Страница:
– Сэм, ты не видел Тревиса? – обрадованно кинулась она к Сэму. – Мне нужно его непременно найти!
Он долго смотрел на нее молча, и Китти совсем собралась было спросить, что с ним такое, когда Сэм промолвил:
– Шла бы ты к себе в хижину, Китти. Нечего тебе тут делать.
– Сэм, да что с тобой такое? – нарочито беспечно рассмеялась она. – Мы с Тревисом наконец-то сделали то, о чем ты так мечтал: объяснились в любви. И теперь я хочу отыскать его, чтобы никогда не расставаться и всегда быть рядом!
– Пожалуйста, – взмолился он, мрачно качая головой, – возвращайся к себе в хижину. Ничего хорошего у вас с Тревисом не выйдет!
– Сэм, я ничего не понимаю! – с тревогой воскликнула Китти. – Ты ведь знаешь, где он, правда?
Он выразительно кивнул в сторону самой большой палатки, служившей салуном, и добавил:
– Только не ходи туда, девочка. Это принесет тебе лишнюю боль. Похоже, что я и сам не знал Тревиса так, как должен был знать.
И он попытался было загородить Китти путь, но она проскользнула мимо и заглянула в палатку. Тревис сидел на бочонке, держа на коленях рыжую размалеванную грудастую девку.
– Малышка, ты мне так нужна… – с болью услышала Китти его невнятное бормотание. – Правда, я только что был с женщиной, но не нашел в ней то, что искал. Ты ведь знаешь, как сделать мужчину счастливым, верно?
Красотка, хрипло хохоча, смачно поцеловала его напомаженными губами. Он застонал и добавил:
– Ах, как я хочу тебя, детка… Так бы и съел тебя всю…
С Китти было довольно этого зрелища. Она побежала было прочь, но наткнулась на Сэма.
– Китти, мне ужасно жаль. Тревис просто сам не свой! – растерянно проговорил он.
– Но зато со мной теперь все в порядке! – выпалила она. И, задрав нос, удалилась. Вот к чему приводит женская слабость! И виновата во всем только она. Зачем поддалась глупым мечтам? Тревис воспользовался моментом и отомстил ей.
Добравшись до костра, возле которого Джон с другими солдатами устроились играть в карты, Китти отозвала отца в хижину.
– Я бы хотела немедленно отправиться в Ричмонд, – заявила она, – пожалуй, мне бы стоило пожить там некоторое время, чтобы разобраться в собственных чувствах. Я надеюсь, что ты поймешь меня, папа. Я очень тебя люблю и буду о тебе беспокоиться, но лучше всего как следует помолиться о том, чтобы война поскорее кончилась и мы бы смогли остаться вместе навсегда!
И она резко отвернулась, не желая, чтобы отец видел набежавшие на глаза слезы. К ее великому удивлению, Джон невозмутимо ответил:
– Хорошо, Китти. Я сейчас все устрою. А ты собери вещи.
Не прошло и часа, как Китти подъезжала к берегу реки в сопровождении двух янки, причем у одного из них на винтовке развевался белый флаг. Часовые с того берега прокричали, что им разрешается переправиться через реку, но пусть пеняют на себя, если задумали какой-то подвох:
– Вы, ублюдки, сейчас у меня на мушке…
– Заткни поганую пасть, Джонни Реб! – проревел солдат с белым флагом, коленями посылая лошадь в воду. – Ты что, не видишь, что с нами леди? Или южане не слышали про хорошие манеры?
– Это ты заткни пасть! – злобно отвечали с берега. – Я не вижу среди вас никакой леди! Вы все как один поганые янки! Так что давай пошевеливайся, да не вздумай шутить, а то у меня с самого утра руки чешутся подстрелить какого-нибудь ротозея!
Китти задрожала. Если часовые откроют огонь, им несдобровать. Однако провожавшие ее солдаты отлично знали пределы дозволенного: благополучно добравшись до отмели, они остановились у самой кромки воды, и старший среди них крикнул:
– Вот мы перед тобой, Джонни Реб! И оставим даму на твое попечение. Она тоже с Юга, как и ты, она одна из вас, и в Ричмонде есть офицер по фамилии Коллинз, который позаботится, чтобы ее вернули в Северную Каролину!
Янки попрощались с Китти, отдав честь, и повернули назад. А она снова с трудом удержалась от слез. Янки… Да, это были янки, враги, но с ними был ее отец, которого она бросила, чтобы вернуться… К чему вернуться? Она и сама не знала толком. Очень даже может быть, что она старается убежать прочь, а вовсе не приблизиться к своей судьбе.
Из кустов появились шестеро южан. Даже в смутном лунном свете было видно, в какие жалкие лохмотья они одеты. Одному из часовых пришлось обмотать ноги каким-то тряпьем. Другой так и ходил босой, а на плечи накинул рваное одеяло. Ах, как мало общего у них было с теми бравыми солдатами, что маршировали в самом ее начале!
Она попыталась растолковать, кто такая и куда хотела бы попасть, но наткнулась на откровенную подозрительность. Ведь не каждый день им доставляли женщин из лагеря янки. И на всем их пути в ставку конфедератов Китти была объектом пристальной слежки. Однако она так глубоко ушла в свои мысли, что мало обращала на это внимание.
Их дорога пролегала по совершенно диким и глухим местам. Китти никогда особо не разбиралась в топографии, и штат Виргиния был и оставался для нее «терра инкогнито». Пришпорив лошадь, она догнала одного из солдат и спросила:
– Куда мы едем? Не похоже, чтобы рядом был город!
Такая наивность вызвала взрыв хохота, и ей ответили:
– Леди, неужто вы всерьез ожидали, что мы доставим вас прямиком в Ричмонд – особенно после того, как вы заявились к нам из лагеря янки? Что за чушь! Мы же не идиоты. И везем вас к капитану!
– Мне нечего делать у вашего капитана! – возмутилась она. – Я же сказала, что хочу поскорее отыскать майора Коллинза!
Один из солдат грубо перехватил у нее из рук уздечку, рванул что было сил и рявкнул:
– Мы отвезем вас туда, куда потребуется! А теперь извольте следовать за нами молча!
– Но вы должны выслушать меня! Я истинная южанка.
– Вам сказано молчать! – раздраженно обернулся к ней часовой. – Или мне помочь вам?
Из темноты донесся новый голос:
– Мы не сражаемся с женщинами, солдат! Так что держи себя в руках!
Маленький отряд мгновенно остановился, часовые соскочили на землю и тихо отсалютовали выступившему на дорогу человеку. Китти еле разглядела, что он вроде бы бородатый и невысокий, плотного сложения. В темноте невозможно было увидеть знаки различия на мундире.
Солдаты наперебой рассказывали про то, как янки переправили ее через реку, возбужденно повторяя:
– Она же наверняка шпионка! И нечего ей делать в Ричмонде, капитан! Это ловушка!
Офицер подошел поближе. Кто-то принес лампу, и теперь Китти ясно различила, что незнакомец сильно озадачен.
– Я капитан Бен Аллисон, мадам, и желал бы послушать из ваших собственных уст о причинах, приведших вас на наш берег. Зачем вам было покидать своих янки?
Китти соскочила с седла и напустилась на капитана:
– Эти янки вовсе не мои, сэр! Да будет вам известно, что я такая же южанка, как и вы, родом из Северной Каролины. – И она в который раз уже повторила свою историю, завершив просьбой о помощи в поисках Натана.
– Я немедленно отправлю в Ричмонд курьера с поручением найти вашего офицера, а до той поры вам придется остаться моей гостьей, – и он галантно предложил даме руку. – Уверяю вас, что к вам будут относиться с заботой и почтением, пока мы не удостоверимся, что ваши слова правдивы. Надеюсь, вы понимаете сложность ситуации и извините нашу осторожность.
И в течение целых четырех дней Китти пришлось оставаться гостьей капитана и извинять его осторожность. Наконец вернулся курьер с известием, что в армии конфедератов действительно служит офицер, которого зовут Натан Коллинз, что он носит чин майора, вот только в Ричмонде его, увы, не оказалось. Он приписан к армии генерала Джонстона, а стало быть, направлен в предгорья к северо-западу от Долтона, штат Джорджия. Курьер также успел навести справки в госпитале Чимборазо, и ему ответили, что Китти действительно работала там, что доктора ее отлично помнят, как и то, что ее женихом является майор Коллинз.
Капитан выкладывал эти новости с большим воодушевлением, после чего добавил:
– Прошу меня извинить, если не все известия пришлись вам по душе, но вокруг полыхает война, и нам…
– Ох, хватит вам, не желаю больше слушать! – раздраженно отмахнулась Китти и принялась задумчиво грызть ноготь, решая, что же теперь предпринять. Ей наверняка помогут добраться до Ричмонда и снова устроиться в госпиталь. А то и доставят прямо в Голдсборо – изъяви она свою волю. Вот если бы не жгучее желание найти Натана. В ней вспыхнула надежда обрести былую привязанность к нему, вернуть утраченную близость и… и поскорее забыть Тревиса.
Капитан Аллисон буквально поперхнулся своим бренди, когда Китти выпалила, возбужденно сверкая фиалковыми глазами:
– Я бы хотела, чтобы меня доставили в Долтон, штат Джорджия, и далее в армию Джонстона, к майору Натану Коллинзу!
– Вы же не можете всерьез…
– Поверьте, я вовсе не шучу, сэр! Война надвигается все быстрее, подобно лавине. Я это вижу. И когда лавина накроет и меня, я бы хотела оказаться рядом с родным мне человеком!
– Но женщине не место на поле боя! Ей место…
– Черт побери, я не прошу вас указывать мне место! – взорвалась Китти, набросившись на него словно тигрица. – Могу вас заверить, сэр, что успела побывать в стольких сражениях, сколько вам и не снилось! И если примусь рассказывать обо всех виденных мной ужасах, у вас глаза вылезут на лоб, не иначе! Пусть я женщина, но не ваше дело напоминать мне об этом! И уж тем более пытаться ставить меня на какое-то там место! Мое место там, где я сама решу. И сейчас я решила, что мое место непосредственно в армии генерала Джонстона, и если вам трудно организовать для меня эскорт, то я просто украду лошадь и сама доберусь до штата Джорджия.
Совершенно сбитый с толку капитан лишь изумленно кивал и бормотал:
– Да, конечно. Как вам будет угодно. Я прикажу курьеру вернуться в Ричмонд и немедленно выяснить, нет ли там отрядов, направляющихся к генералу Джонстону. Никто не сомневается, что вы вольны отправиться туда, куда решите сами!
Гневно прошелестев юбкой, Китти выскочила из его палатки и вернулась в свою. Такие, как Тревис, пользовались ею, такие, как Люк Тейт, издевались над ней – но довольно! И пусть Натан примет ее такой, какая она есть. Иначе она расстанется с ним навсегда! Но, по крайней мере, с его помощью можно будет попытаться затушить пожар, так неосторожно зажженный в ее душе Тревисом совсем недавно. А если она одна останется торчать в Ричмонде, то будет слишком много времени на ненужные размышления, терзания, а может, чего доброго, и на сожаления и тоску!
За общим ужином в тот вечер один из солдат полюбопытствовал, не страшно ли юной леди отправляться в самое пекло. Китти лишь небрежно покачала головой, не желая обсуждать эту тему. Хотя вполне могла признаться, что ей страшно не оказаться там, где идет настоящий бой, потому что тогда ничто не отвлечет ее от гораздо более жесткого сражения, происходящего в ее измученном сердце.
Глава 41
Он долго смотрел на нее молча, и Китти совсем собралась было спросить, что с ним такое, когда Сэм промолвил:
– Шла бы ты к себе в хижину, Китти. Нечего тебе тут делать.
– Сэм, да что с тобой такое? – нарочито беспечно рассмеялась она. – Мы с Тревисом наконец-то сделали то, о чем ты так мечтал: объяснились в любви. И теперь я хочу отыскать его, чтобы никогда не расставаться и всегда быть рядом!
– Пожалуйста, – взмолился он, мрачно качая головой, – возвращайся к себе в хижину. Ничего хорошего у вас с Тревисом не выйдет!
– Сэм, я ничего не понимаю! – с тревогой воскликнула Китти. – Ты ведь знаешь, где он, правда?
Он выразительно кивнул в сторону самой большой палатки, служившей салуном, и добавил:
– Только не ходи туда, девочка. Это принесет тебе лишнюю боль. Похоже, что я и сам не знал Тревиса так, как должен был знать.
И он попытался было загородить Китти путь, но она проскользнула мимо и заглянула в палатку. Тревис сидел на бочонке, держа на коленях рыжую размалеванную грудастую девку.
– Малышка, ты мне так нужна… – с болью услышала Китти его невнятное бормотание. – Правда, я только что был с женщиной, но не нашел в ней то, что искал. Ты ведь знаешь, как сделать мужчину счастливым, верно?
Красотка, хрипло хохоча, смачно поцеловала его напомаженными губами. Он застонал и добавил:
– Ах, как я хочу тебя, детка… Так бы и съел тебя всю…
С Китти было довольно этого зрелища. Она побежала было прочь, но наткнулась на Сэма.
– Китти, мне ужасно жаль. Тревис просто сам не свой! – растерянно проговорил он.
– Но зато со мной теперь все в порядке! – выпалила она. И, задрав нос, удалилась. Вот к чему приводит женская слабость! И виновата во всем только она. Зачем поддалась глупым мечтам? Тревис воспользовался моментом и отомстил ей.
Добравшись до костра, возле которого Джон с другими солдатами устроились играть в карты, Китти отозвала отца в хижину.
– Я бы хотела немедленно отправиться в Ричмонд, – заявила она, – пожалуй, мне бы стоило пожить там некоторое время, чтобы разобраться в собственных чувствах. Я надеюсь, что ты поймешь меня, папа. Я очень тебя люблю и буду о тебе беспокоиться, но лучше всего как следует помолиться о том, чтобы война поскорее кончилась и мы бы смогли остаться вместе навсегда!
И она резко отвернулась, не желая, чтобы отец видел набежавшие на глаза слезы. К ее великому удивлению, Джон невозмутимо ответил:
– Хорошо, Китти. Я сейчас все устрою. А ты собери вещи.
Не прошло и часа, как Китти подъезжала к берегу реки в сопровождении двух янки, причем у одного из них на винтовке развевался белый флаг. Часовые с того берега прокричали, что им разрешается переправиться через реку, но пусть пеняют на себя, если задумали какой-то подвох:
– Вы, ублюдки, сейчас у меня на мушке…
– Заткни поганую пасть, Джонни Реб! – проревел солдат с белым флагом, коленями посылая лошадь в воду. – Ты что, не видишь, что с нами леди? Или южане не слышали про хорошие манеры?
– Это ты заткни пасть! – злобно отвечали с берега. – Я не вижу среди вас никакой леди! Вы все как один поганые янки! Так что давай пошевеливайся, да не вздумай шутить, а то у меня с самого утра руки чешутся подстрелить какого-нибудь ротозея!
Китти задрожала. Если часовые откроют огонь, им несдобровать. Однако провожавшие ее солдаты отлично знали пределы дозволенного: благополучно добравшись до отмели, они остановились у самой кромки воды, и старший среди них крикнул:
– Вот мы перед тобой, Джонни Реб! И оставим даму на твое попечение. Она тоже с Юга, как и ты, она одна из вас, и в Ричмонде есть офицер по фамилии Коллинз, который позаботится, чтобы ее вернули в Северную Каролину!
Янки попрощались с Китти, отдав честь, и повернули назад. А она снова с трудом удержалась от слез. Янки… Да, это были янки, враги, но с ними был ее отец, которого она бросила, чтобы вернуться… К чему вернуться? Она и сама не знала толком. Очень даже может быть, что она старается убежать прочь, а вовсе не приблизиться к своей судьбе.
Из кустов появились шестеро южан. Даже в смутном лунном свете было видно, в какие жалкие лохмотья они одеты. Одному из часовых пришлось обмотать ноги каким-то тряпьем. Другой так и ходил босой, а на плечи накинул рваное одеяло. Ах, как мало общего у них было с теми бравыми солдатами, что маршировали в самом ее начале!
Она попыталась растолковать, кто такая и куда хотела бы попасть, но наткнулась на откровенную подозрительность. Ведь не каждый день им доставляли женщин из лагеря янки. И на всем их пути в ставку конфедератов Китти была объектом пристальной слежки. Однако она так глубоко ушла в свои мысли, что мало обращала на это внимание.
Их дорога пролегала по совершенно диким и глухим местам. Китти никогда особо не разбиралась в топографии, и штат Виргиния был и оставался для нее «терра инкогнито». Пришпорив лошадь, она догнала одного из солдат и спросила:
– Куда мы едем? Не похоже, чтобы рядом был город!
Такая наивность вызвала взрыв хохота, и ей ответили:
– Леди, неужто вы всерьез ожидали, что мы доставим вас прямиком в Ричмонд – особенно после того, как вы заявились к нам из лагеря янки? Что за чушь! Мы же не идиоты. И везем вас к капитану!
– Мне нечего делать у вашего капитана! – возмутилась она. – Я же сказала, что хочу поскорее отыскать майора Коллинза!
Один из солдат грубо перехватил у нее из рук уздечку, рванул что было сил и рявкнул:
– Мы отвезем вас туда, куда потребуется! А теперь извольте следовать за нами молча!
– Но вы должны выслушать меня! Я истинная южанка.
– Вам сказано молчать! – раздраженно обернулся к ней часовой. – Или мне помочь вам?
Из темноты донесся новый голос:
– Мы не сражаемся с женщинами, солдат! Так что держи себя в руках!
Маленький отряд мгновенно остановился, часовые соскочили на землю и тихо отсалютовали выступившему на дорогу человеку. Китти еле разглядела, что он вроде бы бородатый и невысокий, плотного сложения. В темноте невозможно было увидеть знаки различия на мундире.
Солдаты наперебой рассказывали про то, как янки переправили ее через реку, возбужденно повторяя:
– Она же наверняка шпионка! И нечего ей делать в Ричмонде, капитан! Это ловушка!
Офицер подошел поближе. Кто-то принес лампу, и теперь Китти ясно различила, что незнакомец сильно озадачен.
– Я капитан Бен Аллисон, мадам, и желал бы послушать из ваших собственных уст о причинах, приведших вас на наш берег. Зачем вам было покидать своих янки?
Китти соскочила с седла и напустилась на капитана:
– Эти янки вовсе не мои, сэр! Да будет вам известно, что я такая же южанка, как и вы, родом из Северной Каролины. – И она в который раз уже повторила свою историю, завершив просьбой о помощи в поисках Натана.
– Я немедленно отправлю в Ричмонд курьера с поручением найти вашего офицера, а до той поры вам придется остаться моей гостьей, – и он галантно предложил даме руку. – Уверяю вас, что к вам будут относиться с заботой и почтением, пока мы не удостоверимся, что ваши слова правдивы. Надеюсь, вы понимаете сложность ситуации и извините нашу осторожность.
И в течение целых четырех дней Китти пришлось оставаться гостьей капитана и извинять его осторожность. Наконец вернулся курьер с известием, что в армии конфедератов действительно служит офицер, которого зовут Натан Коллинз, что он носит чин майора, вот только в Ричмонде его, увы, не оказалось. Он приписан к армии генерала Джонстона, а стало быть, направлен в предгорья к северо-западу от Долтона, штат Джорджия. Курьер также успел навести справки в госпитале Чимборазо, и ему ответили, что Китти действительно работала там, что доктора ее отлично помнят, как и то, что ее женихом является майор Коллинз.
Капитан выкладывал эти новости с большим воодушевлением, после чего добавил:
– Прошу меня извинить, если не все известия пришлись вам по душе, но вокруг полыхает война, и нам…
– Ох, хватит вам, не желаю больше слушать! – раздраженно отмахнулась Китти и принялась задумчиво грызть ноготь, решая, что же теперь предпринять. Ей наверняка помогут добраться до Ричмонда и снова устроиться в госпиталь. А то и доставят прямо в Голдсборо – изъяви она свою волю. Вот если бы не жгучее желание найти Натана. В ней вспыхнула надежда обрести былую привязанность к нему, вернуть утраченную близость и… и поскорее забыть Тревиса.
Капитан Аллисон буквально поперхнулся своим бренди, когда Китти выпалила, возбужденно сверкая фиалковыми глазами:
– Я бы хотела, чтобы меня доставили в Долтон, штат Джорджия, и далее в армию Джонстона, к майору Натану Коллинзу!
– Вы же не можете всерьез…
– Поверьте, я вовсе не шучу, сэр! Война надвигается все быстрее, подобно лавине. Я это вижу. И когда лавина накроет и меня, я бы хотела оказаться рядом с родным мне человеком!
– Но женщине не место на поле боя! Ей место…
– Черт побери, я не прошу вас указывать мне место! – взорвалась Китти, набросившись на него словно тигрица. – Могу вас заверить, сэр, что успела побывать в стольких сражениях, сколько вам и не снилось! И если примусь рассказывать обо всех виденных мной ужасах, у вас глаза вылезут на лоб, не иначе! Пусть я женщина, но не ваше дело напоминать мне об этом! И уж тем более пытаться ставить меня на какое-то там место! Мое место там, где я сама решу. И сейчас я решила, что мое место непосредственно в армии генерала Джонстона, и если вам трудно организовать для меня эскорт, то я просто украду лошадь и сама доберусь до штата Джорджия.
Совершенно сбитый с толку капитан лишь изумленно кивал и бормотал:
– Да, конечно. Как вам будет угодно. Я прикажу курьеру вернуться в Ричмонд и немедленно выяснить, нет ли там отрядов, направляющихся к генералу Джонстону. Никто не сомневается, что вы вольны отправиться туда, куда решите сами!
Гневно прошелестев юбкой, Китти выскочила из его палатки и вернулась в свою. Такие, как Тревис, пользовались ею, такие, как Люк Тейт, издевались над ней – но довольно! И пусть Натан примет ее такой, какая она есть. Иначе она расстанется с ним навсегда! Но, по крайней мере, с его помощью можно будет попытаться затушить пожар, так неосторожно зажженный в ее душе Тревисом совсем недавно. А если она одна останется торчать в Ричмонде, то будет слишком много времени на ненужные размышления, терзания, а может, чего доброго, и на сожаления и тоску!
За общим ужином в тот вечер один из солдат полюбопытствовал, не страшно ли юной леди отправляться в самое пекло. Китти лишь небрежно покачала головой, не желая обсуждать эту тему. Хотя вполне могла признаться, что ей страшно не оказаться там, где идет настоящий бой, потому что тогда ничто не отвлечет ее от гораздо более жесткого сражения, происходящего в ее измученном сердце.
Глава 41
Отряду конфедератов был дан приказ избегать по пути стычек. И не только оттого, что среди них ехала женщина, но и ради сохранности тех скудных припасов, что удалось наскрести для армии генерала Джонстона, изнемогавшей в отрогах Голубых гор, к северо-западу от Долтона. И потому небольшой обоз двигался убийственно медленно, выбирая самые глухие тропы, а то и вовсе по бездорожью.
Прошло уже две недели опасного путешествия, когда высланные вперед разведчики отловили в горах несколько дезертиров и доставили к своему командиру в качестве пленных. Китти, стоявшая рядом, стала невольной свидетельницей их отчаянной исповеди.
– Господи, что за ужас! – стонали они. – Генералы Грант и Ли сцепились не на жизнь, а на смерть. Там горят леса, и то и дело слышно, как вопят раненые, когда сгорают живьем… они не могут спастись…
– …я видал одного с оторванными руками и ногами, и он только и мог что кричать, когда на нем занялась одежда…
Командовавший отрядом майор Джек Бойкин, презрительно окинув взглядом пятерку истерзанных бродяг, буркнул:
– Ну, вы-то, ребята, целы и здоровы!
– Нам просто повезло, сэр, – отвечал один из них.
– Еще бы вам не повезло, сукины вы дети! – взорвался майор. – Хотел бы знать, сколько парней сложили голову из-за того, что вы поджали хвост и дали деру?! Тошно на вас смотреть, вот что! Закон вам известен! Вы будете расстреляны сейчас же!
Несчастные с дикими воплями попытались было бежать, но их окружило плотное кольцо солдат. Мигом срубили несколько деревьев, к которым привязали приговоренных к расстрелу. Китти не сразу нашла в себе силы обратиться к майору:
– Но вы же не можете вот так взять и расстрелять их…
– Очень даже могу! А их тела брошу на растерзание стервятникам. Проклятые дезертиры! Глаза бы мои их не видели! Я. не дам спуску ни одному сукину сыну! Да и для моих солдат будет неплохой пример. Черт побери, мы направляемся в самое пекло, и там им придется не бегать, а драться с янки!
– Но ведь вам так не хватает людей! Побеседуйте с ними. И они наверняка поклянутся, что больше не побегут. Может, они новобранцы и оттого так испугались. Позвольте им присоединиться к отряду…
Он резко обернулся к ней: измученный, усталый человек, на лице которого лежала печать пройденных жестоких сражений:
– Мисс Райт, здесь командую я, и буду это делать так, как нахожу нужным. Я не нуждаюсь в ваших советах. А теперь позвольте предложить вам небольшую прогулку, пока не закончится казнь.
– Ну уж нет, – ледяным тоном возразила Китти. – Я непременно останусь. И удостоверюсь своими глазами, насколько далеко может зайти ваша кровожадность, сэр.
– Ох, женщина, черт побери, я всего лишь выполняю приказ. Что, к примеру, вы скажете о тех, кто побежит с поля боя, подставляя под пули вашего жениха? Станете ли вы жалеть их?
– Может быть, и нет, – призналась она после минутного раздумья, чувствуя, что опять опустилась до женской слабости. Ведь идет война: жестокая, ужасная война, и у мужчин нет права на трусость. Им полагается драться честно.
Пятеро дезертиров ждали, привязанные к столбам, которые врыли в землю примерно на расстоянии фута один от другого. Глаза их были завязаны. Огневой расчет выстроился в пятидесяти футах от столбов.
– Ради Бога, не надо, пожалуйста… – взмолился один из приговоренных. Другие отвечали отчаянным плачем.
– Приготовиться! – рявкнул майор. Клацнули затворы винтовок.
– Целься! – И в грудь приговоренным уставились десять стволов.
– Огонь! – И воздух содрогнулся от выстрелов.
Привязанные к столбам обмякли. По их груди и животу заструилась кровь. Китти охнула, увидев, что кое-кто еще жив.
– Еще раз! – проревел майор Бойкин. – Приготовиться! Целься! Пли!
И когда отгремел последний выстрел, со стороны столбов не донеслось больше ни звука. Майор приказал:
– Бросьте их как есть! Пусть остальные запомнят, что ждет дезертиров!
Собираясь продолжить путь, Китти тоскливо размышляла, наступит ли конец этому ужасу?.. Притупится ли боль, затянутся ли раны? Или война бесконечна, и нет места счастливой мирной жизни на этой грешной земле? Только война. Только смерть.
Вскоре стало известно, что армия Джонстона двинулась в глубину штата Джорджия, и Китти вместе с отрядом направилась по ее следам. Говорили, что на склонах гор Кеннесоу был бой и армия Шермана получила отпор.
– Скоро мы и вовсе прогоним их, – уверял майор Бойкин. – Это лишь вопрос времени. Они все движутся к Атланте, и скоро мы попадем в самую гущу боя. И мне совершенно непонятно, мисс Райт, как вы собираетесь разыскивать там своего майора Коллинза, да и вообще я сильно сомневаюсь в разумности вашей затеи.
Китти посоветовала ему не беспокоиться на этот счет.
– Я пойду работать в полевой госпиталь. Единственное, о чем я прошу, – сообщить в штаб генерала Джонстона о моем прибытии. И я уверена, что Натан сразу же разыщет меня.
Итак, они двигались в сторону Атланты, по красноватым глинистым холмам, покрытым густым пороховым дымом, то и дело останавливаясь из-за возникавшей на пути перестрелки. И вот, еще не совсем осознав, что пересекла границу боевых действий, Китти угодила в самый их центр. Майор Бойскин дал ей сопровождающего, чтобы помочь добраться до госпитальных палаток.
Вскоре они оказались в густом лесу, заполненном сотнями несчастных, страдавших от ран. Здесь расположился полевой госпиталь.
– Вот женщина, которая умеет ухаживать за ранеными, – сообщил провожатый в ближайшей палатке. – Она полностью в вашем распоряжении. – И он поспешил унести ноги из этой юдоли страданий и вернуться к бравому майору Бойкину.
– Черт, приступайте к работе немедленно! У нас катастрофически не хватает рук, и любая помощь окажется кстати! – услышала она строгий голос…
Воздух сотрясали звуки разрушения и смерти. Вдалеке рвались снаряды. Рявкали пушки. Оглушительно орали солдаты, идущие в атаку. Война продолжалась. И Китти снова была вовлечена в эту войну и тяжело трудилась, стараясь помочь увечным, утешить обреченных, уменьшить боль от ран – словом, заботилась только о других и не думала о себе.
День сменился ночью, и наступил рассвет – Китти потеряла счет времени. Воздух все время оставался одинаково влажным и душным от вони и дыма. Ее платье была перепачкано кровью, волосы свисали на лицо, и она то и дело пыталась откинуть с глаз мешавшие пряди. В краткий миг затишья помогавший перекладывать раненых солдат протянул ей тоненькую шелковую ленточку.
– Вы бы подвязали волосы хоть этим, мэм, – почтительно промолвил он. – Я же вижу, как они вам мешают.
Устало улыбнувшись, она взяла розовую ленту и спросила:
– Зачем вам на войне эта розовая ленточка, солдат?
Тот закусил дрожавшую губу. На вид мальчишке было лет шестнадцать-семнадцать, а веснушки на переносице и щеках до боли напоминали лицо погибшего Энди.
– Моя девушка, – еле слышно отвечал он. – Это она мне прислала. Да только сейчас вам она нужнее, чем мне.
– Не беспокойтесь, я обязательно вам ее верну, – заверила Китти. – А не то она может обидеться, что вы дали ее ленточку другой. – И она лукаво подмигнула в надежде хотя бы на миг развеять ужас и мрак окружавшего их мира.
Однако мальчик лишь вздрогнул, и на глазах у него выступили слезы:
– Вряд ли она об этом узнает. Она погибла. Янки убили ее, когда налетели на нашу деревню в северной Джорджии.
– О, как мне жаль… – только и смогла растерянно пробормотать Китти.
Когда от усталости она еле держалась на ногах, врач приказал отвести ее палатку, отведенную для отдыха медицинского персонала. Едва превозмогая боль в натруженных ногах, Китти опустилась на койку. Стоило прикрыть глаза, и перед нею поплыли изувеченные, окровавленные тела, оторванные руки и ноги, горы трупов, покрытые ненасытными мухами… Казалось, само душное июльское небо покраснело и стало липким от крови, как жирная глина под ногами. Куда ни кинь взгляд – смерть, страдание, горе. Неужели кошмару не будет конца?!
Кто-то смущенно кашлянул. Китти выпрямилась и увидела солдата с фляжкой, наполовину полной янтарной жидкости.
– Мисс Китти, я знаю, что леди не пьют, но сейчас это могло бы поддержать ваши силы.
– Возможно, – криво улыбнулась она в тусклом свете масляной лампы, едва рассеивавшей душный мрак. – Но лучше приберечь его для раненых! Похоже, хлороформ у нас на исходе!
– У нас есть немного горячего кофе из жареных орехов. Конечно, не очень-то вкусно, но все же лучше, чем ничего.
В этот момент кто-то кашлянул за ее спиной. Резко обернувшись, Китти увидела Натана, прижимавшего к лицу надушенный платок.
Ее губы задрожали и беззвучно шевельнулись, прошептав его имя.
– Кэтрин, ради всего святого, скорее прочь отсюда! – И он поволок ее за руку вон из палатки.
– Эй, куда же вы?! – окликнули ее изнутри. – Мисс Китти, вы нам нужны…
– Ну, уж нет, черт побери! Она идет со мной! – рявкнул Натан. Обессиленная, покорная, она следовала за Коллинзом, пока каким-то чудом им не удалось найти клочок земли, не занятый ранеными.
Сильные руки сжали ее в объятиях. Еще в палатке Китти успела заметить, что Натан почти не изменился. Его мундир по-прежнему сиял чистотой. Майор, как всегда, являлся образчиком бравого офицера и джентльмена.
– Я столько дней искал тебя, Кэтрин, – зашептал он, касаясь губами ее щеки. – Господи Боже, как ты здесь оказалась?! Что ты здесь делаешь?!
– Я тоже искала тебя, Натан. Мое место рядом с тобой, – просто сказала она.
– Слава Богу, ты цела! – торопливо поцеловал ее Коллинз. – Но тебе не следует здесь оставаться. Я получил личное разрешение от генерала Джонстона самому препроводить тебя до дома, где ты и будешь ждать меня!
– Нет, Натан, – возразила она. – Я здесь нужнее!
– Черт побери, я знаю это без тебя! – воскликнул он. – Но женщине не место на поле боя! Кэтрин, ты что, не видишь, как здесь опасно?!
– Ох, Натан! – прошептала Китти сквозь слезы. – Я так хочу помочь Конфедерации! Сидеть дома сложа руки не по мне!
– Скажи мне честно, – легонько встряхнул ее Натан, – ты меня любишь?
– Я… не знаю, – вырвалось у нее. О, она знала, что хотела бы его любить, любить всем сердцем, чтобы забыть Тревиса Колтрейна, чтобы возвратить те дивные надежды и мечты, что делила с ним в мирное время. Возможно ли это? Она не знала, она могла лишь надеяться.
– Кэтрин, если ты меня любишь, то сделаешь так, как я скажу. Я сейчас же увезу тебя отсюда, вытащу из этого кошмара. С нами отправится небольшой отряд из моих людей. Мы сможем обернуться дня за три. Ты могла бы пожить с моей матерью. Она пишет, что в нашем доме собираются женщины со всей округи, чтобы щипать корпию, готовить бинты и все такое. Ты бы могла помогать им, чтобы не сидеть без дела. Но если ты сейчас откажешься, то, как бы я сильно ни любил тебя, мне придется просто повернуться и уйти – раз и навсегда!
И она понимала, что так он и сделает.
– Хорошо. Я поеду домой… – слетело с ее губ.
– Я знал, что это неизбежно, дорогая, – с пылом зашептал Натан, покрывая горячими поцелуями ее лицо. – Ох, если бы ты покорилась мне пораньше и не работала в госпитале в Голдсборо! Тогда тебя бы не похитили во второй раз! Боже мой, представляю, что за ужасы пришлось тебе пережить!
– Натан, все это в прошлом. Если мы не хотим потерять надежду на будущее, мы должны не оглядываться в прошлое. Помнишь, именно твое нежелание расстаться с прошлым поссорило нас тогда, в Ричмонде!
– Кэтрин, ты права лишь отчасти. Ведь последним ударом стало имя Тревиса Колтрейна, которое прозвучало, когда я любил тебя! Никогда в жизни мне не было так больно и обидно!
– Но ты же был пьян, Натан, – сердито возразила Китти, – и ты как вор прокрался в мою спальню и захотел… изнасиловать меня во сне! – И она попыталась оттолкнуть его, но не смогла.
– Кэтрин, дорогая моя, я очень виноват! Но сейчас не время обсуждать это! Давай будем вспоминать только то хорошее, что было между нами: я чувствую отныне только любовь к тебе, ту самую любовь, которую мы, едва обретя, потеряли.
В этот момент где-то рядом раздался пронзительный вопль. Война. От нее никуда не скрыться.
– Натан, наши дела плохи, верно? Солдаты гибнут тысячами, их ранят и разрывают на куски снаряды. За все эти годы ничего не изменилось. Дождемся ли мы конца войны?
– Он непременно настанет в один прекрасный день, Кэтрин, и вот тогда для нас с тобой начнется настоящая, замечательная жизнь! Не вешай носа, все не так уж плохо, как кажется. Президент Дэвис отстранил от командования генерала Джонстона и назначил на его место генерала Джона Белла Худа. Я узнал об этом во время личной аудиенции, когда просил разрешение на отпуск.
– Генерала Худа? Но я слышала, что в деле под Чикамогой он потерял ногу.
– Верно. Но это не уменьшило его доблести и отваги. Он еще был ранен под Геттисбергом, но по-прежнему не сдается. Он командовал корпусом в войсках у Джонстона и постоянно вступал с ним в спор. Тактика отступления ему не по душе, и он рвется в бой. Только что стало известно, что Шерман переправляется через реку Чаттахучи и марширует к Атланте. Вот Худ и собрался предупредить его атаку.
– Генерал Худ будет атаковать? – Китти отстранилась, чтобы повнимательнее заглянуть ему в глаза. – Но как же ты тогда собрался везти меня домой, Натан? Ты, как никогда, будешь нужен здесь, да и я тоже! Потом, когда Шермана разобьют…
– Нет!!! – Его лицо исказилось от ярости. – Нет! Мы отправляемся завтра! Я уже отдал приказ…
– Натан, но я могла бы воспользоваться поездом. Насколько я знаю, еще сохранилось сообщение между Атлантой, Огастой и Южной Каролиной – до самого Уилмингтона. Ты же офицер. Ты будешь нужен в бою!
– Я же сказал, что получил у генерала Джонстона разрешение сопровождать тебя лично, и не собираюсь отказываться. И непременно доставлю тебя прямо на крыльцо к матери, да в придачу возьму с тебя обещание не покидать моего дома. Ясно?
Нет, Китти не было ясно. С какой стати Натан упорно желает сам везти ее в Северную Каролину, да еще с эскортом, вместо того чтобы просто посадить на поезд? Как ему хватает совести бросить армию сейчас, когда планируется рейд против превосходящих числом сил Шермана? Такое не укладывалось у нее в голове.
Прошло уже две недели опасного путешествия, когда высланные вперед разведчики отловили в горах несколько дезертиров и доставили к своему командиру в качестве пленных. Китти, стоявшая рядом, стала невольной свидетельницей их отчаянной исповеди.
– Господи, что за ужас! – стонали они. – Генералы Грант и Ли сцепились не на жизнь, а на смерть. Там горят леса, и то и дело слышно, как вопят раненые, когда сгорают живьем… они не могут спастись…
– …я видал одного с оторванными руками и ногами, и он только и мог что кричать, когда на нем занялась одежда…
Командовавший отрядом майор Джек Бойкин, презрительно окинув взглядом пятерку истерзанных бродяг, буркнул:
– Ну, вы-то, ребята, целы и здоровы!
– Нам просто повезло, сэр, – отвечал один из них.
– Еще бы вам не повезло, сукины вы дети! – взорвался майор. – Хотел бы знать, сколько парней сложили голову из-за того, что вы поджали хвост и дали деру?! Тошно на вас смотреть, вот что! Закон вам известен! Вы будете расстреляны сейчас же!
Несчастные с дикими воплями попытались было бежать, но их окружило плотное кольцо солдат. Мигом срубили несколько деревьев, к которым привязали приговоренных к расстрелу. Китти не сразу нашла в себе силы обратиться к майору:
– Но вы же не можете вот так взять и расстрелять их…
– Очень даже могу! А их тела брошу на растерзание стервятникам. Проклятые дезертиры! Глаза бы мои их не видели! Я. не дам спуску ни одному сукину сыну! Да и для моих солдат будет неплохой пример. Черт побери, мы направляемся в самое пекло, и там им придется не бегать, а драться с янки!
– Но ведь вам так не хватает людей! Побеседуйте с ними. И они наверняка поклянутся, что больше не побегут. Может, они новобранцы и оттого так испугались. Позвольте им присоединиться к отряду…
Он резко обернулся к ней: измученный, усталый человек, на лице которого лежала печать пройденных жестоких сражений:
– Мисс Райт, здесь командую я, и буду это делать так, как нахожу нужным. Я не нуждаюсь в ваших советах. А теперь позвольте предложить вам небольшую прогулку, пока не закончится казнь.
– Ну уж нет, – ледяным тоном возразила Китти. – Я непременно останусь. И удостоверюсь своими глазами, насколько далеко может зайти ваша кровожадность, сэр.
– Ох, женщина, черт побери, я всего лишь выполняю приказ. Что, к примеру, вы скажете о тех, кто побежит с поля боя, подставляя под пули вашего жениха? Станете ли вы жалеть их?
– Может быть, и нет, – призналась она после минутного раздумья, чувствуя, что опять опустилась до женской слабости. Ведь идет война: жестокая, ужасная война, и у мужчин нет права на трусость. Им полагается драться честно.
Пятеро дезертиров ждали, привязанные к столбам, которые врыли в землю примерно на расстоянии фута один от другого. Глаза их были завязаны. Огневой расчет выстроился в пятидесяти футах от столбов.
– Ради Бога, не надо, пожалуйста… – взмолился один из приговоренных. Другие отвечали отчаянным плачем.
– Приготовиться! – рявкнул майор. Клацнули затворы винтовок.
– Целься! – И в грудь приговоренным уставились десять стволов.
– Огонь! – И воздух содрогнулся от выстрелов.
Привязанные к столбам обмякли. По их груди и животу заструилась кровь. Китти охнула, увидев, что кое-кто еще жив.
– Еще раз! – проревел майор Бойкин. – Приготовиться! Целься! Пли!
И когда отгремел последний выстрел, со стороны столбов не донеслось больше ни звука. Майор приказал:
– Бросьте их как есть! Пусть остальные запомнят, что ждет дезертиров!
Собираясь продолжить путь, Китти тоскливо размышляла, наступит ли конец этому ужасу?.. Притупится ли боль, затянутся ли раны? Или война бесконечна, и нет места счастливой мирной жизни на этой грешной земле? Только война. Только смерть.
Вскоре стало известно, что армия Джонстона двинулась в глубину штата Джорджия, и Китти вместе с отрядом направилась по ее следам. Говорили, что на склонах гор Кеннесоу был бой и армия Шермана получила отпор.
– Скоро мы и вовсе прогоним их, – уверял майор Бойкин. – Это лишь вопрос времени. Они все движутся к Атланте, и скоро мы попадем в самую гущу боя. И мне совершенно непонятно, мисс Райт, как вы собираетесь разыскивать там своего майора Коллинза, да и вообще я сильно сомневаюсь в разумности вашей затеи.
Китти посоветовала ему не беспокоиться на этот счет.
– Я пойду работать в полевой госпиталь. Единственное, о чем я прошу, – сообщить в штаб генерала Джонстона о моем прибытии. И я уверена, что Натан сразу же разыщет меня.
Итак, они двигались в сторону Атланты, по красноватым глинистым холмам, покрытым густым пороховым дымом, то и дело останавливаясь из-за возникавшей на пути перестрелки. И вот, еще не совсем осознав, что пересекла границу боевых действий, Китти угодила в самый их центр. Майор Бойскин дал ей сопровождающего, чтобы помочь добраться до госпитальных палаток.
Вскоре они оказались в густом лесу, заполненном сотнями несчастных, страдавших от ран. Здесь расположился полевой госпиталь.
– Вот женщина, которая умеет ухаживать за ранеными, – сообщил провожатый в ближайшей палатке. – Она полностью в вашем распоряжении. – И он поспешил унести ноги из этой юдоли страданий и вернуться к бравому майору Бойкину.
– Черт, приступайте к работе немедленно! У нас катастрофически не хватает рук, и любая помощь окажется кстати! – услышала она строгий голос…
Воздух сотрясали звуки разрушения и смерти. Вдалеке рвались снаряды. Рявкали пушки. Оглушительно орали солдаты, идущие в атаку. Война продолжалась. И Китти снова была вовлечена в эту войну и тяжело трудилась, стараясь помочь увечным, утешить обреченных, уменьшить боль от ран – словом, заботилась только о других и не думала о себе.
День сменился ночью, и наступил рассвет – Китти потеряла счет времени. Воздух все время оставался одинаково влажным и душным от вони и дыма. Ее платье была перепачкано кровью, волосы свисали на лицо, и она то и дело пыталась откинуть с глаз мешавшие пряди. В краткий миг затишья помогавший перекладывать раненых солдат протянул ей тоненькую шелковую ленточку.
– Вы бы подвязали волосы хоть этим, мэм, – почтительно промолвил он. – Я же вижу, как они вам мешают.
Устало улыбнувшись, она взяла розовую ленту и спросила:
– Зачем вам на войне эта розовая ленточка, солдат?
Тот закусил дрожавшую губу. На вид мальчишке было лет шестнадцать-семнадцать, а веснушки на переносице и щеках до боли напоминали лицо погибшего Энди.
– Моя девушка, – еле слышно отвечал он. – Это она мне прислала. Да только сейчас вам она нужнее, чем мне.
– Не беспокойтесь, я обязательно вам ее верну, – заверила Китти. – А не то она может обидеться, что вы дали ее ленточку другой. – И она лукаво подмигнула в надежде хотя бы на миг развеять ужас и мрак окружавшего их мира.
Однако мальчик лишь вздрогнул, и на глазах у него выступили слезы:
– Вряд ли она об этом узнает. Она погибла. Янки убили ее, когда налетели на нашу деревню в северной Джорджии.
– О, как мне жаль… – только и смогла растерянно пробормотать Китти.
Когда от усталости она еле держалась на ногах, врач приказал отвести ее палатку, отведенную для отдыха медицинского персонала. Едва превозмогая боль в натруженных ногах, Китти опустилась на койку. Стоило прикрыть глаза, и перед нею поплыли изувеченные, окровавленные тела, оторванные руки и ноги, горы трупов, покрытые ненасытными мухами… Казалось, само душное июльское небо покраснело и стало липким от крови, как жирная глина под ногами. Куда ни кинь взгляд – смерть, страдание, горе. Неужели кошмару не будет конца?!
Кто-то смущенно кашлянул. Китти выпрямилась и увидела солдата с фляжкой, наполовину полной янтарной жидкости.
– Мисс Китти, я знаю, что леди не пьют, но сейчас это могло бы поддержать ваши силы.
– Возможно, – криво улыбнулась она в тусклом свете масляной лампы, едва рассеивавшей душный мрак. – Но лучше приберечь его для раненых! Похоже, хлороформ у нас на исходе!
– У нас есть немного горячего кофе из жареных орехов. Конечно, не очень-то вкусно, но все же лучше, чем ничего.
В этот момент кто-то кашлянул за ее спиной. Резко обернувшись, Китти увидела Натана, прижимавшего к лицу надушенный платок.
Ее губы задрожали и беззвучно шевельнулись, прошептав его имя.
– Кэтрин, ради всего святого, скорее прочь отсюда! – И он поволок ее за руку вон из палатки.
– Эй, куда же вы?! – окликнули ее изнутри. – Мисс Китти, вы нам нужны…
– Ну, уж нет, черт побери! Она идет со мной! – рявкнул Натан. Обессиленная, покорная, она следовала за Коллинзом, пока каким-то чудом им не удалось найти клочок земли, не занятый ранеными.
Сильные руки сжали ее в объятиях. Еще в палатке Китти успела заметить, что Натан почти не изменился. Его мундир по-прежнему сиял чистотой. Майор, как всегда, являлся образчиком бравого офицера и джентльмена.
– Я столько дней искал тебя, Кэтрин, – зашептал он, касаясь губами ее щеки. – Господи Боже, как ты здесь оказалась?! Что ты здесь делаешь?!
– Я тоже искала тебя, Натан. Мое место рядом с тобой, – просто сказала она.
– Слава Богу, ты цела! – торопливо поцеловал ее Коллинз. – Но тебе не следует здесь оставаться. Я получил личное разрешение от генерала Джонстона самому препроводить тебя до дома, где ты и будешь ждать меня!
– Нет, Натан, – возразила она. – Я здесь нужнее!
– Черт побери, я знаю это без тебя! – воскликнул он. – Но женщине не место на поле боя! Кэтрин, ты что, не видишь, как здесь опасно?!
– Ох, Натан! – прошептала Китти сквозь слезы. – Я так хочу помочь Конфедерации! Сидеть дома сложа руки не по мне!
– Скажи мне честно, – легонько встряхнул ее Натан, – ты меня любишь?
– Я… не знаю, – вырвалось у нее. О, она знала, что хотела бы его любить, любить всем сердцем, чтобы забыть Тревиса Колтрейна, чтобы возвратить те дивные надежды и мечты, что делила с ним в мирное время. Возможно ли это? Она не знала, она могла лишь надеяться.
– Кэтрин, если ты меня любишь, то сделаешь так, как я скажу. Я сейчас же увезу тебя отсюда, вытащу из этого кошмара. С нами отправится небольшой отряд из моих людей. Мы сможем обернуться дня за три. Ты могла бы пожить с моей матерью. Она пишет, что в нашем доме собираются женщины со всей округи, чтобы щипать корпию, готовить бинты и все такое. Ты бы могла помогать им, чтобы не сидеть без дела. Но если ты сейчас откажешься, то, как бы я сильно ни любил тебя, мне придется просто повернуться и уйти – раз и навсегда!
И она понимала, что так он и сделает.
– Хорошо. Я поеду домой… – слетело с ее губ.
– Я знал, что это неизбежно, дорогая, – с пылом зашептал Натан, покрывая горячими поцелуями ее лицо. – Ох, если бы ты покорилась мне пораньше и не работала в госпитале в Голдсборо! Тогда тебя бы не похитили во второй раз! Боже мой, представляю, что за ужасы пришлось тебе пережить!
– Натан, все это в прошлом. Если мы не хотим потерять надежду на будущее, мы должны не оглядываться в прошлое. Помнишь, именно твое нежелание расстаться с прошлым поссорило нас тогда, в Ричмонде!
– Кэтрин, ты права лишь отчасти. Ведь последним ударом стало имя Тревиса Колтрейна, которое прозвучало, когда я любил тебя! Никогда в жизни мне не было так больно и обидно!
– Но ты же был пьян, Натан, – сердито возразила Китти, – и ты как вор прокрался в мою спальню и захотел… изнасиловать меня во сне! – И она попыталась оттолкнуть его, но не смогла.
– Кэтрин, дорогая моя, я очень виноват! Но сейчас не время обсуждать это! Давай будем вспоминать только то хорошее, что было между нами: я чувствую отныне только любовь к тебе, ту самую любовь, которую мы, едва обретя, потеряли.
В этот момент где-то рядом раздался пронзительный вопль. Война. От нее никуда не скрыться.
– Натан, наши дела плохи, верно? Солдаты гибнут тысячами, их ранят и разрывают на куски снаряды. За все эти годы ничего не изменилось. Дождемся ли мы конца войны?
– Он непременно настанет в один прекрасный день, Кэтрин, и вот тогда для нас с тобой начнется настоящая, замечательная жизнь! Не вешай носа, все не так уж плохо, как кажется. Президент Дэвис отстранил от командования генерала Джонстона и назначил на его место генерала Джона Белла Худа. Я узнал об этом во время личной аудиенции, когда просил разрешение на отпуск.
– Генерала Худа? Но я слышала, что в деле под Чикамогой он потерял ногу.
– Верно. Но это не уменьшило его доблести и отваги. Он еще был ранен под Геттисбергом, но по-прежнему не сдается. Он командовал корпусом в войсках у Джонстона и постоянно вступал с ним в спор. Тактика отступления ему не по душе, и он рвется в бой. Только что стало известно, что Шерман переправляется через реку Чаттахучи и марширует к Атланте. Вот Худ и собрался предупредить его атаку.
– Генерал Худ будет атаковать? – Китти отстранилась, чтобы повнимательнее заглянуть ему в глаза. – Но как же ты тогда собрался везти меня домой, Натан? Ты, как никогда, будешь нужен здесь, да и я тоже! Потом, когда Шермана разобьют…
– Нет!!! – Его лицо исказилось от ярости. – Нет! Мы отправляемся завтра! Я уже отдал приказ…
– Натан, но я могла бы воспользоваться поездом. Насколько я знаю, еще сохранилось сообщение между Атлантой, Огастой и Южной Каролиной – до самого Уилмингтона. Ты же офицер. Ты будешь нужен в бою!
– Я же сказал, что получил у генерала Джонстона разрешение сопровождать тебя лично, и не собираюсь отказываться. И непременно доставлю тебя прямо на крыльцо к матери, да в придачу возьму с тебя обещание не покидать моего дома. Ясно?
Нет, Китти не было ясно. С какой стати Натан упорно желает сам везти ее в Северную Каролину, да еще с эскортом, вместо того чтобы просто посадить на поезд? Как ему хватает совести бросить армию сейчас, когда планируется рейд против превосходящих числом сил Шермана? Такое не укладывалось у нее в голове.