Для лейтенанта это был еще один рядовой вылет. Хотя здание не фигурировало ни в каких описях административного района, в котором находилось, ничего удивительного он в этом не видел. Недавно завоеванная территория огромна, а туземцы, ленивые и распущенные, как и подобает представителям низших рас, ведут записи крайне неаккуратно. Пройдет не один год, прежде чем все, что есть в этой дикой стране, будет тщательно учтено, инвентаризировано и занесено в списки, тем более что эти люди с болезненно бледными лицами почему-то, как дети, упрямо не желают воспринимать блага цивилизации.
Да, это займет немало времени – может быть, больше, чем присоединение Индии. Он с грустью вздохнул. Сегодня пришло письмо из дома – главная жена пишет, что вторая жена подарила ему сына. Что делать – подать заявление о зачислении в колонисты, чтобы можно было вызвать сюда семью, или же молить богов, чтобы его наконец отпустили в увольнение?
Но такие мысли не подобают человеку, который служит Небесному Императору! Он повторил про себя Семь Принципов Воинствующей Расы и показал пилоту на ровное место среди гор, куда можно приземлиться.
Вблизи здание выглядело еще внушительнее: огромный, сплошной кубический объем с длиной ребра не меньше шестидесяти метров. Стена, обращенная к нему, светилась чистым изумрудно-зеленым светом, хотя вечернее солнце находилось по другую сторону здания. Видна была и часть правой боковой стены – она горела золотистым цветом.
Из вертолета высадилось отделение солдат, а за ним – проводник из горцев, которого они взяли с собой в этот вылет. Лейтенант спросил его по-английски:
– Ты видел раньше это здание?
– Нет, повелитель.
– Почему?
– Я в этих местах никогда не был.
Вполне возможно, что он лжет, но карать его нет никакого смысла, и лейтенант решил не обращать внимания.
– Иди впереди.
Они с трудом поднялись по крутому склону до того места, где начиналась ведущая к кубу широкая лестница, еще шире, чем сам куб. Прежде чем вступить на нее, лейтенант некоторое время колебался. Он ощущал какое-то легкое беспокойство, непонятную тревогу, как будто некий внутренний голос предупреждал его о неведомой опасности.
Когда лейтенант поставил ногу на нижнюю ступень, над ущельем прокатился глубокий, чистый музыкальный звук. Ощущение тревоги усилилось и перешло в безотчетный ужас. Видно было, что ужас передался и солдатам. Лейтенант решительно шагнул на следующую ступень, и снова в горах раздался звук, такой же чистый, но другого тона.
Лейтенант упорно поднимался по бесконечной лестнице, солдаты следовали за ним. Каждый их нелегкий шаг – нелегкий, потому что ступени были чуть выше и чуть шире, чем нужно, – сопровождали медленные, грозные, трагические ноты. И чем ближе было здание, тем сильнее становилось ощущение надвигающейся катастрофы и неизбежной гибели.
Когда лейтенант уже приближался к верхней площадке, медленно распахнулись обе створки огромной двери. В открывшемся проеме стоял человек в изумрудно-зеленой мантии до самой земли. Белые волосы и ниспадающая борода обрамляли лицо, исполненное достоинства и доброты. Старец величественно двинулся вперед и подошел к краю площадки в тот самый момент, когда лейтенант поднялся на последнюю ступень. Лейтенант с изумлением увидел, что вокруг головы старца висит в воздухе мерцающий нимб. Он еще не успел подумать, что это может означать, как старец благословляющим жестом поднял правую руку и заговорил:
– Да пребудет с тобой мир!
Его слова сбылись! Безотчетный страх, который ощущал лейтенант, исчез, как будто кто-то повернул выключатель. Он почувствовал огромное облегчение и вдруг понял, что этот человек низшей расы – видимо, жрец – вызывает у него теплое чувство, какое подобает испытывать только к равному. Он поспешно повторил про себя инструкцию по общению с жрецами низших религий.
– Что это за место, святой человек?
– Ты стоишь на пороге храма Мотаа, Владыки Владык и Господа Всего Сущего!
– Мотаа? Хм… Лейтенант не мог припомнить бога с таким именем, но это не имело значения. У этих бледнолицых существ тысячи странных богов. «Есть три вещи, необходимые рабу: еда, работа и его боги. Из них только одной нельзя его лишать – богов, иначе он может взбунтоваться», – гласили Правила управления.
– Кто ты такой?
– Я смиренный священнослужитель. Первый Слуга Шаама, Властелина Мира.
– Шаама? Ты, кажется, сказал, что твоего бога зовут Мотаа?
– Мы служим Владыке Мотаа в шести из тысячи его ипостасей. Вы служите ему по-своему. Даже Небесный Император служит ему по-своему. Я – слуга Властелина Мира.
«Это уже что-то похожее на оскорбление величества. если не на кощунство, – подумал лейтенант. – Впрочем, бывает, что у богов много имен, а этот туземец, кажется, безобиден».
– Хорошо, святой старик. Небесный Император разрешает тебе служить твоему богу так, как ты считаешь нужным, но я должен осмотреть храм именем Империи. Отойди в сторону.
Старец не двинулся с места и ответил с сожалением в голосе:
– Прости меня, повелитель, но это невозможно.
– Это мой долг. Отойди в сторону!
– Ну пожалуйста, повелитель, умоляю тебя! Тебе нельзя входить в храм.
В этой своей ипостаси Мотаа – Бог белых людей. Иди в ваш храм, но в этот тебе входить нельзя. Все, кроме последователей Шаама, караются за это смертью.
– Ты мне угрожаешь?
– Нет, повелитель, нет, – мы служим Императору, как нам велит наша вера. Но это запрещено самим Владыкой Мотаа. Я не смогу спасти тебя, если ты нарушишь запрет.
– Именем Небесного Императора – дай мне дорогу!
Лейтенант уверенно зашагал по широкой террасе к двери храма, за ним с топотом шли солдаты. Его снова охватил панический ужас, который усиливался по мере приближения к огромной двери. У него сжалось сердце, он чувствовал непреодолимое желание бежать куда глаза глядят. Только воспитанное долгой муштрой мужество, граничащее с фатализмом, заставляло его идти дальше.
Сквозь открытую дверь он увидел гигантский пустой зал, а в дальнем его конце – высокий алтарь. который тем не менее казался в этом огромном помещении крохотным. Каждая из стен зала светилась своим цветом: красным, голубым, зеленым и золотистым. Потолок был абсолютно, безупречно белым, а пол – столь же абсолютно черным. «Нечего бояться, – сказал он себе. Этот непонятный ужас – слабость, недостойная воина».
Лейтенант шагнул через порог. В то же мгновение он ощутил головокружение, приступ дикого ужаса и упал без сознания. Та же участь постигла и солдат, которые двинулись за ним.
Из– за угла выскочил Ардмор.
– Прекрасно, Джефф! – воскликнул он. – Вам бы на сцене выступать!
Старый священник облегченно вздохнул.
– Спасибо, командир. А что дальше?
– Подумаем, время есть.
Ардмор повернулся к алтарю и крикнул:
– Шир!
– Да, сэр?
– Выключи генератор! – И добавил, обращаясь к Томасу: – От этого проклятого инфразвука у меня самого по спине мурашки ползают, хоть я и знаю, в чем дело. Интересно, что чувствовал этот наш приятель?
– По-моему, ему было очень не по себе. Я не ожидал, что он сможет дойти до двери.
– Ничего удивительного. Даже я чуть не завыл, как пес на луну, а ведь это я велел включить генератор. Самый верный способ получить нервное расстройство – когда путаешься сам не знаешь чего. Ну хорошо, мы поймали медведя за хвост. Что теперь с ним делать?
– А как быть с этим? – Томас кивнул в сторону горца, который все еще стоял на одной из верхних ступеней гигантской лестницы.
– Ах да! Эй вы, идите сюда! – позвал его Ардмор. Человек не двинулся с места, и Ардмор добавил: – Да мы же белые люди, черт возьми! Вы что, не видите?
– Вижу, – ответил горец, – только что-то мне это не нравится.
Тем не менее он медленно приблизился к ним.
– Это маленький сюрприз для наших желтолицых друзей, – сказал Ардмор.
– А вам теперь все равно деваться некуда. Остаетесь с нами?
К этому времени на площадке собрался весь гарнизон Цитадели. Горец посмотрел на них.
– Похоже, выбирать не приходится.
– Пожалуй, но мы предпочли бы, чтобы вы согласились добровольно.
Горец перекатил во рту табачную жвачку на другую сторону, оглядел безупречно чистую площадку в поисках места, куда бы сплюнуть, не нашел и ответил:
– А что вы затеяли?
– Заговор против наших азиатских повелителей. Хотим задать им жару.
Проводник еще раз оглядел собравшихся, неожиданно протянул руку и сказал:
– Согласен.
– Вот и хорошо, – отозвался Ардмор, пожимая ему руку. – Как вас зовут?
– Хау. Александр Гамильтон Хау. Короче – Алекс.
– Хорошо, Алекс. Что вы умеете делать? Готовить можете?
– Немного могу.
– Хорошо. – Ардмор повернулся к Грэхему. – Вот вам и помощник на первое время. Я с ним потом еще поговорю. Теперь вот что. Джефф, вы не обратили внимания, что один из этих орангутангов что-то уж очень медленно падал?
– Возможно. А что?
– Вот этот, да? – Он дотронулся ногой до одной из распростертых фигур.
– Кажется.
– Надо с ним разобраться до того, как мы приведем их в чувство. Если бы он был монголоид, ему следовало бы отдать концы быстрее. Доктор Брукс, не проверите ли вы рефлексы у этого парня? И не слишком с ним церемоньтесь.
После нескольких манипуляций, произведенных Бруксом. стало очевидно, что солдат в сознании. Ардмор нагнулся и сильно нажал пальцем на нерв у него за ухом. Солдат привстал на колени, корчась от боли.
– Ну, приятель, рассказывай, в чем дело. Солдат молчал, бесстрастно глядя на него. Ардмор внимательно всмотрелся ему в лицо и, повернувшись к остальным спиной, чтобы они не видели, сделал быстрый жест рукой.
– Так бы сразу и говорили, – отозвался солдат.
– Маскировка, надо сказать, отличная, – восхищенно заметил Ардмор. Ваше имя и звание?
– Немного татуировки плюс пластическая операция, – сказал солдат. Я Даунер. капитан армии Соединенных Штатов. – Я майор Ардмор.
– Рад с вами познакомиться, майор. – Они обменялись рукопожатием. В самом деле, очень рад. А то я болтаюсь с ними уже не первый месяц и никак не могу найти какое-нибудь начальство.
– Что ж, вы нам очень пригодитесь, людей нам не хватает..Мы поговорим позже, а пока у меня срочные дела. – Ардмор повернулся к своим товарищам.
– По местам, джентльмены. Начинаем второй акт. Проверьте свой грим. Уилки, отведите куда-нибудь Хау и Даунера. чтобы их не было видно. Будем приводить в чувство Наших сонливых гостей.
Даунер дотронулся до локтя Ардмора.
– Минутку, майор. Я не знаю, что вы замышляете, но так или иначе – вы не думаете, что мне надо бы остаться в прежней роли?
– Что? Хм-м-м… Пожалуй, в этом что-то есть. А вы не против?
– Нет, если только это нужно, – рассудительно ответил Даунер.
– Нужно. Томас, идите сюда.
Посовещавшись, они договорились, что свои донесения Даунер будет передавать через бродяг. Ардмор быстро ввел его в курс дела – ровно настолько, насколько это было нужно.
– Ну что ж, желаю удачи, – закончил он. – Ложитесь снова и притворитесь мертвым, а мы начнем воскрешать ваших друзей.
Увидев, что лежавший неподвижно лейтенант приоткрыл глаза, Томас с Ардмором и Кэлхуном подошли к нему.
– Хвала Господу! – провозгласил Томас. – повелитель жив!
Лейтенант растерянно посмотрел вокруг, потряс головой и схватился за пистолет. Ардмор, выглядевший очень внушительно в красном облачении Диса, Властелина Смерти, предостерегающе поднял руку.
– Осторожнее, повелитель, умоляю! Дис услышал молитву и воскресил тебя. Не разгневай его еще раз!
– Что случилось? – спросил азиат после некоторого колебания.
– Владыка Мотаа повелел Дису, Властелину Смерти, призвать тебя к себе.
Мы вознесли молитвы Тамар, Властительнице Милосердия, чтобы она за тебя заступилась. – Он показал в сторону открытой двери храма, где перед алтарем стояли на коленях Уилки, Грэхем и Брукс, тоже в священнических облачениях.
– К счастью, она услышала нашу молитву. Иди с миром!
В этот момент Шир, сидевший за пультом, усилил мощность инфразвука.
Снова ощутив непонятный страх, озадаченный лейтенант счел за лучшее пойти на попятный. Он построил солдат, и они начали спускаться по широким ступеням, сопровождаемые неумолимые торжественными звуками органа.
– Ну вот, – сказал Ардмор, когда они скрылись из вида, – в первом раунде победила вера. Томас, я хочу, чтобы вы сейчас же отправились в город.
– Да?
– В полном облачении и убранстве. Разыщите коменданта округа и подайте официальную жалобу на лейтенанта такого-то, который злонамеренно осквернил нашу святыню, чем навлек на себя гнев богов, и мы умоляем заверить нас, что это не повторится. Изображайте справедливое возмущение, но демонстрируйте всякое почтение к светским властям.
– Я высоко ценю ваше доверие, – саркастически отозвался Томас.
Ардмор усмехнулся.
– Понимаю, задание нелегкое, но от этого многое зависит. Если мы сумеем воспользоваться их же собственными обычаями и правилами, чтобы теперь же установить прецедент и придать нашей церкви законный статус, полдела будет сделано.
– А что если они потребуют мою регистрационную карточку?
– Если будете держаться достаточно высокомерно, им это и в голову не придет. Главное – побольше нахальства. Они должны привыкнуть к мысли, что, если человек в мантии и с нимбом над головой, – значит, никаких документов ему не требуется. Потом это нам будет очень на руку.
– Ладно, попробую. Только я ничего не обещаю.
– Думая, справитесь. Во всяком случае, ничего плохого с вами случиться не может – вы для этого прекрасно экипированы. Не выключайте защитный экран, пока кто-нибудь есть поблизости. Не пытайтесь объяснять им, что это такое, пусть упрутся в него, если вздумают подойти. Это чудо, а чудеса объяснять не надо.
– Хорошо.
Донесением лейтенанта командование осталось недовольно. Не испытал удовлетворения и сам лейтенант. Он почувствовал, что задета его личная честь, что он потерял лицо. Это ощущение только усилилось, когда непосредственный начальник сказал ему:
– Вы, офицер армии Небесного Императора, допустили, чтобы вас унизили в присутствии людей низшей расы. Что вы можете сказать в свое оправдание?
– Прошу простить меня, мой господин.
– Дело не во мне. Вы должны держать ответ перед своими предками.
– Я понял, мой господин!
– Он протянул руку к короткой сабле, висевшей у него на боку.
– Не спешите с этим – я хочу, чтобы вы сами все рассказали Кулаку Императора.
Кулак Императора – военный губернатор округа, на территории которого находились и Денвер, и Цитадель, выслушал рассказ лейтенанта так же неласково.
– Как вас угораздило вторгнуться в их святыню? Эти люди – как дети, они легко возбудимы. Ваши действия могут привести к гибели многих более достойных, чем вы. А нам придется опять истребить множество рабов, чтобы их проучить.
– Я совершил ошибку, мой господин.
– Несомненно. Можете идти. Лейтенант вышел, чтобы в самое ближайшее время отправиться в путь, – но не к семье, а к прародителям.
Кулак Императора повернулся к своему адъютанту.
– Служители этого культа, вероятно, обратятся к нам с жалобой.
Позаботьтесь о том, чтобы умиротворить их, и заверьте, что их богам ничто не грозит. Запишите все данные об этой секте и отдайте распоряжение ее не трогать. – Он вздохнул. – Ох, как мне надоели эти дикари с их лжебогами!
Но иначе нельзя: боги, которым поклоняются рабы, и их служители всегда выступают на стороне господ. Это закон природы.
– Воистину так, мой господин!
Ардмор очень обрадовался, когда Томас благополучно вернулся в Цитадель.
Как бы ни был он уверен, что Джефф способен выпутаться из самого трудного положения, как бы ни убеждал его Кэлхун. что защитный экран, если правильно с ним обращаться, может предохранить от любого оружия, какое только есть в распоряжении паназиатов, – Ардмор немало поволновался, пока Томас ходил подавать жалобу властям. В конце концов, паназиаты не поощряют местные религии, – они их только терпят.
– Добро пожаловать домой, приятель! – воскликнул он, хлопнув Томаса по спине. – Рад снова видеть вашу противную физиономию. Ну как?
Рассказывайте.
– Дайте мне сначала скинуть эту проклятую мантию. Сигарета есть? Вот чем плохо быть святым – они не курят.
– Есть, конечно. Вот, держите. Что-нибудь ели?
– Нет, и уже давно.
Ардмор снял трубку и позвонил на кухню.
– Алекс, принесите каких-нибудь деликатесов для лейтенанта Томаса! И скажите всем – они могут услышать, что он будет рассказывать, если заглянут ко мне в кабинет.
– Спросите, нет ли у него авокадо. Давно не ел экзотических фруктов. Переговорив с Хау, Ардмор сообщил:
– Говорит, что авокадо у него в морозильнике, но он сейчас разморозит парочку. Теперь рассказывайте. Что сказала Волку Красная Шапочка?
– Знаете, вы можете не поверить, командир, но все прошли на удивление гладко. Я добрался до города. подошел к первому же азиату-полицейскому, который попался навстречу, сошел с тротуара и благословил его – посох в левой руке, правая над головой. Никаких там смиренных поз, сложенных рук и склоненных голов! Потом я говорю: «Да пребудет с тобой мир! Пусть повелитель проводит своего слугу к наместнику Небесного Императора!» По-моему, он был не силен в английском и позвал на помощь еще одного плоскомордого. Этот по-английски немного понимал, и я еще раз сказал то же самое. Они пощебетали что-то между собой нараспев, а потом отвели меня во дворец к Кулаку Императора. Так и шли, вроде торжественной процессии – они по бокам, а я в середине и немного впереди.
– Это вы хорошо придумали, – одобрил Ардмор.
– Мне тоже так показалось. В общем, привели они меня туда, и я рассказал всю историю какому-то мелкому чиновнику. Результат был потрясающий: меня тут же повели к самому Кулаку.
– Ну да?
– Погодите, это еще не все. Я, правда, немного струхнул, но сказал себе: «Джефф, приятель, если покажешь им, что боишься, тебе отсюда живым не уйти». Я знаю, что перед чиновником такого ранга белому человеку полагается пасть на колени, но я этого делать не стал, а благословил его стоя в точности так же, как тех двоих. И это мне сошло с рук! Он посмотрел на меня и сказал: «Благодарю тебя за благословение, святой человек. Ты можешь подойти». Между прочим, прекрасно говорит по-английски. Ну, я довольно подробно рассказал ему, что тут у нас случилось, – официальную версию, конечно, – и он начал меня расспрашивать.
– О чем?
– Сначала спросил, признает ли моя религия власть Императора. Я заверил, что признает, что наши последователи обязаны подчиняться светским властям во всех светских делах, но что поклоняться наша вера велит только истинным богам и так, как мы привыкли. Потом я пустился в теологические рассуждения. Сказал, что все люди поклоняются единому Богу, но у него тысяча ипостасей. В своей небесной мудрости Бог представляется разным народам в разных ипостасях, потому что не подобьет слугам и повелителям поклоняться ему одинаково. Поэтому шесть его ипостасей – Мотаа, Шаам, Менс, Тамар, Бармак и Дис – отведены для белых люден, так же как Небесный Император та его ипостась, которой поклоняется раса повелителей.
– Ну и как он к этому отнесся?
– Кажется. решил, что это довольно удобное учение – для рабов. Он спросил, чем еще занимается наша церковь, кроме богослужений, и я сказал, что наше главное стремление – помогать бедным и больным. Это ему, по-моему, понравилось. Похоже, что раздача пособий на бедность доставляет нашим добрым повелителям порядочные хлопоты.
– Пособий? А разве они раздают какие-нибудь пособия?
– Ну, не совсем пособия. Но когда сгоняешь пленных в концлагерь, их нужно чем-то кормить. Экономика почти совсем разрушена, и наладить ее они еще не успели. Я думаю, они будут только приветствовать движение, которое хоть немного облегчит им заботу о пропитании рабов. – Хм-м-м… Ну и что дальше?
– Ничего особенного. Я заверил его, что наша вера запрещает нам, духовным пастырям, заниматься политикой, а он сказал, что нас трогать больше не будут, и отпустил меня. Я еще раз его благословил, повернулся и пошел восвояси.
– Похоже, тебе удалось его умаслить, – сказал Ардмор.
– Не знаю, командир. Этот старый прохвост умен, как Макиавелли.
Впрочем, нет, никакой он не прохвост, он настоящий государственный деятель.
Должен сказать, что он произвел на меня большое впечатление. Паназиаты вовсе не такие дураки – все-таки они завоевали и удерживают полмира, это сотни миллионов людей. Если они терпят местные религии, значит, считают, что это правильная политика. И пусть считают, нам только на руку, что у них такие умные и опытные чиновники.
– Вы, конечно, правы, мы, безусловно, не должны их недооценивать.
– Но я еще не кончил. Когда я выходил из дворца, меня опять взяли под караул два солдата и так от меня и не отходили. Я шел и шел себе, не обращая на них внимания. Идем мы мимо центрального рынка, а там стоят в очередях несколько сотен белых – пытаются купить какой-нибудь еды по своим продовольственным карточкам. И тут мне пришло в голову: дай-ка проверю, так ли уж я неприкосновенен. Я остановился, забрался на ящик и принялся говорить проповедь.
Ардмор присвистнул.
– Господи, Джефф, вы не должны были так рисковать!
– Но ведь надо было это выяснить, майор. К тому же я был почти уверен, что в самом худшем случае они меня только остановят, и все.
– Ну, пожалуй. Так или иначе, нам все равно приходится рисковать, тут ничего не поделаешь. Вполне может оказаться, что храбрость – самая лучшая политика. Простите, я вас перебил. И что было дальше?
– Сначала мои конвоиры обалдели от неожиданности и не знали, что делать. Я продолжал, а сам время от времени на них поглядывал. Скоро к ним подошел еще один, видимо, старший по званию, они посовещались, и он куда-то ушел. Минут через пять снова появился, встал и смотрит, как я разглагольствую. Я решил, что он ходил звонить куда следует и ему велели меня не трогать.
– А как реагировали люди?
– По-моему, больше всего их поразило то, что белый человек у всех на глазах нарушает установленные правила и это ему сходит с рук. Много говорить я не стал, а только твердил, что «грядет Учитель», и всячески разукрашивал эту тему разными красивыми словами. Говорил, что они должны быть паиньками и не бояться, ибо Учитель грядет, чтобы накормить голодных, исцелить больных и утешить страждущих.
– Хм-м-м… Значит, вы надавали обещаний, и нам теперь придется их выполнять.
– Я как раз к этому подхожу, командир. Мне кажется, мы должны срочно открыть в Денвере свой филиал.
– У нас слишком мало людей, чтобы открывать филиалы.
– Разве? Не хотел бы с вами спорить, только я не представляю себе, как мы сможем навербовать себе последователей, если не отправимся к ним сами.
Сейчас они вполне к этому готовы: будьте уверены, что каждый белый человек в Денвере уже слышал про старика с нимбом – не забудьте про нимб, командир!
– который говорил проповедь на рынке, и азиаты его не трогали. Да они будут сбегаться к нам толпами!
– Может быть, вы и правы.
– Думаю, что прав. Согласен, мы не можем послать туда никого из основного персонала Цитадели. Но вот что можно сделать. Мы с Алексом пойдем в город. подыщем подходящее здание и начнем службы. На первых порах можно будет обходиться излучателями, вмонтированными в посохи, а потом Шир отделает нам интерьер и установит стационарный излучатель в алтаре. Как только дело наладится, я оставлю там Алекса – и он станет нашим миссионером в Денвере.
Пока Ардмор беседовал с Томасом, в кабинете понемногу собрались все остальные. Ардмор повернулся к Алексу Хау.
– Что вы на это скажете. Хау? Сможете изображать из себя священника, говорить проповеди, организовывать благотворительность и все такое?
Горец ответил не сразу.
– Я думаю, майор, мне бы лучше остаться при прежнем занятии.
– Да тут нет ничего трудного, – настаивал Ардмор. – Проповеди для вас можем писать мы с Томасом. Все, что от вас потребуется. – это не болтать лишнего, глядеть в оба и всех подходящих людей заманивать сюда для вербовки.
– Дело не в проповедях, майор. Проповедь я сказать могу, когда-то в молодости сам был проповедником. Но только мне совесть не позволит распространять эту липовую религию. Я знаю, цель у вас благородная, и я согласился быть с вами. но лучше уж я останусь при кухне.
Ардмор задумался, а потом очень серьезно ответил.
– Алекс, я, кажется, вас понимаю. Я никого не хочу заставлять действовать против совести. Мы бы не пошли на то, чтобы создавать видимость церкви, если бы могли сражаться за Соединенные Штаты как-нибудь иначе.
Неужели ваша вера запрещает вам сражаться за свою страну?
– Нет, не запрещает.
– Главной вашей обязанностью в качестве священника будет помогать беспомощным людям. Неужели это не соответствует вашей вере?
– Конечно, соответствует. Потому-то я и не могу это делать во имя ложного бога.
– Но разве это ложный бог? Или вы считаете, что Господу не все равно, каким именем вы его называете, если вы делаете то, что ему угодно? Имейте в виду, – добавил он поспешно, – я не говорю, что этот так называемый храм, который мы тут построили, можно считать храмом истинного Бога. Но разве то, что вы чувствуете в своем сердце, когда поклоняетесь Богу, не важнее, чем слова и обряды, которыми вы при этом пользуетесь?
Да, это займет немало времени – может быть, больше, чем присоединение Индии. Он с грустью вздохнул. Сегодня пришло письмо из дома – главная жена пишет, что вторая жена подарила ему сына. Что делать – подать заявление о зачислении в колонисты, чтобы можно было вызвать сюда семью, или же молить богов, чтобы его наконец отпустили в увольнение?
Но такие мысли не подобают человеку, который служит Небесному Императору! Он повторил про себя Семь Принципов Воинствующей Расы и показал пилоту на ровное место среди гор, куда можно приземлиться.
Вблизи здание выглядело еще внушительнее: огромный, сплошной кубический объем с длиной ребра не меньше шестидесяти метров. Стена, обращенная к нему, светилась чистым изумрудно-зеленым светом, хотя вечернее солнце находилось по другую сторону здания. Видна была и часть правой боковой стены – она горела золотистым цветом.
Из вертолета высадилось отделение солдат, а за ним – проводник из горцев, которого они взяли с собой в этот вылет. Лейтенант спросил его по-английски:
– Ты видел раньше это здание?
– Нет, повелитель.
– Почему?
– Я в этих местах никогда не был.
Вполне возможно, что он лжет, но карать его нет никакого смысла, и лейтенант решил не обращать внимания.
– Иди впереди.
Они с трудом поднялись по крутому склону до того места, где начиналась ведущая к кубу широкая лестница, еще шире, чем сам куб. Прежде чем вступить на нее, лейтенант некоторое время колебался. Он ощущал какое-то легкое беспокойство, непонятную тревогу, как будто некий внутренний голос предупреждал его о неведомой опасности.
Когда лейтенант поставил ногу на нижнюю ступень, над ущельем прокатился глубокий, чистый музыкальный звук. Ощущение тревоги усилилось и перешло в безотчетный ужас. Видно было, что ужас передался и солдатам. Лейтенант решительно шагнул на следующую ступень, и снова в горах раздался звук, такой же чистый, но другого тона.
Лейтенант упорно поднимался по бесконечной лестнице, солдаты следовали за ним. Каждый их нелегкий шаг – нелегкий, потому что ступени были чуть выше и чуть шире, чем нужно, – сопровождали медленные, грозные, трагические ноты. И чем ближе было здание, тем сильнее становилось ощущение надвигающейся катастрофы и неизбежной гибели.
Когда лейтенант уже приближался к верхней площадке, медленно распахнулись обе створки огромной двери. В открывшемся проеме стоял человек в изумрудно-зеленой мантии до самой земли. Белые волосы и ниспадающая борода обрамляли лицо, исполненное достоинства и доброты. Старец величественно двинулся вперед и подошел к краю площадки в тот самый момент, когда лейтенант поднялся на последнюю ступень. Лейтенант с изумлением увидел, что вокруг головы старца висит в воздухе мерцающий нимб. Он еще не успел подумать, что это может означать, как старец благословляющим жестом поднял правую руку и заговорил:
– Да пребудет с тобой мир!
Его слова сбылись! Безотчетный страх, который ощущал лейтенант, исчез, как будто кто-то повернул выключатель. Он почувствовал огромное облегчение и вдруг понял, что этот человек низшей расы – видимо, жрец – вызывает у него теплое чувство, какое подобает испытывать только к равному. Он поспешно повторил про себя инструкцию по общению с жрецами низших религий.
– Что это за место, святой человек?
– Ты стоишь на пороге храма Мотаа, Владыки Владык и Господа Всего Сущего!
– Мотаа? Хм… Лейтенант не мог припомнить бога с таким именем, но это не имело значения. У этих бледнолицых существ тысячи странных богов. «Есть три вещи, необходимые рабу: еда, работа и его боги. Из них только одной нельзя его лишать – богов, иначе он может взбунтоваться», – гласили Правила управления.
– Кто ты такой?
– Я смиренный священнослужитель. Первый Слуга Шаама, Властелина Мира.
– Шаама? Ты, кажется, сказал, что твоего бога зовут Мотаа?
– Мы служим Владыке Мотаа в шести из тысячи его ипостасей. Вы служите ему по-своему. Даже Небесный Император служит ему по-своему. Я – слуга Властелина Мира.
«Это уже что-то похожее на оскорбление величества. если не на кощунство, – подумал лейтенант. – Впрочем, бывает, что у богов много имен, а этот туземец, кажется, безобиден».
– Хорошо, святой старик. Небесный Император разрешает тебе служить твоему богу так, как ты считаешь нужным, но я должен осмотреть храм именем Империи. Отойди в сторону.
Старец не двинулся с места и ответил с сожалением в голосе:
– Прости меня, повелитель, но это невозможно.
– Это мой долг. Отойди в сторону!
– Ну пожалуйста, повелитель, умоляю тебя! Тебе нельзя входить в храм.
В этой своей ипостаси Мотаа – Бог белых людей. Иди в ваш храм, но в этот тебе входить нельзя. Все, кроме последователей Шаама, караются за это смертью.
– Ты мне угрожаешь?
– Нет, повелитель, нет, – мы служим Императору, как нам велит наша вера. Но это запрещено самим Владыкой Мотаа. Я не смогу спасти тебя, если ты нарушишь запрет.
– Именем Небесного Императора – дай мне дорогу!
Лейтенант уверенно зашагал по широкой террасе к двери храма, за ним с топотом шли солдаты. Его снова охватил панический ужас, который усиливался по мере приближения к огромной двери. У него сжалось сердце, он чувствовал непреодолимое желание бежать куда глаза глядят. Только воспитанное долгой муштрой мужество, граничащее с фатализмом, заставляло его идти дальше.
Сквозь открытую дверь он увидел гигантский пустой зал, а в дальнем его конце – высокий алтарь. который тем не менее казался в этом огромном помещении крохотным. Каждая из стен зала светилась своим цветом: красным, голубым, зеленым и золотистым. Потолок был абсолютно, безупречно белым, а пол – столь же абсолютно черным. «Нечего бояться, – сказал он себе. Этот непонятный ужас – слабость, недостойная воина».
Лейтенант шагнул через порог. В то же мгновение он ощутил головокружение, приступ дикого ужаса и упал без сознания. Та же участь постигла и солдат, которые двинулись за ним.
Из– за угла выскочил Ардмор.
– Прекрасно, Джефф! – воскликнул он. – Вам бы на сцене выступать!
Старый священник облегченно вздохнул.
– Спасибо, командир. А что дальше?
– Подумаем, время есть.
Ардмор повернулся к алтарю и крикнул:
– Шир!
– Да, сэр?
– Выключи генератор! – И добавил, обращаясь к Томасу: – От этого проклятого инфразвука у меня самого по спине мурашки ползают, хоть я и знаю, в чем дело. Интересно, что чувствовал этот наш приятель?
– По-моему, ему было очень не по себе. Я не ожидал, что он сможет дойти до двери.
– Ничего удивительного. Даже я чуть не завыл, как пес на луну, а ведь это я велел включить генератор. Самый верный способ получить нервное расстройство – когда путаешься сам не знаешь чего. Ну хорошо, мы поймали медведя за хвост. Что теперь с ним делать?
– А как быть с этим? – Томас кивнул в сторону горца, который все еще стоял на одной из верхних ступеней гигантской лестницы.
– Ах да! Эй вы, идите сюда! – позвал его Ардмор. Человек не двинулся с места, и Ардмор добавил: – Да мы же белые люди, черт возьми! Вы что, не видите?
– Вижу, – ответил горец, – только что-то мне это не нравится.
Тем не менее он медленно приблизился к ним.
– Это маленький сюрприз для наших желтолицых друзей, – сказал Ардмор.
– А вам теперь все равно деваться некуда. Остаетесь с нами?
К этому времени на площадке собрался весь гарнизон Цитадели. Горец посмотрел на них.
– Похоже, выбирать не приходится.
– Пожалуй, но мы предпочли бы, чтобы вы согласились добровольно.
Горец перекатил во рту табачную жвачку на другую сторону, оглядел безупречно чистую площадку в поисках места, куда бы сплюнуть, не нашел и ответил:
– А что вы затеяли?
– Заговор против наших азиатских повелителей. Хотим задать им жару.
Проводник еще раз оглядел собравшихся, неожиданно протянул руку и сказал:
– Согласен.
– Вот и хорошо, – отозвался Ардмор, пожимая ему руку. – Как вас зовут?
– Хау. Александр Гамильтон Хау. Короче – Алекс.
– Хорошо, Алекс. Что вы умеете делать? Готовить можете?
– Немного могу.
– Хорошо. – Ардмор повернулся к Грэхему. – Вот вам и помощник на первое время. Я с ним потом еще поговорю. Теперь вот что. Джефф, вы не обратили внимания, что один из этих орангутангов что-то уж очень медленно падал?
– Возможно. А что?
– Вот этот, да? – Он дотронулся ногой до одной из распростертых фигур.
– Кажется.
– Надо с ним разобраться до того, как мы приведем их в чувство. Если бы он был монголоид, ему следовало бы отдать концы быстрее. Доктор Брукс, не проверите ли вы рефлексы у этого парня? И не слишком с ним церемоньтесь.
После нескольких манипуляций, произведенных Бруксом. стало очевидно, что солдат в сознании. Ардмор нагнулся и сильно нажал пальцем на нерв у него за ухом. Солдат привстал на колени, корчась от боли.
– Ну, приятель, рассказывай, в чем дело. Солдат молчал, бесстрастно глядя на него. Ардмор внимательно всмотрелся ему в лицо и, повернувшись к остальным спиной, чтобы они не видели, сделал быстрый жест рукой.
– Так бы сразу и говорили, – отозвался солдат.
– Маскировка, надо сказать, отличная, – восхищенно заметил Ардмор. Ваше имя и звание?
– Немного татуировки плюс пластическая операция, – сказал солдат. Я Даунер. капитан армии Соединенных Штатов. – Я майор Ардмор.
– Рад с вами познакомиться, майор. – Они обменялись рукопожатием. В самом деле, очень рад. А то я болтаюсь с ними уже не первый месяц и никак не могу найти какое-нибудь начальство.
– Что ж, вы нам очень пригодитесь, людей нам не хватает..Мы поговорим позже, а пока у меня срочные дела. – Ардмор повернулся к своим товарищам.
– По местам, джентльмены. Начинаем второй акт. Проверьте свой грим. Уилки, отведите куда-нибудь Хау и Даунера. чтобы их не было видно. Будем приводить в чувство Наших сонливых гостей.
Даунер дотронулся до локтя Ардмора.
– Минутку, майор. Я не знаю, что вы замышляете, но так или иначе – вы не думаете, что мне надо бы остаться в прежней роли?
– Что? Хм-м-м… Пожалуй, в этом что-то есть. А вы не против?
– Нет, если только это нужно, – рассудительно ответил Даунер.
– Нужно. Томас, идите сюда.
Посовещавшись, они договорились, что свои донесения Даунер будет передавать через бродяг. Ардмор быстро ввел его в курс дела – ровно настолько, насколько это было нужно.
– Ну что ж, желаю удачи, – закончил он. – Ложитесь снова и притворитесь мертвым, а мы начнем воскрешать ваших друзей.
Увидев, что лежавший неподвижно лейтенант приоткрыл глаза, Томас с Ардмором и Кэлхуном подошли к нему.
– Хвала Господу! – провозгласил Томас. – повелитель жив!
Лейтенант растерянно посмотрел вокруг, потряс головой и схватился за пистолет. Ардмор, выглядевший очень внушительно в красном облачении Диса, Властелина Смерти, предостерегающе поднял руку.
– Осторожнее, повелитель, умоляю! Дис услышал молитву и воскресил тебя. Не разгневай его еще раз!
– Что случилось? – спросил азиат после некоторого колебания.
– Владыка Мотаа повелел Дису, Властелину Смерти, призвать тебя к себе.
Мы вознесли молитвы Тамар, Властительнице Милосердия, чтобы она за тебя заступилась. – Он показал в сторону открытой двери храма, где перед алтарем стояли на коленях Уилки, Грэхем и Брукс, тоже в священнических облачениях.
– К счастью, она услышала нашу молитву. Иди с миром!
В этот момент Шир, сидевший за пультом, усилил мощность инфразвука.
Снова ощутив непонятный страх, озадаченный лейтенант счел за лучшее пойти на попятный. Он построил солдат, и они начали спускаться по широким ступеням, сопровождаемые неумолимые торжественными звуками органа.
– Ну вот, – сказал Ардмор, когда они скрылись из вида, – в первом раунде победила вера. Томас, я хочу, чтобы вы сейчас же отправились в город.
– Да?
– В полном облачении и убранстве. Разыщите коменданта округа и подайте официальную жалобу на лейтенанта такого-то, который злонамеренно осквернил нашу святыню, чем навлек на себя гнев богов, и мы умоляем заверить нас, что это не повторится. Изображайте справедливое возмущение, но демонстрируйте всякое почтение к светским властям.
– Я высоко ценю ваше доверие, – саркастически отозвался Томас.
Ардмор усмехнулся.
– Понимаю, задание нелегкое, но от этого многое зависит. Если мы сумеем воспользоваться их же собственными обычаями и правилами, чтобы теперь же установить прецедент и придать нашей церкви законный статус, полдела будет сделано.
– А что если они потребуют мою регистрационную карточку?
– Если будете держаться достаточно высокомерно, им это и в голову не придет. Главное – побольше нахальства. Они должны привыкнуть к мысли, что, если человек в мантии и с нимбом над головой, – значит, никаких документов ему не требуется. Потом это нам будет очень на руку.
– Ладно, попробую. Только я ничего не обещаю.
– Думая, справитесь. Во всяком случае, ничего плохого с вами случиться не может – вы для этого прекрасно экипированы. Не выключайте защитный экран, пока кто-нибудь есть поблизости. Не пытайтесь объяснять им, что это такое, пусть упрутся в него, если вздумают подойти. Это чудо, а чудеса объяснять не надо.
– Хорошо.
Донесением лейтенанта командование осталось недовольно. Не испытал удовлетворения и сам лейтенант. Он почувствовал, что задета его личная честь, что он потерял лицо. Это ощущение только усилилось, когда непосредственный начальник сказал ему:
– Вы, офицер армии Небесного Императора, допустили, чтобы вас унизили в присутствии людей низшей расы. Что вы можете сказать в свое оправдание?
– Прошу простить меня, мой господин.
– Дело не во мне. Вы должны держать ответ перед своими предками.
– Я понял, мой господин!
– Он протянул руку к короткой сабле, висевшей у него на боку.
– Не спешите с этим – я хочу, чтобы вы сами все рассказали Кулаку Императора.
Кулак Императора – военный губернатор округа, на территории которого находились и Денвер, и Цитадель, выслушал рассказ лейтенанта так же неласково.
– Как вас угораздило вторгнуться в их святыню? Эти люди – как дети, они легко возбудимы. Ваши действия могут привести к гибели многих более достойных, чем вы. А нам придется опять истребить множество рабов, чтобы их проучить.
– Я совершил ошибку, мой господин.
– Несомненно. Можете идти. Лейтенант вышел, чтобы в самое ближайшее время отправиться в путь, – но не к семье, а к прародителям.
Кулак Императора повернулся к своему адъютанту.
– Служители этого культа, вероятно, обратятся к нам с жалобой.
Позаботьтесь о том, чтобы умиротворить их, и заверьте, что их богам ничто не грозит. Запишите все данные об этой секте и отдайте распоряжение ее не трогать. – Он вздохнул. – Ох, как мне надоели эти дикари с их лжебогами!
Но иначе нельзя: боги, которым поклоняются рабы, и их служители всегда выступают на стороне господ. Это закон природы.
– Воистину так, мой господин!
Ардмор очень обрадовался, когда Томас благополучно вернулся в Цитадель.
Как бы ни был он уверен, что Джефф способен выпутаться из самого трудного положения, как бы ни убеждал его Кэлхун. что защитный экран, если правильно с ним обращаться, может предохранить от любого оружия, какое только есть в распоряжении паназиатов, – Ардмор немало поволновался, пока Томас ходил подавать жалобу властям. В конце концов, паназиаты не поощряют местные религии, – они их только терпят.
– Добро пожаловать домой, приятель! – воскликнул он, хлопнув Томаса по спине. – Рад снова видеть вашу противную физиономию. Ну как?
Рассказывайте.
– Дайте мне сначала скинуть эту проклятую мантию. Сигарета есть? Вот чем плохо быть святым – они не курят.
– Есть, конечно. Вот, держите. Что-нибудь ели?
– Нет, и уже давно.
Ардмор снял трубку и позвонил на кухню.
– Алекс, принесите каких-нибудь деликатесов для лейтенанта Томаса! И скажите всем – они могут услышать, что он будет рассказывать, если заглянут ко мне в кабинет.
– Спросите, нет ли у него авокадо. Давно не ел экзотических фруктов. Переговорив с Хау, Ардмор сообщил:
– Говорит, что авокадо у него в морозильнике, но он сейчас разморозит парочку. Теперь рассказывайте. Что сказала Волку Красная Шапочка?
– Знаете, вы можете не поверить, командир, но все прошли на удивление гладко. Я добрался до города. подошел к первому же азиату-полицейскому, который попался навстречу, сошел с тротуара и благословил его – посох в левой руке, правая над головой. Никаких там смиренных поз, сложенных рук и склоненных голов! Потом я говорю: «Да пребудет с тобой мир! Пусть повелитель проводит своего слугу к наместнику Небесного Императора!» По-моему, он был не силен в английском и позвал на помощь еще одного плоскомордого. Этот по-английски немного понимал, и я еще раз сказал то же самое. Они пощебетали что-то между собой нараспев, а потом отвели меня во дворец к Кулаку Императора. Так и шли, вроде торжественной процессии – они по бокам, а я в середине и немного впереди.
– Это вы хорошо придумали, – одобрил Ардмор.
– Мне тоже так показалось. В общем, привели они меня туда, и я рассказал всю историю какому-то мелкому чиновнику. Результат был потрясающий: меня тут же повели к самому Кулаку.
– Ну да?
– Погодите, это еще не все. Я, правда, немного струхнул, но сказал себе: «Джефф, приятель, если покажешь им, что боишься, тебе отсюда живым не уйти». Я знаю, что перед чиновником такого ранга белому человеку полагается пасть на колени, но я этого делать не стал, а благословил его стоя в точности так же, как тех двоих. И это мне сошло с рук! Он посмотрел на меня и сказал: «Благодарю тебя за благословение, святой человек. Ты можешь подойти». Между прочим, прекрасно говорит по-английски. Ну, я довольно подробно рассказал ему, что тут у нас случилось, – официальную версию, конечно, – и он начал меня расспрашивать.
– О чем?
– Сначала спросил, признает ли моя религия власть Императора. Я заверил, что признает, что наши последователи обязаны подчиняться светским властям во всех светских делах, но что поклоняться наша вера велит только истинным богам и так, как мы привыкли. Потом я пустился в теологические рассуждения. Сказал, что все люди поклоняются единому Богу, но у него тысяча ипостасей. В своей небесной мудрости Бог представляется разным народам в разных ипостасях, потому что не подобьет слугам и повелителям поклоняться ему одинаково. Поэтому шесть его ипостасей – Мотаа, Шаам, Менс, Тамар, Бармак и Дис – отведены для белых люден, так же как Небесный Император та его ипостась, которой поклоняется раса повелителей.
– Ну и как он к этому отнесся?
– Кажется. решил, что это довольно удобное учение – для рабов. Он спросил, чем еще занимается наша церковь, кроме богослужений, и я сказал, что наше главное стремление – помогать бедным и больным. Это ему, по-моему, понравилось. Похоже, что раздача пособий на бедность доставляет нашим добрым повелителям порядочные хлопоты.
– Пособий? А разве они раздают какие-нибудь пособия?
– Ну, не совсем пособия. Но когда сгоняешь пленных в концлагерь, их нужно чем-то кормить. Экономика почти совсем разрушена, и наладить ее они еще не успели. Я думаю, они будут только приветствовать движение, которое хоть немного облегчит им заботу о пропитании рабов. – Хм-м-м… Ну и что дальше?
– Ничего особенного. Я заверил его, что наша вера запрещает нам, духовным пастырям, заниматься политикой, а он сказал, что нас трогать больше не будут, и отпустил меня. Я еще раз его благословил, повернулся и пошел восвояси.
– Похоже, тебе удалось его умаслить, – сказал Ардмор.
– Не знаю, командир. Этот старый прохвост умен, как Макиавелли.
Впрочем, нет, никакой он не прохвост, он настоящий государственный деятель.
Должен сказать, что он произвел на меня большое впечатление. Паназиаты вовсе не такие дураки – все-таки они завоевали и удерживают полмира, это сотни миллионов людей. Если они терпят местные религии, значит, считают, что это правильная политика. И пусть считают, нам только на руку, что у них такие умные и опытные чиновники.
– Вы, конечно, правы, мы, безусловно, не должны их недооценивать.
– Но я еще не кончил. Когда я выходил из дворца, меня опять взяли под караул два солдата и так от меня и не отходили. Я шел и шел себе, не обращая на них внимания. Идем мы мимо центрального рынка, а там стоят в очередях несколько сотен белых – пытаются купить какой-нибудь еды по своим продовольственным карточкам. И тут мне пришло в голову: дай-ка проверю, так ли уж я неприкосновенен. Я остановился, забрался на ящик и принялся говорить проповедь.
Ардмор присвистнул.
– Господи, Джефф, вы не должны были так рисковать!
– Но ведь надо было это выяснить, майор. К тому же я был почти уверен, что в самом худшем случае они меня только остановят, и все.
– Ну, пожалуй. Так или иначе, нам все равно приходится рисковать, тут ничего не поделаешь. Вполне может оказаться, что храбрость – самая лучшая политика. Простите, я вас перебил. И что было дальше?
– Сначала мои конвоиры обалдели от неожиданности и не знали, что делать. Я продолжал, а сам время от времени на них поглядывал. Скоро к ним подошел еще один, видимо, старший по званию, они посовещались, и он куда-то ушел. Минут через пять снова появился, встал и смотрит, как я разглагольствую. Я решил, что он ходил звонить куда следует и ему велели меня не трогать.
– А как реагировали люди?
– По-моему, больше всего их поразило то, что белый человек у всех на глазах нарушает установленные правила и это ему сходит с рук. Много говорить я не стал, а только твердил, что «грядет Учитель», и всячески разукрашивал эту тему разными красивыми словами. Говорил, что они должны быть паиньками и не бояться, ибо Учитель грядет, чтобы накормить голодных, исцелить больных и утешить страждущих.
– Хм-м-м… Значит, вы надавали обещаний, и нам теперь придется их выполнять.
– Я как раз к этому подхожу, командир. Мне кажется, мы должны срочно открыть в Денвере свой филиал.
– У нас слишком мало людей, чтобы открывать филиалы.
– Разве? Не хотел бы с вами спорить, только я не представляю себе, как мы сможем навербовать себе последователей, если не отправимся к ним сами.
Сейчас они вполне к этому готовы: будьте уверены, что каждый белый человек в Денвере уже слышал про старика с нимбом – не забудьте про нимб, командир!
– который говорил проповедь на рынке, и азиаты его не трогали. Да они будут сбегаться к нам толпами!
– Может быть, вы и правы.
– Думаю, что прав. Согласен, мы не можем послать туда никого из основного персонала Цитадели. Но вот что можно сделать. Мы с Алексом пойдем в город. подыщем подходящее здание и начнем службы. На первых порах можно будет обходиться излучателями, вмонтированными в посохи, а потом Шир отделает нам интерьер и установит стационарный излучатель в алтаре. Как только дело наладится, я оставлю там Алекса – и он станет нашим миссионером в Денвере.
Пока Ардмор беседовал с Томасом, в кабинете понемногу собрались все остальные. Ардмор повернулся к Алексу Хау.
– Что вы на это скажете. Хау? Сможете изображать из себя священника, говорить проповеди, организовывать благотворительность и все такое?
Горец ответил не сразу.
– Я думаю, майор, мне бы лучше остаться при прежнем занятии.
– Да тут нет ничего трудного, – настаивал Ардмор. – Проповеди для вас можем писать мы с Томасом. Все, что от вас потребуется. – это не болтать лишнего, глядеть в оба и всех подходящих людей заманивать сюда для вербовки.
– Дело не в проповедях, майор. Проповедь я сказать могу, когда-то в молодости сам был проповедником. Но только мне совесть не позволит распространять эту липовую религию. Я знаю, цель у вас благородная, и я согласился быть с вами. но лучше уж я останусь при кухне.
Ардмор задумался, а потом очень серьезно ответил.
– Алекс, я, кажется, вас понимаю. Я никого не хочу заставлять действовать против совести. Мы бы не пошли на то, чтобы создавать видимость церкви, если бы могли сражаться за Соединенные Штаты как-нибудь иначе.
Неужели ваша вера запрещает вам сражаться за свою страну?
– Нет, не запрещает.
– Главной вашей обязанностью в качестве священника будет помогать беспомощным людям. Неужели это не соответствует вашей вере?
– Конечно, соответствует. Потому-то я и не могу это делать во имя ложного бога.
– Но разве это ложный бог? Или вы считаете, что Господу не все равно, каким именем вы его называете, если вы делаете то, что ему угодно? Имейте в виду, – добавил он поспешно, – я не говорю, что этот так называемый храм, который мы тут построили, можно считать храмом истинного Бога. Но разве то, что вы чувствуете в своем сердце, когда поклоняетесь Богу, не важнее, чем слова и обряды, которыми вы при этом пользуетесь?