Хайнлайн Роберт Энсон. Звездный зверь

   Джон Томас живо представил себе столь мрачное будущее:
   -- Тогда какой смысл прятать его в шахте?
   -- Чтобы протянуть день-другой, потому что я еще не готова вытащить его оттуда.
   -- Как?
   -- Вот так. Мы спрячем его в городе.
   -- Что? Червячок, на тебя действует высота.
   -- В городе и под крышей... единственное место в большом-пребольшом мире, где его не будут искать, может быть, в домике мистера Ито, -- добавила она.
   -- Что? Нет, я теперь ясно вижу, что ты сошла с ума.
   -- А тебе известно более безопасное место? Сын мистера Ито ничего не имеет против тебя; не далее, как вчера, мы с ним очень душевно поговорили. Я пошла прямо к нему и все ему объяснила. Один из его садовых домиков вполне подойдет... может, домик и неказистый, но подключен к электропитанию. Никому не придет в голову, что за его матовыми окнами скрывается Лумми.
   -- Не понимаю, как мы все это сделаем.
   -- Предоставь это мне. Если я не доберусь до садового домика, а я доберусь... тогда я раздобуду какой-нибудь пустой сарай или что-то вроде этого. Сегодня вечером мы отведем Лумми к шахте, а я улечу и все организую. Завтра вечером я с Лумми отправлюсь в город и...
   -- Что ты несешь? Нам потребовалось две ночи, чтобы дойти сюда и остается еще хороший кусок вечера, чтобы добраться до шахты. Ты не сможешь доставить его обратно за одну ночь.
   -- Как быстро Лумми может двигаться, если постарается?
   -- Но никто не усидит на нем, когда он идет галопом. Даже я.
   -- А я и не собираюсь ехать на нем верхом; я буду лететь над ним, указывая дорогу, и помогу ему осторожно спуститься с кручи. Три часа, примерно так?.. и еще час, чтобы укрыть его в садовом домике.
   -- Ну... разве что так.
   -- Так, потому что ничего лучшего нет. А потом ты даешь себя поймать.
   -- Чего ради?
   -- Мы их поводим за нос. Они поймают тебя, а ты скажешь, что отправился на поиски урановых залежей... я снабжу тебя счетчиком Гейгера. Где Луммокс, ты не знаешь; ты поцеловал его на прощание и ушел себе, оставив его там, где он был, а теперь вернулся, потому что не хочешь больше ни с кем ссориться. Ты должен убедить их... ни в коем случае не позволяй, чтобы использовали измеритель истины.
   -- Да, но... Слушай, Червячок, а какой в этом смысл? Луммокс не может вечно оставаться в садовом домике.
   -- Мы просто тянем время. Как только они его увидят, они прикончат его... И они это сделают. Поэтому мы будем скрывать его, пока не сможем изменить положение вещей.
   -- А я-то думал, что смогу его спасти, продав Музею, -грустно сказал Джонни.
   -- Нет! Твой внутренний голос был совершенно прав, Джонни, хотя у тебя самого мозгов не больше, чем в дверной ручке. Слушай... ты помнишь Закон Сигни?
   -- Закон Сигни? Мы проходили что-то такое, когда изучали основы Обычаев Цивилизации.
   -- Совершенно верно. Припомни его.
   -- Как там было?
   -- Сдвинув брови, Джон Томас стал копаться в памяти. -Ага! "Факт владения речью и манипуляторами должен восприниматься таким образом, что их владелец является мыслящим существом и, следовательно, обладает всеми неотъемлемыми человеческими правами -- пока не будет убедительно доказано обратное". -- Джонни вскочил. -- Вот оно что! Они не могут теперь убить Луммокса!.. У него есть руки!
   XI. "СЛИШКОМ ПОЗДНО, ДЖОННИ"
   -- Шевели мозгами, -- сказала Бетти. -- Ты знаешь историю об этом типе, которого адвокат уверял, что за это его в тюрьму не посадят?
   -- За что "за это"?
   -- Неважно. А клиент ответил: "Но ваша милость, пока мы об этом только говорим". Суть дела в том, что Закон Сигни -- это только теория; пока мы не заставим суд изменить свою точку зрения, мы должны спрятать Луммокса.
   -- Ну да, понятно. Наверное, ты права.
   -- Я всегда права, -- с достоинством признала Бетти. -Джонни, я прямо умираю от жажды: думать -- очень утомительная работа, и у меня всегда горло пересыхает. Ты захватил воды из ручья?
   -- Нет.
   -- Ведра не было?
   -- Где-то оно есть. -- Джонни порылся в мешке, нашел складное ведро и расправил.
   -- Дай мне его, -- сказала Бетти. -- Я хочу размять ноги.
   -- Следи за флаерами!
   -- Поучи свою бабушку. -- Взяв ведро, Бетти, держась в тени деревьев, побежала по склону, пока не достигла берега.
   Джонни смотрел, как ее стройная фигура мелькает в лучах солнца, пробивающихся меж сосен, и думал, какая она симпатичная... С головы до ног настоящий товарищ, лучше любого парня. И не будь у нее этого дурацкого стремления командовать, которым вообще отличаются все женщины, Бетти была хоть куда... Осторожно неся пластиковое ведро, Бетти поднялась наверх.
   -- Пей!
   -- Ты первая.
   -- Я уже напилась из ручья.
   -- Ну ладно. -- Джонни жадно припал к ведру. -- Знаешь, Бетти, не будь у тебя коленки вывернуты, ты была бы ничего.
   -- У кого коленки вывернуты?
   -- А мордашка симпатичная, -- невозмутимо продолжал Джонни. -- Не будь этого небольшого недостатка, ты бы...
   Он не успел закончить -- Бетти поднырнула и сшибла его на землю. Вода облила Джонни с головы до ног. Они продолжали возиться, пока Джонни не перехватил и не зажал Бетти руки.
   -- Говори: "Прошу пощады!" -- посоветовал он.
   -- Черт бы тебя побрал, Джон Стюарт! Ладно, прошу пощады. А теперь дай мне встать.
   -- Идет.
   Джонни повиновался. Бетти осталась сидеть, поджав ноги. Взглянув на Джонни снизу вверх, она рассмеялась. Оба они были в грязи и царапинах, которые кое-где переходили в синяки, но чувствовали себя как нельзя лучше. Луммокс наблюдал за их шутливой борьбой не без интереса, но спокойно, поскольку Джонни и Бетти никогда не дрались по-настоящему.
   -- Джонни весь мокрый, -- прокомментировал Луммокс исход поединка.
   -- Конечно, Лумми, -- он самый мокрый из нас. -- Бетти оглядела приятеля сверху донизу. -- Будь у меня две прищепки, я бы подвесила тебя на дереве. За уши, естественно.
   -- Сегодня такой день, что мы высохнем через пять минут.
   -- Я не промокла, ведь я в комбинезоне. А ты выглядишь, как драный кот.
   -- Ну и пусть. -- Джонни прилег, нашел сосновую иголку и задумчиво прикусил ее. -- Какие здесь прекрасные места, Червячок. Может, нам не стоит идти в шахту?
   -- Знаешь что -- после того, как эта неразбериха кончится, перед школой мы вернемся сюда и разобьем здесь на несколько деньков лагерь. И Луммокса возьмем... Пойдешь с нами, Лумми?
   -- Конечно, -- согласился Луммокс. -- Буду ловить. Бросать камни. Весело.
   -- И чтобы о нас говорил весь город?
   -- Не капризничай. Мы здесь -- это главное.
   -- Это исключительный случай.
   -- Беспокоишься о своей высоконравственной репутации?
   -- Ну, кто-то же должен думать и о таких вещах. Мать говорит, что мальчишкам не нравится, если девочки проявляют уж очень большую активность. Она говорит, что все должно быть наоборот.
   -- Конечно, так было -- и будет. -- Бетти задумалась. -Но, Джонни, ты уделяешь слишком много внимания словам матери.
   -- Наверное, так оно и есть.
   -- Старайся жить своим умом. А то ни одной девочке не придет в голову выйти за тебя.
   Джонни улыбнулся:
   -- Я этим и страхуюсь.
   Бетти моргнула и покраснела:
   -- Я не говорю о себе! Ты-то мне и даром не нужен!..
   Джонни решил сменить предмет разговора.
   -- Честно говоря, -- сказал он, -- когда человек привыкает к чему-то, ему трудно жить по-другому. Вот, например, ты помнишь мою тетю Тесси? Она верит в астрологию.
   -- Не может быть!
   -- Точно тебе говорю. А ведь она выглядит вполне нормальной, не так ли? Но с ней ничего не поделаешь, и я прямо схожу с ума, потому что она только об этом и говорит, а мать настаивает, чтобы я был с тетей вежливым. Скажи я ей, что у нее что-то с головой не в порядке, на нее это не подействует. Куда там! Я должен выслушивать ее бред и делать вид, что тетя совершенно нормальна, хотя она может сосчитать до десяти только на счетах.
   -- Счеты?
   -- Ну, такие прутики с нанизанными костяшками. Ей нравится, чтобы ее слушали, открыв рот, а я должен доставлять ей это удовольствие.
   -А ты не доставляй, -- внезапно сказала Бетти. -- Не обращай внимания на то, что говорит мать.
   -- Червячок, ты оказываешь на меня плохое влияние.
   -- Конечно, Джонни, -- согласилась Бетти. -- Я рассказывала тебе, почему я развелась с моими родителями?
   -- Нет, никогда. Это были ваши дела.
   -- Так оно и есть. Но я подумала, если я тебе расскажу, ты будешь лучше понимать меня. Наклонись. -- Притянув Джонни за мочку уха, Бетти стала что-то шептать. По мере того, как она говорила, на лице Джона Томаса появилось выражение искреннего изумления.
   -- В самом деле?
   -- Факт. Они этого никогда не оспаривали, поэтому я никому и не должна была говорить. Но так оно и было. Я пришла в суд и развелась, и мне дали профессионального опекуна без всяких нудных идей. Но, понимаешь, Джонни, я не для того все это рассказывала, чтобы ты хлопал глазами. То, что тебе досталось в наследство, еще далеко не все; ты сам должен быть личностью, индивидуальностью. Ты -- это не твои родители. Не мать, и не отец. Но ты слишком поздно стал понимать это. -- Бетти выпрямилась. -- Так что будь самим собой и имей смелость принимать собственные решения. И никому не подражай.
   -- Червячок, когда ты говоришь обо всех этих вещах, ты выглядишь такой... такой рассудительной.
   -- Потому что я всегда такая. А теперь я хотела бы заняться твоими припасами. Очень проголодалась.
   -- Ну, прямо, как Луммокс. Мешок с припасами наверху.
   -- Перекусим? -- встрепенулся Луммокс, услышав свое имя.
   -- М-м-м... Бетти, я бы не хотел, чтобы он обламывал деревья, особенно днем. Сколько им потребуется времени, чтобы засечь меня?
   -- Думаю, что не больше трех дней.
   -- Ладно. Я захватил еды дней на пять, просто на всякий случай. -- Джонни отобрал двенадцать консервных банок и дал их Луммоксу.
   Открывать он их не стал, потому что Луммокс любил проглатывать их целиком и потом ощущать, как в животе у него внезапно становится тепло. Луммокс покончил со своей порцией консервов раньше, чем Бетти вскрыла свою банку. После еды Джонни вернулся к старой теме.
   -- Бетти, ты в самом деле думаешь, что... -- Он оборвал себя. -- Ты что-нибудь слышишь?
   Бетти прислушалась и серьезно кивнула.
   -- Как далеко?
   -- Не больше двухсот.
   Джонни кивнул:
   -- Они прощупывают. Луммокс! Замри!
   -- Замру, Джонни. А почему я должен замереть?
   -- Молчи!
   -- Не сходи с ума, -- сказала Бетти. -- Скорее всего, они просто прочесывают все подряд. Они не смогут обнаружить нас под этими деревьями даже в телескоп. -- Но теперь и Бетти выглядела встревоженной. -- Как бы я хотела, чтобы Луммокс уже был в туннеле. Если у кого-то хватит ума просканировать нашу дорогу, пока мы здесь... ну, тут уже ничего не поделаешь.
   Джон Томас не слушал ее. Он весь наклонился вперед, приставив ладони к ушам, как рупоры.
   -- Т-с-с! -- прошептал он. -- Бетти! Они возвращаются!
   -- Не паникуй. Это просто нас захватило другое кольцо поисков.
   Но говоря эти слова, Бетти уже знала, что ошибается. Звук прошел над ними, взмыл и превратился в ровный стон. Они посмотрели вверх, но плотность крон и высота не дали им ничего увидеть.
   Внезапно в глаза им ударила вспышка света такой яркости, что, когда она погасла, свет солнца, казалось, поблек. Бетти сглотнула комок в горле:
   -- Что это?
   -- Сверхчувствительная аппаратура. Ультрафлешь, -- мрачно ответил Джонни. -- Теперь они приглядываются к тому, что разглядели в телескоп.
   Звук у них над головами стал еще выше, а затем почти исчез; снова сверкнула ослепляющая вспышка.
   -- Стереоснимок сделали, -- с такой же мрачностью объяснил Джонни. -- И если раньше они только подозревали, то теперь-то они нас точно увидят.
   -- Джонни, мы должны уводить Луммокса отсюда!
   -- Как? Пустить его вверх по дороге, чтобы его разбомбили? Нет, девочка, наша единственная надежда, что они примут его за большой валун -- слава Богу, что я заставил его стоять, не шевелясь. И мы не должны двигаться, -- добавил он. -- Может, они уйдут.
   Но и эта последняя надежда исчезла. Они услышали, как один за другим подошли еще четыре корабля. Джонни вычислял, как движутся аппараты:
   -- Один занял позицию с юга. Третий, похоже, пошел к северу. Теперь они закрывают запад... сукины дети. Они нас взяли в коробочку, Червячок.
   Когда Бетти посмотрела на Джонни, лицо у нее было мертвенно-бледным:
   -- Что нам делать, Джонни?
   -- Что делать? Скорее всего, ничего... Хотя подожди. Ныряй между деревьями вниз, к ручью. Возьми с собой крылья. Затем вниз по потоку, уйди подальше -- и в воздух. Держись пониже, пока не вырвешься из-под их зонтика. Тебя они выпустят -- ты им не нужна.
   -- А что ты будешь делать?
   ~ Я? Я остаюсь здесь.
   -- И я тоже.
   Джонни вышел из себя:
   -- У меня и так хватает забот. Червячок. Ты должен уже быть в пути!
   -- Как ты думаешь, что они смогут сделать? У тебя нет даже оружия.
   -- Есть, -- ответил Джон Томас, притрагиваясь к ножу, висевшему у него на поясе. -- А Луммокс может кидать камни.
   Бетти посмотрела на Джонни, а затем истерически расхохоталась.
   -- Что? В самом деле -- камни! Ох, Джонни...
   -- Во всяком случае, голыми руками они нас не возьмут. А теперь удирай отсюда -- и быстро!
   -- Нет!
   -- Слушай, у нас нет времени спорить. Все ясно и понятно. Я остаюсь с Луммоксом, это мое право. Он мой.
   Бетти залилась слезами:
   -А ты -- мой, ты, большой глупый дурачок!
   Джонни попытался ответить ей и не смог. Лицо его исказилось спазмой, как у человека, который пытается сдержать слезы. Луммокс переступил с ноги на ногу:
   -- В чем дело, Джонни?
   -- А? -- хрипло переспросил Джонни. -- Ничего. -- Он встал и потрепал своего друга по спине. -- Ничего, старина. Джонни с тобой. Все в порядке.
   -- В порядке, Джонни.
   -- Да, -- еле слышно подтвердила Бетти. -- Все в порядке. Это будет быстро, Джонни? -- прерывающимся шепотом спросила она. -- Мы ничего не почувствуем?
   -- Я надеюсь! Эх, всего полсекунды мне не хватило, чтобы дать тебе по загривку и спихнуть вниз... и все бы у тебя было в порядке!
   Бетти спокойно покачала головой, и на лице ее теперь не было ни гнева, ни страха.
   -- Слишком поздно, Джонни. И ты это знаешь. Не ругай меня... только держи меня за руку.
   -- Но... -- Джонни остановился. -- Слышишь?
   -- Их становится все больше.
   -- Точно. Скорее всего, они строят вокруг нас восьмиугольник... чтобы мы уж точно не ушли от них.
   Внезапный громовой раскат избавил Бетти от необходимости отвечать. Стало ясно, что один из кораблей снижается, и вот они уже могли его увидеть в тысяче футов над их головами. Затем оттуда раздался металлический голос чудовищной силы:
   -- Стюарт! Джон Стюарт! Выходи на открытое место!
   Джонни вырвал нож из ножен, закинул голову и крикнул:
   -- Приходи и возьми меня!
   Бетти вся просияла, она с гордостью посмотрела на Джонни и вцепилась ему в рукав.
   -- Скажи им, Джонни! -- шепнула она. -- Мой Джонни!
   По всей видимости, человек с металлическим голосом имел микрофон направленного действия.
   -- Ты нам не нужен, -- ответил он, -- и мы никому не хотим причинять вреда. Выходи!
   Джонни выплюнул односложное ругательство и крикнул:
   -- Мы не выйдем!
   Громовой голос продолжал:
   -- Последнее предупреждение, Джон Стюарт. Выходи с пустыми руками. Мы высылаем за тобой шлюпку.
   -- Высылайте! -- крикнул в ответ Джонни. -- Мы взорвем ее! Собери побольше камней, Лумми! -- хрипло приказал он Луммоксу.
   -- А? Конечно!, Можно, Джонни?
   -- Еще нет. Я скажу когда.
   Голос молчал. Ни одно судно не спускалось к ним. Вместо этого другой, не командирский корабль приблизился и завис в ста футах над вершинами сосен и примерно на таком же расстоянии сбоку от них. Медленно, с черепашьей скоростью, он начал описывать круг вокруг них.
   Немедленно снова раздался режущий уши грохот, и гигантское дерево рухнуло навзничь. За ним последовало другое. Словно гигантская невидимая рука, протянувшаяся с зависшего корабля, проламывала просеку, отжимая их в сторону, но скоро круговая просека обложила их со всех сторон.
   -- Почему они это делают? -- прошептала Бетти.
   -- Это судно лесной службы. Они выживают нас.
   -- Но зачем? Почему бы им разом не покончить со всем этим? -- Бетти начала бить дрожь, и Джонни обхватил ее за плечи.
   -- Не знаю, Червячок. Здесь они командуют.
   Судно завершило круг и зависло прямо перед ними, похоже, собираясь совершить посадку. С осторожностью зубного врача, выдирающего зуб, оператор, опускаясь, нацелился на одно дерево, выдернул его из земли и отбросил в сторону. Затем другое -- и еще одно. Постепенно сквозь мачтовый сосняк пролегла широкая тропа, которая вела как раз к их убежищу.
   Им не оставалось ничего, кроме как ждать. Корабль, в котором, как понимал Джонни, уже ждали встречи с ними рейнджеры, отбросил последнее дерево, которое еще как-то скрывало их, и пополз к ним, заставив их задрожать, а Луммокса взвизгнуть от страха. Джон Томас ласково шлепнул Луммокса по боку:
   -- Спокойнее, мальчик. Джонни с тобой.
   Он подумал было, что они могли бы куда-нибудь отступить с той прогалины, которая окружила их, но понял, что смысла в этом уже нет.
   Теперь на атакующую позицию вышло другое судно. Оно внезапно вынырнуло из-за лесного танка и резко спикировало в конце коридора. Джонни сглотнул и сказал:
   -- Давай, Лумми! В любого, кто только высунется из этого корабля -- и без промаха!
   -- Держу пари, Джонни! -- Луммокс набрал в обе руки по пригоршне боеприпасов.
   Но ему не пришлось пустить их в ход. Джон Томас почувствовал, что словно опускается в мокрый бетон, который поднялся ему по груди. Рядом хрипло дышала Бетти и вскрикивал Луммокс. Затем он пискнул:
   -- Джонни! Вязну...
   -- Все в порядке, мальчик, -- попытался выдавить из себя Джон Томас. -- Не сопротивляйся. Спокойней, Бетти, как ты?
   -- Не могу дышать, -- прохрипела она.
   -- Не сопротивляйся. Они нас взяли.
   Из открытой двери люка показалось восемь фигур. В них не осталось почти ничего человеческого, с головы до ног были покрыты тяжелой металлической чешуей. На каждом шлем, напоминающий маску фехтовальщика, а за спиной -- горб полевого антигравитатора. По двое нападавших осторожно выдвинулись на открытое пространство прохода между деревьями и замедлили шаги; что-то заискрило, и каждого из них окружил фиолетовый ореол, после чего солдаты продолжили движение.
   Вторая четверка тащила большой цилиндр из металлической сетки, в вышину и ширину по размерам человека. Они легко вели его по воздуху. Мужчина во главе группы приказал:
   -- Растягивайтесь пошире, подальше от зверя. Сначала вытащим ребят, а потом займемся им. -- Командовал он четко и весело. Стараясь держаться подальше от Луммокса, команда приблизилась к странной троице. -- Полегче! Давай этих двух! -приказал командир. Продолговатая клетка нависла над Бетти и Джоном Томасом, медленно опускаясь им на головы; командир щелкнул каким-то тумблером -- сетка заискрила и, упав, накрыла обоих.
   -- Неплохая шумовка, чтобы вытащить вас из патоки, а?
   У Джонни дрожал подбородок, но он посмотрел прямо на командира и, напрягая все мускулы, чтобы высвободить ноги, выкрикнул оскорбление в его адрес.
   -- Ну, ну, -- мягко ответил офицер. -- Не стоит себя так вести. Вы нас сами к этому вынудили. -- Он посмотрел на возвышавшегося над ним Луммокса. -- Ну и создание! В самом деле громадина! Вот уж с кем не хотел бы встретиться на лесной тропинке и без оружия.
   Джонни почувствовал, что слезы хлынули потоком, и он не может сдерживать их.
   -- Ну, давай! -- крикнул он прерывающимся голосом. -Кончайте, наконец!
   -- Что?
   -- Он никому не приносил вреда! Поэтому убейте его побыстрее... не надо играть с ним в кошки-мышки. -- Джонни опустился на колени и зарыдал, закрыв лицо руками.
   Бетти обхватила его за плечи и рыдала вместе с ним. Офицер растерянно огляделся:
   -- О чем ты говоришь, сынок? Мы здесь не для того, чтобы причинять ему вред. У нас приказ доставить его без царапинки -пусть даже я потеряю своих людей. Самый идиотский приказ, который я когда-либо получал.
   XII. И ТУТ ПРИШЛА ПИГГИ-ВИГГИ
   Мистер Кику чувствовал себя прекрасно. Завтрак не лежал горячим комом у него в желудке, прибегать к таблеткам не было необходимости -- так же, как углубляться в созерцание его будущего поместья. Трехсторонняя конференция прошла как нельзя лучше, и даже марсианская делегация, наконец, взялась за ум. Не обращая внимания на мерцающие желтые огоньки на своей панели, он принялся распевать: "Франки и Джонни любили друг друга... ах, ребята, как они любили друг друга... и в верности клялись..."
   Мистер Кику обладал приятным баритоном и полным отсутствием слуха.
   Больше всего его радовало, что эта глупая, ни с чем несообразная история с хрошиа наконец подошла к концу ... и никто не свернул себе шею. Старый добрый доктор Фтаемл намекнул, что имеются неплохие шансы на установление дипломатических отношение, ибо хрошии были предельно обрадованы, обнаружив, наконец, свою пропавшую соотечественницу.
   Да, дипломатические отношения с такой могучей расой, как хрошии, были бы весьма полезны... они должны стать нашими союзниками, хотя это не так просто, скорее всего, придется подождать какое-то время. Возможно, не очень долго, прикинул Кику, пока они перестанут сходить с ума от Луммокса; они его... или ее прямо обожествляют.
   Вспоминая все происшедшее, можно понять их реакцию. Кто мог предположить, что существо величиной в полдома и возрастом в сто пятьдесят лет все еще ребенок? Или что у представителей этой расы руки появляются лишь тогда, когда ребенок становится достаточно взрослым, чтобы пользоваться ими? Интересно: почему эта хрошиа значительно крупнее, чем ее соотечественники? Именно ее размеры смутили Гринберга, да и его самого сбили с толку. Интересно, в чем тут дело... надо посоветоваться с ксенологами.
   Хотя не стоит. Наконец Луммокс отправился... точнее, отправилась на корабль хрошии. Без шума, без хлопот, без особых церемоний. Опасность позади. Неужели они в самом деле могли испепелить, испарить Землю? Хорошо, что мы так и не выяснили это. Все хорошо, что хорошо кончается. Кику снова замурлыкал.
   Мистер Кику продолжал напевать, когда тревожно замерцал сигнал "срочный вызов", и промурлыкал последние строфы прямо в лицо Гринбергу: "...пока будут звезды сиять, мы..."
   -- Сергей, ты можешь петь тенором? -- спросил он.
   -- Чего ради вас это волнует, босс? Никогда не пробовал.
   -- Ты просто завидуешь. В чем там дело, сынок? Все в порядке?
   -- Видите ли, босс... тут маленькая заминка. Со мной доктор Фтаемл. Можем ли мы с вами встретиться?
   -- В чем дело?
   -- Поговорим, когда будем одни. Годится комната для совещаний?
   -- Приходи в офис, -- мрачно сказал мистер Кику.
   Отключившись, он открыл ящик стола и потянулся за таблетками.
   Гринберг и медузоид явились тотчас же; Гринберг, демонстрируя крайнее изнеможение, сразу же шлепнулся в кресло, вытащил из кармана сигареты, но обронил их. Вежливо поприветствовав доктора Фтаемла, мистер Кику сразу же обратился к Гринбергу:
   -- Ну?
   -- Луммокс не хочет трогаться с места.
   -- Что?
   -- Отказывается. Хрошии носятся с места на место, как муравьи, буквально выходят из себя. Пришлось поставить заграждения, и теперь та часть космопорта, где они сели, блокирована. Что-то надо делать.
   -- Чего ради? Тут есть чему удивляться, но я отказываюсь считать, что это наше дело. А почему она отказывается грузиться?
   -- Ну... -- Гринберг беспомощно посмотрел на Фтаемла.
   -- Разрешите мне разъяснить ситуацию, -- вежливо сказал раргиллианин. -- Видите ли, сэр, хрошиа отказывается идти на борт судна без своего хозяина.
   -- Хозяина?
   -- Без мальчика, босс. Без Джона Томаса Стюарта.
   -- Совершенно верно, -- согласился Фтаемл. -- Хрошиа утверждает, что она растила и воспитывала "Джонов Томасов" долгое время, и она отказывается возвращаться домой без Джона Томаса. И тут она непоколебима.
   -- Вижу, -- согласился мистер Кику. -- Иными словами, мальчик и хрошиа привязаны друг к другу. Ничего удивительного; они вместе росли. Но Луммоксу придется примириться с этой разлукой -- так же, как Джону Томасу. Насколько я помню, он доставил нам немало хлопот; пришлось сказать ему, чтобы он держал язык за зубами, и отправить его домой. Вот что должны они сделать: сказать ей, чтобы она помалкивала, запихнуть ее, если понадобится, силой на корабль и отправляться восвояси. В конце концов ради этого они и явились к нам.
   -- Разрешите сказать вам, сэр, -- ответил раргиллианин, -что, используя привычные термины, вы ошибаетесь, оценивая существо проблемы. Я говорил с ней на ее собственном языке.
   -- Что? Неужели она успела так быстро выучить его?
   -- Она давно уже знает его. Хрошии, мистер Заместитель Секретаря, знают собственный язык с колыбели. Это инстинктивное знание языка служит объяснением того, почему им так трудно осваивать другие языки и пользоваться ими. Хрошиа говорят на вашем языке примерно на уровне четырехлетнего ребенка, хотя, насколько я понимаю, она познакомилась с ним довольно давно. Но на своем собственном языке она говорит совершенно бегло... и достаточно резко, что с сожалением вынужден я признать.
   -- Ах, вот как? Ну что ж, изложите. Слова не могут нас задеть.
   -- Она сказала... она отдала командиру экспедиции приказ немедленно найти ее любимца. Немедленно. В противном случае, заявила она, она останется здесь и будет растить "Джонов Томасов".
   -- И, -- добавил Гринберг, -- командир предъявил нам ультиматум: немедленно представить Джона Томаса... или же...