Страница:
И действительно: впереди, ниже уровня дорога, возникло слабое бледно-желтое свечение. Это были огни прожекторов по другую сторону Стены. Дорога пошла на спуск. Том вглядывался в темноту, надеясь увидеть свет автомобильных фар, но мрак был полным, только в том направлении, где по плану Петера должна была находиться деревня, едва мерцали два огонька — вероятно, от фонарей, освещавших деревенскую улицу. Петер вел машину на минимальной скорости. Было похоже, что похитители еще не прибыли на место.
— Я еду так медленно, потому что дорога проселочная, — снова заговорил Петер. — Скоро слева должна показаться эта «лагерхалле» — сторожка с навесом. А вот и она.
Том различил низкое длинное сооружение. Со стороны дороги Стена отсутствовала. Справа от сторожки в поле виднелись загоны для скота. Петер остановил машину.
— Ну, давайте, — сказал он. — Идите и поставьте чемодан у задней стены, а потом дадим задний ход, а то мне тут не развернуться.
— Действуйте, — отозвался Том, берясь за ручку дверцы. — Развернетесь — и уезжайте, а я останусь. Не беспокойтесь, обратно я и сам доберусь.
— Что значит — «останусь»?
— То и значит. У меня появилась блестящая идея.
— Уж не хочешь ли ты с ними встретиться? Может, думаешь ввязаться в драку? Не валяй дурака! — От волнения Петер перешел на «ты», и руки, державшие руль, сжались сами собой.
— Я знаю, у тебя есть револьвер, — сказал Том по-английски. — Одолжи мне его, пожалуйста.
— Конечно, бери. Только я тоже могу не уезжать сразу, мало ли что...
Петер открыл «бардачок», достал оттуда завернутое в тряпицу оружие и, передавая его Тому, предупредил:
— Он заряжен. В магазине — шесть патронов. Вот тут спусковой крючок.
Том взял его.
— Спасибо.
Револьвер был небольшой и довольно легкий но, судя по всему, далеко не игрушечный. Том положил его в правый карман пиджака и взглянул на часы. Три сорок три. Он заметил, что и Петер тревожно посмотрел на стрелки часов — у него они показывали одной минутой больше.
— Том, послушай меня. Видишь вон там, справа, небольшой пригорок? Там, возле церкви, я тебя буду ждать. Фары погашу. — Петер говорил твердо, словно ему надоело подчиняться и он решил принять командование на себя.
— Не жди. Ты сам сказал, что по этой Крюгердамм ходит ночной автобус, — сказал Том и вышел из машины.
— Я сказал про автобус просто так и совсем не для того, чтобы ты вздумал им воспользоваться, — зашептал Петер. — Только не стреляй, иначе они тебя точно убьют. Вот, держи! — Он протянул Тому свой фонарик.
— Спасибо, друг, — отозвался Том. Он бесшумно прикрыл за собой дверцу и двинулся к навесу. С запоздалым раскаянием он подумал о том, что, лишив Петера оружия и фонарика, оставил его незащищенным.
Зайдя за угол сторожки, он выключил фонарик и на прощанье махнул Петеру рукой, хотя вряд ли тот мог увидеть в темноте этот жест. Том видел, как он медленно развернул машину и на малой скорости, поскольку дорога была неровная, двинулся вперед, однако, достигнув Альт-Любарс, свернул влево — прямо к деревне. Это означало, что Петер решил ждать его.
Небо стало мало-помалу светлеть, но внизу было темно, и редкие деревенские фонари еще не погасли. Том услышал отдаленный собачий лай и ощутил неприятный холодок: он догадался, что это лают за Стеной сторожевые немецкие овчарки. Голоса собак звучали довольно мирно, возможно, они просто переговаривались между собой, бегая вдоль Стены на поводках, которые скользили по проволоке. Том отвел глаза от призрачного отраженного свечения прожекторов и прислушался. Он ожидал услышать шум машины, надеясь, что, кто бы ни был послан за деньгами, он не появится со стороны поля.
Он поставил чемодан на пол, придвинул его к самым ногам, достал револьвер и снял с предохранителя, после чего снова положил его в карман. Тишина. Безмолвие было абсолютным, и Том подумал, что если бы за стеной кто-то притаился, то было бы слышно, как тот дышит. Он коснулся стенки рукой. Деревянные некрашеные доски уже потрескались от старости.
«Чего я, собственно, добиваюсь? — подумал он. — Зачем я здесь остался?» Чтобы еще раз взглянуть на похитителей? Так в темноте их все равно не разглядишь. Затем, чтобы испугать их и сберечь деньги? Вот уж нет! Чтобы спасти Фрэнка? Тоже нет, потому что его поступок скорее может навлечь на Фрэнка беду. Надо наконец признаться хоть самому себе: он их ненавидит, этих киднепперов, и горит желанием им отомстить. Том понимал, что это противоречит всякой логике, потому что он один, а их может оказаться несколько человек, и тем не менее он здесь — подставляет себя под пули, причем его убийцам будет очень легко скрыться с места преступления.
Внезапно до него донесся шум мотора. Звук шел от Альт-Любарс. Может, это Петер решил уехать? Нет, машина, урча, приближалась, и Тому уже был виден свет фар. Автомобиль полз по немощеной дороге, ныряя и подскакивая на ухабах. Ярдах в десяти от сторожки машина остановилась. Тому показалось, что она вишневого цвета. Он прижался к стене и осторожно выглянул из-за угла, поскольку свет фар не достигал строения.
Задняя боковая дверца отворилась, и показалась фигура человека. Фары погасли, и человек зажег ручной фонарик. Это был коренастый мужчина. Он держался уверенно и замедлил шаг только тогда, когда свернул с дороги и пошел по полю, затем остановился, обернулся назад и махнул рукой, видимо давая знать оставшимся в машине, что все в порядке. Тому только оставалось гадать, сколько там еще человек. Похоже, что не меньше двух, поскольку этот вылез с заднего сиденья.
Человек с фонариком приближался медленно и осторожно. На ходу он сунул руку в карман и что-то достал — очевидно, это был револьвер. Он подходил с правой стороны и направлялся к задней стене сторожки. Рипли стиснул в руках ручку чемодана и, едва человек обогнул угол и ступил под навес, размахнулся и со всей силой ударил его чемоданом по голове. Удар был негромким, но достаточно сильным, потому что человек покачнулся и начал падать, при этом стукнувшись затылком об стену. Том тут же нанес ему еще один удар. Ориентируясь на белый воротник рубашки, поверх которой был надет черный свитер, Том ударил его и в третий раз — теперь уже рукоятью револьвера. Человек не издал ни звука, не пошевелился. Рядом с ним на полу лежал зажженный фонарик.
— Попался? Свинья паршивая! — заорал по-немецки Том и дважды пальнул в воздух. Потом он выкрикнул что-то еще, громко выругался и несколько раз ударил ногой по дощатой стене. Том сам не узнавал своего голоса — настолько истерически он звучал. Из-за Стены послышался возбужденный лай собак.
Раздался резкий стук захлопнувшейся дверцы, и Том вздрогнул, как будто в него выстрелили. Он выглянул из-за угла как раз вовремя, чтобы увидеть, как человек за рулем убрал ногу и закрыл переднюю дверь. Темная машина без огней дала задний ход, прошла по грязному проулку, выехала на Альт-Любарс и уже с включенными фарами, наращивая скорость, стала уходить в сторону шоссе.
Выходит, похитители решили бросить своего товарища. В данный момент они могли позволить себе не думать ни о сообщнике, ни об упущенных (пока) деньгах, потому что главный козырь — Фрэнк — все еще оставался у них в руках. Вероятно, они решили, что это полицейская засада и никаких денег никто и не думал привозить. Том хватал ртом воздух, как будто только что участвовал в рукопашной схватке. Он поставил револьвер на предохранитель, убрал оружие и, подобрав фонарь, осветил лежавшего на земле человека. Весь его левый висок был залит кровью и, очевидно, проломлен. Тому показалось, что это тот же самый тип итальянского происхождения, которого он видел в Грюнвальдском лесу, только у этого почему-то не было усов. «Пожалуй, надо его обыскать», — подумал Том. Задний карман брюк оказался пустым, зато из левого переднего Том не без труда извлек коробку со спичками, немного мелочи и небольшой ключ, по виду напоминавший ключ от квартиры. Быстро, не давая себе времени на раздумье, Том сунул ключ к себе в карман. Он избегал смотреть на залитое кровью лицо. Тому казалось, что вот-вот ему станет плохо. Правый карман тоже был пуст. Том подобрал лежавший рядом с рукой револьвер, запихнул его в чемодан с деньгами, затем погасил фонарик, обтер его о брюки и положил рядом с телом.
Не включая фонарь, сопровождаемый собачьим лаем, он побрел по грязной, в рытвинах дороге, поминутно спотыкаясь и падая. Пока что он не встретил ни одной живой души, поэтому решил время от времени подсвечивать себе дорогу. По Альт-Любарс можно было идти спокойно, и, добравшись до нее, Том выключил фонарь. Он не глядел в ту сторону, где его мог еще ожидать Петер, из опасения, что его заметит кто-то из спешащих на работу сельчан. Как раз в этот момент где-то позади него раскрылось окно, и женский голос что-то прокричал — что именно, Том так и не понял: то ли «Кто там?», то ли «Что случилось?».
Голоса собак затихли. Том дошел до Забель-Крюгердамм и облизнул сухие губы. Чемодан перестал казаться ему непомерно тяжелым. На этой улице у тротуаров стояло много машин, а две или три даже проскочили мимо. «Скоро рассвет», — подумал он, и, как бы в подтверждение этому, уличные фонари разом погасли. Не далее чем ярдах в ста впереди Том различил знак автобусной остановки. Петер говорил ему про автобус двадцатого маршрута, который ходит в сторону Тегеля. Это был район аэропорта. В любом случае он идет в сторону Берлина. Оглянувшись по сторонам, Том решился осмотреть чемодан, опасаясь увидеть на углах следы крови. Света было еще недостаточно, но, насколько он мог рассмотреть, чемодан выглядел чистым. Он заставил себя идти спокойным, размеренным шагом человека, которому некуда спешить. Ему попалось всего два пешехода. Они не обратили на Тома никакого внимания. «Как часто здесь проходит автобус?» — подумал он, замедляя шаг возле автобусной остановки. Мимо проскочил на полной скорости автомобиль с включенными фарами.
— Апфель, апфель![18] — услышал он крик и тут же увидел кричавшего. Это был маленький мальчик. Он несся так быстро, что едва не сшиб с ног пожилого человека.
Том не мог взять в толк, откуда появился этот мальчик и почему он выкрикивал это слово, когда в руках у него ничего не было. Пожилой взял мальчика за руку, и они пошли вместе в противоположную от Берлина сторону.
Мутно-желтый свет фар предшествовал появлению автобуса, на освещенной табличке выделялось слово «Тегель» и цифра 20. Отдавая деньги за билет, Том заметил на костяшках пальцев своей руки запекшуюся кровь и не мог понять, когда и как это случилось. Автобус был почти пуст. Он сел, зажав коленями чемодан, и спрятал пораненную руку в карман пиджака. Чтобы не встречаться взглядом с немногочисленными пассажирами, он стал смотреть в окно. Домов, людей и машин на улице становилось все больше и больше. Теперь уже можно было различить цвета автомобилей. Том надеялся, что с Петером не случилось ничего плохого, что, когда он услышал выстрелы, у него хватило ума уехать. Скоро ли обнаружат тело? Может, всего через час его унюхает собака — одна или в сопровождении хозяина. Том был уверен, что тела не видно с дороги; у него не оставалось сомнений и по поводу того, что это был труп, а не живой человек, на время потерявший сознание.
Он прерывисто вздохнул, покачал головой и уставился на туго набитый чемодан с двумя миллионами долларов, зажатый между колен. Постепенно он успокоился и устало откинулся на спинку кресла. Том подумал, что поскольку Тегель — это конечная остановка, то пока можно немного поспать, однако сон не приходил, и он просто прикрыл глаза, прислонившись головой к оконному стеклу.
Когда автобус прибыл в Тегель, то оказалось, что это вовсе не аэропорт, а станция метро. Том быстро взял такси и поехал на Нибурштрассе. Номер дома он называть не стал, объяснив, что узнает по внешнему виду. Он закурил сигарету. Костяшки пальцев саднили, но это пустяки — по крайней мере, кровь была его собственная. Надо надеяться, что похитители опять свяжутся с Парижем и назначат новую встречу. А может, они настолько перепуганы, что отпустят Фрэнка на все четыре стороны? Том подумал, что подобным образом поступают лишь дилетанты, но кто сказал, что эти киднепперы непременно должны быть профессионалами?
Когда выехали на Нибурштрассе, он вышел и пешком добрался до дома, где жил Эрик. Тот дал Тому ключи от наружной двери. Он отпер парадную, поднялся на лифте на нужный этаж и нажал кнопку звонка. Было почти половина седьмого. За дверью раздались шага.
— Кто там? — спросили по-немецки.
— Это я, Том.
— Ну, наконец-то!
Послышалось щелканье замков и звуки отодвигаемых засовов.
— Вот я и вернулся! — весело воскликнул Том, опуская чемодан у входа в гостиную.
— Почему ты велел Петеру уехать? Он страшно беспокоится, уже два раза звонил. Бог мой — и чемодан приволок!
Последнюю фразу Эрик произнес таким тоном, будто укорял Тома в ненужной экономии.
Том скинул пиджак. Августовское солнце уже всходило.
— Петер слышал два выстрела. Что случилось? Садись, Том, рассказывай. Кофе хочешь? Или лучше чего-нибудь покрепче?
— Чего-нибудь покрепче. Джин с тоником, Эрик, если можно.
Пока Эрик смешивал джин и тоник, Том зашел в ванную, чтобы вымыть руки.
— Как ты добрался обратно? Петер сказал, что отдал тебе свой револьвер.
— Да, он и сейчас у меня, — стоя с сигаретой в одной руке и со стаканом в другой, отозвался Том. — Я ехал сначала на автобусе, потом на такси. И деньги все еще тут, поэтому мне и пришлось тащить чемодан обратно.
— Все еще тут?! — Сочные губы Эрика чуть приоткрылись от изумления. — А стрелял кто?
— Я сам, только в воздух, — произнес Том внезапно охрипшим голосом и сел. — Одного типа, похожего на итальянца, я ударил чемоданом. Думаю, он мертв.
— Да. Петер его видел.
— Точно?
— Точно. Подожди минутку, я пойду что-нибудь на себя накину, а то в пижаме глупо себя чувствую. — Эрик вышел и тут же вернулся, затягивая пояс черного шелкового халата. — Петер сказал, что думал — может, тебя ранили или убили, а вместо этого наткнулся на лежавшего за сторожкой человека. Выходит, ты просто дал ему по башке... Но почему ты не нашел Петера? Он же ждал тебя у церкви.
«Ждал у церкви!» Тома эта фраза почему-то очень рассмешила. Он хмыкнул и, с удовольствием вытянув ноги, ответил:
— Сам не знаю. Наверное, от страха я плохо соображал. Я даже ни разу не посмотрел в ту сторону. Налей-ка мне кофейку, Эрик, а потом надо немного вздремнуть.
Зазвонил телефон.
— Это, наверное, опять Петер, — проговорил Эрик. — Только что заявился! — крикнул он в трубку. — Нет, целый и невредимый. Сначала на автобусе, потом на такси. — Петер, видимо, что-то ему сказал, потому что Эрик со смехом ответил: — Ладно, я передам. Да уж, смешнее не бывает. Ну, по крайней мере, мы все живы. Да, да, здесь, даже не верится.
Все еще широко улыбаясь, Эрик прижал трубку к груди и объяснил Тому: Петер никак не верит, что Том привез деньги обратно, и хочет сам с ним поговорить.
Том подошел к телефону.
— Привет, Петер. Я в полном порядке и премного тебе обязан. Ты все сделал как надо, — сказал он по-немецки.
— В темноте было плохо видно, — ответил Петер, — я только разглядел, что это не ты, и сразу ушел оттуда.
«Храбрый малый», — подумал Том и сказал:
— Твой револьвер и фонарик все еще у меня.
— Ладно. Теперь нам обоим неплохо бы поспать, — усмехнулся Петер.
Том выпил приготовленный Эриком кофе — он знал, что это не помешает ему заснуть. С помощью Эрика он разложил диван, застелил его и затем подошел с чемоданом поближе к окну, чтобы окончательно убедиться в отсутствии пятен крови. Он ничего не нашел, но все же с разрешения Эрика взял в кухне половую тряпку и тщательно протер ею весь чемодан.
— Знаешь, — стал рассказывать Эрик, — когда Петер возвращался к машине, он встретил человека, и тот спросил его, не слышал ли он выстрелов. Петер ответил, что именно поэтому он и оказался на этой грязной дороге. На вопрос мужчины, что он, незнакомец, делает ночью в тех местах, ответил, что они с подружкой проезжали мимо и решили задержаться возле церкви. Как тебе это понравится, а?
Эрик рассмеялся, но Тому было не до веселья. Он подумал о том, что если Фрэнка и освободили, то совсем не факт, что они сообщили об этом Турлоу. Возможно, Фрэнк знает, что его брат Джонни и детектив находятся в отеле «Лютеция», и попытается добраться туда самостоятельно. Возможен и другой вариант: Фрэнка убили или ввели ему смертельную дозу снотворного, а тело оставили в какой-нибудь берлинской квартире, откуда сами вот-вот съедут.
— О чем задумался, Том? Давай-ка лучше поспим немного. Или много — это как тебе захочется. Экономка до завтрашнего утра не придет, а дверь я запер и замкнул на цепочку.
— Я задумался о том, что надо бы позвонить в Париж. Я обещал.
— Давай, звони. Интересно, как теперь будут развиваться события.
Том пошел к телефону.
— Сколько их было? Ты успел разглядеть?
— Не уверен. Вроде трое. («Теперь осталось двое», — сказал он себе.)
Турлоу снял трубку и сразу спросил:
— Что там произошло?
Том сразу понял, что ему звонили.
— Не по телефону, — коротко ответил Том. — Они согласны еще на одну встречу?
— Согласны, но, кажется, они задергались, даже угрожать стали. Предупредили, что если мы проинформируем полицию...
— Этого не будет. Без них обойдемся. Скажите, что мы хотим с ними встретиться. — В этот момент Тому пришла блестящая идея относительно места встречи. — Уверен, что их по-прежнему интересуют прежде всего деньги. Потребуйте от них доказательства, что мальчик жив, хорошо? Я немного посплю и опять вам позвоню.
— А что с деньгами?
— Они у меня. Спрашивает про деньги, — усмехаясь, сказал Том стоявшему рядом Эрику. Том закурил еще одну сигарету. — Сто к одному, что им нужны живые деньги и совсем не нужен труп со всеми вытекающими отсюда последствиями.
— Думаю, ты прав. Заметил, что я убрал чемодан к себе в гардеробную? Крепкого тебе сна.
Том посмотрел в сторону замка на дверях, надежно перекрытых цепочкой, и закрыл глаза.
15
— Я еду так медленно, потому что дорога проселочная, — снова заговорил Петер. — Скоро слева должна показаться эта «лагерхалле» — сторожка с навесом. А вот и она.
Том различил низкое длинное сооружение. Со стороны дороги Стена отсутствовала. Справа от сторожки в поле виднелись загоны для скота. Петер остановил машину.
— Ну, давайте, — сказал он. — Идите и поставьте чемодан у задней стены, а потом дадим задний ход, а то мне тут не развернуться.
— Действуйте, — отозвался Том, берясь за ручку дверцы. — Развернетесь — и уезжайте, а я останусь. Не беспокойтесь, обратно я и сам доберусь.
— Что значит — «останусь»?
— То и значит. У меня появилась блестящая идея.
— Уж не хочешь ли ты с ними встретиться? Может, думаешь ввязаться в драку? Не валяй дурака! — От волнения Петер перешел на «ты», и руки, державшие руль, сжались сами собой.
— Я знаю, у тебя есть револьвер, — сказал Том по-английски. — Одолжи мне его, пожалуйста.
— Конечно, бери. Только я тоже могу не уезжать сразу, мало ли что...
Петер открыл «бардачок», достал оттуда завернутое в тряпицу оружие и, передавая его Тому, предупредил:
— Он заряжен. В магазине — шесть патронов. Вот тут спусковой крючок.
Том взял его.
— Спасибо.
Револьвер был небольшой и довольно легкий но, судя по всему, далеко не игрушечный. Том положил его в правый карман пиджака и взглянул на часы. Три сорок три. Он заметил, что и Петер тревожно посмотрел на стрелки часов — у него они показывали одной минутой больше.
— Том, послушай меня. Видишь вон там, справа, небольшой пригорок? Там, возле церкви, я тебя буду ждать. Фары погашу. — Петер говорил твердо, словно ему надоело подчиняться и он решил принять командование на себя.
— Не жди. Ты сам сказал, что по этой Крюгердамм ходит ночной автобус, — сказал Том и вышел из машины.
— Я сказал про автобус просто так и совсем не для того, чтобы ты вздумал им воспользоваться, — зашептал Петер. — Только не стреляй, иначе они тебя точно убьют. Вот, держи! — Он протянул Тому свой фонарик.
— Спасибо, друг, — отозвался Том. Он бесшумно прикрыл за собой дверцу и двинулся к навесу. С запоздалым раскаянием он подумал о том, что, лишив Петера оружия и фонарика, оставил его незащищенным.
Зайдя за угол сторожки, он выключил фонарик и на прощанье махнул Петеру рукой, хотя вряд ли тот мог увидеть в темноте этот жест. Том видел, как он медленно развернул машину и на малой скорости, поскольку дорога была неровная, двинулся вперед, однако, достигнув Альт-Любарс, свернул влево — прямо к деревне. Это означало, что Петер решил ждать его.
Небо стало мало-помалу светлеть, но внизу было темно, и редкие деревенские фонари еще не погасли. Том услышал отдаленный собачий лай и ощутил неприятный холодок: он догадался, что это лают за Стеной сторожевые немецкие овчарки. Голоса собак звучали довольно мирно, возможно, они просто переговаривались между собой, бегая вдоль Стены на поводках, которые скользили по проволоке. Том отвел глаза от призрачного отраженного свечения прожекторов и прислушался. Он ожидал услышать шум машины, надеясь, что, кто бы ни был послан за деньгами, он не появится со стороны поля.
Он поставил чемодан на пол, придвинул его к самым ногам, достал револьвер и снял с предохранителя, после чего снова положил его в карман. Тишина. Безмолвие было абсолютным, и Том подумал, что если бы за стеной кто-то притаился, то было бы слышно, как тот дышит. Он коснулся стенки рукой. Деревянные некрашеные доски уже потрескались от старости.
«Чего я, собственно, добиваюсь? — подумал он. — Зачем я здесь остался?» Чтобы еще раз взглянуть на похитителей? Так в темноте их все равно не разглядишь. Затем, чтобы испугать их и сберечь деньги? Вот уж нет! Чтобы спасти Фрэнка? Тоже нет, потому что его поступок скорее может навлечь на Фрэнка беду. Надо наконец признаться хоть самому себе: он их ненавидит, этих киднепперов, и горит желанием им отомстить. Том понимал, что это противоречит всякой логике, потому что он один, а их может оказаться несколько человек, и тем не менее он здесь — подставляет себя под пули, причем его убийцам будет очень легко скрыться с места преступления.
Внезапно до него донесся шум мотора. Звук шел от Альт-Любарс. Может, это Петер решил уехать? Нет, машина, урча, приближалась, и Тому уже был виден свет фар. Автомобиль полз по немощеной дороге, ныряя и подскакивая на ухабах. Ярдах в десяти от сторожки машина остановилась. Тому показалось, что она вишневого цвета. Он прижался к стене и осторожно выглянул из-за угла, поскольку свет фар не достигал строения.
Задняя боковая дверца отворилась, и показалась фигура человека. Фары погасли, и человек зажег ручной фонарик. Это был коренастый мужчина. Он держался уверенно и замедлил шаг только тогда, когда свернул с дороги и пошел по полю, затем остановился, обернулся назад и махнул рукой, видимо давая знать оставшимся в машине, что все в порядке. Тому только оставалось гадать, сколько там еще человек. Похоже, что не меньше двух, поскольку этот вылез с заднего сиденья.
Человек с фонариком приближался медленно и осторожно. На ходу он сунул руку в карман и что-то достал — очевидно, это был револьвер. Он подходил с правой стороны и направлялся к задней стене сторожки. Рипли стиснул в руках ручку чемодана и, едва человек обогнул угол и ступил под навес, размахнулся и со всей силой ударил его чемоданом по голове. Удар был негромким, но достаточно сильным, потому что человек покачнулся и начал падать, при этом стукнувшись затылком об стену. Том тут же нанес ему еще один удар. Ориентируясь на белый воротник рубашки, поверх которой был надет черный свитер, Том ударил его и в третий раз — теперь уже рукоятью револьвера. Человек не издал ни звука, не пошевелился. Рядом с ним на полу лежал зажженный фонарик.
— Попался? Свинья паршивая! — заорал по-немецки Том и дважды пальнул в воздух. Потом он выкрикнул что-то еще, громко выругался и несколько раз ударил ногой по дощатой стене. Том сам не узнавал своего голоса — настолько истерически он звучал. Из-за Стены послышался возбужденный лай собак.
Раздался резкий стук захлопнувшейся дверцы, и Том вздрогнул, как будто в него выстрелили. Он выглянул из-за угла как раз вовремя, чтобы увидеть, как человек за рулем убрал ногу и закрыл переднюю дверь. Темная машина без огней дала задний ход, прошла по грязному проулку, выехала на Альт-Любарс и уже с включенными фарами, наращивая скорость, стала уходить в сторону шоссе.
Выходит, похитители решили бросить своего товарища. В данный момент они могли позволить себе не думать ни о сообщнике, ни об упущенных (пока) деньгах, потому что главный козырь — Фрэнк — все еще оставался у них в руках. Вероятно, они решили, что это полицейская засада и никаких денег никто и не думал привозить. Том хватал ртом воздух, как будто только что участвовал в рукопашной схватке. Он поставил револьвер на предохранитель, убрал оружие и, подобрав фонарь, осветил лежавшего на земле человека. Весь его левый висок был залит кровью и, очевидно, проломлен. Тому показалось, что это тот же самый тип итальянского происхождения, которого он видел в Грюнвальдском лесу, только у этого почему-то не было усов. «Пожалуй, надо его обыскать», — подумал Том. Задний карман брюк оказался пустым, зато из левого переднего Том не без труда извлек коробку со спичками, немного мелочи и небольшой ключ, по виду напоминавший ключ от квартиры. Быстро, не давая себе времени на раздумье, Том сунул ключ к себе в карман. Он избегал смотреть на залитое кровью лицо. Тому казалось, что вот-вот ему станет плохо. Правый карман тоже был пуст. Том подобрал лежавший рядом с рукой револьвер, запихнул его в чемодан с деньгами, затем погасил фонарик, обтер его о брюки и положил рядом с телом.
Не включая фонарь, сопровождаемый собачьим лаем, он побрел по грязной, в рытвинах дороге, поминутно спотыкаясь и падая. Пока что он не встретил ни одной живой души, поэтому решил время от времени подсвечивать себе дорогу. По Альт-Любарс можно было идти спокойно, и, добравшись до нее, Том выключил фонарь. Он не глядел в ту сторону, где его мог еще ожидать Петер, из опасения, что его заметит кто-то из спешащих на работу сельчан. Как раз в этот момент где-то позади него раскрылось окно, и женский голос что-то прокричал — что именно, Том так и не понял: то ли «Кто там?», то ли «Что случилось?».
Голоса собак затихли. Том дошел до Забель-Крюгердамм и облизнул сухие губы. Чемодан перестал казаться ему непомерно тяжелым. На этой улице у тротуаров стояло много машин, а две или три даже проскочили мимо. «Скоро рассвет», — подумал он, и, как бы в подтверждение этому, уличные фонари разом погасли. Не далее чем ярдах в ста впереди Том различил знак автобусной остановки. Петер говорил ему про автобус двадцатого маршрута, который ходит в сторону Тегеля. Это был район аэропорта. В любом случае он идет в сторону Берлина. Оглянувшись по сторонам, Том решился осмотреть чемодан, опасаясь увидеть на углах следы крови. Света было еще недостаточно, но, насколько он мог рассмотреть, чемодан выглядел чистым. Он заставил себя идти спокойным, размеренным шагом человека, которому некуда спешить. Ему попалось всего два пешехода. Они не обратили на Тома никакого внимания. «Как часто здесь проходит автобус?» — подумал он, замедляя шаг возле автобусной остановки. Мимо проскочил на полной скорости автомобиль с включенными фарами.
— Апфель, апфель![18] — услышал он крик и тут же увидел кричавшего. Это был маленький мальчик. Он несся так быстро, что едва не сшиб с ног пожилого человека.
Том не мог взять в толк, откуда появился этот мальчик и почему он выкрикивал это слово, когда в руках у него ничего не было. Пожилой взял мальчика за руку, и они пошли вместе в противоположную от Берлина сторону.
Мутно-желтый свет фар предшествовал появлению автобуса, на освещенной табличке выделялось слово «Тегель» и цифра 20. Отдавая деньги за билет, Том заметил на костяшках пальцев своей руки запекшуюся кровь и не мог понять, когда и как это случилось. Автобус был почти пуст. Он сел, зажав коленями чемодан, и спрятал пораненную руку в карман пиджака. Чтобы не встречаться взглядом с немногочисленными пассажирами, он стал смотреть в окно. Домов, людей и машин на улице становилось все больше и больше. Теперь уже можно было различить цвета автомобилей. Том надеялся, что с Петером не случилось ничего плохого, что, когда он услышал выстрелы, у него хватило ума уехать. Скоро ли обнаружат тело? Может, всего через час его унюхает собака — одна или в сопровождении хозяина. Том был уверен, что тела не видно с дороги; у него не оставалось сомнений и по поводу того, что это был труп, а не живой человек, на время потерявший сознание.
Он прерывисто вздохнул, покачал головой и уставился на туго набитый чемодан с двумя миллионами долларов, зажатый между колен. Постепенно он успокоился и устало откинулся на спинку кресла. Том подумал, что поскольку Тегель — это конечная остановка, то пока можно немного поспать, однако сон не приходил, и он просто прикрыл глаза, прислонившись головой к оконному стеклу.
Когда автобус прибыл в Тегель, то оказалось, что это вовсе не аэропорт, а станция метро. Том быстро взял такси и поехал на Нибурштрассе. Номер дома он называть не стал, объяснив, что узнает по внешнему виду. Он закурил сигарету. Костяшки пальцев саднили, но это пустяки — по крайней мере, кровь была его собственная. Надо надеяться, что похитители опять свяжутся с Парижем и назначат новую встречу. А может, они настолько перепуганы, что отпустят Фрэнка на все четыре стороны? Том подумал, что подобным образом поступают лишь дилетанты, но кто сказал, что эти киднепперы непременно должны быть профессионалами?
Когда выехали на Нибурштрассе, он вышел и пешком добрался до дома, где жил Эрик. Тот дал Тому ключи от наружной двери. Он отпер парадную, поднялся на лифте на нужный этаж и нажал кнопку звонка. Было почти половина седьмого. За дверью раздались шага.
— Кто там? — спросили по-немецки.
— Это я, Том.
— Ну, наконец-то!
Послышалось щелканье замков и звуки отодвигаемых засовов.
— Вот я и вернулся! — весело воскликнул Том, опуская чемодан у входа в гостиную.
— Почему ты велел Петеру уехать? Он страшно беспокоится, уже два раза звонил. Бог мой — и чемодан приволок!
Последнюю фразу Эрик произнес таким тоном, будто укорял Тома в ненужной экономии.
Том скинул пиджак. Августовское солнце уже всходило.
— Петер слышал два выстрела. Что случилось? Садись, Том, рассказывай. Кофе хочешь? Или лучше чего-нибудь покрепче?
— Чего-нибудь покрепче. Джин с тоником, Эрик, если можно.
Пока Эрик смешивал джин и тоник, Том зашел в ванную, чтобы вымыть руки.
— Как ты добрался обратно? Петер сказал, что отдал тебе свой револьвер.
— Да, он и сейчас у меня, — стоя с сигаретой в одной руке и со стаканом в другой, отозвался Том. — Я ехал сначала на автобусе, потом на такси. И деньги все еще тут, поэтому мне и пришлось тащить чемодан обратно.
— Все еще тут?! — Сочные губы Эрика чуть приоткрылись от изумления. — А стрелял кто?
— Я сам, только в воздух, — произнес Том внезапно охрипшим голосом и сел. — Одного типа, похожего на итальянца, я ударил чемоданом. Думаю, он мертв.
— Да. Петер его видел.
— Точно?
— Точно. Подожди минутку, я пойду что-нибудь на себя накину, а то в пижаме глупо себя чувствую. — Эрик вышел и тут же вернулся, затягивая пояс черного шелкового халата. — Петер сказал, что думал — может, тебя ранили или убили, а вместо этого наткнулся на лежавшего за сторожкой человека. Выходит, ты просто дал ему по башке... Но почему ты не нашел Петера? Он же ждал тебя у церкви.
«Ждал у церкви!» Тома эта фраза почему-то очень рассмешила. Он хмыкнул и, с удовольствием вытянув ноги, ответил:
— Сам не знаю. Наверное, от страха я плохо соображал. Я даже ни разу не посмотрел в ту сторону. Налей-ка мне кофейку, Эрик, а потом надо немного вздремнуть.
Зазвонил телефон.
— Это, наверное, опять Петер, — проговорил Эрик. — Только что заявился! — крикнул он в трубку. — Нет, целый и невредимый. Сначала на автобусе, потом на такси. — Петер, видимо, что-то ему сказал, потому что Эрик со смехом ответил: — Ладно, я передам. Да уж, смешнее не бывает. Ну, по крайней мере, мы все живы. Да, да, здесь, даже не верится.
Все еще широко улыбаясь, Эрик прижал трубку к груди и объяснил Тому: Петер никак не верит, что Том привез деньги обратно, и хочет сам с ним поговорить.
Том подошел к телефону.
— Привет, Петер. Я в полном порядке и премного тебе обязан. Ты все сделал как надо, — сказал он по-немецки.
— В темноте было плохо видно, — ответил Петер, — я только разглядел, что это не ты, и сразу ушел оттуда.
«Храбрый малый», — подумал Том и сказал:
— Твой револьвер и фонарик все еще у меня.
— Ладно. Теперь нам обоим неплохо бы поспать, — усмехнулся Петер.
Том выпил приготовленный Эриком кофе — он знал, что это не помешает ему заснуть. С помощью Эрика он разложил диван, застелил его и затем подошел с чемоданом поближе к окну, чтобы окончательно убедиться в отсутствии пятен крови. Он ничего не нашел, но все же с разрешения Эрика взял в кухне половую тряпку и тщательно протер ею весь чемодан.
— Знаешь, — стал рассказывать Эрик, — когда Петер возвращался к машине, он встретил человека, и тот спросил его, не слышал ли он выстрелов. Петер ответил, что именно поэтому он и оказался на этой грязной дороге. На вопрос мужчины, что он, незнакомец, делает ночью в тех местах, ответил, что они с подружкой проезжали мимо и решили задержаться возле церкви. Как тебе это понравится, а?
Эрик рассмеялся, но Тому было не до веселья. Он подумал о том, что если Фрэнка и освободили, то совсем не факт, что они сообщили об этом Турлоу. Возможно, Фрэнк знает, что его брат Джонни и детектив находятся в отеле «Лютеция», и попытается добраться туда самостоятельно. Возможен и другой вариант: Фрэнка убили или ввели ему смертельную дозу снотворного, а тело оставили в какой-нибудь берлинской квартире, откуда сами вот-вот съедут.
— О чем задумался, Том? Давай-ка лучше поспим немного. Или много — это как тебе захочется. Экономка до завтрашнего утра не придет, а дверь я запер и замкнул на цепочку.
— Я задумался о том, что надо бы позвонить в Париж. Я обещал.
— Давай, звони. Интересно, как теперь будут развиваться события.
Том пошел к телефону.
— Сколько их было? Ты успел разглядеть?
— Не уверен. Вроде трое. («Теперь осталось двое», — сказал он себе.)
Турлоу снял трубку и сразу спросил:
— Что там произошло?
Том сразу понял, что ему звонили.
— Не по телефону, — коротко ответил Том. — Они согласны еще на одну встречу?
— Согласны, но, кажется, они задергались, даже угрожать стали. Предупредили, что если мы проинформируем полицию...
— Этого не будет. Без них обойдемся. Скажите, что мы хотим с ними встретиться. — В этот момент Тому пришла блестящая идея относительно места встречи. — Уверен, что их по-прежнему интересуют прежде всего деньги. Потребуйте от них доказательства, что мальчик жив, хорошо? Я немного посплю и опять вам позвоню.
— А что с деньгами?
— Они у меня. Спрашивает про деньги, — усмехаясь, сказал Том стоявшему рядом Эрику. Том закурил еще одну сигарету. — Сто к одному, что им нужны живые деньги и совсем не нужен труп со всеми вытекающими отсюда последствиями.
— Думаю, ты прав. Заметил, что я убрал чемодан к себе в гардеробную? Крепкого тебе сна.
Том посмотрел в сторону замка на дверях, надежно перекрытых цепочкой, и закрыл глаза.
15
— Эрик, мне нужно женское платье на один, сегодняшний, вечер. Как считаешь, твой приятель Макс согласится мне в этом помочь?
— Женское платье?! — удивленно переспросил Эрик. — Для чего? Собираешься на вечеринку?
Том рассмеялся. Разговаривали за «завтраком», хотя на часах было уже четверть второго, и Том был еще в пижаме.
— Нет, но у меня появилась одна идея. Не знаю, что получится, однако обещаю, что будет весело. Знаешь, где я хочу назначить встречу киднепперам? В «Хампе». — Том имел в виду тот бар для геев с застекленной лестницей, куда его водил Эрик. — Хорошо бы, если б Макс составил мне компанию.
— Ты собираешься использовать женское платье, чтобы передать деньги похитителям?
— Деньги я с собой не возьму, а женское платье мне нужно для другой цели. Ты можешь связаться с Максом прямо сейчас?
— Макс, наверное, на работе, но Ролло скорее всего дома. Обычно до полудня он отсыпается. Они живут вместе. Сейчас попытаюсь. — Он набрал номер, который, видимо, знал наизусть. — Привет, Ролло. Как дела? Макс дома? Ах, так! Тогда вот что... — Эрик продолжал уже на немецком: — Моему приятелю Тому — Макс его видел, он сейчас гостит у меня, — так вот, ему нужно женское платье, длинное, до полу... Да, да! — Он бросил взгляд на обувь Тома и добавил: — Да, еще парик, косметика и туфли... Нет, не твои, они будут ему велики, — лучше пускай Макс даст свои... Да, сегодня в «Хампе»... Конечно, ты можешь к нам присоединиться — почему бы и нет? — И Эрик расхохотался.
— Пусть сумочку не забудет.
— Да. И сумочку... Ты так считаешь? Ладно, я передам Тому. До встречи, Ролло. — Эрик обернулся к Тому и сказал: — Ролло думает, что Макс может прийти сюда к нам часам к десяти вечера. До девяти Макс трудится в салоне красоты, а Ролло уйдет в шесть оформлять витрину и до десяти будет занят, но обещал оставить Максу записку.
Том сердечно поблагодарил Эрика. Хотя пока четкого плана не сложилось, настроение у него поднялось.
— Сегодня в три у меня еще одна встреча, — сказал Эрик. — Пойдешь со мной?
На этот раз Том отказался, сославшись на то, что ему хочется купить что-нибудь в подарок Элоизе. К тому же необходимо было еще раз позвонить в Париж.
— Свои телефонные разговоры я обязательно оплачу, даже если это будет тысяча долларов.
— Не смеши меня! Оплачивать разговоры?! Вот выдумал! Или мы не друзья?
Том закурил сигарету. Последние слова Эрика заставили его задуматься. Да, все они друзья — и он, и Эрик, и Ривз. Один мог предоставить в распоряжение другого телефон, кров, а иногда и жизнь, одна услуга покрывалась другой, равноценной, и все были квиты. Правда, Том мог отблагодарить Эрика и напрямую, послав ему в подарок словарь американского слэнга к примеру.
Том набрал парижский номер. Турлоу, похоже, обрадовался его звонку. Он что-то жевал, но торопливо сообщил, что около полудня они ему позвонили и где-то рядом он услышал вой пожарной сирены — видимо, звонили с улицы.
— Они согласны на встречу и уже назвали время и место. Это какой-то ресторан — сейчас скажу какой. Вы должны будете просто оставить пакет...
— Передайте им, — перебил Том, — что на этот раз место выбираю я сам. Это бар под названием «Хамп». Да, да, пишется как слышится. Он находится... Минуту, сейчас скажу! На какой улице «Хамп»? — спросил он Эрика.
— Винтерфельдштрассе.
Том повторил название улицы и нетерпеливо сказал Турлоу:
— Номер дома не надо давать, пусть сами ищут. Водители такси его знают. Встреча состоится между одиннадцатью и двенадцатью. Пускай спросят Джо, и он передаст им, что нужно.
— Джо — это вы сами? — поинтересовался Турлоу.
— Еще не знаю. Но человек с этим именем там будет. Надеюсь, вы получили подтверждение того, что мальчик жив?
— Только на словах. Поговорить с ним самим нам не дали.
— Надеюсь, что сегодня все пройдет успешно, мистер Турлоу, — твердо произнес Том, хотя в глубине души был далеко не столь уверен в успехе. — Думаю, после того, как деньги будут у них в руках, они должны подтвердить это звонком к вам и сообщить, где будет освобожден мальчик. Вы передадите им эти условия. Они, очевидно, перезвонят до полуночи, чтобы получить подтверждение насчет встречи?
— Надеюсь. Они же велели мне связаться с вами по поводу места... Когда ждать от вас сообщения, мистер Рипли?
— Пока не знаю, но позвоню обязательно.
Том повесил трубку. Разговор его не успокоил: ему не хватало полной уверенности в том, что похитители свяжутся с Турлоу до полуночи. Вошел Эрик, на ходу деловито заклеивая конверт.
— Ну как — успешно? Что нового? — спросил он, и его будничный тон подействовал на Тома успокаивающе. Эрик был безмятежен, хотя через пару минут они оба должны будут покинуть квартиру и оставить два миллиона долларов без всякой охраны.
— Я договорился о встрече с ними в «Хампе» — сегодня между одиннадцатью и двенадцатью, — ответил он. — Сказал, чтобы спросили Джо.
— Деньги не возьмешь?
— Нет.
— Ну, а дальше что?
— Решу на месте, смотря по обстановке. У Макса автомобиль есть?
— Нет, ни у Макса, ни у Ролло.
Эрик одернул на себе темно-синий пиджак и, улыбаясь, сказал, что с удовольствием проводит Тома до такси. На предложение поехать вместе в «Хамп» Эрик ответил, что пока не знает, сможет ли.
— Чувствуй себя как дома, Том, — сказал он перед уходом. — Только, пожалуйста, не забудь запереть дверь на оба замка.
— Об этом можешь не беспокоиться.
— Хочешь взглянуть на свой чемодан у меня в гардеробе?
— Вот еще!
— Ладно, пока. Вернусь часам к шести.
Через несколько минут Том тоже вышел из дома. Нибурштрассе выглядела как обычно — тихо и мирно; никто не маячил возле подъезда, никто не проявлял к Тому ни малейшего интереса. Он свернул налево на Лейбницштрассе, еще один поворот — и вот уже Курфюрстендамм, или, как ее называют сами берлинцы, — Кудамм. Здесь тоже все было как обычно: магазины и магазинчики; стенды, где торговали книгами и пластинками; тележки на мостовой, где продавали сосиски и пирожки. Жизнь шла своим чередом: спешит куда-то со всех ног мальчик с огромной картонной коробкой в руках; девушка старается, не запачкав рук, отлепить приставший к каблуку шарик жевательной резинки...
Том улыбнулся и купил «Моргенпост» — не потому, что надеялся найти в газете что-то насчет Пирсонов, а просто так, по инерции. Он оказался прав: о Фрэнке — ни слова. Перед витриной, где были выставлены дорогие атташе-кейсы, бумажники и разного рода сумки, Том остановился и зашел в магазин. Он выбрал для Элоизы синюю замшевую сумочку на ремешке. Заплатив двести тридцать пять марок, он понял, что делает эту покупку не только потому, что ему хочется порадовать жену, но и потому, что эта сумка — залог того, что он благополучно вернется домой и сможет собственноручно вручить ей этот подарок. В этом было мало логики, но что поделать...
В закусочной на колесах, где торговали пивом, бутербродами и сигаретами, он приобрел две пачки сигарет фирмы «Ротт», но пиво пить не стал и повернул к дому Эрика.
Парадная дверь открылась. Том придержал ее, помогая женщине, которая выходила из дома с тележкой на колесиках. Она не глядя поблагодарила его и направилась в сторону магазина. На мгновение у него возникло неприятное чувство: не захотелось заходить в пустую квартиру. Он отогнал абсурдную мысль, будто кто-то поджидает его в эриковой спальне, и решительно прошел прямо туда. Там было тихо и чисто, кровать аккуратно застелена, все вещи лежали на своих привычных местах. Он заглянул в гардероб. Коричневый чемодан стоял за еще одним, большим по размеру чемоданом, перед которым было выставлено в ряд несколько пар обуви. Том приподнял чемодан и удостоверился, что он по-прежнему набит деньгами.
— Женское платье?! — удивленно переспросил Эрик. — Для чего? Собираешься на вечеринку?
Том рассмеялся. Разговаривали за «завтраком», хотя на часах было уже четверть второго, и Том был еще в пижаме.
— Нет, но у меня появилась одна идея. Не знаю, что получится, однако обещаю, что будет весело. Знаешь, где я хочу назначить встречу киднепперам? В «Хампе». — Том имел в виду тот бар для геев с застекленной лестницей, куда его водил Эрик. — Хорошо бы, если б Макс составил мне компанию.
— Ты собираешься использовать женское платье, чтобы передать деньги похитителям?
— Деньги я с собой не возьму, а женское платье мне нужно для другой цели. Ты можешь связаться с Максом прямо сейчас?
— Макс, наверное, на работе, но Ролло скорее всего дома. Обычно до полудня он отсыпается. Они живут вместе. Сейчас попытаюсь. — Он набрал номер, который, видимо, знал наизусть. — Привет, Ролло. Как дела? Макс дома? Ах, так! Тогда вот что... — Эрик продолжал уже на немецком: — Моему приятелю Тому — Макс его видел, он сейчас гостит у меня, — так вот, ему нужно женское платье, длинное, до полу... Да, да! — Он бросил взгляд на обувь Тома и добавил: — Да, еще парик, косметика и туфли... Нет, не твои, они будут ему велики, — лучше пускай Макс даст свои... Да, сегодня в «Хампе»... Конечно, ты можешь к нам присоединиться — почему бы и нет? — И Эрик расхохотался.
— Пусть сумочку не забудет.
— Да. И сумочку... Ты так считаешь? Ладно, я передам Тому. До встречи, Ролло. — Эрик обернулся к Тому и сказал: — Ролло думает, что Макс может прийти сюда к нам часам к десяти вечера. До девяти Макс трудится в салоне красоты, а Ролло уйдет в шесть оформлять витрину и до десяти будет занят, но обещал оставить Максу записку.
Том сердечно поблагодарил Эрика. Хотя пока четкого плана не сложилось, настроение у него поднялось.
— Сегодня в три у меня еще одна встреча, — сказал Эрик. — Пойдешь со мной?
На этот раз Том отказался, сославшись на то, что ему хочется купить что-нибудь в подарок Элоизе. К тому же необходимо было еще раз позвонить в Париж.
— Свои телефонные разговоры я обязательно оплачу, даже если это будет тысяча долларов.
— Не смеши меня! Оплачивать разговоры?! Вот выдумал! Или мы не друзья?
Том закурил сигарету. Последние слова Эрика заставили его задуматься. Да, все они друзья — и он, и Эрик, и Ривз. Один мог предоставить в распоряжение другого телефон, кров, а иногда и жизнь, одна услуга покрывалась другой, равноценной, и все были квиты. Правда, Том мог отблагодарить Эрика и напрямую, послав ему в подарок словарь американского слэнга к примеру.
Том набрал парижский номер. Турлоу, похоже, обрадовался его звонку. Он что-то жевал, но торопливо сообщил, что около полудня они ему позвонили и где-то рядом он услышал вой пожарной сирены — видимо, звонили с улицы.
— Они согласны на встречу и уже назвали время и место. Это какой-то ресторан — сейчас скажу какой. Вы должны будете просто оставить пакет...
— Передайте им, — перебил Том, — что на этот раз место выбираю я сам. Это бар под названием «Хамп». Да, да, пишется как слышится. Он находится... Минуту, сейчас скажу! На какой улице «Хамп»? — спросил он Эрика.
— Винтерфельдштрассе.
Том повторил название улицы и нетерпеливо сказал Турлоу:
— Номер дома не надо давать, пусть сами ищут. Водители такси его знают. Встреча состоится между одиннадцатью и двенадцатью. Пускай спросят Джо, и он передаст им, что нужно.
— Джо — это вы сами? — поинтересовался Турлоу.
— Еще не знаю. Но человек с этим именем там будет. Надеюсь, вы получили подтверждение того, что мальчик жив?
— Только на словах. Поговорить с ним самим нам не дали.
— Надеюсь, что сегодня все пройдет успешно, мистер Турлоу, — твердо произнес Том, хотя в глубине души был далеко не столь уверен в успехе. — Думаю, после того, как деньги будут у них в руках, они должны подтвердить это звонком к вам и сообщить, где будет освобожден мальчик. Вы передадите им эти условия. Они, очевидно, перезвонят до полуночи, чтобы получить подтверждение насчет встречи?
— Надеюсь. Они же велели мне связаться с вами по поводу места... Когда ждать от вас сообщения, мистер Рипли?
— Пока не знаю, но позвоню обязательно.
Том повесил трубку. Разговор его не успокоил: ему не хватало полной уверенности в том, что похитители свяжутся с Турлоу до полуночи. Вошел Эрик, на ходу деловито заклеивая конверт.
— Ну как — успешно? Что нового? — спросил он, и его будничный тон подействовал на Тома успокаивающе. Эрик был безмятежен, хотя через пару минут они оба должны будут покинуть квартиру и оставить два миллиона долларов без всякой охраны.
— Я договорился о встрече с ними в «Хампе» — сегодня между одиннадцатью и двенадцатью, — ответил он. — Сказал, чтобы спросили Джо.
— Деньги не возьмешь?
— Нет.
— Ну, а дальше что?
— Решу на месте, смотря по обстановке. У Макса автомобиль есть?
— Нет, ни у Макса, ни у Ролло.
Эрик одернул на себе темно-синий пиджак и, улыбаясь, сказал, что с удовольствием проводит Тома до такси. На предложение поехать вместе в «Хамп» Эрик ответил, что пока не знает, сможет ли.
— Чувствуй себя как дома, Том, — сказал он перед уходом. — Только, пожалуйста, не забудь запереть дверь на оба замка.
— Об этом можешь не беспокоиться.
— Хочешь взглянуть на свой чемодан у меня в гардеробе?
— Вот еще!
— Ладно, пока. Вернусь часам к шести.
Через несколько минут Том тоже вышел из дома. Нибурштрассе выглядела как обычно — тихо и мирно; никто не маячил возле подъезда, никто не проявлял к Тому ни малейшего интереса. Он свернул налево на Лейбницштрассе, еще один поворот — и вот уже Курфюрстендамм, или, как ее называют сами берлинцы, — Кудамм. Здесь тоже все было как обычно: магазины и магазинчики; стенды, где торговали книгами и пластинками; тележки на мостовой, где продавали сосиски и пирожки. Жизнь шла своим чередом: спешит куда-то со всех ног мальчик с огромной картонной коробкой в руках; девушка старается, не запачкав рук, отлепить приставший к каблуку шарик жевательной резинки...
Том улыбнулся и купил «Моргенпост» — не потому, что надеялся найти в газете что-то насчет Пирсонов, а просто так, по инерции. Он оказался прав: о Фрэнке — ни слова. Перед витриной, где были выставлены дорогие атташе-кейсы, бумажники и разного рода сумки, Том остановился и зашел в магазин. Он выбрал для Элоизы синюю замшевую сумочку на ремешке. Заплатив двести тридцать пять марок, он понял, что делает эту покупку не только потому, что ему хочется порадовать жену, но и потому, что эта сумка — залог того, что он благополучно вернется домой и сможет собственноручно вручить ей этот подарок. В этом было мало логики, но что поделать...
В закусочной на колесах, где торговали пивом, бутербродами и сигаретами, он приобрел две пачки сигарет фирмы «Ротт», но пиво пить не стал и повернул к дому Эрика.
Парадная дверь открылась. Том придержал ее, помогая женщине, которая выходила из дома с тележкой на колесиках. Она не глядя поблагодарила его и направилась в сторону магазина. На мгновение у него возникло неприятное чувство: не захотелось заходить в пустую квартиру. Он отогнал абсурдную мысль, будто кто-то поджидает его в эриковой спальне, и решительно прошел прямо туда. Там было тихо и чисто, кровать аккуратно застелена, все вещи лежали на своих привычных местах. Он заглянул в гардероб. Коричневый чемодан стоял за еще одним, большим по размеру чемоданом, перед которым было выставлено в ряд несколько пар обуви. Том приподнял чемодан и удостоверился, что он по-прежнему набит деньгами.