Хайнлайн Роберт Энсон. Звездный зверь

   -- А где босс?- возбужденно спросил тот.
   Гринберг перекинул тумблер двухсторонней связи:
   -- Я за него, -- сказал он. -- Грею его кресло. Я получил твою памятную записку, Стен, и читаю ее.
   Ибаньес раздраженно дернулся:
   -- Не в этом дело. Дай мне босса.
   Гринберг помедлил. Проблема Ибаньеса относилась к числу простых, но достаточно занудных. На каждом корабле, регулярно совершающем рейсы Земля-Венера, врач является представителем бюро общественного здоровья. Но вот "Ариэль", уже готовящийся к посадке в Порт-Либия, внезапно был поставлен своим врачом на карантин и теперь томился в ожидании на предпосадочной орбите. На его борту был венерианский министр иностранных дел... что было как нельзя некстати, так как ожидалось, что Венера поддержит позицию Земли против Марса на предстоящей тройственной конференции.
   Гринберг мог отложить решение проблемы до появления босса; мог взвалить ее решение на его плечи; мог обратиться через голову босса непосредственно к Секретарю (что, впрочем, предполагало, что он придет к нему с уже готовым решением и получит на него санкцию); или... он мог действовать сам, используя авторитет мистера Кику.
   Мистер Кику не предполагал, что возникнет острая ситуация... но у босса была досадная привычка бросать щенят на глубокое место и смотреть, как они всплывают. Гринберг быстро собрался с мыслями:
   -- Прости, Стен, -- сказал он, -- с боссом поговорить тебе не удастся. Я действую от его имени.
   -- С каких пор?
   -- Только пока он отсутствует.
   Ибаньес нахмурился:
   -- Слушай, парень, тебе бы лучше найти босса. Может быть, ты шлепаешь его фамилию на обыкновенные бумаги... но это дело не из таких. Мы должны спешно посадить этот корабль. Тебе крепко намылят шею, если ты возьмешь на себя право отмены такой базовой установки, как карантинная политика. Пошевели мозгами.
   Нарушить карантин? Гринберг вспомнил Большую Чуму 51-го года, когда все биологи были безмятежно уверены, что все живое на планете надежно защищено от инфекций из других миров.
   -- Карантин мы нарушать не будем.
   Ибаньес болезненно сморщился:
   -- Сергей, мы можем поставить конференцию под угрозу... Что я говорю? Поставить под угрозу? Мы не можем допустить, чтобы работа десяти лет пошла насмарку лишь потому, что у кого-то из механиков легкая лихорадка. Карантин должен быть нарушен. Но я не хочу, чтобы ты брал это на себя.
   Гринберг помедлил:
   -- Босса ждет тяжелая работа, и он под глубоким гипнозом. Ты сможешь увидеть его не раньше, чем через пару часов.
   Ибаньес побледнел.
   -- Я попытаюсь убедить Секретаря. Мы не можем ждать два часа. Эта священная корова с Венеры в таком состоянии, что может приказать своему шкиперу рулить домой... и мы не можем рисковать.
   -- С другой стороны, мы не можем допустить возможность эпидемии. Вот что ты сделаешь. Вызови министра и скажи, что ты лично отправляешься за ним. Возьми десантную шлюпку. Посади его к себе на борт и оставь "Ариэль" на карантинной орбите. Как только он окажется на борту шлюпки... и не раньше... скажи ему, что вы оба, он и ты, примут участие в конференции, не выходя из скафандров. В скафандрах своя спрессованная система подачи воздуха; они используются при посещении планет, чья болезнетворная флора еще не исследована. Конечно, команда шлюпки должна будет тоже направиться в карантин.
   -- Скафандр! О, он будет в восторге! Куда лучше отменить конференцию. Такое унижение может настроить его против нас -это почти точно. Такие деятели жутко самолюбивы.
   -- Конечно, он будет в восторге, -- объяснил Гринберг, -когда ты объяснишь ему, в чем дело. "Безопасность выдающейся личности", "нежелание рисковать благополучием нашей возлюбленной сестры" и так далее. Если у него еще будут какие-то сомнения, свяжи его с кем-нибудь из отдела общественных отношений. И позаботься, чтобы по время конференции рядом с ним был врач... в белом халате и пара сестер. Во время перерывов, чтобы он мог отдыхать, в Зале Героев, рядом с конференц-залом, организуй ему чуть ли не больничную палату с отлаженной системой коммуникаций. Пусть он думает, что даже на краю гибели он мужественно исполняет свои обязанности. Понял? Как-то подведи его к этой мысли... еще до того, как шлюпка приземлится.
   -- Думаешь, это сработает?- нерешительно спросил Ибаньес.
   -- Зависит от тебя. Я спущу твой меморандум, прикажу соблюдать карантин, но одновременно дам тебе указание проявить инициативу, чтобы обеспечить его присутствие на конференции.
   -- Ну что ж... ладно. -- Ибаньес внезапно улыбнулся. -Черт с ним, с меморандумом. Берусь за дело. -- И отключился.
   Гринберг вернулся к столу, чувствуя радостное возбуждение от мысли, что он сыграл роль господа Бога. Интересно, подумал он, что бы на моем месте сделал босс?.. Могло быть много правильных решений, он выбрал одно из них и чувствовал, что не ошибся. Сергей снова обратился к папке с неотложными делами.
   Внезапно он остановился. Что-то подсознательно угнетало его. Он чувствовал, что боссу не хотелось утверждать смертный приговор Луммоксу. Черт возьми, босс же говорил ему, что он не прав, что следовало бы провести полное расследование. Но босс, уважая право подчиненного на самостоятельные решения, не стал настаивать на своем. Но теперь он сам сидел в кресле босса. И что? Чего ради босс сунул его на это место? Не для того ли, чтобы он получил возможность исправить свои собственные ошибки? Вряд ли. Шеф проницателен, но не всезнающ; он не мог предположить, что Гринберг решит пересмотреть свои действия. И все же... Он позвонил личному секретарю босса.
   -- Милдред?
   -- Да, мистер Гринберг?
   -- Это краткое резюме о вмешательстве, где я участвовал... номер РТ-ноль-четыреста одиннадцать. Оно прошло пятнадцать минут назад. Я хочу вернуть его.
   -- Оно должно быть уже отправлено, -- с сомнением сказала Милдред. -- Отдел отправки завершил все свои операции семь минут назад.
   -- Нужно поторопиться. Если бумага уже покинула здание, вышлите ее аннулирование и подтверждение оного, ясно? И верните мне оригинал.
   Наконец Сергей добрался до папки неотложных дел. Как мистер Кику и говорил, отделение с пометкой "Фтаемл" не отличалось полнотой. Он обнаружил на обложке надпись "Чудовище и Красавица" и удивился. Босс не был обделен чувством юмора... но оно менялось столь стремительно, что люди, пытавшиеся следовать за ним, нередко попадали в трудное положение.
   Внезапно брови Гринберга поползли кверху. Эти неутомимые переводчики, маклеры, посредники и истолкователи, эти раргиллиане, как правило, появлялись на сцене лишь во время переговоров между двумя расами. Присутствие доктора Фтаемла на Земле дало понять Гринбергу, что какие-то негуманоиды встревожены... Негуманоидами их можно было назвать лишь условно: психология этих существ настолько отличалась от человеческой, что общение было довольно затруднительным. Но Гринберг не ожидал, что ученый доктор будет представлять расу, о которой он ничего не слышал... "Хрошии".
   Вполне возможно, что Гринберг просто забыл о существовании народа с именем, напоминающим чихание; они могли представлять совершенно незначительную популяцию, находящуюся на низком культурном уровне, не способную к самостоятельным космическим путешествиям Или же приняты в Сообществе Цивилизаций, пока Гринберг был занят делами вне Солнечной системы.
   Или, может быть, он знал о хрошии под другим именем? Гринберг повернулся к мистера Кику и ввел в него это имя.
   Машина проглотила имя, а затем на экране дисплея вспыхнуло: "ИНФОРМАЦИЯ ОТСУТСТВУЕТ".
   Гринберг с трудом перевел дыхание при мысли, что информация о хрошии могла как-то исчезнуть... или ее вообще не существует.
   Он расширил круг поисков. Универсальный справочник Британского Музея был осведомлен не более, чем компьютер в офисе Заместителя Секретаря, хотя его хранилище информации занимало огромное здание в другой части Столицы, и целая армия кибернетиков, семантиков и энциклопедистов, не покладая рук, кормила фактами его ненасытное чрево. Теперь Гринберг мог быть уверен, что, откуда бы хрошии ни явились, Федерация о них ничего не знала.
   Что само по себе было удивительно.
   Поизумлявшись не более секунды, Гринберг продолжил чтение. Он выяснил, что хрошии были рядом, в пределах досягаемости передач -- на круговой орбите, в пятидесяти тысячах миль от Земли. Теперь он удивлялся целых две секунды, выяснив, что ничего не слышал об этих пришельцах лишь потому, что доктор Фтаемл настоятельно советовал мистеру Кику воздержаться от посылки патрульного корабля на орбиту и от попытки войти на борт чужеземцев.
   Вскоре Гринберга отвлекло возвращение бумаг по делу Луммокса, среди которых было и утвержденное мистером Кику решение. Подумав несколько мгновений, Сергей дополнил резолюцию следующим образом: "Решение утверждаю.., но оно не должно быть проведено в жизнь до завершения полного научного исследования данного существа. Местные власти по рекомендации Бюро Ксенологии должны обеспечить приемлемые условия существования данного существа, которые позволят произвести его транспортировку, а также оценку стоимости".
   Гринберг удостоверил приписку подписью Кик и отправил бумаги обратно, не без смущения отметив, что ныне распоряжение имеет несколько странный вид... ибо ясно, что на Луммокса наложил руки какой-то ксенобиолог, чего босс никогда бы не допустил. Тем не менее, на сердце у него полегчало. Все, что он делал до сих пор, было неправильно, но тут он был прав.
   Внимание его снова вернулось к хрошии... и снова брови его поползли кверху. Хрошии явились сюда не для того, чтобы установить какие-то отношения с Землей; они висят над планетой, чтобы найти какую-то из своих соотечественниц. Исходя из того, что сообщил доктор Фтаемл, они уверены, что Земля держит ее в плену, и намерены требовать ее освобождения.
   Гринберг почувствовал себя участником дурной мелодрамы. Эти существа с именем, напоминающим астматический хрип, избрали себе явно не ту планету для таких игр. На Земле негуманоидное существо без паспорта, без досье, находящегося в их Департаменте, без веских и санкционированных причин для посещения Земли столь же беспомощно, как невеста, потерявшая церковь, где она должна венчаться. В свое время его, конечно, обнаружат... что за идиотизм! Ведь оно даже не пройдет карантина.
   Чего ради босс не сказал, чтобы они собирали свои пожитки и отправлялись домой?
   Кроме того, как они представляют себе приземление? Пешком? Или на крыльях лебедя? Межзвездный корабль не может садиться на Землю: его обслуживают "челноки". Неужели они считают, что их соотечественница пробралась на Землю на одном из них: "Простите меня, сэр, но я спасаюсь от своего мужа, который вон в той части Галактики. Вы не против, если я залезу под сиденье и таким образом проникну на вашу планету?"
   "Бог подаст" -- вот что могут ей сказать. На "челноках" терпеть не могут зайцев; Гринберг чувствовал это каждый раз, предъявляя свое дипломатическое удостоверение.
   Что-то все время не давало ему покоя... наконец он вспомнил, как босс допытывался: есть ли руки у Луммокса? Он понял, что босс должен был удостовериться, не является ли Луммокс пропавшим хрошии, хотя последние, судя по словам Фтаемла, имеют восемь ног. Гринберг присвистнул. Луммокс не мог ни построить космический корабль, ни управлять им. И у него не было родственников. Естественно, Босс не видел Луммокса и не представляет, насколько он страховиден.
   И кроме того, Луммокс на Земле уже больше сотни лет. Что-то поздновато для розысков.
   Главный вопрос заключался в том, что делать с хрошии, раз уж мы вошли в контакт с ними. Все, что имело отношение к "Вне", было интересным, познавательным и полезным для человечества, как только с ним удавалось познакомиться поближе и проанализировать... а та раса, которая была способна на самостоятельные межзвездные перелеты, без сомнения, относилась к таковым явлениям. Гринберг не сомневался, что босс постарается поводить их за нос, пока не присмотрится, что сулит будущее. Отлично -- и Гринбергу остается лишь поддержать его.
   Сергей пробежал оставшуюся часть сообщения. Все, что нужно, он почерпнул из краткого резюме; все остальное было цветистыми оборотами Фтаемла.
   Мистер Кику объявился над его плечом и сказал:
   -- Корзина полна, как всегда.
   -- Привет, босс. Но подумайте, сколько в ней было бы, если бы каждые две секунды я не опустошал ее, не читая бумаг.
   Гринберг освободил кресло. Мистер Кику кивнул:
   -- Я знаю. Порой я шлепаю "согласен" на всех без разбору.
   -- Как самочувствие?
   -- Готов хоть обниматься с ним. И что в этих змеях, что я не могу их выносить?
   -- Это относится к области духа.
   -- Доктор Морган знает свое дело. Если у тебя когда-нибудь разойдутся нервы, можешь обратиться к нему.
   Гринберг ухмыльнулся:
   -- Босс, единственное, что меня беспокоит, это бессонница в рабочее время. Никак не могу уснуть за столом.
   -- Это самый первый симптом. Ты еще вспомнишь о нервах. -Мистер Кику взглянул на часы. -- Наш друг с шевелящимися волосами уже давал о себе знать?
   -- Нет еще. -- Гринберг рассказал о картине на "Ариэле" и о том, что он сделал.
   Мистер Кику кивнул, что было равнозначно благодарности на плацу у развернутого полкового знамени. Гринберг ощутил прилив теплого счастья и взялся рассказывать, как он начал пересматривать решение о Луммоксе; он был самокритичен, но в допустимых пределах.
   -- Знаете, босс, когда сидишь в этом кресле, у тебя появляется совершенно особый угол зрения.
   -- Это я понял довольно давно.
   -- Ага. И пока я тут сидел, все думал об этой истории с посещением.
   -- Ну и что? Нам придется иметь с ними дело.
   -- Так я и думал. И тем не менее... хотя... -- он выпалил, какую он наложил резолюцию относительно Луммокса, и застыл в ожидании.
   Мистер Кику снова кивнул. Он решил было сказать Гринбергу, что его действия помогли ему сберечь лицо, но воздержался. Вместо этого он наклонился к панели:
   -- Милдред? Что-нибудь слышно от доктора Фтаемла?
   -- Только что прибыл, сэр.
   -- Хорошо. Западный конференц-зал, пожалуйста. -- Он отключился и повернулся к Гринбергу:- А теперь, сынок, будем очаровывать змей. Флейта у тебя с собой?
   VI. КОСМОС ГЛУБОК, ЭКСЕЛЛЕНЦ
   -- Доктор Фтаемл, это мой коллега, мистер Гринберг.
   Раргиллианин склонился в глубоком поклоне. Двойные коленные суставы его ног и странная для человеческого глаза жестикуляция изобразили какой-то ритуальный танец.
   -- Я знаю о высокой репутации достопочтенного мистера Гринберга из уст моих компатриотов, которым выпало счастье работать с ним. Я польщен, сэр.
   Гринберг ответил в том же стиле вежливых преувеличений, который был избран космолингвы.
   -- Я давно таил надежду почерпнуть опыта в общении со столь высокоученой персоной, как доктор Фтаемл, но никогда не предполагал, что моя надежда распустится таким пышным цветом. Ваш слуга и ученик, сэр.
   -- Хм-м-м!- прервал их мистер Кику. -- Доктор, то деликатное дело, в котором вы взяли на себя миссию посредника, столь важно, что до недавнего времени я со своим обычным штатом не мог уделить ему столько времени, сколько оно заслуживает. Мистер Гринберг является чрезвычайным послом и полномочным министром, выделенным в мое распоряжение Федерацией специально для этой цели.
   Гринберг удивленно моргнул при этих словах босса, но сохранил каменное выражение лица. Он уже раньше обратил внимание, что босс сказал "коллега" вместо "помощник", но счел эту оговорку обычной уловкой, чтобы повысить престиж стороны, участвующей в переговорах, -- но он не ожидал, что ему будет выдан такой щедрый патент на следующий чин. Интересно, скажется ли это на его зарплате? Доктор Фтаемл снова поклонился:
   -- Я бесконечно благодарен, что имею возможность сотрудничать с вашим превосходительством.
   Гринберг подозревал, что им не удалось одурачить раргиллианина; тем не менее, благодарность Фтаемла была искренней, так как он сам был в ранге посла.
   Пока секретарша расставляла угощение, они перевели дыхание. Фтаемл выбрал французское вино, а Гринберг и Кику, как им посоветовал Хобсон, раргиллианский напиток -- нечто, названное "вином" лишь из-за бедности языка и напоминающее хлеб, разболтанный в молоке и отдающий серной кислотой. Пока напиток не коснулся его губ, Гринберг поторопился изобразить редкостное удовольствие.
   Он с уважением отметил, что босс рискнул попробовать жидкость.
   Пока ритуальная церемония, которой придерживались от семи до десяти цивилизаций, шла своим чередом, Гринберг получил время присмотреться к Фтаемлу. Медузоид был одет в дорогую пародию на земной мундир: кургузый фрак, кружевное жабо и полосатые брюки. Данное одеяние помогло скрывать тот факт, что хотя сейчас он напоминал обыкновенного гуманоида с двумя ногами, двумя руками и продолговатой головой, в сущности, в нем не было ничего человеческой).
   Но Гринберг вырос в обществе Великих Марсиан и имел дело с многими различными существами; он не считал, что "человек" должен иметь только человеческое обличье и не отдавал никакого предпочтения чисто человеческим формам. С точки зрения самого фтаемла, он был обаятелен и грациозен. Его сухая хитиновая кожа, оранжевая с зелеными подтеками, была ничуть не хуже декоративной леопардовой шкуры. Отсутствие носа ничуть не портило впечатления и компенсировалось подвижным чувствительным ртом.
   Гринберг решил, что Фтаемл должен прятать свой хвост, оборачивая его вокруг туловища под одеждой, дабы избежать ненужных намеков, что он похож на кого-то из существ, к которым раргиллиане очень чувствительны: до сих пор им была памятна та история в Риме, когда на приеме один из них смахнул хвостом свечу. Другие раргиллиане, с которыми Гринбергу приходилось сотрудничать, старались вообще не пользоваться одеждой и носили свои хвосты гордо вздернутыми вверх, как мартовские коты. Так было, например, на Веге-VI, воспоминания о которой заставили Гринберга содрогнуться.
   Он посмотрел на вибриссы медузоида. Они отнюдь не напоминали змей. Босс явно относился к ним с излишней нервозностью. Конечно, они были с фут длиной и толщиной с его большой палец, но у них не было ни глаз, ни пасти, ни зубов -это были просто вибриссы, усики, и не больше. У многих других рас тоже есть такие усики. А что такое наши пальцы, как не короткие усики?
   Мистер Кику и доктор Фтаемл опустили свои бокалы на стол почти одновременно.
   -- Доктор, консультировались ли вы со своими доверителями?
   -- Сэр, мне была оказана такая честь. И могу ли я выразить благодарность за десантную шлюпку, которую вы столь любезно предоставили в мое распоряжение, чтобы я имел возможность, покидая поверхность вашей очаровательной планеты, снестись с теми, кого я имею честь здесь представлять. И отдавая должное тем выдающимся личностям, которым я ныне служу, должен сказать, что она куда больше подходит для моей конституции, нежели аналогичное устройство их корабля.
   -- Не стоит благодарности. Мы всегда рады услужить друзьям.
   -- Вы исключительно любезны, мистер Заместитель Секретаря.
   -- Итак, что же они сказали? Доктор Фтаемл содрогнулся всем телом:
   -- Я искренне сокрушаюсь при необходимости сообщить вам, что они непоколебимы, они настаивают, что их малыш (женского пола) должен быть возвращен без промедления.
   -- Я не сомневаюсь, вы сообщили им, что мы никогда не слышали о нем?
   -- Все это я сделал. Надеюсь, вы простите мою невежливость, если я передам их ответ в выражениях грубых, но точных. -- Он смущенно повел плечами. -- Они говорят, что вы лжете.
   Мистер Кику не возразил, зная, что когда раргиллиане исполняют роль посредника, они не вкладывают в эти обязанности ничего личного и действуют как телефон.
   -- Было бы куда лучше, если бы я в самом деле лгал. Тогда, в конце концов, я мог бы поймать их пострела, и с делом все было кончено.
   -- Лично я верю вам, -- внезапно сказал доктор Фтаемл.
   -- Благодарю вас. Почему?
   -- Потому что вы употребляете сослагательное наклонение.
   -- Ах, вот как. Сообщили ли вы, что здесь есть более семи тысяч разновидностей внеземных существ, пребывающих на нашей планете, каждая из которых представлена сотнями и тысячами индивидуумов? Что из них примерно тридцать тысяч -- разумные существа? Но что из них только очень немногие обладают физическими характеристиками, отдаленно смахивающими на ваших хрошии, и относительно всех их мы знаем, откуда они родом, с какой планеты?
   -- Я раргиллианин, сэр. Я сказал им все это и даже больше, используя их собственный язык и изложив факты гораздо яснее, чем вы могли бы это объяснить какому-нибудь землянину.
   -- Я вам верю. -- Мистер Кику хлопнул по крышке стола. -У вас есть какие-то предложения?
   -- Минутку, -- вмешался Гринберг. -- Нет ли у вас изображения типичного хрошии? Оно могло бы помочь.
   -- Хрошиу, -- поправил Фтаемл. -- Или в данном случае, хрошиа. Прошу простить. Они не употребляют символику типа изображений. К сожалению, у меня нет возможности выполнить вашу просьбу.
   -- Раса безглазых?
   -- Нет, экселленц. Выглядят они вполне прилично и даже изящно. Но их глаза и нервная система несколько отличаются от наших. То, что они называют изображением, было бы для вас совершенной бессмыслицей. Даже я нахожу это довольно затруднительным, хотя общепризнанно, что моя раса наиболее приспособлена для интерпретации абстрактных символов. Если раргиллианин... -- Он замолчал и принялся прихорашиваться.
   -- Ну, хорошо... опишите нам одного из них. Используйте все свои широкоизвестные семантические способности.
   -- С удовольствием. Корабль, созданный хрошии, относится к боевому классу и...
   Мистер Кику прервал его:
   -- К боевому классу? Доктор, вы хотите сказать, что это военное судно? Вы мне этого не говорили. Доктор Фтаемл изобразил боль и сокрушение:
   -- Я считал, что этот факт общеизвестен и достаточно непригляден.
   -- И я того же мнения. -- Мистер Кику задумался, не стоит ли ему поднять по тревоге Генеральный штаб Федерации. Не сейчас, решил он. Мистер Кику всегда был настроен резко отрицательно к вмешательству военной мощи в процесс переговоров, ибо он был уверен, что демонстрация силы служит признанием неудачи со стороны дипломатов, а также практически сводит на нет шансы достичь соглашения в будущем. Свое мнение он мог обосновать, но предпочитал держать его на уровне эмоций. -- Продолжайте, пожалуйста.
   -- Хрошии-военные являются трехполыми; разница между ними не бросается в глаза, и у нас нет необходимости в уточнениях. Мои доверители, руководящие экспедицией на данном корабле, примерно на шесть дюймов выше этого помещения и вдвое тяжелее вас. У каждого из них четыре пары ног и две руки. Руки у них маленькие, но сильные и исключительно ловкие. По-моему, хрошии отличаются необычной красотой и функционируют с редкой грацией. Они с большим искусством работают с машинами, инструментами и совершают очень тонкие манипуляции.
   Пока Фтаемл говорил, Гринберг слегка расслабился. До этого намеки раргиллианина все же беспокоили его: вдруг это создание "Луммокс" окажется одним из хрошии... но теперь он понял, что опасения его основывались всего лишь на случайном совпадении числа ног... точно так же страуса можно было бы спутать с человеком, потому что у него две ноги! Мысленно Сергей упорно пытался определить Луммокса в какую-нибудь категорию существ, но ни одна из известных ему пока не подходила. Доктор Фтаемл продолжал:
   -...но эти выдающиеся характеристики хрошии не исчерпываются простыми данными о размерах, весе, строении тела и функциях, ибо самое потрясающее впечатление производит их интеллектуальная мощь. -- Медузоид причмокнул в восхищении. -Я почти уже пришел к решению отказаться от профессионального вознаграждения и считать мою службу не обязанностью, а привилегией.
   Вот это уже произвело на Гринберга впечатление. Эти хрошии в самом деле что-то представляют из себя; насколько бы честным посредником раргиллианин ни был, он может позволить человеку умереть от жажды, но не скажет ему ни слова об источнике воды прежде, чем гонорар не будет у него в руках.
   -- Единственное, -- добавил Фтаемл, -- что остановило меня от подобного решения, -- это понимание, что кое в чем я их превосхожу. Они не лингвисты. Их речь богата и выразительна, но, кроме нее, они не владеют никаким языком. Даже вы талантливее их в лингвистическом отношении. -- Фтаемл вытянул свои гротескные руки чисто галльским жестом (или по крайней мере искусно изобразил его) и закончил:
   -- Таким образом, я пересмотрел отношение к себе и потребовал двойной оплаты.
   Он замолчал. Мистер Кику молча смотрел в стол, а Гринберг просто ждал. Наконец Кику сказал:
   -- Что вы предлагаете?
   -- Мой уважаемый друг, есть только один путь, которого вы не избежите. Хрошиа, которую они ищут, должна быть найдена.
   -- Но у нас ее нет.
   Фтаемл изобразил глубокий вздох.
   -- Достойно сожаления. -- Гринберг внимательно присмотрелся к нему; вздох не содержал в себе осуждения. Он чувствовал, что раргиллианин приберег что-то из вон выходящее... что было смешно, приняв на себя роль посредника, раргиллианин был больше, чем кто-либо другой, озабочен успехом переговоров: любой их исход, кроме успешного, вызывал у них потерю самоуважения.
   -- Доктор Фтаемл, -- сказал он, -- когда вы принимали на себя миссию посредничества с хрошии, предполагали ли вы, что мы будем в состоянии удовлетворить их требование и доставить эту хрошиа?
   Ноздри собеседника внезапно опали. Гринберг вздернул брови и сухо сказал: