Она не станет больше скрывать от него свои чувства. Она будет любить его бескорыстно, всем сердцем, не ожидая ничего взамен, и тогда Сигимор ответит ей тем же. Возможно, это глупая мечта, пронеслось в голове у Джолин, но ведь любовь – это всегда мечта. Мечта, поселяющаяся в головах у романтиков. И отказаться от этой мечты бывает порой невозможно.
– Когда я проснулся и не обнаружил тебя рядом, мне стало плохо, – сказал Сигимор и снова поцеловал ее. – Я собирался гнаться за тобой до самого Драмвича, чтобы отобрать у тебя то, что ты украла у меня.
Он положил Джолин на постель и с восхищением посмотрел на нее.
– Я ничего не забирала у тебя, – тихо прошептала она. Сигимор стал ласкать ее грудь рукой, затем провел языком по розовому, упругому соску.
– Нет, забирала. – Его пальцы продолжали скользить по ее груди. – Ты забрала у меня эту прелесть... Эти два белоснежных яблочка. Прикасаться к тебе – наслаждение.
– Жаль, что я не могла оставить их на твоей подушке, чтобы ты развлекался с ними на досуге. – Появившаяся в ее голосе хрипловатость скрашивала неожиданно прорвавшийся сарказм.
На лице Сигимора вспыхнула улыбка. Он провел рукой по плоскому, упругому животу Джолин. Ее острый язык только разжигал его страсть, ему нравился насмешливый и даже иногда едкий ум Джолин, но в этом он никогда бы не признался ей. Его ладонь замерла на ее животе. Сигимор вдруг о чем-то задумался.
– Возможно, внутри этого прекрасного белого живота уже начало прорастать мое семя. – Сигимор поцеловал ее живот и почувствовал, что Джолин дрожит. – Мне бы совсем не хотелось, чтобы маленький Камерон родился в Англии. – Он начал гладить ее ноги. – Ты хотела лишить меня удовольствия ласкать твои стройные ноги.
Он продолжал ласкать ее тело, и ее стоны музыкой звучали у него в ушах. Рядом с Джолин он всегда ощущал себя превосходным любовником. Ее тело слегка подрагивало и извивалось от наслаждения. Сигимор стал гладить ее между ног. Его пальцы ощутили влагу. Нет, на этот раз он не сможет слишком долго оттягивать завершение.
Джолин вскрикнула от удовольствия, когда Сигимор прикоснулся губами к тому месту, где только что были его пальцы. Ей хотелось еще некоторое время наслаждаться этими ощущениями, но Джолин знала – мгновение, и она провалится в бесконечную черную пропасть блаженства. Сигимор говорил ей всякие забавные нежности, и это разжигало в ней огонь страсти еще сильнее. Его слова действовали на нее так же, как и его прикосновения. Сигимор был умелым любовником, способным доставить удовольствие любой женщине. В его устах даже банальности звучали как музыка.
Девушка громко вскрикнула, когда горячая судорога, поднимающаяся от низа живота, пробежала по ее телу. Джолин все еще продолжала дрожать, когда Сигимор вошел в нее. Она снова ощутила желание. Как он мог вызывать в ней такой шквал чувств, если не любил ее? Его руки и губы отзывались на малейшее желание ее тела. Но Джолин гнала от себя все эти мысли. Не нужно, ни к чему обманывать себя.
Джолин вдруг почувствовала, что Сигимор не двигается, и открыла глаза. Он застыл над ней, его глаза смотрели прямо в ее лицо. В этом взгляде было что-то очень странное, незнакомое, никогда раньше Джолин своего мужа таким не видела. Казалось, Сигимор силился понять, что же именно он сейчас испытывает.
– Сигимор? – Она испуганно провела рукой по его груди.
– Ты хотела забрать у меня и это, – проговорил он и снова стал двигаться. Медленно, даже как-то лениво. – Ты не подумала, как я теперь буду обходиться без твоего шелковистого тепла... – Его завораживал взгляд этих серых глаз, похожих на шотландское небо в грозу. – Ты оставила несчастного мужчину одного... мучиться от желания, дрожать в темноте, жаждать твоего тела и знать, что больше никогда он не сможет им насладиться.
Джолин впитывала исходившую от Сигимора властность, обволакивавшую ее разум, чувственность и была сейчас не в состоянии до конца понять все то, о чем говорил ей этот мужчина.
– Но я вернулась...
– Да, ты вернулась. – Сигимор почувствовал, что скоро потеряет над собой контроль, и стал двигаться быстрее. – Но кроме всех тех прелестей, о которых я говорил, ты забрала у меня еще и то, без чего мужчина не может жить.
– О чем ты говоришь? – спросила Джолин, удивляясь тому, что Сигимор был все еще способен разговаривать.
– Ты забрала с собой мое сердце и мою душу, бесценная моя. – Его губы прикоснулись к губам Джолин. – Я люблю тебя, Джо, жена моя, люблю...
Хотя Джолин ждала именно этих слов, они, тем не менее, прозвучали для нее совершенно неожиданно. Ей вдруг показалось, что она лишилась слуха и зрения. Эти три слова заполнили собой все раскаленное пространство вокруг них. Да, он любит, любит ее. Он наконец сказал это. Сигимор произнес ее имя и снова замер. Время остановилось, Джолин не знала, как долго они лежали в объятиях друг друга. И не могла точно сказать, что произвело на нее большее впечатление – чувственность Сигимора, его мастерство любовника или его признание. Только позже, когда они обтерли свои тела влажными, прохладными салфетками, Джолин почувствовала, что теперь может снова разговаривать. Она прикоснулась губами к его носу.
– Так, значит, ты меня любишь? – едва сдерживая смех, спросила Джолин.
– Кажется, ты теперь готова об этом поговорить. Да?
– Что ж, давай. Когда? Когда ты понял это?
– А ты когда поняла это? – спросил он.
– Я поняла это сразу же после того, как мы поженились, но я старалась не придавать особо большого значения своим чувствам.
– Из-за Рейнарда и своей клятвы?
Джолин молча кивнула и стала внимательно рассматривать узорчатую ленту, вытатуированную на руке у Сигимора.
– Для меня моя клятва была очень важна. И я чувствовала, что Рейнард без меня не выживет. Я ничего не сказала тебе, потому что боялась, что ты с легкостью уговоришь меня остаться и забыть о своем обещании, Я боялась, что у меня недостанет мужества исполнить свой долг. Но когда я узнала, что Роджер стал опекуном Рейнарда, то мое положение изменилось. Мне теперь не нужно было возвращаться в Англию, такая необходимость отпала. Я уверена, Роджер станет прекрасным опекуном. Разумеется, в тот момент я еще не знала, что ты чувствуешь ко мне, поэтому мне было страшно возвращаться в Дабхейдленд. Я ни в чем не была уверена. Я не знала, удалось ли мне завоевать твое сердце или нет.
– Я тебя полюбил в то самое мгновение, как только увидел в подвале Драмвича. Правда, я не могу вспомнить никаких подробностей. Но в этом виноват не я, а ты, – проговорил Сигимор. Джолин попыталась возражать мужу, но он не стал ее слушать. – Внутренний голос настойчиво повторял «моя». Ты англичанка, черноволосая, маленькая англичанка. Мне казалось, я просто раздавлю тебя, если займусь с тобой любовью. Но меня уже ничто не могло остановить. Я понял, ты – это то, что мне нужно. Ты предназначена мне самой судьбой.
Джолин снова поцеловала Сигимора и обняла.
– Жаль, что ты не сказал мне все это раньше. Мы могли бы избежать множества недоразумений.
– Я, разумеется, глупо вел себя, но вначале я и не подозревал, насколько сильны мои чувства. Я понял, что именно со мной происходит, когда ты сбежала. Собственно говоря, я догадывался об этом и раньше. Когда ты оказалась в руках у Гарольда, я думал, что сойду с ума. Тогда я начал понимать, что ты для меня значишь. Я хотел сказать тебе об этом, но ты убежала. Я просто не успел... – Сигимор провел рукой по спине Джолин. – Но вот теперь я тебе все это говорю. А ты говоришь мне все эти сладкие слова. Все так и должно быть, полная идиллия.
Разумеется, все эти «сладкие слова» ей не придется часто слышать от мужа. Сигимор не тот человек, из которого комплименты льются рекой. Но она любит его такого. Наконец он сказал ей то, что она так хотела услышать. Конечно, Джолин знала, чувствовала, что Сигимор любит ее, но не была в этом уверена. Теперь же в каждом его слове, даже если он станет ругать ее, она будет ощущать его любовь. Эти слова музыкой звучат в ее голове. Но только Сигимору она никогда этого не скажет.
– Женщина иногда чувствует себя не слишком уверенно рядом с мужчиной, поэтому он постоянно, время от времени, должен ободрять ее, каким-то образом показывать, что она любима и желанна, – пробормотала Джолин.
Сигимор взял руками ее голову и, поцеловав маленький точеный носик, внимательно посмотрел в серые глаза.
– Я люблю тебя, моя маленькая, хитрая английская женушка. Сегодня я уже дважды сказал тебе об этом. Ты мое сокровище. Ты та причина, из-за которой мне хочется утром открывать глаза, смотреть на солнце, дышать. Ты никогда не должна сомневаться в том, что я люблю тебя. А иначе... Иначе мне придется отшлепать тебя по твоей забавной попке.
– Господи, Сигимор, да ты вдруг заговорил как поэт. Ты ужасно хитрый. Ты дьявол!
– И всегда таким был, – засмеялся Сигимор. – Поэтому даже и не пытайся снова сбежать от меня.
– Я и не собираюсь, это не входит в мои планы. В мои планы входит все время думать о тебе. Утром, когда я просыпаюсь, и вечером, когда мои глаза закрываются от усталости, я все время буду думать о тебе и любить тебя.
Эпилог
Граница Шотландии, три года спустя
Джолин поцеловала сидящего у нее на коленях малыша и посмотрела на кузена Роджера.
– Он такой красивый, Роджер. Такой пухленький, розовощекий и веселый. – Джолин бросила взгляд на Эмму, расположившуюся вместе с Рейнардом у камина. На лице женщины сияла счастливая улыбка.
Роджер подошел к Джолин и взял сына на руки.
– Появление маленького Питера просто чудо. Мы не могли сначала поверить в это. Признаться, и ты нас удивила. Теперь Сигимор стал отцом двух близняшек. – Роджер подмигнул Джолин. – Сразу две черноволосые дочки!
– Да уж! Когда они родились, все действительно были очень удивлены. Вокруг них так много взрослых, что, боюсь, девочек просто избалуют до невозможности. – Джолин нежно провела рукой по круглому животу. – Но это точно будет мальчик.
– Твой муж не был разочарован тем, что не получил наследника?
Джолин повернула голову в сторону Сигимора, который с довольным видом сидел в большом кресле, а по его коленям ползал ребенок.
– Разве он выглядит разочарованным? – Лицо Джолин озарила улыбка, когда Роджер засмеялся.
– Он говорит, что у него уже больше наследников, чем требуется. Я знаю, что ты доволен тем, что у вас родился мальчик. Но полагаю, ты был бы не менее счастлив, если б это была девочка.
– Разумеется. – Роджер нежно поцеловал сына в макушку. – Что ж, предсказание твоего мужа сбылось. В тот день, когда мы встретились с ним на опушке три года назад, он сказал, что у нас обязательно родится ребенок. Надо просто ждать и надеяться на Господа. Когда я привез Рейнарда, Эмма плакала от счастья. Она очень любит мальчика. А потом вдруг она забеременела и родила собственного ребенка. Моя жена просто расцвела. После рождения Питера у Эммы неожиданно погибла ее сестра с мужем, и к нам в замок привезли еще двоих детей. Так что здесь теперь повсюду звучат детские голоса. Мы довольны жизнью как никогда.
– Это понятно. У нее теперь есть кого любить и о ком заботиться.
– Да, Эмма перестала грустить. У нее есть то, о чем она всегда мечтала. И Питера она просто обожает. Эмма говорит, что это дар Господа.
Джолин посмотрела на Рейнарда. Теперь ему было уже шесть лет. Наконец удалось организовать эту встречу здесь, на границе Шотландии, в замке, которым сейчас управлял Сомерлед. Сначала из-за беременности Эммы, а потом из-за ее беременности эта встреча все время откладывалась. И, похоже, что все это к лучшему, сделала вывод Джолин. Рейнард был рад видеть ее, но не более того. Его чувства к ней несколько остыли, что было вполне естественно. Эмма стала для Рейнарда матерью, а Роджер отцом. Кроме того, теперь у мальчика появилась компания детей. И хотя Джолин было немного грустно оттого, что племянник больше не нуждался в ней так сильно, а ее брат Питер, отец Рейнарда, превратился для него в смутное воспоминание, она понимала, что все это к лучшему.
– Эмма любит его, – тихо прошептал Роджер. – И я тоже.
– Я знаю, – проговорила Джолин. – Это сразу чувствуется. Рейнард спокоен и счастлив. Ребенок бывает таким лишь тогда, когда его любят. Это очевидно. Я хотела поблагодарить вас с Эммой за то, что вы назвали своего сына в честь моего брата. Я вам очень признательна за это.
– Это Эмма настояла. Хотя Питер так трагически погиб, мы подумали о том, что, сложись все по-другому, в нашем доме не поселилось бы счастье. Вот так всегда в жизни. Несчастье одного человека, бывает, оборачивается счастьем другого. Если б не смерть Питера, у нас бы никогда не было Рейнарда. А возможно, и нашего сына. Подозреваю, что все это как-то связано между собой.
Джолин снова посмотрела на Сигимора. Он все еще играл с дочерью. У Алласон были большие зеленые глаза и сердито выдвинутая вперед маленькая нижняя губа. Девочка, по всей видимости, уже устала от этой возни и поэтому тяжело дышала. Сигимор был прекрасным отцом, мягким, внимательным, а когда нужно – твердым и решительным. Он с удивлением и даже с некоторым восхищением смотрел на все проделки своей маленькой дочери.
– Мама, тут бо-бо, – пискнула девочка и показала Джолин красное пятнышко на тыльной стороне руки.
Джолин нежно поцеловала крошечную ручку и спросила:
– Ну что? Все прошло, дорогая?
– Это я Ейнада стукнула.
– Ужасно, дорогая, так нельзя делать, – сказала Джолин. – Надо попросить у него прощения.
Алласон сползла с коленей отца и направилась к Рейнарду. Ее маленькое личико выглядело сосредоточенным и довольно сердитым. Через мгновение к Алласон присоединилась ее сестра Бриди, которая минуту назад играла на ковре у ног матери. Девочки подошли к Рейнарду и замерли. Вся эта сцена выглядела настолько комичной, что Эмма едва сдерживала смех. Джолин смотрела на дочерей с сочувствием. И тоже боялась рассмеяться.
В это время Сигимор подошел к Джолин и нежно поцеловал ее.
– Не волнуйся, жена, я прослежу, чтобы перемирие состоялось.
Затем Сигимор подошел к дочерям, присел на корточки и заговорил с ними. Девочки наперебой залопотали на своем языке, который их отец, как оказалось, без труда понимал. Джолин смотрела на эту дружную компанию и чувствовала, как у нее теплеет в груди, а глаза затуманиваются от слез. Джолин посмотрела на Роджера.
– Думаю, ты счастлива и очень любишь своего мужа, – сказал он.
– Да, очень.
– А твой муж, без сомнения, любит тебя и обожает этих маленьких дьяволят.
– Он редко говорит мне о любви, и его манеры не назовешь образцовыми, но я уверена, что он любит меня. Ты ведь знаешь, как тогда, три года назад, мне было трудно сделать выбор между Рейнардом и любимым человеком. Но теперь я знаю, что не ошиблась. И я вижу, что и Рейнард от этого только выиграл.
– Что ж, я рад за тебя, Джолин, – сказал Роджер. – А теперь мне нужно отнести этого разбойника к няньке.
Роджер ушел, и вскоре на скамью рядом с Джолин сел Сигимор, обнял ее за плечи и поцеловал в щеку.
– Мир воцарился, – тихо проговорил он и погладил жену по руке.
Алласон никак не могла извиниться, но потом все же попросила прощения, и Бриди помогла сестре, поддержала ее. Так что Рейнард простил их обеих. Сигимор улыбнулся и положил руку на живот Джолин.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Прекрасно. Ты понимаешь, я не могла больше откладывать эту встречу. Хотя мы переписывались с Роджером и Эммой, и я знала, что у них там все хорошо, я все равно беспокоилась за Рейнарда. Я хотела его увидеть, И удостовериться в том, что он действительно счастлив. Тот выбор, который я сделала три года назад, имел большое значение не только для меня, но и для него.
– Ты по-прежнему убеждена, что поступила правильно? – тихо спросил Сигимор.
Джолин улыбнулась и погладила мужа по щеке.
– Это сейчас я говорю о выборе. Но тогда, собственно говоря, у меня не было никакого выбора. Я должна была остаться с тобой. Я все эти годы мучилась из-за Рейнарда, но теперь мне больше не о чем тревожиться. Рейнард на самом деле счастлив. Рана затянулась.
Сигимор поцеловал ее в лоб.
– Ты все правильно сделала. Я постараюсь никогда тебя не разочаровать. Ты никогда не пожалеешь о том, что выбрала меня.
– Я знаю, дорогой. Мне очень хорошо с тобой. Нам всегда будет хорошо вместе.
– Дорогая, я люблю тебя так же сильно, как и в тот день, когда увидел тебя впервые. Я сделаю так, что ты никогда не сможешь меня покинуть.
– Ты уже сделал это, дорогой муж. Ты сделал все, что мог.
Он кивнул:
– Мне нравится побеждать.
Джолин засмеялась, и Сигимор с восхищением посмотрел на жену. Он обожал этот звонкий мелодичный смех. Он абсолютно счастлив. Рядом с ним Джолин и две его дочери. Они вместе будут всю жизнь, они будут смотреть, как взрослеют их дети, они будут вместе стариться, но счастье никогда не уйдет из их жизни. Жизнь прекрасна. Сигимор крепко обнял Джолин.
– Мы всегда будем вместе, – прошептал он.
– Да, дорогой, всегда.
Он кивнул. Жизнь и в самом деле прекрасна.
Джолин поцеловала сидящего у нее на коленях малыша и посмотрела на кузена Роджера.
– Он такой красивый, Роджер. Такой пухленький, розовощекий и веселый. – Джолин бросила взгляд на Эмму, расположившуюся вместе с Рейнардом у камина. На лице женщины сияла счастливая улыбка.
Роджер подошел к Джолин и взял сына на руки.
– Появление маленького Питера просто чудо. Мы не могли сначала поверить в это. Признаться, и ты нас удивила. Теперь Сигимор стал отцом двух близняшек. – Роджер подмигнул Джолин. – Сразу две черноволосые дочки!
– Да уж! Когда они родились, все действительно были очень удивлены. Вокруг них так много взрослых, что, боюсь, девочек просто избалуют до невозможности. – Джолин нежно провела рукой по круглому животу. – Но это точно будет мальчик.
– Твой муж не был разочарован тем, что не получил наследника?
Джолин повернула голову в сторону Сигимора, который с довольным видом сидел в большом кресле, а по его коленям ползал ребенок.
– Разве он выглядит разочарованным? – Лицо Джолин озарила улыбка, когда Роджер засмеялся.
– Он говорит, что у него уже больше наследников, чем требуется. Я знаю, что ты доволен тем, что у вас родился мальчик. Но полагаю, ты был бы не менее счастлив, если б это была девочка.
– Разумеется. – Роджер нежно поцеловал сына в макушку. – Что ж, предсказание твоего мужа сбылось. В тот день, когда мы встретились с ним на опушке три года назад, он сказал, что у нас обязательно родится ребенок. Надо просто ждать и надеяться на Господа. Когда я привез Рейнарда, Эмма плакала от счастья. Она очень любит мальчика. А потом вдруг она забеременела и родила собственного ребенка. Моя жена просто расцвела. После рождения Питера у Эммы неожиданно погибла ее сестра с мужем, и к нам в замок привезли еще двоих детей. Так что здесь теперь повсюду звучат детские голоса. Мы довольны жизнью как никогда.
– Это понятно. У нее теперь есть кого любить и о ком заботиться.
– Да, Эмма перестала грустить. У нее есть то, о чем она всегда мечтала. И Питера она просто обожает. Эмма говорит, что это дар Господа.
Джолин посмотрела на Рейнарда. Теперь ему было уже шесть лет. Наконец удалось организовать эту встречу здесь, на границе Шотландии, в замке, которым сейчас управлял Сомерлед. Сначала из-за беременности Эммы, а потом из-за ее беременности эта встреча все время откладывалась. И, похоже, что все это к лучшему, сделала вывод Джолин. Рейнард был рад видеть ее, но не более того. Его чувства к ней несколько остыли, что было вполне естественно. Эмма стала для Рейнарда матерью, а Роджер отцом. Кроме того, теперь у мальчика появилась компания детей. И хотя Джолин было немного грустно оттого, что племянник больше не нуждался в ней так сильно, а ее брат Питер, отец Рейнарда, превратился для него в смутное воспоминание, она понимала, что все это к лучшему.
– Эмма любит его, – тихо прошептал Роджер. – И я тоже.
– Я знаю, – проговорила Джолин. – Это сразу чувствуется. Рейнард спокоен и счастлив. Ребенок бывает таким лишь тогда, когда его любят. Это очевидно. Я хотела поблагодарить вас с Эммой за то, что вы назвали своего сына в честь моего брата. Я вам очень признательна за это.
– Это Эмма настояла. Хотя Питер так трагически погиб, мы подумали о том, что, сложись все по-другому, в нашем доме не поселилось бы счастье. Вот так всегда в жизни. Несчастье одного человека, бывает, оборачивается счастьем другого. Если б не смерть Питера, у нас бы никогда не было Рейнарда. А возможно, и нашего сына. Подозреваю, что все это как-то связано между собой.
Джолин снова посмотрела на Сигимора. Он все еще играл с дочерью. У Алласон были большие зеленые глаза и сердито выдвинутая вперед маленькая нижняя губа. Девочка, по всей видимости, уже устала от этой возни и поэтому тяжело дышала. Сигимор был прекрасным отцом, мягким, внимательным, а когда нужно – твердым и решительным. Он с удивлением и даже с некоторым восхищением смотрел на все проделки своей маленькой дочери.
– Мама, тут бо-бо, – пискнула девочка и показала Джолин красное пятнышко на тыльной стороне руки.
Джолин нежно поцеловала крошечную ручку и спросила:
– Ну что? Все прошло, дорогая?
– Это я Ейнада стукнула.
– Ужасно, дорогая, так нельзя делать, – сказала Джолин. – Надо попросить у него прощения.
Алласон сползла с коленей отца и направилась к Рейнарду. Ее маленькое личико выглядело сосредоточенным и довольно сердитым. Через мгновение к Алласон присоединилась ее сестра Бриди, которая минуту назад играла на ковре у ног матери. Девочки подошли к Рейнарду и замерли. Вся эта сцена выглядела настолько комичной, что Эмма едва сдерживала смех. Джолин смотрела на дочерей с сочувствием. И тоже боялась рассмеяться.
В это время Сигимор подошел к Джолин и нежно поцеловал ее.
– Не волнуйся, жена, я прослежу, чтобы перемирие состоялось.
Затем Сигимор подошел к дочерям, присел на корточки и заговорил с ними. Девочки наперебой залопотали на своем языке, который их отец, как оказалось, без труда понимал. Джолин смотрела на эту дружную компанию и чувствовала, как у нее теплеет в груди, а глаза затуманиваются от слез. Джолин посмотрела на Роджера.
– Думаю, ты счастлива и очень любишь своего мужа, – сказал он.
– Да, очень.
– А твой муж, без сомнения, любит тебя и обожает этих маленьких дьяволят.
– Он редко говорит мне о любви, и его манеры не назовешь образцовыми, но я уверена, что он любит меня. Ты ведь знаешь, как тогда, три года назад, мне было трудно сделать выбор между Рейнардом и любимым человеком. Но теперь я знаю, что не ошиблась. И я вижу, что и Рейнард от этого только выиграл.
– Что ж, я рад за тебя, Джолин, – сказал Роджер. – А теперь мне нужно отнести этого разбойника к няньке.
Роджер ушел, и вскоре на скамью рядом с Джолин сел Сигимор, обнял ее за плечи и поцеловал в щеку.
– Мир воцарился, – тихо проговорил он и погладил жену по руке.
Алласон никак не могла извиниться, но потом все же попросила прощения, и Бриди помогла сестре, поддержала ее. Так что Рейнард простил их обеих. Сигимор улыбнулся и положил руку на живот Джолин.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Прекрасно. Ты понимаешь, я не могла больше откладывать эту встречу. Хотя мы переписывались с Роджером и Эммой, и я знала, что у них там все хорошо, я все равно беспокоилась за Рейнарда. Я хотела его увидеть, И удостовериться в том, что он действительно счастлив. Тот выбор, который я сделала три года назад, имел большое значение не только для меня, но и для него.
– Ты по-прежнему убеждена, что поступила правильно? – тихо спросил Сигимор.
Джолин улыбнулась и погладила мужа по щеке.
– Это сейчас я говорю о выборе. Но тогда, собственно говоря, у меня не было никакого выбора. Я должна была остаться с тобой. Я все эти годы мучилась из-за Рейнарда, но теперь мне больше не о чем тревожиться. Рейнард на самом деле счастлив. Рана затянулась.
Сигимор поцеловал ее в лоб.
– Ты все правильно сделала. Я постараюсь никогда тебя не разочаровать. Ты никогда не пожалеешь о том, что выбрала меня.
– Я знаю, дорогой. Мне очень хорошо с тобой. Нам всегда будет хорошо вместе.
– Дорогая, я люблю тебя так же сильно, как и в тот день, когда увидел тебя впервые. Я сделаю так, что ты никогда не сможешь меня покинуть.
– Ты уже сделал это, дорогой муж. Ты сделал все, что мог.
Он кивнул:
– Мне нравится побеждать.
Джолин засмеялась, и Сигимор с восхищением посмотрел на жену. Он обожал этот звонкий мелодичный смех. Он абсолютно счастлив. Рядом с ним Джолин и две его дочери. Они вместе будут всю жизнь, они будут смотреть, как взрослеют их дети, они будут вместе стариться, но счастье никогда не уйдет из их жизни. Жизнь прекрасна. Сигимор крепко обнял Джолин.
– Мы всегда будем вместе, – прошептал он.
– Да, дорогой, всегда.
Он кивнул. Жизнь и в самом деле прекрасна.